• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

При крупных неприятностях я отказываю себе во всем, кроме еды и питья.

(Оскар Уайльд)

Тысяча лиц кофеина

Хорошо поутру, глядя в ясное небо и думая о приятном, медленно, со вкусом выпить чашечку хорошего кофе… Днем, впрочем, тоже неплохо отвлечься от рутинных забот и посидеть за столиком, потягивая мастерски приготовленный эспрессо… А уж вечером-то! В общем, во благовремении все хорошо. Плохо, если 2–3 чашки превращаются в 20–30. А ведь и такое бывает. Среди любителей кофе лидируют американцы — в день Америка выпивает более полумиллиарда чашек, потребляя 5 кг кофейных зерен на душу населения в год.

Пристрастие к табаку и кофеину — к легальным, повседневным стимуляторам — не растворяет индивидуальность без остатка, но может здорово испортить человеку жизнь. В первую очередь тем, что формирует стойкое привыкание к веществам, опасным для здоровья. Человеку кажется, что именно аддиктивный агент придает ему сил, наполняет его энергией, позволяет пережить стресс и вообще является едва ли не самым лучшим другом и помощником. Волшебным помощником.

Между тем наш организм устроен так, что «занять у себя» сотдачей невозможно. Благодаря искусственным стимуляторам тело ведет себя иначе: двигается, говорит, реагирует быстрее и четче. Как лошадь под ударами хлыста.

Любой наездник знает: у каждой лошади — свой предел. Битье не поможет его превысить. А ведь личность для собственного тела — не наездник. Она и есть лошадь, которую лупят, чтоб быстрее бежала. Так что в конце пути не удастся соскочить с седла и весело войти в салун. Вместо этого придется пережить все негативные последствия бешеной гонки — одышку, судороги, сердцебиение. Это не художественное преувеличение, нет. Это сильно сокращенный список симптомов, которые испытывает кофеман или заядлый курильщик при интоксикации организма. Хотя эти пристрастия имеют и отличия.

Кофеинизм не вызывает абстиненции. Отказ от кофеина не приводит к тяжелым симптомам, за исключением головной боли — как правило, слабой. А вот потребление свыше 1 грамма кофеина (не только с кофе, но и с чаем, колой или шоколадом) может привести к мышечным подергиваниям, сердечной аритмии, ажитации, а 10 грамм могут вызвать судороги, остановку дыхания и смерть. Об этом стоит помнить тем, кто выпивает по 10 и более чашек кофе в день — ведь в каждой чашке содержится от 50 до 100 мг кофеина. Конечно, вряд ли в желудке поместится 100 чашек кофе, поэтому смертельная доза кофе не грозит даже кофеманам. Мы привели эту цифру, чтобы напомнить: кофеин — не только стимулятор, но и яд. Треть чайной ложки кофеина убивает.

Конечно, кофемания всерьез беспокоит врачей, но не только из-за повышенного потребления кофеина: в организм человека попадают еще и токсины — они содержатся в химических веществах, которыми обрабатывают зерна во время роста и созревания, а также в момент, когда кофейный напиток экстрагируют. Кофе без кофеина тоже богат ядовитыми трихлорэтиленом или метиленхлоридом. Вся надежда кофеманов — на новый способ экстрагирования, изобретенный в Швейцарии — с помощью пара, а не мерзких химикалий.

Впрочем, проблема не в только в бодрящем напитке под названием «кофе»: если бы мы потребляли кофеин только в те моменты, когда чашечка с душистым капуччино или эспрессо ласкает нам взор (и прочие органы чувств), помогает нам проснуться, делает мир ярче и привлекательней…

Кофеин вездесущ, и мы с трудом узнаем его под привычными масками. Какао, кока-кола, некоторые сорта орехов, все известные виды черного чая, даже в зеленом чае в малых дозах — всюду присутствует кофеин. К тому же кофе и чай содержат таниновую кислоту, раздражающую слизистую желудочно-кишечного тракта — для тех, чей желудок склонен к неприятным сюрпризам, интоксикация танином и кофеином — верная дорога к рези, диарее, несварению желудка. Потребляя продукты, содержащие кофеин, мы увеличиваем дозу его с помощью фармацевтическим препаратов (в состав лекарственных средств, расширяющих сосуды головного мозга, средств, которыми лечат заболевания дыхательных органов, кофеин входит как стимулятор). Также выпускается много косметики с кофеином — она отменно улучшает тургор кожи и мышечный тонус. Нет в мире лучшего способа взбодриться, чем магический кофейный экстракт!

Именно оттого, что передозировка кофеина наступает незаметно, современный человек легко входит в состояние кофеиновой интоксикации, а там и до зависимости недалеко.

Но, несмотря на ахи-страхи, мы любим этого ароматного монстра! И неудивительно: центральная нервная система буквально оживает под действием метилксантинов, содержащихся в кофе. В чашке содержится 50-100 мг кофеина — этого достаточно, чтобы снять сонливость, активизировать работу мозга и сердечно-сосудистой системы. Тут же увеличивается скорость основного обмена веществ — а в результате сжигается больше калорий, чем в нормальном состоянии. Кофеин действует как диуретик, выводящий воду из организма, а в небольших дозах работает как умеренное слабительное. Если вам хочется, чтобы лицо выглядело свежим, достаточно наложить маску из кофейной гущи. Соберите осадок из-под сваренного в джезве напитка, намажьтесь им — и через 15 мин вы будете восхитительны. Даже если вы сделаете эту процедуру любимым утренним ритуалом — она вам нисколько не повредит.

Тогда в чем проблема? Да в том же — в привыкании. Пристрастившись к кофеину, мы начинаем увеличивать дозу. Но если малое количество снимает головную боль, слабость, депрессивное состояние, сужение сосудов, то «ударная» доза не лечит их, а, наоборот, вызывает. Сердцебиение, повышение кровяного давления, тревожное состояние, нервозность, бессонница, понижение содержания в организме жизненно необходимых веществ — марганца, калия, магния, цинка, меди, витаминов, особенно тиамина и витамина С — так мы переживаем интоксикацию кофеином. Кофе ускорял наш обмен веществ, снижал уровень сахара в крови — и он же, в неумеренных количествах, губит «собственной рукой» былые достижения: кофеин стимулирует выброс адреналина, а это повышает уровень сахара и вызывает тягу к сладкому. А печенюшки, конфетки, безешки-эклерчики, с которыми так волшебно сочетается горьковатый обольститель? Выводя из организма воду, кофе высушивает ткани — и проступают морщины, целлюлит, шелушится кожа на лице. Следовательно, все хорошо не только во благовремении, но и в меру.

Оптимальное количество кофеина на день от 250 до 500 мг. Но учитывать надо все, вплоть до кремов и «взбадривающих» масок для лица и тела, содержащих кофеин. Кока-кола и какао могут быть не слишком полезны даже детям — у них наступает гиперактивность и тревожные состояния. А уж мы-то, замученные стрессами взрослые… Но как же быть? Мы к нему привыкли, мы его полюбили! Верно, к хорошему привыкаешь быстро. Собственно, выход тот же, что и у всех попавших в зависимость: надо пройти детоксикацию, а в будущем употреблять, но умеренно.

