• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

Хочу порекомендовать читателям «Дуэли» книгу Энвера Ходжи «Хрущёвцы» (1976).

Эта книга интересна прежде всего тем, что она написана не просто очевидцем, а реальным участником бурных событий европейской и международной политики 40-70-х годов. Албанский руководитель даёт иногда эмоциональную (даже резкую), но во многом справедливую оценку многим политическим деятелям тех лет. В частности, он прямо называет Хрущёва ревизионистом и предателем завоеваний социализма в СССР, Микояна пренебрежительно называет купцом («...6 марта 1953, в день распределения постов, было решено объединить в одно Министерство внешней торговли и Министерство внутренней торговли, а портфель министра-купца захватил армянин.»). В то же время Э. Ходжа с большим теплом отзывается о И.В. Сталине, называет его «великим». Причем, в этих словах не чувствуется раболепия перед старшим советским братом, а лишь искреннее отношение к уважаемому человеку.

Воспоминания Ходжи интересны еще и тем, что во многих случаях косвенно, а иногда и прямо подтверждают основные положения капитального исследования Юрия Мухина «Убийство Сталина и Берии». В своей книге Мухин приводит некоторые цитаты из воспоминаний Э. Ходжи, в частности, отрывок беседы Ходжи и Микояна, в ходе которой Микоян «проговорился», что они с Хрущёвым «планировали совершить покушение на Сталина». Полагаю, что с одной стороны стремление как можно меньше использовать свидетельства сторонников Сталина, а с другой - просто лимит книжного места не позволили Мухину продолжить цитирование «Хрущевцев». Предлагаю восполнить этот пробел и привести ряд других, не менее интересных, цитат из воспоминаний Э. Ходжи.

1. Вот что пишет Ходжа о других (весьма странных) событиях, происходивших после смерти Сталина.

«А после смерти Сталина их <хрущёвцев> наступление, направленное на разрушение социализма в остальных странах, становилось все более мощным. Хрущев, как и в Советском Союзе, стал подстрекать в Болгарии, Чехословакии, Польше, Румынии, Венгрии, а также в Албании антимарксистские, замаскированные и изобличенные элементы. Хрущёв и его сообщники стремились поставить под свой контроль этих людей там, где они стояли в руководстве, а там, где нет, - протащить их путем ликвидации надежных руководителей интригами, путчами или же покушениями, какое хотели совершить на Сталина (и, пожалуй, вполне вероятно, что они совершили его).

Сразу же после смерти Сталина умер Готвальд. Странная, скоропостижная смерть! Тем, которые знали Готвальда, никогда не могло и в голову придти, что тот здоровый, сильный и живой мужчина умрет... от гриппа или простуды, схваченной, дескать, в день похорон Сталина. Я знал Готвальда. Когда я съездил в Чехословакию, я встретился с ним в Праге; мы долго беседовали о наших заботах. Он был скромный, искренний, скупой на слова товарищ. В беседе с ним я чувствовал себя непринужденно; он слушал меня внимательно, время от времени делая затяжки из своей трубки, и с большой симпатией говорил мне о нашем народе и о его борьбе; он пообещал помочь нам в создании промышленности. Он сулил мне не горы и не чудеса, а очень скромный кредит, который предоставляла нам Чехословакия.

- Таковы наши возможности, - сказал он. - Позднее, когда мы наладим свою экономику, мы пересмотрим вопросы с вами.

Готвальд, старый друг и товарищ Сталина и Димитрова, скоропостижно умер. Это событие огорчило, но и удивило нас. Позднее последовала - столь же скоропостижно - смерть товарища Берута, не говоря уже о более ранней смерти великого Георгия Димитрова. И Димитров, и Готвальд, и Берут нашли смерть в Москве. Какое совпадение! Все трое были товарищами великого Сталина»!

