• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

Всякий раз, беря в руки эту фотографию, сделанную 25 ноября 1979 года, я чувствую такое же волнение, как и тогда, когда с ребятами выходили на промерзшее поле ростовского стадиона СКА. Исторический для нас момент и зафиксировал смекалистый репортер, словно зная, что в этот вечер суждено случиться тому, о чем полгода назад никто из нас не мечтал даже втайне.

Одно мгновение. Один кадр.

На первый взгляд обычный, ничем не примечательный.

Память возвращает меня назад.

...Мы бежим к центру поля. Через минуту-другую начнется матч с ростовскими армейцами, который должен решить, быть «Спартаку» чемпионом страны или нет.

Впереди, как и положено капитану, не торопясь отмеривает шаги Олег Романцев. За его широкой спиной мне всегда, с первой игры в основном составе, было легче справляться с волнением и чувствовать себя уверенней.

Чуть сзади изящный Вагиз Хидиятуллин. На лице ни тени сомнения. Неужели и впрямь был так спокоен?

За ним, расправив квадратные плечи, сосредоточенный Виктор Самохин - еще один из моей бригады, обороняющей ворота.

А вот на лице Юрия Гаврилова застыла хитроватая улыбка. Этот всегда, даже в самой сложной обстановке, готов шутить, балагурить.

Серьезнее обычного Сергей Шавло. Он, как и Александр Мирзоян, мысленно уже там - в игре, в нетерпеливом ожидании ее начала.

Оглянулся назад Володя Букиевский, что-то на ходу пытаясь объяснить Эдгару Гессу. О чем-то, наверное, договариваются в последний момент. О чем? Может, уже тогда Володя чувствовал, что сумеет забить мяч (на двадцать шестой минуте он таки забил ростовчанам второй гол), и просил поддержать его подключения в атаку.

И замыкают цепочку наши «малыши» - Жора Ярцев и Женя Сидоров. Похоже, их легкая дрожь колотила.

Ну, а как же выгляжу я сам?

Состояние мое было сродни тому, которое испытывает человек, заболевающий гриппом: с одной стороны, вроде бы жарко, а с другой - озноб бьет.

Может быть, это просто от сырой, промозглой погоды?

Именно так я и сказал Николаю Петровичу Старостину, с тревогой смотревшему на меня перед выходом из раздевалки. На самом деле погода тут была ни при чем. Познабливало от напряжения, оттого, что уровень предстартового волнения на сей раз подскочил выше обычного.

Ведь матч-то какой - за золотые медали!

Я откладываю в сторону эту фотографию и беру в руки другую, сделанную ровно сто минут спустя. На ней мы, счастливые, забывшие об усталости и недавних переживаниях, качаем Константина Ивановича.

На лицах восторг, ликование - победа!

Мы - ЧЕМПИОНЫ! Мы - вчерашние дублеры, недавние игроки безвестных клубов, считавшиеся всего год назад зелеными приготовишками.

Мы - чей курс обучения большому футболу исчисляется лишь двумя турнирными сессиями, последняя из которых оказалась сданной на «отлично».

Красивый снимок, яркий...

Но мне почему-то дороже тот, первый, где лица ребят совсем другие - сосредоточенные, мужественные, напряженные. Такими я знал всех их - тех, с кем выходил на поле прежде, с кем выхожу сегодня. И хотя футбольная судьба развела с некоторыми в разные стороны, все равно мы и по сей день остаемся единомышленниками.

... О таком я не мог даже мечтать, когда за два с половиной года до этого незабываемого события возвратился из Астрахани в Москву. Не имел я тогда и представления о команде, в которой оказался, где, кроме тренеров, практически ни с кем не был знаком.

Конечно, о прошлых заслугах этого знаменитого, носящего такое гордое и красивое имя клуба я знал. Но каков же на самом деле «Спартак», за что он так любим своими и уважаем остальными болельщиками, лишь смутно догадывался.

Увиденное превзошло самые смелые ожидания.

В день приезда в столицу вместе с дядей Олегом Михайловичем, давним спартаковским поклонником, и его сыном Игорем, у которых на первое время по настоянию матери остановился, я отправился на стадион «Локомотив», где вечером «Спартак» принимал кишиневскую «Нистру».

Из вестибюля станции метро «Преображенская» волна болельщиков выплеснулась и слилась в единый поток, устремившийся по Большой Черкизовской улице к воротам стадиона, за которыми растекался на множество ручейков.

Голов в этот вечер было забито много - семь. И к великой радости спартаковских болельщиков, их любимцы провели на один мяч больше и в труднейшей борьбе сумели вырвать очень важную победу.

«Спартак» играл вдохновенно, с подъемом, как хороший артист, знающий, что он нравится зрителю. Контакт футболистов со зрителями был полным: влетал мяч в ворота Прохорова и его партнеры тут же, без лишней суеты, торопились начать с центра, давая понять болельщикам: «Ничего страшного не произошло -сейчас постараемся все исправить... »

И исправляли.

Футбол существует для зрителя. Истина эта стара так же, как и сама игра, возраст которой весьма почтенен.

... В сентябре восемьдесят второго года в Кубке УЕФА мы встречались с английским «Арсеналом» - клубом именитым, уже владевшим этим почетным трофеем. Было известно, что наш авторитетный соперник достаточно силен в обороне и крайне опасен стремительными ответными вылазками.

Но в Лужниках англичане неожиданно изменили привычному стилю, грозно и результативно атаковали, дважды заставив нас начать с центра. Стоило огромных усилий повернуть ход событий матча в свою пользу и завершить матч победой.

Однако неудачный исход не смутил гостей, результат не слишком расстроил, поскольку два гола, забитых на поле соперников, в подобных турнирах совсем не плохое подспорье для выхода в следующий круг.

Наши же шансы заметно ухудшились.

Думаю, в этой ситуации вряд ли кого-нибудь удивило бы стремление «Спартака» прежде всего позаботиться о безопасности собственных ворот с применением варианта «глухой защиты». Поддаться соблазну было чрезвычайно легко. Но тогда это означало бы полностью изменить своей игре. А самое главное, футболу -тому, в который поверили.

- Как будем играть? - словно желая проверить, одолевают ли нас на сей счет какие-нибудь сомнения, спросил в самом начале предматчевой установки Бесков. И, не дожидаясь ответа, отчеканил: - Так же, как и всегда, - по-спартаковски.

Действительно, - продолжал он, - пропустив дома два мяча, мы заметно облегчили противнику задачу, так давайте усложним ее для него здесь. Во-первых, футболисты «Арсенала» убеждены, что вы будете отсиживаться в обороне. Значит, есть возможность застать их врасплох. Во-вторых, мы просто обязаны показать англичанам настоящий футбол. Если это удастся, вы победите.

И мы атаковали.

Вперед шли все, включая защитников, среди которых особенно в ударе были в тот вечер Олег Романцев и Володя Сочнов. Голов, правда, они не забили. Но оборону англичанам потерзали здорово. И в начале второго тайма та буквально затрещала по швам. За каких-нибудь пятнадцать минут Родионов, Черенков и Шавло трижды заставляли вынимать мяч из сетки к концу совсем уже растерявшегося, обычно такого уверенного и невозмутимого голкипера «Арсенала» Вуда.

Но и при счете 4:0 мы не успокаивались. Игра захватила нас. Она доставляла удовольствие, радовала и несла вперед к чужим воротам.

Это была двойная победа: наша - над соперниками и атакующего, смелого футбола - над осторожным и расчетливым, от которого мы без колебаний отказались.

На пресс-конференции, приняв вежливые поздравления от заметно расстроенного тренера «Арсенала» Терри Нейла, Константин Иванович сказал: «...Дело не только в том, что «Спартак» выиграл с таким преимуществом. Игроки выступили достойными представителями футбола, который взят нами за основу, продемонстрировав великолепную технику, сыгранность, настоящий спортивный дух и волю к победе».

Это были не просто слова, а формула того нашего успеха.

И не только его одного.

В той давней игре с «Нистру», ставшей для меня знакомством со «Спартаком», будущая победная формула лишь просчитывалась, выводилась. Еще, возможно, не было «великолепной техники», не хватало «сыгранности». Но уже явно ощущались «настоящий спортивный дух и воля к победе» - все то, о чем Бесков сказал на пресс-конференции в Лондоне.

«Спартак» победил «Нистру», сделав еще один шаг на пути к возвращению в высшую лигу, что вызвало бурю ликования болельщиков.

Я с трудом пробрался к служебному входу под трибуны, где на вопросы ставшего грудью на пути контролера «куда?», «зачем?» неожиданно смело, с гордостью ответил:

- Я из «Спартака»...

И сопровождаемый недоумевающими взглядами обступивших проход болельщиков направился в раздевалку теперь уже моей команды.

