• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

Происхождение основных человеческих рас относится к глубочайшей биологической древности, которая должна быть измеряема сотнями тысяч лет. Как показывают исторические документы, а еще более — исследования остатков ископаемого человека, — различие основных рас ясно обозначилось с незапамятных времен. Не только наружные признаки, как, например, цвет кожи и волос, но даже форма и пропорции скелета и его частей у представителей трех рас обозначились с самой бесспорной очевидностью. Каким нарисован древний еврей или египтянин на стенах египетских гробниц, таким мы находим современного еврея и феллаха. Еще резче выступают признаки, свойственные скелету данной расы: монгольскую расу можно определить с совершенной точностью по костям скелета через несколько тысячелетий.

Но гораздо важнее тот факт, что также устойчивы и психические черты рас. Каким рисуют нам библейские пророки еврея, таким находим мы его и в наши дни. Французский психолог Рибо, приведя цитату из Юлия Цезаря, характеризующую древних галлов, восклицает: кто в этом описании не узнает современных французов!

Душевные и физические черты рас идут параллельно, как два устойчивых и упрочившихся ряда. При скрещивании и смешении рас, при образовании новых народностей и племен замечается поразительный факт, что проходят века и тысячелетия, а в смешанной расе наблюдается не объединение, не перерождение, не средний результат, а, напротив того, слившиеся расы остаются заметными, как два потока слившихся рек, воды которых еще весьма долго текут раздельными полосами — каждая со своим специфическим цветом. В смешанных расах, в народностях и племенах мы, большею частью, замечаем индивидов, принадлежащих к изначальным составным корням. Обширные антропологические разыскания, произведенные по почину Московского Общества Любителей Естествознания, Антропологии и Этнографии, показали, что в коренном русском населении существует два типа — славянский и финский — с их физическими особенностями. Но и духовные черты, присущие тому и другому корню, сохранились своим чередом. Таким образом, в русской нации объединились духовно: тонкое чувство и здравый ум славянина с несокрушимой волей, свойственной финскому племени; в результате получилась нация с более совершенными духовными чертами, чем те, которыми обладала каждая из составных частей. Впитав в себя финскую волю, славяне дали вновь возникшему племени (русскому) свой язык, свою душевную печать, свое тонкое чувство и природный ум. Подобным образом, галлы дали свою печать французскому народу, а германцы — немецкому, несмотря на то, что в состав каждой из этих наций входят и другие национальные части. Смешение рас может дать то выгодный результат, как, например, смешение славян с финнами, то результат печальный, как дало смешение талантливой древней греческой расы с позднейшими расами, наводнившими Элладу. Скрещивание турецких элементов с грузинами и кавказцами понижает физические и духовные свойства последних.

Приведенные примеры указывают на различие физических и нравственных качеств различных человеческих рас. Без сомнения, в идеальном и нравственном смысле все люди равны, но в биологическом или в биопсихическом отношении различие рас весьма существенно, и нравственный идеал должен состоять в том, чтобы низшие расы поднимались до уровня высших и более одаренных. Это и будет тем идеальным объединением человечества, в котором нравственный обмен явится новым фактором жизни.

Душевные черты народа в соединении с вытекающей из них деятельностью составляют национальный дух. Он дорог народу как самая жизнь, и каждый народ отстаивает свои национальные черты как свое величайшее достояние. Многие войны возникают не в силу территориальных интересов, не из-за требований земельного простора, или необходимости открытия новых рынков и т. п. В этих условиях кроется только часть причин, вызывающих бедствия войны. Существуют и другие важнейшие мотивы войны: мы любим родную поэзию, родной очаг, родной язык, свою национальную нравственность, национальную душу. Каждый народ отстаивает это высшее национальное достояние, если этому достоянию угрожает опасность политическая, экономическая, в особенности — опасность биологическая или нравственная. Объясним нашу мысль примерами. В последние годы французские антропологи и биологи забили в набат по вопросу об истреблении слонов. Слоны бессовестно истребляются промышленниками для добывания слоновой кости, и скоро слон исчезнет с лица земли. То, над чем природа трудилась свыше миллиона лет, может навсегда исчезнуть — так рассуждают биологи — и требуют, чтобы слон не был истреблен до последнего экземпляра. Но точно так, как гибнет полезное животное, может погибнуть отдельный человек и целая раса. Великий поэт пал от руки субъекта, у которого:

Пустое сердце билось ровно,
В руках не дрогнул пистолет.

