• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

В 1985–1986 гг. мировые цены на нефть упали в несколько раз. И все-таки СССР рухнул не из-за игры на понижение на нефтяном рынке.

Хорошо сказал об этом Булат Окуджава на своем последнем концерте в Париже 23 июня 1995 г. Он прочел это короткое стихотворение:

«Вселенский опыт говорит,
Что погибают царства
Не от того, что труден быт
Или страшны мытарства…
А погибают от того,
И тем больней, чем дольше,
Что люди царства своего
Не уважают больше…»

Кризис советской экономики, приведший к распаду СССР, то, когда и в каких формах он разворачивался – все это было тесно сопряжено с развитием событий на нефтяном рынке. Итак, почему случилось так, как случилось? Разумеется, первым делом появились конспирологические объяснения произошедшего. Однако я своими глазами видел, каким невероятным сюрпризом для американских властей было крушение Советского Союза, каково было их потрясение, и не верю в достоверность подобных конструкций.

Но если предположить, что версия «об умысле» верна, то получается еще хуже. Тогда придется говорить о низком интеллектуальном уровне, безответственности и предательстве национальных интересов со стороны нескольких поколений советских властей, поставивших экономику и судьбу страны в зависимость от решений, принятых США – государством, которое воспринималось как главный потенциальный враг.

СССР был не первой и не единственной богатой ресурсами страной, которая столкнулась с тяжелым кризисом, связанным с труднопрогнозируемыми изменениями цен на экспортируемые ими важнейшие сырьевые товары. Чтобы понять произошедшее в Советском Союзе в конце 1980 – начале 1990-х годов, важно проанализировать суть проблем, связанных с колебаниями сырьевых цен, то, как они влияют на экономику стран-экспортеров. А это довольно долгая история…

Классический пример воздействия крупного потока доходов, связанных с добычей сырьевых ресурсов, на национальную экономику – развитие событий в Испании XVI–XVII вв… после открытия Америки. Освоение месторождений золота и серебра, введение технологий, позволяющих разрабатывать их эффективно, по стандартам того времени, – все это привело к беспрецедентному в истории росту поступления драгоценных металлов в Европу.

За 160 лет, между 1503 и 1660 гг., в Севилью было доставлено 16 тыс. т серебра. Запасы этого металла в Европе возросли втрое. За тот же период ввоз 185 т золота увеличил европейские ресурсы этого металла примерно на 20%.[139] Данные о поступлении драгоценных металлов в Испанию приведены на рис. 3.1.

Рис. 3.1.

* В постоянных ценах 1580 г.

Рост предложения золота и серебра в условиях еще медленно растущей европейской экономики приводит к резкому – по стандартам общества, привыкшего к стабильности цен, – удорожанию товаров.[141] В Испании, куда в первую очередь поступают драгоценные металлы, цены растут быстрее, чем в остальных европейских странах (рис. 3.2). Это обстоятельство делает испанское сельское хозяйство неконкурентоспособным. Кастилия на многие десятилетия становится крупным импортером продовольствия. Кризис испанской текстильной промышленности также является результатом аномально высокого уровня цен в Испании, связанного с притоком драгоценных металлов из Америки.

Рис. 3.2.

Примечание. Цены 1580 г. приняты за 100%.

Источник: Flynn D. O. Fiscal crisis and the decline of Spain (Castile) // The Journal of Economic History. 1982. Vol. 42. P. 142.

В конце XVI в. жалобы на дороговизну товаров в Испании становятся массовыми. Кортесы эту тему обсуждают неоднократно. Звучат предложения полностью запретить вывоз испанского текстиля даже в испанские колонии в Америке. Дороговизна продовольственных товаров и текстильных изделий подталкивает к мерам, направленным на ограничение роста цен. Те, в свою очередь, – к дефициту. Либерализация импорта продовольствия и текстиля в Испании становится неизбежной.

Гонсалес де Сельориго, анализировавший экономические Проблемы Кастилии, связывает их с последствиями открытия Америки. В 1600 г. он пишет, что влияние потока золота и серебра парализовало рост инвестиций, развитие промышленности, сельского хозяйства и торговли, доказывает, что открытие Америки было несчастьем Испании.[142] Фламандский ученый Юстус Липсиус в 1603 г. пишет своему испанскому другу: «Завоеванный вами новый мир завоевал вас, ослабил и исчерпал вашу прежнюю храбрость».[143]

Роль связанных с драгоценным металлом рентных доходов в бюджете испанской короны середины XVI в., поначалу скромная, постепенно увеличивается. Явным это становится со времени открытия и освоения месторождений серебра в Потосе. Эти доходы не зависят от Кортесов. Они расширяют свободу действий правительства в использовании финансовых ресурсов. К тому же американские золото и серебро кажутся надежным обеспечением займов, которые охотно предоставляют международные банки.

В соответствии со стандартами времени более половины бюджетных поступлений корона направляет на военные нужды. Американские золото и серебро – база внешнеполитической активности, направленной на защиту католицизма, обеспечение господства Испании в Европе. Оно позволяет финансировать череду дорогостоящих войн.

В конце XVI в. приток драгоценных металлов из Америки сокращается. К 1600 г. наиболее богатые месторождения серебра исчерпаны.[144] Рост цен также снижает доходы испанского бюджета в реальном исчислении. Между тем испанская корона приняла на себя крупные обязательства по взятым кредитам. Это основа вереницы банкротств, ставших со второй половины XVI в. характерной чертой испанских финансов. Государство объявляет о неплатежеспособности в 1557, 1575, 1598, 1607, 1636, 1647, 1653 гг..[145]

Как нередко бывает, реакция властей на экономические проблемы, связанные с колебаниями ресурсных доходов, неадекватна. Запрещение испанским студентам учиться в иностранных университетах, введение ограничивающих торговлю монополий, повышение налогов на экспорт шерсти, таможенные пошлины, взимаемые на границах частей королевства, – все это не эффективный способ мобилизовать ресурсы для финансирования военных предприятий.[146]

Выясняется, что имперские обязательства легко принять, но от них трудно отказаться, когда это становится необходимым. В 1609 г. Испания под влиянием нарастающих финансовых трудностей была вынуждена заключить перемирие с Голландией. Через 10 лет становится ясно, что этот шаг бюджетных проблем не решил. Операции голландцев на море, их нападения на испанские суда и колонии требуют финансирования вооруженных сил в масштабах, не меньших, чем во время войны.

Первый министр Испании (с 1621 по 1643 г.) Оливарес, современник и соперник кардинала Ришелье, пытается провести либеральные реформы (упорядочить налоговую систему, сократить бюджетные расходы и численность государственного аппарата), ограничить власть олигархов, имевших доступ к государственным доходам,[147] восстановить величие империи. Он компетентен, не коррумпирован и работоспособен. Всего этого недостаточно, чтобы разрешить противоречие между расстройством государственных финансов и необходимостью финансировать военные действия, призванные сохранить империю. В 1631 г., поняв неразрешимость поставленных задач, Оливарес произносит свою знаменитую фразу: «Если великие завоевания этой монархии привели ее в такое печальное состояние, можно с достаточной долей уверенности сказать, что без Нового Света она была бы более могучей».[148]

К 1640 г. испанская корона утратила свои европейские владения вне Пиренейского полуострова, оказалась на грани потери контроля над Астурией, Каталонией и Арагоном. В сентябре 1640 г. Оливарес пишет: «Этот год можно считать самым несчастным для монархии за все время ее существования».[149] Все это притом, что до 1643 г. испанская армия не проиграла ни одного крупного сухопутного сражения.

История Испании XVI–XVII вв. – пример державы, которая пережила крах, не потерпев поражения на поле брани, но рухнула под влиянием непомерных амбиций, основывавшихся на таком ненадежном фундаменте, как доходы от американского золота и серебра. То, что происходило с государствами, могущество которых зиждилось на притоке доходов от добычи природных ресурсов, в XX в., в том числе с нашей страной, – хорошо известно.

Проблемы, с которыми столкнулась Испания в XVI–XVII вв., были известны в конце XVIII – начале XIX в., в канун старта современного экономического роста. И все-таки долго казалось аксиомой, что ресурсное богатство, обеспеченность страны запасами важных для индустриализации полезных ископаемых, обилие плодородной земли – важный и позитивный фактор развития. Опыт XX в. показал, что эти взаимосвязи, увы, сложнее и драматичнее.

Между 1965 и 1998 гг. душевой ВВП в таких богатых ресурсами странах, как Иран и Венесуэла, сокращается в среднем на 1% в год, в Ливии – на 2%, в Кувейте – на 3%, в Катаре (1970–1995 гг.) – на 6% в год. В целом в странах – членах ОПЕК душевой ВВП в 1965–1998 гг. снижался на 1,3% в год на фоне среднегодового темпа роста в 2,2% в странах с низкими и средними душевыми доходами.[150]

На протяжении последних десятилетий появилось немало работ, посвященных влиянию ресурсного богатства на экономическое развитие. Точно определить, что такое ресурсное богатство, непросто. Одни авторы определяют его как долю сырьевых ресурсов в экспорте, объеме валового внутреннего продукта, другие – как площадь территории, приходящейся на 1 жителя страны. Важно, что независимо от определения результаты исследований оказывались близкими.[151] Они демонстрируют статистически значимую негативную корреляцию между долгосрочными темпами экономического роста и ресурсным богатством.[152] Попросту говоря, наличие природных богатств не только не гарантирует государству будущего процветания, но скорее всего, осложнит путь к таковому.

