• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

Рыцарь Печального Образа страстно желал узнать, кому принадлежал чемодан.

(Сервантес)

Бродит по белу свету… Где-то затаивается, подкарауливает. А потом — хвать! — набрасывается и сваливает. Треплет, терзает. Или исподволь, потихоньку — вползает, вселяется.

Начинает сосать, изнурить, мучить…

Болезнь… В русском звучании корень «боль». Больно — нехорошо — тяжело — плохо — опасно…

По преданию древних греков. Болезни вместе с Пороками и Обидами выпустила в мир первая смертная женщина, Пандора, сотворенная по приказу Зевса. Имя — Пандора — означает Всеодаренная, что подразумевает и все хорошее, и все дурное, включая и неуместное любопытство — характер, вполне аналогичный библейской Еве. Дама сия была создана специально для соблазнения Прометея.

Ему она и предложила в дар сосуд (черный ящик или несгораемый чемодан был бы, пожалуй, более подходящей тарой) с таинственным содержимым. Дар был отвергнут, и тогда

Пандора ознакомилась с ним сама. Содержимое разбежалось по белу свету. А на дне тары осталась прихлопнутая крышкой Надежда…

Когда-то люди верили в духов, в заполненность ими всего и вся, в души деревьев, камней, топоров… Как раз в те времена создавался язык, все обретало свои названия. И с той-то поры всякое существительное мы склонны представлять себе существом. Если и не одушевленным, то все же каким-то предметом, какой-то штукой…

Как вы представляете себе Гипертонию? Я, например, не иначе как в виде нудной тетки, с маленькими злющими глазками, тройным подбородком и торчащими усиками. Ходит за людьми, толстой, лоснящейся ручищей, пахнущей селедкой, хватает за сосуды — и сжимает, и давит…

Но признаюсь вам, что за все годы врачебной практики я подобных чудовищ ни разу не повстречал, почему и пришел к умозаключениям, звучащим несколько странно.

БОЛЕЗНЕЙ — НЕТ.

ЕСТЬ РАЗНЫЕ СПОСОБЫ СУЩЕСТВОВАНИЯ.

Болезнями называются некоторые из них.

БОЛЕЗНЕЙ — НЕТ

ЕСТЬ РАЗНЫЕ СПОСОБЫ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ — между нами и миром. Болезнями называем некоторые из конфликтов.

БОЛЕЗНЕЙ — НЕТ

ЕСТЬ ГАРМОНИЯ И ДИСГАРМОНИИ.

Болезнями называем некоторые из дисгармоний.

БОЛЕЗНЕЙ — НЕТ

ЕСТЬ РАЗНЫЕ СПОСОБЫ УМИРАНИЯ, ОНИ ЖЕ СПОСОБЫ ПРОДЛЕНИЯ жизни, называемые болезнями, когда нам это угодно.

…Что-что? Как это так, доктор? Да вы, позвольте, в своем ли уме? Нет болезней?.. А грипп, а скарлатина, а свинка? А сифилис, а туберкулез? А инфаркт, а гипертония, а ревматизм? А…

"Болезнь" — сразу ясно: то, с чем надлежит бороться, справляться, что необходимо побеждать, изгонять. И признаки есть — симптомы; и совокупности признаков — синдромы, клинические картины; и развитие, оно же течение; и судьба, она же прогноз… Диагноз, лечение, профилактика. И справки, и больничные листы, и путевки, и льготы. И антильготы…

Мы говорим: болезнь — это когда больно и плохо, когда тяжело. Так, Но бывает, что и больно, и невыносимо — а нет болезни, невозможно найти никакой. А бывает, что есть болезнь — и не больно, и все вроде бы хорошо, все в порядке… Говорим: болезнь — это когда умирают. Но бывает ведь, что болезней куча, а человек живет и живет. А другой — безо всяких болезней…

Не в том дело, как называть. Дело в том, как понимать.

Замечено очень давно: организм похож на государство. И наоборот: государство — на организм.

Не поверхностная аналогия. Думать и думать… Государство и организм. Обоим есть чему друг у друга поучиться. И на достижениях, и на ошибках. Есть единые принципы существования сложных систем, взаимодействия их частей, развития и умирания.

И единые законы Гармонии.

Цели внутренние и внешние; совпадения и несовпадения интересов; взаимозависимость и взаимопротиворечия; просчеты и недальновидность; обольщения и угрозы; взаимонепонимание и ложные сигналы, создающие псевдореальность; попытки перестроиться и губительная инерция; эгоизм, до некоторых пределов спасительный, а далее самоубийственный, — все это проза существования тканей и клеток. Личностей, семей, государств…

Едины, устремлены к одному, а в то же время — кто в лес, кто по дрова… Дивное молодое тело, но неудержимая лысина; замечательная выносливость к холоду, но предательская беспечность костного мозга — отсутствие иммунитета; общий развал на почве инсульта, почти маразм, но все еще неукротимо полыхает юная половая сфера; отличный могучий мозг при никуда не годных сосудах и никогда не бывавшем влечении к размножению; беспомощное сердце, убиваемое взбесившейся селезенкой; кровь, отравляемая слепою кишкой и провоцирующая бунт почек; великолепно работающая часть психики — увы, только часть: гениальнейший шахматист и совершеннейший психопат; все в полном порядке, но в мозговой сердцевине барахлят некие клетки, и вот все ни в чем не повинное тело содрогается в периодической агонии… А не насмешка ли тот знаменитый скандинав, проживший 211 лет и умерший от очередного запоя?

Что угодно дается живому, кроме гарантий. Но сама жизнь — разве не длящаяся гарантия?.. Кто заглянул в темноту взглядом исследователя, каждый день удивляется, что живет.

ПЛАЧ ПО ВОЛОСАМ

Лысина ка модель

Есть случаи, где надежды нет. А есть и такие.

В. Л.

Мне 24 года. С 20 лет я начал лысеть.

Моя нервная система с детства отличалась возбудимостью. (…) Спортом не занимался и к 20 годам имел плохо развитую мускулатуру. (…)

И вот стройотряд. Работа по 12 часов в сутки в течение 2 месяцев. Случалось там и выпить немного, и покурить, и… Именно с этого времени началось необратимое выпадение волос. Многомесячное лечение в различных косметических институтах результатов не дало. (…)

И физически и психически я устаю очень быстро.

Когда чувствую себя лучше, выпадение волос уменьшается. Но незначительная перегрузка, нервное напряжение или пустячная невоздержанность вновь влечет за собой осложнения. (…)

Надеюсь, что все еще поправимо, что сдаваться еще рано. Но временами отчаяние. Когда смотришь на себя в зеркало…

Можно ли найти радикальное средство? (.)

(!)

Лысеющие люди делятся на два больших разряда:

1) стоически лысеющие.

2) трагически лысеющие.

По опыту врачебных и жизненных наблюдений: представители второго разряда лысеют успешнее.

Вовсе не намереваюсь уверить, что вы обратились с пустяком. Проблема серьезная. Но она не в том, что находится (или не находится) на голове, а в том, что находится в ней самой.

Разберемся же с волосами.

Статистика свидетельствует, что примерно 30 процентов мужского населения (во всякой случае, в пределах европейской расы) склонны к облысению и примерно половина из них в 27–30 лет успевает обзавестись лысиной. Остальные догоняют попозже или всю жизнь тщательно увеличивают пробор. Цифра солидная: лысеет, в той или иной мере, каждый третий мужчина. (Женщины — гораздо реже и специфичнее.)

Отрешимся от эстетики — как понимать, почему?..

Болезнь?..

Врачебные наблюдения: на волосы влияет все. Но у кого как и когда как. Бывает, люди быстро лысеют после психических потрясений или перенапряжений; бывает, что обострения невроза увеличивают выпадение, как в вашем случае. Но во множестве других — таких связей ист. Всякого рода невоздержанность обычно взимает за себя плату в виде подтаивания шевелюры; но есть и пьяницы, и развратники с густейшими гривами (какая несправедливость!..), и есть аскеты с сияющими черепами. Облысение может быть связано с болезнью (последствия тифа или кожного заболевания, нарушение обмена, понижение функции щитовидной железы, облучение и т. д.), но может быть и не связано НИ С КАКОЙ БОЛЕЗНЬЮ. Облысение может быть результатом возрастных изменений, увядания, но может возникать и в расцвете молодости, когда ни о каком увядании еще нет и речи.

И вот такое, ни с чем не связанное, нн от чего не зависящее облысение — вариант как раз самый частый, основной; примерно 2/3 всех случаев раннего облысения, или около 10 процентов к общей массе мужского населения.

Это то, что правомерно назвать «конституциональным» облысением — по врожденной склонности, с заметной наследственной основой. Оно наступает, как некая фаза развития: волосы исчезают, как какие-нибудь отживающие лепестки у растений, и обнаженная голова вступает, так сказать, в непосредственный контакт с окружающей средой.

"Конституционально" лысые мужчины обыкновенно отличаются физиологической мужественностью, крепкой и подвижной нервной системой. Обычно у них высокий объемистый череп, скудость растительности на коем компенсируется изобилием в других зонах. Четкость в движениях, решительность в действиях, развитое чувство ответственности; иногда заметно и чувство юмора…

Короче, это индивидуумы весьма нормальные и продвинутые в развитии, и если вы обратитесь к портретам наиболее выдающихся людей планеты, то легко убедитесь, что волосы на голове — не самое частое их украшение. (Разумеется, не под каждой лысиной обязательно скрывается великое дарование.)

Как бы то ни было:

лечение облысения всеми медицинскими и косметическими средствами до сих пор приносило менее чем скромные результаты;

пока мы не научились управлять генами — кому суждено облысеть, тот облысеет;

и, наконец; если только в голове у мужчины есть то, чему быть должно, то внешний вид головы великолепен и без единого волоска. Это подтвердит вам и любая мало-мальски компетентная представительница наилучшего из полов.

Ваш случай, видимо, близок к конституциональному, хотя несомненна и зависимость от колебаний состояния, нервного и физического. Да, волосы — ваше слабое место, ваш «барометр», как у иного кишечник, глаза, печень или что угодно еще. Вам стоило бы благодарить их за то, что это они, а не (не стоит перечислять худшие варианты) взяли на себя миссию страдальцев и критиков вашего организма. Но все же вряд ли судьба их — прямое производное от чего бы то ни было, кроме их собственной природы. (Как это бывает чаще всего и с самими людьми.)

Три пожелания.

1. Не тратить драгоценное время и еще более драгоценные душевные силы на борьбу за волосы во имя волос.

2. Уделять волосам ровно столько внимания и эмоций, сколько они заслуживают, — тот минимум, который вы уделяете, скажем, своим ногтям. (Некоторые уточнения ниже).

3. Употребить время и силы, высвобождающиеся в результате снятия этой проблемы (плюс еще эн возможных), на укрепление своего общего здоровья — душевного и физического.

И действовать соответственно.

Остается лишь небольшое дополнение:

OK головы,

или

Как сохранить волосы в наилучшем виде

Для тех, кому еще есть что терять

1. Расставайтесь со шляпами. Головные уборы носите только в холодные зимние и ветреные дни. Лучший головной убор для таких дней — легкая шерстяная (вязаная) шапочка. Выработайте рефлекс: входя в любое закрытое помещение — транспорт, магазины, — моментально ее снимайте. Кепки и шляпы летом и тяжелые зимние шапки — помощницы облысения. Кожа головы должна свободно дышать и иметь нормальный теплообмен. Постепенно закаляйте ее, не прячьте от дождя и снега (если только нет слишком сильного мороза или пронизывающего ветра). Если с непривычки чувствуете, что голова замерзает (спазм кожных сосудов), произведите интенсивный массаж, разотрите покрепче пальцами — сосуды головы расширятся, и это пойдет на пользу и волосам, и вам. Состояние сосудов головы зависит от общего состояния. Если на холоде интенсивно двигаться — не замерзнет и непокрытая голова; но смотрите по своему опыту, переохлаждать голову не стоит.

2. При возможности понемногу облучайте голову нежарким утренним солнцем. Но осторожно, без перегрева.