((Лермонтов))

Пушкин погиб жертвою подлости клеветника-дегенаранта. Подобным образом, высоко одаренная нация погибла от руки варварских народов, которые не понимали, что в лице греков, истребляют величайшую биологическую и психическую ценность. Прошло две тысячи лет, и произведения рук и ума древнего грека хранятся в наших музеях, как высшие образцы человеческого творчества. Культурное человечество еще долго будет сожалеть о гибели древней греческой расы! Как погибли греки, так может погибнуть лучший сын природы от руки худшего. Славянин едва не погиб от меча тунгуса (гунна) и монгола. Отсюда вытекает естественное стремление рас к самосохранению, и — война с целью самозащиты.

Но война является не только актом самосохранения, но нередко она вытекает из потребности найти нравственный простор и свободу действий. Природа, частицу которой мы все составляем, стремится совершенствовать людей, старается создать лучшую людскую породу, насадить на земле высшие человеческие формы. Она заменяет гунна и монгола другими расами. Когда-то предки нынешних тунгусов — гунны со своим вождем Атиллою одолели всю Европу. Но они оказались не теми людьми, не той породы, какая нужна зиждущей природе. Теперь эти грозные воители стали очень скромными обитателями Сибири подобно тому, как страшные когда-то монголы превратились в заурядных казанских татар, продающих казанское мыло и скупающих старые вещи.

Война часто решает вопрос о праве нации на нравственное преобладание, на господство ее национального духа, который в экономии природы и в ее предначертаниях имеет такое же значение, как все биологические усовершенствования, вытекающие из эволюции.

Судьбы рас всецело зависят от их физических и нравственных качеств; этими качествами предопределяется будущность народов.

Из трех основных человеческих рас черная раса принадлежит к наименее одаренным на земном шаре. В строении тела ее представителей заметно более точек соприкосновения с классом обезьян, чем в других расах. Вместимость черепа и вес мозга черных меньше, чем в других расах, и соответственно тому духовные способности развиты меньше. Негры никогда не составляли большого государства и не играли руководящей или выдающейся роли в истории, хотя в доисторические времена были гораздо больше распространены численно и территориально, чем впоследствии. Наиболее слабую сторону черного индивидуума и черной расы составляет ум: на портретах всегда можно заметить слабое сокращение верхней орбитальной мышцы («мышцы мысли» по Duchenne'y), и даже эта мышца у негров анатомически развита значительно слабее, чем у белых; между тем она является истинным отличием человека от животных, составляя «специально человеческую мышцу». (Duchenne).

В согласии с этим стоит и другая особенность, а именно — то всеобщее стройное напряжение мускулатуры тела, которое соответствует вниманию, и которое придает фигуре белого человека отпечаток свежести, силы и энергии, не является у черного выдающимся или заметным физиогномическим фактом, отчего даже молодые субъекты этой расы кажутся старообразными и неуклюжими. Наконец, как лобная, так и лицевая мимика носят на себе следы неполной физиогномической дифференцировки, что даже выражено анатомически в частых сращениях тех лицевых мышц, которые у представителей других рас гораздо чаще встречаются разделенными; благодаря этому, лицо черного человека вообще представляется более грубым, лишенным тонкой экспрессии, в сравнении с лицом белого человека.

Желтая раса, в особенности в ее наиболее типичных представителях, носит на себе ясно выраженный отпечаток перевеса лобных мышц над лицевыми; благодаря этому, брови почти всегда стоят высоко, и лоб морщинист даже у молодых субъектов.

