• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

2.01.89. Начался 1989 год, состояние с машиной такое же, как и в 1987, продвижения практически нет и не видно путей выхода из тупика. Все вернулись от Министра и никому ничего не сообщают, от Климко узнал, что там все закончилось общими призывами улучшить работу. Министр подписал, а Белоусов утвердил перенос конструкторско-доводочных испытаний на ІІІ кв.1989, а полигонных испытаний на ІV кв. 1989. В третьем квартале мы должны дать предложения о порядке дальнейших работ. Все мои надежды на изменения пошли прахом, Шомин и вся эта мафиозная структура своего добились и кардинально менять ничего не хотят. Принципиальные вопросы по танку – автомат заряжания, ТИУС и пуск двигателя пока не решены и конкретных шагов в этом направлении не предпринимается..

Шомин приказал Корабейникову ехать в ЛНИРТИ, Захаров решил провести там рассмотрение дел по ТИУС. Меня он с собой не взял, поехал с ним Челноков. После их отъезда появился Шомин и сказал, что он также едет туда и берет меня с собой. Я отказался, он обиделся, но не стал настаивать, поехал Бусяк.

На совещании были Захаров, Никольский, Галкин, Анищенко и Чуфистов. ЛНИРТИ удалось (в который раз!) всем показать, что у них все хорошо, а в провале работ виновато ЦКБ КМЗ. Все свалили на них, так как прицел наводчика и панорама до сих пор не работоспособны. Подписали решение, что ТИУС поставляется в июне 1989. Срок большой, но думаю, что из этого ничего не выйдет. Бусяк остался во Львове вести отладку ТИУС и Этол.

12.01.89. По приезду всех из Львова началась бурная подготовка к приезду Бакланова. Работа практически приостановилась, началась подготовка к показухе.

2.02.89. К нам приехали Захаров и Анищенко с проверкой подготовки к показу, меня никуда не привлекали. Затем вдруг вызвали по прицельному комплексу, какие варианты могут быть по тепловизору. Коробейников выглядел очень бледно, практически ничего не знает и при этом не стремится что-то узнать у нас.

Я доложил, что в сложившейся ситуации необходимо вернуться к старому варианту трех приборов – прицела наводчика, панорамы командира и тепловизора, то что было в самом начале. Захаров это поддержал. Все начали высказывать надежды на РЛК, но я отметил, что по состоянию дел его появление на танке очень сомнительно.

Шомин решил срочно перевести из Львова ТИУС и Этол. Я пытался его переубедить, ничего не получилось.

8.02.89. Вновь приехал Захаров, Анищенко и все главные. По нашим вопросам все готовил Коробейников, все договорились как замазать глаза Бакланову и докладывать ему, что все хорошо. Утвердили решение Шомина перевезти к нам из ЛНИРТИ один неработающий комплект ТИУС.

13-14.02.89. Вместе с Ищенко в Минобороны с участием ВНИИТМ, Кубинки и Мытищ согласовали ТЗ на аппаратуру внутренней связи. Все наши предложения военные практически приняли и будут делать даже синтезатор речи.

Был в КБТМ, с Чубарем обсуждали состояние работ по Спринтеру. Они для обеспечения всепогодности готовы перейти к лазеру на СО2. Предложили свои услуги по оборудованию одного серийного танка Спринтером и РЛК на базе прицельного комплекса Иртыш.

По приезду Шомин вызвал всех причастных к Этолу и спросил, что делать дальше. Я изложил предыдущую точку зрения, но Шомин решил делать тепловизор с визуальным накалом и приставкой для Спринтера.

Коробейников поехал с Куровым в ЦКБ КМЗ оговаривать этот вариант перед намечающимся межведомственным координационным советом.

20.02.89. Из ЛНИРТИ привезли Этол и ТИУС и начали их установку на третий танк для конструкторско-доводочных испытаний.

Все-таки я не смог убедить Шомина и этот хлам установили на танк!

Идет полным ходом подготовка к приезду Бакланова и плановые работы практически остановлены.

11.04.89. Бакланов так и не приехал. Этол и ТИУС на танке естественно не заработали. Ситуация еще больше усугубилась. Работы в цехе идут очень плохо. С Коробейниковым взгляды на работу совсем разошлись. Он старается ничего мне не сообщать и, не зная глубоко технику и сложившиеся взаимоотношения между соисполнителями, пытается замкнуть все на себя. Ситуация критическая и все его потуги изменить что-то выглядят наивно. Коробейников с Куровым были в ЦКБ КМЗ, подготовили решение установить тепловизор на место прицела наводчика, лазер на СО2 исключить и убрать взаимозаменяемость прицела наводчика и тепловизора. За все что я боролся, он старается сгладить и упростить. Это предложение подписал Шомин и Колесников, но МКС не состоялся и вопрос завис.

16.05.89. К нам приехали Варенников, Бакланов, Захаров, Галкин и сопровождающие смотреть разрабатываемый танк. Опять шла усиленная подготовка и все было заброшено.

