• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

Публичная лекция, читанная с благотворительной целью 20 марта 1890 года

Когда в 1870 году Париж был окружен железным кольцом немецкой армии, население столицы мира испытывало величайшие лишения в отношении первых потребностей жизни. В осажденном городе более всего недоставало молока, и это вызвало усиленную смертность грудных детей: дети умирали от недостатка естественной пищи. Когда мать голодающего младенца должна была беспомощно смотреть на таявшую жертву, то сколько нравственной муки, сколько томления и страданий таилось в ее безмолвном взоре. Молох войны получал двойную жертву: дети гибли от голода, их матери умирали от горя или от горя впадали в безумие. И кто возьмется решить, что ужаснее — физические ли страдания голодавших детей или душевные муки их матерей!

Нравственные страдания так же убивают организм как и физические, но они страшнее физических потому что они поражают высший орган жизни — нервную систему и поражают ее во всех частях, не оставляя свободного места.

Если, вооружившись точными инструментами, мы станем исследовать все изменения, вызываемые в организме нравственными страданиями, то нашему взору представятся глубокие расстройства во всех без исключения отправлениях нервной системы.

Иннервация всех отправлений, начиная от мышечной или физической силы до дыхания и кровообращения, поражаются при нравственных страданиях; даже высшие отправления нервной системы — чувство и мысль претерпевают глубокие изменения.

Если бы мы захотели охарактеризовать одним словом все изменения, производимые в организме нравственными страданиями, то правильнее всего было бы сказать, что нравственные страдания убивают организм медленной смертью, вызывая в высшей степени тяжелые симптомы, способные убить вполне здоровый организм посредством продолжительных мучений.

Человеческое слово с поразительной меткостью и пластичностью старается изобразить изменения, производимые в организме нравственными страданиями. Поэтический вопль страдающей человеческой души гораздо раньше указал на те симптомы, которые в наши дни опытная психология старается определить со всей точностью научного анализа.

В великих творениях поэтов, в пламенных вздохах библейских пророков находим поразительные подробности в изображении нравственного самочувствия.

Изобразительные описания вдохновенного языка в соединении с точными инструментальными исследованиями новейшей науки дают возможность глубоко проникать в тайники страдающей человеческой души и исследовать физиологические процессы, которыми сопровождаются нравственные страдания.

Самым очевидным признаком нравственных страданий является упадок физических сил, т. е. ослабление степени мышечных сокращений. Мышцы служат для движений организма, и надлежащая иннервация их составляет источник физической крепости и приятного самочувствия. Нравственные страдания в чрезвычайной степени ослабляют силу мышц. Если сила сжимающей руки у человека равна 70–80 килограммам, т. е. 20–30 фунтам, то под влиянием тоски сила эта может упасть до 4–6 фунтов.

То же уменьшение мышечной силы распространяется на все (без исключения) мышцы тела. Если оно наступает быстро и в значительной степени, то человек лишается сил на самые обыкновенные действия, даже на поддержание собственного тела в состоянии надлежащего равновесия, вследствие чего позвоночник сгибается, голова склоняется, руки опускаются и падают и, если мы говорим, что человек склоняется под тяжестью нравственных испытаний, что от горя опускаются руки, поникает голова, что страдалец изнемогает и падает под ударами рока, то эти выражения вполне точны не только в переносном, но и в буквальном смысле слова. Библейский страдалец говорит о себе, что его сила иссохла, и он превратился в трость, колеблемую ветром. Если в таком состоянии человек должен работать, то силы его истощаются гораздо скорее, чем в обыкновенном состоянии, и наступает в высшей степени тягостное бессилие и утомление. Человеческий язык справедливо называет нравственные муки томлением.

Упадок сил, вызываемый нравственными страданиями, распространяется на все мышцы тела, даже на те, которые служат самым главным потребностям организма. К таким мышцам относятся, прежде всего, все мышцы дыхательные.

Дыхание совершается при посредстве ритмического расширения грудной клетки мышцами, охватывающими ее со всех сторон. Под влиянием нравственного страдания деятельность этих мышц подавляется и дыхательная работа является трудной, утомительной, несовершенной. Исследование дыхания у человека, убитого горем, представляет собой один из самых неожиданных и поразительных примеров расстройства телесных отправлений под влиянием нравственных причин.

В особенности поучительно сравнить дыхание здорового человека с дыханием человека, перенесшего нравственный удар. В этом отношении поразителен следующий пример.