С ребятами я сдружился быстро, особенно с приезжими - теми, что жили на базе, - чуть ироничным, уверенным в себе Вагизом Хидиятуллиным, его закадычным другом, никогда не унывающим Валерием Глушаковым, сдержанным Сергеем Шавло, молчаливым Александром Сорокиным. И вскоре, несмотря на уговоры родственников, перебрался к ним, в Тарасовку.

Дни летели быстро. Тренировки - матчи, матчи - тренировки.

На территории базы два корта, несколько площадок, где мы проводили почти все свободные часы. На них время от времени устраивали необычные соревнования, состязаясь друг с другом то в точности попадания в баскетбольное кольцо, куда посылали мяч по-футбольному - ударом ноги, то в ловкости обращения с ним, играя в волейбол... головой.

Заводилой во всех подобных играх был Вагиз - неистощимый на всякого рода выдумки. Создавалось впечатление, что Хидиятуллина вообще никогда не посещали никакие игровые сомнения. Когда он получал задание в очередной встрече опекать форварда, который, как объясняли тренеры, среди бомбардиров лиги наиболее опасен мощным ударом, неожиданными рывками, хитрой обводкой, то с обескураживающей простотой заявлял, что опасаться того не следует, и он не только гарантирует безопасность наших ворот, но и обязательно еще постарается забить гол. И сдерживал обещание.

Конечно, многое ему удавалось не только из-за одной его колоссальной уверенности в себе. Хидиятуллин выделялся своим невероятно ярким талантом. Мягкий, но одновременно и резкий, взрывной, по-спортивному злой и отчаянно смелый, он горел на поле, зажигая остальных.

«Хидя», как ласково называли его в команде, любил побеждать в любом игровом споре, независимо от того, где он происходил - на футбольном ли поле, волейбольной, баскетбольной площадке, теннисном корте или бильярдном столе.

Вагиз прибавлял в мастерстве с невероятной быстротой, схватывая футбольную науку буквально на лету. Он раньше нас всех, спартаковских новичков, попал в сборную, раньше уловил и почувствовал суть игры. Ему можно было давать какие угодно игровые задания, ставить на любые места, даже в атаку, и везде «Хидя» оказывался на месте.

Убежден, останься Вагиз в «Спартаке», его судьба сложилась бы иначе. Но в конце сезона восьмидесятого года он неожиданно для всех вдруг подал заявление с просьбой отпустить его в ЦСКА.

Не в привычках Бескова, да и не в традициях «Спартака», удерживать тех, кто хочет уйти. И Хидиятуллин был отпущен.

Что произошло потом, хорошо известно. Оказавшись в армейском клубе, Вагиз сначала постепенно, а потом все быстрее и быстрее начал терять игру - ту страстную, огневую, за которую был всеми так любим и уважаем.

Не берусь судить о причинах подобных перемен. Могу лишь догадываться. Думаю, что приглашенный на роль лидера, уже заранее отданную ему, Хидиятуллин слегка успокоился, самостоятельно переведя себя в иной игровой и тренировочный режим. В «Спартаке» же ему постоянно приходилось доказывать право быть ведущим. И, будучи человеком невероятно самолюбивым, гордым, не умеющим отступать, он не щадил себя ради этого. Что и давало возможность всегда быть в форме.

Он потерял в ЦСКА цель. А вместе с ней и себя самого.

И еще: «Спартак» был для Вагиза родным домом, обстановка которого тоже помогала ему. А на новом месте, как мне кажется, той прежней атмосферы, того тепла, любви, нашего рядом плеча «Хиде» особенно не хватало.

Спустя два года мы вновь оказались с ним в одной команде - теперь уже сборной, готовившейся к чемпионату мира. Но сыграть там вместе нам так и не удалось.

В последнем перед отъездом тренировочном матче в Лужниках за несколько минут до конца в столкновении с Черенковым Хидиятуллин получил серьезнейшую травму. Правда, надеялись, что он выздоровеет и будет играть. Но уже в Испании, после многочисленных консилиумов врачи заявили, что выйти на поле ему все-таки не удастся.

Я провожал его домой. Вышли из прохладного холла гостиницы на раскаленный асфальт душной улицы Малаги. Постояли несколько минут у автобуса, который должен был отвезти его в аэропорт. Помолчали. И уже после того как пожелали друг другу удачи на прощание, «Хидя», опустив голову, грустно улыбнувшись, сказал:

- Не повезло мне, Ринат...

Что он имел тогда в виду? О чем сожалел в момент расставания? Об этой нелепой травме, лишившей его, может быть навсегда, самой заветной мечты? Или о чем другом? О поспешном, необъяснимом шаге, сделанном в конце восьмидесятого?

Вполне понятно, что в то памятное лето семьдесят седьмого года ни я, ни Вагиз, естественно, не знали, как будут развиваться события дальше. Двери в большой футбол только открывались перед нами. И мы всеми силами рвались в него.

...После годичной переэкзаменовки «Спартак» возвратился в высшую лигу. Событие это было встречено болельщиками с огромной радостью.

На торжественном вечере в киноконцертном зале «Варшава» Николай Петрович Старостин отозвал меня в сторону:

- А ты чего засмущался, Ринат? - улыбаясь, спросил он. - Праздник-то общий, нечего стесняться. - И затем серьезно добавил: - Ничего, придет и твое время.

Признаюсь, я мечтал об этом «моем времени». Но, откровенно говоря, не очень-то верил в то, что оно скоро наступит.

Судите сами, у Александра Прохорова, дублером которого я стал, был колоссальный авторитет - дважды он признавался лучшим голкипером страны, неоднократно выступал за сборную и, кроме всего, отлично провел «сезон возвращения», внеся заметный вклад в успех «Спартака».

К моему появлению он отнесся без неприятного скептицизма и надменности и, скорее даже, как мне показалось, был рад этому.

Оказалось, что и его судьба не баловала.

Начинал Прохоров в небольшом белорусском городе Гродно, в местной команде класса «Б». Там его приметили тренеры минского «Динамо». Затем вышло так, что ему пришлось переехать на Украину, где он вскоре оказался в клубе «с именем» - киевском «Динамо». В нем тогда сверкала «звезда» Евгения Рудакова. Но Александра это отнюдь не смутило, и в тех матчах, когда ему доверяли, он играл свободно, уверенно, смело. Во всяком случае руководству «Спартака» он приглянулся и вскоре с охотой откликнулся на предложение москвичей перейти в их команду.

Сомнений, что здесь-то уж ему уготована роль «первого номера», ни у кого не возникало. Тем более что появившийся почти одновременно с ним в «Спартаке» худощавый, высокий, а потому выглядевший каким-то нескладным Юрий Дарвин из Майкопа особого впечатления поначалу не производил.

На первых порах Прохоров, уже, казалось бы, проверенный и испытанный в серьезных делах, проявил гораздо меньше решительности и выдержки, чем его неопытный напарник из второй лиги. И тренеры, почувствовав это, решили доверить место в основном составе Дарвину.

Будучи настоящим вратарем - с характером, волей, самолюбием, Александр не сдавался. Именно эти качества и помогли ему вновь стать «первым номером». Но этого Прохорову оказалось мало. Он горел желанием доказать, что может быть первым не только в «Спартаке». И своего добился - дважды завоевывал приз журнала «Огонек», присуждаемый лучшему голкиперу сезона.

Точно так же, как в «Волгаре» Маков, Прохоров в «Спартаке» не дал растеряться, не позволил впасть в меланхолию.

Мы вместе тренировались, следили за успехами друг друга. Александр искренне радовался, когда по окончании зимнего спартаковского турнира в Сокольниках мне, выступающему за дубль, вручили приз лучшего вратаря...

Вот с такого приятного события начался год, в котором, как сказал Николай Петрович Старостин, и должно было прийти «мое время». Теперь уже в большом футболе.

Футбольные дебюты... Разными они бывают, по-разному влияют на судьбы тех, кто делает первые серьезные шаги.

Ветераны часто вспоминали, что в начале шестидесятых годов в воротах московского «Динамо» вместо заболевших признанных асов - голкиперов сборной Льва Яшина и Владимира Беляева появился молодой, необстрелянный 18-летний Лева Белкин. Говорили, что талантлив он был очень. Уже в юношеской команде его прочили в наследники Яшина.

Возможно, дебют молодого вратаря и его будущее были бы иными, не попади он в основной состав в тот момент, когда команда переживала спад - временную и весьма тяжелую турнирную болезнь, чьи рецидивы обычно выражаются потерей крепости обороны, огорчительными игровыми перепадами, утратой результативности и, самое главное, уверенности в себе.

Этого оказалось вполне достаточно, чтобы дебютант растерялся (общее настроение, конечно, передалось и ему) и дрогнул.