Впервые Шомин и Потемкин решили показать в действии активную защиту на серийном танке. При показе у нас впервые произошла трагедия: стреляли осколочно-фугасным снарядом, комплекс активной защиты захватил летящий снаряд и взорвал его при подлете к мишени. При взрыве осколки пошли на людей, стоящих примерно в 200-х метрах. Серьезно в ногу был ранен один полковник из сопровождения Варенникова и легко ранен в ногу Баженов. Варенников стоял рядом с полковником и в этой критической ситуации вел себя хладнокровно и уверенно.

Такого развития событий никто не ожидал и все были шокированы. Военные постарались все это замять, так как при показе со всех сторон была масса нарушений.

Показ танка в Чугуеве прошел нормально. В цехе показ был неудачный, на стенде автомат заряжания опять не сработал, макет снаряда вывалился и все были очень расстроены. Галкин высказал сомнение, что мы его сделаем, так как ему уже несколько раз его показывают, а он все не работает.

Меня удивил Варенников, выглядел и держал себя сурово, ничего не высказывал и как-то по-хамски вел себя со своими офицерами.

Обуханич вывесил множество плакатов и очередной раз пудрил всем мозги, что он все может. На одном из плакатов была показана программа работ на пять лет с объемом финансирования 220 млн. рублей! Такого еще не было, скоро будут требовать миллиарды.

14-15.06.89. Состоялся СГК по Этолу и ТИУС, присутствовали Колесников, Анищенко, Борисюк, Обуханич, Церковнюк, Иванов, Михайлов. Всей подготовкой занимался Коробейников и старался всех нас держать подальше от документов.

На СГК Коробейников доложил, что все работы идут нормально. Я встал и сказал, что ситуация по обоим комплексам весьма плачевная и не надо обманывать друг друга. Необходимо искать кардинальное решение наиболее важных проблем и пути его реализации. Все внимательно слушали, но ничего серьезного не приняли.

О том, что записано в решении СГК, я и Бусяк узнали через два дня после его завершения. Многие пункты в принципе не выполнимы, Коробейников как бы в помощь нам вытащил своего замшелого соратника Жеведова и назначил бригадиром по отладке системы, работы теперь только застопорятся.

Никакого просвета в работе не видно. СГК утвердил программу увеличения количества танков до 50 штук и переноса сроков на 1,5 года без принятия каких-либо серьезных мер.

24-25.07.89. Я был в отпуске, мне позвонили и сообщили, что началась подготовка к МКС, на котором хотят утвердить программу переноса сроков и увеличения количества танков опытной партии.

Перед этим вдруг стало известно, что приезжает Бакланов, началась спешная подготовка. С Баклановым приехали Моисеев (Генштаб), Галкин, Колесников, новый Министр (Белоусов), Корницкий, Захаров, Шахов, представители ЦК КПСС и ВПК, Потемкин, Анищенко, Некрасов, Борисюк, Шипунов, Обуханич, Каллистов, Попов и др.

Показ в цехе и полигоне прошел относительно нормально, показывали еще много всякой техники и все это показали по телевидению в программе «Время».

После показа было кустовое совещание. Попов выступил против нашего танка, но встал Моисеев и сказал, что программу они не собираются пересматривать и танк им необходим. Все поддержали разработку танка, глаза в очередной раз замазали и ничего плохого практически никто не сказал. До этого был сговор, что всем молчать и говорить только хорошее.

Министр выпустил поручения, которыми продлил конструкторско-доводочные испытания и поручил определить серийные заводы для производства Боксера. Колесо все больше раскручивается.

После посещения состоялся МКС, который перенес конструкторско-доводочные испытания до конца 1990г, а госиспытания на 1992г без принятия серьезных мер.

Ситуация стала практически безнадежной, Шомин в сговоре с соисполнителями взяли верх и это болото будет гнить дальше.

10.08.89. Когда у нас был Бакланов, он резко высказался за отсутствие у нас стендов и необходимость более серьезной отработки радиоэлектронного комплекса. Под его влиянием Белоусов вышел на генерального конструктора Московского НИИАП Лапыгина (головное КБ по разработке систем управления ракетно-космической техники) и договорился о нашей встрече с представителями НИИАП. Я и Бусяк были в Министерстве для встречи с ними.

Встреча была у Анищенко. Он начал нас готовить к ней только на предмет консультаций, но тут зашли два представителя НИИАП. Совершенно неожиданно они сразу же заявили, что им дано указание решать с нами вопросы по совместным работам и они берутся нам все сделать.

Обсудили сроки и финансирование (они хотят всего 10 млн. рублей), совместную работу они сразу же предложили оформить решением ВПК. Самую большую проблему они видят в том, как отстранить от работ ЛНИРТИ. Потом обсудили технику и они готовы сделать всю систему, видят две проблемы: малые габариты аппаратуры и ее температурный режим – минус сорок градусов. По габаритам для меня вопрос был неожиданным. Чувствуется серьезный подход, от консультаций они отказались и заявили, что их фирма веников не вяжет, а занимается серьезными делами.

После их ухода Анищенко сказал, что он доложит Министру и спросил наше мнение. Я сказал, что мы за то, чтобы работать с ними по конкурсу со Львовом. Он как-то не очень отнесся к совместным работам.

