• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

Итак, завершена грандиозная панорама апостольского благовествования (главы 1 — 11) и научения (12:1 — 15:13). Читатели могут подумать, что двумя благославлениями (15:5, 13) заканчивается Послание к Римлянам, но это не так: оно еще не окончено. Павел возвращается к вопросу своих взаимоотношений с Римской церковью, которого он касался в начале (1:8— 13). Он хочет рассказать об особенностях своего служения, чтобы объяснить, почему до сих пор не посетил их, и поделиться своим намерением сделать это вскоре.

Но прежде всего ему интересно, не обидели ли их содержание и тон Послания. Достаточно ли его полномочий для обращения к церкви, которую не он основал и которую ни разу не посещал? Не создалось ли у них впечатление, что он недоволен их христианской жизнью? Не слишком ли откровенен он был с ними? Видимо, Павел не был уверен, что его Послание будет верно воспринято; если это так, то вторая часть послания и вовсе обескуражит их. Он обращается к ним в очень дружеской манере (везде мы видим это искреннее «я — вы»); он говорит с ними ласково и с любовью («братья мои», 15:14). Он открывает им свое сердце, делясь своими мыслями о прошлом, настоящем и будущем своего служения; он смиренно просит их молиться за него и посылает им многочисленные приветствия. Таким образом он вводит нас в тайну исполнения замысла Бога через свое апостольское служение.

Павел начинает с выражения доверия своим римским читателям: И сам я уверен о вас, братья мои, что и вы полны благости, исполнены всякого познания и можете наставлять друг друга… (14). Очевидно, что он прибегает здесь к известному и безобидному приему дипломатического преувеличения. Однако несправедливо было бы обвинять его в неискренности, также нельзя отнестись к его словам и как к «вежливому заискиванию» [729]. Он просто уверяет, что ценит их хорошие качества: доброту (agathosyne), обширные христианские познания, умение наставлять и увещевать друг друга.

Если же они так хороши как христиане и обладают такими духовными дарами, то чем же объяснить появление Послания именно в той форме, в какой оно было написано? Павел объясняет это двумя причинами. Во–первых, …писал вам, братья, с некоторой смелостью, отчасти как бы в напоминание вам… (15а). Апостолы уделяли большое внимание напоминаниям. Их миссия состояла в возвещении Благой вести как фундамента веры, поэтому они постоянно напоминали церквям фундаментальные истины, то и дело призывая их обращаться к ним (напр.: Рим. 6:17; 1 Кор. 15:1 и дал.; Флп. 3:1; 2 Фес. 2:15; 1 Тим. 6:20; 2 Тим. 1:13 и дал.; 3:14; Евр. 2:1; 2 Пет. 1:12 и дал.; 3:1; 1 Ин. 2:21 и дал.; Иуд. 3).

Во–вторых, Послание Павла написано именно так по причине уникального характера его служения как Апостола язычников, о чем он сказал уже трижды (1:5; 11:13; 12:3) (ср.: Гал. 2:9; Еф. 3:2 и дал.). Писал вам, братья… по данной мне от Бога благодати, — продолжает Павел (156), — быть служителем Иисуса Христа у язычников… (16а). И хотя Павел не был основателем Римской церкви, у него было право наставлять ее членов, так как благодатью Божьей ему дана особая миссия быть Апостолом языческих народов.

В следующих семи стихах Павел подробно останавливается на характере своего служения, подчеркивая при этом три его важных свойства.

Он называет себя служителем Иисуса Христа у язычников, совершающим …священнодействие благовествования Божия, дабы сие приношение язычников, будучи освящено Духом Святым, было благоприятно Богу(\6). Многие удивляются тому, что Павел вдруг называет свое служение священническим и вводит соответствующую терминологию. Однако это именно так. Хотя слово leitourgos («служитель») обычно означало общественного служителя (как, напр., в 13:6), тем не менее в библейской литературе как существительное, так и родственный ему глагол leitourged используются «исключительно в контексте религиозных и обрядовых служений» (АГ). Поэтому в Новом Завете они встречаются в связи с иудейским священнослужением (Евр. 10:11) и в связи со служением Иисуса как нашего великого Первосвященника (Евр. 8:2).

Рассуждая далее, отметим, что глагол hierourgeo (обязанности священника) подразумевает исполнение служения священника (hiereus), в частности, при жертвоприношениях в храме. И Павел развивает этот образ применительно к «приношению» (prosphora), «благоприятному Богу» (euprosdektos — «угодные» жертвоприношения, 1 Пет. 2:5) и «освященному» (то есть речь идет об освящении жертвоприношений, Исх. 29:33 и дал.) «Духом Святым». Очевидно, что все используемые здесь Павлом пять терминов прямо или косвенно соотносятся с вопросом священнического жертвоприношения.

Итак, в чем же состоит служение Павла как священника и какое жертвоприношение собирается он совершить? Ответ на этот вопрос непосредственно связан с благовестием и язычниками. Павел поэтому и отождествляет свою миссию со служекием священника, что своих обращенных язычников он предлагает в живую жертву Богу Он вовсе не убеждает их предлагать самих себя в жертву Богу (ср.: 12:1), как полагают некоторые толкователи. Он сам как священник совершает это жертвоприношение. Хотя язычники никогда не допускались в Иерусалимский храм и никогда не имели права участвовать в обряде жертвоприношения, теперь они сами становятся святой и угодной Богу жертвой.

Таким образом исполняется пророчество Исайи о том, что еврейская диаспора (членом которой был Павел) понесет Божью славу в отдаленные земли и приведет людей из всех народов в Иерусалим «в дар Господу» (Ис. 66:20). Интересно, думал ли Павел о своем священническом служении язычникам, когда менее года спустя был ложно обвинен в том, что привел одного из них на территорию храма (Деян. 21:27 и дал.)?

Хотя священническое служение Павла как Апостола язычников было совершенно уникальным, провозглашенный им принцип имеет актуальное современное значение. Все евангелисты — священники, потому что они предлагают своих обращенных в дар Богу. Именно в этой истине, как ни в какой другой, соединяются две главные функции церкви — прославление и свидетельство. Только через поклонение Богу, прославление Его Святого имени мы обретаем силу свидетельствовать о Нем миру. И когда через наше свидетельство люди обращаются ко Христу, тогда мы жертвуем их Богу. Впоследствии они присоединяются к нам в прославлении и затем тоже идут свидетельствовать. Таким образом, поклонение и хвала Богу приводят к свидетельству о Нем, а свидетельство, в свою очередь, вновь ведет к поклонению и хвале. Это вечный цикл. Неудивительно, что Павел исполнен благодарности Богу за честь нести это служение и восклицает: Итак, я хвалюсь Иисусом Христом в моем служении Богу… (17)[730].

…Ибо не осмелюсь сказать что–нибудь такое, него не совершил Христос через меня, в покорении язычников вере, словом и делом (18), силою знамений и чудес, силою Духа Божия… (19а). Это очень важное высказывание, отражающее отношение Павла к своему служению. Повторение слова dynamis («сила») в стихе 19 позволяет нам назвать его служение «сильным, мощным». Апостол отмечает как минимум пять сторон, присущих его служению.

Первое. Павел называет цель своего служения: приводить язычников к покорению Богу[731] (eis hypakoe — «в покорности»). То же самое греческое слово встречается в 1:5 и 16:26 в следующем тексте: «покорять вере все народы». Удивительно, что в данном стихе он вообще опускает слово «вера», хотя нет сомнения, что целью его является на самом деле приведение людей к вере во Христа (напр.: 1:16). Однако здесь он ставит особый акцент на смирении и послушании, потому что именно они являются следствием спасающей веры и важнейшим условием христианского служения

Второе. Павел не признает за собой никаких заслуг, кроме того, что через него совершил Христос. Известно, что взаимоотношения Павла с евангелистами изображены в различных посланиях Нового Завета и в некоторых случаях они напоминают сотрудничество (напр.: «ибо мы соработники у Бога», 1 Кор. 3:9; ср.: 2 Кор. 6:1). Но Павлу недостаточно ощущать себя партнером Христа, он хочет быть агентом или даже инструментом в Его руках, чтобы Христос не только работал «с» ним, но и «через» него. «Мы — посланники от имени Христова, — пишет он, — и как бы Сам Бог увещевает через нас» (2 Кор. 5:20; ср.: Деян. 15:12; 21:19). Это значит: если исполняемая ими работа принадлежит Христу, то и слава как следствие этой работы тоже принадлежит Христу (ср.: 17).

Третье. Все, совершенное Христом, проявилось через служение Павла словом и делом. Такое сочетание слов и дел, произносимого устами и видимого глазами свидетельствует о том, что люди часто познают больше именно зрением, а не слухом. Слова объясняют дела, а дела облекают слова в реальность. Лучшей иллюстрацией этого является общественное служение Иисуса: и после вознесения Он продолжал «делать и… учить» через Своих Апостолов (Деян. 1:1). Однако неверно считать «делами» только совершавшиеся Апостолами чудеса. Одним из самых впечатляющих зримых дел Иисуса была его забота о детях, когда Он брал ребенка на руки; так же и делом ранней церкви была жизнь церковной общины и забота о нуждающихся.

