• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

Партизан – лицо, добровольно сражающееся в составе вооружённых организованных партизанских сил на территории, занятой противником, за свободу и независимость Родины или за социальные преобразования (здесь уместно разграничение бандитов от партизан, но это отдельная тема). Партизанские соединения в состав регулярных войск не входят. Обычаи партизанской борьбы складывались веками. И не надо считать, что они проявились только в годы Великой Отечественной войны 1941 -1945 годов. Но то, что партизанское движение сыграло значительную роль в разгроме немецко-фашистских оккупантов – это факт. К сожалению, даже в год 70-летия начала Великой Отечественной войны об этом умалчивают.

Уже Гаагскими конвенциями 1899 и 1907 годов был определён международно-правовой статус партизан как законных комбатантов (воинов, бойцов). Но фашисты есть фашисты, они не признавали международных норм и правил и обращались с пленными партизанами, как с бандитами. Однако жестокости не остановили советских людей, в рядах партизан сражались представители всех национальностей.

Верховное командование и партийное руководство с самого начала войны придали партизанскому движению целенаправленный и организованный характер. В директиве СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 29 июня 1941 года требовалось: «В занятых врагом районах создавать партизанские отряды и диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрывов мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога складов и т.д.» («КПСС в резолюциях», т.6, стр.19, 1971 г.).

Задачи были поставлены, и уже к концу 1941 года на оккупированной врагом территории действовало более двух тысяч партизанских отрядов общей численностью свыше 90 тысяч человек. Всего в годы войны в тылу врага действовало более 6 200 партизанских отрядов, в которых сражалось свыше одного миллиона партизан и подпольщиков из числа всех народов СССР. Это больше численности современной армии РФ. Такой массой вооружённых людей нужно было управлять и координировать их действия. Поэтому Постановлением ГКО от 30 мая 1942 года при Ставке ВГК был образован Центральный штаб партизанского движения (ЦШПД). Начальником штаба был назначен Пономаренко Пантелеймон Кондратьевич – 1-й секретарь ЦК КП(б) Белоруссии.

Штабом была проделана колоссальная работа по развитию партизанского движения и оказания ему помощи. Уже к марту 1943 года более 80% учтённых партизанских отрядов имели постоянную радиосвязь со штабами регионального уровня, которые при содействии ЦШПД постоянно оказывали им помощь вооружением, техникой, военными специалистами.

Главные усилия партизаны направляли на дезорганизацию коммуникаций противника, освобождение, удержание и расширение отвоёванных в тылу противника территорий, разведку тыла противника, содействие наступающим частям Красной Армии ударами с тыла.

Наибольший урон захватчики понесли от действий партизан на железнодорожных путях. Если в первый год войны партизаны совершали до 40 крушений вражеских эшелонов в месяц, то во второй половине 1942 года уже до 300. Особенно ярким примером действий против вражеских коммуникаций явились партизанские операции «Рельсовая война» и «Концерт».

Операция «Рельсовая война», проводимая под руководством ЦШПД, имела целью массовым и одновременным разрушением путей дезорганизовать работу железнодорожного транспорта оккупантов, чем нарушить снабжение войск врага, эвакуацию его войск и оказать помощь Красной Армии в завершении разгрома противника в Курской битве 1943 года и развёртывании общего наступления советских войск. Планом предусматривалось уничтожить свыше 200 тысяч рельсов в тылах групп армий «Центр» и «Север». Для выполнения операции привлекалось 167 партизанских отрядов Белоруссии, Ленинградской, Калининской, Смоленской, Орловской областей численностью около 100 тысяч человек. Операции предшествовала тщательная подготовка.

«Рельсовая война» началась 3 августа, как раз в то время, когда противник вынужден был интенсивно ма-неврировать своими резервами в связи с развернувшимся наступлением Советских войск и перерастанием его в общее наступление по всему фронту. За одну ночь на огромной территории в 1 000 км по фронту, от линии фронта до западных границ СССР в глубину, было взорвано более 42 тысяч рельсов. В последующие дни действия партизан в операции ещё более активизировались. К 15 сентября было разрушено 215 тысяч рельсов, что составляло 1342 км одноколейного железнодорожного пути. На некоторых дорогах движение было задержано на 3-15 суток, а магистрали Могилёв – Кричев, Полоцк – Двинск, Могилёв – Жлобин не работали в течение августа 1943 года. Возникший дефицит в рельсах вынудил гитлеровцев переделывать двухпутные участки дороги на однопутные, сваривать подорванные рельсы и даже вывозить из Польши и Германии, что увеличивало напряжённость перевозок.

