• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

Не бывает «абсолютных» истин, все истины наполовину состоят из лжи. Если же к ним относиться как к «абсолютным» истинам, все пойдет насмарку.

(Алфред Норт Уайтхед)

Слово «мем» я впервые услышал несколько лет назад во время одной из ожесточенных политических дискуссий, которые мы вели с коллегами в кафе компании Microsoft. В те годы во время обеденного перерыва мне не часто доводило слышать какие-либо незнакомые слова. Я самоуверенно считал себя достаточно начитанным (и не стоит забывать о трех с половиной годах, проведенных в Гарварде!), чтобы знать все слова, которые могут быть произнесены в кафетерии во время обеденного перерыва.

Я обедал с Чарльзом Саймони и Грегом Казником, двумя наиболее мною уважаемыми коллегами из Microsoft. Возможность совершать ланч с этими прекрасно образованными и блестящими людьми была далеко не из последних причин, почему я работал на Microsoft. Именно Чарльз, кстати говоря, содействовал моему устройству на работу в эту фирму в 1981 г. и годом позже поручил мне написать первую версию программы Microsoft Word. (Следует признать, что это у меня неплохо получилось. Теперь я понимаю, что за программой Word стояли «хорошие мемы».)

Мы говорили о политике и правительстве, которое по-прежнему финансирует проекты, основное назначение которых — увеличение популярности отдельных политиков. Почему, задавали мы вопрос, общество избирает неэффективных и коррумпированных политиков? Может, избиратели попросту дураки? (В Microsoft действовал негласный «мем», согласно которому одной из вероятных причин, по которой что-либо не было сделано должным образом, является чья-либо глупость.) Чарльз, как обычно, ответил энергично, со своим венгерским акцентом, не прекращая уплетать «салат Цезарь» (без анчоусов, но зато с красным перцем):

— Хорошие мемы.

— Будьте здоровы, — сказал я, как если бы он чихнул.

— Нет, хорошие мееемы, — повторил Чарльз.

— Хорошие что? — переспросил я.

— Меемы, меееемы! — снова повторил Чарльз.

— Мемы, — как эхо, повторил Казник.

— Ты смеешься над нами! — добавил Чарльз. — Ты что, никогда не слышал о мемах?

— Ты не знаешь, что такое мемы? — снова откликнулся Казник.

— Мемы? — замычал я непонимающе, поскольку это все, что я на тот момент мог внести со своей стороны в дискуссию. — Что такое мемы?

— Мем — это как Пятая симфония Бетховена, — нашелся Чарльз.

Казник возразил:

— Подожди-ка, я с этим не согласен. Я сомневаюсь, что Пятая симфония Бетховена является мемом. Возможно, она содержит хорошие мемы, но сама симфония — это не мем.

Чарльз сдвинул брови, обдумывая это возражение.

— Хорошо, — сказал он, — хо-ро-шо.

Это его «хо-ро-шо» тоже было мемом (если это действительно мем), который он усвоил еще на своей работе в исследовательском центре Xerox Palo Alto (PARC). Этим «хо-ро-шо» он в действительности пользовался для того, чтобы его не перебивали в тот момент, когда он обдумывает ответ.

— Ну, хорошо, ты прав, — уступил он наконец. — Пятая симфония Бетховена мемом не является. Но ее первая тема, это «та-та-та-ТАМ» — самый настоящий мем.

Казника этот ответ не устроил.

— А я думаю, что даже «та-та-та-ТАМ» — это не мем. И если и мем, то далеко не в полном смысле этого слова. И вообще это плохой пример.

— А что может быть хорошим примером? — от любопытства я уже переходил на крик.

— Ладно, — сказал Казник, — сейчас я все объясню. Если ты постоянно напеваешь «та-та-та-ТАМ», то это будет примером хорошего мема. Но Чарльз, вероятно, имел в виду другое. Я тут уточню: факт наличия миллионов копий Пятой симфонии Бетховена на пластинках и компакт-дисках еще не делает нее хорошим мемом.

