• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

...Мы летим домой. В салоне Ил-62 тихо. Никто не снует взад-вперед по проходу, усталость вдавила всех в кресла - позади уже половина пути. За подернутыми морозцем стеклами иллюминатора сероватая дымка, и в ее причудливых формах вдруг видится мне табло леонского стадиона, на котором сквозь пелену тяжелого июньского дождя в бешеном темпе мелькают цифры убегающего от нас времени.

Еще мгновение - цифры застывают.

Обезумев от радости, еще не осознав до конца, что произошло, бросаются обнимать друг друга бельгийцы. А мы, словно оглушенные грозовыми раскатами грома, стоим и никак не можем поверить, что для нас все здесь, в Мексике, кончилось.

«Грандиозный спектакль с громким названием «Мундиал-86» опустил для советских футболистов занавес. И из его недавних участников они мгновенно превратились в зрителей, хотя и были в первом акте этого пышного представления на весьма заметных ролях» - так прокомментировала в утреннем выпуске наше поражение одна из мексиканских газет.

Но все это уже в прошлом.

Мы летим домой. И хотя знаем, что не прибудем в Шереметьево раньше положенного расписанием часа, все равно мысленно торопим время.

- Вы что-нибудь хотите? - предупредительно спрашивает внезапно появившаяся рядом с креслом стюардесса. И поняв, что ее услуги не требуется, так же неожиданно исчезает.

Что я хочу?

Моего, да это и не только моего, желания сейчас никто не в силах выполнить: вернуть время на двое суток назад, в Леон, и нам вновь сыграть тот матч с бельгийцами. Матч, разом перечеркнувший четыре года адского труда, надежд и ожиданий.

Сто двадцать промелькнувших как мгновение минут игры и тысяча четыреста шестьдесят невероятно долгих дней надежд. Какое жестокое соотношение времени!

Можно, конечно, успокаивать себя тем, что в числе неудачников оказались, как и мы, чемпионы мира -итальянцы, что сошли с дистанции раньше времени всегда устойчивые в турнирных спорах поляки, что уже давно дома португальцы. Но обсуждение чужих несчастий не может служить утешением. Это известно.

...Не думали мы в феврале, когда летели на «разведку», тренировочный сбор в Мексику, что нам придется покидать ее в июне, оставшись за бортом мирового первенства, вот в таком настроении. Строили планы будущей игры, говорили о борьбе, которая предстоит. Но о неудаче?..

Убежден, что о ней даже канадцы, у которых до чемпионата вообще никакой футбольной репутации не было, не думали. Писали, что их тренер Тони Уотерс, узнав о результатах жеребьевки, невесело усмехнувшись, бросил: «Единственное в данной ситуации для меня и моих парней утешение в том, что соперники знают о нас столько же, сколько и мы о них. И вот здесь наши шансы равны».

Прав мистер Уотерс - пока игра не началась, шансы у всех равны. Не принимает она во внимание никакие прежние заслуги, титулы, не подсчитывает голы забитые и пропущенные.

На чемпионатах мира проверка особая - ИГРОЙ. По самому большому счету.

И готовясь к ней, необходимо учитывать любую мелочь. Вот почему, отправляясь в Мексику, кроме всего прочего, мы хотели поближе узнать, что же это за страна, где так восторженно, почти по-детски любят футбол, познакомиться с ее особенностями, поскольку заранее были наслышаны, как непросто там играть.

Подготовку в Мехико было решено провести под девизом «Сквозь тернии к звездам». За неполных три недели предстояло «объять необъятное» - проделать колоссальную тренировочную работу, познакомиться с особенностями климата, реакцией на смену времени, местную пищу, воду. И в ходе подготовки сыграть три контрольные встречи, одна из которых планировалась со сборной Мексики на знаменитом стадионе-гиганте «Ацтека».

Программа, как видите, чрезвычайно насыщенная. И составлялась в таком режиме, по всей вероятности, сознательно. К этому моменту сборная под руководством Эдуарда Васильевича Малофеева играла, жила и трудилась вот уже третий год. Позади был доставивший много волнений отборочный турнир, огромное количество разных матчей, перемен в составе, поисков, споров. И все-таки тренеры не были уверены до конца в правильности отбора. В Мексике они еще раз хотели проверить крепость каждого.

Забегая вперед, скажу, что февральский сбор внес ясность во многие вопросы, но одновременно породил и немало новых, острых, неожиданных, ответы на которые дали последующие события в жизни сборной. Причем в момент, когда она уже стояла на пороге мирового чемпионата.

...Наш путь лежал в небольшой, с полумиллионным населением городок Толуку, значившийся в туристских проспектах как самый высокогорный (2561 метр над уровнем моря) в стране. В июне, так определил турнирный жребий, здесь должны были проходить встречи команд Ирака, Бельгии и Парагвая. По мнению обозревателей, им явно не повезло - разреженный, затрудняющий дыхание воздух, жара. Нас же подобные условия при подготовке вполне устраивали.

После шестнадцати часов, проведенных в самолете до Мехико, да еще полутора до Толуки в автобусе, мы, вконец измотанные длинным путешествием, прибыли на место.

Возле небольшого уютного отеля «Терминал», где разместилась наша команда, постоянно дежурил автобус с никогда не унывающим толстяком водителем Аугустино. Маршрут почти не менялся: к полудню отправлялись на двухчасовую тренировку на Центральный городской стадион, а часам к пяти на второе занятие, проходившее на кочковатом запасном поле. Начинался же день с зарядки прохладным, еще не отошедшим от ночных заморозков утром.

Все вроде бы как обычно, если бы не непривычные в феврале двадцать с лишним градусов тепла, не десятичасовая разница во времени, не густой, тяжелый воздух высокогорья. Поначалу скачок из зимы в лето показался приятным. Но прошел день-другой - и появилась вялость, стало не вовремя клонить в сон, во рту ощущались непривычная сухость и горечь.

Обо всех этих неприятностях акклиматизации нас предупреждал врач Савелий Евсеевич Мышалов. Но только здесь мы поняли, как трудно в таких условиях тренироваться и играть. Тем более что работа сразу же пошла серьезная.

Это почувствовалось уже по первым занятиям. Малофеев заранее предупреждал, что в Мексике нелегко будет. Мы и сами понимали - не на курорт едем, момент ответственный, придется попотеть. Но действительность превзошла все ожидания.

Даже самые привычные из нас к тяжелой работе, и те были обескуражены. Занятия были какими-то растянутыми, включали большое количество изнурительных разминочных упражнений, после которых к мячу уже не тянуло. Изматывали они не только физически, но и психологически. На каждую очередную тренировку приходилось настраиваться.

Возвращаясь с занятий в номер, мы с Морозовым с трудом стягивали с себя костюмы и долго сидели молча, не в силах сделать несколько шагов в душевую. А ночью усталость мешала заснуть.

Тяжело приходилось всем, но реагировали на это все по-разному. Одни молча терпели, другие недовольно ворчали. Находились и такие, которые говорили тренерам, что подобные нагрузки им не на пользу. Киевляне, например, привыкли к совершенно иной работе, более динамичной, сконцентрированной во времени. К тому же они, видимо, боялись, что при таком режиме не сумеют сохранить необходимую свежесть к предстоящим в марте встречам Кубка кубков с венским «Рапидом».

Не все как вратарю нравилось в тренировках и мне. Довольно часто я и Михайлов оказывались в роли «живых мишеней» - так про себя называли мы упражнение, когда игроки, совершив рывок в несколько метров, наносили сначала один удар по воротам, а затем, получив передачу с фланга, тут же второй. После третьей-четвертой серии таких упражнений в глазах темнело от напряжения и усталости. И ни о какой работе над техникой ловли мяча уже не могло быть и речи.

Об этом я и сказал Эдуарду Васильевичу, предложив дать нам с Михайловым возможность больше работать с мячом в воротах. Малофеев внимательно выслушал, понимающе кивнул и со свойственной ему убежденностью сказал: «Все идет по плану, Ринат. Надо просто потерпеть».

Признаюсь, ответу старшего тренера я не удивился, поскольку за время нашего общения с ним успел узнать его характер и свойственную ему черту - до последнего стоять на своем.

Месяц спустя на встрече с журналистами в редакции газеты «Советский спорт» Эдуард Васильевич так охарактеризовал работу сборной в феврале:

- В Мексике на втором этапе (первый проходил в Испании на Канарских островах в январе) нагрузки возросли. Мы намерены выдерживать повышенные нагрузки и в дальнейшем, с тем чтобы избежать спада в конце мая - начале июня.

Говоря все это, Эдуард Васильевич ни на минуту не сомневался в правильности выбранного им курса при подготовке к чемпионату мира. И лишний раз подтвердил, что менять его не собирается.

Единственно, чего не мог тогда предположить старший тренер, что проверить свои положения и идеи в горниле первенства ему уже не придется.

С Малофеевым я впервые близко познакомился весной восемьдесят четвертого, когда нас, нескольких игроков сборной, пригласили к председателю Спорткомитета СССР Марату Владимировичу Грамову. Поинтересовавшись нашим настроением и самочувствием, председатель сообщил о решении назначить тренерами первой сборной Малофеева, Рогова и Салькова, до этого возглавлявших олимпийскую команду. Там же, в кабинете, нас и представили друг другу.

- Главное для вас - взаимное доверие, - напутствовал Марат Владимирович. - И успех придет.

- Ну, что же, будем работать вместе, - улыбнулся, пожимая на прощание руки, Эдуард Васильевич. - До скорой встречи...

О новом старшем тренере сборной я до этого слышал, что человек он требовательный, со своими взглядами на игру, подготовку к ней, умеет увлечь игроков, «завести», настроить на борьбу.

Правда, некоторые считали, что Малофееву не хватает соответствующей его профессии солидности. Слишком уж прост он в обращении с ребятами.

- Ну, куда это годится, - говорили они, - старший тренер клуба-чемпиона страны выходит на поле в спортивном костюме вместе с футболистами и участвует с ними в предматчевой разминке. Мальчишество какое-то!..

На мой же взгляд, ничего плохого в этом не было. Если таким образом тренер помогает команде лучше подготовиться к игре, то, стало быть, поступает он правильно. Да и во все времена тренерская деятельность оценивалась не поступками, а результатами. Не заметить же их в работе Малофеева было просто невозможно.

За четыре года он вывел минское «Динамо» из первой лиги и привел к званию чемпиона страны. Это стало настоящей сенсацией. И старший тренер победителей мгновенно оказался в центре внимания. Лев Иванович Филатов, подводя итоги сезона восемьдесят второго года, на страницах еженедельника «Футбол-хоккей» писал о Малофееве: «Я помню его форвардом, думаю, что свою сотню голов он наколотил благодаря честности перед футболом, благодаря душевной готовности всего себя отдать игре. Будучи человеком цельным, все это он проявил, не мог не проявить, получив специальное образование и став тренером. Не по нему было строить свое профессиональное благополучие на сохранении для минского «Динамо» приличного местечка. Дело не в том, что смолоду захотелось рискнуть попробовать силы. Просто он был намерен служить футболу в полную меру своих способностей. Это сидит в нем, такой он человек».

Я не переставал убеждаться при каждой встрече с Малофеевым, что он безгранично предан футболу, своему футболу, как он его видит, признает и в который верит.

В его футболе много от мальчишества, какого-то доброго озорства. Говорят, что и форвардом Эдуард Васильевич был именно таким, постоянно что-то ищущим в толчее у чужих ворот. Вопреки, казалось бы, всякой логике. И находившим. Сто голов - лучшее тому подтверждение.

В матчах с минчанами я нередко ловил себя на мысли, что многое в их игре - эмоциональность, непосредственность, упрямство - от характера Малофеева, с уходом которого команда потеряла это своеобразие, заметно выделявшее ее среди других.

