Миф о русском антисемитизме

В журнале «Свободная мысль» напечатана большая статья Д.Фурмана «Массовое сознание российских евреев и антисемитизм». Есть темы, о которых или надо молчать — или говорить без камня за пазухой. Я старался не трогать эту тему, но эта статья обязывает. Тем более, что Д.Фурман обещает «упорядочить и сделать серьезным разговор» — ссылается на широкий опрос, в котором он сам участвовал. Я хорошо знаю это исследование и считаю, что оно не дает тех выводов, которые сделал Д.Фурман.

Но Д.Фурман начал разговор — и за то спасибо. Продолжу, оспорив ряд его тезисов. Первый из них — что евреев как народа, соединенного особой культурой, не существует. Их якобы порождает лишь антисемитизм: «Сейчас, когда иудаизм и любые другие элементы еврейской культуры перестали быть реальным фактором в жизни евреев (особенно российских), когда какой-либо зримой еврейской культуры практически уже нет, этот комплекс [т.е. антисемитизм + антисемитофобия — К-М] и является основной силой, порождающей особенности психологии и ценностных ориентаций евреев». По сути, Д.Фурман представляет евреев неким диссидентским течением, лишенным этнической общности и соединенным лишь внешним фактором — угрозой со стороны враждебной среды. Неужели еврейские интеллигенты согласны с этим мифом? Замечу еще, что именно ценностные ориентации и составляют ядро культуры, и говорить о том, что евреи имеют четкую и специфическую шкалу ценностей, но не имеют зримой культуры — более чем странно.

Второй тезис, производный от первого — наличие в России и СССР антисемитизма такой силы, что он является главным фактором, определяющим психологию и поведение целого народа нашей страны. Причем СССР, вплоть до освободителя Горбачева, представлен бастионом антисемитизма: «Прошлое евреев, начиная с падения Второго храма и кончая прекратившейся лишь с перестройкой официальной «борьбой с сионизмом» — это сплошная цепь преследований и унижений». Как видим, России отведено в этой «сплошной цепи» исключительное место.

Какими же данными подтверждает Д.Фурман эту картину? Никакими — только казуистикой. Он пишет: «Какого-то массового антисемитизма опросы не фиксируют (здесь наши данные совпадают с данными других аналогичных опросов), и еврейский погром представляется менее реальным, чем какой-нибудь «кавказский». Но одно дело — реальность угрозы погрома или дискриминации и совсем иное дело — восприятие этой угрозы». Вот вам гибкость ученого. На деле антисемитизма нет — но мы его изобретаем в нашем «восприятии», и он становится главным фактором нашей жизни.

А как вам нравится другой научный аргумент — сравнение образовательного уровня русских и евреев? Как показал опрос, «с высшим образованием среди русских 38,4 и евреев 60%, с ученой степенью 0,6 и 10%. Несмотря на все препоны, создававшиеся советским антисемитизмом, на ограничения при приеме во все вузы и просто невозможность для евреев поступить в некоторые, наиболее престижные из них, евреи — значительно, на порядок образованнее русских, что объяснимо лишь громадной, преодолевающей все препоны тягой к образованию». Хотел бы я задать Д.Фурману вопрос: какой, по его мнению, должна была бы быть доля евреев с высшим образованием и ученой степенью, если бы в СССР не было этой ужасной «дискриминации»? И какой должна быть доля у других народов? Не ответит. А мне стыдно за моих многочисленных сокурсников-евреев, с которыми я учился в самом престижном вузе — МГУ. Они сегодня слушают Д.Фурмана и помалкивают — плюют в СССР.