Только белорусские партизаны за время «Рельсовой войны» подорвали 836 эшелонов, в том числе три бронепоезда фашистов. Вывели из строя 690 паровозов, 6 343 вагона и платформы, 18 водокачек, разрушили 184 железнодорожных моста. Но диверсии были проведены не только на железных дорогах.

Операция «Рельсовая война» продемонстрировала возросшую мощь партизанского движения, высокую активность населения, помогавшего партизанам. Она способствовала дальнейшему подрыву морального духа гитлеровских войск, которые несли в это время тяжёлые поражения на советско-германском фронте. Опыт операции «Рель-совая война» был использован штабами партизанского движения в дальнейшем в операции «Концерт» и летом 1944 года при наступлении Советской Армии в Белоруссии.

По данным германского командования, в сентябре – октябре 1943 года (в самый напряжённый период битвы за Днепр) пропускная способность железных дорог снизилась в среднем на 30-40%. Но наши западные «друзья» пытаются умалить роль народной войны в СССР. Так, американский историк Э. Хауэлл, выпустивший в разгар «холодной войны» книгу «Советское партизанское движение. 1941-1945», пытается доказать неэффективность партизанского движения, в частности, об операции «Рельсовая война» говорит: «Отступление немцев проходило беспрепятственно и почти по плану, с небольшим процентом потерь эшелонов с войсками». Это противоречит фактам и документам.

Важной формой партизанских действий являлись рейды партизанских формирований по тылам противника. Главной целью рейдов являлось увеличение размаха и активности партизанского сопротивления оккупантам в новых районах, а также нанесение ударов по крупным железнодорожным узлам и важным военно-промышленным объектам, разведка и оказание братской помощи народам соседних стран в их освободительной борьбе против фашизма. Опираясь на опыт советских партизан, активно развивалось партизанское движение в Польше, Чехословакии, Югославии, где партизанские формирования впоследствии стали костяком формируемых регулярных армий.

Только по заданию штаба партизанского движения в 1943-1944 годах было совершено более 40 рейдов, в которых участвовало свыше 100 крупных партизанских формирований. Были произведены рейды и за пределы советской территории. Так, в 1944 году на оккупированной фашистами территории Польши действовало семь соединений и 26 крупных отдельных отрядов советских партизан. Кто сегодня об этом помнит, кроме народа Словакии?

В боевой деятельности партизаны большое значение придавали разведке противника. Например, накануне Белорусской наступательной операции («Багратион») 1944 года партизаны сообщили о расположении 33 штабов, 30 аэродромов, 70 крупных складов, о составе 900 вражеских гарнизонов, около 240 частей, о направлении движения и характере перевозимых грузов.

Партизаны участвовали в освобождении городов Вилейка, Ельск, Знаменка, Павлоград, Ростов-на-Дону, Симферо-поль, Ставрополь, Ялта и других. Ряд небольших городов и множество населённых пунктов партизаны освобождали самостоятельно.

Кроме боевого воздействия на противника партизанское движение обрело в годы войны значение важного военно-политического фактора разгрома фашизма.

Беззаветная и самоотверженная деятельность партизан и подпольщиков получили всенародное признание и высокую оценку. Более 127 тысяч партизан были награждены медалью «Партизану Отечест-венной войны» 1 и 2-й степени. Свыше 184 тысяч партизан и подпольщиков были награждены орденами и медалями, 248 человек удостоены звания Героя Советского Союза, а легендарный партизанский командир Сидор Артемьевич Ковпак удостоен звания Героя дважды. Всего за 26 месяцев войны соединение Ковпака прошло с боями по тылам немецко-фашистских войск более 10 тысяч километров через территории 18 областей Украины, Белоруссии и РСФСР. Разгромило гарнизоны противника в 39 населённых пунктах, истребило тысячи гитлеровцев и их пособников, пустило под откос 62 эшелона, взорвало 256 мостов, уничтожило 96 складов, 500 автомашин, 20 танков и бронемашин. А главное, рейды сыграли большую роль в развёртывании партизанского движения против немецко-фашистских оккупантов.

Положительную оценку партизанского движения в СССР дают и на Западе. Например, Нейл Грант в своей книге «Конфликты ХХ века», вышедшей в свет в 90-х годах прошлого столетия в Лондоне, уделяет особое внимание советским партизанам, где отмечает, что размаху партизанского движения способствовали жестокие репрессии немецких оккупантов по отношению к местному населению. Это одна сторона вопроса, а второе, не менее важное, - организаторская роль коммунистов.

