Глава седьмая. Знак высшего качества

Книга, давно задуманная и начатая, подходит к своему естественному завершению, но мне иногда кажется, что у нее не может быть конца, как нет его и не может быть у нашего хоккея. Волна идет за волной. И каждая приносит с собой новые имена, новые события, победы и радости.

Всего лишь три с половиной десятилетия назад мы начали изучать азбуку новой для нас игры. А сегодня? Есть ли смысл подробно останавливаться на том, что происходит сейчас? Пожалуй, нет – ведь это знает каждый.

И все-таки, что же представляет собой советский хоккей в настоящее время? Задумывались ли мы с вами когда-нибудь всерьез над этим вопросом, пытались ли найти точный ответ на него?

Хоккей с шайбой стал нашей национальной игрой. Его полюбили, его знают миллионы советских людей. Достаточно вспомнить, как во время олимпийских игр и чемпионатов мира до самой глубокой ночи горят окна почти во всех домах больших и малых городов: люди сидят у телевизоров, люди болеют за наших! Их не устраивают ни второе, ни тем более третье место – только победа!

Время летит. И вот периодически на страницах наших газет и журналов, в книгах прославленных спортсменов и тренеров проскальзывает один и тот же вопрос: какая тройка сильней – «бобровская» или «фирсовская», «гурышевская» или «старшиновская»?

Правомерны ли такие сравнения, оправданны ли попытки соизмерить силу спортсменов, выступавших в разные периоды нашей спортивной истории? На наш взгляд, абсолютно неоправданны и неправомерны. Каждый, кто берется за подобное занятие, уподобляется человеку, с ученым видом рассуждающего о том, какой самолет лучше: тот, что изобрели и построили братья Райт, или только что обновивший все мировые рекорды грузоподъемности Ил-86.

Смею утверждать: среди ведущих, прославленных наших троек, выступавших в различные периоды истории сборной страны, не было лучших и худших. Каждая была – не побоимся этого слова – великой и непревзойденной для своего времени. И еще одно важное обстоятельство, о котором нельзя забывать: каждая вобрала в себя, использовала в полном объеме богатейший опыт своих славных предшественников. Этого большого преимущества не имели лишь те, кто выступал на мировой арене как первопроходцы.

Иными словами, тройки Всеволода Боброва, Алексея Гурышева, Александра Уварова олицетворяли собой ту пору, когда мы только познавали хоккейный мир и утверждали себя в нем. Тройки Александра Альметова, Вячеслава Старшинова, Анатолия Фирсова стали порождением прекрасной эпохи нашего «хоккейного ренессанса». Им выпало большое счастье после перерыва, длившегося с 1957 по 1962 год, вернуть нашему хоккею славу сильнейшего среди любителей. Они выполнили эту задачу с честью. С помощью этих прекрасных спортсменов и их соратников по сборной команде страны, их трудом, их мужеством, их великолепным искусством хоккей с шайбой стал, скажем без преувеличения, нашей национальной гордостью.

В ту прекрасную пору, когда наша главная команда, словно сказочный экспресс, неслась по ослепительной трассе славы, делая победные «остановки» в Стокгольме, Инсбруке, Тампере, Любляне, Вене, Гренобле, у одного из самых выдающихся наших мастеров, Бориса Майорова, спросили:

– Хотели бы вы встретиться с одной из команд НХЛ?

– Если говорить откровенно, нет, не хотел бы. Зачем? У нас свой хоккей, у них свой, – последовал ответ.

Для Бориса Михайлова, Владимира Петрова, Валерия Харламова подробный вопрос уже просто-напросто не существовал. Вполне закономерный, логический ход событий привел к тому, что прямые, казавшиеся нам всем долгое время параллельными, скрестились, две могучие силы сошлись в горячем, взволновавшем всю планету споре. И миф исключительности, непобедимости, превосходства американо-канадского профессионального хоккея пал под ударами советских клюшек. Стало ясно, что советский хоккей – «абсолютный» чемпион мира. Борис Михайлов, Владимир Петров и Валерий Харламов явились наиболее яркими, наиболее достойными и характерными выразителями этого качественно нового периода, этой новой эпохи в истории советского хоккея, когда весь земной шар стал свидетелем его ошеломляющих побед, увидел его лицо, исполненное достоинства и отваги. Образно говоря, можно утверждать, что эта тройка на сегодня – знак высшего качества нашего хоккея.

Как же шли к грандиозной вершине три обыкновенных московских мальчишки?

Борис начал так, как начинали тысячи его сверстников – с отчаянных поединков во дворе своего большого старого дома на Хорошевке. Начинали «хоккеиться» еще ранней осенью, когда асфальт им заменял лед, а потрепанные теннисные мячи – шайбу.

