Броня крепка, но глупость наша крепче

Хорошо, что у Дарьи хотя бы была смелость признаться: да, она боится голову потерять и потому старается не прикасаться к «предмету искушения». А большинства критиков и на такую откровенность не хватит. Многие люди вообще не затрудняют себя поиском мотивации. Живут себе отрицанием, следят за тем, что другие хвалят — и тут же принимаются ругать фаворита. Букмекеры хреновы. На подобной тактике они делают себе имя и репутацию «глубокого человека» и «продвинутого специалиста», хотя ничем, кроме «зыркости и протырливости»,[38] как Майка выражается, не обладают. Беспроигрышные обожатели классики, пафосные хулители действительности, мастера синхронного плавания в унитазе до самых преклонных лет обходятся этим скромным набором, бесконечно отыгрывая на нервах окружающих один и тот же мотивчик: настоящее отвратно и беспросветно, наше спасение — в нашем вчера, я — лучший ваш проводник и звать меня Сусанин.

Даже когда слышишь аналогичную «проводниковую» ахинею от малолетнего придурка, это жуть как раздражает. Хоть и сознаешь нехитрую причину такого поведения: собеседник, отморозок, всего-навсего судорожно, будто перепуганный грызун, «копает норку», в смысле долбит нишку во льдах вселенского безразличия. Вот и демонстрирует свою (якобы) незаменимость: ах, я знаю истину, я приведу вас прямиком к цели, туда, где хранится Святой Грааль… Конечно, все мы рано или поздно сталкиваемся с тотальным равнодушием, поскольку однажды оно окружает — вернее, обволакивает — человека со всех сторон. Только что все было, может, и не так, чтобы замечательно, но вполне терпимо: вокруг друзья и родня, опекают, оберегают, сочувствуют. И вдруг обнаруживается, что близкие — просто крошечный островок в целом Ледовитом океане безразличного отношения к твоей персоне. Немудрено и испугаться, представив, как мала вероятность победить это.

Но с возрастом у человека должны, непременно должны появиться и возможности, и перспективы, и намерения побежать изначально равнодушную реакцию посторонних людей. В общем, с года человек обязан сформировать хоть что-то кроме истерически-пафосного имиджа крестоносца-энтузиаста или, например, маски неопознанного, неуловимого и нафиг никому не нужного Бэтмена. А между тем вокруг полным-полно народа, которого не осенили ни возможности, ни перспективы, ни намерения. Хотя их возраст можно охарактеризовать и как зрелый, и как перезрелый. Я не о «потерянном поколении» говорю: потерянные люди в изобилии встречаются в любом поколении — через всю жизнь пронесут чувство невостребованности, ненужности, некондиционности. И кстати, страсть какую гордость испытают от собственной никчемности: как я, однако, достал общество одним лишь фактом своего существования! Экий я какой! Особенно много подобных «Недопечориных» среди шестидесятников… Во всяком случае, с «дедушками-подростками», у которых состояние психики и данные паспорта не соответствуют друг другу, сталкиваешься постоянно. И я уже вывела некоторые закономерности обращения с оными. Впрочем, эти закономерности работают независимо от возрастной категории.

Закономерность первая. Не стоит пристально разглядывать и тщательно планировать поведение и мышление дурака — не из-за таинственной (якобы) структуры дурацкой психики. А исключительно из-за особенности любого сознания, о которой говорят психологи: то, на что человек смотрит пристально, увеличивается и начинает казаться куда значительнее. Если сложить это правило восприятия и фигуру дурака, то получается нехитрая вещь: разглядывая «фигуранта» через мощную лупу сознания и рассуждая умозрительно, недолго решить, что роль и место дурака в природе куда завиднее, чем даже роль и место гения. А что? так оно и выглядит, ориентируясь на данные статистики (кстати, о роли статистики в трактовке индивидуальности я вообще намеревалась высказаться отдельно — и не в пользу статистики). А от пресловутого вывода о доминантной роли глупца в биосфере — буквально два шага до парадокса насчет равноценности гения и дурака перед лицом мироздания. А там и вовсе перестаешь одного от другого отличать.

Среди людей способных и неординарных, действительно, множество чудиков встречается. И есть большое искушение намертво связать одно с другим: вот еще псих — не иначе, как новый Эйнштейн! Или Эйзенштейн. А он всего-навсего под придурка косит, добиваясь именно такого эффекта: пускай за мной никаких талантов отродясь не водилось, зато неустанными трудами за мной закрепится звание гения. Непризнанного. В смысле, все знакомые, полузнакомые и незнакомые признают меня непризнанным гением. Софизм, зато какой полезный! Дутыми (точнее было бы сказать «надутыми» — причем «наполнителем» служит именно этот софизм) фигурами пестрит любая тусовка — богемная, научная, финансовая, а тем паче политическая. Чем чаще мы на них натыкаемся, тем основательнее уверяем себя: вот они, столпы и устои общества! Вот люди земли русской, чьи крепкие лбы подпирают… В общем, неважно. До чего достанут, то и подпирают. В зависимости от роста и положения обладателей лбов. Большой дурак на высоком посту ужас что с… то есть подпереть может.