3. Поменьше пользуйтесь мылом и шампунями. Все эти средства, как бы ни хвалили их заинтересованные производители, содержат чужеродные вещества. Мыльная щелочь сушит кожу, вызывает компенсаторное жирообразование в сальных железках и перхоть. Естественнейшее и лучшее средство мытья — простая вода, лучше всего дождевая или чистая речная, похуже — водопроводная. Не предлагаю расстаться с мылом тем, кто не мыслит без него чистоты. Но если хотите укрепить волосы, мойте голову простой чистой водой, и почаще. Голова будет чище, чем от всякого мыла, волосы крепче и приятней на вид. Хорошо действует контрастный душ. Общий самомассаж и массаж головы.

4. Пищевые воздержания улучшают состояние волос.

Имеются случаи, когда уменьшается и лысина, и седина.

ОК — поддержка и обновление для всего, в том числе для волос.

Таким образом, вы будете делать для ваших волос ВСЕ ОТ ВАС ЗАВИСЯЩЕЕ, не делая из волос проблему и тем еще более способствуя их процветанию.

Вот и все. Могу лишь добавить, что ваш покорный слуга с помощью вышеназванных мер приостановил начинавшееся, как у вас, облысение с достаточно выраженной конституциональной основой и ныне имеет волосы, пожалуй, более надежные, чем лет пятнадцать назад. Но, честное слово, я согласился бы стать и лысым, лишь бы доказать вам, что дело не в этом. (.)

У давнего моего знакомого О., художника, была превосходная лысина, сиявшая, как тропическое солнце. Возле него можно было загорать. В состояние это он привел ее (лысину) с помощью кефира, яичных желтков, ржаной тюри, мумиё, чеснока, дегтя, цветочной пыльцы, иглоукалывания, нулевого наждака, мышиного масла (?! — да, да) и еще восьми средств космического происхождения, оглашать кои не решусь и под страхом смертной казни.

Но О. был человеком, предрасположенным к энтузиазму, и на достигнутом не успокаивался.

В течение ровно одного года и восьми месяцев он выращивал волосы путем самовнушения, для чего ежедневно уединялся на два-три часа и сосредоточенно медитировал. "Вот увидите, — пообещал О. однажды, — ровно через год и восемь месяцев я вам продемонстрирую свежие результаты. Я запрограммировался. Вы будете потрясены".

И действительно, точно в назначенный срок мы были потрясены. Собрав компетентную комиссию из пяти лысоносцев и большую аудиторию сочувствующих, О. торжественно продемонстрировался. На макушке у него трепетали два пушковых волоса наждачного цвета, аккуратно зачесанные на пробор. Комиссия засвидетельствовала, что указанной растительности у О., по данным, подтвержденным сочувствующими, не было никогда, и поручила мне, специалисту, владеющему пером, обнародовать этот уникальный случай как пример пользы самоусовершенствования.

С некоторым запозданием выполняю свой долг. С О. нам, к сожалению, встречаться более не доводилось, но убежден, что на достигнутом он не остановился.

ОВЦЫ И ПЕТУХИ

В. Л.

Моя подруга уже год, как собирается вам написать.

Состояние ее таково…

(…) Мы дружим еще со студенчества. Сейчас К., как и мне, 37 лет. Всегда была жизнерадостной и общительной, красавица, умница, любимица курса. Но при неудачах и особенно при болезнях близких сильно и надолго расстраивалась. Была и склонность к панике. (…) И вот похоронила одного за другим родителей. А через 8 месяцев операция молочной железы. Глубокая депрессия, невозможность работать. Пришлось лечь в больницу.

Лечение препаратами (…) и физиотерапией дало слабый эффект. Больничные врачи порекомендовали заниться AT по вашей книге "Искусство быть собой". Раздобыть книгу удалось только через год после выписки. Глубокое расслабление не получилось, но все же появились признаки улучшения, настроение поднялось настолько, что сумели оставить лекарства. Но вот новый удар: автомобильная катастрофа. Муж погиб, у К. — травма головы, два перелома. Дочка осталась невредимой, но сильнейший испуг.(…) После выписки из травматологии опять больница.

Продолжала заниматься AT, с его помощью удалось уменьшить дозы снотворных, но состояние оставалось очень подавленным. Присоединился страх транспорта и закрытых помещений. Тут выяснилось, что в районном диспансере появился психотерапевт X., лечащий гипнозом. Он принял К. и согласился провести ряд сеансов.

Однако возникло непредвиденное осложнение. Перед первым сеансом, узнав, что К. занимается по вашей книге, доктор X. категорически потребовал, чтобы она выбирала одно из двух: лечиться либо у него, либо у вашей книги. Он сказал, что это руководство по самолечению.

К. спросила, читал ли он эту книгу сам. X. ответил, что просмотрел, но читать не счел нужным. Затем предложил ей брошюру "Вред самолечения" со словами, что всякому самолечению нужно объявить войну не на жизнь, а на смерть. Когда он это произнес, у К… как она мне сказала, словно что-то оборвалось внутри. Брошюру читать не смогла (ужасный язык) и теперь не ходит больше к X., не занимается и аутотренингом. Отчаяние, угроза инвалидности. Книгу вашу все же почитывает, это хоть как-то успокаивает. (…)

В. Л., чем можно помочь К., если можно? Действительно ли самолечение так опасно, что с ним следует бороться "не на жизнь, а на смерть"? Как же тогда понимать призыв: "Человек, помоги себе сам!"? И как обойтись без самолечения в случаях, когда практически обратиться не к кому? Является ли ЛТ самолечением или это что-то другое? Признаюсь, мне тоже хотелось бы разобраться в этом получше, так как я тоже не идеально здоровый человек. Но не буду отнимать ваше внимание еше и своими болячками. (.)

(!)

Спасибо. Психологически вы помогаете К. не хуже врача. (…) Постараемся, насколько удастся, исправить положение. (…)

О самолечении. Вы затронули чрезвычайно, хотел было сказать «больной», но меняю на «здоровый» вопрос.

Да, врачи обязаны предупреждать об опасностях самолечения, хотя формулировка "не на жизнь, а на смерть" и не представляется особо удачной.

Самопомощь, без которой не обойтись. Вечером, после напряженного рабочего дня, у вас сильно разболелась голова. Головная боль, как и всякая боль и недомогание, может возникнуть от десятков разных причин. Может быть и признаком начала тяжелого заболевания, и проявлением простого утомления, перенапряжения или недостатка свежего воздуха. Но вы-то сами не знаете, почему у вас так страшно разболелась голова, с вами это случается, допустим, в первый раз. Что же делать вам, человеку без медицинского образования? Немедленно вызывать врача, "скорую"?.. Если следовать строгому уставу, то да, вызывать. Мало ли что, а вдруг… Ну а если это всего лишь пустяк, не стоящий вызова? Три дня без передыха работали, питались чем попало, и еще есть одна вероятная причина, весьма прозаическая… Беспокоить доктора, отнимать его время, столь драгоценное для действительно тяжелых больных?.. Не лучше ли сперва попробовать принять вот эту таблетку от головной боли из домашней аптечки, пойти на самостоятельный шаг?.. Но это уже самолечение… А если просто пройтись по воздуху, продышаться? Или попытаться расслабиться и снять боль самовнушением?.. Ну вот — все прошло…

Так что же это — прогулка и расслабление — тоже самолечение?

И да, и нет. Смотря как понимать. Не правда ли?

Да, врачи протестуют против безграмотного самолечения, они правы. Но никакой здравомыслящий врач не станет протестовать против самопомощи, которую пациент может себе оказать в тех пределах, где не требуется врачебная квалификация. Каковы же эти пределы?..

А вот это уже когда как. Бывают положения, когда врача нет, неоткуда его вызвать, а нужна срочная и довольно сложная помощь, например обработка раны, вправление вывиха или накладывание шины на перелом, промывание желудка, мало ли еще что… Если пациент справляется с этим сам, то чего, кроме восхищения, он заслуживает?

Самолечение, самопомощь, самопрофилактика, самоконтроль — кто проведет между этим демаркационную линию?

В арсенал врачебных средств всегда входило и знание, передаваемое пациенту. Каким путем передается — устным советом, книгой, письмом — все едино. Но пользование всегда предполагает некую степень самостоятельности, хоть какую-то, но голову на плечах. Нельзя ответить однозначно, являются ли самостоятельные занятия AT «самолечением» или нет. Никто еще не проложил точной границы между самолечением и индивидуальной интерпретацией врачебных советов—действием другой "заинтересованной стороны", без которого никакого лечения быть не может. Нет помощи без самопомощи.

Два слишком правильных рассуждения. Самолечение бывает вопиюще безграмотное — и бывает, хотя и редко, грамотное, если, скажем, лечит себя сам врач или фельдшер, хорошо знающий свою болезнь. Бывает рискованное — и бывает осторожное; бывает безответственное — и бывает героическое… Есть, в немалом числе, жертвы самолечения, но есть и его триумфаторы, победители своих болезней, и это не только те, которым просто повезло.

Как бы ни предостерегали врачи против опасностей самолечения, некая часть населения, и довольно изрядная, будет продолжать гнуть свое, со всеми вытекающими отсюда последствиями. И мне кажется, что наиболее реалистическая врачебная политика по отношению к этому слою — не проклинать самолечение, не запрещать (результат только обратный), а преподавать, со всей мыслимой увлекательностью, грамоту практического человековедения, включающую и возможную самопомощь.

В практике приходится иметь дело с самолекарями чуть ли не ежедневно. Больше, конечно, с жертвами.

Называю их про себя петухами. Из них довольно многие, набив шишки, переходят в противоположный лагерь — послушных, опасливых и пунктуальных овец, шагу не ступающих без врачебного на то указания…

Кредо Овцы. Всякое недомогание есть признак болезни. Всякая болезнь требует лечения. Если я вовремя не начну лечиться, я рискую запустить свое заболевание до осложнений, до необратимости. Если мне вообще можно помочь, то мне поможет только доктор, и только очень хороший доктор, но в крайнем случае хоть какой-нибудь.

Если я нарушу врачебное предписание, то осложнения еше более вероятны. Если я попытаюсь помочь себе самостоятельно, то, скорее всего, наврежу себе еще больше, так, что мне уже никто не сможет помочь. Я ничего не знаю, ничего не умею, всего боюсь. Ответственность за себя слишком велика. Долой самолечение!

Кредо Петуха. Большинство болезней проходят сами по себе, если их лечением не задерживают. Врачи тоже люди, а людям свойственно ошибаться, настаивать на своих ошибках, а если возможно, то и скрывать их.

Хождение по врачам — большая трата времени и нервов с сомнительными результатами, и всегда есть риск благодаря их услугам н информации приобрести новые болезни. Врачи обязаны делать вид, что все понимают и все могут и что нам ничего нельзя. Но мы-то ведь не малые дети? Зачем же сами и пьют, и курят? Никто на этом свете более меня не заинтересован в моем здоровье, и, в конце концов, я знаю самого себя столько лет, сколько живу на свете. А ну-ка, человек, помоги себе сам! Да здравствует самолечение!

Примерно так выглядят два ярко выраженных подхода…

Не разделяю твердой убежденности, звучащей в известном лозунге "Спасение утопающих — дело рук самих утопающих". Однако полагаю, что и утопающим есть некоторый резон научиться плавать. Лучше заранее…

Истина, как говорят мудрые, находится между крайностями. Увы, и это еще мало о чем говорит, ибо пространство между крайностями довольно обширно. Посредине?.. Нет, и там ее не всегда сыщешь. В точке "золотого сечения"?..

Доверяя себе, вы доверяете не только себе. Вам и вашей подруге пока единственное пожелание: относитесь к самопомощи в каждый момент так, как подсказывает внутренний голос. Никаких «принципов» — чувство здесь надежнее всяких умозрений. Обращаться к врачу или нет? Не мудрствуйте, поступайте по первому побуждению. Доверяйте себе, и это доверие всегда подскажет вам и свои пределы.