Типичный пример из этого печального ряда, один из многих, – Нигерия. Крупные нефтяные месторождения здесь были введены в эксплуатацию в 1965 г. В течение последующих 35 лет совокупные доходы от добычи нефти, если исключить платежи международным нефтяным корпорациям, составили примерно 350 млрд долл. (в ценах 1995 г.). В 1965 г. душевой ВВП был равен 245 долл. К 2000 г. он остался на том же уровне.[153]

Исследователи спорят о том, какой из факторов, связанных с ресурсообеспеченностью, создает наибольшие препятствия на пути динамичного экономического роста.[154] Однако набор рисков, связанных с ресурсным богатством, хорошо описан.[155]

Природные ресурсы, связанные с ними возможности извлечения рентных доходов позволяют властям очередной «ухватившей бога за бороду» страны наращивать бюджетные поступления, нимало не озабочиваясь повышением общих налогов[156] (табл. 3.1).[157]

Это означает, что у власть предержащих нет необходимости налаживать долговременный диалог с обществом – налогоплательщиками и их представителями. Тот исторический диалог (ведущий к компромиссу), который только и прокладывает русло формирования набора институтов, ограничивающих произвол власти, обеспечивающих гарантии прав и свобод граждан. Благодаря этому трудному диалогу создаются правила игры, позволяющие запустить механизм современного экономического роста.[158] Вот и получается, что шансы на создание системы сдержек и противовесов (популярнейший в ельцинское время, а ныне вышедший из моды комплекс пошлин), надежных институтов, позволяющих ограничивать коррупцию и произвол властей и чиновничества, у населения в богатых ресурсами странах меньше, чем в тех, которые подобными ресурсами обделены.[159] Атмосфера тут создается другая. И климат другой. Салтыков-Щедрин классически описал эту атмосферу:

«Когда делили между чиновниками сначала западные губернии, а впоследствии Уфимскую, то мы были свидетели явлений поистине поразительных. КАЗАЛОСЬ БЫ, УЖ НА ЧТО ЛУЧШЕ: УРВАЛ КУСОК КАЗЕННОГО ПИРОГА И ПРОВАЛИВАЙ! Так нет, тут именно и разыгрались во всей силе свара, ненависть, глумление и всякое бестыжество, главной мишенью для которых – увы! – послужила именно та неоскудевающая рука, которая то и дележку-то с той специальной целью предприняв, чтоб угобзить господ чиновников и, что само собой разумеется, положить начало корпорации довольных».[160]

Оценки качества национальных институтов, вырабатываемые международными организациями, субъективны. Но все они показывают, что между показателями политических свобод, гражданских прав, качеством бюрократического аппарата, практикой применения закона, с одной стороны, и ресурсным богатством – с другой, есть сильная негативная корреляционная зависимость.[161]

Распределение доходов, генерируемых в экономике стран, богатых ресурсами, зависит от дискреционных решений органов власти.[162] Это стимулирует конкуренцию не в том, кто произведет больше качественной продукции с минимальными издержками, а в умении давать взятки чиновникам, увеличение того, что А. Крюгер в своей классической работе назвала административной рентой.[163] К тому же ресурсное богатство повышает рнски политической нестабильности, связанной с борьбой за перераспределение рентных доходов.[164]

Даже в высокоразвитой демократической Норвегии доля экспорта в ВВП оставалась неизменной со времени открытия месторождений в Северном море. Рост экспорта нефти по отношению к ВВП компенсировался сокращением вывоза других товаров. Из стран – членов ОЭСР в этот период подобное развитие событий характерно лишь для еще одной богатой ресурсами страны – Исландии, в экспорте которой половину объема составляла рыба.[165]

Эта проблема разрешима. Есть богатые ресурсами страны, в которых сложилась демократия налогоплательщиков, постепенно трансформировавшаяся в демократию всеобщего избирательного права с эффективными, малокоррумпированными бюрократиями. США, Канада, Австралия, Норвегия – наглядные тому примеры. Однако это страны, в которых демократические механизмы формировались веками, где политические институты были достаточно эффективными и устойчивыми, чтобы справиться с вызовом ресурсного богатства.[166] Есть и государства, не имеющие долгосрочной демократической традиции, сумевшие эффективно управлять ресурсным богатством (Ботсвана, Чили, Малайзия, Маврикий).[167] Но, как показывает опыт, создать демократические установления там, где велика роль природной ренты, труднее, чем в странах, где этот фактор риска отсутствует.

Проблема, связанная с природным богатством, в том, что рентные доходы ресурсного сектора осложняют развитие иных секторов экономики. Она подробно описана на примере влияния открытых в 1960-е годы в Голландии крупных месторождений газа на обрабатывающую промышленность этой страны и получила название «голландская болезнь».[168] Собственно, Голландия справилась с ней удачнее, чем большинство других богатых ресурсами стран. Это не стало основанием для изменения закрепившегося термина. На деле эту болезнь с тем же успехом можно назвать «венесуэльской», «нигерийской», «индонезийской» или (в последние годы) «российской».[169] Если говорить о сырьевых товарах, не являющихся топливом, то ее с тем же правом можно назвать «замбийской» или «заирской» (медь), «колумбийской» (кофе).

Суть «голландской болезни» в том, что рентные доходы сырьевых отраслей стимулируют рост заработной платы и издержек в прочих отраслях национальной экономики (статистическая зависимость уровня национальных цен от ресурсного богатства убедительно подтверждена[170]). Секторы, продукция и услуги которых сталкиваются с международной конкуренцией, становятся неконкурентоспособными как на внутреннем, так и на внешнем рынке и вынуждены сокращать производство.[171] Отсюда риски формирования экономики, которая все в большей степени зависит от колебаний цен на сырье.

Характерная черта богатых ресурсами стран – недостаточное внимание к развитию образования. Причины этого неочевидны, но многие исследователи связывают это со своеобразием структуры спроса на рабочую силу, предъявляемого добывающими компаниями.[172] Быть может, это связано еще и с психологическими характеристиками возникающих в этих странах элит, о которых писал Салтыков-Щедрин: временщики не думают о будущем, а образование – это вложение в будущее.

В 1950 – начале 1960-х годов распространенным было представление, что важнейшие проблемы государств, экономика которых зависит от экспорта сырья, связаны с долгосрочной тенденцией снижения цен на него по отношению к ценам на продукцию обрабатывающих отраслей. Эти взгляды, основанные на опыте кризисного развития мировой экономики 1920-1930-х годов, были широко представлены в работах, опубликованных Экономической комиссией ООН по Латинской Америке, в книгах н статьях известного аргентинского экономиста Р. Пребиша.[173]

Развитие событий во второй половине XX в. показало, что цены на сырьевые товары по отношению к ценам на продукцию обрабатывающих отраслей действительно снижаются. Но это процесс медленный. Темпы падения цен на сырье в долгосрочной ретроспективе составляли примерно 1% в год. Более серьезная проблема в том, что цены на сырье колеблются в широком и трудно прогнозируемом диапазоне. И при их росте, и при падении такие колебания создают серьезные проблемы как для экспортеров, так и для импортеров.

Известный американский экономист, лауреат Нобелевской премии П. Самуэльсон писал: «Экономист не может предвидеть будущее с точностью, но если даже почти может предсказывать, то все что угодно, только не цены».[174] Применительно к ценам на сырьевые товары это утверждение во второй половине XX в. оказалось более чем справедливым (рис. 3.3, 3.4).

Факторы, обусловливающие колебания цен на сырье, известны. Производство в сырьевых отраслях капиталоемко, осуществление инвестиционных проектов требует многих лет. Текущие затраты относительно капитальных невелики. Нарастить добычу в короткие сроки трудно или невозможно, сократить – непросто и по технологическим, и по социальным причинам.

Одним из факторов, проложивших дорогу ценовой войне середины 1980-х годов, было то, что власти Саудовской Аравии, сократившие между 1981 и 1985 гг. объем добычи нефти почти в 4 раза, столкнулись с тяжелыми проблемами в обеспечении газоснабжения населения. Уменьшая добычу нефти, правительство вынуждено было сокращать выпуск попутного газа, от которого зависело функционирование коммунальной сферы страны. Это лишь один из примеров того, с какими проблемами сталкивается сырьевая экономика.[175]

Рис. 3.3.

Источник: International Financial Statistics 2005. IMF.

В краткосрочной перспективе объемы производства сырья слабо зависят от цен мирового рынка. Спрос же на сырьевые товары тесно связан с мировой экономической конъюнктурой. Он повышается при росте темпов развития мировой экономики и сокращается при их замедлении.[176] При ограниченной способности сырьевых отраслей наращивать и снижать добычу, цены на сырье колеблются значительно сильнее, чем на продукцию обрабатывающих отраслей. Данные рис. 3.3–3.9 иллюстрируют, насколько сильным оказывается влияние даже незначительного замедления темпов развития мировой экономики на динамику сырьевых цен.

Трудно прогнозируемые изменения мирового климата также оказывают влияние на рынок сырья.[177] То, что происходит на сырьевых рынках, сказывается на глобальном развитии. С начала 1970-х годов изменение цен на нефть оказывает большее влияние на мировую экономику, чем колебания обменных курсов. Богатым ресурсами странам приходится решать проблемы, порожденные резкими и непредсказуемыми колебаниями цен на товары, от экспорта которых зависит финансовое положение страны. Повышение цен на сырьевые ресурсы сказывается на мировом хозяйстве сильнее, чем их понижение. Впрочем, странам – экспортерам природных ресурсов в условиях падения цен от этого приходится не легче.

Рис. 3.4.

Примечание. Общий уровень цен мировой экономики получен как отношение номинального ВВП к реальному.

Источник: Расчёт по данным IMF IFS. 2005; World Band Word Development Indicators (далее WB WDI)

Рис. 3.5.

Примечание. В долларах США в постоянных ценах 1957 г.

Источник: Mikesell R. F. The World Copper Industry. Structure and Economic Analisis. Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1979.

Рис. 3.6.

Источник: International Financial Statistics 2004, IMF.

Рис. 3.7.

Источник: расчёты по: Maddison A. The World Economy: Historical Statistics. Paris: OECD, 2004.

Рис. 3.8.

Источник: International Financial Statistics 2004, IMF.

Рис. 3.9.

Источник: расчёты по: Maddison A. The World Economy: Historical Statistics. Paris: OECD, 2004.

Волатильность цен, связанная с мировой конъюнктурой, накладывается на проблемы сырьевых отраслей. Технические открытия, внедрение новых способов производства изменяют объем спроса. Классические примеры тому – массовое внедрение материалов, замещающих медь, во второй половине XX в.,[178] рост потребности в палладии, обусловленный повышением требований к чистоте выхлопных газов в автомобильной промышленности.

Открытие и ввод в эксплуатацию новых месторождений сырья, имеющих преимущества по условиям добычи по сравнению с существующими, прогнозировать непросто. Отсюда риски падения цен на сырье с началом их разработки. Но мир не застрахован и от того, что такие месторождения на протяжении периода, составляющего десятилетия, не будут открыты, а дефицит ресурсов приведет к долгосрочному росту цен на них.

Еще один фактор нестабильности сырьевых рынков – их зависимость от политики. Характерный пример – развитие событий на рынке меди в конце 1940 – начале 1950-х годов. Начало корейской войны, рост потребности военной промышленности США привели к повышению спроса на этот металл. Быстро нарастить его добычу было невозможно. Отсюда скачок цен в начале 1950-х годов и затем последующее за окончанием войны нх снижение.

В 1973 г. – на фоне арабо-израильской войны – цены на нефть выросли в беспрецедентных, для предшествующей истории масштабах. Сама война была скорее поводом, чем причиной этого. За предшествующие 10–20 лет радикально изменилась ситуация в мировой нефтяной индустрии. Возможности международных нефтяных компаний регулировать условия работы в отрасли сократились, реальные права нефтедобывающих стран возросли. Кризис 1973 г. сыграл лишь роль спускового крючка в давно заряженном ружье.