Со временем даже перестаешь воспринимать адекватную (адекватную в силу своей свежести) реакцию новых людей. Тебе говорят: ну и петух, ну и лопух, ну и козел! А ты в ответ: прекратите флору и фауну всуе поминать! Мой кумир — он в высшей степени человекообразный! У него награды имеются, грамоты, регалии, он конкурс «Жуем с закрытым ртом» выиграл! Его на «Фабрику звезд» приглашают — черной дырой работать! И так, шаг за шагом, недолго и самому перейти в стан дураков — вначале на правах пресс-секретаря, имиджмейкера или просто «сочувствующего»; а потом… Мир твоему мозгу: спи спокойно, дорогой товарищ, в твоих услугах боле не нуждаются. Твой хозяин обрел себя на иной стезе — там мозги не требуются.

Закономерность вторая. И, несмотря на то, что дураки, действительно, «любят собираться в стаи», не стоит им приписывать тех свойств, которыми они не обладают — в частности, способности подниматься выше облаков, как в песне поется. Но и отказывать дуракам в том, что является неотъемлемым дурацким качеством — ужасно непредусмотрительно. А самое неотъемлемое свойство — это кучность. Дураки — животные в высшей степени общественные. Они, конечно же, часть природы — хоть и не настолько «базовая», «опорная», как кажется некоторым пристрастным особам (или особям). Дураки — не почва, на которой произрастают всяческие злаки и побеги. И не дождик, который помогает им расти. И не воздух, который растения обогащают кислородом. Дураки — нечто иное. Они — неблагоприятные климатические условия, которым приходится сопротивляться: регулярные засухи, пожары и потопы, ядовитые вулканические выбросы, прилет саранчи и прочие семь казней египетских. Все, кто сосуществует с этим, вынуждены превращать листья в иголки или в поплавки, чтобы успешнее осваивать пески пустынь или, наоборот, поверхность озер, цвести ранней весной, прямо посреди сугробов, плодоносить орехами в небывало твердой скорлупе — словом, использовать весь арсенал защитных средств и ухищрений, лишь бы выжить.

Некоторые, далекие от естественных наук, личности готовы сказать «спасибо» трудностям за участие в деле закаливания хрупких и чувствительных натур. Все равно, что благодарить кирпич, упавший на чью-то умную голову: ну, теперь-то эта башка прекратит выпендриваться и займется насущной проблемой выживания и последующего выздоровления. Еще один софизм — идиотский, зато какой привычный! Благодаря ему дурак вправе заявить человечеству: «Спасибо мне, что есть я у тебя»,[39] а может потребовать себе новых льгот и привилегий. К тому же подобное «благодарственное» отношение почему-то не принято разрушать всякими рациональными аргументами. Хотя я рискну. Вот, например: естественный отбор, конечно, незаменим, когда речь идет о физике (то есть не об элементарных частицах, а о наших собственных о телесах) — защитные системы, системы оповещения, системы терморегуляции, дыхательные системы, выделительные системы — да мало ли что там еще совершенствовалось в ходе эволюции! А результат? Крокодил, акула и таракан — идеальные для выживания существа. Они на динозавров с презрением смотрели — и на нас также смотрят. И вполне заслуженно. Потому что наше главное средство совершенствования — мозг. Средство, но не опора. Почему? Сейчас увидите.

Чтобы насытить, развить, обеспечить и сохранить мозг, тело отдало все, чем было богато: утеплители и панцири — чешую, шерсть, перья; крепость суставов и мощность мышечного аппарата; неприхотливость пищеварительной и выделительной системы; удобную форму передвижения — на четырех ногах, на четырех руках; хвост в качестве балансира; наконец, способность никогда не скучать и получать высшее наслаждение от процесса щелканья вшей. Но мозгу и этого мало. Он сам решает, но и сам создает проблемы, как любая чересчур сложная система: чем тоньше устройство, тем выше вероятность поломки. Недаром говорят, что все болезни — от нервов. Куда нам с такой «бомбой замедленного действия» до тараканов? Она взрывается и в самых стабильных (якобы) условиях существования, а уж в кризисную эпоху — и говорить нечего. А вот таракан может пережить ядерную катастрофу и ничего: «Пожар способствовал ей много к украшенью».[40] В смысле, ему — таракану то бишь. К тому же таракан — одно из составляющих этой самой «проблемной среды». Тот, кто хоть раз в жизни заглядывал на кухню или в сортир старого дома, взывающего о ремонте, не сможет с этим не согласиться. Вот и дурак так же способен испытывать своеобычное презрение стихийного бедствия к человеку и человечеству. Я — чума на ваши дома,[41] и потому с самоощущением у меня все в порядке! А кому-то кажется: вот это и есть настоящий полет за облаками, осуществляемый всей дурацкой братией.

