• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

1958 год был объявлен Международным геофизическим годом МГГ). СССР и США активно включились в подготовку и проведение самых различных мер по национальным программам МГГ. При этом США громогласно заявили, что предусмотрен запуск американского ИСЗ.

Наша страна тайно для западного мира создавала космическую лабораторию под шифром «объект Д», оснащенную аппаратурой институтов Академии наук. И в докладах в высшие сферы - ЦК КПСС и Совет Министров СССР под грифом «сов. секретно» было заявлено о запуске объекта «Д» как ИСЗ в программе МГГ. С задержкой, драматически шла натурная отработка первой МБР - носителя первого ИСЗ. Обозначались отставание в элементной базе и отсутствие, опыта академических институтов АН в создании малогабаритной с малым весом бортовой аппаратуры для проведения на ИСЗ широких научных исследований.

Некоторые участники работ в наше время приписывают М. К. Тихонравову идею перейти к упрощенному варианту первого спутника. Не буду с ними спорить. В то же время сам исповедую убеждение, что, возможно, не только М. К. Тихонравов, но и многие проектанты ОКБ-1 высказывали подобные мысли.

А ведь еще 5 января 1957 года С. П. Королев писал докладную в правительство: «Полученные к настоящему моменту результаты лабораторных и стендовых испытаний позволяют надеяться, что при напряженной работе в марте начнутся пуски ракет Р7… Две ракеты, приспособленные в этом варианте, могут быть подготовлены в апреле-июне 1957 года и запущены сразу же после первых удачных пусков межконтинентальной ракеты».

При всем этом С. П. Королев аргументировал: «Запустить два спутника до начала Международного геофизического года… и таким образом обогнать Америку».

С. П. Королев хорошо понимал, что переход к простейшему спутнику (ПС) будет холодно встречен М. В. Келдышем. Ведь вариант ПС - это невероятные упрощения, потеря научной целесообразности…

Но присущие Королеву таланты ученого, конструктора, испытателя, дипломата, артиста и блестящего организатора победили - убедили М. В. Келдыша. Аргументы были такими:

- Запуски ИСЗ продолжают отработку полетом первой МБР, что будет поддержано заказчиком - УНРВМО.

- Промышленные организации сильнее в опыте создания космической бортовой аппаратуры, чем большинство академических институтов, не имеющих даже своего опытного производства.

- Успех и первенство, все лавры запуска ИСЗ мировой общественностью и службами информации в мире пожнет АН, а действительные «исполнители» запуска действующей в то время системой секретности будут «надежно» скрыты.

- Научное значение запуска первого ИСЗ будет достаточно весомо, ибо все впервые.

- Для создателей будущих космических аппаратов будет получен колоссальный опыт…

17 сентября 1957 года в Колонном зале в Москве отмечалось 100-летие со дня рождения К. Э. Циолковского. Основной докладчик - член-корреспондент АН СССР С. П. Королев.

С «согласия» наших секретных служб он произносит: «В ближайшее время с научными целями в СССР и США будут произведены первые пробные пуски искусственных спутников Земли…».

ПИК - «Байконур»

Следующая группа событий связана с моим личным ведущим участием в подготовке и выпуске специального решения правительства о создании на полигоне НИИП-5 МО, потом космодроме «Байконур», комплекса средств измерений, наблюдений, связи, единого времени и вспомогательных служб (метеослужбы, топогеодезической службы, службы определения координат точки падения головных частей и т. п.) - так называемого ПИКа - полигонного измерительного комплекса.

Эти работы позволили мне познакомиться со стилем, манерой работы больших руководителей: В. М. Рябикова - председателя спецкомитета № 2 при Совете Министров СССР, преобразованного в комиссию по военно-промышленным вопросам - сокращенно ВПК, и В. А. Малышева - министра среднего машиностроения и зам. председателя Совмина.

Мне довелось неоднократно участвовать в оперативных совещаниях у этих руководителей, посвященных созданию ПИКа.

Оперативки у В. М. Рябикова проводились один раз в неделю и занимали 20 минут. Полагалось ознакомиться с повесткой дня до начала.

Вначале В. М. Рябиков задавал вопрос: «Повестка дня принимается?»

Получив согласие присутствующих, называл первый пункт повестки и задавал вопрос: «Кто?»

Если выступающий начинал подробное изложение, то получал реплику: «Короче, лекции не нужны!»

