• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

В США безопасность всех ГМО проверяют три федеральных органа: Министерство сельского хозяйства, ответственное за то, чтобы выращивание любого сорта сельскохозяйственных культур не оказывало вредного влияния на все остальные растения; Агентство по охране окружающей среды, особо отвечающее за проникновение на рынок растений, обладающие устойчивостью к гербицидам, насекомым-вредителям и наиболее распространенным заболеваниям, и, наконец, Комиссия по контролю продуктов питания и лекарственных средств, в чьем ведении находится пищевая безопасность населения. К ГМ продуктам все они предъявляют требования гораздо более высокие, чем к сортам, полученным в результате обычной селекции, в которой мутации вызваны облучением или применением химикатов. В то же время общество должно отчетливо сознавать, что в природе не бывает «нулевого биологического риска», представление о котором — всего лишь воплощение не основанного ни на каких научных данных «принципа предосторожности», используемого противниками ГМО как уловка, цель которой — воспрепятствовать развитию этого направления науки и технологии. Поданным Американского совета по науке и здравоохранению, пока нет достоверной научной информации, свидетельствующей о какой-либо опасности, присущей ГМО.

Рекомбинантные ДНК на протяжении 35 лет с успехом используются в фармацевтике, где до сих пор не зафиксировано ни одного случая вреда, вызванного генноинженерными процессами. Точно так же нет ни одного свидетельства каких-либо нарушений, вызванных потреблением ГМ продуктов, а их потребляют сотни миллионов людей.

Основные разработчики генетически модифицированных сельскохозяйственных культур — научные центры, чьи исследования традиционно были направлены на создание химических препаратов для агропромышленного сектора. Проведение параллельных разработок в области биотехнологии и химии приводит к созданию тандема пестицид — растение, имеющее устойчивость к данному пестициду.

Медико-биологическая оценка ГМО состоит из нескольких блоков исследований, выполнение каждого из которых обязательно. В соответствии с установленным порядком, санитарно-эпидемиологическая экспертиза каждого ГМО, впервые поступающего на рынок России в качестве пищевого или фуражного сырья, осуществляется по трем направлениям: медико-генетическая оценка; медико-биологическая оценка; оценка технологических параметров.

Медико-генетическая оценка, основанная на применении полимеразной цепной реакции (ПЦР), включает анализ вносимой последовательности генов, маркерных генов, промоторов, терминаторов, стабильности и уровня выраженности генов. Технологическая оценка определяет органолептические и физико-химические свойства, а также влияние генетической модификации на технологические параметры продукции. Определение композиционной эквивалентности включает сравнение макро- и микронутриентного состава, содержания специфических компонентов, биологически активных веществ, природных и антропогенных контаминантов ГМ продукта и его традиционного аналога. Хроническая токсичность продукта оценивается в проводимом на лабораторных животных в течение 6 месяцев эксперименте, во время которого в их рацион включается исследуемый продукт в максимально возможном количестве, не нарушающем баланс основных пищевых веществ. Ведется динамическое наблюдение за интегральными показателями (внешний вид, масса тела и др.), биохимическими и морфологическими. Специальные исследования проводятся для выявления возможного влияния на иммунный статус, мутагенного, канцерогенного, генотоксичного, нейротоксичного действия. В качестве чувствительных биомаркеров используются показатели, отражающие уровень адаптации организма к окружающей среде и обладающие высокой чувствительностью к разнообразному чужеродному влиянию.

Особое внимание уделяется системам, осуществляющим защиту организма от воздействия токсичных соединений как экзогенного, так и эндогенного происхождения. В первую очередь это ферменты I и II фазы метаболизма ксенобиотиков, а также ферменты лизосом. Многие физиологические и метаболические функции тесно связаны с процессами свободнорадикального окисления, а изменение состояния этих процессов представляет собой раннюю неспецифическую реакцию организма на экстремальные воздействия. В связи с этим определение активности ферментов системы антиоксидантной защиты и содержания продуктов перекисного окисления липидов — ранний и информативный тест при гигиенической оценке влияния неблагоприятных факторов окружающей среды и, в частности, контаминантов пищевых продуктов. В настоящее время система оценки безопасности пищи из ГМО, действующая в Российской Федерации, — одна из самых строгих в мире. Из-за определенного отставания в области внедрения в практику новейшей биотехнологии Россия имеет преимущество при оценке безопасности трансгенных продуктов. Анализ результатов пострегистрационного мониторинга, проводящегося в странах, уже использующих ГМО, позволяет в высшей степени объективно подойти к исследованиям ГМ продукта. К сожалению, такая система в Украине до сих пор не принята. В 1998 году поступила первая заявка от фирмы «Монсанто» (США) на регистрацию в Российской Федерации генетически модифицированной сои, имеющей кодовый номер 40-3-2, устойчивой к пестициду глифосату, и двух сортов картофеля, устойчивых к колорадскому жуку. В этом же году разработан порядок регистрации ГМО, впервые поступающих на внутренний рынок Российской Федерации, который был утвержден в 1999 году постановлением главного государственного санитарного врача Российской Федерации № 7 от 06.04.99 г. и в дальнейшем усовершенствован (постановление N2 14 от 08.11.2000 г.).

Устойчивая к глифосату соя линии 40-3-2 фирмы «Монсанто» была первой генетически модифицированной культурой, прошедшей регистрацию в Российской Федерации. Она разрешена для использования в пищевой промышленности и реализации населению в 1999 году. В настоящее время для импорта и использования для пищевых целей в России разрешены 13 сортов генетически модифицированных культур, среди которых 3 сорта сои, 6 сортов кукурузы, 2 сорта картофеля, один сорт сахарной свеклы и риса.

Система оценки качества и безопасности пищевой продукции из ГМО, принятая в России, предполагает проведение пострегистрационного контроля над оборотом этой продукции. Он может рассматриваться как барьер, закрывающий поступление на внутренний рынок пищевой продукции из ГМО, не прошедшей систему регистрации, и такой, которая не имеет соответствующей декларации на наличие ГМО (без такой декларации производители или поставщики вводят потребителя в заблуждение относительно технологии производства продукта). Для осуществления контроля необходимы методы, позволяющие надежно определить наличие ГМИ в пищевых продуктах.

Современная селекция растений — это научно обоснованная технология управления наследственностью и изменчивостью высших эукариот, позволяющая    реализовать   социально-экономические, экологические, эстетические и другие цели. Являясь средством биологического контроля над адаптивными и адаптирующими реакциями растений с целью непрерывного увеличения их продукционных и средообразующих возможностей, адаптивная система селекции технологизирует достижения как прикладных, так и фундаментальных знаний.

Мир, в котором мы живем в начале XXI века, называют по-разному: «информационное общество», «постиндустриальный мир», «технотронная цивилизация», «постчеловеческая эра» и тд. А недавно в среде философов и социологов возникло еще одно определение — «общество риска».

Да, человечество все чаще идет на риск — вынужденный, заменяя тепловые электростанции атомными, органические удобрения — химическими, лук и чеснок — на антибиотики и тд. По мере исчерпания старых возможностей, всего того, что уже не работает в данном пространстве и в данном времени с n числом условных измерений, человек поневоле должен сделать еще один шаг вперед — перейти в пространство n+1, опять же условных, измерений. Человекомерность — необходимый элемент жизни человечества, размерность мира непрерывно возрастает, растет и количество новых опасных рисков. Кончаются нефть, газ, требуется создание принципиально новых видов топлива и тд.

Биотехнология — это тоже необходимая группа риска. Для продуктов генной инженерии нет пути назад. Генетически модифицированный организм может размножаться, обмениваясь генетическим материалом. Вот конкретный пример — сорта сои. Биотехнологи сделали их устойчивыми к гербициду глифосату. Теперь фермеры могут применять этот гербицид без ущерба для урожая бобов. Результат? Урожай спасен и выгоден конкретному фермеру, но все растения на поле с соей могут быть уничтожены за один раз. Это плохо, но почва и вода не отравлены многими гербицидными обработками.

Это лишь один пример. А общая тенденция в мире — для увеличения количества продовольствия необходимо увеличение количества применяемых гербицидов.

О гербицидах стоило бы завести отдельный большой разговор. XXI век — век глобализации. Во всем. Считается, что «глобальному» человеку требуется и «глобализированная» пища. И ее уже производят из генетически модифицированных растений. Но ГМО уже одним своим существованием способствуют уменьшению на Земле пестицидов.

Пестициды в корне изменили вековые устои земледелия, благодаря им накормлены миллиарды голодных. Последние пятьдесят лет можно считать эпохой глобальной ядохимизации. Полвека мир расколот надвое. Одни считают пестициды величайшим злом, способным в конце концов убить природу и человека, другие — наоборот, чудодейственным лекарством для растений. Создалась странная ситуация. Сотни миллионов людей во всем мире, садящихся за руль авто, обязаны хотя бы «на удовлетворительно» знать его теорию и устройство, не говоря уже о правилах безопасности. В то же время большинство людей, которые применяют пестициды в полях, садах и огородах, в лучшем случае что-то там слышали про норму расхода препарата на гектар. Хотя неизвестно, что опаснее — автомобиль или пестициды. Ведь любое лекарство становится ядом, когда его доза превышает медицинскую норму. Поэтому широкое внедрение в практику земледелия ядохимикатов может в скором времени обернуться для человечества катастрофой.

Поэтому в США создали и ускоренно внедряют генетически модифицированные сорта зерновых, устойчивые к болезням и засухе, к тому же — вдвое более урожайные. Семенной фонд страны в 1999 году почти на 40 процентов состоял из такого «суперзерна» (генетически измененной кукурузы). Но возникли проблемы. С середины 1990-х гг. в средствах массовой информации появился ряд тревожных публикаций о трансгенных организмах. Пищевая и экологическая безопасность каждого нового генно-модифицированного растения и продуктов на его основе привлекает внимание общественности, в связи с широким освещением данной проблемы телевидением и прессой, а также в результате акций таких общественных организаций, как Гринпис (Greenpeace), «Друзья Земли» (Frends of the Earth) и др. В 1996 г. была принята Резолюция о защите диетических прав американских евреев, в которой подчеркивается, что «искусственная передача генетического материала между видами, в природе не скрещиваемыми, является серьезным нарушением божьего закона... Поскольку большинство видов насекомых и животных — некошерны, то таким же будет большинство продовольственных товаров из трансгенных растений». Это положение является в основном причиной формирования отрицательного мнения у религиозной еврейской общественности. Вместе с тем у различных религиозных конфессий отсутствует единое мнение на этот счет.

Следует отметить, что реакция на продукты из генетически модифицированных источников пищи является различной в США и Европе. Потребители в США выражают в основном позитивное отношение к генной инженерии. В ходе национального социологического опроса, проведенного Международным Советом по информации в области продовольствия в 1999 г., показано, что около 75% американцев рассматривают применение биотехнологии как большой успех общества, особенно в последние 5 лет, а 44% европейцев — как серьезный риск для здоровья. При этом 62% американцев готовы купить генетически модифицированный продукт, обладающий большей свежестью или улучшенным вкусом; на этот же шаг готовы только 22% европейцев. Противники технологии рекомбинантной ДНК, составившие 30% в Европе и 13% в США, считают, что данная технология является не только рискованной, но морально неприемлемой.

В любой новой отрасли науки возникает множество вопросов, начинающихся со слов «а что, если?». Но история не раз доказывала, что в том и состоит одна из главных задач любой науки — чтобы объяснить достоинства и недостатки новых технологий, а биологической науки — обеспечить безопасность продуктов при их широком использовании в производстве. Для положительной оценки достижений генной инженерии необходимо, чтобы научные учреждения активнее информировали общественность и население о волнующих их аспектах биотехнологии, отвечали на возникающие вопросы и рассеивали сомнения потребителей по вопросам пищевой и экологической безопасности.

Следует также отметить, что, хотя конфетных примеров серьезной экологической опасности трансгенных сортов и гибридов в природной среде не выявлено, их потенциальная опасность не подвергается сомнению.

Прогнозы строятся пока не на фактических данных, а на основании общебиологических закономерностей, вытекающих из положений генетики популяций и тд. Они дают возможность выявить вероятные механизмы отрицательных последствий широкого распространения генетически модифицированных растений и оценить потенциальные риски — вероятность осуществления нежелательного воздействия генно-модифицированного организма на окружающую среду, сохранение и устойчивое использование биологического разнообразия, включая здоровье человека, вследствие передачи генов.

Знание потенциальных рисков применения генетически модифицированных источников пищи обусловливает возможность исключения либо снижения их отрицательного воздействия.

Все понимают, что следующим шагом для прикладной генетики могут стать эксперименты на человеческих генах. И «генетические» бомбы могут оказаться пострашнее атомных.

Первый кризис, связанный с генетически модифицированными организмами, начался летом 1971 года. В то время молодой ученый Роберт Поллак в лаборатории Колд-Спринг-харбор (на Лонг-Айленде, штат Нью-Йорк, США), руководимой Джеймсом Уотсоном, занимался проблемой рака. Круг научных интересов Поллака был широк. И вот Поллак узнает, что в другой   лаборатории   (в   Пало-Альто,   Калифорния),   у   Пола Берга планируются эксперименты по встраиванию молекул ДНК онкогенного (вызывающего раковые заболевания) вируса SV40 в геном кишечной палочки. Последствия таких опытов? А не возникнет ли эпидемия рака (было известно, что, почти безвредный для обезьян, вирус SV40 вызывает рак у мышей и хомяков)? Начиненные опасными генами бактерии, плодясь миллиардами за сутки, могли бы, по мнению Поллака, представлять серьезную опасность. Поллак тут же позвонил Бергу по телефону и спросил его, отдает ли он себе отчет в опасности экспериментов? Не станут ли бактерии с генами вируса SV40 биологической бомбой замедленного действия?