С первыми морозами начиналась большая игра – улица на улицу, ЖЭК против ЖЭКа. Регламента не устанавливали, и подавляющее большинство тех прекрасных своей бесхитростностью матчей оканчивалось с баскетбольным счетом.

Как бы там ни было, в отличие от Боброва, от Альметова и даже от Фирсова хоккей вошел в жизнь, в сознание Бориса Михайлова с самого раннего детского возраста. И он влюбился именно в эту игру – раз и навсегда.

– Хочу стать настоящим хоккеистом, – признался он своей сестренке Тане, едва ему исполнилось 10 лет.

И начался путь к осуществлению детской мечты. Сначала на нем встретился восхитивший мальчишек своей преданностью и бескорыстием «дядя Ваня» – Иван Иванович Хапилин, добровольный наставник их дворовой команды, первый в жизни Михайлова тренер. Был он энтузиастом и свой огонь души, свое серьезное, осмысленное отношение к спорту передал ребятам. Именно после его уроков пришел Борис к очень важному выводу, которым поделился со своим закадычным другом Женей Мишаковым, впоследствии заслуженным мастером спорта, чемпионом мира и олимпийских игр:

– Знаешь, хоккей – это серьезное дело.

– А ты думал!…

Мишаков был старше Бориса на три года. Он сыграл в судьбе Михайлова исключительную роль, задолго до многих признанных педагогических авторитетов открыв в своем угловатом с виду товарище исключительную одаренность.

Именно по настоянию и рекомендации Мишакова Михайлов стал выступать в одной из клубных команд «Трудовых резервов». Здесь произошла еще одна важная в его жизни встреча – с профессиональным тренером Михаилом Федоровичем Кузьминым. Бориса он научил высокой требовательности к себе, умению «держать» режим, правильно строить индивидуальные тренировочные занятия.

Прошло время, и вслед за Мишаковым Борис попал в «Локомотив». Без всякой сенсационности, скромно поднимаясь по сложной иерархической лестнице клуба, он в конце концов стал одним из резервных игроков первой команды. Достижение не такое уж маленькое, если вспомнить, что и исполнилось ему тогда всего 16 лет. Выступления в составе столичных железнодорожников многое дали любопытному подростку. Ему, например, довелось выступать против вскоре ушедших из большого спорта обладателей олимпийского золота, мировых чемпионов: Алексея Гурышева, Альфреда Кучевского и некоторых других «звезд» первого поколения.

Чем глубже погружался Борис в заботы и радости хоккея, тем все чаще его взор, его мечты обращались к ЦСКА – этой признанной кузнице выдающихся мастеров. И вот сердце екнуло от радости: однажды Михайлову предложили посещать занятия в знаменитом клубе.

– Танечка, мне повезло! – поделился он в тот день радостью со своей любимой младшей сестренкой.

Но до «везения» было еще далеко. Шли дни, недели, месяцы, а Борис все оставался одним из многих: его просто-напросто не замечали. А тут подвернулось приглашение в саратовскую «Энергию», выступавшую тогда по классу «Б». И он согласился. А на все отговоры отвечал шуткой:

– Ничего, Гагарин тоже начинал с Саратова…

И все-таки потом, много лет спустя, когда Михайлов уже стал тем Михайловым, которым восхищался весь мир, я не раз читал в посвященных ему статьях и очерках, что саратовские годы – это «потерянные годы», отступление назад, что ли.

Сам Борис придерживается на этот счет прямо противоположного мнения. Он считает этот шаг поворотным в своей спортивной биографии, началом восхождения. Что ж, с этим можно согласиться. Только геометрическая прямая кратчайший путь между двумя точками. В жизни же, в творчестве, в муках самоопределения иногда внешне удаляясь от выбранной цели, человек на самом деле значительно приближается к ней.

Что же мог дать город на Волге ему, побывавшему в тренировочных залах ЦСКА, отыгравшему не один матч за первую мужскую команду «Локомотива», испившему не один глоток из чаши мудрости столичного хоккея? Отвечаю на эти вопросы так: выступление в дружной, молодой, лишенной какой-либо амбициозности команде «Энергия» подарило ему ни с чем не сравнимые ценности: ощущение самостоятельности, спортивной определенности и безусловной нужности игре. И еще: три года в этой команде он проработал под руководством замечательных педагогов: Анатолия Степановича Гаврилина и Роберта Дмитриевича Черенкова. Первый покорил его необыкновенной душевностью, заставил верить в себя, второй приучил к повышенным нагрузкам, привил любовь к технической виртуозности.

