• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

Старика я покинул на рассвете. Прощание было коротким. Белка помахала мне лапой, старик же не сказал ни слова, только коротко кивнул.

Я ехал уже знакомой тропой. Скоро должны были начаться болота. За ними будет излучина реки. А там уже недалеко до деревни германцев. Одно важное дело я сделал, но осталось еще кое-что. Куколка и германский старейшина. Без них вернуться к своим я не мог.

Но планы, которые строят смертные, ничего не значат для богов. В этом я убедился, когда тропу неожиданно перегородил ствол поваленного дерева. И если бы только это! Едва я остановился, чтобы спешиться, кусты с шорохом раздвинулись и на тропинку вышел… Убитый в том бою с восставшими паннонцами гигант-фракиец. Скилас, которого его хозяин Оппий Вар похоронил много лет назад. Смерть пошла фракийцу на пользу. Он, кажется, стал еще больше, сытое довольное лицо, покрытое шрамами, лоснилось, на налитых силой плечах кольчуга казалась тонким пергаментом.

— Ну, здравствуй, римлянин. Давненько не виделись, — добродушно сказал здоровяк, не снимая, однако, руку с рукояти меча.

— Здравствуй и ты. Хотя не знаю, могут ли духи здравствовать.

Фракиец расхохотался.

— Хорошая шутка! Далеко собрался, римлянин?

— Да есть одно дельце.

— И какое же?

— А ты не слишком любопытен для покойника?

— Да ладно тебе. Не такой уж я и покойник.

— Твой хозяин Вар сказал, что ты погиб тогда, у осажденного форта.

— Он мне не хозяин. Я не раб, римлянин. Если хочешь, я просто его помощник. Ну а что до моей геройской гибели… Я и сам думал, что умер, когда очнулся под грудой тел. Меня кинули в общую могилу, куда стащили всех убитых легионеров. И закопали. Невеселое, доложу я тебе, дело — прийти в себя под землей, да еще в такой компании. Однако, как сам видишь, мне все-таки удалось выбраться. Живучий я, — пояснил фракиец. — Да и везучий… Ну а ты как? Нашел, что хотел?

Я молча посмотрел в глаза фракийцу. Тот с ухмылкой теребил рукоять меча. Я понял, что он прекрасно знает о моем визите к старику. И давно поджидает меня на этой тропинке. Не по своей воле, конечно. Его прислал Вар. Непонятно только, почему тот сам не появился, а доверил такое ответственное дело туповатому наемнику.

— Тебе-то что?

— Ну как что… Хочу попросить у тебя эту безделушку на время. Так сказать, взаймы, — он снова хохотнул.

— Даже не надейся.

— Римлянин, мы с тобой сражались бок о бок в свое время. Я не хотел бы тебя убивать. Давай решим все по-хорошему. Ты отдаешь мне то, что получил у отшельника, и отправляешься спокойно дальше.

— Не думаю, что это хорошая мысль, фракиец. Камня ты не дождешься.

— Значит, все же хочешь задать работу Либитине? У нее и без тебя хватает дел, римлянин. Подумай как следует.

Едва он сказал это, кусты снова зашевелились, и на тропу, один за другим вышло еще человек пять. Все в добротных доспехах и вооружены до зубов. Опытные вояки, это сразу было видно по тому, как они двигаются и по глазам. Ребята быстро взяли меня в кольцо, встав так, чтобы не мешать друг другу, если дело дойдет до схватки. Отлично спланированная и устроенная засада.

Фракиец вопросительно посмотрел на меня:

— Ну, что теперь скажешь?

Я понял, что шансов у меня немного. Против шестерых отборных бойцов в открытом бою устоять трудно. Тем более, что на мне не было ни панциря, ни шлема… Я был уверен, что пока нахожусь в пределах владений отшельника, я в полной безопасности. Вот и ехал, как на прогулке. Глупец.

— Чего замолчал? С нами тебе не совладать. Только погибнешь зазря. Отдай камень и иди на все четыре стороны.

— Нет, Скилас, — устало покачал я головой. — Если камень так тебе нужен, возьми его сам.

— И охота тебе умирать в такой замечательный день? — спросил фракиец, обнажая меч. Его примеру последовали и остальные.

— Этот день хорош для того, чтобы умереть. Так же как и другой любой, — ответил я.

Единственным моим союзником в этом бою была неожиданность. Без доспехов я был быстрее, чем любой из противников. Нужно было воспользоваться этим. И еще был отшельник. Вернее некоторые из его ловушек, о которых он мне рассказал перед тем, как отпустить меня. Эти ловушки могут сослужить неплохую службу. Если удастся заманить в них наемников.

