У нас захватывает дух не только от размера, но и от возраста некоторых монументов Древнего мира. Наши предки в античные и средневековые времена тоже восхищались огромными строениями, созданными в эпоху, столь отдаленную от их собственной, что никаких знаний об этом не сохранилось, и тоже гадали, кем были их строители.

Древние греки, сами строители не из последних, были так поражены размером каменных блоков в стенах древних городов Микен и Тиринфа, что называли их строителей «циклопами», одноглазыми мифологическими гигантами. (Археологи до сих пор пользуются термином «циклопический» для описания стиля каменной кладки из больших, грубо обтесанных каменных блоков.) Европейцы придумывали сходные истории, объясняющие происхождение доисторических стоячих камней и каменных гробниц. Некоторые связывали их появление с феями или гномами, но во главе списка волшебных строителей неизменно стояли великаны. В Голландии мегалитические гробницы-коридоры, иногда достигающие 60 футов в длину, традиционно известны как «кровати великанов» (Hunebedderi). В Германии дольмены - огромные столообразные конструкции, состоящие из каменных плит, положенных на два-три стоячих камня, назывались «могилами великанов» (Hunengraben).

Историк XIII века Саксон Грамматик с особым благоговением описывает дольмены на своей родине, в Дании:

«Тот факт, что земли Дании некогда населяло племя великанов, подтверждается огромными валунами, расположенными рядом с древними могильными курганами и пещерами. Если кто-то сомневается и думает, будто это дело рук человеческих, пусть подумает о высоте некоторых курганов, а потом объяснит, если сможет, кто перенес огромные валуны на их вершины. Любой, кто был свидетелем этого чуда, скажет, что обычные люди не могли поднять такую тяжесть на большую высоту».

Ученые в средневековой Европе придерживались сходных убеждений, считая, что Британские острова были населены расой гигантов до появления первых людей. Согласно Гальфриду Монмутскому, чей исторический труд датируется 1136 годом, Стоунхендж был первоначально построен в Ирландии руками великанов. Они перенесли камни, обладавшие волшебными целительными свойствами, «такие огромные, что никому из людей было не под силу сдвинуть их с места», из отдаленных уголков Африки и расположили их по кругу, который получил название «круг великанов». Лишь великий волшебник Мерлин смог разобрать монумент и снова воздвигнуть его на нынешнем месте, в долине Сейлсбери.

Когда европейские путешественники впервые увидели огромные каменные конструкции, построенные индейцами Центральной и Южной Америки, они вернулись к идее о пропавшей расе гигантов для объяснения увиденного. По мнению испанских конквистадоров, таинственные руины, обнаруженные в Тиауанако на уединенном плато в горах Боливии на высоте нескольких тысяч футов, были построены великанами. Крепость инков Саксаиуаман, угнездившаяся на горной вершине над Куско, состоит из огромных каменных блоков весом до сотни тонн. Конструкция настолько сложна, а каменные блоки так плотно подогнаны друг к другу, что около 1600 года Гарсиласо де л а Вега, в котором текла кровь инков, не пожалел восторженных эпитетов для описания Саксайуамана:

«Величайшее и великолепнейшее здание, воздвигнутое с целью продемонстрировать могущество и доблесть инков… истинное величие которого может показаться невероятным тому, кто его не видел. А те, кто видел и внимательно осматривал его, могут подумать и даже поверить, что оно было создано с помощью колдовства и является скорее работой демонов, а не людей».

Идея о том, что сверхчеловеческие существа каким-то образом приложили руку к строительству огромных каменных монументов древности, возродилась в 19б0-е годы в несколько другом виде. Швейцарец Эрих фон Дэникен, хозяин гостиницы, решивший попробовать свои силы на писательской ниве, вихрем ворвался в мир археологии в 1968 году после публикации знаменитой книги «Колесницы богов». Хотя это была далеко не первая книга, где утверждалось, что инопланетяне играли активную роль в прошлом человеческой цивилизации, фон Дэникен уловил дух времени, когда весь мир зачарованно следил за первой высадкой человека на Луну в 1969 году. Его книга немедленно стала бестселлером в Германии, затем была переведена на английский и появилась в Америке и Британии. Книга расходилась большими тиражами, но настоящий читательский бум наступил после выхода документального фильма «В поисках древних астронавтов», показанного телекомпанией «Эн-би-си» 5 января 1973 года. За следующие Два дня было продано более 250 000 экземпляров книги «Колесницы богов». Теория о древних астронавтах имела огромный успех.

С тех пор фон Дэникен и ряд других авторов опубликовали множество книг, в которых выдвигалась, по сути дела, одна и та же гипотеза: инопланетяне не только посещали Землю в далеком прошлом, но и сыграли жизненно важную роль в становлении древних культур. Какими доказательствами подкреплялось это смелое утверждение? Внимание авторов в основном сосредоточивалось на каменных монументах Древнего мира: египетских пирамидах, каменных изваяниях острова Пасхи, боливийском городе Тиауанако, доисторических храмах на Мальте и в Стоунхендже; они с готовностью хватались за все, что могло служить хотя бы зыбким доказательством полетов человека над Землей в далеком прошлом, начиная с карты Пири Рейса и заканчивая рисунками на плато Наска в Перу. Фон Дэникен утверждал, что карта Пири Рейса, на которой изображена Антарктида, составлена с невыполнимой точностью, доступной лишь благодаря аэрофотосъемке. Однако на карте, возможно, изображена вовсе не Антарктида, и она отнюдь не является чудом картографической науки (см. «Смещение полюсов» в разделе «Пропавшие земли и катастрофы»). Что касается рисунков на плато Наска, тут фон Деникен предстает в наихудшем свете, пытаясь интерпретировать их как некую разновидность инопланетного аэродрома (см. «Линии на плато Наска» в разделе «Земные узоры»). Его описание фигуры майянского правителя Пакаля, вырезанной на крышке гробницы в Паленке, как астронавта в космическом аппарате, выглядит столь же нелепо (см. «Расцвет и падение культуры майя» в разделе «Пропавшие земли и катастрофы»).

Что касается огромных каменных конструкций, главный аргумент фон Дэникена вкратце сводился к следующему: древние народы попросту не имели орудий И технических навыков для их сооружения. Однако на основании экспериментальных работ, древних текстов, рисунков и многочисленных археологических находок в каждом случае - от изваяний острова Пасхи до египетских пирамид - можно составить логичную картину строительства и обработки монументов. У нас есть неопровержимые свидетельства, доказывающие, что древние народы обладали навыками и способностями, необходимыми для выполнения такой работы, и не нуждались в помощи специалистов из других миров.

Инопланетяне фон Дэникена становятся тем более неуловимыми, чем тщательнее мы изучаем археологические данные. При знакомстве с его работой создается впечатление, будто неевропейские народы просто не умели сооружать собственные монументы. Профессор Кен Федер, археолог из Центрального университета штата Коннектикут, проанализировал географию примеров из книги фон Дэникена «Колесницы богов» и обнаружил, что из 51 примера «внеземной деятельности» лишь два относятся к территории Европы. Впоследствии фон Дэникен описывал некоторые доисторические монументы в Европе, но акцент в его книге все равно делается на то, что все остальные народы, кроме европейцев, нуждались в посторонней помощи. Поэтому его версия о древних астронавтах на самом деле представляет собой разновидность расизма, спроецированного на события далекого прошлого.

К сожалению, некоторые археологи и антропологи сами иногда грешат подобной логикой. По какой-то причине доисторические архитектурные чудеса вызвали к жизни худшие проявления «диффузионизма» - школы мысли, основной принцип которой гласит, что самостоятельные или независимые изобретения маловероятны (или вообще невозможны), и что культура всегда переносится из одного места в другое либо мирными, либо насильственными средствами. Такой тип мышления впервые проявился в работах шотландского знатока древностей Джеймса Фергюсона. В 1872 году он опубликовал результаты своих исследований в книге «Монументы из необработанного камня в разных странах», где были описаны мегалитические сооружения в Европе, северной Африке, западной Азии и на Среднем Востоке. Фергюсон пришел к выводу, что мегалитическое строительство зародилось в Индии, откуда оно распространилось по всему миру. Поскольку он изобрел собственную маловероятную схему датировки британских мегалитов, считая, что они были построены в эпоху короля Артура, после ухода римлян в 410 году н. э. (см. «Король Артур» в разделе «Легендарная история»), его теория была встречена с неодобрением и не получила дальнейшего развития. Уже тогда становилось ясно, что европейские мегалиты имеют по меньшей мере более раннее происхождение, чем памятники римской архитектуры.

Впоследствии мегалитические сооружения были обнаружены в Восточной Азии, на островах Тихого океана и в обеих Америках. Могла ли существовать какая-то связь между монументами, разбросанными по всему свету, и если да, то где находился центр, откуда распространялось мегалитическое строительство? В 1880-е годы археологи, потрясенные открытиями, сделанными в Египте, большей частью считали, что влияние египетской и ближневосточной культуры «цивилизовало» доисторическую Европу.

Отсюда уже было недалеко до предположения, что Египет послужил источником вдохновения для мегалитических строителей не только в Европе, но и во всем мире. Таких взглядов придерживался рьяный сторонник школы диффузионизма Графтон Эллиот Смит и его ученик У. Дж. Перри. Эллиот Смит был блестящим врачом, профессором анатомии в Каире и Манчестере, а также ведущим специалистом в исследовании мумий и мумификации; Перри читал лекции по культурной антропологии в Лондонском университете.

Эллиот Смит был убежден в том, что древние методики бальзамирования, отличавшиеся значительной сложностью, не могли быть изобретены одновременно в двух разных местах. Поэтому везде, где существовала практика мумификации, египетское влияние считалось доказанным, даже если речь шла о далеком Перу (теперь известно, что мумификация там зародилась значительно раньше, чем в Древнем Египте). Перри довел работу Смита до ее логического завершения в серии книг под общим названием «Дети Солнца», опубликованных в 1920-х годах. Торговцы и путешественники из Египта додинастической эпохи (IV тысячелетие до н. э.) плавали по всему свету. Они основывали колонии, распространяли цивилизацию и несли туземным народам культуру, построенную на трех основных элементах: культе Солнца, мумификации и, разумеется, мегалитическом строительстве. То обстоятельство, что курганные гробницы и каменные круги доисторической Европы не имеют ни малейшего сходства с египетскими храмами и пирамидами, ничуть не смущало Эллиота Смита и Перри, чьи идеи становились все более фантастичными с каждой новой публикацией. Эллиот Смит всерьез полагал, что основным движущим мотивом египетских мореплавателей, странствовавших по всему свету, были поиски «эликсира жизни».

В оправдание Эллиота Смита и Перри можно сказать, что в то время практически все остальные археологи верили в ведущую роль Египта и Ближнего Востока в распространении каменного зодчества в Европе через микенскую цивилизацию бронзового века и доисторическую культуру, существовавшую на острове Мальта. Все изменилось лишь с изобретением радиоуглеродного анализа в 1952 году. Радиоуглеродные датировки (особенно при коррекции методом подсчета годовых древесных колец) показали ошибочность большинства аргументов, используемых поборниками диффузионизма. Датировки для европейских культур периода неолита (поздний каменный век) и раннего бронзового века, создавших огромные курганные гробницы, дольмены и каменные круги, были отодвинуты на целую тысячу лет назад. Рассуждения о том, будто Стоунхендж был построен микенскими аристократами или египетскими жрецами в изгнании, перешли из области науки в область ненаучной фантастики. Архитектурные сооружения доисторических строителей на территории современной Европы никак не связаны с Египтом и Ближним Востоком.

Наиболее современные радиоуглеродные датировки показывают, что древнейшими мегалитическими сооружениями являются гробницы в Бретани (северо-западная Франция) и на Атлантическом побережье Испании и Португалии, построенные около 4700 г. до н. э. Они появились на две тысячи лет раньше первых египетских пирамид. Хотя стало совершенно ясно, что развитие доисторической каменной архитектуры в Западной Европе происходило независимо от Ближнего Востока, мнения археологов о степени культурного влияния в различных районах мегалитического строительства продолжали расходиться. Энтузиасты гипотезы «культурной диффузии» по-прежнему здравствуют, хотя и не принадлежат к основному руслу археологической науки. «Дети Солнца» возродились в новом облике стараниями Грэма Хэнкока и его единомышленников, утверждающих, что семена древней культуры в таких географически удаленных местах, как Боливия и Египет, были посеяны цивилизацией, некогда процветавшей в Антарктиде (см. «Смещение полюсов» в разделе «Пропавшие земли и катастрофы»).

Гипотеза «культурной диффузии», как и выдумки о древних астронавтах, несет на себе неизгладимый отпечаток расизма - пусть даже и неосознанного, - поскольку она отрицает способности древних народов и объясняет их достижения помощью высшей «расы хозяев». Однако некоторые интерпретации еще более откровенны. В случае с монументальными руинами огромного архитектурного комплекса Большого Зимбабве (государство Зимбабве, бывшая Родезия) намерения большинства теоретиков были совершенно очевидны.

Португальцы в XVI веке были первыми европейцами, услышавшими о богатом золотом городе Зимбабве - возможно, от арабских торговцев. Истории о баснословном богатстве продолжали распространяться, и Зимбабве (еще до того, как хотя бы один европеец увидел его) превратился в магнит для фантазеров и эксцентричных искателей приключений. В Библии упоминается о далекой «земле Офир», из которой израильский царь Соломон, правивший в X веке до н. э., вывез огромное количество золота для украшения своего храма в Иерусалиме. Отсюда пошла легенда о «копях царя Соломона», ожидавших открытия и дальнейшей разработки, а слухи о затерянном городе Зимбабве побудили многих провести аналогию между двумя историями.

Немецкий путешественник Карл Маух был первым европейцем, оставившим письменное свидетельство о посещении Большого Зимбабве, опубликованное в 1871 году. После короткого исследования заброшенного города Маух объявил, что это и есть Зимбабве, упоминавшийся в рассказах португальцев. Он был уверен, что высокие стены, мастерски сложенные из тысяч гранитных блоков, не могли быть работой коренных африканцев. Строительство задумали и осуществили финикийцы, торговые партнеры царя Соломона (см. «Финикийцы в Африке» в разделе «Путешественники и открытия»). Маух уверенно определил одно из зданий как копию храма царя Соломона, а другое - как дворец царицы Савской. Последним подтверждением для него послужил кусочек дерева из дверного переплета. Его запах напоминал аромат кедрового карандаша Мауха, поэтому он пришел к выводу, что кедровая древесина завозилась в Африку из Ливана, где жили финикийцы.

Британский археолог Джеймс Бент был первым, кто провел раскопки в Зимбабве в 1891 году. Он пришел к выводу, что город был построен «гибридной» расой, состоящей из потомков африканских женщин и светлокожих завоевателей с Севера. Следующим был У. Г. Нейл из компании «Древние руины», которая в 1895 году получила подряд на разработку всех исторических мест в Родезии. Среди сорока с лишним систематически разграбляемых поселений работники Нейла сосредоточились на Большом Зимбабве, разрушая стены и вскрывая полы в поисках золота. Они выбрасывали все, что, по их представлениям, не имело коммерческой ценности. Не удивительно, что в 1902 году подряд компании Нейла был аннулирован. Руководство раскопками возглавил журналист Ричард Холл, составивший вместе с Нейлом отчет о проделанной работе, где утверждалось, что архитектура Зимбабве имеет явно финикийское или арабское происхождение.

Совершенно другая история появилась в 1905 году, когда египтолог Дэвид Рэнделл Макаивер приступил к настоящим раскопкам в Большом Зимбабве. В отличие от предыдущих разработчиков, он не выбрасывал разные мелочи и предметы повседневного пользования, найденные среди руин. Там было много привозных предметов, включая арабские и персидские бусы, сирийское стекло и китайскую керамику. Все эти иностранные вещи можно было датировать XIV-XV веком н. э. Фрагменты сосудов, обнаруженные Рэнделлом Макайвером, имели четкую связь с сосудами, которыми пользовались члены племенного сообщества шона, чьи селения располагались неподалеку от места раскопок. Слово dzimbabve на их языке означало «каменные дома».

Кропотливые исследования Рэнделла Макайвера показали, что Большой Зимбабве не только существовал на 2500 лет позже царя Соломона и финикийцев, но и почти несомненно был построен местными жителями. Радиоуглеродный анализ впоследствии подтвердил первоначальные датировки. Строительство города началось около 1100 года н. э., а полного расцвета он достиг в XIV веке. Археологи сошлись во мнении, что вопрос о строителях Большого Зимбабве решен окончательно.

В 1965 году, после отмены закона, лишающего коренных африканцев избирательного права, мировое археологическое сообщество испытало новое потрясение: правительство Родезии начало возрождать расистские идеи о финикийском культурном вмешательстве. Археолог Питер Гарлейк, энергично возражавший против этой политики, был даже посажен в тюрьму, а затем выслан из страны, еще несколько специалистов были уволены. Лишь после 1980 года, когда черное большинство получило равные права с белыми, голос разума возобладал над эмоциями.

К сожалению, сходные идеи - такие, как настойчивые утверждения норвежского путешественника Тура Хейердала, что жители острова Пасхи не могли самостоятельно воздвигнуть огромные каменные статуи, - во многом основаны на старых предрассудках о строителях Большого Зимбабве.

Даже если исключить идею о посторонней помощи для объяснения архитектурных чудес Древнего мира, у нас нет недостатка в теориях о том, как они были построены. Авторы Ряда книг так долго на все лады рассуждали о невозможности строительства египетских пирамид даже с помощью современной техники, что сейчас большинство людей верит этому. Широко распространилось убеждение, будто древние обладали технологическими секретами, ныне давно забытыми.

Идея о применении неких тайных, эзотерических знаний восходит к легендам о Мерлине, «строителе Стоунхенджа». На одной средневековой картине изображен Мерлин, превратившийся в великана силой своего волшебства и построивший Стоунхендж голыми руками. Но Гальфрид Монмутский упоминает о превосходных технических средствах, использованных Мерлином: посмеявшись над усилиями соперников, пытавшихся перенести Стоунхендж из его первоначального местоположения в Ирландии, Мерлин с помощью своего необыкновенного снаряжения «разобрал камни с такой легкостью, что в это невозможно поверить». Затем он без труда воздвиг монумент в Англии, «доказав, что его мастерство стоит гораздо больше, чем грубая сила».

Поиски секрета Мерлина занимали умы исследователей в более позднее время. В первой половине XX века Эдуард Лидскалнен, один из наиболее эксцентричных изобретателей нашего времени, объявил о своем открытии утерянных секретов древнего искусства обработки и передвижения камней, применявшихся во время сооружения пирамид и Стоунхенджа.

Лидскалнен эмигрировал из своей родной Латвии в 1920-х годах; невеста бросила его перед самым днем свадьбы. Несколько лет он перебивался случайными заработками по всей Америке и в конце концов осел на южном побережье Флориды. Здесь он приступил к осуществлению своего фантасмагорического плана и собственноручно выстроил дом из местной породы - очень плотной разновидности кораллового известняка - с деревянными вставками, служившими скорее для украшения, чем для опоры конструкции. Работая втайне, за восьмифутовой каменной стеной, которой он окружил свой участок, Лидскалнен создал собственную «Страну Чудес», высеченную из камня. Пользуясь орудиями, сделанными из камня и металлолома, он перемещал каменные блоки весом до 30 тонн (больше, чем средний вес камней-сарсенов в Стоунхендже). Он воздвиг 20-футовый обелиск, установил реперы для астрономических наблюдений, выложил грот с изображением истории о Златовласке и трех медведях, вырубил огромный каменный стол с очертаниями штата Флорида, окруженный каменными креслами-качалками, и обустроил изысканный будуар с двумя резными каменными кроватями, колыбелью и маленькими кроватками для детей - на тот случай, если его возлюбленная когда-нибудь передумает и вернется к нему. Все это и многое другое, общим весом более 1100 тонн, было тщательно высечено и вырезано из кораллового известняка. Но главной достопримечательностью была входная дверь архитектурного комплекса: девятитонный блок с идеально уравновешенным центром тяжести, поворачивавшийся на шарнирах от легчайшего прикосновения.

После многих лет уединенного существования Лидскалнен решил сменить место жительства. Он выбрал участок неподалеку от федеральной автострады, проходившей к югу от Майами, взял напрокат тягач и, работая главным образом по ночам, разобрал, перевез и снова собрал свое творение на новом месте, ныне известном под названием «Коралловый Замок», которое стало центром маленькой туристической индустрии. В 1951 году Лидскалнен умер, и его секреты сгинули вместе с ним. Как ему удалось совершить все эти удивительные подвиги каменного зодчества без посторонней помощи, до сих пор остается загадкой. Лидскалнен был человеком хрупкого телосложения; он весил меньше 50 килограммов, а его рост не превышал 160 сантиметров. Его соседей многократно расспрашивали репортеры из газет и с телевидения, но практически никто не видел Лидскалнена за работой. Попытки подглядеть за ним не имели успеха; казалось, у него было особое чутье на шпионов.

Естественно, вокруг него циркулировали разные слухи. Вот один из наиболее абсурдных: Лидскалнен «заколдовывал» камни с помощью напевных заклинаний и каким-то образом Делал их легче. Более разумно звучит предположение, что у него был особый агрегат из цепей и блоков, работавший от мотора, снятого со старого фордовского автомобиля. Но даже в этом случае кажется невероятным, что он один смог проделать такую громадную работу. Автомобильный мотор мог дать лишь эквивалент дополнительной рабочей силы.

Лидскалнен не оставил никаких намеков на секреты своей работы, если не считать утверждения, что он заново открыл древние методы работы с рычагами и балансировки. Он также написал ряд статей об огромном значении силы земного магнетизма. Они почти лишены смысла (с точки зрения современной физики), но естественным образом породили массу спекуляций о том, что ему удалось изобрести некий метод «магнитной антигравитации». В 1960-е годы, когда наступил золотой век альтернативной археологии, термины «левитация» и «антигравитация» часто привлекались для объяснения подъема и укладки огромных каменных блоков доисторическими строителями. В многочисленных книгах и статьях сообщалось о неизвестных видах энергии, локализованных на отдельных участках земной поверхности (см. «Вступление» к разделу «Земные узоры»), с помощью которых древние могли поднимать в воздух и перемещать строительные блоки. Другие предполагали, что левитация осуществлялась с помощью звука. (Акустическая левитация в принципе возможна, если пользоваться достаточно мощными динамиками и достаточно легкими объектами - например, гусиным пухом.) Но несмотря на все рассуждения, никто так и не выполнил ни одного эксперимента, демонстрирующего, что с помощью любого из предложенных методов можно перемещать хотя бы кирпичи, не говоря уже о крупных каменных блоках.

Поразительная плотность каменной кладки древних зданий и монументов вызвала к жизни не меньше теорий и досужих рассуждений. Айвен Уоткинс, преподающий геофизику в Государственном университете Сенд-Клод в штате Миннесота, был не в силах поверить, что строительные блоки инкских пирамид высекались и обрабатывались с помощью грубых каменных орудий, и предложил свою оригинальную теорию. В соответствии с этой теорией инкские строители пользовались солнечной энергией, сфокусированной до лазерной мощности посредством больших параболических зеркал, для разрезания и обтесывания камней. Уоткинс признал, что никаких сведений об этой необыкновенной технологии не сохранилось, но, по его мнению, тайна «огненных зеркал» умерла вместе с последним инкским правителем. В 1996 году компания Би-би-си предоставила Уоткинсу возможность публично испытать свою теорию на практике во время съемок более традиционного эксперимента по воспроизведению инкской техники каменной кладки. Надев защитные очки и асбестовые рукавицы, Уоткинс попытался расколоть камень с помощью энергии солнца и потерпел прискорбную неудачу: он не смог оставить хотя бы отметину на поверхности камня. Наилучший результат, которого ему удалось достичь, - поджечь деревянную палочку от леденца с помощью параболического зеркала. Другая команда строителей показала гораздо лучший результат. С помощью каменных молотов, веревок и деревянных рычагов они обтесали и уложили несколько камней в своеобразном стиле, похожем на каменную кладку в Куско и Саксайуамане. Теперь они могли с уверенностью утверждать, что если набраться опыта, то можно получить результаты не хуже, чем у инкских строителей.

Тайна строительства великих монументов Древнего мира скрывается в массовом использовании дешевой рабочей силы. В XVI веке испанский конкистадор Педро де Сьеза де Леон записал количество инкских рабочих, собранных для строительства крепости Саксайуаман, которая еще не была закончена во времена испанцев:

«4000 индейцев вырубали камни и обтесывали их; еще 6000 перетаскивали их с помощью толстых канатов, сплетенных из кожи и пеньки. Другие рыли канавы и закладывали фундамент или рубили деревья и тесали брусья для стропил».

В других испанских источниках того времени говорится, что император инков для выполнения своих архитектурных проектов назначал четырех главных каменщиков, под началом которых находилось до тридцати тысяч работников.

Так же нет большой тайны и в том, как древние египтяне перемещали и воздвигали свои гигантские обелиски, статуи и колонны храмов. На росписи в одной египетской гробнице изображены 172 человека, которые тащат огромную статую вельможи на больших деревянных санях. Эта статуя - ее вес оценивается в 60 тонн - была сравнительно небольшой по египетским стандартам. Самыми большими из сохранившихся каменных скульптур Древнего мира считаются два «Мемнонских колосса», воздвигнутых при фараоне Аменхотепе III около 1375 года до н. э. на Фиванской равнине. Каждая из этих фигур весит примерно 1000 тонн.

В то время как древние египтяне, судя по всему, обходились простыми санями, канатами, блоками и рычагами, римляне облегчили себе работу изобретением подъемных кранов. Краны широко использовались при проведении общественных работ, таких, как строительство храма Юпитера-Гелиополиса в Баальбеке (Ливан), которое завершилось около 60 года н. э. при императоре Нероне. В основании храма заложены плиты длиной более 30 футов и весом около 350 тонн. При строительстве самого храма было использовано три каменных блока длиной около 60 футов, высотой 14 и шириной 12 футов, самый крупный из которых весит 970 тонн.

Если есть какие-либо сомнения, что каменные блоки такого размера можно передвигать без помощи сверхъестественных сил или инопланетян, можно обратиться к более современной истории. Самым наглядным примером служит Россия, где во времена царствования императрицы Екатерины II (1762-1796) колоссальный каменный блок весом 1250 тонн был перевезен в Санкт-Петербург на деревянных санях на расстояние в несколько десятков миль. Этот камень стал основанием для конной статуи, Петра Великого.

Мы не утверждаем, что теперь нам известны все секреты древних каменщиков. Постоянная работа в области экспериментальной археологии шаг за шагом раскрывает, каким образом каждая культура строила свои великие монументы. Нельзя отмахнуться от того факта, что современная западная цивилизация далеко не так хорошо владеет секретами каменной кладки, как строители далекого прошлого, но в этом нет ничего удивительного. У Древних не было того огромного количества разных материалов, от стали до пластика, которое мы сейчас имеем в своем распоряжении для изготовления строительных компонентов и орудий. Главным строительным материалом того времени был камень, и древние достигли величайших высот в его обработке, которые, возможно, останутся непревзойденными.

