У Ленина еще учиться, учиться и учиться

Ю.И.Мухин затеял с В.И.Лениным заочную дискуссию по вопросу «Является ли государство продуктом классовых противоречий?»

Хочу сказать пару слов и я. Во-первых, считаю статью Ю.И.Мухина, который сделал для защиты Ленина больше, чем все уважаемые защитники Музея В.И.Ленина, смелым и важным шагом. Сняв запрет на спор с Лениным, он возвращает нам его как оружие — уже слегка отчищенное от ржавчины и почти готовое к бою. Поскольку всех депутатами Думы выбрать невозможно, останутся люди, которым оружие понадобится.

Во-вторых, Ю.И.Мухину, начавшему такой спор, пришлось, конечно, перегнуть палку и немножко поковырять ею в мозгах читателей. Теперь я хочу отогнуть эту палку слегка обратно. Главное, совсем бы ее не сломать.

Любое описание сложного явления (скажем, такого, как государство) — абстракция. Такое отражение реальности, в котором мы оставляем лишь те его черты, что служат нашей цели — здесь и сейчас. Целью Ленина, когда он писал «Государство и революция», было наметить принципы действий большевиков сразу после прихода к политической власти. Он писал эту книгу не как философ, а как практик, даже управленец. Никакого учения о «государстве вообще» он не создавал, ему было не до того. Если потом жующие паек истматовцы заставили нас зубрить эту книжку как якобы «теорию государства» — так о них говорить даже скучно. А людям в одно ухо вошло, а в другое вышло, и воевать с их «догмами» нет нужды, ибо и догм этих нет. Лучше поучиться у Ленина и вникнуть в спор с ним Мухина.

Ленин, предложив совершить революцию вопреки правильным марксистам, мыслил ее в понятиях, предвосхитивших теорию катастроф. Он видел революцию как слом нестабильного равновесия (когда это можно сделать «одним пальцем») и создание хаоса, после которого надо построить и защитить структуры-аттракторы, втягивающие в себя хаотический материал и формирующие новый порядок. Все эти действия Ленин осмыслил и осуществил гениально — настолько, что успех этого дела кажется чудом. И не только гениально, но и предельно бережно, человечно, ибо на период хаоса создавались временные «шунтирующие» механизмы (вроде красной гвардии и военного коммунизма), сократившие страдания населения.

Но главное было — создать хаос, да так, чтобы старый порядок не мог восстановиться. Для этого и необходимо было разрушить государство — «разбить сразу старую чиновничью машину». Это вовсе не значит разрушить элементы этой машины — «комнаты, столы, стулья, чернильницы и телефоны», как перегибает палку Ю.И.Мухин. Он говорит о государстве: «Там нет никакого «механизма». Что вам, матросу, тут нужно разбить?»

Это странно. Я, как и Ленин, ясно вижу механизм, который можно сломать, не ломая стульев. Это — потоки информации и команд (не говоря уж о деньгах) и «программы», заложенные в головы людей, принимающих решения. Те же чернильницы и перья, скрипящие по команде Керенского — часть совсем иной машины, чем перья, скрипящие по команде ВЦИК Съезда Советов. Чубайс, посылающий отчеты в МВФ — часть совсем другой машины, чем Орджоникидзе, посылающий отчет Сталину. Хотя чиновники у них могут сидеть одни и те же.

В этом смысле книга «Государство и революция» совершенно актуальна. Режим Чубайса уже создал государственную машину, которую обязательно придется ломать, если русские вдруг захотят жить. Ибо никакие «справедливые законы», о которых говорит Ю.И.Мухин, не заставят Березовского, покуда он контролирует деньги, телевидение и систему безопасности, отказаться от заложенной в его голову «программы».

Почему же, как признает Ю.И.Мухин, «даже мелкие банды становятся победителями огромных государств»? Именно потому, что они проникают к пульту управления, заменяют «программы» (сменяя ключевых чиновников), перестраивают все потоки ресурсов по своей схеме. Действуют как вирус, внедряющий в клетку свою «командно-информационную матрицу» и заставляющий всю клетку работать на него. Это уже совсем иная «машина». И от этой банды освободиться невозможно, если эту машину не сломать.