Стиль руководства В. А. Малышева тоже оригинален и своеобразен.

Мне довелось участвовать в двух - трех совещаниях у него при обсуждении хода разработки изготовления, а позже - внедрения средств и оборудования ПИКа. Сначала собираются все приглашенные руководители предприятий и ведомств для подробной дискуссии о ходе дел. При этом Малышев регулирует ход, препятствует лекциям и подробным объяснениям - «плачам Ярославны». А сам собирает факты и понимание реальной картины.

Объявляется перерыв для перекура, иногда - и чаепития. Затем все приглашаются в рядом расположенный кабинет за-мпредсовмина.

И там уже Малышев диктует протокол-решение, директивы Совмина.

Когда Рябиков стал председателем Государственной комиссии по летным испытаниям первой МБР типа Р7 (апрель - начало мая 1957 года), шла подготовка первого экземпляра ракеты на технической позиции. И тут ему доложили о плохой работе столовой № 4 на площадке.

За 15 минут до начала работы этой столовой на обед он дает поручение секретарю Госкомиссии:«Попросите всех членов Госкомиссии сегодня пообедать в столовой № 4». Оповещение заняло 4-5 минут: тогда связь работала отлично.

Рябиков попросил секретаря при приглашении на обед напомнить членам Госкомиссии о том, что очередное заседание начнется в 14 часов. Тогда их проводили в кинозале гостиницы № 2 - одноэтажном деревянном бараке в 5-7 минутах ходьбы от столовой № 4.

Сам В. М. появился в этой столовой ровно в 13 часов. Прежде всего он пресек попытки руководства освободить два ряда столов в зале и накрытие столов простынями-скатертями.

Заявил при этом, что члены Госкомиссии будут подчиняться режиму: подносы, раздача с холодными закусками, первыми и вторыми блюдами, касса для расчета за обед.

В результате более «шустрые» члены госкомиссии сумели пристроиться в очереди к своим сотрудникам и полностью пообедать. Большинство же съели то, что сумели добыть в царящем столпотворении.

В 13.45 В. М. Рябиков встал из-за стола (ему успели принести холодное блюдо и какое-то первое) и напомнил о начале заседания Госкомиссии, с просьбой не опаздывать.

Больше он никаких разборок и внушений не делал. Но столовая № 4 преобразилась: только свежие полуфабрикаты, комплексные обеды для членов испытательной команды, с накрытыми заранее столами, последующей расплатой за обед. В итоге занятые испытаниями офицеры и промышленники стали тратить на обед 15-20 минут и, если позволял ход работ, успевали размяться на спортплощадках или просто погулять.

Другой пример поведения В. М. Рябикова относится к первому дню подготовки первого экземпляра Р7 на стартовой позиции.

Штатная ракета Р7 впервые вывезена на старт, установлена в стартовую систему, развернута в плоскость стрельбы и предварительно (до заправки, т. е. в «сухом» виде) прицелена, начаты автономные испытания бортовых систем.

Наблюдающих и контролирующих по-своему руководителей - главных конструкторов, руководителей предприятий и ведомств, членов Госкомиссии полно на «козырьке» - нулевой отметке старта.

Главком РВСН маршал М. И. Неделин подходит к начальнику полигона А. И. Не-стеренко и обращается к нему: «Алексей Иванович! Дали бы вы команду принести сюда, на нулевую отметку, стулья для уважаемых, не всегда с номинальным здоровьем, уставших руководителей».

Слышавший это В. М. Рябиков среагировал: «Не рекомендую, Алексей Иванович!

А уставшим, плохо себя чувствующим в жару, предложите поехать в ПИК или в гостиницу. Они - не члены боевого расчета. А контроль и опеку хода процессов можно осуществлять по телефону, связь обеспечена. Если нет транспорта, пусть возьмут мою машину!»

М. И. Неделин добавил от себя: «Алексей Иванович! Отменяю свою просьбу!»

С этого инцидента только М. И. Неделину приносили на стартовых позициях стул, и он взял за правило сидеть в 10-15 м от ракеты вплоть до перехода в бункер запуска.

А теперь - рассказ о событиях начального хода летных испытаний ракеты Р7 вплоть до ее варианта, названного РН «Спутник», на которой был выведен на орбиту первый ИСЗ.