Как многое значит в нашей жизни, когда рядом есть настоящий, искренний друг, который верит в тебя, борется за тебя, помогает тебе! Такой надежной точкой опоры в жизни Михайлова был Женя Мишаков. Уже став игроком основного состава ЦСКА, он продолжал заботиться о своем партнере по дворовой дружине и уговорил тренера московского «Локомотива» Анатолия Михайловича Кострюкова поинтересоваться судьбой Бориса. И мальчишка с Хорошевки вернулся в родную столицу возмужавшим, знающим, почем фунт лиха и, несмотря ни на что, верящим в свое будущее.

Именно поэтому, уже играя в высшей лиге, защищая цвета столичных железнодорожников, он продолжал всей душой стремиться в ЦСКА. И летом шестьдесят седьмого года Михайлов очутился на армейской тренировочной базе в Кудепсте. Ослепительно голубое небо, синее море, красивые, благоустроенные пляжи. Но все это было не для них. Четырехразовые тренировки, в которые бросил новичков Анатолий Тарасов, не на шутку озадачили и, чего там хитрить, испугали Михайлова. К концу сборов, подавленный морально и, казалось, опустошенный физически, он пришел к Борису Павловичу Кулагину, и превозмогая стыд, попросил:

– Отпустите обратно в «Локомотив».

Но второй тренер, мудрый, опытный человек, уже увидел то, что еще не видели и не понимали многие. Поэтому сказал твердо:

– Никуда мы тебя не отпустим. Терпи и – будешь в основном составе.

Терпи… Терпение. Может быть, это одно из самых ценных качеств, которые необходимы тем, кто выбрал для себя путь в современном большом хоккее. Отметая минутную слабость, Борис все больше втягивался в непривычный пока для него и естественный для ветеранов армейского коллектива ритм работы. Молодой, сильный, прекрасно, казалось бы, подготовленный физически, Михайлов поначалу после каждого тренировочного дня замертво сваливался в постель. Но постепенно организм начал втягиваться. Борис преодолевал самого себя. И Кулагин был прав: вскоре новичок стал играть в основном составе. Труд, помноженный на талант, рано или поздно прорастает долгожданным плодом изобилия. Настал момент, и весь мир увидел яркость и великолепие этого спортсмена – одного из сильнейших в нашем хоккее за всю его историю.

На ледяном поле он прежде всего проявлял себя как боец – несгибаемый, стойкий, не боящийся никого и ничего. Врезаясь в гущу защитников, он всегда боролся за шайбу, за гол, за победу. Отличаясь отменной результативностью, в самых сложных, самых запутанных ситуациях смело брал ответственность на себя, хотя всегда был готов успех и славу разделить со своими партнерами.

Уже играя в основном составе ЦСКА и сборной страны, Михайлов еще долго словно бы слышал обижающий шепот трибун: «Нет, Борис не смотрится…»

Так говорили те, кто не мог понять силу великой простоты и рациональности, которыми были отмечены его действия на льду. Это откровенно огорчало и беспокоило спортсмена. Ему всегда остро нужен был контакт со зрителем, взаимопонимание. А публика ограничивалась какое-то время просто уважением. «Знатоки» говорили друг другу: «Ничего в нем нет, кроме упорства…»

Между тем ничего не было несправедливее такой оценки. На самом деле с первых дней пребывания в «высшем обществе» Михайлов проявил себя как исполнитель, приверженный импровизации чуждый обыденности, прямолинейности. Он уходил от идеальных, стандартных ситуаций, зато всегда как рыба в воде чувствовал себя во время возникающих на лоле тактических «беспорядков». Вот защита соперников отразила натиск его тройки, всем кажется, что на этот раз атака не получилась, захлебнулась, исчерпала себя. И вдруг – гол! Его автор или уж обязательно соавтор – Борис. Внешняя «корявость», угловатость, нетипичность его действий опять обманули соперников, и он заставил их поплатиться за это.

В одном большом и по-своему очень интересном очерке я прочел о Михайлове, что он решительно не хотел уметь то, что умеют и элегантно исполняют другие. Но, дескать, в паутину его неумения попадали и вязли в ней самые бдительные защитники.

Красиво сказано, но… совершенно неверно. Борис Михайлов был виртуозом хоккея в самом высоком смысле этого слова. Он умел делать все, что умели делать его прославленные партнеры и товарищи. Но вот в его арсенале были поистине уникальные приемы и методы ведения атаки, уникальные тактические ходы, поражающие своей глубиной, неожиданностью, смелостью. Их он и применял в решающих ситуациях.

