• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

Мне нравится иметь дело с долдонами и олухами. Да и с иными психами иногда. Ну не в прямом смысле, конечно, а с теми мыслителями, у которых небольшой мелкозернистый умок, данный Всевышним, начисто отшибает, как только они почему-то обращаются к теме Великой Отечественной войны. И многих я уже лицезрел и гладил по головке: Радзинский, Радзиховский, Разовский, Млечин, Печин, Сванидзе, Тупанидзе, Жуховицкий, Храповицкий, Сарнов и Чубайс, Немцов и Самцов... К сожалению, почти все – представители великого библейского народа. Но что делать, если именно они – самые горластые и долдонистые, а вещают с самых высоких в стране трибун, и при этом самые обласканные властью: один – член Общественной палаты, другой – член Комиссии по дезинформации при президенте, третий в недавнем прошлом – вице-премьер, четвертый – сотрудник правительственной газеты, пятый – биограф президента и т.д.

Примечательно и то, что ни один из них не только на войне не был хотя бы в Афганистане или Грузии, в Приднестровье или Нагорном Карабахе, но и в армии никогда не служил, не знает, что такое антабка и как навертывать портянки. Но хлебом их не корми, а дай порассуждать об армии и вынести свой приговор событиям Великой Отечественной войны и нашим военачальникам.

И в этих приговорах иные из них недалеки от великого интеллектуала эпохи режиссера Юрия Любимова, который в театре на Таганке, где он и директор и худрук сто лет, наперегонки с любимой супругой Каталин, его заместительницей, обзывали артистов и артисток своей труппы и «ничтожеством», и «коровой», и «куриными мозгами», и «русской дурой», а то и прямо, как Гитлер и Гиммлер, - «русскими свиньями». Да, например, на совещании в Ставке 9 января 1945 года, когда его дело уже сильно шибало керосином и до полного краха оставалось ровно четыре месяца, Гитлер бросил в укор своим генералам: «Даже русские, эти свиньи, смогли организоваться!» Впрочем тут же присовокупил, болезный: «Когда у нас начинают жаловаться, я могу только сказать: берите пример с русских... Как они выстояли!» (В. Дашичев. «Банкротство стратегии германского фашизма». М., 1973, т. 2, с.589).

А тут учиться у русских не призывали. Мало того, артист Феликс Антипов сказал: «Наши гонорары оседали в сумочке жены Любимова» (ИТАР-ТАСС, 1.06). В еврейской сумочке. И она же, венгерская еврейка, крыла русских артистов отборным русским матом. И это на русской земле, в русской столице, в русском театре! А ведь сколько лет ходил Любимов в гриме деликатнейшего человека, изысканного мэтра, чуть ли не совести нации где-то между Солженицыным и академиком Лихачёвым, и вдруг – такая рожа!..

Известно, что среди советских режиссеров встречались люди горячие, резкие, даже грубые, но никто никогда не оскорблял национальное достоинство артистов, не орал «Русское ничтожество!.. Жидовская корова!.. Армяшка соленый!»... Да и как могло бы прозвучать хотя бы «Русская дура!» в устах режиссеров, которые сами были русскими, например, Ивана Пырьева или Всеволода Пудовкина, братьев Васильевых или Владимира Петрова, Александрова или Таланкина, Сергея Герасимова или Юрия Озерова, Татьяны Лиозновой или Ларисы Шапитько, Сергея Бондарчука или Николая Губенко... Но, разумеется, ничего подобного не могло слететь с уст и советских режиссеров-евреев, которых было больше, чем русских, допустим, - Григория Козинцева и Леонида Трауберга, Михаила Ромма и Марка Донского, Григория Рошаля и Иосифа Юткевича, Иосифа Хейфица и Александра Столпера, Юлия Райзмана или Александра Зархи...

К слову сказать, и те и другие почти все были членами партии и едва ли не половина – Героями Социалистического труда.

Так вот, никто из них никогда и ни при каком случае не мог рявкнуть «русская свинья!», а этот завзятый демократ, лелеемый Путиным, Медведевым и Дворковичем, годами хрюкал.