— Позволю себе не согласиться, — запротестовал Чарльз.

Казник ответил ему:

«Уточним. Иными словами, ты хочешь сказать, что библиотеки — это лишь способ из одних книг производить другие? — Я еще не успел усвоить эту формулировку, как Казник продолжил: — Понимаешь, мне кажется, это философский вопрос — что именно мемы делают с людьми. Если ты сделаешь целую папку фотокопий[1] какого-либо документа, то только этим ты не сделаешь из него хороший мем. Но если ты раздашь эти копии и люди их запомнят и начнут повторять, это будет хороший мем».

Пока сознание Чарльза обрабатывало эту мысль, он произносил свое «хо-ро-шо» и всем своим видом внушал благоговейный трепет. Наконец он согласился:

— Порядок. Хорошо сказано.

— Спасибо за внимание.

Воцарилась тишина, а я между тем запаниковал: мои коллеги, очевидно, сочли беседу законченной, я по-прежнему не знал, что такое мем. Я понял только, что он имеет нечто общее с информацией, и наудачу спросил:

— Иными словами, мем — это любая информация?

Чарльз и Казник открыли рты одновременно. Казник заговорил первым:

— Разрешишь? Мем — это то, чему подражают. Мем — это основная единица имитации.

— То есть мой зевок является мемом? — привел я первый пример, пришедший мне в голову.

— Пожалуй, нет. Впрочем, не знаю, это неудачный пример, — засмеялся Казник.

— Ха-ха, — загоготал Чарльз. — Ты попался на собственную удочку.

— Вовсе нет, — защищался Казник. — Дело в том, что зевок — это поведенческая практика, а мемы, как я полагаю, это мысли.

— Давай еще! — обратился ко мне Чарльз. — Ты поставил неправильно вопрос. Кого волнует, является ли зевок мемом! Правильно было бы спросить: какие мемы являются наиболее интересными.

— Вот именно, — поддакнул Казник.

— Ну, какие мемы интересны? — спросил я столь же послушно, как я соблюдаю прочие инструкции.

— Интересный вопрос, — сказал Чарльз.

В попытке ответить на этот вопрос я провел два следующих года.

Мем — это секретный код человеческого поведения, своего рода Розеттский камень, с помощью которого мы можем разобраться в сути религии, политики, психологии и культурной эволюции. К сожалению, этот же ключ открывает ящик Пандоры и позволяет изобрести новые изощренные методики манипулирования массовым сознанием. Возможно, что вскоре мы будем с умилением вспоминать «старые добрые дни» и сегодняшнюю навязчивую рекламу по телевидению, речи современных политиков и телевизионных евангелистов.

Термин «мем» впервые был использован в 1976 году оксфордским биологом Ричардом Доукинсом в книге «Эгоистичный ген» (Richard Dawkins, The Selfish Gene). Затем изобретение Доукинса подхватили другие ученые, занимающиеся эволюционной биологией и психологией — например, Генри Плоткин (Henry Plotkin), а также такие видные когнитивисты, как Дуглас Хофстедтер (Douglas Hofstadter) и Дэниел Деннетт (Daniel Dennett). Эти ученые попытались применить данную модель человеческого сознания и мысли в рамках существующих биологических, психологических и философских теорий.

Понятие мема играет центральную роль в новой парадигме социокультурных наук. В рамках данной новой парадигмы мы рассматриваем культурную эволюцию с точки зрения самого мема, а не с точки зрения индивидуума или общества.

Почему же мы решили взяться за этот труд — посмотреть на жизнь под этим новым, непривычным и неудобным углом? По той же причине, по которой ученые древности признали, что Земля не плоская, а круглая, исходя из тех же побуждений, которые заставили астрономов отбросить гипотезу, согласно которой вся Вселенная вращается вокруг земли. Дело в том, что эти новые теории позволяли лучше объяснить мир. И когда новая модель мира найдена, она позволяет дать ответ на большое количество вопросов. Подобного рода моделью является теория мема, или меметика.

