***

Мой самолет «Эйр Канада 727» приземлился в Виннипегском аэропорту. Т)тя взяла напрокат машину и через полчаса уже неслась по скоростному шоссе в сторону Кроули, руководствуясь картой, которую начертил мне Хаймейостс Сторм. Открыв окно машины, я впервые вдохнула всей грудью канадский воздух. Что же занесло меня сюда, в канадскую тундру, где я собираюсь встретиться со старухой и спросить ее о корзинке?

Образ корзинки на секунду предстал перед моим мысленным взором, а затем на мгновение возникла вспышка света, сменившаяся мраком и ощущением распахнувшегося передо мной безграничного пространства. Когда перед глазами вновь появилась дорога - однообразная и утомительная - я несколько раз моргнула, чтобы прояснилось в голове, и сжала руль покрепче.

Интересно, подходит ли моя одежда к местному климату? На мне были джинсы, ботинки и короткая охотничья куртка цвета хаки, а чемодан был набит свитерами, фланелевыми пижамами и косметикой. Мне стало холодно, и я включила обогреватель. Радио работало, но прием был плохим, и 'ясразу же выключила его.

Небо казалось огромным, земли Манитобы раскинулись во все стороны. На широких полях, по которым разгуливал ветер, прокатывались зеленые волны трав.

Внезапно машина дала резкий крен влево. Спустило левое переднее колесо. «Проклятье!» - закричала я и лихорадочно вцепилась в руль, чувствуя, как машину повело. К счастью, она тут же уткнулась носом в мягкую насыпь на противоположной стороне дороги. Нажав на педаль тормоза до отказа, я окончательно очнулась от транса, в который меня ввела пасторальная красота канадского пейзажа. Некоторое время я продолжала сидеть, ловя воздух открытым ртом. «С моим счастьем…» - подумала я.

Выбравшись на воздух, я со злостью ударила ногой по проколотой шине, затем стала смотреть во все стороны, пытаясь найти хоть какие-то признаки жизни - телефон, жилище, машину. Поблизости ничего не оказалось. Тут до меня дошло, что от самого Виннипега я не видела на дороге ни одной встречной машины. Ну что ж, если уж ждать помощи неоткуда, придется менять колесо самой. Я вытащила из багажника все необходимые инструменты, сломав при этом ноготь, уселась на траву и попыталась сообразить, что нужно делать с домкратом. Домкрат был под рукой, но мне понадобилось около получаса, чтобы решить, как задвинуть его лапу под днище автомобиля.

Стоя на коленях перед машиной и подводя под нее рычаг, я увидела два силуэта, идущих по шоссе в моем направлении. Мне удалось лишь рассмотреть, что они принадлежат высоким худощавым людям. Вскочив на ноги, я радостно закричала и замахала руками, но тут же осеклась. Это были два молодых индейца, и мне стало немного не по себе. Когда мужчины приблизились, я услышала, что они говорят между собой на неизвестном мне языке, очевидно, на языке кри. Один из них был одет в коричневое пончо, другой же был облачен в потертую военную куртку. Подойдя поближе, мужчина в пончо склонился над спущенным колесом и, осмотрев его, что-то сказал своему спутнику. Оба залились хохотом, а затем, улыбаясь, заговорили со мной на своемязыке. Я разозлилась не на шутку.

- Тут где-то есть телефон поблизости? Улыбки стали еще шире.

- Вы говорите по-английски? (Многие индейцы из ре зерваций не говорят.)

Человек в пончо только пожал плечами. Ни один из них и не думал помогать мне.

- Что ж, спасибо и на том, гады!

Я снова стала на колени, чтобы продолжить неравную борьбу с домкратом. Через тридцать минут я вся была перепачкана машинным маслом, а на руках и одежде появились черные пятна от резины. Но колесо я поменяла. Кажется, у меня еще оставались силы, чтобы вести машину.

Мне трудно было поверить в то, что индейцы все это время стояли рядом и наблюдали за тем, как я мучаюсь. Зашвырнув домкрат и лебедку в багажник, я повернулась к ним лицом. Они стояли в десяти футах от меня и продолжали пялиться.

- Вы, пара подонков!

Я уже собиралась залезть в машину и покатить по дороге, как вдруг заметила, что молодой человек в военной куртке производить странные движения руками, словно мыл их. Мне это показалось весьма странным, но я не придала его жестам особого значения. Тогда он пожал плечами, откинул голову и стал жестикулировать, словно пытался что-то объяснить мне на языке жестов. Я ощутила, как шея у меня подбородком напряглась, а область горла онемела. Непонятно, связано ли это с тем, что проделывал индеец. На несколько секунд мои глаза словно заволок туман. Когда же ясность зрения возвратилась ко мне, я увидела, что мужчина стоит прямо, руки опущены вдоль туловища. Оба пристально смотрели на меня.

- Вас подвезти? - спросила я совершенно неожиданно для себя самой.

Мужчина в потертой куртке улыбнулся:

- Почему бы и нет? С удовольствием прокатимся, спасибо, мэм!

Меня очень удивило то, что он говорил на прекрасном английском. Они забрались на заднее сиденье, и мы поехали. С колесом, кажется, все было в порядке.

Все еще продолжая злиться, я решила игнорировать присутствие мужчин. Дорога вытянулась узкой монотонной полосой на долгие мили. Я почувствовала, что проголодалась. В салоне автомобиля царило безмолвие. Деревья выстроились по краю дороги, как статуи. Я все больше чувствовала, как растворяюсь в этом безлюдном пейзаже.

Индеец в потрепанной военной куртке начал тихо напевать: «Хе-я хе-я хоооооах». Его друг тут же присоединился к нему.

Я стала наблюдать за ними в зеркале заднего вида. Они пели с закрытыми глазами, покачивая головами в такт мелодии. И снова внимание на дорогу. Я притормозила перед кроликом, перебегающим шоссе.

«Хе-я хе-я хей хей ооааах, я одинокий ковбой, хе-я хе-я хей-хей ооааах».

Эта вставка насторожила меня. Вновь взглянув в зеркало заднего вида, я встретилась взглядом с индейцем в пончо и почувствовала, как заливаюсь румянцем.

Неожиданно прямо перед машиной появилась птица с огромными крыльями. Я повернула руль, и птица, пролетев прямо над машиной, скрылась из виду. Индейцы тут же запели очень громко, а затем внезапно умолкли.

- Мы сойдем прямо здесь.

Я огляделась вокруг, ища глазами дом или хотя бы тропинку. Пусто - вокруг только прерия. Я свернула к обочине и остановилась.

- Вы действительно хотите выйти здесь?

- Да, - ответил тот, кто был одет в пончо, и открыл дверцу. В машину ворвался холодный ветер, которого я раньше не чувствовала.

- Счастливого пути! - сказал человек в военной куртке. Оглянувшись, они зашагали прочь и вскоре ск рылись из виду за низким холмом.

И снова на меня несется дорога. По прерии, словно призраки, поползли тени сгущающихся облаков. Я наблюдала за голубоватыми клубами, которые то расползались, то сливались вместе. Их края казались острыми и наэлектризованными. Тени прятали от меня пейзаж - как будто глумились надо мной. Вот впереди появилась группа тополей, затем исчезла, чтобы появиться вновь, когда я приблизилась к холму. Нигде не было и признака человеческого жилья, и я спешила добраться до Кроули. Дорога туда заняла пять или шесть часов. Линии на карте заканчивались тупиком.

