Экспроприация общенародной собственности — криминализация страны

Приватизация, проведенная в России в начале 90-х годов, является самой крупной в истории человечества акцией по экспроприации — насильственному безвозмездному изъятию собственности у одного социального субъекта и передаче ее другому. При этом никакого общественного диалога не было, власть не спрашивала согласия собственника на экспроприацию. Эта приватизация носила сознательно преступный характер и создала на огромной территории мощную самовоспроизводящуюся криминальную квазицивилизацию, которая паразитирует на обществе. Мировое научное сообщество трусливо уходит от понимания и обсуждения этого нового в истории формационного феномена — ибо обсуждение означало бы причастность к его созданию.

По своим масштабам и последствиям эта приватизация не идет ни в какое сравнение с другой известной нам экспроприацией — национализацией промышленности в 1918 г. Тогда экспроприация непосредственно коснулась очень небольшой части очень немногочисленной буржуазии. И то предприятия при этом предлагались их же хозяевам в безвозмездную аренду с получением дохода, как и раньше. Тотальная национализация произошла из-за гражданской войны.[27]

Напротив, в 90-е годы XX века в частные руки была передана огромная промышленность, которая была изначально практически вся построена как единая государственная система. Это был производственный организм совершенно иного типа, не известного ни на Западе, ни в старой России. Западные эксперты до сих пор не понимают, как было устроено советское предприятие, почему на него замыкаются очистные сооружения или отопление целого города, почему оно содержит поликлинику, жилье, детские сады и дома отдыха.

Главное не в том, что приватизация стала в России средством грабежа и создания огромных преступных состояний. Это была попутная цель, а главное — разрушение народного хозяйства геополитического противника Запада. В экономическом, технологическом и социальном отношении расчленение советской хозяйственной системы означало катастрофу, размеров и окончательных результатов которой мы еще не можем полностью осознать. Система пока что сопротивляется, сохраняет, в искалеченном виде, многие свои черты, как ни добивает ее правительство. Но уже сейчас зафиксировано в мировой науке: в России приватизация привела к небывалому в истории по своей продолжительности и глубине экономическому кризису, которого теория не может удовлетворительно объяснить.

Неизбежное в ходе приватизации разрушение системы предприятий уже само по себе должно было привести к огромным потерям в результате утраты огромного кооперативного эффекта, которым обладало советское хозяйство. Но даже в отношении отдельных предприятий миф о якобы высокой эффективности частных предприятий с сравнении с государственными в середине 80-х годов был уже развеян в экономической науке. Как могли западные экономисты, своим авторитетом поддержавшие тотальную приватизацию в СССР, об этом не предупредить? Где же их рациональный декартовский скептицизм и беспристрастность?

А ведь проблема не снята за тринадцать лет, прошедших после приватизация. Отношение к ней — постоянный вопрос в РФ, пробный камень для политиков и экономистов. Нигде в мире частный собственник не является более эффективным, чем государство. Сама постановка вопроса неверна — эффективность частника и государства несоизмеримы, поскольку они оцениваются по разным критериям. У частника критерий — прибыль, а у государства — жизнеспособность целого (страны). Диктат рынка привел бы к опасной деформации всей производственной системы, и государство везде корректирует положение или путем национализации предприятий, или путем бюджетных инвестиций для создания новых.

Приватизация 90-х годов стала небывалым в истории случаем теневого соглашения между бюрократией и преступным миром. Две эти социальные группы поделили между собой промышленность СССР. Участие каждой было необходимо для такого дела. Номенклатура имела власть, аппарат управления и идеологическую машину, чтобы парализовать общественное сознание. Уголовные и теневые дельцы имели подпольную организацию, действующую вне закона и морали, большие деньги и поддержку мирового криминального капитала, а также инструменты насилия в трудовых коллективах — на случай протестов снизу.

Этот союз бюрократии и преступности нанес по России колоссальный удар, и неизвестно еще, когда она его переболеет. Допустив воров к экономической власти, номенклатура не только отдала хозяйство на поток и разграбление, но и навязала нам хищных и темных законодателей в культуре, нравственности, даже в обыденных привычках и языке. Агрессивный уголовник с золотой цепью на шее, полный комплексов и презирающий все светлое и высокое, наступил своим башмаком на нашу школу, литературу, спорт, на юношеские мечты нового поколения.

Все эти последствия приватизации были точно предсказаны специалистами, все варианты были просчитаны и в Москве, и в Вашингтоне, вся информация была советским властям представлена. Схема приватизации готовилась в США и была за два года до этого опробована в Польше («план Бальцеровича»).[28] По этой схеме изначально предполагались всплеск коррупции, разорение государства и усиление преступного мира — удар по всем структурам жизнеустройства.