Через несколько лет после событий, связанных с арабо-израильской войной 1973 г., на фоне растущих беспорядков в Иране добыча нефти в этой стране упала с 5,5 млн баррелей в день в октябре 1978 г. до 2,4 млн баррелей в день в декабре того же года. В январе после прибытия аятоллы Хомейни в Иран, крахa режима шаха добыча нефти снизилась до 500 тыс. баррелей в день.[179] После формирования новых иранских властей и восстановления некого подобия порядка в апреле – июле 1979 г. добыча стабилизировалась на уровне 3,9 млн баррелей в день, существенно более низком, чем во времена стабильности шахского режима (5,7 млн баррелей в день в 1977 г.[180]). Когда в 1980 г. началась ирано-иракская война, обе страны были вынуждены сократить добычу нефти. Цены на нее на мировом рынке многократно выросли.

Многие наблюдатели полагали, что цены вышли на новый уровень и останутся надолго. Эта ошибка дорого стоила нефтедобывающим странам, в числе которых был и СССР. В середине 1980-х годов стало ясно, что цены 1979–1981 гг. обусловлены преходящим стечением обстоятельств. В 1985–1986 гг. они резко упали (см. рис. 3.10, 3.11). Предвидеть это в 1980–1981 гг. было непросто.

В тех случаях, когда сырье – ограниченная часть национальной экономики, колебания цен на него создают проблемы для ее отдельных секторов. Но есть немало государств, хозяйство которых сильно зависит от того, что происходит на рынках сырья (табл. 3.2).

Рис. 3.10.

Примечание. Здесь и далее приводятся данные по средневзвешенным ценам на сырую нефть на мировом рынке.

Источник: International Financial Statistics 2004, IMF.

Рис. 3.11.

Источник: International Financial Statistics 2004, IMF.

В условиях быстро, непредсказуемо меняющихся цен на сырье даже фундаментальный показатель состояния национальной экономики – душевой валовой внутренний продукт, колеблется в необычно широком диапазоне. Влияние нестабильности сырьевого рынка на бюджетные поступления сильнее.[181] То, что доходы государства, связанные с повышением цен на нефть, нельзя рассматривать как стабильные, известно. Волатильность нефтяных цен высока, события, не связанные с экономикой, могут радикально изменить их уровень. Отсюда важнейшая задача властей нефтедобывающих стран не допустить ситуации, когда выполнение бюджетных обязательств, сохранение финансовой стабильности зависит от динамики труднопрогнозируемого параметра, которым никто не может управлять. В условиях благоприятной конъюнктуры расходы бюджета наращивать легко. Когда ситуация на рынке меняется, их непросто сократить.

В диверсифицированных рыночных экономиках, столкнувшихся с финансовым кризисом, стабилизационные программы редко предполагают сокращение бюджетных расходов более чем на 10% в реальном исчислении. Чтобы реализовать такие программы, необходимо мужество, готовность платить за принятие решений, необходимых для стабилизации национальной экономики. «Это предполагает высокую политическую цену. Однако в странах, зависимых от производства и экспорта сырья, при многократном падении рентных доходов возникают проблемы иного масштаба».[182]

Когда конъюнктура благоприятна, доступ стран – производителей сырья к международным финансовым рынкам открыт. Они нередко в крупных масштабах привлекают внешние займы, пытаются на этой основе форсировать развитие экономики, начинают осуществлять масштабные инвестиционные проекты. При изменении конъюнктуры кредитные ресурсы, недавно столь доступные, становятся запретительно-дорогими, иногда отсутствуют вовсе. Рефинансировать старые займы за счет новых оказывается невозможно. Возвращать занятые деньги приходится за счет бюджета, доходы которого при падении цен сократились.

В условиях неблагоприятной конъюнктуры богатая ресурсами страна рискует столкнуться с бюджетным кризисом, проблемами платежного баланса, сокращения валютных резервов, невозможностью обслуживания и возвращения внешнего долга. Примеров такого развития событий в экономической истории немало.

Переход от общественных настроений, связанных с высокими ценами на экспортируемое сырье, к жесткой экономии дается нелегко. Нередко он приводит к смене политического режима. Происходит это по-разному: политическая либерализация в Мексике, военный переворот в Нигерии, гражданская война в Алжире, кризис демократии в Венесуэле.

Нефть в этом отношении не уникальна. Медь, динамика цен на которую имеет ключевое значение для Чили, Папуа–Новой Гвинеи, Заира и Замбии – следующий по объему оборота мирового рынка за нефтью сырьевой ресурс, также преподносит странам, являющимся его экспортерами, немало сюрпризов. Но значение нефти для мировой экономики больше.

Нефть – необычный товар. При добыче других минеральных ресурсов разница между средней стоимостью добычи в богатых сырьевыми запасами регионах и ценой продажи на мировых рынках – экономическая рента, – как правило, на протяжении длительного периода времени не была столь высокой и устойчивой, как в нефтяной отрасли.[183] Обычно на рынках динамика цен и выпуска определяется поведением участников, издержки которых максимальны. Их решение увеличить производство в период высоких цен или сократить его в период низких, когда деятельность становится убыточной, задает уровень цен и объемы производства.

На нефтяном рынке все иначе. Страны, имеющие самые низкие текущие издержки, в последние десятилетия, как правило, принимают на себя роль оператора, готового в условиях неблагоприятной конъюнктуры сокращать добычу, а при благоприятной – ее наращивать.[184]

Самое разумное из того, что приходилось слышать автору этих строк о ценах на нефть, – слова профессора А. Крюгер, основанные на богатом опыте и здравом смысле. По ее мнению, когда большинство участников рынка верит в то, что цены на нефть останутся высокими лишь на протяжении короткого периода, они такими и будут. Когда начнет преобладать мнение, что цены вышли на новый устойчивый уровень и теперь на нем удержатся долго, они упадут. Перспектива длительного периода высоких цен стимулирует потребителей снижать потребление. Для производителей становится выгодным наращивать инвестиции и объемы производства. В случае снижения цен на нефть картина обратная. Долгосрочную динамику нефтяных цен в реальном исчислении демонстрирует рис. 3.12.

Рис. 3.12.

* В постоянных ценах 2000 г. (Здесь и далее, если не указано иное, перевод в цены 2000 г. произведён с помощью дефлятора ВВП США). Источник: расчёты по: International Financial Statistics 2004, IMF; Energy Efficiency and Renewable Energy Website. US Department of Energy (http://www.eere.energy.gov)

Рынок нефти в XX в. никогда не был ни вполне свободным, ни жестко регулируемым. Заключенное в 1928 г. в шотландском городе Акнакаррн соглашение закрепило раздел рынка между 7 крупнейшими международными вертикально-интегрированными компаниями («Стандарт ойл компани оф Нью-Джерси», «Тексако», «Ройял датч-Шелл», «Мобил ойл», «Талф ойл», «Бритиш петролеум» и «Компани франсез де петроль»), объединяющими разведку, добычу, переработку и реализацию этого ресурса. Оно на десятилетия определило правила игры в отрасли.

Мир того времени еще живет по законам, характерным для ранних этапов современного экономического роста. Господствует право сильного. «Дипломатия канонерок» позволяет обеспечить доступ к сырьевым ресурсам менее развитых, несостоятельных в военном отношении стран, навязать условия концессий, благоприятные для международных компаний.[185] Вертикально-интегрированным корпорациям безразлично, на каком этапе добычи, переработки нефти или реализации нефтепродуктов получать прибыль. Они заинтересованы в увеличении доли на рынке и не слишком заботятся о размере роялти, который получат правительства нефтедобывающих стран. От доходов, мобилизуемых на этапах нефтепереработки и реализации топлива, их финансовые обязательства перед странами, в которых они добывают нефть, не зависят. Отсюда стимулы к тому, чтобы цена сырой нефти оставалась невысокой, а возможно большую часть прибыли приносили нефтепереработка и реализация нефтепродуктов. Практика трансфертного ценообразования, хорошо известная по скандалам 1990 – начала 2000-х годов в России, отнюдь не изобретение красных директоров и олигархов. Все это в экономической истории уже было.

В 1950–1960 гг. нефтяные корпорации соревнуются в том, кто быстрее снизит отпускные цены на нефть по сравнению с согласованным уровнем, предоставит наиболее благоприятные условия дисконта потребителям. На мировой рынок нефти выходит Советский Союз. Он стремится увеличить свою долю в торговле этим ресурсом, практикует демпинг. В контрактах Советского Союза по бартерным поставкам нефти в Западную Европу, в первую очередь в Италию, в 1960-х годах цены на нефть были примерно наполовину ниже международных справочных. В рамках подобных контрактов определить, объясняется ли разница в цене поддержкой коммунистического движения или же речь идет о чистой воды демпинге, трудно. Но международные нефтяные компании подоплека не слишком интересовала. Само наличие подобной практики – фактор, снижавший цены на нефть.[186]

После Второй мировой войны эпоха империй, колониальных и полуколониальных государств, «дипломатии канонерок» уходит в прошлое. То, что было принято век назад, становится невозможным в изменившемся мире. Возврат нефтяных ресурсов Ирана под контроль «Бритиш петролеум», вынужденной поделиться частью собственности с американцами, – отзвуки уходящей в прошлое эпохи. После провала франко-английской операции в Суэце в 1956 г. становится ясно, что угроза применения силы к нефтедобывающим странам, желающим увеличивать свою долю в доходах от добычи нефти или национализировать ее производство, минимальна. В последующие 15 лет роль правительств нефтедобывающих государств во всем, что касается отрасли, повышается. С 1950-х годов XX в. они шаг за шагом улучшают условия контрактов с международными корпорациями.

Веха на этом пути – договоренности, достигнутые властями Венесуэлы с нефтяными компаниями о распределении прибыли между ними в соотношении 50: 50. Эти условия, о которых венесуэльское руководство в неформальном порядке проинформировало другие нефтедобывающие государства, с течением времени становятся общепринятыми.[187]

Странам, располагающим нефтяными ресурсами, было необходимо вырабатывать общую позицию в диалоге с международными корпорациями, обмениваться опытом, который позволял оценить происходящее в нефтедобыче и на рынке нефти. Это создает предпосылки создания ОПЕК – организации, позволившей расширить диалог, институционализировать взаимодействие, координировать усилия. ОПЕК была создана в сентябре 1960 г. представителями Ирана, Ирака, Кувейта, Саудовской Аравии и Венесуэлы. Катар присоединился к ней в 1961 г., Индонезия и Ливия – в 1962 г… Арабские Эмираты – в 1967 г., Алжир – в 1969 г., Нигерия – в 1971 г., Эквадор – в 1973 г., Габон – в 1974 г. В первые годы своего существования ОПЕК была консультативной организацией. Переговоров с нефтедобывающими компаниями от своего имени она не вела.

