Глава IX. Цивилизация и культура

Природа начинает свою эволюцию из Материи, проявляет и развивает сокрытую в ней Жизнь, затем высвобождает из жизни погруженную в нее бесформенную субстанцию Разума и, когда оказывается готова, обращает Разум на него самого, Жизнь и Материю в великой попытке понять на ментальном уровне все три в их феноменальном бытии, постичь их зримое действие, их скрытые законы, их нормальные и сверхнормальные возможности и силы так, чтобы их можно было использовать с максимальной пользой, наилучшим и наиболее гармоничным образом, предельно развить, а также максимально раскрыть их предназначение при участии той силы, которой из всех земных существ безусловно обладает один человек, — т. е. разумной воли. И только на четвертой стадии своего восхождения Природа доходит до человека. Атомы и элементы организуют грубую Материю; растение развивается, подготавливая появление живого существа; животное подготавливает и доводит до определенного уровня структурную организацию бесформенной субстанции Разума, но решить самую последнюю задачу — познать все эти вещи и научиться управлять ими, а также познать себя и научиться управлять собой — было предназначено Человеку, ментальному существу Природы. Чтобы он смог лучше выполнить поставленную перед ним задачу, Природа заставляет его снова проходить на физическом и до некоторой степени на ментальном уровне через стадии своей животной эволюции, и, даже когда он овладевает своим ментальным существом, она постоянно побуждает его сосредоточиваться с интересом и даже своего рода одержимостью, на Материи, Жизни и на своем собственном теле и витальном сущес-тве. Это необходимо для максимально полного осуществления цели, поставленной Природой перед человеком. В его начальной естественной поглощенности телом и жизнью проявляются его ограниченность и неразумность; по мере роста разума и ментальной силы человек в какой-то степени высвобождается из этих пут и обретает способность подняться выше, но по-прежнему привязан потребностями и желаниями к своим витальным и материальным корням и вынужден вновь возвращаться к ним — уже с более глубоким интересом, распо-лагая новыми возможностями их использования, преследуя в своем возвращении к этим началам все более ментальную и в конечном счете все более духовную цель. Ибо циклы становления человека — это циклы растущих, но еще несовершенных гармонии и синтеза, и Природа насильно возвращает его назад к своим первоосновам, порой даже к чему-то вроде первобытного состояния, с тем, чтобы он мог начать новое движение на более широком витке восходящей линии прогресса и самоосуществления.

На первый взгляд, поскольку человек является существом преимущественно ментальным, кажется, что развитие ментальных способно-стей и богатство ментальной жизни должно стать высочайшей его целью — даже единственно важной целью, как только он избавится от одержимости жизнью и телом и обеспечит необходимое удовлетворение грубых потребностей, навязанных нам нашей физической и животной природой. Знание, наука, искусство, мысль, этика, философия, религия — вот подлинное призвание человека, вот настоящее его дело. Быть означает для него не просто родиться, вырасти, вступить в брак, добывать средства к существованию, содержать семью, а потом умереть — т. е. жить витальной и физической жизнью, описать на человеческом уровне животный круг существования, чуть расширить маленький сектор животного существования в божественном круге бытия — но совершать ментальное становление и рост и жить со знанием и силой, заключенными внутри, а равно направленными изнутри наружу — вот что такое человеческая зрелость. Но здесь обнаруживается двойственный мотив Природы — двойственность, неизбежная при осуществлении ее замысла в человеке. Человек должен научиться у нее управлять и созидать; но Природа явно предназначила ему не только управлять самим собой, сотворять и постоянно преобразовывать в новые и более совершенные формы себя самого, свое внутреннее существование, свой менталитет, но в согласии с этими изменениями уп-равлять также окружающей его средой и преобразовывать ее. Человек должен обратить Разум не только на него самого, но и на Жизнь, Материю и физическое существование; это с полной очевидностью явствует не только из закона и природы земной эволюции, но из истории человека, из его прошлого и настоящего. Если принять во внимание это обстоятельство и высочайшие стремления и побуждения человека, неизбежно возникает вопрос, а не предназначено ли ему не только расширять пределы внутренней и внешней жизни, но и расти вверх, чудесным образом превосходя человеческую природу, подобно тому, как он превзошел свое животное начало, и превращаться в существо более чем ментальное, более чем человеческое — в существо духовное и божественное? Даже если человек не способен на это, все же он может открыть свой разум тому началу, которое находится за его пределами, и все больше и больше управлять своей жизнью при помощи света и силы, которые он черпает в чем-то, превосходящем его самого. Осознание человеком божественного начала, присутствующего в нем самом и мире, является величайшим фактом его существования, и вполне возможно, что человеческой природе предназначено развиваться до божественного уровня. В любом случае явная цель человека — полнота Жизни, самая широкая и высокая жизнь, какая только доступна ему, будет ли он представителем совершенного человечества или новой и божественной расы. Мы должны признать и потребность человека в целостности, и его внутреннее побуждение превзойти себя, если хотим правильно определить смысл его индивидуального существования и совершенную цель и критерий его общества.

