***

В семь часов утра Холмби-Парк был совершенно пуст, если не считать нескольких человек, трусящих по дорожкам, да пары пожилых мужчин, прогуливающихся с собаками на поводках. Я дотянулась кончиками пальцев рук до носков своих кроссовок и, сделав несколько глубоких вдохов, трусцой побежала по направлению к спортивной площадке. Трава была влажной и душистой, вода в фонтанчиках искрилась, как хрусталь. Я подняла голову, чтобы рассмотреть деревья и богатые поместья, окружающие парк. Последний раз я бегала в Канаде. Там не было никаких ухоженных аллей - только бескрайняя степь.

Агнес Быстрая Лосиха советовала мне тщательно обдумать перспективу следующей поездки в Канаду. Мое пребывание там может затянуться на недели, месяцы, а может статься, что я никогда не смогу покинуть Агнес. Возможно, я умру там. Она будет учить меня, как украсть свадебную корзинку, если я соглашусь стать ее ученицей. Но здесь, в Лос-Анджелесе, я придумывала для себя всевозможныеотго-ворки, лишь бы не ехать в Канаду. Хотя в глубине души я прекрасно осознавала, что виновниками тому были страх, лень и мои вечные сомнения. Меня утешала мысль, что еще не пора возвращаться, что мне требуется время на раздумья. Я добежала до южного конца парка и развернулась. Как здорово было вновь заняться бегом!

Когда я вернулась домой, пот лил с меня ручьями. После душа я надела махровый халат и расчесалась. Моя голова опять заполнилась корзинками и безобразными старухами.

В спальне я переоделась в белое платье и туфли на высоком каблуке. Чтобы уйти от своих мыслей, мне нужно было беспрестанно двигаться. Я отправилась на машине в бистро Гарден, где у меня была назначена встреча с моей подружкой, Каролин.

- Ну, ты здорово выглядишь! - воскликнула Каролин, едва завидев меня.

Наши отношения всегда отличались особой беззаботностью. Встречи с Каролин неизменно приносили мне чувство уверенности и покоя.

- Я на распутье.

- Ну да?

- Возможно, я отправлюсь в Канаду через день-другой, чтобы остаться жить у той шаманки, о которой я тебе говорила. Посмотрим. Пока это все, что я могу сказать. Схожу с ума от неопределенности.

- Ты совершала немало странных поступков, но отправляться в Канаду, чтобы жить там, среди охотников за головами (или кто они там?), - нет, это уж слишком.

Я посмотрела сквозь Каролин и стала потягивать свой мартини. Жидкость обжигала губы, но вкус оказался таким как надо - чуть-чуть ядовитым. Я тут же захмелела.

В бистро сидели элегантно одетые люди. Стенки кабинок были сделаны из стекла с нанесенным на него матовым рисунком и обрамлены полированной латунью. На каждом столе красовался великолепный букет. В зеркалах, которыми были увешаны все стены, отражались радостные, смеющиеся лица. Все выглядело совершенно нормальным, но при этом - абсолютно абсурдным. Я неподвижно застыла на своей скамейке, зачехленной красной тканью.

Наконец появился наш заказ - отварной лосось. Наливая в тарелку пикантный соус из серебряной соусницы, я тут же отчетливо вспомнила картонную коробку, покрытую запекшейся кровью.

- Что с тобой происходит? - спросила Каролин.

- Каролин, а ты не хочешь отправиться со мной в Канаду? Конечно, это не Рио, но мы бы могли остановиться в одной маленькой хижине. Удобств никаких, но зато полная свобода.

Она заказала еще одну порцию мартини.

- Красивые мужчины?

- Ну конечно, полно холостяков, - тут же ответила я, вспоминая о двух индейцах, наблюдавших за тем, как я меняла шину.

- Спасибо за предложение, но думаю, что на сей раз остановлю свой выбор на Гавайях. Канада кажется мне немного суровой.

- Мне снова стали сниться ужасные сны, - решила я сменить тему.

- Я ничуть не удивлена! Ты ненормальная, чего ты еще ожидала после того, как пообщалась с этими дикарями?