Закономерность третья. Помимо бесполезной переоценки дурака, бесполезны бывают также и попытки его уязвить — во всяком случае, большинство подобных выбросов психической энергии уходит на обогрев астрала. Нет, честно говоря, первое время у меня у самой возникало ощущение, что это вполне возможно и даже нетрудно — дать дураку понять хотя бы то, что между вами «дистанции огромного размера».[42] Но понемногу я засомневалась. Иному дашь под зад, посмотришь с удовлетворением вслед, заметишь: «Низко летит! К дождю!» — и думаешь, избавился. Например, от общения с такими, как Хлебовводов. А заодно исполнил пылкое желание, возникающее в присутствии дурака — как следует высказаться в адрес собеседника. Разоблачить и отплатить за неприятные моменты, испытанные по его вине. К сожалению, все тычки и оплеухи дурак воспринимает… как нападки на выдающуюся личность. Его пафос — его броня. Он рассердится или оскорбится, или прекратит попытки «общнуться» — но никогда не примет уничтожающие выпады за побочный эффект от своих собственных удушающих идиотизмов.

Сомнения ведомы человеку умному. Он, бедняга, понимает, сколь разнообразен мир вокруг. При чем тут разнообразие мира? Да при том, что никакого «единственно правильного» пути для решения какой угодно задачи просто не существует. И всякий, кто говорит: «Надо так и никак иначе!» — тот либо дурак, либо лидер — религиозный или политический. Либо и то, и другое разом. А между тем из любой проблемной ситуации есть множество выходов. Некоторые приводят к лучшим результатам, некоторые — к худшим, а некоторые вообще никуда не приводят, словно дверь, которую открываешь, а там стоит он — ужас на букву «п». И сообщает, что вот, дескать, пришел. Чтобы выбрать такой выход, которые приведет к максимальному профиту с минимальными потерями, нужно столько всего учесть! Умный это видит и сомневается в собственной компетентности, пока дурак всласть предается пафосу. Можно сказать, что дурак перманентно живет в обстановке предвыборной компании: он — центр всеобщего внимания, с ним обращаются деликатно и даже заискивают, отчего ему, олуху, кажется, что он есть средоточие всяческих благ и достоинств. И никогда дурак не поймет, что своими «достоинствами» заслужил лишь одно благо — благо быть использованным.

Люди, которым свойственны два признака душевного здоровья — цинизм и эгоизм, вовсю используют дураков во благо себе и своим близким. И отнюдь не мучаются ненужными угрызениями. Есть резон примкнуть к «партии пользователей» — хотя бы ради того, чтобы не оказаться в противоположном блоке, в «партии использованных». Но этому благодатному намерению часто мешают разные препоны эмоционального порядка, и в первую очередь брезгливость — та самая, которая мешает европейцу, прибывшему на восток, бестрепетно собирать сухие верблюжьи какашки и складывать горкой в качестве отличного топлива. К тому же можно оказаться родственником, сослуживцем или даже другом дурака, а потому часть неприятностей (как правило, большая часть) достается именно тебе. Дураку вообще свойственно «делегировать ответственность», пока он сам пребывает в медитации и молит высшие силы о чуде. Пусть суетятся те, кому кажется: надо действовать, чтобы исправить положение. А он, дурак, особо величественно смотрящийся в позе лотоса, сядет, заплетет ноги в косичку и примется ожидать чудес. А заодно наслаждаться убеждением, что он и сам — чудо природы, феномен и уникум. Увы! Это чистое счастье неразвитого ума. Всем, чей ум в той или иной степени испытал на себе воздействие сомнений, попыток обработать полученную информацию, развращающее влияние само- и миропознания — им, как пить дать, не встретить на пути своем ни трубящих путти,[43] ни архангелов с оливковыми саженцами, ни климатических явлений, символизирующих (опять же по мнению дурака) то и се. А главное: умнику не доведется уверовать. Это чудное состояние безжалостно искореняет привычка мыслить. А вот дуракам вера часто заменять упомянутую привычку. И результат бывает… как бы это помягче выразиться… ошеломляющим.