В рамках меметики исследуется принцип действия мемов: их взаимодействие, репликация (самовоспроизведение) и эволюция.

Меметика является социокультурным аналогом генетики — науки, посвященной рассмотрению схожих процессов в сфере биологии.

— Что же это такое — мем? — спросите вы.

Ответить на этот вопрос не так-то просто. Если бы вы задали этот вопрос биологу, то его ответ был бы похож на первое определение мема, данное Доукинсом:

Биологическое определение мема (по Доукинсу): Мем — это основная единица передачи культурной информации, то есть имитации.

Согласно этому определению, все, что входит в понятие «культуры», составлено из атомов — мемов, которые находятся в постоянной конкуренции между собой. Распространение мемов осуществляется посредством передачи от сознания одного человека к другому, — как гены при оплодотворении яйцеклетки. И те мемы, которые выиграли эту конкуренцию — добились успеха и покорили наибольшее количество умов, — образуют собой те практики и творения, которые мы называем современной культурой.

Для биологов интереснее всего те мемы, которые относятся к поведению. Доукинс приводит следующие примеры мемов:

Мелодии, идеи, крылатые выражения, моды, способы изготовления посуды и постройки арочных конструкций.

Если следовать данному определению биологов, в одном сезоне женщины носят длинные юбки, а на следующий год по какой-либо причине их охватывает «мем коротких юбок», и они носят мини-юбки. Песни, которые сражаются друг с другом за то, чтобы попасть в хит-парад, являются мемами, а иногда — целым рядом мемов. Затем люди начинают напевать легко запоминающиеся мелодии и распространяют эти мемы далее. Инженеры проектируют консольные мосты, затем изобретается висячий мост, и его мем стремительно распространяется и завоевывает позиции для данного нового стандарта мостостроения.

Биологическое определение можно счесть вполне достаточным, поскольку оно позволяет нам свести культуру как целое к ряду удобных в обращении компонентов, дать им название и провести наблюдение за процессом воздействия и развития. К сожалению, это определение не дает нам четкого ответа на важный вопрос — почему одни мемы распространяются, тогда как у других этого не получается. Поэтому оставим на время это определение и рассмотрим другие.

Если спросить у психолога, что такое мем, то он даст несколько иной ответ, в котором будет в большей степени отражены особенности деятельности человеческого сознания, а не составляющие элементы поведения. Психолог Генри Плоткин определяет мем следующим образом:

Психологическое определение мема (по Плоткину): Мем является единицей культурной наследственности, аналогичной гену. Мем — это внутренняя репрезентация знания.

В этом определении подчеркивается аналогия с генами, химическими по своей природе участками молекулы ДНК. Если эти «факторы» отличия ДНК определяют такие внешние черты, как цвет глаз или волос, группу крови и даже то, кем вы вырастете — человеком или Лабрадором, то мемы определяют особенности вашего поведения. Если уподобить ваше сознание компьютеру, мемы будут отвечать за ваше «программное обеспечение», software, а гены — за «железо», hardware: мозг и центральную нервную систему.

В соответствии с этим определением, мемы живут не во внешних атрибутах культуры, а в самом сознании. И действительно, ведь именно в сознании человека происходит конкурентная борьба между мемами. В соответствии с этим определением, мемы женщины, носящей мини-юбку, можно разделить на три группы: первый мем — «надо быть в курсе, какие сейчас моды», второй мем — «на модных женщин больше обращают внимание», третий мем — «я хочу, чтобы на меня обращали внимание». И если женщина надевает короткую юбку, то это свидетельствует о наличии в ее сознании трех перечисленных мемов. При наличии достаточного количества женщин, с сознании которых работают эти мемы, возникает еще один мем: «мини — это модно». И этот мем приводит к реальному укорочению юбок.