Программа очищения от кофеиновой зависимости продлится от 2 до 6 недель — смотря, насколько вы пристрастились к бодрящему напитку. Скорее всего, вы все-таки почувствуете некоторые неудобства и ухудшение самочувствия. Чтобы эти недели не показались вам ужасной, бесконечной пыткой, можно принять меры, облегчающие очищение организма. А когда зависимость снизится до нормального состояния, и вы перестанете инстинктивно бегать к кофеварке в любую свободную минуту — можете спокойно пить 2–3 чашки в день. Но не «поутру рано проснувшись» и не «на сон грядущий», а поздним утром (во время второго завтрака) и днем — это совпадает с естественным ритмом прилива энергии. Кофе на ночь истребите как класс. И будьте бдительны, удерживайте себя от приятного отдыха в кафе в окружении сластей и соблазнительных белых чашечек — вам ведь захочется всего и побольше, побольше!

Как облегчить отвыкание? Вместо кофе пейте травяные отвары, чаи на травах. Бодрящее действие оказывают жареный ячмень, корень цикория, корень одуванчика, мята, корень женьшеня, имбирный корень, эфедра (будьте поосторожнее с ней — она тоже вызывает привыкание!), лимонная трава, красный клевер. Ешьте грубоволокнистую пищу. Поскольку при отказе от кофе работа кишечника замедляется, волокна усиливают детоксикацию и улучшают очищение организма. Побольше вводите в рацион овощных супов, салатов, зелени, морских водорослей, кукурузы, проросшей пшеницы, продуктов из сои, орехи и семена ешьте умеренно. На закуску — фрукты. Снизьте потребление мяса, сахара, рафинированной муки, выпечки. Выпивайте в день не менее 6–8 стаканов фильтрованной воды, побольше минералки и чая — взамен кофе.

Абстинентный синдром во время отказа от кофе можно снизить приемом таблеток соды. Так вы сделаете пищу более щелочной и уменьшите свои страдания. И обязательно принимайте витамины!

Чтобы вычислить, сколько вы приняли кофеина, посчитайте, сколько вы выпили двухсотграммовых чашек перечисленных ниже напитков:

Кофе и кофеиносодержащие напитки — 200-граммовая чашка — Кофеин в миллиграммах

Кофе из обычной кофеварки — 120–150 (зависит от времени варки и объема молотого кофе)

Кофе, пропущенный через фильтр — 80-110

Растворимый кофе — 60-70

Кофе без кофеина — 3-10

Эспрессо (30 гр) — 75

Кофе с молоком (кофе латте) — 70

Капуччино — 80

Мокко — 50-60

Черный чай — 50

Эрл Грей — 50

Липтон — 30-40

Зеленый чай — 20

Чай с жасмином — 10-30

Какао — 10-15

Шоколадное молоко — 40-50

Сухое какао (30 гр) — 39-65

А посчитав, постарайтесь придерживаться рекомендованной нормы. Хотя в отношении еды и напитков это чрезвычайно сложно.

«Ку-ри-ца — е-да!»

Эпикурейская характеристика курицы в устах героини «Пятого элемента», стройно-мускулистой Лилу в исполнении мускулисто-стройной Милы Йовович, как правило, вызывает умиленную реакцию публики. А вот своя собственная тяга к поеданию всего, что в холодильнике отыщется, наоборот, вызывает множество чувств, среди которых нет ни умиления, ни даже простого понимания. А все потому, что даже самая изящная женщина время от времени ловит на себе взгляд кого-нибудь из знакомых, чем-то напоминающий контроль багажа на таможне: а не располнела ли ты, милочка? И так же, как дамы эпохи королевы Виктории скрывали свои любовные связи, мы пытаемся скрыть свой истинный вес. От всех. В том числе и от себя.

Противоречия между тем, как должно быть, и тем, как есть — один из самых мощных стрессоров.

Есть, конечно, психологические типы, равнодушные к социальному одобрению — шизоид, например. Но и шизоидам приходится несладко, когда какое-то далекое, почти абстрактное «мнение» переходит в конкретный прессинг. А уж если социальной среде удается и личность заразить этим своим негативным мнением, то внешний прессинг очень быстро перерастает во внутренний. Человек пытается противостоять напору «доброжелателей» — и одновременно соглашается с их требованиями. Так создаются все условия для дезадаптированного поведения: резкое или постепенное, но неизбежное падение самооценки; закрепление чувства страха перед окружающей реальностью; растущее желание спрятаться от предъявляемых отовсюду претензий, чтобы отдышаться, или вообще сбежать. Причем у каждого из нас имеется не только большой соблазн удрать куда-нибудь от проблем подальше, но и большой выбор, куда именно.

Человечество на протяжении всей своей истории непрерывно создавало все новые и новые «резервации для беглецов от действительности». И буквально каждая личность, услыхав грозное сопение прессинга за спиной, пускается в бега по направлению к той резервации, которая ближе — в материальном или в психологическом отношении. Ведь для того, чтобы сопротивляться, необходимо психологически созреть, набраться сил и развить свой внутренний потенциал. А пока ты молод, неопытен, чувствителен и нестоек — беги, не стесняйся. Впрочем, особо упрямые натуры не двинутся с места и примут на себя всю тяжесть социального неодобрения и всю мощь психологической обработки. Позволим себе напомнить, что Иммануил Кант говорил: «Упрямство имеет только форму характера, но не его содержание». И еще: «закалка» не означает «уничтожение». Поэтому не стоит рисковать собственной психикой.

Ищите убежище заблаговременно, отступайте вовремя, прячьтесь, если не чувствуете силы бороться, но сохраняйте контроль над своими потребностями.

И не слушайте благоглупостей вроде «Ах, в жизни столько прекрасного! В ней так много прекрасного, что она вся прекрасна! А постольку, поскольку она прекрасна, то и мы, принимая жизнь во всей ее прекрасности, сами становимся прекрасными! Станьте же прекрасными, заглянув в прекрасные бездны мироздания, сотворенного прекрасным боженькой! Ах! Ох!» Подобная опрометчивость приведет к такому, что уй-й… И никаких тебе ах-ох.

Тем более не стоит выбирать пути для эскапизма и территорию для релаксации в состоянии паники, когда уже невмоготу, а окружающая действительность не просто давит, а давит, как хорек цыпленка — насмерть. В старину полагали, что голод — лучший повар. А вот немецкий драматург Бертольд Брехт возразил: «Голод — плохой повар» — и оказался прав. Когда потребность обостряется до нестерпимого уровня, соглашаешься на что угодно, не думая о последствиях. И только осмысленный, дотошный (даже в некотором роде капризный) выбор позволит избежать большинства негативных эффектов, связанных с необходимостью время от времени куда-то удирать из нашей утомительной реальности. Глядишь, и удастся избежать ловушек, расставленных по всем тропам, которыми человек научился уходить в иные миры, чтобы отдохнуть от этого.

Мы не зря упомянули о голоде. Один из самых простых, доступных, легальных и… вредных для здоровья и имиджа релаксантов как раз связан с голодом. А точнее, с едой. Как мы уже говорили, недовольство собой и окружающим миром плюс неверие в собственные силы заставляет личность искать «эмоциональный эскалатор», способный поднять самооценку и настроение на приемлемую высоту. Первый путь: вступить во взаимоотношения или создать видимость взаимоотношений, приносящих вожделенное чувство удовольствия. Удовлетворив какую-нибудь из библейских страстей — тщеславие, гнев, алчность, похоть, лень — можно ощутить приязненное чувство по отношению к миру вообще и к себе в частности. Чего, собственно, и хотелось.