Но не потерял тренер присущих ему качеств, что подтвердило второе место столичных динамовцев на чемпионате страны, до этого несколько сезонов кряду проведших в борьбе за выживание в высшей лиге.

В свое время капитан минского «Динамо» Юрий Пудышев по случаю «золотой» победы своего клуба сказал о Малофееве: «Мы многим обязаны Эдуарду Васильевичу. Он всегда верил в нас, а мы в него».

По окончании сезона-86 те же слова повторил в одном из интервью уже капитан московских динамовцев Алексей Прудников.

...Верил Малофеев, что и в сборной сумеет с каждым установить контакт, убедить в правильности выбранной им дороги и в том, что нам всем по пути. Вполне понятно, ему нужны были игроки, которые бы поддержали его, без колебаний пошли за ним.

Скорее всего, поэтому и пригласил он из минского «Динамо» Гоцманова, Зыгмантовича, Алейникова, Кондратьева. Игроки они, на мой взгляд, разные и по мастерству, и по отношению к делу. Кое-кто из них посчитал, что раз оказался в сборной, то место в составе ему гарантировано. А потому нет-нет да позволял себе на поле передышку устроить или посвоевольничать.

Эдуард Васильевич в таких случаях одергивал своих бывших подопечных, но болельщикам все-таки казалось, что он чересчур добр к ним, и при случае, когда игра у нас не получалась, а в составе выступали минчане, на трибунах по этому поводу высказывалось неудовольствие.

Тренеру, конечно, виднее, но из минской четверки по игре прав на место в сборной было больше у Гоцманова с Алейниковым (что время и подтвердило) , чем у Зыгмантовича и Кондратьева, хотя оба они не без способностей.

Но, повторяю, подбирает игроков, определяет состав только один человек - тренер. И если я коснулся этой в какой-то мере запретной темы, то лишь для того, чтобы показать, как непросто складывался новый коллектив сборной, какой трудный и небезошибочный поиск вело ее новое руководство.

У меня с Малофеевым сразу хорошие отношения сложились. Он мне доверял. Не обижался, когда я о чем-то говорил ему откровенно. Выслушивал обычно терпеливо, с вниманием. Однако поступал так, как считал нужным, - такой уж он по натуре. Но, думаю, во мне все-таки видел единомышленника. Иначе не предложил бы избрать меня капитаном перед матчем с Норвегией, когда Саши Чивадзе уже в команде не было.

История ухода Чивадзе из сборной в свое время обросла разными слухами. На самом же деле произошло то, что нередко случается в спорте, - тренер и футболист поняли, что смотрят на игру и воспринимают ее по-разному.

Впервые серьезные претензии Эдуард Васильевич предъявил к Саше после проигранной в гостях отборочной встречи с ирландской командой.

- Ты как действовал в обороне?! - кипел старший тренер на разборе, обращаясь к Чивадзе. - Оставлял свободную зону, самовольничал. Полная недисциплинированность!..

Поражение в Дублине было из категории обидных. Если уж не победить, то вничью мы просто обязаны были сыграть.

Во втором тайме Алейников беспечно отнесся к рывку Робинсона по флангу. Тот легко ушел от него и прострелил в штрафную, где находились Чивадзе и Уолш. Ирландский форвард сумел изловчиться и пробить прямо из-под ноги Александра в дальний угол.

Виноваты, конечно, были все. Не может в футболе только один нести ответственность за пропущенный мяч, так же как не существует единоличных авторов забитых голов. Таковы закономерности игры.

Но на разборе тренер спросил Чивадзе. Тренер видит игру по-своему, по-своему и реагирует на нее. Саша -футболист опытный, самолюбивый, по-иному оценил ситуацию, и ему неприятно было слышать несправедливое, на его взгляд, обвинение.

На следующий сбор в Москву Чивадзе тем не менее вызвали. Он приехал в Новогорск с Олегом Блохиным. После недолгой беседы со старшим тренером Олег и Саша с базы уехали - нам сказали, что они не совсем здоровы. Появились они в сборной почти год спустя, после того как поражение в Копенгагене поставило под серьезные сомнения наш выход в финал мирового первенства.

...Команде Дании мы проиграли разгромно - четыре мяча я в сборной еще никогда не пропускал. Ошибок все тогда наделали много. К голам привели и две мои.

На двадцатой минуте здоровяк Элькьяер, которого в тот вечер, похоже, не смущала никакая опека, в очередной раз ускользнул от Сулаквелидзе и пробил. Мяч «нырнул», чиркнул по траве и проскочил под рукой в сетку. Так был забит второй гол.

«Наказал» меня и Лаудруп. Он подхватил мяч почти на своей половине поля и двинулся вперед. Балтача лишь спокойно сопровождал его.

- Серега! - кричал я ему что было сил. - Встречай!

Когда, наконец, Серега решил помешать продвижению Лаудрупа, тот, чуть сместившись в сторону, нанес мощнейший удар. Мяч пулей влетел в ближний от меня угол, куда пропускать его, согласно вратарской науке, я не имею права.

Элькьяер и Лаудруп стали героями встречи. Оба забили по два гола. Причем, будто сговорившись, почти с одинаковым интервалом в четыре минуты. Уже по одному этому нетрудно догадаться, что в периоды с шестнадцатой по двадцатую и с шестьдесят первой по шестьдесят четвертую минуты в обороне нашей царили неразбериха и хаос.

Неорганизованность и беспорядок в обороне возникли не случайно: из-за болезни Боровского Сулаквелидзе пришлось занять непривычную для себя позицию переднего центрального защитника, Балтаче - заднего. Справа в спешном порядке появился Борис Поздняков. И лишь Демьяненко выступал на своем обычном месте.

Матч вскрыл много недостатков: и непрочность защиты, и неумение использовать выигрышные моменты и, что уже совсем недопустимо, игровую расхлябанность. Ну, как иначе можно назвать действия Алейникова? Под конец встречи он оказался один перед оставленными Квистом воротами. Но удар по мячу нанес как бы нехотя. Защитнику Нильсону без особых хлопот удалось отвести угрозу. И до этого Сергей снебрежничал: в начале второго тайма дал пас через середину, чем воспользовался Элькьяер, перехватил передачу и мгновенно бросил в прорыв открывшегося Лаудрупа. А тот не промахнулся. Так счет стал 3:1 в пользу датчан. В оставшееся время мы обменялись голами.

Сразу в гостинице по горячим следам состоялось собрание.

Больше всего упреков тренеры высказали (на мой взгляд, не совсем справедливо, скорее в сердцах) впервые сыгравшему за сборную Беланову. Да, Игорь себя ничем не проявил. Но тому были причины - в киевском «Динамо» ему в атаке гораздо больше внимания уделяют, а в сборной все оказалось незнакомым - и партнеры, и их игра. Только раз Гоцманов отличной передачей вывел его вперед. И если бы вратарь датчан Квист правил не нарушил, быть бы голу.

В числе главных виновников поражения были названы, кроме Беланова, Балтача, Сулаквелидзе, Алейников и я.

Разговор о матче - острый, принципиальный - был продолжен по возвращении домой. Проходил он на базе в Новогорске в присутствии членов тренерского совета Федерации футбола СССР, людей знающих, не по одному десятку лет отдавших игре - Андрея Петровича Старостина, Михаила Иосифовича Якушина, Льва Ивановича Яшина.

Вопрос обсуждался один: «В чем причины столь чувствительного поражения?»

Ребята высказывали разные мнения, но большинство сошлось на том, что вышли на игру переутомленными.

Балтача: «Не хватало свежести. Ощущалась усталость. Отсюда и ошибки».

Алейников: «Мы явно перегрузились перед матчем с датчанами... »

Выступил и я. Заявил, что ни с товарищей, ни с себя как капитан ответственности за происшедшее не снимаю. Да, виноваты. Но в том, что нагрузки в занятиях были чересчур высоки, ребят поддержал.

- Когда все шло хорошо, никаких жалоб не раздавалось. Стоило же отступиться, как они тут же посыпались. Почему же раньше все молчали? - отреагировали тренеры.

Я вновь на правах капитана позволил себе с ними не согласиться. И прежде о том, что занятия следовало строить по-иному, ребята говорили, правда, не в такой острой форме. Но изменений не происходило, действительно все оправдывалось результатами.

Докладывая тренерскому совету, Эдуард Васильевич вполне резонно заявил, что руководствовался в подготовке ранее согласованными со всеми присутствующими планами и графиками, опираясь при этом на данные медицинских обследований.

Но всегда ли они дают точный ответ на вопрос: каков в настоящий момент игровой и психологический тонус футболиста? Ведь за цифрами живые люди. Каким бы исчерпывающим ни было заключение медиков и богатым опыт тренера, он обязан прислушиваться к суждению футболиста о своем самочувствии, его готовности к матчу. Без этого не может быть творческого контакта между тренером и игроками, который принято считать одним из факторов победы. Его отсутствие и обернулось поражением в Копенгагене.

Но неудача принесла и определенную пользу - объединила, заставила понять, что только сообща, без взаимных упреков, ненужной запальчивости можно многое поправить.

Не скажу, что все сразу, как по мановению волшебной палочки, изменилось. Но перемены произошли. И тренировок они коснулись, и состава. Заметно повеселели ребята.

Вновь в команде появились Чивадзе с Блохиным. Для укрепления защиты пригласили уже поигравших в свое время в сборной Александра Бубнова и Николая Ларионова. А также цепкого, готового к любым хитростям соперников Геннадия Морозова, к которому я в «Спартаке» давно привык. Прибыл из Киева шустрый, задиристый Саша Заваров.

В товарищеских встречах в Лужниках с командами Румынии и ФРГ игра наша была уже более уравновешенной в обороне, сбалансированной в линиях. Хотя в организации и особенно в завершении атак еще не хватало законченности, остроты.

Было бы несправедливо утверждать, что в заключительных отборочных матчах с датчанами, ирландцами и норвежцами все проблемы оказались полностью решенными. Но то, что победы в них пришли не с помощью случая, а за счет решительности, хорошего взаимодействия, игрового превосходства, вряд ли кто станет оспаривать.

...Где-то после двух недель работы нам предстояло встретиться с мексиканской сборной. Перед этим в Гвадалахаре мы сыграли матч с местным «Атласом» - клубом средним, и три мяча в его ворота (один - Дмитриев и два - Заваров) восприняли как должное. А вот игралось тяжело - сказывались тренировочные нагрузки, не снижавшиеся даже перед матчами. Физическое состояние никак не приходило в привычную норму.

- Ничего, - убеждали тренеры, - все так и должно быть. Играем «на фоне усталости».

То, что мексиканская сборная - не «Атлас», было ясно. В предвкушении возможного успеха своих футболистов на предстоящий матч моментально переключались пресса и телевидение.

Интервью со старшим тренером хозяев, обаятельным, с улыбкой киногероя, югославом Боры Милутиновичем замелькали на страницах газет и голубом экране.

- Нам необходимо победить, - говорил он, обращаясь к болельщикам, между собой называвшим его запросто Борой. - Это поднимет дух, придаст уверенность.

На установке перед матчем Эдуард Васильевич заявил:

- Прежде всего нужно проверить свое состояние, определить, что дали тренировки.

А победа, видимо, подразумевалась им сама собой.

Сыграли мы плохо. Двигались тяжело, вяло. Казалось, девяноста отпущенным на игру минутам не будет конца. Мяч не слушался. Ошибка следовала за ошибкой. Лишь с появлением Черенкова, вышедшего вместо слабо действовавшего Зыгмантовича, атака чуть активизировалась.