Соглашения, достигнутые государствами – членами ОПЕК, направленные на улучшение условий контрактов, предполагали согласование изменения экспортных цен с правительствами нефтедобывающих стран, расширение масштабов нефтепереработки, создание национальных компаний.[188] В 1968 г. ОПЕК приняла «Направляющие принципы нефтяной политики». Организация требовала участия государств в собственности добывающих компаний, возможности осуществлять геологоразведку и нефтедобычу, контролировать декларируемые цены. Принятые в 1970–1973 гг. меры, направленные на осуществление этих принципов, перераспределили баланс сил в нефтяной отрасли.[189] Уже в конце 1960-х годов страны ОПЕК добились, чтобы нефтедобывающие компании не снижали цены на нефть по отношению к официально декларируемым.[190]

Уровень цен, сложившийся в начале 1970-х годов, был по историческим меркам низким, отражал ушедшее в прошлое соотношение сил в отрасли.[191] К началу 1970-х годов запасы нефти в США сократились, спрос американской экономики на импортную нефть вырос. Америка больше не могла регулировать мировой рынок нефти. С марта 1971 г. в США для добычи этого ресурса использовалось 100% наличных мощностей.[192] Между 1967 и 1973 гг. доля импорта в объеме потребляемой США нефти возросла с 19 до 36%.[193] В апреле 1973 г. правительство Соединенных Штатов отменило систему квотирования импорта нефти.[194] Превращение Соединенных Штатов в нефте-импортера нефти усилило позицию стран-производителей.[195]

Важнейшим фактором, определившим развитие сырьевых рынков, явилось ослабление денежной политики США. Страна в 1960-х годах приняла на себя масштабные обязательства по социальным программам и одновременно была вынуждена финансировать расходы, связанные с вьетнамской войной. Это изменило мировую конъюнктуру. Рост цен на сырьевые товары начался до повышения цен на нефть в 1973 г..[196]

Рис. 3.13.

Примечание. В перерасчёте в доллары 200 г. цена на нефть в 1972 г. составляла 8 доллю 8 центов.

Источник: International Financial Statistics 2004, IMF.

17 октября 1973 г. арабские страны – экспортеры нефти договорились о сокращении объема ее добычи и экспорта. Саудовская Аравия, крупнейший производитель в арабском мире, объявила, что снижает добычу на 10%, вводит эмбарго на поставки нефти в Соединенные Штаты Америки. 22 ноября 1973 г. власти страны предупредили: в случае, если США не откажутся от поддержки Израиля, они готовы сократить добычу на 80%, а при попытке Америки применить силу, нефтяные месторождения будут взорваны.[197] Резкое повышение цен на нефть по отношению к аномально низкому их уровню в 1960 – начале 1970-х годов стало свершившимся фактом.

Между 1970 и 1974 гг. доходы стран ОПЕК от экспорта нефти выросли в 11 раз. Как писал одни из министров финансов ОПЕК, нефтедобывающие страны получили денег в эти годы больше, чем могли представить себе в счастливых мечтах. Экспортные доходы Ирака, связанные с нефтью, выросли с 1 млрд долл. в 1972 г. до 33 млрд долл. в месяц, предшествовавший наступлению ирако-иранской войны (в годовом исчислении).[198] Поток нефтедолларов в странах-экспортерах породил надежды на устойчивый рост благосостояния, веру в достижимость мечты о национальном величии. Лидеры нефтедобывающих стран полагали, что они смогут за счет доходов от нефти профинансировать развитие других отраслей.[199]

На 1973–1981 гг. приходится высшая точка влияния ОПЕК. В это время многим аналитикам казалось, что возможности организации регулировать объем нефтедобычи, цены на этот ресурс безграничны, дальнейшее удорожание углеводородов неизбежно.[200]

Страны – потребители нефти, столкнувшиеся с 1973 г. с резким повышением цен на нефть, связанным с этим ускорением инфляции, замедлением экономического роста, начинают снижать энергоемкость производства и потребления (табл. 3.3).

Таблица 3.3.

(изменения в% к предыдущему году)

Источник: Расчёт по данным WB WDI.

Доля ОПЕК в мировой торговле нефтью сокращается. Возросшие цены стимулируют разведку труднодоступных месторождений. ОПЕК не имеет действенных механизмов, позволяющих применять санкции к ее членам, наращивающим добычу сверх согласованного максимума.

Таблица 3.4.

(баррелей на тыс. долл.)

Источник: U.S. Energy Information Administration (http://www.eia.doe.gov/emeu/international/petroleu.html). WB WBI.

Замедление мирового развития в 1981–1982 гг. сокращает спрос на нефть (см. табл. 3.4). Это накладывается на неустойчивость спекулятивного роста цен на этот ресурс в связи с началом ирано-иракской войны. Впервые с 1973 г. ОПЕК сталкивается с непростым выбором. Если его члены будут продолжать наращивать добычу нефти, то цены рухнут. Чтобы поддержать уровень цен, необходимо сократить объем производства. Но это означает снижение доли ОПЕК на мировом рынке. Компании, не связанные с ОПЕК, используют проблемы картеля, чтобы увеличить свою долю в мировой торговле нефтью (см. табл. 3.5 и 3.6). 17 февраля 1983 г. Британская национальная нефтяная компания снижает цены на нефть, добытую в Северном море, на 3 долл. за баррель. Нигерия – член ОПЕК, нефть которой конкурирует с английской и норвежской, вынуждена последовать за ними. СССР также присоединяется к гонке в снижении цен на нефть.

Прекращение войны между Ираном и Ираком, их стремление восстановить долю рынка, принадлежавшую им в середине 1970-х годов и сократившуюся во время военных действий, – все это стало фактором, спровоцировавшим ценовую войну 1985–1986 гг.

Саудовская Аравия обладает самыми большими запасами нефти. Себестоимость добычи низкая. В 1981–1985 гг., когда выясняется, что уровень, на который цены вышли в 1979–1981 гг., нестабилен, эта страна становится главным оператором рынка: она готова сокращать производство, чтобы удержать цены, компенсировать этим превышение квот другими членами ОПЕК, снижение мирового спроса, повышение добычи в странах, не входящих в ОПЕК.

Несмотря на это, цены на нефть с 1 квартала 1981 г. снижаются. Сначала этот процесс идет медленно. Цена составляла 31 долл. 76 центов в 1982 г., 28 долл. 67 центов в 1983 г. К 1984–1985 гг. она снизилась до 27 долл. (в текущих ценах).[201] К 1985 г. Саудовская Аравия сократила производство нефти до 2,5 млн баррелей в день. Это почти в 4 раза меньше уровня 1981 г..[202]

В марте 1983 г. ОПЕК решает снизить официальную цену на нефть с 34 до 29 долл. за баррель. Оценка реальной рыночной стоимости нефти в 1983–1985 гг. из-за колебания курсов ведущих мировых валют затруднена. С 1983 г. цена этого ресурса в долларовом выражении падает, но в европейских валютах остается стабильной.[203] С начала 1985 г. падение цен на нефть становится очевидным фактом, определяющим развитие мировой экономики.

Таблица 3.5.

Источник: U.S. Energy Information Administration (http://www.eia.doe.gov/emeu/international/petroleu.html). WB WBI.

13 сентября 1985 г. министр нефтяной промышленности Саудовской Аравии Ямани объявил, что его страна не готова дальше сокращать добычу нефти и будет наращивать ее производство.[204] Увеличение добычи нефти в Саудовской Аравии в 1985–1986 гг. более чем втрое радикально меняет ситуацию на рынке. Нефтедобывающие страны соревнуются, кто быстрее снизит цены, чтобы сохранить свою долю на рынке (см. рис. 3.14).

В 1986 г. цены снижаются до беспрецедентно низкого для предшествующего десятилетия уровня – менее 10 долл. за баррель в текущих ценах.[205] Между 1980 и 1986 гг. доходы от добычи нефти (в реальном исчислении) у Венесуэлы сократились на 64,5%, у Индонезии – на 76,1%. Нефтедобывающим странам пришлось резко снизить государственные расходы.[206]

К концу 1986 г. страны – члены ОПЕК понимают, что договоренность о соблюдении дисциплины цен и уровней добычи необходима, альтернатива этому – крах их экономики. На рынке восстанавливается подобие порядка. В декабре 1986 г. ОПЕК принимает решение о беспрецедентном сокращении добычи нефти, целью которого является восстановление цен. Добыча снижается до 15,8 млн баррелей в день. Это самый низкий уровень в истории организации. В конце 1980-х годов цены на нефть приближаются к средним многолетним. Однако высшая точка влияния ОПЕК, как ранее пик влияния международных нефтяных корпораций, позади. С этого времени структуры, способной определить, что будет происходить на нефтяном рынке, не существует. Цены колеблются в широком диапазоне (табл. 3.7).

До 2000 г. резкие падения и повышения цен, связанные с политическими событиями (война в Персидском заливе) и финансовыми потрясениями (кризис в Юго-Восточной Азии), приводят лишь к краткосрочным отклонениям от среднего многолетнего уровня (рис. 3.15 – 3.16).

Таблица 3.6.

Источник: OPEC Annual Statistical Bulletin 2004. OPEC, 2005. P. 22, 34.

Рис. 3.14.

* Цены приведены к постоянному уровню 200 г.

Источник: International Financial Statistics 2004, IMF.

Таблица 3.7.

(долл. за 1 баррель*)

* В постоянных ценах 2000 г.

Источник: International Financial Statistics 2004, IMF.

Рис. 3.15.

* В постоянных ценах 2000 г.

Источник: International Financial Statistics 2004, IMF.

Рис. 3.16.

* В постоянных ценах 2000 г.

Источник: International Financial Statistics 2004, IMF.

Развитие событий в Мексике и Венесуэле с начала 1970-х годов иллюстрирует проблемы, с которыми сталкиваются нефтедобывающие страны в условиях колеблющихся нефтяных доходов. Венесуэла в то время – государство с уровнем душевого ВВП, сопоставимым с показателями, достигнутыми в СССР в эти же годы, в Мексике он почти в два раза выше (см. табл. 3.8).

Таблица 3.8.

Источник: Расчёты по: Maddison A. The World Economy: Historical Statistics. Paris: OECD, 2004.

В мексиканской экономике 1970 г. нефть – важная составляющая структуры народного хозяйства в начале XX в. – ключевой роли не играет. Добыча нефти составляла около 70 млн баррелей в день. Экономический рост 1950-1970-х годов с нефтью связан не был. Венесуэла в начале 1970-х – одна из крупнейших нефтедобывающих стран мира. Для платежного баланса, бюджета доходы от нефти принципиально важны. Но и здесь на протяжении десятилетий, предшествующих скачку цен 1973–1981 гг., производство в секторах, не связанных с нефтью, быстро росло.

Мексика на протяжении десятилетий была политически закрытой демократией. Венесуэла до начала 1990-х годов – одна из немногих стабильных демократий в Латинской Америке. И в той, и в другой стране министерства финансов имели репутацию высокопрофессиональных институтов. В течение многих лет ими руководили люди, понимающие риски, связанные с непредсказуемостью цен на сырьевые ресурсы.