Кремень, любимый материал древнего изготовителя орудий, можно было превращать в тяжелые топоры для рубки деревьев, в наконечники стрел для охоты и даже в лезвия, достаточно острые для бритья. Пытаясь лучше понять возможности применения подобных орудий, археологи в 1960-е годы начали воспроизводить их копии. После первых неуклюжих попыток выяснилось, что каменные орудия, которые, на первый взгляд, казались грубыми и примитивными, на самом деле были крайне изощренными, а процесс их изготовления требовал большого мастерства. Нужно было много узнать о свойствах кремня, а затем оттачивать свое умение в течение нескольких лет, чтобы научиться делать кремневые орудия такого же качества, как в каменном веке.

Теперь можно сказать, что археологи путем проб и ошибок восстановили древние методы добычи, обработки, транспортировки и укладки больших каменных блоков с помощью самой простой технологии. У наших отдаленных предков, конечно, имелись свои секреты, но они скорее относились к области профессиональных приемов, например, при обработке кремневых орудий, а не к эзотерическим искусствам. Возможно, Лидскалнен был прав, когда объявил, что ему удалось открыть древние навыки работы с рычагами и балансировки. За двадцать лет своего отшельнического существования, во время строительства «Кораллового Замка», он вполне мог изобрести несколько простых технических приемов, до сих пор не поддающихся усилиям современных энтузиастов в области экспериментальной археологии.

И наконец, почему строительство каменных сооружений в древние времена велось с таким небывалым размахом? Отчасти ответ заключается в том, что правители затевали грандиозные стройки с целью обеспечить покорность и благоговение своих подданных. Один из наиболее ярких примеров такого зодчества - доисторические храмы на острове Мальта в Средиземном море. Мальтийские храмы строились в период с 3600 по 2500 г. до н. э. Сооруженные из плит местного известняка, они и поныне сохраняют свое впечатляющее, величие. Подходя к одному из таких храмов, человек видел высокую внешнюю стену с монументальным дверным проемом, ведущим во внутренний двор; дальше находился другой узкий проход, ведущий в следующий двор меньшего размера. Хотя в наши дни наблюдатель без труда может увидеть центр храма, находясь снаружи, это было невозможно в те дни, когда храм венчала массивная крыша (мы знаем об этом из древних рисунков и моделей). Вместо залитых солнцем руин, где сегодня бродят туристы, пять тысяч лет назад храмы были больше похожи на пещеры. Внутренние покои тускло освещались дымными факелами или плошками с жиром, поэтому лишь те, кого пускали в храм, могли разглядеть гробницы, расположенные в нишах внутренних двориков. Иногда доступ в центральное святилище был еще более ограниченным: верующий мог проникнуть туда лишь через узкое отверстие в каменной стене.

Оба подземных храма и погребальных комплекса той эпохи подверглись тщательному исследованию. Наилучший из сохранившихся храмов, известный под названием Гипогеум, представляет собой лабиринт комнат и стенных ниш, высеченных в камне на трех уровнях. Непосвященному было легко заблудиться в хитросплетениях этой искусственной пещеры.

В некоторых мальтийских храмах строители оставили внутри стен небольшие пустоты, куда можно было проникать из коридоров, ведущих наружу. Единственным характерным элементом этих крошечных помещений являются отверстия, проделанные во внутренней стене храма, смежной с внутренним двором; скорее всего, они играли роль своеобразных громкоговорителей, через которые жрецы, прятавшиеся внутри полых стен, могли обращаться к верующим во дворе. Может быть, их слова считались прорицаниями оракула, или сами боги их устами возвещали людям свою волю? Сходная иллюзия создавалась с помощью статуэток тучных богинь со съемными головами, которые вставлялись в специальные отверстия, проделанные сверху. К этим отверстиям были протянуты веревочки, которыми пользовались для того, чтобы двигать голову статуи в ответ на вопросы или молитвы верующих.

Профессор Джон Эванс из Лондонского университета, изучавший мальтийские монументы более тридцати лет, так подытожил свои впечатления о древних храмах:

«Сами здания и их содержимое недвусмысленно указывают на существование привилегированного меньшинства, которое пользовалось ими для того, чтобы внушать суеверный страх и контролировать большую часть населения. Фасады безусловно производили глубокое впечатление на всех, кто входил во внешний двор, но думаю, это впечатление еще усиливалось , тем, что допущенные в храм видели внутри… Такие элементы интерьера, как замаскированные помещения в стенах и подвижные головы статуй, явно использовались для того, чтобы держать в страхе непосвященных».

Мальтийские храмы имеют суровый и величественный вид, поскольку их древние строители хотели добиться именно такого впечатления. То же самое можно сказать о Стоунхендже, который специально размещен таким образом, что внезапно появляется над горизонтом, изумляя приближающихся людей. Монумент Сфинкса внушал такое почтение, что даже египетские фараоны поклонялись ему как божеству и терялись в догадках по поводу его возраста. Архитектурные чудеса древних и доисторических времен могут казаться таинственными, но не стоит забывать, что они специально предназначались для этой цели. Остается лишь восхищаться мастерством архитекторов, создавших монументы, которые и поныне, спустя тысячи лет, вызывают у нас чувство преклонения перед человеческим гением.

СТОУНХЕНДЖ

***

Стоунхендж, возвышающийся в гордом уединении над травянистой равниной Сейлсбери в Южной Англии, - наверное, самый известный в мире доисторический монумент. Ежегодно посещаемый сотнями тысяч людей, дающий пищу для умов многих поколений историков и археологов, Стоунхендж стал синонимом древней тайны. Огромные сарсены - вертикально поставленные блоки плотного серого известняка, достигающие высоты 13 футов, грубо обтесанные и соединенные горизонтальными плитами - вот первое, что бросается в глаза посетителям. С северо-востока к мегалитическому кругу ведет аллея, по обе стороны которой тянутся неглубокие канавы.

Миновав Пяточный камень (отдельно стоящий сарсен), вы пересекаете два мало заметных земляных вала, разделенных канавой и образующих двойное кольцо вокруг Стоунхенджа. Внутри мегалитического круга расположен другой круг камней меньшего размера, которые называются «синими камнями». В кругу «синих камней» находится ряд мегалитов в форме подковы, развернутой в северо-восточном направлении. Сарсеновые трилитоны (пара стоячих камней с горизонтальной перекладиной, соединяющей их вершины) возвышаются над туристами на 20 футов. Внутри мегалитической подковы есть еще одна, состоящая из «синих камней».

Поскольку мегалиты являются наиболее заметным элементом в комплексе Стоунхенджа, они играют главную роль в долгой истории его исследований. Первое письменное упоминание о Стоунхендже встречается в труде клирика Генри Хантингтонгского, описавшего историю Англии около 1130 года. Это был единственный древний монумент, который он счел достойным упоминания:

«Стэнэнджес (Стоунхендж), чьи камни удивительного размера были воздвигнуты на манер дверей, являет собой одно из чудес древности; никто не может понять, каким образом столь огромные камни были подняты над землей и почему они стоят именно в этом месте».

Однако еще до Генри Хантингтонгского Стоунхендж должен был привлекать к себе значительный интерес, поскольку его староанглийское название состоит из слов stan (stone - камень) и hencg (hinge - стержень, шарнир) и происходит от языка саксонских завоевателей, покоривших Британию гораздо раньше. Стоунхендж - единственный каменный круг, название которого относится к столь отдаленному прошлому.

Генри Хантингтонгский, благоразумно избегавший спекуляций на тему Стоунхенджа, не произвел впечатления на своих современников, предпочитавших красочное описание Гальфрида Монмутского, которое увидело свет несколько лет спустя. Гальфрид приписывал строительство Стоунхенджа волшебнику Мерлину, который выполнял приказ Аврелия Амброзия (согласно легенде, это был дядя короля Артура). Монумент был воздвигнут в память о безоружных вождях бриттов, убитых коварными саксами. Интересно заметить, что, по словам Гальфрида Монмутского, каменный круг уже стоял в Ирландии, но был перенесен в Англию колдовством Мерлина. История Гальфрида Монмутского, полная убедительных деталей, содержала дату сооружения каменного круга и объясняла причину его постройки. Не удивительно, что она имела огромный успех. Как заметил доктор Крис Чиппендейл, изучавший сочинения о Стоунхендже, Гальфрид «написал о том, что хотели услышать английские читатели: о поразительных приключениях, доблести, волшебстве и рыцарских подвигах с явным патриотическим оттенком». Представления о Стоунхендже в средние века опирались в основном на историю Гальфрида Монмутского.

«Как возвышенно! Как чудесно! Как непонятно!»

К XVII веку исследователям понадобились новые аргументы в поддержку теории Гальфрида Монмутского помимо утверждений, что он пользовался «одной очень древней книгой на бриттском языке». Первые раскопки в Стоунхендже проводились по указанию короля Якова I, посетившего монумент в 1620 году. Герцог Бэкингемский предложил владельцу земли Роберту Ньюдайку крупную сумму за Стоунхендж, но столкнулся с отказом. Однако Бэкингем получил разрешение выкопать яму в центре монумента. Никаких сведений о результате работ не сохранилось, и родоначальник систематических исследований Стоунхенджа Джон Обри, расспрашивавший местных жителей в 1666 году, выяснил, что они помнят лишь о находке «оленьих и коровьих рогов, а также древесного угля». Тем досаднее выглядели намеки на более важные открытия: «Что-то нашли, но миссис Мэри Тротмэн (одна из опрошенных) забыла, что именно».

Король попросил своего главного архитектора Иниго Джонса составить описание замечательного монумента. На основании своих наблюдений Джонс пришел к выводу, что строители Стоунхенджа следовали римским правилам архитектурной планировки, но он умер, прежде чем успел опубликовать результаты своих размышлений. Пользуясь записями, оставленными Джонсом после его смерти в 1652 году, его помощник и преданный ученик Джон Уэбб написал объемистый труд, озаглавленный «Самая Известная Древняя Достопримечательность Великобритании, в Просторечии Называемая Стоунхендж на Равнине Сейлсбери: Реконструкция». Для Джонса и Уэбба архитектурная премудрость строителей Стоунхенджа ничем не отличалась от познаний римских архитекторов, строивших дворцы и храмы в Италии. Качество и масштабы конструкции исключали участие в строительстве древних жителей Британии, которые считались «жестоким и варварским народом», не способным даже нормально одеваться, не говоря уже о строительстве «таких замечательных памятников, как Стоунхендж». Автор книги пришел к выводу, что Стоунхендж был построен в I-IV веках н. э., в эпоху мира и изобилия, когда Англия была частью владений Римской империи. Критики сразу же подвергли сомнению доказательства в поддержку этой теории. Они указывали, что римские пропорции в плане Стоунхенджа применимы лишь в том случае, если превратить подковообразную форму внутреннего кольца сарсенов в правильный шестиугольник. Стоячие камни вовсе не являются колоннами, не говоря уже о «тосканском ордере» 17, поскольку у них отсутствует и база, и капитель. Более того, ученым современникам было трудно поверить, что римляне осуществили такой крупный строительный проект и не снабдили монумент множеством надписей, высеченных на камне.

Через несколько лет доктор Уолтер Чарльтон, личный врач короля Карла II, предложил совершенно иную датировку для Стоунхенджа после поиска сходных структур в континентальной Европе. Переписка Чарльстона с датским знатоком древностей Олафом Вормом убедила его в том, что Стоунхендж был воздвигнут в IX веке н. э., когда скандинавы завоевали большую часть Англии. По его мнению, Стоунхендж был местом коронации датских королей, а его планировка соответствовала форме короны. Это была актуальная трактовка с учетом того, что Карл II лишь недавно вернулся на трон, но она не подтверждалась реальными доказательствами. Отсутствие каких-либо упоминаний о Стоунхендже в ранних средневековых текстах лишает эту теорию убедительности, в то время как знакомство со скандинавскими мегалитическими постройками показывает, что они значительно уступают в размерах Стоунхенджу.

Первым, кто предположил, что Стоунхендж построен древними бриттами, был Джон Обри в 1666 году. Обри лично составил план участка и обратил внимание на кольцо углублений, расположенных с внутренней стороны вала и ныне известных как «лунки Обри». Его подход весьма отличался от предыдущих комментаторов-, он не стал искать доказательств иностранного происхождения Стоунхенджа, а указал на его связь с многими другими каменными кругами на территории Британии. Обнаружив, что ни римляне, ни саксонцы, ни датчане не строили подобных монументов, Обри пришел к выводу, что они «имеют отечественное происхождение». По мнению Обри, Стоунхендж был создан друидами, известными по описанию из римских источников (см. приложение «Друиды»).

Уильям Стакли популяризировал теорию о доисторическом происхождении Стоунхенджа в 1740 году, когда вышла его книга «Стоунхендж: храм британских друидов». К сожалению, его раскопки в центре подковообразной структуры никак не подтвердили это предположение. Первая находка хронологически определимых объектов в районе монумента - несколько римских монет, выброшенных кроликами, рывшими норы в окрестностях - вызвала у него некоторую озабоченность, но он решил, что монеты были оставлены посетителями Стоунхенджа. Стакли также открыл аллею, идущую от северо-восточного входа.

Во времена Стакли посещение Стоунхенджа начало входить в моду, причем многие посетители не только жгли костры внутри круга камней, но и старались увезти с собой какой-нибудь сувенир. Стакли протестовал против «возмутительного обычая откалывать куски камня тяжелыми молотами». От этого вандализма главным образом страдали сарсены, так как «синие камни» были гораздо прочнее. Продолжающееся разграбление монумента привело к предсказуемым последствиям: в январе 1797 года один из трилитонов рухнул на землю.

Это несчастье послужило толчком для дальнейших исследований. Их возглавил Уильям Каннингтон, раскопавший около двухсот могильных курганов вокруг Стоунхенджа в долине Сейлсбери. В 1802 году он изучил центральный участок, но не добился большого успеха, если не считать разрозненных находок доисторической керамики.

«Этим летом я проводил раскопки в нескольких местах, как в самом Районе, так и в окрестностях Стоунхенджа, стараясь не слишком приближаться к камням. В частности, перед Алтарем (упавший сарсен) я копал на глубину пяти футов или более и обнаружил древесные угли, кости животных и глиняные черепки. Среди последних было несколько кусков, сходных с грубо обработанными урнами, какие иногда находят в могильных курганах, а также обломки керамики римского периода».

Результаты раскопок Каннингтона были опубликованы его богатым патроном, сэром Ричардом Колтом Хором, который оставил подробные рассуждения о древнем народе, оставившем могильные курганы на равнине Сейлсбери. Однако когда речь заходила о Стоунхендже, он ограничивался лишь выражением восторга и благоговения: «Как возвышенно! Как чудесно! Как непонятно!»

Весной 1810 года Каннингтон снова произвел раскопки Стоунхенджа и установил, что «Камень-плаха» (это мрачное название появилось из-за неправильной интерпретации красного пятна, образованного окислами железа на поверхности камня в результате выветривания) первоначально занимал вертикальное положение. Это была лебединая песня Каннингтона, поскольку он умер в конце 1810 года. Полевые работы в районе Стоунхенджа практически прекратились.

За пределами исторической памяти

Хотя раскопки Каннингтона вроде бы подтвердили доисторическое происхождение Стоунхенджа, он так и не смог уточнить дату создания монумента. Это в общем устраивало его современников, которым нравилось представлять Стоунхендж в виде неразгаданной тайны и диковины Древнего мира. Великий живописец Джон Констебль снабдил свой акварельный рисунок Стоунхенджа от 1835 года цветистой подписью, выражающей эти романтические взгляды:

«Таинственный монумент Стоунхенджа, уединенно возвышающийся посреди голой и бесплодной пустоши, столь же отъединенный от событий былых эпох, сколь и от нужд современности, переносит вас за пределы исторической памяти во тьму совершенно неизвестного периода».

Возобновление серьезного исследования монумента связано с именем Фландерса Петри, который впоследствии прославился как пионер систематических археологических раскопок на территории Египта. В 1877 году он выполнил точную геодезическую съемку сохранившихся камней и нанес их положение на план местности с точностью до десятой доли дюйма. Он также призвал к возобновлению раскопок, придумав оригинальное решение, которое, как ему казалось, позволяло заглянуть под стоячие камни:

«Выстроив деревянный каркас с зажимом посередине, способный выдержать вес камня, можно будет исследовать слои почвы под камнями, пока они будут находиться в подвешенном положении. Землю можно привезти из другого места, засыпать ямы и утрамбовать их. При этом сам камень не претерпит ощутимой перемены и не пострадает во время всех этих операций».

К счастью, никто не воспользовался идеей Петри, которая, будь она реализована, почти наверняка привела бы к катастрофическим последствиям.

Петри также разработал интересный подход к датировке Стоунхенджа. Он предположил, что монумент был спроектирован на основе одной-единственной астрономической ориентировки. Наблюдая восход солнца над Пяточным камнем в день летнего солнцестояния через Большой Трилитон, он вычислил дату (730 год н. э.) сооружения подковообразной структуры сарсенов. Именно в этот период все три точки должны были находиться на одной линии. Согласно этим расчетам, строителями Стоунхенджа были саксы. Но теория Петри была отвергнута почти всеми - отчасти из-за того, что он не смог объяснить, почему одна астрономическая ориентировка должна служить ключом ко всему монументу, но главным образом потому, что он демонстративно игнорировал даже те немногочисленные археологические свидетельства, которые в то время имелись в распоряжении исследователей.

В 1918 году Стоунхендж перешел во владение государства, что сделало возможным впервые предпринять крупные раскопки на его территории. Опытный археолог полковник Уильям Хоули возглавил работы и приступил к осуществлению семилетнего проекта. К несчастью, столь крупное предприятие получило крошечный бюджет, и Хоули часто приходилось работать в одиночку. Тем не менее он в конце концов покрыл раскопками половину Стоунхенджа, обнаружив некоторые важные элементы, такие, как кольцо «лунок Обри» за земляным валом и множество ям в центре монумента, в которых некогда были вкопаны деревянные столбы.

К сожалению, Хоули оказался неподходящим кандидатом для такой работы. По его собственным словам, он старался ограничиваться «раскопками и регистрацией фактов», но твердо установленные факты были редким и случайным явлением, а Стоунхендж представлял собой очень сложный комплекс, который к тому же находился в плачевном состоянии. В 1923 году Хоули заявил, что он хотел бы прекратить работы. Осаждаемый репортерами, он признал, что «чем больше мы копаем, тем глубже становится тайна». В своем последнем отчете он мог лишь выразить надежду на то, что «будущие поколения археологов будут более удачливы в решении этой загадки».

Крис Чиппендейл выносит неутешительный вердикт по , результатам работы Хоули:

«Годы деятельности под руководством Хоули, с 1919-го по 1926-й, были сплошным несчастьем. На раскопки, поначалу справедливо названные «самыми важными из предпринятых в Англии до сих пор», были выделены абсурдно ничтожные средства. Когда колеса завертелись, то люди, которые видели, как плохо все организовано, оказались слишком робкими или безынициативными и не смогли эффективно вмешаться в ситуацию».

Археологи, естественно, остались неудовлетворенными поспешным и невнятным окончанием работ под руководством Хоули. После длительной отсрочки было решено, что профессор Ричард Аткинсон из Кардиффского университета возьмет на себя неблагодарную задачу по составлению итогового отчета на основе записей Хоули и при необходимости осуществит дополнительные раскопки. Хотя раскопки оказались успешными, публикация работы надолго задержалась. Аткинсон все же представил свою интерпретацию происхождения Стоунхенджа, датировав его примерно 1500 годом до н. э. (поздний бронзовый век), но полного отчета так и не появилось.

Лишь в 1995 году команда исследователей, возглавляемая Доктором Россом Клиэлом из музея Эйвбери, наконец провела инвентаризацию записей о раскопках Хоули и Аткинсона. Одним из их главных достижений было составление четкой хронологии строительства Стоунхенджа. Насыпь (кольцевой вал) и канава появились около 3000 года до н. э., включая кольцо из вертикальных бревен, вставленных в «лунки Обри». В период между 2900 и 2500 г. до н. э. в центре была воздвигнута одна или несколько деревянных структур с линиями столбиков, тянущихся к южному входу, а в «лунках Обри» были захоронены останки кремированных людей. За следующую тысячу лет (примерно 2500-1600 г. до н. э.) появились «синие камни» и сарсены, образующие круги и подковообразные построения. Аллея была проложена в качестве формального входного маршрута к главному комплексу еще до 2000 г. до н. э. После 1600 года до н. э. Стоунхендж в основном оставался заброшенным; его редко посещали и лишь один раз произвели захоронение кремированных останков.

По скользкому пути

Датировка строительства Стоунхенджа составляла лишь часть общей картины. Как и в случае с другими мегалитическими комплексами, дискуссия в основном сосредоточилась на способах его постройки. У Гальфрида Монмутского, как мы помним, был готовый ответ: Мерлин посоветовал Амброзию позаимствовать Каменный Круг, уже стоявший в Ирландии.

«Пошли своих людей за Кругом Гигантов, что стоит на горе Киллар в Ирландии. Этот каменный круг не мог воздвигнуть никто из ныне живущих, и его нельзя сдвинуть с места, если не обладать величайшим мастерством и хитроумием. Камни огромны… Если разместить их здесь так же, как они расположены там, то они будут стоять вечно… Много лет назад гиганты перенесли их из отдаленных пределов Африки и установили в Ирландии, когда они жили в этой стране».

Со временем рассказ Гальфрида Монмутского превратился в обычную сказку. В XIX веке геологам стало ясно, что местом добычи сарсенов были известняковые холмы, расположенные в 20 милях к северу. «Синие камни» представляли более сложную проблему. Лишь в 1923 году доктор Д.Г. Томас из Службы геологической разведки установил их происхождение: горы Пресли в юго-западном Уэльсе, поблизости от возможного источника Алтарного камня (он высечен из песчаника). Это вновь заставило вспомнить о Гальфриде Монмутском. По выражению Аткинсона, в его истории «содержится удивительный намек на долговечность народной памяти о настоящих строителях Стоунхенджа, отголоски которой сохранились до XII века н. э.». Этот намек, или искаженное воспоминание (так как «огромными камнями» Гальфрида Монмутского были сарсены, а не «синие камни», которые попали в Англию из Африки через Ирландию, а не через Уэльс), довольно любопытно, но не имеет никакой практической пользы.

С альтернативной точки зрения, предложенной геологами, «синие камни» были доставлены в долину Сейлсбери с помощью естественного механизма: ледниковой транспортировки. Сила и слабость этой теории заключается в уникальном положении Стоунхенджа. Хорошо известно, что при строительстве любых других мегалитических монументов в Западной Европе камни не перемещались больше чем на несколько миль. Однако не менее очевидно, что в наши дни на равнине Сейлсбери нельзя найти никаких следов «синих камней». Даже оледенение района Стоунхенджа не является научно доказанным фактом, а без этого сама идея ледниковой транспортировки теряет смысл. Поэтому археологи твердо придерживались мнения, что транспортировка осуществлялась людьми, и это мнение как будто подтверждается недавней находкой «синего камня» на острове Стипхолм в Бристольском проливе, который находится на линии кратчайшего морского маршрута из южного Уэльса к долине Сейлсбери.

Эксперименты, проведенные в 1950-х годах, показали практическую возможность сплава «синих камней» по рекам в пределах двух-трех миль от Стоунхенджа, а затем переправки их на волокушах к самому монументу. Но с сарсенами дело обстояло иначе: хотя их перемещали на гораздо меньшее расстояние, им все же приходилось пересекать холмы и овраги, а ведь эти камни были гораздо больше, их вес достигал 40 тонн. В 1995 году Би-би-си решило заняться этой проблемой. Сделав огромную бетонную копию одного из сарсенов с Большого Трилитона, авторы проекта пригласили в качестве консультантов инженера Марка Уитби и археолога Джулиана Ричардса. Уитби не нравилась традиционная идея о том, что строители пользовались деревянными катками, которые, по его мнению, должны были перемалывать друг друга под весом более 10 тонн. Эта идея пользовалась наибольшей популярностью среди археологов, изучавших происхождение огромных статуй Полинезии (см. «Тайна острова Пасхи» в этом разделе). Он также полагал, что метод «ходячих камней», опробованный Туром Хейердалом на острове Пасхи, слишком опасен для двадцатимильного путешествия. Поэтому Уитби предложил привязать камень к деревянным саням, а затем тянуть его по скользкой колее. Набрав 135 добровольцев, тянувших за канаты, прикрепленные к 40-тонному каменному блоку, они обнаружили, что двигать камень вниз по склону холма достаточно просто, но гораздо труднее добиться продвижения вверх по склону. Проблема, как ни странно, заключалась в смазке, которая «приклеивала» сани к колее, и их невозможно было сдвинуть с места никакими рычагами. Синтия Пейдж из Би-би-си продолжает рассказ об эксперименте:

«В конце концов люди на рычагах и команда «тягачей» предприняли последнее героическое усилие, и камень пополз вверх по склону холма. Затем случилось нечто поразительное. Все полагали, что если такому небольшому количеству людей все-таки удастся сдвинуть камень с места, движение будет очень медленным и постепенным. Но как только камень сдвинулся с мертвой точки, вместо того, чтобы дюйм за дюймом ползти вверх по склону, он заскользил довольно быстро, постоянно набирая момент движения. Фактически он перемещался со скоростью нормально идущего человека».

Хотя никто не может утверждать с уверенностью, использовался ли этот метод строителями Стоунхенджа, он явно находился в пределах их технологических возможностей.

Воздвигнуть огромную каменную плиту оказалось гораздо проще. На месте установки заранее выкопали яму, а затем подтащили каменный блок к самому краю, так чтобы он немного нависал над ямой. На вершину бетонного блока поставили небольшую тележку, нагруженную камнями. Потом ее начали медленно подтягивать к яме; мало-помалу центр тяжести сместился, и крупный блок, качнувшись, скользнул в яму. Для того чтобы поставить его вертикально, понадобилось чуть больше усилий, но в конце концов это было сделано с помощью треугольной деревянной рамы и команды добровольцев, тянувших за канаты.

Последняя операция - укладка горизонтальной перемычки на два стоячих камня для создания завершенного трилитона - была выполнена с помощью деревянного настила. Однако инженеры и археологи сошлись на том, что более вероятный метод заключался в постепенном подъеме на нужную высоту с использованием рычагов и деревянной крепи, когда люди одновременно налегали на рычаги с обеих сторон, приподнимая камень, а затем под него быстро подкладывалось очередное бревно. Этот метод не стали пробовать за недостатком времени, но небольшой эксперимент доказал его действенность.