Этот телефонный разговор и был началом той тревоги, которая вскоре охватила молекулярных биологов. Берг отложил свои исследования. Он стал размышлять, может ли реально Escherichia coll (кишечная палочка) со встроенным в нее вирусом SV40 вызвать столько неприятностей? Мучительные раздумья мало что прояснили. Четкого ответа не было из-за скудости сведений, имеющихся у специалистов в то время. Позже Берг все же решил, что «риск здесь не равен нулю», сам позвонил Поллаку и попросил его помочь организовать конференцию ученых, которая могла бы оценить степень опасности генноинженерных работ. Эта конференция состоялась в 1973 году. А немного позднее стало известно, что пересадка генов из проекта превратилась в реальность. Что американцы Стэнли Коэн и Энни Чанг из Станфордского университета получили плазмиду-химеру, состоящую из двух бактериальных плазмид (плазмиды SC101 из кишечной палочки с плазмидой 1258 из золотистого стафилококка) и ввели ее в кишечную палочку. И такая химерическая Escherichia coli стала размножаться. Эпоха генной инженерии началась.

Вот тут ученые забеспокоились. Они обратились в Национальную академию США с просьбой детально рассмотреть вопрос о рекомбинантных ДНК. Более того, исследователи решили предать дело гласности. Адресованное в академию письмо было послано в солидный и очень популярный еженедельный журнал, который, хотя этот печатный орган предназначен для профессиональных научных работников, обычно от корки до корки прочитывается корреспондентами всех важнейших средств массовой информации.

Так в 1974 году широкая публика получила доступ к дискуссии ученых, которые уже не могли игнорировать или замалчивать вопрос о безопасности своих исследований в области генной инженерии. Группа Берга в письме (оно было озаглавлено «Потенциальные биологические опасности рекомбинантных ДНК») рекомендовала «тщательно взвешивать» вопрос о введении ДНК животных и человека в бактерии. То был фактически призыв наложить на создание молекулярных химер временный, до созыва международной конференции, мораторий, первая попытка саморегулирования научной биологической деятельности. Напомним, что в 40-х годах прошлого века группа ученых во главе с физиком Лео Сцилардом обратилась к своим коллегам с просьбой приостановить публикацию научных результатов, чтобы лишить фашистскую Германию доступа к ядерной информации. Но на сей раз борьба шла уже за запрещение не атомной, а генной бомбы. Вот так началось то, что позднее Джеймс Уотсон назовет «драмой вокруг ДНК». В феврале 1975 года в Асиломаре (Калифорнийское побережье США) состоялась крупная международная конференция. Собрались 140 ученых из 17 стран, были здесь и советские молекулярные биологи — академики Владимир Александрович Энгельгардт, Александр Александрович Баев и другие исследователи. Обсуждались не только научные, связанные с конструированием гибридных ДНК проблемы, но и социальные, этические и иные аспекты этих работ.

Некоторые доклады ученых носили сенсационный характер. Так выяснилось, что в США уже был невольно поставлен масштабный эксперимент на человеке. Оказалось, что вакцина против полиомиелита заражена жизнеспособным вирусом SV40. За десятилетний период, с 1953 по 1963 год, эту зараженную вакцину привили примерно сотне миллионов детей. Причем проверка показала, что вирус SV40 сохраняется в организме. Однако, к счастью, никакого увеличения частоты раковых заболеваний у этих детей отмечено не было. В Асиломаре разгорелся жестокий спор сторонников и противников продолжения генетических экспериментов.

Решение конференции было половинчатым: генноинженерные работы были запрещены лишь частично. По степени риска эксперименты были разбиты на три категории — от опытов с минимальным риском до высокоопасных. Многие генно-инженерные эксперименты было решено вести в особых лабораториях. К ним допускались лишь те, кто сдал экзамен по «технике генетической безопасности». Весь воздух, выходящий из лаборатории, — он мог содержать опасные микробы, — должен был пропускаться через системы сложных фильтров. Экспериментатор, работающий в перчатках, имел дело с биоматериалом, который находился в специальной защитной кабине, отделенной от остальной части лаборатории завесой из циркулирующего воздуха. Персонал перед выходом из лаборатории обязан был принимать душ и менять одежду.

Все это очень усложняло до того сравнительно простые эксперименты, которые вели молекулярные биологи. В США требованиям, предъявляемым «очень опасным» работам, больше всего тогда соответствовала лаборатория базы ВВС в Эймсе (Калифорния). Она была спроектирована и построена для содержания в карантине образцов грунта, доставленных с Луны.

В те годы не только в США, но и во многих других странах началась работа над инструкциями по допустимым условиям генно-инженерной деятельности. В СССР особая комиссия (ее возглавил академик А.А. Баев) разработала «Временные правила безопасности работ с рекомбинантными ДНК» (1978 год). Конференция в Асиломаре не смогла дать исчерпывающих ответов на все вопросы, поднятые Поллаком, Бергом и другими исследователями. Защитные мероприятия оказались очень дорогостоящими, вред генетических исследований не был доказан. Вообще, ученые еще раз отчетливо осознали всю бездну своего незнания. В таких условиях принять какие-то радикальные меры было трудно. Постепенно шум вокруг «расщепленной» ДНК затих. Запреты на опыты были сняты. Но, хотя страсти временно улеглись, проблема потенциальной опасности подобных исследований не стала менее значительной. На конференции в Асиломаре был поставлен вопрос: может ли человек играть роль Всевышнего? Первооткрыватель структурных особенностей ДНК Эрвин Чаргафф вопрошал тогда: «Имеем ли мы право необратимо противодействовать эволюционной мудрости миллионов лет только для того, чтобы удовлетворить амбиции и любопытство нескольких ученых?» Чаргаффу с не меньшими резонами отвечал американец Герберт Бойер (он первым генно-инженерными путями синтезировал инсулин): «Эта так называемая эволюционная мудрость дала нам комбинацию генов для бубонной чумы, оспы, желтой лихорадки, тифа, полиомиелита, диабета и рака. Это та мудрость, которая продолжает давать нам не поддающиеся контролю болезни, такие, как лихорадка Ласса, магдебургский вирус и совсем недавно... вирус геморрагической лихорадки, приносящий около 100 процентов смертности у инфицированных людей в Заире и Судане...» Не удовлетворенный подобной аргументацией, сомневающийся, что вероятность опасных последствий можно свести к минимуму, Эрвин Чаргафф, как обычно с иронией, заметил: «...Поджигатели сформировали свою собственную пожарную команду».

Не все были согласны со столь пессимистическими оценками. Были и полярные мнения, что рекомбинантные ДНК совершенно нежизнеспособны вне тех искусственных условий, в которых их культивируют. Так что никакой опасности нет. Что ситуация полностью под контролем. Что опасны и зажигалка, и газовая плита, и электрический утюг. И что было бы безрассудно отказаться от генетических исследований просто из соображений «как бы чего не вышло».

Можно считать доказанным, что целостность генома вида (а во многих аспектах и сорта) защищена каскадом генетических систем, канализирующих процессы генетической изменчивости и ограничивающих спектр доступных естественному и искусственному отбору рекомбинантов (особенно интрогрессивных и трансгрессивных). Другими словами, status quo генофонда высших эукариот количественно и качественно поддерживается множеством механизмов. Разумеется, роль канализированности генетической изменчивости, весьма относительная при естественной эволюции, оказывается существенной в селекции, когда на создание новых сортов растений со все большей урожайностью и комплексом хозяйственно ценных признаков отводятся лишь считанные годы. Бесспорно, мы еще весьма далеки от полного использования той генетической изменчивости, которая обеспечивается за счет традиционных методов селекции. Однако необходимость расширения и качественного изменения спектра доступной отбору генотипической изменчивости культурных растений стала очевидной и неотложной.

Ситуация под контролем? Действительно, за прошедшие (с 1972 года) треть с лишним века ни одной генной аварии вроде бы не произошло. Но вспомним про Чернобыль: 32 года (с 1954, тогда в СССР в Обнинске была построена первая в мире АЭС) атомные станции казались абсолютно надежными, и вдруг...

Однако опасность может появиться с самой неожиданной стороны. Так, некоторые ученые уже предупреждают о возможности «этнического оружия». Ведь если станет ясно, какие из генов характерны для той или иной расы людей, то можно будет избирательно воздействовать на эти гены так, чтобы уничтожить определенную нацию...

Первый испытательный ядерный взрыв был произведен в США 16 июля 1945 года. Атомная бомба — не игрушка, руководители американского «Манхэттенского проекта» забеспокоились: а не приведет ли испытание к глобальной катастрофе? Не будет ли запущена цепная реакция, которая охватит всю атмосферу? Ведь в принципе даже кислород и азот могут участвовать в термоядерных реакциях синтеза. И тогда весь земной шар может превратиться в одну гигантскую бомбу. Опросили физиков-теоретиков. Самому дотошному и аккуратному из них — Грегори Брейту — было поручено дать обоснованное заключение. Ученый тщательно проанализировал все мыслимые возможности и сказал: нет. И ядерная проба вскоре состоялась.

Почти тридцать лет спустя вновь возникла драматическая ситуация. На этот раз паника охватила молекулярных биологов. К тому времени они научились обращаться с генами и,  казалось, были готовы создать молекулярных монстров, среди которых могли возникнуть и чудища с губительными для человека свойствами.

Исследователи — на этот раз сами — забили тревогу. Их выступления, опубликованные в широкой печати, стали сенсацией. Слова «генная инженерия» приобрели популярность, вызывая у людей одновременно как чувство надежды, радости, веры в науку и всеобщий прогресс, так и чувство тревоги, страха, апокалипсических видений.

Тень от ядерных взрывов легла на генно-инженерные исследования. Общественность США была склонна толковать добровольный «мораторий» молекулярных биологов по-своему. Раз что-то запрещают, рассуждали неспециалисты, значит, все эти опыты крайне опасны. Подобные настроения подогревала пресса. Это ее вина, что некомпетентные, далекие от науки люди считали себя вправе в середине 70-х годов XX века (разгар генно-инженерного кризиса) обличать науку. Рядовые читатели, узнавая из газетных и журнальных статей с хлесткими заголовками об успехах и неудачах наук, не только критиковали ученых, отпускали в их адрес колкие, язвительные замечания и упреки, но и в самом прямом смысле вершили над наукой суд.

Науку судили и раньше. Вспомним хотя бы, какие страсти разгорелись после выхода в свет книг Чарльза Дарвина о происхождении и эволюции человека. В 1926 году в городе Дейтон (штат Теннеси, США) состоялся знаменитый «обезьяний процесс». Учитель Д. Скопе обвинялся в том, что он в школе излагал теорию Дарвина (ее преподавание в ряде южных штатов было запрещено). Высокий суд тогда отклонил требование защиты о вызове в качестве свидетелей ученых. Скопе же был приговорен к денежному штрафу. Было всякое. Однако раньше общественность (граждане, не имеющие специальной подготовки для понимания проблем современной науки) не вмешивалась непосредственно в дела ученых, не пыталась диктовать им, какие исследования надо вести, какие нет. Это случилось только в наши дни.

Видя нерешительность ученых, государственные и другие учреждения США стали обсуждать научные проблемы. Трансплантация генов стала поводом для дискуссий в конгрессе на заседаниях подкомиссии по здравоохранению. Дебаты шли под председательством сенатора Эдварда Кеннеди (брата убитого президента). В результате в Мичиганском университете строительство лаборатории, спроектированной специально для биоинженерных работ, было задержано. Подобные же вопросы обсуждались в главной прокуратуре Нью-Йорка и на многих других совещаниях — в штатах Индиана, Коннектикут, Калифорния... Не только финансирующие исследования органы, но и совсем далекие от науки люди включались в обсуждение генно-инженерных проблем.

Когда жителям Кембриджа (город ученых в штате Массачусетс, США, здесь находятся знаменитые Гарвардский университет и Массачусетский технологический институт) стали известны планы Гарвардского университета построить для молекулярных биологов лабораторию, то решение этого вопроса было отдано мэром города Альфредом Велуччи на откуп комиссии горожан. В нее вошли: медсестра-монахиня (она заведовала больницей), инженер-строитель, владелец небольшой компании, снабжающей горожан топливом, обеспеченная домохозяйка, два врача, философ и еще несколько представителей общественности. Им-то и вменялось определить степень безопасности предполагаемых научных изысканий в строящейся лаборатории. «Эксперты» заседали в Кембриджской городской больнице: дважды в неделю эта разнородная группа собиралась, чтобы поговорить о ДНК. Члены комиссии держались с учеными (их также приглашали на заседания) на «ты». И это было как раз то, чего ученые так опасались. В результате этих переговоров (дело происходило летом 1976 года) запланированные учеными эксперименты были сначала отложены на семь месяцев, а в феврале 1977 года городской совет и вовсе принял постановление (первое постановление такого рода в США), устанавливающее ограничения на исследования ДНК на всей территории Кембриджа.