Таков был крутой советский антисемитизм — это тебе не какой-нибудь европейский! Никто сегодня не подумает бросить испанцам обвинение в антисемитизме. Как же, сам король извинился через 500 лет за поголовное изгнание евреев (не слышно, правда, чтобы он извинился за точно такую же акцию против арабов). Но вот, заходил я иногда в Испании в детсад забрать сынишку моего друга, и он по пути рассказывал мне о своих страхах. Оказывается, если малыш обмочит штанишки, воспитательница собирает вокруг него весь садик, и дети хором поют ему: «Свинья марран, свинья марран!». Поясняю: марраны — это евреи, принявшие католичество, которым было разрешено остаться в Испании. Это поют через 500 лет — в демократических садиках для высшего среднего класса.

Писания наших «социологов» так заполонили западную прессу, что испанцы и немцы искренне считают, что Россия — оплот антисемитизма, и удивляются, как же можно быть такими дикими. Испанский поэт Хосе Агустин Гойтисоло рассуждает об антисемитизме как вечной государственной политике русских, а потом цитирует «очень известного на Западе историка, члена Академии наук Арона Гуревича» — как тот утверждает, «в глубине души каждого русского бьется ментальность раба». Это — элементарный расизм, наделение отрицательными свойствами (ментальность раба) не личностей или социальных групп, а именно народа. Речь идет о каждом русском.

Знает ли Д.Фурман об этом расизме влиятельной части радикальной еврейской интеллигенции (ведь подобным изречениям — несть числа)? Здесь-то речь идет не о «восприятии» а о факте. Разумеется, знает, но утверждает, что это нормальное явление — «сильнейшая «антисемитофобия» (разумеется, не «русофобия», ибо говорить о русофобии людей, которым русская культура чуть ли не ближе, чем русским, трудно)». Это — не казуистика? Посмотрите на логику: антисемитизма реально нет, но есть культивирование его образа в «восприятии» — поэтому можно считать русских антисемитами — это порождает сильнейшую «антисемитофобию» (которую почему-то нельзя называть русофобией) — «антисемитофоб» имеет право на самый крайний расизм по отношению к русским, поскольку в «восприятии» считает их антисемитами. И впрямь новое мышление!

Признавая, что антисемитизм — миф, созданный в «восприятии», Д.Фурман идет на негодный прием — взывает к воображению читателя. Как бы подмигивает ему: мы-то, мол, знаем, что кругом антисемиты. Вот он поминает Жириновского: «Он, очевидно, искренне считает себя неевреем… Для антисемитов Жириновский — все равно еврей и наверняка он сталкивался в своем трудном детстве… И на всю жизнь это незаслуженное «псевдоеврейство»…» и т.д. — все на грани приличий. Или: «Я знаю одного православного священника,… он не скрывающий своего еврейства еврей. Можно представить себе, через что пришлось пройти этому человеку…». Ну разве это — «серьезный» разговор, который нам обещал Д.Фурман?

Я не могу понять, как могла еврейская интеллигенция молчаливо принять политические заявления некоторых духовных лидеров, которые использовали религию для освящения борьбы против СССР. Ведь было известно отношение к Союзу подавляющего большинства народа — зачем же провоцировать, сжигать мосты? Главный раввин Москвы Рав Пинхас Гольдшмидт заявил в «Независимой газете»: «Гематрия, один из разделов Каббалы, где дается объяснение явлениям на основе числовых значений слов и понятий, показывает нам, что сумма числовых значений слова «Мицраим» — «Египет» и «СССР» одинакова. Так же и ситуация сейчас во многом сходна». Так, значит, война против СССР носила религиозный характер? Значит, наша страна олицетворяла «египетский плен», а мы, «египтяне», должны претерпеть все ужасы, насланные Саваофом на Египет?