Четвертое. Служение Павла совершалось силою знамений и чудес. Это словосочетание включает три широко известных библейских термина из области сверхъестественного. Так, «знамения» демонстрируют наступление Царства Божьего, «силы» — это власть Бога над природным миром, «чудеса» вызывают изумление людей. Еще раз, помимо этого стиха, данные слова использованы Павлом в 2 Кор. 12:12, где он тоже говорит о своем служении и называет все это «признаками истинного апостольства» (ПНВ). Это не значит, что Бог не совершает чудес в наше время, поскольку нелепо было бы ограничивать в чем–то Творца вселенной. Скорее следует уточнить, что главной целью обильного явления чудес в то время было удостоверение истинности уникального служения Апостолов (см. книгу о деяниях Апостолов и Евр. 2:4). Как сказал И. Златоуст, признаками апостольского священства Павла были «не длинная мантия, митра и тюрбан, но знамения и чудеса, действовавшие гораздо сильнее через благоговейный страх» [732].

Пятое. Служение Павла осуществлялось также силою Духа Божия. Поскольку этой фразе выделено особое место и она не сообщается с фразой о чудесах и знамениях, то, видимо, она имеет свое особое значение. Сила Святого Духа выражается не только через физические чудеса; в основном она явлена в Слове Божьем, которое есть Его «меч» (Еф. 6:17). Посредством этого «меча» Святой Дух преобразует наши слабые человеческие слова и Своею Божественной силой внедряет их в умы, сердца, совесть и волю слушателей Божьего Слова (напр.: 1 Кор. 2:4; 1 Фес. 1:5). Обращение всякий раз связано с мощным вторжением Духа, Который через слышание проповеди Евангелия спасает и возрождает грешников.

Итак, продолжает Павел, вот что совершил через него Христос: На всем пути от Иерусалима до Иллирика проделал я полное благовествование о Христе (196) [733]. Таков краткий отчет Павла о напряженнейшем апостольском труде, включавшем в себя три его героических миссионерских путешествия. Вероятно, фразу на протяжении всего пути (kyklo) следует переводить «по кругу» или «по замкнутой цепи». Можно проследить по карте маршрут Павлова благовествования. Это дуга, опоясывающая все Восточное Средиземноморье. Она проходит от Иерусалима на север до сирийской Антиохии, далее на северо–запад через провинции Малой Азии, через Эгейское море до Македонии, затем она идет к югу до Ахайи и на восток опять через Эгейское море и через Эфес к Антиохии и к Иерусалиму.

Здесь возникает два вопроса. Первый: разве Павел начинал не в Антиохии? И да, и нет. Хотя первая миссионерская поездка действительно начиналась с Антиохии (Деян. 13:1 и дал.), все–таки христианская миссия началась в Иерусалиме (Лк. 24:47; Деян. 1:8; ср.: Ис. 2:13). После своего обращения Павел действительно проповедовал в Иерусалиме, но только иудеям (Деян. 9:26 и дал.). Второй вопрос: разве Павел когда–нибудь благовествовал в Иллирике? Иллирик располагался на западном Адриатическом побережье Македонии, где сегодня расположена Албания и южная часть бывшей Югославии.

Лука в Деяниях Апостолов не оставил нам никаких сведений о пребывании Павла в Иллирике. Однако он и не исключает этой возможности, поскольку в его повествовании о двухлетнем периоде жизни Павла есть разрыв между отъездом из Эфеса и поездкой в Иерусалим (Деян. 20:1 и дал.). Находясь в то время в Македонии, Павел мог пройти пешком на запад вдоль Эгнатиевой дороги из Фессалоники до границ Иллирика.

Видимо, это вполне вероятно, поскольку в таком случае приобретают законченный смысл слова Павла о том, что он совершил «полное» «благовествование о Христе», или лучше «завершил евангелизацию» (ПАБ) по всей территории очерченной дуги. Разумеется, это не значит, что Павел буквально «насытил» весь регион Благой вестью, как может нам показаться сегодня. Его стратегия состояла в том, чтобы охватить евангелизацией многонаселеные и важные города и насадить в них церкви, после чего он покидал их, завещая единомышленникам нести Евангелие в окрестные местности. «Совершение Павлом полного благовествования о Христе подразумевает абсолютно новаторскую первопроходческую евангелизацию — дело, на выполнение которого он получил, по его собственному убеждению, особые апостольские полномочия» [734].

Очертив на карте дугообразный маршрут своего десятилетнего миссионерского похода, Павел разъясняет ту серьезную новаторскую политику, которая за этим стояла. Притом я старался благовествоватъ не там, где уже было известно имя Христово, дабы не созидать на чужом основании… (20). Павел очень хорошо знал (что видно из его учения о charismata, напр.: 12:3 и дал.), что Христос возлагает на разных Своих служителей разные обязанности и наделяет их различными дарами для их исполнения. Свое призвание как Апостола Христа и свой дар благовествования он использовал для совершения новаторского служения — проповеди Евангелия Христа языческому миру, после чего он передавал свое дело местным пресвитерам, вручая церкви их пастырской заботе.

Чтобы лучше разъяснить такое разделение труда, Павел использовал в своих посланиях две метафоры, относящиеся к различным областям сельскохозяйственной и архитектурной. Он пишет: будучи в Коринфе: «я насадил, Аполлос поливал…», «я… положил основание, а другой строит на нем…» (1 Кор. 3:6, 10). Исходя из такой стратегии, он благовествовал только там, где имя Христа было неизвестно (положительный аспект), и всегда избегал строить на чужом основании (отрицательный аспект).

Он не только не намерен оставлять эту свою политику, но, более того, знает, что само Писание одобряет ее (21):

…как написано: не имевшие о Нем известия увидят, а не слышавшие узнают

((Ис. 52:15).)

Пророк говорил о миссии, данной Рабу Господа: «окропить все народы», чтобы они увидели и осознали то, чего до сих пор не знали. Павел видит, что это пророчество исполнилось во Христе, истинном Рабе Бога, о Котором он проповедует людям, не слышавшим Благую весть.

Поэтому я часто [«все это время», ПАБ] имел препятствия к посещению вас (22) [735] — продолжает Апостол. В главе 1 Павел писал, что он «многократно» планировал навестить их, «но встречал препятствия» «даже доныне» (1:13). Однако он не уточнял, что же ему препятствовало. Здесь он наконец называет эту причину: это его миссионерская стратегия. С одной стороны, будучи нацелен на исполнение своей новаторской миссии и в других местах, он не имел возможности посетить их. С другой стороны, не будучи основателем Римской церкви, он не чувствовал себя вправе являться туда с визитом. Однако вскоре, как он поясняет, он будет у них, но только «проходя», по пути (24) в Испанию, куда Благая весть еще не достигала.

Поделившись с Римской церковью пониманием своего апостольского служения, Павел излагает планы своих дальнейших путешествий. Он называет три места назначения. Во–первых, он собирается отплыть из Коринфа в Иерусалим, захватив с собой пожертвования — результат долгих сборов. Во–вторых, он доберется из Иерусалима в Рим, хотя и «проходя» (24), не планируя остановки там надолго. В–третьих, из Рима он планирует отправиться в Испанию, чтобы посеять и там семя Благой вести. Если бы он во всех трех случаях плыл на корабле, то первый поход составил бы 800 миль, второй — 1500, а третий — 700; итого минимум 3000 миль. При частично сухопутном путешествии это расстояние значительно увеличивалось.

Если мы представим себе, какими проблемами и бедствиями было чревато любое путешествие в условиях древнего мира, то нас поразит бесстрашие и спокойствие, с которыми Павел строит планы этих трех походов.

Долгое время имевший препятствия к посещению Рима, теперь Павел наконец имеет возможность осуществить это долгожданное путешествие. И возможным это становится по трем взаимосвязанным причинам.

Первая: его миссионерское служение в Восточном Средиземноморье завершилось. Ныне же, — пишет Павел, — не имея такого места в сих странах… (23а). На первый взгляд это утверждение удивляет, потому что было множество стран, куда Благая весть еще не проникла, и множество необращенных.

Но стих 23 должен рассматриваться в связи со стихом 20, в котором Павел разъясняет свою стратегическую политику. Это значит, что в Греции на самом деле не было более места его новаторскому служению по созданию церквей, поскольку эта первичная работа была уже завершена.

Во–вторых, Павел пишет, что он …с давних лет имел желание придти к ним (236). Те же слова мы читаем в начале Послания: «…я весьма желаю увидеть вас…» (1:11). Он не преувеличивает; это не импульсивный всплеск, но «с давних лет» вынашиваемое желание, которое не смогли погасить никакие невзгоды и разочарования. Нет сомнения, что оно происходило от Бога.

В–третьих, Павел рассматривает свой визит в Рим как трамплин для похода в Испанию. Как только предприму путь в Испанию, приду к вам (24а). Он не собирается строить на чужом основании, и поэтому посетит их проходя. В то же время у него есть еще одна надежда: …надеюсь, что, проходя, увижусь с вами, и что вы проводите меня туда, как скоро наслажусь общением с вами, хотя отчасти (246).