В определенном смысле любой сорт выступает в качестве важнейшего для человечества рентообразующего фактора, как бы «озвучивающего» в цене величину и качество урожая благодаря лучшему использованию преимуществ местных почвенно-климатических и погодных условий, соответствию требованиям, а нередко и «прихотям» рынка, отзывчивости на применение техногенных факторов, применению новейших достижений науки и пр. В то же время при рыночной системе ценообразования и существующих методиках сортоиспытания далеко не всегда «улавливаются» преимущества нового сорта или гибрида, связанные с обеспечением экологической безопасности, т.е. их пригодностью к природоохранным, в том числе беспестицидным, технологиям возделывания, способностью усваивать труднодоступные элементы питания, противостоять кислотности и засолению почвы, обогащать ее биологическим азотом, улучшать физико-химическое и фитосанитарное состояние и тд. То обстоятельство, что в условиях рыночной экономики цены на сельскохозяйственную продукцию практически не учитывают средоохранные, ресурсосберегающие, почвоулучшающие и многие другие важные в экологическом плане признаки и свойства новых сортов, следует рассматривать в качестве хотя и временного, но весьма негативного явления.

Далеко не всегда в цене «озвучивается» и содержание в урожае биологически ценных, в том числе незаменимых, веществ. Между тем проблемы здоровья, питания и ресурсов всегда взаимосвязаны, а качество пищи и лекарства справедливо считаются двумя сторонами одной и той же медали под названием здоровье. С учетом решающего значения сорта в определении показателей «качества пищи», а следовательно, и «качества жизни» людей рентообразующим свойствам сорта, связанным с содержанием биологически и технологически ценных веществ (углеводов, аминокислот, жиров, витаминов, минеральных солей и др.), вкусом, эстетичностью, безопасностью для здоровья (отсутствие нитритов и нитрозаминов, тяжелых металлов, радионуклидов, микотоксинов и пр.), в процессе селекции и возделывания растений необходимо уделять особое внимание. Так, энергетическая и протеиновая ценность кормовых культур и соответствующих сортов должна формироваться в строгом соответствии с технологиями их возделывания, транспортировки, хранения и переработки, а также условиями содержания животных, более того, даже с учетом особенностей производства той или иной животноводческой продукции.

Например, важную роль приобретает создание сортов клевера с высокой растворимостью протеина (разброс данного показателя по сортам — от 20 до 70%), что позволило бы приблизить эту культуру по питательной ценности к люцерне. Поэтому в селекционном процессе, так же как и при нормировании кормов, важно учитывать не только валовое содержание, но и все большее число составляющих их биологически ценных веществ, определяющих в конечном счете питательную ценность кормов по обменной энергии и перевариваемому протеину. В этой связи должны быть разработаны соответствующие коэффициенты биоконверсии не только для каждой кормовой культуры и сорта, вида животного и технологии его содержания, но и для определенного типа фитоценоза (лугового или полевого) и т.д.

Как уже отмечалось выше, одной из возможностей уменьшения загрязнения генотоксическими агентами окружающей среды в связи с химизацией сельского хозяйства является широкое использование ГМ растений. Но оно требует объективного анализа рисков распространения ГМО. При рассмотрении проблемы возможного влияния трансгенных растений на окружающую среду в основном обсуждаются 3 аспекта:

1. Сконструированные гены могут быть переданы с пыльцой близкородственным диким видам, и их гибридное потомство приобретет новые привнесенные свойства или способность конкурировать с другими растениями.

2. Трансгенные сельскохозяйственные растения могут стать сорняками для сельского хозяйства и вытеснить произрастающие рядом другие растения.

3. Трансгенные растения могут стать прямой угрозой для человека, домашних и диких животных (например, из-за их токсичности или аллергенноcти).

К настоящему времени выполнены экспериментальные исследования этих возможностей и получены следующие данные.

Проведена оценка трансгенного рапса по способности к инвазии с целью определения: станут ли гербицидустойчивые растения более склонными к распространению в естественных условиях. При изучении демографических параметров трансгенного и обычного рапса, выращивавшихся в различных местах и различных климатических условиях, получены данные прямого сравнения 3 различных генетических линий — контроль, канамицинустойчивая линия и гербицидустойчивая линия — Баста.

Несмотря на значительные колебания по выживанию семян (при их хранении в земле), росту растений и семенной продуктивности, не обнаружены данные, указывающие, что генетическая инженерия по канамицин- и гербицидустойчивости усилила инвазивные свойства рапса. В случаях, когда наблюдали значительные различия, например, по выживанию семян, трансгенные растения оказались менее стойкими по сравнению с обычными.

При изучении частоты переноса гена bar (устойчивости к гербициду Баста) трансгенным рапсом были засеяны окружности диаметром 9 м среди гектара обычных растений. Для улучшения перекрестного опыления в поле стояли ульи с пчелами. Семена собирали на расстоянии 1,3, 12 и 47 м от этих окружностей и в потомстве определяли наличие гибридных растений.

Частота перекрестного опыления составила на расстоянии 1м — 1,4%, 3 м — 0,4%, 12 м — 0,02% и 47 м — 0,00034% (3 гибрида на миллион растений).

Определение частоты перекрестного опыления между трансгенным картофелем S.nigrum и S.dulcamara показало, что когда трансгенные и контрольные растения выращивали в соседних рядах, то частота скрещивания между ними составляла 24%. При увеличении расстояния до 10 м она составляла 0,017%, а при 20 м гибридных растений не обнаружено.

Еще одним аспектом влияния трансгенных растений на окружающую среду является получение трансгенных растений с лучшей способностью использовать минеральные соединения, что, кроме усиления роста, будет также препятствовать смыву химикатов в фунтовые воды и попаданию в источники водопотребления.

Ген CHL1 арабидопсиса контролирует транспорт нитратов и влияет на их поглощение из почвы. Изолирован гомологичный ему ген OsNTI. У трансгенных растений арабидопсиса с геном CHL1 поглощение азота усиливалось. ДНК CHL1 и OsNTI была слита с промоторами Act1 и Ubi1, и эти конструкции были интродуцированы в растения риса. Среди трансгенных растений, подвергнутых анализу, растение со множественными инсерциями Ubi1-CHL1 характеризовалось типичным для растений с повышенным поглощением нитратов соотношением корневой массы к надземной.

Ген глюкуронидазы (GUS), изолированный из Escherichia coli, — один из наиболее широко используемых репортерных генов у трансгенных растений. Этот ген чаще всего используется для изучения экспрессии генов при его подстановке под промоторы соответствующих генов. Выпуск на рынок трансгенных сортов сельскохозяйственных растений, имеющих GUS ген в качестве репортерного, требует оценки биобезопасности этого гена.

GUS-активность обнаружена у многих видов бактерий и поэтому представлена в организмах беспозвоночных и позвоночных. В организмах позвоночных GUS-активность обязана попаданию энтеробактерии Escherichia coli, обитающей в кишечном тракте, в почве и фунтовых водах, поэтому дополнительная активность GUS, добавленная в экосистему за счет трансгенных растений, не изменит существующую ситуацию вовсе или изменит незначительно.

Нет оснований полагать, что трансгенные культуры, экспрессирующие GUS ген, будут иметь какие-либо преимущества перед другими культурами и будут сорняками или такими преимуществами станут обладать сорняки, получившие этот ген за счет скрещивания с родственными видами сельскохозяйственных растений.

Так как глюкуронидаза встречается естественно в кишечном тракте человека и других позвоночных, ее наличие в пище или в кормах, полученных из трансгенных растений, не причинит им вреда. Поэтому наличие GUS гена в трансгенных растениях считается безопасным для человека, животных и окружающей среды.

Среди естественных компонентов биосферы значительное место занимают микроорганизмы. В силу высокой скорости эволюции микроорганизмы наиболее эффективно реагируют на изменение окружающей среды, так что исследование природных микробных сообществ позволяет наиболее оперативно оценить влияние изменений окружающей среды на биоразнообразие. Такие исследования приобретают в последние годы большое значение в связи с широким распространением генетически модифицированных микроорганизмов и возможным попаданием их в естественные микробные сообщества. Все эти воздействия могут создать проблемы, связанные с распространением чужеродных генетических конструкций в природных сообществах — так называемым горизонтальным переносом генов, что неминуемо приведет к существенному ускорению эволюции микробных сообществ, появлению новых форм с новыми генетическими признаками. Оценка устойчивости таких форм и содержащихся в них конструкций, а также последствий их появления в природе чрезвычайно важна для разработки стратегий последующего развития общества.

Для оценки возможного влияния генетически модифицированных растений на экосистемы почвы листья контрольных и трансгенных растений табака с геном ингибитора протеазы 1,7, обладающих инсектицидной активностью, помещали в почву. Содержание ингибитора протеазы через 5-7 дней составляло 0,05% от исходного количества и через 2 недели уже не детектировалось. Количество нематод в почве около остатков трансгенных растений было выше, чем около контрольных растений. Популяция Collembola, наоборот, была менее плотной возле остатков трансгенных растений, что указывает на наличие влияния остатков трансгенных растений на популяции нематод и Collembola.

Иногда высказываются опасения о возможном горизонтальном переносе генов от трансгенных растений в почвенные микроорганизмы. Определена частота возможной трансформации почвенной бактерии Acinetobacter calcoaceticus BD413 ДНК трансгенных растений при двух источниках ДНК растений, различных форм плазмидной ДНК с геном nptll. Трансформанты при использовании ДНК трансгенных растений не обнаружены, что предполагает частоту трансформации ниже 10^-13 транс формантов на реципиент в оптимальных условиях. Однако в условиях почвы, при снижении концентрации ДНК, доступной бактериям, эта частота должна снизиться до 10^-16. Учитывая ранее полученные данные об ограниченном времени сохранения хромосомной ДНК и невозможности определения детектируемой компетентности клеток A.calcoaceticus в почвенных условиях, полученные результаты приводят к выводу о неопределяемой частоте возможного поглощения растительной ДНК этим почвенным микроорганизмом в естественных условиях.

Изучена стабильность ДНК в листовом опаде трансгенных растений сахарной свеклы, устойчивых к ризомании, и возможность горизонтального переноса ДНК от растений к бактериям. Трансгенные растения несли NPTII и bar гены. Показана длительная сохранность растительной ДНК в почве.

Не обнаружен перенос специфичных конструкций трансгенной ДНК к микроорганизмам, изолированным из почвы.

Исследования показывают, что экологический риск при выращивании трансгенных растений можно сравнить с риском испытания новых селекционных сортов, полученных без применения биотехнологических методов. Все соединения, которые появляются в трансгенных растениях, уже существуют в природе. Все дело в скорости появления этих признаков у растений. То, что в природе произошло бы за тысячелетия, в экспериментах ученых происходит за годы.

Следует ли опасаться появления трансгенных растений, скажем, того же масличного рапса, устойчивого к гербицидам, потому, что он может скреститься с сурепкой и та станет устойчивой к этому гербициду? Определенный риск, конечно, существует, однако о появлении сорняков, устойчивых к гербицидам, известно уже давно и это не вызывало ранее никаких опасений. Просто подбирали другой гербицид, к которому данный сорняк был нестойким. Так же и в случае появления сорняков, устойчивых к какому-либо гербициду за счет скрещивания с трансгенными гербицидустойчивыми растениями, будут применены другие гербициды, которые и уничтожат эти сорняки, но оставят трансгенные растения, устойчивые к этому гербициду.

Одной из заманчивых возможностей ДНК-технологии является создание генетически модифицированных культурных растений, устойчивых к классу гербицидов сплошного действия. В таком случае, при применении гербицидов сплошного действия, на площади будут уничтожены все растения за исключением культуры, которая обладает генетически обусловленной устойчивостью к данному гербициду. Это было бы идеальным вариантом контроля вредоносности сорняков.

Существует ли опасность изменения трансгенных растений таким образом, что они станут токсичными для человека и животных? Даже теоретически трудно себе представить, что введение одного или несколько генов в высший эукариотический организм, геном которого состоит из десятков тысяч генов, так изменит его метаболизм, что это растение станет синтезировать какие-либо токсические соединения, не связанные с экспрессией введенного гена. Конечно, в каждом случае внесения нового гена получаемые трансгенные растения должны проходить тщательные испытания. При этом исследуют продукты метаболизма, кодируемые вносимым геном, и только после этого такие трансгенные растения изучают в полевых условиях.

И хотя обмен генов между сконструированными трансгенными растениями и родственными им культурными и дикими видами, по мнению большинства биотехнологов, не представляет угрозы для окружающей среды, предпринимаются попытки разработки системы, полностью препятствующей такому переносу генов. Одним из подходов к решению этой проблемы является создание стерильных мужских растений. Однако, несмотря на свою эффективность, в настоящее время он ограничен небольшим количеством видов сельскохозяйственных растений.

Другим подходом является внесение желаемых генов в хлоропластный геном. Для подавляющего большинства видов культурных растений хлоропласты наследуются строго по материнскому типу и, таким образом, трансгены не будут передаваться с пыльцой. Первые исследования в этом направлении были по материнской линии проведены в лаборатории П. Малиги и показали возможность внесения в хлоропластный геном маркерных генов.

Таким образом, можно суммировать имеющуюся информацию об опасностях, которые надо учитывать, в следующих пунктах.

1. Принцип создания векторов — имитация естественного процесса горизонтальной передачи наследственной информации, при которой вовлекаются эволюционно естественные пути обмена генетического материала; не исключен запуск событий, которые могут привести к изменениям межвидовых барьеров переноса генетического материала патогенов.