На основании таких мимических особенностей необходимо заключить, что, несмотря на развитое и дисциплинированное внешнее внимание, у желтой расы, тем не менее, не выработалась вековая привычка к напряженному умственному труду и к мыслительной настойчивости. Жизненная судьба желтой расы в Азии и Америке показывает, что желтые внимательны, настойчивы и неутомимы в мирном труде, земледелии, садоводстве, в мелкой технике, но они не создали ни наук, ни искусств, и, несмотря на их десятитысячелетнюю историю, ум у них не достиг той остроты и силы напряжения, которая переходит в ненасытимую жажду знания и в глубокую потребность интеллектуальной жизни, как это мы видим у белых. Среди войны, желтые, по свойству своего духа, легко становятся фанатичными, отдаваясь чувству и страсти, а не уму и соображению.

Белая раса обладает наиболее счастливым сочетанием душевных способностей, что выражается в равномерном, симметрическом развитии ума, воли и чувства. При таком складе души, белая раса могла осуществить в себе идеал всестороннего психического развития и явилась создательницей наук и искусств, устроительницей общественной и государственной жизни, творцом возвышенных религий и мировой поэзии, и улучшила самую жизненную обстановку при помощи несравненных механических и технических усовершенствований. Психическим прототипом белой расы явились древние греки.

Древнегреческая раса погибла в силу причин, еще не вполне выясненных, и хотя она продолжает жить этнически и географически, но в антропологическом отношении она больше не существует, и все умственно и художественно возвышенное — все классическое хранится ныне в музеях, галереях, библиотеках, как бесценное наследие великого духа греков.

Греки состояли из двух антропологических частей. На египетских изображениях, в описаниях Гомера, в характеристиках физиогномиста Полемона, грек представлен человеком высокого роста, блондином, со светлыми глазами, с высоким лбом, небольшим резко очерченным ртом. Вероятно это были эллины-пришельцы, которым Греция обязана больше всего. Но существовал и другой смуглый тип (вероятно пеласги-аборигены). Греческая народность состояла из кровного объединения этих двух составных антропологических частей (т. е. эллинов и пеласгов).

Характерическими чертами грека являются живость ума и чувства в соединении с сильной подвижной волей. Гиппократ и Аристотель с классической проницательностью и меткостью говорят о равновесии духа как об отличительной черте своих соотечественников. Мысль всегда принимала участие в душевных волнениях: оттого чувство грека не могло перейти ни в сплошную страсть, ни в фанатизм, как у желтых, где воля перевешивает ум. С другой стороны, сильное развитие чувства делало греков юными душой, по меткому слову Ренана, или детьми, как выразился египетский первосвященник перед Солоном. Ум был у грека так глубоко развит, что, по выражению Фукидида, грек весь состоял из мысли. Для грека мыслить было удовольствием, а умственная работа была легким трудом. Идеалом грека был Улисс, который «видел города и знал мысли множества людей». Тэн противополагает ум грека уму египтян: египтяне, на вопрос Геродота о причине разливов Нила, ничего не могли ответить, и даже у них по этому важному вопросу не было никаких предположений, а греки, для которых Нил не был так близок, составили три гипотезы о Ниле, и, критикуя гипотезы, Геродот предлагает четвертую. Тонкий, вечно ищущий, пытливый ум грека создал впервые то, чего до того времени не было в мире — чистую науку. Другие, тоже талантливые народы, например халдеи, сделав умственные успехи, поставили точку на пути своего развития; но грек неудержимо шел вперед по дороге ума.

Иные народы, например, семиты (Фулье), были слишком утилитарны — это были дельцы и негоцианты; грек был — ученый, мыслитель, художник. Для семита, например, произведения искусства были не более как предметы торговли, которые он фабриковал по шаблону; но грек, становясь фабрикантом, не переставал быть в то же время мыслителем и художником. Ум грека имел две стороны; воображением он витал в идеальном мире, а рассудком не выступал из пределов реальной жизни. Такова была эта несравненная крошечная раса! В подобной расе мог впервые развиться человеческий язык и поэзия до высоты истинной нервно-психической техники и художественности.