Прошло время. Возвратились в строй Яшин и Беляев. Обрела прежнее равновесие и стабильность игра клуба. Но Белкин уже больше в основном составе не появлялся. Он теперь был зачислен в разряд бесперспективных, не оправдавших надежд. И, не выдержав, бросился на поиски своей «синей птицы» - стал переходить из одной команды в другую. Но так и не сумел поймать ее...

Начало моих выступлений за «Спартак» также пришлось на период, который иначе, как турнирным кризисом, не назовешь. Но прежде чем вспомнить подробности своего дебюта, несколько вернусь назад, чтобы вкратце, рассказав о событиях предшествующих, попытаться объяснить, почему же в первый сезон возвращения в высшую лигу уже на старте мы оказались в числе аутсайдеров.

Начать, наверное, следует с чемпионата 1977 года, на финише которого у «Спартака» дела шли отлично. Победив в Ташкенте «Пахтакор» - одного из главных конкурентов в первой лиге, мы доказали не только серьезность намерений вновь появиться в высшем футбольном обществе, но как бы намекали еще и на то, что, вернувшись в него, отнюдь не собираемся находиться там в роли пусть даже прилежных, но все-таки учеников.

Уже довольно четко определился костяк команды: Прохоров - в воротах; в обороне - Ловчев, Хидиятуллин, Романцев, Букиевский, Самохин, Кокорев; в полузащите - Гладилин, Булгаков, Шавло, Сорокин; в нападении -Ярцев, Гаврилов, Павленко, Сидоров. Кроме того, что особенно важно, в каждой линии были свои лидеры. В защитной - Прохоров, Романцев, Хидиятуллин, Ловчев. В средней - Гладилин и Шавло. В атакующей - Ярцев и Гаврилов.

Помню, как по окончании последней встречи первенства в Грозном Бесков, уже более сдержанно, еще раз поздравил нас с возвращением в высшую лигу (официально право на это было завоевано уже двумя турами раньше), сказав:

«Думаю, что пора перестать хвалить друг друга. И самое время начать готовиться к следующему сезону. Именно там и ждет всех нас самая главная проверка...»

Убежден, Константин Иванович был одним из немногих, кто предвидел будущие трудности и испытания. Уже готовился к ним, не переставая думать над тем, как помочь избежать их нам, еще не нюхавшим пороха большого футбола.

После семи туров чемпионата-78 «Спартак», забив лишь два мяча и пропустив восемь, имел только три очка, занимая предпоследнюю строчку турнирной таблицы. Команда напоминала молодого, самолюбивого, неопытного боксера, смело идущего на противника, но пропускающего один серьезный удар за другим. Мы оказались в состоянии довольно тяжелого турнирного нокдауна.

Спокойствие и выдержку сохраняли, пожалуй, только тренеры.

По-прежнему тверд и последователен был Константин Иванович. Деятелен и, как всегда, оптимистичен Николай Петрович. Но чувствовалось: волнение не обходит стороной и их. Необходимо было предпринимать какие-то решительные шаги, что-то менять.

Я играл за дубль, но переживал неудачи основного состава, как и все. Как и все, ломал голову над тем, куда и почему подевалась недавняя такая легкая результативная игра. Откуда вдруг появились робость и неверие в себя?

Наша любимая «спартаковская стенка» (короткий розыгрыш мяча в одно касание в момент, предшествующий взятию ворот) с участием Гаврилова, Ярцева и кого-то из полузащитников перестала быть неожиданной для соперников и мгновенно потеряла остроту и результативность. Те, кто еще совсем недавно так мастерски использовал ее - Гаврилов и Ярцев, - явно не ожидали от своих новых опекунов, что те так быстро постигнут их атакующие секреты.

Помню, во встрече с ЦСКА, которую мы поначалу проигрывали, усилиями Гаврилова и Ярцева (именно он и забил гол) удалось сравнять счет. Игра выровнялась, и теперь уже один за другим опасные моменты возникали у ворот Астаповского. Но наши «мазали» и «мазали». И, словно в наказание за это, армейцы провели второй гол, который принес им победу, а нам новые сомнения и разочарования.

Через четыре дня предстоял очередной матч в Ворошиловграде с «Зарей», чьи дела в первенстве складывались намного удачней наших.

Накануне я сыграл один тайм за дубль и, как положено запасному, явился на установку основного состава, не рассчитывая попасть в него. И вдруг услышал свою фамилию в числе тех, кому вечером предстояло выйти на поле. Самое интересное, что утром, когда дежурный после завтрака по традиции собирал листки с предлагаемым нами вариантом состава, я без колебаний под первым номером назвал в нем Прохорова, уверенный, что то же самое сделали и остальные. Трудно было даже предположить, что в подобной исключительно трудной и сложной для команды обстановке тренеры решатся доверить мне, ни разу не сыгравшему в основном составе, даже в первой лиге, ворота. Но, видимо, у них были на сей счет свои соображения. И шли они на этот риск сознательно, преследуя определенные цели.

Не помню, о чем говорилось в те полчаса в номере Старостина. Не помню потому, что ничего, признаюсь, не слышал, кроме стука собственного сердца, начавшего вдруг колотиться так сильно и громко, как бывает при стремительном погружении в ледяную воду.

Из оцепенения вывел Бесков.

- ...А ты, Ринат, если уж доверила команда, постарайся не подвести - ни себя, ни ее, - завершил установку Константин Иванович. И «по-бесковски» пронзительно взглянул на меня.

Когда, поприветствовав болельщиков, мы перешли на выпавшую согласно жребию половину поля, ко мне, бледному и взъерошенному, подбежали Романцев и Хидиятуллин. Олег, обняв за плечи, чуть наклонившись вперед, заглянул в глаза и заверил: «Не тушуйся, Ринат. Если что случится - выручим. Обязательно выручим!»

А «Хидя», будто подтверждая сказанное Олегом, ободряюще улыбнулся и слегка ткнул меня кулаком в грудь.

Как помогли мне тогда ребята, как вовремя поддержали, какие важные слова сказали! Несмотря на собственное волнение, не забыли обо мне, не дали поддаться захлестнувшим еще по дороге на стадион волнению и робости.

Да и потом, по ходу встречи, они оберегали меня от неприятностей, словно несли ответственность перед командой не только за результат матча, но за готового потерять голову новичка.

...Сколько матчей было потом сыграно нами вместе, сколько пережито, включая и горькие, неожиданно нагрянувшие минуты расставания. Но тот - первый - матч всегда в моей памяти. И как порой не хватает мне теперь их поддержки, дружбы, тепла в самые трудные вратарские мгновения, которых уже столько набралось за эти годы...

Если бы меня спросили, какой футболист всегда и во всем соответствовал высокому званию капитана команды, лучше всех справлялся с этой сложнейшей ролью, я не раздумывая назвал бы Романцева. Максимально собранный, предельно честно относящийся ко всему, что связало с футболом, прямой и открытый в суждениях. От Олега всегда веяло стопроцентной надежностью и спокойствием - и в жизни, и на поле. В отношениях со всеми он был одинаково ровен, что, однако, не мешало ему в случае необходимости говорить кому-то не слишком приятные слова. Видимо, здесь проявился его природный сибирский характер, родом-то он из Красноярска. За прямоту и искренность Романцева уважали все без исключения. И хотя вел Олег себя с момента прихода в «Спартак» и до последнего дня в команде очень скромно, стараясь не выделяться, ребята сразу же признали в нем вожака, лидера.

Готовность Олега поддержать, прийти на помощь проявлялась по отношению ко мне, да и не только ко мне, всегда. Помню, осенью восьмидесятого мы принимали дома минских динамовцев. После удара защитника Янушевского я пропустил мяч, который обязан был взять. Не успел, ошеломленный случившимся, достать его из сетки, как подбежавший Романцев выпалил:

- Чего надулся, сейчас все поправим...

И действительно, поправил - улучил момент, подкрался к углу вратарской площадки соперника и головой переправил мяч, поданный с углового, в ворота минчан, уже было поверивших в такую желанную для них ничью...

Володя Гуцаев - один из самых непредсказуемых нападающих тбилисского «Динамо»-Как-то в разговоре заметил: «Крепкий защитник Романцев, неудобный для нас, форвардов. Даже в лучшей своей форме я редко когда мог выиграть у него единоборство на поле. Очень уж здорово Олег умел позицию выбирать».

Романцев закончил играть летом восемьдесят третьего года в возрасте двадцати девяти лет, в том возрасте, когда многие уходят, отыграв свое. Но он ушел не из-за возраста - замучили травмы, из сезона в сезон преследовавшие его.