Глагол рюретрд, переведенный помогать, стал уже в христианском контексте чуть ли не термином, используемым всегда, когда речь шла о помощи миссионерам в их путешествиях. Его значение включало не просто добрые пожелания и прощальную молитву. Во многих случаях речь шла о помощи провизией и деньгами (ср.: Тит. 3:13; 3 Ин. 6 и дал.), а иногда о сопровождении их хотя бы на части пути (напр.: Деян. 20:38; 21:5). Итак, словарь дает следующее толкованиертретрб: «помогать кому–либо в дороге едой, деньгами, обеспечение проводниками, транспортными средствами» (АГ). Видимо, Павел хотел закрепить отношения с христианами Римской церкви, чтобы они помогли ему так же, как помогали ранее другие церкви (напр.: Флп. 4:14 и дал.). Несомненно, что в вышеназванных факторах Павел видел Божью волю. Именно Божье присутствие вдохновляло его строить планы на поездку в Рим. Однако, говорит он, вначале ему предстоит еще одно путешествие.

А теперь я иду в Иерусалим, чтобы послужить святым… (25). Слова «я иду» — это перевод глагола настоящего времени poreuomai, чтобы подчеркнуть, что отъезд его близок настолько, что уже фактически начался. Цель его — «послужить святым» Иерусалима, то есть людям Божьим, в данном случае — еврейской христианской общине. Чтобы ввести римских христиан в курс дела, Павел упоминает сначала пожертвования (26), а затем говорит об их большой важности (27).

Ибо Македония и Ахаия [то есть церкви северной и южной части Греции соответственно] с радостью жертвовали на нужды бедных святых в Иерусалиме (26) [736]. Для лучшего понимания нам следует сначала разобраться с причинами бедности святых Иерусалима, а затем — с жертвовавшими христианами Македонии и Ахаии. Возможно, причиной был «великий голод», предсказанный Агавом (Деян. 11:27 и дал.). Но более вероятно, что причина заключалась в том экономическом разделении, которому подверглась тогда ранняя церковь (Деян. 2:44 и дал.; 4:32 и дал.). Восхищаясь их великодушием, все же нельзя не усомниться в их мудрости, поскольку они продавали и раздавали все свое имущество, что было «экономически гибельным способом реализации капитала и распределения доходов»[737].

Во–вторых, Павел говорит, что христиане Македонии и Ахаии «с радостью жертвовали» для иерусалимских бедняков. Слово koinonla, переводимое «вклад, вложение»[738], означает «общая доля», включаемая во что–либо, в данном случае в сумму пожертвований, хранившуюся у Павла. Повторенное им дважды (также в стихе 27) сообщение о том, что греческие христиане «с радостью жертвовали», это, разумеется, эвфемизм, причем, вполне простительный. Они в самом деле подавали охотно, но только потому, что Павел принуждал их к этому.

Для чего же потребовалось Павлу придумывать эту историю о добровольном и радостном жертвовании, об этом koinonial Очевидно, что он придавал этому делу огромное значение, судя по тому, какое непропорционально большое место он уделял ему в своих Посланиях (Рим. 15:25 и дал.; 1 Кор. 16:1 и дал.; и особенно 2 Кор. 8–9). Об этом свидетельствует и то горячее усердие, с которым он отстаивал необходимость пожертвований, а также его поразительная решимость добавить еще 2000 миль к своему пути для того, чтобы доставить эти подаяния лично. Вместо того чтобы плыть на запад от Коринфа, в Рим и затем в Испанию, Павел решает сначала отправиться в противоположном направлении — в Рим через Иерусалим!

Жертвенность (как выражение солидарности Божьего народа во Христе) не ограничивалась ни географическими (от Греции до Иудеи), ни социальными (от богатых — бедным), ни даже этническими рамками (от язычников иудеям), но она имела прежде всего религиозное значение (от свободных радикально настроенных верующих — к традиционно консервативным, то есть от сильных — слабым) и особенно теологическое (от получателей благодеяний — благодетелям). Другими словами, так называемый «дар» на самом деле был «долгом»: Они с радостью поступали так [то есть жертвовали], и в самом деле, они в долгу у них. Ибо, если язычники разделили с иудеями их духовные благословения, то должны разделить и материальные (27) [739].

Смысл этого «долга» Павел уже разъяснял в главе 11. Хотя «спасение язычникам» пришло только через «падение» Израиля (11:11), язычники должны остерегаться, чтобы не впасть в бахвальство и высокомерие (11:18–20). Им скорее следует помнить, какие огромные благословения они унаследовали от евреев, хотя и не имели к ним никакого отношения. Сами по себе язычники — это дикий побег на оливе. Но, будучи привиты к древнему Божьему оливковому дереву, стали «общником корня и сока» его (11:17). Поэтому самым верным было бы признание уверовавшими язычниками своего долга иудеям.

Когда мы, бывшие язычники, размышляем о великом благословении спасения, мы ощущаем себя великими должниками перед иудеями и никогда не перестанем быть ими. В этих пожертвованиях языческих церквей Павел видит слабое, символическое, выраженное в материальной форме признание их долгового обязательства.

Теперь, прояснив положение дел с пожертвованиями, предназначенными для Иерусалима, Павел обращается мыслями к предстоящему длительному походу на запад, в Испанию, через Рим. Исполнив это и верно доставив им сей плод усердия [буквально «скрепив печатью этот плод для них» — выражение единства, означающее, по–видимому, «официально передав» пожертвования, ИБ], я отправлюсь чрез ваши места в Испанию… (28).

Примерно за два года до этого Павел говорил коринфянам, что, в соответствии со своей миссионерской политикой, он собирался «проповедовать Евангелие» «далее» их территории (2 Кор. 10:16). Скорее всего, уже тогда он держал Испанию в поле зрения. Из Ветхого Завета нам известно, что за несколько столетий до рождения Христа финикийские мореходы из Тира и Сидона имели торговые связи с Испанией, а их корабли назывались «Фарсисскими», видимо, потому, что совершали торговые рейсы в Фарсис (ср.: 3 Цар. 10:22). Финикийцы также основывали там колонии. Ко времени императора Августа «весь Иберийский полуостров был покорен римлянами и преобразован… в три провинции…» [740] со множеством процветающих римских колоний. Может быть, Павел устремлял взгляд и дальше, за пределы Испании к границам империи, в Галицию и Германию, и даже до Британии?

Нам неизвестно, дошел ли Павел до Испании. Ближайшее к нам свидетельство — это высказывание Климента Римского в его первом письме к коринфянам (обычно датируемом 96 — 97 годами н. э.), где говорилось о «великой славе» Павла как глашатая Евангелия: «Всему миру он преподал урок праведности, когда, достигнув границ Запада, свидетельствовал об этом его правителям» (1 Климент 5:7). Согласно общепринятому мнению, именно в это время Павел был освобожден из римской тюрьмы (о пребывании в которой сообщают Деяния Апостолов) и возобновил свои миссионерские походы, включая и визит в Испанию, после чего вновь был арестован, заключен в тюрьму и в конце концов обезглавлен императором Нероном. Мысленно готовясь к посещению Рима, он исполнен уверенности: И уверен, что, когда приду к вам, то приду с полным благословением благовествования Христова (29). И здесь нет и тени высокомерия: уверенность Павла не в себе самом, но в Христе. Об этом полном отсутствии самоуверенности свидетельствует его просьба к ним молиться за него. Он ощущает свою человеческую слабость и уязвимость, но он также знает благословение Христа.

Между тем умоляю вас, братья, Господом нашим Иисусом Христом илюбовъюДуха, подвизаться со мною в молитвах за меня к Богу (30). В начале Послания Павел уверял римских христиан, что он постоянно молится за них (1:9 и дал.), поэтому вполне резонно с его стороны просить их о том же. Ведь он и они — братья в Божьей семье. Он может обращаться к ним Господом нашим Иисусом Христом [нашим общим Господом], и любовью Духа (потому что наша любовь друг к другу — это плод Святого Духа) (Гал. 5:22).

Далее он говорит о молитве как о «борьбе» [741]. Читатели, знакомые с Ветхим Заветом, знают эпизод, когда Иаков «боролся с Богом» (Быт. 32:24 и дал.). Но в данном случае это совсем другая борьба, это борьба не с Богом. Скорее всего, Павел имеет здесь в виду необходимость нашей борьбы с княжествами и силами тьмы (Еф. 6:12). Однако Апостол не уточняет, с кем мы должны бороться. Возможно, он просто представляет молитву как действие, требующее большого напряжения, фактически, как борьбу с самими собой, в ходе которой мы стремимся подчинить себя Божьей воле (ср.: Кол. 2:1 и дал.; 4:12).

Тогда для чего же Павлу нужны их молитвы? А это имеет отношение к его поездкам в Иерусалим и Рим. Говоря об Иерусалиме, он называет два момента, когда ему может понадобиться их молитвенная поддержка, и они касаются верующих и неверующих соответственно. Во–первых, оппозиция неверующих: чтобы избавиться мне от неверующих в Иудее… (31а). Он знает, что у него много врагов среди неверующих иудеев, которые обязательно будут искать пути повредить ему и даже уничтожить его. Он сознает, что ему, его жизни угрожает опасность. Спустя некоторое время на пути в Иерусалим он скажет: «Я не только хочу быть узником, но готов умереть в Иерусалиме за имя Господа Иисуса» (Деян. 21:13). Однакоон просит римлян присоединиться к его молитве о защите и избавлении от врагов.