Классические греки антропологически погибли; они были отчасти истреблены физически посредством рабства и выселений, частью изменились и выродились, благодаря примеси многочисленной посторонней крови — албанцев, сербов, валахов, болгар, вестготов. Благодаря этим условиям раса погибла, и возник в связи с нею эллинизм второй и третьей руки. Вместо ума древнего грека у нового грека явилась хитрость и изворотливость; любовь к науке сменилась склонностью к биржевым махинациям и торгашеству; сильная воля и независимость уступила место сервилизму, который обратил грека в торгового и делового посредника.

Японцы состоят из смешения трех основных человеческих рас. Первыми появились на нынешней территории Японии народы негритянского племени, перекочевавшие сюда с Малайского архипелага. Лет за 800 до христианской эры (Wirth), Японию наводнили представители белой расы — айносы или айны, а тысячу лет спустя на Японский архипелаг явились желтые, которые подчинили себе аборигенов. Таким образом, Япония, главным образом, состоит из желтых. Японцы, несомненно, превосходят по своим душевным качествам других представителей желтой расы (китайцев, монголов и др.). Этим они обязаны, вероятнее всего, примеси к ним белой расы, т. е. айносов. Айносы очень близки по своим физическим и душевным чертам к русским, и Катрфаж (известный французский антрополог) называет даже айносов «русскими из Москвы», а Бельц (Baelz) признает их за племя, близкое к славянскому или тождественное. Но айносы численно подавлены желтыми, которые стремятся истребить их.

Японец мал ростом, желтокож, с типическими монгольскими раскосыми глазами, вертляв, подражателен, резок… Не будем судить нашего врага: он сам обратился к крайнему на земле суду — к силе, — пусть решает сила!

На вооруженную силу нации нельзя смотреть как на грубую силу и нельзя ее измерять, как это иногда делают, количеством тонн водоизмещения, силою штыков, размерами пушек, количеством военного фонда. Правда, и эти факторы составляют часть силы; но не в них главное дело! Наибольшее значение в войне имеет элемент психический — национальный дух и биологические достоинства народа. Война — не драка, не разбой, не убийство. Это — честный бой, с соблюдением требований долга и совести. На войне побеждает не тот, кто коварен и дерзок, но тот, кто храбр и мужествен. Война требует высших качеств души, высших нравственных достоинств! Как?! Там, где льется кровь, где друг друга убивают, там необходимы высшие качества души? Да! Такова психология войны, которую ведет великий народ. Не об убийстве думает воин, идущий в бой! Вот как описывает эти страшные и страшно-торжественные минуты русский писатель — участник последней восточной войны (Всеволод Гаршин):

«Тогда все слилось в том смутном и невыразимом словами чувстве, какое овладевает вступающим в первый раз в огонь. Говорят, что нет никого, кто бы не боялся в бою, всякий не хвастливый и прямой человек на вопрос: страшно ли ему, ответит: страшно. Но не было того физического страха, какой овладевает человеком ночью, в глухом переулке, при встрече с грабителем; было полное, ясное сознание неизбежности и близости смерти. И дико, и странно звучат эти слова. Это сознание не останавливало людей, не заставляло их думать о бегстве, а вело вперед. Не проснулись кровожадные инстинкты, не хотелось идти вперед, чтобы убить кого-нибудь, но было неотвратимое побуждение идти вперед во что бы то ни стало, и мысль о том, что нужно делать во время боя, не выразилась бы словами: нужно убить, а скорее: нужно умереть».

Среди боя французского солдата охватывает чувство возвышенного долга. Русский солдат менее развит, он более прост, но природное глубокое чувство поднимает его на нравственную высоту. Вот как описывает русского солдата М. И. Драгомиров:

«Уметь страдать, уметь умирать — вот основание солдатской доблести, свойственное русскому солдату в высокой степени; недаром про него сказано: «его мало убить, а нужно еще повалить», и это сказано врагом, а не другом».

