• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

Наш обычный образ действий в индивидуальной или социальной жизни на самом деле определяется равновесием двух взаимодополняющих сил: во-первых, безусловной волей — основной волей жизни, которая внутренне присуща главной движущей силе жизни, и, во-вторых, преобразущей волей, которая может исходить из Идеи, порожденной умом (ибо человек есть существо ментальное), и действовать через наш еще не совершенный разум, придавая этой жизненной силе сознательную ориентацию и сознательный метод. Обычно Жизнь сосредоточивается в нашем витальном и физическом существе, в его желаниях и нуждах, в его потребности продолжать существование, расти, развиваться и получать наслаждение, в его стремлении ко всем видам власти, обладания, деятельности, славы и величия. Первые усилия этой ЖизненнойСилыорганизовать себя и упорядочить метод своей деятельнос-ти являются инстинктивными и либо полностью, либо в значительной мереподсознательными и удивительно спонтанными: легкость, стихий-ность, чудесная естественность, красота, внутреннее удовлетворение, неисчерпаемая витальная энергия и сила всех форм субчеловеческой жизни Природы вплоть до животного происходят из полного ее подчинения этому инстинктивному и автоматическому импульсу. Именно смутное осознание этой истины и совершенно иного — и в этом отношении низшего характера человеческой жизни заставляет мыслителя, не удовлетворенного существующим состоянием человечества, говорить о жизни в согласии с Природой как о средстве исцеления всех наших недугов. Стремление найти закон такой жизни в изначальной сути человека легла в основу многих революционных концепций этики, развития общества и индивидуального саморазвития вплоть до самой последней такого рода — странной и вдохновенной виталистической философии Ницше. Общим изъяном подобных концепций является отсутствие в них понимания истинной природы человека и истинного закона его существа, его Дхармы.

Идея Ницше, заключающаяся в том, что подлинная наша задача состоит в развитии сверхчеловека из нынешнего крайне неудовлетворительного человеческого состояния, по сути своей совершенно разумна. Он также верно формулирует нашу цель: «стать собой», «превзойти себя» — подразумевая, что человек еще не обрел до конца свое истинное «я», свою истинную природу, что позволило бы ему жить полной и стихийной жизнью. Но тогда возникает главный вопрос: что есть наше «я» и что есть наша подлинная природа? Что это такое, что развивается в нас, но во что мы еще не развились? Это есть нечто божественное, — дается ответ, — олимпийское, аполлонийское, дионисийское божест-венное начало, которое разумное и обладающее сознательной волей животное — человек, стремится более или менее сознательно воплотить. Конечно, все это так; но в чем мы должны искать зерно божест-венности и чтоv служит тем прочным основанием, на котором сверхчеловек, однажды обретший себя, может надежно утвердиться, не опасаясь снова скатиться к этому низшему и несовершенному человеческому состоянию? Могут ли стать этим основанием интеллектуальный разум и воля — два аспекта буддхи (по индийской психологической теории)? Ведь в настоящее время это вещь настолько сложная, настолько внутренне противоречивая, настолько шаткая во всех своих достижениях, способная, конечно, до известного предела к чудесной созидательной и эффективной деятельности, но в конечном счете, когда все сказано и сделано, настолько великолепно бесполезная, настолько враждебная и при этом настолько подвластная и подчиненная низшей нашей природе, что даже если в ней и сокрыто некое зерно совершенной божест-венности, сама она едва ли может быть этим зерном и во всяком случае не обеспечивает нам того устойчивого и божественного равновесия, какого мы ищем. Поэтому мы говорим, что не интеллект и воля, но то высшее начало в нас, превосходящее Разум, дух, сокрытый за оболочкаминашей низшей природы, является сокровенным зерном божественности и превратится, когда его откроют и освободят, в светоносную силу, царящую над умом, в широкое основание, на котором сможет надежно утвердиться божественная жизнь человеческого существа.