Весь поселок состоял из пяти или шести домов. Над дверью одного из них красовалась вывеска: «СКЛАД И ТОРГОВЫЙ ЦЕНТР КРОУЛИ». Из здания, хлопнув стеклянной дверью, вышла индианка с двумя детьми. Я припарковала свою машину между стареньким побитым пикапом с прицепом для лошадей и машиной поновее, из окон которой на меня глядели дети скруглыми коричневыми лицами. Ребятня дружно жевала кексы. Вдруг они все вместе засмеялись и стали запихивать себе в рот шоколадные крошки. Я вышла из машины как раз в тот момент, когда, поднимая в воздух клубы пыли, подъехал еще один пикап с прицепом. Из кабины вышел плотный индеец, одетый в ковбойском стиле.

- Эй, леди, небось, приехали посмотреть на родео? - обратился он ко мне.

- Нет, я и не знала, что здесь должно проходить родео. - Ну, зато теперь знаете, - улыбнулся он. - Мы станем натягивать веревки чуть дальше по дороге, будем работать до темноты, так что можете посмотреть.

- Спасибо, но я жду друга.

Чем меньше людей вмешиваются в твои дела, тем лучше. Я знала это твердо.

- И кого же вы ждете, если не секрет? - спросил он, потягивая пиво из банки.

- Я ищу женщину по имени Руби Много Вождей. Пыль, поднявшаяся на дороге, запорошила мне глаза. Я стала чихать и протирать лицо платком.

- Никогда не слыхал о такой. Вы уверены, что попали именно в ту резервацию? - при этом он посмотрел на меня как-то странно. - Еще увидимся, - кивнул он мне, заламывая свою широкополую шляпу, и исчез в дверях магазина.

Я последовала за ним, громко топая башмаками.

Помещение магазина было уставлено до самого потолка консервными банками, автомобильными шинами, канистрами с машинным маслом, коробками с кексами, вентиляторами и стопками журналов. Бумажки, беспорядочно прикрепленные к доске объявлений, начинали громко шуршать, как только открывалась входная дверь. Холодильник, набитый пакетами с молоком и бугылками колы, стоял у дальней стены. Пакеты с чипсами и картошкой фри свисали на веревках с самого потолка. Пара карих глаз холодно следила за мной из центра этого хаоса.

- Могу ли я помочь вам чем-то? - спросил владелец магазина, и я подпрыгнула от неожиданности.

- Нет.

Я быстро оглядела магазин и решительно сняла с полки два пакета «Твинки».

- Эта леди ищет женщину по имени Руби Много Вождей, - раздался голос плотного индейца в ковбойской одеж де.

На лице владельца магазина не отразилось никаких эмоций. Несколько индейцев, следивших до этого за каждым моим движением, настороженно перевели глаза на говорящего. Я стала рыться в сумочке в поисках денег. Владелец магазина не отводил от меня глаз.

- Прежде она жила за Индейским Музеем, в доме над дорогой. Думаю, она переехала на Черную Гору, - сказал он, отсчитывая сдачу плотному индейцу.

- Не знаете, где я могу найти ее сейчас?

Владелец обернулся к человеку, стоящему у дальнего конца магазина:

- Эй, Эммет, не знаешь, где сейчас живет Руби?

- Ага, раньше она жила над дорогой, но съехала год назад.

Плотный водитель пикапа добродушно пожал плечами:

- Лучше приходите на родео.

- Как-нибудь в другой раз, - пробормотала я.

Он еще раз пожал плечами и вышел из магазина, хлопнув дверью. Поднялись клубы пыли.

- Да, но Хаймейостс Сторм говорил мне, что я могу просить здесь у любого о Руби Много Вождей, и мне подскажут, как ее разыскать.

Мужчина натянуто улыбнулся и выплюнул табачную жвачку на пол.

Можете проехаться вниз по гумбле (так мы здесь называем шоссе) около пяти споловиной - шести миль. Там вам нужно будет свернуть за мостом налево на грунтовую дорогу и проехать еще четыре мили. Вы обязательно увидите хижину, справа. Слушайте, да собираетесь ли вы платить за эти «Твинки»?

Я расплатилась и вышла из магазина. Стеклянная дверь захлопнулась от порыва ветра. Я забралась в машину, чувствуя грязь на руках, и взялась за руль. Проверив уровень бензина в баке и прикинув расстояние, которое мне предстояло проехать, я нажала на газ и покатила к хижине Руби Много Вождей, похрустывая «Твинки».

Через пять с половиной миль пути я увидела грунтовую дорогу, отходящую влево и скрывающуюся за холмом. Она оказалась очень ухабистой, и мне пришлось сбавить скорость до пятнадцати миль в час. Ветер стих, и на лобовом стекле моего автомобиля скопилось такое количество пыли, что приходилось дважды останавливаться, чтобы протереть стекла. Вскоре я увидела хижину, забившуюся между скалами и деревьями, но не заметила никаких признаков жизни, если не считать краснохвостого ястреба, кружащего над крышей.

Приблизившись к простой бревенчатой хижине, я притормозила. На пороге стояло, не шевелясь, огромное бурое животное, которое при ближайшем рассмотрении оказалось двумя оленьими тушами, стоящими бок о бок. Я остановила машину. Как раз в этот момент на пороге хижины появилась старая индианка с большим разделочным ножом в руках. Ее зубы обнажились в улыбке. Я застыла на месте от ужаса.

Женщина была одета в длинную шерстяную юбку и шерстяное красно-черное пончо. Ее седые волосы были заплетены в косу, а лицо казалось темно-коричневым и изборожденным морщинами. Она закатала рукава, угрожающе покачивая перед собой ножом.

- Так это вы Руби Много Вождей? - выдавила я из себя.

- Да, - ответила женщина, приближаясь ко мне с ножом, зажатым в руке. Похоже, ее раздражало мое присутствие.

- Меня прислал к вам Хаймейостс Сторм. Он сказал, что вы сможете помочь мне найти Агнес Быструю Лосиху, - почти прокричала я и стала пятиться к машине, чтобы в случае необходимости тут же дать деру.

- Да, - ответила женщина. - Мне это известно.

Тут только я ощутила всю абсурдность ситуации. Могу себе вообразить, в каком виде я предстала перед ней, - длинная растрепанная белая девица, с ног до головы покрытая слоем смазки, пыли и крошек печенья.

- Можно мне зайти к вам и выпить чашечку чая? - спросила я, делая шаг по направлению к крыльцу.

Руби кивнула, развернулась и вошла внутрь. Решив, что это должно означать приглашение, я последовала за ней, но остановилась на пороге, чтобы рассмотреть мертвых оленей. Тут же из дому вышла Руби, но на этот раз она сжимала по ножу в обеих руках. В ее старческих глазах горел огонек детской нетерпеливости. Она протянула мне разделочный нож и приказала помочь ей разбирать оленьи туши.

- Поговорим о твоем путешествии позже, - сказала старуха. - А потом я расскажу тебе и о свадебной корзинке.

Сжав мою руку с неженской силой, индианка потащила меня к мертвым оленям:

- Поторопись, нам надо управиться поскорее!

Мне стало по-настоящему страшно. Сунув нож мне в руку, старая индианка стала торопливо говорить:

- Быстро делай то, что я тебе буду показывать. Нужно покончить с этим, пока не наступило трупное окоченение.

Обе оленьи туши лежали на боку. Руби стала на колени, придала им нужное положение и затем, орудуя ножом, приказала мне повторять все ее движения. Эта женщина была моим единственным ключом в поисках корзинки, и потому я послушалась ее беспрекословно. Руби стала отделять копыта на задних ногах, и я тоже засунула лезвие ножа между к раем копыта и кожей. От вида крови и отвратительного звука разрезаемой плоти из моих глаз брызнули слезы. Но я продолжала работать, стараясь все повторять за Руби. Поначалу я резала аккуратно, но вскоре потеряла терпение и отделила копыто от сустава одним резким ударом, так что оно покатилось по крыльцу. Мне хотелось рыдать.

