«ЕВРАЗИЙСТВО — идейно-политическое и философское течение в русской эмигра...

«ЕВРАЗИЙСТВО — идейно-политическое и философское течение в русской эмиграции 1920-30-х гг. Началом движения стал выход сборника “Исход к Востоку” (София, 1921) молодых философов и публицистов Н.С.Трубецкого, П.Н.Савицкого, Г.В.Флоровского и П.П.Сувчинского. Историофилософская и геополитическая доктрина евразийства, следуя идеям поздних славянофилов (Н.Я.Данилевский, Н.Н.Страхов, К.Н.Леонтьев), во всём противопоставляла исторические судьбы, задачи и интересы России и Запада и трактовала Россию как “Евразию”, особый срединный материк между Азией и Европой и особый тип культуры. На 1-м этапе движения евразийцы осуществили ряд плодотворных историко-культурных разработок; однако затем евразийство всё более приобретало политическую окраску, наследуя “сменовеховству” [1] в признании закономерности русской революции и оправдании большевизма. Эта тенденция, усиленно проводившаяся левым крылом евразийства (Сувчинский, Л.П.Карсавин, П.С.Арапов, Т.П.Святополк-Мирский и др.), сочетавшаяся с проникновением в движение агентуры Государственного Политического Управления (Н.Н.Ланговой, С.Я.Эфрон и др.), вызывала протест другой части евразийцев и после ряда расколов на грани 1920-30-х гг. евразийство пошло на убыль» — сообщает энциклопедический сайт http://encycl.accoona.ru/?id=20576.

Как видно из этой энциклопедической статьи, её авторы:

· признают, что «евразийцы осуществили ряд плодотворных историко-культурных разработок»;

· однако при этом выражают неудовольствие тем, что впоследствии «евразийство всё более приобретало политическую окраску, наследуя “сменовеховству” в признании закономерности русской революции и оправдании большевизма».

Что касается последнего, то:

По нашему мнению, если произходит переосмысление исторического прошлого, то неизбежно вслед за этим произходит и переоценка политических перспектив, и соответственно — вырабатывается некая новая политическая сценаристика, которая не могла бы возникнуть на основе прежних представлений об историческом прошлом.

Соответственно претензии кого-либо к тем или иным моделям исторического прошлого, оценкам политических перспектив и к политической сценаристике, а также практике её осуществления, никогда не носят абстрактно-академического кабинетного характера, а выражают недовольство одних практических политиков и их закулисных вдохновителей деятельностью чуждой им концептуальной власти, — состоявшейся уже в таковом качестве либо находящейся в процессе становления. Поэтому вопрос не в том, что евразийство стало выражать себя в политике, а в том, есть ли в нём какая-либо адекватность историческому прошлому и какие политические перспективы соответствуют этой адекватности.

Т.е. вопрос о евразийстве в прошлом, настоящем и его перспективах — это один из аспектов вопроса о концептуальной власти и концептуальной властности [2].

Что касается утверждения авторов приведённой выше энциклопедической статьи о том, что «евразийство пошло на убыль», то такая оценка в наше время недостоверна, хотя в период существования СССР (особенно в предвоенный и послевоенный период вплоть до государственного краха СССР в 1991 г.) евразийству, как одному из способов понимания истории, действительно не было места в политике бывшего Советского Союза, вследствие того, что СССР представлял собой специфическое выражение именно евразийства в политической практике, хотя и под лозунговыми прикрытиями идей «мраксизма»-ленинизма; а на Западе идеи евразийства были заправилам политики не нужны, поскольку подрывали идейную обоснованность политики государств Евро-Американского конгломерата в отношении не входящих в состав конгломерата регионов, включая и СССР.

После государственного краха СССР, сопровождавшегося утратой «мраксизмом»-ленинизмом положения монопольно культивируемой в обществе идеологии, в условиях социального кризиса — разные достаточно широкие слои общества проявили интерес ко всем ранее запретным в СССР социологическим теориям, в том числе — и к наследию основоположников евразийства, упомянутых в приведённой выше энциклопедической статье.