2. Интеграция нового материала в геном не может к настоящему времени рассматриваться как полностью прогнозируемый процесс — возможен запуск событий «инсерционного» мутагенеза.

3. У генетически модифицированных растений: а) модификации, связанные с увеличением устойчивости к гербицидам и паразитам, не учитывают традиционные проблемы коэволюции хозяина и паразита, возможность передачи генетического материала устойчивости сорнякам; б) модификации с целью получения фармакологических препаратов не учитывают неисследованные последствия для иммунной системы человека и животных изменений антигенного состава пищевых продуктов; в) не учитывается тот факт, что широкое использование генетически модифицированных растений неизбежно приводит к изменениям биоразнообразия в глобальном масштабе.

4. У генетически модифицированных животных: а) при их получении в целях увеличения продуктивности недостаточно исследованы последствия использования человеком продукции генетически модифицированных животных для эндокринной и иммунной систем человека, а также потенциальных источников распространения дестабилизирующих генетических элементов; б) при использовании ГМ животных для тиражирования геномов высокопродуктивных особей не исключено распространение скрытых генетических дефектов, а также изменение биоразнообразия внутри сельскохозяйственных пород; в) в терапевтических целях — недостаточно изучены последствия преодоления трансплантационного межвидового барьера, не исключены влияния на иммунную систему хозяина, а также возможно облегчение преодоления межвидового барьера патогенами.

В проблеме трансгеноза есть ряд нерешенных и теоретических проблем, например, одна из них — сайленсинг, «замолкание» встроенных генов. Это явление известно довольно давно, но конкретные механизмы, приводящие к выключению встроенных генов, пока не вполне ясны. Созданы специальные модели для изучения влияния числа копий генов. За контроль взята встройка одной копии гена глюкуронидазы в связке с геном-репортером по канамицинустойчивости, двух копий генов в прямой последовательности и тех же двух копий, но уже инвертированных друг к другу. Введение повторенных нуклеотидных последовательностей в виде прямых и особенно инвертированных повторов резко снижает уровень экспрессии гена канамицинустойчивости. Влияние числа копий или места встройки переносимых генов на их экспрессию, уровень активности или полное выключение — лишь один из механизмов явления сайленсинга, активно изучаемого в ряде лабораторий.

Другая важная проблема в процессе трансгеноза — возникновение мутаций как следствие встройки чужеродной ДНК (Т-ДНК инсерций). Собрана целая коллекция Т-ДНК индуцированных мутаций, характеризующихся, например, измененным строением цветка и мужской стерильностью. Мутантные фенотипы появляются с частотой до 5%. Установлено, что у большей части проанализированных растений мутантный фенотип наследуется сцепленно с признаком устойчивости к антибиотику канамицину, что свидетельствует об инсерционной природе мутационных событий в результате интеграции чужеродной ДНК в геном растений.

Очевидно, что для предупреждения вышеперечисленных событий, прежде всего, необходимо:

1. Наличие в генных конструкциях специальных последовательностей, позволяющих легко уничтожать клетки — их носители.

2. Использование традиционных приемов проверки на мутагенную активность всей продукции, связанной с ДНК-технологиями, с обязательным использованием тестов in vivo — лабораторных линий мышей и клеточных культур человека с учетом возможных кумулятивных эффектов со стрессирующими агентами.

3. Контроль изменения генофондов популяций трансгенных растений и животных, их репродуктивной изоляции от полученных традиционным путем.

4. Контроль изменения биотической компоненты агросистем, в которых разводятся трансгенные растения (микрофлора почвы, сорняки, насекомые и т.д.).

К сложностям использования генетически модифицированных растений, устойчивых к насекомым, относят следующие:

1. Возможность приобретения насекомыми толерантности к токсинам. Так, обнаружено, что у сельскохозяйственного вредителя — кукурузного мотылька (Ostrinia nubilalis) есть формы, устойчивые к Bt-токсину. Устойчивость контролируется аутосомным геном с неполным доминированием. Это может в скором будущем сделать использование Bt-модифицированных растений бессмысленным.

2. Противоречивость данных о токсичности для теплокровных животных и людей.

Исходя из этого, дальнейшее развитие использования ДНК-технологий в защите растений от насекомых будет осуществляться в направлении создания генетически модифицированных растений, несущих гены более эффективных и безопасных инсектицидов. Так, например, в последнее время развернуты работы по замене в генных конструкциях при получении трансгенных растений, устойчивых к насекомым, бактериального гена Bt-токсина на ген яичного белка авидина курицы. Принцип его действия основан на том, что авидин, накапливающийся в растениях, приводит к дефициту витамина биотина в тканях насекомых, что блокирует их онтогенез и приводит к их гибели. В то же время продукт гена авидина входит в пищу человека; его концентрации в трансгенных растениях, токсичные для насекомых, нетоксичны для человека, и даже при избыточном потреблении таких растений человеком возможные негативные эффекты могут быть скомпенсированы введением в пищу биотина.

В настоящее время в дискуссиях по проблемам генетической инженерии основной упор делается на критериях, показателях и методах оценки пищевой безопасности генетически модифицированных организмов и получаемых из них продуктов. Между тем главное внимание, на наш взгляд. должно быть уделено эволюционной, биологической и экологической безопасности ГМО. Вся история развития сельского хозяйства (да и цивилизации в целом) многократно доказывала пагубность подмены широкого научного базиса узким сиюминутным прагматизмом и всякого рода целесообразностью (экономической, политической, конъюнктурной и пр.). Санитарно-гигиеническая и медико-биологическая экспертизы играют хотя и важную, но только вспомогательную роль, когда речь идет об эволюции организмов, действительно управляемой волей человека. Кроме того, следует соотносить угрозу голода (которая вполне реальна) с действительными возможностями биоинженерии вообще и генетической инженерии в частности в обеспечении продовольственной безопасности населения в предстоящий период.

Принятые к настоящему времени рамочные фундаментальные принципы оценки риска получения и использования ГМ организмов заключаются в следующем:

1) оценка риска имеет научную основу, а не предположения,

2) она выполняется последовательно от одного варианта ГМО кдрутому,

3) оценка риска повторяется постоянно и пересматривается с появлением новой информации;

4) включается вся доступная информация.

Относительно последнего пункта, доступная информация не ограничивается научными фактами, поскольку персональное мнение и персональная предубежденность также должна учитываться в оценке риска. Ясно, что более объективная, квалифицированная информация обычно менее результативна в решении конкретных проблем использования ГМО, чем более популярная.

Результаты мониторинга за оборотом пищевой продукции из ГМО показали, что доля трансгенных культур, представленных на продовольственном рынке России, сравнительно невелика. В то же время ряд средств массовой информации публикует мифы о якобы тотальном наступлении на российские прилавки пищи из трансгенных источников Так, одна из центральных газет опубликовала список некоторых продуктов, при производстве которых якобы использовались ГМО (по данным Гринпис). Институтом питания России были сделаны контрольные закупки пищевых продуктов из данного списка — всего 50 образцов. Исследования, проведенные в двух различных лабораториях независимо друг от друга, показали отсутствие ГМИ во всех исследованных продуктах.

Культивирование ГМО в крупных природных географических комплексах, где все элементы находятся в сложном взаимодействии и образуют единую систему, чревато обострением экологических проблем, уже связанных с монокультурным сельским хозяйством, но, к сожалению, для обеспечения выживания человечества другого выхода пока нет.

Для обсуждения значения и опасностей использования генетически модифицированных культурных растений в сельском хозяйстве необходимо точно представлять себе, что реально опаснее — генетически модифицированные организмы, или современные приемы использования химических веществ (пестицидов) для защиты от болезней и вредителей.

Как известно, термин «пестициды» состоит из латинских слов — pestis (зараза) и caedo (убиваю). Их производство стало выгодным бизнесом для агропромышленных корпораций. В 1998 г. продажа пестицидов увеличилась на 5% и достигла 31 млрд долл. Лидером их поставок на мировой рынок была компания «Новартнс» (Швейцария), которая довела объем продаж химикатов до 4 млрд долларов. Главные экспортеры пестицидов сегодня — Франция, Германия, США, Великобритания и Швейцария — получают весомую часть своих прибылей за счет торговли пестицидами.

Дорогостоящие рекламные кампании, замалчивание успехов биологических методов защиты растений, вообще весь арсенал современных методов обработки общественного мнения используется мощными химическими концернами для удержания позиций на рынке пестицидов. Вместе с тем анализ результатов многолетнего применения богатейшего арсенала пестицидов говорит о том, что попытки решить проблему повышения продуктивности сельского хозяйства за счет химизации практически исчерпаны и накопление пестицидов в почвах, продукции сельского хозяйства, в организмах домашних и диких животных и человека уже привело к ряду неприятных последствий. Одно из них — уже упоминавшееся повышение устойчивости насекомых (объектов применения инсектицидов) к применяемым ядам, что ведет к увеличению доз при обработке полей и введению все более токсичных ядохимикатов. Это уже привело к тому, что сельское хозяйство стало одним из наиболее опасных для здоровья видов деятельности. Так, по числу мутагенов (а именно пестициды являются основными мутагенами в сельском хозяйстве) оно занимает второе место после отходов промышленности, опережая по этому показателю бытовую химию, медицину, транспорт, и «поставляет» людям 21% всех химических мутагенов. Мутагенное и канцерогенное действие пестицидов — не единственная опасность для здоровья людей, связанная с ними.

Специальными   исследованиями  показано,  что  пестициды вызывают многочисленные нарушения деятельности нервной системы, органов чувств, системы пищеварения, генеративных функций. Расчеты показывают (Таиров и др., 1986), что в США, где были особенно популярны пестициды, с их действием могут быть связаны от 10 до 18% смертей. Анализ эффективности пестицидов и прогноз результатов перехода к биологическим методам защиты растений позволяют рассчитывать на постепенное избавление от опасного насыщения пестицидами экосистем, включая агросистемы.

Поскольку все применяемые на практике способы обработки пестицидами сельскохозяйственных культур связаны с распылением соответствующих растворов или порошков в воздухе, не оседающая на поверхность часть препарата образует более или менее устойчивые аэрозоли, которые разносятся даже слабым ветром на значительные расстояния.

Дополнительное, хотя и не такое большое количество пестицидов, в частности инсектицидов, добавляют в воздушную среду обработки очагов трансмиссивных заболеваний против кровососущих насекомых-переносчиков. Воздушная среда находится в контакте и непрерывном взаимодействии с водами, почвами, растительностью. Это приводит к распространению пестицидов практически во всех средах на Земле, и хотя их концентрация максимальна в зонах непосредственного применения, на нашей планете уже нет места, абсолютно свободного от присутствия хотя бы следовых количеств этих ядов (Розанов, 2001).

Многие загрязнители обладают одновременно канцерогенным (вызывающим раковые заболевания) и мутагенным (вызывающим повышение частоты мутаций, включая нарушения, ведущие к уродствам) свойствами, поскольку механизм их действия связан с нарушениями структуры ДНК или клеточных механизмов реализации генетической информации. Такими свойствами обладают как радиоактивные загрязнения, так и многие химические вещества органической природы — продукты неполного сгорания топлива, ядохимикаты, применяемые для защиты растений в сельском хозяйстве, многие промежуточные продукты органического синтеза, частично теряемые в производственных процессах. Опосредованное влияние, то есть воздействие через почву, растительность и воду, связано с тем, что те же вещества попадают в организм животных и человека не только через дыхательные пути, но и с пищей и водой. При этом область их воздействия может существенно расширяться. Например, ядохимикаты, сохранившиеся в овощах и фруктах в опасных количествах, воздействуют не только на население сельских районов, но и на жителей городов, питающихся этой продукцией.

Опасность бесконтрольного применения пестицидов возрастает еще и от того, что продукты их метаболизма в почве иногда оказываются более токсичными, чем сами использованные на полях препараты.

Несмотря на «зеленую революцию», развивающиеся страны в ходе ее проведения не смогли создать самодостаточные аграрные экономики. Сельскохозяйственные реформы под эгидой МВФ сделали страны третьего мира заложниками глобального продовольственного рынка, на котором всего 10 корпораций контролируют все аспекты сельскохозяйственного производства в мире. На долю четырех из них приходится 90% мирового экспорта кукурузы, пшеницы, табака, чая и ананасов. По прогнозам МВТ, многие страны Азии и Африки вынуждены будут почти удвоить импорт зерновых до 2020 г. Поэтому можно ожидать, что создание генетически модифицированных растений могло бы способствовать решению таких вопросов, как повышение урожая без дополнительного ущерба для экологии. Однако не все страны готовы довериться западным технологиям.

Индия, например, проводит свои собственные исследования и оценки. Широкое использование минеральных удобрений способствовало повышению урожайности зерновых, но вызвало нарушение глобального азотного баланса. Дальнейшее наращивание использования пестицидов создает огромную угрозу здоровью миллионов потребителей и хлеборобов.

По оценке ВОЗ, ежегодно 3 млн человек отравляются пестицидами и более 200 тыс. умирают при этом; до 25 млн сельскохозяйственных рабочих подвергаются воздействию химических веществ с риском для жизни.

Первым вопросом при оценке потенциальной опасности генетически модифицированных организмов является биологический смысл представлений о том, что такое — генетически модифицированные организмы и в чем может быть их опасность.

Противники использования генетически модифицированных организмов подчеркивают следующее.