Старуха тем временем запустила свой нож под шкуру и стала отделять ее от мышц ноги по направлению к животу. Казалось, это занятие доставляет ей необъяснимую радость, и она следила за тем, чтобы я не отставала. Я старалась изо всех сил, и вскоре шкура на каждой ноге была отделена от мяса. После того Руби перевернула своего оленя на другую сторону и сделала то же самое с моим. Я была вся забрызгана кровью, мои руки и нож стали липкими. Неожиданно Руби вспорола брюхо своего оленя так быстро, что кишки и сгустки крови вывалились на крыльцо прямо передо мной прежде, чем я успела внутренне приготовиться к этому зрелищу. Закрыв глаза, я продолжала орудовать ножом. Чуть позже я все же нашла в себе силы посмотреть на внутренности. Там оказался мертвый плод, и я увидела, что молоко еще сочится из сосков матери. Тошнота начала накатывать на меня волнами. Закрыв глаза, я стала пятиться прочь и испугалась еще больше, когда на меня навалилась тьма.

Не представляю, как долго продолжалось это состояние, но когда я наконец открыла глаза, то увидела, что нахожусь одна среди расчлененных туш. Руби поблизости не оказалось.

Вскоре на крыльце появилась старуха с пачкой газет в руках. Расстелив их между двумя тушами, она вновь принялась за своего оленя - вырезала из него печень, почки и еще теплое сердце. Все это она разложила на газетах.

- Отлично, - сказала она, стряхивая кровь с кончиков пальцев, - теперь ты.

Я онемела от страха.

- Давай же!

Мне удалось извлечь из мертвого тела оленя каждый орган. Когда я вырезала сердце, Руби схватила сердце своего оленя и, подняв над головой, устремила взор в темнеющее небо. Затем она запела на языке кри. Песня вошла в мое сердце, и я посмотрела на сияющую луну и на осеннее небо, словно видела их впервые. Руби медленно повернулась ко мне лицом. В ее глазах мерцал странный свет.

- Хей ииих хей йиих, - песня оборвалась, последовала пауза и затем женщина сказала: - Это называетсяпесня-мол- ния. Ее поют, чтобы успокоить дух оленя.

После этого Руби отрезала кусочек сердца и стала есть его, сделав знак, чтобы я сделала то же самое.

- О, нет! - застонала я.

Воткнув нож в сердце, я отрезала маленький кусочек и положила его себе в рот. Я жевала, борясь с отвращением. Мой рот наполнился кровью.

- Хо, - сказала Руби, одобрительно кивая головой.

Мы вновь приступили к работе - полностью освежева-туши и скатали шкуры. Дикие оленьи глаза белели под луной, но я уже не испытывала никакой жалости.

Следуя указаниям Руби, я отрезал а голову, вырезала бока и филей и бросала каждый кусок в картонную коробку. Куски пропитанного кровью мяса заняли четыре коробки. Кишки Руби швырнула собакам, сбежавшимся на запах. Они бросились на пищу с рычанием, а затем разбежались, унося в зубах куски кишок.

Когда разделка туш завершилась, я испытала огромное облегчение. Я так устала и все мое тело так оцепенело, что единственным моим желанием было отправиться в постель. Руби внесла коробку с мясом внутрь, затем вернулась за второй, после этого и за третьей. Когда же она пригласит меня к себе? Но Руби, казалось, и не думала возвращаться после того, как внесла в дом четвертую коробку. Я робко постучала в дверь окровавленным кулаком.

Она отворила дверь:

- Чего?

- Мне нужно помыть руки. Можно войти? И мне нужно где-то поспать.

- Помоешь утром, - она захлопнула дверь прямо перед моим носом.

- Погодите, где же я буду спать?

- Поспишь в своей машине, васину, - услышала я ее хриплый шепот.

Господи, не могла же она говорить это всерьез. Я стала смотреть по сторонам в поисках умывальника.

Наконец до меня начало доходить, что Руби не шутила. Я развернулась и медленно побрела к машине, забралась туда и скрутилась на заднем сиденье. Тут до меня донеслись голоса диких зверей, и я быстро заперла дверцы. Поспать мне удалось совсем немного.

Проснулась я под утро, услышав, как в окно машины стучится Руби. Старуха держала в руках жестянку и большой кусок вяленой оленины - «джерки». Открыв дверцу, все еще слишком сонная, чтобы сказать что-либо вразумительное, я тупо уставилась на Руби. В жестянке оказалась горькая жидкость, по запаху напоминающая кофе.

Я позавтракала и направилась к хижине. Оказалось, что часть оленьей головы уже съедена, копыта куда-то исчезли, а кровь смыта или соскоблена с крыльца. Руби, вооруженная топором, вышла из хижины и направилась к поленнице. Там она стала рубить хворост, совершенно не замечая моего присутствия.

Лишь сейчас я вспомнила об одеяле и табаке в багажнике моего автомобиля. Вытащив их оттуда, я направилась к Руби и протянула ей дар.

- Руби, я приехала к тебе издалека. Я понимаю, что здесь меня не ждут и я никому здесь не нужна.

Руби молча продолжала делать свое дело.

- Пожалуйста, прими от меня в подарок это одеяло и этот табак. Я пытаюсь найти свадебную корзинку. Не знаешь ли ты, где живет Агнес Быстрая Лосиха?

- Да, знаю, - ответила Руби, ломая ветку об колено. Приняв одеяло и табак и разложив их на хворосте, Руби медленно обернулась ко мне.

- Она живет за девять миль отсюда. Прямо на восток. Вытащив из пачки одну сигарету, она закурила.

- Туда можно добраться только пешком. Но я на твоем месте не стала бы забираться в лес, не подружившись с моими собаками.

- С твоими собаками?

- Да, эти звери в резервации совершенно дикие и очень. Они уже убили не одного мужчину и разорвали не го ребенка. Чаще всего они собираются в стаи и отправляются на охоту. Я знаю, они загнали нескольких оленей, ногда они убивают даже своих сородичей. Ты должна представиться им. Лишь по еле этого можно свободно разгуливать по лесу. Собаки гораздо более опасные звери, чем ты можешь себе вообразить.

Что же мне нужно сделать? Просто приласкать их или попытаться найти с ними общий язык как-то иначе?

Я позову их, а ты должна стоять совершенно непод вижно. Не показывай, что боишься, или я не сумею совладать сними.

- Что же может тогда произойти?

Руби ничего не ответила, а только пронзительно засвистела, и тут же с разных сторон к нам подлетели около тридцати собак. Они были самых разнообразных расцветок и размеров. Псы кружили вокруг нас. Увидев, что пищей здесь и не пахнет, одна огромная, безобразная зверина стала рычать и лаять. Затем к ней присоединились остальные псы. Лай, рычание, сопение доносились со всех сторон. Руби с охапкой хвороста в руках направилась в хижину.

- Погоди!… - еле выдавила я из себя.

Я знала, что, если один из псов бросится на меня, он спровоцирует цепную реакцию, и меня тут же разорвут в клочья. Взяв себя в руки, я загнала страх в глубину души. Собаки приближались ко мне, все плотнее смыкали кольцо, смелея и рыча все громче. Я подавила крик. Несколько холодных носов ткнулись мне в колени и ступни. Один из носов проявил особый интерес к моему паху. Огромный черный пес бросился ко мне и, упершись передними лапами в плечи, облизал мне лицо. Дыхание другого пса я чувствовала на своей спине, третий жевал мой ботинок. Я заставила себя оставаться на месте, преодолев желание пуститься наутек.