Говоря о сверхчеловеке, мы явно говорим о чем-то настолько ненормальном или сверхнормальном по сравнению с нынешней нашей природой, что сама эта мысль легко становится пугающей и отталкивающей для нашего нормального человеческого существа. Нормальный человек не желает выходить из постоянного механического круговорота обычной жизни на уровень, который может показаться ему недосягаемо высоким, и еще меньше ему нравится перспектива быть превзойденным, оставленным позади и оказаться в подчиненном положении — хотя смысл истинного сверхчеловечества заключается не в том, чтобы превзойти и господствовать как самоцели, но в том, чтобы раскрыть нашу нормальную человеческую природу чему-то, что ныне пребывает за ее пределами и все же является ее собственным идеальным предназначением. Но заметим: то, что мы называем нормальной человеческой природой, само по себе является некой аномалией в Природе; все попытки найти ее подобие и аналог в Природе остаются тщетными — это мимолетный каприз, неожиданное чудо. Аномалия в Природе не является недостатком или непременным признаком несовершенства, но вполне может свидетельствовать о попытке прийти к гораздо более полному совершенству. Но это совершенство недостижимо, пока ненормальное не сможет обрести свою устойчивую нормальность — верную организацию своей жизни с учетом своей природы и своих способностей и на своем собственном уровне. Ненормальным является тот человек, который не нашел свою нормальность, — он может полагать, будто нашел, он может казаться нормальным среди себе подобных, но эта нормальность представляет собой не более чем некий временный порядок; поэтому, хотя человек бесконечно более велик по сравнению с растением или животным, он не настолько совершенен с точки зрения возможностей своей собственной природы, как растение или животное. Не стоит сожалеть об этом несовершенстве — это скорее наша привилегия и потенциал, ибо оно открывает перед нами широчайшие перспективы саморазвития и возможности превзойти себя. Человек, максимально развивший все свои способности, есть полубог, который вырос из животной Природы и по отношению к ней является великолепно ненормальным, но существо, в которое он начинает превращаться, т. е. совершенное божество, так сильно превосходит его нынешнее состояние, что кажется ему настолько же ненормальным по сравнению с ним, насколько сам он ненормален по сравнению с животным. Это означает, что человека ожидает огромный и напряженный труд по собственному развитию, но в то же время за его несовершенством кроется возможность великой победы человечества — великолепного достижения, венчающего эволюцию. Человеку предлагается царство, в сравнении с которым его нынешние достижения в сфере ума или победы над внешней Природой покажутся лишь грубыми подобиями и первыми робкими шагами.

В чем же именно заключается тот изъян, из которого происходит все несовершенство человека? Мы уже указали на него — собственно говоря, предыдущие главы преследовали главным образом эту цель, но сейчас необходимо сформулировать его суть более кратко и точно. Мы видим, что, на первый взгляд, человек обладает двоякой природой: животной природой витального и физического существа, живущего своими инстинктами, импульсами, желаниями согласно бессознательно выбранному направлению и методу действия, и вместе с тем полубожественной природой самосознательного интеллектуального, этического, эстетического, разумно эмоционального, разумно динамического существа, которое способно найти и понять закон своей собственной деятельности и сознательно использовать и совершенствовать его — мыслящим разумом, который понимает Природу, волей, которая использует, возвышает и совершенствует Природу, чувством, которое разумно наслаждается Природой. Цель нашего животного начала состоит в том, чтобы увеличивать витальное обладание и витальное наслаждение; цель нашего полубожественного начала также состоит в том, чтобы расти, обладать и наслаждаться, но, во-первых, обладать и наслаждаться разумно, эстетически, этически, куда больше силами разума, чем силами жизни и тела, а, во-вторых, обладать и наслаждаться не столько вещами витальными и физическими (кроме тех случаев, когда такое обладание и наслаждение необходимо в качестве основания и отправной точки, предварительной необходимости или условия, точки опоры и фундамента), сколько вещами интеллектуальными, этическими и эстетическими, и развиваться не столько во внеш-нюю жизнь (кроме тех случаев, когда такое развитие необходимо для безопасности, свободы и достоинства нашего человеческого существования), сколько в истину, благо и красоту. В этом заключается природа человека, его уникальная особенность и ненормальность относительно нормального существования бессознательной материальной Природы.