Молодой человек нежной души неожиданно получил тяжкий нравственный удар. Страдания молодой души продолжались два дня, после чего недоразумение, послужившее источником мимолетного горя, разъяснилось, и радость жизни снова вступила в свои права, поглотивши собой, как казалось, бывшее горе. Но так только казалось. На самом же деле молодой человек чувствовал нервное расстройство и обратился за врачебной помощью. На душе у молодого человека было ясно, и существовали только многочисленные нервные расстройства. Исследование дыхательной деятельности точным аппаратом показало, что дыхание еще носит на себе все следы расстройств, произведенных горем. Несмотря на то, что уже прошли две недели с того времени, как горе рассеялось, подобно дыму, дыхание всё еще оставалось подавленным, измененным, расстроенным. Было очевидно, что горе исчезло, но последствия его продолжали оставаться в нервной системе.

Приведенный пример указывает на необыкновенную стойкость нервных расстройств, вызываемых нравственными причинами.

Затруднение дыхания составляет один из самых мучительный припадков тоски. Понятно, почему человек, который измучен нравственными страданиями, просит, чтобы ему дали спокойно вздохнуть.

Тяжелые виды физических и нравственных страданий производят характеристическое изменение дыхательного ритма. Нормальное дыхание, как известно, совершается таким образом, что грудь, при помощи дыхательной мускулатуры, постепенно расширяется до известных пределов, а затем спадается пассивно без участия мышц, а лишь силой тяжести самой грудной клетки. В состоянии же тоски, не только вдыхание, но и выдыхание совершается активно, и притом выдыхание совершается с большей силой и даже судорожно. Такой тип дыхания называется стоном. Стон является спутником и показателем острого физического страдания или тяжкой нравственной боли. При умеренных нравственных страданиях стон не слышен. Однако же, записывая на точном приборе дыхание стонущего человека и дыхание нравственного страдальца и сравнивая их между собой, мы видим, что оба вида дыхания совершенно между собой сходны. Очевидно, что и физическая боль и нравственная боль одинаковым образом изменяют дыхание. Таким образом, дыхание человека, страдающего нравственно, есть, в сущности, молчаливый или неслышимый стон, в самом точном значении этого слова.

Если горе продолжалось долгое время, дыхательная мускулатура утомляется, и мы наблюдаем уменьшение дыхательных движений, поразительные примеры которого можно видеть у тех больных, которые страдают болезненной тоской.

Все нравственные страдания в высшей степени отражаются на деятельности сердца. Будучи одним из главных органов жизни — центром кровообращения — сердце связано нервными нитями с мозговой корой, которая представляет собой седалище психических деятельностей — центр сознания и воли. По нервным путям, связывающим сердце и мозг, сердцу беспрерывно передается часть возбуждения от головного мозга. Все процессы, совершающиеся в мозгу, всякое малейшее движение мысли и чувства отражаются на сердце, изменяя и колебля его деятельность. Эти колебания сердечной деятельности бывают то едва заметны и едва уловимы для самых тонких приборов, то обрушиваются как ураган и заставляют сердце биться с силой живого существа, готового вырваться из груди. Благодаря таким физиологическим условиям сердце является материальным средоточием чувства, отражая в себе всю сложную жизнь высшей нервной системы. Эта физиологическая отзывчивость сердца явилась великой школой для развития нравственного самочувствия. В самом деле, тончайшие движения нашей мысли и чувства во многих отношениях остаются неясными, неуловимыми, непонятными для нас самих; но когда эти таинственные и непонятные движения начинают колебать ритм нашего сердца, они становятся осязательными и ясными для нашего духа, и тогда мы читаем в нашем собственном сердце то, что без этого осталось бы для нас неуловимым и незаметным. Легко понять после этого, почему во все времена люди познавали сердце средоточием чувств, полагая, что чувство локализируется и живет в сердце. Физиология показала, что мысль и чувство живут в головном мозгу, а сердце лишь отражает на себе то, что происходит в мозгу.

Физиологическая чуткость и отзывчивость сердца выражены гораздо более в организме женщины, нежели у мужчины. Нервы, связывающие головной мозг с сердцем, работают гораздо энергичнее и тоньше в организме женщины, и в этом лежит причина того, что женщина более мужчины проницательна в вопросах чувства и нравственного такта. Ее чуткое сердце уже начинает биться и дрожать там, где сердце мужчины еще не отзывается.