- Они не дикари. Они просто иные. Иные люди, ведущие иную жизнь.

- Иные? Это точно! Будят тебя посреди ночи и пугают до смерти. Надо же! Потом еще хотят, чтобы ты что-то там украла.

- Но ведь другого способа получить корзинку не существует, - произнесла я в надежде на поддержку. - К тому же это не воровство, а вид учебы, - я покругила в пальцах сережку из оленьего рога и бирюзы.

Учись, учись! Мало тебе твоих корзинок? Почему бы не подумать о том, чтобы начать коллекционировать набедренные повязки или какую-нибудь другую экзотику?

Из ресторана мы отправились в Краеведческий музей, чтобы посмотреть новую африканскую экспозицию. Мы прибыли туда за час до закрытия. Среди покоя и безмолвия масок Берега Слоновой Кости я почувствовала себя лучше.

- Погляди-ка на эту, - сказала Каролин.

Я подняла глаза на безмятежную маску молодой женщины, одну из тех, которыми пользовались Ммуо - колдуны и вожди нигерийских Ибо. Черты лица были выразительными, прическа по стилю напоминала египетскую. Глаза казались слепыми.

Резная фигура из нигерийской дельты изображала воина с трещоткой и ритуальной чашей в руках, восседающего на спине страшного клыкастого существа. Чудовище, на котором он ехал верхом, являлось проекцией его собственного боевого искусства. Я вспомнила Юго-Западную Нигерию, где многие племена поклонялись правой руке, то есть руке, символизирующей способности воина. И тут же вспомнила о трещотке, висящей на стене в хижине Агнес.

Вдруг я поняла, что стараюсь представить себе, каков собой Рыжий Пес. Эти чудовищные примитивные фигуры спровоцировали во мне поток мыслей. Я надеялась, что никогда не увижу Рыжего Пса во плоти.

В конце выставки стояла фигурка, которая мне очень понравилась. На ручке веера было вырезано божество, олицетворяющее две сущности в едином теле. Я медленно провела пальцем по древнему дереву.

- Надеюсь, ты не отождествляешь себя с этим? - спросила я Каролин.

- В отличие от тебя, нет. Мы обе засмеялись.

- Что ж, поехали домой? - сказали мы в один голос. Позже, уже дома, я свернулась клубочком у камина в обнимку с моей собакой Коной и «Снежным барсом» Питера Маттхиессена. Комната была уютной и теплой, и у меня почти не было сил, чтобы пошевелиться.

Вдруг я села, глядя прямо в огонь. Моя рука легла на телефон. Как мне хотелось набрать номер и поговорить с Агнес! Но я знала, что для этого нужно отправиться в Манитобу.

Мои глаза остановились на нескольких шаманских кук-пах-качинах, выстроившихся в ряд на каминной полке. В мире существует дуализм - все материальное имеет духовного двойника, символизируемого качиной. Огонь отбрасывал танцующие блики. Казалось, духи, заключенные в куклах, вот-вот оживут. Перья и ярко раскрашенные лица напомнили мне о другом таинственном мире. Я наблюдала за ними. Помнится, Пикассо когда-то пришел в восторг от магических резных африканских фигур.

Я взяла с полки книгу и открыла ее на своем любимом месте:

Я понимал, что эти скульптуры делали негры. Почему же они вырезали их именно так? Почему не иначе? В конце концов, они небыли кубистами. Кубистов тогда еще не существовало! Конечно же, одни люди изобрели модели, а другие стали подражать им - ведь это же традиция. Но все амулеты имеют одинаковое назначение. Это оружие, помогающее людям защититься от духов - помогающее стать свободными. Это орудия. Картина Les Demoiselles d'Avignon* должна была появиться именно в тот день не из-за формы, но потому, что это было мое первое полотно-заклинание против нечистой силы! Вот почему позднее я написал ряд полотен, подобных тому первому, - Портрет Ольги и другие портреты. Никто не может быть магом каждую минуту все двадцать четыре часа в сутки. Ведь должны же мы когда-нибудь жить? Позже, улегшись в постель, я смотрела, как лунный свет льется в окно, и прислушивалась к крикам совы. Дуновение прохладного воздуха убаюкивало. Внезапно я проснулась от странного ощущения. Трескучий звук, раздающийся рядом с моим ухом, превратился в жужжание. Я поняла, что это атака со стороны свадебной корзинки. Я не могла двинуться с места. Корзинка была полна ворон, бьющих крыльями, каркающих и пялящихся на меня блестящими глазами. Корзинку опускали на меня прямо сверху. Вдруг она остановилась на расстоянии вытянутой руки, и из нее показалось гигантское лицо мужчины-кя-чина. У него были остекленевшие глаза и отвисшая нижняя челюсть. Все его тело было ярко раскрашено. Я вскрикнула и проснулась, все еще дрожа. Звонил телефон.