Отмечается, что все высшие организмы без исключения содержат генетический материал, полученный ими благодаря горизонтальному переносу, то есть от чужеродных для них организмов. Таким образом, проблема генетически модифицированных организмов заключается в том, что они содержат экзотический для себя генетический материал, который, кроме этого, может служить вектором переноса такой экзотической ДНК к другим представителям того же вида.

Например, известно, что агробактерии действительно распространяются по представителям различных таксонов растений и могут встраивать свои собственные гены в геномы хозяев, однако в естественных условиях они не переносят экзотических гены третьих видов. Генетическая структура генетически модифицированных организмов характеризуется повышенной нестабильностью, поскольку, естественно, легкая встройка чужеродного материала не исключает ни инсерционного мутагенеза, ни легкого выщепления свежевстроенного материала. Сама встройка, поскольку количество копий и место интеграции контролировать достаточно трудно, может активировать различные мобильные элементы генома самого хозяина, менять экспрессию различных его генов. Кроме того, встройка новых генов может создавать качественно новые межгенные взаимодействия, часть которых может неожиданным, непрогнозируемым образом реализоваться в фенотипе, приспособленности и плодовитости генетически модифицированных организмов.

Таким образом, можно выделить пять основных направления опасений в использовании ГМО для окружающей среды:

• горизонтальный генный поток, благодаря чему будут генетически модифицированы все представители сельскохозяйственного вида, в том числе и представители предковых естественных рас в центрах происхождения доместицированных видов растений, и, таким образом, исходный предковый генофонд будет исчезать;

• появление новых, незапланированных генных конструкций, новых вирусов, суперсорняков и супервекторов для переноса новых генетических элементов, благодаря тому, что фактически невозможно спланировать те рекомбинационные процессы, в которые вступает генная конструкция, попавшая в геном хозяина;

• индукция геномной нестабильности в геномах-мишенях генетической модификации, что может в последствии привести к сужению биоразнообразия;

• изменение бактериальной микрофлоры человека в сторону повышения ее устойчивости к антибиотикам, поскольку генные конструкции часто несут гены устойчивости к антибиотикам;

• недостаточно исследованными остаются аллергенные свойства экзотических белков, попадающих в пищу для человека и для иммунной системы человечества вообще.

Перечисленные возможные опасности реально существуют и нуждаются в специальных исследованиях, которые и проводятся в отдельных научных подразделениях, в основном, Канады, Англии и Америки.

Защитники генетически модифицированных организмов акцентируют свое внимание на следующих позициях.

Они полагают, что к потенциальной опасности распространения и использования генетически модифицированных организмов подходят на основании «двойного стандарта», что легко можно увидеть из двух сопоставлений, представленных ниже.

Влияние наличия аллергенных эффектов экзотических белков генных конструкций на иммунную систему человека, так же как и появление устойчивости бактериальной компоненты человека к антибиотикам, нельзя рассматривать отдельно, как самостоятельную проблему, а только по сравнению с такими же эффектами тех химических веществ, инсектицидов, пестицидов, гербицидов, которые они замещают. То есть пищевую опасность эндотоксина Bacillus thuringiensis (Bt), наиболее распространенного элемента генных конструкций в защите трансгенных растений от насекомых, нужно сравнивать с пищевой опасностью того же эндотоксина, который попадает в пищу при его использовании в качестве химического средства защиты растений, с учетом объемов его внесения в целые агросистемы. Что, в общем, никогда не рассматривается противниками ГМО, хотя сам метод получения ГМО вырос из объективной необходимости снижения химизации сельского хозяйства и медицины, достигшей катастрофических размеров в сравнении с возможностью экологических систем от нее освобождаться.

Наличие либо отсутствие генетического потока, связанного с ГМО, вероятность появления суперсорняков, новых вирусов не может являться предметом общих рассуждений, а должно подкрепляться прямыми экспериментальными данными. К настоящему времени ни в одном из проведенных специальных исследований экспериментальные результаты, доказывающие обоснованность таких подозрений, не получены. Кроме того, возможность генного потока может быть исключена путем создания стерильных ГМО и специально разработанных методов гибели растений после определенной стадии развития. Кроме того, если оказывается, что данная форма ГМО действительно несет высокий риск генного потока по каким-то другим причинам — ее просто нужно исключать из воспроизводства.

Защитники ГМО полагают, что вопросы использования ГМО и их опасности должны перестать представлять собой абстрактную дискуссию, а перейти к выбору конкретной стратегии использования ГМО с наличием специальных приемов для предупреждения их нежелательных эффектов, специально разработанных не на все случаи жизни, а конкретно, для каждого ГМ сорта отдельно. При этом необходим «эквивалентный» подход к оценке опасности ГМ растений, при котором учитывается опасность их неиспользования — применения традиционных афотехнологий, поскольку хорошо известно, что химизация агросистем приводит к глубоким экологическим изменениям и способствуют появлению как новых суперсорняков, так и экспансии новых вирусов, дестабилизации генофондов сельскохозяйственных и диких видов.

И только глубокие исследования глобальных изменений биосферы, связанных с деятельностью человека в 19-20 веках, связанных с техногенной революцией, могут служить тем контролем, по отношению к которому нужно оценивать возможную угрозу ГМО для биоразнообразия планеты.

Несмотря на отсутствие компромисса между двумя этими позициями, в развивающихся странах площади, занятые ГМО, выросли в 2000 году на 51%, от 7.1 млн га в 1999 до 10.7 млн га, что сопровождалось только 2% ростом в индустриальных странах, от 32.8 млн га в 1999 до 33.5 млн га в 2000.

Первые ГМ растения появились на рынке в 1996 г. В 2004 г. ГМ растениями было засеяно почти 4% пахотной земли в мире: общая площадь ГМ культур составила 81 млн га. По сравнению с 2003 г., это увеличение на 20% или 13.3 млн га. Впервые прирост в развивающихся странах (7.2 млн га) был больше, чем в промышленно развитых странах (6.1 млн га) — табл. 2.

Таблица 2. Скорость роста площадей в мире, занятых генетически модифицированными растениями

В 2004 г ГМО выращивали 8.25 млн фермеров в 17 странах (на 1.25 млн человек больше, чем в 2003 г.). 90% — это фермеры развивающихся стран. В 14 странах площади ГМО составляют более 50 000 га. В 2003 г. таких стран было 10.

Больше всего ГМО выращивается в следующих странах (табл. 3).

Таблица 3. Страны-лидеры в выращивании генетически модифицированных растений

Испания — единственная европейская страна, которая имеет 58 000 га Bt кукурузы. По сравнению с 2003 г., это увеличение на 80%;

Германия — небольшая площадь Bt кукурузы;

Румыния — 100 000 га ГМ сои.

5 развивающихся стран — Китай, Индия. Аргентина, Бразилия, ЮАР — оказывают большое влияние на другие регионы.

В 2004 г ЕС — получено разрешение на импорт в ЕС 2х линий ГМ кукурузы: ВТ 11 (Syngenta) и NK 603 (Monsanto).

Прирост площадей, занятых ГМ растениями в разных странах за 2004 г представлен в табл. 4.

В 2004 г наблюдалось следующее распределение ГМ растений:

По культурам:

1. Соя — 48.4 млн га (60% общей ГМ площади)

2. Кукуруза — 19.3 млн га (23% общей ГМ площади)

3. Хлопчатник — 9.0 млн га (11% общей ГМ площади)

4. Рапс — 4.3 млн га (6% общей ГМ площади)

По признаку:

— Гербицид-устойчивые ГМО — 58.6 млн га (72%)

— Bt-культуры —15.6 млн га (19%)

— Устойчивые к гербициду + вредителям — 6.8 млн га (9%)

Преобладающими культурами были соя — 48.4 млн га (60% всех ГМО) в 9 странах, и Bt кукуруза — 11.2 млн га (14% всех ГМО). В 2004 г. 5% всей площади с/х культур в мире (1.5 млрд га) было занято ГМ растениями. В период 1996 - 2004 доминируют устойчивые к гербицидам ГМО.

Таблица 4. Прирост площадей, занятых ГМ растениями в разных

странах в 2004 г

Из этой сводки становится очевидным стремительность распространение ГМ растений по всему миру. Причины такой высокой скорости распространения ГМ растений ясны из фактов, приведенных в докладе Национального центра пищевой и сельскохозяйственной политики США (The National Center for Food and Agricultural Policy (NCFAP), в котором подчеркивается, что использование ГМ растений является существенной частью современной стратегии фермеров, благодаря которой возможно увеличение урожая и уменьшение его себестоимости. Sujatha Sankula, директор биотехнологических исследований в NCFAP, в своем докладе отметил, что по сравнению с 2001 г., в 2004 г. произошло увеличение урожайности на 41%. Стоимость продукции уменьшилась на 25%, увеличение прибыли составило 27%. Использование пестицидов уменьшилось на 2%. В 2004 г. прибыль от ГМ составила 1900 миллионов долларов, прирост урожая — 5300 миллионов фунтов, уменьшение использования пестицидов — 46.4 миллионов тонн.

Такой прирост наблюдался у фермеров всех 42-х штатов, где применяли ГМ сорта. Наибольшая прибыль, в мерах увеличения конечной продукции и уменьшения использования пестицидов, была в Айове, затем в Иллинойсе и Миннесоте. Согласно Sankula, особую часть прибыли составляет уменьшение негативного влияния на окружающую среду при использовании ГМО, что связано со снижением использования пестицидов, уменьшением эрозии почв, затрат воды, использования сельскохозяйственной техники. Sankula констатирует факт, что современные биотехнологии увеличивают общую эффективность использования хлопка на 300%, сои — на 45% и кукурузы — на 14%. В своем докладе Sankula подчеркивает, что «Увеличение использования ГМ увеличивает прибыль. Коммерческие  преимущества для фермеров при использовании ГМ сортов являются ключевым фактором для их распространения».

Исследователь Института Hoover, mr. Henry Miller, утверждает, что генетически модифицированные растения являются практикой, которая будет использоваться веками. В своей рецензии на книгу с остроумным названием «Мендель в кухне» (Mendel in the Kitchen, авторы Nina Federoff и Nancy Marie Brown), он отмечает, что все зерновые, фрукты и овощи, из которых складывается наша еда, за исключением дикой вишни и грибов, являются генетически модифицированными по отношению к своему «естественному», исходному состоянию. «Картофель, томаты, овес, рис и кукуруза, например, происходят от растений, созданных в последние полвека при очень широкой перекрестной гибридизации между сортами, которая превышает естественные границы такой гибридизации. «В этом смысле вся сельскохозяйственная практика последних 10 тысяч лет была неестественной». Генетические модификации путем разрезания и встройки генов — это только последняя, очень небольшая глава в веках последовательного генетического улучшения сельскохозяйственных видов растений. И это — только усиление предеуществовавших технологий. Н. Miller критикует истерию вокруг ГМ сортов, в которой больше эмоций и страхов и почти совсем нет фактов. Он полагает, что главный источник такой истерии обусловлен ошибочными представлениями о том, что переносимые гены не регулируются нормальным путем, не поддаются тестированию и являются вредными. Он указывает на то, что такие представления не соответствуют реальности, и книга «Мендель в кухне» подробно излагает долгий путь решения этих проблем. Он полагает, что распространение ГМО уменьшит использование пестицидов, увеличит устойчивость растений к вирусным инфекциям, к засухе и избытку воды.

В обнародованном 23 июня 2005 г отчете «Современная пищевая биотехнология, здоровье и развитие: доказательное исследование» (Modern food biotechnology, human health and development: an evidence-based study) Всемирной организации здравоохранения - ВОЗ (World Health Organization — WHO) рассмотрены потенциальные выгоды и риски, связанные с применением ГМО в производстве продовольствия, и подчеркивается, что сложившаяся практика тщательной оценки безопасности ГМО перед выдачей разрешений на их выращивание и продажу позволяет исключить риски для здоровья человека и состояния окружающей среды.

Выгоды же очевидны: применение ГМО ведет к росту урожайности, уменьшению потерь продукции, повышает эффективность производства, улучшает качество и разнообразие пищевых продуктов, что, в свою очередь, способствует улучшению здоровья потребителей и росту их жизненного уровня. Кроме того, эксперты прогнозируют и ряд важных «сопутствующих эффектов», например, сокращение использования удобрений и рост благосостояния фермеров, особенно в развивающихся странах.

В то же время, раз некоторые гены, используемые при создании ГМ сортов, ранее отсутствовали в сельскохозяйственных растениях, эксперты рекомендуют продолжать контроль потенциальных влияний ГМ продуктов на здоровье человека. Такой контроль должен вестись даже после их вывода на рынок, дабы своевременно выявить любые возможные неблагоприятные эффекты.

В пресс-релизе WHO, выпущенном по случаю выхода отчета, отмечено, что, поскольку оценки риска для здоровья и воздействия на окружающую среду обязательны для всех ГМ растений, разрешенных к применению, ГМ продукты исследованы полнее, чем обычные. И до сих пор не известно ни одного случая, когда потребление ГМ пищи вызвало бы какой-нибудь отрицательный эффект.

В будущем эксперты рекомендуют расширить критерии оценки ГМ пищи, включив в них социальные, культурные и этические аспекты. Пока такие оценки сосредоточены, прежде всего, на агрономических показателях и возможном влиянии на здоровье потребителей. Потребность в более широких взглядах на проблему, по мнению экспертов международных организаций, вызвана, в частности, тем, что в 2002 г. ряд африканских государств создали скандальный прецедент, отказавшись от гуманитарной помощи развитых стран якобы из-за того, что в поставляемом продовольствии могла оказаться ГМ продукция. В результате такого отказа большое количество жителей этих стран умерли от голода.