2. Следующее свидетельство может быть нам интересным в связи с делом Л.П. Берии. Э. Ходжа рассказывает о первой официальной встрече (после смерти Сталина), на которой от Хрущёва узнал:

«Берия стремился ликвидировать роль партии». /.../

«Представьте себе, что случилось бы, - лукаво добавил он, - если бы самый способный и самый авторитетный товарищ был избран Председателем Совета Министров. Все обращались бы к нему, а это содержит в себе опасность того, что могут не приниматься во внимание жалобы, поданные через партию, тем самым партия ставится на второй план, превращается в орган Совета Министров»

Ходжа пишет далее:

«Он бросил говорить о партии и заговорил о деятельности Берии; какие только обвинения не возводил он на него, назвав его виновником многих бед. Это были первые шаги по пути атак против Сталина. До поры до времени Хрущёву нельзя было обрушиться на Сталина, на его дело и фигуру, он это понимал, так что начал с Берии, чтобы подготовить почву». /.../

«Хрущёв изобразил Берию виновником многих зол, Берия недооценивал, мол, роль первого секретаря, он, мол, посягнул на «коллегиальное руководство», стремился поставить партию под контроль органов госбезопасности. Под маской борьбы за преодоление ущерба, нанесенного Берия, Хрущёв, с одной стороны, пускал корни в партийном и государственном руководстве и прибрал к рукам Министерство внутренних дел, с другой стороны - подготавливал общественность к предстоящему открытому нападению на Иосифа Виссарионовича Сталина, на истинное дело Коммунистической партии большевиков, партии Ленина и Сталина».

3. Хрущёва и его приверженцев Э. Ходжа называет изменниками:

«Эта группа ренегатов собиралась прежде всего прибрать к рукам партию, чтобы сломить возможное сопротивление тех кадров, которые не утратили классовую революционную бдительность, нейтрализовать колеблющихся и перетянуть их на свою сторону методом убеждения или угроз, а также выдвинуть на ключевые руководящие посты зловредных, антимарксистских, карьеристских, оппортунистических элементов, а такие элементы в Коммунистической партии Советского Союза и в советском государственном аппарате, конечно, были».

Ходжа приводит в своих воспоминаниях и слова самого Сталина, который, не доверяя некоторым из своих «соратников», говорил: «После меня вы продадите Советский Союз».

Среди этих так называемых «соратников» Ходжа выделяет Хрущева и Маленкова. Он говорит, что это - «головы контрреволюционного заговора».

4. О предыстории событий, результатом которых стал приход к власти Хрущева и последующий ХХ съезд, Энвер Ходжа пишет так:

«После Великой Отечественной войны в Коммунистической партии Советского Союза имели место некоторые отрицательные явления. Тяжелое экономическое положение, разруха, разорение, большие людские потери Советского Союза требовали полной мобилизации кадров и масс на борьбу за его консолидацию и прогресс. Но вместо этого произошли известное ослабление характера и моральное падение многих кадров. С другой стороны, своим тщеславием и превознесением одержанных побед, своими наградами и привилегиями, как и многими пороками и порочными взглядами, кичливые элементы усыпляли и душили бдительность партии, подтачивали ее изнутри. В армии появилась каста, распространившая свое самовластное и грубое господство и на партию, изменив ее пролетарский характер. Она притупила меч революции, которым должна была быть партия. Мне думается, что в Коммунистической партии Советского Союза еще до войны, но особенно после войны, появились симптомы предосудительной апатии. Эта партия пользовалась большой славой, она добилась больших успехов на своем пути, но в то же время она стала терять революционный дух, стала заражаться бюрократизмом и рутинерством. Ленинские нормы, ленинские и сталинские положения были превращены аппаратчиками в избитые формулы и словеса, лишенные действующей силы./.../

Не «ошибочная» линия Сталина тормозила прогресс, напротив, линия Сталина была правильной /.../, но зачастую ее проводили плохо, ее даже извращали и саботировали вражеские элементы. Правильную линию Сталина извращали также замаскированные враги в рядах партии и государственных органах, оппортунисты, либералы, троцкисты, ревизионисты, какими являлись открыто выступившие впоследствии хрущёвы, микояны, сусловы, косыгины и другие. Хрущев и его ближайшие соучастники путча еще до смерти Сталина относились к числу главных руководителей, действовавших исподтишка, подготавливавших и ожидавших подходящего момента для развернутого и открытого выступления. Факт, что эти предатели являлись заядлыми заговорщиками, перенявшими опыт различных русских контрреволюционеров, опыт анархистов, троцкистов, бухаринцев.

Итак, весь этот скопившийся сброд саботировал самыми ухищренными методами, которые он прикрывал восхвалениями в адрес Сталина и социалистического строя. Эти элементы срывали революцию, организовывая контрреволюцию, показывали себя «суровыми» с внутренними врагами, чтобы сеять страх и террор в партии, стране и народе. Это они измышляли и рисовали Сталину блестящую обстановку, тогда как на деле подрывали основу партии, основу государства, развращали души и превозносили до небес культ Сталина, чтобы легче было низвергнуть его завтра...