Это означает, что человек развил новую силу своего существа — назовем ее новой силой души (с предварительной оговоркой, что мы рассматриваем жизнь и тело тоже как силу души), и существо, сделавшее это, испытывает внутреннюю потребность не только смотреть на мир и все переоценивать в нем с этого нового, более высокого уровня развития, но и заставить всю свою природу подчиняться этой силе и в некотором смысле преобразовывать себя по ее подобию и даже преобразовывать, насколько это возможно, всю окружающую жизнь в некое подобие этой более великой истины и более великого закона. Именно в этом заключается свадхарма человека, его истинный закон и образ жизни, его способ совершенствования и его подлинное счастье. Если человек терпит неудачу в таком преобразовании, значит, он терпит неудачу в осуществлении цели своей природы и своего существа, и ему приходится все начинать сначала, пока он не найдет верный путь и не достигнет критической точки своего развития, решающего момента трансформации. Именно это не удавалось сделать человеку до настоящего времени. У него есть определенные достижения, он прошел некоторую часть своего пути. Он подчинил определенным интеллектуальным, этическим и эстетическим правилам витальные и физические части своей природы и сделал для себя невозможным удовлетворяться простым животным существованием и жить согласно потребностям такого существования. Но достичь большего он не сумел. Преобразование его жизни по образу истины, блага и красоты представляется делом отдаленного будущего, как и всегда; всякий раз, когда человек пытается осуществить подобное преобразование в какой-нибудь несовершенной форме — и даже тогда оно совершается усилием одного класса или группы индивидов, имеющим косвенное воздействие на жизнь масс, — он вскоре сдает позиции, что ведет к общему упадку жизни, или же сворачивает в сторону и производит какой-нибудь не-ожиданный социальный переворот, из которого выходит, безусловно, с новыми достижениями, но также и с серьезными потерями. Человек никогда еще не достигал великого поворотного пункта своего развития, не подходил к решающему моменту трансформации.

Главная причина этого (на самом деле, — первопричина всех неудач человека) заключается в том, что он не сумел направить вверх ту силу, которую мы назвали безусловной волей, основной в его жизни, — энергию и несокрушимую веру, внутренне присущие главной движущей силе жизни. Основная воля его жизни по-прежнему пребывает в его витальном и физическом существе и направлена на витальное и физическое удовлетворение; конечно, она просвещена, и ее инстинктивная деятельность до некоторой степени контролируется высшими силами человеческой природы, однако эта воля не более чем просвещена (причем весьма частично) — не преобразована; контролируется но не покорена и не поднята на более высокий уровень. Высшая жизнь по-прежнему воспринимается как что-то, искусственно наложенное на низшую, некий непрошенный гость, постоянно нарушающий наше привычное существование. Этот непрошенный гость бес-престанно вторгается в нашу привычную жизнь, ругает, поощряет, обескураживает, читает наставления, направляет, поправляет, возвышает только затем, чтобы дать упасть, но не имеет силы преобразовать, принципиально изменить, заново создать. Похоже, он сам не вполне понимает, куда должны вести нас все наши усилия и напряженная борьба — порой он думает, что к вполне приемлемой человеческой жизни на земле, норму которой ему никак не удается установить, а порой полагает, что наш путь лежит в иной мир, куда через религиозную жизнь или же достойную подражания смерть мы сможем уйти от всех тревог и сует смертного существования. Таким образом, эти два элемента сосуществуют в постоянном и тесном переплетении, являясь друг для друга вечной причиной беспокойства, неудобства и подавленности — подобно не сошедшимся характерами супругам, которые вечно ссорятся и все же отчасти любят друг друга или по крайней мере чувствуют необходимость друг в друге, не способны прийти к согласию и все же обречены оставаться вместе, связанные узами несчастливого брака, пока их не разлучит смерть. Вся несвобода, неудовлетворенность, разочарование, усталость, печаль, пессимизм человеческого ума происходят из практической неспособности человека разрешить загадку и проблему своей двойственной природы.