Мой коллега Лариос особых волнений не испытывал. И понервничал, считай, лишь раз, когда удар головой нанес Блохин. Меня же партнеры Лариоса беспокоили часто. Парировать удары капитана хозяев Боя и настырного Негрете оказалось делом непростым. Несмотря на свой невысокий рост, мексиканцы почему-то предпочитали вести наступление верхом, словно знали, что это принесет им в конце концов успех. И не ошиблись.

Бой двигался с мячом в углу штрафной, что заставило меня начать перемещаться в его сторону. Но вместо ожидаемого удара он сделал навес на дальнюю штангу. Бубнов на мгновение потерял из виду Агирре, который и поставил в комбинации точку.

Поскольку шансов забить, как я уже говорил, у нас почти не было, хозяева довели дело до победного конца. Финальный свисток вызвал на трибунах такую бурю восторга, будто через минуту хозяевам должны были вручить Кубок мира.

Подробно анализировать нашу неудачу вряд ли стоит. Матч был тренировочным. Тем более что Эдуарду Васильевичу важнее всего было посмотреть, кто и как успел к тому моменту адаптироваться, что дала предложенная им тренировочная программа.

Но поражение есть поражение. От него не отмахнешься. К тому же уступили сопернику, ни в чем нас не превосходившему. Огорчало и то, что матч смотрели дома. Наверняка у телеэкранов собрались миллионы болельщиков, которые ждали, уж если не блистательной победы, то хотя бы игры...

Но ни того ни другого не увидели.

Встреча на «Ацтеке» оставила неприятное ощущение. Усугубила и без того подавленное настроение. Не изменилось оно и после поездки в Ирапуато, где без затруднений был обыгран клуб первой лиги «Фрэсэрос». Особых событий в том матче не было. Разве что одно неприятное - удаление Заварова.

На итоговом перед отъездом собрании Рогов и Малофеев выступали резко.

- Мы недовольны отношением к делу Зыгмантовича, Литовченко, Алейникова, явно испугавшихся трудностей, - заявили они. - А поступку Заварова нет оправдания. Это распущенность, непозволительная игроку сборной. Руководству не нравится ваше настроение!

Не нравилось оно и нам.

И все-таки о будущих возможных неприятностях думать в тот момент не хотелось. Ну, проиграли, ну, устали - в футбольном деле не без этого. Потому, успокаивая себя, думали: «Время все расставит по своим местам».

Но чем меньше его оставалось до начала мирового первенства, тем чаще закрадывалась тревога: а что ждет впереди? Иначе и быть не могло - в каждом очередном контрольном матче нас преследовали неудачи.

Спустя месяц после встречи на «Ацтеке» мы принимали в Тбилиси сборную Англии, которую годом раньше одолели в Лондоне на «Уэмбли». За это время наши составы заметно изменились. Изменилась и игра.

В гостях англичане чувствовали себя уверенней. Их не смутили ни первые наши атаки, ни даже назначенный за снос Демьяненко пенальти. Казалось, они заранее были убеждены, что неприятности в этот раз минуют их. В подтверждение тому мой коллега Шилтон выиграл спор у Чивадзе, обычно без промаха исполнявшего одиннадцатиметровые. Правда, на помощь голкиперу пришла штанга, как шутили грустно потом тбилисцы - двенадцатый игрок гостей.

В обороне они сохраняли типично английское хладнокровие и выдержку. В этом им в немалой степени помогали бесхитростность в атаке Родионова и Кондратьева. Заваров сыграл поинтересней. Защитникам пришлось с ним повозиться. Но до гола дело не доходило.

Во втором тайме англичане заметно прибавили. Переполох в нашей штрафной создавал неунимавшийся Линекер, три с половиной месяца спустя в Мексике ставший лучшим бомбардиром. А тогда, видно, он только отлаживал прицел и потому в Тбилиси снайперских способностей не продемонстрировал. Это удалось сделать Уодлу. Он получил мяч в штрафной от Бердсли, легко обыгравшего Бубнова. В итоге - 0:1 на табло и разочарование не ожидавших подобного исхода зрителей.

На пресс-конференции тренер англичан Бобби Робсон вел себя дипломатично.

- В советской команде больше остальных понравился Заваров, - сказал он. - Что касается моих ребят, то в их игре пока не все в порядке. Мы не смогли захватить с собой нашего диспетчера Робсона, а также форварда Хейтели. Так что у нас есть еще возможность кое-что изменить к лучшему. Но с этим надо спешить. До Мексики осталось совсем немного, - улыбнулся на прощание мистер Робсон.

А что же мы?

Вновь не забили, вновь пропустили, вновь не выиграли.

Но самое главное - вновь не показали игры.

Отчеты журналистов о матче с англичанами были наполнены тревогой. А болельщики уж и вовсе не скрывали своего раздражения.

- Что ж, побеждать удается не всегда. Но где игра? Почему ее не видно? - распаляясь в споpax, спрашивали они.

Словом, обстановка вокруг сборной накалялась. Подлило масла в огонь и наше очередное поражение. На сей раз от сборной Румынии. Все очень напоминало предыдущий матч в Тбилиси: не забил пенальти Чивадзе, не хватало сыгранности, не ладилось наступление. Вновь уступили с разницей в мяч - 1:2.

«Очень трудно избавиться от ощущения, что в атаке у нашей команды нет никаких средств, кроме прострелов с фланга и навесных передач в штрафную площадь», - отметил, рецензируя встречу с румынами, на страницах «Футбола-хоккея» обозреватель Валерий Винокуров.

Оснований для такой оценки наших наступательных действий было достаточно.

Ребята много двигались, проделали колоссальную работу. Очень хотели показать себя дебютанты -киевляне Яремчук и Рац. Отчаянные попытки забить предпринимал проводивший свой сотый матч за сборную Блохин. Но за старательностью не было видно главного - игры. Четкой, отлаженной, разумной.

От неудачи в Румынии до отъезда в Мексику нас отделял ровно месяц. Оставалась последняя контрольная встреча в Лужниках с финской командой. Поток критики в наш адрес усилился. Тем более что на фоне поражений сборной блеснуло киевское «Динамо», победившее в розыгрыше Кубка обладателей кубков. Пошли разговоры о том, что, «не ломая голову, в Мексику следует послать киевское «Динамо», которое уж наверняка в грязь там лицом не ударит...».

Тренеры не оставили без внимания победу динамовцев. И на матч с финнами ввели в состав семерых именинников: Кузнецова, Демьяненко, Яковенко, Яремчука, Бессонова, Раца и Беланова. Но этот ход не принес такой нужной победы.

Унылые и одновременно настораживающие нули на табло провожали нашу команду в раздевалку. Генеральная репетиция была с треском провалена.

Мы собрались в Новогорске, откуда должны были взять курс на Мексику. Последние дни перед отлетом проходили в напряженных тренировках. Но вот до нас доползли слухи, что, возможно, Малофеева сменит Лобановский. Честно говоря, в это не поверили - времени-то до чемпионата было в обрез. Да и путевку в Мексику мы все-таки завоевали под руководством Эдуарда Васильевича...

Но оказывается, в футбольной жизни логика далеко не все определяет.

Тот день шел согласно распорядку: зарядка, тренировка, обед, отдых. Часов около четырех в наш номер заглянул Владимир Максимович Сальков и сообщил, что вечернее занятие будут проводить... новые тренеры. А сейчас состоится собрание.

Какие новые тренеры, какое собрание?

Со сна мы толком ничего не разобрали. И лишь когда в комнате отдыха увидели Лобановского, Симоняна, Морозова (Мосягин присоединился к ним чуть позже), поняли, - разговоры о возможных переменах оказались не пустыми.

Новое руководство представлял заместитель председателя Госкомспорта СССР Николай Иванович Русак -всегда спокойный, удивительно выдержанный человек.

Процедура была простой формальностью. Всех четверых мы, конечно, хорошо знали, некоторым уже пришлось вместе работать в сборной.

- Надеюсь, все происходящее будет воспринято вами с пониманием, - обратился к нам Валерий Васильевич Лобановский. - Это не означает, что прежние тренеры были плохими, а новые, в отличие от них, - хорошие. Задача первостепенной важности, которую предстоит нам решать сообща, - усилить игру. Считаю, пока ее нет. Времени отпущено мало. Поэтому прошу взяться за дело, засучив рукава.

Так в сборной не стало Малофеева.

...Лобановскому, как в свое время и Малофееву, прежде всего было необходимо наше доверие.

Ничего удивительного в этом нет. Футболист может потерять на время форму, скорость, точность удара. Все это поправимо. Но если он теряет веру в тренера, если рвутся нити, незримо связывающие их, то все старания добиться намеченного будут напрасны. Это все равно, что, сидя в одной лодке, грести в разные стороны...

На вечернюю тренировку нас вывели уже Морозов и Мосягин. Лобановский сразу же после собрания на два дня уехал в Киев. И вскоре на базу прибыло пополнение - Виктор Чанов, Баль, Евтушенко.

Все началось с нуля.

В прошлое возвращали лишь рождающие неприятные воспоминания видеозаписи матчей с англичанами и финнами. Их сопровождали лаконичные, меткие замечания Лобановского. И всякий раз речь неизбежно заходила о схеме игры, которую собирались взять за основу в Мексике.

- Прессинговать там все время не позволят условия, - рассуждал старший тренер. - Но полностью отказываться от этого оружия не стоит. Пользоваться прессингом надо разумно, исходя из возможностей, обстановки. Необходима умелая смена игрового ритма... Впрочем, на месте еще раз все проверим.

Мнение Лобановского во всех вопросах было решающим. И всегда поддерживалось помощниками. И не только потому, что авторитет старшего тренера непререкаем. Просто все четверо, в какой-то момент объединившись, решили, что с этой поры их отношение к игре, ее восприятие раз и навсегда должны быть едины.

Мне показалось, при новой, после почти трехлетнего перерыва, встрече с Валерием Васильевичем, что время изменило его. Нет, тренерские убеждения остались прежними.

Но Лобановский стал более доступен, что ли, ближе. Не столь категоричен в выводах, гораздо внимательней к мнению других. Его деловитость, спокойствие довольно быстро заставили забыть о недавних передрягах.

Нас захватила работа.

Началась реконструкция на ходу. Нельзя было терять ни дня. Выходя на каждое очередное занятие, мы точно знали, что от нас требуется, чему следует уделить особое внимание, какова его цель. Работалось легко, в охотку.

Много внимания уделяли обсуждению будущих соперников по подгруппе. О канадцах мы толком ничего не знали. А вот о венграх и французах сведения у нас были.

Если полагаться на мнение прессы и результаты матча с бразильцами в Будапеште, то венгерская сборная к мексиканским испытаниям готова.

Да и французы, забившие пару «сухих» мячей на поле «Парк де Пренс» в ворота аргентинцев, возглавляемых Марадоной, даже в отсутствие таких асов, как Жирес и Платини, произвели внушительное впечатление.

Мы по нескольку раз просматривали видеозаписи матчей с их участием. Вглядывались в лица венгерских и французских игроков. И про себя прикидывали возможные варианты будущих встреч с ними. Каждый по-своему. Ведь только у шести игроков - у меня, Демьяненко, Чивадзе, Бессонова, Блохина и Баля - был за спиной опыт матчей мирового первенства. Всем остальным предстояло пройти через тяжелейшие испытания. Однако это обстоятельство не вызывало волнения у подчеркнуто уверенного в себе Заварова, не влияло на настроение никогда не унывающего Яковенко, не рождало сомнения у всегда сосредоточенного Раца или не знакомого с чувством робости Яремчука. Победа в Кубке кубков позволила им утвердиться в своем мастерстве.

Болельщики, взволнованные сменой руководства сборной, теперь сосредоточились на вопросе: какое место займет советская команда в Мексике?

Тренеры же и мы считали, что на первом этапе главное - выйти в следующий круг, определить, наладить игру. Говорить о каких-то конкретных планах смысла не имело, ведь сборная, по сути дела, рождалась заново.