В течение многих лет он был бессменным капитаном ЦСКА и сборной СССР. Это высокое доверие Борис оправдывал делом. Он обладал исключительным умением зажечь партнеров, повести их за собой, передать им свою неистребимую жажду борьбы и победы. И это было далеко не случайно. На протяжении всей своей долгой жизни в большом спорте он сохранил то ни с чем не сравнимое ощущение молодости, когда каждая забитая шайба – в радость, когда каждая игра – важная или неважная – будоражит, по-человечески интересует, захватывает все твое существо.

Вот такой он. Михайлов Борис Петрович. Родился 6 октября 1944 г. Заслуженный мастер спорта (1969 г.). Правый крайний нападающий. В 1962 – 1965 гг. – в «Энергии» (Саратов), в 1965 –

1967 гг. – в московском «Локомотиве», в 1967 – 1980 гг. – в ЦСКА.

Чемпион СССР 1968, 1970 – 1973, 1975 – 1979 гг. Провел около 500 матчей, забил 427 шайб.

Олимпийский чемпион 1972 и 1976 гг. Чемпион мира 1969 - 1971, 1973 – 1975, 1977 и 1980 гг. Сыграл на этих турнирах более 100 матчей, забил 107 шайб.

Признан лучшим нападающим чемпионата мира 1973 г.

Всего на внутренних и международных состязаниях забил 576 шайб - абсолютный рекорд среди всех поколений советских хоккеистов.

Его напарник Владимир Петров тоже прошел трудным путем к признанию и славе.

Володя родился и вырос в подмосковном городе Красногорске, где издавна живет любовь к нашему русскому хоккею, или, как его называют теперь, хоккею с мячом. Старший брат, Юрий, играл в основном составе команды мастеров «Зоркий» – предмета всеобщей любви и поклонения горожан.

Володя поначалу тоже искренне сохранял верность красногорским и семейным традициям. Но постепенно увлекся «шайбой».

– Эта игра привлекала меня прежде всего своим содержанием и четкой приверженностью к силовому единоборству, – объяснял эту метаморфозу Петров.

Еще двенадцатилетним мальчишкой он попытался перейти «на новые рельсы». Приехал в Москву, в старинный Петровский парк, где знаменитые игроки и тренеры проводили набор в детскую школу «Динамо». Среди сотен своих сверстников Володя тогда ничем не выделился, более того – его просто-напросто не приняли.

Разочарованный, морально сраженный, он вернулся в Красногорск. Но в таком возрасте печали рассеиваются быстро. Тем более что удовольствий было больше чем достаточно. Он снова выходил на лед во главе своей школьной команды, часто побеждал на лыжне, а летом были отчаянные сражения на футбольном поле, хитросплетение теннисных поединков, молниеносность баскетбольных матчей, опьяняющая радость единоборств на борцовских коврах. Но, подхваченный вихрем разносторонних увлечений, он никогда, ни на одну минуту не забывал о предмете своего поклонения, о своей мечте – хоккее с шайбой.

От рождения твердый,, даже, если сказать откровенно, упрямый, он решил вновь попытать счастье и во второй раз отправился в Москву, но уже не на стадион «Динамо», а на ледовую площадку «Красный Октябрь», относившуюся к владениям столичного клуба «Крылья Советов».

Теперь мы подошли к весьма знаменательному событию в жизни Владимира Петрова. К событию, о котором мало кто знает, о котором до обидного мало говорят и пишут. На этот раз его экзаменатором оказался сам Алексей Гурышев – великий бомбардир советского хоккея. Именно этому выдающемуся мастеру мы обязаны открытием и утверждением таланта Петрова.

– У тебя игра обязательно пойдет!

Как важно услышать слова участия и поддержки от любого человека, а тем более от кумира! Думаю, что «экзаменационная оценка», проставленная Гурышевым, сыграла значительную роль в судьбе юноши, которого уже в том же, 1965 году мы увидели в основном составе мастеров «Крылышек».

Два года он возглавлял здесь тройку, в которой на флангах выступали Владимир Городецкий и Владимир Марков. Потом, несколько лет спустя, многие историографы нашего хоккея, видные тренеры и товарищи Володи утверждали: засверкал он только в ЦСКА.

Я категорически против этих безапелляционных утверждений. Во-первых, не грех вспомнить, что звено Городецкий – Петров – Марков на протяжении двух сезонов объявлялось высшим тренерским советом кандидатом в сборную, что само по себе не требует комментариев. Во вторых, не следует забывать, что знаменитый армейский клуб и его тогдашний старший тренер Анатолий Тарасов никогда не брали «непроверенный товар». Большая заслуга столичного клуба «Крылья Советов» состоит в том, что он дал Владимиру Петрову полную возможность проявить себя, заявить во всеуслышание о своей талантливости, о своих неисчерпаемых возможностях. Именно благодаря этому он и оказался в свои 19 лет в боевом составе ЦСКА.