- Слушаю! - сказала я хрипло в трубку.

- Привет, Линн, это Хаймейостс Сторм.

- Ох, привет, погоди минуту. Я так рада тебя слышать! Только что мне снился ужасный кошмар.

- Расскажи мне все по порядку, - продолжал он весело. Я уселась на кровати, включила свет и рассказала обо всем, что видела во сне.

- Ты собираешься в Канаду? - спросил Хаймейостс Сторм.

Живот свело от волнения. Кона прыгнула на постель и скрутилась у моих ног. Собака вся дрожала.

- Я еще не решила. Но что ты скажешь насчет сна?

- Сейчас я в Ныо-Мехико, занимаюсь делами, - сказал Хаймейостс Сторм, игнорируя мой вопрос. - Но я все время думал о тебе - и сейчас понял почему. Ты должна понять, что сновидящие выбрали тебя. Помнишь тот клок волчьей шерсти, что я дал тебе вместе с картой? Никогда не ложись спать без него. Возможно, иные силы, кроме сновидягцих, пытаются дотянуться до тебя и причинить тебе вред. Волчий мех защитит тебя. Став охотником, ты сама превращаешься в объект охоты. Тебе нужно понять, что воля - это не тайна. Все очень просто. Воля сновидит равновесие и раскалывает череп. Что есть твои ночные видения и твоя боль, как не слабость твоей воли? Я должен уходить, я оставляю тебя в зеркале созидания, где ты сможешь соприкоснуться с мировым кругом.

С этими словами Хаймейостс Сторм повесил трубку.

Я продолжала тупо смотреть на телефонный аппарат, поражаясь неожиданному звонку. О чем говорил Хаймейосгс Сторм? О воле? Я достала блокнот и записала его слова. Лишь поставив точку, я до конца поняла все то, что он хотел мне сказать. Где-то в глубине моего существа тлела искра. Она пыталась разгореться ярким пламенем, но я еще не была готова к этому. Я знала, что каким-то образом моя воля получила подкрепление. Теперь она будет вести меня по направлению к моей судьбе. Знала я и о том, что приближаюсь к пучине, о том, что мне предстоит нырнуть в невообразимые глубины. Я стала всхлипывать. И плакала, пока не забылась сном.

На следующее утро я проснулась с припухшими глазами засунула кусочек волчьего меха в старинный кожаный шаманский узел - один из экземпляров моей коллекции, - а гам узел положила рядом с собой, на ночной столик.

В четыре часа пополудни Иван вместе с Джоржем и Памелой Хелмстедами приехали ко мне, чтобы осмотреть «вигвам на Беверли-Хилс» - так Иван называл мою квартиру Я долго показывала им мою коллекцию. Переходя от одного предмета к другому, я непрестанно рассказывала о своих впечатлениях от Канады - просто не могла остановиться. Хелмстеды слушали с вежливым вниманием, но Ивана, казалось, все это забавляло.

Мы вышли во внутренний дворик, выложенный кирпичом, и стали пить чай, закусывая пирожными.

- Зачем тебеучиться красть корзинку, Линн?-спросил Иван, надкусывая пирожное. - Почему бы не ограничиться кражей кулинарных рецептов, как это делают другие женщины? А пирожные - замечательные! - спешно прибавил он.

- Надеюсь, ты подавишься одним из них, - сказала я. Джорж и Памела захохотали.