«Пищевые продукты с ГМ источниками необходимо исследовать с разных точек зрения, включая социальный и этический аспекты, в дополнение к их возможному влиянию на здоровье и состояние окружающей среды. Если мы поможем государствам — членам ВОЗ сделать это на национальном уровне, мы сможем избежать возникновения 'генетических барьеров' между странами, которые разрешают и не разрешают ГМ культуры», считает доктор Иорген Шлундт, директор Департамента безопасности продовольствия ВОЗ.

Все эти факторы влияют на отношение общества к ГМ пище. В той или иной мере они учтены в 15 международных юридически закрепленных соглашениях и сводах правил, регламентирующих разные аспекты применения ГМО (впрочем, имеющих характер рекомендаций, совершенно не обязательных к исполнению).

Оценка рисков, связанных с выращиванием и применением ГМ растений, во всех странах, где она проводится, основана на сходных методах в соответствии с рекомендациями WHO (Codex Alimentarius Commission. Principles for the risk analysis of foods derived from modern biotechnology. FAO/WHO, Rome, 2003), Картахенским протоколом и другими международными документами и постоянно совершенствуется. Тщательное изучение свидетельствует об отсутствии каких-либо негативных последствий для человека и природы, связанных с ГМО, прошедшими испытания и разрешенными к применению.

Несмотря на это, далеко не все потребители верят подобным заключениям. Исследования  общественного   мнения   показывают,  что потребители сравнительно легко соглашаются с аргументами как «за», так и «против» ГМО и в целом не требуют от них «нулевого риска», понимая, что в природе его просто не существует. Например, во многом критическое отношение к ГМ пище удивительным образом уживается с вполне позитивным в целом отношением к использованию биотехнологии в медицине (генная терапия, лекарства и вакцины, полученные методами генной инженерии), промышленности, добыче полезных ископаемых и тд. Поэтому понимание подлинной выгоды для общества применений ГМО в разных областях нашей жизни так важно для формирования позитивного отношения потребителей к новой технологии.

Важная часть дебатов о ГМО — вопросы интеллектуальной собственности. Равный доступ к достижениям биотехнологии, справедливое распределение на глобальном уровне доходов от применения биотехнологии в сельском хозяйстве, недопущение монополизации — все эти проблемы имеют немалое значение для судеб ГМО и других результатов генной инженерии. Впрочем, не меньшее значение для выбора стратегии развития в той или иной стране имеют и такие факторы, как стремительная «химизация» сельского хозяйства, потенциальное и реальное снижение биоразнообразия сельскохозяйственных культур, зависимость фермеров от производителей семян. Противоречивые оценки и невразумительное обоснование выгод, рисков и ограничений, связанных с ГМО, усиливают недоверие к ним.

Международные организации и предприняли данное исследование, в основном, чтобы помочь всем странам получить всестороннее представление о ГМ продуктах.

«Понять, наконец, что такое ГМО, выгодно для народов всех стран, а применение биотехнологии в сельском хозяйстве позволит улучшить снабжение продовольствием и здоровье людей», — убежден доктор Шлуидт.

Принятые к настоящему времени рамочные фундаментальные принципы оценки риска получения и использования ГМО заключаются в следующем:

1) оценка риска имеет научную основу, а не предположения,

2) она выполняется последовательно от одного варианта ГМО кдрутому,

3) оценка риска повторяется постоянно и пересматривается с появлением новой информации;

4) включается вся доступная информация.

Доступная информация не ограничивается научными фактами, поскольку персональное мнение и персональная предубежденность также должна учитываться    в    оценке    риска.    Ясно,    что   более объективная, квалифицированная информация обычно менее результативна в решении конкретных проблем использования ГМО, чем более популярная.

Однако в комплексной проблеме экологии растений множество параметров не доступны для количественной оценки, и они должны быть определены хотя бы как качественные параметры. Это особенно очевидно в случае оценки опасности использования ГМО для конкретных экосистем. Другой момент — опасность использования ГМО в широком экологическом смысле требует четкого сравнительного анализа.

Кроме того, необходимо подчеркнуть, что до сих пор нет четкого определения, что такое опасность. В отношении ГМО опасность или риск обычно оценивается возможностью перенесения генной конструкции (генный поток) в другие виды (микробиоту, насекомые и т.д.) или путем переопыления с другими близкородственными видами (дикие расы, сорняки) или трансгенных семян в фунт и примесь их в последующих посевах той же нетрансгенной культуры (перенесение вместе с семенами). Эти процессы поддаются как количественным измерениям, так и изменениям, путем получения, в частности, стерильных трансгенных сортов.

Однако сами доместицированные виды без ГМО тоже формируют генные потоки к сорнякам и к другим видам. Так что оценка первого может выполняться только по отношению к исследованиям вторых. Отсутствие глубоких исследований последних приводит к ошибочным представлениям об опасности генного потока от ГМО для, например, сохранения биоразнообразия. Более того, такая опасность существовала во все тысячелетия использования доместицированных форм среди диких, с этим и нужно сравнивать генный поток.

Например, модифицированная кукуруза, которая проявляет те же самые характеристики, что и ее немодифицированные варианты, в отношении количества семян, их репродуктивной функции, должна рассматриваться как неизмененная форма в отношении опасности возникновения нового генного потока. Если кому-то кажется, что полевые исследования мало чувствительны — необходимо проводить лабораторные, с повышенной точностью. Однако сама направленность на обязательное выявление негативных эффектов как самостоятельную задачу может не привести к увеличению безопасности ГМО, а сделать их производство бессмысленным. Очевидно, что должен быть баланс, при котором научные обсуждения должны увеличивать качество новых тест-систем ГМО и приносить новое знание, а не блокировать их развитие вообще. Поскольку в глобальном масштабе совершенно не ясно, как можно добиться увеличения пищевой продукции, снижая химизацию сельского хозяйства и добиваясь очищения от средств химической защиты растений агросистем, без чего невозможно дальнейшее устойчивое развитие человечества. Научные исследования генетически модифицированных растений, которые экспрессируют продукты генов с пестицидным эффектом (устойчивостью к насекомым или к болезням) выполняются в США экспертами BPPD, которые анализируют характеристики продукции (последовательность трансгена и его функции, анализ их локализации в геномах растений, генетическая стабильность/наследуемость, последовательность белков и их функция, уровень экспрессии, сравнение последовательностей с базой данных токсинов и аллергенов, белковой термостабильности), острая токсичность для млекопитающих (оральные нагрузки для крыс), острые токсические нагрузки для птиц, эффекты для видов мишеней действия (рыбы, водные и почвенные беспозвоночные и тд.), потенциальный генный поток, его судьба в разных средах и потенциал к перенесению в семенах. Обзор таких данных можно найти на веб-сайте OSTP (Office of Science and Technology Policy).

В целях исследования потенциального потока генов от ГМО, специальное подразделение EPA/BPPD рассматривает как модельные объекты сорта трех видов, созданных для экспрессии генных продуктов с пестицидными эффектами (картофель, кукуруза, хлопок). Поскольку картофель и хлопок занимает большие территории в США, и лоток генов к ним от ГМО необходимо исключать, именно ГМО этих видов исследуются наиболее подробно. Накопленные данные по этому вопросу представлены на веб-сайте ЕРА.

В Канаде имеются разработанные принципы предупреждения неблагоприятных эффектов ГМО на окружающую среду, изложенные в специальном докладе «Elements of Precaution: Recommendation for the Regulation of Food Biotechnotoov in Canada» (January 2001). В общем, если суммировать имеющуюся информацию, то самыми важными обстоятельствами являются следующие.

Несмотря на развивающиеся приемы и методы так называемого «биологического», «натурального», естественного» земледелия остается очевидным, что обеспечение продуктами питания растущего населения земли, уменьшение количества голодающих и гибнущих от голода в современном человечестве этим путем невозможно. Естественное земледелие по своему определению достижимо только на очень ограниченных территориях, свободных от техногенного загрязнения и антропогенного давления, требует существенных экономических и человеческих затрат. Поэтому поиск иного пути выхода на устойчивое развитие сельского хозяйства в глобальном масштабе неизбежен.

Очевидно, что принципиальным моментом стратегии такого устойчивого развития является установка на уменьшение химизации сельского хозяйства в целях восстановления и сохранения агро- и экосистем. В настоящее время сочетание сохранения продуктивности сельского хозяйства и уменьшения его химизации возможно только с использованием ГМ растении. Для предупреждения негативных эффектов интеграции ГМО в экосистемы необходима разработка батареи тест-систем проверки их наличия для каждого конкретного типа ГМО и распространения таких тест-систем во все страны для обеспечения доступности такой проверки для любого без исключения заинтересованного лица. Это позволит перевести социальную озабоченность от возможных негативных эффектов ГМО к их рациональному использованию.

В общем, основные направления оценки биобезопасности ГМО можно свести к двум: пищевой и экологической.

Для контроля пищевой безопасности разработаны следующие подходы. Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) разработала концепцию «существенной эквивалентности» и рекомендовала ее как наиболее практичный подход к оценке безопасности пищевых продуктов, полученных с использованием ГМ технологий.

Отчет специальной комиссии европейского отделения МИНЖ по новым продуктам об оценке безопасности новых продуктов (1996 год) определил существенную эквивалентность как «биохимическую идентичность в пределах природного разнообразия традиционных экземпляров, используемых в коммерческих целях — для одного биохимически определенного пищевого продукта или ингредиента; и как идентичность с традиционным пищевым продуктом или ингредиентом по составу, пищевой ценности, метаболизму, целевому использованию и уровню нежелательных веществ, находящимся в них, в пределах известного и измеримого природного разнообразия традиционных экземпляров, используемых в коммерческих целях — для комплекса пищевых продуктов или ингредиентов».

Научный комитет по пищевым продуктам (НКПП), являющийся консультативным комитетом ЕС, отметил разницу между термином «эквивалентность» (юридический термин, применяемый к естественным аналитическим свойствам пищевого продукта или пищевого ингредиента, и который может указывать на необходимость маркировки относительно происхождения и состава) и концепцией «существенной эквивалентности» как сравнительным подходом к оценке безопасности. Таким образом, НКПП согласился с ВОЗ, ОАО и ОЭСР относительно толкования значения и важности «существенной эквивалентности». НКПП также отметил, что существенно эквивалентные пищевые продукты могут содержать модифицированную ДНК, но по другим характеристикам быть идентичными их традиционным дубликатам. Разработанный подход к оценке пищевой безопасности представлен на схеме 1.

Схема 1. СРАВНИТЕЛЬНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ДЛЯ ОПРЕДЕЛЕНИЯ СУЩЕСТВЕННОЙ ЭКВИВАЛЕНТНОСТИ С РОДИТЕЛЕМ/ ХОЗЯИНОМ ИЛИ ТРАДИЦИОННЫМ ЭКЗЕМПЛЯРОМ ПИЩЕВОГО ПРОДУКТА

Организмы (растения, микроорганизмы)

— морфология — таксономическая характеристика — размер — физиология — урожайность — наличие плазмид

— устойчивость к болезням и т.д. — устойчивость к антибиотикам — инфекционность, — круг хозяев — способность к колонизации пищеварительного тракта, (или других тканей).

Состав (для ГМО или пищевого продукта)

— основные пищевые элементы** — основные вторичные метаболиты, включая токсины*** — основные аллергены

* Данные взяты из совместного доклада совещаний ФАО/ВОЗ «Биотехнология и безопасность пищевых продуктов» 1996 и 2000 годов.

** Пищевые элементы: вещества в определенном пищевом продукте, которые, как считается, играют роль в режиме питания. Включают основные компоненты (по объему), например, белки, жиры, углеводы; и неосновные компоненты, например, витамины, минералы.

*** Токсины: токсикологически важные компоненты, естественно присутствующие в видах, которые вследствие их токсичного потенциала, или уровня токсичности, могут быть вредными для здоровья.

Сравнительный подход «существенной эквивалентности» привел к формированию трех категорий пищевых продуктов, полученных с использованием ГМ организмов, от которых зависит уровень необходимой оценки безопасности:

Категория 1: новый пищевой продукт существенно эквивалентен уже имеющимся пищевым продуктам. Продукты, которые существенно эквивалентны существующему двойнику, рассматриваются «как такие же безопасные, как» двойник и не требуют проведения дальнейшей оценки безопасности. Такие пищевые продукты считаются настолько же безопасными, как их двойники, полученные традиционными методами.

Категория 2: новый пищевой продукт существенно эквивалентен своему традиционному двойнику, кроме четко определенных отличий: оценка безопасности должна быть сосредоточена на таких отличиях.

Категория 3: новый пищевой продукт не может быть признан как существенно эквивалентный или из-за отличий, которые не могут быть определены, или из-за отсутствия соответствующего двойника, с которым его можно сравнить. В таком случае необходимо проведение дальнейшей оценки на предмет питательной ценности и безопасности пищевого продукта.

Большинство пищевых продуктов, полученных из ГМО, будут относиться к 1 или 2 категориям. Вероятно, в будущем некоторые ГМ культуры и полученные из них пищевые продукты не будут существенно эквивалентны вследствие преднамеренного увеличения пищевой ценности (например, при добавлении витаминов).