Как мы уже сказали, несостоятельность человека объясняется тем, что высшая сила является лишь посредником и что полностью преобразовать витальную и физическую жизнь по ее подобию, вероятно, невозможно, и в любом случае Природа не ставит целью так переделать нас. Вероятно, можно утверждать, что после того, как все индивиды осуществят некую трансформацию, станут жить исключительно этической, эстетической или интеллектуальной жизнью, даже преобра-зуют свою жизнь по некому идеалу истины, добра и красоты, тогда и человечество сможет осуществить (и в конечном счете непременно осуществит) все сделанное отдельным индивидом; ибо исключительный индивид представляет собой тип человека будущего, предтечу. Но насколько преуспели в действительности отдельные личности? Они либо выхолащивали свою витальную и физическую жизнь, чтобы дать возможность развиться одному элементу своего существа, и вели одностороннее и ограниченное существование, либо же пришли к компромиссу, в результате которого жизнь высших частей их природы получила преобладающее значение, а низшая жизнь по-прежнему паслась на своем собственном пастбище под более или менее строгим надзором или более или менее сильным давлением высшей силы или сил; сама же по себе, в своих собственных инстинктах и потребностях, она не изменилась. Это было преобладание одного над другим, но нетранс-формация.

Жизнь не может быть совершенно рациональной, не может пол-ностью отвечать представлениям этического, эстетического или научного и философского ума; разум не является предназначенным человеку венцом трансформации. Все внешние свидетельства, указывающие на противоположное, всегда суть trompe l'oele, интеллектуальная, эстетическая или этическая иллюзия. Может произойти подчинение, подавление жизни, но она сохранит свои права; и хотя отдельные индивиды или целый класс могут временно подчинить таким образом жизнь и установить видимость подобного подчинения в обществе, Жизнь в конечном счете хитрее разума; она присваивает себе сильные элементы разума, принимающие ее сторону (ибо в разуме всегда есть силы, готовые предать его), и восстанавливает свои инстинкты, возвращает себе поле деятельности; или, если ей не удается сделать это, она мстит своим собственным упадком, который вызывает упадок общества, крушение давней надежды. Это настолько истинно, что есть целые эпохи, когда человечество сознает данный факт и, отказываясь от попытки подавить инстинктивную жизнь, решает поставить ей на службу разум и просветить ее в ее собственной сфере деятельности вместо того, чтобы сделать рабой высшего, но неосуществимого идеала.

Такой эпохой был недавний век материализма, когда человеческий разум, похоже, решил тщательно изучить Жизнь и Материю только для того, чтобы признать ум всего лишь орудием Жизни и Материи и посвятить все свое знание колоссальному развитию витальной и физической жизни, ее практичности, эффективности и удобства, восхитительной организации ее инстинктов производства, обладания и наслаждения. Таким был характер материалистического, коммерческого, экономического века человечества эпохи, когда этический ум все еще мучительно цеплялся за существование, но все больше теряя уверенность в себе, все больше сомневаясь в себе и подспудно готовясь сдать крепость морального закона жизненному инстинкту; эстетический инстинкт и интеллект пышно цвели наподобие некого довольно яркого экзотического цветка, вроде редкой орхидеи, украшающей петлицу витального человека; а ум превратился в великолепного слугу Жизни и Материи. Титанически развившаяся в итоге витальная Жизнь заканчивается тем, чем всегда кончают Титаны: она сама разожгла свой собственный погребальный костер, пожар мировой войны — естест-венный результат, к которому привели борьба между наиболее «эффективными» и «цивилизованными» нациями за обладание и нас-лаждение миром, его богатством, рынками и доступными жизненными пространствами, гипертрофированное и избыточное развитие торговли, расширение имперских масштабов и имперской власти. Именно в этом заключался смысл и истинная причина первой мировой войны, поскольку именно это являлось тайной или явной целью всей довоенной дипломатии и международной политики; а если люди и вызвали к жизни — хотя бы на время более благородную идею, то только в страхе перед бичом Смерти и ужасным призраком массового взаимного истребления. Однако даже эта пробужденная к жизни идея ни-коим образом не получила полного развития и далеко не везде ее признавали вполне искренне, тем не менее она существовала и отчаянно пыталась обрести рождение даже в Германии, некогда могучем оплоте виталистической философии жизни. В появлении этой идеи крылась какая-то надежда на лучшее. Но, по крайней мере в настоящее время, витальное стремление, облеченное в новую форму, снова заявило о себе в полный голос, и надежда растаяла во мраке смутной эпохи, где лишь исполненный веры взляд в силах различить новый космос, постепенно рождающийся из хаоса.