Скачок цен на нефть в 1973–1974 гг., совпал с открытием новых крупных месторождений в Мексике. Со второй половины 1970-х годов резко растут и объемы добычи нефти, и связанные с ними доходы бюджета (см. табл. 3.9). К 1970 г. нефтяной сектор производил 2,5% ВВП Мексики и обеспечивал федеральному правительству 3,5% его доходов. К 1983 г. доля этого сектора в ВВП возросла до 14%.[207] В 1974 г. доля нефти в доходах от внешней торговли Мексики составляла примерно 0,5%, в 1980 г. нефть и газ обеспечивали уже 67,3% экспортных поступлений страны. Доля обрабатывающих отраслей в экспорте сократилась до 16,5%.[208]

Рост доходов, поступающих от нефтяного экспорта, накладывается на кризис модели импортозамещающей индустриализации, замедление роста мексиканской экономики в первой половине 1970-х годов. Пришедший к власти в 1976 г. президент Мексики Л. Портильо решает использовать поступившие в распоряжение правительства финансовые ресурсы, чтобы подстегнуть развитие национальной экономики.[209] Начинается реализация набора масштабных инвестиционных проектов. Многие из них – при ограниченных возможностях эффективно использовать нефтяные деньги, низком качестве государственного аппарата – оказываются либо незавершенными, либо малоэффективными.[210]

Таблица 3.9.

Источник: EIA International Petroleum Monsly (http://www.eia.doe.gov/emeu/ipsr/supply.html). Auty R. M. (ed.). Resourse Abdunance and Economic Development. Oxford University Press. 2004.

Доля государственных расходов в ВВП, составлявшая в конце 1960-х годов 20%, к 1982 г. приближается к 50%. Темпы роста инвестиций, финансируемых за счет добычи нефти и внешних займов, в 1978–1981 гг. составляют примерно 20%, роста ВВП -8,4%.[211] Если бы такая экономическая политика была устойчивой, этого было бы достаточно, чтобы удвоить ВВП за 10 лет. Опыт еще раз показал, что попытки подстегнуть темпы роста, используя средства, опасные для долгосрочного устойчивого развития, дорого обходятся и экономике, и обществу.

Правительство наращивает внешний долг. Кредиторы, убежденные в том, что высокие цены на нефть – гарантия сохранности вложений, предоставляют займы. В 1981 г. внешний долг государственного сектора Мексики достиг 40 млрд долл., частного сектора – 20 млрд долл..[212]

К началу 1980-х годов доходы Мексики от добычи нефти составляли примерно 20% ВВП страны. Руководство страны было убеждено в том, что повышение нефтяных цен в 1979–1981 гг. отражает долгосрочные тенденции развития, их уровень не будет снижаться на протяжении многих лет.[213]

В 1981 г. правительство Мексики приняло решение перейти к еще более агрессивной финансовой политике. В ее основе было предположение, что рост доходов от добычи и экспорта нефти в среднесрочной перспективе составит 12% в год.[214] Как нередко бывает, такое решение принимается в самое неподходящее время.

В 1981–1982 гг. конъюнктура меняется. Рост цен на нефть приостановился. Усилия властей США, направленные на сдерживание инфляции, повышение процентной ставки, увеличивают стоимость обслуживания внешнего долга во всем мире, в том числе в Мексике. Неуверенность в возможности возврата национального долга стимулирует отток капитала. В феврале 1982 г. мексиканское правительство было вынуждено на 70% девальвировать песо. Это усугубило проблемы, связанные с платежами по внешнему долгу. Власти предпринимают ряд опасных шагов: вводят систему двойного валютного курса, отказываются возвращать взятые кредиты, ужесточают контроль за движением валюты, национализируют банки. Все это происходит на фоне снижения нефтяных цен.[215]

С 1983 г. правительство пытается стабилизировать финансы, останавливает незавершенные инвестиционные проекты, повышает налоги, сокращает бюджетные обязательства. А тем временем цены на нефть опускаются все ниже. Отсюда череда начатых и незавершенных стабилизационных программ, остановка экономического роста. Среднегодовые темпы роста душевого ВВП в Мексике 1980-х годов находились в области отрицательных значений (-0,54%).[216]

Накануне открытия новых нефтяных месторождений Мексика – страна с интегрированной в глобальный финансовый мир рыночной экономикой. Последствия авантюрной политики Л. Портильо сказались быстро. Власти сумели сохранить политическую стабильность, но кризис 1980-х годов стал важнейшим фактором, сделавшим сохранение режима закрытой демократии в Мексике невозможным.

Власти Венесуэлы, на протяжении десятилетий имевшие дело с нефтяным рынком, инициировавшие формирование ОПЕК, создавшие стабилизационный фонд, были лучше, чем руководство Мексики, подготовлены к тому, чтобы справиться с вызовами, связанными с повышением бюджетных доходов, следующим за ростом цен на нефть. Они хорошо понимали роль нефти в экономике страны (табл. 3.10).

Таблица 3.10.

Источник: Расчеты по данным: Salazar-Carrillo J. Oil and Development in Venezuela during the Twentieth Century. Praeger Publishers, Westport, CT, 1994; Mitchell B. R. International Historical Statistics. The Americas 1750–1993. L.: Macmillan Reference LTD, 1998.

Сразу после скачка цен 1973 г. они проводят осторожную бюджетную политику, не допускают быстрого укрепления курса национальной валюты. Однако в условиях демократии еще труднее, чем при авторитарном режиме, противостоять волне популизма, возникающей на фоне возросших бюджетных доходов. Отсюда поток идей, связанных с тем, как использовать нефтяные доходы на разнообразные расходные программы. Именно с такой платформой яркий популист Карлос Андрее Перес побеждает на выборах в 1974 г. Он начинает реализацию целого пакета инвестиционных проектов. Их обоснование – необходимость диверсифицировать экономику Венесуэлы, улучшить состояние инфраструктуры. Расширяются социальные обязательства государства, снижаются налоги, не связанные с добычей нефти. Изменение мировой конъюнктуры с середины 1980-х годов делает продолжение такой политики невозможным.

С 1950 по 1980 г. валовой внутренний продукт надушу населения в Венесуэле вырос на 234%. Между 1980 и 1989 гг. он сократился на 18,1%. Курс национальной валюты, относительно стабильный на протяжении десятилетий, за этот же период упал в 10 раз. К 1989 г. годовые темпы инфляции достигли 84%. Внешний долг, которого в 1974 г. практически не было, в 1989 г. составлял 54% ВВП, он сравнялся с трехгодовым объемом экспорта. В течение 60 лет, предшествовавших 1980 г., в Венесуэле средние темпы роста производительности труда в секторах, не связанных с нефтью, составляли 6,7%. В 1920–1979 гг. среднегодовой рост душевого ВВП составлял 6,4% в год. В течение 20 лет после 1980 г. в секторах экономики, не связанных с нефтью, производительность труда снижалась. К концу 1990-х она достигла уровня, соответствующего показателям 1950 г. В 1978 г. кредитный рейтинг Венесуэлы составлял тройное «А». В 1983 г. она объявила о прекращении выплат по внешнему долгу.

После нескольких лет политики «затягивания поясов» избиратели в 1989 г. вновь приводят к власти К. Переса. С ним ассоциировался период благополучия, когда цены на нефть были высокими. Но ситуация изменилась. Сам президент понимает, что другого выхода, кроме проведения жесткой бюджетной политики, нет. Он говорит, что, если правительственные расходы не будут резко сокращены, страна столкнется с жесточайшим бюджетным кризисом. Это не то, что от него ждали. Попытка переворота, предпринятая в 1992 г. У. Чавесом, подводит черту под периодом стабильности венесуэльской демократии. Как и многие другие страны, Венесуэла – пример того, как трудно ресурсобогатым странам справиться с вызовами, связанными с колебанием цен на сырьевые товары.

То, что поток сырьевых товаров, цены на них – величины нестабильные, известно не со вчерашнего дня. Многие богатые ресурсами страны пытались найти пути решения этой проблемы. Хеджирование рисков, заключение форвардных контрактов – возможный вариант решения проблемы, с экономической точки зрения разумный, но политически опасный. Если динамика цен окажется более благоприятной, чем та, которая предусмотрена форвардными контрактами, объяснить обществу, почему бюджет понес потери, трудно. Всегда найдутся охотники доказать, что сделки были заведомо вредными для национальной экономики.[217]

Это не значит, что такие проблемы неразрешимы. Наиболее распространенные меры, применяемые для регулирования проблем, связанных с нестабильностью сырьевых цен, – формирование стабилизационных фондов, пополняемых во время благоприятной конъюнктуры и используемых тогда, когда цены падают.[218]

К концу 1970-х годов чилийский платежный баланс и государственный бюджет сильно зависели от динамики цен на медь. В 1976 г. доходы от экспорта меди составляли более 50% его объема. В 1980-х годах эта доля по-прежнему была высока (примерно 40%). До начала 1990-х годов выплаты государственной медной компании составляли 20% доходов бюджета. Тем не менее чилийское правительство отказалось от реализации масштабных инвестиционных проектов, направленных на диверсификацию национальной экономики. Вместо этого оно создает институциональные основы развития конкурентоспособных производств в отраслях, не связанных с медью, формирует хорошо управляемый стабилизационный фонд, не допускает резкого укрепления курса национальной валюты, обеспечивает условия для беспрецедентного в Латинской Америке конца XX в. экономического роста.

Управление Норвежским стабилизационным фондом считается образцовым. Оно – предмет подражания в других богатых ресурсами странах. Фонд штата Аляска, кувейтские Резервный фонд и Фонд будущих поколений, оманский Государственный резервный фонд – примеры подобного рода институтов.[219] Мотивы создания их правительствами, понимающими масштабы и серьезность рисков, связанных с нестабильностью бюджетных доходов в богатых ресурсами странах, очевидны.

Существуют два вида таких институтов: фонды, предназначенные для защиты экономики страны от колебаний цен на ресурсы, и фонды будущих поколений, созданные, чтобы поддержать благосостояние в то время, когда запасы природных ресурсов будут исчерпаны. Иногда они функционируют по определенной законом формуле, устанавливающей зависимость масштаба отчислений от цены на экспортные ресурсы. В других случаях объемы поступлений определяются при утверждении ежегодного бюджета. Опыт показал, что это эффективный инструмент регулирования рисков, связанных с нестабильностью цен на ресурсы. Однако преувеличивать его надежность нельзя.[220]

В том, что касается укрепления реального курса национальной валюты, связанных с этим проблем развития несырьевых отраслей, действенность стабилизационных фондов ограничена. Рост финансовых резервов, вложенных в высоколиквидные, надежные международные активы, повышает инвестиционную привлекательность национальных ценных бумаг и стимулирует приток краткосрочного капитала.