Микенцы, бритты и бретонцы

Теперь мы знаем, каков возраст Стоунхенджа, откуда были доставлены камни и как он был построен, но это не дает ответа на вопрос, кем были его строители.

Ранние теории, в которых фигурировали саксы, датчане, римляне, финикийцы и даже друиды (см. приложение «Друиды»), исключались в силу новой датировки монумента. Ни один из этих народов не населял Британию в эпоху неолита или бронзового века.

Более приемлемый кандидат появился в июле 1953 года. Ричард Аткинсон фотографировал надпись, датируемую XVII веком, на одном из сарсенов в подковообразном построении, когда заметил на камне слабые очертания вырезанного кинжала. При более тщательном рассмотрении открытие Аткинсона сильно взволновало его. Резное изображение показалось ему похожим не на доисторический британский кинжал, а на орудие микенской цивилизации древнего Средиземноморья; похожие кинжалы датировались археологами примерно XV веком до н. э. Аткинсон пустился в рассуждения о том, что сам Стоунхендж мог быть построен под влиянием микенской культуры, так как методы, использованные при его постройке, якобы превосходили возможности доисторических бриттов:

«Гораздо логичнее рассматривать их как продукт сравнительно развитой микенской культуры, а не по сути варварской, пусть даже процветающей бриттской аристократии».

Другие археологи пренебрежительно отнеслись к этой гипотезе, указав на то, что сами микенцы не построили ничего, даже отдаленно напоминающего Стоунхендж, а точно определить тип кинжала по плохо сохранившейся резьбе на выветренном камне можно лишь очень пристрастным взором. Если даже оставить в стороне полную неправдоподобность этой теории, современная программа радиоуглеродной датировки показывает, что сарсен с вырезанными кинжалами был воздвигнут до 2000 года до н. э. Таким образом микенцы не могли быть строителями Стоунхенджа.

Наиболее современная гипотеза континентального влияния была выдвинута Обри Барлом, главным авторитетом в области изучения каменных кругов Британии. Он утверждал, что подковообразное расположение камней в Стоунхендже крайне редко встречается в Британии, но его чаще можно видеть в Бретани на северо-западе Франции. Связи между бриттами и бретонцами в бронзовом веке уже доказаны, наряду со значительным сходством керамики, золотых украшений и кремневых орудий. По признанию самого Барда, мегалиты в Бретани более поздние, чем Стоунхендж, но, возможно, одна аналогия может перенести нас в эпоху неолита. На одном из камней нанесены контуры прямоугольного участка, которые Аткинсон и другие исследователи сравнивают с резными геометрическими рисунками, обнаруженными в мегалитических гробницах Бретани. Но эту аналогию нельзя считать четко установленной, так как ученые из группы Росса Клиэла предположили, что прямоугольник был вырезан уже после падения камня в 1797 году: это была заготовка панели, на которой некий честолюбивый англичанин надеялся впоследствии вырезать свое имя. Барл отвергает этот аргумент на том основании, что обработка панели с помощью молотка и зубила должна была занять несколько недель.

Реакция археологического сообщества на теорию Барла в целом была неблагоприятной. Главным препятствием опять является датировка Стоунхенджа, на этот раз не слишком ранняя, а слишком поздняя. Подковообразные структуры и образцы резьбы по камню в Бретани появились более чем через 1000 лет после окончания этой фазы строительства Стоунхенджа, и нам остается лишь гадать, почему «агрессивные и могущественные бретонские вожди» так запоздали. У нас нет оснований сомневаться в выводе, впервые сделанном еще Джоном Обри в 1666 году: строителями Стоунхенджа были древние бритты.

Почему он был построен?

Не удивительно, что большая часть чернил, пролитых над Стоунхенджем в многовековых дебатах, касалась его предназначения. Ранние исследователи были склонны рассматривать Стоунхендж как «монумент» без какого-либо конкретного предназначения, хотя они обычно считали, что он был воздвигнут в честь особого события. В качестве примера можно назвать Гальфрида Монмутского, утверждавшего, что Стоунхендж был построен в память о бриттах, злодейски убитых саксами.

Со времен Обри и Стакли идея о Стоунхендже как о храме друидов преобладала в художественной литературе, но когда друиды вышли из моды, то же произошло со Стоунхенджем. В конце XIX века появились теории об астрономической деятельности древних бриттов, и здесь Стоунхендж снова стал пользоваться успехом. Ось Стоунхенджа находится на линии восхода в день летнего солнцестояния и заката в день зимнего солнцестояния. В день летнего солнцестояния солнце восходит над аллеей; это привело к выводу, что аллея, возможно, была наиболее важным астрономическим элементом Стоунхенджа. Однако этот простой вывод вскоре затерялся среди кропотливых расчетов, когда астрономы начали выискивать точные соответствия с различным положением солнца и звезд, уверовав в «научность» доисторической астрономии (см. «Мегалитические астрономы» в разделе «Глядя в небо»). Стараясь избегать чрезмерных спекуляций, такие археологи начала XX века, как Хоули, бросились в другую крайность и вообще отказались строить догадки.

Молчание нарушил американский астроном доктор Джеральд Хоукинс из Бостонского университета. Он составил план различных ориентировок и астрономических соответствий для отдельных элементов Стоунхенджа, а затем ввел расчеты в компьютер с целью убедиться, имеют ли они какое-либо астрономическое значение. По мнению Хоукинса, если бы число астрономически значимых ориентировок превысило результат, полученный от случайной серии начерченных на земле линий, то астрономическую гипотезу можно было бы считать доказанной.

Настроив компьютерную программу на сверку линий с картой звездного неба по датировке около 1500 года до н. э., Хоукинс получил четкую схему солнечных и лунных ориентировок (но не звездных и планетных), которая, судя по всему, не могла возникнуть случайно. В своей книге «Разоблаченный Стоунхендж», опубликованной в 1965 году, Хоукинс выдвинул предположение, что «лунки Обри» использовались в качестве «неолитического компьютера»: маркеры были установлены в 56 лунках и передвигались по кругу для предсказания лунных затмений. Лунные затмения происходят каждые 18,61 года, а 56 равно 18 умножить на 3 - то есть ближайшее целое число.

Несмотря на весомость компьютерных расчетов, археологи остались равнодушными, а Ричард Аткинсон нанес ответный удар в статье под названием «Лунный свет над Стоунхенджем», в которой назвал работу Хоукинса «неряшливой и неубедительной». Большинство ориентировок было образовано в результате соединения элементов из разных периодов долгой истории Стоунхенджа, а рукотворное происхождение некоторых ям и углублений, отмеченных на плане, вообще невозможно доказать. Теперь мы знаем, что выбранная дата (1500 год до н. э.) была слишком поздней. «Неолитический компьютер» тоже не внушает доверия: он может предсказать затмение лишь за год до самого события, что едва ли делает его ценным астрономическим инструментом. Кроме того, «лунки Обри» были заполнены к 2500 году до н. э., поэтому любые маркеры должны были быть установлены еще раньше, в ту эпоху, когда никаких камней не было и в помине.

Современные археологи вернулись к представлениям о Стоунхендже как о ритуальном центре. В ранней фазе, по-видимому, существовали лишь деревянные круги в центре монумента, а доступ внутрь был жестко ограничен узким проходом с деревянной оградой по обе стороны. Даже проходы через канаву были огорожены лесом деревянных столбов.

Более поздние каменные круги и подковы выполняли ту же функцию, но доступ ограничивался с помощью камней, а происходящее внутри монумента было скрыто от тех, кто оставался снаружи. Аллея явно выполняла роль дороги для церемониальных процессий. Она огибает Стоунхендж по широкой дуге и спускается в небольшую лощину, где Стоунхендж на некоторое время исчезает из виду. Затем тропа начинает идти вверх, и в высшей точке подъема посетители снова видят каменный круг, гордо возвышающийся над горизонтом.

В круглом святилище, образованном земляным валом и канавой, можно было видеть толпу верующих и мельком заметить тех, кто распоряжался церемониями из центрального круга. Для немногих избранных, наблюдавших из центра монумента, высшей точкой года должен был быть тот момент, когда солнце поднималось над аллеей утром в день летнего солнцестояния. Поэтому мы, наверное, не слишком ошибемся, если будем рассматривать Стоунхендж как храм, посвященный солнцу.

Друиды

Кельтское общество в Западной Европе в последние века до н. э., по всей видимости, находилось под управлением жреческой касты друидов, хотя большая часть того, что нам известно о них, содержится в сочинениях греческих и римских писателей. Наиболее существенное описание друидов принадлежит Юлию Цезарю, который завоевал Галлию (современная Франция) и совершил неудачное вторжение на Британские острова в 55 году до н. э. Хотя его главной заботой были военные дела, он все же проявил интерес к галльским обычаям, включая религию:

«Друиды принимают деятельное участие в делах богопочитания, наблюдают за правильностью общественных жертвоприношений, истолковывают все вопросы, относящиеся к религии; к ним же поступает много молодежи для обучения наукам, и вообще они пользуются у галлов большим почетом… Их наука, как думают, возникла в Британии и оттуда перенесена в Галлию; и до сих пор, чтобы основательнее с нею познакомиться, отправляются туда для ее изучения… Говорят, они учат наизусть множество стихов, и поэтому некоторые остаются в школе друидов по двадцати лет. Они считают даже грехом записывать эти стихи… Кроме того, они много говорят своим I молодым ученикам о светилах и их движении, о величине мира и земли, о природе и о могуществе и власти бессмертных богов» 18.

Некоторую скудную информацию можно получить из упоминаний, встречающихся в текстах других античных авторов. Друидами были как мужчины, так и женщины, которые предсказывали будущее по результатам ритуальных жертвоприношений, включавших и животных, и людей. В одном месте Юлий Цезарь упоминает об «ивовом человеке» - огромном плетеном чучеле, наполненном живыми людьми и поставленном на костер. Календари также находились в ведении друидов. На вопрос о происхождении жреческого сословия друидов трудно дать однозначный ответ. Хотя археологи утверждали, что в некоторых захоронениях содержатся останки друидов, а отдельные предметы являются элементами их системы верований, ни одно из таких утверждений не выглядит убедительно, за исключением календаря из Колиньи в Восточной Галлии, обнаруженного по чистой случайности в 1897 году. Это большая бронзовая пластина размером 5 на 3,5 фута, с выгравированным распорядком лунных месяцев и особыми отметками для удачных и неудачных дней. Однако составители календаря пользовались римскими цифрами, поэтому он мог сформироваться под влиянием латинского образа мысли.

Наиболее ранним автором, писавшим о друидах, является греческий географ Посейдоний, живший около 100 года до н. э.; более поздние авторы часто ссылаются на него. В общем и целом, ранняя история друидов находится в области вымыслов и догадок. Даже если сословие друидов зародилось за несколько столетий до Посейдония, остается огромный пробел продолжительностью примерно 1000 лет между их появлением и последней фазой строительства Стоунхенджа. Отсутствие связи подтверждается археологическими находками эпохи друидов как на территории самого Стоунхенджа, так и в других местах Британии. После сооружения внутреннего кольца сарсенов и «синих камней» всякая деятельность в Стоунхендже практически прекратилась, а от эпохи друидов осталось лишь несколько керамических черепков, возможно, попавших туда по чистой случайности. Каменные круги не играли никакой роли в религии друидов, которые пользовались деревянными храмами или священными рощами для отправления своих обрядов. В сущности, само слово «друид» может происходить от существительного dru, или «дуб».

Что же случилось с друидами? Большинство современных трудов на эту тему заканчивается описанием рокового побоища, устроенного римлянами на острове Англси неподалеку от северо-западного побережья Уэльса. В 61 году н. э. римляне завершали завоевание Уэльса, но, подступив к Менайским проливам, они столкнулись с ужасным врагом. Эта сцена была описана римским историком Тацитом:

«На морском побережье (Англси) собралась плотная масса вооруженных мужчин. Среди них с пылающими факелами в руках бегали женщины в траурных тогах, с растрепанными волосами, точно фурии, а повсюду вокруг стояли друиды, воздымавшие руки к небесам и призывавшие ужасные проклятья на головы врагов».

Римский генерал Павлиний убедил своих воинов наступать несмотря ни на что, и они пересекли пролив, устроив бриттам ужасное побоище на острове Англси.

Друидизм был поставлен вне закона римскими императорами, для которых была особенно неприемлема практика человеческих жертвоприношений и использование религии в антиримских целях высокопоставленными жрецами друидов. Однако история друидов на этом не закончилась. Даже в Галлии встречаются более поздние упоминания о жрицах друидов, хотя эпоха организованного жречества, по всей видимости, действительно подошла к концу.

Ситуация была иной за пределами Римской империи, в Шотландии и Ирландии. В ирландских преданиях, а также в жизнеописаниях ирландских, шотландских и некоторых валлийских святых есть упоминания о друидах. Как правило, это неодобрительный отзывы, что не удивительно для христианской литературы. Но есть некоторые удивительные исключения. В жизнеописании св. Буэно (валлийского святого VI века) говорится о том, что он был встречен у небесных врат св. Петром, апостолами и какими-то друидами. В Ирландии св. Бригитта, жившая примерно в то же время, воспитывалась в семье друидов.

Однако по мере распространения христианства друидические верования постепенно угасали. Друиды, сначала выступавшие в роли мрачных злодеев, впоследствии стали едва ли не анекдотическими персонажами - предположительно, после того, как в них перестали видеть угрозу укреплению церковной власти.

Возрождение друидических верований в XVIII веке, поощряемое такими знатоками древностей, как Уильям Стакли, а также валлийскими националистами, стремившимися восстановить чувство национальной гордости, произошло лишь после долгого перерыва в истории друидов. В лондонской газете «Морнинг кроникл» есть статья об удивительном собрании людей, называвших себя «валлийскими бардами», которое произошло 23 сентября (день осеннего равноденствия) 1792 года на холме Примроуз-хилл:

«После проведения всех необходимых церемоний был образован круг из камней, в середине которого находился маэн гор-седд (тронный камень), или алтарь, где лежал обнаженный меч. В конце ритуала барды торжественно вложили его в ножны».

К сожалению, эта романтическая церемония почти полностью была плодом воображения ее создателей. Валлийская бардовская традиция поэтов, певцов и арфистов вполне реальна, и ее современное возрождение многим обязано культу друидов, но она не имеет ничего общего с алтарными камнями, мечами, жертвоприношениями или каменными кругами. Нынешние друиды утверждают, что у них есть религиозное право доступа в Стоунхендж, но, несмотря на их желание выглядеть наследниками нерушимой религиозной традиции, они на самом деле представляют собой наследников романтических фантазеров XVIII-XIX веков.

КАК БЫЛИ ПОСТРОЕНЫ ПИРАМИДЫ?

***

Вплоть до начала XX века Великая пирамида на плато Гиза в Египте была самым большим монументом, когда-либо построенным людьми. Она и поныне остается одним из наиболее впечатляющих архитектурных сооружений. Принято считать, что она была построена около 2500 года до н. э. фараоном Хуфу (Хеопсом), поэтому не удивительно, что люди задают одни и те же вопросы. Неужели это возможно? Как могла столь древняя раса совершить архитектурный подвиг, превзойденный лишь в современную индустриальную эпоху?

В определенном смысле те, кто говорит, что великие египетские пирамиды не могут быть построены в наши дни, совершенно правы. Дело в том, что если мы вдруг не превратимся в зловещее тоталитарное государство, управляемое высшими жрецами, которые верят в силу пирамид, никто не захочет этого делать. Строительство Великих пирамид в Древнем Египте поглощало значительную долю валового национального продукта этой страны - гораздо большую, скажем, чем космическая программа Соединенных Штатов. Для того чтобы построить пирамиду такого же размера, как один из трех колоссов на плато Гиза - пирамиды Хуфу (Хеопса), Хефрена (Хафры) и Менкаура (Микерина), - необходимо мобилизовать почти все резервы рабочей силы в стране. Нужно располагать не только высококвалифицированными каменщиками и инженерами. Десятки тысяч рабочих некогда представляли мускульную силу для перемещения и укладки камней; моряки транспортировали строительные блоки из каменоломен в долине Нила, а крестьяне работали почти круглосуточно, обеспечивая еду для строителей. Толпы архитекторов, надсмотрщиков и писцов были привлечены для организации и надзора за работой на всех ее этапах, от добычи камня до распределения запасов еды и питья. Частью огромных усилий, потраченных на строительство пирамид Гизы, было сооружение первой известной древнеегипетской дамбы под названием Садд-эль-Кафира («Дамба язычников» по-арабски) в двадцати милях к югу от Каира. Сделанная целиком из привозного камня, толщиной 78 футов у основания, дамба позволила создать огромный резервуар для снабжения водой работников каменоломен, обтесывавших каменные блоки для строительства пирамид.

Отказ согласиться с очевидным фактом - с тем, что египтяне мастерски владели искусством организации труда и обработки камней, - привел к множеству нелепых спекуляций. Наиболее распространено мнение, будто египтяне не могли построить пирамиды без какой-либо посторонней помощи. Теории о том, что Великие пирамиды на самом деле были построены инопланетянами, появились в 19б0-е годы, когда печально знаменитый швейцарский писатель Эрих фон Дэникен выпустил свою книгу «Колесницы богов» (см. «Вступление» к этому разделу).

Фон Дэникен основывал свою теорию на целом ряде беспочвенных утверждений об истории строительства и особенностях египетских пирамид. Он указывал на то, что пирамиды появились внезапно, без каких-либо предшественников в архитектурном стиле; что для сооружения пирамид с использованием методов, предложенных археологами, требовалось больше людей, чем могло прокормиться за счет сельскохозяйственной деятельности; что в Египте, за исключением немногочисленных пальм, не было деревьев для сооружения катков и волокуш, предположительно использовавшихся для транспортировки тяжелых каменных блоков, а у египтян не было канатов для их перетаскивания; что древние египтяне не могли с такой невероятной точностью выровнять участок, на котором стоит пирамида Хуфу. Периметр Великой пирамиды, разделенный на ее удвоенную высоту, равен 3,14159, что является значением числа я (греч. - «пи»), которое представляет собой отношение длины окружности к ее радиусу. Фон Дэникен утверждал, что это не простое совпадение, и намекал на необыкновенные для той эпохи математические познания древних египтян.

Опровержение доводов Дэникена не составляет труда. Поскольку внешняя облицовка и вершина Великой пирамиды в настоящее время отсутствует, мы не можем знать точного отношения между ее удвоенной высотой и периметром. Оно примерно равно я - то есть 22 части, разделенные на 7 частей. То, что египтяне знали о числе я как об отношении, еще не означает, что они знали истинное значение числа я с точностью до нескольких знаков после запятой. Древние греки с огромным уважением относились к египетской математике и с готовностью признавали, что позаимствовали большую часть своих математических знаний у старшей цивилизации. Однако, если египтяне действительно знали число я и включали его в расчеты при строительстве пирамид, разве это указывает на инопланетное вмешательство? Число я, конечно, является важной величиной, присутствующей во многих научных и инженерных формулах, но неужели оно так необычно, что древние египтяне, которые славились своими математическими способностями, не могли открыть его самостоятельно?

Фон Дэникен не подкрепил цифрами свое утверждение, что в Египте было недостаточно людей для строительства пирамид. С другой стороны, как мы убедимся впоследствии, археологи произвели массу достоверных расчетов рабочей силы, необходимой для строительства пирамиды Хеопса. Что касается нехватки деревьев в Египте, это большое преувеличение. В наши дни в Египте сравнительно мало деревьев, за исключением финиковых пальм, растущих вдоль берегов Нила, но со времен строительства пирамид произошли значительные климатические перемены. После ледниковой эпохи климат на Ближнем Востоке постепенно становился более засушливым, но в эпоху строительства пирамид он был гораздо более влажным, чем сейчас. В то время в Египте росло много пород деревьев, включая дубы и сосны. Когда египтяне нуждались в большем количестве древесины, они просто импортировали ее из соседних стран - например, из Ливана, богатого соснами и кедрами.

Заявление фон Дэникена, что у древних египтян не было канатов, не нуждается в комментариях: на египетских барельефах часто можно видеть изображения строителей, втягивающих статуи и обелиски на место с помощью канатов. Что касается добычи и обработки камней, то пирамиды построены из известняка довольно мягкой породы, которую без труда можно вырубать даже медными зубилами. Фон Дэникен был прав, утверждая, что участок под Великой пирамидой был сделан абсолютно ровным перед строительством, но египтяне могли совершить этот «подвиг» с помощью обычной воды. Вода, наливаемая в отверстия, выкопанные в земле, быстро находит свой уровень и дает абсолютно точные указания для выравнивания участка местности.

Расцвет и упадок эпохи пирамид

Аргумент фон Дэникена, что египетские пирамиды не имели никаких архитектурных предшественников, звучит более серьезно. Этот аргумент повторялся многими авторами и стал почти общим местом в популярных археологических сочинениях. Египетская цивилизация в целом действительно возникла довольно быстро, возможно, под влиянием соседних культур в Ливане и Месопотамии (см. «Смещение полюсов» в разделе «Пропавшие земли и катастрофы»). Появление пирамид часто путают с возникновением самой египетской цивилизации, но это две очень разные вещи.

Существует четкая последовательность строительства пирамид методом проб и ошибок, начиная от самых ранних структур, которые называются мастаба, через ступенчатые и изогнутые пирамиды, к их окончательной форме. На заре египетской цивилизации, около 3200 года до н. э., фараоны и аристократы решили защитить свои захоронения от стихии строительством больших возвышений из глиняных кирпичей, ныне известных как мастаба (по-арабски это слово означает «скамья»). Некоторые из них были довольно сложными структурами, содержащими ряд помещений квадратной формы для хранения кувшинов с вином, сосудов с едой, оружия и других вещей - даже лодок, - которые могли понадобиться правителю в загробной жизни. В коридорах между комнатами не было необходимости, поскольку считалось, что духи могут свободно проходить сквозь стены. Эти жилища для умерших затем покрывались крышей, хотя никаких остатков первоначальной кровли не сохранилось. С течением времени мастаба становились все более изощренными; они строились на трех уровнях, а для создания более долговечных построек стали брать тонкозернистый известняк вместо глиняных кирпичей. Эволюция строительства пирамид началась.

Первая настоящая пирамида была построена на месте захоронения правителей в Саккаре около 2700 года до н. э. великим архитектором Имхотепом. (Он вызывал такое восхищение своими познаниями, что впоследствии был обожествлен.) Обустраивая место для упокоения своего владыки, фараона Джосера (III династия), Имхотеп соорудил огромный ступенчатый курган, основанный на старой идее мастаба, но значительно больших масштабов, как если бы несколько мастаба были поставлены одна на другую. Эта ступенчатая пирамида была полностью построена из известняка. Примерно через пятьдесят лет фараон Снофру начал строительство восьмиступенчатой пирамиды, но оно было прекращено, когда возникла идея построить пирамиду с ровными сторонами. Рабочие приступили к работе над новой конструкцией, но из-за огромной массы камня она просела посередине, будучи построенной лишь наполовину. Архитекторы резко уменьшили угол наклона, с 60 до 43 градусов, чтобы справиться с этой проблемой, в результате чего возникла изогнутая пирамида. Трещины в структуре можно видеть и сегодня, так что изменение планов строительства явно запоздало.

Не смутившись неудачей, Снофру распорядился начать работы по строительству третьей пирамиды, лишь в нескольких сотнях ярдов от второй, наклоненной под более приемлемым углом 43 градуса. Успешно завершив этот проект, Снофру вернулся к своей ступенчатой пирамиде и перестроил ее, закрыв ступени и выровняв стороны под углом 51 градус. Этим образцом пользовался его сын Хеопс (Хуфу) для строительства величайшей пирамиды всех времен.

Совершенно ясно, что конструкция пирамид претерпевала эволюционные изменения. Заявления фон Дэникена и других, что пирамиды вдруг появились на пустом месте, звучат довольно нелепо. С другой стороны, удивительно, что золотая эпоха строительства пирамид в Египте началась так рано. После грандиозных строек времен IV династии строительство резко замедлилось и даже прекратилось на некоторое время. Следующий ряд пирамид, построенных при XII династии, производит глубокое впечатление, но даже не приближается к масштабам пирамид Гизы.

Многим людям это кажется странным. Почему самые лучшие и самые большие пирамиды были построены раньше остальных? Логично ожидать, что маленькие пирамиды строились раньше, а большие позже, по мере совершенствования техники строительства. Этот аргумент, эхом отражающий доводы фон Дэникена, часто использовался сторонниками теории «древних астронавтов»; возможно, египтяне все же получили помощь извне в ранний период, но потом небесные помощники улетели, и местные архитекторы больше не смогли построить ничего столь же величественного, как Великая пирамида.

Отчасти ответ на этот вопрос заключается в нашем собственном отношении к египетским строителям и к истории древней технологии в целом. После триумфа дарвинизма в XIX веке теория эволюции была ошибочно истолкована многими людьми как символ того, что все на свете постоянно прогрессирует, включая человеческий разум и технические новшества. Это просто неправда. Некоторые поразительные технические открытия прошлого были забыты и иногда веками ожидали своего часа, если он вообще когда-либо наступал. Однако мы привыкли цепляться за идею прогресса, а представление о непрерывной линии эволюционного развития от древней цивилизации до современного технологического общества по-прежнему владеет умами людей. Даже сейчас многие упорно твердят, что египтяне были недостаточно умны, чтобы самостоятельно построить Великую пирамиду.

Темп развития египетской цивилизации был далеко не равномерным. С точки зрения строительства пирамид, во времена первых четырех династий действительно шло прогрессивное развитие техники строительства, а размеры сооружаемых конструкций постоянно увеличивались. Однако все имеет свой предел. Пирамиды не могли становиться все больше и больше до бесконечности. Объем усилий, затрачиваемый на строительство этих исполинских сооружений, начал истощать экономику страны, и, хотя пирамиды VI династии являются шедеврами архитектурного искусства, они выглядят карликами по сравнению с пирамидой Хеопса.

В конце VI династии сама египетская цивилизация подверглась почти полному распаду. С понижением уровня Нила и Наступлением западной пустыни произошли резкие климатические изменения. Центральная власть перестала существовать. Захватчики из Сирии пересекли границу и вторглись в дельту Нила. Наступил голод, и во всей стране воцарилась анархия, пока вельможи в разных частях Египта пытались укрепить свое влияние и воевали друг с другом. Правители VII, VIII, IX и X династий в основном были ничтожествами, не имевшими сил, чтобы управлять всей страной или организовать строительство колоссальных монументов. Как указывает доктор Эдварде, ведущий британский специалист по египетским пирамидам:

«Развитию искусств и ремесел не уделялось никакого внимания; более того, многие храмы и гробницы эпохи пирамид, с их шедеврами искусства и несказанными сокровищами, подвергались систематическому разграблению и уничтожению».