Сколько раз наш капитан в интересах команды выходил на поле не совсем здоровый. Однако играл так, что никто об этом, кроме нас, тренеров, врача да массажиста, не догадывался. Олег знал, что когда-нибудь за это неуважение к своему здоровью придется платить. Но иначе поступать просто не мог. Думать о том, как бы поберечь себя, продлить жизнь в футболе, - не в его характере. Любое проявление практицизма, расчетливости и по сей день чуждо нашему капитану.

Закончив играть, Романцев поначалу собирался поступить в аспирантуру института физкультуры. Начал разрабатывать тему, связанную с восстановлением спортивной формы после травмы (кому, как не ему, столько пережившему, над ней работать), но неожиданно получил приглашение возглавить «Красную Пресню» - клуб второй лиги. И возможность вновь окунуться в футбол заставила на время переменить планы.

Олег прекрасно понимал, что дело, за которое он взялся, отнюдь не простое, и что сулит оно ему больше беспокойных и трудных дней, чем радужных и безоблачных. Но по характеру и духу он спартаковец, а потому -честолюбив, упрям и отступать не привык.

Таким он был на поле. Таким остался и сейчас, уйдя с него.

...У «Зари» мы не выиграли. Но, что было в тот момент очень важно, и не проиграли. На следующий день по дороге домой, купив в аэропорту местную газету, я узнал, что: «...молодой вратарь «Спартака» Дасаев показал себя совсем неплохо, напрочь перечеркнув надежды футболистов «Зари» на то, что под их напором дрогнет и станет ошибаться. Новичок, неожиданно для всех сменивший в воротах опытного Прохорова, проявил, однако, завидную выдержку и смелость».

Приятно и неожиданно прочитать о своей игре похвалу. Но меня больше волновало мнение Бескова, его оценка. К моему разочарованию, она оказалась довольно скромной.

- Что касается Дасаева, - сказал Константин Иванович на разборе, - то для первого раза, будем считать, сыграл он удовлетворительно.

«Вот тебе и на, - думал я, слушая старшего тренера, - не пропустил, парировал несколько опасных ударов -и только «сыграл удовлетворительно»...»

День спустя, видимо, догадавшись о моем настроении, Бесков пригласил меня к себе в комнату и прямо спросил:

- А как ты сам оцениваешь свою игру с «Зарей»?

- По-моему, она получилась, - пожимая плечами, ответил я.

- Получилась, - неожиданно кивнул Константин Иванович. - Но вспомни, сколько было разных промахов, неточностей. Вот почему я сознательно и не стал разбирать твою игру в деталях. Самое главное, что ты сумел взять себя в руки, не растерялся. Вот теперь давай послезавтра, в матче с «Локомотивом», доказывай московской публике, что место в основном составе тебе доверили не случайно.

И встал, давая понять, что разговор окончен.

Уже в дверях я вновь услышал голос старшего тренера.

- И вот еще что: если уж доверили тебе место в воротах, то, будь любезен, держись за него и постарайся никому не уступать.

На матче с «Локомотивом» трибуны стадиона в Черкизове, где чуть меньше года назад произошло мое первое свидание со «Спартаком», были битком забиты болельщиками. Я знал, что среди них находится Олег Михайлович с Игорем. А в Астрахани, у телевизионного экрана, за меня наверняка будут переживать отец, мать, брат, Геральд Иванович, ребята.

Чем больше я думал об этом, тем сильнее нарастало во мне волнение, тем больше охватывала тревога. Даже в Ворошиловграде, казалось, я чувствовал большую уверенность, чем перед этой, уже второй по счету, игрой в основном составе. Однако старался не показывать своего состояния и, как мог, успокаивал себя.

Перед самым выходом на разминку ко мне подошел Прохоров. И, сделав вид, что не замечает моего бледного лица, посоветовал:

- Повнимательней следи за Петраковым и Газзаевым. В «Локомотиве» это самые опасные футболисты. Особенно за Газзаевым, когда тот с мячом вблизи штрафной. Хитрющий он, дьявол. Обвести любого может, пробить неожиданно. Так что будь начеку.

Не зря Александр меня предупреждал. И то, насколько он прав оказался, я понял уже в первом тайме, когда, на мгновение опередив меня и Самохина, Газзаев головой подрезал мяч в пустые ворота. Быть бы тому в сетке, не окажись на его пути Букиевского. Да и во второй половине матча настырный одиннадцатый номер «Локомотива» изрядно потрепал нервы нашей обороне. А опекавший его Хидиятуллин с трудом находил моменты, чтобы перевести дух.

Досталось и мне: дважды я накрывал мяч в ногах успевавшего все-таки проскочить Газзаева. И столько же раз отражал его резкие удары. А один раз на помощь пришла штанга.

Нетрудно догадаться, каким нелегким был этот матч, время которого быстро пролетело для не затихавших ни на минуту болельщиков и так медленно тянулось для меня. Лишь немного придя в себя под струей холодного душа, я неожиданно вспомнил обо всем, что несколько часов назад волновало меня, - о родных, болевших за меня в далекой Астрахани, о Геральде Ивановиче, наверняка до мелочей разбиравшем мою игру, о ребятах, с которыми еще в прошлом году выступал в «Волгаре»...

Я не подвел их. Теперь я знал это точно. И почувствовал сразу же, едва переступил порог раздевалки, где первым поздравил меня Саша Прохоров. Дружески хлопали по плечу, говорили всякие приятные слова какие-то люди, которых я никогда прежде не видел, обнимали ребята. Затем подошел Константин Иванович.

- Ну, что ж, - крепко сжав мою руку, улыбнулся он, - будем считать, что и сегодня проверку ты выдержал. А сыграл-то ведь по-другому, чем с «Зарей», - четче, уверенней.

И, уже обращаясь ко всем, не скрывая удовольствия, громко произнес:

- Хорошая победа, друзья. Хорошая и важная. Поздравляю!

Но самой большой радостью для меня, конечно же, была наша победа над соперником, достаточно решительным и грозным. На сей раз в ударе был дуэт Ярцев - Гаврилов. Первый заставил защитника «Локомотива» Камзулина нарушить правила в собственной штрафной, а второй, четко реализовав пенальти, наказал соперника за несдержанность.

Да, тот победный гол забил Юра Гаврилов, как бы заново продолжая открывать для себя большой футбол. В отличие от нас, он начинал в нем вторую жизнь, которую надеялся прожить более счастливо, чем первую. Дело в том, что до прихода в «Спартак» Юрий провел несколько сезонов в московском «Динамо», куда был приглашен из команды «Искра», выступавшей в первенстве Москвы. В ней он играл в свое время с уже прошедшими школу высшей лиги Николаем Шаровым, Анатолием Хорлиным, Виктором Коноваловым.

Наверное, поэтому в динамовском дубле он был заметным игроком - достаточно забивал, да и пасом своим, тогда уже приметным, выделялся. Однако тренеры почему-то особых надежд с Гавриловым не связывали и ставили его в основной состав лишь от случая к случаю. И хотя Юрий был даже награжден бронзовой медалью, когда динамовцы завоевали третье место, положением своим в команде он по-прежнему оставался недоволен. Ему хотелось играть чаще, больше, с тем чтобы заставить изменить к себе отношение и доказать, что в футболе он способен на большее.

Вот почему в этой довольно сложной и неопределенной для него ситуации (в сезоне-77 Юрий был серьезно травмирован) Гаврилов без колебаний принял предложение Константина Ивановича перейти в «Спартак». И решил начать все сначала.

В «Спартаке» он завоевал разного, включая золотые, достоинства награды чемпионатов СССР. В «Спартаке» забил свой сотый гол, войдя в столь желанный для многих Клуб Григория Федотова. В «Спартаке» был назван лучшим бомбардиром сорок шестого первенства страны. В «Спартаке» добился права быть приглашенным в сборную...

И всего этого Юрий достиг за несколько сезонов, один из которых был проведен им и командой в первой лиге, чья школа, как выяснилось, оказалась чрезвычайно полезной.

Почему же, пребывая в «Динамо» на вторых ролях, Гаврилов стал лидером в «Спартаке»?

На мой взгляд, произошло это потому, что Юрий нашел свою команду, чей игровой стиль, партнеры оказались близкими ему. В «Спартаке» он обрел то, чего ему так недоставало в «Динамо», - внимание, дружеское расположение, тренерское доверие. Ощутив все это, Юрий заиграл. И еще как!

...1979 год. Лето. Спартакиада народов СССР. Труднейший и принципиальный полуфинальный матч со сборной Украины. Мы (команда Москвы) уже ведем в счете. Но преимущество минимальное, и противник готов вот-вот забрать инициативу в свои руки.

Нужен гол. Нужен, как воздух!