Однако политические противоречия, связанные с функционированием стабилизационных фондов, оказываются более острыми. В недемократических государствах (а к таким из богатых ресурсами стран относятся многие) велики риски, что средства будут вложены в неэффективные проекты, финансируемые государством. Значительная их часть разворована. История нигерийского стабилизационного фонда – классический пример такого развития событий.[221]

В демократических странах крупные финансовые ресурсы стабилизационных фондов затрудняют необходимое, в условиях нестабильности сырьевых цен, ограничение бюджетных обязательств. Компетентный и ответственный министр финансов Венесуэлы в октябре 1978 г. говорил: «Самым важным оружием министра финансов, который сталкивается с многочисленными бюджетными запросами, является его способность сказать "нет денег"; но как я мог сказать это при таком количестве денег в наличии?».[222] Объяснить руководителям ведомств, расходующих бюджетные средства, политическим лобби, парламентариям, что правительство не может выделить ассигнования на те или иные цели из-за того, что денег нет, – задача нелегкая, но разрешимая. Намного труднее доказать, что этого нельзя сделать потому, что укрепится реальный курс национальной валюты, а это в свою очередь подорвет конкурентоспособность несырьевых отраслей, создаст бюджетные обязательства, выполнить которые при неблагоприятной конъюнктуре рынка сырья окажется невозможно.

Норвегия – страна, разумно и ответственно распоряжающаяся нефтяными доходами. Через 20 лет после открытия нефтяных ресурсов Северного моря она по-прежнему сохраняла долю государственных расходов в ВВП более низкую, чем Дания, Финляндия и Швеция.[223] Норвежский стабилизационный фонд имеет репутацию прозрачного, хорошо управляемого. Однако со времени его создания ни одна правящая коалиция не выигрывала выборы.

Риторика, связанная с тем, что правительство, сидящее на мешках с деньгами, отказывается решать важные для общества проблемы, – сильное оружие в политической борьбе. В начале сентября 2005 г Организация Объединенных Наций назвала Норвегию страной с самым высоким уровнем жизни. Выиграть выборы правящей коалиции это не помогло. Главные темы предвыборной кампании оппозиции были связаны с тем, как расходовать доходы в условиях высоких цен на нефть, в каких масштабах и в каких целях их можно использовать на финансирование различных социальных программ.

Конкурирующие политические партии в Норвегии имеют многолетнюю историю, политически ответственны. Выиграв выборы, сформировав правительство, они объясняют избирателям, что переоценили возможность расходования средств стабилизационного фонда, не учли все связанные с этим риски. Оппозиция может обвинить их в невыполнении предвыборных обещаний, построить на этом свою политическую платформу. В условиях стабильной экономики и эффективной демократии все это не так страшно. К сожалению, не все богатые ресурсами страны имеют такие политические системы.

Современный экономический рост – процесс беспрецедентный в истории, трудно прогнозируемый. Изменения условий мирового развития ставят перед государствами новые проблемы, требуют выработки адекватных ответов, способности менять социальные институты, формы организации общественной жизни. В странах, экономика которых зависит от сырьевых товаров, непредсказуемость цен на них осложняет ситуацию. От динамики цен на ресурсы зависят уровень инфляции, доходы населения, возможность оплачивать внешний долг. Это серьезный вызов. Не все богатые ресурсами страны оказываются способными на него ответить. В этом – одна из причин того, что темпы экономического роста в них более низкие, чем в странах, не обладающих ресурсным богатством. Опыт решения проблем, порождаемых нестабильностью сырьевых рынков, не позволяет давать простые рецепты того, как справляться с проблемами, порожденными ресурсным богатством. Что он показывает несомненно – это значимость готовности политической элиты к изменениям мировой конъюнктуры, понимания ею того, что с ними связана реальная угроза безопасности собственной страны.

Во второй половине XX – начале XXI в. войны стали скорее исключением, чем правилом. Вооруженных конфликтов между крупными державами за последние 60 лет не было. Но военная традиция, идущая от штабной культуры ХIХ в., заставляет иметь то, что называется «планом боевого применения вооруженных сил», – проработанную программу мероприятий, осуществляемую в случае нападения или угрозы нападения потенциального противника. Опыт XX в. показал, что для богатых ресурсами стран, сталкивающихся с рисками неблагоприятной конъюнктуры, важно заранее знать, что правительство будет делать в случае падения цен на сырье, какие последствия это будет иметь для бюджета, платежного баланса, потребительского рынка, обслуживания внешнего долга, стабильности банковской системы, а также иметь проработанную, реалистичную программу действий в подобной ситуации. Советский Союз в начале 1980-х годов такого плана не имел. Последствия этого общеизвестны.

Примечания:

1

Отношение советского руководства к своим восточноевропейским сателлитам наглядно иллюстрирует то, что во время переговоров, проходящих после вторжения советских войск в Чехословакию Л. Брежнев обвинил арестованного первого секретаря КПЧ А. Дубчека в том, что последний не представлял проекты своих политических докладов в Москву. По информации чешских властей, примерно 30% состава Министерства внутренних дел Чехословакии работало на КГБ. (См.: Dawisha К. The Kremlin and the Prague Spring. Berkeley; Los Angeles; London: University of California Press, 1984. P. 6, 53.)

2

Комсомольская правда. 2004. 19 января.

13

Broszat M. Hitler and the Collapse of Weimar Germany. N. Y.: BERG. 1987. P, 45.

14

Broszat М. Hitler and the Collapse of Weimar Germany. P. 55, 56.

15

Эти материалы были опубликованы немецким историком Ф. Фишером лишь в 1960-х годах. В 1920-х годах социал-демократическое правительство выделило немалые финансовые ресурсы, чтобы пропагандировать тезис о невиновности Германии в начале Первой мировой войны. (См.: Dehmer S. Weimar Germany: Democracy on Trial. N. Y.: Macdonald and C°., 1972, P. 52.)

16

О том, что быстрый и неожиданный развал империи воспринимается как катастрофа, но катастрофа преодолимая, см.: Подвинцев Б. Постимперская адаптация консервативного сознания: благоприятствующие факторы // ПОЛИС. 2001. № 3 (62). С. 25–33.

17

О риске, который несет радикальный национализм, порожденный постимперским синдромом устойчивости демократических институтов см.: Gerschenkron A. Bread and Democracy in Germany. Los Angeles: University of California Press, 1943. О связи проимперской политики и авторитарных тенденций в современной России см. также: Преодоление постимперского синдрома. Стенограмма дискуссии 21 апреля 2005 г. в рамках проекта «После империи» фонда «Либеральная миссия». http://www.liberal.ru/sitan.asp?Num-549.

18

Яковенко И. Украина и Россия: сюжеты соотнесенности // Вестник Европы. 2005. Т. XVI. С. 65, 66.

19

Подробнее о взаимосвязи этих событий в главе 8.

20

В мае 1926 г. президент П. Гинденбург издал указ, в соответствии с которым над германскими дипломатическими представительствами за рубежом должны развеваться и флаги Республики, и имперские флаги.

21

Delmer S. Weimar Germany: Democracy on Trial. О влиянии германской гиперинфляции 1922–1923 гг. на дезорганизацию среднего класса (см. также: Weisbrod В. The Crisis of Bourgeois Society in Interwar Germany / Bessel R. (ed.). Fascist Italy and Nazi Germany. Comparisons and Contrasts. Cambridge: Cambridge University Press, 1972. P. 30.

22

Brustein W. The Logic of Evil: the Social Origins of the Nazi Party, 1925–1933. New Haven: Yale University Press, 1996.

139

Elliott J. H. Imperial Spain 1469–1716. L.: Edward Arnold Publishers LTD., 1965. P. 174.

140

Источник: расчеты по: Hamilton E. J. American Treasure and the Price Revolution in Spain, 1501–1650. Cambridge: Harvard University Press, 1934. P. 34. Индекс цен взят из: Flytm DO. Fiscal crisis and the decline of Spain (Castile) // The Journal of Economic History. 1982. Vol. 42. P.142.

141

Мартин Д. Аспилкуэта, экономист, связанный с университетом в Саламанке, по-видимому, первым в Европе этого времени обратил внимание на связь повышения уровня цен с притоком золота и серебра из Америки. (См.: Grice-Hutchinson М. The School of Salamanca. Readings in Spanish Monetary Theory, 1544–1605. Oxford: Clarendon Press, 1952. P. 91–96.) Классическая работа, посвященная влиянию притока американского золота на экономику Испании, принадлежит перу Дж. Гамильтона, (Hamilton E. J. American Treasure and the Price Revolution in Spain, 1501–1650. Cambridge: Harvard University Press, 1934.) Как обычно бывает с подобного рода сложными вопросами экономической истории, она неоднократно подвергалась критике. (См., например: Nadal J. O. La Revolucion de los Precios Espanoles en cl Siglo XVI // llispania. 1959. Vol. XIX. P. 503–529.) Более поздние исследования продемонстрировали, что революция цен XVI – начала XVII в. была связана не только с притоком золота н серебра из Америки. Начиная с 60-70-х годов XV в. Португалия начинает в крупных масштабах экспортировать суданское золото в Европу. Общий объем экспорта с 1470 по 1500 г. составил 17 т. (См.: Wilks I Wangara, Akan and the Portuguese in the Fifteenth and Sixteenth Centuries / Wilks I. fed J. Forests of Gold: Essays on the Akan and the Kingdom of Asante. Athens: Ohio, 1993. P. 1–39). Сыграла свою роль начавшаяся в конце XV в. разработка серебряных месторождений в Южной Германии, заметно увеличивших предложение серебра в Европе. (См.: Munro J. The Monetary Origins of the «Price Revolutions South German Silver Mining. Merchant-Banking, and Venetian Commerce, 1470–1540. Department of Economics and University of Toronto. Working Paper. June. 1999. № 8; OuthwaiteR.B. Inflation in Tudor and Early Stuart England. Studies in Eco-nomic and Social History Series. L.: Macmillan, 1969; Burke P. led.). Economy and Society in Early Modern Europe: Essays from Annales. L.: Routledge & Kegan Paul, 1972.) Джои Неф оценивал объемы производства серебра в Южной Германии, Австрии, Богемии, Словакии, Венгрии в 1526–1535 гг. в диапазоне 80–90 т в год. (См.: Nef J. Silver Production in Central Europe, 1450–1618 //Journal of Political Economy. 1941. Vol. 49. P. 575–591). Все эти факты, являющиеся предметом интересной экономико-исторической дискуссии, не могут заслонить главною – связи повышения цен в Европе в XVI–XVII вв. с ростом предложения драгоценных металлов. (См.: Marjorie Grice-Hutchinson. The School of Salamanca: Readings in Spanish Monetary Theory, 1544–1605. Oxford: Clarendon Press, 1952. P. 95.)