Но вначале считаю правильным рассказать о заседании совета главных конструкторов (СГК). состоявшегося 2 февраля 1954 года и посвященного созданию первой МБР, нашей «лошадке», т. е. двум первым ступеням ракеты-носителя, с помощью которых вот уже 38 лет запускались и запускаются наши отечественные космические аппараты-труженики в интересах науки, народного хозяйства, обороны и уже ставшего привычным, но растущего комфорта жизни народа (имеются в виду связь, телевидение, телекоммуникации, метеорологические службы и т. п.).

Иначе говоря, ракета Р7 (ласкательно -семерка) - пока единственный пример долгожителя в мире техники, технологии, производства, эксплуатации во второй половине XX века и можно, надеяться, в начале XXI века.

Само заседание имело глобальную повестку дня, ярко доказавшее системный, комплексный подход участников, в первую очередь знаменитой с 1947 года большой шестерки главных конструкторов - С. П. Королева, В. П. Глушко, Н. А. Пилюгина, М. С. Рязанского, В. И. Кузнецова и В. П. Бар-мина.

Руководил советом С. П. Королев.

По существу протокол заседания этого совета представлял собой укрупненный план-график создания и летной отработки первой МБР.

Такие результаты заседания СГК оказались возможными благодаря индивидуально-коллективной деятельности всей большой шестерки.

Но пальма первенства в достигнутом принадлежит С. П. Королеву, как руководителю СГК и ОКБ-1, в качестве руководителя головной организации разработки РДД и МБР, среди многих организаций и ведомств различных министерств, ведомств, Академии наук и Министерства обороны.

Сюда относятся двусторонние и неоднократные предварительные встречи и переговоры по «вертушке» (иначе - «кремлевке», т. е. каналу засекреченной спецсвязи) с главными конструкторами по сути повестки дня предстоящего СГК, их «роли» на будущем СГК.

Аналогичные процедуры - с руководителями отраслевых министерств и ведомств, включая МО и УНРВ, которых запланировано пригласить на заседание. Поручения с жестким контролем исполнения «своим» специалистам и руководителям, в которых была нужда на готовящемся заседании СГК. Обязательные личные встречи с министрами или их заместителями, если их деятельность затрагивалась на предстоящем СГК.

В подготовку заседания входили также частные совещания с подготовкой возможных вариантов решений на очередном СГК.

Очень существенным при всем это было то, что С. П. Королев проявлял творческую щедрость. Ему неважно, под чьим именем пройдет то или иное решение. Главное -надежность, качество, эффективность, экономичность. С другой стороны, в этом заключался беспроигрышный вариант выдачи своих идей и мнений за коллективное решение.

Еще одно - на заседания совета он приглашал и молодых сотрудников. Это была прекрасная школа воспитания, школа самовоспитания будущих работников, будущих руководителей.

Вспоминается первый запуск ракеты Р7, состоявшийся 15 мая 1957 года. Неудача -пожар в хвостовом отсеке бокового блока «Д», начавшийся при запуске двигателей. В районе 90-й секунды полета из-за разрушения топливной магистрали упала тяга двигателя. Боковой блок стал отделяться от пакета, нарушилась стабилизация ракеты. Оставшаяся часть ракеты упала в 300 км от старта. Характерна реплика С. П. Королева: «Хотели удивить мир, а «валяемся» не-г далеко от старта».

После анализа причин аварии на совещании технического руководства С. П. Королев предложил через месяц сделать очередной запуск и поставил задачи по преодолению выявленных недостатков.

Важно, что он прямо заявил: главный виновник аварии - ОКБ-1, т. е. принял удар на себя.

А меры к очередному пуску требовали очень напряженной работы от нашей и Барминской организации, а также строителей и монтажников.

Нам надо было разработать и реализовать меры по повышению герметичности топливных магистралей двигателей, включая методику и оборудование для проверки герметичности в условиях полигона.

Кроме того, меры включали доработки тепловой защиты хвостовых отсеков, сохранившейся до нашего времени, т. е. оказались достаточными на долгую жизнь ракеты.

Наземщики не без обычных «капризов» В. П. Бармина разработали и внедрили новую систему эжекции, без которой пламя двигателей омывало всю ракету почти до головной части. Помимо этого были расширены возможности и методы действия системы пожаротушения на стартовой позиции. Стала обязательной продувка хвостовых отсеков газообразным азотом от зажигания двигателей до подъема ракеты.