Так вышло, что после встречи с финнами сборная оказалась до отъезда без контрольных матчей, по мнению Лобановского, чрезвычайно необходимых. И тренеры решили провести в Лужниках спарринг-матч со столичными торпедовцами.

Я в той встрече не участвовал. Пробежал с несколькими ребятами десяток кругов вокруг поля и перебрался к зрителям на трибуны. А место в воротах занял Виктор Чанов.

Признаюсь, тогда, сидя на скамейке в Лужниках, впервые поймал себя на мысли: а буду ли играть в Мексике? Может быть, она родилась под влиянием дошедших до меня толков, будто бы Дасаев уже не тот? «Какой ему на «Ацтеке» мяч забили! А в Румынии?.. Чанова надо в ворота ставить в Мексике. Тут дело ясное...»

Говорят, со стороны видней. Действительно, я неудачно провел матчи с мексиканцами и румынами, но веры в себя не потерял. Был убежден, доведется сыграть в Мексике - не подведу. Думаю, что никто меня за подобные мысли не осудит. Если уж вратарь утратит уверенность, значит, надо ему с футболом прощаться.

Мы все знали, что в Мексике каждого из нас проверит игра. По самому большому счету.

В аэропорту Мехико сборную СССР ждала шумная встреча. Толпа радио- , фото- и телерепортеров мгновенно взяла нас в плен. Кто-то просил попозировать, направляя громадный объектив камеры, кто-то, нажимая на клавиши магнитофона, настойчиво протягивал микрофон. Так, окруженные плотным кольцом репортеров, мы добрались до стоявшего у входа автобуса. На часах было ровно двенадцать. Через десять дней именно в это время нам предстояло выйти на поле. На свой первый матч.

Нашим домом в Мексике стал мотель «Флорида», расположенный в центре старинного, с бесчисленными куполами церквей городка Ирапуато. Хозяин - добродушный сеньор Энрике Савал - с супругой и кучей детей как самых дорогих гостей встречал нас у ворот. Весь пятачок перед мотелем был заполнен гудящей толпой местных жителей, отметивших наше прибытие маленькой демонстрацией.

Появились симпатичные в нежно-голубых форменных костюмах девушки. На плече каждой синий платок с эмблемой первенства - футбольными мячами на фоне двух полушарий. Это были представительницы оргкомитета, которые любезно предложили нам сфотографироваться. И через несколько минут мы держали сверкающие глянцем удостоверения участников чемпионата.

Тем временем небольшой отряд полицейских, получивших задание охранять советскую сборную, занял свои места. А мы, разобрав ключи, отправились по номерам.

Началось второе открытие Мексики.

... В специально отведенной немного тесноватой комнате отдыха, хозяином которой стал оператор Евгений Маликов, сразу же был вывешен распорядок дня. Вскоре усилиями Мосягина, Евтушенко и Краковского в ней уже появился первый номер стенной газеты. Здесь мы собрались, чтобы обсудить текущие события, обменяться впечатлениями, посмотреть какие-то из захваченных с собой видеокассет с записью любимых фильмов и концертов.

Один день сменял другой. И не каждый приносил приятные новости. В первой же контрольной встрече с командой местного университета потянул мышцу Чивадзе. Ох и невезучий же он человек! В какой раз с ним подобное случается! А сейчас и вовсе не ко времени: слишком уж мало было в наших рядах опытных, понюхавших пороха бойцов.

Дыхание чемпионата уже ощущалось повсюду. Почти круглые сутки телевидение транслировало фильмы, снятые на предыдущих мировых футбольных форумах, фрагменты наиболее примечательных матчей. Трудились репортеры, на экране мелькали знакомые лица футбольных знаменитостей: улыбающегося Марадоны, сосредоточенного Беккенбауэра, озабоченного Теле Сантаны, невозмутимого, с неизменной трубкой во рту Беарзота и других. Пестрели прогнозами и снимками журналы и газеты, предлагаемые крикливыми киоскерами.

Чаще всего брали интервью у знакомого нам по февральскому приезду Боры Милутиновича. О чем только ни спрашивали его журналисты! Но на каждый вопрос старший тренер хозяев чемпионата отвечал с неизменной улыбкой, уверенно. Трудно было разобрать-то ли действительно в лагере мексиканской сборной, как писали местные обозреватели, все в порядке, то ли это тактический ход тренера, умело скрывающего истинное состояние дел.

...До старта оставались считанные дни.

Все шло вроде бы нормально. Но неожиданно накануне матча с венгерской командой у меня по всему телу высыпали красные пятна. К полудню они начали чесаться.

Мышалов тут же поставил диагноз - аллергия. Его подтвердил и местный врач, к которому Савелий Евсеевич привел меня на консультацию.

- Если хотите быстро поставить юношу на ноги, - сказал участливо мексиканец, - немедленно езжайте в клинику.

Почти шесть часов пролежал я с капельницей.

Когда процедура закончилась, ощутил невероятную слабость. Сразу же подумалось: «Как же завтра играть? Да и поставят ли в состав?»

Раньше подобная мысль вряд ли возникла - ведь я был капитаном сборной. Но накануне прошло собрание, на котором официально лидером избрали Толю Демьяненко. По натуре я не тщеславен. И к процедуре перевыборов отнесся спокойно. Понимал - она обусловлена обстановкой. К тому же считал: в сборной каждый должен нести функции капитана - проявлять твердость, быть примером для других. Волновало меня то, как отнесется Лобановский к тому, что почти полдня я провел в больничной палате...

И вот настал день, которого я ждал четыре года, - день матча с венгерской сборной.

Мы встали в восемь утра. Немного размялись с мячами. Слегка перекусили.

- Ничего, - говорил за завтраком приехавший с нами повар Николай Александрович Панин, - вернетесь с победой, я уж вас накормлю по-праздничному.

«Его бы устами...» - подумалось в тот момент.

Ровно в десять Чивадзе, Демьяненко, Заваров и я собрались в комнате Лобановского на первый здесь тренерский совет. По просьбе Валерия Васильевича каждый назвал свой вариант состава. Оказалось, что мнения тренеров и наши почти совпадают.

Почему «почти»? Лобановский считал, что вместо Блохина или Родионова, которых мы называли в качестве партнеров Беланова в атаке, следует ввести в состав Алейникова. Это, по его мнению, должно обеспечить превосходство в середине поля. А поддерживать Беланова в наступлении должен Заваров.

- Алейников сейчас в хорошей форме, - убежденно заявил Лобановский. - Он не подведет.

На установке старший тренер был, как всегда, лаконичен и точен.

- Нет нужды объяснять, насколько важен удачный старт. Поэтому прошу строго придерживаться игрового плана. Постарайтесь атаковать преимущественно флангами с участием защитников. При случае используйте прессинг. Стремитесь каждую атаку завершать ударами. И ни в коем случае не спорьте с судьями.

В той встрече с венграми мы оказались прилежными учениками, в точности выполнившими задание учителя.

...Не прошло и пяти минут, а у нас в запасе была уже пара голов. Такого бурного натиска противник явно не ожидал. Наш атакующий порыв в начале встречи вместо предполагаемой венграми осторожной разведки привел их в замешательство.

Вихрь наступления разметал оборону венгерской сборной. Проход Ларионова оторопевший Гараба сумел прервать лишь недозволенным приемом. Штрафной разыграл признанный специалист - Рац: мгновенное взаимодействие Беланова с Яковенко - и мяч в сетке ворот Дистла.

Затем сказал свое слово Алейников - не раздумывая, выстрелил метров с двадцати пяти по воротам, как бы оправдывая сказанное о нем на тренерском совете Лобановским.

Игра была полностью нашей. И несмотря на отчаянное стремление Эстерхази, Каприха, Детари и Петера, всерьез вступить в игру мне пришлось лишь раз, когда Детари опасно пробил головой. С каждым очередным голом (Беланов с пенальти, Яремчук и Родионов) венгры все больше теряли уверенность. И дело кончилось тем, что Дайка забил мяч в собственные ворота.

6:0! Подобный счет в комментариях не нуждается.

По мнению газет, в Ирапуато произошла «двойная сенсация»: первой сочли неожиданно крупный результат, второй - поразительно слабую игру сборной Венгрии.

По этому поводу была выдвинута масса гипотез. Одни обозреватели утверждали, что Мезэи выставил не тот состав. Другие заявили, что слишком уж поспешно старший тренер отказался от услуг ветеранов. Третьи поговаривали о возможном конфликте, возникшем между ним и футболистами накануне.

Наш первый соперник вовсе не был слаб. Видимость легкой победы в данном случае обманчива. Мы просто сыграли сильнее и задавали на поле противнику вопросы, на которые он не был в состоянии ответить. Наши аргументы в споре были весомей.

Пораженные «хоккейным» результатом газетчики сразу же перевели советскую сборную в число фаворитов, назвав «надеждой и открытием «Мундиаля-86».

В той встрече родилась КОМАНДА. Новая, самолюбивая, интересная...

Четыре года назад не было у нас той легкости, уверенности, которые команда показала в матче с венграми. И то, что все вот так сразу, с листа удачно получилось, было не результатом везения или стечения благоприятных обстоятельств. Все было по игре. И в исполнении новичков - Раца, Яремчука, Заварова, Яковенко, быстро нашедших общий язык с остальными, - она выглядела продуманной, законченной, мощной. Потому премьера и удалась.

От победы на старте головы никто не потерял. Все понимали - трудности еще впереди. Но веру в себя она укрепила - как-никак, а была первой после выигрыша последнего отборочного матча с норвежцами в Москве.

...Когда садились в автобус, ко мне подошел невысокого роста, спортивного вида незнакомый человек. Представился: «Деттмар Крамер». Тот самый, что в свое время тренировал мюнхенскую «Баварию», когда в ней выступали Майер, Беккенбауэр, Мюллер. Сейчас ему за шестьдесят. Он - тренер - советник ФИФА. И похоже, на возраст свой особого внимания не обращает.

- Поздравляю, Ринат. Великолепно! - улыбнулся Крамер. - Вам большой привет от Харальда Шумахера. У меня от него небольшая посылка. Если не возражаете, через час доставлю ее в отель.

Крамер привез во «Флориду» небольшую спортивную сумку, в которой оказалась пара новеньких в целлофановом пакете вратарских перчаток, часы и записка: «Желаю, Ринат, чтобы мячи сами прилипали к этим перчаткам. А часы как можно дольше отсчитывали твое футбольное время. До встречи в финале на «Ацтеке». Харальд».

Быть может, последняя фраза кому-то покажется шуткой. Но, зная Шумахера не один год, успев изучить его характер, я ни секунды не сомневался - он без колебаний верит, что обязательно сыграет в финале.

Ясно, что ни я, ни Харальд тогда не могли предвидеть, что встрече этой не суждено произойти. И что матч на «Ацтеке», о котором он мечтал, станет одним из самых неудачных в его вратарской карьере.

Вот почему, отправляя ему с Крамером только что вышедшую мою книгу, написал: «Против встречи в финале не возражаю. Желаю успехов тебе, Харальд, и команде, которая... начинается с вратаря».

И поставил число - 2 июня 1986 года.

... В отличие от нас, сборная ФРГ стартовала гораздо скромнее, сыграв вничью с жесткой, грубоватой командой Уругвая. Лишь под самый занавес Аллофсу удалось сравнять счет. И не прояви Шумахер своих вратарских способностей, все для него и партнеров могло бы обернуться по-другому.

Трудно начала не только сборная ФРГ. Еле - еле удалось доказать свое превосходство над шотландцами и датчанам, неимоверных усилий стоила бразильцам победа над испанцами. Не сумели одержать верх над алжирцами североирландцы. Лишь за двенадцать минут до конца добились перевеса над безвестными канадцами чемпионы Европы - французы.