После сказанного легко понять, что нравственные страдания должны действовать на сердце самым глубоким и самым существенным образом. Без сомнения, нравственные страдания локализируются там, где живет человеческая мысль — то есть в мозгу. В мозговой коре тот очаг, где горит Прометеева искра и где незримо таятся человеческие чувства. Здесь сосредоточена вся психическая жизнь в ее низших и высших проявлениях. Испытываем ли мы физическую боль или нравственные муки, в обоих случаях соответственные материальные процессы совершаются в мозговой коре, и уже отсюда отражаются на сердце. Следовательно, из мозга, из этого истинного средоточия жизни — исходят те толчки, которые поражают сердце.

Воздействие нравственных страданий на сердце состоит в том, что они замедляют и ослабляют силу ударов сердца, причиняя тем крайне тягостное субъективное ощущение в области сердца. Следовательно, нравственные страдания угнетают сердце в буквальном значении этого слова. Если поэтический язык говорит, что тоска гнетет сердце, то это выражение чрезвычайно тонко передает то, что происходит на самом деле. В высокой степени интересно, что физические страдания, напр. боль, вызванная тяжелым ранением или разможжением части тела, равным образом подавляет деятельность сердца. Таким образом и физическая и нравственная боль одинаково угнетают сердце. Это гнетущее действие передается сердцу в обоих случаях по одним и тем же нервным нитям.

Физическая или нравственная боль может до такой степени угнетать сердце, что количество крови, посылаемой сердцем головному мозгу становится недостаточным для его питания, и деятельность этого органа на минуту приостанавливается. Такое состояние называется обмороком. Человек может упасть в обморок и от сильной физической боли, и от тяжкой нравственной муки. Сильнейшие виды физической или нравственной боли могут совершенно остановить сердце и причинить смерть.

Быть может самыми поразительными явлениями нравственные страдания обнаруживаются на деятельности сосудодвигательной системы тела. Субъективный анализ страдающей человеческой души более всего останавливается на этих именно изменениях. Сосудодвигательные нервы с их центрами составляют удивительный прибавочный механизм к сердцу: назначение этих нервов состоит в том, чтобы регулировать кровообращение. Сердце движет кровь по кровеносным жилам, а сосудодвигательные нервы управляют распределением крови по отдельным органам и участкам тела. Краска стыда, внезапно покрывающая лицо, зависит от мгновенного расширения кровеносных сосудов головы; мертвенная бледность лица, вызываемая испугом, происходит от внезапного сужения сосудов. Изменение просвета сосудов является показателем всех колебаний чувства и чрезвычайно тесно связано с субъективными состояниями. Важное значение сосудодвигательной системы выясняется, быть может, лучше всего из того факта, что наполнение кровью и питание самого мозга находится под тончайшим, удивительным контролем сосудодвигателей. Когда наше внимание напряжено, когда мы готовимся дать хотя бы самый краткий ответ на предложенный вопрос, нервные механизмы внезапно суживают сосуды всего тела и расширяют сосуды мозга и, благодаря этому, мозг в момент ответа находится в условиях наилучшего питания кровью. Кончили мы наш ответ — кровообращение возвращается к своей норме. Посредством точных приборов, изображающих графически подробности кровообращения, удалось подметить всю удивительную механику этих процессов. Профессор Моссо, бывший ученик профессора Людвига, делавший на самом себе подобные опыты, рассказывает, что когда Людвиг входил в лабораторию во время опытов, то кровообращение иначе изменялось у него, чем в том случае, когда входили другие, и по этим изменениям Моссо мог определить приближение Людвига без помощи внешних органов чувств, а лишь по изменению деятельности своего сердца и сосудов. Таким образом, благоговение, которое Моссо питал к своему учителю, изменяло его кровообращение, и на точных приборах он мог объективным образом изучить проявление возвышенного чувства, наполнявшего его душу.

Вы понимаете до какой степени эти чувствительные механизмы, о которых мы ведем речь, подвергаются изменениям при нравственных страданиях. И в самом деле, наблюдения показывают, что под влиянием тоски и нравственных мук кровеносные сосуды всего тела сильно суживаются, чем до крайней степени затрудняется приток крови к органам и питание тканей. Последствия нарушенного кровообращения обнаруживаются на всех самых важных для жизни отправлениях и, прежде всего, на дыхании. Сужение кровеносных сосудов легких затрудняет легочное кровообращение и обмен газов, т. е. освобождение крови от вредных газов и поступление в нее кислорода. Этим вызывается более или менее тягостное чувство недостатка воздуха в груди, которое заставляет человека по временам делать глубокие вздохи, чтобы пополнить газовый недочет. Но эти вздохи, при слабости дыхательных движений, являются крайне утомительными, и человеческий язык по справедливости называет их тяжкими вздохами. Вздохи являются самым характеристическим знаком печали, подобно тому как стон составляет знак физического страдания.