Но есть и второй путь: никаких спонсоров, собеседников, жертв, суженых и случайных партнеров не искать, а улучшить свой настрой посредством биохимических изменений. Остановившись на первых ступеньках — на управляемом удовольствии от чашки кофе, конфеты, сигареты, бокале вина и т. п. — личность ничего не теряет, а только приобретает. Из таких вот мелочей и составляется позитивное мироощущение. Как говорится, не Кантом единым жив человек. Но если желание позитива выходит из-под контроля, то… Мало ли куда забредет начинающий эпикуреец, провоцируемый обостренным гедонизмом[57]? Ведь химический релаксант — любой, даже такой скромный, как чашка кофе — может превращаться в собственную противоположность.

Биохимический «носитель радости жизни» довольно часто становится опасным стрессором и смертельным терминатором для личности. Иными словами, возникает зависимость.

В течение XX века, богатого на новинки, где-то посередине между эмоциональной и химической зависимостями росла и процветала промежуточная форма, впоследствии получившая обтекаемое название «расстройства питания».

Современному человеку свойственно не обращать должного внимания на образ питания. Мы не столько живем едой, сколько мы еде предаемся. Иногда самозабвенно — в буквальном смысле, не помня себя. Тем не менее, бранить за подобное легкомыслие именно XX век нельзя. То, что еда — это огромное удовольствие и прекрасный способ провести время, человечество осознало на заре цивилизации. Именно тогда в моду (на тысячи и тысячи лет) вошли чудовищно продолжительные, непристойно обильные пиры, и еда стала не только средством питания, но и средством репрезентации. Сделки и союзы, заключавшиеся во время еды, были политическим приемом, таким же действенным, как демонстрация отлично вооруженных и обученных войск. Переедание закрепилось в списке социокультурных факторов — и держится в нем по сей день.

Что же касается развлекательной функции еды, то она тоже в тени не дремала. Пиры начинались с утра пораньше, завтрак плавно переходил в обед, обед — в ужин… В принципе, пиры, сопровождавшиеся культурной программой и приятным общением, имели лишь две достойных альтернативы — войну и охоту. По крайней мере, для знати. То есть для референтной группы[58] всех времен и народов. Все сословия мечтали именно о такой жизни: чтобы съесть сегодня как можно больше и совсем не заботиться о хлебе насущном на завтрашний день. К счастью для человечества, продуктовое изобилие довольно долго оставалось недоступным даже для развитых цивилизаций. Иначе эпидемия ожирения поразила бы нас задолго до Рождества Христова. Зато массовое сознание успело основательно подготовиться к булимии. И как только появились материальные возможности для переедания, род людской, не медля, приступил. К перееданию.

Но и во времена весьма отдаленные, когда враг стройности, сахар, был величайшей редкостью, а кондитерские изделия запирались от прислуги на замок и охранялись так же, как фамильные ценности, — богатые люди уже тогда ни в чем себе не отказывали. Каждый день они ели запредельно сладкие блюда с высоким содержанием сахара. А заодно экспериментировали со вкусом всяческого мяса: от среднестатистической дичи — вроде оленей и куропаток — до животных нездешних, почти фантастических — вроде дельфинов и стеллеровых коров. Последние своего участия в кулинарных экспериментах не перенесли. Но и экспериментаторы, надо сказать, пострадали. Среди богатых и знатных людей заболевания зубов, пищеварительной системы, ожирение и сопутствующие ему патологии встречались гораздо чаще, чем в среде простых крестьян, питавшихся намного хуже и однообразнее своих господ.

Общественно-историческое восприятие еды как развлечения, а не только питания, у нас появилось задолго до начала XX столетия.

Первая половина прошлого века, богатая войнами, революциями, экономическими кризисами и неурожаями, не дала осуществиться давней мечте человечества — наесться до отвала. И, как следствие, большая часть населения отличалась стройностью, если не сказать болезненной худобой. Поэтому идеалы красоты, всегда ориентированные на редкость, а не на повседневность, удерживались в пределах нормального веса. Но вторая половина столетия уже не мешала людям есть. Или почти не мешала. И человечество стало стремительно отъедаться. Тогда и вступил в силу закон «Уникальное — значит красивое». Планка требований, предъявляемых к хрупкости, воздушности, изяществу и проч. начала подниматься. В 1997 году исследование Гарнера показало, что реальный средний вес тела молодых американок начиная с 1959 года неуклонно повышался: от нормального среднего веса (принятого за 100 %) он вырос до первой степени ожирения, до 105–110 % нормального веса. При этом ожидаемый вес (то есть идеальный) так же неуклонно снижался — с 87–91 % нормального веса до 81–84 %.

Почему речь идет исключительно о женщинах, да еще и об американках? Потому, что определенных данных о динамике «веса народонаселения» в нашей стране пока не существует, а что касается идеала, то участницы конкурсов красоты и фотомодели журнала Playboy являются авторитетом и для россиянок. И так уж повезло женскому полу, что эти серьезные психосоматические расстройства, навеянные образами нездешней красоты, затрагивают именно женщин. Мужчины, которым все-таки довелось испытать на себе прелести булимии и анорексии, как правило, оказывались гомосексуалистами, бисексуалами или метросексуалами. То есть в той или иной мере соприкасались с женским гендером[59]. Хотя это именно мужчина — Осип Дымов — сказал удивительно емкую фразу: «Приходится время мерить по меню, если так занят, что ничего не делаешь»[60]. Если время ничем не структурировано, сгодится и еда. Многие пострадали из-за «еды от скуки».

Но состояние мужчин практически никогда не доходит до тяжести психического расстройства. Зато женщины составляют 90–95 % всех больных расстройствами питания.

Женщинам свойственны серьезные расхождения между восприятием идеальной женской фигуры и требованиями, которые предъявляются к привлекательной женщине вдействительности.

Идеальная или даже привлекательная фигура в женских представлениях всегда недобирает 10–15 % до нормы веса. Отсюда и рождаются завышенные требования и прочие факторы уязвимости перед лицом расстройств питания. Мы — заложники социальных стандартов. И одновременно мы — их создатели. Поэтому неудивительно, что нынешние стандарты столь суровы, а «весовые нормативы» предполагают стройность небывалую, не зависящую от возраста, врожденного типа телосложения и социального статуса. И никакие уговоры не помогают. Впрочем, уговоры не помогают никогда, если речь идет о глубоко залегающих паттернах мышления.

Медики любят поговорить о том, что здоровье и есть красота, а красота, соответственно, и есть здоровье. Как только на экране или глянцевой странице появляется профессиональный диетолог, эндокринолог, гастроэнтеролог — так сразу: «Красивая женщина с крутыми бедрами, высокой грудью, округлыми руками… Вспомните шедевры художников…» — и пошло-поехало. Рубенса в качестве примера приводят. Хотя у всех его излюбленных моделей целлюлит с порога Эрмитажа виден. Вы бы еще Сарагину[61] из «8 с половиной» вспомнили! Одно дело — индивидуальное, так сказать, шедевральное восприятие внешности отдельного человека, который вам нравится как личность. В этом состоянии полюбишь и целлюлит в золотистых тонах, и округлость ноги, изящно напоминающую батон салями, и щеки в ямочках, приятно подрагивающие при ходьбе. Потому что нельзя быть на свете красивой такой. И совсем другое дело — социальное одобрение (или неодобрение) безличной (пока, во всяком случае, безличной) особы, стоящей на пороге офиса, клуба, аудитории. До того времени, как выяснится, что она классная, веселая, умная и ваще талантливая, на нее выльется не одно ведро этого, которого — и за те самые округлые руки-ноги, и за те самые вздрагивающие щеки.