Здесь он не сразу, но довольно быстро вырос в мастера экстракласса, который умел на льду делать все, и притом делать блестяще!

Он, бесспорно, один из лучших центральных нападающих не только нашего, но и всего мирового хоккея, о чем, к слову говоря, не раз писала скупая на похвалы канадская пресса. Владимир одинаково хорошо и нападал, и защищался. А его бросок? О нем не зря говорили: «сильнейший в мире». Бросок Петрова даже при промахе играл свою роль: он наводил страх даже на самых стойких, самых испытанных вратарей и защитников. Когда пущенный им «снаряд» с характерным гудением проносился мимо игроков и врезался в борт, издавая звук упавшего на наковальню молота, не одни уста произносили с облегчением: «Ну, на этот раз пронесло…»

Как и его товарищи, Петров был на льду сугубо индивидуален. Его манера всегда выступать перед зрителем «крупным планом», широта, даже размашистость каждого его жеста, непримиримость к обидчикам, мальчишеская задиристость – все было у него сугубо петровским, по-своему уникальным, неповторимым.

Он чувствовал это и – сознательно или подсознательно – уходил от каких-либо сравнений и параллелей. Заменив в тройке Александра Альметова, всегда выступавшего под номером «9», Володя тут же выбрал себе ни к чему не обязывающий «16». И – сделал его для себя счастливым, а для нас, болельщиков, – бросающимся в глаза, запоминающимся.

Петров Владимир Владимирович. Родился 30 июня 1947 г. Заслуженный мастер спорта (1969 г.). С 1965 по 1967 г. - в команде «Крылья Советов» (Москва), с осени 1967 по /980 г. - в ЦСКА.

Чемпион СССР 1968, 1970 – 1973, 1975 – 1979 гг. Провел свыше 400 матчей, забил 362 шайбы.

Олимпийский чемпион 1972 и 1976 гг. Чемпион мира 1969 – 1971, 1973 – 1975, 1977 – 1980 гг. Сыграл на этих турнирах более 100 матчей, забил 82 шайбы и еще 40 - в различных международных состязаниях.

На левом краю в этом звене выступал Валерий Харламов. В отличие от двух своих партнеров, он от начала и до конца приверженец армейской школы. В 1962 году принят был в ДЮСШ при знаменитом клубе, а ровно через пять лет переведен в команду мастеров. Казалось бы, путь – прямой, биография – красивая и безоблачная. Но это только с виду. Знатокам же хорошо известно, что, когда в 1965 году Тарасову первый раз предложили посмотреть Валерия, он вскипел:

– До каких пор, черт возьми, наша хоккейная ДЮСШ будет поставлять нам таких «коньков-горбунков», как Харламов?!

И в состав категорически отказался его брать – даже на роль запасного. А немногим меньше чем через полтора десятилетия все виднейшие хоккейные специалисты, включая тренеров американо-канадской национальной лиги (НХЛ), единодушно назвали возмужавшего Харламова одним из лучших или даже самым лучшим хоккеистом своего времени.

Не ищите в этой метаморфозе элементов сказочности, схожести с «чудом». Валерий Харламов всего добился трудом и – в еще большей степени – силой характера, силой мужества. В те дни, когда он в хоккейном мире был еще «никем», многих отпугивало от новичка его явно не хоккейное телосложение и угловатость движений. Прошли годы, и эти же качества, а особенно последнее, стали жирными линиями, подчеркивающими высшую спортивную исключительность его натуры.

Сколько раз мои коллеги-журналисты пытались объяснить односложно, в чем величие и популярность Харламова. Одни писали, что он снискал себе славу филигранной техникой владения шайбой, другие видели это в отточенном мастерстве катания на коньках, в удивительной быстроте и скорости маневрирования по ледяному полю, третьи – в идеальной выверенности его паса.

Но в том-то и дело, что односложно Харламова не объяснишь.

– Он сам порой не знает, что сделает в следующее мгновение, – говорили тонкие знатоки. И Валерий им не возражал, только загадочно улыбался. Думал про себя: «…если уж я не знаю, то каково же тем беднягам защитникам, что выступают против меня?» Охотно верю в возможность такого рассуждения: ведь кроме всего Валерий был очень добрым, исключительно тонко чувствующим человеком.

Величие Харламова как спортсмена, может быть, наиболее полно и ярко проявлялось в его отношении к игре. Есть хоккеисты, которые великолепно, броско, зрелищно-привлекательно играют против слабых соперников, но заметно сникают, становятся «невидимыми» в решающих матчах. Есть, наоборот, исполнители, выступающие во всем блеске своего мастерства в решающих встречах, но считающие ненужным делом утруждать себя в поединках, исход которых почти ясен еще до того, как они начинаются.