Но и ранее этого периода истории представители “элиты” советской интеллигенции — в отличие от остальных граждан СССР - имели возможность ознакомления практически со всей литературой, издававшейся во всём мире, как на основе доступа в спецхраны отечественных библиотек, так и на основе личных связей в кругах “элитарной” и потомственно клановой разнородной [3] интеллигенции и в СССР, и за рубежом.

Кроме того, поскольку процесс познания обусловлен объективными закономерностями, то, если некое явление объективно существует (или существовало и оставило свои следы), — неизбежно, что независимо друг от друга разные изследователи приходят к содержательно сходным в чём-то мнениям о нём, хотя их мнения, возможно, будут представлены в разных формах и затрагивать разные аспекты этого явления.

В результате к моменту государственного краха СССР и марксистско-ленинского мировоззрения, евразийство обрело открытые возможности для развития своих теоретических воззрений в России и воплощения их в практическую политику. А вследствие действия двух ранее названных факторов (спецхраны и личные связи + объективность закономерностей познания) евразийство в России периода последнего десятилетия ХХ века — первого десятилетия XXI века — это уже не то евразийство, которое оставили в наследие потомкам его основоположники.

Главное приобретение евразийства наших дней — так называемая «теория этногенеза и пассионарности», изложенная в работах Л.Н.Гумилёва: прежде всего, в его книге “Этногенез и биосфера Земли”. Однако, при более внимательном разсмотрении, это приобретение предстаёт для евразийства не как достижение в его развитии, а как проблема, поскольку «по-евразийски мыслящая» общественность вульгаризировала «теорию пассионарности и этногенеза», после чего «съела» её вместе с неадекватным жизни понятийным аппаратом, не заметив ни совершённого ею акта вульгаризации, ни неадекватности её понятийного аппарата жизни, обусловленной своеобразием личности Л.Н.Гумилёва.

В материалах Концепции общественной безопасности (КОБ) «теория пассионарности» в изложении её Л.Н.Гумилёвым в книге “Этногенез и биосфера Земли” разсмотрена в работе Внутреннего Предиктора СССР (ВП СССР) “Мёртвая вода” [4] (т. 1, гл. VII. «Пассионарность»: биология и другие взаимовложенные процессы). Но поскольку настоящая записка посвящена евразийству, а теория пассионарности в настоящее время является неотъемлемой его составной частью, то для понимания наших претензий к евразийству как к теоретической основе делания политики, кое-что касающееся теории пассионарности, необходимо пояснить здесь в целях обезпечения самодостаточности настоящей записки для понимания.

Начнём с того, что сам Л.Н.Гумилёв никогда не экстраполировал в будущее действие теории пассионарности, но делал оговорку (по крайней мере она запомнилась по его устным выступлениям), что течение истории, её ритмика до начала XIX века согласуется с изложенной им теорией пассионарности.

Такая по содержанию оговорка является свидетельством того, что Л.Н.Гумилёв был человеком с довольно развитой интуицией, что и отличает его от приверженцев изложенной им «теории пассионарности», которые, не чуя течения жизни, экстраполируют действие теории пассионарности в будущее и на этой основе высказывают предположения о возможном течении политики и строят политическую сценаристику. Об этой оговорке Л.Н.Гумилёва не все знают (а знающие о её значимости не задумываются), причин её не выявляют и впадают в ошибку, вульгаризируя его наследие в своих интерпретациях.

Дело в том, что предсказуемость каких-либо явлений на основе соответствующих теорий предполагает, что характер течения процессов, описываемых теорией, обусловлен факторами, не изменяющими своего характера. Если же обуславливающие течение описываемых теорией процессов факторы, не учитываемые ею, изменяют свой характер в силу каких-либо причин, то теория перестаёт быть надёжным инструментом прогноза дальнейшего течения процессов, вызвавших интерес её потребителей.