Символом партизанской самоотверженности в СССР на Западе стал образ Зои Космодемьянской:«Варварство во время Великой Отечественной войны и изумительный героизм, проявленный простыми людьми, символизировал поступок партизанки Зои Космодемьянской, которая после пыток была повешена в декабре 1941 года. Ей было 18 лет. Репортёр «Правды» увидел её тело, когда оно ещё было на виселице, и таким образом её история стала широко известной. Подобных ей людей были тысячи» (Нейл Грант «Конфликты ХХ века»).

Исторический анализ борьбы советского народа в годы Великой Отечественной войны подтверждает, что партизанское движение стало активным выражением неприятия советским народом вторжения гитлеровцев, покушения на независимость Отечества. И замалчивать партизанскую тему в 70-летнюю годовщину начала Великой Отечественной войны – значит вычеркнуть одну из значимых страниц нашей истории.

Партизанское движение - это народный гнев, почему война и называется Отечественной!

Вадим КУЛИНЧЕНКО, капитан 1 ранга в отставке

В этом году исполнится 20 лет с тех пор, как прекратил существование Советский Союз. Говоря о факторах, приведших к распаду сверхдержавы, вспоминают, как правило, о плачевной экономической ситуации в стране, падении мировых цен на энергоносители и крахе коммунистической идеологии. Упоминают и то, что-де Союза не стало ещё и потому, что страну предала её элита. При этом называют, как правило, две фамилии – президента СССР Горбачёва и президента России Ельцина. Это не совсем верно: да, действительно советская элита сыграла решающую роль в распаде страны, но люди, которые этому способствовали в гораздо большей степени, чем Ельцин и Горбачёв, известны лишь очень узкому кругу посвящённых, и их фамилии не скажут обывателю практически ничего. «Наша Версия» получила возможность приоткрыть завесу тайны над тем, как и кем готовился распад Советского Союза.

В 1968 году был создан так называемый Римский клуб – структура, объединившая представителей мировой политической, финансовой, культурной и научной элиты. Создал клуб итальянский предприниматель Аурелио Печчеи, благодаря непосредственному участию которого в СССР был построен Волжский автозавод в Тольятти и началась сборка копий «Фиат-124» под названием «Жигули».

«Печчеи не замедлил озвучить цели и задачи клуба: одной из важнейших он считал вовлечение стран соцлагеря в международные экономические процессы, – поведал корреспонденту «Нашей Версии» известный политолог Сергей Кургинян. – На Западе к тому времени уже достаточно много говорилось о том, что мировая экономика разделена крайне непродуктивно – примерно треть её находится вне рынка, в так называемом советском секторе экономики. Наличие соцлагеря препятствовало капиталистической экспансии, а значит, и развитию стран со свободным рынком».

Печчеи, положивший полжизни на то, чтобы вовлечь советских лидеров в рыночные отношения, и лично способствовавший не только контракту с FIAT, но и с «Пепсико», заявил участникам Римского клуба, что для успешного функционирования капиталистического уклада экономики «страны соцлагеря необходимо вскрывать, как консервную банку – с помощью острого консервного ножа».

Осенью 1972 года неприметный заместитель начальника Госкомитета СССР по науке и технике Джермен Гвишиани вылетел в Австрию, чтобы в Лаксенбургском замке под Веной встретиться с представителями Римского клуба и Международного института прикладного системного анализа (МИПСА, или, в латинской транскрипции, IIASA). МИПСА на тот момент был только-только основан – его учредителями стали США, СССР, Канада, Япония, ФРГ, ГДР и ещё несколько европейских стран. За глаза МИПСА называли «проектом двух разведок» – КГБ и ЦРУ – и считали некоей переговорной площадкой для элит капстран и государств социалистического лагеря.

Сорокатрёхлетний Гвишиани был именно тем, кому советская партноменклатура поручила наводить мосты между СССР и За-падом. И этой самой партноменклатуре он был вовсе не чужим человеком: Гвишиани был зятем советского премьера Алексея Косыгина, ни больше ни меньше – второго лица в государстве. Косыгин дружил с его отцом, генерал-лейтенантом НКВД Михаи-лом Гвишиани. Они были обязаны друг другу жизнью: Гвишиани спас Косыгина во время процессов по так называемому Ленинград-скому делу в конце 40-х годов и не дал ему разделить участь главы Госплана Николая Вознесенского, чьим протеже Косыгин считался. В свою очередь, Косыгин пришёл на помощь Гвишиани, когда его чуть было не привлекли к суду вместе с заместителями министра МГБ Лаврентия Берии в 1953 году (генерал отделался лёгким испугом, лишившись погон, и был принудительно выдворен на пенсию, в то время как остальных соратников Берии расстреляли).