Валерий Харламов никогда, ни при каких обстоятельствах не опускался до уровня «середнячка», в соревновании любого значения он был всегда одинаково великолепен, всегда – в порыве вдохновения.

Есть такое немного торжественное старинное выражение, рожденное в мире театра, – «служение искусству». В нем выражено понимание творчества как высокой, благородной миссии, самоотверженного выполнения гражданского долга. Служение искусству хоккея – вся жизнь Валерия Харламова.

Об исключительной верности Харламова хоккею говорит и одна из самых трудных и героических страниц его биографии. Дважды – в 1972 и 1973 годах – Валерий подавляющим большинством голосов журналистов признавался лучшим хоккеистом страны. В апреле 1976 года его назвали лучшим форвардом очередного чемпионата мира, проходившего в польском городе Катовицы. А через месяц он попал в автомобильную катастрофу.

Наверное все, кто любит хоккей, помнят, как мы, многоликая армия болельщиков, единодушно переживали за Харламова. Обрывали телефоны, спрашивали друг у друга, встречаясь на трибунах:

– Ну, что с Валерием, очень плохо?

– Будет он еще играть?

Ответить на этот вопрос было невероятно трудно: врачи определили двухлодыжечный перелом голени правой ноги, перелом двух ребер, сотрясение мозга, а также еще множество мелких ран и тяжелых ушибов.

– На мой взгляд, он уже вряд ли вернется на лед, – сказал еще в самом начале лечения один из консультирующих Харламова профессоров.

Но Валерий вернулся, причем в такие сжатые сроки, что привел в изумление даже самых оптимистически настроенных врачей. И когда он первый раз появился на льду, все еще в гипсе, но уже с клюшкой в руках, его товарищи по клубу, ничуть не стесняясь своих чувств, устроили Харламову овацию. Прошло еще несколько месяцев. Валерий вышел в составе ЦСКА на очередной матч со столичными мастерами «Крылья Советов» и через несколько минут, уйдя своим знаменитым рывком от преследования, забил гол. Тогда 15 тысяч зрителей в единодушном порыве вскочили со своих мест, и их восторженная овация долго гремела под сводами ледового дворца как своеобразный гимн мужеству и преданности спортсмена.

Харламов Валерий Борисович. Родился 14 января 1948 г. Заслуженный мастер спорта (1969 г.). С 1967 по 1980 г. - в команде мастеров ЦСКА.

Чемпион СССР 1968, 1970 – 1973, 1975 – 1979 гг. Провел свыше 400 матчей, забил 293 шайбы.

Олимпийский чемпион 1972 и 1976 гг. Чемпион мира 1969 – 1971, 1973 – 1975, 1978 – 1980 гг. На этих турнирах забил 89 шайб.

Ему еще было далеко до сорока, когда новая автокатастрофа безвременно вырвала его из жизни. Это произошло накануне отлета сборной за океан, на розыгрыш Кубка Канады. И это крупнейшее соревнование, привлекшее внимание всей планеты, началось с минуты молчания в память о великом хоккеисте. Стояли в безмолвии десятки тысяч зрителей, замерли в строю прославленные мастера клюшки Канады и Соединенных Штатов Америки, Чехословакии, Швеции, Финляндии. Стояли понурив головы вчерашние товарищи Валерия по сборной страны – его испытанные партнеры и молодые ученики. Стояли, отдавая долг чести памяти одному из прекрасных героев мирового спорта.

Обычно когда теперь говорят об этой тройке, то вспоминают ее необыкновенно быстрый взлет и представляют дело чуть ли не так, будто ее никто не создавал и все произошло вроде бы само собой. На самом деле ничего нет несправедливее и неправильнее этого утверждения. Рождение этого звена стало результатом долгого и мучительного творческого поиска, результатом большой педагогической работы, проделанной Анатолием Владимировичем Тарасовым.

На исходе были счастливые для нашего хоккея шестидесятые годы. «Старая гвардия» начинала редеть. Распалась знаменитая тройка Александра Альметова – ушел ее лидер, ушел Константин Локтев. Только несдающийся Вениамин Александров еще оставался в строю, не желая подчиняться времени.

Вот тогда-то и начал думать беспокойный Тарасов о тройке, которая способна будет не только заменить ветеранов, но и, взяв от них все самое лучшее, самое ценное, решительно пойти вперед. Таким образом, ставка у старшего тренера ЦСКА и тренера сборной сразу была на высший класс! С этой меркой он и стал подходить к подбору игроков, которые стали бы в дальнейшем началом нового звена.