Второе, что тревожит Павла в его иерусалимской поездке, — это верующая иудейско–христианская община: …чтобы служение мое для Иерусалима было благоприятно святым… (316). Он понимает, как трудно, возможно, будет им принять пожертвования, но не в том смысле, в каком это бывает трудно сделать всем нам, когда мы, получая от кого–то дар, не желаем чувствовать себя его должниками. Нет, здесь речь идет о гораздо более специфических вещах. Принимая этот дар от него, иудейские лидеры–христиане как бы одобряли благовестие Павла и его неуважение к иудейскому закону и традициям. С другой стороны, отказ от него привел бы к необратимому разрыву между иудейскими христианами и христианами из язычников. Поэтому Павел страстно желает, чтобы иудейско–языческое единство в Теле Христа укрепилось в результате согласия иудеев–христиан принять этот реальный символ их единства. Поэтому он просит римлян молиться как за принятие иудеями дара пожертвований от языческих христиан, так и за то, чтобы неверующие не смогли помешать ни вручению, ни принятию его.

Павел также просит молиться за свой поход в Рим, так как видит тесную связь между этими двумя своими поездками. Ведь от успеха его Иерусалимской миссии зависит успех его вояжа в Рим. Он просит римлян молиться о защите от врагов и о принятии дара в Иерусалиме не потому, что эти вещи важны сами по себе, но, говорит он, …дабы мне в радости, если Богу угодно, придти к вам и успокоиться с вами (32). Какой бы прием ни был оказан ему в Иерусалиме, он надеется, что после всего он возрадуется и успокоится в кругу своих друзей и братьев в Риме. На этот раз он ничего не говорит о своем дальнейшем походе в Испанию.

Очень важны здесь слова Павла о Божьей воле. Он и раньше молился о том, чтобы «воля Божья когда–нибудь благопоспешила» ему навестить Рим (1:10). Здесь он опять молится о том же: если Богу угодно. Эта характерная фраза проливает свет на цель и на характер молитвы, на то, почему и как должны молиться христиане. Цель молитвы — не пытаться эмоциональными средствами склонить Бога к согласию с нами, но напротив — подчинить свои желания Его воле. Обещание получить ответ на наши молитвы зависит оттого, насколько мы уповаем на «волю Его» (1 Ин. 5:14). Следовательно, всякая наша молитва должна быть лишь вариацией на тему «да будет воля Твоя» (Мф. 6:10).

Теперь о характере молитвы. Несмотря на утверждение Павла, что «мы не знаем, о чем молиться» (8:26), некоторые люди убеждают нас, что мы всегда должны быть точны, конкретны и уверены в том, о чем молимся, и добавление слов «если на то воля Твоя» несовместимо с верой. Однако необходимо различать общую и конкретную волю Бога. Поскольку Бог открыл Свою волю в Писании относительно всех Своих детей (что мы должны уподобиться Христу), то, очевидно, об этом мы молимся конкретно и уверенно. Но что касается Божьей воли в жизни каждого из нас (напр., работы или выбора спутника жизни), такая Его воля не раскрыта в Писании, так что в этом случае, молясь о руководстве Бога, мы должны добавлять: «Если на то воля Твоя». Если Сам Иисус молился так в Гефсиманском саду («впрочем, не Моя воля, но Твоя да будет!») (Лк. 22:42) и если Павел дважды молится так же в Послании к Римлянам, значит и мы должны делать так же и не путать истинное смирение с неверием (ср.: Иак. 4:15).

Так как же обстояло дело с этими тремя молитвами Павла, к которым он просил присоединиться римлян, то есть с молитвами о своем спасении от неверующих в Иерусалиме, о принятии в дар пожертвований и об успешном достижении Рима? Был ли получен на них ответ или нет? Лука в Деяниях почему–то ничего не сообщает об этих пожертвованиях, хотя он не мог не знать о них, так как сопровождал Павла в Иерусалим и записал его слова (когда тот стоял на суде перед Феликсом) о том, зачем он пришел в Иерусалим: «…чтобы доставить милостыню народу моему и приношения» (Деян. 24:17). Хотя вполне вероятно, что дар был принят.

Две остальные молитвы получили утвердительный ответ, однако можно уточнить, что на первую был дан ответ «да и нет», а на вторую «да, но…». Был ли Павел избавлен от неверующих в Иерусалиме? «Нет», потому что был арестован, подвергнут пыткам и брошен в тюрьму, но и «да», потому что трижды избежал казни (Деян. 21:30 и дал.; 22:22 и дал.; 23:10 и дал.), один раз — бичевания и однажды был спасен от заговора убить его (Деян. 23:12 и дал.). Добрался ли он до Рима? Да, как и обещал ему Иисус (Деян. 23:11), однако сделать это ему удалось совершенно в другое время и при других обстоятельствах, когда спустя три года он явился в Рим как узник после страшного кораблекрушения.

Итак, молитва — это доброе дело христианина, и мы можем просить других людей молиться за нас, как это делал Павел. Однако в молитве не должно быть никакого автоматизма. Молитва — это не машина, приводимая в действие монетой, и не автомат выдачи денег. Борьба, сопряженная с молитвой, состоит в поисках путей познания Божьей воли и страстном желании ее осуществления. Только тогда Бог действует благосклонно в соответствии со Своей волей, за исполнение которой мы молимся. Поэтому–то данная глава называется: «Божье провидение в служении Павла».

В конце этой части Послания мы читаем третье благословение, когда, прося их молитв, он сам опять молится о них: Бог оке мира да будет со всеми вами. Аминь (33). Здесь выделяются три существенных момента: во–первых, на этот раз Павел называет Бога «Богом мира» или примирения; во–вторых, мир (шолом) — особая забота иудеев и, в–третьих, он намеренно пишет не «с вами», но со всеми вами. Все это показывает, что ум Павла был до конца поглощен заботой о иудейско–языческом единстве. Как сказал профессор Данн, «Павел как иудей, но и как Апостол язычников произносит иудейское благословение над своими читателями–язычниками» [742].

«Я считаю, — писал И. Златоуст, — что многие из тех людей, которых называют очень положительными, торопливо пробегают эту часть Послания, считая ее излишней…». «Однако, — продолжает он, — истинные «искатели золота» внимательны даже к мельчайшим деталям… Даже в обычных именах они способны найти великое сокровище». Бруннер, более того, назвал главу 16 Послания к Римлянам «одной из самых поучительных глав Нового Завета», потому что в ней показаны отношения любви между людьми церкви. И. Златоуст и Бруннер правы [743]. В составленных Павлом перечнях имен тех, кто посылал и принимал приветствия, как и в генеалогических списках Ветхого и Нового заветов, содержатся истины, достойные размышлений, и уроки, важные для научения.

Представляю вам Фиву, сестру нашу, диакониссу церкви Кенхрейской: (1). Примите ее для Господа, как прилично святым, и помогите ей, в чем она будет иметь нужду у вас; ибо и она была помощницею многим и мне самому (2)

По всей вероятности, Фива выполняла ответственное задание по доставке письма Павла в Рим, хотя, возможно, у нее были там и другие дела — торговые или, «весьма вероятно, это была какая–то судебная тяжба»[744]. Итак, ей было необходимо рекомендательное письмо, которое представило бы ее римским верующим. Такие письма имели широкое распространение в древнем мире, ибо защищали от шарлатанов. О них несколько раз говорится в Новом Завете (напр.: Деян. 18:27; 2 Кор. 3:1). Свидетельствуя о Фиве, Павел просит Римскую церковь «принять ее» с достойным христиан радушием и теплом и «помочь ей, в чем она будет иметь нужду» как пришелец в чужой столице, и это, видимо, связано с другими ее деловыми обязанностями. В начале и в конце этого отрывка Павел дает некоторую информацию о Фиве, сообщая о нуждах этой «благословенной женщины», причем «это сообщение как предваряется, так и завершается похвалами в ее адрес» [745]. В самом деле, продолжает И. Златоуст, «посмотрите, как разнообразны средства, к которым прибегает Павел, чтобы оттенить ее достоинства». Во–первых, он называет ее «сестра наша», «а назваться сестрой Павла было не так–то просто»[746]. Во–вторых, он называет ее служительницей[747] церкви в Кенхрее (1), восточном портовом городе Коринфа в верхней части Саронического залива. Видимо, здесь лучше всего подходит общее значение слова diakonos. С другой стороны, нам известно, что должность дьякона уже тогда существовала, хотя и в зачаточной своей форме (напр.: Флп. 1:1; 1 Тим. 3:8, 11). Поэтому ПНВ и НМВ называют Фиву «диакониссой», а профессор Крэнфилд считает этот вариант не только «гораздо более естественным», но и «абсолютно правдоподобным»[748]. В–третьих, она была помощницей многим, включая Павла (2). В этой фразе использовано слово prostatis, то есть «благодетельница». Видимо, Фива была состоятельной женщиной и поддерживала своими средствами церковь и Апостола.