Это касается и «теории пассионарности» в наши дни. Для всех прошлых эпох, историческая фактология которых была осмыслена Л.Н.Гумилёвым и послужила основой для утверждений, составивших во взаимосвязи «теорию пассионарности», было характерно то обстоятельство, что через практически неизменный в технико-технологическом отношении мир проходили многие поколения людей.

В отличие от тех эпох, в наши дни на протяжении жизни одного поколения успевают сменить друг друга несколько поколений техники, технологий, социально значимых знаний и навыков.

Этот переход от одного качества жизни к другому стал зрим именно с начала XIX века по мере того, как производство на основе преобладающего потребления биогенной энергии сельскохозяйственных растений и домашних животных, сменялось производством на основе преобладающего потребления техногенной энергии, вырабатываемой машинами. К середине ХХ века этот переход к подавляющему преобладанию потребления в производстве и быту техногенной энергии завершился (по крайней мере, в так называемых «передовых странах»), и началось ускоренное обновление технологий и техники.

В жизни обществ главную роль играет организация психики и психическая деятельность как личностей, так и коллективов. И если до начала XX века, один раз выучившись в детстве и юности чему-либо, этими знаниями и навыками можно было жить всю оставшуюся жизнь без опасения потерять социальный статус, обусловленный знаниями и навыками, то в наши дни поддержание социального статуса обусловлено способностью людей самостоятельно осваивать и вырабатывать необходимые знания и навыки в темпе возникновения в них потребностей. Те, кто к этому не способны в силу разных причин, — теряют свой социальный статус или выкашиваются из жизни потоком стрессов и ситуаций, в которых их поведение на основе свойственных им знаний и навыков оказывается неадекватным.

Если соотноситься с «теорий пассионарности», то различные фазы жизни этносов и суперэтносов характеризуются различием статистик разпределения населения по этико-психологическим типам, описываемым в «теории пассионарности». Изменение же характера воздействия на личность информационных потоков, циркулирующих в обществе, в наши дни означает, что не только динамика фаз этногенеза будет иной при сохранении им прежнего качества, но возможен и выход процесса этногенеза на новое качество, о котором в «теории пассионарности и этногенеза» Л.Н.Гумилёв ничего не говорит.

Одна из причин этого в том, что Л.Н.Гумилёв характеризует в «теории пассионарности» психотипы по видимым извне особенностям их поведения, а не по организации алгоритмики психики индивидов — носителей каждого из выявленных им психотипов.

Кроме того, беда самого Л.Н.Гумилёва была в том, что при очень широкой эрудированности его базовое образование было гуманитарным. В силу этого в тех вопросах, где требовалось понимание общеприродных закономерностей бытия в их преломлении к жизни общества и биосферы и общефизических процессов, он в ряде случаев писал откровенные глупости, которые присутствуют в тексте “Этногенеза и биосферы Земли”, и бездумно разпространяются её приверженцами, включая и евразийцев. К сожалению не нашлось никого, кто смог бы помочь Л.Н.Гумилёву в освоении естествознания и теории саморегуляции больших систем, что могло бы позволить ему избежать откровенного вздора в его версии теории этногенеза; а возможно, он бы смог поднять её на новый качественный уровень. Одна из глупостей — высказанный им так называемый «принцип неопределённостей в этнологии»:

«Начиная с XVII в., в физике дебатировался вопрос — состоит ли свет из частиц (корпускул) или представляет собой волны в эфире? Обе концепции имели столь серьёзные недостатки, что ни одна из них не могла возобладать. Спор был разрешён лишь в середине 20-х годов XX в. с появлением квантовой механики. Современные физики считают, что свет — не волна, не частица, а то и другое одновременно, и может проявлять обе группы свойств. На этой основе был сформулирован широко известный принцип неопределённости, согласно которому при наличии двух сопряжённых физических переменных (например, импульса и координаты или энергии и времени) может быть установлено значение той или другой, а не обеих вместе.