Руби вышла на крыльцо и наблюдала, но не вмешивалась.

- А ну, проваливайте отсюда ко всем чертям! - вдруг закричала она.

Испуганные собаки разбежались во все стороны.

- Теперь они тебя хорошо знают, - объявила она.

В глазах у меня стояли слезы, колени дрожали. Теперь, когда испытание подошло к концу, я дрожала всем телом.

- Теперь эти собаки непотревожат тебя, - сказала она, как-то странно хихикая. - Можешь разгуливать по терри тории - везде, где пожелаешь. Если не знаешь собак - сильно рискуешь. Теперь тебе открыта дорога к дому Агнес Быстрой Лосихи.

Лишь сейчас я заметила: неосознанно я сцепила руки так плотно, что пальцы побелели.

- Да, - только и смогла ответить я.

- Отправляйся в дорогу прямо сейчас, васичу. Может быть, тебе удастся найти то, что ищешь. Держи, - она сунула мне в руку вяленое мясо.

Затем она повернулась ко мне спиной и захохотала:

- Свадебная корзинка… Васичу ничего не знает!

Я продолжала стоять, бессмысленно сжимая в руке мясо. Затем бросилась к машине и побросала в рюкзак несколько вещей, которые, как мне показалось, пригодятся в дороге.

Я отправилась через лес по тропинке, начинающейся прямо от дома Руби. Девять миль - сущий пустяк. Вокруг талии я повязала парку, а в рюкзак положила запасной свитер. Трава все еще была мокрой от росы. Я пробралась между скал по извилистой тропе. Передо мной раскинулась прекрасная долина. Трава была ярко-зеленой, а деревья стояли в цвету.

Рядом с тропой вился ручей. Я проделала несколько упражнений чтобы размять спину, и попыталась не думать о псах. Полину преодолела бегом. Я дошла до озерца, в которое впадал ручей, и присела на большой, нагретый утренним солнцем камень. Над головой кружились вороны, а на горизонте появились и начали раздуваться тучи. Я вытащила джерки и разлеглась на камне. В ветвях деревьев резвились белочки, нарушая своими криками торжественную тишину. Я вдохнула всей грудью настоящий воздух. Его свежесть ощущалась на языке.

Перекатившись на живот, я окунула палец прямо в свое отражение. Малюсенькие волны разбежались по пруду кругами. Я с трудом представляла себе, что заставило меня пуститься на поиски этой корзинки - какое-то смешанное чувство ожидания и страха зашевелилось в моей душе, как только я увидела фотографию на выставке. Я поняла, что забрела в дикие места, и посмотрела вниз на теплую манящую воду.

Почему бы и нет? Мне так нужно было помыться!

Сняв одежду, я нырнула в чистую воду и уселась на поросшем мхом подводном валуне, так что на поверхности торчала только голова. В полудреме я наблюдала за лучами, отражающимися на воде.

Не знаю, как долго я проплавала там, но холодный порыв ветра мгновенно привел меня в чувство. На горизонте клубились черные облака. Поднимаясь на ноги, я поскользнулась на мшистом камне и, падая, ухватилась рукой за валун. Барахтаясь в мелкой воде, почерневшей от затянувших небо туч, я поняла, что у меня началось сильнейшее головокружение, и потеряла ориентацию. Нащупывая ногой дно, я приподнялась и стала пробираться к берегу, но снова поскользнулась и упала, ударившись лицом о камни. Из носа потекла кровь. Когда я наконец выбралась на берег, то почувствовала такое головокружение, что с трудом смогла отыскать одежду, но вскоре в голове прояснилось, и я стала одеваться, пытаясь стереть кровь с белого свитера. На нем осталось продолговатое красное пятно. Вдали послышались первые раскаты грома. Стало почти совсем темно. Я начала медленно бежать, пытаясь экономить силы - точнее то, что от них осталось. Тропа поднималась на холм и продолжалась вдоль подножия скалы. Подъем оказался тяжелым.

Гром гремел над головой. В тучах мне мерещились огромные черные лица. Я слышала каждый свой вдох и выдох, словно это дышал кто-то другой. Я почувствовала, что за мной наблюдают. Наконец я сама увидела их - сороки летали кругами и садились на деревья, повернув головы к тропе. Блестящие черные глаза следили за каждым моим шагом. Они казались зловещими и агрессивными. Но я продолжала упрямо идти вперед, по направлению к широкому каньону. В серых просторах дождь висел словно покрывало. Холодный ветер несся вдоль каменного ущелья на север. Я застегнула парку до самой шеи и побежала. Извилистая тропа стала сужаться и наконец совсем исчезла. В отчаянии я села на землю и обхватила голову руками.

Сердце колотилось. Во рту пересохло. Над головой с карканьем пролетела ворона. Я почти обезумела от страха, но во всем этом было что-то напоминающее мой сон. Я поднялась на ноги, пытаясь сориентироваться в пространстве. Передо мной распахнулось ущелье - утесы по обеим сторонам, а впереди открытый проход. По дну ущелья протекал ручей, и я решила, что тропа должна была бы идти вдоль него. Я разозлилась не на шутку: Руби Много Вождей знала, что тропа заканчивается где-то здесь, но велела идти прямо на восток. Что ж, каньон вел прямо на восток, и я пошла по траве, устилающей его дно.

Я неслась по каньону. Дождь грозил вот-вот хлынуть. Холмы, окутанные серой мантией, казались далекими и пустынными. Вдруг мои ноги ощутили под собой теплую тропу, слава Господу! На лицо мне упали первые капли, а я продолжала бежать почти в полном изнеможении, потеряв ориентацию во времени. Казалось, что я стою на месте, но я знала, что отмахала больше восьми миль.

Дождь полил по-настоящему как раз в тот момент, когда я поравнялась с тополиной рощицей, раскинувшейся между высоких скал. Вдруг я застыла как вкопанная - у подножия утеса виднелась хижина. Неужели это и есть хижина Агнес Быстрой Лосихи? Не важно. Я совершенно выбилась из сил, а вокруг не было ни души. Я взяла в одну руку большую палку, а в другую - камень, чтобы суметь защитить себя, если вдруг появятся собаки, о которых предупреждала меня Руби. Взобравшись на ветхое крыльцо, я постучала в дверь. Ответа не последовало. Я снова отчаянно заколотила, и дверь внезапно открылась. В хижине никого не было. В углу стояла кровать, покрытая индейским одеялом. Узор, скорее всего, принадлежал племени Два Серых Холма. Как знать, может, мне удастся купить его?

На подоконнике были расставлены керосиновые лампы. У печи на грубой деревянной подставке стоял голубой эмалированный тазик. Длинные пучки трав свисали с гвоздей, вбитых в стену. Щели были забиты кусками картона и жестяной вывеской с надписью «Кока-кола». Перед кроватью его ял мексиканский комод грубой работы, а над ним на стене висел черный бархатный гобелен соображением испанского танцора. Рядом висели трещотки из копыт оленя и крыло совы. На сером деревянном столе в центре комнаты лежали Два яблока. Вокруг стола стояли три стула.