Стремление к ментальной жизни ради нее самой — вот что обычно мы понимаем под словом культура; однако при таком подходе смысл слова остается слегка расплывчатым, поскольку мы можем понимать его более широко или более узко в зависимости от наших представлений и пристрастий. Ибо наше ментальное существование очень сложно и состоит из многих элементов. Во-первых, есть его нижний, фун-даментальный план, который на эволюционной лестнице находится ближе всего к витальному. На этом уровне наше существование имеет две стороны: это ментальная жизнь чувств, ощущений и эмоций, где преобладает субъективный мотив Природы, хотя с объективным в качестве причины, и активная, или динамическая, жизнь ментального существа, связанная с физической деятельностью и полем поведения, где преобладает объективный мотив, хотя и с субъективным в качестве причины. На следующей ступени эволюционной лестницы находится более возвышенное существо, с одной стороны, моральное, с его этической жизнью, а с другой — эстетическое; каждое из них старается захватить и подчинить своей власти фундаментальный план разума и обратить опыт и деятельность последнего к своей собственной выгоде: первое во имя культуры и поклонения Справедливости, второе — во имя культуры и поклонения Красоте. И над всеми ними стоит интеллектуальное существо, которое использует их в своих интересах, помогает им, формирует их, часто пытается забрать над ними полную власть. Высочайшая достигнутая человеком ступень эволюции — это жизнь разума, или упорядоченного и приведенного в гармонию интеллекта, с присущей ему динамической силой разумной воли, буддхи, который является или должен быть возничим, управляющим колесницей человеческой жизни.

Однако человеческий разум состоит не единственно и исключительно из рационального интеллекта и рациональной воли; в него входят более глубокие, более интуитивные, более блистательные и мощные, но при этом гораздо менее проявленные, менее развитые и пока что едва ли способные управлять собой сила и свет, которым мы даже не имеем названия. Так или иначе, эта сила устремляет человека к некому озарению, которое есть не холодный свет рассудка, не теплый и текучий свет сердца — но сверкание молнии и сияние солнца. Конечно, эта светоносная сила может занять подчиненное положение и просто помогать рассудку и сердцу своими вспышками; но ею движет иное побуждение — изначально присущее ей побуждение, выходящее за пределы рассудка. Она стремится осветить интеллектуальное существо, осветить существо этическое и эстетическое, эмоциональное и активное, осветить даже чувства и ощущения. Она предлагает в словах откровения, она озаряет как будто сверканием молний, она являет в некоем мистическом или духовном великолепии или извлекает на ровный, но почти сверхъестественный для ментального человека свет Истину более великую и подлинную, чем знание, которое дают Разум и Наука, Справедливость более высокую и божественную, чем моралистский перечень добродетелей, Красоту более глубокую, универсальную и чарующую, чем эстетическая или художественная красота, которой поклоняется художник, радость и божественные восторги, перед которыми меркнут и бледнеют все обычные эмоции, Чувство, превосходящее все чувства и ощущения, возможность божественной Жизни и деятельности, не доступную импульсам и видению человека в рутине повседневной жизни. Очень разнообразны, очень фрагментарны, зачастую очень неясны и обманчивы результаты воздействия этого силы-света на все части человеческой природы, находящиеся ниже разума; но в конечном счете именно к этому он стремится, претерпевая сотни искажений. Формальные вероучения и религиозные ритуалы захватывают и истребляют или по крайней мере ослабляют и подавляют его; вульгарные конвенциональные религии безжалостно торгуют им и разменивают его на жалкую мелкую монету; но он по-прежнему остается светом, к которому стремятся религиозный дух и духовное начало человека, и бледное мерцание его живет даже в полностью выродившихся формах религии.