Недавно в Париже - незадолго до того, как там оказался Путин, захотевший полюбоваться в авиасалоне Ле Бурже великими достижениями российской авиации, а не лететь, сломя голову, в Петрозаводск, где в этот день разбился самолёт Ту-134 и погибло 47 человек, - незадолго до этого в парижском ресторане La Perle модельер Джон Гальяно затеял ссору с соседями по столику - Филиппом Виржити и Жераль-диной Блох. Те – как на чеку и тотчас нажали на своём диктофоне кнопку записи, чтобы потом – в полицию. И сразу по окончании ссоры побежали туда, а там заявили, что они были оскорблены антисемитскими высказываниями Гальяно, хотя ни он, ни она, по их словам, не евреи. И вот знаменитого модельера тотчас уволили с работы и привлекли к суду. Но ещё подумать надо, кого судить! Мадам Блох и её друг возмутились тем, что Гальяно назвал их евреями? Они считают это слово оскорблением? Значит, они и есть антисемиты. Но тем не менее судят модельера. Это ж подумать только, какие строгости за антисемитские речения по отношению даже к неевреям. А русофоб с Таганки годами лепил русским людям в глаза «Русские св...!». И - ничего!

И артисты годами терпели оскорбления, никто из них не врезал в ответ ни директору, ни даже его любимой матершиннице хотя бы так: «Заткнись, такая-сякая морда!». А ведь это было бы гораздо скромней и корректней: морда это не свиное рыло, так и о человеке говорят И артистов понять можно: куда деваться? Это при Советской власти легко можно было перейти из одного театра, журнала, газеты в другой. Я сам переходил раз пять. А теперь все ощетинились штыками.

Но бунт в конце концов всё-таки подняли. «Артисты театра на Таганке заявили, что не хотят больше находиться в рабстве», то есть служить в крепостном театре супругов Любмимовых (ИТАР-ТАСС, 1.06). Ведущий артист театра Сергей Трифонов сказал: «Любимов часами может кричать, какая Россия плохая страна, насколько мы, его артисты, непрофессиональны, бездарны и тупы» («КП», 20.6.01).

Вот так и помянутые родные им мыслители о войне голосят без умолку: Верховный Главнокомандующий ничтожен и туп! Генералы – коровы с куриными мозгами! Маршалы – непрофессиональны! Армия – плохая!.. И как при этом мы сумели одержать победу над профессиональными и потомственными умниками, слушая с экрана этих ораторов и читая их книги, - понять совершенно невозможно.

И кто же первый кинулся на защиту распоясавшегося мэтра? Разумеется, тоже отпрыск библейского народа Кирилл Серебренников: «Любимов – наше национальное достояние. Этим сказано всё!» Дескать, «достоянию», как дураку, закон не писан. Нет, маэстро, далеко не так. Ни одно «национальное достояние», даже такое могучее, как ГАЗПРОМ во главе с Миллером, даже РОСНАНО во главе с прохвостом Чубайсом ,не имеет права глумиться над людьми, да ещё оскорблять их национальное достоинство, а если обязано им платить, то должно платить, чего Любимовы, как оказалось, делать не любят. Всё это предусмотрено Уголовным кодексом.

Сей Серебренников только что поставил в Большом театре оперу Римского-Корсакова «Золотой петушок». Евгений Маликов в статье «За пригоршню сребреников проданы русская культура и русская история» пишет в «Литературной газете»: «Удивительно, человеку, лишенному музыкального слуха, доверили постановку оперы!». Ничего удивительного ныне, товарищ Маликов. Вот так же Радзин-скому, который не знает даже, кто во время войны был наркомом обороны, доверяют на телевидении и в прессе рассуждать о войне. Так же Млечину, который настолько лишен военных познаний, что путает патрон с пулей, доверяют то же самое. Как доверяют это и Сванидзе, уж полному невежде в этой области: для него что война, что футбольный матч.

«Серебренников противоречит и Пуш-кину, и Римскому-Корсакову… Ему чужды и дворянин, и пахарь…» Да не только это чуждо ему, товарищ Маликов. О Любимове и Серебренникове ещё в 1897 году Чехов заметил: «Такие писатели, как Лесков, не могут иметь у нашей критики успеха, так как наши критики почти сплошь евреи, не знающие, чуждые коренной русской жизни, её духа, её форм, её юмора, совершенно непонятного для них, и видящие в русском человеке ни больше ни меньше, как скучного инородца. У петербургской публики, в большинстве руководимой этими критиками, никогда не имел успеха Островский, и Гоголь уже не смешит её» (Собр. соч. в 30 томах. М., Наука, т.17, с.224).