Но меня эти результаты не удивляли: на чемпионате мира поначалу они могут быть самыми невероятными. Все встанет на свои места позднее.

Я в этом убедился в Испании...

- Предлагаю на время забыть о первой победе, - сказал перед матчем с французской сборной Лобановский. Это в ваших интересах. Сегодняшнего противника представлять не надо. Футбольных секретов для него не существует. Прошу особое внимание обратить на розыгрыш стандартных положений. Не упускайте из вида Платини. С него все в игре начинается...

Такова коротко суть выступления старшего тренера на установке перед отъездом в Леон, на игру с французами.

На подготовку к ней было отпущено всего два дня. Пауза более чем короткая. К полудню ртутный столбик термометра легко переваливал за отметку 30, опровергая данные рекламного проспекта, утверждавшего, что температура в июне здесь, в отличие от других районов, не превышает 22-23 градусов. Видимо, его составители боялись испугать мнительных туристов жарой, прибегнув к этой маленькой хитрости. А жару действительно переносить было трудно: во рту постоянно ощущалась сухость, мучила жажда. Не спасал и миниатюрный бассейн мотеля, из которого мы старались не вылезать в свободное время.

Правда, при мысли, что у нас за плечами есть уже победа, дышалось свободнее.

Каждый день нам доставляли десятки писем и телеграмм с Родины, писали совершенно незнакомые люди. Все желали нам успехов, такой же игры, как с венграми.

Одна телеграмма взволновала особенно:

«Дорогие ребята! Желаем вам больших удач и побед на полях Мексики. Коллектив Чернобыльской АЭС».

Люди, на долю которых выпало столько испытаний, там, дома, за тысячи километров тоже жили футболом.

Они верили в нас.

...Платини шел навстречу по проходу на поле и улыбался. Точно так же, как на громадном цветном снимке в утреннем выпуске «Эль Соль де Мехико». Рядом была моя фотография. Под ними кричащая подпись: «Забьет ли, наконец, месье Платини гол товарищу Дасаеву?».

Встреча в Леоне с Мишелем Платини была четвертой нашей с ним по счету. В трех предыдущих матчах фамилия его на табло среди авторов голов отсутствовала. И хотя газеты то и дело напоминали об этом, на уколы прессы он внимания не обращал. Гораздо важнее для капитана французов было помочь партнерам забить гол. Что вовсе не означало его отказа от возможности использовать в игре и свой шанс.

После разминки по пути в раздевалку Платини еще раз улыбнулся мне, давая понять, что сомнения и тревоги не мучают его.

Но на небритом (предматчевая традиция) влажном от пота лице Мишеля все-таки угадывалось волнение. Я кивнул ему в ответ: «До встречи через несколько минут». Нас ждала игра.

Французы начали неспешно. Получив мяч, вперед идти не торопились. Сперва искали отходившего назад Платини, отдавали ему пас и тут же веером в ожидании ответного рассыпались по полю.

Мишель тоже внешне нетороплив. Вот он притормозил в центре, посмотрел направо, а сам, схитрив, сделал точнейшую передачу на левый фланг, по которому уже сломя голову мчался отличившийся в матче с канадцами Папен.

В первом тайме на чужой половине капитана французов попеременно встречали Заваров и Яремчук, а уже ближе к нашей штрафной за ним присматривал Кузнецов. Необходимо было также ни на мгновение не упускать из вида опасное трио - Папена, Фернандеса и Стопиру.

Приземистого, с копной рыжеватых волос и чуть приплюснутым «боксерским» носом крепыша Папена я знал по прошлогодним встречам «Спартака» с «Брюгге». Хитрый, смекалистый форвард. В Бельгии он мне гол забил. Доводилось играть и против Фернандеса. И он в футболе толк знает. Но на поле неприятен: не по-футбольному зол, грязной игрой не брезгует.

Во втором тайме ударил сзади по ногам Ларионова. Я был убежден, что бразильский судья Арпни Фильо удалит уже получившего предупреждение француза с поля. Но Фернандес схитрил-картинно упал на траву, схватился за ногу и сумел разжалобить арбитра.

До перерыва напоминали о себе Папен и Стопира. Удар первого я отбил на угловой. А мяч, посланный вторым, поймал.

Еще раз Платини убедительно показал, что в исполнении штрафных с ним мало кто может потягаться. Я был уверен, что Мишель, как обычно случается, пробьет мимо «стенки» в незащищенный угол. Но он неожиданно «подрезал» мяч в противоположный, где стоял я. И с такой силой, что тот, со звоном угодив в штангу, вылетел в аут.

Проводим атаку мы - тут же следует ответный выпад французов. И все безрезультатно. Примерно так ведут себя на ковре борцы, безуспешно пытаясь провести друг против друга прием, который бы принес перевес в споре. Но только зря тратят силы...

- Надо бить! - призывал в перерыве Валерий Васильевич. - Почаще, при первой же возможности. Ищите ее. Ищите постоянно...

Наконец, на пятьдесят четвертой минуте, будто вспомнив указания Лобановского, Яремчук, Беланов и Алейников разыграли стремительную комбинацию, в которой блестящим ударом в верхний угол поставил точку Рац.

Французы панике не поддались. Игру продолжали вести спокойно, терпеливо поджидая возможность рассчитаться. И дождались: на правом фланге вихрем пронесся Стопира, точным пасом нашел Жиреса, а тот уже вывел на удар Фернандеса, ускользнувшего от Алейникова. Француз идеально обработал мяч и неотразимо пробил.

Чуть позже, в раздевалке, Лобановский с сожалением бросил:

- А я-то надеялся, Ринат, что ты выручишь...

Возможно, это бы удалось, если бы Фернандес хоть на мгновение отпустил от себя мяч и дал мне хоть какой-то шанс. Но этого не произошло. И потому выходить под удар было бессмысленно.

Впереди было еще целых двадцать восемь минут. И время на табло за воротами Батса для нас тут же замедлило победный ход. Разом подступила усталость, ощутимей стала жара, злее и беспощадней солнце.

Тренеры почувствовали перемены в нашем состоянии.

Сначала заменили Заварова Блохиным, а после забитого Фернандесом гола - заметно «подсевшего» Яковенко, вместо него вышел Родионов.

Я ждал, что теперь окрыленные удачей французы лавиной двинутся вперед. Но вскоре понял: ничья для них - вариант вполне приемлемый. Однако полагать, что соперник согласен разойтись миром, было бы наивным. Поэтому я и не переставал призывать ребят действовать осторожней, без ненужного риска, с предельным вниманием.

Но силы таяли. Стало больше ошибок, неточностей. Этим воспользовался неунимавшийся Стопира: проскочил по флангу и послал мяч вдоль ворот. Краем глаза я уловил рывок откликнувшегося на передачу Папена. В падении он резко пробил головой. И лишь в последнее мгновение удалось отбить мяч ногами.

То был самый реальный шанс «трехцветных» выйти вперед. Такой же вскоре представился и нам: Беланов «украл» мяч у зазевавшегося Аяша, передал его Блохину, тот подключил к атаке Родионова. И вот уже один на один с Батсом выходит Яремчук.

Трибуны замерли - быть голу! Но Иван пробил как-то неуверенно, и вратарь французов облегченно вздохнул, увидев пролетающий рядом со штангой мяч.

Яремчук потом сокрушался, что в момент удара судорога свела ногу, а нужно было отдать пас набегавшему слева Беланову. Но это было уже после игры, когда с досадой понимаешь, что прояви в одной из ситуаций больше рассудительности, поторопись в другой, все бы могло сложиться по-иному.

Ничья с французами была отмечена газетами. Судя по откликам, игра понравилась всем. Обычно мексиканцы не любят матчей с подобным исходом. А здесь они оказались единодушны в оценке, заявив: «В Леоне был показан футбол, достойный мирового первенства».

Соперников наших счет, судя по заявлению их старшего тренера Анри Мишеля, устроил. Да и нам сильных огорчений не принес. Как-никак с чемпионами Европы встречались. И ни в чем им не уступили. Ничьи-то тоже разные бывают. И не после каждой спишь спокойно...

Встречи с венграми и французами оказались хорошей школой. В них проверилась игра, еще не устоявшаяся, но уже приобретавшая очертания. Не скупилась, говоря о ней, на похвалы привередливая пресса, не жалели комплиментов тренеры соперников.

Чемпионат, словно шумный праздничный экспресс, набирал обороты. Однако не у всех его пассажиров настроение было таким же безоблачным, как полуденное мексиканское небо.

Ну, кто, скажем, ждал в Монтеррее, в матче экс-чемпионов мира англичан с ничем, казалось бы, не зарекомендовавшей себя командой Марокко нулевого результата?

Сенсация? Бесспорная, поставившая британцев в труднейшие турнирные условия, которые осложнялись удалением Уилкинса и травмой капитана Робсона.

Ну, а прибывшие за океан английские болельщики вновь подтвердили свою печально-скандальную репутацию - отреагировали на все происшедшее дебошем на трибунах, который затем продолжили в городе. Тут уж вынуждены были забыть о гостеприимстве местные полицейские, и десятка полтора хулиганов были водворены в участок.

Вопреки ожиданиям мрачное расположение духа царило и в стане бразильской сборной. Получил серьезную травму ее лидер - Зико, на мастерство и опыт которого надеялись тренеры и болельщики.

Невеселое настроение «трикампеонов» усугубил и матч с командой Алжира, победа в котором досталась им не без благосклонности судьбы: если бы не цепь ошибок алжирских защитников, Кареке вряд ли удалось бы забить спасительный гол.

- Четыре года назад в Испании мы выглядели на старте интереснее. Но ведь после поражения от итальянцев все для нас кончилось печально. Так стоит ли в Мексике раскрывать карты сразу? - отбивался от наседавших на него недовольных земляков-журналистов старший тренер бразильцев Теле Сантана. - Наберитесь терпения, сеньоры, и вы увидите футбол, который ждете от моей команды.

К концу борьбы в подгруппах спор о том, следует ли сразу открывать все козыри или имеет смысл поберечь их на будущее, разгорался все острее. И если верить первым результатам сборной ФРГ, то ее наставник Франц Беккенбауэр, как и Сантана, предпочитал стратегию постепенности. Вот уж кто должен был обладать стальными нервами, попав под шквальный огонь критики.

После вчистую проигранной датчанам встречи пошли разговоры о раздорах между тренером и футболистами, самым недовольным из которых назывался Румменигге, по мнению журналистов, обделенный вниманием наставника сборной.

В отличие от многих коллег Беккенбауэр не оправдывался.

- Да, - признавал он, - проблем у нас сейчас даже больше, чем накануне отъезда в Мексику. Они связаны и с потерями в составе, и с самой игрой. Но я бы не хотел считать их неразрешимыми...

Что это, необходимая дипломатия? Вряд ли... Скорее всего, Беккенбауэр понимал, что в данный момент команде необходимо больше всего его спокойствие.

...До матча с канадцами у нас было четыре дня. Тренировки шли по обычному расписанию. В свободное время собирались в комнате отдыха, но разговоры шли только о футболе. Обсуждалось все: пересек ли мяч линию ворот бразильцев в матче с испанцами после удара Мичела или нет? Что происходит со сборной ФРГ, так удачно выступавшей до мирового чемпионата? Станет ли Марадона лучшим футболистом первенства, как предсказывают газеты?..

Когда споры становились особенно жаркими, оператор Женя Маликов ставил одну из видеокассет, чтобы погасить их. И на экране появлялись популярные артисты - Алла Пугачева, всегда неунывающий Геннадий Хазанов... В гостях у нас побывали Андрей Миронов, Михаил Боярский и Александр Иванов, которые с группой болельщиков проделали такое же путешествие, как и мы. Пошутили вместе, посмеялись. Нас расспрашивали о футбольных делах. Мы, в свою очередь, интересовались их творческими.