(3) Приветствуйте Прискиллу и Акилу, сотрудников моих во Христе Иисусе, — (4) Которые голову свою полагали за мою душу, которых не я один благодарю, но и все церкви из язычников, — и домашнюю их церковь.(5) Приветствуйте возлюбленного моего Епенета, который есть первый начаток Ахайи для Христа. (6) Приветствуйте Мариам, которая много трудилась для нас. (7) Приветствуйте Андроника и Юнию, сродников моих и узников со мною, прославившихся между Апостолами и прежде меня еще уверовавших во Христа. (8) Приветствуйте Амплия, возлюбленного мне в Господе. (9) Приветствуйте Урбана, сотрудника нашего во Христе, и Стахия, возлюбленного мне. (10) Приветствуйте Апеллеса, испытанного во Христе. Приветствуйте верных из дома Аристовулова. (11) Приветствуйте Иродиона, сродника моего. Приветствуйте из домашних Наркисса тех, которые в Господе. (12) Приветствуйте Трифену и Трифосу, трудящихся о Господе. Приветствуйте Перейду возлюбленную, которая много потрудилась о Господе. (13) Приветствуйте Руфа, избранного в Господе, и матерь его и мою. (14) Приветствуйте Асинкрита, Флегонта, Ерма, Патрова, Ермия и других с ними братьев. (15) Приветствуйте Филолога и Юлию, Нирея и сестру его, и Олимпана, и всех с ними святых. (16) Приветствуйте друг друга с целованием святым. Приветствуют вас все церкви Христовы.

Таким образом, Павел шлет приветствия двадцати шести человекам, двадцать четыре из которых он называет по имени, добавляя почти везде свое личное свидетельство. Богословы недоумевают, как мог Павел знать такое большое количество людей в церкви, в которой он никогда не бывал прежде. В связи с этим многие решили, что эти приветствия адресованы не Римской, но Эфесской церкви, поскольку, аргументируют они, Павел пробыл в Эфесе три года и хорошо знал эту церковь. Кроме того, самое первое приветствие адресовано Прискилле и Акиле (3), сопровождавшим его в Эфес; второе — Епенету, которого он называет «первым обращенным во Христа в провинции Асии» [749], а Эфес был столицей провинций. Но с другой стороны, эти теории никогда не подтверждаются рукописями, ибо перечисленные имена более подходят Риму, нежели Эфесу. И если бы Павел отослал этот список имен в Эфес, он не был бы таким длинным.

Что касается того, мог ли Павел знать так много римских христиан, надо помнить, что в то время путешествия были совершенно обычным делом, в отличие от нашего современного представления о них. К примеру, Прискилла и Акила. Новый Завет свидетельствует нам о том, что Акила прибыл из Понта на южном берегу Черного моря, что он и Прискилла жили в Италии до тех пор, пока император Клавдий не изгнал иудеев из Рима в 49 г. н. э., что они затем переехали в Коринф, где встретили Павла и остались с ним, что путешествовали вместе с ним в Эфес, где, видимо, рисковали своими жизнями за Апостола (4). Вполне возможно, что после смерти Клавдия в 54 г. н. э. они вернулись в Рим, где и получили приветствие Павла (Деян. 18:1 и дал., 18. 26; 1 Кор. 16:19). Возможно, множество других римских беженцев из иудеев и иудеев–христиан встречались с Павлов в период их ссылки и вернулись в Рим после отмены указа Клавдия.

Размышляя над обстоятельствами и именами людей, которым шлет приветствия Павел, нельзя не поразиться единству и разнообразию церкви, к которой эти люди принадлежали.

Среди римских христиан наблюдалось большое разнообразие рас, полов, а также социальных положений. Что касается первого признака, мы уже знаем, что в Римскую церковь входили иудеи и язычники, о чем свидетельствует список имен. Очевидно, Акила и Прискилла были иудеями, также иудеями были и syngeneis(7 и 11) Павла, что скорее всего значит «соплеменники, выходцы из одного национального источника» (как в 9:3), а не «родственники». Ясно, что остальные из язычников.

Социальный статус римских друзей Павла не ясен. С одной стороны, древние надписи свидетельствует о том, что Амплий (8), Урбан (9), Ермий (14), Филолог и Юлия (15) — это традиционные имена рабов. С другой стороны, некоторые из них наверняка были освобожденными, а некоторые пользовались покровительством состоятельных людей. Например, комментаторы сходятся во мнении, что Аристовул (]0) был внуком Ирода Великого и другом императора Клавдия, а Наркисс (11) — не кто иной, как широко известный богач, имевший огромное влияние на Клавдия. Маловероятно, что эти знаменитости сами стали христианами, скорее всего, они уже умерли к тому времени, но их дома сохранились и там были христиане. Дж. Б. Лайтфут, завершая свое интересное исследование «Дом Кесаря» (Флп. 4:22), говорит: «Совершенно ясно и доказано, что среди тех, кому адресованы приветствия Послания к Римлянам, было как минимум несколько человек из императорского дома»[750].

Еще одной выдающейся, хотя и в другом отношении, личностью был Руф (13), поскольку он вполне мог быть сыном Симона Киринеянина, который донес крест Иисуса до Голгофы. Во всяком случае, Марк, писавший свое Евангелие в Риме или для Рима, — единственный из всех евангелистов, указавший, что сыновьями Симона были Александр и Руф, ясно дает понять, что эти имена были хорошо известны его читателям в Риме(Мк. 15:21).

Но самым удивительным и самым назидательным фактом является разнообразие Римской церкви по признаку пола: 9 из 26 имен — женские. Это Прискилла (3), Мариам (6), возможно, Юния (7), Трифена и Трифоса, видимо, сестры–близнецы, и Персида (12), мать Руфа (13), Юлия и сестра Нирея (15). Видно, как высоко ценит их всех Павел, но выделяет четверых (Мариам, Трифену, Трифосу и Перейду) как «много потрудившихся». Здесь использован глагол kopiao, означающий большое напряжение, усилие. Причем, он отнесен только к этим четырем женщинам и ни к кому более, хотя Павел и не уточняет, в чем заключался их тяжелый труд.

Два имени из этого перечня заслуживают более пристального внимания. Так, Прискилла упоминается в стихе 3, а также еще в нескольких стихах Нового Завета, где имя ее предшествует имени ее мужа (Деян. 18:18, 26; 2 Тим. 4:19). Мы не знаем причину ее первенства, но какой бы она ни была — духовной ли (если Прискилла обратилась прежде мужа и была более активной в христианском служении), социальный (если она занимала более высокое общественное положение) или заключалась в ее характере (если она была выдающейся личностью) — в любом случае Павел признает ее лидерство и не возражает против него.

Еще одна женщина, о которой говорит стих 7: Приветствуйте Андроника и Юнию… В греческом тексте второе имя здесь выглядит так: Iounian, что является либо винительным падежом Juntas (мужское имя), либо Junta (женское имя). Толкователи согласны с тем, что второй вариант более вероятен, поскольку первый нигде вообще не встречается. Тогда возможно, что Андроник и Юния были супружеской парой, о которой Павел сообщает следующие сведения: они его родственники, то есть евреи; они когда–то были с ним вместе в тюрьме; они обратились прежде него; они — прославившиеся между апостолами, В каком же из двух его значений Павел использует здесь слово «апостолы»? Самое известное значение — это «Апостолы Христа», то есть двенадцать Апостолов (среди которых Матфей заменил Иуду), также Павел и Иаков — очень небольшая группа, которую Сам Христос лично избрал, назначил и уполномочил быть Учителями Церкви.

Менее известное значение этого слова «апостолы церквей» (2 Кор. 8:23). По–видимому, это была довольно большая группа людей, посылаемых церквями (теперь мы называем таких «миссионерами»), подобно Епафродиту, апостолу церкви в Филиппах (Флп.2:25, буквально «ваш апостол»), или Варнаве и Савлу, посланных Антиохийской церковью (Деян. 13:1 и дал.; 14:4, 14; ср.: 1 Фес. 2:6).

Если под «апостолами» в главе 16 подразумеваются Апостолы Христа, тогда перевод должен бы быть таким: «прославившиеся в мнении Апостолов» или «высоко ценимые Апостолами», так как трудно представить, чтобы малоизвестная супружеская пара могла занять место в одном ряду с Апостолами Петром, Павлом, Иоанном и Иаковом. Но такой перевод не совсем адекватен греческому тексту, и поэтому более разумно сойтись во мнении, что речь идет в этом стихе об «апостолах церквей» и что Андроник и Юния были выдающимися миссионерами.

Большое место, занимаемое женщинами в окружении Павла, свидетельствует о том, что он вовсе не был тем женоненавистником, каким его пытается сделать человеческое воображение. Не проливает ли это некоторый свет на досаждающий издавна вопрос о женском служении? Как видно, из всех женщин, которых приветствует Павел, четверо были усердными работниками на ниве Господней. Прискилла была одной из «сотрудников» Павла, Юния была хорошо известной миссионеркой, а Фива — дьякониссой. Но, следует отметить, что ни одна из них не была пресвитером церкви, вероятность чего, впрочем, полностью не исключается.

Несмотря на многочисленные национальные, социальные и половые различия, церковь была глубоко едина, и это единство значительно превосходило любые расхождения. Поскольку «нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе» (Гал. 3:28). Перечень приветствий содержит несколько подтверждений этого единства Божьего народа. Четырежды Павел говорит о том, что друзья его во Христе (3,7, 9,10), и пять раз — в Господе (8, 11, дважды в 12, 13). Дважды он с теплотой называет их «сестрой» и «братом» (1, 14). Он не сдерживает своих чувств к ним, называя их «возлюбленными» (5,8,9,2). Он также отмечает две стороны христианской жизни, укрепляющие христианское единство: сотрудничество (3, 9) и совместные скорби (4, 7).