Ныне к литературным критикам нельзя не добавить ещё режиссеров – как театральных, так и кино, – там они тоже «почти сплошь» и тоже «руководят». Когда-то главными режиссерами, худруками в лучших, знаменитых московских театрах были Станиславский, Немирович, Кедров, Царёв, Завадский, Попов, Охлопков, Берсенев, Гончаров, Ефремов, Ульянов... Какие имена! А ныне, благодаря стараниям министров культуры еврейского закваса и, разумеется, президентов-юдофилов, ка-жется, едва ли не в Малом только да во МХАТе остались русские режиссеры. Да и то, первый из них, снимаясь в роли русского интеллигента в тщедушной «Московской саге» по убогому роману Аксёнова, голосил: «Не хочу быть русским! Хочу быть евреем!». О Табакове же, который узаконил мат на сцене Качалова и Зуевой, и говорить нечего. И дело-то в общем и не в евреях и не в русских обязательно и всенепременно. Что можно возразить против армянина Рубена Симонова в Вахтангов-ском, грузина Товстоногова в БДТ или еврея Прудкина во МХАТе? Это были русские по духу и люди и артисты. А дело в таких евреях, как Любимов и Серебренников. Они и недостойны именоваться евреями. Это разжигатели антисемитизма.

«О нашей внеисторичности, - продолжает Е. Маликов об этом «Золотом петушке», - вопиет в постановке всё… Вся русская история, все русские сословия, все русские институты дурны». Словом, «режиссер говорит о ничтожности русского народа». Точно как Любимов. Каков же итог? «Серебрен-ников ненавидит нас и своего добился: и бюджет освоил, и в русский народ плюнул» («ЛГ», №26). И это в главном театре страны! Кому же, как не ему, первым броситься на защиту художественного свинопаса! Подож-дите, ещё Путин с Медведевым да Авдеев с Нарышкиным уж если не кинутся спасать хамов, то непременно промолчат о такой наглой русофобии у себя под носом. А ведь если бы немцы в 41-м захватили Москву, они поставили бы в Большом именно нечто подобное «Золотому петушку» Серебренникова.

А что же в театре на Таганке? Мэтр и его мэтрица, оскорблённые наглым требованием артистов выплачивать им зарплату, подали в министерство культуры Москвы заявление об уходе. Пока на место Люби-мова назначен Валерий Золотухин, которому тот как раз и лепил: «Ничтожество!», А чиновники министерства, конечно же, кинулись уговаривать поджигателя национальной вражды: Да что вы! Как без вас можно! Вы же ценней ГАЗПРОМА!..

Накануне и сразу после трагической даты начала войны энтевешники, известные твердостью лбов и обширностью лобных пазух, в своём гадюшнике именно об этом, что на языке у Любимова с его Каталин, да у Серебренникова, и выдали один за другим густопсово клеветнические фильмы о войне: 21 июня – «Тень победы», 22-го – «Брест. Крепостные герои», 23-го – «Сталин против Красной Армии»… Вы только посмотрите: Рыдз-Смиглы, маршал Польши, главнокомандующий, был в 1939 году заодно со своей армией, генерал Гамелен, главнокомандующий союзными войсками во Франции в 1940 году тоже был душа в душу с армией, наконец, Гитлер – тоже, и только один Сталин – против своей армии. Вот ведь аспид! И что получилось? Три первых пережили полный разгром, для некоторых – с персональным летальным исходом, а вот аспид Сталин оказался победителем! Чудны дела Твои, Господи...

Достойное место среди ароматных куч заняла в эти дни и работенка Алексея Пивоварова. Слава Богу, кажется, русского, только жена, где-то слышал, венгерская. Я писал о его прежних, ныне уже окаменевших кучах. И сейчас ничего нового – то же малоумие и бесталанность, то же невежество, то же бесстыдство. Сменить рожу ему не удалось, да он и не пытался, будучи вполне довольным старой, за которую дают премии.