У вас есть не только инстинкт самосохранения, но и огромный общечеловеческий опыт, действующий в виде интуиции и здравого смысла. Даже если вы всю жизнь занимаетесь преступнейшим самолечением, то в применяемых вами способах с большой вероятностью присутствует то, что уже открыто или рекомендовано кем-то другим. Все велосипеды в основном изобретены, вопрос лишь в том, на каком поехать… Некоей доли самопомощи не избежать, находясь и в палате реанимации: можно дышать так, а можно эдак, многое зависит и от того, на каком боку лежишь, какие думы думаешь… Никто за нас не проживет и секунды. (.)

ЧЕЛОВЕК И ЛЕКАРСТВО

Хотел написать гимн миру фармакологии, таинственному, чудесному, грозному. И гимн, и предостережение…

И ста жизней не хватит.

Вопросы. Совместим ли ОК с лекарствами? Как вы относитесь к лекарствам? Назначаете ли своим пациентам? Принимаете ли сами?

Ответ. Да. Отношусь хорошо. Назначаю и принимаю. По мере надобности. Лекарство есть средство, которое исцеляет; в более узком значении — лечебное вещество или смесь веществ, целебная химия. О лекарствах знаем не только мы, люди. Когда собака, живущая в деревне, заболевает, она убегает в лес искать лекарственные травы. Что подсказывает ей, какая травка поможет? Загадка. Но факт: самолечение в данном случае помогает. Так же, как и зализывание раны.

Первые и главные наши лекарства происходят из нас самих, вырабатываются организмом. Назвать ли естественнейшие жидкости, исцелившие исторически больше всего народу?.. Но этого нам не хватает: мы ищем лекарства в пище (чего стоит тот же мед), изыскиваем особые воды, соли и минералы. Ищем траву, коренья, цветы, ищем зверей с необыкновенными свойствами, срезаем рога маралов, доим муравьев, давим змеиный яд. Все живое родня, мы готовы извлечь пользу из любых родственников…

Но и этого нам не хватает. Мы изучаем химическую механику своего организма, уйму сложнейших реакций и взаимодействий. Синтезируем новые. Природе неизвестные вещества, которые, по расчетам, должны нам помочь.

Проверяем их действие вначале на подопытных, потом на себе…

Первый вопрос. Знатоком лекарств назвать себя не могу — знания общепрактические. Поэтому (и не только поэтому) первейший вопрос, который себе задаю, принимая пациента, такой: можно ли в данном случае обойтись БЕЗ лекарств?..

Тише едешь — дальше будешь. Лекарство — спасательный круг утопающему. Но нехорошо, если круг сам тянет ко дну. Лекарство — артиллерийский снаряд, обрушиваемый на супостатов здоровья. Но ни в коей мере не желательно, чтобы снаряд бил по своим. Лекарство — рука упавшему, костыль — инвалиду, протез — калеке.

Но плохо, если рука подается могущему подняться.

(В следующий раз он, пожалуй, и не захочет встать.)

Плохо, когда костыли отучают двигаться. Нельзя сделать протез души.

Если все это учитывается, то лекарство — нужнейшая вещь на свете.

Вот молодой человек в угнетенном настроении, с уймой проблем и недомоганий, отчаявшийся, кажущийся себе безвольным… Тело в пренебрежении, дух в загоне, никакого представления об ОК, девственная безграмотность в образе жизни, условия тоже не способствуют…

Дать тонизирующий препарат, антндепрессант? "Иди, мальчик, глотай трижды в день, все будет в порядке"?..

Пойдет мальчик. Будет все, допустим, в порядке: настроение поднимется хоть куда. Но велика ли цена такого улучшения?..

Не его заслуга в том, не его воля. Зависимость от помощи извне, какой бы то ни было, — нет, это не то, что можно пожелать вам ли, мне ли, ему ли. Да и добро бы гарантия… Только вероятность.

С другой стороны: не назначаешь лекарство — рискуешь. А вдруг серьезнее, чем показалось?.. Не поддержишь — может упасть…

Компромисс: сперва что-то легкое, в небольших дозах.

Не протез, а подвязка. Не костыль, а тросточка. Чтобы миновать кризис. Главный упор — на ОК и психологическую сторону, сообразуясь со всеми реальностями. Наблюдаешь. Если идет к лучшему, можно уменьшить дозу, еще меньше, еще…

Ну а если к худшему, то, конечно, — спасательный круг.

При прочих равных условиях: ребенку — минимум, старику — максимум (но — полегче!). Беременной — минимум миниморум.

Уважаю гомеопатию. Сам, болея, принимаю лекарство, когда совсем уж невмоготу, в малых дозах. Предпочитаю медленное выздоровление средствами ОК быстрой искусственной «поправке», чреватой непредсказуемым разбалтыванием организма.

Но у всякого и свой характер, и свой запас сил.

Лекарства и ОК по большей части вполне совместимы. Лишь меньшинство препаратов из числа сильнодействующих ограничивают возможности движения и пользования водою и солнцем, и ни один не ссорится с чистым воздухом и самовнушением. Ни одно лекарство не имеет права мешать питанию.

Слабое — слабее лечит, сильное — сильнее… Вмешивается, скажем, так. Любителям сильных лекарственных ощущений назначают дистиллированную воду под гипнозом — результат потрясающий.

Минимум сочетаний. Все, что говорилось о сочетаниях пищевых, справедливо и для лекарственных. Препарат плюс препарат плюс препарат… Что происходит при взаимодействии в организме, в котором все связано и ничто друг другу не безразлично? Нечто неизвестное в лучшем случае. Комбинирование препаратов — одно из величайших врачебных искусств. Есть превосходно себя зарекомендовавшие, чудодейственные комбинации; некоторые препараты нуждаются в препаратах-спутниках; но большинство лекарств друг друга не любят, и справедливо.

Старый друг лучше новых двух. Как-то еще можно понять тех, кто гоняется за модной одеждой. Но предпочитать какое-то лекарство только потому, что оно новое, — это уже не смешно. И обидно за старые, добрые, давно проверенные средства, незаслуженно забываемые.

Так же как и за старые книги, за музыку, за старых людей, за добрые мысли…

Неостановима победная поступь вечно юной старушки глупости.

Лекарственная самопомощь — в каких пределах?

Лучше всего — ни в каких.

Но конечно же принять несколько капель валерьянки на ночь или пососать валидол при сердечном приступе — не преступление.

Многие безрецептурные аптечные средства (аскорбиновая кислота, легкие болеутоляющие, спазмолитики и т. п.) могут применяться по личной инициативе, если только при сем присутствуют маломальский опыт и здравый смысл. Также не грех, если нет возможности посоветоваться с врачом, самостоятельно возобновить лечение препаратом, которым уже лечились с успехом раньше. Нельзя только ни в коем случае назначать себе препарат, о котором узнали из медицинской литературы или на том лишь основании, что он помогает Ивану Ивановичу. Даже врачу перед подобным решением желательно посоветоваться с другим.

Особая статья — траволеченне и народные средства типа прополиса, медвежьего жира, мумиё… Древний, огромный, могучий мир, малоизвестный большинству нынешних врачей, чем, к сожалению, пользуются шарлатаны. Несведущие энтузиасты действуют наугад.

Может помочь что угодно — была бы вера, но…

Оборотная сторона. От незнания шаг до перестраховки. От перестраховки — до привычки чуть что хвататься за пузырек, глотать то и се. От привычки — до привыкания. От привыкания — до зависимости. От зависимости — до болезни, уже лекарственной. Начинаем глотать лекарства от лекарств…

Слишком важная и слишком сложная вещь лекарство, чтобы можно было сказать «принимайте» или "не принимайте" и на том успокоиться. Вокруг лекарств создалась целая психология.

Когда я начинал работать психиатром, в почет входили так называемые психотропные средства — новые (теперь уже относительно старые) препараты с мощным (теперь уже относительно слабым) воздействием на психику. Сообщали о фантастических результатах, говорили, что это революция в психиатрии. Казалось, еще немного, и с психическими заболеваниями будет покончено.

Психотропные средства в обиходе и нынче, их стало гораздо больше, они действуют сильнее, прицельнее, разветвленнее. Есть люди, живущие на них годами и даже десятилетиями, для них это действительно решающая поддержка. Но увлечение уже меньше. Уже поговаривают, что неплохо бы ограничиться тем-то и тем-то; что побочные эффекты иногда перевешивают эффект лечебный; что и эффект лечебный ограничивается лишь воздействием на симптомы, но не устраняет причин; что в препаратном буме забыли о таких испытанных средствах, как человеческое слово, человеческий взгляд, человеческое прикосновение…

"Только не назначайте лекарств. Наелся. Больше не могу".

Такое все чаще слышишь от пациентов. Видишь — в надежде, появляющейся в глазах, когда отодвигаешь подальше пузырек с препаратом; в опасливом взгляде на рецептурные бланки…

Встречаются еще и такие, среди пожилых в основном, кого отпустить без рецепта никак нельзя: сочтет шарлатаном, обидится. Работает и так называемый плацебоэффект; любой препарат, даже дистиллированная водичка, действует нужным образом при надлежащем «оформлении» назначения, при авторитете и обаянии назначающего. Внушение, переходящее в самовнушение. Но и плацебо, этот давний дружок эскулапов, в последнее время как-то скисает.

Сели попробовать оглянуться еще дальше назад, то можно заметить, что в лекарства особенно горячо верили в 20—30-е годы, после появления первых сильных иммунных и гормональных препаратов, и два десятилетия после войны, когда восторжествовали мощные антибиотики. Сейчас вера эта пошатнулась, хотя должно бы наоборот: никогда еще мы не знали такого изобилия лекарств — и хороших! — чуть ли не на все случаи жизни.

В чем же дело?

Люди ко всему привыкают. Всякое увлечение имеет подъем, за которым следует неизбежный спад. Всеобщий закон волнообразкости, неискоренимый маятник. От этого зависит и отношение к любому средству, и результат применения.

Побочные эффекты выясняются постепенно. Зависимости боятся, и тоже с перестраховкой.

"Для человека нет ничего полезнее человека". Люди не хотят, чтобы врачи закрывались от них лекарствами (равно как и приборами, аппаратами, иглами и прочей амуницией). Люди хотят живого общения и непосредственного влияния. Как и в стародавние времена, они хотят видеть во враче Человека, Которому Можно Верить. Чтобы он на них смотрел, слушал, чтобы разговаривал. Они ждут живого прикосновения и улыбки, хотят — ну не осталось ли? — ласки, немножко врачебной ласки. Им необходимо, понимаете ли, чтобы с ними возились. Таблетка же, будь это даже великий, знаменитый и всемогущий веломотоциклин, — таблетка безлична…

И наконец, есть люди, которым недостаточно и общения с Человеком, Которому Можно Верить. Те, кому хочется не просто верить, но знать. Чтобы одно поддерживало другое. Таких любознательных все больше, и они правы.

Заглянуть же в инструкцию, прилагаемую к препарату и написанную, как правило, далеко нехудожественно…

Вот поэтому и выходит, что лекарства, прекрасные лекарства, помогают уже не так, как хотелось бы и как помогали недавно. И поэтому же не принимаются даже, когда назначаются Человеком, Которому Можно Верить.

Будем соавторами своего здоровья. Вчера и позавчера действовало прекрасно; но сегодня переменилось питание, и в организме возникла другаи ситуация; изменилась погода, а вслед за ней и кровяное давление, состав крови и реактивность мозга; вчера приняли еше что-то, совсем от другой болезни, но в сочетании с данным препаратом в организме образуется принципиально иной продукт; сегодня доза достигла критического порога — и общая картина резко меняется; наконец, в самом организме, независимо ни от чего, произошло некое изменение — настало тому время, — и вот все уже по-другому.

Не все можно учесть.

Наблюдая за собой, тактично и сколь возможно спокойно постараемся помочь доктору понять нас и, если уж так случилось, исправить недоучет или ошибку.

Есть десятки препаратов, спасающих жизнь, восстанавливающих работоспособность, улучшающих самочувствие; есть лекарства, сделанные с великолепной точностью, попадающие в цель практически без отклонений; есть и прекрасные доктора, оперирующие этими лекарствами, как хирурги скальпелями…

Но будем все-таки помнить, что лекарственная химия — это экспериментальная хирургия организма; будем относиться к ней с благоговением и не применять всуе.

В мире, где мы живем, переходы от естественного к искусственному и к противоестественному неуследимы.