- Будь эта корзинка в моем банке, ее невозможно было бы украсть,-самодовольно заявил Джорж.-Тебепридется иметь дело со всяким сбродом. Даже если тебе удастся похитить корзинку, у тебя ее тут же снова утащат.

- Наверное, больше всего меня прельщает во всем этом приключение и опасность. Впрочем, Агнес Быстрая Лосиха говорила, что я могу погибнуть, стремясь раздобыть свадебную корзинку, - мой собственный голос донесся до меня словно со стороны.

- Тебя действительно могут убить? - недоверчиво спросила Памела.

- Так говорит Агнес.

- Тогда забудь об этом. Ведь это всего лишь корзинка, - Памела сделала глоток чаю.

- Возможно, я попала под действие каких-то чар. Меня действительно словно околдовали. Кроме того, это непросто корзинка.

- Почему бы тебе не отправиться в Канаду и не спросить прямо, что хочет от тебя эта женщина? - спросил Иван.

А я отправлюсь вместе с тобой и посмотрю, не окажется ли эта так называемая «шаманка» обычной шарлатанкой. Что ты на это скажешь?

- Не знаю, как и поступить. Агнес Быстрая Лосиха сказала мне прямо, что со мной никого не должно быть.

- Она обманщица, - решительно заявил Иван.

Мы еще немного поболтали. Затем они отбыли, а я стала читать книгу со счастливым концом.

Вечером я села в машину и поехала в ресторан LaFamiglia, чтобы отужинать там с Арнольдом Шалмэном. Воздух был прохладен и насыщен запахом цветущего жасмина.

La Famiglia - место достаточно оживленное, и потому здесь бывает интересно. Кроме того, тут можно всласть наговориться вечерком. Со стороны может показаться, что я готова просидеть за едой целую вечность, но это лучший способ провести время на людях в Лос-Анджелесе. В Риме или Париже можно просто ходить по улицам и чувствовать, что тебя везде окружают люди. В Лос-Анджелесе так не получится.

- Мы словно и не расставались, - сказала я Арнольду, как только нас усадили за столик, - ты уезжал куда-нибудь?

- О, я только что вернулся из перуанских джунглей, - ответил он, - знаю, это может показаться странным, но поехал я в Перу в поисках галлюциногена под названием «айахуаска». Индейцы называют его «вином смерти», а Вильям Буррофсзовет его «последним средством». Я нанял индейца-проводника, и он отвел меня к верховьям Амазонки, где цвет целитель-колдун. Мне говорили, что этого человека невозможно отыскать, но он единственный, кто может рассказать об этом. Мы прорубали себе путь через заросли. Пот лил с нас ручьями, и москиты пожирали нас живьем. Наконец мы добрались до селения, насчитывающего шесть соломенных хижин. Когда мы пришли, все люди были на охоте, кроме колдуна. Он сидел на высоком помосте в бейсбольной кепке и гавайской рубашке и улыбался.

- Ты, наверное, обалдел.

- Конечно. Он выглядел точь-в-точь как Индеец Кэйси Стенгл*. Очень стар. Очень тощ.

После того как человек примет айахуаску, он покидает свое тело. Пока он находится вне своего физического тела, целитель-колдун исследует его и находит причину болезни. Я надеялся принять участие в этой церемонии.

- И что же ты сделал?

- Я поговорил с ним через своего проводника, и он сказал, что я могу сесть на платформу напротив него и отведать вина смерти. У колдуна был очень торжественный вид. Надвигалась ночь.

- Тебе было страшно?

- Конечно. Но когда я возвратился обратно и узнал, что айахуаска раз в пятьдесят сильнее кислоты**, то испугался еще больше.

- Я именно об этом и слышала. Но разница состоит в целительских свойствах, верно?

- У них говорят «Либо убью, либо вылечу», - засмеялся Арнольд.