Это была коварная враждебная деятельность, схватившая за горло Советский Союз, Коммунистическую партию Советского Союза и Сталина, который, как показали исторические факты, был окружен врагами. Если тщательно проанализировать политические, идеологические и организационные директивы Сталина в отношении руководства и организации партии, борьбы и труда, в целом нельзя найти в них принципиальных ошибок, но если учесть то, как они извращались врагами и как проводились в жизнь, то увидим опасные последствия этих извращений и поймем, почему партия стала бюрократизироваться, сползала к рутине, к опасному формализму, которые сковывали ее, выхолащивали ее революционный дух и порыв. Партия стала покрываться ржавчиной, впадать в политическую апатию, неверно считая, что только голова, руководство действует и решает все. Из-за такой концепции сложилось положение, при котором везде и обо всем говорили: «это руководство знает, Центральный Комитет не ошибается», «это сказал Сталин, и все» и т.д. Возможно, многое не было сказано Сталиным, но прикрывалось его именем. Аппараты и служащие стали «полномочными», «безошибочными» и бюрократически орудовали, прикрываясь формулами демократического централизма, большевистской критики и самокритики, которая фактически уже не была большевистской. Этим самым Большевистская партия, несомненно, утратила свою былую жизнеспособность. Она жила правильными формулами, но только формулами; она была исполнительной, но не самодействующей партией; применявшиеся в руководстве партии методы и формы работы привели к противоположным результатам.

При таких условиях бюрократические административные меры стали брать верх над революционными мерами. Бдительность утратила свою действенность, так как она лишилась революционности, хотя и трубили о революционной бдительности. Из бдительности партии и масс она превращалась в бдительность бюрократических аппаратов; если не полностью, с точки зрения форм, то фактически она превращалась в бдительность госбезопасности и судов. Понятно, что в таких условиях в Коммунистической партии Советского Союза среди коммунистов, в сознании многих из них стали насаждаться и укоренились непролетарские, неклассовые настроения и взгляды. Начали распространяться карьеризм, подхалимство, шарлатанство, болезненное покровительство, антипролетарская мораль и т.д. /.../

Аппарат не только неправильно информировал Сталина и бюрократически искажал его правильные директивы, но и создал в народе и партии такую обстановку, что даже когда Сталин, насколько это ему позволяли возраст и здоровье, вступал в контакты с партийными и народными массами, те не информировали его о недостатках и недочетах, ибо аппарат внушал коммунистам и народным массам идею, что «не следует беспокоить Сталина».

Поднятая хрущевцами большая шумиха вокруг так называемого культа Сталина фактически была блефом. Этот культ насаждал не Сталин, который был скромным человеком, а весь ревизионистский сброд, который собрался во главе партии и государства и, помимо всего прочего, использовал в своих целях и горячую любовь народов Советского Союза к Сталину, особенно после победы над фашизмом. Если читать выступления Хрущёва, Микояна и всех других членов Президиума, то можно видеть, какие разнузданные и лицемерные похвалы расточали эти враги по адресу Сталина при его жизни. При мысли о том, что за этими похвалами они скрывали свою враждебную работу от коммунистов и масс, которые заблуждались, полагая, что имели дело с верными марксизму-ленинизму руководителями, с верными соратниками Сталина, чтение этих выступлений вызывает отвращение.

И после смерти Сталина некоторое время «новые» советские руководители и прежде всего Хрущёв продолжали не отзываться о нем дурно; более того, они ценили его и называли «великим человеком», «вождем, пользующимся неоспоримым авторитетом» и др. Хрущеву надо было говорить так, чтобы завоевать к себе доверие в Советском Союзе и за его пределами, создать впечатление, что он был «верен» социализму и революции, был «продолжателем» дела Ленина и Сталина.

Хрущёв и Микоян были самыми заклятыми врагами марксизма-ленинизма и Сталина. Оба они были головой заговора и путча, давно подготовленного ими вкупе с карьеристскими и антимарксистскими элементами в Центральном Комитете, армии и с местными руководителями. Эти путчисты не раскрыли карты сразу же после смерти Сталина, но продолжали дозировать яд в своих похвалах по адресу Сталина, когда это им надо было и в нужной им мере. Правда, особенно Микоян, на многочисленных встречах, которые мне приходилось иметь с ним, никогда не хвалил Сталина, хотя путчисты в своих выступлениях и докладах кстати и некстати пели дифирамбы Сталину, славословили его. Они взращивали культ Сталина, чтобы как можно больше изолировать его от массы и, прикрываясь этим культом, подготавливали катастрофу. /.../

Хрущёв стал клоуном, выступавшим целый день и каждодневно, роняя достоинство Советского Союза.