Как же практически проявлялось это единство Римской церкви, совершавшееся в ее разнообразии? Нам известно, что они встречались в домах или в домашних церквях, на что Павел делает шесть ссылок (5, 10, 11, 14, 15; ср.: 23) (Деян. 12:12; 1 Кор. 16:19; Кол. 4:15; Фил. 2). На чем основывалось членство в этих церквях? Вряд ли оно определялось полом или социальным положением, то есть вряд ли мужчины и женщины, рабы и свободные собирались отдельно. А как насчет национальных особенностей? Можно допустить, что иудейские христиане и христиане из язычников, и особенно слабые и сильные, хотели встречаться в своем кругу, потому что культура и традиции — сильное объединяющее средство. Но так ли это было в действительности?

Думаю нет. Если бы в римских домашних церквях придерживались каких–либо национальных различий, то это совершенно противоречило бы как некоторым деталям глав 14 и 15, так и тому, к чему ведет замечательно выстроенное рассуждение Апостола. Могли ли члены церкви «принимать» друг друга и «единодушно, едиными устами славить Бога и Отца Господа нашего Иисуса Христа» (15:6 и дал.), если бы они поклонялись Богу в разных, этнически разделенных домашних церквях? Такое состояние церкви было бы абсолютным противоречием принципу единства церкви в ее разнообразии.

Как свидетельствуют эксперты в области роста церквей, люди любят поклоняться Богу в среде своих родных и друзей, в среде подобных себе. Поэтому, видимо, в различных общинах необходимы некоторые уступки в языке, который представляет собой самый страшный барьер. Но разнородность — это сущность церкви, потому что церковь — это одно–единственное сообщество во всем мире, где Христос уничтожил все разделяющие перегородки. Нам дано было видение торжества Церкви как «великого множества людей, собранных из всех племен и колен, и народов и языков», поющих в едином порыве хвалу Богу (Откр. 7:9 и дал.). Следовательно, мы приходим к выводу, что однородная церковь — это неполноценная церковь, которая в смиренном покаянии и с упорством должна постоянно стремиться к разнородности [751].

Павел завершает свой список двумя обобщениями. Во–первых, хотя лишь некоторые названы здесь по имени, всем им рекомендуется приветствовать друг друга с целованием (16а). И Апостол Павел, и Апостол Петр настаивали на этом (1 Кор. 16:20; 2 Кор. 13:12; 1 Фес. 5:26; 1 Пет. 5:14), а Отцы Церкви подхватили этот призыв. Иустин Мученик писал: «Окончив молитву, мы приветствуем друг друга целованием»[752], а Тертуллиан был первым, назвавшим это целование «поцелуем мира»[753]. Логично, что наши устные приветствия нуждаются в подтверждении видимыми и ощутимыми жестами, хотя форма этого «целования» зависит от конкретных культурных традиций и привычек. Так для западно–европейских христиан, по мнению Дж. Б. Филлипса, более подходит следующий вариант слов Павла: «Приветствуйте друг друга сердечным рукопожатием».

Во–вторых, приветствуют вас все церкви Христовы (166). Но как же Павел может говорить от лица всех церквей? Или это обыкновенная риторика? Видимо, нет, потому что Павел здесь ведет речь об определенных вещах. Нам известно, что он собирается отплыть в Иерусалим и что люди, назначенные церквями для доставки пожертвований, как раз собрались в Коринфе. Лука сообщает, что среди них были делегаты из Верии, Фессалоники, Дерва, Листры и Эфеса (Деян. 20:4). Возможно, он, с согласия этих людей, передает приветствия от их церквей римским христианам.

Некоторые находят переход Павла от приветствий к назиданиям довольно неожиданным, а тон этих увещеваний настолько резким, что его объявляют не соответствующим всему остальному Посланию, особенно его трогательно–заботливому отношению к слабым. В связи с этим появились сомнения, действительно ли Павел является автором этих строк. Однако едва ли стоит усматривать противоречие в том, что мысль Павла перемещается от единства церкви в ее разнообразии (что выражается в обмене поцелуями мира) к угрозе, исходящей от тех, кто сеет разделения в церквях. Следует отметить, что доброе отношение Павла к слабым верующим было продиктовано его уважением к их уязвимой совести, а суровость к лжеучителям — их попытками наперекор апостольскому учению разрушить христианское единство, сея противоречия.

И все же нам неизвестно, кто были эти люди. Язык Павла слишком сдержан и не позволяет увидеть ситуацию ясно. Все, что мы можем о них сказать, это то, что они были носителями антиномистской доктрины (поскольку пытались служить церкви, а не Христу (18).

Павел начинает свое назидание церкви теми же словами, какими он начинал предыдущее: Умоляю вас, братия… (17, ср.: 12:1). Апостол призывает к бдительности, отделению и распознаванию.

Во–первых, Павел умоляет их быть бдительными: …остерегайтесь [ИБ: «будьте настороже»] производящих разделения и соблазны [то есть препятствующих вашему росту] вопреки учению, которому вы научились… (17). Конечно, некоторые «разделения» неизбежны, подобно тем, которые происходят от верности Христу (см.: Мф. 10:34 и дал.); неизбежны и некоторые «соблазны» (skandala), особенно о камень преткновения [754], которым является Крест (9:32 и дал.) (1 Кор. 1:23). Апостол предупреждает римлян остерегаться создающих такие препятствия, потому что они противоречат учению Апостолов. Для него само собой разумеется, что уже и в ранней церкви это является нормой, которой римляне должны следовать, а не противоречить. Эта норма сохранена для них Новым Заветом.

Во–вторых, Павел призывает к отделению от добровольно отпавших от апостольской веры. Уклоняйтесь от них, — наставляет Павел. Здесь уже и речи не идет ни о каком поцелуе святости и мира, но об отделении и даже об отвращении [755].

В чем же здесь дело? В чем сущность такого заблуждения? Павел объясняет и это: …ибо такие люди служат не Господу нашему Иисусу, а своим аппетитам (18а)[756] (буквально «своему чреву», АВ). Конечно же, здесь не имеются в виду противоречия, возникавшие в связи с иудейскими законами приема пищи, скорее это графически начерченный образ самоудовлетворения (как в Флп. 3:19: «их бог — чрево»). И выражение это использовано здесь «в смысле служения себе, пребывания в добровольном рабстве своему эгоцентризму»[757]. Эти лжеучителя не любят Христа и не желают быть его добровольными рабами. Напротив, они «совершенно замкнуты на себе» (ДБФ) и оказывают губительное влияние на легковерных. Гладкими речами и лестью они обольщают умы наивных людей (186)[758]. Или еще точнее, они «соблазняют разум обычных людей благовидными и правдоподобными речами» (ПАБ).

Далее Павел убеждает римлян возрастать духовно, научаясь различать. В целом он очень доволен ими. Ваша покорность вере всем известна; посему я радуюсь за вас… (19а), — пишет им Павел. Однако существуют два вида послушания: слепое и вдумчивое, и он страстно желает, чтобы они обладали последним: …но желаю, чтобы вы с мудростью относились к доброму и были бы невосприимчивы к злому (196)[759]. Быть мудрым в отношении к доброму — значит узнавать его, любить его и следовать за ним. В отношении же зла Павел призывает в простоте, даже простодушии избегать соприкосновения с ним. Дж. Б. Филлипс очень хорошо уловил эту разделяющую грань: «Хочу видеть вас многоопытными мужами в сотворении доброго и совсем неопытными новичками в сотворении злого».

Есть три весьма эффективных теста, применимых к различным вероучениям и этическим системам: библейский, христо–логический и моральный. Им можно придать форму вопроса и применять к любому типу учения: согласуется ли оно со Священным Писанием? Прославляет ли оно Господа Христа? Способствует ли оно торжеству добра?

В стихе 20 Павел добавляет к своему назиданию ободряющее уверение. Он уже сказал о добре и зле: он хочет, чтобы римские христиане были уверены в окончательном торжестве добра над злом. За деятельностью лжеучителей он видит руку сатаны и знает, что дьявол будет сокрушен: Бог же мира сокрушит сатану под ногами вашими вскоре (20а). Это значит, Бог «бросит его вам под ноги и вы сможете ступать на него»[760]. Дьявол уже потерпел серьезное поражение, но еще не признал его.

Может показаться странным, что в этом контексте Павел говорит о «Боге мира» (как в 15:33), поскольку наслаждение миром и уничтожение дьявола как будто не имеют ничего общего между собой. Дело в том, что Божий мир не дает никаких поблажек дьяволу, ибо истинный мир достигается только через сокрушение зла.

Вероятно, этот стих — ссылка на Быт. 3:15, где Бог обещал, что семя женщины (то есть Христос) поразит змея в голову. Но далее речь там идет о человеке, мужчине и женщине, которых Бог сотворил и которым дал право господствовать над Землей. Этому вторит и псалмопевец, говорящий о том, что Бог «все положил под ноги его» (Пс. 8:7). До сих пор это обетование исполнилось только во Христе, потому что Бог «все покорил под ноги Его» (Еф. 1:22; ср.: Евр. 2:8 и дал.). Тем не менее возвышение Его еще пока не полностью осуществилось, потому что, хотя Он — господин всего, Он все–таки ожидает, когда Его враги будут положены «в подножие ног» Его (Пс. 109:1 и многочисленные случаи употребления этой фразы в Новом Завете в отношении Христа). Хотя в этом стихе присутствует слово «вскоре», однако не подразумевается каких–то временных границ, но скорее утверждается, что Бог не намерен заполнять ничем временное пространство между Вознесением и вторым пришествием. Второе пришествие — непосредственно следующее за Вознесением событие в Его календаре. Между тем римляне, говорит Павел, должны одерживать постоянные промежуточные победы над сатаной, каждый раз сокрушая часть его под ноги себе.