Как бороться с вирусной инфекцией в нашем конкретном случае — особый разговор. Ю.И.Мухин высказал самые предварительные соображения, о них можно спорить, но рано. Лучше вернемся к Ленину.

Да, Ленин после «слома машины» стал собирать старые кадры — генералов, управляющих и полицейских и снова вставлять их в машину. Но он это сделал не потому, что одумался, а потому, что цель была достигнута, после краткого хаоса возникла новая машина, и надо было ее срочно запускать. И «шунты» можно было постепенно отключать. У Ленина не было цели поддерживать состояние хаоса, чтобы разворовывать страну, как сегодня.

Давая понятие государства, Ленин выбрал у Маркса лишь одну абстракцию — государство как орудие классовой борьбы (у Маркса и Энгельса о государстве можно найти массу других рассуждений вполне соответствующих той абстракции, которую отстаивает Ю.И.Мухин). Правильно ли сделал Ленин? Да, ибо это было то, что нужно для его цели в тот момент, а о славе философа на века вперед он не думал. Большевики сшили свою идеологическую шинель из клочков марксизма, Ленин эти клочки, где надо, пришил. То, что местами это чистая галиматья — так он писал это на пеньке в Разливе, да и знал, что в эти клочки большевики вчитываться не будут, главное — смысл.

Можно ли сказать, что классовый подход к государству, который развивали Маркс и Энгельс, неверен? Нет, конечно, ибо речь идет именно об одной из абстракций. Как химик, приведу такую аналогию. Сложную молекулу можно осветить ультрафиолетовым светом — получим один ее образ, УФ-спектр. Осветим инфракрасным светом — увидим совсем иной образ, ИК-спектр. Так можно получить пять-шесть совершенно разных образов. Каждый из них высвечивает что-то особенное в молекуле и совершенно не видит всего остального. Каждый образ полезен, часто для работы со знакомым классом веществ химику вполне достаточно взглянуть лишь на один спектр, чтобы получить ответ на конкретный вопрос. Если же вещество совсем не известно, ответ даст лишь совокупность образов.

Ругать Маркса за то, что он выбрал один образ, а не другой, который нам интереснее, не имеет смысла. Ведь точно так же действует и Ю.И.Мухин, представляя телевидение как машину для «дебилизации всей страны». Ведь это — однобокий образ, он не охватывает всех значений ТВ. Но сегодня для нас, в России, понять именно этот образ жизненно важно. А если кто-то через сто лет прочтет второй номер «Дуэли» за 1997 г. и не согласится с Ю.И.Мухиным, не так уж существенно.

Маркс и Энгельс изучали уже знакомый им по множеству признаков объект — современное буржуазное общество Запада. Им был важен и достаточен всего один его спектр — через призму классового подхода. Это было правомерно, ибо Запад был классовым обществом. Как действует государство в сословном обществе России, родоплеменном Афганистане или монашеском Тибете, Марксу для его целей изучать было не нужно (хотя он этим интересовался, но, к сожалению, трудов оставить не успел).

Почему наши «марксисты» не желают ничего знать о государствах неклассовых обществ и пережевывают не имеющие к нам отношения банальные вещи? Думаю, советский патернализм их полностью отучил шевелить мозгами, а демократы их еще недостаточно били. Руцкой, например, просто измучился оставлять их в дураках, но они его на покой не отпускают — ну обмани ты нас, батюшка, еще разочек. Видимо, надеяться на битье уже не приходится, ибо демократы вовремя спохватились и создали «марксистам» более или менее комфортабельные ниши, где опасность поумнеть сведена к минимуму. Вот получит Чубайс очередной транш (или в чем там ему возят доллары) — и примерно так же обустроит «патриотов». Утрясет проблему державности и соборности. Они с ними плавают еще беспомощнее, чем «марксисты» с классовой борьбой, жалко смотреть.

1997

Оглавление