Признаться, я не слишком надеялся на победу. Но на том мосту я понял, что иногда смерть может стать победой. А значит, я в любом случае не в проигрыше.

Первым же броском мне нужно было во что бы то ни стало прорвать кольцо. И я пошел на хитрость. Выхватив меч, я нырнул вниз, подрубая ноги одному из наемников и в кувырке вылетел из окружения. Они не ожидали от меня такой прыти и подарили несколько драгоценных мгновений. Я вскочил и понесся к пещере отшельника. С разъяренными криками наемники бросились за мной. Этого я и хотел.

Без доспехов я бежал быстрее самого шустрого из них. Но полагаться только на ноги я не мог. Куда бежать? К пещере? Просить убежища у старика? Это значило навести на него головорезов Вара. А эти парни не станут вступать в разговоры с мирным отшельником. В том же, что у него хватит сил справиться со всеми, я сомневался. Шестеро — не один, тут одной магией не отделаешься. Значит, придется сделать большой круг по лесу, выбежать обратно на тропу, вскочить в седло и скакать во весь дух на болота. Но, во-первых, наверняка раненый наемник, которому я лишь поцарапал ногу остался рядом с конем, поджидать меня, а, во-вторых, по болотам галопом не поскачешь — враз собьешься с тропки и угодишь в трясину. Да и не дадут они мне столько времени. Хоть и медленнее они бежали, но не настолько, чтобы я смог далеко уйти. Выход один — прибегнуть к старому доброму трюку…

Я прибавил ходу, оторвавшись еще шагов на десять, и слетел с тропинки. Теперь приходилось бежать медленнее, петляя между деревьями, но и наемникам стало потяжелее. Одно дело уворачиваться от веток в одной тунике, и другое — перепрыгивать ямы и пни в доспехах. Ребята, правда, были выносливые. Как я ни старался, увеличить разрыв не получалось. Зато мне удалось другое — преследователи растянулись. На плечах у меня сидел самый быстрый из них. За ним, шагах в двадцати тяжело топал следующий, за тем еще парочка. Самые медленные отстали шагов на сто, если не больше. Нужно было начинать.

Выбрав подходящий момент, когда преследователь вдруг исчез за оставшимися позади меня кустами, я резко остановился и, присев, развернулся, выбрасывая руку с мечом навстречу наемнику. Увидел он меня слишком поздно. Пытаясь затормозить, он потерял равновесие и чуть не ухнул вперед. Падение остановил мой меч, легко вошедший прямо под кожаную, усеянную бронзовыми бляшками, куртку наемника. Один готов. Он даже не успел понять, что к чему. Ну что ж, отправляйся к Орку, приятель, там тебе самое место. Но уже совсем рядом раздавалось пыхтение следующего охотника. Я сорвался с места.

Второго прикончила ловушка старика. Сам я чудом заметил в высокой траве тонкую веревку и в последний момент успел перепрыгнуть ее. Наемнику повезло меньше. Словно дверь, сплетенная из тонких веток и усеянная отравленными шипами, захлопнулась, отделившись вдруг от одного из деревьев. Она со всего маху ударила наемника в лицо и грудь. Тот завизжал, продырявленный сразу в десятке мест. Яд начал действовать мгновенно.

Значит, осталось всего трое. Это уже что-то. Это уже шанс. Однако расслабляться рано. Я попытался определить по хрусту ветвей, где остальные наемники. Услышал только двоих. Они разделились и собирались зайти с разных сторон. С ними все было ясно. Но вот где третий? Отстал? Или в этот самый миг бесшумно подкрадывается ко мне?

Стоять на месте было опасно. Я, стараясь ступать как можно тише, направился наперерез одному из противников. К счастью, тот вообще не умел ходить по лесу. Слышно его было за милю. Так что увидел я его первым. Здоровый мерзавец. Немногим меньше фракийца. Драться с таким радости мало. Я осторожно вытащил из-за пояса нож. Дождался, пока наемник, кляня меня последними словами, подойдет поближе, и метнул нож. Схватившись за шею, из которой торчала рукоять, здоровяк медленно осел на землю, хрипя и булькая. Наверное, послал мне напоследок пару проклятий. Ну да ничего, это я как-нибудь переживу.

Теперь их двое. Фракиец и еще один наемник. Последний. Кажется, если не сделаю какой-нибудь глупой ошибки, смогу выбраться отсюда. Неужели Фортуна, наконец, улыбнулась мне?