Первым следствием этого несовершенного пробуждения, похоже, стало возвращение к старому идеалу, предполагающее более полное и широкое использование волей разума и этического ума в устройстве индивидуальной, национальной и интернациональной жизни. Но такая попытка, хотя и достаточно эффективная на первых порах, не может быть истинным и окончательным решением проблемы; если на этом наши усилия закончатся, мы ничего не достигнем. Решение проблемы заключается, как мы уже сказали, в пробуждении к нашим истинным (поскольку высочайшим) «я» и природе, в осознании того сокровенного «я», которым мы еще не стали, но должны стать и которое является не сильной и просвещенной витальной Волей, воспетой Ницше, но духовным «я» и духовной природой, которая будет использовать мен-тальное существо, уже развившееся в нас, — но ментальное существо одухотворенное — и преобразовывать силой духовного идеала цель и деятельность нашей витальной и физической природы. Ибо такова формула человека, максимально раскрывающего свои потенциальные возможности, ибезопасное существование заключается именно в стрем-лении раскрыть наши высшие возможности, а не в умиротворенном довольстве низшими. Может показаться, что стремление следовать нашему высочайшему предназначению означает жизнь, полную опасностей (если снова употребить одно из вдохновенных выражений Ницше), но именно с преодолением этих опасностей приходят победа и безопасность. Может показаться, что безопасней, разумней, удобней и проще всего успокоиться на достигнутом или ограничиться раскрытием наших низших возможностей, но это плохо кончается — утратой всякого смысла или движением по замкнутому кругу, падением в пропасть или застоем. Верный и естественный путь ведет к вершинам.

Следовательно, мы должны вернуться к попытке постичь древнюю тайну, которую человек, если говорить о всем человечестве, увидел лишь очень не отчетливо и к которой стремился очень вяло, которую он понял на самом деле лишь своим поверхностным умом, не проникнув в сокровенный ее смысл, хотя в постижении этой тайны заключется как социальное, так и индивидуальное спасение человека, это — идеал Царства Божия, тайна господства Духа над умом, жизнью и телом. Древние народы Азии — именно потому, что они никогда полностью не утрачивали понимания этой тайны, никогда не отказывались от нее в нетерпеливой погоне за малыми победами — проявили удивительную жизнестойкость, выжили и могут ныне, подобно бессмертным, восстать и обратить свои взоры к заре новой жизни; они были погружены в сон, но не погибли. Да, они действительно какое-то время терпели неудачи в жизни — там, где добивались успеха европейские народы, верящие в плоть и интеллект; но этот успех, обманчиво полный и лишь временный, неизбежно приводил к катастрофе. Азия потерпела неудачу в жизни, поверглась во прах, и даже если прах, в котором она лежала, был священным, как возвышенно выразился современный азиатский поэт (хотя был ли он священным — это еще вопрос), все же прах не является надлежащим местом для человека, равно как положение поверженного не является для него естественным. Азия потерпела временную неудачу не потому, что стремилась к идеалам духовным (как некоторые утешают себя), словно Дух вообще может заключать в себе слабость или быть причиной слабости, но потому, что недостаточно уверенно следовала духу и не нашла способ сделать его полновластным правителем жизни. Ее ум либо создавал пропасть и отделял жизнь и Дух непроходимой границей, либо успокаивался, приводя их к компромиссному соглашению, и принимал основанные на этом компромиссе социально-религиозные системы в качестве окончательных. Успокаиваться таким образом опасно; ибо зову духа мы должны следовать до конца в большей мере, чем любым другим требованиям, и конец этот предполагает не разрыв и расхождение и не компромисс с духом, но полную победу духа и то царство ищущих совершенства, которое, согласно индусскому религиозному учению, приходит установить последний Аватар.