Именно многосоставная природа ментального существа наряду с отсутствием какого-то единого принципа, который мог бы уверенно преобладать над другими, отсутствием какого-либо надежного и постоянного света, который мог бы направлять разум и разумную волю, удерживая от колебаний, является главным препятствием, камнем прет-кновения на пути человека. Все непримиримые противоречия, противостояния, антагонизмы, борьба, обращения к новому, возвращения к старому, искажения в пределах его менталитета, все хаотические столкновения идей, импульсов и тенденций, затрудняющие его усилия, есть результат естественного взаимного непонимания и противоречивых требований различных частей человеческой природы. Разум человека — это судья, принимающий противоречивые решения, которого просители могут подкупить и на которого могут оказать давление; его разумная воля — это правитель, обеспокоенный конфликтами между разными княжествами своего королевства и сознанием собственной пристрастности, а в конечном счете некомпетентности. Все же, несмотря на все это, человек сформировал известные широкие понятия культуры и ментальной жизни, и его противоречивые представления о них соответствуют некоторым четким линиям, определенным различными частями его природы и оформленным в общую систему кривых развития на основе его многочисленных попыток достичь либо некого окончательного критерия, либо всеобъемлющей гармонии.

Прежде всего, существует различие между цивилизацией и варварством. Цивилизация в обычном, общепринятом смысле этого слова означает состояние развитого общества — управляемого, контролируемого, организованного, образованного, обладающего знанием и технически оснащенного — в противоположность обществу, которое не имеет (или принято считать, что не имеет) этих преимуществ. В известном смысле краснокожий индеец, басуто или островитянин с островов Фиджи имели свою цивилизацию; у них было жестко, пусть и просто, организованное общество, общественный закон, некоторые этические идеи, религия, своего рода система воспитания; в их жизни было много достоинств, которых мы, к сожалению, не видим в цивилизованном мире; но мы условились называть их дикарями и варварами, похоже, главным образом из-за их незрелого и ограниченного знания, примитивной грубости технических приспособлений и неприкрытой простоты общественного устройства. Более развитые состояния общества мы обозначаем эпитетами «полуцивилизованный» и «полуварварский», которые цивилизации разных типов применяют по отношению друг к другу — и цивилизация, добившаяся временного господства и видимого успеха, естественно, высказывается в этом смысле громче и самоувереннее всех. В былые времена люди были более прямодушны и бесхитростны и открыто выражали свое мнение, давая всем народам, культура которых отличалась от их собственной, презрительное прозвище варваров или «млеччха». При подобном употреблении слово «цивилизация» начинает приобретать весьма относительное значение и едва ли вообще сохраняет сколько-либо определенный смысл. Поэтому мы должны оставить в стороне все преходящие или случайные его значения и определить его смысл на основании главного отличия цивилизации от варварства: если варварство есть состояние общества, в котором человек почти полностью поглощен своим телом и жизнью, своим экономическим и физическим существованием (поначалу обеспечивая их минимальные запросы и пока еще не заботясь об их развитии и достижении более высокого уровня благосостояния) и имеет мало средств и желания развивать свой менталитет, то цивилизация есть более развитое состояние общества, в котором к достаточной социальной и экономической организации добавляется активная жизнь менталитета в большинстве его частей, если не во всех них; ибо порой некоторые из этих частей игнорируются, не встречают поддержки или временно атрофируются вследствие своей бездеятельности, но при этом общество может быть явно цивилизованным и даже высокоцивилизованным. В подобном понимании смысловой объем этого слова охватывает любую цивилизацию, историческую или доисторическую, и исключает любое варварство, будь то варварство африканцев, европейцев или азиатов, гуннов, готов, вандалов или туркменов. Совершенно очевидно, что в варварском обществе могут сущес-твовать примитивные зачатки цивилизации; очевидно также, что в цивилизованном обществе может существовать огромное количество варварства или бесчисленные его пережитки. В этом смысле все общества являются полуцивилизованными. На сколь многие явления современной цивилизации более развитое человечество будущего будет смотреть с удивлением и отвращением как на суеверия и звер-ства малоцивилизованного мира! Но самое главное — это то, что в любом обществе, которое мы можем назвать цивилизованным, человек должен жить активной ментальной жизнью, поощрять ментальный поиск, а управление человеческой жизнью и ее совершенствование при помощи ментальной силы сделать ясно осознанной концепцией.