Я снова прислушался. Наемники, видимо, поняли, что так просто им меня не взять. И тоже затаились. Не было слышно ни криков, ни ругани, ни треска веток, ни лязга оружия. Интересно, как они собираются меня поймать, сидя в засаде? Фракиец не глуп и опытен. Он наверняка понимает, что спрятавшись в кустах, ждать, когда я сам приду к нему в руки, по меньшей мере, наивно. Значит, у них есть какой-то план. И в эту минуту они, скорее всего, берут меня в клещи. Без лишней суеты и шума. Что ж, посмотрим, кто кого…

Я бросился на землю и ужом пополз в ту сторону, откуда пришел ныне мертвый здоровяк. Постепенно стал забирать вправо. Я хотел описать круг и зайти в тыл преследователям. Где ползком, где пригнувшись, я обежал по широкой дуге то место, где трое наемников недавно распрощались с жизнью. По моим подсчетам я должен был оказаться позади двух оставшихся головорезов Вара.

Выбрав удобный наблюдательный пункт, я начал прислушиваться. В лесу было по-прежнему тихо. Птицы не щебетали. Значит, эти ребята поблизости. И не сидят спокойненько на месте, а пытаются отыскать меня.

Это было похоже на игру в жмурки, в которой глаза завязаны у всех. Я быстро понял, что сидеть вот так можно до бесконечности. Огляделся повнимательнее. И только тут понял, что нахожусь совсем рядом с той самой поляной, где отчаянно сражался с белкой отшельника. Поляна должна быть шагах в двадцати справа от меня. Не переставая прислушаться, я тихо пополз туда. Если наемники обнаружили ее, почти наверняка рано или поздно выйдут на нее. Для того чтобы спокойно перевести дух, не рискуя получить из-за дерева нож в спину. Попробую подождать их там.

До поляны я добрался быстро, она оказалась ближе, чем я предполагал. Я затаился в густых кустах. На этот раз ждать пришлось недолго. Не успел я как следует перевести дух, на опушке поляны с противоположной стороны, появился наемник. К сожалению не фракиец, а последний его помощник. Несмотря на свой рост и вес, двигался парень очень ловко. Я бы сказал грациозно. Никакого топота и пыхтения. Хищник на охоте.

Он шел прямо на меня. Шел, зорко посматривая по сторонам, готовый ко всяким неожиданностям. Да, такого будет непросто одолеть. Крепкий орешек. Не зря он все жив, в отличие от своих товарищей.

Дойдя до центра поляны, наемник остановился и начал принюхиваться, будто гончая, идущая по следу. Учуял мой запах? Вряд ли, я специально занял позицию с наветренной стороны. Очень медленно, пядь за пядью я обнажил меч. Клинок выходил из хорошо смазанных ножен почти бесшумно, но наемник насторожился. Вот уж точно — зверь. Ох, непросто будет мне с ним, ох, не просто. Но делать нечего. Нужно атаковать его, пока поблизости нет фракийца. Если они объединяться, мне точно конец.

Приготовившись к бою, я сидел в своем укрытии и ждал, пока наемник не подойдет поближе. Если уж атаковать, то неожиданно. Рисковать ни к чему. Но как на зло, парень не двигался с места. Стоял, держа в опущенной руке длинный кавалерийский меч, поглядывал по сторонам, прислушивался, но не делал ни шагу. Можно было, конечно, попробовать метнуть в него нож, но вряд ли это поможет. Расстояние слишком больше. Боец такого уровня легко уклонится. А я останусь без запасного оружия. Нет, если и атаковать, то накоротке. И именно сейчас, пока не появился фракиец. Жаль, конечно, не получится броситься на него внезапно. Но не может ведь везти вечно! Это будет бой по всем правилам. И победит в нем достойный.

Я поднялся во весь рост и, не таясь больше, шагнул на поляну. Наемник мгновенно повернулся лицом ко мне и встал в боевую стойку, не спуская с меня глаз. Зеленые кошачьи глаза были прищурены, и в какой-то миг мне показалось, что он смотрит не на меня, а куда-то за мою спину. Маневр, рассчитанный на новичков. Нет уж, приятель, оборачиваться, чтобы глянуть, что же ты там такого увидел, я не стану. Не на того напал. Неторопливо, ожидая каждый миг внезапной атаки, я прошел свою половину поляны и остановился в паре шагов от наемника. Пока тот вел себя смирно. Ждал моей атаки, лишний раз доказывая, что боец он бывалый. Хороший рубака в бою один на один никогда не нападет первым. Всегда или почти всегда выигрывает тот, кто наносит второй удар. Но я тоже не был зеленым новобранцем. Поэтому торопиться не стал. Замер, буравя взглядом наемника.