Сужение сосудов, вызываемое нравственными страданиями, отзывается самыми тяжелыми последствиями на деятельности сердца и на отправлениях головного мозга. Мозг и сердце как главные орудия жизни нуждаются более всех других органов в правильном и обильном питании кровью, и всякое нарушение достаточного притока крови к ним действует на них убийственно.

Сердце, питая кровью весь организм, питает той же кровью и самое себя. Кровь входит в мышцу сердца через артерии, которые опоясывают его как венцом и называются венечными артериями. Свободное течение крови по венечным артериям составляет главное условие успешной работы сердца. Заболевание же этих артерий и затруднение притока крови к сердцу вызывает одну из самых тяжких болезней — так называемую грудную жабу. Легко понять, до какой степени важен и необходим для сердца правильный, обеспеченный приток крови, особенно в виду того, что сердце должно работать 24 часа в сутки. Между тем под влиянием нравственных страданий венечные артерии сердца, подобно всем другим артериям тела, суживаются, и приток крови к сердцу уменьшается. При таких условиях деятельность сердца подвергается тяжким, чрезвычайным затруднениям. Я прошу вашего позволения войти несколько подробнее в разбор физиологических условий, в которых находится сердце, угнетенное нравственными страданиями.

При нормальных условиях сердце совершает в течении 24 часов работу, равную двухчасовому труду работника, следовательно, работу сердца надобно назвать громадной. Вся живая сила сердца уходит на преодоление препятствий в системе кровообращения. Под влиянием нравственных страданий — когда сосуды тела суживаются, препятствия для кровообращения нарастают, и работа, предстоящая сердцу, значительно увеличивается. Если препятствия возникают внезапно, сердце с трудом побеждает их, и усилие, которое оно должно делать, дает такое субъективное ощущение, как будто сердце надрывается. Это состояние с удивительной точностью передано в поэтическом изображении Лермонтова. Жена купца Калашникова, опозоренная злым опричником Кирибеевичем, вернувшись и услышав грозные речи мужа, говорит ему:

Государь ты мой, красно солнышко,
Иль убей меня, или выслушай!
Твои речи — будто вострый нож;
От них сердце разрывается.

Несмотря на кажущееся логическое противоречие у Лермонтова в художественном изображении разрывания сердца под действием острого ножа — в сущности эти поэтические образы глубоко правдивы и передают физиологические факты с удивительной точностью. Кажущееся логическое противоречие свидетельствует лишь об изумительной проницательности поэта. Поэтические сравнения, подобные приведенному у Лермонтова, общеизвестны: мы говорим о надрывающих сердце известиях, о сердце, готовом разорваться от горестной вести и т. д. Все эти выражения буквально верны. В самом деле, врачебный отчет показывает, что в силу нравственного огорчения может последовать внезапная смерть от разрыва больного сердца.

Параллельно с расстройством кровообращения во всем теле, нарушается правильность кровообращения в самой мышце сердца: происходит сужение венечных артерий сердца. Наступающий вследствие того недостаток питания в столь важном для жизни и столь чувствительном органе как сердце сказывается крайне тяжелыми ощущениями томления и тупой боли в сердечной области. Человеческий язык, руководясь субъективным анализом, употребляет множество сравнений, образов и описательных выражений, чтобы передать словами те тяжелые ощущения, которые испытывает сердце, лишенное надлежащего количества крови. Таковы выражения: тоска змеей впилась в сердце, грусть-тоска сосет и гложет сердце.

Если сужение сосудов, питающих сердце, наступает быстро, вызываемое им внезапное малокровие сердца причиняет острую сердечную боль. Сравнение этого ощущение с раной, наносимой сердцу острым орудием, принадлежит к числу самых обыкновенных и общераспространенных образов человеческого языка. Великий психиатр недавнего прошлого, глубоко изучивший человеческую душу в здоровом и больном состоянии, называет нравственные страдания невидимыми слезами — внутренними ранами. Это сравнение физических ран с нравственными представляет более, нежели простую аналогию и сходство; оба состояния тождественны по своему воздействию на чувствительные нервы сердца: и непосредственное ранение сердца, и внезапное затруднение притока крови к нему одинаково раздражают нервы сердца и вызывают чувство острой, режущей боли. Мы говорим о ранах сердца, о свежих ранах, о неисцелимых ранах сердца, о горе, проникающем сердце насквозь и т. п. Основание для всех подобных выражений лежит в ощущении более или менее острой физической боли, локализующейся в сердце.