Соперники идут на очередной штурм: Буряк отдает пас Блохину. Тот, падая, теряет мяч, который тут же подхватывает Маховиков. Несколько передач - и теперь уже мяч у Гаврилова, мгновенно оказавшегося в плотном кольце защитников. Казалось, выхода нет. И здесь неожиданно для всех Юрий резко разворачивается спиной к воротам соперников и, уловив рывок Черенкова в штрафную, идеально точно делает ему красивейшую передачу. Ну, а Федор не оплошал - поставил точку в этой короткой и блестящей по исполнению комбинации.

В этом же сезоне мы в Москве встречались с одним из главных конкурентов в борьбе за «золото», донецким «Шахтером». Труднейший был матч. Стоял холодный, с сильными, пронизывающими ветрами и мокрым снегом сентябрь.

Гаврилов же, казалось, ничего этого не замечал. Действовал в привычной манере - широко, размашисто, смело идя вперед, толково организовывал атаки. А к середине первого тайма сам завершил одну из них, открыв наконец счет: Шавло хитро подал угловой, и Юрий оказался тут как тут. Два следующих мяча он уже помог забить Сидорову.

Можно долго вспоминать и рассказывать о восхитительных пасах и голах Гаврилова. Но не хотел бы, чтобы в моем рассказе Гаврилов выглядел идеальным героем. К числу таковых Юрий не принадлежит. Недостатки в его игре были и есть. Что, однако, характерно для него: неуверен в себе он бывает тогда, когда недостаточно физически готов. В такие моменты пропадает плавность движений, он становится медлительным, а обычно выверенные передачи и неожиданные удары легко перехватываются строгими опекунами и бдительными вратарями.

Пример тому - матчи испанского чемпионата мира, встречи «Спартака» с «Реалом» в Мадриде, в Кубке чемпионов или не столь давняя игра с «Андерлехтом» на Кубок УЕФА. В них он промахивался из самых выгодных положений и даже с одиннадцатиметровой отметки.

Спады эти Юрий переносил мужественно, стараясь сохранять самообладание. И стоило Гаврилову в этой ситуации провести один-единственный матч в свойственном ему стиле, как, словно по мановению волшебной палочки, к нему возвращались привычная легкость, уверенность - все то, что совсем недавно казалось безнадежно потерянным...

Победа над «Локомотивом» не стала, как казалось на первых порах, поворотом в судьбе «Спартака». Кривая наших выступлений, словно на графике температуры больного, то подскакивала вверх, то резко падала вниз. Так, ведя в счете и владея инициативой, мы крупно проиграли в Баку. Потом, в отличном стиле победив «Арарат», тут же в Ленинграде обидно уступили «Зениту»...

Однако чувствовалось: наша игра приобретает четкие очертания, становится все более уверенной. И вот двадцать третьего сентября в Москве, на «Локомотиве», состоялся матч, который считают главной заявкой на будущее восхождение «Спартака».

До сих пор храню уже начавший желтеть номер еженедельника «Футбол-хоккей» с обзором текущих событий первенства, сделанным Львом Ивановичем Филатовым. Начинался он несколько необычно - с выдержек из репортажей о встрече, взятых из других газет:

«Известия»: «Великолепный футбольный спектакль... »

«Труд»: «Был аншлаг, и зрители увидели настоящий футбол...»

«Советский спорт»: «Давно мы уже не видели столь яркой игры».

«Вечерняя Москва»: «Москвичи стали свидетелями азартного футбола. Участники встречи презрели осторожный, выжидательный вариант игры...»

Мы переиграли не просто лидера, а, как выяснилось позднее, будущего чемпиона, переиграли команду, располагавшую такими футбольными талантами, как Давид Гогия, Тенгиз Сулаквелидзе, Манучар Мачаидзе, Виталий Дараселия, Реваз Челебадзе, Давид Кипиани, Владимир Гуцаев, Рамаз Шенгелия. Команду, ставшую впоследствии обладательницей одного из самых престижных трофеев европейского футбола - Кубка обладателей кубков.

Вновь беру в руки номер «Футбола-хоккея» с обзором Л. Филатова и нахожу в нем место, которое подтверждает то, о чем я думаю сейчас, возвращаясь памятью к самым главным событиям в жизни команды сезона семьдесят восьмого года.

«...«Спартак» нашел такую игру недавно, но побеждал соперников, которые не были способны ответить ему тем же, а на этот раз держал генеральную проверку. И выдержал».

- Вы сыграли сегодня по-чемпионски, - широко улыбаясь, сказал в раздевалке Константин Иванович Бесков. И, заметив смущенное удивление на наших лицах, добавил: - Да-да, именно по-чемпионски. И говорю это вам потому, что настало время думать о будущей победе в первенстве.

...Сезон возвращения в высшую лигу «Спартак» завершил пятым. Мы подошли к подножию вершины, полные сил, готовые к ее штурму. Это подтверждали показатели сезона-78: только в восьми из тридцати матчей мы покинули поле, не сумев забить гола, а всего провели в ворота соперников сорок два мяча (второй показатель первенства). Причем девятнадцать из них пришлось на долю Жоры Ярцева, признанного в тот год лучшим снайпером чемпионата.

Кроме того, «Спартак» вновь получил представительство в сборной, куда были приглашены Гаврилов, Хидиятуллин и Ярцев. Ярцеву тогда исполнилось тридцать лет - возраст, который почему-то в нашем футболе принято считать критическим. Придя в «Спартак», Жора Ярцев словно задался целью заставить всех относиться к футболисту не по паспорту, а по его игре. И, к чести своей, блестяще добился ее.

Тренеры, прослышавшие о решении Бескова взять в команду двадцатидевятилетнего невысокого, с маловпечатляющими со стороны физическими данными форварда костромичей, не скрывали на сей счет удивления. Они достаточно знали Ярцева по выступлениям в дубле ЦСКА, смоленской «Искре», «Гомсельмаше», где, по их мнению, тот был мало приметен.

У Константина Ивановича существовали свои соображения. Наблюдая за ним на первом зимнем турнире спартаковских клубов, он уловил способность юркого, подвижного нападающего костромского «Спартака», невзирая на жесткую опеку защитников, продираться сквозь их плотный строй и находить мгновения для решающего удара. Способности Ярцева, скрытые для остальных, совершенно очевидными оказались для Константина Ивановича. Теперь нужно было подобрать в напарники к острому форварду партнера, способного с полуслова понимать его многочисленные маневры. Им стал Гаврилов.

Все это происходило до моего прихода в «Спартак». И о том, как создавался тандем Гаврилов - Ярцев, я узнал позднее. Но, играя с ними вместе не один месяц, не переставал удивляться его сыгранности, умению предвидеть на поле каждый следующий ход друг друга.

«Стенка» в исполнении этого дуэта часто оказывалась настоящим откровением для самой бдительной и искушенной обороны. Начинал обычно комбинацию Юрий. Он принимал мяч где-то в центре или ближе к своим воротам, а затем, внешне неторопливо, продвигался с ним вперед. Ярцев же в это время челноком уже курсировал вблизи штрафной соперников, выбирая момент для своего коронного рывка. Наконец, сблизившись с Гавриловым, он получал от него мяч, в касание возвращал его партнеру и, освобождаясь от внимательно следивших за всем этим защитников, выскакивал за их спины, куда тут же следовала выверенная до сантиметра передача Гаврилова. И наносил короткий кинжальный удар...

Как тут не вспомнить семь голов Ярцева, забитых им в августе семьдесят восьмого в двух матчах с «Пахтакором» (три) и «Кайратом» (четыре), с восторгом занесенных дотошным футбольным статистиком Константином Сергеевичем Есениным в книгу подвигов бомбардиров.

Ярцев жил на поле голом и шел к нему в игре сквозь любые трудности, не останавливаясь ни перед чем, не щадя себя. Может быть, поэтому и сошел с большой футбольной сцены, на которой так поздно появился, не доиграв еще минимум два-три сезона.

Да, голов Жора назабивал немало: эффектных и рядовых. Но один бы я все-таки выделил как самый важный, без которого, убежден, не видать бы нам в семьдесят девятом году «золота». Я имею в виду забитый им гол в матче в Киеве, во втором круге, когда к финишу первенства мы шли с местными динамовцами, что называется, голова в голову.

Стоял конец сентября - время, когда в чемпионате уже четко вырисовываются профили вероятных призеров, когда на смену весенне-летнему азарту и напору на первый план выходит мастерство, когда все уже решает игра.

В Москве начинало холодать. Осень все чаще и чаще напоминала и футболистам, и болельщикам о себе холодными дождями и ветрами, заставляющими ежиться на поле и на трибунах. А Киев встретил нас приветливым «бабьим летом», с мягким теплым солнцем и нежным убаюкивающим вечером.

Однако на красоты природы внимания мы не обращали - не до того было. Каждый понимал ответственность момента - проигрыш наш ли, соперника резко снижает шансы на победу в первенстве, на которую и те и другие уже всерьез нацелились. А рвались мы к ней с тем же настроением, как и два года назад, когда спешили возвратиться в высшую лигу.