Не удивительно, что искусство строительства пирамид пришло в упадок. На самом деле поразительно, что оно вообще сохранилось. Скорее всего, после восстановления мира методы строительства пришлось возрождать и разрабатывать почти с самого начала. Лишь при XI династии, около 2000 года до н. э., центральная власть восстановилась повсюду, и колоссальные усилия, необходимые для строительства пирамид, могли быть предприняты снова.

Итак, упадок строительства в конце VI династии произошел в результате крушения государственного устройства, скорее всего вызванного природными катаклизмами около 2300 года до н. э. Хотя причины этого катаклизма могут иметь внеземное происхождение (см. «Содом и Гоморра» в разделе «Пропавшие земли и катастрофы»), расцвет и упадок эпохи строительства Великих пирамид не имеет ничего общего с посещением Земли пришельцами с других планет.

Как построить пирамиду

Вместо того чтобы задаваться вопросом о возможной «помощи извне», необходимой египтянам для строительства пирамид, нам следовало бы восхититься масштабом их достижений. Вне всякого сомнения, пирамида Хеопса по-прежнему остается величайшим архитектурным чудом света. Она состоит примерно из 2,3 миллиона каменных блоков, каждый из которых весит в среднем 2,5 тонны, что в целом составляет б миллионов тонн перемещенного камня. Первоначально ее высота составляла 481 фут, и ее нижняя часть занимала площадь 13 акров. Основание пирамиды было выровнено с математической точностью в пределах полутора дюймов. Ее стороны ориентированы по сторонам света (север, юг, восток и запад) с допустимой ошибкой менее 4 футов. Как египтяне могли добиться такой точности?

Для ответа на некоторые технические вопросы о строительстве пирамид американский телеканал «Нова» предложил профессору Марку Лехнеру, египтологу из Чикагского университета, и каменщику Роджеру Хопкинсу построить маленькую пирамиду на плато Гиза без помощи современной технологии. Набрав команду рабочих из числа добровольцев, Лехнер и Хопкинс потратили три недели на добычу каменных блоков, необходимых для осуществления проекта. Из-за ограниченного бюджета, нехватки времени и рабочей силы, они позволили себе небольшую вольность и воспользовались железными молотами, зубилами и рычагами. Как известно, древние египтяне пользовались более мягкими медными орудиями.

Пока велась добыча камня, был составлен план пирамиды. Важным предварительным условием строительства было определение «истинного севера», что удалось сделать с помощью вертикального шеста, отмечающего тень солнца, которое каждый день восходит и заходит под равными и противоположными углами к северу. Периодическое повторение этой процедуры должно было дать египетским топографам серию меридиональных линий, которую они могли наращивать до длины в несколько сотен футов. Ровные ряды углублений в почве, обнаруженные рядом с пирамидами Хеопса и Хефрена, по всей видимости, являются следами этой процедуры.

По завершении работы в каменоломнях у Лехнера и Хопкннса оставалось три недели для строительства миниатюрной пирамиды. Они обнаружили, что манипуляции с каменными блоками не так уж сложны, если не давать камням погружаться в песок Блоки весом до двух с половиной тонн можно было перемещать, просто переворачивая их. Эксперименты показали, что более крупные блоки можно транспортировать с помощью команды из двадцати человек, тянущих за прикрепленные канаты, когда другие два человека помогают рычагами сзади. С доставкой к месту строительства не было никаких проблем. Для ускорения работы блоки клали на деревянные сани и тянули по глинистому дорожному полотну с заглубленными деревянными лежнями для прочности. Похожие колеи были обнаружены поблизости от настоящих пирамид.

Земляные скаты, сохранившиеся возле некоторых пирамид, указывают на то, каким образом блоки поднимались над уровнем земли. После закладки первого ряда камней команды рабочих строили вокруг растущей пирамиды земляные насыпи, позволяющие втягивать наверх каменные блоки с любой стороны. Подъем блоков производился с помощью снаряжения, изображенного на росписях в египетских гробницах - деревянных саней и катков из прочного дерева, а также шаров из долерита (плотная горная порода темного цвета), какие иногда находят под массивными каменными гробницами.

Установка каменных блоков на место была трудной и временами опасной работой, но вскоре члены команды приобрели необходимые навыки. Это показывает, какую важную роль играл опыт в транспортировке тяжелых каменных блоков и как трудно оценить способности тренированных работников, пользующихся даже самыми простыми орудиями.

У самой вершины пирамиды склон становился почти непреодолимым. Крутизна подъема возрастала, а стороны были слишком узкими и не могли прочно поддерживать насыпь от одного угла до другого. Поэтому верхние камни пирамиды Лехнера-Хопкинса приходилось устанавливать на место с помощью рычагов, медленно подтягивая их с одного уровня на другой и подкладывая деревянные брусья.

Значительно более простой альтернативный метод был предложен английским инженером и археологом Бобом Портером. Согласно его расчетам, наименьшие затраты энергии для подъема блоков на верхние уровни требуются при обычном подтягивании с помощью канатов. Пользуясь канатом из папируса диаметром 2,5 дюйма (такие канаты находили в древнеегипетских каменоломнях), 100 человек могут поднять блок весом в 2,5 тонны. Чтобы канат не растрепывался от трения о камень, Портер предложил пользоваться смазанной жиром медной пластиной с загнутыми краями для направления каната. Еще лучшее решение проблемы было подсказано каменными объектами грибовидной формы, обнаруженными в окрестностях пирамиды Хеопса. Как указал Лехнер, эти объекты очень напоминали простые шкивы для работ по подъему грузов. Отверстия в основании объектов позволяли предположить, что их укрепляли на вершине деревянного столба или треугольной рамы. Такое приспособление могло использоваться для подтягивания блоков к вершине с помощью канатов.

Однако Портер не имел представления, каким образом верхний камень, имевший пирамидальную форму, помещался на вершину пирамиды. Это было наиболее сложной частью операции, как ясно показал эксперимент Лехнера-Хопкинса. К счастью, замковый камень их миниатюрной пирамиды был достаточно легким, и рабочие могли поднимать его на деревянной рамке. Но все-таки его тяжесть не позволила людям отдохнуть на половине пути, поэтому им пришлось буквально ползти вверх по скату и незаконченным рядам каменной кладки наверху. Самый захватывающий момент наступил, когда люди подняли раму с одной стороны слишком высоко по сравнению с другой стороной, и замковый камень начал соскальзывать, что угрожало катастрофой зрителям, собравшимся внизу. Оперативные корректировки позволили спасти положение, и замковый камень был водружен на место под общий вздох облегчения. Недавно обнаруженные образцы резьбы по камню с изображением танцев и пения после успешной установки замкового камня (для пирамиды V династии фараона Сахура в Абусире) свидетельствуют о том, что неприятные моменты, подобные этому, имели место и в прошлом.

Лехнер пришел к выводу, что замечательные инженерные достижения строителей пирамид обеспечивались практическими познаниями, а не таинственной «утраченной мудростью».

«Нашей целью было испытать современные теории строительства пирамид и попробовать древние методы в наиболее аутентичном виде. Мы знали, что для полной реконструкции строительства пирамид потребуется не больше и не меньше, чем воспроизвести древнеегипетское общество. Хотя нам не удалось сравниться с лучшими достижениями древних строителей, стало совершенно ясно, что их навыки были результатом не какой-то таинственной технологии или забытой премудрости, а поколений практики и экспериментов».

Тайные чертоги

Нельзя сказать, что пирамиды открыли все свои секреты. До этого еще далеко. Мы все еще мало понимаем мотивы, стоявшие за строительством таких невероятно сложных и дорогостоящих монументов. На вопрос о предназначении пирамид египтологи дают стандартный ответ: они служили гробницами для фараонов и других правителей. Это явствует из того факта, что в архитектурном отношении пирамиды были прямыми потомками мастаба (которые, несомненно, были гробницами). Есть также буквальные упоминания о фараонах, похороненных в пирамидах, а во многих из них содержатся очевидные признаки захоронений - например, каменные гробы, или саркофаги. В центре Камеры Царя, глубоко внутри пирамиды Хеопса, находится массивный гранитный гроб, явно предназначенный для погребения очень важной особы.

Однако вроде бы очевидный вывод, что пирамиды были погребальными чертогами для властителей Древнего Египта, сталкивается с не менее очевидным фактом: археологи так и не обнаружили ни одного настоящего захоронения в какой-либо из пирамид. Это обстоятельство постоянно подчеркивается сторонниками маргинальной археологии, утверждающими, что пирамиды были построены для совершенно иной, гораздо более таинственной цели. Как можно объяснить загадку гробниц без захоронений?

Ответ прост: это очень древний и совершенно лишенный загадочности обычай разграбления гробниц. Во времена XVIII династии (около 1520-1300 г. до н. э.) грабительские набеги превратились в такую проблему, что пришлось сформировать специальные полицейские силы для патрулирования долины Царей и Цариц в Фивах. Но такие отряды могли эффективно действовать лишь при сильном правительстве. Во времена XXI династии (около 1070-945 г. до н. э.), когда фараоны превратились в тень своего былого величия, был испробован менее дорогостоящий способ. Гробы и мумии великих правителей XVIII и XIX династии просто извлекались наружу и без особых церемоний подвергались перезахоронению в особом тайнике на склоне утеса в окрестностях долины Царей. Этот поступок сам по себе объясняет, почему гробницы великих фараонов, таких, как Тутмос III и Рамзес II, были обнаружены пустыми. Повсеместное разграбление гробниц стало причиной уникальности захоронения Тутанхамона: впервые археологи обнаружили нетронутую царскую гробницу вместе с мумией и богатыми погребальными дарами (см. «Проклятие Тутанхамона» в разделе «Археология и сверхъестественное»). О разграблении пирамид конкретно говорится в папирусе, известном под названием «Наставление Ипувера», где оплакивается ужасное состояние, в котором оказался Египет после крушения VI династии (конец III тысячелетия до н. э.). Ипувер жаловался, что больше никто не чтит святость пирамид, а мумии фараонов украдены разбойниками из мест их упокоения:

«Узрите же, как свершилось нечто, чего не происходило уже долгое время: царь был унесен из своих чертогов нищими людьми… То, что скрывалось в пирамиде, стало пустым».

Мы не знаем, говорил ли Ипувер о какой-то конкретной пирамиде - например, о величественном творении Хеопса - или о пирамидах в целом. Но представляется весьма вероятным, что Великие пирамиды были разграблены точно так же, как большинство других египетских гробниц.

Однако можем ли мы быть до конца уверенными в своих выводах? Всегда считалось, что Хеопс был похоронен в массивном саркофаге, который находится в центре Камеры Царя, но, может быть, кто-то просто хотел, чтобы мы так думали? Некоторые гробницы XVIII династии были искусно предназначены для обмана каждого, кто проникал внутрь, приводя незваных гостей в величественные, но пустые чертоги, где они убеждались, что другие грабители якобы успели опередить их. Настоящий погребальный чертог был замаскирован гораздо лучше; дверной проем был заштукатурен и раскрашен сверху, ничем не отличаясь от остальной стены. Не могла ли такая же схема сработать и в пирамидах, особенно в Великой пирамиде Хеопса?

Действительно, остается волнующая возможность, что реальное место погребения Хеопса еще не обнаружено. Великая пирамида представляет собой очень сложную структуру с запутанной системой внутренних камер и тоннелей. В ней есть также загадочные шахты, которые тянутся от главных камер наружу и упираются в плотную оболочку пирамиды: по две из Камеры Царя и из Камеры Царицы. Они не выходят на внешнюю поверхность пирамиды и слишком малы, чтобы человек мог пролезть внутрь. Археологи некогда считали их вентиляционными шахтами, хотя более вероятно, что они играли некую ритуальную роль - например, служили проходами, через которые душа фараона могла выходить наружу для небесных странствий. И действительно, две шахты, ведущие наружу из Камеры Царя, указывают на звезды, имевшие большое значение в древнеегипетской космологии (см. «Тайна Ориона» в разделе «Глядя в небо»).

Шахты в Камере Царя были обнаружены, когда археологи впервые исследовали пирамиду Хеопса. Однако шахты Камеры Царицы были полностью скрыты под каменной кладкой; лишь в 1872 году их обнаружил английский инженер Уэйнмен Диксон. Поскольку Камера Царицы была почти точной копией Камеры Царя, Диксон предположил, что в ней есть сходные шахты. Простукав стены, он обнаружил две пустоты, и его работники продолбили каменную кладку с помощью молотка и зубила. Это грубое вмешательство позволило обнаружить:

«…прямоугольный горизонтальный канал шириной примерно 9 дюймов и высотой 8 дюймов, уходящий в стену на 7 футов, а затем поднимающийся под углом на неведомую высоту».

Хотя эти шахты - которые сами по себе доказывали, что в пирамидах есть умышленно скрытые элементы - так и не были изучены надлежащим образом, египтологи в течение многих лет уверенно повторяли, что внутри Великой пирамиды нет неизвестных помещений.

Однако недавнее открытие показывает, как мало мы до сих пор знаем о внутреннем устройстве этой огромной каменной структуры. Немецкий инженер-электронщик Рудольф Гантенбринк совершил свое поразительное открытие с помощью маленького многоцелевого робота под названием «Упуаут» (египетское слово, означающее «Открыватель путей»). «Упуаут», который обошелся строителям в четверть миллиона долларов, оснащен тракторными колесами, имеет прожектор, крошечную видеокамеру и управляется сигналами с пульта дистанционного управления.

В марте 1993 года Гантенбринк послал «Упуаут» изучить таинственную шахту, обнаруженную Диксоном в Камере Царицы. Робот поднялся по стволу шахты на расстояние 213 футов и остановился перед маленькой дверью, или перемычкой из известняка. В нее были вделаны два медных стержня, предположительно рукоятки, а перед крошечной щелью в углу виднелось пятнышко черной пыли - возможно, органического вещества, просочившегося с другой стороны.

Что же находится за этой маленькой дверью? В теориях нет недостатка, но ничего нельзя утверждать с уверенностью, пока не будут проведены дальнейшие исследования. Гантенбринк усовершенствовал своего робота, снабдив его маленькой оптоволоконной камерой, которая может проникнуть в щель и заглянуть в замурованное помещение. Но он по-прежнему ожидает разрешения продолжить свою работу из-за постоянных бюрократических проволочек, исключительных даже для египетской археологии и осложненных внутренними склоками и интригами в Отделе древностей египетского Министерства культуры. Таким образом новаторская работа Гантенбринка надолго застопорилась.

Однако первая вылазка «Упуаута» в шахту пирамиды Хеопса позволила установить один важный факт. Весьма вероятно, что за маленькой дверью расположено другое, совершенно неизвестное помещение, пусть даже очень небольшого размера.

Если есть одна скрытая камера, то существуют и другие. Так может быть, Камера Царя в конце концов является фальшивкой, предназначенной для того, чтобы сбить нас со следа, и Хеопс похоронен где-то еще… скажем, за маленькой дверью с медными рукоятками?

Сейчас мы лишь начинаем в полной мере осознавать всю сложность необыкновенного монумента. Становится все яснее, что, когда египтяне строили Великую пирамиду, они специально окружали ее ореолом таинственности. И это им вполне удалось.

ЗАГАДКА СФИНКСА

***

Поблизости от Великой пирамиды, на краю плато Гиза в северном Египте расположен Сфинкс - самая загадочная скульптура на свете. Потрепанная бурями времени и изуродованная руками человека, эта колоссальная фигура, изображающая льва с человеческой головой, длиной 240 футов и высотой 66 футов является самой большой из сохранившихся статуй древнего мира.

Способ создания Сфинкса сам по себе не является великой тайной. В некотором смысле, это «свободно» стоящая статуя, хотя она не была сделана где-то в другом месте, а затем транспортирована в свое нынешнее положение. Сфинкс был высечен из коренной породы, скального выхода, возвышающегося над известняковым плато. Размер выступа, послужившего исходным материалом для туловища Сфинкса, был искусственно увеличен с помощью глубокой прямоугольной канавы. Потом камню была придана форма льва с человеческой головой.

Дополнительные блоки известняка были использованы для того, чтобы внести завершающие штрихи, включая бороду Сфинкса. Она давно разрушилась, но может быть реконструирована по сохранившимся фрагментам (три сохранились в Каире и еще один - в хранилище Британского музея). Ее удлиненная форма с завитком на конце была типичной для бород, которые носили боги на египетских фресках. Сфинкс, по всей видимости, считался божеством; из текстов мы знаем, что египтяне воздавали ему соответствующие почести.

Несмотря на огромные размеры Сфинкса, археологи никогда не предполагали, что для его создания древние египтяне нуждались в каких-то особых методах, помимо упорной работы и четкой организации труда. Каменные молоты и медные зубила вполне годятся для обработки известняка (довольно мягкой горной породы); сходные инструменты были использованы для рытья канавы вокруг Сфинкса и обработки деталей скульптуры. Однако остается тайной, почему и когда он был построен и кем были его строители.

В современных учебниках египтологии можно найти уверенные ответы на эти три вопроса. Согласно официальному мнению, Сфинкс был создан около 2500 года до н. э. по распоряжению фараона IV династии Хефрена (или Хафры). Тот же самый фараон построил вторую по величине из трех Великих пирамид Гизы и завещал похоронить себя в ней. Сфинкс был статуей бога Гармахиса (Ра-Гарахути, божество восходящего солнца), и, поскольку фараон считался воплощением божества на земле, скульпторы придали скульптурному облику черты земного властителя. Сходство лица Сфинкса с лицом Хефрена подтверждает, что последний был строителем монумента.

Передатировка Сфинкса

Консенсус, достигнутый египтологами в начале XX века, оставался практически неизменным до недавнего времени, когда были опубликованы три новые работы, каждая из которых произвела эффект разорвавшейся бомбы. Теперь официальная версия, с точки зрения многих исследователей, лежит в руинах.

Первая удивительная новость пришла в 1991 году от профессора Роберта Шоха, геолога из Бостона. Изучив особенности эрозии поверхности Сфинкса, он объявил, что статуя Должна быть на несколько тысяч лет старше, чем думают египтологи. Ее создание датируется VII тысячелетием до н. э., а возможно, еще раньше.

Второй сюрприз преподнес полицейский художник, лейтенант Фрэнк Доминго из нью-йоркского городского отделения полиции. После тщательного сравнения лица Сфинкса и лица фараона Хефрена (изображенного на статуе в Каирском музее) Доминго пришел к выводу, что черты Сфинкса не были скопированы с Хефрена.

Третье открытие совершил Роберт Бьювэл, соавтор книги «Мистерия Ориона» (см. «Мистерия Ориона» в разделе «Глядя в небо»). С использованием «изощренной компьютерной технологии» Бувелю удалось установить, что около 10 500 года до н. э., утром в день весеннего равноденствия созвездие Льва поднималось на восточном горизонте прямо перед Сфинксом. Он пришел к выводу, что Сфинкс был сооружен в отдаленную эпоху как указатель этого астрономического события. Теперь Бьювэл объединил усилия с Грэмом Хэнкоком, автором бестселлера «Следы богов» (см. «Смещение полюсов» в разделе «Пропавшие земли и катастрофы»), и они развили свои доводы в пользу новой астрономической датировки Сфинкса в книге «Хранитель бытия» (1996).

Сенсационные заявления получили широкую огласку в телевизионных программах, журнальных статьях и дискуссиях в Интернете, но больше всего благодаря книгам Грэма Хэнкока. Многие читатели Хэнкока ныне без тени сомнения уверены в том, что Сфинкс на самом деле был высечен из камня около 10 500 года до н. э., в конце последней ледниковой эпохи, а не в XXV веке до н. э., как утверждает официальная наука. Если бы такая масштабная передатировка Сфинкса была правильной, то вся современная египтология перевернулась бы с ног на голову, и многие учебники по древней истории пришлось бы переписывать.

С точки зрения официальной египтологии, цивилизация Древнего Египта в том виде, как мы ее знаем, возникла довольно внезапно около 3200 года до н. э., когда в стране появились города, храмы, иероглифическая письменность и монументальная архитектура. Итак, кто же создал Сфинкса, если это произошло в 7000 году до н. э. (Шох) или даже в 10 500 году до н. э. (Хэнкок)? Перспективы открываются просто ошеломительные. В обоих случаях это означает, что за тысячи лет до появления первых памятников письменности Древнего Египта там существовала другая, неизвестная цивилизация, хорошо организованная и достаточно богатая для строительства великих монументов, не уступающих творениям фараонов. Идея о другой цивилизации, невероятно древней и полностью забытой, обладает огромной романтической притягательностью и эхом повторяет истории о знаменитой Атлантиде. Фактически, передатировка Сфинкса была использована Хэнкоком и другими авторами как очередное подтверждение того, что цивилизация, подобная Атлантиде, действительно существовала в ледниковую эпоху, но находилась на антарктическом континенте (см. «Атлантида - утраченная и вновь обретенная?» и «Смещение полюсов» в разделе «Пропавшие земли и катастрофы»).

Для того чтобы допустить существование неизвестной цивилизации, необходимо совершить огромный интеллектуальный скачок. Некоторым сторонним наблюдателям такой скачок кажется возможным и даже очень привлекательным. Всегда забавно находить недостатки и противоречия у специалистов, а из писаний Хэнкока и других авторов создается впечатление, что новые «научные» доказательства датировки Сфинкса захватили традиционных египтологов врасплох. Однако значительное изменение научных взглядов требует неопровержимых доказательств. Существует ли хоть какое-то зерно истины в утверждениях о необходимости передатировки Сфинкса на основании геологических, астрономических, криминалистических и других данных? Давайте подробнее рассмотрим каждый из предложенных аргументов.

Ошибочная идентификация?

Заслуга (или вина, в зависимости от точки зрения) в существовании нынешних споров вокруг Сфинкса в значительной мере принадлежит одному человеку - Энтони Уэсту, египтологу-любителю и автору путеводителей, который в течение многих лет изучал тайны Древнего Египта. Уэст восторженно писал об астрологии, верил в реальность затонувшей Атлантиды и считал, что некая цивилизация на Марсе повлияла на развитие наших собственных древних культур. К примеру, знаменитое «лицо на Марсе» он интерпретирует как инопланетный аналог Сфинкса (см. «Вступление» к разделу «Глядя в небо»). Разумеется, ни одна из этих идей не вызывает расположения к нему у профессиональных египтологов, считающих его полным сумасбродом. Но так или иначе, настойчивость Уэста заслуживает уважения. Вот уж двадцать лет он упорно отстаивает идею о том, что Сфинкс гораздо старше, чем принято считать.

Вдохновение для своей теории Уэст почерпнул в конце 1970-х годов, когда он изучал работу французского математика и оккультиста Шволлера де Любича. Любич полагал, что зашифрованные символы египетского искусства и архитектуры имеют одновременно математическую и мистическую природу и что, расшифровав эти символы, мы можем получить глубокие познания об этой культуре, недостижимые с помощью обычных методов, принятых в египтологии. Его основной довод заключался в том, что древние египтяне обладали гораздо более совершенными научными знаниями, чем обычно считается; время от времени он намекал на то, что египтяне получили эти знания от другой, еще более древней цивилизации. Эта цивилизация исчезла в результате катастрофического наводнения, которое, по мнению де Любича, охватило и территорию Египта в доисторические времена:

«Движению огромных водных масс над Египтом должна была предшествовать великая цивилизация, и это приводит нас к выводу, что Сфинкс, изваянный в скале на западной окраине Гизы, уже существовал в то время - ведь на его львином теле, за исключением головы, видны несомненные признаки водной эрозии».

Именно это короткое отступление положило начало дискуссиям о передатировке Сфинкса. Уэст ухватился за него и начал искать доказательства того, что сильное выветривание поверхности Сфинкса было вызвано воздействием потоков воды, а не ветра и частиц песка, как полагало большинство египтологов. По мнению Уэста, не оставалось никаких сомнений, что Сфинкс подвергался водной эрозии, а с учетом того, что в Египте за всю его письменную историю никогда не выпадало ливневых дождей, эрозия должна была происходить в очень отдаленную эпоху. Поэтому сначала Уэст согласился с де Любичем-. Сфинкс был сооружен незадолго до катастрофического наводнения (возможно, Великого Потопа, описанного в Библии), охватившего весь Египет. Такое масштабное наводнение, по мнению Уэста, могло произойти лишь в результате таяния ледниковых шапок в конце ледниковой эпохи около 9000 года до н. э. Таким образом свидетельства водной эрозии Сфинкса могли привести к настоящей революции в научном мышлении:

«Если факт водной эрозии Сфинкса подтвердится, это само по себе ниспровергнет все общепринятые хронологии истории цивилизаций. Это приведет к решительной переоценке понятия «прогресс» - понятия, на котором основано все современное образование. Очень трудно найти отдельный, простой вопрос, который мог бы привести к более серьезным последствиям».

В конце концов Уэст смог убедить профессора Роберта Щоха, геолога из Бостонского университета, изучить Сфинкса и дать экспертную оценку характера его выветривания. Шох совершил две поездки в Египет вместе с Уэстом и в 1992 году, после второй поездки, пришел к выводу, что главной причини эрозии Сфинкса были ливневые дожди в течение очень долгого времени. С его точки зрения, поверхность Сфинкса имела глубокий волнообразный профиль выветривания, характерный для дождевой эрозии. Бороздки на стенах канавы, окружающей Сфинкса, тоже напоминали следы воздействия дождя. Другие монументы на плато Гиза, датированные примерно 2500 годом до н. э., по мнению Шоха, имели совершенно иной рисунок выветривания. Шох пришел к заключению, что глубокие следы эрозии на поверхности Сфинкса не могли возникнуть в течение последнего засушливого периода климатической истории Египта. Археологи установили, что династической эпохе фараонов в Египте предшествовал длительный период со значительно более влажным климатом. Этот период продолжался примерно с 10 000 по 3000 год до н. э. Именно тогда, по мнению Шоха, Сфинкс подвергался дождевой эрозии. Исходя из оценки продолжительности воздействия эрозионных процессов, он относил время сооружения Сфинкса к VII-V тысячелетию до н. э.

Как же тогда быть с фараоном Хефреном, который, как считалось, распорядился о строительстве Сфинкса? Шох соглашался с тем, что голова Сфинкса, включая головной убор, была выполнена в классическом стиле эпохи фараонов, поэтому он допускал, что ее изготовили во времена царствования Хефрена. С его точки зрения, это объясняло, почему голова Сфинкса выглядит непропорционально маленькой по отношению к туловищу и почему на ней гораздо меньше следов эрозии.

Отвечая на вопрос о строителях Сфинкса, Шох предложил сценарий, резко отличающийся от общепринятых представлений. Считается, что фермерство на Ближнем Востоке началось еще в VII тысячелетии до н. э., и первые в мире города появились именно там. Необыкновенно древнее поселение в районе Катал-Худжук в Турции, где дома с фресками на стенах расположены аккуратными рядами по сторонам улиц, датируется примерно 6700 годом до н. э. Иерихон в Палестине еще древнее. К началу VII тысячелетия до н. э. он уже мог похвалиться мощными защитными стенами и колоссальной каменной башней со спиральной лестницей.