В соответствии с данными, полученными в виде части теста на эквивалентность, могут быть определены и оценены требования по тестированию на безопасность (токсины, вредные элементы, аллергены), пищевую ценность и диетическую значимость введения пищевого продукта в рацион. Если для тщательной оценки недостаточно доступной информации, может применяться токсикологический скрининг, включающий исследования путем кормления животных. Это тот случай, при котором предполагается, что пищевой продукт будет потребляться как существенная часть рациона, а также при котором введен ранее не использовавшийся ген или в случае, если модификация может причинить множественные изменения в химическом составе. Такие исследования должны продумываться очень тщательно. Если пищевой продукт, полученный с использованием ГМО, отличается наличием одного или нескольких генов и их продуктов, иногда можно выделить и протестировать их традиционными токсикологическими методами, как это делается с пищевыми добавками. Важно быть уверенным в том, что выделенные вещества такие же, как и во всем пищевом продукте, и что не существует каких-либо неожиданных дополнительных изменений. Если есть сомнения, то тестирование должен проходить весь пищевой продукт. Традиционные тесты на токсичность для всего пищевого продукта сложны, поскольку при этом происходит скармливание больших объемов одного и того же пищевого продукта, что может привести к очевидным негативным эффектам из-за пищевого дисбаланса или ненормально высокого уровня потребления других токсикантов, которые от природы присутствуют в этом пищевом продукте. Принятие решения о том, какие тесты являются соответствующими, требует очень тщательного рассмотрения многих факторов.

Разработаны подходы к принятию решения о возможно аллергенности продукта, полученного с участием ГМО, и четкая система принятия решении при оценке потенциальной аллергенности пищевых продуктов, полученных с использованием ГМ организмов, представленная на совместном докладе ФАО/ВОЗ 2001 г «Оценка аллергенности генетически модифицированных пищевых продуктов» и консультации экспертов ФАО/ВОЗ по вопросам аллергенности пищевых продуктов, полученных путем генной инженерии.

В отношении защиты окружающей среды от возможных негативных последствий использования ГМО необходимо подчеркнуть следующее. Законодательство по защите окружающей среды в странах ЕС основано на таких директивах: Директива 90/219/ЕЕС «Ограниченное использование генетически модифицированных микроорганизмов» (1990 год), с изменениями, внесенными Директивой 98/81/ЕЕС в октябре 1998 года;

Директива 90/220/ЕЕС «Преднамеренный выпуск в окружающую среду генетически модифицированных микроорганизмов» (1990 год), которая в настоящее время пересматривается. Ожидается, что ее применение начнется в конце 2002 года.

Директива 2001/18/ЕЕС «Преднамеренный выпуск в окружающую среду генетически модифицированных организмов» (2001 год), которая аннулирует Директиву 90/200/ЕЕС.

Европейское законодательство, контролирующее выпуск ГМО, требует точной оценки риска для человека, животного мира и окружающей среды, поэтому большая часть информации (по потенциальному переносу генов, безопасности генных продуктов и вопросам существенной эквивалентности) также касается оценки безопасности пищевых продуктов. Отдельные страны ЕС ставят своей задачей введение в действие этих Директив через национальное законодательство.

Требование по маркировке продуктов, содержащих ГМ сою или кукурузу, «кроме случаев, когда отсутствуют генетически модифицированные белки или ДНК...» (Положение ЕС 1139/98) привело к развитию различных методов выявления ГМ продуктов.

К ним относятся следующие.

Методы, основанных на определении белков, которые выявляют трансгенный продукт. Расщепление пищевых белков во время обработки ограничивает выявление использования ГМ белков в сырой пище.

Методы, основанных на определении ДНК, которые выявляют либо трансгены и связанные с ними маркеры, либо регуляторные последовательности ДНК. Определение основывается на очень специфической и чувствительной обработке, приводящей к увеличению числа копий ДНК, и технике выявления, которая называется цепной полимеразной реакцией (ПЦР). Посредством ПЦР может быть идентифицировано большинство ГМ культур и пищевых продуктов.

В то время как сырые пищевые продукты могут уже идентифицироваться как ГМ, при их технологической обработке такая идентификация представляет собой более сложную задачу: комплексно обработанные пищевые продукты содержат поврежденную ДНК и вещества, которые мешают даже ПЦР-анализу. Не смотря на то, что ПЦР работает на сравнительно небольших участках ДНК, выявить трансген становится тем сложнее, чем более переработанным является пищевой продукт.

Полное отсутствие ДНК или белков не может быть доказано, поскольку, каким бы чувствительным не был используемый аналитический метод, он может продемонстрировать лишь отсутствие выявляемых ДНК. Маркировка «Не ГМ» не может быть подтверждена анализом.

Положение о новейших пищевых продуктах и последующее законодательство в настоящее время делают маркировки обязательной по факторам, которые отражают житейские (этические) вопросы, а также вопросы безопасности. В то же время другие формы «житейской» маркировки (например, «органическая», «вегетарианская», «кошерная») осуществляются добровольными организациями.

Это может усложнить вопросы в условиях глобальной гармонизации законодательства по маркировке. Положения по маркировке варьируют по всему миру: в США в настоящее время законодательство не требует обязательной маркировки и сегрегации генетически модифицированных культур и продуктов.

Регулирование процесса биотехнологии в США осуществляют три государственных органа:

Министерство сельского хозяйства США (USDA);

Управление по охране окружающей среды (ЕРА);

Управление продуктов питания и лекарств (FDA).

Именно FDA отвечает за регулирование в области безопасности пищевых продуктов, включая безопасность новых сортов растений, пищевых и технологических добавок. В Федеральном Регистре 29 мая 1992 года (57 FR 229S4) FDA опубликовало «Заявление о политике относительно продуктов питания, полученных из новых сортов растений», которое применяется к пищевым продуктам, полученным из новых сортов растений, включая сорта, созданные с использованием технологий рекомбинантных дезоксирибонуклеиновых кислот (рДНК). При этом FDA использует термин «биоинженерные пищевые продукты» для обозначения пищевых продуктов, созданных с использованием ГМ технологий. Заявление включает руководство, содержащее вопросы, ответы на которые должны дать производители пищевых продуктов из новых сортов растений, чтобы обеспечить безопасность новых продуктов и подтвердить соответствие требованиям действующего законодательства, а также чтобы побудить представителей пищевой промышленности к проведению консультаций с FDA по вопросам безопасности новых пищевых продуктов.

Оценивая безопасность пищи из ГМО, следует исходить из того, что трансгенные продукты должны быть так же безопасны, как и традиционные.

Следуя главной заповеди врача «Не навреди», любая новая технология получения чего бы то ни было, что попадает в организм человека, требует самой тщательной проверки, чтобы не принести вреда здоровью.

Потенциально опасные факторы, связанные с пищевыми продуктами, могут происходить от микроорганизмов, от химических веществ, которые попадают в пищевые продукты естественным образом (например, сапонины в картофеле), вводятся в пищевую цепь преднамеренно (например, пищевые добавки, остатки агрохимикатов) или попадают туда случайно (например, вещества, загрязняющие окружающую среду).

Самое главное, что рекомбинантная, и природная ДНК абсолютно идентичны, так как в результате генетической модификации перегруппировывается нуклеотидная последовательность, а химическая структура ДНК никоим образом не изменяется. Принимая во внимание существование в природе многочисленных вариаций последовательностей нуклеотидов в ДНК, использование рекомбинантной ДНК не вносит каких-либо изменений в пищевую цепь.

Функциональные способности этой ДНК связаны с возможным проникновением участка ДНК в клетки микрофлоры кишечника. Наибольшие опасения высказываются по поводу переноса генов устойчивости к антибиотикам в геном бактерий. Показано, что основной объем поступающей с пищей ДНК (в среднем 0,1-1 г/день на человека) подвергается разрушению в пищеварительном тракте, поэтому маловероятно, что неповрежденный фрагмент ДНК будет представлен целым геном с соответствующей регуляторной последовательностью. Так как известно, что встроенный участок составляет только 0,00022% всей ДНК в кукурузе, 0,00018% — в сое, 0,00075% — в картофеле, опасность переноса именно рекомбинантного фрагмента практически исключается. Кроме того, сам по себе, как хорошо известно перенос участков растительной ДНК в геном бактерий подразумевает ряд определенных этапов, вероятность каждого из которых менее 2x10^-17.

Встраивание участка рекомбинантной ДНК в геном млекопитающих невозможно, так клетки у них имеют мощные механизмы защиты от встраивания чужеродной ДНК. А само разрушение ДНК при технологической обработке пищи и в желудочно-кишечном тракте дополнительно снижают вероятность трансформации генома.

Среди существующих в настоящее время методических подходов к оценке безопасности пищи из ГМО общепринята концепция композиционной эквивалентности. Она определяется сравнением трансгенного продукта с его традиционным аналогом, то есть наиболее сходным с ним по составу и свойствам пищевым продуктом. Следует обратить внимание на то, что оценка композиционной эквивалентности — исходный пункт оценки безопасности. Установление композиционной эквивалентности ГМ продукта его традиционному аналогу проводится для того, чтобы определить весь необходимый набор исследований пищи из ГМО.

В настоящее время большинство пищи из ГМО относится ко второму классу безопасности, так как производящиеся в промышленных объемах трансгенные продукты по компонентному составу отличаются от традиционных лишь присутствием 1-2 белков, отвечающих за проявление желаемого признака. Дальнейшие исследования, направленные на изучение свойств нового белка и его влияния на организм, включают определение аллергенных и токсикологических характеристик.

Следует отметить, что оценка безопасности пищи из ГМО на основе концепции композиционной эквивалентности в ближайшем будущем может оказаться несостоятельной в связи с началом массового производства трансгенных продуктов с измененным составом. Поиск возможных подходов к оценке безопасности таких ГМО ведется уже сейчас, и в качестве путей решения проблемы предлагается использовать направления современной науки — геномику (определение структуры и функции ДНК), протеомику (определение белкового профиля) и метаболомику (определение вторичных метаболитов).

В США набор обязательных исследований пищи из ГМО включает три основных этапа, из которых первый и второй — изучение композиционной эквивалентности и свойств нового белка — аналогичны принятым в Европейском Союзе, тогда как третий этап (исследование на животных) проводится на крысах, цыплятах-бройлерах, рыбах и дойных коровах, что обусловлено необходимостью сравнения пищевой ценности изучаемого продукта с его традиционным аналогом.

По принятой в Европейском Союзе системе, одобренной ВОЗ и ФАО, если в ходе изучения химического состава трансгена не обнаруживается каких-либо отличий от его традиционного аналога (по молекулярным и фенотипическим характеристикам, уровням содержания ключевых нутриентов, антиалиментарных, токсичных веществ и аллергенов, характерных для данного вида продукта или определяемых свойствами переносимых генов), данный генетически модифицированный источник пищи причисляют к первому классу безопасности, не нуждающемуся в дальнейших исследованиях. Если обнаруживаются некоторые различия с традиционным аналогом (присутствие новых и/или отсутствие каких-либо компонентов) — ко второму классу, и исследования сосредоточены именно на этих различиях, а если имеет место полное несоответствие аналогу — к третьему классу безопасности, при этом экспертная оценка генетически модифицированного источника пищи должна быть продолжена. Пищевая продукция, произведенная из ГМО, относится к категории новой пищи, полученной с применением новых технологий, и, следовательно, каждый новый сорт генетически модифицированного растения, предназначенный для использования в питании человека, проходит оценку на качество и безопасность, а после выхода его на продовольственный рынок осуществляется мониторинг за оборотом пищевой продукции, произведенной из данного ГМО, или содержащей его в качестве компонента.

Необходимость разработки такой системы контроля в России возникла в 1995 году, когда было начато широкомасштабное производство продукции из ГМО, которое привело к появлению ее на мировом продовольственном рынке. Возникла большая вероятность попадания пищевой продукции из ГМО на внутренний рынок Российской Федерации без соответствующей декларации, регистрации и без оценки на качество и безопасность. В связи с этим уже в 1995 году Минздрав России ввел требование об обязательном декларировании использования ГМО в импортируемых пищевых продуктах, которые имеют генетически модифицированные аналоги.

В настоящее время все пищевые продукты, впервые разрабатываемые и внедряемые для промышленного изготовления, а также впервые ввозимые и ранее не реалнзовывзвшиеся на территории Российской Федерации, проходят всестороннюю проверку. Систему регулирования генно-инженерной деятельности и контроля безопасности ГМО (в том числе трансгенных растений), пищевой продукции и кормов из ГМ-источников в России регламентируют свыше 60 документов, в том числе постановления Правительства РФ, постановления Главного государственного врача РФ, ведомственные акты и ряд федеральных законов, в т.ч. «О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения» № 52-ФЗ от 30.03.99, «О качестве и безопасности пищевых продуктов» № 29-ФЗ от 02.01.2000, «О государственном регулировании в области генно-инженерной деятельности» № 86-ФЗ от 05.07.96 и другие. В связи с бурным развитием генно-инженерных технологий эти законы требуют внесения ряда изменений и дополнений, которые находятся на стадии разработки.

Их разработка началась одновременно с выходом пищевой продукции из ГМО на мировой продовольственный рынок. В настоящее время подавляющее большинство ГМО растительного происхождения, представленных на рынке, как было сказано выше, отличается от исходного традиционного сорта растения наличием в геноме рекомбинантной ДНК — гена, кодирующего синтез белка, который определяет новый признак, и последовательностей ДНК, регулирующих работу этого гена, а также собственно нового белка. В качестве мишени для определения ГМО в пищевом продукте могут рассматриваться как новый модифицированный белок, так и рекомбинантная ДНК.