- Но это ужасно, Арнольд! Что же произошло потом? - Сначала я дал ему бутылку «Джека Дэниэлса» и прочие мелочи, затем мы уселись напротив импровизированного саркофага. В темноте трудно было что-либо увидеть. Горела только одна свеча. Я лишь сумел рассмотреть деревянную статую Девы Марии, амулеты, перья и маленькие пакетики, привязанные к лентам. Там также был сосуд из сухой выдолбленной тыквы, стоящий на палках. Старик завел перед ним песнопение. Наконец он погрузил в него половинку кокосового ореха, которой пользовался как ковшом, и передал ее мне. Жижа воняла как блевотина, но я заставил себя сделать глоток, затем вернул кокос старому колдуну, и он тоже проглотил свою дозу. Он сказал мне, что все это будет длиться около семи часов. Но когда на второй день взошло солнце, а я все еще летал, то понял, что со мной что-то не так. Арнольд захохотал. Мне же было не до смеха.

- Что же ты узнал? - спросила я.

- То, что я узнал, трудно передать словами. Скорее, это были просто переживания. С невероятной скоросгью я про носился над жизнями людей. Людей, которых я знал. Я видел, как они общаются между собой и делают свою обычную работу. Мне казалось, что я смотрю на них с некоего более значимого плана - из этого места вся наша реальность ка жется какой-то искусственной.

Несколько секунд мы хранили молчание. - Арнольд, надеюсь, ты делал всеэто не только для того, чтобы написать книгу?

Арнольд развернул салфетку и проказливо улыбнулся.

- Нет.

- Тогда зачем? У тебя же есть все. Ты зарабатываешь кучу денег. Мне иногда кажется, что ты даже счастлив.

На какое-то мгновение Арнольд задумался.

- Возможно, это то, о чем говорил Ницше: «Все, что не убивает меня, делает меня сильнее».

Арнольд минуту помолчал. Затем вопросительно поднял на меня глаза:

- Теперь давай поговорим о твоих приключениях. У тебя в глазах бегают чертики.

Я откусила кусок телятины. Помолчала. Все, что со мной происходило в Канаде, казалось не таким осязаемым, как галлюцинации Арнольда.

- Сейчас, когда я могу говорить об этом, я даже не знаю, с чего начать. У меня были повторяющиеся сны о встрече с женщинойпо имени Агнес Быстрая Лосиха. Мнекажется, что я немного потеряла ориентацию в реальном мире.

И я начала рассказывать Арнольду, как я захотела раздобыть свадебную корзинку - словно одержимая. Думаю, что со стороны всеэто могло казаться пересказом ночного кошмара.

- Единственная вещь, которую я могу предъявить в доказательство того, что была там, - серьга. Я оставила ее дома, но как-нибудь я покажу ее тебе. Надеюсь, Арнольд, тебе все это не кажется полным бредом?

- Все в порядке, Линн! Что наша жизнь, как не вечный поиск?

- Думаю, ты прав.

- Но кое-чего я все же не понимаю. Что такое «свадебная корзинка», что она символизирует?

- Я лишь могу передать тебе слова Агнес, - я взглянула в зеркало за спиной Арнольда и увидела в нем свою растерянную физиономию. - Агнес сказала мне, что корзинка сплетена сновидящими и символизирует невообразимую пустоту - женское лоно. Существует закон, согласно которому все вещи зарождаются в женщине, даже те вещи, какие изобретают мужчины. Все звезды рождены в пустоте, а пустота есть женщина. Сотворение мира придумали мужчины, чтобы уравновесить это. Ведь сказано: «Я помещу мужчину внутрь нее». В каждом мужчине живет муза-женщина. Агнес Быстрая Лосиха говорит, что мужчины присвоили себе пустоту. По этой причине Мать-Земля утратила равновесие. Арнольд непонимающе уставился на меня:

- Послушай, это настоящая корзинка или просто метафора?

- Как я говорила тебе, я видела ее фотографию. Корзинка - реальная вещь. Это не метафора.

- Могу ли я поехать с тобой в Канаду. Мне бы так хотелось встретиться с твоей шаманкой!

- Мне бы тоже очень этого хотелось. Мне бы не было так страшно, окажись ты рядом.

- Почему же я не могу отправиться туда?

- Мне сказали, что это священное учение и я не могу брать с собой никого.