Заменим атом, положение иона в молекуле, и вот свое вещество превращается в чужое, фермент — в антифермент, лекарство — в яд и наоборот. Никакое лекарство ни стопроцентно «естественно», ни стопроцентно «искусственно» — у каждого есть некое родство с химией жизни, корни, связующие с естеством мира. Круговорот веществ, этот грандиозный мировой рынок, несравненно таинственнее и богаче, чем можно себе представить.

Я верю в потенциальное могущество химии точно так же, как в самотворческую предназначенность разума, которому в схватке за вечность придется пересоздать Природу, и не в последний черед — собственную. Все должно стать, да простится невольная игра слов, сверхъестественным. Человек — фантазия Природы, и если только удастся фантазии этой выжить, границы между «искусственным» и «естественным» окажутся лишь памятными отметинами нашего сегодняшнего невежества.

Еще о чудеса!

В. Л.

Вам пишет группа студентов-медиков, членов научного студенческого общества Н-ского медицинского института. Мы прочитали все ваши книги. (…) Рассказывая о гипнозе, вы касались и телепатии. В последнее время много говорят о лечении парапсихологическими методами. Нам хотелось бы узнать ваше мнение о лечении биополем, об операциях филиппинских хирургов, о диагностике по фотографиям… (.)

(!)

Извините за нескорый ответ. (…)

Чем только не лечат нынче, как, впрочем, и во все времена. Гипноз, травы, йога, гомеопатия, иглоукалывание — старина заслуженная и прекрасная. Но время идет вперед. Работают, трудятся вовсю экстрасенсы, как их ни бьют. Лечат какие-то дяденьки и тетеньки биоэнергией, астральной аурой, реинкарнацией, анимотрансформацией. (…) Не берусь расшифровывать — сам не все понимаю.

Не презираю, не осуждаю, не отговариваю никого из тех, кто в отчаянии или из любопытства обращается к знатокам методов вышеназванных и неназванных.

Бывают случаи, когда и рукопожатие помогает. И реверберация помогает. Нет вообще ни одного средства, которое хоть кому-нибудь когда-нибудь не помогло.

Очень обижаются посвященные в эти дела, если я осторожно замечаю, что панацеи все-таки нет; что при всех анимотрансформациях не исключен элемент внушения и самовнушения; что старушка психотерапия, то бишь лечение верой, во всем этом что-то значит, хотя бы в косвенной форме. Какие глупости! Психотерапия давно-давно выдохлась, отжила свое!.. Астрал — другой разговор. Вот, к примеру, что скажете: целитель Игрек по фотографии ставит 16 точнейших диагнозов, включая, например, трещину между пятым и шестым позвонком после автомобильной аварии, неполадки в печени в результате пьянства, а также ушиб левой пятки на нервной почве. А целитель Икс и без фотографии, просто по имени-отчеству, определяет склероз аорты и вывих большого пальца. Одной только трансовой медитацией.

Некоторые диагнозы известны заранее. Ну и что, отвечаю я. И я тоже, худо-бедно, и по фотографии могу что-то сообразить, и по фамилии схватить кое-какой астрал.

Даже без фамилии. Вот, допустим: молодая, еще не замужем… Стоп, больше никакой информации.

Отвечаю: гипотония, астения, гастрит, аллергия, невроз страха, депрессия, воспаление придатков… Могу сказать и причину… Угадал?

Обижаются, презирают: козлище ты упрямое, профессиональная в тебе ревность. Сам не можешь, вот и не признаешь. Разрушаешь веру.

Да признаю же, признаю. Но могу я или нет иметь насчет признаваемого свое мнение?..

А насчет веры? Вот то-то и оно.

Говорят: что-то есть. Не отрицаю: да, что-то есть.

Но при этом, согласитесь друзья, чего-то все-таки и не хватает. Чего-то нет. А то бы давным-давно всеобщее бессмертие наступило, не говоря уж о каких-то болячках.

Не хватает чудес. Маловато на душу населения.

"Объясните, каким образом филиппинские хирурги делают операции одними руками, без разреза кожи, тканей и органов. Объясните, как узнает все о человеке и как предсказывает события слепая болгарская ясновидица Ванга".

Отказываюсь объяснять. Феномен ость феномен. Чего не знаю, того не знаю. Чего не проперил — не отрицаю и не утверждаю. Хочу верить — придется проверить. Вот и все объяснение.

Откуда этот замшелый предрассудок о науке, будто она наделена полномочиями объяснять все и вся? А что объяснить не может, того, стало быть, и не признает?..

Настоящая наука есть нечто совершенно обратное.

Всякий факт, если это воистину факт, действительно имеет какое-то объяснение. То есть: некую связь с цельнобытнем мира. Но не всякий факт можно объяснить из наличного объяснительного материала. То есть: на основе других, известных нам фактов.

Хорошо объяснимая потребность в Необъяснимом сегодня приняла форму потребности в объяснении. Желательно наукообразном. Ну и чтобы… чуть-чуть художественно. Большинство легко удовлетворяется сочетанием двух-трех слов — полузнакомых, полутаинственных. Чересчур сложное отпугивает, не внушает доверия. Но и слишком понятное тоже не внушает…

Еще о правиле из исключения. Солнце взойдет — солнце зайдет. Родимся — умрем.

Непреложность.

Загипнотизированные беспощадным законом:

ДОНЫНЕ ИНАЧЕ НЕ БЫЛО

(а вдруг было? а вдруг будет?), замечаем и другую его сторону.

Тонкая вязь колебаний и отклонений, сопротивляющаяся ткань живобытия обвивает железный каркас необходимости. Эти временные, частичные, непринципиальные исключения, которым, кажется, и нечего больше делать, как подтверждать правило…

Один ребенок заговорил в год, другой — едва в пять.

Один старичок умер в 75, другой — в 150. Все равно умер, но ведь черт же возьми… А вдруг просто не догадался жить дальше? Прошляпил бессмертие?1 А некоторые йоги, говорят, поднимаются в воздух, сантиметров на двадцать, и преспокойно висят, пока не надоест, а когда надоедает, перемещаются в иные миры. А буддийские ламы прыгают метров на двадцать и преспокойно летают… Соблазн! Кто же из нас не надеется быть исключением — в способностях, в любви, в старении, в исходе болезни, на худой конец, в лотерее? Кто не верит в тайная тайных, что он-то и есть исключение, что еще будет тому доказательство?.. И как же легко подцепить этой верой на крючок…

В том и дело, что во всей этой закономерности, неизбежности и, как там ни назови, — с неискоренимой закономерностью присутствует и частица Свободы, дразнящее "может быть"… Не везло так, что дальше некуда, полный тупик — и вдруг повезло! Безнадежная болезнь — и вдруг исцеление, отсрочка, равноценная вечности. "И дурак раз в жизни бывает умным". Бывает.

Раз в жизни! Значит, не безнадежно?.. Значит, возможно?..

Есть действительность реальная и есть потенциальная, именуемая возможностью, тоже действительность, для создания которой нужны некоторые условия. Есть возможность и есть возможность возможности, правильно?.. А еще есть, значит, и возможность возможности возможности…

Восходящие в бесконечность степени Чуда.

Надежда, всегдашняя наша Надежда — не просто выразительница наших безнадежных желаний. Ее рождает и всегдашнее обещание — вкрапленность Чуда во все сущее.

Ничего не значит. Не встречал еще никого, в ком не сверкала бы искорка Чуда — чего-то выходящего за грань объяснимого… Одна видит вещие сны, другой тонко предчувствует маловероятное, третий, сам того не ведая, предсчитывает чью-то мысль, четвертый, хоть и слепой, видит насквозь, пятая обладает волшебным прикосновением…

Большинство не замечает этого ни в себе, ни в других; те же, кому довелось заметить, впадают иной раз в такое, что лучше бы не замечали…

Верю во Всевозможность; знаю, как может вводить в нее вера. Знаю, увы, и то, что творит эта вера на уровне ширпотреба — какие чудовищные заблуждения, какие бреды, психозы.

Убедился, как боится Чудо публичности, как убивает его побуждение «овладеть»; какой соблазн и ошибка выставлять, а главное, считать источником Чуда свою собственную персону, как жестоко это наказывается…

Когда чудоносец берет на себя роль чудотворца (самовольно или навязанно — все едино), начинается обязанность подтверждения, обязанность повторения.

Обязанность демонстрации, обязанность показухи. Перевод из «можно» в «должно» — противоречие с самой сутью…

Станислав Лем превосходными рассуждениями доказывает, что вероятностный принцип Природы допускает принципиальную возможность ЧЕГО УГОДНО, но никакое сказочное событие само по себе ЕЩЕ НИЧЕГО НЕ ЗНАЧИТ. С некоторой вероятностью, фантастически малой, но все же имеющейся, и Солнце может упасть на Землю, произойти может все, что можно представить и сверх того, — НУ И ЧТО?..

Сегодня я без ключа, едва коснувшись рукой, открыл захлопнувшийся замок соседки — непостижимо, как это сразу мне удалось, а она и еще два соседа мучились два часа со стамесками и топором. Вчера немного дольше обычного повисел в воздухе во время перелета через лужу; позавчера сгоряча взглядом погасил фонарь в парке, а потом устыдился и потрудился опять зажечь — переживание потрясающее, есть свидетель, — но я вас спрашиваю: НУ И ЧТО?

А бывает знаешь как?
Кошки кушают собак,
квасом запивают.
А в районе потолка
мухи съели паука.
Ничего, бывает.
А бывает знаешь что?
Одинокое пальто
шляпу надевает.
А разодранный башмак
прибежал в универмаг.
Ничего, бывает.
А бывает знаешь как?
Щука едет в зоопарк,
жабры разевает.
А бандиты караси
бомбу бросили в такси.
Ничего, бывает.
А бывает знаешь что?
Все не так и все не то,
хуже не бывает.
Так бывает, если черт,
отправляясь на курорт,
зонтик забывает.

Человек равен воображению. Нельзя вообразить ничего такого, чего не было бы в человеке.

Нет такой работы, за которую кто-нибудь бы не взялся. Нет роли, исполнить которую кто-нибудь не согласился бы. Выдумаем любую историю — она либо уже произошла, либо произойдет. Нарисуем портрет — обязательно встретим оригинал или им окажемся. Представим любую красоту, любое уродство, любое божество, любое чудовище — и рано или поздно, далеко нли близко, найдется точное воплощение.

Нет чудес, есть только недоделанные дела. (.)

Кандидат жизневедения, кандидат, но не доктор и уж никак не профессор — здравствуйте, это я. С раннего детства не отличал Пруса от Пруста, Мориака от Моруа, Гашека от Чапека, Чапека от Чаплина. Во втором классе на перемене проглотил учебник "Родная речь". Не был, не состоял, не имею. Не участвовал, не подвергался…

Профанов Профан Профанович — это он, это вы, это мы с вами в разных, густо пересекающихся плоскостях нашего земного существования. Когда-нибудь мы достигнем божественного совершенства, отменим нашу всеобщую детскую зависимость друг от друга и перейдем на универсальное самообслуживание. Покуда же этого не произошло, не вижу постыдного в том, что я, некомпетентный потребитель техники, считаю автомеханика наместником бога по карбюраторной части. Меня поправляют: автомеханики карбюраторами не занимаются, это дело автоэлектриков. Господи, ну до чего же я Профан!

И как же мие хочется все уметь и все знать.