Когда они уехали, и мы, оставшись одни, разбрелись по номерам, неожиданно взгрустнулось: как там

дома?

...В день матча с канадцами нас удивил старший тренер. Лобановский, как и остальные тренеры, продолжал искать новые средства для усиления игры. Выслушав на тренерском совете предложенный мной, Чивадзе, Демьяненко и Заваровым состав (а мы в один голос назвали имена тех, кто выступал против венгров и французов. К чему менять состав, когда позади два неплохо сыгранных матча?), Валерий Васильевич неожиданно заявил:

- Руководство придерживается иного мнения, - и кивнул в сторону помощников. - Мы хотим дать сыграть тем, кто до этого находился в резерве. Оснований не доверять им нет. Кроме того, необходимо проверить их игровое состояние и дать передышку кое-кому из уже игравших.

Ее получили Демьяненко, Бессонов, Рац, Яковенко, Яремчук, Ларионов. Меня тренеры определили в запас. Признаюсь, я не обрадовался. Предстояла десятидневная пауза. Не знаю, насколько она была необходима остальным, но я в ней не нуждался. Не играя, вратарю трудно поддерживать форму.

Но, как уже говорилось, определять состав на игру - исключительно тренерская привилегия.

Как и рассчитывал Валерий Васильевич, канадцев мы одолели. Минут пятьдесят у ребят ничего на поле не клеилось. Правда, с трудом выручили Беланов с Заваровым, которые появились лишь во втором тайме, когда стало ясно, что с такой игрой нам не победить.

Вероятно, по-иному и быть не могло. Блохин, Евтушенко и Родионов до этого лишь на замены выходили, а Чанов, Баль, Бубнов, Морозов, Литовченко, Протасов и вовсе ни одной минуты в первенстве еще не сыграли. Взаимопонимания, без которого ни приличной атаки не организуешь, ни прочной обороны не создашь, между ними не было. Кроме того, каждый горел желанием показать себя, что еще больше мешало взаимодействию. Даже Алейников, удачно сыгравший в двух предыдущих встречах, затерялся в общем игровом хаосе.

Канадцы быстро смекнули, что соперник явно не тот, которого они ожидали встретить. И по левому флангу заметались Митчел и Норман. Одним словом, первая половина матча ничего, кроме раздражения, нам, уверенности противнику и недоумения зрителям не принесла.

Да и начало второй мало что изменило.

Лишь когда Чанов в последний момент помешал ударить прорвавшемуся чуть ли не во вратарскую площадку Норману, Лобановский произвел первую замену. И, как выяснилось, вовремя.

Через две минуты мы разом вскочили со скамейки запасных: Беланов юркнул мимо уставшего Бриджа и прострелил вдоль ворот, где Блохин выцарапал мяч у защитника Уилсона - 1:0.

Недолго пришлось ждать и следующего гола. На сей раз Игорь ассистировал уже своему привычному напарнику в атаке - Заварову. И голкипер «Кленовых листьев», смельчак Летьери успел лишь от огорчения всплеснуть руками - 2:0.

Трудная победа, что и говорить. На мировом чемпионате легких встреч не бывает. Но на фоне двух предыдущих, проведенных на одном дыхании, эта словно бы вернула нас в недалекое прошлое, когда терзали сомнения и неопределенность.

Игра показала - любые перестановки в составе, если они не вызваны чрезвычайными обстоятельствами, нежелательны. А уж в обороне, где взаимопонимание, привычка друг к другу - основа ее крепости, особенно. Успокаивало лишь то, что в следующей встрече вариант защитной линии вновь будет прежним. К тому же, все мы еще надеялись и на возвращение в строй Чивадзе.

...Через два дня стал известен наш очередной противник. Им оказалась сборная Бельгии, сыгравшая в Толуке вничью с парагвайцами. Игра была жаркой, злой. Мы следили за ней по телевизору, прикидывая силу вероятных соперников. Даже с первого взгляда было ясно - характера, упрямства, веры в себя у них в избытке.

Следя за тем, как неудержимо метался по полю капитан бельгийцев светловолосый гигант Ян Кулеманс, я вспомнил нашу с ним прошлогоднюю встречу в Брюгге в матче Кубка УЕФА. И там он поражал страстностью, жаждой борьбы. В первом тайме Кулеманс метров с восемнадцати пальнул в «девятку». И с досады яростно рванул на себе майку, когда мне удалось отбить мяч.

Знаком мне был и легкий, подвижный как ртуть Шифо. Амплуа его сразу и не определишь. Все девяносто минут мечется он от ворот до ворот, ища любой встречи с мячом. И когда она случится - держи ухо востро.

В Брюсселе, когда мы выясняли отношения во встрече Кубка УЕФА с «Андерлехтом», Шифо больше остальных постарался, чтобы «Спартак» уехал домой огорченным.

Приложил к этому руку тогда и Веркотерен, сообразительный, хорошо обученный полузащитник. В Толуке он забил в ворота парагвайца Фернандеса красавец гол: настолько хитро подсек мяч, что рослый голкипер увидел его лишь в сетке.

Бельгийцы в Толуке потрудились немало. Середину поля они сознательно оставляли противнику, а сами отходили назад, поближе к штрафной, где быстро выстраивали оборонительные редуты. Когда же подходил их черед наступать, то на подмогу форвардам Десмету и Вейту спешил неутомимый Кулеманс, временами оказывавшийся даже впереди их.

- Для меня и кое-кого из товарищей по сборной этот чемпионат скорее всего последний - ничего не поделаешь, годы идут, - заявил разгоряченный, еще не отошедший от игры Кулеманс корреспонденту «Эксельсиор». - И мы хотим оставить о себе в Мексике добрую память игрой и результатом. Пока они выглядят довольно скромно. Но, поверьте, у нас есть резервы, чтобы заставить удивиться футбольный мир...

На следующий день газета «Ультимас нотисиас» рядом с интервью капитана бельгийцев опубликовала эффектный снимок: распластавшись в воздухе в каком-то невероятном прыжке Кулеманс, прорывая строй опекунов, наносит головой удар по воротам.

Такие кадры красноречивей всяких слов.

... - Ну, как тебе бельгийцы? - спросил я после просмотра матча сидевшего рядом Чивадзе.

- По-моему, чуть сильнее, чем четыре года назад в Испании, - помедлив, ответил Саша, - но обыгрывать их можно.

- Можно, - подтвердил Анатолий Демьяненко, - хотя команда нынешнего образца явно покрепче.

Не скажу, что и та, с которой мы встречались в Барселоне на «Ноу камп», характером не обладала. Но Толя был прав - в Мексике бельгийская сборная показалась более мощной, чем в Испании.

Итак, соперник был известен. Кого-то из его футболистов мы знали прежде, кого-то увидели только здесь. Не был для нас секретом и излюбленный прием бельгийцев в обороне - искусственный офсайд. И теперь на тренировках атакующие упражнения строились с таким расчетом, чтобы избежать в игре возможной ловушки противника.

Немногие команды пользуются подобным вариантом защиты. Слишком уж он рискован. А вот бельгийцы не побоялись оставить его в своем арсенале, хотя и знают - чуть зазевался партнер, не успел вовремя покинуть зону, оставив в ней кого-то из соперников, на судью не надейся - свистка не даст. И ошибка может стать непоправимой.

Знал об этом и каждый из нас. Но теория есть теория. И на поле, в горячке, о ней порой забываешь. За что и приходится горько расплачиваться...

- Вставай, Ринат, а не то свой день рождения проспишь.

Я открываю глаза и вижу улыбающееся лицо склонившегося надо мной массажиста Олега Соколова.

На часах ровно восемь. Сквозь плотные занавески окна в комнату продирается не по-утреннему жаркое солнце. И до меня, наконец, доходит: ведь сегодня тринадцатое июня - день моего рождения.

В иной обстановке я бы наверняка о нем не забыл. Но здесь жизнь оказалась поделенной на отрезки от одной игры до другой. Вот так и затерялся среди них мой главный день.

- Ну что, вспомнил? - засмеялся Соколов. - Вот и хорошо, а теперь давайте с Морозовым быстренько на зарядку.

Спустя несколько минут меня уже шумно поздравляли ребята и тренеры.

А вечером во «Флориду» прибыли представительницы оргкомитета, которые встречали нас в день приезда. Они устроили по поводу «знаменательного» факта моей биографии в мотеле праздничную мини-фиесту. Гости привезли с собой в подарок огромный торт и расшитое серебром черное сомбреро, которое тут же заставили примерить.

- Мексикано! Мексикано! - улыбаясь, кивали они в мою сторону. И поднимали вверх в знак одобрения большой палец.

Затем поперек дворика на двухметровой высоте натянули веревку. Посередине ее ловко пристроили туго набитый чем-то узел. Мне завязали глаза, вручили палку и, покрутив несколько раз на месте, дали задание сбить загадочный мешок. После двух-трех неудачных попыток под общий смех я вынужден был сдаться.

Выручил Миша Насибов. Смело шагнул вперед и легко, будто заправский рубака шашкой, махнул палкой. На землю дождем брызнули конфеты и еще какие-то переливающиеся разноцветной упаковкой сладости.

Вот таким приятным оказался тот вечер. Предпоследний перед матчем с бельгийцами.

Признаюсь, ожидал я этот матч с какой-то внутренней тревогой. Родилась она после того, как на тренировке получил серьезную травму Ларионов. Стало ясно - без перестановок в обороне не обойтись. Матч с канадцами уже показал, насколько они нежелательны. И когда Мышалов объявил, что Николай на поле выйти уже не сможет, я про себя начал прикидывать все варианты защитной линии.

Наилучшим я считал перевод на правый фланг вместо Ларионова Володи Бессонова. А задним центральным защитником в таком случае мог бы сыграть Чивадзе.

- Сможешь? - спросил я Сашу накануне встречи, имея в виду его состояние.

- Должен, - уверенно ответил Александр, вот уже три дня занимавшийся в полную силу.

Подобный вопрос Чивадзе вскоре задали и тренеры. И услышали от него точно такой же ответ. После завтрака ко мне подошел Симонян.

- Кого бы ты поставил в оборону, Ринат? - поинтересовался он.

- Задним центральным защитником - Чивадзе, передним - Кузнецова. А крайними - Демьяненко и Бессонова.

- Ты уверен в Чивадзе? - внимательно посмотрел на меня Никита Павлович. - А вот у нас возникло сомнение, очень уж давно он не играл. Потому, думаем, вместо Ларионова ввести Баля. Впрочем, еще посмотрим...

Но, судя по всему, все уже было решено.

Чивадзе на сей раз на тренерском совете не присутствовал. Мое предложение доверить ему место в составе оказалось единственным. И поддержки не нашло. Демьяненко и Заваров, как и тренеры, считали, что должен играть Баль.

Я вовсе не был против Андрея - проверенного временем футболиста. Но в роли крайнего защитника, хотя у себя в клубе он в ней и появлялся время от времени, его не представлял.

Что касается Бубнова и Морозова, то разговора о включении их в состав даже не велось. Видимо, в игре с канадцами надежд тренеров оба не оправдали.

Но ведь и Баль в той встрече звезд с неба не хватал...

Я при разговоре Чивадзе с руководством не присутствовал. Может, не слишком убедительно говорил Александр? Или вел себя недостаточно уверенно? Судить не берусь. Решающее значение, наверное, имело то, что Баль уже играл с киевлянами - Демьяненко, Кузнецовым и Бессоновым. Значит, контакт между ними был. Это и перевесило чашу весов в его пользу.

- Никакой самоуверенности. Соперник серьезный. Испытанный, грамотный. Ни малейшего расслабления, -напутствовал Валерий Васильевич на установке.