Но такие победы были бы невозможны без благодати. Поэтому Павел добавляет: Благодать Господа нашего Иисуса Христа с вами] (206).

Передав личные приветствия двадцати шести братьям и сестрам в Риме (3–16), он начинает передавать поручения от восьми человек, находящихся вместе с ним в Коринфе, имена которых он перечисляет. Вначале он называет очень известное имя, затем три, по–видимому, малоизвестных. Приветствуют вас Тимофей, сотрудник мой, и Луций, Иасон и Сосипатр, сродники мои (21). Если кто–то заслуживал называться «сотрудником» Павла, так это был Тимофей. В течение последних восьми лет Тимофей был постоянным спутником Павла в его поездках и сам выполнил несколько особых поручений по просьбе Павла. По всему видно, что Павел испытывал нежную привязанность к своему молодому помощнику. Приведя его к Христу, он относился к нему как к «верному в Господе сыну» (напр.: 1 Кор. 4:17). В то время Тимофей находился в Коринфе, готовясь к отплытию в Иерусалим с миссией доставки пожертвований от греческих церквей (Деян. 20:4).

Затем Павел передает поручения от трех своих соотечественников, которых он считает «родственниками» [761]. Нам незнакомы эти имена, однако по этому поводу выдвигалось множество правдоподобных версий. Например, пытаются связать «Луция» с «Луцием Киринеянином», который был вместе с Павлом в Антиохии 10 лет назад (Деян. 13:1). Также делаются попытки отождествить «Луция» с евангелистом Лукой, поскольку из его рассказа, где используется местоимение «мы», следует, что он тоже был в это время в Коринфе (Деян. 20:5 и дал.). Единственным затруднением является то, что Лука был из язычников. Но тогда «мои соотечественники» относится только к Иасону и Сосипатру. Возможно, Иасон — это хозяин дома в Фессалонике, где находился тогда Павел (Деян. 17:5 и дал.), а Сосипатр — это «Сосипатр, делегат от Верийской церкви в Иерусалим, а имя его просто было сокращено до «Сопатера» (Деян. 20:4)[762], и он тоже был в Коринфе в то время. В этом месте Павел передает приветствие от Тертия, писца, которому он диктовал свое Послание: Приветствую вас в Господе и я, Тертый, писавший сие послание (22).

Далее следует поручение от хозяина, оказавшего гостеприимство Павлу в Коринфе. Приветствует вас Гаий, странноприимец мой и всей церкви (23а). В Новом Завете есть несколько человек по имени Гаий, поскольку это имя было довольно распространенным. Можно связать его с одним коринфянином, которого окрестил Павел (1 Кор. 1:14). Некоторые богословы предполагали, что полное римское имя этого человека было Гаий Тит Юстис, и в таком случае это был владелец дома рядом с синагогой, в которую был приглашен Павел после того, как иудеи отвергли его благовестие (Деян. 18:7). Вполне возможно, что Павел опять мог быть принят в его доме, и в этом же доме могла быть домашняя церковь.

И последние два имени завершают перечень поручений из Коринфа: Приветствует вас Ераст, городской казнохранитель, и брат Кварт (236). О Кварте ничего не известно, хотя Ф. Ф. Брюс задается вопросом, не будет ли «слишком смелой» попытка увидеть в нем младшего брата Тертия, поскольку tertius значит «третий», a quartus — «четвертый»[763]. Однако К. Э. Б. Крэнфилд квалифицирует эту версию Брюса как «проявление богатого воображения». С другой стороны, Ераст, имя которого переводится «oikonomos города», видимо, был ответственным местным государственным чиновником. Может быть, он был aedile — чиновник, ответственный за общественные работы, и это его имя выбито латинскими буквами на мраморной мостовой первого века среди развалин древнего Коринфа. Но не совсем ясно, как он мог быть одним из странствующих вместе с Павлом помощников, который одновременно был отослан «в Македонию» (Деян. 19:22) и «остался в Коринфе» (2 Тим. 4:20).

3. Доксология Павла (25—27)[764]

Хвала и поклонение, которые Павел возносит Богу, — это яркое и логически оправданное завершение Послания к Римлянам. В нем Апостол сводит все центральные темы, увязывая их друг с другом[765].

Хотя синтаксис этого отрывка довольно сложен, в нем содержатся глубочайшие истины о Боге и благовестии. Отрывок состоит из четырех частей, сосредоточенных соответственно на могуществе Бога, Благой вести Христа, евангелизации народов и хвале Божьей мудрости.

Во–первых, Павел свидетельствует о могуществе Бога: Могущему же (dynameno имеет dynamis) утвердить вас… Хотя этот перевод точно следует греческому тексту, все же он несколько неуклюж для вступления. Поэтому перевод ИБ, начинающийся с существительного, более удачен: «Слава тому, Кто может…!» Не случайно Послание к Римлянам начинается и завершается утверждением Божьего могущества — мыслью, пронизывающей все Послание. Если благовестие есть сила Божья даровать спасение (1:16), то оно же — сила Божья к созиданию. Sterizo (устанавливать) — почти технический термин, обозначающий укрепление новых обращенных и утверждение молодых церквей. Лука употребляет его в Деяниях Апостолов (скорее родственный глагол episterizo), когда рассказывает о Павле и его сотрудниках–миссионерах, которые по несколько раз навещали основанные ими церкви с целью «утвердить» их (напр.: Деян. 14:21 и дал.; 15:41; 18:23). Сам Павел употребляет этот же глагол в своих Посланиях, когда ведет речь об укреплении христиан, воспитании в них упорства и воли будь то в вере (во избежание заблуждений), в святости (для противостояния соблазнам) или для поддержания мужества (в гонениях и преследованиях) (напр.: Рим. 1:11; 1 Кор. 1:8; 2 Кор. 1:21; Кол. 2:7; 1 Фес. 3:2, 13; 2 Фес. 2:17; 3:7). Таким образом, начальная фраза доксологической части главы побуждает читателя к признанию силы Бога в утверждении многонациональной Римской церкви, о которой мечтал Павел, в укреплении ее членов в истине, святости и единстве.

Во–вторых, Павел говорит здесь о благовествовании Иисуса Христа. Ибо Бог способен утвердить вас, пишет он, …по [то есть «согласно»] благовествованию моему и проповеди Иисуса Христа, по откровению тайны, о которой от вечных времен было умолчано (25), но которая ныне явлена… (26а). В греческом тексте здесь три однородных конструкции: «по моему благовествованию», «по проповеди Иисуса Христа» и «по откровению тайны», из которых первые две почти идентичны, поскольку благовествование Павла фактически было проповедью (kerygma) Христа. Павел говорит, что сила Бога утвердить церковь — это часть его апостольского благовестил и проповеди. Это не может не напомнить нам о первых трех стихах Послания, в которых он свидетельствовал о себе как об «избранном к благовестию Божию… о Сыне» Божьем. Или о стихах, в которых Благая весть Бога называется «благовествованием моим» (ср.: 2:16), ибо оно было открыто и доверено ему Богом. Поэтому «благовестив о Сыне» он называет «проповедью Иисуса Христа».

Третья короткая часть (по откровению тайны) обнажает тот факт, что Павлово благовестие есть истина, данная в откровении. Это «тайна», иначе говоря истина или группа истин, скрытых в течение долгого времени, но которые ныне явлены. Павел не расшифровывает эту «тайну», однако он делает это во всех других местах Послания. Тайна Бога, до сих пор скрытая, но теперь явленная всем, — это Иисус Христос во всей Своей полноте (Кол. 2:2) и особенно Христос для язычников и в язычниках (Кол. 1:27), вследствие чего язычники сейчас имеют равную с Израилем долю Божьего обетования (Еф. 3:6 и дал.; 6:19 и дал.). Тайна эта включает в себя также Благую весть для иудеев (а не только для язычников), то есть весть о том, что однажды «весь Израиль спасется» (11:25 и дал.). Эта тайна вобрала в себя также неудержимое стремление к будущей славе (1 Кор. 2:7 и дал.), когда Бог соберет все сущее в этом мире под власть одного господина— Христа (Еф. 1:9 и дал.). Итак, тайна начинается с Христа, продолжается в Нем и заканчивается Им.

В–третьих, Павел говорит о евангелизации народов. Важно понять, что здесь утверждаются три истины, относящиеся к этой тайне, и выражаются они тремя отглагольными формами: «скрытая», «открывшаяся» и «явленная». Есть какая–то несправедливость в том, что тайна так долго утаивалась, однако сейчас она открыта через жизнь, смерть, воскресение и вознесение Иисуса. И, наконец, Благая весть должна быть явлена всему миру, и это уже происходит: она «…ныне явлена, и чрез писания пророческие, по повелению вечного Бога, возвещена всем народам для покорения их вере…» (14:25).