Эту истину важно принять к сведению, поскольку ошибки, совершенные на пути к ней, зачастую даже более поучительны, чем ошибки, вызванные отступлением от пути. Как витальная и физическая природа могут быть подчинены интеллектуальной, этической или эстетической жизни или им присущим мотивам, довольствуясь частичным господством высшего или его компромиссом с низшим, так и духовная жизнь или некая форма власти или господства духовных идей и мотивов может быть навязана ментальной, витальной и физической природе и либо обеднить последнюю, обеднить витальную и физическую жизнь и с таким же успехом подавить даже ментальную, наделяя духовную жизнь большей властью, либо прийти к компромиссному соглашению, предоставив низшему существу свободу в его собственной сфере деятельности на том условии, что оно будет часто выказывать свое почтение духовному существованию, подчиняясь в известной мере — большей или меньшей — его влиянию и формально признавая его пределом и венцом развития человеческого существа. Это самое большее, что когда-либо в прошлом удавалось человеческому обществу; и, хотя это неизбежная стадия на пути человечества, оставаться на ней — значит не понять сути дела — того, что единственно необходимо понять. Не человечество, ведущее обычную свою жизнь (что сегодня является для него нормальным), отмеченную влиянием духовности, но человечество, всей душой стремящееся возвыситься и обрести закон (ныне для него ненормальный), пока вся его жизнь не перейдет на духовный план — вот лежащий перед человеком крутой подъем к совершенству и духовной трансформации, которую ему предстоит совершить.

Секрет трансформации заключается в перенесении центра нашей жизни в более высокое сознание и в изменении главной движущей силы нашей жизни. Это будет скачком или шагом вверх, даже более важным, чем тот, который некогда совершила Природа при переходе от витального ума животного к мыслящему уму, все еще не совершенному в сравнении с возможностями нашего человеческого разума. Главная воля, внутренне присущая жизни, не будет больше витальной волей жизни и тела — она должна превратиться в духовную волю, которая ныне проявляет себя лишь в виде редких и слабых проблесков и озарений. Ибо в настоящее время она является нам как нечто, почти не раскрытое, ослабленное, искаженное ментальной Идеей; но по природе своей она супраментальна, и именно ее супраментальную силу и истину мы должны так или иначе постичь. Главной движущей силой нашей жизни должен стать не низший витальный импульс Природы, которая уже окончательно оформилась в нас и может лишь двигаться по замкнутому кругу с центром в эго, но та духовная сила, о которой мы иногда слышим и говорим, но сокровенную тайну которой еще не постигли. Ибо она по-прежнему пребывает в глубинах нашего существа и ждет, когда мы превозможем наше эго и откроем истинную личность в нас, универсальность которой позволит нам объединиться со всеми другими людьми. Как совершить переход от витального существа, нашей инструментальной реальности, к духу, главной реальности, и поднять на эту высоту нашу волю к существованию и нашу жизненную силу — вот тайна, постичь которую стремится наша природа. Все, что мы сделали до сих пор, является некой полууспешной попыткой переместить эту волю и эту силу на ментальный план: высшей целью наших усилий, нашей главной задачей, было стать ментальным существом и жить силой идеи. Но ментальная идея в нас всегда остается лишь посредником и орудием; выбор поля ее деятельности всегда определяется чем-то, отличным от нее самой, и поэтому пусть в течение какого-то времени она стремится исключительно к собственному своему удовлетворению — она не может навеки удовлетвориться только этим. Она либо скатывается вниз и вовне, к витальной и физической жизни, либо должна развиваться внутрь и вверх в стремлении достичь вершин духа.