Я уселась за стол и с жадностью захрустела яблоком. Впервые в своей жизни я оказалась одна в полной глуши. В хижину потянуло холодом со двора, и я закрыла наружную дверь. Вечерние тени начали удлиняться, словно желали испытать мою храбрость. Я несколько раз громко топнула ногой, чтобы услышать хоть какой-нибудь звук, затем зажила керосиновую лампу и безуспешно попыталась растопить печь. Мое тело отказывалось слушаться. Я сияла со стены кусок вяленой оленины и съела его, потом вытащила спальный мешок и в полном отчаянии расстелила его на кровати. На нем виднелись масляные пятна, а на фланелевой подкладке красовался Микки Маус. Сняв свою мокрую одежду, я стала забираться в мешок, но тут вдруг поняла, что мне нужно сходить в туалет.

Постанывая, я надела свои ботинки и парку и стала осторожно открывать наружную дверь. В этот момент невдалеке ударила молния и озарила пустое крыльцо ярким светом. Я медленно спустилась по ступеням и тут же уселась в мокрую траву, придерживаясь на всякий случай рукой за край крыльца. Затем быстро поднялась и вошла в хижину, тщательно закрыв за собой дверь. Когда я наконец забралась в мешок, меня всю трясло от холода. Протянув руку, я потушила керосиновую лампу. Дождь прекратился, и наступила тишина. Я лежала на кровати в полном оцепенении.

Не знаю, как долго я проспала, но проснулась мгновенно, почувствовав, что меня энергично трясут. Кто-то тянул меня за волосы, колотил по плечу и кричал мне прямо в ухо:

- Вставай, пора! Вставай быстрее!

Я открыла глаза и тут же в изумлении раскрыла рот. Передо мной в свете свечи предстало лицо, напоминающее растопленный воск. Я даже не была уверена в том, что это человеческое. Я закричала, но чья-то рука тут же заткнула мне рот.

- Пора!

Я отвернулась, тщетно пытаясь обрести спокойствие. В чем дело? Вы - Агнес Быстрая Лосиха? - спросила я.

- Да, - ответило лицо, - и ты в моей хижине. Вставай и иди за мной. Прямо сейчас!

Я вылезла из мешка, быстро натягивая джинсы и ботинки. Агнес Быстрая Лосиха с неожиданной силой подтолкнула меня к двери. Я чуть не упала.

- Что вы делаете?

В ответ Агнес толкнула меня еще сильнее:

- Нам надо спешить.

Мои конечности окоченели и затекли, но мы стремглав понеслись в лунном свете, удаляясь от хижины. Агнес Быстрая Лосиха бежала рядом со мной легко, словно девчонка. Мы прыгали по камням. Нигде не было видно и намека на тропинку. Мы взбирались на валуны и обходили утесы, отбрасывающие огромные призрачные тени. Я поскользнулась и упала, подвернув голень и ушибив колено, но Агнес Быстрая Лосиха поставила меня на ноги одним рывком. В таком безумном темпе мы продвигались вперед еще пятнадцать минут.

Наконец скалы расступились. На площадке, в двадцати ярдах от нас стоял освещенный вигвам. Он светился изнутри, а над крышей вился дым. Зрелище казалось каким-то сюрреалистическим. Агнес потянула меня к входу.

- Раздевайся! - приказала она.

- Что?

- Ты должна предстать перед предками обнаженной.

С немыслимой скоростью Агнес стала срывать с меня одежду. Я попыталась сопротивляться, но та отвесила мне пощечину. В ушах зазвенело, перед глазами все поплыло и, когда Агнес стала заталкивать меня в вигвам, я уже ничего не чувствовала.

Шесть старух-индианок, закутанных в одеяла, сидели вокруг полыхающего в центре костра. Сквозь густой пряный дым, висящий в воздухе, я смогла определить, что их лица кажутся более старыми, чем лицо Агнес. За их спинами с шестов вигвама свисали ленты, перья, тыквы и бизоньи черепа. Перед четырьмя женщинами возвышались холмики земли, в которые были воткнуты молитвенные жезлы.

- Сядь, - сказала Агнес Быстрая Лосиха, толкая меня в спину.

Сама она уселась справа от меня. Я дрожала всехм телом и прижимала колени к груди.

Глаза присутствующих были устремлены на меня. Тени, отбрасываемые огнем, плясали на стенах вигвама. В моей голове пронеслись мысли о средневековом шабаше ведьм. Казалось, образы старых индианок с фотографий Куртиса ожили и предстали передо мной во плоти. Но сейчас они потешались надо мной, зловеще уставившись на меня.

- Зачем ты привела сюда эту людоедку, Агнес? - спросила одна из них на ломаном английском. В ее голосе чувствовалась затаенная угроза. Я чуть не подскочила при слове «людоедка».

Женщина, которая сидела рядом со мной, держала в руках длинный посох, украшенный перьями. Она стала колоть меня в бок его острым концом. Вторая женщина наклонилась и начала щипать меня.

- Это дитя желает избрать путь свадебной корзинки, - сказала Агнес Быстрая Лосиха.

Я боялась и пальцем шевельнуть во время всей этой экзекуции.

- Ха, - сказала женщина с посохом, - почему же ты так медлила?

Когда я повернула к ней лицо, меня проморозило до кости.

- Я просто хотела купить свадебную корзинку, такую, какую видела на фотографии, - начала я, запинаясь.

- Помолчи, идиотка, - прикрикнула на меня Агнес.

- Но я просто хотела эту корзинку, чтобы…

- Помолчи, - прошипела Агнес, - говори только тогда, когда тебя об этом попросят.

- Она еще не готова, - сказала женщина с посохом. Затем она наклонилась к Агнес и что-то зашептала ей на ухо. Старухи, сидящие рядом, дружно закивали головами. Я чувствовала себя жертвой какого-то страшного заговора. - Тебе никогда не удастся обучить ее, - раздался чей-то голос.

Затем послышался звук, который можно назвать лишь гоготаньем - такие звуки издают птицы или сумасшедшие. Все старухи стали разом бранить меня. Мне казалось, что еще чуть-чугь, и я смогу лишиться рассудка.

- Но ведь я всего лишь хочу взглянуть на свадебную корзинку… - я не узнала своего голоса.

Женщина с посохом холодно посмотрела на меня:

- Мы будем молиться за тебя, мы будем сновидеть за тебя.

Я не понимала, о чем она говорит.

У меня закружилась голова, земля ушла из-под ног, и я упала навзничь. Лица старух теперь казались мне более молодыми, их глаза блестели, как зеркала. В кошмарном видении передо мной предстала девочка, а на месте моей соседки появился олень. Я увидела и других зверей - волка, рысь а также совершенно неизвестных мне тварей. Вигвам стал кружиться, расплылся, и я потеряла сознание.

Пришла в себя я лишь на следующее утро и почувствовала запах дыма, доносящийся из печи. Может быть, это лишь продолжение сна? Какое-то время я не могла понять, где нахожусь. Агнес Быстрая Лосиха заваривала чай.

- Подкрепись, - сказала она, - завтрак готов.

Я встала, оделась и подошла к столу. Агнес досгала две жестяные тарелки и поставила их на стол. Сама она уселась напротив меня. Я вся дрожала и была очень голодна. В окна хижины проникал бледный свет. Начался дождь. Я посмотрела на тарелки. В них лежали куски вяленой оленины, сухари и черника. В чашки был налит шалфейный чай. Я приступила к еде. Пища оказалась чудесной.

- Что произошло прошлой ночью? Я отключилась? Как я оказалась здесь? - стала я расспрашивать Агнес, чувствуя себя здесь в безопасности.

- Ешь, - только и ответила она, указывая рукой иа мою тарелку.