Хорошо организованные общества времен неолита, по мнению Шоха, могли сооружать колоссальные монументы, подобные Сфинксу. Возможно, полагал он, некий аналог этих протоурбанистических обществ существовал в Египте, и Сфинкс является величайшим из сохранившихся монументов этой культуры. Вскоре после 7000 года до н. э. в самом Египте появилось сельское хозяйство и оседлые поселения, поэтому модель Шоха правдоподобна с археологической точки зрения (для людей с широкими взглядами). Но он этим не ограничивается; для того чтобы удержаться в границах известных параметров ранней сельскохозяйственной культуры, он ограничивает свою датировку Сфинкса VII тысячелетием до н. э., хотя и допускает возможность более ранних датировок.

Уэст, разумеется, был восхищен геологическими выводами Шоха. Он с готовностью заменил свою раннюю модель крупномасштабного наводнения ливневыми дождями. Однако по вопросу датировок эти двое разошлись во мнениях. Уэст связывает создание Сфинкса с легендарной атлантической цивилизацией, которая, согласно Платону, погибла около 9600 года до н. э. (см. «Атлантида - утраченная и вновь обретенная?» в разделе «Пропавшие земли и катастрофы»). Он также считает, что следы египетской цивилизации во временном интервале, указанном Шохом, слишком незначительны. Вместо известных неолитических культур, обсуждаемых Шохом, Уэст предпочитает говорить о «настоящей» исчезнувшей цивилизации, история которой восходит к XV тысячелетию до н. э.; по его словам, ее остатки ныне погребены под мощными наслоениями осадков, накопившихся за тысячелетия регулярных разливов Нила.

Но независимо от датировок, Уэст полагает, что работа Шоха одновременно подтверждает его выводы и опровергает положения официальной египтологии.

Теперь оставалось разобраться с личностью Хефрена. В 1993 году Уэст уговорил полицейского художника, лейтенанта Фрэнка Доминго, отправиться в Египет и сравнить черты Сфинкса с диоритовой статуей Хефрена в Каирском музее (статуя была обнаружена в Храмовой долине, примыкающей к Храму Сфинкса). Доминго пользовался стандартными полицейскими процедурами для сравнения внешности двух индивидуумов; с помощью компьютерной графики он произвел точечное сравнение характерных черт каждого лица. Его вывод был довольно неожиданным:

«После анализа рисунков, схем и результатов измерений мой окончательный вывод совпадает с первоначальной реакцией - то есть две эти работы изображают двух разных индивидуумов. Пропорции фронтального вида, особенно угловые отношения, а также боковые пропорции профиля, убедили меня, что лицо Сфинкса не является лицом Хафры (Хефрена)».

Результаты, полученные Доминго, особенно в графическом представлении, трудно оспаривать.

Что бы мы ни думали об измышлениях Уэста по поводу Сфинкса, ему удалось, заручившись помощью Фрэнка Доминго, заострить внимание на вопросе, к которому современные египтологи отнеслись слишком легкомысленно. Широко распространенное мнение, что лицо Сфинкса повторяет черты фараона Хефрена, теперь стало лишь предположением, причем слабо обоснованным.

В 1992 году Марк Лехнер, египтолог из Института востоковедения при Чикагском университете, опубликовал подробную компьютерную реконструкцию Сфинкса. Лицо статуи было создано наложением лица Хефрена, однако при этом Лехнер воспользовался не только головой диоритовой статуи, но также элементами (глазами, бровями, ртом и головной лентой) второй скульптуры - алебастровой маской лица Хефрена из Бостонского музея изящных искусств. Сам факт того, что понадобились элементы двух портретов, указывает на некоторые различия между ними. В некотором смысле это ослабляет выводы Фрэнка Доминго. Ему удалось бы добиться более убедительного результата, если бы он проанализировал оба известных изображения Хефрена. Поскольку существовали разные изображения Хефрена, сейчас трудно доказать, что лицо Сфинкса не списано с одного из них. С другой стороны, теперь уже ясно, что мы не можем точно утверждать, как выглядел Хефрен на самом деле. Любое предполагаемое сходство между его статуями и Сфинксом ничего не доказывает.

Тогда каким образом Хефрен вообще вписывается в эту картину? В конце XIX века сэр Эрнест Уоллес Бадж, занимавший должность хранителя египетских и ассирийских древностей в Британском музее, подытожил аргументы в пользу связи между Хефреном и Сфинксом, выдвинутые к тому времени. Раскопки между огромными лапами Сфинкса позволили обнаружить святилище, наполненное десятками резных стел, помещенных туда разными фараонами в честь Гармахиса (божества Сфинкса). Согласно надписям на одной из этих стел (около 1415 года до н. э.), фараон Тутмос IV предавался послеобеденным грезам, когда божество явилось ему и пообещало наградить его короной Египта, если он выкопает Сфинкса из песка. Бадж отмечает, что «в конце надписи появляется имя Ха-ф-Ра, или Хефрен, на основании чего некоторые приходят к выводу, что этот фараон был создателем Сфинкса. А поскольку статуя Хефрена была обнаружена в близлежащем храме, эта теория получила широкое признание. Часть имени, сохранившаяся на стеле, это просто слог хаф (без овальной линии, или картуша, обычно окружающего имена фараонов). Он появляется в очень неясном контексте вместе со словами «образ, созданный для Атона-Гармахиса». Здесь нет доказательства, что создателем Сфинкса был именно Хефрен. Текст может с таким же успехом относиться к восстановительным работам, выполненным при этом фараоне (если речь вообще идет о нем, а не о ком-то другом).

Содержание надписи не убедило Баджа. Он также процитировал свидетельство, прямо противоречащее распространенному мнению, что Сфинкс был построен при Хефрене. Надпись, обнаруженная в храме неподалеку от пирамиды Хеопса, гласит, что он приказал провести реставрацию хвоста и головного убора Сфинкса. Поскольку Хеопс был старшим братом и предшественником Хефрена, можно прийти к логическому выводу, что Сфинкс существовал задолго до Хефрена. С другой стороны, надпись, о которой идет речь, принадлежит к гораздо поздней эпохе - возможно, к 600 году до н. э. - почти через 2000 лет после Хефрена. Она может отражать желание египтян сделать свои древние монументы еще более древними. В любом случае кажется очевидным, что во времена древних фараонов сами египтяне считали, что Сфинкс был построен до Хефрена.

Бадж приходит к следующему выводу: «Возраст Сфинкса неизвестен… Он существовал во времена Хеопса и Хефрена и, возможно, был реставрирован при их участии». Собственное мнение Баджа, разделяемое многими его современниками, заключалось в том, что Сфинкс принадлежит к архаическому периоду, незадолго до объединения Египта под властью I династии около 3100 года до н. э. Поэтому в некотором смысле теория Уэста о более раннем происхождении Сфинкса является возвратом на позиции, отстаиваемые первым поколением египтологов.

Метод Шоха

В отсутствие прямых доказательств можно предположить, что Сфинкс был построен до царствования Хефрена. Стоит ли нам тогда обратиться к геологии как к единственно надежному средству датировки?

Ответ археологов, работавших в Египте, был резко отрицательным. Несмотря на отсутствие прямых доказательств постройки Сфинкса во времена правления Хефрена, они могли привести впечатляющий список косвенных свидетельств.

Сфинкс идеально вписывается в более широкий ландшафт монументов, построенных на плато Гиза при фараонах IV династии. За Сфинксом расположены три Великие пирамиды, возведенные Хеопсом, Хефреном и Микерином, а его вытянутые лапы указывают на Храм Сфинкса, тоже построенный при IV династии. Прямо перед пирамидой Хефрена находится его посмертный храм; мостовая, вымощенная известняком, ведет оттуда к углу площадки Сфинкса. Дренажный канал или канализационный сток открывается в канаву, окружающую Сфинкса. Таким образом создается впечатление, что пирамида Хефрена и огороженная площадка со статуей Сфинкса были построены по единому архитектурному плану.

На всем плато Гиза встречаются следы человеческой деятельности времен IV династии. В колодцах - в том числе расположенных у самого борта площадки Сфинкса - обнаружены каменные молоты, глиняная посуда и другие артефакты IV династии. С другой стороны, там нет ничего вещественного из более ранних периодов истории Древнего Египта - и ни следа неолитических строителей, упоминаемых в теории Шоха. (Не стоит и говорить о гипотетической цивилизации ледниковой эпохи, о которой говорит Энтони Уэст.) Поэтому, говорят египтологи, хотя у нас нет надписей, однозначно доказывающих, что статуя Сфинкса была воздвигнута по указанию Хефрена, она принадлежит к IV династии и должна датироваться этой эпохой. Из строителей IV династии Хефрен, чья мостовая ведет к Сфинксу и чье изображение было обнаружено в ближайшем храме, является наиболее вероятным кандидатом на роль ее создателя.

По мнению египтологов, Уэст, Шох и их последователи буквально вырвали Сфинкса из исторического контекста. Монументы на плато Гиза так тесно связаны друг с другом, что, если перенести датировку одного из них на тысячи лет в прошлое, то остальные должны будут последовать за ним. Впрочем, Уэст, Хэнкок и остальные вовсе не исключают этого.

Но могут ли археологи просто отмахнуться от мнения такого уважаемого ученого, как Роберт Шох? И он, и его сторонники постоянно напоминают, что для образования особого рисунка выветривания, обнаруженного на поверхности Сфинкса, не существует альтернативного объяснения. В недвусмысленных выражениях Шох обвинил некоторых своих оппонентов в неспособности мыслить широкими научными категориями и в заведомой предубежденности (подразумевая, что сам он, как ученый, свободен от этих недостатков). В 1995 году он завершил защиту своих взглядов предположением, что «наверное, настало время сделать египтологии инъекцию настоящей науки».

В целом доводы Шоха справедливы. Будучи научной дисциплиной, египтология известна своей ограниченностью и консерватизмом. Во многих отношениях она сильно - иногда даже позорно - отстает от других областей археологии в признании новых методов исследований. Однако впечатление о явном противоречии между геологическими и археологическими датировками Сфинкса, созданное Шохом и его последователями, совершенно неправильное и может лишь ввести в заблуждение.

Такие авторы, как Уэст и Хэнкок, часто утверждают, что большинство геологов согласны с работой Шоха и не находят в ней никаких изъянов. Подобные утверждения необоснованны. К примеру, Бувель и Хэнкок заявили, что, когда Шох и Уэст представили резюме своей работы на совещании Американского геологического общества в 1992 году, «несколько сотен геологов согласились с логикой их доводов, и десятки специалистов предлагали свою помощь и советы для дальнейших исследований». Единственным источником этого заявления является собственный, вряд ли объективный рассказ Уэста, где говорится, что они с Шохом представили на совещании наглядный отчет о проделанной работе-. «Геологи со всего мира толпились вокруг нашего стенда, сильно заинтересованные. Десятки специалистов в разных областях геологии, имеющих отношение к нашему исследованию, предлагали свою помощь и советы». Откуда тогда взялись «несколько сотен геологов», выразивших свое согласие с доводами Шоха? В некотором отношении научное совещание похоже на выставку промышленных товаров. Десятки людей могут подходить к вашему стенду, интересоваться представленными товарами и делать полезные замечания. Но тот факт, что они остановились поболтать, вовсе не означает, что они купят или хотя бы собираются купить ваш товар. «Десятки и сотни ученых», которые якобы поддержали теорию Шоха, так и остались безымянными.

К сожалению, это ошибочное впечатление было подкреплено самим Шохом. В его статье 1995 года, где обсуждалась «ненаучная» реакция на его работу, Шох упоминает о своих Разногласиях с профессором К. Лал Гаури, называя его «видным египтологом». Из этого никак нельзя заключать, что доктор Лал Гаури из Луисвиллского университета в штате Кентукки на самом деле является геологом и специалистом по эрозии горных пород. Он действительно проводил исследования известнякового слоя на поверхности Сфинкса и соседних монументов, которые впоследствии были использованы профессором Шохом.

Гаури был не первым геологом, выразившим несогласие с выводами Шоха. Когда Шох опубликовал свою теорию в журнале по египтологии «КМТ» в 1992 году (на сегодняшний день это единственная подробная версия), вскоре последовал ответ от доктора Джеймса Харрела, профессора геологии Толедского университета. Будучи руководителем шестилетнего проекта по изучению древнеегипетских каменоломен, Харрел не был новичком в этой области. По его словам, рисунок выветривания на поверхности Сфинкса мог возникнуть не только в результате дождевой эрозии, как настаивал Шох, но и под воздействием других процессов. Во время недавних раскопок поблизости от Сфинкса песок, накопившийся в канаве, «был совершенно сырым уже на глубине нескольких дюймов от поверхности». Как ныне известно, Сфинкс был покрыт песком большую часть своей истории; к примеру, Тутмосу IV пришлось выкапывать его после долгих веков забвения. Весьма вероятно, что большую часть времени Сфинкс пролежал в «трясине» сырого песка. Влажность песка могла ускорить процессы выветривания. Почему, спрашивал Харрел, Шох не учел такую возможность? В конце концов он отверг аргументы Шоха как «эксцентричные» и «необоснованные».

Шох ответил на статью Харрела и, в свою очередь, отверг его аргументы, назвав их беспочвенным теоретизированием. Подробности их спора не имеют важного значения, поскольку главный довод Харрела насчет химического выветривания уже был подробно разработан доктором Лал Гаури на совещании американской Ассоциации развития науки в 1992 году. Его новая статья, опубликованная в 1995 году, не оставляет камня на камне от теории Шоха. Гаури и члены его команды подчеркивают, что реальные причины эрозии Сфинкса можно наблюдать и сегодня. Почти ежедневно обломки известняка размером с картофельные чипсы отваливаются от туловища Сфинкса; сейчас продолжаются дебаты о том, как восстановить и реконструировать монумент, прежде чем он попросту развалится на части.

Современное загрязнение окружающей среды безусловно усилило остроту проблемы, но оно не является главной причиной ухудшения состояния Сфинкса, которая заключается в самой структуре известняка. Во время ночной прохлады роса конденсируется на каменной поверхности и всасывается в поры известняка, образуя раствор солей внутри породы. Когда восходит солнце и влага испаряется, раствор солей кристаллизуется и давит на стенки пор. Поверхность трескается, и мелкие кусочки известняка отваливаются от нее под давлением кристаллов. По справедливому замечанию Гаури, этот процесс, который можно наблюдать каждое утро, нельзя игнорировать при обсуждении характера выветривания Сфинкса.

Что касается волнообразных разводов на туловище Сфинкса, отнесенных Шохом к последствиям дождевой эрозии, Гаури (в согласии с Харрелом и другими геологами) указывает на один очевидный факт: порода, из которой был сделан Сфинкс, состоит по меньшей мере из трех разных слоев известняка, немного отличающихся друг от друга. Более мягкие слои имеют более крупные поры и выветриваются быстрее в процессе кристаллизации солей. Волнообразный профиль возникает в результате различной скорости выветривания в слоях известняка разной плотности. Сходные профили можно видеть на других известняковых монументах, относящихся к более позднему периоду. Что же касается глубоких борозд, или «каналов», в стенах площадки Сфинкса, которые Шох рассматривает как дополнительное свидетельство проливных дождей, Гаури указывает, что на самом деле это маленькие полости, образованные подземными водами за миллионы лет до создания Сфинкса. Когда площадку окапывали канавой, борозды появились на свет, но они не имеют абсолютно никакого отношения к датировке скульптуры.

Сторонники Шоха не обратили внимания на статью Гаури как будто ее и не было. Между тем Шох так и не опубликовал свой обещанный ответ. Здесь мы не собираемся предопределять исход научного спора; правильность аргументов Гаури или Харрела не входит в нашу компетенцию. Мы хотим лишь подчеркнуть, что, хотя никто из геологов публично не поддержал Шоха, два других опытных геолога, много лет проработавших в Египте, предложили альтернативное объяснение эрозии Сфинкса. Как указывает египтолог Марк Лехнер, «это не спор между геологами и археологами. Это спор, на одной стороне которого находятся геологи с археологами, а на другой стороне - один-единственный геолог, Роберт Шох».

Если геологи не могут сойтись во мнении о том, что послужило причиной эрозии Сфинкса, то как можно оценивать продолжительность этого процесса? Поскольку вполне логичные объяснения эрозионных рисунков на поверхности Сфинкса, не требующие нескольких тысяч лет дополнительной истории для монумента, были предложены профессиональными геологами, у нас нет причин полагать, что геологические свидетельства позволяют датировать постройку Сфинкса более ранней эпохой.

Звездочет

Итак, среди геологов еще продолжаются споры о датировке Сфинкса. На самом деле они могут продолжаться до бесконечности.

Остается еще вроде бы весомый довод Бувеля и Хэнкока - а именно, что другой научный метод, астрономические расчеты, позволяет датировать Сфинкса 10 500 годом до н. э. Если кто-то, как это делают Бувель и Хэнкок, утверждает, что ему удалось обнаружить определенные соответствия с помощью современных компьютерных методов, легко может сложиться впечатление, что результат каким-то образом будет не только точным, но и научно доказанным.

Компьютер может дать правильный ответ только на правильный вопрос, сформулированный надлежащим образом. Это особенно верно для работ на стыке археологии и астрономии (см. «Стоунхендж» в этом разделе). Были выполнены сотни компьютерных расчетов, показавших, к удовлетворению экспериментаторов, что некий древний монумент ориентирован на восход определенной звезды или расположен таким образом, чтобы отмечать определенные фазы луны или восход солнца. К сожалению, вся эта область исследований представляет собой минное поле. Главная опасность заключается в предпосылке, что если результат достигнут, то он должен иметь научное значение. Чаще всего происходит наоборот, по той простой причине, что получить результат не составляет никакого труда.

Бросьте карандаш на стол. Как бы вы его ни бросили, он укажет на звезду, восход солнца или фазу луны, однако при этом вы вряд ли получите значимый или хотя бы осмысленный результат. То же самое относится и к археологическим памятникам. В небе сияет огромное количество звезд, поэтому любое из когда-либо построенных зданий указывает на ту или иную звезду. Однако самые большие сложности возникают в том случае, когда мы сомневаемся в датировке изучаемой структуры, поскольку архитектурный монумент неизвестной эпохи, построенный с астрономической целью, представляет собой практически неразрешимую проблему. Астрономию можно использовать как вспомогательное средство для датировки древних монументов, но совершенно ясно, что это нужно делать с величайшей осторожностью, чтобы избежать поспешных и необдуманных выводов.

Только при понимании природы и предназначения монумента у нас есть надежда отделить значимые соответствия от случайных. Исследуемый монумент должен иметь особые, четко выраженные элементы в своей конструкции. Ясно, что ориентировка религиозных и священных объектов с гораздо большей вероятностью имеет астрономическое значение, чем расположение обычных зданий. Сфинкс явно удовлетворяет этому критерию. Но прежде чем делать выводы, основанные на астрономических ориентировках и компьютерных расчетах, необходимо глубже изучить исторический контекст и убедиться в том, что мы задаем правильные вопросы.

Как справедливо указывают Бьювэл и Хэнкок, тот факт, что Сфинкс обращен лицом на восток, имеет некое астрономическое значение. В этом трудно усомниться, особенно потому, что древние египтяне отождествляли Сфинкса с различными солнечными божествами. Среди его египетских имен были Гор-ам-Акхет (Гармахис), «Гор на горизонте» и Шешеп-анкх Атум, «Живой образ Атума». (Греческое слово «Сфинкс», видимо, является сокращением от «Шешеп-анкх».) Поскольку Гор и Атум были солнечными божествами, связь между ориентировкой Сфинкса и восходом солнца не подлежит сомнению. Бьювэл и Хэнкок отмечают, что истинный (географический) восток есть направление восхода солнца в день весеннего равноденствия (21 марта), одной из двух точек земной орбиты, где продолжительность дня и ночи одинакова. Далее они предполагают, что Сфинкс был построен как указатель весеннего равноденствия, и это остается основным фактором в их компьютерных расчетах.

Руководствуясь своим убеждением, что комплекс пирамид в Гизе отображает положение звезд в созвездии Ориона за 10 500 лет до н. э. (см. «Мистерия Ориона» в разделе «Глядя в небо»), Бьювэл и Хэнкок установили свою компьютерную имитацию звездного неба на эту дату и обнаружили, что в день весеннего равноденствия вскоре после восхода солнца Сфинкс должен был смотреть через плато Гиза прямо на созвездие Льва. Из-за медленного кругового смещения земной оси (это явление известно как прецессия) в разные эпохи созвездия не только восходили в разных местах; угол их возвышения над горизонтом тоже значительно изменялся.

Согласно расчетам Бьювэла и Хэнкока, незадолго до рассвета в день весеннего равноденствия за 2500 лет до н. э. (приблизительная «официальная» датировка сооружения Сфинкса) созвездие Льва поднималось не на востоке, а в 28 градусах к северу. Более того, созвездие находилось под острым углом к горизонту, и передняя часть «туловища» Льва была значительно выше задней. Однако за 10 500 лет до н. э. перед рассветом в день весеннего равноденствия Лев не только поднимался прямо перед Сфинксом, глядящим на восток, но также занимал горизонтальное положение по отношению к горизонту. Они иллюстрируют это обстоятельство с помощью диаграмм, где сравнивается положение созвездия Льва в 2500 году до н. э. и в 10 500 году до н. э. В последнем случае совпадение кажется идеальным.

Бьювэл и Хэнкок развили это впечатляющее соответствие еще дальше. Из-за прецессии земной оси примерно каждые 2160 лет солнце восходит на фоне нового созвездия. В настоящее время это созвездие Рыб, но вскоре солнце перейдет в созвездие Водолея. Двигаясь назад во времени по знакам Зодиака от нынешней эпохи Рыб, которая началась около 160 года до н. э., и предполагая, что вращение Земли не претерпело существенных перемен, мы проходим через созвездия Овна, Тельца, Близнецов и Рака, а в интервале между 10 960 и 8800 годами до н. э. солнце в день весеннего равноденствия восходило на фоне созвездия Льва. Уже датировав сооружение Сфинкса 10 500 годом до н. э., Бувель и Хэнкок теперь как будто нашли новое подтверждение своих взглядов - что может быть более естественным, чем строительство Сфинкса в эпоху Льва?

Зодиакальное время

Астрономические расчеты Бувеля и Хэнкока показывали четкую картину событий, и нетрудно понять, почему они показались такими привлекательными. Однако при этом они не учитывали, что поразительные соответствия, обнаруженные ими, могли возникнуть по чистой случайности.

Во-первых, нет никаких доказательств, что египтяне проявляли интерес к двенадцати знакам Зодиака в их нынешнем виде примерно до 200 года до н. э. Оставив читателей в неведении, Бувель и Хэнкок развивают свою мысль, как если бы древние египтяне были знакомы с Зодиаком не хуже, чем мы, Расположение двенадцати созвездий по зодиакальному кругу происходит из Древнего Вавилона (южный Ирак), где эта концепция зародилась, по-видимому, не ранее XV века до н. э. Хотя после этой даты мы находим тысячи вавилонских астрономических записей на глиняных табличках, понятие о двенадцати знаках Зодиака как об отдельной группе вряд ли имело важное значение до начала эллинистической эпохи (323 год до н. э. и далее), когда греческая культура распространилась на территории Ближнего Востока. Именно в этот период представление о двенадцати знаках Зодиака приобрело широкую популярность и впервые попало в Египет - возможно, через греческих астрологов. Наиболее ранние египетские изображения знаков Зодиака появляются на потолке храма в Дендере, построенного около 200 года до н. э., хотя Бувель и Хэнкок пытаются внушить нам, будто эта идея уже занимала центральное положение в египетской философии, религии и науке за десять тысяч лет до этой даты.

До начала эллинистического периода - когда открытие прецессии земной оси совершило переворот в научном мышлении, сходный с открытием эйнштейновского закона относительности - нет никаких свидетельств знания о медленном движении солнца через зодиакальные созвездия с интервалом 2160 лет. Современные приверженцы астрологических представлений любят подчеркивать, что в течение последних двух тысяч лет до н. э. (это примерно соответствует эпохе Овна) главным божеством в египетской мифологии являлся Амон-Ра, чьим священным животным был баран. Другое совпадение может быть предложено для предшествующей эпохи Тельца (около 4480-2320 г. до н. э.), когда культ быка пользовался широким распространением. Однако, если учесть популярность этого культа во все периоды доисторического развития общества, «совпадение» утрачивает свою значимость. Культы быка и коровы процветали задолго до так называемой эпохи Тельца и гораздо позднее. В Катал-Худжуке быка почитали как священное животное еще за 6500 лет до н. э., а красочные ритуалы с участием быков, характерные для минойской культуры на Крите, - возможно, самые причудливые во всем Древнем мире - достигли расцвета около 1500 года до н. э. (см. «Тесей и Минотавр» в разделе «Легендарная история»). До эпохи Тельца гипотетические аналогии, которые можно провести между религиозными культами и созвездиями Зодиака, становятся еще более туманными. Где свидетельства культа небесных Близнецов, существовавшего примерно с 6640 года до н. э.? Или, если уж на то пошло, где благословенная эпоха поклонения Раку, которая якобы началась около 8800 года до н. э.? Бувель и Хэнкок предлагают нам поверить, что задолго до этих, ничем не подтвержденных эпох, появившихся на пустом месте, существовала эпоха обожествления созвездия Льва, земным символом которого был Сфинкс, сооруженный около 10 500 года до н. э. Чтобы оценить значение созвездия Льва в этот отдаленный период, еще до окончания ледниковой эпохи, доисторические звездочеты должны были интересоваться точками равноденствия и «звездными домами», в которых восходит солнце.

Бьювэл и Хэнкок пошли еще дальше и заявили, что прецессия равноденствий, которая обычно считается открытием греческого астронома Гиппарха во II веке до н. э., была известна гораздо раньше. Но для того, чтобы доисторические звездочеты могли обнаружить прецессию равноденствий, им пришлось бы вести тщательные астрономические наблюдения в течение столетий, если не тысячелетий. (Гиппарх располагал архивами Вавилонской библиотеки, уходящими в прошлое по меньшей мере на 500 лет.) Несмотря на безусловное мастерство составителей доисторических календарей, которые начали фиксировать результаты своих наблюдений в наскальных росписях еще за 20 000 лет до н. э., не сохранилось никаких рисунков или записей, отражающих взаимное расположение звезд.