И эти доработки оказались также достаточными, действуют при всех запусках ракет-носителей типа «Спутник», «Восток», «Союз», «Молния», базой которых стали первые ступени ракеты Р7.

В середине июня совершена вторая попытка запуска. Но появились новые проблемы, теперь уже по системе управления Н. А. Пилюгина и ЖРД В. П. Глушко.

В целом ход летной отработки в июне, июле, начале августа носил драматический характер - ни разу не удалось пройти весь активный участок. Но каждая неудача давала богатейший материал, на базе которого шло последовательное и целеустремленное наращивание шагов к успеху задуманного в проектах и конструкциях ракетного комплекса.

Была ощутимая и очень нужная нравственная поддержка от тогдашних высших сфер Союза ССР. Можно по-разному воспринимать «хрущевский волюнтаризм» и недостаточно обоснованные, порою неумные «рывки» в хозяйственных делах. Но нельзя забыть специальную встречу всех членов Политбюро ЦК КПСС (тогда названного Президиумом) с Большой шестеркой Главных конструкторов только для того, чтобы пожать руки им и выразить веру в успех их дела по первой МБР.

При всем при этом было понятно, что количество и качество еще нерешенных проблем и задач до сдачи первого межконтинентального ракетного комплекса в боевую эксплуатацию просто край непочатый.

Но уже была ясна надежда и уверенность, что «взявшимся за гуж» нет границ возможного и нужного, им все по плечу.

В частности, проблемы целостности головной части на нисходящей ветви траектории в плотных слоях атмосферы после «парадного» сообщения о запуске, ТАСС от 21.08.57., потребовали напряженной многомесячной эпопеи проектных, конструкторских, технологических, производственных и испытательных поисков, вариаций, решений.

И только при пуске 30 января 1958 г. впервые Головная часть достигла Земли без разрушения. А первая информация с помощью радиотелеметрии и автономных регистраторов получена при пуске 29 марта 1958 года.

Памятным осталось празднование 1 мая 1957 года в условиях площадки 2 полигона. Ход подготовки первой штатной ракеты Р7 (заводской номер М-1-5) сложился так, что днем 30 апреля проведены комплексные испытания электрически стыкованного пакета на технической позиции.

Техническое руководство по настоянию С. П. Королева поставило задачу - к утру 1 мая провести анализ и оценку записей телеметрии при этих испытаниях. Сам день объявлен праздничным, а на 2 мая запланирована сборка пакета.

Анализ и оценка записей телеметрии -задача службы бортовых измерений (СБИ). Поскольку такая задача ставилась впервые (для первой МБР), ее решение выполнялось измеренцами ОКБ-1. Состав группы включал в себя руководителя службы СБИ от промышленности Н. П. Голунского и ведущих измеренцев ОКБ-1 В. В. Воршева, К. П. Семагина, А. С. Евдокимова, Б. В. Казьмина, 3. А. Аксенову. Мое участие определялось двумя факторами: в то время я был зам. начальника отдела испытаний ОКБ-1, а, с другой стороны, в профессиональном росте переходил из испытателей-измерен-цев в «чистого» испытателя, стремящегося на первом цикле испытаний на ТП и СП накопить наибольший опыт по практике и организации испытаний МБР на новом полигоне.

К 7 часам утра анализ и оценка записей были закончены без существенных замечаний. В рабочем порядке, по телефону доложили С. П. Королеву наше мнение: препятствий к сборке пакета нет. Его решение - в 9.00 утра 2 мая - официальный доклад на заседании технического руководства (на нашем жаргоне - «доклад по пленкам»), на сегодня - отдыхать и праздновать.

Группа участников ночного бдения прихватила с собой графин спирта и графин воды, оставшиеся бутерброды, лимон и овощ - свежий огурец, попросили у солдат охраны табуретку, стакан и небольшой флаг страны.

Периодически по пути в гостиницу один из группы вставал на табуретку, получал стакан разведенного спирта и малую закуску и произносил лозунг-здравицу в честь праздника, после чего группа продолжала движение во главе со знаменосцем.

Лозунги были необычные, кроме здравниц в честь Первомая, такие: «Да здравствует страна Лимония - любимый Казахстан», «Ударим по бездорожью и разгильдяйству», «Хай живе первая советская МБР» и т. п.