Агнес Быстрая Лосиха встала из-за сгола и села на мою кровать. Я заметила, что она подняла мою рваную куртку.

Шалфейный чай испарялся прямо мне в лицо. Картонная коробка, в которой лежали куски вяленой оленины, была вся в пятнах запекшейся крови. Но сейчас это меня мало волновало, мне было хорошо. Я продолжала жадно глотать пищу.

Агнес Быстрая Лосиха зашивала дырку в моей куртке. Собравшись с духом, я спросила:

- Так ты собираешься продать мне свадебную корзинку?

- Ты понятия об этом не имеешь, Линн, но ты оказалась в очень опасном положении, - продолжая работать иглой, Агнес подняла лицо и улыбнулась. Она впервые назвала меня по имени.

Что значит эта корзинка и почему я хочу найти эту клятую вещицу гак страстно?

Агнес Быстрая Лосиха сейчас казалась очень ласковой и нежной:

Ты не понимаешь, - Агнес откусила нитку и отложила зашитую куртку в сторону, - если ты не прислушаешься к своему женскому началу, то пропадешь. Возможно, тебе удастся когда-нибудь заполучить эту свадебную корзинку, а может, и нет. Право выбора остается за тобой. Ты сама дол жна принимать решение. Никто не вправе решать за тебя - даже предки.

Ее слова по-прежнему оставались для меня полной загадкой, но ее тон был обезоруживающим. Насколько сейчас Агнес Быстрая Лосиха отличалась от того чудовища, которым представилась мне вчера ночью! Казалось, что это два совершенно разных человека. След от пощечины, которой она меня наградила, все еще горел на моей щеке. Я подумала, что должна ненавидеть ее за все те унижения. Но я не могла ее ненавидеть. Еда успокаивала, а звук дождя, льющегося на жестяную крышу, приносил умиротворение.

- Что ты имела в виду, говоря, что право решать остается за мной? Что все это значит? Я всего лишь коллекционер.

Ты не знаешь, кто ты есть. Никто не объяснит тебе, почему ты родилась или стала одушевленной частью земли. Ты думаешь, что я не знаю тебя и мне ничего о тебе неизвестно. Но я смогу рассказать все, что ты пережила. Я никогда не видела величайших озер земли - океанов. Но могу сказать, что когда-то их вода омывала тебя. Лоно Земли избрало тебя, и оно защищает тебя. Это печать силы, которую ты носишь на себе, дар Матери-Земли. Вот почему сновидения достигли тебя. Нет объяснения тому, почему ты оказалась избранной. Ответ нужно найти тебе самой.

Я сразу поняла, о каком событии из моей жизни говорит старая индианка. Однажды, отдыхая в калифорнийской Венеции, я игла по берегу, а после взобралась на скалу, чтобы полюбоваться оттуда бирюзовым морем. По какой-то неизвестной причине вода у скалы вдруг поднялась на тридцать футов и облила меня с ног до головы. Водой окатило только меня и никого из стоящих рядом. Мокрая и хохочущая, я оставалась стоять на скале, пока не появились спасатели с мегафонами и не стали кричать, чтобы все отошли подальше от океана.

Агнес Быстрая Лосиха налила еще шалфейного чаю. Я сидела неподвижно, углубившись в свои мысли.

- Корзинка - это древний путь женщины, - сказала она мягко.

Сама того не ожидая, я вдруг зарыдала и заговорила скороговоркой:

- Эта гнусная старуха, Руби Много Вождей, только и знала, что издеваться надо мной. Заставляла разделывать оленя. А как она шла на меня с ножом! Я думала, что она заколет меня или изрубит в куски. Это было ужасно. Ничего подобного со мной никогда раньше не происходило. Это было невыносимо. Я ненавижу старую каргу!

- Не нужно ненавидеть ее, - остановила поток моих бессвязных слов Агнес, - Руби Много Вождей не хотела обидеть тебя. Дело в том, что она слепая.

- Слепая? - воскликнула я, все еще плача. - Не может быть, не могу поверить этому! Ох, мне так стыдно!

- Не стоит извиняться, - сказала Агнес жестко, - я оговорю с Руби Много Вождей, если ты того желаешь, но сначала выслушай меня. Я расскажу тебе ее историю. Она может многому научить тебя.

Я вытерла слезы.

Когда Руби Много Вождей было шестнадцать, она собиралась выйти замуж за Стюарта Бегущего Назад. Он был хороший человек, но все это было очень давно, и его уже нет на свете. Руби жила вместе со своим дедом. Однажды, когда тот ушел в лес расставлять силки, а Руби Много Вождей оставалась дома, она услышала странный шум, доносящийся снаружи. Тогда здесь еще не было машин, и все ездили в телегах или верхом на лошадях. Шум становился все громче, и Руби выглянула в окно. Там она увидела телегу, едущую без лошади. Над телегой поднимался густой черный дым. Четыре землемера стояли рядом и спорили о чем-то.

Один из них подошел к хижине и стал стучать в дверь. Руби Много Вождей испугалась. Она никогда прежде не видела так много белых людей. Их одежда показалась Руби очень забавной, но у двоих на поясе висели револьверы. Мужчина продолжал стучать в дверь. Он бил с такой силой, что кожаные петли не выдержали и дверь упала. Мужчина увидел Руби Много Вождей, стоящую у окна, и, думаю, красота молодой девушки поразила его. Наверное, он сначала подумал, что в этой хижине живет какой-то глухой старикан. Белый мужчина подошел к Руби, взял ее за руку и сказал какие-то слова на своем языке. Они показались девушке ужасными. Руби не понимала их смысла, но почему-то ей стало невыносимо стыдно.

Тут в хижину ввалились трое мужчин, до сих пор остававшихся снаружи, и Руби поняла, что попала в беду. Она знала, что эти васину собираются изнасиловать ее. Руби Много Вождей бросилась к окну, чтобы разбить его и убежать, но ее ударили сзади по голове и отбросили в угол. Один из мужчин был настоящим здоровяком. Он стянул с себя ремень, набросил его на шею девушке и подтянул ее к кровати. Белые мужчины стали срывать с нее одежду. Руби просила пощадить ее, но те остались глухи к ее мольбе. Она сопротивлялась, и ей как-то удалось вырваться из петли. Тогда она бросилась к дальнему углу хижины и схватила полено. Произошла настоящая битва. Думаю, эти четверо по-настоящему удивились тому отпору, который им оказала Руби Много Вождей. Они разозлились и избили ее, но не успокоились, пока не изнасиловали девушку по очереди.

Затем они стали обсуждать между собой вопрос о том, нужно ли убить Руби или можно оставить ее в живых. Многие индейцы считали, что для Руби было бы лучше принять смерть от их рук, чем оставаться жить после всего, что с ней произошло. Белые мужчины сошлись на том, чтобы дать ей денег и попросить никому не говорить об изнасиловании. Они не боялись осложнений с законом, так как Руби Много Вождей была индианкой и вряд ли закон стал бы на ее сторону, но им не хотелось, чтобы их семьи узнали об этом случае. Они не стали убивать девушку. Вместо этого они взяли компас, которым пользовались, рисуя карты. На компасе был острый выступ. Они боялись, что Руби сможет опознать их. Вот почему, прежде чем покинуть хижину, они сделали так, что Руби уже никогда не смогла бы узнать их лиц.