Для Хэнкока не составляет труда разрешить эту проблему он считает, что обожествление созвездия Льва является частью древнего наследия технологически развитой цивилизации, процветавшей в Антарктиде в конце последней ледниковой эпохи. Это мнение не подкреплено абсолютно никакими доказательствами (см. «Смещение полюсов» в разделе «Пропавшие земли и катастрофы»); фактически изобилующая натяжками теория Хэнкока прямо противоречит его аргументам в пользу более ранней датировки Сфинкса. Чтобы объяснить, почему Антарктида была свободна ото льда в течение последнего ледникового периода, Хэнкок подписывается под теорией, согласно которой ледниковая эпоха закончилась глобальным сдвигом земной коры. Однако при этом он упускает из виду, что такое катастрофическое событие автоматически обесценивает любые компьютерные расчеты, основанные на медленном прецессионном движении земной оси за последние 12 000 лет. Сдвиг земной коры в том виде, как его представляет Хэнкок, означает, что Египет (и другие части света) некогда находились на другой географической широте и состояли в совершенно иных отношениях с позициями восхода и захода солнца, равноденствиями и положением зодиакальных созвездий на небосводе. Как говорится, нельзя усидеть на двух стульях, но Хэнкок упорно пытается это сделать.

Астрономические аргументы

При более тщательном рассмотрении новые «научные» доказательства более ранней датировки Сфинкса попросту исчезают. Астрономические соответствия очень туманны, а геологические обоснования весьма сомнительны. Складывать их вместе, как делают многие современные авторы - все равно, что строить карточный домик.

Тем временем Сфинкс продолжает хранить свои тайны. Мы по-прежнему не знаем ни причин, ни точной даты его постройки. Поэтому усилия Уэста и его последователей нельзя назвать совершенно бесплодными. Старые взгляды подвергались сомнению, египтологам пришлось выложить свои карты на стол, и доказательства, которые последний раз серьезно рассматривались в начале XX века, ныне подвергаются критическому анализу. Новые методы и новые подходы всегда желанны, хотя некоторые из них, как это обычно бывает, не дают однозначных ответов.

Дальнейшее научное исследование Сфинкса в один прекрасный день может дать конкретное объяснение необычного эрозионного рисунка на его поверхности. В последнее время циркулируют неподтвержденные слухи об открытии пустот в горной породе под Сфинксом. Сделаны ли они руками человека? Могут ли они оказаться, как верят последователи Эдгара Кейси, тайными чертогами, где хранятся исторические записи, начиная с незапамятных времен? (См. «Эдгар Кейси об Атлантиде» в разделе «Археология и сверхъестественное».) Или это естественные пустоты в известняке, которые, по мнению Гаури, с самого начала ввели Шоха в заблуждение? Мы надеемся, что время покажет.

Пока что можно с уверенностью сказать, что датировка Сфинкса на несколько тысяч лет раньше постройки пирамид не является реалистичной, и в ней нет никакой необходимости. Наиболее вероятной причиной сильного выветривания было сочетание нескольких факторов, главным образом химической эрозии. Проливные дожди, как указывает Шох, тоже могли сыграть свою роль. Хотя сам он не акцентирует внимания на этом обстоятельстве, период проливных дождей, с точки зрения многих климатологов, продолжался как минимум до 2300 года до н. э. Его окончание вполне могло быть внезапным, совпав по времени с резкой переменой климатического режима всего Средиземноморья и Ближнего Востока (см. «Содом и Гоморра» в разделе «Пропавшие земли и катастрофы»).

Тем, для кого до сих пор «очевидно», что причиной эрозии Сфинкса была вода, можно предложить совершенно новую гипотезу, выдвинутую историком Робертом Темплом в 1998 году. Обратив внимание на то, что египтяне любили искусственные пруды и озера, Темпл предположил, что Сфинкс был специально построен так, чтобы большая его часть находилась под водой. Канава вокруг Сфинкса, разумеется, тоже была заполнена водой. Эта едва ли не шутливая гипотеза еще подлежит обсуждению, однако стоит отметить один возможный довод в ее поддержку. Дренажный канал от мостовой Хефрена ведет к канаве вокруг Сфинкса; независимо от того, заполнялся ли он водой специально или нет, это означало, что канава вокруг Сфинкса периодически подвергалась затоплению. При наивысшей отметке уровня лишь голова и плечи Сфинкса - наименее эродированные части скульптуры - выступали над водой.

Много других вопросов пока остается без ответа. Было ли лицо Сфинкса на самом деле слеплено с фараона Хефрена, или нет? Кто построил памятник - он или другой правитель Древнего Египта? Сама возможность более ранней датировки Сфинкса бросает вызов современной египтологии. Но если он старше, чем считается, то насколько? Мы можем смело исключить гипотезу о том, что Сфинкс является монументом каменного века, переделанным в эпоху фараонов. Помещенный в исторический контекст, Сфинкс представляет собой неотъемлемую часть таинственного ландшафта, тщательно подготовленного строителями времен IV династии. Эпоха Великих пирамид, секреты которой он до сих пор охраняет, - самое подходящее время для Сфинкса.

ТИАУАНАКО

***

Титикака - удивительное соленое озеро, расположенное посреди альтиплано (высокогорного плато в Андах), оседлавшего границу Перу и Боливии на высоте примерно 12 500 футов над уровнем моря. На этой высоте признаки человеческой деятельности - как прошлой, так и нынешней - немногочисленны и разделены во времени; они являют довольно жалкое зрелище по сравнению с грандиозными картинами природы. Но это впечатление сохраняется лишь до того, как вы достигаете древнего города Тиауанако в Боливии, который находится в десяти милях от озера и примерно на 100 футов выше его нынешнего уровня. Здесь можно видеть огромные рукотворные курганы, массивные каменные стены с характерной кладкой, высокие ворота, вырезанные из цельных каменных блоков, просторные внутренние дворы и гигантские мрачные статуи забытых богов. Все это вместе взятое представляет собой самый большой высокогорный город в мире из когда-либо известных, раскинувшийся на великолепном фоне заснеженных горных вершин Андского хребта.

«Древнейшая диковина в Перу»

В 1549 году Педро де Сьеза де Леон, испанский конквистадор и первый историк Перу, выехал из недавно основанного го-Рода Лима в глубь континента, к Андскому хребту. Он отправился на поиски Тиауанако, слухи о котором достигли испанских завоевателей. Сьеза де Леон не был разочарован.

«Тиуанака (так в тексте)… славится своими величественными строениями, которые, без сомнения, замечательны на вид. Одно из них… выглядит как холм, воздвигнутый людьми на огромных каменных плитах. За этим холмом расположены два каменных идола, похожих на людей, с превосходно вырезанными чертами, выдающими работу искусного художника или мастера. Они так велики, что кажутся настоящими гигантами… Мы не знаем, кем были строители этих каменных зданий и мощных крепостей и сколько времени прошло с тех пор. В полной сохранности находится лишь стена из плотно подогнанных камней, должно быть, возведенная много веков назад. Некоторые камни очень древние и побиты непогодой, а другие столь велики, что поневоле удивляешься, как человеческие руки могли перенести их туда, где они теперь находятся… По-моему, это древнейшая диковина во всем Перу… Я спрашивал туземцев, были ли эти здания построены во времена инков. Они посмеялись над вопросом, повторяя мои слова, а потом сказали, что все это было построено до прихода инков, но они не могут ни сказать, ни даже предположить, кто все это построил».

Другим испанцам, которые пытались узнать, кем были древние строители, повезло не больше, чем Сьеза де Леону. Иезуитский священник Бернабе Кобо, писавший в начале XVII века, пришел к выводу, что Тиауанако был построен исчезнувшей расой великанов.

К середине XIX века Тиауанако превратился в место паломничества богатых путешественников из Европы, которым казалось невероятным, что предки индейцев аймара, ныне добывающих скудное пропитание на бесплодной равнине, могли построить нечто столь величественное. Французский граф Франсис де Кастельно был особенно непреклонен в этом отношении:

«Говорят, что эти монументы (Тиауанако) были построены индейцами аймара, чья цивилизация некогда достигала еще больших высот, нежели даже империя инков. Однако строения в Тиауанако выглядят незавершенными. Вероятно, они принадлежат культуре, не оставившей других следов и внезапно исчезнувшей в результате некоего катастрофического события, воспоминания о котором не сохранились в памяти скудоумных племен, ныне населяющих эту местность».

Вскоре после визита де Кастельно начались археологические работы, включавшие раскопки и систематическое описание руин Тиауанако. Первые более или менее точные рисунки были выполнены американцем Эфраимом Скуайером, который в молодости раскопал большое количество погребальных курганов в долине Миссисипи (см. «Вступление» к разделу «Земные узоры»), а теперь находился на дипломатической службе в Центральной Америке. Он посетил Тиауанако в 1878 году и составил план главных монументов в центральном районе города.

Самой крупной структурой был искусственный холм, отмеченный еще Сьеза де Леоном и называемый «Крепостью» во времена Скуайера. При высоте более 50 футов он имел размеры примерно 650 на 600 футов у основания; в центре этого кургана находился огромный внутренний двор, заглубленный почти до основания. Вокруг «Крепости» (сейчас она называется Акапана) располагалось несколько храмов, курганов меньшего размера и площадей. Все здания были построены из огромных камней, скрепленных медными скобами.

Скуайер также оставил первый подробный рисунок полуразрушенных монументальных Ворот Солнца, высеченных из Цельного каменного блока весом около 10 тонн. Над входом была вырезана центральная фигура - возможно, бог Виракоча из инкского пантеона - по обе стороны от которого располагались меньшие фигуры бегущих людей и животных.

Более подробные планы и фотографии Тиауанако были опубликованы немецкими археологами в 1892 году. Их работа привлекла внимание австрийского морского инженера Артура Познански, который приехал в Боливию в 1903 году, после того как попробовал свои силы в управлении каучуковой плантацией в амазонских джунглях. Начиная с 1904 года, Познански предпринял кампанию по детальному картированию главных монументов Тиауанако, сопровождаемую серией незначительных раскопок. Эта работа продолжалась до 1940-х годов, а тем временем американский археолог Уэндел Беннетт выполнил более обширные раскопки среди монументов. В 1932 году Беннетт обнаружил в Подземном Храме самую большую статую, до сих пор открытую в Тиауанако: монолитный каменный блок высотой более 24 футов, покрытый замысловатой резьбой и изображающий элегантную фигуру божества или правителя.

Ранние исследователи Тиауанако сходились в одном: это был не настоящий жилой город, а церемониальный центр с небольшим количеством постоянных обитателей. По заключению Скуайера, сделанному в 1877 году, «…этот район не может снабжать продуктами питания или поддерживать значительное население и определенно не подходит для расположения столицы государства. Тиауанако мог играть роль священного города, положение которого было определено случаем, пророчеством или сновидением, но мне трудно поверить, что здесь находился центр власти».

«Колыбель американского человека»

Хотя среди исследователей существовало согласие относительно ритуального предназначения Тиауанако, в датировках его строительства есть значительные расхождения. Путем сравнения с другими андийскими культурами Беннетт приблизительно датировал строительство города концом I тысячелетия н. э. Однако Артур Познански придерживался совершенно иных взглядов; он утверждал, что монументы Тиауанако были (как предполагал Сьеза де Леон еще в 1549 году) древнейшими постройками в Перу. Однако на этом он не остановился и пошел еще дальше, о чем свидетельствует хотя бы название его главной работы, «Тиауанако: колыбель американского человека», опубликованной в 1945 году.

Теория Познански опиралась на астрономические датировки. Он полагал, что храм на платформе, известный под названием Каласасайя (в северо-западном углу которого расположены Ворота Солнца), первоначально был сориентирован на точки солнечного солнцестояния и равноденствия, хотя теперь это уже давно не так. Медленная прецессия земной оси в течение тысячелетий постепенно нарушает точность любых астрономических ориентировок. Поскольку этот процесс происходит с одинаковой скоростью, Познански смог Рассчитать время, когда Каласасайя находилась в точном соответствии с поворотными точками движения солнца по небосводу: последний такой период датировался XV тысячелетием до н. э. Группа видных немецких астрономов в 1920 году проверила расчеты Познански и подтвердила их точность.

Это означало, что Тиауанако на самом деле был построен во времена последней ледниковой эпохи.

Подтверждение этой необыкновенно ранней датировки пришло из неожиданного источника, связанного с изучением вымерших животных. На нескольких образцах резьбы на Воротах Солнца изображено странное существо, не похожее на любое современное животное. Изображение этого существа встречается на некоторых керамических сосудах и металлических украшениях тонкой работы; оно похоже на помесь носорога с гиппопотамом. В 1930-е годы биологи определили его как токсодонта - млекопитающее, принадлежащее к виду, вымершему в конце последней ледниковой эпохи, около 11 000 лет назад.

Для Артура Познански Тиауанако был самым древним и самым значительным городом Нового Света. В незапамятные времена здесь правила верховная раса, учредившая законы и нормы морали, которые распространились до Аргентины и юго-запада современных Соединенных Штатов. Авторитет Тиауанако, согласно воззрениям Познански, был обусловлен его глубокой древностью по сравнению с другими американскими цивилизациями.

Познански утверждал, что 17 000 лет назад климатические условия в бассейне озера Титикака были особенно благоприятны. Хотя в наши дни безводная возвышенность альтиплано окружает озеро на высоте до 100 футов над побережьем, Познански полагал, что во времена величия города поверхность альтиплано находилась ниже уровня воды. Поэтому он называл большой курган и подземный двор, расположенные на некотором расстоянии от главной группы монументов, остатками морского порта. Наиболее сенсационно звучало его утверждение об открытии «настоящего причала, или пристани… где сотни судов могли одновременно стоять под разгрузкой и погрузкой». Другие свидетельства былых размеров озера Титикака Познански усматривал в наличии «сложной системы гидравлических сооружений и каналов, в настоящее время сухих, но связанных с бывшим дном озера». Это тоже вроде бы подтверждало, что Тиауанако принадлежит смутному и далекому прошлому - до того, как озеро сократилось до своих нынешних размеров.

Прибрежное положение Тиауанако, обусловившее процветание города, предопределило и его гибель. Познански считал, что город был уничтожен ужасным природным катаклизмом около 10 000 лет до н. э.:

«Причиной этой катастрофы явились сейсмические сдвиги, которые привели к переполнению озера Титикака и вулканическим извержениям… При этом высвободилось большое количество воды, хлынувшей… стремительным и неудержимым потоком».

Катастрофическое наводнение обернулось для Тиауанако сценой всеобщего разрушения: трупы животных и людей плавали среди руин, кучи ракушек, песка и гравия громоздились среди монументов. Что касается Ворот Солнца, то, по мнению Познански, «резчик как раз вносил завершающие штрихи в свою работу», когда разразилось наводнение. Скульптору пришлось бежать, «навеки бросив свой резец».

Теоретические рассуждения Артура Познански были в основном оставлены без внимания профессиональными археологами, предпочитавшими более поздние датировки, предложенные Беннеттом. Однако он нашел ревностных сторонников среди влиятельных боливийцев и других уроженцев Южной Америки. В Европе о нем почти не слышали до тех пор, пока его работа не была упомянута в глобальной интерпретации человеческой истории, недавно предложенной журналистом Грэмом Хэнкоком и его соратниками (см. «Смещение полюсов» в разделе «Пропавшие земли и катастрофы»).

Взгляды Познански прекрасно сочетаются с идеями Хэнкока о погибшей цивилизации, существовавшей во времена последней ледниковой эпохи.

Хотя об этом нельзя узнать из произведений Хэнкока, за пятьдесят лет, миновавших после публикации теории Артура Познански, в Тиауанако и его окрестностях был выполнен огромный объем археологических исследований. Раскопки проводились в самом Тиауанако группой боливийских и американских археологов с I960 года; в течение последних 20 лет они осуществлялись под руководством доктора Освальдо Риверы из Национального института археологии и доктора Алана Колаты из Чикагского университета. Колата и его коллеги также предприняли обширные исследования в сельской местности вокруг Тиауанако, в городках Лукурмата и Иваве, в деревнях и фермах, также изучили близлежащие поля и ирригационные канавы (каналы Познански).

Насколько хорошо теория Познански в той ее части, где говорится о датировке Тиауанако периодом последней ледниковой эпохи, соответствует современным археологическим знаниям? Сочетание последовательности стилей керамики и радиоуглеродных датировок позволило выстроить археологическую хронологию. Раскопки Беннетта дали ясную картину изменения керамических изделий в Тиауанако с течением времени; затем эта картина была сопоставлена с керамикой других поселений в Андах. За пределами Тиауанако один или два стиля керамики появились уже после того, как город пришел в упадок, но до появления инкских керамических изделий в регионе. Из испанских летописей мы знаем, что империя инков покорила бассейн озера Титикака около 1450 года н. э. Двигаясь назад от этой известной даты, Беннетт предположил, что те изменения стилей керамики, которые ему удалось определить, произошли примерно за тысячу лет. Уже после исследований Беннетта радиоуглеродные датировки материалов, обнаруженных под курганами и внутренними дворами Тиауанако, позволили передвинуть датировки начала строительства на несколько столетий назад, но в целом подтвердили его выводы.

Ныне принято считать, что «деревня» Тиауанако была основана около 400 года до н. э. В период с 100 до 300 года до н. э. она стала городом, а к концу этого времени Тиауанако стал доминировать над остальными поселениями, расположенными в бассейне озера Титикака. Все это произошло задолго до появления инков - в точности так, как местные индейцы аймара говорили Сьеза де Леону еще в 1549 году. С тех пор до падения города около 1000 года н. э. в Тиауанако осуществилось несколько грандиозных строительных проектов, а сам город стал центром постоянно расширяющейся торговой империи, управляющей ходом событий даже в 500 милях к югу, на побережье Чили. Археологи, по крайней мере, согласны с Артуром Познански в том, что Тиауанако был крупным центром власти, хотя и не приемлют его датировки.

Но как быть с собственной научной хронологией профессора Познански - с астрономическими ориентировками главных монументов Тиауанако? В конце концов, его расчеты получили одобрение нескольких видных астрономов. Проблема здесь заключается не в самих расчетах, а в их связи с вопросами датировки. Оценки астрономического возраста в теории Познански полностью зависят от единственного исходного предположения: храм Каласасайя первоначально был спроектирован так, чтобы он мог служить превосходной солнечной обсерваторией. Но в Каласасайе нет ничего, что указывало бы на ее принадлежность к центрам астрономической науки. Колата и другие археологи действительно находили астрономические ориентировки в расположении главных монументов Тиауанако, но далеко не такие точные, как утверждал Познански. По мнению Колаты, «основные структуры в пределах городского/церемониального ядра Тиауанако приблизительно соответствуют кардинальным направлениям с отклонением 4-5 градусов к западу от истинного севера».

Это также означает, что они сориентированы на восход и заход солнца. Сьеза де Леон первым заметил это в 1549 году, написав, что два искусственных холма, которые он назвал «надгробными башнями туземных властителей Тиауанако», имеют «дверные проемы, обращенные на восход солнца». Люди, живущие сегодня в долине Тиауанако, по-прежнему думают о солнце как о светиле, поднимающемся из-за льдистых пиков горы Иллимани на востоке и садящемся в воды озера Титикака на западе. Колата полагает, что этот естественный феномен имел очень важное значение для жителей древнего Тиауанако:

«Величественные, покрытые снегами горные вершины и озеро хорошо видны со склонов гор, окружающих долину, но оба эти зрелища можно созерцать одновременно из города Тиауанако только с вершины Акапаны, самого высокого ступенчатого кургана с плоской платформой наверху… Только оттуда можно наблюдать весь небесный путь солнца между двумя его «гаванями» за горным хребтом и в водах озера».

Как отмечает Колата, сам храм Каласасайя разделяет солнечную ориентировку с соседним Подземным Храмом. Эта ориентировка соединяет два монумента во время весеннего и осеннего равноденствия, в жизненно важные моменты сельскохозяйственного года: «Конкретнее, утром в день равноденствия лучи солнца делят надвое Подземный Храм и освещают центр монументальной лестницы в Каласасаие». Как видим, солнечные ориентировки в Каласасаие прекрасно работают в наши дни, что делает астрономическую датировку Артура Познански правдоподобной лишь в том случае, если принять натянутую гипотезу о том, что храм служил обсерваторией, и оставить без внимания современные радиоуглеродные датировки.

Другие свидетельства - предполагаемые изображения вымерших животных и расположение Тиауанако на берегу озера - не лучше выдерживают проверку современными знаниями. Чрезвычайно трудно решить, какое конкретное животное изображено на том или ином образце религиозного искусства. В конце концов, намерение художника состояло не в том, чтобы воспроизвести образ животного с фотографической точностью, а в том, чтобы передать его духовную сущность. Разумеется, Познански никогда не утверждал, что крылатые люди, изображенные на Воротах Солнца, доказывают существование ангелов во времена Тиауанако. Фактически, археологи всегда считали «токсодонта» в интерпретации Познански стилизованным изображением пумы. (Игнорируя это обстоятельство, Хэнкок открыто утверждает, будто токсодонт в Тиауанако был «убедительно идентифицирован с помощью научных методов».)

Что касается «порта Тиауанако», современные археологические исследования позволяют поставить точку в этом вопросе. Ранние раскопки Беннетта и Познански почти полностью сосредоточивались на ритуальном центре Тиауанако; при этом менее впечатляющие развалины домов и мусорные свалки оставались без внимания. В этих домах и кучах мусора полно остатков керамики того же периода, что были обнаружены вокруг монументов в центре города. Теперь считается, что Тиауанако был обычным крупным городом с постоянным населением, составлявшим примерно 40 000-80 000 жителей и обитавшим в районе площадью от 5 до 6 квадратных миль. Такой город вполне мог иметь собственный порт. Однако, к несчастью для теории профессора Познански, развалины бедных домов и мусорные кучи расположены в том самом районе, который, по его мнению, должен был находиться на дне озера Титикака. То же самое можно сказать про крупный город Лукурмата, существовавший примерно в одно время с Тиауанако. Эти новые открытия убедительно доказывают, что Тиауанако не имел своего порта. Однако возле Иваве, на современном побережье озера Титикака, при раскопках были обнаружены остатки древнего порта, доказывающие, что во времена Тиауанако уровень озера был примерно таким же, как сейчас.

Профессору Познански можно простить его чрезмерный энтузиазм и ошибочную интерпретацию некоторых архитектурных элементов. Гораздо труднее понять Хэнкока, который совершенно игнорирует новые данные и повторяет аргументы Познански, как будто в археологии за последнее время не было совершено никаких открытий.

Что можно сказать о судьбе Тиауанако по версии Познански - о трагической гибели города в результате наводнения? Анатомические исследования показывают, что «жертвы наводнения» на самом деле являются останками человеческих жертвоприношений, которые совершались для того, чтобы умилостивить богов. Слой окатанной зеленой гальки, обнаруженный Познански на вершине Акапаны, самой большой ступенчатой пирамиды Тиауанако, оказался там не после катастрофического наводнения, а в результате человеческих усилий. Верхние уровни Акапаны фактически состоят из слоев плотной глины, перемежающихся с тонкими прослойками зеленой гальки. Колата выдвинул предположение, что этот характерный галечник был доставлен в Тиауанако с гор Куимсачата в качестве строительного материала для Акапаны, которая представляла собой символическую горную вершину. Таким образом, гипотетическое наводнение бесследно исчезает в сухой почве Тиауанако.

Виракочи

Даже если сбросить со счетов гипотезу о доисторическом происхождении Тиауанако как попытку выдать желаемое за действительное, один из главных вопросов остается без ответа. Кто построил этот великолепный город?

После Франсиса де Кастельно, посетившего Тиауанако в 1850 году, разные авторы неустанно повторяли, что индейцы аймара, которые едва могли прокормиться земледелием и скотоводством на скудных высокогорных равнинах, были не в состоянии осуществить столь грандиозный архитектурный проект. Пабло Халон, один из авторов XIX века, не сомневался в том, что предки индейцев аймара не имели ничего общего с Тиауанако:

«Мы должны исходить из того, что строители (Тиауанако) прибыли сюда внезапно из каких-то краев, уже испытавших цивилизующее влияние Старого Света - лишь для того, чтобы вскоре исчезнуть, не оставив потомков и не передав преемникам секретов своего чудесного мастерства… В древних преданиях мало говорится об этом народе, если не считать того, что это были белые бородатые люди. Изгнанные со своей родной земли, они были вынуждены искать убежища на островах посреди озера, где впоследствии были истреблены или вымерли все до одного».

Это мнение основано главным образом на истории, записанной Сьеза де Леоном, где говорится о «белом человеке высокого роста» по имени Тикки-Виракоча.

Познански менее определенно высказывался по поводу строителей Тиауанако, но он тоже был уверен, что они не имели отношения к «злосчастным» индейцам аймара. Он пришел к выводу, что «андийские альтиплано не всегда были населены племенами, со всей очевидностью принадлежавшими к низшей расе и почти не приобщенными к цивилизации». В отличие от Халона, считавшего, что строители Тиауанако были уничтожены, Познански верил, что некоторым из них удалось избежать катастрофы, и впоследствии они рассеялись по землям обеих Америк, принося с собой цивилизацию.

Знаменитый норвежский путешественник Тур Хейердал воспользовался идеями Халона и Познански в своем предположении, что представители белой расы построили Тиауанако, а затем двинулись дальше. В местных мифах, записанных испанцами, говорится о том, что мир был создан в Тиауанако божеством Кон-Тики Виракочей, который появился из озера Титикака и вызвал к жизни людей из пещер, рек и горных источников. Мифы творения заканчиваются повествованием о том, как Кон-Тики Виракоча и его последователи отправились в плавание по Тихому океану. Хейердал считал, что эти мифы содержат зерно истины и отражают настоящее морское путешествие на восток, совершенное строителями Тиауанако под предводительством Кон-Тики (см. «Тайна острова Пасхи» далее в этом разделе).

Возможно, мифы творения представляют собой довольно точное отражение верования некоторых андийских народов, но были ли виракочи белыми и бородатыми, как считали Халон и Хейердал? Более поздние комментаторы относились к этой идее с изрядной долей скептицизма. Доктор Ирвин Хадингэм, археолог и автор научных книг, весьма неодобрительно отозвался о «белых виракочах» Хейердала:

«Его теория… в значительной степени является плодом воображения. Хейердал опирался в основном на свидетельства некоторых испанских священников, явно пытавшихся ассимилировать туземные верования и ввести их в лоно католической веры. Такие авторы изображают Кон-Тики в виде бородатого человека в белых одеждах. На самом деле некоторые описания этого благодетеля, который путешествует по Андам и творит чудеса, повторяют жизнеописания католических святых».

Вряд ли можно сомневаться в том, что некоторые испанские авторы с самого начала пытались найти в туземных верованиях черты сходства с христианской верой, которыми они могли воспользоваться, чтобы сделать христианство более приемлемым для индейцев Анд. Хронист и летописец Хуан де Сайта Крус предположил, что Виракоча на самом деле был св. Фомой.

Статую Виракочи можно было видеть в городе Кача, но лишь Сьеза де Леон сообщает о том, что фигура была бородатой и изображала белого человека. Однако после личного осмотра статуи он признал, что лишь слепой мог вообразить, будто она имеет какое-то сходство с одним из апостолов Иисуса Христа. Слабость теории «белых виракочей» раскрывается самим Сьеза де Леоном: он говорит, что американские индейцы не называли испанцев виракочами до тех пор, пока завоеватели не сообщили местным вождям, в чьей поддержке они нуждались, что они являются посланцами Виракочи и его сыновей.