Арнольд посмотрел на меня загадочно и хлебнул из чашки свой кофе «экспрессо». Поставив чашку на стол, он сказал:

- Мне кажется, лучше имегь дело с Агнес Быстрой Лосихой и вином смерти, чем с большинством моих знако мых по студии.

Он засмеялся. Мы снова помолчали - каждый думал о своем. Затем я сделала глубокий вдох и сказала:

- Арнольд, меня так страшили все эти сны. Я должна отказаться от этого ужасного дела. Но не знаю как. Я просто разрываюсь на части. Если я поеду к Агнес, моя жизнь - моя старая жизнь - на этом закончится. А у меня здесь еще столько дел! Скоро должен начаться нью-йоркский аукцион. Многие люди зависят от меня. Я не могу просто-напросто отдаться прихоти и уехать! - я схватила стакан с вином и сделала большой глоток.

Линн, ты не можешь так просто отказаться от этого дела. В твоих снах заключены послания. Перестань быть идиоткой и подумай о том, что ты говоришь: аукционы, люди, которые от тебя зависят! Твой собственный страх - вот единственная причина, которая мешает тебе уехать! - Арнольд казался шокированным моими словами.

Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы:

- Все это убьет меня, Арнольд!

- Ну и что? Ты должна посмотреть в глаза судьбе.

Отправляйся на другую сторону. Ты должна поехать в Канаду, и тебе самой это прекрасно известно.

Я просто не могла признать правоту Арнольда.

- Нет, не известно.

Арнольд протянул руку и прикоснулся к моей руке.

- Послушай, разве ты не представляешь, какой редкий шанс тебе предоставился? Тебе вручили невероятный пода рок. Оглянись вокруг. Посмотри на эти лица - лучшие в Голливуде!

Я обвела быстрым взглядом толпу. В роскошной атмосфере La Famiglia посетители казались спокойными, уверенными в себе людьми.

- Чего они достигли в своей жизни? - спросил Арнольд, сжимая мне руку и улыбаясь. - И во что ты превратила свою жизнь? Но у тебя хоть появился шанс. Если тебе посчастливилось провалиться в одну из этих трещин судьбы, радуйся этому. Старайся зайти как можно дальше!

- Арнольд, я думала, что ты хочешь, чтобы я еще немного пожила.

- Нет, я хочу, чтобы ты жила. Жила по-настоящему. Ты должна выяснить, что означает вся эта одержимость. И бьюсь об заклад, что свадебная корзинка спасет тебя.

- Я тоже на это надеюсь.

- Завтра же вылетай самолетом в Канаду, - сказал Арнольд, когда мы вышли из ресторана, - мне уже не терпится услышать обо всем, что приключится с тобой там. Дашь знать о себе, как только вернешься… если, конечно, вернешься.

- Спасибо, Арнольд, - сказала я сквозь смех и поцеловала его на прощанье.

Я ехала домой с твердой решимостью сразу же позвонить в аэропорт, как только дойду до телефона. Но, доехав до Беверли-драйв, я стала припоминать все, что перенесла от Агнес и Руби. Неужели я просто дура, которая попалась на фокусы-покусы? Прибыв домой, я уселась в гостиной и глубоко задумалась, взвешивая все «за» и «против». Я сняла серьгу, сделанную из рога и бирюзы. Неужели я надела ее, даже не заметив, как только вошла в дом? Это была единственная материальная часгь моего сна.

Приняв душ, я легла в постель, нарочно оставив серьгу на краю умывальника. Я оставила свет включенным, и мне приснился сон о свадебной корзинке. Я шла к ней, но, когда подошла совсем близко, на ее месте оказалась Агнес Быстрая Лосиха.

- Ты должна приехать. Время пришло.

- Да, - ответила я без колебаний.

Ее фигура растаяла в воздухе, и я продолжала спокойно спать.

Утром серьга оказалась в моем ухе - даже след на щеке остался. На этот раз я знала в точности, что серьга попала сюда необычным способом. Я смотрела на серьгу, покояшу на открытой ладони, и вспоминала сон. Агнес Быстрая я сказала что это - мост между моим и ее миром. Я сняла трубку и тут же заказала билет на самолет до Канады.