Увы, благополучие мое зависит сегодня от множества компетентных представителей высших сил. Вчера опять пришлось вызывать сантехника. "У вас, — сказал он, — унитаз с негабаритным пломбиром". Не понимаю, не постигаю, какой такой крем-брюле, сую рубль. А он, глядя в сторону: "И профундированне эксклюзивное. Целых три тромба". Я понял так, что надо еще два рубля, и, оказалось, правильно понял, с трудом, но правильно. Я очень хочу все уметь и все знать. Но когда дело доходит до кризисов благополучия, то я так: либо верю, либо не верю. Никаких промежуточностей. Либо

ДА —

наука семимильно бежит вперед, уже людям сердца меняют, мозги переставляют, а я тут сижу в темноте с моей отсталой бессонницей и не знаю, к кому обратиться, все проплывает мимо, потому что я Профан Профановнч, потому что мне некогда, потому что нет сил, и голова слабая, и никто не заботится, только требуют, и никто не вникнет, выкручивайся как хочешь, пей таблетки, от них голова болит и влияют на органы, но ведь есть гипноз, есть наука, надо только найти, и вот он нашелся, гипнотизер, профессор, йог, маг, экстрасенс, вот он наконец, и либо он мне поможет, либо

НЕТ —

никто ничего не знает, науки никакой нету, сплошная липа, диссертации пишут для должностей и зарплат, психологи — трепачи, врачи — шарлатаны, сами себя вылечить не могут, проповедуют одно, делают другое, какие там йоги, все пьют, вранье все…

Примерно так мыслит Профанов Профан Профанович, являющийся ко мне в кабинет и присылающий письма. Примерно так если не мыслю, то чувствую я сам, являясь к врачу или перед ликом вышеупомянутого сантехника. Когда докатываются до отчаяния, уровни сравниваются. И трудно, неимоверно трудно заменить грубое "или — или" тонким "и — и", ускользающей гранью Истины… Я Профанов Профан Профанович, всей моей жизни едва хватает на то, чтобы в этом убедиться, и невероятно жаль мне и стариков моих, и детей, и себя иногда, и всех братьев по неразумию…

Случай, произошедший со мной.

Выросла наружная опухоль.

Росла довольно быстро и неприятно, с распространением… Через три месяца (нужно было раньше) после того, как заметил, обратился к онкологу.

Назначена была срочная операция, через четыре дня.

И никаких гарантий…

Эти четыре дня я жил как обычно. Стараясь не думать.

Нет, глупости, сказал я себе. НАДО ДУМАТЬ. Все будет как надо. На пятый день, утром я расстанусь с этой штукой совсем, навсегда, подчистую — или…

Никаких "или".

Представь себе, как все будет, точно: беспощадное УДАЛЕНИЕ. Изъятие, освобождение. (Еще пять синонимов.) Сонастройся, прочувствуй, вживись — изыми, вытолкни, отдели…

Вечером накануне операции, улегшись дома в постель, еще раз произвел удаление мысленно (здесь нужно другое слово, слишком долго искать), ощутил внезапное невероятное спокойствие и крепко уснул.

Проснувшись утром, увидел чудо, которому сперва не хотел поверить.

Опухоль удалилась сама.

Отвалилась.

На ее месте уже подрастала свежая здоровая ткань.

Оставалось только извиниться перед коллегой.

Прошло много лет. Вспоминая не нахожу уже чудесного; допускаю, что была диагностическая ошибка, что опухоль была доброкачественной (тоже странное словечко в применении к гадости); что она и так бы, сама… Помог самовнушением, только и всего. Предвосхитил. Создал внутренний образ события, он сработал — ведь знал же, что именно этим утром…

…Перечитал только что написанное вместе с читателем и испугался: а вдруг кто-нибудь обольстится и вздумает мне подражать — вдруг, в сходном случае, вместо того чтобы пойти к врачу, начнет самовнушаться или побежит к какой-нибудь экстрабабке и потеряет время, равное жизни.

Поэтому обращаю ваше внимание, читатель, на то, что:

самоудаленне опухоли произошло непроизвольно; я не добивался его и не ожидал;

перед этим я был у врача и готовился к его действию, стал внутренним соучастником;

хотя способность к направленному самовнушению развита у меня недурно, в данном случае я не делал на нее главной ставки, а лишь подключил к ходу событий;

как раз это, видимо, и сняло задержку парадоксальности и дало подсознанию сработать во всю мощь.

Иначе говоря: случай мой ни в коей мере не означает, что операция не была нужна. Это лишь нечаянно получившаяся демонстрационная модель того, что происходит само собой при положительном отношении к любому лечению. Чудо произвело усилие встречной веры: для меня достаточной оказалась ИДЕЯ операции. (Может быть, что-то подобное и у филиппинцев?..)

К врачу при серьезной опасности или подозрении нужно обращаться немедленно и доверяться ему всецело, пусть это и далеко не бог. Тогда справедлива будет и перефразировка известной рекомендации, а именно: на врача надейся, а сам не плошай.

Доверяемся не врачам — доверяемся вере.

В. Л.

Прочитал вашу статью "Шизофрения. Понять, чтобы победить". Статья вызвала беспокойство описанием симптоматики. (…) В другом месте вы рассказываете о смерти человека. Зачем?

Вы же доктор, психотерапевт, ну как вы не понимаете? Не надо пугать людей. Не надо рисовать мрачных картин. Не следует говорить о болезнях, отклонениях, аномалиях, вероятной старости и возможной смерти.

Нужно внушать людям уверенность в их нормальности и здоровье, тон описаний должен быть светлым, оптимистичным. Вам должно быть известно, что у нас встречаются еще иногда мнительные товарищи. Надо учитывать их реакции. Ведь все в основном у нас хорошо, все благополучно! Пишите об этом!

(Н. Б., сотрудник печати. (.))

(!)

Повторение общеизвестного может дать обратный эффект: "Ты сказал раз — я поверил. Ты сказал еще раз — я засомневался. Ты сказал в третий…"

Насколько известно мне из профессионального опыта, наилучшей психотерапией всегда была и остается точная информация. Иными словами — правда.

Не спорю: кроме правды фактов есть еще и правда эмоциональная — правда восприятия, отношения. Черные очки никому еще не помогли лучше видеть. Розовые — и того меньше. На всех не угодишь, мера у каждого своя: один и тот же факт одного перепугает, а другого недопугает. Отказываться от Истины из-за возможных реакций особо мнительных товарищей все же нельзя. И давно заповедано: "Тяжело в ученье — легко в бою". Курс практического человековедения непременно должен включать в себя и знания о болезнях и аномалиях, и подготовку к "вероятной старости" и "возможной смерти".

Делать вид, что всего этого нет, для врача по меньшей мере смешно, а по большей — преступно. (.)

…Я работал в той самой больнице… Дежурствуя, ходил на вызовы и обходы, в том числе в старческие отделения, в те, которые назывались «слабыми» и откуда не выписывали, а провожали. (Ходил потом и в другом качестве. Провожал.)

Меня встречали моложавые полутени со странно маленькими стрижеными головками; кое-где шевеление, шамканье, бормотание, вялые вскрики. Сравнительный уют; сладковатый запах безнадежности. Деловая терпимость обслуживающего персонала. Если позабыть о душе, что в силу упомянутого запаха в данном случае довольно легко, то все ясно и очевидно: вы находитесь на складе психометаллолома, среди еще продолжающих тикать и распадаться, полных грез и застывшего удивления биологических механизмов. Одни время от времени пластиночно воспроизводят запечатленные некогда куски сознательного существования, отрывки жизни профессиональной, семейной, интимной, общественной; другие являют вскрытый и дешифрованный хаос подсознания, все то подозрительное, что несет с собой несложный набор основных влечений; третьи обнажают еще более кирпичные элементы, психические гайки и болты, рефлексы хватательные, хоботковые и еще какие-то. Это не старики и старухи. Это уже что-то другое, завозрастное…

Врач слабого отделения был созерцательным оптимистом. Что-то писал в историях болезни. За что-то перед кем-то отчитывался — то ли оборот койко-дней, то ли дневной койко-оборот, статистика диагнозов и т. п. Но фактически не ставил своим больным никаких диагнозов, кроме одного: "Конечное состояние человека"; различиям же в переходных нюансах с несомненной справедливостью придавал познавательное значение. Доктор неистощимо любил больных и называл уменьшительными именами, как детей: «Саша», «Валя», «Катюша». (Некоторые реагировали на свои имена, некоторые на чужие…) Себе он наметил угловую койку в палате, из окон которой виднелся прогулочный дворик с кустами то ли бузины, то ли рябины.

Я возвращался в дежурку, чтобы пить чай, курить (после этого хотелось курить), болтать с медсестрой, читать и, если удастся, поспать, а если не удастся, поесть. Когда как. Бывало и некогда: вызовы один за другим; бывало, что и ничего не хотелось… Забыл добавить, что я был тогда чрезвычайно молод и увлекался живописью.

Открой же глаза. Не обязательно слушать похоронные марши. Но нельзя ни понять, ни полюбить жизнь без знания смерти. Оптимизм без постижения трагизма бытия — мыльный пузырь.

Если ты врач, исследователь, любящий или художник (четыре чистых состояния духа), — смертная нагота тебя не смутит и не отвратит. Беспомощная даже при самых могучих формах — вот она, вот ее завершение. Патологоанатомический зал — первое посещение в медицинском студенчестве. (Первое, но не последнее…) Хищные холодные ножницы с хрустом режут еще не совсем остывшие позвонки, ребра, мозги, железы. Помутневшая мякоть…

Все видно, как при разборке магнитофона: все склерозы и циррозы скрипят и поблескивают на ладони, вон сосуд какой-то изъеден, сюда и прорвалось. Прощальная, искаженная красота конструкции, всаженная и в самые захирелые экземпляры…

Я не испытывал ничего, кроме любознательности. Да, все это так кончается. Сегодня он, завтра я — что же по сравнению с этим какие-то несообразности?..

Но ВСЕ лн кончается?

В. Л.

(…) Если все это для вас будет выглядеть как симптоматика, прошу не отказать в диагностике.

Презираю природу и ненавижу тело. Презираю и ненавижу организм, и свой в частности. (…) Это какая-то ошибка, а может быть, просто издевательство — помещение духа в этот животный маразм, в эту слиь. Чего стоит один только мерзейший кишечник, производитель зловоннейшего в мире продукта. А вход в этот урчащий змеевик — рот, эта дыра, полная гнили?..

Можно еще как-то вытерпеть тело ребенка. (Если он уже вышел из состояния, когда купается в собственных выделениях.) Ребенок пахнет солнцем и свежестью. Но дальше, но дальше!.. Осатанелое оволосение. Ноги, благоухающие заплесневелым сыром. Тошнотворная испарина дикорастущих подмышек. Душные джунгли, окружающие совмещенный санузел, где органы, изрыгающие отбросы, функционируют в одной упряжке с органами совокупления и размножения. И это называется цветением юности!.. Фантасмагория прыщей и угрей; скользкое сало, выползающее из пор, молоко, родственное поту, сперма, родственная молоку, гримасы и содрогания гнусной похоти. А дальше…

А дальше распад. Прокисающие жиры, усыхающие белки, пухнущие сизые вены, камин в почках и печени, грустный хруст одеревенелых суставов. Нечто дряблое, обвисающее, облезлое. Бородатые бородавки у бывших красавиц. (Неужели вы способны выносить зрелище пляжа?..)

Разлагающая работа нетерпеливой смерти. Протухание заживо.

Се ля ви, доктор. Жизнь есть болезнь, но зачем? Некрасиво. Природа — враг самоусовершенствования.

(…) Вы спросите: "А есть ли у вас цель? Есть ли мечта?" Отвечаю: "Красота Духа". Но сперва надо освободиться от безобразия плоти. (.)

…Сначала надо освободиться от впечатления…

Автор письма имеет незаконченное медицинское образование. (Не хватило выдержки). Занимается одной из окологуманитарных профессий. Физическое состояние оставляет желать лучшего. Большая начитанность в области философии.

(!)

Какой-то светофильтр образовался у вас… "Презираю природу" — ну, что сказать об этой болезни, кроме того, что она содержит и самопрезрение, вопль духовного самоубийства. В сущности, вы просто мало знаете о Природе и Человеке, до убожества мало. Но дело не в количестве. Сколько бы ни узнали, пока на глазах у вас эти очки, вам будет слишком легко меня опровергнуть.

Не отрицаю, если это только настроение. Страшно, если уже взгляд, жаль и горько. Есть признаки, что из вас мог бы выйти незаурядный врач.

Нет, не берусь за диагностику; не могу уловить, смакуете ли вы, в порядке эстетического мазохизма, свои антиплотские содрогания или все же хотите от них избавиться и что-то понять.

На случай последнего приглашаю вместе подумать.

Кто ставит цели. "Кто мы? Откуда мы? Куда мы идем?"