В Вене Гвишиани провёл секретные переговоры с представителями Римского клуба. Если бы тема переговоров стала известна широкой общественности – или хотя бы убеждённым противникам тесных контактов с Западом вроде Михаила Суслова – Гвишиани попросту расстреляли бы за измену Родине. Ибо речь на переговорах шла ни о чём ином, как о предстоящем распаде СССР.

Вначале слово взяли Печчеи и лорд Цукерман, которые прочитали Гвишиани что-то вроде политинформации. Население славянских республик СССР не увеличивается, в то время как в Средней Азии оно растёт как на дрожжах. В то же время именно Россия обеспечивает прожиточный минимум среднеазиатских республик, выделяя им колоссальные дотации – в советской империи не окраины кормили центр, как это принято в нормальных империях, а наоборот. Положительное сальдо по ВВП было на тот момент у России и Азербайджана, более или менее сносно чувствовали себя Украина с Белоруссией. Печчеи обратился к Гвишиани с просьбой изложить руководству СССР – премьеру Косыгину и главе КГБ Андропову – предложение Запада. Сводилось оно к следующему: повышая дотации окраин, Россия обречена нищать. Модернизация при этом почти не проводится, технологическое отставание нарастает. А в это время Китай уже готов к технологическому прорыву. Если Россия, Украина и Белоруссия освободятся от окраин в лице среднеазиатских республик и успеют провести форсированную модернизацию, то новому Союзу найдётся место где-то в экономической нише между развитым Западом и развивающимся Китаем, в так называемой полупериферии. Если же нет – СССР неизбежно придёт к экономическому коллапсу.

Было и ещё одно условие, оно-то и сыграло впоследствии решающую роль: Среднюю Азию Москве предлагалось ввергнуть в системный кризис и получить оттуда дешёвую рабочую силу на проведение «славянской модернизации». Именно этот пункт программы впоследствии испугал и Косыгина, и Андропова и в конечном итоге затянул принятие решения на годы. Накануне австрийских переговоров Гвишиани встретился с председателем КГБ Андроповым. О чём они договаривались, достоверно неизвестно - протоколы встречи по понятным причинам не велись. Но известно вот что: в случае провала – то есть, если о его миссии станет известно Михаилу Суслову или кому-то из «твердолобых», как называл Андропов сторонников неизменного курса на противостояние с Западом, – Гвишиани лучше покончить с собой. Ибо в этом случае КГБ придётся от него откреститься.

После того как Гвишиани провёл переговоры и вернулся в Москву, он снова встретился с Андроповым. Решено было не торопить события, а для начала просчитать все риски и выгоды, которые могло принести разделение СССР. Понятно, что для такого дела была нужна площадка и нужны были специалисты – экономисты, политологи, социологи, в конце концов. МИПСА для этого не годился, нужен был научно-исследовательский институт внутри страны. Три с половиной года ушло на подготовку такой площадки – учёных отбирали по двум критериям: они должны были быть не слишком болтливыми и не должны были симпатизировать советскому укладу экономики. В идеале же они должны были быть тайными антисоветчиками – явными они быть не могли в принципе, ибо вряд ли смогли бы долгое время находиться при этом на свободе.

И вот летом 1976 года заработал Всесоюзный научно-исследовательский институт системных исследований (ВНИИСИ) – как советский филиал Междунаро-дного института прикладного системного анализа. Первым директором института стал не кто иной, как Джермен Гвишиани, проработал он на этом посту 17 лет. За это время Гвишиани стал академиком АН СССР (в 1979 году), членом Римского клуба, почётным доктором Пражской высшей экономической школы, почётным членом Шведской королевской академии инженерных наук, Финской академии технических наук, почётным доктором Хельсинкской школы экономики, членом Американской академии управления, членом Международной академии управления... И почти все эти и десятки других регалий он получил, оставаясь советским подданным, неприметным и мало кому известным учёным.

На то, чтобы разработать в деталях идею распада СССР, ушло несколько лет. Лишь в декабре 1982 года, после того как Андропов стал генеральным секретарём ЦК КПСС и фактическим руководителем советского государства, наработки подчинённых Гвишиани были систематизированы. Оставалось лишь представить их Политбюро и принять окончательное политическое решение.