«Внешний враг у нас под ногами, мы зажали его в кулак, мы можем разбить его в пух и прах атомными бомбами», - кричал он в своих выступлениях с утра до поздней ночи. Тактика его заключалась в следующем: создать эйфорию внутри страны, поднять престиж своей клики в странах народной демократии и дать американцам и мировой реакции понять, что, независимо от пышных слов, «мы уже не за мировую пролетарскую революцию, мы хотим тесного сотрудничества с вами, мы нуждаемся в вас, и вы должны понять, что мы меняем цвет, совершаем крутой поворот. На этом повороте мы натолкнемся на трудности, поэтому так или иначе вы должны помочь нам». /.../

Убедившись в том, что упрочили свои позиции, что через маршалов прибрали к своим рукам армию, что увели на свой путь органы госбезопасности и привлекли на свою сторону большинство Центрального Комитета, Хрущев, Микоян и другие хрущевцы подготовили и провели в феврале 1956 года пресловутой XX съезд, на котором выступили с «секретным» докладом против Сталина.»

5. Пресловутый доклад на ХХ съезде КПСС Э. Ходжа называет «помойкой низкопробных обвинений, выдуманных Хрущёвым».

«Этот съезд Коммунистической партии Советского Союза вошел в историю как съезд, официально узаконивший насквозь антимарксистские, антисоциалистические тезисы Никиты Хрущёва и его сообщников, как съезд, настежь распахнувший двери перед чуждой буржуазно-ревизионистской идеологией в ряде коммунистических и рабочих партий бывших социалистических и капиталистических стран.» /.../

«...(хрущёвцы) активно выдумывали самую низкопробную клевету, которую только буржуазия возводила на Советский Союз, на Сталина и весь социалистический строй». /.../

«... было извращено все, что было положительным в прошлом».

6.А вот какими видятся Э. Ходже первые результаты ХХ съезда КПСС:

«Прошло всего лишь несколько дней, и клубы черного дыма идей XX съезда стали расходиться повсюду». /.../

«Как никогда оживились от радости белградские ревизионисты, а в остальных партиях стран народной демократии в духе тезисов Хрущёва не только стали проектировать будущее, но и пересматривать прошлое. Ревизионистские элементы, которые до вчерашнего дня изрыгали яд, притаиваясь, теперь выступили совершенно открыто, чтобы рассчитаться со своими противниками; развернулась кампания реабилитации предателей и осужденных врагов.» /.../

«Пальмиро Тольятти, бия себя в грудь, превознес до небес новые «перспективы», открытые съездом советских ревизионистов.» /.../

«Чего только не делали Хрущёв и его сообщники, чтобы распространить и насадить во всех остальных коммунистических и рабочих партиях свою явно ревизионистскую линию, свои антимарксистские и путчистские действия и методы. И мы увидели, что вскоре хрущевизм расцвел в Болгарии и Венгрии, в Восточной Германии, Польше, Румынии и Чехословакии. Широкий процесс реабилитации под маской «исправления ошибок, допущенных в прошлом, превратился в невиданную кампанию во всех бывших народно-демократических странах.» /.../

«Отвратительный дух XX съезда поощрял всех контрреволюционеров в социалистических странах, коммунистических и рабочих партиях, подбодрил тех, кто таился и выжидал подходящий момент свергнуть социализм там, где он уже победил.

Контрреволюционеры в Венгрии, Польше, Болгарии, Чехословакии и других странах, изменники марксизма-ленинизма в коммунистических партиях Италии и Франции и югославские титовцы с огромной радостью встретили пресловутые тезисы Хрущёва о «демократизации», о «культе Сталина», о реабилитации осужденных врагов, о «мирном сосуществовании», о «мирном переходе» от капитализма к социализму и т.д. Эти тезисы и лозунги с восторгом и надеждой были восприняты ревизионистами как теми, кто стоял у власти, так и теми, кто был ниспровержен, социал-демократией, реакционной буржуазной интеллигенцией.