Но почему местные жители, расспрашиваемые испанцами, как будто не знали о настоящих строителях Тиауанако? Может быть, они просто дали тот ответ, который испанцы хотели получить… а может быть, память действительно была утрачена. Колата напоминает о культурном воздействии инков и испанских завоевателей на индейцев, живших в бассейне озера Титикака. Инки присоединили этот район к своей империи около 1450 года н. э. и поступили согласно своему обычному правилу, которое заключалось в насильственном переселении значительной части местных жителей с целью сломить сопротивление новому порядку. Воздействие испанской власти было еще более разрушительным. В испанских хрониках говорится, что в некоторых провинциях Alto Peru (другое название альтиплано) за 50 лет исчезло до 90 процентов населения. Некоторые бежали из страны, другие были убиты, многие сгинули на каторжных работах в серебряных рудниках. Но большая часть индейцев погибла в результате заразных болезней, занесенных иностранцами. Удивительно, что вообще остался кто-то, способный ответить на вопросы любопытствующих испанских монахов.

В конечном счете индейцы аймара выжили, но стали угнетенным и презираемым меньшинством в собственной стране. Нет ничего странного в том, что теория Познански приобрела большую популярность среди европейской элиты, которая управляла Боливией. По словам Колаты.

«Чтение увесистых томов, написанных профессором Познански, позволяло европеизированным представителям высшего и среднего класса испытать романтическое чувство национальной гордости, питаемое героизмом, благородством и величием древних, но без раздражающего неудобства, связанного с необходимостью приписывать эти достижения прямым предкам индейцев, угнетение которых было основным механизмом, приводившим в движение экономическую машину современного боливийского общества».

Помимо всего прочего, европейцам было трудно понять, как люди могли работать с такими тяжелыми каменными блоками в разреженной атмосфере Тиауанако. Однако нынешние индейцы аймара нормально живут и работают на еще большей высоте, где европейцы могут лишь судорожно хватать ртом воздух. Причина довольно проста. Со временем аймара приспособились к окружающей обстановке; их легкие относительно больше и лучше усваивают кислород, чем органы дыхания остальных перуанцев.

Современные археологические исследования дают понять, что в древности индейцы аймара имели гораздо более совершенное сельскохозяйственное устройство, чем то, которое было предложено испанскими завоевателями. Основным элементом сельского хозяйства во времена расцвета Тиауанако, да и впоследствии, были так называемые «поднятые поля». На равнине вокруг озера Титикака жители насыпали искусственные курганы из почвы, орошаемые с помощью каналов между полями. Экспериментальная работа по воссозданию такой системы показала, что картофель, к примеру, растет гораздо лучше на «поднятых полях», чем при обычной посадке в сухую почву на равнине. На этой высоте главным врагом фермеров являются заморозки, наносящие большой ущерб урожаю. Пагубное воздействие заморозков сводилось к минимуму на «поднятых полях», так как вода в каналах вокруг них сохраняла дневное тепло и поддерживала более высокую температуру, чем на окружающей равнине. Благодаря этой уникальной технологии местные индейцы, предки аймара, без особого труда могли прокормить такой большой и процветающий город, как Тиауанако. Лишь под испанским владычеством алътиплано превратилось в пустыню, и путешественники, впоследствии посещавшие эти места, считали, что так было всегда.

Почему же тогда город Тиауанако пришел в упадок, несмотря на прочную экономическую основу для его существования? Колата считает, что причиной падения стала «природная катастрофа беспрецедентных масштабов», но не наводнение, а нечто прямо противоположное. В андийских ледниках и в осадках на дне озера Титикака сохранились свидетельства долгого засушливого периода, который начался в X веке и продолжался не менее чем до 1300 года. По мере падения уровня грунтовых вод «поднятые поля» утрачивали стойкость перед заморозками, и урожаи начали уменьшаться. Население, обслуживавшее огромные монументы Тиауанако, зависело от стабильности сельскохозяйственной системы; резкое сокращение урожаев привело к тому, что вся дорогостоящая система имперской власти начала рушиться. Оказавшись не в состоянии поддерживать внушительное городское хозяйство, люди покинули Тиауанако и больше уже не возвращались туда.

ТАЙНА ОСТРОВА ПАСХИ

***

В пасхальное воскресенье 1722 года голландский адмирал Якоб Роггевен провел свой маленький флот из трех парусных судов в гавань неизвестного острова далеко на юге Тихого океана. Голландцы назвали новую землю островом Пасхи, хотя вскоре стало ясно, что они были не первыми, кто ступил на его берег. Остров оказался населенным: вдоль побережья зажглись костры, как будто для того, чтобы приветствовать гостей. Когда голландцы приблизились к берегу, они были поражены, увидев людей, склонившихся у подножия гигантских каменных фигур, увенчанных коронами. Множество островитян вышло в гавань на маленьких тростниковых плотах навстречу пришельцам, и голландцы без колебания высадились на берег.

Судя по их описанию, жители острова Пасхи имели очень разную внешность: люди с белой, коричневой и бронзово-красной кожей жили в домах из тростника, с виду похожих на перевернутые лодки. Роггевен и члены его команды встретились с теми, кого они приняли за вождей и жрецов, включая группу с более светлой кожей, носивших большие диски в проколотых мочках ушей. Однако больше всего голландских мореплавателей поразили статуи, о которых говорится в корабельном журнале адмирала Роггевена:

«Сначала эти каменные лики потрясли нас; мы не могли понять, как островитяне, не имеющие прочных канатов и плотной строительной древесины для изготовления механизмов, тем не менее смогли воздвигнуть статуи высотой не менее тридцати футов и притом довольно объемистые».

Однако для Роггевена тайна существовала недолго. Он отколол кусок статуи и убедил себя в том, что это была хитроумная подделка, слепленная из глины, а затем покрытая галькой.

Голландцы оставались на острове Пасхи лишь несколько часов. Но, как позднее записал Роггевен в своем журнале, это был печальный день для островитян: одного застрелили случайно, а дюжину других убили в ссоре, когда матросы поймали двоих туземцев, занимавшихся воровством.

Гибель островитян

Остров Пасхи оставили в покое почти на полвека, но как только его существование стало широко известно, он превратился в магнит для европейских и американских мореплавателей. В октябре 1770 года испанский вице-король Перу послал флот специально для того, чтобы найти остров Пасхи. После двухнедельного плавания командующий испанским флотом достиг своей цели, хотя по какой-то причине он простоял на якоре неподалеку от острова в течение шести дней. В конце концов испанцы высадились на берег полуострова Поике, воздвигли три деревянных креста и заставили островитян подписать документ, согласно которому их родина отныне становилась частью владений вице-короля Перу. Испанцы совершенно не понимали речь островитян, и весьма сомнительно, что жители острова Пасхи сознавали, на что они соглашаются.

Как и голландцы, испанцы считали, что на острове Пасхи есть представители разных человеческих рас. Но они опровергли мнение Роггевена о том, что статуи были сделаны из глины. Франсиско Антонио де Агуэйра, один из штурманов флота, произвел незамысловатый эксперимент над одной статуей и пришел к следующему выводу: «Материал статуи состоит из очень твердого камня; при ударе киркой от него полетели искры, что служит доказательством его плотности».

Несколько лет спустя на острове Пасхи появились гости из еще более отдаленных стран. Знаменитый английский мореплаватель, капитан Джеймс Кук, прибыл на остров в марте 1774 года. На сушу высадилась небольшая группа людей, включая Махине, полинезийца с острова Таити, который мог в ограниченных пределах общаться с островитянами, хотя их речь большей частью оставалась непонятной. По заключению новых исследователей, обстоятельства жизни на острове сильно отличались от того, о чем сообщали голландцы и испанцы. К примеру, островитяне теперь носили деревянное оружие; они выглядели изможденными, как если бы испытывали нехватку пищи, а их количество заметно уменьшилось. Кроме того, прибывшие не обнаружили следов бледнокожих туземцев, о которых упоминали члены двух предыдущих экспедиций.

Но самое печальное зрелище представляли некоторые статуи, сброшенные со своих каменных постаментов и разбитые на куски. Кук и его спутники обратили внимание на заброшенные плантации. Поскольку единственной горной вершиной на острове был вулкан, они предположили, что причиной бедствия было вулканическое извержение, истребившее большую часть островитян, после которого в живых осталось не более 700 человек. В одном Кук был совершенно уверен: встреченные им островитяне не имели никакого отношения к величественным каменным статуям:

«Для такой работы, несомненно, требовалось очень много времени… Статуи являются убедительным свидетельством настойчивости и изобретательности островитян в ту эпоху, когда осуществлялось строительство. Нынешние жители острова определенно не могли приложить к этому руку, потому что они даже не пытались укрепить постаменты статуй, которые начинали рассыпаться под ударами стихии».

Платформы, на которых стояли статуи, теперь использовались как места для захоронения. Переводчик Махине, по-видимому, смог узнать от островитян, что некоторые статуи носили имена правителей - следовательно, это были мемориальные фигуры, воздвигнутые в честь древних вождей.

Французская экспедиция Лаперуза, достигшая острова Пасхи двадцать лет спустя, обнаружила новые разительные перемены. Исследователи встретили значительное количество островитян и оценили численность населения по меньшей мере в 2000 человек. Никаких следов голода не наблюдалось. Французы пришли к выводу, что во время визита Джеймса Кука туземцы, должно быть, прятались в пещерах. Лаперуз также отметил, что лишь три или четыре человека носили деревянные дубинки, которые были скорее ритуальными предметами, а не оружием.

Однако французы подтвердили разрушение некоторых статуй и использование платформ для новых захоронений. Географ экспедиции Бернизет составил несколько подробных планов ритуальных центров и поселений. Хотя в описаниях французов нет светлокожих островитян, художник экспедиции наделил жителей острова Пасхи и их статуи характерными европейскими чертами. Лаперуз предположил, что строительство монументов прекратилось в результате вырубки лесов, ранее покрывавших значительную часть острова, и пересыхания водных источников. Впрочем, по его собственному признанию, он не видел на острове никаких признаков леса.

Осторожность жителей острова Пасхи при встрече с незваными гостями, увы, имела веские основания. Начиная с 1805 года американские, а затем перуанские корабли совершали на остров набеги с целью захвата рабов. Пиратские рейды сопровождались эпидемией ветряной оспы, занесенной пришельцами. Эти удары были так сокрушительны, что к 1877 году на острове Пасхи осталось лишь 111 коренных жителей.

Инопланетяне и эксперименты

К тому времени, когда научное исследование тайны острова Пасхи развернулось полным ходом, живых островитян осталось гораздо меньше, чем огромных каменных статуй. В 1886 году команда с американского военного корабля «Могикан» выполнила топографическую съемку острова и насчитала 555 статуй. Следующие археологические экспедиции совершили новые открытия. На сегодняшний день на острове насчитывается от 900 до 1000 статуй, или moau («образов»). Есть сведения о статуях, рухнувших в море, которое постоянно подмывает берега.

Высота статуй варьирует от 6 до 33 футов, но существует стандартный стиль и форма: длинная человеческая голова и торс, выдающийся подбородок, вытянутые мочки ушей, руки плотно прижаты к бокам, ладони сложены на животе. У некоторых статуй есть глаза из красного и белого камня, а также коралловые или каменные пукао (головной узел) на макушке, которые могут символизировать волосы или красные головные уборы из перьев, упоминаемые ранними посетителями острова. Примерно 230 статуй когда-то было установлено в вертикальном положении на платформах, от трех до пятнадцати в одном ряду. Некогда существовало от 250 до 300 платформ и практически все они были расположены вдоль побережья. Все статуи были повернуты лицом внутрь, словно гигантские стражи, надзирающие за островитянами.

После первых версий адмирала Роггевена в 1722 году было много споров о технологии, необходимой для сооружения и транспортировки статуй. Не удивительно, что поборник теории «древних астронавтов» Эрих фон Дэникен (см. «Вступление» к этому разделу) утверждал, что статуи не могли быть изготовлены с помощью местных орудий: «Решительно невозможно откалывать такие огромные куски лавы с помощью маленьких и примитивных каменных орудий… Люди, способные выполнить такую безупречную работу, должны были обладать суперсовременными инструментами». Дэникен предложил сценарий, по которому небольшая группа «разумных существ» с другой планеты на какое-то время застряла на острове и воспользовалась возможностью научить туземцев некоторым инопланетным трюкам. Пришельцы помогли изготовить статуи (фон Дэникен подчеркивает их «роботоподобный» облик), чтобы скоротать время до отлета или прибытия спасательной команды. После того как эти богоподобные существа удалились, островитяне попробовали завершить статуи с помощью каменных орудий, но потерпели неудачу.

К несчастью для фон Дэникена, археологи составили совершенно иную картину развития общества острова Пасхи и его монументов. Первые поселенцы прибыли на остров где-то в IV-VII веке н. э. Каменные платформы были сооружены на раннем этапе заселения, а изготовление статуй началось после X века н. э. Вскоре после 1680 года произошли значительные общественные беспорядки, которые привели к междоусобной войне и положили конец работам в каменоломнях. Таким образом, статуи острова Пасхи изготовлялись, транспортировались и устанавливались на свои места в течение примерно 500 лет. Инопланетянам фон Дэникена, потерпевшим крушение на острове, пришлось бы очень долго ждать спасателей.

По-прежнему оставались вопросы о том, как строители высекали статуи из камня, перемещали их на большое расстояние и ставили в разных местах острова. Здесь у нас есть три руководящих указания: археологические данные, результаты экспериментов и устная традиция самих островитян.

Установить источник каменного материала, использованного для создания практически всех статуй, не составляло труда, так как он сам по себе является впечатляющим монументом. Каменоломня, расположенная в кратере старого вулкана Рано Рараку, представляет собой необыкновенное зрелище: здесь можно видеть сотни пустых ниш, оставшихся от готовых статуй, и около 400 незаконченных экземпляров. Среди незаконченных статуй есть так называемый El Gigante высотой 65 футов и весом 270 тонн.

Что касается обработки камня, де Агуэйра был несомненно прав, когда говорил о твердой поверхности желтовато-коричневого вулканического туфа Рано Рараку, образующейся при выветривании. Однако, если пробить верхнюю корку, порода под ней оказывается лишь немного плотнее обычного мела и ее можно легко обрабатывать, размягчая с помощью воды. Именно различие между коркой выветривания и мягкой породой привело адмирала Роггевена к ошибочному выводу, что статуи были слеплены из глины, а затем покрыты оболочкой из прибрежной гальки.

Орудиями, которыми пользовались для обтесывания и отделения статуй от коренной породы, вне всякого сомнения, были остроконечные кирки из твердого камня, в большом количестве разбросанные по территории каменоломни. В своем широко известном эксперименте Тур Хейердал, руководитель норвежской археологической экспедиции, которая впервые подробно изучила остров Пасхи в 1955 году, получил у местного мэра разрешение высечь очертания статуи в каменоломне Рано Рараку. Шестеро мужчин работали каменными кирками в течение трех дней, смачивая породу по мере необходимости. В результате появились очертания статуи высотой 16 футов. По расчетам Хейердал а, шесть человек могли высечь целую статую примерно за один год.

Когда огромные статуи отделялись от коренной породы, некоторые из них транспортировались в назначенное место на каменной платформе на расстояние до шести миль по трассам, которые расходятся от каменоломни во все стороны. Наиболее крупные и тяжелые статуи перемещались на меньшее расстояние. Скорее всего, это было связано не с большим весом, а с хрупкостью огромных фигур. Самая большая из перемещенных статуй, известная под названием Паро, великан ростом 32 фута и весом более 80 тонн, была транспортирована на расстояние около четырех миль по пересеченной местности.

Ранние посетители, полагавшие, что остров всегда был безлесным, терялись в догадках, размышляя о том, как строители умудрялись передвигать статуи без помощи деревянных катков и рычагов. Однако археологи смогли доказать, что ландшафт острова Пасхи некогда был совершенно иным. Проанализировав растительную пыльцу в осадочных отложениях трех озер на острове, они составили картину изменения природной среды, подтвердившую догадку Лаперуза 1786 года о том, что остров некогда был покрыт густым лесом. Преобладающим видом, скорее всего, была чилийская пальма, вырастающая до высоты 65 футов при диаметре ствола около 3 футов.

Таким образом, у исследователей не имелось возражений против методов транспортировки статуй с использованием деревьев и канатов из растительного волокна. Первый эксперимент был проведен под руководством Тура Хейердала, собравшего команду из 180 мужчин, женщин и детей, которые перетащили на небольшое расстояние 13-футовую статую, привязанную к V-образной волокуше, сделанной из раздвоенного дерева.

Во время норвежской экспедиции 1955 года островитяне рассказывали Хейердалу истории о том, как статуи двигались сами по себе, переваливаясь с боку на бок на основаниях. Чешский инженер Павел Павел прочитал эти истории и провел успешный эксперимент с бетонной копией статуи, поэтому Хейердал пригласил его к участию в своей экспедиции 1986 года. Прикрепив канаты к голове и основанию 13-футовой статуи, команда из 15 человек смогла мало-помалу двигать статую вперед, попеременно вращая и наклоняя ее наподобие того, как мы можем двигать холодильник на кухне. Впрочем, пройденное расстояние не превышало нескольких ярдов. Отчеты об успехе этого эксперимента заметно различаются: Тур Хейердал назвал метод Павел а невероятно эффективным, но американский археолог, доктор Джо Энн Ван Тилбург утверждает, что «основание статуи получило заметные повреждения, и это вызвало протесты не только у островитян, но и среди ученых». Американский геолог доктор Чарльз Лоув провел сходный эксперимент с использованием бетонной копии, которая тоже получила заметные повреждения у основания. Поэтому он решил поместить статую на небольшую платформу из бревен и тащить ее по деревянным каткам. С помощью этого метода 25 человек смогли передвинуть статую на 150 футов всего лишь за две минуты, но из-за неправильно уложенных катков она вскоре упала и раскололась. Хотя этот метод хорошо подходит для ровных участков, из-за малой площади основания статуй их движением сложно управлять даже на пологом склоне, а ведь некоторые фигуры явно перемещались по сильно пересеченной местности под крутыми углами.

Ван Тилбург испытала на компьютере другой способ, при котором статуя укладывалась на спину на деревянную раму и двигалась по деревянным каткам. Этот способ, скорее всего, использовался для транспортировки статуй по пересеченной местности, в то время как движение на катках в вертикальном положении вполне годилось для ровных участков. Метод «наклон и вращение» мог использоваться для перемещения статуй на небольшие, точно отмеренные расстояния в начале и конце пути.

Есть лишь две главных теории о том, как строители острова Пасхи поднимали статуи и ставили их на место. В 1955 году команда островитян установила 25-тонную статую, работая рычагами и подкладывая снизу небольшие камни: медленный, но неуклонный процесс, продолжавшийся в течение восемнадцати дней. С другой стороны, поскольку мы знаем, что в то время на острове не было недостатка в древесине, для поддержки рычагов, толкающих статую на место, могли использоваться деревянные рамы.

Таким образом, археологи обстоятельно ответили на вопросы фон Дэникена. Однако их эксперименты не объясняют предназначения гигантских статуй. Таитянин Махине, переводчик Кука, сообщил о том, что некоторые островитяне считали статуи изображениями правителей былых времен. Однако археологи усомнились в достоверности этого свидетельства. Ныне принято считать, что статуи не изображали конкретную личность, но играли двоякую роль: они представляли образ «идеального вождя» и служили каменным вместилищем, или временным телом, куда можно было призывать богов во время религиозных церемоний. Их просили о хорошей погоде, о помощи в сооружении новых статуй или о поддержке в войне с врагами. И, разумеется, огромные монументы должны были производить огромное впечатление на неприятелей, свидетельствуя о мощи и организованности строителей, которые обработали, перевезли и установили этих гигантов.

Масштаб работы вызывает у нас чувство восхищения. Достижения древних жителей острова Пасхи были действительно впечатляющими. Но кем они были? Откуда они пришли?

Человек Кон-Тики

Происхождение жителей острова Пасхи интересовало исследователей со времен адмирала Роггевена. Ранние археологические экспедиции на остров Пасхи подробно рассмотрели этот вопрос и, главным образом на основании лингвистических данных, пришли к выводу, что островитяне принадлежат к полинезийской группе. Это хорошо сочеталось с общепринятыми взглядами того времени, согласно которым полинезийцы расселялись по островам Тихого океана в восточном направлении из Меланезии - группы островов, расположенной к северу от Австралии.

Вызов официальным представлениям был брошен Туром Хейердалом, который, хотя и много сделал для популяризации исследований острова Пасхи, всегда оставался настоящим мучителем для профессиональных археологов. Почетный полинезиец - он поселился на уединенном острове Фату-Хива в 1937 году - Хейердал начал свою карьеру в качестве биолога. Именно с этих позиций он впервые усомнился в общепринятых взглядах на колонизацию островов Тихого океана. Сделав своим основным аргументом распределение культурных растений, он начал утверждать, что Полинезия заселялась с востока коренными жителями Америки, в частности перуанцами. Однако профессиональные археологи отвечали на его теорию одним простым возражением: у древних перуанцев не было морских судов, так как лодки и плоты из бальсовой древесины, изготовляемые жителями Южной Америки, были совершенно не приспособлены для дальних морских путешествий.

Пренебрежительное отношение к идеям Хейердала заставило его предпринять знаменитую экспедицию на «Кон-Тики» в 1947 году. Он организовал строительство плота из бальсовых бревен, соединенных пеньковым канатом на манер традиционных перуанских судов, и назвал его в честь инкского бога солнца. После буксировки от перуанского побережья Хейердал и его спутники (пять мужчин и попугай) 101 день плыли по открытому морю и преодолели расстояние 4300 миль, стяжав себе заслуженную славу этим подвигом. В конце концов они высадились на берег необитаемого атолла Рароива, входившего в группу островов Туамоту к востоку от Таити, откуда были спасены местными жителями неделю спустя. «Кон-Тики» ныне выставлен в музее города Осло.

Доказав возможность контактов между Америкой и Полинезией, Хейердал стал развивать свою теорию о колонизации островов Тихого океана жителями Южной Америки. Он утверждал, что Полинезия сначала была заселена расой белых людей из Тиауанако в Боливии (см. «Тиауанако» в этом разделе) около 800 года н. э., а затем выходцами из Британской Колумбии в период с 1100 по 1300 год, которые постепенно вытеснили более раннее местное население.

Археологические работы в течение 50 лет после плавания «Кон-Тики» доказали необоснованность выводов Хейердала. К примеру, радиоуглеродные датировки показывают, что остров Тонга был впервые заселен около 1300 года до н. э. фиджийскими племенами, которые пользовались гончарными изделиями «лапитского» типа, встречающимися на всех островах Меланезии. Остров Самоа был заселен ими же около 1000 года до н. э., в то время как Гавайи, Таити и Маркизские острова заселялись в период между 200 годом до н. э. и 700 годом н. э. Заселение островов Полинезии, включая остров Пасхи, завершилось задолго до того, как гипотетические мореплаватели Хейердала отправились в путь от берегов Перу.

Хотя увлекательная теория Хейердала об американской колонизации Полинезии была опровергнута (в конце концов он сам от нее отказался), норвежский исследователь и путешественник упорно придерживался мнения, что первоначальное заселение острова Пасхи происходило с побережья Южной Америки до 1000 года н. э. и что полинезийцы прибыли туда гораздо позже, между 1450 и 1500 годом. Он приводил массу доказательств в поддержку своего убеждения, включая устную историческую традицию, ботанику, археологию, лингвистику и физическую антропологию. Его энергично пропагандируемые взгляды, несомненно, имеют гораздо больший общественный резонанс, чем профессиональная археологическая литература.

Начав с изучения устной традиции островитян, Хейердал обнаружил две истории, которые, как ему казалось, имели особенно важное значение. Одной из них было предание о Хоту Матуа («Великом Предке»), правителе, который уплыл на запад от своей пустынной земли, высадился на острове Пасхи и провозгласил его своим новым владением. Другая легенда, впервые записанная в 1911 году, намекает на двойственное происхождение современных островитян. Согласно этой легенде, на острове было две группы жителей: длинноухие, которые прибыли первыми, создали наиболее ранние статуи и изобрели письменность ронгоронго (см. приложение «Ронго-ронго»), и короткоухие, которые появились гораздо позже. Короткоухие были слугами «коренных» островитян в течение двухсот лет, а потом подняли мятеж, опрокидывая статуи и убивая своих хозяев. Лишь немногие длинноухие выжили после побоища. Избавившись от угнетателей, короткоухие погрузились в пучину гражданской войны.

Хейердал умело соединил эти две устных традиции в красноречивом повествовании о заселении острова Пасхи с побережья Южной Америки белокожими предками длинноухих под предводительством Хоту Матуа. Позднее к ним присоединились темнокожие полинезийцы (короткоухие) с островов Тихого океана. Хейердал, опубликовавший свой труд в 1989 году, четко указывает на подчиненную роль, которую, по его мнению, играли полинезийцы на острове Пасхи:

«Таким образом, этнографические свидетельства показывают, что полинезийцы были доставлены на остров Пасхи, с их согласия или против их воли, мореплавателями из древнего Перу, более развитого в культурном отношении, которые для этой цели пользовались хитростью или принуждением. Возможно, европейцы в XIX веке были не первыми, кто совершал пиратские набеги на острова Тихого океана с перуанского побережья».

Хейердал подтверждает свою теорию ботаническими доказательствами. Некоторые предметы повседневного рациона Жителей острова Пасхи (бананы, сахарный тростник и цыплята) имеют несомненно полинезийское происхождение, но Сладкий картофель и бутылочная тыква происходят из Южной Америки. В 1770 году испанцы утверждали, что они видели на острове посевы маниоки (еще один южноамериканский злак). На острове Пасхи обнаружены и другие растения из Южной Америки, включая чилийскую пальму, которая некогда росла повсеместно, тростник тоторо, в изобилии произрастающий на озерах острова, который использовался для кровли крыш, изготовления маленьких лодок, одежды и канатов, а также таваи, лекарственное растение, которое, как указывает Хейердал, встречается в окрестностях озера Титикака в Боливии вместе с тростником тоторо.

С археологической точки зрения, Хейердал сосредоточивает внимание на чертах сходства между статуями острова Пасхи и монументами из Южной Америки. Он считает, что колоссальные стоячие камни, которым с помощью резца приданы человеческие очертания, характерны для доинкских культур к западу от Андского хребта (до XII века н. э.). К примеру, единственная в своем роде коленопреклоненная статуя, обнаруженная на окраине каменоломни Рано Рараку, имеет явные параллели со скульптурами Тиауанако в Боливии. В одной из своих последних работ Хейердал сравнил инкрустированные глаза статуй острова Пасхи со вставными глазами хеттских статуэток бронзового века, обнаруженных в Турции. Согласно его новой теории, этот обычай распространился от хеттов через финикийцев по просторам Атлантики в Древнюю Мексику и Перу, а затем попал на остров Пасхи.