142

Gonzalez de Celldrigo М. Memorial de la Politica Necesaria у util Restauracion a la Republica de Espana. Valladolid, 1600 / Grice-Hutchinson M. (ed). The School of Salamanca: Readings in Spanish Monetary History 1544–1605. Oxford: Clarendon Press, 1952.

143

Ramirez A. Lpistolario de Justo Lapsio у los espanoles. Madrid: Castalia, D.L., 1966. P. 374. Цит. no: Elliott J. H. Spain and lis World, 1500–1700. Selected Essays. New Haven; L.: Yale University Press, 1989. P. 25.

144

Doxies R. T. The Golden Century of Spain, 1501–1621. L.: Macmiilan & Co Ltd, 1954. P. 263, 264.

145

Elliot J. H. Imperial Spain 1469–1716. L:. Edward Arnold Publishers LTD, 1965.

146

Kennedy P. The Rise and Fall of the Great Powers. Economic Change and Military Conflict from 1500 to 2000. N. Y.: Random House, 1987. P. 55.

147

Казнь ненавидимого многими в Испании Родриго де Кальдерона в 1621 г. – характерный этому пример. (См.: Elliott J. H. Imperial Spain, 1469–1716. L.: Edward Arnold Publishers LTD., 1965.)

148

Elliott J. H. Spain and Its World, 1500–1700. Selected Essays. New Haven; L.: Yale University Press, [989. P. 25].

149

Trevor-Roper И. The Crisis of the Seventeenth Century. N. Y.: Liberty Fund, 1967. P. 51.

150

World Development Indicators 2000. Washington, DC: World Bank, 2000.

151

Об определении богатых ресурсами стран см.; Sachs J.D, Warner A. M. Economic Convergence and Economic Policy. NBER Working Paper № 5039. 1995: Wood A., Berge K. Exporting Manufactures: Human Resources, Natural Resources and Trade Policy // Journal of Development Studies. 1997. Vol. 34(1). P. 35–59; Gylfason T. Herbertsson T.T., Zoega G. A Mixed Blessing: Natural Resources and Economic Growth // Macroeconomic Dynamics. 1999. Vol. 3. P. 204–225; Syrquin M, CheneryH.B. Patterns of Development, 1950 to 1983. World Bank Discussion Paper № 41. Washington: World Bank, 1989.

152

О проблемах, с которыми сталкиваются богатые ресурсами страны в обеспечении устойчивого экономического развития, см.: Gelb А. Н. Windfall Gains; Blessing or Curse? N. Y.: Oxford University Press, 1988; Sachs J. D., Warner A. M. Natural Resource Abundance and Economic Growth. NBER Working Paper № 5398. 1995; Sachs J. D.. Warner A. M. The Big Push, Natural Resource Booms and Growth // Journal of Development Economics. 1999. Vol. 59. P. 43–76; Gylfason T, Herbertsson Т. Т., ZoegaG. A Mixed Blessing: Natural Resources and Economic Growth // Macroeconomic Dynamics. 1999. Vol. 3. P. 204–225; Ranis G, The Political Дсопоту of Development Policy Change / Meier G. M. (ed.J. Politics and Policy Making in Developing Countries: Perspectives on the New Political Economy. San Francisco: ICS Press, 1991; Lai D., Myint H. The Political Economy of Poverty, Equity and Growth. Oxford: Clarendon Press, 1996.

153

Sala-I-Martin X, Subramanian A Addressing the Natural Resource Curse: An Illustration From Nigeria. NBER Working Paper № 9804. June 2003. P. 4.

154

Есть авторы, доказывающие, что институциональная слабость – характерная черта многих богатых ресурсами стран – является важнейшим фактором, замедляющим их развитие. (См.: Karl T. L. The Paradox of Plenty: Oil Booms and Petro-States. Berkeley: University of California Press, 1997.)

155

О проблемах, стоящих перед странами, экономика которых зависит от конъюнктуры сырьевых рынков, см.: Cardenas М., Partow Z Oil, Coffee and Dynamic Commons Problem in Colombia. Inter-American Development Bank Office of the Chief Economist Research Network Document R-335. 1998.

156

Как правило, в богатых ресурсами странах уровень поступлений от налогов, не связанных с перераспределением ренты, ниже, чем в государствах того же уровня развития, но обделенных ресурсами. (О связи низкого уровня общих налогов с ресурсным богатством см.: Karl T. L. The Paradox of Plenty: Oil Booms and Petro-States. Berkeley: University of California Press, 1997.) В Саудовской Аравии, крупнейшей нефтедобывающей стране мира, к середине 1980-х годов более 90% доходов бюджета было связано с добычей и экспортом нефти. (См.: Kingdom of Saudi Arabia: Achievements of the Development Plans 1970–1986. Riyadh: Ministry of Planning Press, 1986.) Важную роль в политическом и экономическом развитой богатых ресурсами стран играет то, в какой степени государство имеет возможность концентрировать в своих руках связанные с этими ресурсами доходы. П. Сутела обращал внимание на то, что ресурсное богатство Норвегии средних веков – обильные запасы трески – сосредоточить в распоряжении государства было трудно. Отсюда отсутствие проблем, связанных с борьбой за перераспределение рентных доходов. (См.: Сутела П. Это сладкое слово – конкурентоспособность // Хелантера А… Оллус С.-Э. Почему Россия не Финляндия: Сравнительный анализ конкурентоспособности. М.: ИЭПЛ, 2004.)

157

Источник: Расчеты по данным: Auty R.M fed.) Resource Abundance and Economic Development. Oxford: Oxford University Press, 2004 (Мексика, Саудовская Аравия); Salazar-CarriUo J. Oil and Development in Venezuela during the Twentieth Сепшгу. Praeger Publishers, Westpon, CT, J994 (Венесуэла).

158

North D.C. Institutions, Institutional Change and Economic Performance. Cambridge: Cambridge University Press, 1990. Индонезийская Нефтяная компания, финансировавшая Вооруженные силы страны, проводя непрозрачные операции, – наглядная иллюстрация того, как действуют добывающие сырье предприятия в странах, не имеющих устойчивой традиции демократических институтов. (См.: McDonald Н. Suharto's Indonesia. Honolulu: University ofHawaii Press, 1981.)

159

О влиянии ресурсного богатства на качество национальных институтов и влиянии этого фактора на низкие темпы роста богатых ресурсами стран см.: Sala-i-Martin X. Subramanian A. Addressing the Natural Resource Curse: An Illustration From Nigeria. NBER Working Paper № 9804. June 2003; Mehlum H.. Moene K.. Torvik R. Institutions and the Resource Curse. 2005. http://www.svt.ntnu.no/iso/Ragnar.Torvik/world-economy7.pdf; Bulte E. H., Damanm R.. Deacon R.T Resource Abundance, Poverty and Development. World Development 2005. http://www.econ.ucsb.edu/papers/wp21-03.pdf

160

Салтыков-Щедрин M. E. Собр. соч. В 10 т. М.: Изд-во «Правда», 1988. Т. 7. «За рубежом». С. 19.

161

Learner Е. Е., Maul Н., Rodriguez S., Schott Р. К. Does Natural Resource Abundance Increase Latin American Income Inequality? // Journal of Development Economics. 1999. Vol. 59(1). P. 3–42.

162

Williamson J. G. Growth, Distribution and Demography; Some Lessons from History // Explorations in Economic History. 1998. № 34(3). P. 241–271.

163

Krueger A. Foreign Trade Regimes and Economic Development: Liberalization Attempts and Consequences. N. Y.: Columbia University Press, 1978. О влиянии борьбы за распределение ренты на распространение коррупции в богатых ресурсами странах см. также: Tornell A., Lane P. Voracity and Growth // American Economic Review. 1999. Vol. 89– P. 22–16; Mauro P. Corruption and Growth // Quarterly Journal of Economics. 1995. Vol. 90. P. 681–712, Leite C. Weidmann M. Does Mother Nature Corrupt? Natural Resources, Corruption and Economic Growth. IMF Working Paper WP/99/85, 1999.

164

Collier P., Hoffler A. Greed and Grievance in African Civil Wars. L.: Oxford University Press, 2004.

165

Gylfason T. Natural resources; education and economic development // European Economic Review. 2001. Vol. 45. P. 851.

166

May В. Уроки Испанской империи, или Ловушки ресурсного Изобилия // Россия в глобальной политике. 2005. № 1.

167

Sachs J., Warner A. M. Natural Resource Abundance and Economic Growth // Mayer J. Chambers В… Farooq A. (eds). Development Policies in Natural Resource Economies. Cheltenham-Northampton: Edward Elgar, 1999. P. 26.

168

Corden М., Neary J.P. Booming Sector and Duich Disease Economics: A Survey // Economic Journal. 1982. December. Vol. 92. P. 826–844; Kamas L. Dutch Disease Economics and the Colombian Export Boom // World Development. 1986. September, Davies GA. Learning to Love the Dutch Disease: Evidence from the Mineral Economies // World Development, 1995. Vol. 23(10). P. 1765–1779; Gylfason T. Lessons from the Dutch Disease: Causes, Treatment and Cures. Institute of Economic Studies. Working Paper Series № 01/06. August 2001; Krugman P. The Narrow Moving Band, the Dutch Disease and the Competitive Consequences of MRS. Thatcher: Notes on Trade in the Presence of Scale Economies // Journal of Development Economics. 1987. Vol. 27. P. 41–55; Moiseev A. Analysis of Influence of the «Dutch Disease» and Taxation on Economic Welfare. Working Paper BSP/99/030. 1999; Struthers J. J. Nigerian Oil and Exchange Rates: Indicators of «Dutch Disease» // Development and Change. 1990. Vol. 21(2). P. 309–341; Jazayeri A, Economic Adjustment in Oil-based Economies. Atdershot: Avebury, 1988.

169

Для России эти проблемы особенно остры. В отличие от арабских государств Персидского залива наша страна индустриализирована. При этом обрабатывающая промышленность не может похвастаться высокой конкурентоспособностью. Отсюда значимость проблем, связанных с феноменом «голландской болезни», для России. (См.: Кадочников П., Синельников-Мурылев С., Четвериков С. Импортозамещение в Российской Федерации в 1998–2002 гг. М.: ИЭПП, 2003).

170

Sachs J. D., Warner A. M. The Curse of Natural Resources // European Economic Review. 2001. Vol. 45. P. 827–838.

171

Gylfason Т., Herbertsson Т.Т., Zoega G. A Mixed Blessing: Natural Resources and Economic Growth // Macroeconomic Dynamics, 1999. Vol. 3. P. 204–225; Gylfason T Natural Resources, Education and Economic Development. Paper presented at the 15th Annual Congress of the European Economic Association. Bolzano. August-September 2000.