Должно быть, именно поэтому в сфере мысли, в искусстве, в нашем поведении, в нашей жизни мы всегда разрываемся между двумя тенденциями: идеалистической и реалистической. Последняя с легкостью воспринимается нами как более реальная, имеющая более прочное основание, более связанная с фактической действительностью, поскольку она основывается на реальности, которая очевидна, ощутима и уже оформлена; идеалистическая же легко представляется нам чем-то нереальным, фантастическим, химерическим, туманным, чем-то, относящимся к сфере скорее мыслей и слов, чем живой действительности, поскольку она пытается воплотить реальность, еще не осуществленную. Вероятно, в какой-то мере мы правы: идеал, чуждый фактической действительности нашего физического существования, на самом деле остается чем-то нереальным до тех пор, пока он каким-нибудь образом не примирится с несовершенствами нашей внешней жизни или же не найдет более великую и чистую реальность, которую ищет, и не подчинит ей нашу внешнюю деятельность; до того времени он будет болтаться между двумя мирами, не в силах завоевать ни свет наверху, ни тьму внизу. Подчиниться фактической действительности, входя с ней в компромисс, легко; найти духовную истину и принципиально изменить существующий образ жизни трудно; но именно эту трудную задачу человек должен выполнить, если ему суждено найти и осуществить свою истинную природу. Идеализм всегда является самым верным проявлением человеческой сущности, но как идеализм ментальный он недействен. Для того, чтобы стать действенным, он должен превратиться в духовный реализм, который вступит во владение высшей реальностью духа и поднимет до этого уровня низшую реальность нашей чувственной, витальной и физической природы.

Следовательно, в этом перенесении на высший план нашей воли к существованию и нашей жизненной силы должен заключаться сам принцип нашего совершенствования. Эта воля, эта сила должна сделать выбор между преобладанием в нас витального начала и преобладанием духа. Природа может успокоиться на витальном плане, может достичь там своего рода совершенства, но это совершенство ограниченного развития, не стремящегося превзойти свои пределы. Она может сделать это в растении и животном, поскольку здесь тело и жизнь являются одновременно орудием и целью; они не стремятся превзойти себя. Она не может успокоиться таким образом в человеке, поскольку здесь она совершила резкий скачок за пределы физического и витального плана; она развила в человеке ум, который есть буйное цветение жизни, устремленной к свету Духа, а жизнь и тело здесь являются лишь орудиями, но уже не самоцелью. Поэтому совершенствование человека не может быть ограничено сферой непросвещенной физической жизни. Совершенство невозможно обрести и в более широкой сфере ментального существа; ибо оно тоже является лишь орудием и стремится к чему-то, лежащему за его пределами, к некой силе, которая, конечно, действует в нем, но высшая истина которой является сверхсознательной по отношению к нынешнему разуму человека супраментальной. Совершенство человека заключается в раскрытии вечно-совершенного Духа.