Начать хотя бы с того, что весь фильм идёт под музыкальных грохот, за которым порой не возможно расслышать, что они там изрыгают или мурлычут. Так и хочется сказать::

Не трожьте музыку руками,

Чтоб вам не оторвало рук!

Музыка – дело тонкое, в кино её дают для эмоциональной выразительности лишь некоторых сцен. А тут – сплошняком! навалом! от звонка до звонка! И какие децибелы! Одно это – свидетельство бездарности и тупости, захлестнувших ныне телевидение и кино.

Таким же грохотом на всех каналах начинаются выпуски новостей. Путинские телевизионщики не могут преодолеть свою профессиональную бездарщину, которая ныне царит повсеместно от Кремля до самых до окраин, даже вроде бы в очень ответственных для них сюжетах. Вот 2 июля Медведев беседует во Владивостоке с губернатором Дарькиным. И то, что говорит губернатор, можно слышать и понимать, а что лепечет президент тонет в дурацких шумах. То же самое и в бесчисленных беседах Путина. Да и зачем вообще тащить всё это на телевидение? Что за умники и красавцы? К чему ещё один назойливый спектакль с ними в главных ролях? Пусть себе балакают без свидетелей.

На своей куче Пивоваров написал пальцем: «22 июня. Роковые решения». Антирусскую и профашистскую позицию автора сразу выдает язык. Он не говорит «фашистская Германия», а всегда - «рейх», никогда - «фашистские войска», всегда - «вермахт», никогда - «фашисты захватили (или оккупировали) советский город», всегда - «вермахт занял», а то и «присоединил», например, Австрию и т.п. Правда, до полного неупоминания Германии, как Путин и Медведев в речах о войне, он ещё не дошел, но это дело времени.

Да, роковых решений перед войной и во время её было немало. Например, когда в 1936 году начался фашистский мятеж в Испании, мы стали помогать законному демократическому правительству, а Франция и Англия приняли решение проводить политику «невмешательства». Это решение оказалось роковым: фашисты в 1939 году задушили республику..

В 1938-м мы готовы были помочь Чехословакии против германской угрозы и уже двинули войска к западной границе, а та же парочка дружков-демократов приняла решение сменить политику «невмешательства» на политику «умиротворения» за чужой счёт. А Польша и Румыния отказались пропустить наши войска. И в Мюнхене, куда не пригласили ни чехов, ни нас, имевших с ними договор о взаимопомощи, демократы подписали с Гитлером капитулянтский сговор. Это тоже было роковое решение: сначала фашисты сожрали часть Чехословакии, а вскоре, вместе с Польшей и Венгрией, и всю. Разумеется, заодно с её первоклассной военной промышленностью.

В марте 1939 года англо-французы дали Польше гарантии защиты от Германии, т.е. если она нападёт, божились они, то в тот же день мы обрушимся на агрессора всей нашей великой мощью. Мы тоже предлагали помощь, но гордые ляхи не пожелали и слушать нас. Они решили целиком довериться западным жуирам и пустобрёхам. И это было опять роковое решение, ибо когда немцы напали, то гарантёры объявили им беспощадную, но только словесную войну и молча три недели смотрели фильм ужасов: как фашисты терзали и душили их подзащитную.

Формально что ж, Пивоваров, разумеется, имеет право говорить «рейх» и «вермахт», ибо они реально существовали, всё дело в отношении к их фашистской сути. А он предпочитает о ней не упоминать. Но вот о московских переговорах с англичанами и французами летом 1939 года: «Переговоры с союзниками были прерваны». С какими союзниками? Брянский волк был тогда им союзник. Да как было не прервать переговоры, если нашу делегацию составили наркомы да маршалы, члены Правительства и Политбюро, а из Англии и Франции – тут каждый день был дорог, а они – морем через Ленинград! прогулочный круиз! - прибыли в Москву какие-то вышедшие в тираж генералы и адмиралы, из которых песок сыпался и не было не только никаких полномочий от своих правительств, но, кажется, даже и паспортов, и носовых платков. Нарком обороны Ворошилов, руководитель нашей делегации, сказал им: «Может, мне сбегать в Париж за вашими документиками?». И после этого нам ничего не оставалось, как заключить договор с Германией. Позже стало известно, что задача у гостей была одна – тянуть время.

