• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

Теперь мы обратимся к тому, чего же, собственно, так жадно ищет молодая религиозная элита Тибета у своих учителей-мистиков.

Просвещенные ламы единодушно утверждают, что учения всех философских направлений в их стране, – а фактически и всё буддийское учение, – изложено в книгах и публично преподается учеными наставниками в монастырских школах философии (Цаннйид, одном из четырех отделений в ламаистских университетах).

Изучение этих различных теорий, их тщательное исследование, размышление и основанная на этом медитативная практика могут привести тех, кто всецело посвятил себя занятиям, к обретению Знания.

Однако, по мнению тибетцев, следует избегать такого положения вещей, когда знание остается всего лишь простой интеллектуально-словесной игрой или результатом чужого опыта. Подобное знание они считают очень далеким от совершенного Осознания и Воплощения – плодов непосредственного личного освоения объекта познания.

Интересно отметить, что тибетцы перевели название известного текста, приписываемого Нагарджуне, "Прадж-няпарамита", не как "Высшее Знание", но как "Выход за пределы Знания". Правы они или слишком вольно обращаются с грамматикой, но на этом "выходе за пределы" они фактически построили целую философскую и мистическую систему, которая, в конечном счете, прекрасно согласуется с учениями буддийской школы мадхьямика, главенствующей в Тибете.

Особое значение придается этому "выходу за пределы" в эзотерических учениях, которые различным образом трактуют "выход за пределы" традиционных Шести Совершенств – даяния, терпимости, энергичности, нравственности, медитационного сосредоточения и Знания. Необходимо понять, что "за пределами" наших узких и обыденных представлений о даянии, терпимости и т. д. существует другой путь их понимания и практики. На более высоком уровне посвящения демонстрируется, в свою очередь, незначимость и этого второго подхода к пониманию даяния и т. д.

Так мы и приходим к загадочному выражению из "Алмазного Меча"12: "И когда более не веришь во что бы то ни было, приходит время совершать дары". Нам остается предположить, что общая духовная направленность тибетцев, а возможно также и некоторые традиции, существовавшие в их стране до распространения идей школы мадхьямика, привели их к подобному толкованию "Высших Добродетелей" [санскр. парамита]. Подтверждает ли сам текст "Праджняпарамиты" их "запредельное" воззрение? Это слишком специальный вопрос, и мы не будем здесь его рассматривать.

В общем случае ламаисты утверждают: для того, чтобы Мудрость [тиб. шейраб] была действенной, необходимо её сочетание с Методом, то есть с определенными благими средствами [тиб. тхабс], приводящими к желанному Просветлению.

Объединенные тхабс-шейраб играют доминирующую роль в ламаизме. Символически они представлены как дордже [санскр. ваджра] и маленький колокольчик [тиб. дильбу]. Дордже символизирует мужское начало, Метод, а дильбу – женское начало, Мудрость. Посвященные налд-жорпа носят кольца, украшенные этими эмблемами: золотое кольцо с изображением дордже на правой руке, и серебряное кольцо с дильбу на левой.

В мистицизме тхабс и шейраб символизируются как Яб и Юм,то есть "отец" [Метод] и "мать" [Мудрость]. Именно так и надо понимать скульптуры, изображающие слившуюся в экстазе пару, которые можно встретить в любом ламаистском храме.

В связи в этим интересно отметить, что некоторые иностранцы специально отправляются в большой ламаистский храм в Пекине, чтобы там, уставившись на эти изображения, удовлетворить свой нездоровый ребяческий интерес. Служки в этом храме, как, впрочем, и в других храмах, посещаемых праздно настроенными туристами, не преминули использовать подмеченное ими любопытство посетителей и завесили статуи, вызывающие специфический интерес. Конечно, за особую плату они поднимают покрывала, и пока простодушный посетитель пялит глаза, хитрый чичероне, хихикая за его спиной, опускает монету в карман. Я заметила это, живя в китайском монастыре Би-юньсы, примыкающем к ламаистскому монастырю. Излишне говорить, что покрывала в тибетских монастырях неизвестны.

Антропоморфный символ Яб-Юм, украшенный черепами и танцующий на трупах, рассматривается здесь как ужасающий и строго аскетический. Кроме того, эта пара символизирует Пустоту и Блаженство, а также ряд иных философско-психологических представлений.

Метод и Мудрость в их неразрывном единстве представлены ритуальными жестами, называемыми чаг-гйя [санскр. мудра], которые сопровождают различные религиозные церемонии с использованием ваджра и дильбу.