Уступили нам киевляне в той встрече в семьдесят девятом прежде всего психологически. Сначала недооценили нас и вышли на игру чуть расслабленными. А потом, поняв, что дело может принять нежелательный оборот, стали проявлять ненужную раздражительность, спешку, за что и поплатились.

На десятой минуте Витя Самохин не в первый уже раз отправился в рейд к воротам киевлян. Завершил комбинацию точным ударом Гаврилов. Гол этот мгновенно вывел динамовцев из состояния благодушия. Широко развернутым строем пошли вперед Хапсалис, Колотов, Буряк, Бережной. Последний за минуту до перерыва проскочил-таки в нашу штрафную. Но я уже был готов к встрече с ним и успел парировать его хлесткий удар.

- Не вздумайте успокаиваться, - убеждали в перерыве внешне спокойные, но, судя по голосу, взволнованные не меньше нас Бесков и Старостин. - Продолжать атаковать и атаковать. Только этим можно заставить их сбавить напор, начать ошибаться. И запомните: нужен еще гол. Очень нужен...

Мы и сами понимали, что преимущество наше весьма зыбкое, и, как могли, гнали из головы мысль о победе с минимальным счетом. Оборона киевлян стала более крепкой, даже на выпады наших защитников, прежде застававших ее врасплох, обороняющиеся откликались мгновенно и четко. Пути к воротам хозяев были перекрыты. К нашим же они рвались отчаянно и решительно.

И вот за девять минут до конца, когда, казалось, через мгновение-другое усилия динамовцев принесут им желанный гол, сказал свое слово Ярцев. За мгновение до этого Таран упустил стопроцентную возможность сравнять счет. И пока в сердцах киевляне в центре поля поучали промахнувшегося мимо цели молодого нападающего, наши разыграли двухходовку: Жора, в своем стиле влетев с мячом в штрафную, нанес удар, не оставивший ни Роменскому, ни, следовательно, и его команде надежд на победу в чемпионате страны.

- Сегодня вечером, - сказал, поздравляя нас с успехом, сияющий Николай Петрович, - вы открыли себе дорогу к золотым медалям...

Должен добавить к сказанному нашим начальником команды, что в том успехе большая заслуга принадлежала Ярцеву.

Вот такой замечательный форвард был у «Спартака» в период его становления и восхождения на вершину. Форвард, про которого Константин Иванович как-то с сожалением сказал: «Такие в футболе появляются, увы, не часто».

Мог ли Ярцев поиграть в «Спартаке» подольше?

Вопрос этот мне задают до сих пор. Особенно после матчей, в которых наши нападающие теряют прицел и после которых болельщиков, сразу же впадающих в меланхолию, охватывают ностальгические воспоминания.

Ответить на него трудно. В следующем сезоне, принесшем нам «серебро», Жора уже забил гораздо меньше, чем в двух предыдущих. Тому были объяснения - травмы заставляли выходить его на поле гораздо реже.

Защитники не любят форвардов, умеющих забивать. И с ними не церемонятся. Ярцева били в игре нещадно. Я не переставал удивляться, как после очередного безжалостного сноса ему, не обладающему особой силой, удавалось не только подниматься и продолжать игру, но и забивать. Не понимал еще тогда психологии человека, за спиной которого невидимые ходики отсчитывают безжалостно уходящее для него в большом футболе время. Мысль о жестокости времени нервировала его, мешала, требовала дополнительных сил. Да и «опекуны» делали все, чтобы лишить его привычной выдержки, которая, как известно, для снайпера чрезвычайно важна. В состоянии взвинченности, постоянного напряжения (к тому же досаждала боль недолеченных травм) Ярцев промахивался в ситуациях, в которых обычно был безупречен. А поскольку репутация бомбардира обязывает ко многому, спрос с него был особый. Это обижало Георгия, считавшего, что люди, критикующие его, чересчур категоричны. И по окончании сезона-80, мучась сомнениями и переживая, он подал заявление с просьбой отпустить его из команды.

После победного матча в Киеве мы вышли в лидеры. И оставались ими вплоть до последней, решающей встречи в Ростове, с воспоминания о которой я и начал эту главу.

Последний финишный рывок, отделявший от становившейся все реальней и реальней мечты, стал проверкой крепости и надежности нашей обороны. В решающий момент наш защитный рубеж стал труднопреодолимым для соперника. Причем тренеры ставили теперь перед игроками обороны задачу не только разрушения чужих атак, но и организации и завершения собственных.

И партнеры по обороне успешно справлялись с ней, что подтверждают цифры - 18 из 66 голов (почти одну треть) провели они в ворота противников. Согласитесь, что вклад в общее дело атаки достаточно заметный.

Пять мячей в «золотом» сезоне пришлись на долю Александра Мирзояна, для которого «Спартак», как и для всех остальных, стал не только родным домом, но и командой, давшей возможность по-новому раскрыть себя в футболе.

До прихода к нам Саша успел поиграть и в родном Баку, и в Ереване, где отнюдь не пребывал на вторых ролях.

Потом футбольные пути-дороги привели Александра в московское «Торпедо», где почему-то с непонятной поспешностью отказались от его услуг. И вот тут-то «добро» на приход Мирзояна в «Спартак» дал Константин Иванович. И вновь, в который раз уже, недоумевали те, кто оценивал футболиста сквозь призму его паспортных данных. Но наш тренер опять не ошибся.

В напарники по обороне мы получили на редкость спокойного и рассудительного человека, что всем сразу понравилось. Со временем, когда все эти качества были проверены игрой, Мирзояну стали без колебаний доверять бить пенальти. И он обычно «щелкал» одиннадцатиметровые, как орехи.

Но однажды дрогнул и не забил - очень нужный, важный гол в финале Кубка страны.

Мы видели, что соперник по финалу - ростовские армейцы - уступает нам и в мастерстве, и в классе. Но отнюдь этим не обольщались. Играли зло, старательно, в своем ключе. Уже в первом тайме было достаточно моментов для того, чтобы заставить ростовчан начать с центра, но ни одного мы не реализовали. И наконец, получили явную возможность открыть счет - на 35-й минуте за снос Гаврилова в ворота армейцев был назначен одиннадцатиметровый.

То, что бить его должен «штатный» пенальтист Мирзоян, сомнений ни у кого не вызвало. Но по тому, как Саша непривычно медленно направился к мячу, как необычно долго устанавливал его, как затянул перед ударом паузу, было видно: с ним происходит что-то неладное. Я отвернулся в ожидании того, что произойдет. Когда же мгновение спустя трибуны охнули, я понял: предчувствия оказались не напрасными. Отчаянно бросившемуся за мячом вратарю Радаеву помогла штанга, отразившая мощнейший, но не точный удар Александра.

...Кубок мы упустили. Самый опасный форвард СКА Андреев, получив мяч от шустрого Заварова, найдя брешь в частоколе ног игроков, оказавшихся в моей штрафной, точно пробил.

Конечно, виноваты в потере Кубка были мы все, но кое у кого сложилось мнение, что больше остальных повинен в этом Мирзоян. Забей он пенальти - и круг почета с призом по дорожке Лужников совершал бы «Спартак», а не ростовчане.

Я уже давно заметил, что существует категория футбольных «знатоков», всегда упорно обвиняющих в поражениях отдельных футболистов, считая только их ошибки главными, единственно повлиявшими на неудачу команды.

В книге Валентина Козьмича Иванова «Центральный круг» я прочитал о том, как он не забил в чемпионате 1964 года пенальти в ворота киевского вратаря Банникова. В последовавшей после этого переигровке «Торпедо» уступило золотые медали тбилисскому «Динамо». И нашлись люди, которые поспешили назвать главным виновником случившегося капитана москвичей. При этом никто из них не пожелал вспомнить, сколько мячей забил Иванов в том сезоне и сколько раз помогал это делать товарищам, выводя их к чужим воротам точными передачами. Не задумался о том, почему не сумела команда исправить ошибку своего капитана.

В финале недавнего первенства Европы вратарь испанской сборной Арконада, неудачно приняв мяч, пробитый французом Платини, пропустил со штрафного нелепый гол, во многом предопределивший весь ход последующих событий матча. Но когда прозвучал финальный свисток и буквально обезумевшие от счастья хозяева бросились поздравлять друг друга, испанцы, все как один, направились к своему голкиперу и по-дружески, успокаивая, обняли и поблагодарили его.