А в начале 1940 года, когда мы воевали против финнов, англичанам и французам, тогда действительно двум союзникам, надо было думать об отражении удара немцев, которые стояли у них на границе и уже несколько месяцев находились с ними в состоянии войны, но защитники свободы и демократии приняли решение послать в Финляндию 150-тысячный экспедиционный корпус и заодно разбомбить Баку, его нефтяные промыслы, на что запланировали 15 дней. И это тоже было роковое решение, но, к счастью, осуществить его не успели: Финляндия капитулировала.

10 мая 1940 года немцы таки обрушились на союзников, восемь с лишним месяцев хлопавших ушами на беспримерной по мощности линии Мажино, где было всё вплоть до публичных домов. Прорвав оборону, захватчики устремились к Парижу, а уже 16 мая помянутый генерал Гамелен заявил правительству, что он «снимает с себя всякую ответственность за безопасность столицы» (ИВМВ, т. 3, с.94). Вы можете себе представить подобное заявление осенью 41-го генерала Жукова о Москве? И вскоре было принято решение объявить Париж открытым городом. А Сталин в подобной ситуации 19 октября 1941 года принял решение объявить Москву на осадном положении: «Сим объявляется...». И приказал «провокаторов, шпионов и прочих агентов врага, призывающих к нарушению порядка, расстреливать на месте». Вот и шевельни мелкозернистым умом, сочинитель, какое решение было роковым, а какое – спасительным.

Но главное роковое решение Запада это директива №21 от 18 декабря 1940 года, то есть план «Барбаросса», согласно которому Гитлер 22 июня 1941 года напал на Советский Союз.

Ну а наше ответное решение было принято в первый же день войны: «Враг будет разбит! Победа будет за нами!». Оно оказалось роковым для Гитлера лично и для фашистской Германии.

Ни о каких «роковых решениях» Англии или Франции, Польши или Германии, Венгрии или Финляндии в фильме, разумеется, ни слова. Более того, делаются попытки извинить, оправдать их. Так, признав, что политика западных демократий перед войной была всё-таки подлой и преступной, участник фильма Марк Солонин, большого ума человек, даже лысый, заявляет: так ведь они же пережили такую страшную Первую мировую! Потому и боялись новой... Полное впечатление, что человек то ли с Луны свалился, то ли из американского «Шаттла» выпал. Ему неведомо или он презрительно отбрасывает, как пустяк, что в Первой мировой его родина тоже кровь проливала, причём не только на своей земле, но ещё и во Франции, о чём знает теперь, побывав как раз в эти дни в Париже, даже дзюдоист Путин. А потом - Гражданская, ещё более длительная, а, может быть, и более кровопролитная. И однако же при этом Советский Союз в 30-е годы помогал против фашистской агрессии Испании, против японской - Китаю, мы блестяще выполнили свои военные обязательства в Монголии, готовы были выполнить в отношении Чехословакии, помогли бы и Польше, Франции, всей Западной Европе, если бы летом 1939 года удалось договориться о коллективной безопасности.

Так вот, в фильме «роковые решения» - это удел только Советского Союза. Утомительно и скучно рассматривать их все, вполне достаточно двух-трёх, тем более что ведь это только перепев того, что уже не раз мы слышали от Рад-Раз-Мле-Сва-Пи...

Взять, допустим, присоединение, возвращение в СССР в сентябре 1939 года Западной Украины и Западной Белоруссии, оттяпанных поляками в 1920 году у России, изнемогавшей после шести лет войны. Мальчик ухмыляется старческой ухмылкой: «Это «освободительный поход»! О его причинах после напряженных консультаций в Берлине сказано...» Ты лучше рассказал бы о своих консультациях с Солониным, врущим с первых же строк своей книги «22 июня». А сказано было по радио главой правительства Молотовым 17 сентября вот что: «События, вызванные польско-германской войной, показали всю внутреннюю несостоятельность и явную недееспособность польского государства. Его правящие круги обанкротились. Всё это произошло в самый короткий срок... Никто не знает места пребывания польского правительства (как позже выяснилось, оно было уже на пути в Румынию или даже уже там, готовясь к отбытию в Лондон. - В.Б.). Население Польши брошено её незадачливыми руководителями на произвол судьбы. Советское правительство считает святой обязанностью подать руку помощи своим братьям украинцам и братьям белорусам, населяющим Польшу.