Тот плавно сместился чуть влево. Я сделал аккуратный шажок вправо. Он, постояв несколько мгновений, двинулся еще левее. Я повторил свой маневр. Чего он хотел, я прекрасно понимал. Солнце. Он старался развернуться так, чтобы оказаться спиной к нему. Но для этого ему придется обойти всю поляну. Так что пока я решил пойти у него на поводу. Пусть думает, что самый умный. Недолго осталось.

Мы снова замерли друг против друга. Глаза в глаза, мечи в мечи. Наемник, видимо, решил, что занял достаточно выгодную позицию. Я ждал, что он вот-вот бросится в атаку…

Не знаю, услышал ли я шорох позади или просто почувствовал едва уловимый запах. А может, увидел отражение в глазах наемника… Сейчас уже трудно сказать. Но, подчиняясь шестому чувству, я вдруг рухнул, как подкошенный на землю. Надо мной что-то просвистело, и наемник упал рядом со мной. Из его груди торчала стрела. Она вошла точно в сердце, между железных пластин на панцире. Он умер, не даже коснувшись земли.

Я кубарем перекатился в сторону и вскочил на ноги, повернувшись туда, откуда прилетела стрела.

На опушке стоял фракиец с коротким толстым луком в руке. Такими луками любят пользоваться конные стрелки кочевников на северо-восточных границах. Короткие, но очень мощные, укрепленные костяными пластинами луки, пробивающие навылет воина в кольчуге. Страшное оружие в умелых руках. И вот это оружие было сейчас у фракийца.

— Ох и верткий же ты! — весело сказал он, накладывая на тетиву очередную стрелу. — Эх, жалко беднягу Келта… Не повезло ему сегодня.

Особого сожаления в его голосе я не уловил.

— Ну что, римлянин, отдашь камень?

— Вот уж нет. Хочешь — возьми сам. Только подумай прежде об участи своих дружков.

— Они были не слишком-то сообразительными. За глупость надо платить, римлянин. Смотри, как бы не пришлось и тебе расплачиваться за нее. Или ты думаешь уйти от стрелы?

— Посмотрим. Один раз уже ушел.

— Это все проклятая ветка виновата. Но теперь тебе будет посложнее. Хочешь попробовать?

Он натянул лук и прицелился. Лицо его превратилось в маску.

От такого выстрела не уйти, понял я. Слишком тугой лук, слишком маленькое расстояние. Попытаться я, конечно, могу. Но надо быть волшебником, чтобы уклониться. Скорее всего, я даже не успею дернуться, как железный иззубренный наконечник вонзится в тело, разрывая мышцы и ломая кости. Неужели я все-таки проиграл? Ну надо же было так глупо попасться в ловушку. Ловля на живца — вот как это называется. Живцом был наемник. Я же — глупой жадной рыбой, легко заглотившей крючок. Фракиец прав, за глупость надо платить.

И все же я не стал сдаваться. Напрягся, подобрался, как тигр перед прыжком и вперился немигающим взглядом в руку фракийца, лежащую на звенящей от напряжения тетиве. Как только дрогнут пальцы, я сделаю бросок. А там уж посмотрим, кто окажется быстрее — я или стрела…

Но тут случилось уж вовсе неожиданное.

Отшельник. Вздорный старик, обожающий свою белку. Немного тронутый маг, сделавший за последние несколько дней для меня больше, чем кто бы то ни было за всю мою жизнь. И почему ему не сиделось в своей пещере? Зачем он притащился на эту проклятую поляну?

Как только я услышал его голос, сразу понял — быть беде.

Он появился внезапно на краю поляны по левую руку от меня. Со своей белкой на плече.

Он успел сделать лишь один шаг и сказать: "что вы тут…", прежде чем стрела длиной в два локтя вошла ему в глазницу, отбросив враз обмякшее тело назад, в густые заросли можжевельника.

Все случилось в один миг. Кажется, фракиец даже не понял, кого он только что убил. Обычная реакция тренированного воина — сначала атакуй, потом думай. Все правильно. На его месте я сделал бы так же.

Но отшельник спас мне жизнь. Он подарил мне драгоценные секунды. И для того, чтобы его смерть не была напрасной, я должен был воспользоваться ими. Сначала победи, потом будешь скорбеть. Война быстро учит этой истине.

Стараясь не думать о старике, я стремглав кинулся к фракийцу, который ругаясь вытаскивал из колчана следующую стрелу. Но я не дал ему сделать это. Выхватил на бегу нож и почти не целясь метнул в его сторону. Он, конечно же, уклонился. Но лук пришлось бросить — я был уже слишком близко. Он взялся за меч. И вовремя.