Хотя в том, что касается философских знаний, и нет никакого эзотеризма, но в отношении метода этого сказать нельзя. То, что так жаждут получить у наставника-мистика и что практически иногда обретается ценой невероятных испытаний, это дам-нгаг, или ман-нгаг [санскр. упадеша], то есть совет и духовное наставление; а кроме того – кхагьюд или дамгьюд, традиционное мистическое учение, которое передается исключительно изустно и никогда не записывается.

Советы и наставления подразделяются на ряд категорий, таких, как: гом-гйи ман-нгаг – наставление по медитативному созерцанию, то есть методы, разработанные для обеспечения возможности достижения целей, сформулированных в философских учениях; мэн-нгаг дзамбо – "совершенный совет" исключительно возвышенного и сокровенного характера, относящийся к заключительным таинствам "Короткого Пути" и методу достижения состояния Будды. Существуют также "советы" относительно ритуалов, медицинской науки, искусства приготовления лекарств и т. п.

Один из специфических разделов тайных наставлений относится к магической практике, по ходу которой некоторые ламы специализируются в обучении своих учеников различным формам дыхательных упражнений, условно называемых рЛун-гом13 и имеющих множество разновидностей.

Термин "дам-нгаг" является наиболее общим из перечисленных и практически включает все названные типы наставлений. Ранее уже указывалось, что его можно толковать как наставление, передаваемое от наставника к ученику по линии преемственности.

Большинство посвященных не рассказывают о полученных ими наставлениях, и более того – даже скрывают сам факт посвящения. Они дали обет молчания в отношении того и другого, и нарушение его влечет на голову клятвопреступника ужасное проклятие -перерождение в ньялба14.

Только те, кто получил специальные предписания от своего наставника, имеют право сами преподавать учение. Некоторые ученики ламы могут получить специальное предписание передать его дам-нгаг другим, тщательно проверенным кандидатам. И тем не менее продолжение лоб-гьюд, то есть линии преемственности учителей, как правило, доверяется только наиболее выдающемуся из духовных сыновей каждого гуру. Ему одному, во всей полноте, передаются учения и методы, которые его лама сам получил на таких же условиях.

Такой способ передачи традиционных учений присущ не одному лишь ламаизму. Он, по-видимому, существовал в Индии еще до Будды. Тибетские бонпо гордятся тем, что обладают тайными наставлениями, которые передавались изустно на протяжении тысячелетий.

Наиболее известная линия наставников, как утверждает традиция, начинается с Махакашьяпы, непосредственного ученика Будды, и продолжается до Бодхидхармы, то есть в течение более тысячи лет15. Список последовательных наставников этой духовной династии, именуемых "патриархами", содержит 27, а иногда 28 имен.

Нет ничего неправдоподобного в предположении, что Махакашьяпа, а за ним еще ряд Старейшин имели высокий моральный авторитет среди буддистов. Но все же это не было передачей учения, ибо в списке "патриархов" встречаются люди, придерживавшиеся различных мнений, чьи ученики вступали в яростную борьбу друг с другом.

Более аутентичная линия мистических наставников началась в Китае с Бодхидхармы, основателя школы чань (школы медитации), которая затем проникла в Японию, где получила название дзэн-сю.

Как утверждают японские специалисты дзэн, эта школа была основана на твердом следовании авторитету Бодхидхармы и его последователей, а легенда о происхождении линии преемственности "патриархов" была выдумана какими-то сверхревностными почитателями, вероятно, китайцами в девятом или десятом веках нашей эры. Эта легенда излагает не только традицию какого-то определенного учения, но также и способ его распространения, и именно поэтому она представляет для нас особый интерес.

Рассказывают, что однажды Будда, в окружении многих своих учеников, пребывал на горе Коршуна, расположенной недалеко от города Раджагриха (в нынешнем индийском штате Бихар). Один из небожителей явился поклониться Будде и преподнес ему небесный золотой цветок. Будда, приняв цветок, молча, с улыбкой смотрел на него.

Никто из присутствующих и представить не мог, о чем он думает, за исключением Махакашьяпы, который улыбнулся ему. Тогда-то Будда и сказал: "Я задумался о нирване – сердце Учения; и теперь я передаю это Маха-кашьяпе".

Необычный способ, которым передается и получается наставление в этой легенде, обусловил аналогичный метод, используемый адептами школы медитации, основанной Бодхидхармой.