Создалось положение, требующее со стороны Советского правительства особой заботы в отношении своего государства. Дан приказ Красной Армии перейти границу и взять под защиту имущество и жизнь граждан Западной Украины и Западной Белоруссии».

Что тут не так? Или правители Польши не обанкротились? Или это произошло не в короткий срок? Или правительство не удрало, бросив народ на произвол судьбы уже 7 сентября? А ведь столица-то боролась еще до 28-го. Или украинцы и белорусы нам не братья, если австрийцы братья немцам? Или Пивоваров и Солонин и все недовольные присоединением этих земель к СССР не жалеют, что их не захватила фашистская Германия? Да ведь именно так! Ибо другого решения не было: если мы не заняли бы эту территорию, её захватили бы немцы - ведь Польша-то рухнула. А коли наши телесограждане считают тот наш поход агрессией, глумятся над ним, то это означает только одно: они были бы довольны захватом этих родных нам краев фашистами. Как же вас теперь называть?

Противно им воссоединение братских народов и расширение страны. В своё время их кумир Окуджава напевал:

Меня удручают размеры страны...

То есть размеры СССР. Я ему тогда посоветовал: «Булат, уезжай в Грузию, на родину своего отца, а нет – в Армению, на родину матери. Можно и в Израиль махануть. Очень уютные республики, ничего не будет тебя там удручать, а всё только радовать. Там с любой колокольни граница видна». Не послушал почему-то.

А между тем многие писатели и мыслители мечтали о братстве народов. Пушкин с сочувствием писал, что Мицкевич

Говорил о временах грядущих,

Когда народы, распри позабыв,

В великую семью соединятся.

И сам Пушкин был озабочен:

Славянские ль ручьи сольются

в русском море,

Оно ль иссякнет – вот вопрос!

И Тютчев в 1870 году призывал:

Славянский мир, сомкнись тесней!

Да это можно было написать на наших танках, 17 сентября перешедших границу.

А о чём в 1918 году говорил Блок? -

Мы любим всё – и жар холодных числ,

И дар божественных видений,

Нам внятно всё –

и острый галльский смысл,

И сумрачный германский гений...

Придите к нам! От ужасов войны

Придите в мирные объятья!

Пока не поздно – старый меч в ножны.

Товарищи! Мы станем – братья!

А кто мечтал? -

Чтобы в мире без Россий и Латвий

жить единым человечьим общежитьем.

Маяковский!

А кто грезил,

Чтоб от Японии до Англии

Сияла родина моя.

Павел Коган!

Наконец, каков смысл призыва «Проле-тарии всех стран, соединяйтесь!», недавно в Америке чуть не повергшего в обморок слабонервного товарища Медведева? Они с Путиным знают только отдавать куски нашей земли.

Вам, вместе с ними страдающим синдромом Окуджавы, могут не нравиться мечты Пушкина и Тютчева, Блока и Маяковского, стихами которых вам едва ли приходилось наслаждаться. Но всё-таки вы должны бы соображать, кому противостоите и как выглядите, когда в книге «22 июня» и в фильме «22 июня» пытаетесь высмеять, глумитесь над героем фильма «Великий гражданин», мечтающим о братстве народов.

Потом в фильме заходит речь о войне с Финляндией. И сразу – враньё: «К ней предъявили те же требования, что к странам Прибалтики». Во-первых, Прибалтика это позже, надо же соблюдать хронологию. Во-вторых, в отличие от тех стран, которым мы ничего не предлагали, Финляндии в обмен на Карельский перешеек, где в 32 верстах от Ленинграда была сооружена линия Маннергейма, всегда способная стать опорной базой наступления, мы предлагали в Карелии территорию в два раза больше. Вам с Солониным известен в истории второй случай таких агрессивных намерений? Может, Америка, оттяпав у Мексики половину территории, взамен отдала ей несколько своих штатов или (потом) - Аляску?

С большим основанием, чем поляки, надеясь на Англию и Францию, финны отвергли наше разумное предложение. Мало того, объявили мобилизацию. Это как же так? Им говорят: «Давайте торговать», а они – всю страну под ружьё.