Придя в комплекс из 6-ти гостиниц -одноэтажных бараков, всей группой заходили в номера к еще спящим знакомым испытателям, будили их, наливали спирту и поздравляли. Вскоре малые запасы закуски привели к тому, что вместо нее давали понюхать дольку лимона или оставшийся кусочек огурца. Некоторые из спящих после такой побудки быстро одевались и присоединялись к демонстрирующей группе с флагом и даже включались в здравницы-лозунги.

Пришли в 6-ую гостиницу, в номер, где действовал телеметрический «колхоз» - по опыту испытаний на ГЦП, в Капустником Яре.

Там был уже накрыт достаточно обильный стол. Попраздновав пару часов, занялись экспериментом: за сколько времени непьющий человек «ляжет костьми» от выпитого. Испытуемый оказался теоретик баллистики фирмы М. С. Рязанского по фамилии Найшуль (имя и отчество не помню), большой лирик и романтик. Опыт удался «на славу»: на 12-й минуте Найшуля вынесли на руках на его кровать.

Вечером мы были приглашены С. П. Королевым в вагон-ресторан спецпоезда на мужскую праздничную застолицу Главных конструкторов, в которой Большая Шестерка проявила свой богатейший интеллект, задор, юмор. При всем этом ясно видна была индивидуальность каждого. А негласным и неоспоримым тамадой являлся С. П. Королев.

Потом, конечно, политорганы совместно со службой режима начали расследование нашей «Первомайской демонстрации» на площадке № 2. Расследование остановлено и прекращено лишь усилиями С. П. Королева, В. М. Рябикова и маршала М. И. Неделина. С. П. Королев сдержанно относился к пьющим, но ему порой не чуждо было это человеческое занятие.

Воспоминания о подготовке и осуществлении полета Ю. А. Гагарина начну с рассказа о поистине драматическом (а точнее - почти трагическом) рождении ракеты-носителя для полезной нагрузки, выводимой на орбиту ИСЗ, достигающей около 6 тонн.

Начну с модернизации двух первых ступеней. Совместная работа ядерщиков и наших конструкторов, технологов привела к созданию малогабаритной ядерной боеголовки весом порядка 2,2 тонны.

С другой стороны, коллективные усилия всех бортовиков, включая увеличение удельной тяги ЖРД, создание аппаратуры автономной системы управления уменьшенных габаритов и весов без потери надежности и точности, снятие с борта системы радиоуправления, что существенно увеличивало скрытность активного участка полета ракеты, уменьшение веса конструкции корпусов ракетных блоков (в частности, уменьшение толщины стенок топливных баков за счет химического фрезерования позволили увеличить дальность стрельбы с новой головной частью до 14 тыс. км.

Но модернизированная ракета, получившая индекс Р7А (наименование чертежное) или Р7М (наименование заказчика) оказалась… с громадным изъяном на первой ступени. Во время полета на первой ступени возникали незатухающие продольные колебания в контуре, состоящем из кислородного гидравлического тракта двигательных установок и конструкции ракеты. Совпадение частоты этих колебаний с резонансной частотой конструкции приводило к резкому возрастанию амплитуды продольных колебаний и разрушению ракеты.

Летные испытания были прерваны летом 1958 года.

Поиски решений, исключающих подобные явления, заняли период чуть меньше полугода. Руководителем, душой поисков стал С. П. Королев, подключивший квалифицированные кадры не только из сложившейся кооперации, но и из Академии наук и смежных отраслей промышленности. В результате нашли достаточно простые по сути и объему доработок конечные решения, надежно исключающие указанные выше явления. Суть их заключалась в установке демпферов в кислородной магистрали на входе в двигатель.

Уже в ноябре 1958 года на огневом стенде под г. Загорском (ныне Сергиев Посад) было проведено контрольное огневое испытание бокового блока. При этом для приближения к натурным условиям осуществлена гибкая подвеска бокового блока на стенде. Участники испытаний назвали ее подвеской «по-летному». После этого в декабре надежность и достаточность этой доработки была подтверждена летными испытаниями ракеты Р7А.

Другое воспоминание работах по созданию 3-х ступенчатой ракеты для выведения корабля-спутника с человеком на борту раскрывает стиль работы С. П. Королева. Поиски разработчика ЖРД для 3-й ступени не увенчались успехом. В таких ситуациях С. П. Королев принял решение: сделать двигатель самим. Тем более, что в ОКБ-1 перешел из НИИ-1 МАП М. В. Мельников. Он уже прославился тем, что взялся и создал со своим коллективом в ОКБ-1 рулевые двигатели с системой их питания от основных баков ракеты Р7. От этого отказался В. П. Глушко, предлагая газовые рули для управления и стабилизации.