В общем, чтобы понравиться лицам противоположного пола как женщина, а не просто с ними подружиться как свой парень, приходится соответствовать стандартам красоты. Хотя бы частично. И не надо пытаться разговорами о здоровье переломить массовое представление об идеале. Потому что никогда, ни в одну эпоху, ни один народ не ставил на пьедестал обыкновенную крепкую бабу, каких вокруг было пруд пруди. Вечно идеалу требовалась какая-то изюминка, оригинальность — излишество, неправильность, даже нелепица. В средние века в моде был округлый живот — как бы беременность месяца этак третьего-четвертого. Поэтому дамы подкладывали под платье подушечки и шествовали «пузом вперед». А двести лет назад, в эпоху романтизма, в моду вошла анемия, причем особенно утонченным считалось умереть от туберкулеза. Еще через столетие, в эпоху стиля модерн, стали популярны недоразвитые полудетские формы — тонкая шейка, поникшие плечи, неуверенная походка.

Ну, а если приглядеться к параметрам красоты у разных времен и народов, то наше столетие покажется одним из самых удивительных.

Видите? При весе средневековой Прекрасной дамы наша современница в идеале должна обладать объемистым бюстом, но более тонкой талией. И все это — не прибегая к помощи корсета, исправлявшего дефекты женской фигуры в XIX столетии, не к ночи будь помянут! Корсетом для женщины XXI века стали ее собственные мышцы и кости. Да так, чтобы и то, и другое — крепче китового уса!

Пытаясь соответствовать неземным стандартам и завышенным требованиям, множество девочек-подростков мечутся по всей шкале питания: от жестких (или попросту самоубийственных) диет к компульсивному обжорству. Вдобавок эти проблемы пополняются безжалостными чистками желудка. Так растет и укрепляется расстройство питания. Но складывается оно не только под роковым влиянием Голливуда, журнала Playboy и гадины-соседки, при встрече неизменно сообщающей: «Как ты, деточка, пополнела, такой пышечкой стала!»

Кормит — значит, любит

Читатель, вероятно, уже заметил, что аддикция в любой форме — это не самостоятельная болезнь, а всего лишь компенсация дефектов, из-за которых личности не удается адаптироваться к окружающей действительности. Получается, что аддикция — это симптом депрессии, а депрессия — это симптом психологической дезадаптации. Да, так оно и есть. И даже более того: дезадаптация тоже симптом — симптом семейных проблем. Причем таких, которые уже не исправишь. То есть проблем, имевших место в раннем детстве нынешнего аддикта, вполне взрослого и как бы вполне самостоятельного человека.

Вот почему это состояние психики с таким трудом поддается коррекции. Простое объяснение типа «Ты наносишь себе неисправимый вред» не действует, сколько его ни повторяй. Хотя большинство людей талдычит эту фразу, тем самым лишь отдаляя себя от своего неразумного подопечного. Чтобы избавиться от этой привычки (тоже, как ни крути, вредоносной и неправильной), любящим родным-близким необходимо понять: патологическое отношение к чему бы то ни было, в том числе и к еде, развивается в раннем детстве при недостаточном телесном и эмоциональном контакте со значимыми взрослыми.

Психологически зависимая личность пытается компенсировать те утраты, которые постигли ее в раннем детстве и исказили ее представление о себе и о мире.

В частности, так компенсируется утрата материнской любви. На первый взгляд, между любовью и едой мало общего. Тем не менее любая, даже самая равнодушная мать, родив ребенка, кормит его, вследствие чего у малыша возникает первая ассоциация «еда =любовь». А если другие нормальные проявления любви — телесный контакт, ласковая мимика, воркование, игры с ребенком ограничены, еда становится самым важным аналогом любви. Строгие, холодные, ворчливые матери и отцы, самоустранившиеся от воспитания детей, своим поведением провоцируют появление пищевой зависимости.

Здесь, наверное, немало народу обидится. И даже почувствует желание захлопнуть книгу. Подождите. Выслушайте и нас. Мы не предполагаем обвинять читателей этой книги в том, что они были плохими родителями. Скорее всего, они были нормальными родителями. Или хорошими. Но потребность во внимании и в душевном отклике у всех разная. Иную потребность сложно удовлетворить: ребенок пытается уравновесить свой страх перед миром все новыми и новыми порциями родительского одобрения. И, как это бывает с любым «волшебным помощником», его постоянно не хватает. Чувствительность падает, доза растет, восприятие деформируется. Многие дети принуждают родителей к гиперопеке, а потом им же предъявляют претензии: вы неправильно меня воспитывали, поэтому я такой некондиционный и нежизнеспособный. А родители злятся или разводят руками: да, душенька, мы виноваты перед тобой, ужасно виноваты… Хотя, вероятно, виноват кто-то другой.

Нельзя не учесть и тот фактор, что в этом мире родители… себе не принадлежат. На них давят жизненные реалии, которых невозможно избежать: работа, учеба, карьера, дедушки-бабушки, материальные потребности и потребность побыть собой, то есть отдохнуть от всех, черт бы их побрал. Поэтому бессмысленно требовать от родителей, чтобы те превращались в неиссякаемых доноров одобрения, обожания, общения и т. п. Единственный навык, которым родные и близкие обязаны снабдить свое детище — это навык к самостоятельному, самодостаточному существованию. К сожалению, это не только сложно сделать. Это еще и сложно принять: многим мамам и даже некоторым папам подсознательно хочется, чтобы их ребенок подольше оставался маленьким, зависимым, контролируемым. Вот от этой установки надо избавляться. Иначе вы наживете множество проблем.

В частности, вы поспособствуете формированию и подкреплению у ребенка склонности к аддикции. Это происходит на удивление обыденно и незаметно. Пищевая зависимость, например, складывается из следующих паттернов:

1) кормление по жесткому графику, а не по мере возникновения потребности в пище;

2) отказ при попытках выбора пищи ребенком;

3) манипулирование: «Съел всё — хороший, капризничаешь или оставляешь в тарелке — плохой»;

4) запрет со стороны взрослых на любые агрессивные проявления — тогда агрессия находит выход в «уничтожении» пищи;

5) высказывания типа: «Вот станешь большим — будет можно, а пока маленький — нельзя».

Бессознательное, как мы уже говорили, структурируется не буквальным, а подразумеваемым содержанием родительских наказов. Дети, воспринимая требования взрослых на своем «марсианском» языке, усваивают правило: «Большой — значит, взрослый, следовательно, чем больше ты ешь, тем ты становишься больше и взрослей». Есть и другая трактовка: «Оставайся маленьким, позволь другим все решать за тебя, откажись от ответственности».

Расстройства питания чаще всего возникают в тех семьях, где общение с детьми ненормально усложнено: например, родители отдают двойственные указания, в которых одновременно содержится и выражение родительской любви, и неуважение к попыткам самовыражения ребенка Таким образом, они дают ему понять: мы так любим тебя, что будем жестко контролировать каждый твой шаг. Независимости ты не получишь, ни сейчас, ни в будущем. А такая перспектива не может не вызывать страха и уныния.

Строгий контроль со стороны родных в сочетании с дискредитацией внутреннего образа ребенка заставляют детей, в особенности девочек, обращать внимание на ту единственную сферу влияния, которая остается в распоряжении ребенка, — на его собственное тело. Девочка будет его совершенствовать, переживать по поводу его «уродства», периодически срываться в обжорство, компенсируя очередную эмоциональную вспышку… Учтите: все это — последствия борьбы с родителями за независимость и индивидуальность. И вполне вероятно, давно проигранной борьбы.