В Политбюро была создана так называемая комиссия Тихонова–Рыжкова для подготовки широкомасштабной экономической реформы в СССР, которая фактически была политической и ставила крест на Советском Союзе в том виде, в котором он функционировал на тот момент. Николай Тихонов в это время был председателем Совета министров СССР, ему было за 80, и он мог осуществлять лишь формальное руководство в лучшем случае. Заправлял всем секретарь ЦК КПСС по экономике Николай Рыжков, в недавнем прошлом директор крупного уральского завода, которого привёз в Москву Андропов. Вряд ли Рыжков подозревал о политической подоплёке деятельности комиссии, он был всецело увлечён экономикой и о грядущем распаде страны мог не догадываться. Зато об этом хорошо знал Джермен Гвишиани, осуществлявший научное руководство этой комиссией. А помогали ему сотрудники института – Станислав Шаталин, Егор Гайдар и Пётр Авен.

Результатом деятельности «комиссии Тихонова–Рыжкова» стала 120-страничная программа экономической реформы в СССР. За образец бралась Венгрия. Образование «нового Союза», предусматривавшее подписание нового союзного договора между республиками СССР, оговаривалось в приложении к программе. Но не факт, что договор подписали бы со всеми: кроме славянских республик в новом Союзе могли оказаться только Азербайджан и Прибалтика.

И тут внезапно умирает Андропов.

А пришедший ему на смену Константин Черненко вовсе не горит желанием реформировать СССР. В общем, документ положили под сукно. Извлекли его оттуда лишь летом 1985 года, когда страну возглавил Михаил Горбачёв.

Георгий ФИЛИН

Споры о том, чем же была для нашей страны Вторая мировая война, не утихают в России до сих пор. Что довольно удивительно. Ведь в мире существует на сей счет полная ясность. Непонятливое исключение составляют ряд полумаргинальных групп в основном из стран Восточной Европы и их же лоббистская «крыша» в США. В России же – стране-победительнице – мнение этих странных людей в общественной дискуссии почему-то становится чуть ли не вровень с общепринятой точкой зрения.

Логику иностранцев, желающих подкорректировать историю, чтобы выглядеть в своих глазах более приглядно - в качестве жертв двух тоталитарных систем - понять (но не принять) еще как-то можно. Но вот понять российских граждан, которые под сурдинку десталинизации/десоветизации из компании Рузвельта, Черчилля, Сталина и Жукова горят желанием переместиться в одну компашку с Гитлером и Власовым, невозможно. А ведь по сути к этому сводятся прожекты, аналогичные пожеланию переименовать Великую Отечественную войну в советско-нацистскую или реабилитировать генерала Власова.

Что поражает? Потрясающая шизофреничность высказываемых десталинизаторами тезисов. Например, Сталину вменяется в вину договор с Германией о ненападении: мол, как же так, с самим Гитлером договорился. Нехорошо. Но одновременно те же самые люди восхваляют генерала Власова, который не то что договор заключил - воевал на стороне Гитлера против собственной страны. Это как-то очень странно выглядит. Единственное, чем можно непротиворечиво соединить оба эти тезиса, признать, что Гитлер и Власов - это так, благородные хулиганы, а вот Сталин - настоящий злодей. Иначе никак, иначе связка Гитлер-Власов не играет.

Но вроде бы законченным расистом был именно Гитлер, и именно по его приказу сжигали людей. А Сталин вроде как был интернационалистом и одним из отцов-основателей Организации объединенных наций. К Сталину есть свой длинный список претензий, но выставлять его в качестве фигуры, даже равной по злодейству Гитлеру, - это явный перебор. А сегодня у нас что получается: модно стало рассуждать, например, о вине Сталина за то, что не поддержал Варшавское восстание, но что-то не слышно взрывов негодования по поводу тех, кто собственно это восстание-то и подавлял.

Ещё раз: можно понять некоторых восточноевропейцев, чьи страны в той войне в большинстве своем - кто невольно, а кто и вполне с энтузиазмом - воевали на стороне гитлеровской Германии. Но нам-то это зачем? Мы - страна, спасшая Европу от нацизма. Нам какое дело до застарелых комплексов коллаборационистов?