Говорил он эти на первый взгляд «дежурные» слова не зря.

Обладая очень ценным тренерским даром - умением чувствовать настроение тех, с кем работает, Валерий Васильевич догадывался, что кое у кого, помимо воли, сложилось мнение, что и в этой встрече все обойдется без неприятностей. Про себя, наверное, каждый прикидывал многочисленные «за» и «против». Вспоминал, что мы в подгруппе первыми уверенно стали, а бельгийцы в своей еле за третье место зацепились, что мы девять мячей венграм, канадцам и самим французам забили, а они своим противникам - мексиканцам, парагвайцам и иракцам -только пять...

Подобной нехитрой арифметикой хочешь не хочешь, а занимаешься. И никуда от нее не деться. Коль об игре думаешь, то и всякие подсчеты невольно в голову лезут. И если цифры в твою пользу складываются, это незаметно расслабляет, заставляет полагать, что оснований для волнений нет.

Лобановский об этом знал. Потому на установке, кроме объяснения тактического плана и прочих указаний по игре, о собранности и дисциплине особо говорил. Но, как мне кажется, вирус самоуспокоенности кое в ком уже сидел.

Матч с бельгийцами длился сто двадцать минут.

Для нас он пролетел как одно мгновенье.

И походил на боксерский поединок, в котором один из противников, имея явное преимущество, наносит удар за ударом. А другой, вроде бы особой активности не проявляя, отвечает короткими, но очень точными, чувствительными выпадами. И в конце концов победно вскидывает вверх руки.

Это сделал наш соперник.

Когда упустили мы игровую нить, которую, казалось, прочно держали в руках? В какой момент дали бельгийцам возможность поверить в удачу? Почему терялись, когда они, наверное, и сами тому удивляясь, завершали свои нехитрые комбинации?

Любая встреча рождает вопросы. Проигранная - вдвое больше. И чем точнее, обоснованней ответы, тем больнее поражение, острее боль.

...Мы начали так же мощно, как с венграми и французами. На пятой минуте рванул слева мимо зазевавшегося Грюна Рац. И его уже в штрафной срубил подоспевший на помощь Шифо. Пенальти?!

Заранее оговорюсь - рассказываю о матче как участник. Возможно, поэтому события его для некоторых неожиданно предстанут по-новому. Если так, то есть возможность сопоставить свои наблюдения с моими. Взглянуть на игру под иным ракурсом.

...Сто раз потом смотрел в видеозаписи момент, когда Шифо Раца в штрафной «скосил», и столько же убеждался - чистый одиннадцатиметровый! Но шведский судья Фредриксон даже бровью не повел. Взмахнул по-дирижерски рукой: мол, продолжайте, все в порядке, ничего не случилось. Наши спорить не стали. Я тогда подумал: «Почему?» Ведь обычно в таких случаях стараются своего, честно добытого не упускать. А здесь ребята спокойно согласились с судьей. Может, надеялись, что таких моментов еще много будет?..

Но было не до размышлений.

Мы продолжали нагнетать темп. Заваров с Кузнецовым помогли Беланову найти мгновенье для удара. Но Игорь послал мяч над перекладиной. Тут же Паша Яковенко метров с восемнадцати своим коронным «щелчком» с левой проверил Пфаффа. И бельгийский вратарь, метнувшись за мячом, с трудом отбил его на угловой.

Гол был нужен. Очень нужен. Пока не пропала легкость, пока пружинила, а не вязла под ногами земля, не налились усталостью мышцы.

Бельгийцы заранее просчитали: и что мы вот так, с места в карьер начнем атаковать, и что в скорости с нами состязаться не резон. А потому, завладев мячом, старались его у себя подольше подержать, темп сбить и нас вхолостую заставить побегать. На двадцать седьмой минуте Беланов, однако, вынудил их встрепенуться.

Получив от Раца мяч, Игорь сделал очередной скоростной зигзаг вправо и хлопнул, как из ружья, в дальний от Пфаффа угол.

Трибуны стадиона рванулись восторженным эхом. Бельгийцы засеменили к центру. Теперь-то им требовалось срочно менять игровую программу. За что они и взялись не мешкая. Начали постреливать по воротам Геретс, Вервоорт, Шифо. Били неточно. Но сигнал к перемене обстановки на поле был дан. Мы же к этому были готовы. Без суеты, когда теряли мяч, в обороне перестраивались. А случай представлялся - сами укол наносили. И еще до перерыва могли забить гол, окажись дважды поточней Заваров. Сначала, после его удара головой, мяч оказался в руках Пфаффа. В другом эпизоде голкипер прервал проход Александра уже за пределами штрафной.

...В раздевалке, вея прохладой, чуть слышно гудят кондиционеры. Первые минуты отданы тишине, от которой за тайм мы успели отвыкнуть. Наконец, Лобановский перестает ходить вдоль кресел.

- В целом все пока идет, как и задумывали, - спокойно говорит он. - Но сделана только половина дела. Необходимо еще прибавить в движении. Попытайтесь поймать бельгийцев в момент, когда они применяют в обороне искусственный офсайд. Ловите их на контратаках.

Валерий Васильевич останавливается в центре комнаты. Еще раз оглядывает нас, уже готовых к выходу.

- ...И не забывайте - внимание, предельное внимание в каждом эпизоде. Никакой самодеятельности!

Во втором тайме все до срока могло в нашу пользу решиться. Беланов, казалось, бил головой наверняка. Но Пфаффа выручила штанга. А после повторного удара Яковенко Ренкин выбил мяч с линии пустых ворот. Убежден, забей мы тогда, соперник дрогнул бы, сломался. Провести три мяча в ответ на два пропущенных ему бы вряд ли оказалось под силу.

Но мы не забили. А вот бельгийцы сразу вслед за этим преподнесли нам урок того, какую выгоду в атаке можно извлекать из ситуации, казалось бы, совершенно безобидной...

Из чего рождаются голы?

Ответов множество: «в результате красивой комбинации», «вследствие индивидуальных действий игрока», «после красивого, дальнего удара...» Так обычно пишут в газетных отчетах, но при этом почему-то забывают, что гол еще и следствие чьих-то ошибок. На первый взгляд почти незаметных. Значения им на трибунах, как правило, не придают. Однако не допусти их кто-то, не состоялась бы «красивая комбинация», «незабываемый удар», «идеальная обводка».

Бразильский тренер Феола однажды очень точно подметил:

- В футболе играют настолько хорошо, насколько позволяет соперник.

Даже мизерного шанса, подаренного тобой на поле противнику, может оказаться достаточным, чтобы он добился цели.

...Атака, после которой мяч впервые оказался в сетке за моей спиной, внешне вроде бы ничего неприятного не сулила - развивалась медленно, легко читалась. И вдруг в простейшей ситуации, когда с мячом можно было сделать все, что угодно, Олег Кузнецов не нашел ничего лучшего, как отправить его в аут.

Уверен, на это даже внимания никто не обратил - подумаешь, аут, сколько раз подобное за матч случается. А гол с него-то и начался. Мы отдали сопернику инициативу. Пусть на мгновение, но отдали. Он получил мяч, а вместе с ним тот самый шанс начать атаку, которого до этого не имел.

За него не только в футболе бьются. На баскетбольной, волейбольной, хоккейной площадках право атаковать многого стоит. Овладел мячом, шайбой - ты хозяин положения.

Вейт вбросил аут Веркотерену. Тот быстро сделал длинную передачу в нашу штрафную. В борьбу в воздухе вступили Демьяненко и Кулеманс. Но мяч их миновал и оказался у прокравшегося в глубь штрафной Шифо. Рядом с ним находился Яремчук. Иван вдруг будто оцепенел. И бельгиец без помех точно пробил - 1:1.

Мы пропустили первый чувствительный удар. Но в нокдауне не оказались.

- Внимательней в обороне! Максимум внимания! - кричали со скамейки тренеры, напоминая сказанное ими на установке и в перерыве.

Теперь уже лавиной вперед пошел противник. Забитый гол всегда рождает надежду на следующий.

Кулеманс из полузащитника моментально превратился в центрфорварда, за которым, как за крейсерским флагманом, понеслись Классен и Шифо. Эту тройку поддерживали Веркотерен, Вейт и Вервоорт. Перемена в игре бельгийцев на некоторое время привела нас в замешательство - начали чаще рваться комбинации, больше стало неточных передач. Так продолжалось минут пятнадцать, пока вновь не блеснули Заваров с Белановым: Саша своевременно отреагировал на рывок Игоря, идеально вывел его на удар. И тот, выдержав паузу, отправил мяч в самый угол.

На семидесятой минуте мы вышли вперед. Как выяснилось, в последний в этой встрече раз.

Все дальнейшее происходило, словно в кошмарном сне. И когда он кончился, понять и оценить происходящее еще долго не было сил. В случившееся не верилось. Все заслонили отчаяние и обида. В памяти до сих пор вспыхивают саднящие душу эпизоды.

...Кулеманс был один. Совершенно один. Мгновением раньше Бессонов, страховавший остальных защитников, почему-то устремился вперед, решив сделать искусственное положение «вне игры», которым мы прежде никогда не пользовались. И таким образом, оставить прибежавшего к нашей штрафной капитана бельгийцев не у дел.

Кулеманс отнесся к маневру Владимира по-своему - не стал прикидывать, все ли происходит по правилам, обращать внимание на поднятый боковым арбитром Санчесом флаг. Принял мяч на грудь и вторым касанием вколотил его в сетку.

Мы буквально остолбенели от неожиданности - ведь был чистейший офсайд! Но, увидев направившегося к центру Фредриксона, бросились выяснять отношения к Санчесу. А тот уже успел опустить флажок и без тени смущения жестами начал доказывать, что все произошло в соответствии с футбольными законами.

Пришлось начинать с центра.

Этот ответный гол за тринадцать минут до конца матча сломал нас. Победа, которая уже почти была в руках, уходила. А может быть, мы чересчур рано уверовали в нее?

Предстоял отсчет нового времени - дополнительного. Непредвиденных, неожиданно свалившихся на нас полчаса игры. Духота стояла неимоверная. С юга, вспыхивая молниями, надвигалась гроза. Для нас она уже прогремела голом Кулеманса.

- Почему ты не подсказал Яремчуку, что надо атаковать Шифо?! - бушевал во время короткого перерыва, глядя на меня, Лобановский. И, не став выслушивать объяснений, перекинулся на Бессонова. - Что за самодеятельность, Володя?! Кто дал тебе право оставлять Кулеманса одного?!

- Но ведь было же вне игры, вы ж сами видели. И «боковой» флаг поднят, - оправдывался Владимир.

Но старший тренер, казалось, не слышал.

- Какое ты имел право рисковать?! Ведь это же чемпионат мира!

Тренеры пытались встряхнуть нас, вывести из оцепенения. Ругали, подбадривали, советовали. Мы что-то говорили в ответ, спорили, соглашались. Но делали это уже скорее автоматически. И вдруг страшно захотелось вскочить с нагревшегося игрой и солнцем поля, на котором мы остались передохнуть после основного времени, и, забыв обо всем, убежать в прохладный покой раздевалки...

Но раздался пронзительный свисток невозмутимого Фредриксона. Предстояло пройти еще одно испытание игрой.

...Третий гол начинался примерно так же, как и первый, - с неприметного на первый взгляд промаха Кузнецова. Погорячившись, Олег выбил мяч на угловой в ситуации, абсолютно этого не требовавшей. Бельгийцы быстренько его разыграли. Герест, увидев в штрафной Дель Моля, тут же верхом отправил ему мяч. Стоявший с ним Баль вместо того чтобы перехватить передачу вдруг зачем-то рванулся в сторону. И бельгиец беспрепятственно резко пробил головой.