172

Gylfason T. Natural Resources and Economic Growth: A Nordic Perspective on the Dutch Disease. WIDER Working Papers № 167. October 1999. s. Prebisch R Commercial Policy in the Underdeveloped Countries // American Economic Review. 1949. Vol. 49. P. 251–273; Prebisch R. International Trade and feyments in an Era of Coexistence: Commercial Policy in Underdeveloped Countries// The American Economic Review, 1959. May, Vol. 49. Issue 2. Papers *nd Proceedings of the Seventy-first Annual Meeting of the American Economic Association. P. 251–273; Economic Survey of Latin America and the Caribbean. Economic Commission for Latin America and the Caribbean, N. Y.: United Nations, 1968; La mano de obra у el desarroUo Economico de America Latina en los ultimos.

173

Economic Commission for Latin America. N. Y.: United Nations, 1964.

174

Samuelson Р. А. Lessons from the Current Economic Expansion // The American Economic Review. 1974. Vol. 64(2). P. 75–76.

175

Skeet I. OPEC: Twenty-Five Years of Prices and Politics. Cambridge: Cambridge University Press, 1988. P. 195. О специфике сырьевых отраслей, осложняющей сокращение добычи в условиях неблагоприятной конъюнктуры, см.: Bowling Е. Т., Hilton F. G. Oil in the 1980s: An OECD Perspective // Shojai S., Katz B. S. (eds). The Oil Market in the 1980s: A Decade of Decline. New York: Praeger, 1992. P. 77. О соотношении капитальных и текущих расходов, трудностях сокращения производства в условиях падения глобального спроса на примере добычи меди см.: Mikesell R. F. The World Copper Industry. Structure and Economic Analysis. Baltimore; L.: Published for Resources for the Future by The Johns Hopkins University Press, 1957.

176

Pritchett L. Patterns of Economic Growth: Hills, Plateaus, Mountains, and Plains. Policy Research Working Paper Series № 1947. 1998; Mabro R OPEC Behavior 1960–1998: A Review ol the Literature //Journal of Energy Literature. 1998. June. Vol. 4(1). P. 3–27.

177

Brunner A. D. El Nino and World Primary Commodity Prices: Warm Water or Hot Air? IMF Working Paper, 2000. P. 3

178

Fakoff М. Modern Chile 1970–1989: A Critical History. New Brunswick L.: Transaction Publishers, 1989.

179

Skeet I. OPEC: Twenty-Five Years of Prices and Politics. Cambridge: Cambridge University Press, 1988. P. 157, 158.

180

Kanovsky E. Economic Implications for the Region and World Oil Market // Karsh E. (ed). The Iran-Iraq War: Impact and Implications. L.: MacMillan Press, 1989. P. 241.

181

Jadresic К., Zahler R. Chile's Rapid Growth in the 1990s: Good Policies, Good Luck or Political Change? IMP' Working Paper WP 00/153. 2000.

182

Rodrik D. Why Do More Open Economies Have Bigger Govern-merus? // The Journal of Political Economy. 1998. Vol. 106(5). P. 997–1032; Daniel J. A. Hedging Government Oil Price Risk. IMF Working Paper, 2001; Washington Post. March 27. 1991.

183

Amuzegar J. Managing the Oil Wealth: OPEC's Windfalls and Pitfalls. L.; N.Y.: LB. Tauris Publishers, 2001. P. 12.

184

De Santis R. A. Crude Oil Price Fluctuations and Saudi Arabian Behaviour. Kiel Working Paper № 1014. Ociober 2000. P. 6.

185

Yergin D. The Prize. The Epic Quest for Oil, Money, and Power. N. Y.: Simon and Schuster. 1992

186

Amuzegar J. Managing the Oil Wealth: OPEC's Windfalls and Pitfalls. L.; N.Y.: I.B. Tauris Publishers, 2001. P. 24

187

Amuzegar J. Managing the Oil Wealth: OPEC's Windfalls and Pitfalls. P. 25.

188

Sheet I. OPEC: Twenty-Five Years of Prices and Politics. Cambridge; Cambridge University Press, 1988; Андреасян PH. Нефть и арабские страны в 1973–1983 гг. Экономический и социальный анализ. М: Наука, 1990. С. 80.

189

Penrose Е. Oil and the International Economy: Multinational Aspects. 1900–1973 // Ferrier R. W.. Fursenko A (eds). Oil in the World Economy. L.; N.Y.: Routledge, 1989. P. 14.

190

Amuzegar J. Managing the Oil Wealth: OPEC's Windfalls and Pitfalls. P. 28.

191

С 1869 г. средние многолетние цены на нефть в ценах 2004 г. составляли 18 долл. 59 центов (в ценах 2000 г. – 1 8,43 долл.) за баррель. Цена на нефть, равнявшаяся в 1958 г. 16 долл. за баррель (в долларах 2004 г.), составляла к 1970 г. менее 13 долл. (в ценах 2000 г. – 15 и 12 долл. соответственно) за баррель. (См.: Oil Price History and Analysis. 2004. http://www.wtrg.com/prices.htm)

192

Yergin D. The Prize. The Epic Quest for Oil, Money, and Power. P. 567.

193

Darmstadter J., Landsherg H. H. The Economic Background // Vernon R. (ed). The Oil Crtsis. New York: Norton, 1976. P. 31.

194

Skeet I. OPEC: Twenty-Five Years of Prices and Politics. P. 86.

195

Rybczymki T. M., Ray G. F. Historical Background to the World Energy Crisis // Rybczymki T. M. (ed.). The Economics of the Oil Crtsis. L.: The Macmillan Press / Trade Policy Research Centre, 1976. P. 2.

196

Barsky R. B., Luiz К. Do We Really Know that Oil Caused the Great Stagflation? A Monetary Alternative. NBER Working Paper № 8389. July 2001. P. 5, 14.

197

Sobel L. A. fed). Energy Crisis. Vol. 1. 1969–1973. N. Y.: Facts on File Inc., 1974. P. 199–206.

198

Kanovsky E. Economic implications for the Region and World Oil Market // Karsh E. (ed). The Iran-Iraq Wan Impact and Implications. L.: MacMillan Press, 1989. P. 231.

199

Terry Lynn Karl. The Paradox of Plenty: Oil Booms and Petro-States. Berkeley: University of California Press, 1997.

200

Андреасян Р. Н. Нефть и арабские страны в 1973–1983 гг. Экономический и социальный анализ. М.: Наука, 1990. С. 124–130.

201

Dowling Е. Т., Hilton F. G. Oil in the 1980s: An OECD Perspective // Shojai S.. Katz B. S. (eds.). The Oil Market in the 1980s: A Decade of Decline. N. Y.: Praegcr, 1992. P. 74.

202

Yousaf Hasan J. Mohammad. OPEC Strategies for the Monopoly Oil Profits // Shojai S.. Katz B.S. (eds). The Oil Market in the 1980s: A Decade of Decline. P, 37; Wickham P. Volatility of Oil Prices. IMF Working Paper, 1996.

203

Se-Нагк Park. Falling Oil Prices and Exchange Rate Fluctuation // Shojai S, Katz B. S. (eds.). The Oil Market in the 1980s: A Decade of Decline. P. 6.

204

Skeet I. OPEC: Twenty-Five Years of Prices and Politics. P. 207, 208.

205

Shojai S., Katz B. S. (eds). The Oil Marko in the 1980s; A Decade of Decline. N. Y.: Praeger, 1992. P. ХIII.

206

Terry Lynn Karl. The Paradox of Plenty: Oil Booms and Petro-States. Berkeley: University of California Press, 1997. P. 32.

207

Everhart S., Duval-Hernandez R. Management of Oii Windfalls in Mexico. Historical Experience and Policy Options for the Future. Policy Research Working Paper № 2592. April 2001. P. 2.

208

Looney R. E. Economic Policymaking in Mexico; Factors Underlying the 1982 Crisis. Durham: Duke University Press, 1985. P. 40.

209

Guzman O. PEMEX's Finances // Guzman O.. Gutierrez R. (eds.). Energy Policy in Mexico. Boulder: Wesrview Press, 1988.

210

Tornell A., Lane P. Are Windfalls a Curse? A Non-Representative Agent Model of the Current Account and Fiscal Policy. NBER Working Paper № 4839. 1994. О связи ресурсной ренты, режима закрытой демократии и высокого уровня коррупции в Мексике см.: Davies E. G. The Mexican Experience // Shojai S., Katz B. S. (eds.). The Oil Market in the 1980s: A Decade of Decline. P. 45.

211

Chislett W. G. The Causes of Mexico's Financial Crisis and the Lessons to be Learned // Philip (ed.). Politics in Mexico. Sydney: Croom Helm, 2001, P. 1, 3.

212

Looney R. E. Economic Policymaking in Mexico: Factors Underlying the 1982 Crisis. Durham: Duke University Press, 1985. P. 49.

213

Auty R. M. Large Resource-Abundant Countries Squander their Size Advantage: Mexico and Argentina // Auty R. M. (ed.). Resource Abundance and Economic Development. Oxford: Oxford University Press, 2004. P. 208–223, 218; Gelb A. H. and Associates. Oil Windfalls: Blessing or Curse? N. Y.: Oxford University Press, 1988.

214

Hausmann R. Dealing with Negative Oil Shocks; The Venezuelan Experience in the Eighties. Inter-American Development Bank Working Paper Series 307. 1995. P. 12.

215

Everhart S., Duval-Hernandez R. Management of Oil Windfalls in Mexico. Historical Experience and Policy Options for the Future. Policy Research Working Paper № 2592. April 2001. P. 5.

216

Рассчитано no: World Development Indicators online database, The World Bank (http://devdata.worldbank.org/dataonline).

217

Daniel J. A. Hedging Government Oil Price Risk. IMF Working Paper. 2001.

218

О причинах, побуждающих богатые ресурсами страны создавать стабилизационные фонды, см.: Arrau P.. Claessens S. Commodity Stabilization Funds. IMF Working Paper. WPS 835. January 1992.

219

Fasano U. Review of the Experience with Oil Stabilization and Savings Funds in Selected Countries. IMF Working Paper. WP/00/112. 2000. P. 3.

220

О проблемах, встающих перед странами, создающими стабилизационные фонды, см.: Daniel J. A. Hedging Government Oil Price Risk. IMF Working Paper, 2001. P. 12.

221

Montenegro S. Macroeconomic Risk Management in Nigeria: Dealing with External Shocks // Macroeconomic Risk Management – Issue and Options. Report № 11983. Western Africa Department. Washington DC: World Bank, 1994.

222

Terry L. K. The Paradox of Plenty: Oil Booms and Petro-States. P. 160.

223

Gylfason Т. Natural Resources and Economic Growth: A Nordic Perspective on ihe Dutch Disease. Paper presented for UNU/W1DER research project on Resource Abundance and Economic Development: Improving the Performance of Resource-Rich Countries. 1999. P. 33. http://www.hi.is/~gylfason/pdf/unuwider13.pdf