Когда дед Руби возвратился домой и увидел, что произошло с его внучкой, он насобирал трав и сварил отвар, чтобы исцелить ее. Силы скоро вернулись к Руби, но единственное, что она могла делать после того, как оправилась, - это сидеть возле своей хижины и предаваться горю. Она не хотела ничему учиться, даже заботиться о себе она не желала. Руби Много Вождей даже попросила своего деда убить ее, но в ответ тот остановил внучку и сказал, что не собирается потакать ей ни в чем. Он объяснил ей, что у нее появился уникальный враг - лепота. Руби сказала, что ее это никак не может утешить, так как красота ее пропала, а с ней пропала и счастливая жизнь. Единственное, чего она хочет, - это умереть. И все же ей повезло, так как ее дед был шаманом и еще не одряхлел от старости. Он долго учился своему искусству и обладал великой силой.

Дед Руби мог понять, что воля его внучки дремлет и что он должен пробудить в ней жажду жизни. Он начал действовать очень тонко и обманывал Руби много раз. Он делал так, что Руби часто спотыкалась и падала, подсовывал ей горячие предметы и клал на тарелку несъедобные вещи. Он глумился над ней и злил ее, пока не увидел, что жажда жизни вновь пробуждается в девушке. Руби было невыносимо больно терпеть все эти «издевательства». Она решила, что дед больше не любит ее.

Все это время старый шаман подолгу сидел под лунным светом и просил у луны совета. Он хотел, чтобы Руби окончательно поправилась. Однажды он увидел самку енота с детенышами. Это был знак отправить Руби на север. Шаман давно ждал этого знака. И Руби отправилась в путь.

Индейцы племени саутоукс, живущие там, на севере, ничего не знают о белых людях. У них еще не отняли силу. Им не приходилось ее прятать. Это великие шаманы, а их танцы до сих пор полны магии. Как я уже говорила, все это происходило давным-давно.

Там жил шаман по имени Четыре Оленя. Его боялись даже соплеменники. Он уходил жить высоко в горы, откуда мог наблюдать за своей деревней. Говорили, что Четыре Оленя обладал властью даже над мертвыми, говорили, что его сила пришла к нему от женщины, которая никогда его не видела. Даже я не понимаю этой магии. Индейцы племени саутоукс объяснили Руби, как взобраться на гору, но никто не стал сопровождать ее из страха перед шаманом по имени Четыре Оленя. Много раз Руби срывалась с горы и разбивала лицо и тело до крови, но Четыре Оленя не спускался к ней. Все это время он не спускал глаз с Руби, и та чувствовала его присутствие. Какая-то сила сама вела Руби к шаману. Когда слепая девушка наконец добралась до его жилища, Четыре Оленя залился смехом. Он сказал, что у него есть только один способ помочь Руби. Она навсегда останется слепой, но он сможет научить ее обходиться без глаз. Для этого он должен будет убить ее и поколдовать с ее смертью. Затем он возьмет силу женщины, которая никогда не видела его, и возвратит Руби жизнь. После этого она должна научиться оленьей магии у женщин племени саутоукс. Она будет пить только олений бульон и есть только оленину. Иначе она умрет.

Четыре Оленя сколотил деревянный помост, положил на него Руби и с помощью мундштука от трубки вдул яд в уши Руби. Руби умерла, и ее дух отправился в земли только что умерших. Четыре Оленя поворожил над ее телом, что-то переделал в нем, а затем обратился к силе той женщины, которая никогда не видела его, с просьбой возвратить дух Руби в тело. Все это длилось много дней. Затем он положил в рот Руби что-то «очень холодное» (как она мне потом рассказывала). После этого она пришла в себя. Но такой слабости Руби в жизни своей еще не чувствовала. С ней случился странный припадок. Четыре Оленя сделал так, что сила этого припадка помогала Руби чувствовать то, что происходит вокруг. Он обучил ее контролировать эту силу.

Руби слепа, но она видит больше, чем все зрячие на этой земле. Четыре Оленя отвел ее в центр этого жестокого внешнего круга и научил покою. Она всегда будет видеть, так как всегда будет находиться в центре. Он повелел ей отправиться сперва к женщинам племени, а после возвратиться к своему у песни которого будут дальше учить ее. Руби - шаманка. Она знает об оленьей магии больше, чем любой другой человек. Четыре Оленя и его соплеменницы научили ее всему, что знали. Я думаю, что в свое время она откроет эти секреты другим - всем тем, кто нуждается в них.

Но я рассказываю тебе все это не для того, чтобы поразвлечь тебя. Нет, это нужно тебе как наставление, - продолжала Агнес. - Я - шаманка. Я живу не здесь - лишь прихожу сюда. Ты же путешествовала со мной прошлой ночью. Ты была посвящена в древнюю мудрость. Сновидящие прикоснулись к тебе. Ты можешь оглядываться через плечо, но не замечать того, что тебе открывается там. Ты можешь предпочесть оставаться слепой, а можешь следовать своему предназначению.

Лицо Агнес выражало терпение. Наконец до меня начало понемногу доходить, что меня влечет сила, которую я не в состоянии понять умом. События последнего месяца начали складываться по кусочкам в моей голове. Когда они сложились в единую картину, я откинулась на спинку стула, не в состоянии и пальцем пошевелить. Теперь понятно, почему я немогу совладать с ситуацией: судьбапросто остановила свой выбор на мне, и теперь решение должна принимать я. С каждым новым приступом страха мои мысли все больше фиксировались на свадебной корзинке. Я не знала, что именно приковывало меня к ней - искатель, скрывающийся внутри меня, или кошмарный сон. Но какое, в конце концов, это имело значение?

Агнес Быстрая Лосиха, очевидно, почувствовала мою внутреннюю покорность. Она улыбнулась, закивала головой и стала молча убирать со стола. Я глядела на потемневшее дерево и крошки хлеба на нем. Я знала, что сейчас моя жизнь превратилась в такие же крошки. Но меня это уже не волновало.

Агнес прикоснулась к моему плечу и сказала:

- Вставай, тебе пора отправляться в Калифорнию.

- В какую Калифорнию? - испугалась я. - У меня еще нет свадебной корзинки! Я не могу возвращаться домой.

Агнес надела на себя толстую шерстяную рубаху, а затем протянула мне мою парку.

- Мы сейчас отправимся к Руби, - сказала она, - и я отсылаю тебя домой.

Она подошла к комоду, достала оттуда какую-то вещицу и положила ее передо мной на стол. Это была серьга, сделанная из кончика оленьего рога и инкрустированная бирюзой.

- Руби сказала мне, чтобы я дала тебе эту серьгу, если ты появишься у меня. Бери ее, это защита.

- Защита? Но от чего мне нужно защищаться? И как эта серьга сможет защитить меня?

- Вдень ее в ухо. И не позволяй ни одному мужчине прикасаться к ней, кроме мужчины-хейока в его женское время.

Я вдела серьгу в ухо. Агнес Быстрая Лосиха схватила мой мешок и направилась к двери. Я последовала за ней.

- Женщина рождается оплодотворенной. Мужчина должен быть оплодотворен женщиной, - говорила Агнес Быстрая Лосиха, шагая рядом со мной. - Некоторые муж чины добиваются этого при помощи растений или специаль ных упражнений. Есть секреты, которых я пока не могу отк рыть тебе.

Мы продолжали идти на запад, а Агнес все говорила:

Существуют различные виды сил в этом мире. Эти с легкостью могут убить или заставить тебя пожелать хода собственной смерти. Если ты хочешь раздобыть свадебную корзинку, тебе потребуется большое мужество. Эта лежка поможет тебе осуществить переход из твоего мира в мой мир.

Агнес сделала нетерпеливый жест рукой, словно подгоняла меня. Мне приходилось чуть ли не бежать, чтобы поспевать за ней.