«Откуда берется эта стойкость? Она есть результат расовых особенностей русского простого человека… Русский человек во всем прост и естествен. И в этом открывается новая великая черта русского солдата; полное отсутствие какой-либо позы, рисовки. Он и в мысли не имеет, что приносит великую жертву; ему и в голову не придет вменять это себе в заслугу; равно как не придет в голову себя подбадривать похвальбами, славной и т. п. Одним словом, между, русскими солдатами нет героев, а есть только люди, исполняющие свой долг, даже до смерти, но исполняющие его просто, от сердца, потому «как может быть иначе? Коли приказано, так нужно сделать: вот и все». Та сила и велика, которая не сознает своего величия».

«Искалеченный на войне, русский солдат переносит страдания с изумительным терпением и покорностью судьбе. Верно заметили одной сестре милосердия, горевавшей, что нет Евангелия для чтения раненным, что им не нужно читать Евангелие, а нужно учиться на них чувствовать и понимать Евангелие. Человек массы, человек первобытного строя мысли, русский солдат разумеет себя не единицей, а частью великого целого, почерпает свою гордость и достоинство в инстинктивной вере в то, что его народ выше всех прочих народов и несет за него свою голову безропотно и не задумываясь».

«Умирает русский солдат просто, точно обряд совершает, по меткому выражению Тургенева: принеся родине жертву высшей любви, он отправляется на Тот Берег со спокойной совестью, ибо претерпел до конца, «претерпевший же до конца спасен будет…»

Таким образом, мужество и чувство долга — вот что наполняет душу солдата в бою. Величайшая смертельная опасность родит в человеке возвышенное настроение и делает его героем, забывающим о себе. Тот народ, который дает таких солдат, выходит победителем.

Есть две нации, которые обладают наивысшими качествами, необходимыми солдату. Эти нации — русские и французы. И те, и другие не боятся рукопашного боя, не страшатся штыковой атаки, но неудержимо идут вперед. Воители желтой расы, несмотря на свой фанатизм, лишены этих качеств. Во время Ахалтекинской экспедиции в Средней Азии, азиатские всадники, размахивая в воздухе саблями, стремительно бросались в атаку на русских, но они мчались в бой с завязанными глазами, потому что не могли перенести вида опасности, не имели сил глядеть прямо в лице смерти. Турки тоже не выдерживают рукопашного боя и бегут.

В современной русско-японской войне мы имеем дело с событиями и условиями, совершенно отличными от тех, с какими европейские народы привыкли иметь дело. Мы встречаемся здесь с расовой борьбой, но не в обычном вульгарном значении этих слов, а совершенно в ином смысле. Мы стоим в настоящую минуту лицом к лицу с крупным биологическим событием, которое выяснилось и поднялось во всей своей жизненной силе. Русский народ, по общему признанию даже народов Западной Европы, явился бесспорным распространителем европейской культуры среди народов желтой расы. Главным фактором здесь является глубокая биологическая основа. Ассимиляторская роль России сказалась самым положительным образом в два истекшие тысячелетия и привела к мирному, бескровному объединению финской и славянской народностей на обширной территории Восточной Европы (Бестужев-Рюмин).

В последние триста лет тот же процесс мирной ассимиляции перенесен русским народом в Сибирь и дошел до берегов Великого океана. Антропологические исследования, произведенные над населением Сибири, показали, что русскими уже порядочно распахана биологическая нива сибирских инородцев: повсюду возникло от смешанных браков здоровое, крепкое, духовно одаренное население, впитавшее в себя русскую душу и русский народный дух, словом — обнаружился великой важности факт плодотворного усвоения инородческим населением биологических и нравственных черт русского народного гения. Среди этой молчаливой великой работы природы, при полном развитии мирного процесса, японец стремительно врывается в спокойное течение широких событий и хочет повернуть гигантское колесо жизни в другую сторону. При первой вести об этом русский народ почуял в себе биение исторического пульса и встал как один человек на защиту своего исторического призвания — вливать свои здоровые соки в плоть и кровь, в нервы и душу монгольских племен, для которых он является высшей духовной и биологической силой.