Бодхидхарма был индийским буддистом из касты браминов. Примененный им метод обучения резко отличается от методов других учителей. Невысоко ценя эрудицию, он превозносил интроспективную медитацию как истинное средство достижения духовного просветления. Вскоре после своего прибытия в Китай Бодхидхарма удалился в монастырь Шаолинь16, где проводил большую часть своего времени в медитации, созерцая каменную стену. Некоторые из его китайских и корейских учеников, а также его последователи в Японии (школа Сото) сохранили обычай созерцания стены при медитации.

Наиболее выдающимся учеником Бодхидхармы был конфуцианский ученый Чжан Гуан. Как рассказывают, он отправился к обители Бодхидхармы просить его быть ему наставником, но, поскольку учитель в течение нескольких дней отказывался принять его, он отрубил себе левую руку и послал ее Бодхидхарме как знак рвения, коим он охвачен.

В Китае Бодхидхарму наследовали шесть патриархов в качестве глав школы чань, но затем эта линия разделилась на две ветви, которые в дальнейшем дали ряд новых течений.

Специфические методы и учения школы медитации проникли в Японию в шестом веке нашей эры и впоследствии, в одиннадцатом веке, были канонизированы учителем Эйсаем. Дзэн-сю процветает и по сей день и насчитывает множество последователей среди интеллектуальной элиты Японии. Однако, к сожалению, как здесь, так и в Китае, основные принципы школы медитации уступили место внешней обрядности, столь строго осуждаемой Бодхи-дхармой и самим Буддой.

В Тибете мы встречаем и телепатический способ передачи особых наставлений. Мистики этой страны разделяются на три типа наставников, что особо подчеркивается в литургических формулах отдельных ритуалов: гонг-гьюд, да-гьюд и ньян-гьюд.

Гонг-гьюд – это "линия мышления", наставники которой обучают посредством телепатии, не прибегая к речи.

Да-гьюд – "линия символических жестов", наставники которой обучают безмолвно, но посредством символических жестов и знаков. Ньян-гьюд – это линия, где наставников "слушают", то есть они дают уроки обычным путем, разговаривая с учениками.

Телепатический метод рассматривается как наивысший, но многие ламы считают, что в современном мире уже нет учителей, способных его использовать, а кроме того, нет и достаточно подготовленных психически учеников, способных получать наставления таким образом. То же самое они думают и о методе наставления посредством символических жестов и знаков.

Возможно, что в прошлые времена мистики, практиковавшие телепатический метод наставления, встречались значительно чаще, чем сейчас. Но по этому вопросу трудно узнать что-либо достаточно определенное. Однако как бы то ни было, обучение при помощи телепатии еще не полностью исчезло из Тибета. Оно еще используется некоторыми созерцателями, а кроме того, значительная часть этого метода применяется в ритуалах, которые сопровождают высшие уровни посвящения.

Среди хранителей мистических традиций следует упомянуть линию кагьюпа, школу "прямой передачи заветов и наставлений".

Ее духовными основоположниками являются два индуса – Тилопа Бенгалец и Наропа Кашмирец, жившие около десятого века нашей эры.

Неизвестно, кто передал Тилопе дам-нгаг, который появился в Тибете позднее через ученика Наропы ламу Мар-пу. В отношении этого мы не знаем ничего определенного, кроме легенды, которая во многом символична (см. "Магия и тайна Тибета").

Помимо его фантастического посвящения, полученного от дакини, тибетцы верят, что он также получил наставления и от мифического Дордже Чанга, или даже что он сам являл воплощение последнего. То же самое рассказывают и о ламе Марпе, который, как мы только что упомянули, и ввел учение Наропы в Тибете.

В свою очередь, Марпа передал этот дам-нгаг известному аскету, поэту Миларепе, а тот – своему ученику Дагпо Лхадже (Гамбопе).

Позднее эта линия разделилась на шесть школ и под-школ, из которых наиболее представительными являются карма-кагью и другпа-кагыо. Первая, которую обычно сокращенно называют кармапа, представляет собой одну из наиболее важных школ "красношапочников". Их главенствующии монастырь, резиденция одного из духовных наследников Тилопы, находится в Толунг-Черпуге, в горах к западу от Лхасы.

Что касается другпа-кагыо, то некоторые авторы совершенно искаженно представляют ее характер, полагая, что термин "другпа" обозначает колдуна, использующего самую ужасную форму черной магии.

"Друг" означает "гром". Школа другпа, включающая школы Центрального и Южного Тибета, возникла в двенадцатом веке. Она была основана учеником Драгпо Лхад-же, ламой Чёгдже Цангпа Гьярепа, иногда именуемым тулку Пагсам Бангпо.