В мостостроении также действуют свои мемы, и это приводит к эволюции методов постройки мостов. Сознание архитектора «программируют» следующие мемы: «именно висячий мост будет лучшим решением для данного типа работы», «архитектор, выполнивший свою работу хорошо, получает одобрение своего начальства», «важно получить одобрение начальства». Если в сознании архитектора не будет действовать хотя бы один из этих мемов, он не будет проектировать висячий мост. Только взаимодействие трех этих мемов повлечет за собой возведение той или иной конструкции. Безусловно, архитектор действует не в одиночку — с ним трудятся много других людей: инженеры, рабочие, водители, и каждый из них действует в соответствии со своими собственными мемами.

Психологическая формулировка предполагает, что мемы играют ту же роль в нашем поведении, какую исполняют гены в нашем теле. Мемы — это внутренняя репрезентация знания, их существование приводит к определенным последствиям во внешнем мире. Гены — скрытые внутренние единицы информации, заложенной в эмбрионе, и ее особенности имеют свой «результат» — при участии окружающей среды из нее развиваются плоть и кровь молодого организма. Мемы тоже являются скрытой, внутренней репрезентацией знания, которая также при воздействии среды имеет определенные проявления во внешнем поведении человека и его культурных артефактах — например, юбках и мостах. Если я где-нибудь замечу мини-юбку, то в моем сознании может возникнуть мем: «мини — это модно». Следует помнить, однако, что этот мем возник в моем сознании, что он не воплотился в теле Мэг Райан.

Если вы в своей жизни столкнулись с серьезными проблемами, психолог-меметик постарается определить, какие именно мемы пациента привели к нежелательным результатам. После того, как эти мемы установлены, их можно скорректировать[2].

Такой подход к мемам облегчает понимание действия человеческой психики. Тем не менее он не дает ответа на целый ряд вопросов, относящихся к теории эволюции человеческого знания. Основное внимание в рамках этой модели уделяется человеческому сознанию, в нем не рассматривается человеческое знание как единое целое, как информация, которая принадлежит большому числу людей. Люди получают другие виды информации — например, сведения о географии, природе Вселенной или генетических данных, заложенных в ДНК каждого организма. Это знание как-то влияет на наше поведение и культуру, но как?

Давайте попробуем полностью абстрагироваться от нарисованной нами картины и рассмотреть понятие мема без учета нас самих. Такое определение мы можем найти в труде психолога-когнитивиста и философа Дэниела Деннетта.

Когнитивистское определение мема (по Деннетту): Мем — это такого рода комплексная идея, которая формирует себя в виде чего-то определенного и запоминаемого. Мем распространяется посредством орудий — физических проявлений мема.

Деннетт объясняет свое определение следующим образом:

«Тележка на колесах со спицами служит не только для перевозки зерна или других грузов; эта тележка „перевозит“ замечательную идею „тележки на колесах со спицами“ — из одного сознания в другое».

Благодаря этому определению мы можем посмотреть на мир с точки зрения мема. Обратите внимание на выражение «формирует себя». Мы ведь знаем, что идеи не могут «формировать себя», как ложки не могут «сами по себе» танцевать на столе. Это определение является научной моделью, и мы уже знаем, как много таких моделей можно выстроить вокруг одного только термина — «мем». Выражение «формирует себя» — это лишь уловка исследователя, с помощью которой он побуждает своих читателей взглянуть на мир с точки зрения мема. Если вы посмотрите на отдельные мемы, то вы обратите внимание, как много интересного происходит вокруг. По мере того, как эти мемы распространяются, они претерпевают мутацию и погибают.

Если в сознании какого-либо человека действует мем «тележки на колесах со спицами», то он может такую тележку создать. Когда другой человек увидит эту тележку, он «заразится» этим мемом и сделает другую тележку. Этот процесс может повторяться бесконечное число раз. В отличие от определения биологов, когнитивистское представление о мемах помещает их в царство невидимого: мемы формируют «программное обеспечение» нашего сознания. В сознании зарождаются те формы, которые впоследствии материализуются в физическом мире и передадут свои споры другим людям.