Когда потребность в безопасности, в самостоятельности, в любви оборачивается наращиванием жирового защитного панциря, а сознание вступает в конфликт с потребностью в самоуважении и в признании, рождается психологический дискомфорт. И здесь окружающие могут ручку приложить:

1) если один из значимых взрослых транслирует мнение типа «Полнота — это уродство»;

2) если в пубертатный период ребенок становится уязвимым для подростковой субкультуры и подвергается гонениям и насмешкам в среде ровесников;

3) если подросток со сформировавшейся пищевой зависимостью усваивает принцип «Стройность — это сексуальная привлекательность».

Формируется конфликт разнонаправленных, но почти равноценных потребностей — в безопасности, любви, социальном одобрении. Личность одновременно верит, что желаемое заключается и в еде, и в стройности.

Сознание болезненно неуверенных в себе людей перегружено тревогой, их отношения с окружающими быстро деформируются, а деформации «заедаются» привычным, усвоенным с детства, способом. На этой благодатной почве формируются такие психотические формы пищевого поведения, как анорексия и булимия, а также патологическое переедание.

Естественно, подобное отношение дополняет могучая кучка дисфункциональных убеждений и депрессогенных схем: от «Я не пожалею ничего и никого (в том числе себя), чтобы стать такой, как надо» до «Я никогда не стану такой, как надо, значит, я стану никем». Личность упорно возлагает вину за промахи и неудачи на себя, а не на обстоятельства. При таком подходе и наказание (как правило, в форме нелицеприятных мнений и высказываний) индивид также адресует себе. Наказание вызывает стресс и депрессию, а те, в свою очередь, провоцируют новые «сеансы» переедания.

Ситуация особенно усложняется тем, что расстройствами питания обычно страдают подростки. Больных, которые приобрели бы это расстройство в возрасте старше 25 лет, практически нет. Подростковая субъективность и избирательность восприятия заставляет их принимать за действительное только желаемое (или только нежелаемое — в зависимости от того, на что ориентировано сознание). Хотя нельзя не вспомнить о проблемах профессионального характера: весьма взрослые особы, звезды кинематографа и шоу-бизнеса, часто признаются в наличии у них расстройств питания. Правда, здесь проблема иного рода: когда профессиональная состоятельность намертво связана с внешностью, восприятие собственного облика регрессирует, становится инфантильным, а значение привлекательности утрируется.

К сожалению, поймать формирующиеся расстройства питания на ранней стадии очень сложно. Во-первых, подростки скрывают эти странности своего поведения. Во-вторых, взрослые редко осознают серьезность ситуации и пытаются действовать уговорами и попреками. Что, естественно, приводит к формированию замкнутого круга: подросток убеждается в том, что он «плохой», а чтобы избавиться от депрессии по этому поводу, снова и снова прибегает к своему аддиактивному агенту — к еде. Или к голоданию. Но, несмотря на мнимую несолидность проблемы пищевых расстройств, последствия ее настолько серьезны, что больные нередко помещаются в специализированные лечебные заведения. Уровень смертности при нервной анорексии — самый высокий для психиатрических расстройств — достигает 20 %. Летальный исход настигает больного либо в результате хронического голодания, либо из-за целенаправленного суицидального поведения. У тех, кто выживает, пройдя стадии тяжелой анорексии и сильного истощения, может развиться необратимая атрофия головного мозга.

В отличие от анорексии, при булимии смертельный исход редко бывает прямым последствием самой патологии. Но переедание также опасно сказывается на здоровье булимика. Влечение к пище сопровождается чувством вины. Эпизоды переедания (пищевые эксцессы), озабоченность по поводу еды и страх полноты, сопровождающий эти эмоциональные вспышки, приводят к опасным попыткам «урегулировать конфликт». Анорексики и булимики вызывают у себя рвоту, прибегают к длительному голоданию, принимают сомнительные препараты.

Все виды зависимостей питает мощная сила подсознания. Отсюда и такие качества аддикции, как непреодолимое влечение и безусловность выполнения внутренних требований.

Как узнать анорексию? Человек, страдающий этим расстройством:

1) не желает поддерживать весовой минимум, каким бы низким он ни был;

2) постоянно ощущает себя полным — по крайней мере, в определенных частях тела;

3) анорексик использует особый метод питания — урывками: предпочитает есть стоя, разделяет порции на мелкие куски;

4) испытывает нарушения сна;

5) старается изолировать себя от общества;

6) ощущает панический страх перед прибавкой веса.

В сознании анорексика часто присутствует искаженный образ собственного тела, поэтому он не в состоянии оценить, насколько это тело истощено и обессилено. Каждый потерянный килограмм воспринимается как успех, как победа над собой, как повод для торжества. Поэтому анорексики при очередной потере веса испытывают прилив энергии или даже эйфорию, несмотря на общее ухудшение физического состояния. Положение усугубляют и так называемые чистки (прием слабительного, мочегонного, вызывание рвоты), которые приводят к новым недугам: в частности, к нарушению электролитного баланса, к дефициту минеральных веществ в организме, к эрозии зубной эмали из-за частого попадания в ротовую полость желудочного сока, в котором содержатся окисляющие ингредиенты.

Но если личность, страдающая анорексией, активно отрицает серьезность своего состояния, то при булимии и при расстройствах переедания (при компульсивном обжорстве) картина диаметрально противоположная: булимик настроен как угодно, только не самодовольно. Булимия и компульсивное обжорство, или навязчивое, непреодолимое желание есть, тоже характеризуются определенными паттернами поведения и восприятия. Больной:

1) обычно съедает большое количество пищи;

2) проглатывает свой рацион чрезвычайно быстро;

3) испытывает ощущение неорганизованности и неуправляемости процессом питания;

4) чувствует голод независимо от того, поел или нет;

5) старается есть в одиночестве или не показывать количество съеденной еды;

6) продолжает есть даже после того, как наелся;

7) после этих приступов испытывает чувство вины;

8) ест непрестанно — перехватывает то там, то здесь, постоянно что-то жует.

Компульсивное обжорство отличается от булимии тем, что за ним не следуют процессы чисток. Все лишние калории, попавшие в организм при переедании, так там и остаются. Из-за этого люди, страдающие компульсивным обжорством, как правило, набирают лишний вес.

Лица с подобными расстройствами обладают беспорядочными паттернами питания, используют множество противоречивых и нелогичных принципов, делят продукты на «хорошие» и «плохие».

Они используют сомнительные диеты, неизвестно кем и для кого изобретенные. А стереотипные представления о недостатках, которыми якобы отличаются все люди, склонные к перееданию, лишают их самоуважения и мотивации к прекращению «пищевых оргий». Стереотипы, сопровождающие образ психологической зависимости, так же вредны, как и физиологический аспект зависимого состояния. Браня себя за безволие, человек втягивается в спираль стыда и вины, из которой часто не может выйти без помощи специалиста.