В достаточно сжатые сроки для 3-ей ступени РН создан и отработан новый ЖРД двухкомпонентной схемы, работающий по замкнутой схеме с дожиганием. Это был новый шаг 8 двигателестроении. В. П. Глушко достиг этого уровня много позже, сначала на ракете 8К77, потом на носителе «Энергия», отказавшись от такого задания для нашего лунного комплекса Н1-ЛЗ, вместо этого вложил много упорства и упрямства в двигатели на фторе, погубившие безвременно многих работников его фирмы в Химках.

Особо памятным был период 1959-1960 года, года шли интенсивные работы от проекта до эксперимента по подготовке первого полета человека в космос. Это касалось всего ракетного комплекса - РН, корабля-спутника, наземного стартового комплекса, ПИКа (полигонный измерительный комплекс), командный измерительный комплекс вспомогательных служб, службы поиска и эвакуации приземлившихся спускаемого аппарата и космонавта.

Так вот, по инициативе С. П. Королева провозгласили лозунг: «Годен для ЗКА». Индекс ЗКА был дан кораблю-спутнику для полета человека в Космос. Этот индекс мы по своему расшифровали, как начальные буквы фамилий 3-х деятелей того времени: С. П. Королева, И. В. Курчатова, М. В. Келдыша.

Было разработано для всех участников работ специальное «Положение по ЗКА», в котором определены особые условия, требования к надежности, качеству, добротности любого действия по подготовке полета человека в Космос. Все это относилось к проектным материалам, чертежам, технологическим картам, деталям, узлам, приборам, системам, агрегатам борта ракеты-носителя, корабля-спутника, оборудованию ТП и СП, всех перечисленных выше средств, привлекаемых к полету человека в Космос. Введены штамп и ш иль дик с надписью (кер-новкой) «Годен для ЗКА» и определен порядок и условия постановки штампа и шиль-дика.

Такая мера для первого полета человека в космос в дальнейшем вылилась в специальные положения типа РК-75, ОСТы, ГОСТы, нашла применение в других отраслях промышленности. В наши дни продолжает действовать «Положение по ПКК», и его применяют для всех пилотируемых полетов, до последнего времени для автоматических космических аппаратов научного, народнохозяйственного и оборонного назначения.

Следующий эпизод снова относится к Совету Главных конструкторов (СГК). На сей раз речь идет о заседании СГК, состоявшегося 10 октября 1960 г. с повесткой дня: окончательное рассмотрение и утверждение технического задания и основных положений по кораблю-спутнику «Восток» для пилотируемых полетов.

Возникает резонный вопрос: уже осталось около полугода до 12 апреля 1961 г., а всо еще не утверждены ТЗ и основные положения?

Действительно, уже состоялся успешный полет Белки и Стрелки. Разработаны и внедрялись меры по итогам этого полета. Можно изготавливать штатные экземпляры кораблей «Восток» для полета человека, отобрана группа летчиков-истребителей и выполняется программа подготовки первой шестерки будущих космонавтов; они уже побывали в цехе общей сборки кораблей «Восток» и даже «примерились» в спускаемом аппарате, прошли собеседование с С. П. Королевым… «Ларчик» же открывался очень просто. На заседание СГК 10.10.1960 г. вынесена не просто первая редакция ТЗ и основных положений по кораблю «Восток». Первая редакция появилась еще летом 1959 года. Ее основное назначение - не упустить основного и главного в предстоящей разработке. Не менее важной при этом задача зажечь участников разработки с осознанием ее важности и обретением глубокой веры в реальность, достижимость начатого дела.

С другой стороны, окончательное лицо корабля, содержание возникших основополагающих проблем становятся более ясными, когда разработки уже полностью или практически завершены.

Сказанное выше хорошо иллюстрируется существом тех дополнений, с которыми утверждались на заседании основные положения по кораблю «Восток». В основе своей эти дополнения касались озабоченности участников Совета о безопасности и надежности предстоящего полета человека.

Из протокола этого заседания отмечаю его отдельные решения:

- Узаконено обеспечение спасения космонавта катапультированием как при аварии на стартовой позиции, так и на участке выведения на орбиту.