Но в рамках цивилизованного мира по-прежнему остается различие между частично, мало, условно цивилизованным обществом и обществом культурным. Поэтому, вероятно, простого пользования обычными благами цивилизации недостаточно для того, чтобы человек поднялся до должного уровня ментальной жизни; для этого необходимо дальнейшее развитие, более высокое восхождение. Последнее поколение установило четкое различие между культурным человеком и обывателем и составило совершенно ясный его образ. Грубо говоря, в их понимании обыватель — это человек, который внешне живет цивилизованной жизнью, обладает всеми ее атрибутами, имеет и громогласно провозглашает весь набор расхожих мнений, предрассудков, условностей, взглядов, но не восприимчив к новым идеям, не обнаруживает свободного разума, лишен чувства красоты, не понимает искусства и опошляет все, к чему прикасается, — будь то религия, этика, литература или жизнь. Обыватель есть в действительности современный цивилизованный варвар; зачастую это полуцивилизованный физиче-ский и витальный варвар, в невежестве своем привязанный к жизни тела, витальных потребностей и импульсов и считающий идеалом человека просто семейное и экономическое животное; но обычно и по существу он является ментальным варваром — средним человеком, живущим жизнью чувств. Иными словами, его ментальная жизнь происходит на нижнем плане разума; это жизнь чувств, жизнь ощущений, жизнь эмоций, жизнь практического поведения — низший уровень ментального существа. Во всех этих отношениях человек может быть очень активным, очень энергичным, но он еще не управляет своей ментальной жизнью с помощью более высокого света и не пытается поднять ее на новый уровень, облагородить и сделать более свободной; наоборот, он скорее низводит свои высшие способности до уровня своих чувств, ощущений, непросвещенных и неочищенных эмоций, своей грубой утилитарной практичности. Эстетическая сторона его существа развита слабо; он либо ни во что не ставит красоту, либо имеет самый грубый художественный вкус, который способствует снижению и опошлению общего критерия художественного творения и притуплению эстетического чувства в обществе. Зачастую он является ревностным поборником нравственности и обычно уделяет куда больше внимания нравственному поведению, чем человек культуры, но его моральное существо столь же примитивно и неразвито, как и все прочие; оно шаблонно, неочищенно, невежественно, состоит из множества симпатий и антипатий, предрассудков и расхожих мнений, привязано к общественным обычаям и условностям и чувствует смутный протест — порожденный не разумом, но умом ощущений и чувств — против любого открытого пренебрежения общеприняты-ми нормами поведения или отступления от них. Его этические воззрения отражают привычки ума чувств; это нравственность среднего человека, живущего чувствами. Он обладает разумом и видимостью разумной воли, но это не его собственные разум и разумная воля, а часть коллективного ума, полученного от окружения; если же они являются его собственными, то это просто практические, чувственные, эмоциональные разум и воля, выражающиеся в механическом следовании привычным представлениям и правилам поведения, а не в свободном проявлении подлинной мысли и разумной воли. Их использование превращает человека в развитое ментальное существо не больше, чем ежедневное передвижение из дома на работу и обратно превращает среднего лондонца в развитое физическое существо или ежедневное участие в экономической жизни страны превращает банковского служащего в развитого экономического человека. На ментальном уровне он не действует активно, но только реагирует — а это совершенно разные вещи.