События в Венгрии и Польше явились явным прологом к контрреволюции, которая должна была развернуться еще шире и глубже не только в этих странах, но и в Болгарии, в Восточной Германии, Чехословакии, Китае и особенно в Советском Союзе».

Свою книгу Э. Ходжа закончил такими словами:«Настанет день, когда советский народ подвергнет строгой каре хрущёвцев...»

Спасибо за вашу веру в нас, товарищ Энвер! Мы тоже верим, что этот день придёт!

Материал подготовил Соломон РОЙЗМАН

«Дуэль», №51, 2004 г.

В N21-22 газеты «Новости разведки и контрразведки» во вкладыше дана обширная статья Г. Костырченко «Дело Михоэлса: новый взгляд», являющаяся ремейком его же статьи в еврейском журнале «Лехаим» (N10, 2003 г.). Статья касается вопроса, фальсификацию которого мне пришлось вкратце расследовать в книге «Убийство Сталина и Берии».

В своей статье Г. Костырченко пишет, что он «дискутирует» с другим фальсификатором «дела Михоэлса» - Ж. Медведевым. Но ведь это просто смешно. К примеру. В феврале 1948 года тела Михоэлса и Голубова были найдены на обочине дороги в центре Минска, естественно, в лужах замерзшей крови. Это неопровержимый факт. А фальсификаторы сфабриковали версию, что Михоэлс был раздавлен машиной на даче министра госбезопасности Белоруссии Цанавы и только потом перевезен в Минск и сброшен на обочину, т.е. его труп уже должен был застыть, кровь на одежде топорщиться сосульками и под трупами не должно было быть крови. Естественно, что любой человек, а не только криминалист, понял бы, что Михоэлс убит где-то в другом месте. И вот как Костырченко «дискутирует» с Медведевым по поводу этого момента фальсификации.

«...Кроме того, Жорес Александрович использовал менее известный документ - оперативную информацию министра внутренних дел СССР С.Н. Круглова, уведомлявшую Сталина и других членов Политбюро уже 14 января 1948 года, то есть на следующий день после обнаружения трупов Михоэлса и Голубова-Потапова, что их смерть «последовала в результате наезда автомашины, которая ехала с превышающей скоростью и настигла их, следуя под крутым уклоном...». Поскольку в этом чрезвычайно важном документе было сказано, что «около трупов имелось большое количество крови», а из показаний Цанавы в записке Берии вроде бы следует, что Михоэлса и Голубова-Потапова вывезли с места убийства и подбросили на одну из окраинных улиц Минска только часа через два после их умерщвления, Медведев, знающий как биолог, что зимой безжизненные тела кровоточат куда меньше времени, чем летом, высказывает любопытное,　 хотя и не до конца конкретизированное предположение: «Не исключено, что организаторы убийства, как профессионалы, позаботились о том, чтобы привезти на «глухую улицу» не только уже холодные трупы, но и обеспечить с помощью обилия крови правдоподобность случайного наезда».

То есть, по Медведеву, злобное МГБ ночью убило еще кого-то и кровь этой жертвы сцедило под трупы Михоэлса и Голубова. Сильный ход! А Костырченко поддакивает - да, такое может быть! И это дискуссия?

На самом деле и Костырченко, и Медведев не дискутируют, а пытаются хоть как-то дискредитировать выводы моего расследования, о котором Костырченко все же вынужден сообщить читателям одним предложением: «Резко противоположного мнения придерживается разве что Ю.И. Мухин, редактор скандальной газеты «Дуэль» и автор отпечатанного массовым тиражом «научно-исторического расследования» «Убийство Сталина и Берия», в котором с легкостью необыкновенной объявляются фальшивками все документы, так или иначе опровергающие настоенные на примитивной юдофобии топорные домыслы этого историка-любителя о существовании некоего антисталинского «жидовского заговора».

Уже эта фраза характеризует честность Костырченко в полной мере. Что подумал читатель о словосочетании «жидовский заговор» и о слове «юдофобия»? Уверен, что 100% читателей считает, что я в убийстве Сталина обвиняю евреев. И Костырченко специально построил фразу так, чтобы читатель подумал именно это - он нагло извращает смысл моего исследования. На самом деле анализ фактов показал, что в заговоре против Сталина и его перестройки партии и государства участвовали лица исключительно «славянской национальности», а министр госбезопасности Игнатьев арестовывал евреев и обвинял их в заговоре и убийстве членов Правительства только с целью отвлечь внимание Сталина и общественности от истинных заговорщиков. «Дело врачей» - это типичная «операция прикрытия».