В 2005 г. Счетная палата России опубликовала результаты проверки законности приватизации 1992–2003 гг. Это документ, какого не было в истории человечества и больше не будет. Он описывает, как коррумпированное правительство погубило хозяйство огромной страны. Судя по всему, за ничтожные взятки в сравнении с ценностью погубленного хозяйства.

Подумать только, с грубым нарушением даже ельцинских диких законов были отданы за бесценок государственные пакеты акций нефтяных компаний «Юкос», «Лукойл», «Сиданко», «Сургутнефтегаз» и других. Более того, преступным образом были отданы иностранцам самые ценные предприятия оборонного комплекса, приватизация которых вообще была запрещена законом. И что изменилось за 10 лет? Почти ничего. Счетная палата констатирует: «Не контролировался и не контролируется до настоящего времени процесс скупки иностранными лицами пакетов акций стратегически и экономически значимых для России предприятий. Так, малоизвестная американская компания „Nic and Si Corporation“ через подставную фирму „Столица“ приобрела пакеты акций 19 авиационных предприятий оборонно-промышленного комплекса. В нарушение действующего законодательства пакеты акций продавались иностранным покупателям через посредников».

Следующим важным шагом в углублении коррупции властной верхушки и огосударствлении преступного мира стала программа приватизации через залоговые аукционы, породившая «олигархов». Схема была такова. Правительство России в 1992 г. присвоило сбережения граждан в государственном Сбербанке в размере 400 млрд. долларов и создало частный финансовый капитал. Эти новые банки принадлежали «друзьям членов правительства». В 1995 г. правительство, вместо того чтобы занять необходимые ему средства в Центральном банке, взяло займы у этих частных банков под залог акций самых прибыльных государственных предприятий. А потом вдруг государство «не смогло» вернуть долг, и частные банки оказались собственниками этих предприятий. На деле речь идет о фиктивной продаже собственности в колоссальных масштабах. Роман Абрамович таким образом получил компанию «Сибнефть» за 100 млн. долларов, которую у него обратно выкупило правительство за 13 млрд. долларов — в 130 раз дороже (после того, как он 10 лет получал миллиардные доходы от эксплуатации компании).

Дж. Стиглиц писал (пять лет спустя): «Эта приватизация была политически незаконной. И тот факт, что они не имели законных прав собственности, заставлял олигархов еще более поспешно выводить свои фонды за пределы страны, чтобы успеть до того, как придет к власти новое правительство, которое может попытаться оспорить приватизацию или подорвать их позиции”.

Е. Ясин, влиятельный идеолог российского «олигархического капитализма», выражается о смысле этой приватизации откровенно: «Ельцин нарушил тогдашнюю конституцию, то есть прибег к государственному перевороту. Это позволило удержать курс на реформы… Единственным социальным слоем, готовым тогда поддержать Ельцина, был крупный бизнес. За свои услуги он хотел получить лакомые куски государственной собственности. Кроме того, они хотели прямо влиять на политику. Так появились олигархи».

Во время подготовки закона о приватизации в СССР, 16 мая 1991 г., ЦРУ и разведуправление Министерства обороны США представили Конгрессу США по его запросу доклад о тех рисках, которые породит приватизация. Анонимные авторы этого Доклада вызывают уважение и признательность. Они взволнованно говорили о том, какие массовые страдания ожидают советских людей в результате приватизации, к которой совершенно не готово ни хозяйство, ни общество. Простые слова доклада ЦРУ находились в таком контрасте с утверждениями уважаемых мэтров мировой экономической науки, что потрясало это дикое смещение всех устоев. Было ясно, что приближается катастрофа. Гуманно было ЦРУ, а у науки проступил оскал людоеда!

Главной целью приватизации в СССР и странах СЭВ было разрушение политической системы блока государств, противостоящих Западу в «холодной войне». Война есть война, и политиков можно понять. Но как могло так активно участвовать в этой войне профессиональное сообщество экономистов, не сняв тоги ученых! Небольшим политическим выигрышем для Запада не оплатить того удара, который был этим нанесен по этосу современной науки. Мы присутствуем на поминках по Просвещению.

Результат приватизации известен. Мощные советские заводы раздробили (в среднем на 6 частей), чем угробили единую технологическую базу, и выбросили с них почти половину рабочих. В промышленности России уничтожено 10 млн. рабочих мест! Мы стали свидетелями небывалого регресса в технологии и организации труда как результата приватизации.