История предвоенной Европы и история Второй мировой полна горьких страниц. Но тот же советско-германский пакт о ненападении, конечно, не может служить образцом нравственности, но это вполне разумный, после Мюнхенского сговора, геополитический ответ Советской России — таковым его признал не кто-нибудь, а Уинстон Черчилль в своём шеститомнике «Вторая Мировая война». Он же дал точные оценки трусливой и подлой межвоенной политике Великобритании, Франции, Польши, проигнорировавшей советские попытки спасти Чехословакию и открывшей двери для большой войны.

Что касается послевоенной оккупации Восточной Европы… А что было делать? Уходить и оставить этот регион новой генерации фашистских и полуфашистских режимов? Стоит напомнить, что в межвоенный период именно такие режимы существовали почти во всех восточно-европейских странах. Местные власти показали себя в 1930-х годах слишком слабыми и безответственными. И если сегодня, спустя 66 лет после окончания войны, в ряде стран столь сильны пронацистские настроения, то что было бы, уйди оттуда советские войска сразу после окончания войны?

К тому же одной из основ успешной денацификации Германии было военное советское присутствие в Восточной Германии. Западные союзники сами по себе просто не имели достаточной наземной военной силы для того, чтобы контролировать Германию. Во многом лишь давление со стороны СССР, альтернатива советской оккупации, позволяли союзникам держать Западную Германию в повиновении в первые послевоенные десятилетия. Военное же присутствие в Германии требовало контролировать Восточную Европу. Послевоенные дела в Европе нельзя было пускать на самотек — слишком дорого далась советскому народу Победа.

Павел БЫКОВ, «Expert Online»

Возле моего дома находится магазин ICA, один из примерно 2220 (на 2009 год) магазинов торгового концерна, раскинувшего розничную сеть в Швеции, Норвегии и нескольких других странах.

Нормальные магазины. А главное - они имеют собственные почтовые отделения, и когда мне приспичит купить марку или отправить посылку, то далеко бежать не надо. Вот он, под окнами, с приятным хозяином и вежливыми служащими.

Хозяин “нашего” магазина знает, что я русская, всегда здоровается полунаклонившись, с улыбкой на усатом лице. Но болтать с ним? Ведь не назовешь болтовней вопрос, почему раздулась коробка кефира с нормальным сроком годности или почему нет в продаже имбиря? Назавтра имбирь появится. Но завтра он мне будет не нужен, потому что я уже сбегала в другой магазин и приготовила блюдо по китайскому рецепту, которое тут же и съели.

Так что с хозяином “нашего” магазина отношения строились на уровне покупатель-продавец.

Но летом он вдруг проявил ко мне интерес: состроив соболезнующую мину, спросил, правда ли, что Россия погибает от пожара.

Что это было? Это была выраженная шведским гражданином тяга побольше узнать о нашей Родине. И я, боясь, что его отвлекут торговые дела, живенько рассказала ему все, что знала.

Понял ли меня швед? Во всяком случае, я покинула магазин обалдевшей от гордости - знай наших!!! - и забыв купить сметану.

А он, наверное, все-таки понял. Поскольку, в очередной раз завидев меня в торговом зале, опять подошел с вопросом. Только сначала метнулся в подсобку и выскочил оттуда, неся на ладони что-то крохотное. Оказалось - значок. Друзья подарили ему значок из России, и я должна была сказать, насколько известна изображенная на нем личность.

Со значка смотрело лицо Юрия Гагарина...

Я пришла домой немного то ли обиженная, то ли рассерженная. Нас учили этому еще в детском саду, а тут взрослый мужчина не знает, что полет первого человека в космос состоялся 12 апреля 1961 года, когда Гагарин на космическом корабле “Восток” стартовал с космодрома “Байконур” и впервые в мире совершил орбитальный облет планеты Земля. Полет в околоземном космическом пространстве продлился 108 минут.

То есть получается, что мы свершаем великие дела, а некоторые об этом даже не догадываются? Интересно, заблуждения-ошибки носят массовый характер или это единичные случаи?

Память тут же услужливо подсунула мне другой эпизод. Встретила я как-то в городе знакомую шведку и ее сына-подростка. У меня в руках был пакет с изображением Гагарина, привезенный из Калининграда. Мальчика заинтересовали русские буквы, и я, указывая на Гагарина, спросила: “Знаешь, кто это?” Оказалось, что он не знал. Тогда я задала наводящий вопрос: “А знаешь, кто первым полетел в космос?” На это подросток без малейшего колебания ответил: “Американцы, конечно”...

Алла СМОЛИНА, «Союз русских обществ в Швеции»