Именно родители должны взять на себя эту инициативу: отвести ребенка к врачу, а при надобности пойти к врачу вместе с ним. На традиционную отмазку типа «Я не псих и никуда не пойду» необходимо отвечать сдержанно и рационально. Например, спросить: кого ты хочешь наказать, родная, терпя жуткий внутренний дискомфорт? Если бы у тебя болела голова, ты бы приняла таблетку. Если бы заныли зубы, посетила бы стоматолога. А сейчас? То состояние, которое ты испытываешь, можно сравнить и с головной болью, и с зубной. Перетерпеть его нереально: оно вернется и даже вырастет. Разве нельзя этого избежать? И не надо сердиться на врача, что он спрашивает насчет всякой ерунды: это для тебя ерунда, само собой разумеющиеся и совсем незначительные детали. Но врач-то тебя совсем не знает. А ему необходимо выяснить массу вещей, о которым мы и представления не имеем. В частности, узнать о том, что было в начале — слово какое нехорошее или дело. А то от наших догадок и взаимных обвинений только хуже. И если нам с тобой надо решить проблему, а не просто агрессивный аффект разрядить, давай решать, а не срываться друг на друге.

Не позволяйте ребенку погрузиться в психологическую игру «Если бы не ты». И, разумеется, не втягивайтесь в нее сами. Предназначение этой игры в том и состоит, чтобы поддерживать равновесие в существующем положении. Видимый сценарий: один из игроков выступает в роли деспота, который мешает второму игроку самореализоваться. Хотя на самом деле второй игрок сам боится предпринимать какие-то шаги, а потому предъявляет претензии, ноет, пилит и канючит, доводя «деспота» до агрессивных проявлений и огульных запретов. И, как только запрет получен, можно спать спокойно: оправдание найдено, решительные действия отсрочены на неопределенное время, деспот ощущает чувство вины и оттого еще более упорствует в своих требованиях.

Как только равновесие между восхитительным, но несостоявшимся «завтра» и стабильным, но рутинным «сегодня» будет налажено, игрок-нытик избавиться от необходимости работать над собой. Психологическое вознаграждение в ходе этой игры состоит в возможности пожаловаться на жизнь (на родителей, на мужа, на судьбу) друзьям и знакомым, разделяющим твою точку зрения. А разрушить порочный круг может только готовность «деспота» предоставить своей «жертве» режим максимального благоприятствования. И все! Утонутие в слезах отменяется! Всплывай и готовься изменить свою жизнь!

«Я надела узкую юбку, чтоб казаться еще стройней»

Впрочем, мы зря выключили из списка факторов одного из непосредственных участников процесса питания — наше тело. Оно ведь может подавать сигналы и запускать глушилки, до неузнаваемости искажающие требования разума. Именно для выявления этих «шумов» требуется помощь специалиста.

Нередко булимия и патологическое переедание возникают именно тогда, когда сам организм сопротивляется намерению индивида исхудать до прозрачности, а затем удерживать массу тела на грани дистрофии. Или по крайней мере, ниже индивидуально заданного значения. Начинают работать механизмы, общие для всех людей. Они поддерживают биологическое равновесие и нормальный обмен веществ, а при длительном голодании и регулярных чистках переходят на «усиленный режим», стараясь компенсировать потери. Гарнер описывал этот «режим» следующим образом: «Вес тела противится изменению. Оказывается, что он подвластен физиологической регуляции и держится на «заданном уровне», или придерживается отметки, которую организм старается сохранить. Значительное отклонение от этого веса приводит к огромному количеству физиологических компенсаторных реакций, направленных на возвращение веса к исходному уровню». В частности, к усилению чувства голода, которое в тяжелых случаях может доходить до крайней, навязчивой потребности в еде.

Пытаясь заставить свой организм — удивительно умное устройство, целиком направленное на выживание — делать что было велено, человек доходит до изуверства. О перегибах, которыми грешат модные диеты, сказано немало. В среднем человеку женского пола, среднего весе и средней активности требуется в сутки около 2500 калорий. Даже для того, чтобы весь день лежать неподвижно, бессмысленно улыбаясь в потолок, организму понадобится 1400 калорий. И если с помощью диеты количество калорий сократить с 2500 до 2000, энергетические затраты тоже сократятся — примерно до 1700 калорий (то есть ровно настолько, чтобы двигаться, но только со скоростью Тортиллы в период обострения артрита). А 300 единиц энергии, естественно, пойдет про запас. Организм — он жутко запасливый. Заключенные концлагерей получали в день примерно 700–800 калорий, но ведь не все они погибли, довольно многие выжили, даже выполняя тяжелую работу. Хотя, конечно, проверять на себе в домашних условиях, как долго ты продержишься в концлагере, не стоит.

Надо признать, что борьбе с собой не всегда срабатывает даже патологическая бдительность, свойственная анорексикам: некоторые взвешивают на весах каждый кусок, ведут пищевые дневники, куда заносят все, что съели, причем стараются каждый день (!) уменьшать калорийность своего питания на несколько калорий. Пока не доведут показатели до нормативов Дахау и Освенцима. При булимии непрерывное слежение за рационом превращается в значимую, если не главную, причину противоположной реакции — то есть пищевых эксцессов. Постоянное соблюдение диеты чередуется со срывами, с периодами обжорства, с бесконтрольным перееданием. Можно сказать, организм берет верх, от чего страдает психика.

В группу риска пищевых расстройств входят натуры тревожные, агрессивные, враждебные, депрессивные, застенчивые, импульсивные и уязвимые для стрессоров. Случаи обжорства настигают их во время смены настроения — раздражение, злость, грусть, волнение, а главное, ощущение беспомощности при встрече с трудноразрешимыми проблемами провоцируют приступы переедания. Но, несмотря на определенное сходство между личностями, склонными к разным формам пищевых расстройств, между ними есть и разница. Так, многие люди с компульсивным обжорством также злоупотребляют алкоголем, ведут себя импульсивно и не слишком ответственно. В то же время страдающие нервной анорексией склонны к значительной эмоциональной сдержанности, предпочитают заурядную, предсказуемую обстановку, избегают риска, слушаются старших — именно потому, что плохо адаптируются к переменам. Отсюда и желание совершенствовать свое тело вплоть до дистрофии. Причем иногда худоба воспринимается не просто как состояние тела, а как нечто большее — и к телу, собственно, отношения не имеющее.

Худоба и одухотворенность в массовом сознании отчего-то накрепко связаны между собой. Почему людям с излишком веса отказывается в наличии высших потребностей — неизвестно. Но этот стандарт практически непобедим — по крайней мере, на массовом уровне. И потому он часто приносит жутковатые результаты: для придания себе изысканности юные девушки не жалеют себя. А чего жалеть-то? Они не в силах оценить размер нанесенного ущерба и вдобавок подчинены полудетскому убеждению: со мной ничего плохого случиться не может! Почему не может? Не знаю! Потому!

Алла всегда была страшно неуверенна в себе. Человеку постороннему это показалось бы странным. Про таких, как она, в народе говорят: «Видная!» Еще бы! Аллу трудно не заметить: высокого роста (метр восемьдесят пять), крупная (сто кило весу), смуглая, с роскошной копной волос… На нее постоянно обращали внимание. Только самой Алле это жутко не нравилось. Ей все время казалось, что люди, которые на нее смотрят, разглядывают ее недостатки, а потом с удовольствием их обсуждают между собой. А частые приставания сальных мелкокалиберных мужчин только усиливали ощущение своей некондиционности. Даже собственное отражение в зеркале Алле было не указ. Ей страшно хотелось уменьшиться в размерах или просто стать невидимкой — все лучше, чем так, как сейчас.

Алла, сколько себя помнила, всегда была самой большой: выше всех мальчиков в детском саду, а потом и в своем школьном классе. Аллина мама постоянно за нее переживала:

— Ну, как ты, такая дылда, замуж выйдешь, все любят миниатюрных девушек. Ты бы ела поменьше, что ли? На тебя одежды не напасешься. Из всего вырастаешь в два счета.