В этнических феноменах тоже налицо две формы движения — социальная и биологическая. Следовательно, тем или иным способом в том или ином аспекте может быть описана либо та, либо другая сторона сложного явления. При этом точность описания и его многосторонность взаимно исключают друг друга. Отметив это, применим принцип неопределённости к нашему “материалу”» (“Этногенез и биосфера Земли”, «Гидрометеоиздат», 1990 г., стр. 163).

Но нельзя же так! Во-первых, аналогия — не доказательство. Во-вторых, и аналогии-то нет, и кроме того, само соотношение неопределённостей Гейзенберга трактуется неправильно [5], ложно (возможно, что по невежеству гуманитариев в вопросах естествознания и ущербности мышления, вследствие чего они не способны описывать явления языком математики тогда, когда это способствует более глубокому пониманию предметной области). В микромире, который описывает квантовая механика, — каждая частица — конечная группа волн (по крайней мере, если изходить из наличия порога чувствительности измерительной аппаратуры). Любой объект обладает волновыми свойствами, поскольку он — волна прежде всего. Тот же объект обладает корпускулярными свойствами, поскольку в его состав входит конечный (в указанном смысле) набор волн. В макромире волна — движущиеся некоторым колебательным образом, изменяющиеся по составу, совокупности частиц, и потому свойства частиц и свойства волн проявляются независимо и взаимно изключающие у разных объектов: т.е. либо волна, либо частица, тело. В микромире — свои законы, которые обусловливают законы макромира.

Кроме того, по отношению к частице микромира возможно определение значения и импульса, и координаты, но чем точнее определена одна величина, тем больше ошибка в определении другой. Величины же обеих ошибок связаны соотношением неопределённостей Гейзенберга, а не ахинеей Гумилёва на ту же тему. В микромире — один способ существования объектов, коему присуще проявление и волновых, и корпускулярных свойств у одних и тех же объектов. К применению соотношения неопределённостей Гейзенберга в физике основания есть, но к применению его “аналога” для разделения сфер биологии и социологии — оснований нет, кроме желания создать иллюзию наукообразия изложения. Но в толковом словаре понятий и терминов, завершающем книгу Л.Н.Гумилёва в упомянутом издании, составитель словаря, — В.Ю.Ермолаев, — утверждает: «Принцип неопределённости в этнологии — объективное ограничение возможностей исследователя при наблюдении последовательности событий, позволяющее описать их только в одном из двух аспектов: либо в социальном, либо в этническом (природном)».

Единство же законов бытия не в том, чтобы переносить частные законы из одной области науки в другую, когда вздумается закрыть “объективным” законом неугодный КОМУ-ТО предмет от обсуждения.

Однако для приверженцев «теории пассионарности» это не так, и они вульгаризируют её, извращая понимание истории и перспектив — как своё собственное, так и собираемой ими массовки.

Что касается жизни общества, то в её течении процессы чисто биологические обуславливают течение процессов чисто социальных, а процессы чисто социальные оказывают своё воздействие на течение процессов чисто биологических. И ничто, кроме запретов и предубеждений типа «принципа неопределённости в этнологии» не мешает описывать биологическое и социальное в жизни общества и любой личности во взаимосвязи.

Но если соотношение скоростей течения чисто биологических и чисто социальных процессов объективно изменилось [6], то неизбежно изменение характера жизни общества. «Теория пассионарности» и интегрировавшее её евразийство этого объективного факта не замечают, а его последствиями не интересуются.

Такая культура мышления евразийцев при интеграции «теории пассионарности» в состав миропонимания евразийства говорит о том, что «неоевразийство» наших дней в России представляет собой явление, обременённое множеством проблем, неведомых для его искренних приверженцев, вследствие чего приверженность евразийству в его исторически сложившемся к настоящему времени виде чревата большими бедами в будущем по причинам:

· неадекватности миропонимания идеологов, вождей-политиков и массовки евразийцев;

· того обстоятельства, что евразийство перестало быть абстрактно-кабинетным, а реально евразийские идеи входят в практическую политику как минимум по умолчанию, т.е. — без афиширования своей приверженности им теми или иными представителями государственной власти и политически активной части общества.

Оглавление