Думаю, что мне правильней не уличать Костырченко во лжи, а просто привести то место из своей книги, которое он с Медведевым пытается дезавуировать. Заодно читатель увидит, с такой ли уж «легкостью необыкновенной» я объявляю фальсификациями их изделия, такой ли уж я «любитель» и такой ли уж Костырченко «профессионал», а тем читателям, кто сохранил номер НРИК со статьей Костырченко, желательно после нижеследующего текста снова прочесть и его текст.

Вот это написано в моей книге, а теперь те, у кого есть под рукой статья Костырченко, пусть обратят внимание на то, чем он опровергает мои доказательства фальсификации «дела Михоэлса».

Как он объясняет, что в фальшивом Указе о награждении фигурирует орден Отечественной войны, о котором он радостно сообщал читателям в своей книге «Тайная политика Сталина»? А никак. Он теперь застенчиво упоминает только об ордене Красного Знамени Огольцова, которого в фальшивом Указе нет. Нет, ребята, вы эту фальшивку с награждением уже опубликовали, теперь объясняйтесь по ней, а не выдумывайте новую брехню.

Как Костырченко объясняет, что в «подлинной записке Берии Маленкову» причиной «убийства» Михоэлса в 1948 году является его связь с «врачами-убийцами», дело о которых возникло только в 1952 году? А никак! Не может ничего придумать.

Как Костырченко объясняет, что Берия в «подлинной записке» предлагает арестовать Цанаву, но тот на самом деле Берией не арестовывался? Откуда у Левашова «подлинные протоколы» допроса «арестованного Шубнякова», если на самом деле Берия не арестовал Шубнякова, а наоборот - сразу же освободил его из-под ареста и назначил заместителем начальника 1-го управления МГБ? А никак, молчит «профессионал».

Как Костырченко объясняет, почему в «подлинной записке» Берии не указано, за что он предлагал арестовать Цанаву и Огольцова? Ведь ни в одной стране мира выполнение законного приказа законного командира не является преступлением. Молчит Костырченко...

Ну хотя бы написал, что академики медицины Збарский и Вовси были в своей профессии дураками, в отличие от Жореса Медведева, а поэтому, осмотрев тело Михоэлса, пришли к глупому выводу, что Михоэлс умер не от переезда его «передними и задними скатами» «Студебеккера», а от переохлаждения. Не рискует Костырченко - это же не Сталин, а целых два еврея, их в глупости не обвинишь - себе дороже. Другие костырченки юдофобом назовут!

Вот только про кровь на снегу под трупами промямлил да сообщил, что дача Цанавы находилась чуть ли не в Минске - «в пригородной Слепянке». То есть дача Цанавы - небольшой клочок земли в людном месте, посреди которого МГБ и решило ранним вечером «тайно» задавить двух человек трехосным грузовиком «Студебеккер». Фальсификаторы нагородили в «деле Михоэлса» столько глупой брехни, что теперь никакая новая брехня не дает им из старой выпутаться.

Фальсификаторы придумали такой глупый мотив убийства Михоэлса, что я вынужден был его в книге просто высмеять. Поэтому Костырченко в своей статье боится к старому мотиву возвращаться и выдумывает новый: «Из всего этого следует, что решение Сталина о тайной расправе с Михоэлсом не могло быть следствием ничем не доказанных просионистских симпатий последнего, которые представляются не столько реальными, сколько легендарными, производными от соответствующих идеологий. Куда очевидней другая причина - паранойя диктатора, усугубленная в последние годы жизни быстро прогрессировавшей юдофобией».

То есть, Сталин сошел с ума, возненавидел евреев и решил кого-нибудь из них убить, чтобы полегчало. Но этот юдофоб в жертвы выбрал не члена Политбюро Лазаря Кагановича, не супер-министра Боруха Ванникова, не министра госконтроля Льва Мехлиса, не кого-нибудь из многочисленных евреев в ЦК, скажем, Соломона Лозовского, а задрипанного артиста из задрипанного театра, в котором Сталин, любивший театр, никогда не был. Мило!

Я не такой выдающийся психиатр, как Костырченко, но посоветую ему сходить (прихватив Медведева) в близлежащий психдиспансер на предмет установления диагноза «паранойя холуя». Уверен, что он узнает о себе массу интересного.