Да, именно поблагодарили - за мужество и стойкость в предыдущей встрече, где Арконада в серии послематчевых пенальти своей уверенностью заставил дрогнуть до этого казавшихся невозмутимыми датчан. Николай Николаевич Озеров, комментировавший европейский полуфинал в Лионе, позднее рассказывал, что после его окончания в пресс-центре на экранах мониторов еще долго, пока он шел в раздевалку, показывали крупным планом гордое улыбающееся лицо вратаря испанцев, ставшего подлинным героем того захватывающего вечера. Об этом не забыли два дня спустя на поле «Парк де Пренс» его партнеры. Они нашли в себе силы и мужество не поддаться мгновенным эмоциям, остаться джентльменами по отношению к допустившему, казалось бы, роковую ошибку товарищу.

В футболе ведь не бывает так, чтобы кто-то один принес победу команде или стал единственным виновником ее поражения. И даже если детально разобрать отдельный успех или неудачу, то все равно, даже при кажущейся явной заслуге или вине кого-то из игроков в отдельности, за игру отвечает весь коллектив. В этом я твердо уверен. Вот почему, видя, как переживает Саша свою оплошность, мы старались вывести его из этого угнетенного состояния. И кто знает, глядишь, все бы и обошлось. Но после случившегося Мирзоян все реже стал появляться в основном составе и все чаще в дублирующем.

В следующем сезоне мы провели вместе всего два матча. Затем, пройдя годичную стажировку в помощниках Константина Ивановича, Александр поступил в Высшую школу тренеров.

По-разному складывается тренерская судьба ее выпускников. Но, я думаю, у Мирзояна она должна быть удачной, поскольку за годы, проведенные в футболе, он сумел приобрести не только уважение и доброе имя, но и терпение, мужественность, рассудительность - качества, крайне необходимые в его будущей профессии. Во всяком случае в чемпионском сезоне «Спартака» он все эти качества проявил.

В тот год в обороне нашей собрались интересные ребята.

Казалось, не знавший усталости Букиевский и в атаку подключался вовремя, и назад не забывал возвращаться. Особенно был ценен Володя исключительной дисциплинированностью, неукоснительным следованием тренерской установке. Хотя и горячился моментами сверх меры, что ему нередко очень мешало.

Высокий, статный Самохин мог в случае надобности прикрыть в обороне любую брешь, сыграть на любом месте.

А Саша Сорокин, про которого Юра Гаврилов иногда шутя говорил, что его можно снимать на обложку журнала «Здоровье», многого в игре добивался за счет великолепной силы и потрясающей выносливости.

Каждый из них был разным и по игровой манере, и по характеру, непохожим на других. Как, впрочем, и их футбольные судьбы.

Букиевский держался в команде, что называется, до последнего патрона - пока в ней не появился более молодой и перспективный конкурент. И ушел с достоинством, отдав клубу, воспитавшему его, все.

Самохин же с Сорокиным в разное время оказались в ЦСКА. Выглядели они там не хуже других. Но не более. И, на мой взгляд, менее интересно, чем в «Спартаке». Не та у них была уже игра, не тот настрой. А может быть, настроение и определило игру. Или наоборот? Судить не берусь.

Сорокин, правда, делал попытки что-то изменить, предпринять, заиграть по-прежнему. После демобилизации его пригласило столичное «Торпедо». Но там он, увы, ничего не показал. И перешел в клуб второй лиги - «Красную Пресню», где время от времени появлялись по разным причинам освобожденные из «Спартака» ребята.

У Виктора судьба сложилась вроде бы удачней. Он остался в ЦСКА, занял стабильное место в составе клуба. Но все годы вместе с командой, терявшей себя буквально на глазах, не играл, а лишь участвовал в первенстве.

А вот оказавшиеся волею обстоятельств в смоленской «Искре» и ростовском СКА Сергей Шавло и Евгений Сидоров сумели все-таки найти в себе силы для возвращения в «Спартак». Здесь стоит заметить, что двери в команду для тех, кто покидает ее на время не по своей воле, открыты всегда. Но далеко не всем удается в другом клубе сохранить игру на прежнем - спартаковском - уровне.

Так, к примеру, было с Сашей Сорокиным, Сашей Калашниковым, уже упомянутыми Самохиным, Глушковым, Хидиятуллиным...

Если сказать, что Сергей Шавло футболист с характером, то, значит, по-моему, не сказать ничего. Нет, конечно же, не только за счет самолюбия и стойкости завоевал он право называться классным мастером. Его и игровым талантом природа не обделила. Но именно самолюбие и стойкость помогают ему беречь этот самый талант. Не растрачивать его по пустякам.

В «Спартак» Сергей шел, как и я, трудными дорогами второй лиги. Начинал дома - в небольшом украинском городке Никополе. Потом в Риге, учась в институте физкультуры. И вскоре оказался в местной «Даугаве». А там уже, согласно неписаному футбольному закону «будешь играть - заметят», был найден спартаковскими тренерами.

Наиболее ценное качество Шавло - умение дорожить мячом, не расставаться с ним, все не обдумав и взвесив. На что уходят у него считанные секунды. Не отдаст он его за бесценок на поле никогда.

Осенью восемьдесят третьего смоленская «Искра», за которую выступали Шавло и Саша Калашников, встречалась в Москве с «Локомотивом». Посмотреть матч, а заодно и то, как выглядят оба они, пришел и Константин Иванович.

Я той встречи не видел. Но рассказывали, что Серега бился в ней отчаянно, так, словно это была последняя в его жизни игра. И под занавес, когда, казалось, «Искре» уже ничего «не светит», каким-то невероятной силы ударом, в который, видимо, вложил всю страсть и желание показать себя прежним Шавло, забил немыслимый гол, спасший команду от поражения.

Сергей вновь появился в «Спартаке», а спустя два сезона, почти в тридцатилетнем возрасте, когда многие уже заканчивают играть, был приглашен в сборную.

Женя Сидоров - человек и футболист совсем иного склада. По характеру он гораздо мягче. Да и по игровой манере Серегу мало напоминает. Это душа-парень, добряк, которого просто нельзя не любить. Определение «спартаковский футболист» подходит к нему почти идеально. На поле он весь в движении, поиске неожиданного хода, момента для удара. Думаю, что и в ростовском СКА - коллективе непростом, требовательном - Женька не потерялся потому, что природное футбольное чутье помогло ему и здесь определить четко свои возможности, «найтись» в чужой игре.

Но в отличие от Шавло период реакклиматизации в «Спартаке» проходил у него сложнее. Не во всех по возвращении матчах был он одинаково интересен, не всегда так, как бы хотелось, точен. Например, в восемьдесят четвертом во втором круге во встрече с торпедовцами в Москве такие моменты упустил, что приходится только удивляться. Да еще и пенальти не забил Сарычеву, хотя мы все-таки четыре ноль и выиграли.

А вот «Зениту» в тот же год в Лужниках «положил» настоящий гол-красавец: получил от Гаврилова мяч на линии штрафной, сбросил его себе мягко под удар и «щелкнул» в касание, как в хоккее. Бирюков, а он в тот год лучшим вратарем был назван, и глазом моргнуть не успел.

По натуре своей «Сидор» застенчивый, стеснительный даже. И может, именно поэтому на поле не всегда уверен в себе, моментами не доверяет своему игровому чутью. Ну, а если Женя «в порядке», удовольствие от его игры получают все. И конечно же, он сам.

В тот победный наш сезон-79 Сергей и Женя играли здорово. Шавло в сборную страны впервые попал. А Сидоров на Спартакиаде народов СССР в команде Москвы прямо-таки чудеса творил.

И в «Спартаке» на них никто не обижался. Десяток голов они вдвоем забили. Вроде бы и не так много, но все очень важные. Да и другим помогали то же самое делать. А какие два мяча провел Женя той осенью в ворота «Шахтера», который, как и мы с киевлянами, всерьез примеривался к золотым медалям. Улучил мгновение и головой (это при его-то небольшом росте) нанес неотразимые удары, перехитрив донецких защитников и их вратаря Дегтярева, которого «на мякине не проведешь» !

...Это был третий, оставшийся до финиша чемпионата, матч. И, выиграв его, упускать первое место мы были теперь не намерены.

В игре уже ясно просматривались хорошая техника, сыгранность, спортивный дух и воля к победе, что Константин Иванович отметит три года спустя в Лондоне, на пресс-конференции после победы над «Арсеналом».

Сейчас все дальнейшее зависело только от нас самих. Оставались две встречи - в Одессе и Ростове. Но обстановка осложнялась тем, что к тому времени лимит ничьих мы уже выбрали. А у киевлян запас их еще был.

И вот, словно в наказание за нулевой результат дома с «Кайратом», ничья в пасмурной, затянутой сыроватым туманом Одессе с «Черноморцем». И сразу же наше турнирное будущее заволокло мутной пеленой неопределенности, сквозь которую, правда, еще мог пробиться луч надежды из Тбилиси, где в том же туре местные динамовцы принимали наших теперь уже единственных конкурентов - киевлян.