Первым в этом построении на правом краю получил место Борис Михайлов. На левом играл великий Александров, а вот центрального нападающего «главный конструктор» не мог подыскать долго. Пробовал несколько раз Мишакова (знал о его дружбе с Борисом, учитывал это), ставил вместо него Блинова, Смолина, но каждый раз говорил самому себе и своим ближайшим помощникам:

– Нет, это не то…

Потом пришло озарение: Петров. Тарасов «вынул» Володю из другой тройки, и уже через короткий срок о связке Александров – Петров – Михайлов заговорили в Москве.

Однако психология слияния трех разноплановых хоккеистов в единый боеспособный коллектив – явление необычайно сложное, тем более если человеческие характеры всех трех уже сформировались, если у каждого есть свой взгляд на игру в целом, на взаимодействие с партнером.

Вениамин Александров, этот прославленный ас советского и мирового хоккея, «последний из могикан», составлявших прекрасное звено, оказался плохим – или, скажем мягче, недостаточно терпеливым – наставником молодежи. Он не мог и не хотел прощать Петрову с Михайловым их ошибки, часто вспыхивал по каждому поводу.

Анатолий Тарасов прекрасно видел несбалансированность этой линии, но не спешил с переменами. И в этой тренерской неторопливости был, оказывается, свой глубокий смысл. Когда кто-либо из ближайших помощников старшего тренера, например Борис Павлович Кулагин, торопил с принятием решения по этой тройке, Анатолий Владимирович неизменно говорил:

– Не спешите. Во-первых, как бы они ни ругались, Вениамин учит их уму-разуму, учит основательно, вводит в мир сокровенных технических тонкостей. А во-вторых, пусть поживут молодые немного в «тесноте», пусть потоскуют, помечтают о самостоятельности – тогда летаться им лучше будет.

Вот, оказывается, какой тонкий расчет был у Тарасова. Даже в начальном периоде он прекрасно понимал, что назревает чудесное открытие. Не по воле счастливого случая, не в силу какого-то благоприятного стечения обстоятельств, а в результате очень тонкой, мудрой педагогической работы рождалось звено, которому суждено было вскоре стать в прямом и переносном смысле первой тройкой советского хоккея.

Сейчас, когда все, что связано с ней, уже стало достоянием истории, когда о Харламове, Петрове, Михайлове написаны сотни статей, очерков, несколько книг, автор видит свою задачу в том, чтобы постараться создать цельный образ этой неповторимой линии атаки, попробовать объяснить читателям и себе, что подняло ее над многими другими.

Так в чем же действительно была их сила? Я думаю, прежде всего, в современной, более того – в обгоняющей свое время трактовке игры. Что я имею под этим в виду? Умное, высокоинтеллектуальное построение «боевого порядка», где главное – озадачить соперника, заставить его действовать в максимально невыгодных условиях, предложить ему столько загадок, чтобы он просто физически не успел с ними справиться, – таково было первое и основное творческое правило «петровцев». И второе: немедленное разгадывать и пресекать все уловки противника.

Неповторим, ни с кем не сравним был стиль их игры вообще и стиль ведения атаки особенно. В начале сороковых годов в лучших футбольных командах страны – сначала в тбилисском, а потом в наиболее законченной форме в московском «Динамо» – была принята новая тактика, получившая «кодовое» название «организованный беспорядок». Суть ее заключалась в стремительной смене мест нападающими во время атаки, в беспрестанном обмене функциями, что, как правило, приводило в полное замешательство защиту соперников. Недаром же именно московское «Динамо» исключительно легко, убедительно выиграло чемпионат 1940 года – последний предвоенный чемпионат.

Когда я смотрел на «петровскую» тройку, то неизменно думал: да ведь это она, может быть сама того не подразумевая, перенесла эту тактику на лед! Действия звена в целом и каждого из спортсменов, составляющих его, были практически непредсказуемы. Более того, иногда казалось, что центральным нападающим здесь играет Харламов или Михайлов… И заслуга в достижении такой страшной для соперников «нестабильности» во многом принадлежала лидеру звена. Безупречная, разносторонняя физическая подготовка в сочетании со сверхвысокими скоростными качествами партнеров позволили Володе Петрову стать центром совершенно нового типа, первоклассным блуждающим хоккейным форвардом. Он то вел ожесточенное единоборство с защитниками почти на самой линии ворот, то сражался у лицевого борта, а затем вдруг резко уходил на фланги, и мы видели его проносящимся на огромной скорости вдоль бортов или непримиримо сражающимся в одном из углов площадки.