Можно сказать, что когнитивистское определение дает нам лицензию частного детектива. Теперь мы можем вооружиться лупой и наблюдать за конкретными мемами: как заражение мемом воздействует на поведение людей; как люди распространяют этот мем; как один мем конкурирует с другими — например, мем консольного моста — с мемом подвесных мостов. Благодаря этой формуле мы можем понять, какие особенности мема привели к тому, что он «завоевал» большее (или меньшее) число умов в сравнении с мемами-конкурентами.

Если кто-нибудь создаст тележку на колесах со спицами или запишет Пятую симфонию Бетховена, эти физические предметы, колеса и записи, становятся «орудиями» распространения мемов, которые косвенным образом попадают в сознание других людей. На этом рисунке речь идет о меме «колес на спицах» и меме мелодии «та-та-та-ТАМ».

В этом определении, правда, есть одна терминологическая загвоздка: мем, согласно когнитивистской формулировке, распространяется посредством «орудий». Но определить эти «орудия» далеко не так просто, как в биологии (там «орудиями» распространения ДНК служат отдельные организмы). Передача мемов не всегда осуществляется так же просто, как в рассмотренных нами примерах (один человек напевает мелодию или толкает тележку на колесах со спицами, а другие им подражают).

Итак, если мемы — это внутренняя программа человека, мы должны обратиться к последним исследованиям психологов и узнать, каким образом мы «программируемся» — иными словами, каким образом мемы передаются в наше сознание. Ведь после того, как программа попала в наше сознание, в комплексе наших поведенческих мотивов появляются и те, которые способствуют косвенному распространению мемов.

И хотя в некоторых случаях использование термина «орудие» может прояснить картину, — например, при описании человеческого поведения или какого-нибудь культурного артефакта, который инфицирует людей своими мемами, — гораздо чаще мем становится причиной ряда действий, которые выстраиваются, как картинки в комиксах. Лишь в результате одной из побочных своих функций эти мемы распространяются. Колеса вагонов, как телевизионная реклама, — это исключения среди орудий распространения мемов; общий принцип сложней.

Как и биологам, нам нужно такое определение мема, которое позволило бы нам понять процессы культурной эволюции. При этом нам нужно держать в уме психологическую формулировку, согласно которой мем — это внутренняя репрезентация знания. И, в соответствии с когнитивистской формулой, мы должны определять мемы как идеи — как наше «программное обеспечение», как определенный внутри нас порядок наших собственных действий, — которые приводят к каким-либо изменениям во внешнем мире. Результатом такого синтеза станет определение, во многом похожее на формулу Доукинса, представленную им в 1982 г. в его книге «Расширенный фенотип» (The Extended Phenotype). В дальнейшем я буду использовать это определение в своей книге.

Определение мема:

Мем — единица информации, которая содержится в сознании. Мем воздействует на события таким образом, чтобы в сознании других людей возникло большее количество его копий.

Теперь, когда мы можем воспользоваться этим определением, можно дать ответ на те вопросы, которые я задавал своим коллегам в Microsoft — Чарльзу Саймони и Грегу Казнику. Является ли зевок мемом? Нет, зевок — поведенческая практика; насколько мне известно, зевок не является внутренней репрезентацией какой-либо информации. Несмотря на то, что зевать — «дело заразительное» (зевки «самореплицируются»), в большей степени это напоминает не мемы, а испорченную настройку радиоприемника: увидишь, что кто-то зевает, и, быть может, зевнешь и сам. Однако зевок не воздействует на события таким образом, чтобы в мире появилось как можно больше копий этой «информации». Люди зевают, когда видят, что зевают другие; однако внутреннее их состояние не меняется, и в результате они не будут зевать в будущем чаще, более того — их поведение никоим образом от этого не изменится.