Обыватель не умер, напротив, он заполонил мир — но уже не правит им. Сыны Культуры еще не одержали окончательную победу, но они избавились от старого Голиафа и заменили его новым великаном. Это человек, живущий чувствами, который по крайней мере осознал необходимость более или менее разумного использования своих высших способностей и пытается стать ментально активным. Его столько ругали, критиковали и образовывали, что в конце концов он вынужден становиться активным, и, кроме того, оказавшись в водовороте новой информации, новых интеллектуальных течений, новых идей и новых движений, он уже не может упрямо их игнорировать. Он открыт для новых идей, он может хвататься за них и беспорядочно и бестолково распространять их; он может правильно или неправильно понимать идеалы, воплощать их в жизнь и даже, по всей видимости, бороться и умирать за них. Он знает, что должен задумываться над этическими и социальными проблемами, проблемами науки и религии, приветствовать новые политические течения, смотреть со всем возможным пониманием на все новые философские, научные и общест-венные движения, которые соревнуются или сталкиваются друг с другом в пространстве современной жизни. Он — читатель поэзии, равно как и страстный любитель беллетристики и периодической литературы; в нем вы найдете, вероятно, знатока Тагора или поклонника Уитмена; вероятно, он имеет не очень ясное понимание красоты и эстетики, но он слышал, что Искусство является не совсем уж несущественной частью жизни. Присутствие этого нового колосса ощущается повсюду. Он составляет огромную читающую аудиторию; для него издаются газеты, еженедельные и ежемесячные издания; художественная литература, поэзия и искусство поставляют ему ментальную пищу; для него существуют театр, кино и радио; Наука спешит принести свое знание и новые открытия к его дверям и оснастить его жизнь бесчисленными техническими приспособлениями; по его образу и подобию формируется политическая жизнь. Именно он сначала противостоял, а потом способствовал предоставлению женщинам избирательных прав, именно он развивал синдикализм, анархизм, классовую борьбу, спровоцировал восстание пролетариата и вел войны, которые называют борьбой идей или культур, — тип жестокого конфликта, в точности отра-жающий самую суть этого нового варварства, или за несколько дней подготовил революции в России, совершить которые интеллигенция не сумела за столетие отчаянных усилий и страданий. Именно его пришествие явилось фактором, ускорившим преобразование современ-ного мира. Если Ленин, Муссолини, Гитлер достигли своего стремительного и почти ошеломительного успеха, то только потому, что эта движущая сила, эта живо реагирующая активная масса была готова привести их к победе — сила, которой не хватало их менее удачливым предшественникам.

Первые результаты столь важной перемены обнадеживали нас в нашем стремлении к прогрессу, но слегка обескураживали мыслителя и поклонника высокой и утонченной культуры; ибо если теперь культура — или ее подобие стала в какой-то мере более доступной народу, то, как кажется на первый взгляд, она не укрепилась и не стала благородней из-за широкого доступа к ней полупросвещенных народных масс. Да и не похоже, чтобы разум и разумная воля лучших мыслителей стали управлять миром сколько-либо успешней, чем прежде. Коммерческий дух по-прежнему лежит в основе современной цивилизации; погоня за чувственными удовольствиями по-прежнему является ее движущей силой. Современное образование в целом не исправило человека, живущего жизнью чувств; оно лишь приучило его к вещам, прежде для него непривычным: к ментальной деятельности и занятиям, к интеллектуальным и даже эстетическим ощущениям, к идеалистическим настроениям. Человек по-прежнему живет на витальном плане, но хочет получать стимулы свыше. Он нуждается в армии писателей, которые поддерживали бы его ментальную деятельность, поставляя ему пищу для ума; он жадно тянется ко всякого рода информации, систематизировать или усвоить которую у него не хватает желания или времени, к популярному научному знанию, к таким новым идеям, которые он в состоянии воспринять при условии, что они излагаются убедительно или блестяще, к разного рода ментальным ощущениям и возбуждению, к идеалам, которые, как ему приятно считать, определяют его поведение, и которые порой на самом деле в известной мере вдохновляют его поступки. Все это по-прежнему остается деятельностью и ощущениями низшего ментального существа, но уже гораздо более открытого и свободного. И представители культуры, интеллигенция, вдруг обнаруживают, что этот человек — если сначала заинтересовать или развлечь его — способен услышать их, чего нельзя было ожидать от чистого обывателя; теперь у них появилась возможность воплотить свои идеи в жизнь возможность, какой они никогда не имели прежде. В результате снизился общий уровень мысли, искусства и литературы; талант и даже гений вынуждены идти по проторенной дорожке дешевой популярности; писатель, мыслитель и ученый по большей части оказались в положении, подобном положению образованного грека-раба в римском доме, где он должен был обслуживать, ублажать, развлекать и наставлять своего господина, внимательно учитывая при этом его вкусы и предпочтения и ловко повторяя манеру и стиль поведения, которые пришлись ему по нраву. Одним словом, демократизация более высокой ментальной жизни, ее низведение на уровень чувственных ощущений и активизация дали результаты как хорошие, так и плохие. Во всем этом исполненный веры взор, вероятно, может разглядеть еще неуверенное начало великих перемен. Мысль и Знание, пусть пока еще не Красота, получают возможность заявить о себе и даже быстро развить некую сильную, еще не вполне разумную, но все же в конечном счете действенную волю для осуществления своих целей; объем культуры и количество людей, которые мыслят и всерьез стараются понять и осмыслить ее, чрезвычайно возросли за всем этим фасадом чувственной жизни, и даже сам чувственный человек начина

Оглавление