Традиция утверждает, что, когда этот тулку приступил к строительству монастыря в Ралунге, внезапно разразился ужасный ураган. Расценивая это событие как знамение, лама назвал новый монастырь "Гром". Поселилившиеся в нем монахи и, соответственно, все последователи этой школы зовутся "громовцы" [другпа].

Монахи монастыря Друг-Ралунг славились своей ученостью. Они проповедовали свое учение в Бутане и основали там свои монастыри. В связи с этим район и получил название Друг-Юл (Страна Грома), название, которое до сих пор распространено среди местных жителей и тибетцев.

Итак, мы видим, что название "другпа" применимо как к жителям Бутана, так и к последователям одной из под-школ кагьюпа. Но это отнюдь не секта "черных магов", учение которых некоторые иностранцы, как я слышала, называют "другпизмом".

На самом деле в настоящее время существуют три основных ламаистских течения: гэлугпа ("желтошапочни-ков"), кагьюпа (включая и другпа) и сакьяпа (два последних называются "красношапочниками") и у всех трех один общий духовный предтеча – индийский философ Атиша.

Духовная преемственность от наставника к ученику почти повсеместно в Тибете была вытеснена линией преемственности тулку, а в некоторых случаях и просто, передавалась по наследству.

Уже давно главой школы сакьяпа является женатый лама, которому наследует его сын. Глава монастыря Мин-долинг, великий лама школы дзогченпа17, – холостяк, но после его смерти ему наследует старший сын его брата-мирянина. Если же этот последний умирает бездетным, то лама обязан жениться на его вдове с целью продолжения династии.

Однако эти два случая являются исключением. Приверженность тибетцев системе тулку настолько велика, что вряд ли теперь найдется хотя бы несколько школ, главу которых не признавали бы одним и тем же ламой, перерождающимся и вновь занимающим свое место.

Не стоит и говорить, что подобное изменение характера линии преемственности религиозных наставников оказало пагубное влияние на интеллектуальный и нравственный уровень верующих. Главы школ и монастырей, утвержденные на этих постах с детских лет, становясь взрослыми, не всегда обнаруживают качества, необходимые для духовного наставника. Очень часто они сами не испытывают никакой склонности к этой деятельности и предпочитают гораздо более легкую роль квазибожественной особы, единственная задача которой – принимать знаки почтения верующих… и их подношения.

Помимо этих узурпаторов титула, на который они не имеют никакого права, в Тибете еще есть некоторые ламы – подлинные продолжатели более или менее древней линии почтенных наставников, – которые утверждают, что владеют определенными тайными традиционными учениями. Среди них имеются люди высокого духа, чьи методы, вероятно, являются подлинным результатом продолжительного периода психического опыта. Большинство из них живут как отшельники и остаются верны древней системе наследования от учителя к ученику.

Тибетские мистики иногда, хотя и очень редко, прибегают к другому методу продолжения преемственности учителей; а именно – родить ребенка, дабы он получил посвящение и стал духовным наследником своего отца или отцовского гуру. Рождение такого ребенка должно удовлетворять целому ряду условий. Прежде всего, будущие родители должны получить от своего ламы, действительного главы линии преемственности, недвусмысленное указание родить сына, который и выполнит эту задачу. Это относится к случаю, когда наиболее выдающийся из учеников ламы или ученик, следующий непосредственно за ним, женат – что вполне допускается для "красношапочников", так как безбрачие не распространяется строго на всех членов этой школы. Кроме того, могут быть выбраны и светские ученики данного ламы, что допускается теоретически, но примеры таких случаев можно найти лишь в легендах.

Когда наставник, руководствуясь лишь ему одному известными соображениями, предписывает своему холостому ученику стать отцом, последний должен искать себе жену, строго следуя указанию ламы. Выбранная женщина является одной из тех, кого рассматривают как воплощение дакини – небесной феи-колдуньи: она должна быть наделена определенными знаками, незаметными для обычных людей, но достаточно очевидными для посвященных. Поскольку единственной целью такого союза является рождение сына, которому предопределено продолжить лоб-гьюд -линию наставников, -то оба супруга расстаются сразу же после рождения сына и живут как монах и монахиня.

Для освящения этого союза "их лама" дарует специфический ангкур [тиб. дбанг-бскур-ба – букв, "наделение правомочностью, силой"] Если чета еще не состоит в браке, то это освобождает их от обычной свадебной церемонии.