А как насчет «та-та-та-ТАМ» — знаменитого лейтмотива Пятой симфонии Бетховена? Поскольку он хранится в моем сознании, в сознании Чарльза и Казника, этот мотив является мемом. Я только что инфицировал вас его копией. Если вы услышите в ближайшие дни эту музыку или кто-нибудь в вашем присутствии заговорит о Пятой симфонии Бетховена, то у вас поневоле возникнут ассоциации с обсуждаемой в этой книге темой. И если вы внезапно заговорите с друзьями на эту тему («Надо же! Я как раз читал об этом мотиве — „та-та-та-ТАМ“ в книге „Психический вирус“. Ты знаешь, что „та-та-та-ТАМ“ — это мем?»), то станете распространителем тех мемов этой книги, которыми вы уже заразились.

В этой книге представлены различные размышления о мемах. Когда вы прочтете ее и осмыслите, в вашем сознании возникнут «мемы о мемах» — метамемы! Если вам захочется написать книгу о мемах, или рассказать кому-нибудь о меметике, или просто дать почитать свой экземпляр «Психического вируса» тому, кто эту книгу может понять, метамемы вашего сознания будут самореплицированы.

Я хотел бы особо обратить ваше внимание на следующий метамем: все, что содержится в этой книге, как и предостерегает вынесенное в эпиграф изречение Уайтхеда, лишь полуправда. Впрочем, это не значит, что моя книга плоха; я, как и Уайтхед, хочу сказать лишь то, что это высказывание было бы справедливо и в отношении любой другой научной книги. Я считаю, что меметика — это научная модель. Это один из способов взглянуть на мир. Меметика позволяет «взглянуть» на идеи — мемы — как на отдельные организмы, которые борются за место в вашем сознании, а также за место в сознании других людей. В случае если эти понятия могут причинить вред и являются составной частью заразного психического вируса, понимание этой модели может предоставить вам способы борьбы с инфекцией.

Я вовсе не утверждаю, что это истина. Я не утверждаю, что это происходит в действительности. Я вовсе не настаиваю на том, что это — единственный или единственно верный способ анализа работы нашего сознания.

Невропатолог мог бы сказать нам, что на самом деле в тот момент, когда какая-либо идея образуется в нашем сознании, происходит целый ряд сложных электрохимических изменений в разных участках головного мозга. Возможно, невропатолог даже указал бы нам, в каких именно участках мозга происходят эти процессы, и подтвердил бы свои слова данными, полученными в экспериментах, — пациенты, у которых были поражены данные участки мозга, не могли «заразиться» какими-либо мемами. Безусловно, это обоснованная точка зрения; но наша книга не об этом. Наша книга посвящена меметике.

Психолог же, в свою очередь, указал бы на то, что идеи, о которых люди думают и говорят, основаны на неудовлетворенных желаниях, борющихся друг с другом инстинктах, перенесенных психических травмах и т. д. Безусловно, эта точка зрения тоже обоснована, но наша книга не о том — наша книга посвящена меметике.

В последние десятилетия физика все чаще стала входить в противоречие с философией. Наше представление о квантовой физике — физике частиц, размер которых менее атома, — вынуждает нас осознать, что отделять реальность от того, кто фиксирует эту реальность, невозможно. Когда-то считалось неоспоримым, что материя состоит из атомов. Затем мир был ошеломлен новостью: оказывается, сами по себе атомы состоят из протонов, нейтронов и электронов. Конечно, не мог не озадачить тот факт, что внутри атомов больше пустоты, чем материи; однако все эти протоны и нейтроны теперь представали составными единицами материи — более прочными, чем камень.

Теперь наука пошла еще дальше — известно, из чего состоят протоны и нейтроны. У физиков есть уравнения, в которых описывается поведение компонентов этих составных частиц атома. Основная загвоздка, однако, состоит в том, что эти частицы ведут себя далеко не так, как обычная материя. Не напоминает их поведение и энергию. И уже совсем странным делает положение знаменитый принцип неопределенности Вернера Гейзенберга, согласно которому квантовая энергия не может быть исследована без внесения в нее изменений. Это звучит так, как если бы в реальности, в данном месте и времени, кванты не существовали — пока мы не предприняли попытку их измерить.