То, что помогало тебе в твоем мире - все эти автомобили, кредитные карточки, одежда, - здесь вряд ли пригодится.

Воздух был чист, а влажная земля пахла божественно. Около мили мы шли молча. Но у меня перед глазами все еще стоял вигвам, озаренный изнутри, а слово «людоедка», произнесенное одной из женщин, до сих пор не давало мне покоя.

- Агнес, что они имели в виду, когда назвали меня «людоедкой» прошлой ночью? - спросила я.

Агнес улыбнулась. Не замедляя шага, она вытащила кусочек «джерки» из кармана своей шерстяной рубахи и, предлагая отведать, протянула его мне. Я откусила кусочек. Он был жесткий, а я не испытывала голода.

Мы дошли до места, где тропа обрывалась, и побрели по дну каньона. Цветы казались особенно яркими после дождя. Покачиваемые ветерком, они сияли невероятными красками.

- Прошлой ночью ты встречалась с предками, - сказала Агнес, - они явились ко мне, так как тебя избрали сновидящие. Предки помогают мне учить тебя. Ты пришла в мир, непривычный для тебя. Тебе еще многое предстоит понять.

Внезапно Агнес остановилась. Пригнувшись над кустом цветов, она подняла головку голубого цветка. Я наклонилась, чтобы рассмотреть его.

- Когда ты научишься общаться с растениями, - сказала она, - когда поймешь, что растения живут своей жизнью, что они обладают душой, тогда растения откроют тебе свои тайны. В тебе есть сила, которая пришла от духа растений.

С этим она поднесла цветок ко рту и съела его. Затем продолжала:

- Вот я смотрю на тебя и вижу, что ты не понимаешь того, о чем я говорю.

Я нервно откусила кусок вяленой оленины.

- Мясо, которое ты ешь сейчас, - это мясо твоей сестры. Мы питаемся плотью наших братьев и сестер. Ты - людоедка. Твоя сестра погибла лишь для того, чтобы ты смогла выжить.

Я понимающе кивнула, и мы продолжали идти. В каньоне было полно птиц и диких собак, везде царила весенняя суматоха.

- Да, - сказала я, - думаю, что начинаю понемногу понимать, почему ты называешь людей людоедами. Но я не понимаю, почему мне нужно было пройти через это унижение - я имею в виду то, как ты раздела меня перед всеми этими старухами - предками.

- Для того чтобы сделать свои первые робкие шаги по красной дороге, которая зовется женственностью, ты должна обнажиться со всех сторон, - ответила мне Агнес.

Мы обошли край каньона. Вдалеке замерцали ручей и озеро. Я еще раз залюбовалась красотой этого озерца. Настроение Агнес внезапно изменилось:

- Ты женщина? - спросила она.

- Да.

- Ты остаешься женщиной, когда обнажаешься?

- Да, - ответила я.

- У те6я есть влагалище?

- Да.

Я никак не могла понять, к чему она все это ведет.

- У тебя бывают менструации?

- Да.

- Мы этого не знали. В нашем мире менструации зовутся луной. Это время твоей наивысшей силы. Той ночью мы хотели убедиться в этом.

Я покраснела. Остаток пути до плоского камня, лежащего у воды, прошел в безмолвии. Наконец наступила долгожданная передышка. Мы подкрепились джерки и напились воды из ручья. Я разлеглась на камне, довольная и сонная, зевнула и закрыла глаза.

Неожиданно прозвучал громкий звук, похожий на ружейный выстрел.

- Вставай! - раздался крик Агнес.

Я вскочила как ужаленная и стала оглядываться по сторонам.

- Откуда ты знаешь, что я не собираюсь убить тебя? - спросила Агнес Быстрая Лосиха, бросая на землю два больших камня, которые до этого держала в обеих руках. В ней чувствовалась какая-то угроза, и ее фигура казалась более крупной, чем раньше.

- Садись, - сказала она, указывая рукой на землю. - Сейчас мы поговорим с тобой о свадебной корзинке. Тебе нужно знать кое о чем, чтобы понять, против каких сил ты идешь.

Когда-то здесь появился человек. Просто человек. Его звали Отец Пирсон. Он говорил, что знает все о двух видах зрения. Он мог смотреть вверх и видеть хороших духов Где-то внизу, в недрах матери-земли скрывались плохие духи Он поднял перед собой знак скрещенных троп и сказал, что в наших жизнях нет равновесия. Он сказал, что, если мы не начнем смотреть вверх, хорошие духи убьют нас. Всех нас рассмешили его слова.

Старик Близнецы Койоты пожалел этого человека и решил обучить его магии. Он показал ему то, что находилось в любом шаманском узле, но каждый раз, когда старик Близнецы Койоты заводил речь о женщинах, священник начинал сердиться. Близнецы Койоты сказал, что если священник действительно хочет узнать, как использовать силу, то должен пойти и поучиться этому у меня. Отцу Пирсону такое обучение было не по душе, но он оказался умным и потому внимал всему, что ему говорили. Без шаманок не может быть шаманов. Шаману дает силу женщина, и так было всегда. Шаман занимает месго собаки - он всего лишь орудие в женских руках. Сейчас все кажется иначе, но так лишь кажется.

Так как Близнецы Койоты был моим другом, я согласилась учить Отца Пирсона. Он отличался сообразительностью и схватывал все с необычайной быстротой. Я знала, что он влюбляется в меня все больше и больше. Так часто происходит с мужчинами, которые обучаются у женщин. Я не любила этого белого человека - он мне не нравился даже внешне, но я видела, что в нем появляется сила.

Однажды он признался мне в любви и захотел овладеть мною. Ему нужна была моя сила, но я не хотела отдавать ее этому человеку. Я сказала ему, что он должен подыскать себе другую женщину. Мои люди не знают, что такое ревность, но я увидела, что его глаза застилаетненависть. Ненависть - это сила, и я решила, чтобы он пожил, чувствуя ее вкус у себя во рту. Ненависть имеет вкус сгоревших злаков. Если она подкормлена мудростью, на свете нет силы, способной остановить ее.

Я надела на него особую маску, которую он должен был носить до окончания ученичества. Существуют маски, удерживающие эмоции. Каждая хейока знает это. Можно взять костяную иглу и нить, сделать шов на своем лице и ходить, переполнившись любовью и счастьем, - но и это лишь маска. Маска, которую носил тот человек, нужна была для того, чтобы удерживать ненависть.

Он научился всему, чему может научиться человек. Он познал наш мир не хуже всех остальных и смог делать в нем все что хотел. Ты не поймешь этого, но он сделан из силы. Я рассказала ему, как можно стать целителем, но его это не заинтересовало. Накопив знание, он стал могущественным магом. Понемногу он научился всем секретам колдовства, и сейчас вряд ли найдется на свете маг, который сможет заткнуть его за пояс. Он сбросил рясу, взял себе имя и научился прятаться. Сейчас его зовут Тот-Который-Идет-По-Следу, или Ложный След. Другие говорят, что его имя Огненная Собака или Огненный Солдат. Мы же знаем его, и потому зовем Рыжим Псом.

Когда-то я была хранительницей свадебной корзинки. Она сплетена из сновидений многих женщин. Она создана и воссоздана ткачихами и сновидящими. Она прекрасна и священна для всех женщин. Однажды, когда я встречалась со стариком Близнецы Койоты, Рыжий Пес нашел эту корзинку. Я не думала, что он способен украсть ее. Но он украл. Ему нужно было получить что -то, чем он мог бы воспользоваться как бесплатной женской силой. Вот почему он украл корзинку. В ней больше силы, чем в любой женщине.