Для повышения уровня контроля качества и надежности средств спасения космонавтов и обеспечения жизнедеятельности космонавта в корабле решением СГК к этим работам привлечены Головной НИИ и специальная приемка ВВС.

- Головной организации поручено определить методы и средства проверки герметичности входного люка в корабль после его закрытия на стартовой позиции.

- Принято решение об ускорении разработки в будущем закрытой спасательной капсулы с амортизационными и плавательными принадлежностями.

Не обошлось и без особых мнений. В частности представители ВВС, сравнительно недавно подключившиеся к космическим делам, выразили беспокойство о возможностях системы аварийного спасения (САС). В решении СГК по их инициативе записано: запуск человека возможен только по результатам запусков кораблей с манекенами.

А в основной части решения: запуску человека должны предшествовать два успешных полета кораблей с манекенами.

Это и было реализовано на практике.

И вот началась подготовка на технической позиции (ТП) корабля-спутника «Восток», на котором полетит Ю. А. Гагарин.

При этом произошло одно любопытное событие. И произошло оно ночью перед сборной головного блока. Операция взвешивания корабля показала небольшое превышение реального веса над расчетным, допустимым исходя из энерговооруженности ракеты - носителя.

Ведущий конструктор корабля О. Г. Ивановский своеобразно решил самолично возникшую проблему. На борту имелось некоторое количество кабелей, которые в беспилотном, манекенном варианте корабля обеспечивали работу системы АПО-ава-рийного подрыва объекта. По бортовому журналу подготовки корабля он написал технологическое указание (ТУ) об обрезке этих

кабелей с достаточно тяжелыми штепсельными разъемами. В результате добились нужного уменьшения веса корабля, даже с небольшим запасом.

Утром он получил великолепную взбучку от С. П. Королева не за суть сделанного, а за «недоклад» о своих партизанских действиях до их совершения. После личного убеждения в надежно-безопасном исполнении «доработки» (отрезали согласно ТУ по принципу гребенки, с разной длиной каждой отрезаемой жилы). Королев похвалил исполнителей работы за качество и надежность исполнения ТУ.

Не буду описывать работы на стартовой позиции. Расскажу лишь о личных впечатлениях.

Вспомнился резервный день с митингом-встречей на нулевой отметке старта с Ю. А. Гагариным: испытатели как бы передавали космонавту подготовленные ракету и корабль (жаль, что от этого ритуала, правильной традиции отказались, не без участия В. А. Шаталова, занявшего

должность Н. П. Каманина).

Вспоминается ночь перед 12 апреля. В бывшем домике М. В. Келдыша, спали перед завтрашним днем Ю. А. Гагарин и его дублер Г. С. Титов. Рядом - такой же «финский домик», где жил С. П. Королев. Долгое время С. П. ходил между ними. Видимо, еще раз оценивал содеянное по подготовке полета Ю. А. Гагарина. Убедив себя, что все нужное и мыслимое для успеха сделано, понимая, что надо отдохнуть перед пусковым днем, получив сведения, что оба -командир «Востока» и его дублер спят богатырским сном, Королев ушел к себе в домик.

Ну, а на сам запуск С. П. Королев предложил мне использовать старое увлечение измерениями, поручив мне по громкой связи докладывать в бункер о ходе выведения корабля на орбиту по блоку визуального наблюдения телеметрической станции «Трал», расположенной в автофургоне на первом измерительном пункте ИП-1, вблизи старта * - по прямой 800 метров.

С. П. Королев, как обычно, на момент запуска, находился в пультовой бункера, на сей раз у кнопки выдачи по радиолинии команды на катапультирование космонавта при аварии на старте.

После выведения на орбиту корабля с Ю. А. Гагариным на борту, после торжественного построения на нулевой отметке старта испытательной команды, с благодарностью за работу и поздравлениями с успешным запуском от С. П. Королева, К. Н. Руднева, К. С. Москаленко, большинство ведущих участников собрались в 2-ой гостинице, начальство - у ВЧ-связи, а остальные - в кинозале.

Сюда стекалась вся информация о ходе полета и посадке, самочувствии Ю. А. Гагарина.

Группа специалистов, включая автора этих строк, была оставлена на полигоне для продолжения летной отработки нового, мобильного, высокой боеготовности ракетного комплекса на базе МБР типа РЭ.