О чем же это говорит? Прежде всего, о «меметической природе» всего, что мы называем реальностью. Все определения, которые даются предметам, являются мемами, а не Истиной. Понятие атома — мем, изобретенный в Древней Греции. Представление о составных частях атома и те сложные формулы квантовой физики, которыми они описываются, на самом деле являются более свежим набором мемов.

Если ваша модель реальности, как в Древней Греции, предполагает наличие четырех основных стихий — земли, воздуха, огня и воды, — то вы, возможно, попытаетесь превратить свинец в золото и потратите на это много времени. Если же, согласно вашей модели реальности, существует несколько десятков элементов, образуемых неизменяемыми и неделимыми атомами, вы займетесь чем-нибудь другим. А если в вашей модели реальности допустимо деление ядер, то весьма вероятно, что вы попытаетесь высвободить атомную энергию и создать ядерную бомбу. Итак, наш способ описания действительности, — согласно которому мемы определяют наше отношение к тем или иным вещам, — имеет большое значение в жизни.

По этой причине метамемы, о которых пойдет речь в данной книге, имеют столь важное значение. Безусловно, вы сможете обойтись в жизни и без этой информации, — греки, например, прекрасно жили без таблицы химических элементов. Тем не менее, благодаря знаниям об отдельных элементах, мы получили практически все — от стали до микропроцессоров. Так и изучение меметики может открыть перед нами новые возможности и помочь решить многие проблемы, казавшиеся до этого момента неразрешимыми: положить конец голоду в мире, нарушению прав человека, предоставить каждому ребенку возможность учиться и реализовать себя.

Похоже, что социальные проблемы — эти устойчивые, заразные язвы нашей культуры — не собираются оставить нас в покое. Все считают их крайне нежелательными, но они по-прежнему передаются и распространяются. В рамках меметики перечисленные проблемы рассматриваются как психические вирусы, и эта наука — возможно, впервые в истории — предоставляет обществу достаточно мощные инструменты для того, чтобы справиться с ними.

Когда Чарльз Саймони употребил это краткое определение — «хорошие мемы», — чтобы охарактеризовать ту ситуацию, при которой мы по-прежнему избираем неэффективных политиков, он вовсе не хотел назвать неэффективность хорошей идеей. Он хотел сказать, что в сознании людей функционируют мемы, которые влияют на их решение голосовать за тех или иных кандидатов, по той или иной причине, и что эти мемы изначально были «хорошими».

Когда в этой книге используется выражение «хороший» или «эффективный мем», имеется в виду идея или верование, которое успешно распространяется среди населения. При этом такая идея не обязательно должна быть «подлинно хорошей».

Некоторые мемы распространяются непосредственно — от сознания к сознанию. Вопль «Пожар!» в переполненном театре способствует молниеносной передаче мема из одного сознания в другое. Распространение других мемов осуществляется более опосредованным путем. Допустим, какая-либо женщина вспоминает свое тяжелое детство, железную дисциплину и, не желая повторения этого опыта для своей дочери, предоставляет ей полную свободу (мем противоположной стратегии воспитания детей). В результате внучка, памятуя о своем негативном опыте, который она получила вкупе с полной свободой, вновь принимает на вооружение стиль железной дисциплины, который практиковала ее бабушка. Таким образом, мем «воспитания детей в железной дисциплине» передается косвенным образом[3].

Мемы могут распространяться очевидными способами, как в рассмотренных выше примерах, а также посредством комплексной причинно-следственной связи, иногда случайно и хаотично. Однако время от времени из этого хаоса восстают устойчивые причинно-следственные отношения: в мире что-то происходит, это «что-то» инфицирует людей определенными мемами, которые в конечном счете заставляют своих носителей вести себя таким образом, чтобы способствовать их репликации и/или распространению. Это «что-то» и есть психический вирус.