Вот самая богатая, не имеющая проблем со сбытом отрасль российской экономики — добыча нефти. В 1988 г. на одного работника здесь приходилось 4,3 тыс. тонн добытой нефти, а в 1998 г. — 1,05 тыс. т. Падение производительности в 4 раза! Собственники нефтяных компаний ведут хищническую эксплуатацию месторождений, разведанных и обустроенных в советское время. Они «снимают сливки», безвозвратно уничтожая огромное национальное и мировое богатство. Средняя величина коэффициента извлечения нефти в России снижается и сейчас составляет около 35 %, т. е. после окончания разработки месторождений в земле останется 65 % нефти.

В ходе подготовки к приватизации велась интенсивная идеологическая кампания. Для политики и прессы был даже создан особый язык. Ведь приватизация — малая часть изменения отношений собственности. Она — лишь наделение частной собственностью на предприятие. Но это предприятие было собственностью народа (нации). Государство выступает лишь как управляющий этой собственностью. Чтобы ее приватизировать, необходимо было сначала осуществить денационализацию. Это — самый главный и трудный этап, ибо он означает изъятие собственности у ее владельца (нации). А это, очевидно, не сводится к экономическим отношениям (так же, как грабеж в переулке не означает для жертвы просто утраты некоторой части собственности). Однако и в законах о приватизации, и в прессе проблема изъятия собственности замалчивались. Слово «денационализация» не встречается ни разу, оно стало табу и заменено специально придуманным словом «разгосударствление».

Идею «распродать государство» пропагандировали видные партийные экономисты, которых с энтузиазмом встречали на собраниях научной элиты в СССР и за рубежом. «Архитектор перестройки», член Академии наук СССР экономист А. Н. Яковлев требовал: «Без того, чтобы иностранному капиталу дать гарантии свободных действий, ничего не получится. И надо, чтобы на рынок были немедленно брошены капиталы, земля, средства производства, жилье».

Эти установки были крайне антидемократическими — сдвиг к приватизации народного хозяйства и переход к частному предпринимательству происходил вопреки желанию 90 % населения. Идеологическая кампания стала одним из факторов тяжелого культурного срыва. В сознании элиты произошел всплеск пещерного социал-дарвинизма, биологизации представлений об обществе, антиуравнительных а антирабочих настроений.

В Концепции закона о приватизации РСФСР (1991 г.) в качестве главных препятствий ее проведению называются такие: «Мировоззрение поденщика и социального иждивенца у большинства наших соотечественников, сильные уравнительные настроения и недоверие к отечественным коммерсантам; противодействие слоя неквалифицированных люмпенизированных рабочих, рискующих быть согнанными с насиженных мест при приватизации».

Вдумаемся во фразеологию этого официального документа парламента. Большинство (!) граждан якобы имеют «мировоззрение поденщиков и социальных иждивенцев». Трудящиеся — иждивенцы, какая бессмыслица! Рабочие — люмпены, которых надо гнать с «насиженных мест». Влиятельная часть либеральной элиты впала в мальтузианский фанатизм времен «дикого капитализма». Но ведь этому аплодировала либеральная элита всего Запада. Да и не только либеральная — не отставали и социал-демократы с еврокоммунистами.

После завершения приватизации вдова академика А. Д. Сахарова Е. Боннэр издевалась из США: «Главным и определяющим будущее страны стал передел собственности. У народа собственность так и ограничится полным собранием сочинений Пушкина. И, в лучшем случае, приватизированной двухкомнатной квартирой, за которую неизвестно сколько надо будет платить — многие не выдержат этой платы, как не выдержат и налог на наследство их наследники. Ваучер не обогатит их, может, с акций когда-нибудь будет хватать на подарки внукам».

Вот она, либеральная демократическая элита! Она взрастила и охранила своим авторитетом и политическим влиянием ростки нового, предельно хищного и циничного господствующего меньшинства. Сейчас уже нельзя не видеть, какого мутанта она вырастила в своей пробирке. Уже сложился генотип российского псевдокапитализма — тупого, алчного и расточительного. Он пожирает угасающую страну, и ей опять придется искать радикальный способ вырваться из этой исторической ловушки. Но пусть образованный слой Запада задумается о том, какой провал в культуре, рациональности и этике его элиты вскрыла вся эта история. Пятнадцать лет она наблюдает за страшными плодами своих рук — и никакой рефлексии.

Примечания:

Дж. Стиглиц. Глобализация: тревожные тенденции. М.: Мысль. 2003.

Кстати, вопреки расхожим мнениям, навеянным официальной советской и антисоветской мифологией, национализация в 1918 г. происходила под давлением снизу, в том время как советское правительство этому, как могло, сопротивлялось.

Концепция «скачка в рынок» была разработана Джеффри Саксом и Дэвидом Липтоном в Нью-Йоркском фонде Сороса. Она обсуждалась в сенате США в конце августа 1989 г.

Оглавление