Опровергнув прогнозы скептиков, тбилисцы еще раз подтвердили репутацию истинных футбольных рыцарей. С высоко поднятой головой сошли с чемпионского трона, красиво победив одного из претендентов на него.

Первым эту новость, стараясь сохранять невозмутимость, нам сообщил Старостин.

- Только не обольщайтесь надеждой, что теперь двери на пути к пьедесталу распахнуты для вас настежь, -предостерегал Николай Петрович по дороге в Ростов-на-Дону. - Пока они лишь слегка приоткрылись. Запомните это...

Но здесь уже никого из нас настраивать не надо было. Мы рвались на матч с ростовчанами. Торопили дни. Считали минуты. До цели, еще совсем недавно казавшейся несбыточной мечтой, оставалось всего-то рукой подать, сделать один шаг - последний, победный.

Уже в Ростове, в гостинице, за час до отъезда на стадион, завершая установку, Бесков сказал:

- У футбола есть свои законы честной, открытой борьбы. И судьба здесь всегда улыбается только тем, кто неукоснительно следует им. До нынешнего дня вы это доказывали. Так подтвердите сегодня еще раз, что тот высокий титул, к которому вы с такими трудностями идете, собираетесь завоевать с помощью не лотерейной удачи, а игры. Настоящей игры. Тогда это будет победа по всем статьям.

...А потом был матч. Тот самый, начало и конец которого запечатлены на двух таких дорогих для меня снимках, хранящихся в альбоме с датой - «сезон-79».

...Мы бежим к центральному кругу.

...Из новичков - в чемпионы!

ДИАЛОГ ТРЕТИЙ, в котором авторы стараются глубже понять причину столь стремительного взлета «Спартака», разобраться, за что он так любим поклонниками и уважаем соперниками.

А. Львов: Два сезона понадобилось «Спартаку», чтобы вернуться из первой лиги в высшую и подняться на чемпионскую вершину. Обращаясь к тому времени, должен отметить, что мало кто верил, что клубу удастся совершить столь поистине «космический» взлет.

Что по-твоему, Ринат, помогло его осуществить?

Р. Дасаев: Тренер чемпионов Европы-84 француз Мишель Идальго как-то очень точно сказал: «В футболе все открытия уже состоялись. Осталось одно - игра, находить новое в которой будут вечно». Игра. Именно с ее помощью удалось вернуть «Спартаку» былой авторитет. Поиск своей игры, обретение ее - процесс сложный, долгий, который далеко не всякий раз завершается успешно. Но наши тренеры не побоялись пойти по этому пути, их вела глубокая вера в свое дело.

А. Львов: Наверняка твой ответ разочарует читателя. Он-то ждет, что ты раскроешь какие-то неизвестные прежде футбольные секреты спартаковских удач. Ведь своя игра есть у каждого клуба...

Р. Дасаев: Да, но в «Спартаке» с момента прихода в него Константина Ивановича Бескова курс был сразу взят на создание игры остроатакующей, зрелищной. Ведь не случайно, рассказывая о встрече в Лондоне на Кубок УЕФА с «Арсеналом», я обратил внимание на то, что к концу матча английские болельщики начали симпатизировать «Спартаку».

Сейчас мало кто вспоминает, что в первые после возвращения в высшую лигу месяцы первенства стиль игры «Спартака» считали чуть ли не авантюрным, советовали изменить его, сделать игру более расчетливой, осмотрительной, предупреждая, что если этого не произойдет, повторное отступление в первый эшелон неизбежно. Несмотря ни на что, мы, спартаковцы, упорно следовали избранному курсу.

А. Львов: Да, но что же тогда мешает другим командам взять в работе то же направление?

Р. Дасаев: Скорее всего, отсутствие общей идеи. Мы начинали с того, что шли к результату через игру. А большинство клубов, напротив, сначала думают о результате, а потом уже вспоминают об игре.

А. Львов: Но согласись, что не у каждой команды есть возможности создания такой игры. Для этого ведь необходимо располагать еще и соответствующего уровня исполнителями.

Р. Дасаев: Не спорю, но следует вспомнить, с кем Константин Иванович и Николай Петрович начинали создавать новую команду, с кем отправились в семьдесят седьмом году на поиск новой игры. Кроме Прохорова и Ловчева, все остальные были либо преждевременно списанными из разных клубов высшей лиги, либо приглашались из второй. Да и когда «Спартак» обрел мощь, наши тренеры не изменили своим принципам подбора игроков.

Надо просто внимательней искать способных игроков - они в нашем футболе есть. Искать, растить, вкладывая в это не только знания, опыт, но и душу. Искать надо тех, кто хочет играть, а не существовать за счет футбола.

А. Львов: Из сказанного тобой следует, что есть в нашем футболе нераскрытые таланты, скрытые резервы, о которых многие даже не подозревают?

Р. Дасаев: Конечно. И за примерами далеко ходить не надо. Вспомни Жору Ярцева, который был открыт Бесковым в двадцать девять лет и стал лучшим бомбардиром высшей лиги и игроком сборной в тридцать. А ведь до этого он в трех-четырех командах успел побывать, включая ЦСКА. Или те же Сочнов и Базулев, пришедшие к нам позднее. Да мало ли кого еще можно в этот список включить: Поконина и Финка из «Черноморца», Масудова и Пехлеваниди из «Кайрата», Бородюка и Васильева из московского «Динамо», Кобзева из «Торпедо». Жидкова

из «Нефтчи». Это я назвал тех, кого сразу вспомнил. Правда, в некоторых республиках - Грузии, Армении, Украине - иная картина, почти все способные футболисты на виду и регулярно пополняют команды мастеров. Увы, этого не скажешь о российском футболе, который во многом развивается стихийно. По крайней мере такое впечатление создается, когда сталкиваешься с фактами, прямо скажем, малопонятными.

К примеру, защитника Пархоменко, выступавшего за кировское «Динамо», почему-то ни одна из российских команд не пригласила. А в Донецке быстро сориентировались, и он оказался в «Шахтере», где успешно играл. Примерно то же самое произошло с Покониным, выступавшим за ангарский «Старт», Савельевым из Казани, Жидковым из Волгодонска.

Встает вопрос: почему у себя под боком, где столько команд, нуждающихся в качественном пополнении, эти способные игроки не были замечены, почему на них никто не обратил вовремя внимания? Подчеркиваю - вовремя...

Когда-то ведь проводились матчи-просмотры сборных второй и первой лиг, составленных из наиболее способных футболистов. Кстати, в одном из таких матчей участвовал в свое время и я. И это было очень нужное дело. Во-первых, такие встречи давали возможность тренерам самим заниматься с игроками и приглашать тех, о ком они прежде знали лишь понаслышке. Во-вторых, у футболистов появлялся стимул оказаться замеченными и сделать шаг в большой футбол.

Словом, в выигрыше были все. И прежде всего футбол. Теперь о подобных матчах не слышно. Вот и получается, что вторая лига живет своей обособленной жизнью.

А. Львов: Но ведь найти и пригласить интересного футболиста еще только полдела. Для того чтобы он принес новому клубу пользу, надо воспитать новичка в духе его традиций, приучить к новым требованиям.

Р. Дасаев: Все правильно. Без этого самый талантливый новичок не оправдает тренерские надежды. В этом отношении всем нам, кто приходил в «Спартак», повезло. Бесков и Старостин сумели сделать так, что мы сразу же начинали жить интересами команды, ее принципами. Без этого не удалось бы создать той игры, которую мы и считаем основной движущей силой «Спартака». С теми же, кто не хотел следовать этим принципам, без сожаления расставались.

Взять хотя бы для примера нападающего Дубинина и защитника Милешкина. Дубинин активно не желал выполнять новые требования. А Милешкин, которому, напротив, не откажешь в старательности и трудолюбии, не сумел найти контакта с коллективом. И оба вынуждены были уйти...

Настоящую, полную игровую отдачу можно ждать лишь от тех, кто живет интересами общего дела. А в «Спартаке» они определены достаточно четко - стремиться играть в футбол, который бы нравился зрителю. И никогда, ни в каких ситуациях, не опускаться до примитивного добывания очков любыми средствами.

А. Львов: Любопытно, какие же средства ты имеешь в виду?

Р. Дасаев: Те, о которых с такой принципиальностью и возмущением говорил как-то на страницах «Комсомольской правды» Гавриил Дмитриевич Качалин - о всякого рода «договорных» матчах и прочих компромиссных вариантах, с помощью которых накапливаются очки, но которые одновременно убивают футбол.

Могу повторить еще раз - «Спартак» всегда играл для тех, кто приходит на стадион. В этом его сила, секрет его популярности и всеобщего уважения. Думаю, это один из самых простых среди прочих футбольных секретов.