— Не смогу донашивать за тобой, буду донашивать за отцом, — привычно огрызалась Алла.

Но мама не унималась. Она решила взять под контроль питание дочери. Правда, это не означало, что мама подобрала Алле подходящую диету, стала покупать низкокалорийные продукты или готовить так называемые здоровые блюда. Просто за столом мать следила пристальным взглядом за каждым куском, который отправлялся в рот дочери, и трагически вздыхала, потом громогласно провозглашала: «Хватит! Ты слишком много ешь!» Алла выскакивала из-за стола как ошпаренная, а заодно обиженная и голодная. «Я желаю тебе только добра!» — кричала мать ей вслед.

Алла стала стесняться есть в чьем-либо присутствии. Ей казалось, ее порицают за каждый съеденный кусок. В ее сознании еда намертво связалась с преступлением. Лет с двенадцати она постоянно была голодная. Дома при родителях есть она просто боялась. Зато батон белого хлеба плюс шоколадка, купленные на карманные деньги, прекрасно насыщали. А если еще их съесть в одиночестве, без посторонних взглядов и упреков, то это было так вкусно и прекрасно. А если еще проделать все это после очередного скандала, то и размолвка с матерью становилась пофигу. После пары чебуреков и пачки печенья, запитых банкой пепси, все ее склочные претензии казались бледными и далекими, почти нереальными. Настроение улучшалось, становилось тепло и весело. Алла привыкла наедаться впрок, особенно перед тем, как придти домой. «Съесть побольше, чтобы хватило подольше» стало ее правилом. Если Алла выходила из дома ненадолго: в киоск за газетой, в прокат за кассетой и т. п. — и оказывалась не голодна, она все равно покупала себе что-нибудь съестное. Дома у нее было несколько тайников со «Сникерсами» на всякий пожарный случай, и, конечно, случай этот наступал с неотвратимой регулярностью.

Временами на Аллу находили приступы самоедства. Начинались они после какой-нибудь неудачи или промаха: низкой оценки, невнимания понравившегося парня, вскочившего прыща… «Что же я за уродливая безвольная дрянь! Разве с такой может случиться что-то хорошее. Мать права! Надо уметь держать себя в руках! Завтра же — на диету и никаких заначек!» Заначки частично съедались, частично раздавались подругам. Дома Алла ела положенные мизерные порции под настороженным взглядом матери, а вне дома не ела ничего. Внутри начинало сосать от голода, переставала работать голова, резко портилось настроение: «Ничего, — думала Алла, — ничего, я выдержу, стану худой и красивой, и ни одна вошь не посмеет на меня поднять хвост, со мной начнут считаться». А дальше Алле начинали рисоваться картины жизни, полные счастья и блаженства. Вот она, худая, идет по жизни, и все двери перед ней открыты, и все мужчины в нее влюблены, и все подруги восхищаются, а недруги кусают локти, потому что она красивая и сильная, волевая и решительная, не то, что сейчас: рохля жирная, у которой никогда ничего не получиться. За понижением настроения следовал особенно мучительный приступ голода, потом новое падение самооценки в сопровождении истерики, злость на весь мир, скандал с родителями, спровоцированный уже самой Аллой, и как следствие — побег в киоск за пончиками, насыщение, приступ счастья и уверенности в себе: «Я и без вас обойдусь, козлы» и дальше — период тайного обжорства до состояния похмелья.

В какой-то момент Алла поняла, что находится в тупике. Что сама справиться с собой не может. Она попросила мать отвести ее к врачу. Алла не стала рассказывать ей о своих тайных гастрономических оргиях, просто сказала: «Видишь, у меня самой ничего не получается, как я ни стараюсь. Может, мне нужна специальная диета или лекарство попить?» Мать согласилась и отвела Аллу к диетологу. Маргарита Борисовна, модный диетолог и автор эксклюзивной комплексной методики, оказалась некрасивой женщиной лет сорока с непропорционально большой головой на тщедушном теле, травленными пергидролем жидкими волосами и макияжем, который напоминал боевой раскрас команчей, вставших на тропу войны. Как и подобает славному воину дикого племени Маргарита была настроена в высшей степени агрессивно. Даже когда смотрела на Аллу фальшиво-добрым взглядом и сюсюкающим голосом обещала помочь. Впрочем, Маргарита с обещаний довольно быстро перешла на заклинания: «У тебя все получится, если будешь следовать моей методике. У меня потрясающая методика! У меня не бывает проколов! У меня худеют быстро! Все!» Дальше Маргарита протестировала Аллу, попросила сдать анализы и назначила ей лечение — точно такое же, как и всем другим своим пациентам. Лечение состояло из жесткой диеты без сахара и соли и изнурительной гимнастики. «Есть должно быть противно и невкусно, а физические упражнения полезны!» — заклинала Маргарита.

Алла честно исполняла все ее предписания: делала до седьмого пота упражнения и с отвращением жевала пресную еду. Поначалу Аллины муки оказались не напрасны: она действительно начала худеть и первые десять килограмм сбросила относительно быстро. Алла была на седьмом небе от счастья: она поверила Маргарите и педантично выполняла ее указания. Но следующие десять кило лишнего веса не захотели уходить с ее фигуры также легко и безвозвратно. Они вмертвую прилипли к Аллиному телу и не желали его оставлять. Не помогло ни уменьшение рациона, ни увеличение физических нагрузок. Но Маргарита ничего и слышать не хотела:

— Если ты все делаешь правильно, значит, ты должна худеть! Если ты не худеешь, значит, ты не соблюдаешь диету или ленишься!

— Может, мне поменять лечение? — поинтересовалась Алла, — Попробовать как-то по-другому, если так не получается?

— А может, тебе вообще прекратить лечение и снова обжираться шоколадками! И снова стать толстой и уродливой! Во всем виновато твое безволие! А мое лечение действует на всех, потому что у меня эксклюзивная методика! У меня не бывает проколов! Это тебе не хватает силы воли!

Алла слушала Маргариту и чувствовала отвращение к этой глупой бездарной бабе и к себе, толстой неудачнице, в голове начинало что-то чирикать, желудок свело от сильного приступа голода, а воображение уже рисовало торт в шоколаде и кремовых розах. «Нет, лучше два торта! — подумала Алла, — Первый съем сама…» А второй услужливое воображение отправило прямо в физиономию Маргарите. Кулинарное чудо ударилось о перламутровый макияж врачихи, задержалось на секунду на вислом длинном носу и разляканой бисквитной кляксой упало на пол. Окончание инцидента Алла досматривала уже на лестнице, по которой бежала прочь от Маргариты, ее эксклюзивной методики и индейских заклинаний, по дороге в кондитерскую, где под стеклянной витриной ждали ее и звали любимые сласти, которыми так хорошо заедалось разочарование.

Если основным препятствием на пути к успеху кажется некондиционная внешность, ее стараются исправить всеми мыслимыми (а чаще немыслимыми) способами.

Поэтому не стоит повторять детские заблуждения всех, кто не в меру торопится к «высшей цели». Избавление от расстройства питания предполагает длительный курс психотерапии. До тех пор, пока не будут разобраны «завалы» в подсознании, и пациент не осознает причину своего саморазрушительного поведения, его потребность в еде (или в отказе от еды) будет оставаться непреодолимой. Постепенная смена паттернов позволит планомерно заняться осознанным выбором индивидуальной диеты.