Вся «дискуссия» Костырченко это ничем не мотивированные утверждения: «Сталин хотел...», «Абакумов хотел...», «Цанава хотел...», - как будто Сталин, Абакумов и Цанава были девицами на выданье, а он - старой няней, с которой эти девицы делились своими сокровенными желаниями. Да, на месте Сталина Костырченко хотел бы того, что он Сталину приписывает, но Сталин это все же не Костырченко. Далеко не Костырченко...

То, что «дело Михоэлса» является фальшивкой, ясно даже не из вышеприведенных подробностей, а из немотивированного оскорбительного отношения этих «историков» к работникам госбезопасности СССР.

Да, можно считать, что работники госбезопасности в те годы по пути на Лубянку хватали на улице прохожих, больно били их палкой по голове, заставляя признаться в шпионаже в пользу США. Можно считать, что Сталин, проснувшись в глубоком похмелье, снимал трубку и звонил Абакумову: «Меня, паньмаш, тошнит, так ты, паньмаш, убей-ка парочку евреев, чтобы мне, паньмаш, полегчало». А Абакумов отвечал: «Щас!» - садился за руль «Студебеккера» и ехал в Минск гоняться за евреями. Если у тебя определенное умственное развитие, то почему бы в такое и не поверить?

Абакумов на своем посту совершил немало преступлений, в том числе настолько умело убил А. Жданова, что и Сталин не успел это убийство раскрыть. Все это так, и тем более Абакумова нельзя считать идиотом, неспособным организовать исполнение простого задания. Руководя в годы войны контрразведкой «Смерш», он так скрыл в 1944 году от немцев сосредоточение четырех фронтов к прорыву в Белоруссии и так навел немцев на мысль, что наступление 1944 года будет вестись южнее Припяти, что оба немецких генштаба четыре дня не могли поверить в то, что Красная Армия, сломав оборону в Белоруссии, не отвлекает их от южного направления, а действительно наступает в Белоруссии. После войны с его участием СССР получил все детальнейшие технологии и чертежи атомной бомбы.

В распоряжении Абакумова и Огольцова были яды скрытого действия, дав которые Михоэлсу, можно было вызвать инфаркт, а смерть от него вызвала бы в сотни раз меньше толков и подозрений, чем смерть от ДТП. Но, как видите, «профессиональные историки» выставляют Абакумова и Огольцова олигофренами, неспособными не то что организовать простую операцию, а и перейти улицу самостоятельно.

Министр МГБ Белоруссии Цанава после тяжелого ранения на Западном фронте с 1943 года руководил партизанской войной в Белоруссии, т.е. планировал и организовывал тысячи тайных операций. Он что - стал бы кого-то давить грузовиком у себя на даче? А жена, а дети, а соседи, а сломанная мебель, а разбитая посуда, а кровь на снегу, а изъезженные «Студебеккером» клумбы? Это, судя по их утверждениям, только Костырченко с Медведевым можно было дать по стакану водки, а затем покорных, как баранов, уложить под колеса, но кто доказал, что с Михоэлсом и Голубовым можно было так поступить? И что, в белорусских лесах на тот момент не осталось ни одного укромного места для такого дела, если бы оно в самом деле кому-либо потребовалось? Кроме дачи министра госбезопасности провести такую операцию было негде?

Я отнюдь не собираюсь идеализировать работников НКВД - КГБ ни в плане ума, ни в плане честности, но считать их идиотами может только тот, кто сам　 амбициозный идиот.

«Дело Михоэлса» начало фабриковаться в конце 90-х, на сегодня оно уже жеванное-пережеванное. В связи с чем Костырчеко и Медведев решили к нему вернуться? В связи с появлением в 2002 году моей версии событий в книге «Убийство Сталина и Берии»? Но ведь книгу можно было просто замолчать, как тихо замалчивается и вторая моя книга на тему фальсификаций - «Антироссийская подлость», о которой шумят только в Польше.

Думаю, что в данном случае для «историков-профессионалов» страшны не мои версии - сейчас только ленивый не выдумывает версий нашей истории. Страшно то, что я предметно показываю изменение степени подлости наших «историков-профессионалов»: если в СССР они за «деревянные рубли» КПСС только тенденциозно извращали исторические события, то теперь, за свободно конвертируемую валюту, они прямо фальсифицируют их, фабрикуя якобы «найденные в архивах» документы.

Ю.И. МУХИН

«Дуэль», №37, 2005 г.