Мы не знаем, что имела в виду Природа, нас создавая, не знаем, есть ли у нее вообще какие-нибудь виды и цели или только принцип "так вышло", то есть исключительно закон причины и следствий.

Одна гипотеза — цель возникла лишь с человеком.

Так вышло — никаких целей не было, а теперь есть — наши, исключительно наши цели. Хотим — ставим, не хотим — нет. Как хотим.

Иначе говоря, мы единственные не полностью детерминированные существа — в мире, полностью детерминированном: так вышло.

Другая гипотеза — что мы только одно из звеньев какого-то Замысла. Что причина, движущая жизнь, эволюцию, — не позади, а впереди. Что не прошлое, а будущее правит событиями. Не толкание, а притягивание: так будет. Так должно быть.

А если ТАК, то все наши цели имеют право быть лишь разгадками Цели Неведомой.

За "так вышло" говорит наше несовершенство. Безобразие плоти.

За "так будет" говорит Красота.

Пляж под микроскопом. Как вы мыслите человека — пассивным переживателем ужасов и чудес или существом, призванным искать СМЫСЛ того и другого?

Прошу поверить: от безобразия плотского и всяческого страдаю не меньше, чем вы. Спасаюсь только влюбленностью.

Как открыть вам глаза на ЭТО?.. Вас тошнит на пляже от того, что там не Венеры и Аполлоны, от того, что вы и сами не Геркулес… Я же это как-то переношу только потому, что для меня поэма — и каждая травинка, и каждый человеческий волосок, знаю, какай красота у него, какая стройная сложность внутри, я ее видел под микроскопом, я помню… Картинок, выворачивающих наизнанку, видел, наверно, поболе вашего. Но они, благодарение Красоте, не заслонили ее от меня. Наоборот— помогли увидеть. Вникнув, внюхавшись в болезни и смерть, знаю, чувствую, что и ЭТО входит в Единую Красоту.

Смысл?.. Зачем?..

Запланировано ли совершенство? Нет, не похоже, что Природа планировала нашу гармонию. Похоже, ей было вовсе не до того. Она обеспечила нас только необходимым для выживания. Возможность произвести потомство, сохранить род и жить дальше — вот и все, что мог дать нам естественный отбор.

Правда, возможность эта сама по себе предусматривала чрезвычайно многое. Колоссальную сложность биомеханизмов — от генов до психики, их взаимную согласованность… Разнообразие ВАРИАНТОВ, позволяющее при гибели одних выживать другим; разнообразие, покрывающее огромное пространство вероятных перемен.

Каждый из нас — щупальце Неведомого — какой-то эксперимент Природы на некий возможный случай. Но естественный отбор мысли проходил грубо — практически, технически. Всякий имел право жить лишь постольку, поскольку так или иначе вносил вклад в продолжение рода. Ни всеобщее здоровье, ни массовая жизнерадостность, ни штампованное долголетие, ни трафаретная нравственность, ни стандартная красота, ни поточная гениальность в расчет не входили. С инженерно-вероятностной точки зрения необходимо, чтобы большинство этих существ — людей — было относительно здорово в период детопроизводстаа, а дальше уж как получится; чтобы лишь некая часть их была устойчиво жизнерадостной, иначе все быстро передохнут, если не с голода, то с тоски; чтобы долголетия достигали немногие, дабы род не состоял из стариков, но имел память не слишком короткую и руководство не чересчур легкомысленное; чтобы на столько-то этого рода приходилось хотя бы два неспособных лгать и хотя бы один способный жертвовать собой; чтобы гении, проникающие в суть, творящие новое и взрывающие умы, рождались как можно реже и встречали звериное сопротивление, иначе и самой Природы через столетие-другое уже не сыщешь… Но все-таки — чтобы рождались, чтобы творили и гибли…

Зачем Красота?

Дарвин отвечал: для отбора. Средство половой привлекательности — одно из средств улучшения породы.

Красота есть полнейшее и ярчайшее выражение видовых и половых признаков, совершенство тела, а еще плюс к тому, если вспомнить соловьиное пение, и высшее качество поведения…

Похоже, что так. Но и сам Дарвин не был уверен, что это ответ исчерпывающий.

"Красота спасет мир", — сказал Достоевский. Если мир захочет спасти Красоту, так и будет.

Не знаю высшей красоты, чем красота старости, не могущая быть средством ни для чего, кроме красоты духа.

Природа — не враг самосовершенствования. Природа — лишь его стимул, а стимул вовсе не обязан быть морковкой, несомой перед носом осла. Гораздо чаще, признаемся, это кнут, подхлестывающий его сзади. (.)

Ты знаешь только свое. Ты хочешь исцеления или возмещения своего ущерба, на худой конец — утешения…

Обвиняешь судьбу в немилости, а Природу — в ошибках. "Я живу один раз, во веки веков, всего лишь один. Зачем же эти угри, вылезающие, как звери из нор, и не выводящиеся годами? Зачем запах изо рта, почему гниют зубы и не желает работать кишечник? Зачем эти ноги, кривые колеса, ведь я никогда не был и не буду кавалеристом? Где моя талия, кто украл бюст? Почему такой нос, такая жуткая несправедливость? Зачем эта аллергия, непутевое сердце, и кожа, покрытая лишаем? Это искривление позвоночника, этот несоразмерный таз, этот жалкий пенис?.. К черту, к дьяволу! Дайте лекарство!

Сделайте операцию! Гены? Заменить, переставить! Почему я не могу контролировать свое внимание и свои мысли? Почему я не могу улыбаться, шутить? Откуда такой характер? Почему я чувствую не так, как другие? Кто отнял мою радость, мою волю? "В человеке все должно быть прекрасно — и лицо, и одежда, и душа, и мысли" — разве не так? Ведь должно! И тело, мое тело, должно быть здоровым, красивым и вдохновенным, и соблазнительным, черт возьми! И одежда — должна! И душа — должна!

Ведь я живу один раз, один раз! Должно же мне быть приятно жить или хоть просто, ну просто-напросто — выносимо!.."

Ты совершенно прав. Забыл только об одном: никто тебе ничего подобного не обещал.

Все это ты наобещал себе сам. Помогли тому и детские сказки.

Создать тебя здоровым и обольстительным, сильным и умным, обеспечить и прекрасным лицом, и душой, и одеждой, обезопасить от болезней и несчастий, от нехороших мыслей и некрасивых чувств — никто такого обязательства на себя не брал, а если брал, то не разумея…

Может быть, и в наинижайшей болезни нашей есть высочайший смысл, только не до того нам.

Что кому обломится, какой билет выпадет в лотерее, называемой жизнью, знает ли о том продавец билетов?

Живчик, вонзающийся в яйцеклетку, не ведает ни о чем.

Клинический идиот с мутными глазами и лицом ящерицы. Некто немыслимо нескладный, какофонический, весь измятый и перекошенный еще в материнском чреве — жертва родительского алкоголизма. (А может быть, скорбный гений неизвестной породы?..) Тело, исковерканное подлыми генами, — некий обрубок, несущий в себе здоровый мозг, обреченный все видеть и понимать. Существо женского пола, но столь далекое от возможности… А есть еще и Венеры с больными душами, и Аполлоны с кривыми мозгами. Есть и талантливые, и прекрасные со свищами в сердце, с несращеннем нёба, с недоразвитием хрусталика или влагалища, с предательски перепутанными кусочками хромосом…

Ты не знаешь, повезло тебе или нет. Ты не знаешь, что такое Судьба. Ты знаешь только свое.

Не позабудь же: на всякое несчастье найдется другое — еще страшней. Вопроси и узнай, что тебя миновало?.. И благодарствуй, и пойми — тебе повезло.

Ты живешь, ты имеешь на это право.

А там, куда ты обращаешь свои жалобы, требования, надежды, нет ни святых, ни ангелов, ни чудотворцев.

Везде только люди, всего лишь люди, глупые, болеющие, страдающие умирающие — как и ты.

"Жизнь есть болезнь, но зачем?"

Не уходи, посмотри…

* * *

За рабочую жизнь собралась кое-какая статистика — не цифровая, в цифрах не выразить…

Неуклюже говоря: степень несчастья и чувство несчастного имеют тенденцию к обратной зависимости.

Маленькое несчастье — большие жалобы. Несчастье большое — жалобы маленькие или нет совсем.

Так выходит у большинства, и не только в перипетиях здоровья. Так и у меня. Почему?..

Самоубийства бывают быстрые и медленные.

Один из мотивов, почти рефлекс — "к черту!".

Отвращение к обязательному, ненависть к необходимому. Ненависть до тошноты, до судорог — аллергия на слово «надо», еще со школы, еще с пеленок: не давите на меня. Хватит! Не хочу никому и ничему подчиняться! Никому ничего не должен, в том числе и себе!

Хочу жить как хочу и умирать как хочу!..

Совокупный рефлекс на воинствующий воспитательский идиотизм. Из-за него (плюс всякие побочные обстоятельства) одни целеустремленно пьют, другие яростно плюют на диету, третьи доканывают сердце изуверской малоподвижностью, четвертые вдохновенно не чистят зубы…

Болезнь как способ привлечь внимание. Когда мы болели — далеко, в детстве, — ах, было, было… За нами ухаживали, над нами тряслись. Нас любили, как никогда, и мы это запомнили. За это — о да, за такое заплатить можно и кашлем, и насморком, и температурой, и сыпью, и даже болью, да, настоящей болью, лишь бы не слишком и лишь бы вот так посмотрели, погладили.

И ни в детский садик, ни в школу… Ну а теперь? Где-то в глубине мне запомнилось, что болеть — может быть, и хорошо, славно, а быть здоровым бывает и скучно, и грустно… Не хочу болеть, нет, сознательно не хочу, упаси боже. А вот подсознательно — тем детским своим нутришком…

Истерическое, слишком истерическое. Любой мало-мальски квалифицированный врач легко отличит болезнь от сознательной симуляции. Но сознательная симуляция есть не воля к нездоровью, а воля производить впечатление нездоровья. Как правило, симулянты крайне плохие артисты, крайне вульгарны. Но вот от симуляции подсознательной, неведомой самому человеку — невроза, способного в серьезнейшей форме воспроизвести картину любой болезни, со всеми симптомами и последствиями, и, сверх того, рождать много новых, — от такой псевдоболезни отличить истинную можно уже не иначе как путем лечения, да и то не всегда. Ибо это уже и есть сама воля к нездоровью, осуществившаяся, воплотившаяся.

Простого «невозражения» подсознания в соединении с сознательным пренебрежением к самоконтролю достаточно, чтобы открыть широкую дорогу недугу. Ну а там уже…

"Жизнь вредна, от нее умирают". У 50-летнего творческого работника, излеченного внушением и ОК от множества хворей и многолетней несостоятельности, рождаются от юной жены один за другим двое детей. Вопроса "зачем быть здоровым?" для него нет. Но вот 60-летняя мать взрослых детей, уже давно живущих своей жизнью, живущих далеко… Вот 19-летний философ с законченно пессимистической концепцией бытия как наказании, которое остается терпеть. А если терпеть невмоготу, то… Вот одинокая сорокалетняя. Шансов стать матерью уже нет, предмет любви разочаровал, интересы не развиты…

Гениальная шутка Олеши "жизнь вредна, от нее умирают" могла бы стать эпиграфом к томам превосходнейших сочинений, обосновывающих волю к нездоровью простым фактом конечности существования.

ЗАЧЕМ? ВСЕ РАВНО. От судьбы не спрячешься.

Всего не предусмотришь, не переборешь, не перелечишь.

Все равно какая-нибудь болячка тебя достанет, расковыряет, разрушит. Все равно жизнь — та или иная разновидность самоубийства, более или менее растянутого.