Увы, началась война, мы должны были обезопасить Ленинград. И что? «Это была катастрофа!» - голосит непуганый патриот Пивоваров. Катастрофы бывают разные – личные, военные, государственные и т.д. Если, допустим, Кулистиков вытряхнет из мягкого и хлебного креслица сотрудничка НТВ, а одновременно супруга выставит того из квартиры и приведёт другого, а родители проклянут за многолетнюю кинолживость, то это настоящая личная катастрофа. А что произошло в 1940 году в Финляндии? Война была трудной, со многими просчётами, с большими жертвами... Но, может, наши войска были на голову разбиты? Нет. Может, Красной Армии не удалось выполнить ни одну из поставленных перед ней задач? Нет, все выполнила, все решила. Может, несмотря на это, мы почему-то явились в Хельсинки и подписали там мирный договор на финских условиях? Нет, всё было наоборот: финны примчались в Москву и подписали мир на наших условиях. Где же катастрофа? Она, Пивоваров, у вас под шляпой.

«Вместо запланированных 15 дней кампания длилась 115 дней». Где он видел этот план? На самом деле - с 30 ноября по 13 марта. т.е. 104 дня. Вот ведь натура! Хоть на 10 дней, а соврёт. Не может и дня прожить хотя бы без мелкой пакости. Никто и не думал о 15 днях. На совещании начальствующего состава РККА 14 апреля 1940 года Сталин говорил: «Мы считали, что, возможно, война с Финляндией продлится до августа или сентября» (С.С., т.15., с.350). То есть дней 120-150. И кому же нам верить - наёмному пакостнику или вождю народа?

И хотя пришлось воевать и пролить немало крови, однако Советский Союз, победитель, тогда, в 1940 году, добровольно уступил Финляндии район Петсамо (Печенга) с его богатейшими залежами никеля. Добровольно! И Пивоваров об этом, конечно, ни слова. Но в 1944-м за дурное поведение финнов в компании Гитлера мы отобрали Печенгу обратно. А как же! Надо вести себя прилично.

Тут нельзя не вспомнить, что пишет о финской войне 1939 года главный консультант фильма М. Солонин. Он, как Чемберлен и Даладье, считает её «преступной и подлой». А в условиях начавшейся мировой войны оставить вторую столицу на расстоянии одного марш-броска от границы и нескольких минут лёта бомбардировщика весьма опасного соседа это, по Солонину, было бы высшим проявление заботы о стране, о родном народе.

Очень он возмущен нашим ударом по финским аэродромам 25 июня 1941 года. И до сих пор терзается, почему за этот налёт его родина на оказалась вместе с фашистской Германией на скамье подсудимых в Нюрнберге.

Во-первых, говорит, у финнов и авиации-то никакой не было. Так, мелочишка: «несколько десятков истребителей да 22 бомбардировщика» (с.55-56). Но вот цифра в книге, специально посвященной авиации в годы войны: 295 самолётов (И. Тимохович, «Небо войны». М., 1986, с.28).По другим специальным источникам – 307 (ИВМВ, т.3, с.336).

Во-вторых, говорит, бомбили-то не аэродромы, а мирные города, и они полыхали, они полыхали... Какие города? Военная тайна. И большая тупость. Если немцы в первый день войны нанесли удар прежде всего по 66 нашим аэродромам, что вполне естественно, ибо на них базировалось 65% авиации западных Военных округов, которую враг хотел уничтожить или вывести из строя (М. Кожевников «Командование и штаб ВВС Красной Армии». М., 1977. С.36), то, конечно, и у нас в данном случае была такая же цель, удар был нанесён по 19 аэродромам, уничтожен 41 самолёт. А всего за несколько дней бомбили 39 аэродромов и уничтожили или вывели из строя 130 финских и немецких самолётов (там же, с.46). Кому непонятно, что в первую очередь надо выбить оружие из рук врага? Солонину непонятно – зачем, когда для пироэффекта можно бомбить мирные хорошо горящие города?