Психический вирус — явление, которое может инфицировать людей мемами. В свою очередь мемы воздействуют на поведение зараженных людей с целью продления своей жизни и распространения вируса.

Нацистские идеалы получили стремительное распространение в гитлеровской Германии вовсе не потому, что в них хотя бы отчасти содержался «позитивный посыл». Дело в том, что нацисты высвободили мощный психический вирус, который мог крайне успешно поражать людей. В действительности же нацизм является классическим примером патологического психического вируса — эпидемической мыслеинфекции. Зараженные ее мемами, люди совершали чудовищные зверства.

Слово «явление» имеет довольно общий характер; тем не менее я обещаю читателям, что в дальнейшем объясню детально — какого рода мемы и какого рода психические вирусы могут успешно распространяться. В настоящий момент отметим важную деталь: успешно распространяющиеся мемы вовсе не обязательно приводят к повышению качества жизни людей, — более того, нередко они наносят вред. И те мемы, которыми инфицируют вас психические вирусы с целью продления своего существования, иногда могут отвлекать вас от более серьезных задач, иногда могут привести вашу жизнь к настоящей катастрофе.

Меметика, как и любая другая наука, представляет собой набор таких мемов, которые позволяют нам разобраться в определенных аспектах этого мира и предоставляют способность осуществлять контроль над ними. Обратите внимание, что я не говорю: «Меметика — это скрытый принцип действия Вселенной» или — «Именно меметика является Истиной, раскрывающей принципы функционирования человеческого сознания». Меметика — это не Истина, это лишь модель, как и любая другая наука, как и любой другой мем. Если вы поверите в то, что те или иные мемы являются Истиной, вы уже не сможете определять и выискивать те мемы, которые программируют ваше сознание. Вы станете более уязвимыми перед психическими вирусами и их инфекциями.

Самое интересное в мемах не то, что одни из них «правда», а другие — «ложь». Самое интересное в мемах то, что именно они являются теми структурными элементами, из которых состоит наше сознание.

Меметика позволяет нам разобраться в одном из самых интересных вопросов этого мира: почему мы думаем и поступаем именно так, а не иначе? Основная цель этой книги заключается в том, чтобы научить вас (инфицировать ваше сознание) мемами, совокупность которых называется меметикой. Полученные вами сведения вы сможете использовать, как вам будет угодно: вы сможете нарастить «мускулы» своего интеллекта, а возможно — стать первооткрывателем нового Золотого Века человечества. Сначала рассмотрим, как мемы формируют наше сознание и определяют наше поведение.

Примечания:

1

Казник, Чарльз и я в конце 70-х гг. работали в компании Xerox. Казника всегда звали по фамилии, потому что в фирме работало два других Грега. И когда Чарльз поворачивал голову к Казнику и звал его по фамилии («Казник!»), это тоже было броским и запоминающимся мемом. Другой мем заключается в том, что бывшие работники фирмы Xerox не называли фотокопии по имени фирмы — «ксерокопиями». Это было частью корпоративной культуры, нам это внушили в фирме. Оба этих мема закрепились в нашем сознании, и мы использовали их и тогда, когда работали в Microsoft.

2

Этот метод терапии близок к так называемой когнитивной терапии (cognitive therapy), основанной в 50-х годах психологами Альбертом Эллисом (Albert Ellis) и Аароном Беком (Aaron Beck). Последователи этого метода исходят йз положения, что такие нежелательные психические состояния, как депрессия, развиваются из неправильных взглядов пациента («когниций») на жизнь и мир. Если пациент создает неадекватную модель действительности, то у него очень мало шансов в этой жизни преуспеть. Терапевт в беседах с пациентом на основе четкой методики выявляет и «корректирует» некорректные или не соответствующие действительности убеждения пациента. В конечном счете пациент получает усовершенствованную «рабочую модель» мира и способа жизни в нем, и его состояние улучшается.

3

Следует, однако, отметить, что мем «я не хочу быть похожей на свою мать» передается непосредственно.