Доложили Шомину, для него это тоже было неожиданностью. Он заинтересовался совместной работой с ними.

Я никогда не мог даже предположить, что нам удастся выйти на контакт с фирмой Пилюгина, по системам управления они лучшие в стране и я знал об этом. Если бы они появились лет 5 назад!!! Сколько времени и сил потеряно даром, не знаю, как сложится работа с ними, но чиновники, по всей видимости, постараются это дело замять.

16-17.08.89. Я и представитель ЛНИРТИ были в Ленинградском НИРТИ у разработчиков спутниковой навигации. На компромиссах по габаритам и срокам я договорился с ними по всем вопросам. Они взяли разработку навигационного приемника для нашего танка, работы будет оплачивать ЛНИРТИ, а ТЗ с нами будет согласовано. Наконец-то и этот паровоз стронулся.

13.09.89. Шомин решил собрать совещание по подготовке нового Постановления ЦК КПСС. Приехали Обуханич, Иванов (ЦКБ КМЗ), Анищенко, Колесников и др. Мы предложили программу работ с окончанием в 1994 году, все ее дружно одобрили. Шомин своего добился и ушел от ответственности. Всем перенесли сроки, а дело практически ни с места. Все документы отправили в Москву.

10.10.89. Неоднократные поездки в Москву Шомина, Полякова и Климко по проталкиванию документов оказались безуспешными. Дело затормозилось, всем не до нас, в Верховном Совете не решены вопросы по бюджету, денег на новые разработки не хватает, идут забастовки и ситуация в стране накаляется.

10.11.89. Состоялся МКС, который утвердил предложенную нами программу практически без изменений. Военные со всем согласились, только настаивали, чтобы в 1994 на танке был радиоэлектронный комплекс, а он пока что принципиально не получается.

1.12.89. У нас провели совещание по дальнейшей судьбе радиоэлектронного комплекса, были Церковнюк, Бабарыкин, Иванов. ЛНИРТИ из-за всех провалов начал настаивать о закрытии в 1991 году ОКР по комплексу по фактически выполненным работам и открытии нового ОКР до 1995 года. По РЛК ничего не проверено и для аппаратуры не хватает 137л объема внутри танка. Ни о чем не договорились и разъехались.

Шомин пытается всех примирить, так как его ситуация незавидная и он, возможно, может пойти на все.

12.12.89. К нам приехал Павлюков из ЦК КПУ, он был на конференции в ВНИИТМ по перспективе развития бронетанковой техники. Он высказал соображения, что нас обходит Ленинград и Н.Тагил и наше КБ может уступить свои позиции другим. В его словах сквозила тревога за нас. Но его не поняли, Шомин начал доказывать, что у нас все хорошо и нет повода для беспокойства.

Разговор обострился и Павлюков резко высказался в адрес Шомина, что он плохо работает. Такое я услышал впервые, это, по всей видимости, не только мнение Павлюкова и над Шоминым начинают сгущаться тучи.

Разговор не получился, выступил я и заявив, что у нас не так хорошо обстоят дела и Н.Тагил действительно может нас обойти. С нашим танком ситуация совсем плохая, со смежниками работа не идет и мы вряд ли чего добьемся при таком подходе. На этом все и закончилось.

Павлюков попросил меня остаться и в присутствии Шомина начал расспрашивать о работах с ЛНИРТИ. Я все доложил, как оно есть. Шомину это не понравилось и он со злостью сказал, что я ухожу от ответственности и он подумает о моем дальнейшем использовании. Я ему ответил, что это его право. На следующий день Поляков и Коробейников улетели во Львов, нам даже не сказали с какой целью, видно попытаются договориться, чтобы они завизировали проект Постановления ЦК КПСС.

13.12.89. Состоялась конференция трудового коллектива КБ и меня избрали председателем Совета трудового коллектива. Нешуточная борьба за этот пост разгорелась между конструкторами и опытной базой. Они отстаивали своего человека, я набрал 66 голосов против 66. Прямым голосованием избрали меня.

Когда я докладывал свою программу, Шомин сидел передо мной и было видно, как он кривился, когда я говорил, что у него 11 заместителей, а работа при этом стоит и их количество надо сокращать.

На следующий день все заместители Шомина были в шоке и обсуждали, как бы признать мое избрание недействительным, но было уже поздно.

18.12.89. Поляков и Коробейников вернулись из Львова и ничего нам не рассказывают. Коробейников передал документы, из которых видно, что они все продали, по требованию ЛНИРТИ согласились с их объемами аппаратуры и образец ТИУС возьмем обратно даже не принятый ОТК.

25.12.89. После болезни вернулся Шомин и сразу вызвал меня как председателя СТК. Начал рассказывать о планах КБ, о финансах и конверсии. Просил меня рассмотреть вопрос согласования договоров и в разговоре чувствовалось, что он видит во мне силу, которую не так – то просто сломить. В конце я сказал, что не хотел бы начинать с конфронтации и он со мной согласился, что мы делаем общее дело. Посмотрим.