Главное, чтобы больной поменьше паниковал и метался, стараясь достичь результата во что бы то ни стало. Никаких больше «во что бы то ни». Необходимо понять: успех несовместим с риском для здоровья. Иначе какой же это успех?

Существует еще одна проблема. В наши дни человек привыкает использовать вещи и информацию, в которых не совсем разбирается. Или совсем не разбирается. Просто выполняет некий набор правил и запоминает ряд предупреждений: например, внутрь телевизора лучше с отверткой не лазить, а продукты лучше покупать без консервантов. Тем не менее, насчет продуктов следует знать кое-что еще. Позвольте дать несколько рекомендаций относительно того, как с минимальными потерями пережить расставание с продуктами, особенно дорогими… как бы поточнее сказать… Сердцу? Желудку? Словом, организму. В частности, с сахаром. В фильме «Любовь и голуби» продвинутая женщина Раиса Захаровна в раздражении орет на недотепу Василия: «Сахар — это белая смерть!», а в ответ на его недоумение: «Так соль же белая смерть!» парирует: «Сахар — это сладкая смерть!» — и мы не знаем, верить ей или не верить?

Сегодня мир склонен верить, что все проблемы с весом и объемом — от избытка калорий. Сократить их число до минимума, и мир преобразится! Значит, нечего терзать себя одним шпинатом без соуса и пареной капустой. В общем, избавимся от лишнего веса, не отказываясь от любимых деликатесов! Обойдемся ограничением объема пищи, а кое-что попросту искореним как класс — и первый кандидат на искоренение, конечно же, сахар. Все сторонники умаления калорийности пищи полагают, что первые наши союзники — синтетические сахарозаменители. Эти вещества не имеют энергетической ценности, значит, им и карты в руки! Такое безоглядное доверие имеет свои плюсы и минусы.

У синтетических сахарозаменителей, даже у тех, которые вовсе не содержат калорий, есть один серьезный недостаток — то, как их воспринимает наш собственный организм. Ощутив сладкий вкус, желудочно-кишечный тракт начинает подготовку к получению углеводов. А тут-то мы его и надуваем, накормив нулем калорий! Но ведь человеческий организм — система запасливая и злопамятная. И любой углевод, который попадет в желудок в течение суток, вызовет такой выброс глюкозы, которого здесь допрежь не видали.

Начинается цепная реакция: в организме возникает аномальная гипергликемия — избыток глюкозы, за нею следует гиперинсулинизм — избыток инсулина, а за ним начинается отложение резервного жира. А потом (как будто этого мало!) ожидается резкое падение сахара (гипоинсулинизм и гипогликемия) и острое чувство голода. Организм будет посылать мозгу сигнал за сигналом: «Лопай что дают! Хоть таблетки от жадности, лишь бы побольше! Запасаться надо! А то не перезимуем!»

Существуют несколько типов сахарозаменителей.

1. Сахарин — один из старейшин, открыт аж в 1879 году, организмом не усваивается вовсе и в 350 раз слаще сахарозы, которая содержится в сахаре. Основное достоинство сахарина — его стойкость к кислой среде и высокой температуре.

2. Цикламат — менее известен, чем сахарин, хотя еще в 1937 году был синтезирован из бензола, он менее сладок, чем сахарин и к тому же имеет не самый приятный привкус. Зато выдерживает очень высокие температуры. Чаще всего используется натриевый цикламат, но есть еще кальциевый цикламат и цикламатовая кислота.

3. Аспартам — самый распространенный сахарозаменитель, был открыт в 1965 году в Чикаго. Это совокупность двух натуральных аминокислот — аспартамной кислоты и фенилаланина. Аспартам в 180–200 раз слаще сахарозы и не имеет никакого привкуса. Более 60 стран применяют его в производстве различных пищевых продуктов. Он выпускается в форме легкорастворимых таблеток и порошка, которым подслащиваются напитки и кондитерские изделия.

Эти составы не сразу приняли к сведению, как верное средство от лишнего веса: канцерогенны они, дескать, особенно в больших дозах. Поэтому в Канаде до сих пор запрещен сахарин, а в США — цикламат. Аспартам, как выяснилось, не опасен даже в гигантских дозах. В 1980 году Всемирная организация здоровья путем экспериментов установила безопасную норму — 2 таблетки на 1 кг веса в день — человек весом 60 кг может потреблять 120 таблеток аспартама в сутки совершенно безбоязненно. В 1984 и 1987 годах эту норму подтвердил Научный комитет по питанию при Европейском Совете.

Последний тип заменителей сахара — не диетический, а медицинский. Это полиолы — подслащивающая добавка при производстве шоколада, жевательной резинки, конфет. Они не вызывают кариеса, но это — их единственное достоинство, поскольку энергетический потенциал у них такой же, как у сахара, а индекс от 25 до 65. В толстой кишке эти вещества разлагают жирные кислоты, вызывая их вторичное всасывание. То есть их потребление не способствует похуданию, а между тем под наклейкой «без сахара» скрываются именно полиолы: сорбит, маннит, ксилит, полидекстроза и другие.

Существует и другой способ, как уменьшить проблемы, вызванные чрезмерным потреблением сахара — помимо синтетических сахарозаменителей. И называется этот выход «фруктоза во фруктах». Будучи натуральным сахаром, она не обманывает вкусовые индикаторы и после «сладкого предчувствия» все-таки поставляет в организм углеводы, но совсем немного — ее индекс всего 20. А подслащивающая способность у фруктозы почти такая же, как у сахарозы, и ее даже можно использовать в кондитерской промышленности. Впрочем, страдающие ожирением и диабетом все же должны умерить свой аппетит, не то количество перейдет в качество.

Есть у нас для любителей фруктов важный совет. Ешьте свежие сладкие фрукты отдельно — хотя бы за час до еды или примерно через 3 часа после. Плоды начинают перевариваться уже во рту, а заканчивается этот процесс в тонкой кишке. В желудке фруктам делать нечего, они должны его проскакивать «на всех парах» — но они здесь застревают, если их съесть на десерт после жиров и белков, мяса и сыра, например. И будут тут, бедолаги, бродить и разлагаться, выделяя алкоголь и теряя витамины. Но бывают и исключения: несладкие ягоды — клубника, малина, ежевика, красная смородина, черника — и фрукты вареные, потерявшие после термической обработки способность к ферментации (разложению). Их можно есть и на десерт, после основных блюд.

А напоследок совет: не пытайтесь решить свои проблемы с помощью чудодейственной единовременной диеты. Не то, чтобы такой не существует. Всякое ограничение питания приносит определенные плоды: три-пять-десять килограмм сбросить всегда можно. Хотя главное — не сбросить вес, а сохранить результат.

К сожалению, единичное ограничение все равно не дает устойчивого результата, а каждое возвращение «на весы своя» отнимает у человека частицу веры в свои силы. Этот порочный круг позволяет бесконечно играть в деструктивные психологические игры, а заодно втягивает в эти игры весь круг общения больного.

Так что не тратьте зря душевные силы, не рискуйте своим самоощущением. Выбор диеты проводите не наобум, а посоветовавшись со специалистом. И не спешите верить всем, кто обещает чудесные и вместе с тем стабильные изменения в вашем облике — исключительно благодаря очередному открытию гения диетического питания. И помните: жесткие диеты могут быть столь же опасны, сколь эффективны. Хотя диетическое питание — отдельная тема, достойная пристального внимания. Тому, кто желает улучшить фигуру, необходимо задуматься над созданием нового образа питания, соответствующего его собственным индивидуальным физическим данным — и войти в это новое постепенно, но надолго.