Три хоккейных Фигаро, конечно же, устраивали постоянно эти «представления» на льду не ради забавы, все в их поступках и действиях было подчинено высшей цели – успешному развитию атаки, взятию ворот, победе!

Игра классных команд в наши дни развивается настолько стремительно и жестко, что, казалось бы, давно пора позабыть про всякое образное ее содержание. Но когда на лед выходили эти трое, перед нами разворачивались картины, исполненные красоты.

Когда анализируешь причины творческой исключительности этого звена, то невольно вспоминаешь очень важную «деталь»: и на поле, и за пределами поля все трое были поразительно дружны. Они не расставались друг с другом на учебно-тренировочных сборах, куда выезжали их команды. Больше того, часто и свои кратковременные отпуска они тоже проводили совместно, расширяя круг общежития присутствием жен и детей.

Многих удивляла подобная неразрывность в общем-то очень разных в игре и в жизни людей. Но разгадка этого была в общем проста: во-первых, всем им была свойственна необычайная душевность, истинно русская широта и терпимость характера, а во-вторых, всех их объединяла в неразрывное братство жившая в них в одинаковой – превосходной – степени благоговейная преданность хоккею. А с некоторых пор для каждого из них это драгоценное понятие «хоккей» неизменно ассоциировалось с образом двух других партнеров.

Сила и искренность их дружбы не раз подвергались суровым испытаниям, но каждый раз они проходили сквозь них с честью.

15 марта 1969 года звено Михайлов – Петров – Харламов дебютировало на чемпионате мира в Стокгольме и сразу утвердило за собой славу первой тройки главной команды страны. С тех пор она в неизменном составе выступала в составе сборной СССР (в качестве ее ударной силы) на двух олимпиадах, десяти чемпионатах мира, на многих других крупнейших международных турнирах. Более десяти сезонов вместе – плечо к плечу. Такого постоянства, такого примера творческого долгожительства не знала и не знает ни одна тройка нашего и мирового хоккея.

Часто говорили, что каждый из спортсменов, составляющих это звено, настолько велик сам по себе, что неудивительна и грозная сила тройки. Такие «теоретики» считали, что рождение «петровского» звена всего лишь навcего результат удачного сложения. Словно желая дать нам в руки аргумент огромной доказательной силы, Анатолий Владимирович Тарасов разъединил эту тройку: Харламов стал играть в связке Викулов – Фирсов, а к Михайлову и Петрову подключил Юрия Блинова. По общему признанию, оба звена на Олимпиаде в Саппоро сыграли несколько ниже своих возможностей. А перед чемпионатом в Праге в том же году новый старший тренер сборной Всеволод Бобров вновь соединил Михайлова, Петрова и Харламова в одно целое, и «древо», посаженное, выпестованное Тарасовым, дало такие всходы, о которых можно было только мечтать.

Сила и величие этой тройки заключались в том, что здесь не было никакого деления обязанностей и амплуа, не было подыгрывающих и основных, не было «статистов» и «звезд»: в линии атаки плечо к плечу стояли три хоккеиста самого высокого международного класса. Каждый из них знал и умел в хоккее все, хотя каждый решал задачи по-своему и каждый имел свой характерный «почерк», который нельзя было спутать ни с кем.

Творческое разнообразие каждого вырастало, переплавлялось в единый спортивный почерк тройки. На льду Канады, Швеции, Чехословакии, Финляндии, ФРГ, Югославии, Австрии, Японии, а также других стран мира они выступали как лучшие представители советского хоккея, его утвержденного в отчаянных ледовых сражениях могущества, его великолепных побед!

Поколение Всеволода Боброва, Александра Уварова, Алексея Гурышева не могло даже мечтать о встречах с канадскими профессионалами. Поколение Александра Альметова, Бориса Майорова все еще сомневалось в возможности и целесообразности поединков с лучшими игроками страны Кленового листа. Борис Михайлов, Владимир Петров, Валерий Харламов были в первой шеренге тех, кто памятной осенью семьдесят второго скрестил клюшки с лучшими игроками НХЛ. Эти встречи открыли новую эпоху в истории мирового хоккея и совершили подлинную революцию в общественной оценке реального положения вещей. После серии сентябрьских встреч 1972 года, проведенных нашей сборной за океаном, национальный герой Канады, ее знаменитый форвард Морис Ришар, известный всей своей стране по прозвищу «Золотая ракета», писал, что страна, воспитавшая таких игроков, как Валерий Харламов, Владимир Петров, Борис Михайлов, уже только в силу этого может и должна быть провозглашена великой хоккейной державой.

Такими и останутся эти хоккеисты в нашей памяти и в наших сердцах – рыцарями без страха и упрека, утверждающими своим великолепным искусством державность советского спорта!

Оглавление