Я налетел на него, как ураган. Мне было уже не до маневров, не до хитрых трюков, не до правильного боя, где все решает не ярость, а выдержка, не ненависть, а холодный расчет.

Первая сшибка никому не дала преимущества. Мы разошлись в стороны, тяжело дыша, собирая силы для следующей.

— А ты стал прытким, — сказал фракиец. — Быстро учишься, римлянин.

Я промолчал, чтобы не сбить дыхание.

— Кстати, — мягко двигаясь из стороны в сторону, продолжил Скилас, — совсем забыл тебе сказать. Твоя девчонка просила передать, что очень тебя ждала.

— Что с ней? — спросил я, чувствуя, как ледяной холод поднимается по спине.

— Она оказалась очень терпеливой девчонкой. Почти не кричала, когда твой знакомый жрец расспрашивал ее о твоем побеге. Ну, разве что чуть-чуть, когда становилось уж совсем невмоготу…

Я не дал ему договорить. Я не хотел всего этого слышать. Не мог. Каждое слово фракийца жгло почище раскаленного железа. Бросился на него, позабыв обо всем. Не будь у меня в руке меча, я загрыз бы его зубами.

Поляну снова наполнил звон железа. Но то, что здесь происходило едва ли можно было назвать боем. Безумие. Так будет точнее. Я наносил удар за ударом, не думая о защите. И в каждый удар я вкладывал всю силу и ярость, душившую меня. Удар за ударом, удар за ударом, не давая ему опомниться и перевести дух. Снова и снова, раз за разом, я рубил, колол, снова рубил, не чувствуя ни усталости, ни страха. Только ненависть. Обжигающую, терзающую душу ненависть…

И когда мой клинок вонзился в горло фракийца, я даже не подумал остановиться. Я кромсал, резал, рвал его огромное неподвижное тело, пока то, что лежало на земле не перестало даже отдаленно напоминать человека.

Наверное, я сошел с ума. Наверное…

Не помню, как я добрался до деревни. Все было словно во сне. Испуганно удирающий наемник, который поджидал меня на тропинке, ведущей к болотам. Мне, кажется, даже не понадобилось обнажать меч. Я просто вышел на тропинку и направился к нему. Головорез не говоря ни слова развернулся и заковылял в лес. Вроде бы все так и было. Не помню… Одно знаю точно — коня я загнал насмерть. Вот и все. Остальное — просто черно-красное пятно…

Я не стал таиться, как в прошлый раз, не стал дожидаться темноты. Спокойно пересек пустынное поле, подошел к воротам и громко постучал. Приоткрывший их германец даже не успел пожалеть о своем опрометчивом поступке. Не повезло и его товарищу, который кинулся на меня с копьем наперевес. В царстве мертвых им будет, о чем поболтать друг с другом. Например, о призраке, явившемся в сумерках, держа по мечу в каждой руке и сплошь покрытому кровью, будто он вышел из кровавой купели.

Я шел к вершине холма. Никуда не торопясь и ни от кого не прячась. Мне было все равно, убьют меня или нет. Главное, что убивать хотелось мне. Без всякой жалости, без всяких сомнений. В меня вселился сам Марс, кровавый жестокий бог войны, находящий удовольствие только в убийстве. И я был рад ему.

Я шел почти не задерживаясь, когда на меня вдруг набрасывались перепуганные варвары. Сегодня они были бессильны против моих мечей, разивших врагов так же быстро и бесповоротно, как молнии Юпитера. С каждым ударом падал один варвар. С каждым шагом в деревне появлялась новая вдова.

Они были хорошими, смелыми воинами. Но в эту ночь во всем мире не нашлось бы человека, способного остановить или хотя бы задержать меня. И чем ближе я подходил к дому старого жреца, тем меньше вставало на моем пути врагов.

Друида я прикончил сразу. Не стал слушать его лепет. Пусть расскажет Орку, что всего лишь выполнял приказ. Когда его голова со стуком упала на пол, я испытал лишь сожаление, что он так легко отделался.

Вождю племени пришлось отсечь руку и прижечь рану огнем. Он был очень несговорчив. Даже когда его телохранители превратились за несколько секунд в груду окровавленного мяса, он продолжал драться за свою свободу. Зря. Боги варваров сегодня предпочли не вмешиваться в то, что творилось в этой деревне.

Когда я покинул ее, таща за собой на веревке полудохлого вождя, за моей спиной стоял женский плач да гудение пламени, пожиравшего деревянные дома. И тревожный набат возвещал появление кроваво-красной луны.