От многих знаю, что большинство евреев хотят жить в неразрушенной России, что они не поддерживают антирусский радикализм — но ведь их голоса мы не слышим. А радикалы получают трибуну и в Москве, и на Западе. Однажды в 1991 г. влиятельная передача европейского телевидения посвятила целый вечер дискриминации евреев в СССР. Показали множество интервью с видными евреями — музыкантами, интеллектуалами. Меня передача просто потрясла. Я не могу понять — зачем плевать в страну, где твой народ жил веками? Зачем утверждать как высший принцип, что место рождения — случайность, и никаких обязанностей перед «страной рождения» человек не несет? Ведь это подрывает корень самого еврейского народа. А потом показали отъезжающих в США из Узбекистана — и неосведомленному европейцу сообщили, что там были страшные еврейские погромы, сжигали людей заживо, и это, мол, официальная политика. А сжигали ради развала СССР бандиты турок-месхетинцев, никакого антисемитизма в тех акциях не было, и безоружные курсанты и солдаты защищали от бандитов всех жителей, включая еврейские семьи. И шестерых таких солдат поймали и тоже сожгли. Какова должна быть совесть людей, которые, уже уезжая, несут миру такую ложь? Что это за «антисемитофобия»? Помогает это взаимоотношениям евреев с русскими, узбеками, турками-месхетинцами? Почему Д.Фурман, подняв по своей инициативе эту тему, искажает реальность? Кстати, этим озабочены и культурные деятели Израиля — они считают, что искусственная «антисемитофобия» наносит еврейскому народу большой вред. Зачем же помогать радикальному провокаторскому меньшинству?

Как же Д.Фурман трактует другую важную проблему — ценностные ориентации, которые в моменты острого кризиса определяют зачастую противоположные позиции? Д.Фурман представляет евреев как наиболее «рыночную» и «прозападную» группу. Он пишет: «С тем, что рынок — самая эффективная форма хозяйства, к которой надо как можно скорее прийти, несмотря на все издержки, согласились 22% русских и 35% евреев. С тем, что на Западе создано лучшее из возможных обществ и нам надо следовать за Западом — 13,2% русских и 52,5% евреев… Движению демократических реформ симпатизируют 4% русских и 17,5% евреев» и т.д. Но и тут неладно: «Дело в том, что демократизм этот в какой-то мере — производное от антисемитофобии». Мол, ударим рынком по антисемитам! Но этот странный вывод сопровожден реверансами: «Разумеется, нельзя отрицать ни громадного вклада евреев в демократическое развитие всего мира и России, ни глубокой взаимосвязи борьбы за демократию с борьбой с антисемитизмом». Это уже похоже на идею фикс. Как раньше классовая борьба, теперь у нас «антисемитофобия» будет главным двигателем и содержанием истории.

Ну зачем, кажется, усложнять простой вопрос: для своих детей профессию бизнесмена желают 18,6% русских и 30% евреев. Кажется, дело бытовое — ан нет, Д.Фурман утверждает: «антисемитизм и «антисемитофобия» подталкивают еврейскую социальную мобильность, ибо восхождение по социальной лестнице — это еще и бегство от антисемитизма,… создаваемый деньгами высокий социальный статус делают человека относительно защищенным, оскорбить его становится опасным». Какая подводится теория: большинство русских обобрано, в кармане ни гроша, да и образования скоро не будет — оскорблять их станет совсем безопасно.

Д.Фурман не привел важные мнения о «наилучшей эпохе в истории России». В среднем они таковы: правление Петра I — 34; правление Брежнева — 14; перестройка (1985-1991) — 3% Перестройка уже в 1992 г. воспринималась как бедствие. Из полутора десятка «эпох» у всех народов она занимает одно из последних мест. Лишь респонденты-евреи назвали перестройку «наилучшей эпохой». Возникает естественный вопрос. Если влиятельная часть населения считает благом то, что для остальных — бедствие, если она культивирует «фобию» к большинству соотечественников на основании их вымышленных недобрых намерений — не есть ли именно это причина напряженности? И ведь при этом авторитетные представители этой части высказываются по отношению к остальным народам исключительно агрессивно, намеренно оскорбительно — и никто их не останавливает. Более того, оправдывает, как это, по сути, делает Д.Фурман. Разве здесь нет проблемы? Зачем же низводить ее до антисоветчины? Мы уже знаем от Геббельса и от Рейгана, что СССР — империя зла, много ли может добавить Фурман? Давайте все же идти дальше.