Все равно впереди старость, а далее…

Если ВСЕ РАВНО, то не все ли равно?.. Десятью годами пораньше, пятью годами попозже… Что значат какие-то жалкие четверть века, даже и полтора века в масштабах вечности? Зачем, кому нужно это микроскопическое долголетие? Вот Н. — вел исключительно правильный образ жизни, не пил, не курил, моржевал, йожился, бегал по утрам — ну и в одно распрекрасное утро, едва успев набрать скорость, столкнулся с поливальной машиной, набравшей скорость чуть раньше. А вот М. — ест за четверых, пьет, как лошадь, дымит, как паровоз, и не пропускает ни одной дамы, в чем единственно и состоит его физзарядка. Позавчера сей почтенный юноша отпраздновал восьмидесятилетие, как всегда, шумел, ко всем придирался и рассказывал неразборчивые анекдоты. Ну-с, так как же насчет физзрядки?.. А вот Т., великий спортсмен, еще совсем молодой, — за два месяца съеден раком, неизвестно откуда взявшимся. Так как насчет физзарядки?..

ЗАТЕМ, ЧТО НЕ ВСЕ РАВНО. Всех самовредителей я бы сам, собственными руками, со скорбным удовольствием подвергал общественно-показательной гигиенической порке, именно по местам, безвредным для организма. Чтобы чувствовали, что жизнь полезна. Что от нее оживают.

Миру нужны и здоровые, и больные. Но здоровые не имеют права делать себя больными, потому что в мире и так слишком мало здоровья. Наше здоровье есть общечеловеческое, общевселенское, космическое достояние. И нездоровье наше — проблема вселенская, и никак не меньше. Но всего прежде и важнее — проблема наших детей.

Убийство же есть убийство — важно ли, чьими руками оно совершается? Убивающий себя — такой же убийца, как и убивающий другого. Самоубийство в любом виде, совершаемое не ради другой жизни, есть преступление перед жизнью.

ОК, правильный образ жизни. Найди, выбери образ жизни.

Легко сказать.

А если выбора нет? А если — ночные дежурства, день в шахте, в горячем цеху, в шумной душной конторе, а потом автобус битком, больной ребенок, неуклонная супруга, уклоняющийся супруг, умопомрачительная теща, ни сна, ни отдыха…

ЭТО все, разумеется, тоже выбрано. Но что-то и навязано, а что-то обрушивается… Сам, собственными руками завязал узел судьбы, но уже не развяжешь. А разрубить — значит разрубить жнзиь, и не только свою…

Насколько переводим опыт одной жизни в другую, даже опыт миллионов — в одну-единственную, но другую?..

Правильно питаться, правильно, воздерживаться, правильно восстанавливаться?.. Магазинный рацион ограничен. Зима, мало фруктов и овощей. Не хватает денег, нет времени, нет никакой возможности. Прогулки, ходьба, бег трусцой?! А если у человека нет ног? Что же ему?..

Нет ног? Тем более — двигаться! Обязательнейшие упражнения, деятельность всяческая. Трудом всех оставшихся мышц будут жить сосуды, сердце и мозг.

При наличии духа нехватка ног, равно как и любых других частей тела, — не катастрофа, примеров тому немало.

Но наличие духа… Где взять его, дух, где найти?..

С таблетками не заглатывается, с инъекциями не впрыскивается. Не позаимствуешь, не возьмешь напрокат.

Сидим, тупо уставившись в телевизор.

Пьем пивко, если доступно, осваиваем технологию самогоноварения. В парках находим все больше пустых бутылочек из-под самых лучших одеколонов.

Бережем энергию: ездим в лифте на четвертый, третий этаж. А что бы пешком, да на своих двоих? Потренировать лишний раз сердце?..

Идем в кино на необязательный фильм. Не идем ни в парк, ни в лес, а валяемся взакупорку на тахте в грустных помыслах о самоусовершенствовании. В рабочий перерыв сидим, дымим, маразмируем под видом общения. Приглашаем гостей не ахти каких, отправляемся сами куда-то — не то чтобы охота, но надо…

Болтать не обязательно. Что, поймал?.. Никуда не денешься. Болтовня, болтовня. Огромная выхлопная труба.

Утечка энергии, отравление атмосферы. А ведь мы болтать не обязаны. Мы можем быть заняты, у нас может болеть горло. И доктор может нам дать медицинскую справку с личной печатью о катастрофической противопоказанности болтовни.

Не будем болтать. Серьезно. Всмотримся в свои позабытые, в свои пренебрегнутые силы, время, свободу.

Внутри образа жизни, диктуемого обстоятельствами, всегда прячется масса других — неизведанных. Кто ищет — найдет.

Пешком, еще раз пешком. Простая щелка в самооздоровление, доступная, наверное, более чем половине читателей этой книги: на работу и с работы — пешком ходить, топать, на все тех же своих двоих. Быстрым шагом, как можно более быстрым. В большом городе — стараться по возможности не по самым загазованным магистралям… Очень далеко?.. Ну а полпути, четверть хотя бы? Десятую?.. А на велосипеде попробовали?

Полчаса — это здоровье. Не получается?.. Ну а если вставать каждый день на полчаса раньше? Только на полчаса, всего-то на полчаса. Да, брать эти полчаса у драгоценного сна, у сладчайшего утреннего сна — отбирать. Но — отдавать занятию, обеспечивающему за эти самые полчаса бодрость и уравновешенность целого дня: хатха-йоге. Или просто пробежка, гимнастика, а затем душ и самомассаж. Эти полчаса, отнятые у сна, возместятся, окупятся втрое, впятеро. Лечь на полчаса раньше… Как просто и как трудно!

Не однажды я с ужасом и отчаянием убеждался, что самосовершенствование подобно ходьбе по кругу: начинаешь с того же места, опять и опять, продвижения нет.

Но если не двигаться, если не начинать каждый день, каждый час — с начала, с того же места, — круг быстро сужается и превращается в засасывающую воронку, тебя затягивает, ты гибнешь.

Продержавшись на круге с переменным успехом без малого тридцать лет, имею право сказать: он не замкнут.

Труд одухотворения дает счастье.

Меньше, да лучше. "Человек все может", "взять себя в руки", "заставить себя", "переломить себя", "победить себя" — все это демагогия и опаснейшая из глупостей, если нет знания возможностей и пределов.

Ну вот и еще… Рьяно поднимал тяжести, качал силу — докачался до грыжи, и близорукость пошла вперед.

Испугался, бросил упражняться совсем, отказался от всяких нагрузок, стал толстеть безудержно, стал нервным, тревожным, вспыльчивым, пошли головные боли, расклеилось сердце… Голодала, свирепо блюла талию — доголодалась до дистрофии, перепортила внутренности, сорвала психику… Занимался йогой, делал регулярно стойку на голове, хотя почему-то именно это упражнение делать не хотелось. Однако ж превозмогал себя… Как-то решил, испытывая волю, постоять подольше — и вдруг померкло в глазах: кровоизлияние в сетчатку. А ведь это тот самый слабый сосудик — предупреждал, не хотел…

Геройски бросил курить — все прекрасно, но начал неудержимо переедать, весь расползся; а дальше и того хуже; вдруг нечем стало противостоять эмоциональным нагрузкам, разъехались нервы, покатился в депрессию, попал в клинику. А ведь другие бросают спокойно — и все в порядке, цветут!.. Смиряла себя в неукоснительном альтруизме, везла воз, никому ни слова, тянула — и не выдержала, свалилась сама, стала обузой… Преодолевал трусость: прыгал с вышек, прыгал с парашютом. Но трусость не отступала, возвращалась опять, ныла, подзуживала. И вот однажды полез на скалу…

Неудача похожа на своего хозяина. Тут и однобокое понимание "силы воли", и непонимание себя, и некритически воспринятые внушения со стороны, и зависть к тем, кто устроен иначе…

Чувство меры, стереоскопия противоположностей — ДИАЛЕКТИКА ЖИЗНИ — даются всего труднее. Кошмар кривотолков. Скажи абзацем повыше: "Нужно заставлять себя, принуждать…"

— "Ну опять, старая песня. Вы требуете невозможного".

Скажи абзацем пониже: "Нужно уметь отпускать себя, уметь быть внутренне свободным".

— "Ага, так вы за распущенность!"

Как втолковать, что одни гибнут от распущенности, другие — от внутренней несвободы, а третьи, коим несть числа, — от того и другого одновременно?.. Что научиться пользоваться свободой стократ сложнее, чем свободу завоевать? Что нельзя бороться с собой, не научившись с собой дружить?..

Не предавать себя. Сладок вкус и малой победы, драгоценен и опыт поражения.

Но не знающий себя после чересчур резвой попытки подняться рискует скатиться еще ниже.

Печален опыт пытающихся похудеть сразу, наскоком.

Держимся день, другой, пятый, сбрасываем геройски килограмм за килограммом, прокалываем новую дырочку в поясе… А потом — ух!.. Пропади все пропадом!

Взобраться наверх — мало. Надо еще там привыкнуть, научиться держать привычку. Тяга вниз — она ведь всегда…

Я удивлялся одно время недолговечности многих бывших великих спортсменов. Один едва дотягивает до шестидесяти, другой, глядишь, в 42… "В чем же дело?" — спрашивал я себя. Спорт, казалось бы, такой могучий заряд жизненности, на годы вперед. Спортсмены, тем более выдающиеся — физически одаренные, повышенно здоровые люди… Почему же, стоит только сойти с арены, так быстро начинают многие из них пухнуть, жиреть, расползаться, покрываться морщинами, седеть и лысеть, терять живость реакций?..

Спортивная изношенность?.. Не исключено. Но не в том ли главное, что эти повышенно здоровые люди позволяют себе становиться бывшими?

Останавливаются, прекращают. С безоговорочной внушаемостью принимают свой «неспортивный» возраст, свой статус «ушедших». Разрешают себе жить без прежних ограничений и прежних нагрузок: хватит, свое отыграл, отвоевал, отпрыгал, отбегал — теперь поучим других…

Месть за самопредательство: все оборачивается вспять, ржавеет, разваливается.

И наш мир, и мы сами устроены так, что все требует пополнения, поддержания — и, что всего труднее, развития: перехода на другие уровни. Про запас не набегаешься, не надышишься, не налюбишься. Кто больше имеет, тот и больше теряет. Организм живет ритмами и циклами, маленькими и большими, которые не только изначально вписаны в гены, но и создаются, образуются на ходу, образом жизни. Меня легко поймет всякий бросивший, допустим, курить, пить или принимать сильнодействующее лекарство. Бросить, как заметил наблюдательный Марк Твен, — проще простого. Трудно держаться — жить дальше, заполнив образовавшийся вакуум новым содержанием. Трудность отказа набирает силу не сразу, а вонзает звериные когти, когда подходит тому время. После долгого голодания не сразу, не с первой едой приходит главный аппетит, а потом…

Тот, кто бегал и прыгал годами, а потом стал лишь сидеть и похаживать, — не сразу, не через месяц, а через год-другой-третий, но обязательно обнаружит, что суставы его ног превратились в скрипучие деревяшки, а сердце заплыло удушающим жиром. Образ жизни, который прекратился, обязательно, скоро или медленно, даст отдачу — в контраст, в собственную противоположность. Прекращенное действие переходит в противодействие. У бывших спортсменов происходит, очевидно, какая-то глубокая отмашка всех биомаятников — вся наработанная масса повышенного здоровья начинает ползти назад…

Но еще страшнее, когда назад уползает и смысловой пик жизни. И душа, и тело могут жить, только когда этот пик впереди — только впереди!..

Некому об этом заботиться, кроме нас самих.

Они это выбрали. А вот другое. Вот 89-летний марафонец, которого нельзя назвать стариком: человек без возраста, с юными сосудами. Он знает, что перестать бегать нельзя, потому что это значит перестать жить.

Вот ослепительно седой Чарли Чаплин, гений подвижности, ушедший под девяносто и не совместимый со смертью; он знал, что прекращать играть и снимать — нельзя: он держался и рос. Вот великая Балерина.

Сколько ей лет?.. Да какая разница! Она все та же, она все лучше.

Они держатся. Они продолжают и не прекращают развития.

Финиш может быть разным. Да, и это придет… Но это задумано как миг торжества.

Финал — в танце; финиш — на бегу; уход — в работе, в полете; воспарение — в наслаждении, в тихом сие…

Славный Поль Брэгг утонул, катаясь в океанских волнах на бревне, без малого 96 лет от роду.