Огромные статуи - не единственные впечатляющие монументы острова Пасхи; есть еще платформы, на которых были установлены эти статуи. Мегалитические стены платформ, сооруженные из блоков весом до нескольких тонн, сравнивались с инкскими каменными стенами в Перу. Некоторые параллели можно найти в Тиауанако, где древние строители возводили такие же замечательные стены еще до X века н. э. Хейердал рассматривает это как убедительное доказательство заселения острова Пасхи с южноамериканского континента:

«Ничего похожего (на стену платформы Наунау) не было обнаружено на островах Полинезии, но такая конструкция типична для мегалитических стен Южной Америки. Ни один полинезийский рыбак был не в состоянии даже представить себе такую стену, не говоря уже о ее строительстве. Она была воздвигнута в ранний период заселения острова, и вдохновителями строительства, вне всякого сомнения, были уроженцы Южной Америки».

Сами платформы часто строились в виде ступенчатых пирамид-, как известно, в Перу и Боливии есть много примеров подобной архитектуры.

Есть и другие, более будничные археологические свидетельства. Согласно Хейердалу, дома с каменными стенами, какие можно видеть на острове Пасхи, неизвестны в Полинезии. Самые крупные строения, описанные европейскими путешественниками, имели длину до 300 футов и напоминали по форме перевернутую лодку. Некоторые большие дома имели сводчатую (ступенчатую) крышу, другие жилища были наполовину подземными. Хейердал убежден в том, что ни один из этих типов строений и методов строительства не встречается в Полинезии, но все они пользовались широким распространением в Южной Америке.

Хейердал признает, что язык жителей острова Пасхи испытал несомненное полинезийское влияние. Нынешний язык островитян принадлежит к полинезийской группе, но мы, разумеется, должны иметь в виду, что из-за культурного влияния более поздних поселенцев и контактов с европейцами неполинезийские слова могли постепенно исчезнуть из первоначального наречия жителей острова. Поэтому Хейердал сосредоточивает внимание на самых ранних свидетельствах, таких, как записи, сделанные членами испанской экспедиции 1770 года. Звучание некоторых слов, записанных испанцами (к примеру, названия чисел от одного до десяти), не похоже на полинезийский или любой из ныне существующих языков Южной Америки. Тем не менее, подчеркивает Хейердал, оригинальное наречие жителей побережий Перу и Эквадора было вытеснено языком кечуа, когда инки покорили эти земли около 1450 года. Некоторые лингвистические параллели все же позволяют предположить связь с языками Южной Америки; например, название kumara для обозначения сладкого картофеля весьма похоже на ситаг, аналогичное по смыслу слово из языка кечуа.

Но самые важные сведения были получены в результате антропологического анализа. Участники норвежской экспедиции 1955 года взяли образцы крови островитян. Сравнение с образцами крови коренных жителей Америки и Полинезии привело к выводу, что остров Пасхи имел тесные связи с Южной Америкой. Дополнительное подтверждение можно найти в работе американского антрополога профессора Джорджа Джилла, который, по словам Хейердала, «обнаружил черты, отклоняющиеся от полинезийской антропологической нормы. К примеру, многие черепа имели челюстные кости, изогнутые в форме «кресла-качалки» - эта черта свойственна туземному населению Америки и нехарактерна для полинезийцев».

Полинезийские корни

Хейердал, безусловно, составил впечатляющий список родственных связей между островом Пасхи и Южной Америкой. Однако каждый из его доводов по отдельности был подвергнут сомнению профессиональными археологами. Критика его взглядов началась уже после экспедиции «Кон-Тики». Хотя Хейердал и его спутники совершили необыкновенный подвиг, требовавший немалого мужества и выносливости, он не мог служить образцом морских путешествий, предпринимаемых древними жителями Южной Америки. «Кон-Тики» был сконструирован по образцу вполне определенного типа морских судов, появившихся после того, как испанцы познакомили аборигенов с преимуществами парусного оснащения в XVI веке. Более того, «Кон-Тики» пришлось выводить на буксире на расстояние 50 миль в открытое море, чтобы избежать сильных прибрежных течений, которые помешали многим более поздним энтузиастам, пытавшимся в подражание Хейердалу совершить путешествие на самодельных судах на север, к Панамскому перешейку, и на запад, к островам Тихого океана. Даже немногочисленные современные путешественники, которым удавалось это сделать, в конце концов достигали Маркизских островов и архипелага Туамоту, а вовсе не острова Пасхи, расположенного за тысячи миль к югу. Но почему тогда на этих островах нет никаких следов южноамериканского влияния?

Реконструкция устной исторической традиции острова Пасхи по версии Хейердала попала под тяжелый огонь критики за явно избирательный подход к материалу. Его оппоненты указывают на мифы, записанные в конце XIX и начале XX века, где властелин-основатель Хоту Матуа прибывает с далекого острова, совершив «странствие в сторону восходящего солнца». Незадолго перед смертью Хоту Матуа посетил западную оконечность острова, чтобы бросить прощальный взгляд в сторону своей родной земли. Это свидетельствует о том, что родиной Хоту Матуа была Полинезия.

В ответ Хейердал заявил, что он опирается на оригинальную устную традицию, которая впоследствии была изменена в угоду предрассудкам более поздних исследователей. Тем не менее трудно поверить, что Кэтлин Рутледж, которая провела полтора года на острове Пасхи во время Первой мировой войны, собирая местные предания, слышала лишь одну «искаженную» версию, согласно которой Хоту Матуа приплыл с запада.

Теорию о двух расах, светлокожей с длинными ушами и темнокожей с короткими ушами, тоже можно рассмотреть в ином свете. Ранние исследователи действительно говорили о белых островитянах, но похожие свидетельства имеются в описаниях многих других полинезийских племен, где есть люди с разным оттенком кожи. Манера художника из экспедиции Лаперуза, наделившего статуи и островитян европейскими чертами, указывает на склонность делать их «белее», чем они были на самом деле. У капитана Кука не было сомнений в общем сходстве жителей островов Тихого океана, когда он писал о том, что жители острова Пасхи и Новой Зеландии принадлежат «к одной нации».

Что касается излюбленного Хейердалом разделения «длинноухих» и «короткоухих» на две отдельные расовые группы, оно опирается на единственное устное предание, записанное в 1911 году. Вполне вероятно, что слушатели находились под воздействием предрассудков о «высшей» и «низшей» расе, в европейском понимании этих терминов. Истории о двух группах островитян вполне могли быть интерпретированы в рамках общественной и классовой теории того времени.

Ботанические аргументы в пользу теории Хейердала, казалось бы, наименее подвержены критике, но при более тщательном рассмотрении они тоже оказываются недостаточно надежными. Огромные пальмы, некогда произраставшие на острове Пасхи, возможно, были такими же, как ныне известные в Чили, а тростник тоторо и лечебное растение таваи явно имеют южноамериканское происхождение. Однако они могли быть занесены на остров Пасхи ветром, океаническими течениями или перелетными птицами. Один или несколько этих природных механизмов определенно принимали участие в появлении гигантской пальмы и тростника тоторо на острове Пасхи. Анализ пыльцы показывает, что оба эти вида существовали там по меньшей мере 30 000 лет - задолго до начала заселения Полинезии. Чтобы объяснить присутствие бутылочной тыквы, нет необходимости прибегать к вмешательству человека, поскольку известно, что она распространяется самостоятельно, дрейфуя по морским волнам между островами, иногда на огромные расстояния.

Таким образом, остается лишь сладкий картофель и посевы маниоки. С маниокой дела обстоят не совсем понятно, так как испанцы, видевшие ее в 1770 году, не были ботаниками, а Иоганн Форстер, ботаник в экспедиции капитана Кука, посетивший остров Пасхи лишь четыре года спустя, ничего не говорит о маниоке. Официальные сведения о ней встречаются лишь с 1911 года, после неоднократных контактов с Южной Америкой. Наилучшим кандидатом на роль импортированной культуры является сладкий картофель, который размножают черенками. Хотя семена редко прорастают, это все же иногда случается, и есть возможность, что птицы перенесли семена картофеля на Маркизские острова, откуда они впоследствии попали на остров Пасхи и другие острова Полинезии.

Итак, «ботанические доказательства» Хейердала можно объяснить, не обращаясь за помощью к колонистам из Южной Америки. На самом деле, изучение флоры острова Пасхи скорее опровергает его теорию, а не поддерживает ее. Если остров был заселен людьми, отплывавшими с побережья Южной Америки, то почему колонисты не привезли с собой кукурузу, бобы или кабачки - наиболее важные из своих растительных культур?

Что касается археологических памятников, то нельзя отрицать черты сходства между статуями и мегалитическими платформами на острове Пасхи, с одной стороны, и монументами в Перу и Боливии, с другой стороны. Но Хейердал грешит против истины, когда утверждает, что в Полинезии Нет ничего подобного. Там есть каменные статуи, включая коленопреклоненную фигуру высотой б футов с острова Рараива неподалеку от Таити. Общий план платформ похож на Полинезийские мары (святилища в честь божественных предков), а в строении наиболее древних платформ прослеживаются четкие параллели с конструкциями на острове Тимоа в районе Мангаревы. Наибольший интерес представляет возможная связь с ближайшей населенной сушей, островом Питкерна, расположенным примерно в 1400 милях к западу. Когда знаменитые мятежники с корабля «Баунти» высадились там в 1790 году, они обнаружили следы прежних обитателей, включая большие каменные статуи на платформах, которые затем, к сожалению, были сброшены в море.

Самым убедительным архитектурным доказательством контактов с Южной Америкой являются массивные стены из обработанных камней, на которых расположены некоторые платформы. Они действительно очень похожи на каменную кладку древних инков. Однако и здесь доказательство нельзя считать решающим. Южноамериканские стены строились из сплошного камня, в то время как стены на острове Пасхи возводились вокруг галечной насыпи, которая затем закрывалась внушительным фасадом. Опять-таки, мегалитическую архитектуру можно видеть на островах Полинезии. Самым знаменитым примером является 16-футовый трилитон (два стоячих камня, соединенных на вершине горизонтальной перекладиной) из коралла на острове Тонга, датируемый XII веком н. э. Доктор Питер Беллвуд, археолог из Австралийского национального университета, рассматривает мегалитическую архитектуру как наиболее сильный элемент теории Хейердала:

«Аху (платформа) I в Винапу, возможно, была сооружена до 1520 года… Ее лицевая поверхность из превосходно подогнанных каменных блоков так похожа на каменную кладку перуанских инков того же периода, что, на мой взгляд, какой-то ограниченный контакт между этими двумя культурами все же имел место. Однако следует отметить, что «Винапу I» - единственная аху этого типа из более чем трехсот, разбросанных по всему острову. Возможно, она появилась в результате случайного прибытия на остров плота с командой перуанских индейцев, знакомых с инкской техникой строительства».

Осторожное предположение Беллвуда указывает на то, что перуанцы могли внести определенный вклад в культуру острова Пасхи на позднем этапе, но не были ее основателями.

В противоположность утверждениям Хейердала, существуют и полинезийские аналоги домов острова Пасхи. Строения в форме перевернутых лодок имеются на островах Мангарева, Рапа и Туамоту, а здания с низкими каменными стенами и плетеными крышами известны на островах Содружества. Даже сводчатые крыши со ступенчатым выступом можно найти на Гавайях.

Археологи, критикующие теорию Хейердала, указывают на характерные элементы южноамериканской культуры, которые не встречаются на острове Пасхи (и вообще где-либо в Полинезии). В первую очередь, это керамические предметы и хлопковые ткани, которые производятся во всех обществах, упоминаемых Хейердалом, однако полностью отсутствуют на острове Пасхи. Следует также отметить, что на острове Пасхи использовалась совершенно иная, менее эффективная технология каменных орудий, чем в Южной Америке. Это обстоятельство заставило Уильяма Маллоя, главного археолога норвежской экспедиции 1955 года, заявить о своей «неуверенности в том, что американские индейцы когда-либо высаживались на острове Пасхи».

Отсутствие всех вышеперечисленных элементов не могло быть вызвано недостатком сырья, так как хлопок хорошо растет на острове Пасхи, качественная глина для керамических изделий была обнаружена членами норвежской экспедиции, а местный обсидиан как нельзя лучше подходит для южноамериканских способов изготовления каменных орудий.

Не удивительно, что археологи согласились с Хейердалом по вопросу о наличии полинезийских выражений в языке Жителей острова Пасхи; однако они были не согласны с его Рассуждениями о забытых наречиях Южной Америки, связанных с этим островом. Испанцы, провозгласившие остров Пасхи владением короны в 1770 году, были совершенно незнакомы с полинезийскими языками, поэтому они, естественно, не могли понять речь островитян. Едва ли можно полагаться на испанские записи о языке туземцев, играющие центральную роль в аргументах Хейердала о неполинезийском источнике наречия острова Пасхи. Лишь четыре года спустя капитан Кук отметил, что первый островитянин, посетивший один из кораблей, считал от одного до десяти на языке, знакомом его переводчику, таитянину Махине.

Однако, как подчеркивает Хейердал, Кук добавил, что «язык-туземца остался непонятным для нас». Несмотря на все попытки наладить общение, Кук в итоге составил список, где значилось лишь 17 полинезийских слов и выражений, используемых островитянами. На первый взгляд, это поддерживает теорию Хейердала. Однако лингвисты установили, что небольшие сообщества людей, которые в течение долгого времени находятся в изоляции (как это произошло с жителями острова Пасхи), постепенно начинают говорить на местном наречии, почти непонятном для чужаков.

Как насчет сладкого картофеля, называемого kumara на острове Пасхи и ситаг на языке перуанских индейцев кечуа, потомков древних инков? Даже здесь нельзя прийти к полному согласию, так как обычным словом для обозначения сладкого картофеля на языке кечуа было apichu, и нигде на побережье Южной Америки термин ситаг не использовался. Кечуа позаимствовали это слово из языка родственной народности, обитающей во внутренних районах континента. Другая трудность для теории Хейердала заключается в том, что сладкий картофель под сходным названием был распространен по всей Полинезии, вплоть до Новой Зеландии - вероятно, задолго до появления инков.

Наиболее важным потенциальным доказательством происхождения островитян являются их физиологические признаки. По словам Хейердала, исследование скелетов жителей острова Пасхи, проведенное Джиллом, показало, что они имеют характерное строение челюстной кости, изогнутой в виде «кресла-качалки», свойственное уроженцам Южной Америки, но неизвестное в Полинезии. На самом деле Джилл пришел к противоположному выводу. Челюстные кости в виде «кресла-качалки» указывают скорее на полинезийское, чем на южноамериканское происхождение, так как у американских индейцев обычно плоские челюсти. Однако большинство скелетов, изученных Джиллом, имеет сравнительно недавнее происхождение, что оставляет открытым вопрос о ранних поселенцах из Южной Америки.

В последнее время для того, чтобы установить происхождение жителей острова Пасхи, применялся анализ ДНК. Исходным материалом были кости островитян, датируемые от 1100 до 1868 года. Результаты анализа четко указывают на тип ДНК, известный на Гавайях и островах Чатнэма рядом с Новой Зеландией. Доктор Эрика Хагельберг из Кембриджского университета в Англии, руководившая исследованиями, заметила: «Наши результаты подтверждают родственные связи коренных жителей острова с полинезийцами».

Итак, полинезийцы действительно жили на острове Пасхи задолго до их прибытия туда согласно теории Хейердала. Однако это еще не вся история, поскольку анализ ДНК не доказывает, что все первоначальные поселенцы были родом с Полинезии. Возможно, на острове Пасхи существовали разные генетические группы, одна из которых имела южноамериканское происхождение. В каждой группе браки заключались между членами своего сообщества, и анализ ДНК до сих пор позволил определить лишь полинезийскую часть населения.

К какому выводу мы можем прийти на основании этой, внешне противоречивой информации? Полинезийское присутствие на острове Пасхи не подлежит сомнению. Контакты с Южной Америкой весьма возможны, но, если они вообще происходили, то лишь на позднем этапе истории острова. У нас нет оснований полагать, что они сводились к иммиграции с континента, и тем более нет убедительных доказательств в поддержку теории Хейердала о том, что остров Пасхи был первоначально заселен американскими индейцами, приплывшими от побережья Перу на бальсовых плотах.

Катастрофа в раю

Независимо от того, был ли остров населен исключительно полинезийцами или там жили еще и выходцы из Южной Америки, островитяне, судя по всему, были повинны в крупной экологической катастрофе. На основании анализа пыльцы нам известно, что до прибытия первых поселенцев почти вся низменная часть острова была покрыта лесом. Однако к тому времени, когда остров посетили голландские мореплаватели, там практически не осталось деревьев. Что же произошло?

Древесный покров на острове начал сокращаться примерно с 750 года н. э., а к 1150 году низменные районы почти полностью обезлесели. Наименьшее содержание древесной пыльцы отмечается в период около 1450 года. Этот унылый ландшафт был создан за столетия до первого визита голландцев. С исчезновением деревьев почва подверглась значительной эрозии, и на ней стало гораздо труднее выращивать урожаи.

Это, скорее всего, послужило главной причиной краха общественного устройства после 1680 года, который привел к гражданской войне и положил конец изготовлению статуй. Европейские мореплаватели, посетившие остров в 1722 году, увидели общество, раздираемое внутренними конфликтами. Естественно, они пришли к выводу, что островитяне не могли быть создателями того впечатляющего монументального ландшафта, в котором они существовали.

Почему исчезли леса острова Пасхи? Одно неожиданное объяснение можно найти, если обратить внимание на мелкие углубления, которые есть почти на всех старых пальмовых орехах, обнаруженных археологами. Это следы зубов маленькой полинезийской крысы, которая служит лакомством для жителей многих островов Тихого океана (точно так же, как морская свинка служит лакомством для перуанских индейцев). Поедая орехи, крысы оказывали пагубное влияние на размножение пальм, которые уже находились под угрозой из-за массовых вырубок. Большое количество древесины требовалось для изготовления каноэ-, островитяне нуждались в лодках, чтобы совершать регулярные поездки, к примеру, на маленький риф Сала-и-Гомес, расположенный в 260 милях к северо-востоку, где гнездится множество видов морских птиц. К моменту прибытия первых европейцев на острове почти не осталось деревьев, поэтому капитан Кук, наверное, был прав, когда назвал каноэ острова Пасхи «самыми плохими во всем Тихом океане».

И, наконец, одной из главных причин беспощадной вырубки лесов была религиозная и ритуальная деятельность жителей острова. Тысячи больших деревьев шли на изготовление рычагов, катков и других деревянных орудий, необходимых для транспортировки и установки огромных статуй. Как ни странно это может прозвучать, но, создавая колоссальных стражей для духовной защиты своей родной земли, островитяне неумышленно способствовали ее гибели. После исчезновения деревьев статуи приходилось оставлять там, где они стояли, и многим из них так и не довелось совершить последнее путешествие от каменоломни до платформы на морском побережье.

Возможно, мы никогда не узнаем, какие побуждения двигали жителями острова Пасхи, которые предпочли лишиться Деревьев вместо того, чтобы пересмотреть свои религиозные взгляды и положить конец культу строительства статуй. Когда были срублены последние деревья, крысы позаботились о том, Чтобы новых больше не выросло. К тому времени было уже слишком поздно устраивать морские экспедиции в поисках новой родины: контакты с Полинезией были давно утрачены, и у островитян не осталось возможности выбраться из ловушки, которую они сами себе уготовили.

Ронгоронго

Ронгоронго (слово означает «песнопение» или «декламация») представляет собой разновидность письменности жителей острова Пасхи, впервые изученную пастором Джозефом Юрейдом - первым европейцем, который стал постоянным жителем острова. Его религиозная миссия в 18б4 году закончилась неудачей, но доклад, который он написал для своего ордена, содержит ценные сведения о последних годах мирной жизни на острове Пасхи, прежде чем рабство, болезни и насильственное насаждение христианства собрали свою жатву.

Юрейд утверждал, что «во всех домах можно найти таблички или посохи, покрытые иероглифическими рисунками». К сожалению, он не смог найти никого, кто пожелал бы перевести хотя бы одну из этих надписей. На следующий год, когда миссионеры вернулись с подкреплением, они вынудили островитян принять христианство, а для того, чтобы порвать всякую связь с прошлым, уничтожили всевозможные культовые предметы, включая надписи ронгоронго. В результате эта уникальная форма рисуночного письма с символами, напоминающими птиц, рыб, солнце и деревья, по-прежнему остается неразгаданной тайной.

Что послужило источником этой необыкновенной письменности, ныне известной лишь по двадцати пяти сохранившимся надписям? Норвежский путешественник Тур Хейердал, в соответствии со своей теорией о происхождении жителей острова Пасхи, предположил, что этот источник находится в Южной Америке. Полинезийцы не владели искусством письма, но оно могло существовать в Перу, так как, по словам испанских завоевателей, они сожгли раскрашенные доски, на которых инкские жрецы записывали события своей истории. С другой стороны, индейцы куна, обитавшие в Панаме и Колумбии, вырезали свои религиозные тексты на деревянных табличках Антропологи согласны с Хейердалом в том, что письменность острова Пасхи представляет собой исключительное явление для островов Тихого океана. Однако они придерживаются совершенно иных взглядов на ее происхождение и утверждают, что она появилась в результате особой песенной традиции, когда испанцы провозгласили свое владычество над островом в 1770 году. При археологических раскопках не было обнаружено надписей ронгоронго, а существующие образцы датируются концом XVIII или началом XIX века. Начертание символов отличается удивительным единообразием, без каких-либо изменений с течением времени.

Тем не менее, даже если письменность ронгоронго имеет довольно позднее происхождение, при ее расшифровке мы могли бы узнать много нового о религии жителей острова Пасхи и, возможно, о предназначении статуй. К сожалению, несмотря на исследования, которые продолжаются уже более века, ни одного убедительного перевода пока не существует, хотя не было и недостатка в самозваных переводчиках.

Несколько фальстартов известно еще в XIX веке. Епископ Джоссен с Таити нашел молодого островитянина по имени Меторо, который заявил, что сможет перевести таблички, находившиеся в распоряжении европейца. Через две недели епископу с сожалением пришлось признать, что Меторо был обманщиком, так как он наделял одинаковые символы разным, часто произвольным смыслом, и отождествлял одно слово с несколькими разными символами.

Наиболее убедительный перевод был получен Уильямом Томсоном, казначеем военного судна США «Могикан», посетившего остров Пасхи в 1886 году. Среди предметов, которые он собрал по поручению Национального музея в Вашингтоне, были две деревянные таблички, покрытые символами ронгоронго. Отчаявшись получить перевод, Томсон обратился за помощью к 83-летнему островитянину Уре Ваеико, который признал, что знает письменность ронгоронго, но не хочет нарушить строгий запрет, наложенный католическими священниками. Тогда Томсон прибегнул к подкупу. Хотя Уре Ваеико отказался прикасаться к табличкам, собранным Томсоном, он согласился взглянуть на фотографии табличек, принадлежавших епископу Джоссену. Когда его замкнутость рассеялась под воздействием спиртного, Уре Ваеико взял фотографии и начал напевать песнь плодородия, а помощники Томсона торопливо записывали его слова. Но без подтверждения со стороны других островитян нельзя было полагаться на точность перевода, и Томсон так и не смог прочитать другие надписи.

Первым лингвистом, приступившим к изучению ронгоронго в наше время, был немецкий ученый Томас Бартель. Он идентифицировал около 120 основных элементов, сочетание которых образовывало от 1500 до 2000 различных символов. По его мнению, ронгоронго было системой символов, выражавших как объекты, так и идеи. Отдельный символ мог обозначать целую фразу, что значительно затрудняло процесс перевода. Ему удалось добиться наибольшего успеха с так называемой табличкой Мамари, которая, по-видимому, представляет собой разновидность лунного календаря.

Наиболее современное исследование принадлежит американскому лингвисту Стивену Фишеру, изучившему почти все сохранившиеся надписи ронгоронго. Он уделил особое внимание «посоху Сантьяго» - четырехфутовому жезлу, некогда принадлежавшему вождю острова Пасхи. Количество символов, покрывающих «посох Сантьяго», достигает 2300. Этот единственный в своем роде текст разделен серией вертикальных линий, прочерченных между группами символов через неравномерные интервалы. В каждой секции практически каждый третий символ сопровождается особым знаком, который Фишер описывает как «фаллический». Этот сопроводительный знак никогда не появляется рядом с последним или предпоследним символом перед разделительной линией, и ни одна секция не насчитывает менее трех символов. Все это привело Фишера к мнению, что текст имеет структуру, основанную на тройном счете; иными словами, группы символов разбиты на «триады».

Затем Фишер обратился к песне плодородия Уре Ваеико, записанной Томсоном. Там говорится о сорока одном мифическом бракосочетании, породившем флору и фауну острова Пасхи. Для Фишера самым важным было то обстоятельство, что мужское божество, инициировавшее бракосочетание, всегда именовалось первым, затем шло имя его божественной супруги и, наконец, имя потомка. Здесь четко прослеживается тройная структура, что указывает на сходство со структурой текста «посоха Сантьяго» в интерпретации Фишера.

Было обнаружено, что в двух других текстах имеется такой же сопроводительный «фаллический» знак и тройная структура. Фишер считает, что эти тексты тоже связаны с мифами творения острова Пасхи. Однако он пока что предложил перевод лишь для одного предложения, где перечислены три символа в следующем порядке: «птица» (с фаллосом), "рыба» и «солнце». По его мнению, это означает: «Все птицы совокуплялись с рыбами - так появилось солнце». Хотя такой перевод возможен, он едва ли соответствует бракосочетанию богов и богинь в песнопении Уре Ваеико.

Предположение Фишера о том, что все остальные таблички тоже содержат описание мифов творения, выглядит гораздо менее убедительно. Здесь его доказательства ограничены повторением последовательности символов птицы, рыбы и солнца, а также общей троичной структурой; в этих текстах сопроводительные «фаллические» знаки отсутствуют. По заключению большинства ученых, работа Фишера имеет важное значение, но не является решающим прорывом в понимании ронгоронго. Некоторые тайны острова Пасхи по-прежнему остаются неразгаданными.

Примечания:

Платон. «Тимей», 25d. Пер. С. С. Ароновича.

Тосканский ордер - самый простой и тяжеловесный из пяти ордеров Римской империи; часто рассматривается как вариант дорического ордера греческой архитектурной системы. (Прим. пер.)

Юлий Цезарь. «Галльская война», книга VI, 13-14.Пер. М. М. Покровского.

Оглавление

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ ЧУДЕСА АРХИТЕКТУРЫ

ВСТУПЛЕНИЕ