Совершенство более низкого порядка, достигнутое Природой в растении и животном, происходит из их инстинктивного, автоматического, подсознательного подчинения витальной истине своего собственного существа. Высшее совершенство духовной жизни произойдет из спонтанного подчинения одухотворенного человека истине его собственного реализованного существа, когда он станет собой, когда обретет свою подлинную природу. Ибо эта спонтанность будет не инстинктивной и подсознательной, но интуитивной и целиком, совершенно сознательной. Это будет радостное подчинение естественному принципу духовного света, силе универсальной и всеобъемлющей высшей истины, высочайшей красоты, добра, радости, любви, единства. Целью этой силы, действующей в жизни, будет и должно быть, как в любой жизни, развитие, обладание, наслаждение; но развитие, которое есть проявление божественного, обладание и наслаждение духовные и духом в вещах наслаждение, которое будет использовать ментальные, витальные и физические символы нашей жизни, но не будет зависеть от них. Поэтому это будет не ограниченное совершенство, являющееся пределом приостановленного развития, когда бесконечно повторяются одни и те же формы и одни и те же действия и любое отступление от них чревато опасностью и беспорядком. Это будет безграничное совершенство, способное на бесконечные вариации своих форм, ибо пути Духа бесчисленны и бесконечны, но вместе с тем вечно неизменное во всех своих вариациях, являющее единство в бесконечном разнообразии.

И потому к такому совершенству не может привести ментальная идея, которая обращается с Духом подобно тому, как она обращается с жизнью. Рожденная умом идея, которая постигает основную волю Духа и пытается дать этой высшей силе сознательные ориентацию и метод в соответствии с идеями интеллекта, слишком ограниченна, слишком туманна, слишком слаба для того, чтобы совершить это чудо. Еще менее возможно достичь совершенства, если мы приковываем дух к некой фиксированной ментальной идее или системе религиозных ритуалов, интеллектуальной истине, эстетическому критерию, этической норме, практической деятельности, образу витальной и физической жизни, т. е. к некой особой системе форм и действий, и объявляем любое отклонение от нее опасностью, беспорядком или отступлением от духовной жизни. Это было ошибкой, допущенной в Азии, и причиной ее остановки в развитии и последующего упадка; ибо это значило подчинить высший принцип низшему и принудить самораскрывающийся Дух к временному и несовершенному компромиссу с умом и витальной природой. Человек обретет истинную свободу и совершенство, когда заключенный в нем дух прорвется наружу сквозь формы ума и жизни и, воспарив в свое собственное огненное царство чистого знания, гнозиса, изольется на них этим светом и пламенем, чтобы овладеть ими и преобразовать их по своему подобию.

На самом деле, как мы поняли, ум и интеллект не являются главной силой нашего существования. Ибо они могут лишь создать замкнутую систему полуистин и сомнительных идей и совершать бесконечное и бесплодное движение по этому кругу. Но есть сила, таящаяся в уме и жизни, во всякой деятельности интеллектуального, эстетического, этического, динамического и практического, эмоционального, чувственного, витального и физического существа, которая постигает мир через отождествление и интуицию и наделяет все эти аспекты человеческого существа такой истиной, придает им такую определенность и постоянство, каких они только могут достичь. В настоящее время мы уже начинаем смутно различать некое присутствие этой силы за всей нашей наукой, философией и прочей деятельностью. Но до тех пор, пока ей приходится работать для ума и жизни, а не ради себя самой, и действовать в формах ума и жизни, а не силой своего стихийного света, мы не сможем сколько-либо эффективно использовать это открытие, не сможем извлечь естественного блага из этого пребывающего внутри Гения. Путь человека к духовному сверхчеловечеству откроется тогда, когда он смело признает во всеуслышание, что все, до сих пор им развитое в себе, — в том числе интеллект, которым он столь гордится, заслуженно и все же напрасно, — уже не удовлетворяет его и что отныне целью всех его стремлений будет извлечь, раскрыть и выпустить на свободу великий Свет, заключенный в нем. Тогда его философия, искусство, наука, этика, социальное существование, витальные стремления не будут более рутинной деятельностью ума и жизни, которую они совершают ради самих себя в бесконечном движении по кругу, но станут средствами открытия более великой Истины, стоящей за умом и жизнью, и привнесения ее силы в наше человеческое существование. Тогда мы окажемся на верном пути к тому, чтобы стать собой, найти наш истинный закон совершенствования и жить истинной, полной жизнью в нашем подлинном существе и божественной природе.