Уже философия. Когда это изучается в курсе логики, все вроде бы ясно. С=А+В. «А» необходимо для получения «С». Но одного «А» недостаточно. Нужно еще и "В".

Понять в жизни труднее. Жизиь не складывается из А+В.

"Почему у меня повышенное давление и сердечные спазмы? Я не пью и не курю, делаю по утрам зарядку, по воскресеньям бегаю кроссы — разве этого недостаточно?"

Недостаточно, уважаемый. Вы едите чересчур много соли, мяса и хлеба, а двигаетесь все равно меньше, чем нужно; у вас хроническое воздушно-солнечное голодание; вы не овладели гимнастикой для сосудов, вы не прочищаете капилляры; наконец, вы внутренне напряжены и тревожны, вы слишком узко зависимы, вы суживаете свои сосуды узким отношением к жизни, не обижайтесь.

А если бы впридачу еще и курили, пили и лишили себя движения?! А что, если почаще ходить смотреть мультики?.. Нет, и этого недостаточно!! Срочно завести фокстерьера и бегать кроссы с ним вперегонки…

"…У меня бессонница, головные боли, печеночные колики и боли в суставах из-за солевых отложений. Я периодически воздерживаюсь от еды и соблюдаю строгую диету, много хожу, занимаюсь плаванием и йогой, практикую аутотренинг, об алкоголе и курении нет и речи — и все равно… Разве этого недостаточно?"

Недостаточно, сударыня. Необходимо, но недостаточно. Все вы делаете хорошо, живете гигиенически правильно, это и помогает держаться, честь и хвала. Если бы не делали — давно бы уже…

Может быть, нужна смена климата, а может быть, препарат, который еще и не изобрели. Чтобы прошли головные боли, следовало бы, вероятно, ввести в гимнастику новые упражнения, добавить самовнушение…

Чтобы прошла бессонница… Может быть, вы еще слишком молоды и темпераментны?..

Проза врачевания: надевая халат правоты, скрываешь чувство вины. Каждому хочется дать бессмертие.

Каждую книгу сделать исчерпывающей…

Недостаточность необходимого. Это наша видовая философия.

Точку ставить нельзя. Я видел и быстрые, как снегопад, постарения, и поздний, сладостно-затяжной возврат весны, которая вдруг обрывалась ударом грома. Наблюдал мгновенное повзрослеине и столь же мгновенное впадение в детство.

Есть времена года. Но есть еще и погода, могущая время опровергать, что, как известно, немаловажно для урожая. Есть запрограммированная дистанция жизни, от старта до финиша — пробег между двумя инобытиями. Но программирование не во всем жестко — программа открытая, подвижная и, может быть, включает в себя и какие-то антипрограммы. Есть гены и гены-"антагонисты". Есть характер врожденный, есть созданный обстоятельствами, судьбой и есть выработанный, саморожденный — последний, если и не всегда сильнее, то несравненно важней. Есть явный возраст, со всеми его непреложностямн н необратимостями. Но есть и другой возраст — таинственный, духообязанный, и он иногда снисходит на тело и торжествует над временем, над генами и врачами…

В. Л.

Мне 60 лет. Восемь лет назад у меня начался сильнейший диабет, в 55 лет — тяжелый инфаркт миокарда, через три года — еще один инфаркт. Лежа в больнице, я поняла, что должна выйти из нее другим человеком, на 180° повернуть всю свою жизнь, если хочу жить и не быть в тягость близким.

По образованию я филолог, по работе — редактор, так что "не от хорошей жизни" засела я за книги по диетологии и медицине, относящиеся к натуропатии. Я постаралась понять, о чем пишут в своих трудах Бирхер-Беннер, Шелтон, Брэгг, Джеффери, Уокер, Ойген Хойн, Алиса Чейз, Роджерс и др. Прочла кое-что и из йогов.

(Что могла достать…)

Три с половиной года назад я составила себе программу "естественного оздоровления", которой и следую по сей день. Во многом пришлось нарушить каноны "официальной медицины".

Теперь можно уже подвести некоторые итоги: ушел диабет, вес с 93 кг снизился до 73, был большой кальцинат в дуге аорты — теперь, говорят, "в пределах нормы", были холестериновые камни в желчном пузыре и страшные приступы — теперь их нет (и приступов, и камней), стабилизировалось давление (120/70), не болят и не отекают ноги…

Четвертый год я не ем животных белков (это не просто вегетарианство, а "энергетическая диета"), освоила дыхание йогов, некоторые посильные асаны и шавасану. Конечно, я очень далека от совершенства (да ведь у него и нет предела), но стараюсь.

В прошлом году прошла два курса лечебного голодания — 42 и 28 дней — под руководством опытного «голодаря». Много раз проводила курсы сокотерапии по 5, 7, 8 дней.

Я делаю все по дому, и без устали. Помогаю воспитывать маленькую внучку. У меня хороший муж и добрые дети, которые полностью поддерживают меня во всех начинаниях и понимают.

Но… все же осталась при мне стенокардия, и даже как-то мучительней и обидней стала она в последнее время. Сильных приступов нет (уже почти год не держала во рту нитроглицерина), но в редкие дни я могу свободно ходить по улице не останавливаясь — внезапный «зажим» появляется через каждые 50—100 шагов и проходит через несколько секунд покоя. В последнее время я как-то потеряла дух, свою опору в борьбе за здоровье. Кажется, что причина приступов лежит где-то уже не в физической области, а в психической (если можно так сказать). Память тела о перенесенной боли?

А может, души?..

Мечта — посоветоваться, понимаю, что это трудно…

Немного поразмыслю о своих бедах и думаю, что найду верный путь борьбы за здоровье, ведь жить "по воле волн" я уже никогда больше не смогу… (.)

(!)

Не буду распространяться, как обрадовало и вдохновило меня ваше письмо. Вы просто молодец.

Жаль мне только, что не у всех столько духа, сколько у вас, и не всем желающим последовать вашему примеру доступны руководства, которыми вы воспользовались.

Стенокардия, при вас оставшаяся… Вы все понимаете.

Да, это память — и органическая, тканевая, и психичеекая, душевная. Но дух вы не потеряли, нет — дух при вас. Это ведь он с великим мужеством решил задачу, казалось, немыслимую, — вытащить вас из преждевременной погибели и инвалидности. Это дух дал вам новую жизнь. Но сейчас дух ваш ищет опору для другой жизненной задачи, которую ему предстоит решать…

Другую опору.

А именно — опору для принятия того всеобщего, но для каждого единственного факта, что с телом, своим временным пристанищем, духу так или иначе приходится расставаться.

Чтоб стало ясно, о чем речь, хочу рассказать вам о людях иного склада, чем вы, но все же на какой-то глубине родственниках. (Все мы родственники в самом главном.)

Страх. Навязчивый страх смерти. Мучаясь этим сам в свои плохие времена, а в хорошие долго и малоуспешно пытаясь помочь множеству страдальцев, я долго не понимал, в чем тут дело.

У некоторых из таких в прошлом — эпизоды действительной серьезной угрозы (сердечно-сосудистые кризисы, травмы, ранения), но далеко не у всех. Иногда всю драму многолетней фобии провоцирует какая-нибудь мелкая случайная дурнота или просто — увидел, узнал, услышал… С кем-то, где-то… А иной раз и просто так, ни с того ни с сего.

Но всегда и у всех страх «этого» (они боятся и слова "смерть") и признаки (жуткие ощущения) меняют причинно-следственный порядок на обратный. Не признаки вызывают страх, а наоборот.

Поэтому-то очень многие быстро доходят до "страха страха" — отгораживаются ото всего, что может вызвать хоть малейший намек… Сосредоточивают всю свою жизнь на пятачке условной безопасности. "Борьбой за здоровье" — лишают себя здоровья, "борьбой за жизнь" — отнимают жизнь.

Была у меня пациентка, физически очень здоровая, на восемь с лишком лет буквально привязавшая себя к домашнему телефону, — чтобы в любой миг можно было вызвать «скорую». Однажды телефон у нее не работал целую неделю — стряслось что-то на АТС. За это время она и выздоровела. А я-то, тупоголовый, почти полтора года промучился — внушал, убеждал всячески, пичкал лекарствами, пытался вытаскивать чуть не силком на прогулки — казалось, вот-вот, еще одно усилие…

Лечил я таких и «сверху», и "снизу".

"Вверху" — убеждения, логические и эмоциональные доводы, вдохновляющие примеры, опыт микроскопических побед с постепенным увеличением масштаба, всяческая психоаналитика… Тяжкий, неблагодарный труд.

Редкие победы, очень нестойкие.

"Снизу" — задачка иногда временно решается искусственным забыванием «этого» — с помощью ли лекарств, создающих положительный фон настроения (подчас трудно отличимый от тупости), или гипнотического внушения…

Обращал на себя внимание странный парадокс: гипнозу такие люди вроде бы «поддаются» со всем возможным усердием, замечательно входят в самые глубокие фазы, но… Результаты предельно скромные.

Наконец дошло, что повышенная подчиняемость и «сознательность» таких пациентов — оборотная сторона медали совсем иной. Подсознательно они желают вовсе не вылечиться, а только лечиться, бесконечно лечиться.

Внутри у этих милых и, кажется, вполне разумных созданий сидит эгоцентричный младенчик — слепой вроде бы, но и страшно зоркий — мертвой хваткой моментально вцепляющийся во всякого, кто подаст им хотя бы малейшую надежду на духовное иждивенчество.

Для многих, очень многих эта самая фобия как таковая — это вот положение больного страхом — и оказывается пятачком безопасности психологической — от проблем, конфликтов и противоречий реальности — от судьбы, от себя, от жизни, которая…

Которая самим своим началом имеет в виду в…

"Нет!! Нет-нет-нет!.. Только не это!.."

Поверьте, с вами говорит не герой. Эту младенческую психологию я постиг всего более на себе самом. Все пережил: и ужас «приближения», и кошмарную унизительность страха… Больше всего это похоже на судорогу, слепую, животную судорогу, с какой утопающий тянет ко дну своего спасителя. Разница только в том, что спаситель этот не кто-нибудь, а ты сам.

…Ну вот, а теперь скажу вам, кто исцелил меня СВЕРХУ. Многие, очень многие — неявно, а явно — на 90 процентов — мой любимый друг, мудрый Сенека.

"Нравственные письма к Луцилию" — там у него все сказано по этому вопросу почти исчерпывающе, как, впрочем, и в общеизвестной формуле: "Одной не миновать, а двум не бывать" (лучше звучит с перестановкой слагаемых).

Процентов девять добавил, пожалуй, и я сам — не какими-то особыми усилиями, а дозреванием. Посильным додумыванием — того, о чем и так думается поневоле и от чего так хочется убежать в бездумье.

Додумывать — до предела возможного и принимать этот предел. Вот и все.

Сейчас я уже понимаю, что это не мужество, а всего лишь реализм, простой здравый смысл, не более. И вера в духовное бессмертие для меня уже не вера, а просто знание.

Остался еще (цифры условны, конечно) один процент недоисцеленности… Наверное, самый трудный. Но я надеюсь, что оставшегося процента жизни на него вдруг и хватит.

Принятие своего пути — вот чего ищет душа целую жизнь, сколько бы ии продлилась. Принятие, а не бегство, подобное общеизвестной страусиной самозащите.

Смятение и подавленность отступят, если вы позволите себе осознать это как главную нынешнюю задачу, — вот это высокое принятие, а не закосненне в стереотипе всепоглощающей "борьбы за здоровье", необходимой как часть жизни, но абсурдной как самоцель и невозможной как вечное состояние.

Убедитесь: в этом нет ничего сверх принятия ЖИЗНИ В ЦЕЛОМ.

Не обещайте себе, что приступы непременно отступят.

Но если уже поняли, что дело в памяти, то призовите на помощь память добрую. Память радости. Память здоровья. Ее ведь у вас много, несравненно больше, чем памяти боли. Память здоровья, память счастья — ее тоже хранят и тело ваше, и душа, и само сердце.

Обращайтесь в себе — к этой памяти, выходите на улицу — с этой памятью, оживляйте ее в себе.

При такой установке будет ЛУЧШЕЕ ИЗ ВОЗМОЖНОГО.(.)