Рассмотрим подробнее четыре важные особенности этого вселенского процесса возвращения всем народам тайны Благой вести, в связи с чем всплывают в памяти самые первые открывающие Послание стихи (1:1–5). Обе эти части — вступительная и заключительная (доксологическая) — основаны на Писании, на поручении Бога вести евангелизацию, наставляя все народы послушанию в вере.

Первая особенность: тайна возвещается через писания пророческие, то есть Ветхий Завет. Но как может Бог открывать Свою тайну через ветхозаветные писания сегодня, если они существуют уже многие века? Ответ, видимо, таков: вслед за происшедшими на Кресте событиями во исполнение дела спасения Бог дал Своему народу новое христологическое понимание Ветхого Завета как свидетельства о Христе (ср.: 1:2; 3:21). В дальнейшем и вследствие этого Благая весть начала распространяться через апостольские проповеди о том, что «Сей Христос есть Иисус» (ср.: Деян. 17:1 и дал.).

Вторая особенность: фраза по повелению вечного Бога имеет прямое отношение к всеохватности миссии благовествования, поскольку за воскресшим Христом, вручившим эту миссию Своим Апостолам, стоял вечный Бог, несокрушимый замысел Которого состоит в спасении и объединении во Христе иудеев и язычников.

Третье: следующая по порядку в греческом тексте фраза для покорения… вере (буквальный перевод: «чтобы уверовали и покорились Ему»). Она идентична 1:5. Правильная реакция на проповедь Евангелия — это вера, на чем Павел настаивает на протяжении всего текста, однако эта вера сама по себе смиренна и порождает смиренную жизнь.

Четвертое: «возвещение» Божьей тайны всем народам для их уверования и покорения Богу. Доступ к Благой вести открыт всем, Бог не положил здесь никаких ограничений.

Итак, мы имеем развернутую картину, включающую четыре направления благовествования: возвещение Евангелия через Священное Писание, по повелению Бога, для покорения в вере всех народов — это положения, в точности соответствующие начальным стихам Послания. Вступительные же тексты, в свою очередь, также свидетельствуют о прямой связи Благой вести с Писанием, о том, что она по Божьей благодати и через апостольство была вручена Павлу и другим, и о том, что она дана Богом всем народам для покорения в вере.

И, наконец, Апостол завершает свое Послание чудесным прославлением: Единому премудрому Богу, чрез Иисуса Христа, слава во веки! Аминь!"(27). Мудрость Бога явлена в Самом Христе, «…в Котором сокрыты все сокровища премудрости и ведения» (Кол. 2:3; ср.: 1 Кол. 1:30), и прежде всего в Его Кресте, который, будучи глупостью в глазах человеческих, есть великая мудрость в глазах Бога (1 Кор. 1:23). Явлена она (мудрость Бога) в решении Бога спасти мир не его собственной мудростью, но простотой проповеди Евангелия (1 Кор. 1:21), в чуде возникновения многонациональной, разнокультурной церкви (Еф. 3:10), в Его конечном замысле объединить все во Христе (Еф. 1:8 и дал.). И неудивительно, что из уст Павла уже однажды излился поток хвалы Божьей мудрости: «О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия!» (11:33). И тем более неудивительно, что и в самом конце он вновь прославляет Бога. На самом деле, искупленный Божий народ будет проводить вечность, воздавая Творцу «честь и славу и благодарение», прославляя Его «премудрость», «силу и крепость» (Откр. 7:12). Это значит, что они будут прославлять силу и мудрость Бога, явленную в их спасении.

В связи с этим можно с уверенностью сказать, что в доксологии сконцентрированы следующие главные истины: сила Бога спасать и утверждать; Евангелие и тайна, прежде скрытые, но теперь явленные (Христос распятый и воскресший); сосредоточенная на Христе мудрость ветхозаветных Писаний; поручение Бога провозглашать Евангелие Христа повсеместно; призыв ко всем народам ответить на проповедь Евангелия со смирением в вере; спасающая мудрость Бога, Которому принадлежит вся слава во веки.

Примечания:

7

Там же. С. 54.

72

В русском переводе Библии используется второе название этого дерева — маслина. — Прим. ред.

73

В русском переводе Библии: «Павел, раб Иисуса Христа…» Рассуждение автора основано на английском переводе. — Прим. пер.

74

Барретт. С. 16

75

Найгрен. С. 45 и дал.

76

В русском переводе Библии: «…избрал меня от утробы матери моей». Рассуждение автора основано на английском переводе. — Прим. пер.

729

Сэнди, Хедлэм. С. 403.

730

В русском переводе Библии: «Итак я могу похвалиться в Иисусе Христе в том, что относится к Богу…» Рассуждение автора основано на английском переводе. — Прим. пер.

731

Рассуждение автора основано на английском переводе. — Прим. пер.

732

Златоуст И. С. 543.

733

В русском переводе Библии: «…благовествование Христово распространено мною от Иерусалима и окрестности до Иллирика» (196).

734

Крэнфилд. Т. 2. С. 762.

735

В русском переводе Библии: «Сие–то много раз и препятствовало мне придти к вам». Рассуждение автора основано на английском переводе. — Прим. пер.

736

В русском переводе Библии: «…усердствуют некоторым подаянием для бедных между святыми в Иерусалиме». Рассуждение автора основано на английском переводе. — Прим. пер.

737

Додд. С. 230.

738

В русском переводе Библии: «подаяние». Рассуждение автора основано на английском переводе. — Прим. пер.

739

В русском переводе Библии: «Усердствуют, да и должники они пред ними. Ибо, если язычники сделались участниками в их духовном, то должны и им послужить в телесном». Рассуждение автора основано на английском переводе. — Прим. пер.

740

Крэнфилд. Т. 2. С. 769.

741

Рассуждение автора основано на английском переводе. — Прим. пер.

742

Данн. Т. 38Б. С. 884.

743

Златоуст И. С. 553; Бруннер. С. 126. См.: Римские христиане в главе 16 Послания к Римлянам. — The Roman Christians of Romans 16' by Peter Lampe, in Donfried, pp. 216fT.

744

Дани. Т. 38Б. С. 888 и дал. Это мнение основано на том факте, что слово pragma (2) переведено как «судебный процесс» в 1 Кор. 6:1.

745

Златоуст И. С. 550.

746

Там же. С. 549.

747

Рассуждение автора основано на английском переводе. — Прим. пер.

748

Крэнфилд. Т. 2. С. 781.

749

Рассуждение автора основано на английском переводе. — Прим. пер.

750

Лайтфут Дж. Б. Послание святого Павла к Филиппийцам. — J. В. Lightfoot, St Paul's Epistle to the Philippians (Macmillan, 1868; 8th edn., 1885), p. 177.

751

Пасаденские встречи по вопросу принципа единства в однородности. — The Pasadena Consultation on the Homogeneous Unit Principle (Lausanne Occasional Paper no. 1, 1978).

752

Иустин Мученик. Апология. — Justin Martyr, Apology 1.65.

753

Тертуллиан. О молитве. — Tertullian, On Prayer, 14.

754

В английском переводе.: «препятствия». — Прим. пер.

755

Аналогичные наставления см.: 1 Кор. 5:11; 2 Фес. 3:6, 14; 2 Тим. 3:5; Тит. 3:10. Они касаются не различий во мнениях, а закоренелых и нераскаявшихся отступников, которые сознательно отвергают ясную апостольскую истину, игнорируют многочисленные наставления.

756

Рассуждение автора основано на английском переводе. — Прим. пер.

757

Крэнфилд. Т. 2. С. 800.

758

Рассуждение автора основано на английском переводе. — Прим. пер.

759

Рассуждение автора основано на английском переводе. — Прим. пер.

760

Сэнди, Хедлэм. С. 431.

761

Рассуждение автора основано на английском переводе. — Прим. пер.

762

Рассуждение автора основано на английском переводе. — Прим. пер.

763

Брюс. С. 266.

764

Рассуждение автора основано на английском переводе. В русском синодальном переводе эти стихи отсутствуют. — Прим. пер.

765

Конец Послания к Римлянам, в общем, и его доксология, в частности, связаны с рядом спорных текстуальных особенностей. Согласно свидетельству рукописей, в то время в ходу были два издания Послания — длинное и короткое. Ориген писал, что Маркион, еретик II века, известный своей враждебностью к Ветхому Завету и иудаизму, был автором более короткого издания, в котором отсутствовали две последние главы. Другие богословы считают, что сам Павел руководил публикацией двух изданий, в одном из которых списки приветствий и поручений присутствовали, а во втором — нет, доксология же (стихи 25–27) и текст о благодати (стихи 20 и 27) были расположены в разных местах. Более детальные сведения об этом представлены в стандартных толкованиях, например, в «Текстовом комментарии» доктора Метцгера Брюса (с. 533 и дал., 540). Несмотря на текстовые расхождения, подлинность главы 16 не вызывает сомнения, а сама тема доксологии в конце Послания прекрасно вписывается в один ряд со вступлением в его начале. Неопровержимые доказательства неотъемлемости главы 16 в тексте Послания см.: Донфрид. Краткий очерк о Послании к Римлянам, 16. — Donfried, 'A Short Note on Romans 16', pp. 44ff., 119f.