Химические методы анализа продуктов из ГМО. Если в результате генетической модификации меняется химический состав пищевого продукта, для ее определения могут применяться химические методы исследования — хроматография, спектрсфотометрия, спектрофлюориметрия и другие, которые и выявляют заданное изменение химического состава продукта. Так, генетически модифицированные линии сои G94-1, G94-19, G168 имеют измененный жирнокислотный состав, сравнительный анализ которого показал увеличение содержания олеиновой кислоты в генетически модифицированной сое (83,8%) по сравнению с ее традиционным аналогом (23,1%). Применение в данном случае метода газовой хроматографии позволяет выявить генетическую модификацию сои даже в таких продуктах, которые не содержат ДНК и белка, например, рафинированное соевое масло.

Анализ нового белка. Присутствие в продукте нового белка дает возможность применять для определения ГМО иммунологические методы. Они наиболее просты в исполнении, имеют относительно низкую стоимость и позволяют определить конкретный белок, несущий новый признак. В настоящее время разработаны тест-системы, применяя которые можно проводить количественное определение модифицированного белка в таких продуктах, как изоляты и концентраты соевого белка и соевая мука. Однако в случае анализа пищевых продуктов, при производстве которых исходное сырье подвергается значительной технологической обработке (высокая температура, кислая среда, ферментативная обработка и др.), иммунологический анализ может давать нестабильные или плохо воспроизводимые результаты из-за денатурации белка. При исследовании, например, колбасных и кондитерских изделий, продуктов детского питания, пищевых и биологически активных добавок к пище иммуноферментный анализ неприемлем.

Возможность определения белка ограничена уровнем его содержания в продукте. Так, в большинстве генетически модифицированных культур, представленных на мировом продовольственном рынке, уровень модифицированного белка в частях растений, употребляемых в пищу, ниже 0,06%, что затрудняет проведение иммуноферментного анализа. Учитывая это, в большинстве стран основные способы определения ГМИ в продуктах — методы, основанные на определении рекомбинантной ДНК, например, метод полимеразной цепной реакции (ПЦР).

Полимеразная цепная реакция. Строение ДНК одинаково во всех клетках организма, поэтому любая часть растения может быть использована для идентификации ГМО, что невозможно в случае определения модифицированного белка

ДНК более стабильна, чем белок, и в меньшей степени разрушается при технологической или кулинарной обработке пищевых продуктов, что делает возможным определение в них ГМО.

Метод идентификации рекомбинантной ДНК включает несколько этапов:

• выделение ДНК из пищевого продукта

• умножение (амплификация) специфической ДНК, характерной для определенного сорта генетически модифицированного растения

•   электрофорез продуктов полимеразной цепной реакции (ПЦР) и фотографирование результатов электрофореза.

Как было указано выше, при создании трансгенного растения в геном вносится генетическая конструкция, которая состоит не только из гена, определяющего новый признак, но и последовательностей ДНК, регулирующих работу гена. Для этих целей используется метод ПЦР с маркерами на последовательность ДНК (ген), определяющий новый признак. Результат анализа позволит обнаружить тот сорт генетически модифицированного растения, который был использован при производстве анализируемого продукта.

В России в 2000 году метод ПЦР был утвержден Минздравом РФ в качестве основного для идентификации ГМИ растительного происхождения в пищевых продуктах. Чувствительность этого способа позволяет определить ГМИ в продукте, даже если его содержание не превышает 0,9%. Такой подход соответствует рекомендациям ВОЗ, принятым в большинстве стран мирового сообщества.

В 2003 году утвержден и введен в действие постановлением Госстандарта России N2 402 ст. от 29.12.2003 г. национальный стандарт Российской Федерации ГОСТ Р 52173-2003 «Сырье и продукты пищевые. Метод идентификации ГМО растительного происхождения», который утвердил этот метод для определения ГМ в пищевых продуктах.

Одновременно был утвержден национальный стандарт Российской Федерации ГОСТ Р 52174-2003 «Биологическая безопасность. Сырье и продукты пищевые. Метод идентификации генетически модифицированных источников (ГМИ) растительного происхождения с применением биологического микрочипа», основанный на ПЦР и включающий те же этапы, что и предыдущий. Отличие лишь в последней стадии, которая предполагает вместо электрофореза гибридизацию на биологическом микрочипе.

С помощью обоих методов, изложенных в указанных национальных стандартах, с одинаковой степенью надежности можно определить присутствие ГМ растительного происхождения в пищевых продуктах.

«Изготовитель обязан своевременно предоставить потребителю необходимую и достоверную информацию о товарах, обеспечивающую возможность их правильного выбора» (из закона «О защите прав потребителей»).

Как отмечено выше, пищевая продукция из ГМО относится к категории пищи, полученной с применением новых технологий. В связи с этим возникает вопрос: нужна ли на этикетке этих продуктов дополнительная информация для потребителя об использовании генно-инженерных технологий при их производстве? В настоящее время в разных странах мирового сообщества применяются различные подходы к этой проблеме.

Так, в США — лидере в области производства ГМИ пищи, обладающих наиболее длительным опытом их потребления, — пищевая продукция из ГМО дополнительной маркировке не подлежит. Если продукт, полученный из ГМО, не отличается по пищевой ценности и безопасности от аналогичного, произведенного с применением традиционных технологий, способ его получения не имеет значения для потребителя. В FDA США считают, что наличие дополнительной маркировки на продукте может ввести в заблуждение потребителя в плане его безопасности, вызвать ненужные и необоснованные сомнения и волнения.

Однако в большинстве государств законодательство в области регулирования оборота пищевой продукции, полученной из ГМО, предусматривает обязательное нанесение на этикетку информации о том, что при производстве данного продукта использованы генно-инженерные технологии. Законодательные органы в этих странах считают, что хотя безопасность продуктов из ГМО, которые были выпущены на мировой продовольственный рынок, доказана, потребитель имеет право знать способ производства продукта, чтобы сделать осознанный выбор.

В странах Европейского Союза в этом плане наиболее жесткая позиция, предусматривающая обязательную маркировку для всей пищевой продукции, содержащей более 0,9% компонентов из ГМО. Это относится и к продуктам, не содержащим носителей генетической модификации, то есть белка или ДНК, таким, как рафинированное растительное масло, сахар, крахмал. Контроль наличия дополнительной маркировки на этикетке продуктов, содержащих ДНК или белок, проводится инструментально с использованием методов, основанных на количественном определении рекомбинантной ДНК или модифицированного белка. Что касается контроля наличия маркировки на этикетке продуктов, не содержащих ДНК и белка, он осуществляется по документам. От поля, где выращивается сырье для производства продукта, и далее при его транспортировке и хранении до поступления к потребителю он сопровождается документами с указанием способа его производства. Эта информация на конечном этапе выносится на потребительскую этикетку.

В ряде стран используются другие пороги для маркировки. Например, в Канаде и Японии она обязательна для продукции, содержащей 5% компонентов из ГМО, в Южной Корее — 3%, Австралии — 1%. Нужно подчеркнуть, что выбор определенного процента в качестве порога для маркировки не связан с безопасностью продукта.

В России впервые требование нанесения на этикетку пищевой продукции из ГМО информации о способе ее производства введено в 1999 году. Связано это было с разрешением использовать в пищевой промышленности и реализации населению первого ГМИ пищи — сои линии 40-3-2, устойчивой к глифосату. Однако это требование носило рекомендательный характер. С 2002 года, когда была создана методическая и инструментальная база, позволяющая проводить исследования на наличие ГМО в пищевых продуктах, а в системе Госсанэпиднадзора подготовлены специалисты для проведения такого рода анализов, введена обязательная маркировка пищевой продукции, полученной из ГМО. Такая позиция Минздрава РФ связана с реализацией прав потребителя на полную и достоверную информацию о пищевых продуктах. Хотя безопасность продуктов из ГМО, выпущенных на продовольственный рынок, доказана всеми существующими на настоящий момент методами, потребитель имеет право осознанного выбора продукта — например, с учетом своих религиозных или этических убеждений, или если он просто консервативен и опасается всего нового.

В 2003 году с целью гармонизации подходов к регулированию оборота пищевой продукции из ГМО в России и странах Европейского Союза введена обязательная маркировка пищевой продукции, содержащей более 0,9% компонентов из ГМО, включая произведенную из ГМО, но не содержащую ДНК и белка.

Сейчас в мире уже создано и разрешено для реализации населению более 100 сортов различных сельскохозяйственных культур, произведенные из которых пищевые продукты широко представлены на мировом продовольственном рынке.

Достижения генетиков радуют далеко не всех. В мире уже появились профессиональные борцы с «индустриальной пищей». Они уничтожают посевы с генетически измененными культурами, отказываются от консервов из трансгенных томатов и других модифицированных сельскохозяйственных культур.

Мир раскололся на три лагеря. В первый входят США, где трансгенными культурами засеяно уже свыше 60 млн га, Канада, Австралия, Мексика, Бразилия и Аргентина. Эти страны стоят за внедрение и коммерциализацию новых достижений генной инженерии в сельском хозяйстве. В Аргентине и Канаде даже полагают, что вовсе не обязательно указывать на этикетках продуктов наличие в них трансгенных культур.

Кто против генных новаций? Страны Африки, Малайзия, ряд латиноамериканских стран. Здесь боятся, что вал новомодной генной сельскохозяйственной продукции подорвет позиции собственных национальных производителей.

Особую позицию занимают страны Европейского сообщества. Ведя собственные генные разработки новых растений, они одновременно ограничивают импорт трансгенных растений из других стран и стараются как-то реагировать на озабоченность потребителей, робеющих или просто нежелающих привыкать к новой растительной пище.

Есть ли случаи откровенной неприязни к этим нововведениям генетиков?

Немецкие активисты «Гринписа» в 1999 году устроили демонстрацию перед штаб-квартирой американской корпорации «Юнилевер» в Гамбурге. Они, нацепив на головы маски кроликов и баранов, протестовали против производства генетически модифицированной сои. В Англии активисты британского отделения движения «Друзья Земли» требуют введения пятилетнего моратория на производство генных продуктов. Они называют генетически измененную пищу «пищей Франкенштейна», творением злого гения.

В ноябре 1998 года в одном из индийских штатов местные фермеры сожгли два экспериментальных поля генетически измененной пшеницы. Ее производила американская компания «Монсанто». Ученые из этой компании изобрели особый биологический механизм, названный ими «Терминатор». Суть в том, что зерна новой пшеницы после первого урожая уже не прорастали. Такое запрограммированное бесплодие заставляло потребителей американской пшеницы (по урожайности и устойчивости к вредителям новая пшеница была замечательной) вновь и вновь обращаться к услугам «Монсанто». Это-то оригинальное решение проблемы «авторских прав» на семена (а заодно — и возможности распространения трансгенов) вызвало гнев клиентов компании по всему миру. Оттого-то индусы и спалили две плантации. «Монсанто» вынуждена была отказаться от использования «Терминатора», хотя это их право и их труд.

В марте 1999 года в колумбийском городе Картахена состоялось очередное заседание Всемирной торговой организации (ВТО). Собрались представители 130 стран. Они должны были подписать «Биотехнологический протокол». Выработать правовой механизм, регулирующий производство и международную торговлю продукцией, полученной с помощью генной инженерии. Требовалось также укрепить принцип «Не навреди!». Эти переговоры провалились. Расколотый на три лагеря мир не смог договориться. США и ряд других стран, являющихся основными производителями сельскохозяйственной продукции в мире, требовали режима «открытых границ». Другие участники переговоров выступали против этого. Они указывали на то, что безвредность новых продуктов для природы и людей не доказана. Требовали, чтобы фирмы-производители несли юридическую и финансовую ответственность в случае, если их новые товары начнут наносить вред.

Еврокомиссия не дала разрешение на посадку в Испании, Португалии и других странах Европы американской генетически модифицированной кукурузы. В результате США понесли убыток в размере 200 миллионов долларов. Австрия и Люксембург вообще запретили в своих странах коммерческое выращивание растений с измененными генами. Фермеры Греции с черными флагами в руках растоптали плантации трансгенных помидоров. А английские «зеленые», надев резиновые костюмы и маски химзащиты, совершили нашествие на поля экспериментальной генетической плантации в Оксфордшире (70 километров от Лондона).

Ситуация накаляется. Страсти кипят. Даже в инертной России Минздрав решил с 1 июля 1999 года проводить медико-генетическую экспертизу импортных сельскохозяйственных продуктов. А в Украине до сих пор нет закона о ГМО. И в США Национальная академия наук создала в 1999 году комиссию из 18 экспертов, которые официально должны давать заключение о пользе или вреде генетически измененных растений и животных. Чем завершится эта борьба, сказать трудно. Возможно, генные инженеры будут более активно переключаться с растений как источника пищи на что-то иное. Ведь уже созданы прототипы растений, содержание целлюлозы в которых во много раз больше обычного, что позволит выпускать бумагу с низким уровнем токсичных отходов. Можно попробовать и выращивать растения, содержащие углеводороды, что позволило бы решить проблему уменьшающихся запасов нефти на планете.

Другое дело, что проблемы голода и глобального экологического кризиса как-то надо решать — а пока иной реальной альтернативы, чем генетически модифицированные организмы, никто и не предлагает...