Закономерность четвертая. Среди дураков попадаются жутко упертые и трудолюбивые особи. Не имея особых талантов, они берут задницей и высиживают награды и звания, словно яйца. Видимо, их подталкивает одержимость, которая для способного человека — средство самореализации, а для дурака — средство самодемонстрации. Вот почему умных зачастую не видать и не слыхать, а некоторые представители семейства пустоголовых лезут и лезут во все СМИ с информацией о себе любимом. Синдром Бобчинского. Это ведь он Хлестакова просил сказать в Петербурге «всем там вельможам разным», а также «если этак и государю придется», то так и сообщить, что «живет в таком-то городе Петр Иванович Бобчинский».[44] Даром что подобная информация ни вельможам, ни самому Бобчинскому никакой пользы не принесла бы. Да разве дурак думает о пользе? Дурак — поднимай выше — он о душе печется. Причем ему невдомек, чего той самой душе требуется, поэтому он предпочитает обходиться стандартными приемами — стандартными настолько, что приемы те уже претерпели превращение в… ритуалы. Ужас, до чего дурак разные обряды любит. Его хлебом не корми, солью не соли — дай поучаствовать в чем-нибудь древненьком типа хаджа[45] или свального греха.

Каждый из нас тут же вспомнить о своих знакомых или о знакомых своих знакомых, ударившихся в «жречество» по отношению к мировой культуре или еще к чему. Так что примеров можно и не приводить, а лучше сразу перейти к анализу причин. Кто составляет большую часть контингента, уверовавшего неважно во что, но готового защищать это неважно что до последней капли крови противника? На первый взгляд, среди этих «масс верующих» можно отыскать какие угодно социальные группы, категории и образцы. Можно прямо брать учебник социологии и перечислять. Но общая черта все равно существует: это дезадаптация. Ну нет у человека никаких идей, чем бы по жизни заняться — и сразу же возникает желание приписаться к какой-нибудь живой или полуживой «легенде». В крайнем случае, сойдет и мумифицированная легенда, лишь бы склеп у нее был попросторнее и могильщикам бы регулярно мзду выплачивали. Поиск Большого-пребольшого Папы, как правило, затягивается ненадолго, благо культовые фигуры и символы эпохи у всех на слуху, на губах и на глазах, словно соответствующая разновидность герпеса. Да к тому же боязнь жизни и перемен — явление удивительно стабильное, древнее, а на Руси так просто традиционное: старички боятся оттого, что их эпоха либо совсем прошла, либо в страшных корчах отдает концы; молодежь нервничает оттого, что не разбирается в «наступающем окружающем». И в сочетании инфантильно-старческие страхи порождают новые рабочие места типа объединений «Идущих вместе».

А поскольку страдающие эскапизмом божьи одуванчики и малышня, радеющая о духовности, неизбежно сливаются в экстазе («Фу! Ну и гадкие двусмысленности приходят тебе на ум, Бяка!» — скажете вы. А я самодовольно ухмыльнусь и отвечу: «А як же!»), то происходит… химическая реакция. Катализ называется. Когда одно вещество стимулирует другое к видоизменению, а то, на которое воздействуют, в свою очередь так же воздействует на своего «инициатора». И они дружно, скоренько, бодренько… ржавеют. Если не верите, спросите любого сантехника — и он опишет весь упомянутый процесс катализа в занятной, живописной форме, и даже, вероятно, продемонстрирует пару протекающих труб, излияния которых не в силу остановить никакая прокладка. Вот такими «моральными протечками» страдают множество наших знакомых. Обретя в других дураках «группу поддержки», они безбожно и планомерно совершенствуются. Из дураков вообще получаются очень «впертые» энтузиасты, последователи, адепты и апологеты.

В силу вышеупомянутых закономерностей дурацкой психики умоляю вас: не обольщайтесь; не перетруждайтесь; не влипайте. Будьте бдительны! Ваше благополучие охраняет не только безопасный секс, но и безопасный цинизм. И не говорите мне, что это безнравственно, не льстите мне. Ведь это гораздо хуже — это естественно.

Примечания:

Корректорам: глагол оставьте. Это юмор. Авторский.

Из знаменитого монолога Гамлета, акт III, сцена 1. Перевод М.Лозинского.

Когда Майка была маленькой, она коверкала многие слова до неузнаваемости. В результате наша семейная лексика обогатилась удивительно емкими выражениями, к которым мы прибегаем даже в беседе с посторонними.

Стихотворение В.Вишневского.

А.Грибоедов «Горе от ума». Действие второе, явление 4.

Видоизмененная цитата из В.Шекспира «Ромео и Джульетта»: «Чума на оба ваших дома!» Акт III, сцена 1. Перевод Т.Щепкиной-Куперник.

А.Грибоедов «Горе от ума». Действие второе, явление 4.

Путти — итальянское название пухленьких малолетних ангелочков, бодро резвящихся на картинах что религиозного, что эротического содержания, а также на некоторых памятниках героического содержания. Правда, на таких памятниках толстенькие амурчики с горнами часто выглядят неуместно и даже непристойно.

Н.Гоголь «Ревизор». Действие четвертое, явление VII.

Хадж — паломничество в Мекку и Медину.

Оглавление