Сопоставляя все, что я видел, слышал и читал в России и за рубежом, я не могу не прийти к выводу: русский народ на удивление устойчив против вируса антисемитизма — вот что является философской загадкой. Д.Фурман притягивает за уши совершенно иные явления — зачем? Он непрошенно жалуется за Жириновского — того, мол, в детстве дразнили. Думаю, Жириновский поумнее и может отличить детский этноцентризм от антисемитизма. Все мы росли в интернациональных коллективах и в момент обиды говорили друг другу злые слова, «уязвляющие национальную гордость» — но это же из другой оперы. Через полчаса мы снова были братья, мы не пели про «свинью маррана». Ребенком я был во время войны. В избе у старика за Кустанаем набилось много «выковыренных» детей. Был и мальчик-еврей, сын кого-то из Академии наук (может, ныне он известный на Западе историк). Старик был суров, но все мы ощущали себя как будто за пазухой его тулупа. И это не было исключением. Мальчик-еврей был уверен, что он мог пройти пешком хоть до Чукотки — и в каждом доме найти приют. Так положите это на чашу весов — или это для рыночного мышления мелочь? Не рановато ли плевать в колодец, в виду грядущих холодных зим?

Другое явление — на взрослом уровне. Здесь есть многовековой ценностный конфликт, под которым — конфликт православия и иудаизма, двух мессианских, но разных мироощущений. Казалось даже, что двум мироощущениям такого накала невозможно ужиться, как двум медведям в одной берлоге. Этот конфликт выродился в антисемитизм в «сильно католических странах» — в Испании, Польше. Но с русскими-то этого не произошло. Напротив, здесь при естественной настороженности и напряженности возник постоянный неслышный диалог и попытка понять еврея (и даже многому у него научиться). Тут — коренное отличие от евроцентристского Запада. К антисемитизму как социальному и политическому явлению этот ценностный спор не вел. Никакой связи с «бытовым» антисемитизмом «философский анти-иудаизм» не имел.

Вообще, не о бытовом же антисемитизме ведет речь Д.Фурман! Это обычные трения с этнически иными соседями, сочетающиеся с симпатиями и «позитивной» мифологизацией — в отношении евреев она не менее развита, чем «негативная».

Остается недоверие и настороженность к той части евреев, которая в переломные моменты острых кризисов в России становилась активной и влиятельной частью революционного или правящего меньшинства. Сегодня это проявилось не в меньшей степени, чем в 1917, пусть не в виде чекиста в кожанке с наганом, а в виде банкира, эксперта и идеолога. Радикальные либеральные политики из евреев взяли на себя функции тарана, сокрушающего «старый режим». Они — наиболее беззаветные модернизаторы и западники, исполнители проекта, который большинству русских кажется гибельным. Казалось бы, естественная в этих условиях политическая неприязнь должна была бы превратиться в антисемитизм — так ведь нет этого! Понимают люди — даже среди евреев «рыночники» составляют меньшинство, пусть и большее, чем у других народов. Да, за ДДР доля евреев в четыре раза больше, чем русских — но ведь и эта доля всего 17%! Ведь остальные-то 83% не поддерживают этих бесов.

Что неприязнь к радикальной верушке не распространилась на евреев как народ, подтверждается множеством фактов. Даже целый ряд явно провокационных высказываний и действий идеологов, направленных на создание русско-еврейского конфликта, не имел никакого успеха. Не желает русский народ впадать в антисемитизм — и все тут.

И вместо того, чтобы понять, объяснить и беречь это качество, целый ряд радикальных еврейских интеллектуалов продолжают делать все мыслимое и немыслимое, чтобы посеять в русских вражду к евреям. Чего же этим хотят достичь?

1995

Оглавление