Субъективный анализ рисует нам еще одно тяжелое ощущение, именно сжатие сердца. Остается неизвестным, какие физиологические условия дают это ощущение, но всего вероятнее оно вызывается судорожным сокращением сердца и совпадает со сжатием груди, сжатием горла и другими судорожными явлениями в области дыхательной и сосудодвигательной иннервации.

Если суммируются многие расстройства в дыхании и кровообращении, если в особенности на первом плане выступают расстройства в питании сердца, то развивается то состояние, которое в науке известно под именем предсердечной тоски. Предсердечная тоска — это чувство болезненного, страшного ожидания, соединенное с невыразимым томлением и тоской. Это нестерпимое чувство, стоящее на границе между физическими и психическими страданиями, превосходит по своей субъективной тяжести всё, что человек может испытывать. Это чувство является ближайшей причиной большей части самоубийств.

Нравственные страдания отражаются на всех без исключения процессах в организме. Они ослабляют и нарушают все питательные процессы в теле. Ежедневный опыт показывает, что под влиянием душевной тоски организм человека тает точно так же, как под влиянием физического страдания или болезни.

Головной мозг и его отправления подобно всем остальным органам и отправлениям организма подвергается глубоким изменениям под влиянием нравственных страданий.

Самое питание ткани мозга кровью затрудняется вследствие сужения сосудов и ослабления деятельности сердца. Между тем мозг принадлежит к органам наиболее богатым кровью и наиболее чувствительным к ее недостатку. Представляя собой самое сложное и совершеннейшее орудие жизни, мозг нуждается в более совершенном кровообращении, нежели всякий другой орган. И в самом деле, точные исследования открыли удивительные факты касательно процессов питания и обмена веществ в мозговой ткани. По остроумному сравнению Фойта, мозг представляет совершеннейший механизм, всегда стоящий под парами, всякую минуту готовый к действию. Но для того, чтобы ухо готово было всегда слышать, глаз видеть и т. д., чтобы всякий орган чувств ежеминутно готов был к работе, требуется огромная затрата живых сил. Она в действительности и происходит. Этим, однако же, не исчерпывается физиологический бюджет мозга. За пределами видения, слышания — этих элементарных психических деятельностей — лежит беспредельная область человеческой мысли. Мысль — эта неугасимая искра — в свою очередь требует материальных субстратов и совершается не иначе как с огромной затратой живых сил, подобно другим процессам организма. Легко понять, что обмен веществ и трата материала в мозгу должна быть велика, и требует самого совершенного кровобращения. Легко понять также, какие серьезные последствия влечет за собой сужение сосудов и расстройство мозгового кровобращения, вызываемое нравственными страданиями. И в самом деле, продолжительное расстройство мозгового кровообращения неумолимым образом приводит к психическим заболеваниям. Заботы, горе, тоска, нравственные страдания всегда вызывают сужение питающих мозг сосудов и тем самым вызывают глубокое физическое истощение этого органа. Этим, однако же, не ограничивается разрушительное влияние нравственных страданий на мозг; оно идет гораздо далее, и мы поймем его если на минуту взглянем на психические деятельности с материальной точки зрения, которая позволит нам с большей очевидностью измерить и взвесить вред, причиняемый мозгу и его отправлениям.

И физическое, и нравственное страдание — если их рассматривать с физиологической точки зрения, как процессы, совершающиеся в организме, представляют собой громадную истощающую работу. Всякое страдание утомляет человека, потому что сопровождается огромной затратой сил и быстро истощает мозг. Измеряя степень этого истощения материальной мерой, мы встречаемся с фактом существенного различия между физическими и нравственными страданиями в отношении воздействия на мозг. Исследуя влияние нравственных страданий на деятельность дыхания, на сердце и на кровообращение, мы видели, что и нравственная, и физическая боль в равной степени нарушают эти отправления. Но когда дело идет о головном мозге и его деятельности, то мы впервые встречаемся с фактом великой важности, — показывающим, что нравственные страдания истощают мозг гораздо сильнее, гораздо глубже, нежели страдания физические. Если для утоления физической боли требуется известная доза наркотического лекарства, то для облегчения тоски и горя, для некоторого забытья — требуется доза несравненно большая. Таким образом нравственные страдания тягостнее физических. Понятно, почему человек готов предпочесть последние первым, готов скорее подвергнуться физическим мукам нежели позору и предпочитает смерть бесчестью. Древние мучители христиан знали это, и когда желали проявить свою месть старались заменять смертную казнь позором и, однако же, мученицы предпочитали смерть: она была менее ужасна, чем позор и вызываемые им нравственные муки. Одна шестнадцатилетняя мученица с насмешкой переносила орудие пытки, раздиравшее ее тело. Раздраженный ее терпением мучитель в заключение пытки, велел пьяному солдату обнять мученицу, говоря: у тебя больше не остается тела, так я стану мучить тебе душу, потому что твоя душа крепче тела.