В-третьих, говорит, ведь Финляндия была нейтральной, тихой, любезной страной, там крокусы цвели. Как можно было её бомбить! Конечно, конечно. Но вот что, по его собственным словам, Гитлер сказал Молотову в ноябре 1940 года в Берлине: «Правительство Германии не могло бы терпимо отнестись к новой войне России против маленького финского народа». Это - из обращения Гитлера к германскому народу 22 июня 1941 года. А в конце его он сказал: «Немецкий народ! В данный момент осуществляется величайшее по своей протяженности и объему выступление войск, которое только видел мир. В союзе с финскими товарищами стоят бойцы вермахта. Немецкие дивизии защищают вместе с финскими героями финскую землю... Да поможет нам Господь в этой борьбе!».

Господь помог не фашистам, а коммунистам. Но какие же тут могли быть сомнения о позиции Финляндии? И всё это стало известно нам в тот же день 22 июня, о чём упомянул в своем выступлении по радио Молотов. А Солонин о заявлении Гитлера знает или нет? Оказывается, знает. Но божится, что Риббентроп немедленно выступил с опровержением этих заявлений: финские герои, дескать, никакого отношения к начавшейся войне не имеют. Бесстрашный Иоахим против страшного Адольфа... Сюжет, достойный кисти Айвазовского. Солонин, лапушка, поищите дураков в другой деревне.

Но он снова: в-четвертых, говорит, Маннергейм, кавалер лично Гитлером врученного Рыцарского креста с дубовыми ветвями и мечами, обожал Ленинград, где когда-то служил при царе. Не исключено, что даже частенько декламировал Пушкина:

Люблю тебя, Петра творенье,

Люблю твой строгий стройный вид,

Невы державное теченье,

Береговой её гранит...

И потому «финская авиация вплоть до 1945 года имела приказ Маннергейма не совершать полётов над Ленинградом» (с.57). Не говоря уж о бомбежках. Вот оно что! Теперь понятно, почему Путин положил незабудки на могилу Маннергейма, а Медведев вскоре – ромашки к его памятнику.

Но позвольте, друг Солонин, о каких полётах может идти речь, если эта авиация, по вашим же словам, - всего 22 тихоходных бомбардировщика и несколько технически отсталых истребителей. А у нас защита ленинградского неба была совсем не отсталой. И откуда вам известно о запрете полётов? А это, говорит, сам Маннергейм писал в мемуарах. Ну конечно, свидетельства самого шакала с Рыцарским крестом от Гитлера о своих делах дорогого стоят.

А что значит запрет полётов «вплоть до 1945 года» - до конца войны? Но ведь известно: ещё 4 сентября 1944 года финское правительство заявило, что приняло наш добрый совет порвать отношения с Германией и выдворить немецкие войска из Финляндии к 15 сентября. И также – о прекращении военных действий против СССР с 4 сентября. А 8-го сентября в Москву для ведения мирных переговоров уже припожаловала второй раз за четыре года финская делегация во главе с председателем правительства А. Хакселем, министром обороны и начальником генерального штаба. До конца войны было ещё восемь месяцев. Для вас всё это новость, любезный?

А он, представьте, не умолкает. После того, говорит, как мы отвоевали у финнов Карельский перешеек, но подарили им Петсамо, они так полюбили нас, так жутко втюрились, что если бы мы их не огорчили бомбёжкой, то они оставались бы нейтральны, не было бы никакой блокады Ленинграда: финны регулярно поставляли бы в город свежие яйца, отменное молоко, сметану, ветчину, а замечательный сыр Viola не сходил бы со стола у счастливых ленинградцев. Мало того, и платить за это нам ничего не пришлось бы: «Богатая и крайне щедрая Америка заплатила бы финнам за поставки продовольствия для Ленинграда» (с.81). Какие тут могут быть сомнения? Подарил же, говорит, Рузвельт товарищу Сталину за красивые глаза сотни тысяч «Студебеккеров» (с.121). Так таки и подарил? Да откуда оратор это взял? Как видно, сообщил ему с того света сам Эдвард Стеттиниус, занимавшийся ленд-лизом.

Самое примечательное в данном протуберанце малоумия вот что. Эти солонины тридцать лет поносят советское руководство за то, что оно прошляпило день агрессии. И казалось бы, должны приветствовать наш упреждающий удар. Нет! И это их бесит. Ну никак не угодишь, ничем не порадуешь патриотические души свинопасов!

В.С. БУШИН