Затем оба супруга живут отдельно в течение более или менее длительного периода – несколько месяцев, а возможно и целый год. Во время своего затворничества они выполняют различные ритуалы, призывая различных чангчубсемпа [бодхисаттв], святых лам, предтечей той линии, к которой принадлежит муж, и испрашивая их благословения. Посредством медитации они стараются установить психические узы как друг с другом, так и с наиболее святыми и благими существами всего мира.

Утверждают, что посредством этого процесса как физическая, так и духовная сущность будущих родителей очищается и преобразуется. Когда их затворничество подходит к концу, им даруется новый ангкур, и их союз совершается как таинство в центре кйилкхора (мандалы).

Как бы ни расценивалась эффективность этого ритуала, никто не может отрицать чисто идеалистический характер такой евгеники.

Для достижения той же цели были придуманы и другие методы, хотя и использующие грубые, – ас нашей точки зрения, совершенно отвратительные, – действия, но символизирующие то отношение отца к сыну, которое уже установлено между наставником родителей и будущим ребенком. Традиция утверждает, что такой реальный ритуал был выполнен ламой Марпой для своего женатого ученика по имени Нгог Чойдор.

Ввиду своеобразия обряда я возьму на себя смелость вкратце описать его. Когда период затворничества закончился и были выполнены все необходимые посвящения мужа и жены, когда был создан кйилкхор и закончены все церемонии, Марпа заперся вместе со своей женой Дагме-мой и молодой четой в своей молельне. Лама занял свое место на ритуальном троне вместе со своей супругой-да-кини, тогда как Нгог Чойдор и его жена оставались в объятиях друг друга у его ног. Марпа излил свое семя в чашу из человеческого черепа и, смешав его с различными компонентами, якобы обладающими магическими свойствами, дал выпить смесь ученику и его жене.

Подобная практика основана на общем для всех первобытных народов убеждении в том, что животному семени присущи некие специфические оккультные свойства. И это именно те энергия и жизнь, которые гуру стремится передать зачинаемому ребенку, дабы он стал его духовным преемником.

Этот необычный ритуал известен лишь очень немногим ламам. Судя по собранным мною сведениям, он выполняется очень редко. Говорят, что только те, кто был посвящен в самые сокровенные таинства определенной категории эзотерического учения, имеют право на его выполнение. Любой другой, кто рискнет его использовать, родится демоном.

Помимо официальной религии и мистических традиций Тибета, существует еще великое множество иных необычных действий, о которых даже и не подозревает большинство лам. Частично заимствованные из непальского тантризма и видоизмененные тибетскими оккультистами, они не имеют ничего общего с буддизмом, и нечего говорить, что они отвергаются равно как образованными ламами, так и великими созерцателями-йогами.

Читатели, которым кое-что известно об индуистском культе Шакти, Божественной Матери в ее десяти ипостасях (Кали, Тара, Раджраджесвари, Бхуванешвари, Байрави, Чиннамастха, Дхумавати Балагамукхи, Матханги и Махалакшми), отметят некоторую аналогию между только что описанным ритуалом и так называемой "чакрой" шактис-тов – почитателей этой богини. Однако цель этого ритуального совокупления в данном случае совершенно отличается от той, которая преследуется тибетцами.

И хотя это выходит за рамки моей темы, я упомяну о тех ночных собраниях, именуемых чакрами ("кругами", которые устраивают индуистские шактисты). Во время этих собраний мужчины и женщины рассаживаются в круг так, что рядом с каждым мужчиной сидит женщина. Составляющими такого культа являются панчататтва [пять элементов], которые называются "пятью М" [панча-макара], поскольку санскритское название каждого из них начинается с этой буквы.

Это мадхья (вино), мамса (мясо), матсья (рыба), мудра (продел) и майтхуна (половой акт). Некоторые индуисты утверждают, что эти выражения – только символы и что майтхуну следует понимать исключительно как психический процесс, не имеющий ничего общего с половым актом. Другие говорят, что этот ритуал следует выполнять верующему вместе с его законной женой, и тогда их связь возводится до уровня религиозного акта, не сопровождаемого никакими низменными помыслами. Однако многие шактисты утверждают, что для достигших высочайших степеней просветления вино, выпиваемое в ритуале чакры, должно быть настоящим вином, а женщина, участвующая в ритуальном совокуплении, может быть любой женщиной, за исключением собственной жены. Поскольку многие люди (не только в Индии, но и в любой другой стране) склонны слишком завышать уровень своего развития и совершенства, то многие считают себя вполне удостоенными привилегий тех, "кто достиг высочайших степеней просветления", и, соответственно, собрания шактистов зачастую выливаются в распущенные оргии.

Ничего подобного в Тибете не было и нет.