Нравственные страдания, производя свое воздействие на все отправления организма, поражают их не в одинаковой степени. Слабейшие виды нравственных страданий поражают по преимуществу дыхание и кровообращение, но чем глубже страдание, тем более поражается мозг и его отправления, и самочувствие страдающего человека становится более тяжким.

Изменения в отправлениях мозга касаются быстроты психических процессов, ассоциации идей и силы воли.

Психические процессы совершаются во времени, и быстрота их определена помощью точных хронографических приборов. В нормальных условиях происходит непрерывное течение мыслей, нескончаемая смена одних представлений другими. Подобно ударам пульса, мысли правильно следуют одна за другой со скоростью, измеряемой частями секунды, и среди этого непрерывного тока мыслей не остается пустых промежутков, за исключением лишь кратких мимолетных отдыхов продолжительностью в ¹/₆₀–¹/₃₀ секунды, между каждыми двумя смежными представлениями. За исключением этих кратких промежутков, всё остальное время заполнено сознаваемыми или несознаваемыми мыслями. Таким образом, искра мысли не угасает всё время, пока человек бодрствует. Но под влиянием нравственных страданий психические процессы угнетены и замедлены в большей или меньшей степени. В тяжелых случаях это замедление и ограничение может дойти до полной остановки мысли. В подобных состояниях лишь немногие представления, как мертвые неподвижные глыбы, остаются в сознании, подавляя собой мыслительные процессы и тормозя свободный обмен их. Эти изменения в ходе представлений вызывают леденящее чувство нравственной летаргии и оцепенения и составляют один из самых тяжких симптомов нравственного самочувствия. Художественное изображение такого состояния мы находим у Шиллера в его «Шильонском Узнике». Переживший пять братьев, узник следующими чертами описывает свое нравственное самочувствие:

Но что потом сбылось со мной,
Не помню… свет казался тьмой,
Тьма светом; воздух исчезал;
В оцепенении стоял,
Без памяти, без бытия,
Меж камней хладным камнем я;
И виделось, как в тяжком сне,
Всё бледным, темным, тусклым мне;
Всё в мутную слилося тень;
То не было ни ночь, ни день,
Ни тяжкий свет тюрьмы моей,
Столь ненавистный для очей:
То было — тьма без темноты;
То было — бездна пустоты
Без протяжения и границ;
То были образы без лиц;
То страшный мир какой-то был,
Без неба, света и светил,
Без времени, без дней и лет,
Без Промысла, без благ и бед,
Ни жизнь, ни смерть — как сон гробов,
Как океан без берегов,
Задавленный тяжелой мглой
Недвижный, темный и немой.

Изменение в течении и смене психических процессов отражается на воле подавляющим образом. Воля парализуется, появляется упадок духа, нравственное бессилие, неспособность к мысли, к психологическому выбору и решению:

И мнилось, были отняты
Все силы у души моей,

говорит Шильонский узник о себе.

Мы проследили шаг за шагом за теми разрушительными изменениями, которые происходят во всех частях организма по влиянием нравственных страданий. Последствия, причиняемые нравственными страданиями должны найти себе противовес в противоположных впечатлениях. И в самом деле, вред, наносимый организму нравственными страданиями, устраняется этической практикой и верой в нравственные идеалы: воздействия этого рода оказывают на весь организм — на сердце, на дыхание, на мозг — влияние, противоположное во всех отношениях тому, которое вызывается нравственными страданиями. Пусть же идеалы и вера в лучшее будущее живут в нашей душе: они являются истинным целительным средством, они будут истинным противоядием против нравственных страданий.

Итак, в наш материальный век, в век расчета и цифры пусть идеальное служит человеческим знаменем. С этим знаменем в годину нравственных испытаний человек найдет в своей душе много отрадного, много возвышающего.

Итак, побольше веры в добро, побольше нравственных идеалов!