Так же странно повел себя Андрей и чуть позже, когда забивался четвертый гол. На сей раз Баль бросил без присмотра Кулеманса. И тот точненько скинул головой мяч под удар набегавшему Классену.

На два забитых в этом заключительном раунде бельгийцами гола удалось ответить лишь одним. Беланов реализовал пенальти, назначенный за десять минут до финального свистка. Для нас он прозвучал не более чем запоздалым извинением Фредриксона за все допущенные им ошибки.

Вообще в последней тридцатиминутке соперник выглядел уверенней, мощней, наносил удары в самые уязвимые места. Все очень напоминало штормовую качку, когда опора под ногами зыбка, ненадежна. И не знаешь, что может произойти в следующую секунду. Выход Родионова и Евтушенко вместо Заварова и Яковенко ничего не изменил. Попасть в ритм игры им попросту не удалось. Не показали ожидаемой свежести имевшие десятидневный игровой перерыв Яремчук и Рац. Оба напоминали о себе лишь эпизодами. Неважно выглядел Алейников.

Что касается обороны, то здесь было допущено столько промахов, что, используй соперник хотя бы половину из них, мог бы забить нам больше, чем четыре мяча.

Ну, а что же ты сам? Какую оценку себе поставишь?

Подобные вопросы вратари задают себе после каждой встречи. Даже тренировочной. И ответы на них находишь не сразу: взвешиваешь, анализируешь, стремясь ничего не упустить, быть предельно точным, объективным. Обманывать, успокаивать себя, валя всю вину на другого, резона нет. Только себе навредишь в будущем на поле.

Здесь непросто разобраться было. Но сколько ни прикидывал я, ни сопоставлял моменты, завершившиеся голами в мои ворота, неизменно приходил к выводу - действовать только так, а не иначе меня заставляла обстановка.

Когда забивались первый, третий и четвертый мячи, рядом с Шифо, Дель Молем и Классеном находились Яремчук и Баль. Они, согласно игровой логике, должны были помешать им. Вступать в чужой спор я не имел права - таковы вратарские законы. А посылались мячи в штрафную на такой высоте, что выходить на их перехват было рискованно.

Когда же с одобрения судей забивал Кулеманс, я не рискнул оставить ворота и выйти навстречу ему, потому что справа от капитана бельгийцев бежал Классен, которому в любую секунду мог быть передан мяч.

Предвижу саркастические улыбки: «Здорово оправдался Дасаев. Ничего не скажешь. Понятно, это гораздо проще, чем защищать ворота».

Никогда пропущенным мячам оправдания не искал. Даже если они в сетку влетали с пенальти. Не в моих это правилах. Более того, считаю: вратарь в каждом голе так или иначе повинен, поскольку теоретически от любого может уберечь. Но, увы, только теоретически...

Ответственность за поражение в матче несу не меньшую, чем остальные. Но и главным виновником, коим меня поспешили некоторые объявить, себя не считаю.

Одно твердо знаю - проведи мы матч обычным составом обороняющихся, которым начинали чемпионат, вряд ли бы бельгийцы праздновали победу.

...Конечно, Шифо вне игры. Вот он стоит чуть сзади Яремчука. Вот принимает мяч...

А Кулеманс? Более явного офсайда не бывает. Как же этого можно не заметить?!

Вот уже вторые сутки телевидение не перестает крутить эти два скандальных, по мнению обозревателей, эпизода матча с бельгийцами, доказывая, что «судьи беззастенчиво лишили русских заслуженной победы». И каждый раз, до боли всматриваясь в мерцающий экран, я наивно жду, что вот сейчас все-таки раздастся свисток и...

Но чудес, как известно, не бывает.

Хочется отвести глаза.

Но надо смотреть. Обязательно. Чем беспощадней уроки футбольной игры, тем лучше они усваиваются.

...Мы летим домой.

Но время не потеряно зря. Мы не отступили перед Игрой, проверившей нас по самому большому счету. Мы закалились, стали крепче, поверили в себя, друг в друга.

В этой проверке родилась команда. И это очень важно.

Чемпионат мира закончился. Футбол продолжается.

ДИАЛОГ ВОСЬМОЙ, в котором авторы приходят к выводу, что и неудачи в футболе могут иногда служить поводом для оптимизма.

А. Львов: Итак, Ринат, позади Мексика. Четыре года назад была Испания. Попытайся сравнить эти два чемпионата.

Р. Дасаев: Но с чего начать?

А. Львов: Наверное, с самого главного - игры.

Р. Дасаев: В Мексике мы еще раз убедились, что признание в футболе можно завоевать не только занятым местом. В Испании оно было выше у нас, но удовлетворения ни нам, ни болельщикам не принесло - не было игры. А вот в Мексике все получилось наоборот.

Этим и отличается для нашей команды чемпионат-86 от предыдущего.

А. Львов: На разных этапах мексиканского первенства положительно отзывались и об игре сборных Дании, Бразилии, Франции, проча им, как и советской, гораздо более высокие места, чем те, которые в итоге они заняли. Не считаешь ли ты, что прогнозы эти не оправдались из-за неправильно выбранной командами турнирной стратегии?

Р. Дасаев: Каждый выбирал ее по своему усмотрению. Тому были свои причины. Отправляясь в Мексику, все (особенно европейцы) знали - влажность, жара, высокогорье заставят внести поправку как в игру, так и в подготовку к ней. Потребуют исключительно точного распределения сил. Вот и пришлось каждому ломать голову над тем, стоит ли прямо со старта отдавать игре все или же поберечь себя, думая о будущем.

И принятое решение не всегда оказывалось правильным. Примеров хватает. Так и не сумели приспособиться к непривычной обстановке чемпионы мира - итальянцы. Рухнули в одной восьмой финала во встрече с испанцами не щадившие себя в групповых состязаниях датчане. Не добрались до финала, где все думали их увидеть, чемпионы Европы - французы, выстрелившие из всех орудий в матче с бразильцами...

Любой турнир выдвигает свои требования. И не каждому, порой даже самому искушенному бойцу оказывается по силам их выполнить.

А. Львов: Быть может, в числе таковых оказалась и наша сборная? Еще в Мексике мне доводилось слышать, что будь она экономней, сдержанней в игре на старте, наверняка вышла бы в четвертьфинал, одолев «бельгийский барьер»...

Р. Дасаев: Убежден, причина нашей осечки не в этом. Бельгийцы победили вовсе не потому, что были лучше нас физически готовы. Они оказались сильнее прежде всего психологически.

Когда за тринадцать минут до конца счет стал равным, мы попросту растерялись, поскольку к такому повороту не были готовы. Вывела из себя, лишила уверенности и явная предвзятость судей.

Более опытный, умеющий управлять эмоциями соперник это мгновенно почувствовал. И, как говорят борцы, «дожал» нас.

А. Львов: Раньше, когда вы еще вели в счете, возможно, следовало поискать средства для сохранения инициативы: изменить игровой рисунок, сместить игровые акценты...

Р. Дасаев: Конечно, но это стало ясно потом. А на поле казалось, что все идет правильно, что действовать нужно в прежнем ключе. Противник взвинчивал, нагнетал темп и паузы, для того чтобы осмотреться, не давал. А сами найти такой момент не смогли.

А. Львов: Здесь, видимо, свое слово должны были сказать полузащитники, ведь регулирование темпа, ритма игры их прямая обязанность.

Р. Дасаев: Так-то оно так. Но все четверо - Рац, Яковенко, Яремчук и Алейников - действовали в этой игре менее энергично, интересно, чем во встречах с венграми и французами, хотя трое первых имели на восстановление десятидневный перерыв. Как выяснилось, это вовсе не гарантировало к матчу с бельгийцами их оптимальной игровой формы. Возможно, будь они поопытней (до этого они за сборную по 4-5 матчей провели), сумели бы по ходу встречи предпринять какие-то необходимые шаги, чтобы не дать противнику перехватить инициативу.

А. Львов: Безусловно, опыт, высокая психологическая готовность имеют в матчах подобного уровня огромное значение. Но ведь и обладая ими, вряд ли можно предвидеть неприятные ситуации, которые возникают из-за необъективного судейства.

Р. Дасаев: Предвидеть, нет. А вот выбираться быстро из положений, возникших в результате ошибок арбитров, помогают. Именно умения мгновенно сориентироваться, способности держать себя в руках нам и не хватило. Вот почему мы клюнули на приманку бельгийцев - ввязались в обмен ударами. И поплатились.

А. Львов: Мне кажется, что встреча сложилась бы иначе, окажись в нашей команде игрок, способный спокойствием, выдержкой, вернуть уверенность остальным. В бельгийской команде он был. И сделал немало. Я имею в виду Кулеманса.

Р. Дасаев: Ты прав. У нас не было лидера в Испании, не было и в Мексике. На последнем чемпионате мы играли интересней, мощней. Но прежде всего за счет отлаженных коллективных действий. Заваров, Рац, Яковенко, Беланов, Яремчук, Алейников, кто-то в большей мере, кто-то в меньшей, доказали, что они игроки больших возможностей. Но роль лидера им тогда была еще не по плечу. Для этого одних игровых данных недостаточно. Необходимы еще и опыт, психологическая устойчивость, авторитет.

А. Львов: Это подтверждает пример Марадоны. В Мексике мы увидели его совсем иным, нежели в Испании. Годы многое изменили в нем. Исчезла взбалмошность, капризность вундеркинда. Появилась строгость. Он перестал распылять себя на мелочи. Именно поэтому ему удавалось сохранять вдохновение до самого последнего в атаке момента, концовка которого столько раз приводила в восторг трибуны. Вспомним его второй гол англичанам, когда по дороге к воротам Шилтона Марадона обыграл четверых (!) соперников...

Не случайно тренер победителей первенства Билардо заявил: «Даже для меня игра Диего в Мексике стала открытием!»

Вообще чемпионат мира всегда щедр на открытия. А что, по-твоему, дал он нашей команде?

Р. Дасаев: Прежде всего веру в будущее. И принесла ее игра, родившаяся не вдруг, не на пустом месте. В сборную пришли талантливые, самолюбивые ребята.

Рац, Яремчук, Беланов, Заваров, Яковенко - всех мы знали и раньше, но в Мексике они по-новому проявили себя. Возьмем того же Беланова в отборочном матче с датчанами в Копенгагене - это растерянный, не находящий себе применения игрок. А как уверенно действовал он год спустя в Леоне во встрече с бельгийцами, забив три мяча.

Более собранным, организованным выглядел в Мексике и Алейников...

К трудностям нас готовили: тренерами была создана необходимая для игры и работы обстановка, перед каждым были поставлены конкретные задачи. Мелочей не существовало ни в чем. Лобановский точно знал, какую игру мы способны показать. И уверенно подводил нас к ней.

Существовали опасения, что в Мексике у киевлян наступил спад, поскольку пик игровой формы у них приходился на решающие матчи европейского турнира. Но Валерий Васильевич и здесь все рассчитал. И если бы...

А. Львов: Безусловно, трудности, с которыми столкнулась наша сборная в Мексике, закалили ее, помогли окрепнуть, обрести игру, родившую надежды на то, что завтрашний день у главной команды страны есть. Это подтвердила спустя несколько месяцев и ее победа в Париже в отборочном матче европейского первенства у французских футболистов. Их бывший наставник Мишель Идальго сказал: «У советской команды, несомненно, хорошее будущее. В этом меня убедили ее игра в Мексике и победа на «Парк де Пренс».

Р. Дасаев: Тот успех ценен для нас прежде всего тем, что добыт игрой, открытой нами на мировом первенстве. Пусть оно и не принесло победных лавров, но многому научило.

А. Львов: Выходит, что и неудача может служить поводом для оптимизма...

Р. Дасаев: Но только при одном условии - если из нее сделать правильные выводы.