ПРО МИЛОСЕРДИЕ

А что это вообще такое - милосердие?

Знаменитый «Толковый словарь живого великорусского языка», составленный еще в позапрошлом веке Владимиром Ивановичем Далем, поясняет: «сердоболие, сочувствие, любовь на деле, готовность делать добро всякому; жалостливость, мягкосердость».

Тут важно, что имеются в виду не просто вздохи и восклицания - «Ой, как мне его жалко!», а «любовь на деле», готовность к помощи страдающим. Недаром в России до Октябрьской революции 1917 года называли не медсестра, а - сестра милосердия. А раненые солдаты чаще обращались - сестричка!

Потому что без милосердия в душе нечего и браться ухаживать за больными.

Милосердие - умение почувствовать боль другого человека, физическую или душевную, как свою. Вообще-то такое свойство - дар, то есть - не всякому дано.

То есть на самом-то деле милосердие дано любому, только у некоторых может всю жизнь находиться в спячке, где-то в самом далеком чулане сознания. И человек так и живет себе, вообще не замечая других людей, их чувств, горестей. Или думая - «Мне-то какое дело, что ему плохо! Мне от этого не жарко - не холодно!»

Пока однажды не прохватит такого бесчувственного жаром или холодом до самых костей - и тогда он вдруг поймет, что к чему…

Буквально любой человек может не чувствовать, не чувствовать - и вдруг в один прекрасный момент очень даже почувствовать! Ему вдруг станет кого-то очень жалко и захочется помочь.

Ну и слова милость, миловать - того же корня и смысла. Недаром Пушкин, размышляя над тем, чем же он долго будет любезен своему народу, закончил свой небольшой перечень строкой:

…ЛЛ милость к падшим призывал.

То есть надо уметь миловать порою и тех, кто виновен, - падших…

Была такая замечательная детская писательница - Валентина Осеева. Вот кто умел просто, без нотаций и нравоучений показать, что надо жалеть друг друга!

В детстве я очень любила ее маленький рассказик «Синие листья» - как у Кати было два зеленых карандаша, а у Лены - ни одного, она попросила у Кати, а та говорит - «Спрошу у мамы». А на другой день Лена спрашивает: «Позволила мама?» А Катя (просто жадина, по-моему) «вздохнула и говорит: - Мама-то позволила, да брата я не спросила».

Ну а потом, когда она все-таки дает свой карандаш, то приговаривает:

«…не чини, не нажимай крепко и в рот не бери. Да не рисуй много.

- Мне, - говорит Лена, - только листочки на деревьях нарисовать надо да травку зеленую.

- Это много, - говорит Катя, а сама брови хмурит. И лицо недовольное сделала.

Посмотрела на нее Лена и отошла. Не взяла карандаш. Удивилась Катя, побежала за ней.

- Ну что ж ты? Бери!

- Не надо, - отвечает Лена.

На уроке учитель спрашивает:

- Отчего у тебя, Леночка, листья на деревьях синие?

- Карандаша зеленого нет.

- А почему же ты у своей подружки не взяла?

Молчит Лена. А Катя покраснела и говорит:

- Я ей давала, а она не берет.

Посмотрел учитель на обеих:

- Надо так давать, чтобы можно было взять».

Вот эту последнюю фразу, которую я выделила курсивом, - сколько же раз в жизни я ее вспоминала!..

Но это, конечно, рассказ для младших - первоклассников, второклассников.

А есть у Осеевой два рассказа, которые мне очень нравились в 10 или 12 лет - «Рыжий кот» и «Бабка». И когда перечитываю - они мне по-прежнему нравятся.

«Как-то летом Левка, примостившись на заборе, помахал рукой Сереже.

- Смотри-ка. рогатка у меня. Сам сделал! Бьет без промаха!

Рогатку испробовали. Мелкие камешки запрыгали по железной крыше, прошумели в кустах, ударились о карниз. Рыжий кот сорвался с дерева и с шипеньем прыгнул в окошко. Шерсть стояла дыбом на его выгнутой спине. Мальчики захохотали. Марья Павловна выглянула из окна.

- Это нехорошая игра - вы можете попасть в Мурлышку.

- Так что же - из-за вашего кота нам и поиграть нельзя? - дерзко спросил Левка.

Марья Павловна пристально посмотрела на него, взяла Мурлышку на руки, покачала головой и закрыла окно».

Ребята продолжают свое дело. Сережа целится в водосточную трубу. «Из окна Марьи Павловны со звоном посыпались стекла. Мальчики замерли. Сережа испуганно оглянулся по сторонам.

- Бежим! - шепнул Левка. - А то на нас скажут!

Утром пришел стекольщик и вставил новое стекло. А через несколько дней Марья Павловна подошла к ребятам:

- Кто из вас разбил стекло?

Сережа покраснел.

- Никто! - выскочил вперед Левка. - Само лопнуло!

- Неправда! Разбил Сережа. И ничего не сказал своему папе. А я ждала.

- Нашли дураков! - фыркнул Левка.

- Чего это я сам на себя пойду говорить? - пробурчал Сережа».

А Марья Павловна спрашивает: «Разве ты трус?

- Я не трус! - вспыхнул Сережа. - Вы не имеете права так меня называть!

- А почему же ты не сказал? - пристально глядя на Сережу, спросила Марья Павловна.

- Отчего, да почему, да по какому случаю, - запел Левка. - Неохота разговаривать! Пошли, Сережка!

Марья Павловна посмотрела им вслед.

- Один трус, а другой грубиян, - сказала она с сожалением.

- Ну и ябедничайте! - крикнули ей ребята.

Настали неприятные дни».

Ребята уверены, что соседка все скажет родителям. И решили заранее ей отомстить. Украли ее любимого кота и всучили первой попавшейся старушке. А этого кота очень любил умерший единственный сын Марьи Павловны. Все ее жалеют, все начинают искать кота по поселку.

Про все дальнейшие происшествия вы, надеюсь, прочтете сами.

А из рассказа «Бабка» приведу только начало: «Бабка была тучная, широкая, с мягким, певучим голосом. В старой вязаной кофте, с подоткнутой за пояс юбкой расхаживала она по комнатам, неожиданно появляясь перед глазами, как большая тень.

- Всю квартиру собой заполонила!.. - ворчал Борькин отец.

А мать робко возражала ему:

- Старый человек. Куда же ей деться?

- Зажилась на свете… - вздыхал отец. - В инвалидном доме ей место - вот где!

Все в доме, не исключая и Борьки, смотрели на бабку как на совершенно лишнего человека».

Найдите в библиотеке оба эти рассказа В. Осеевой - не пожалеете!

И снова вернемся к Марку Твену - он того стоит.

В предыдущей главе шла речь про его повесть «Приключения Тома Сойера». А сейчас - про другую: «Принц и нищий».

Прочитав первые ее строки, вы уже точно не сможете оторваться от книжки, пока не прочитаете до конца. И в течение жизни не раз с удовольствием перечитаете, как это только что проделала я. Потому что к «взрослому» чтению присоединяется - помимо вашей воли, по какому-то психологическому закону - незабываемая радость чтения первого, в детстве.

«Это было в конце второй четверти шестнадцатого столетия.

В один осенний день в древнем городе Лондоне в бедной семье Кенти родился мальчик, который был ей совсем не нужен. В тот же день в богатой семье Тюдоров родился другой английский ребенок, который был нужен не только ей, но и всей Англии. Англия так давно мечтала о нем, ждала его и молила Бога о нем, что, когда он и в самом деле появился на свет, англичане чуть с ума не сошли от радости. Люди едва знакомые, встречаясь в тот день, обнимались, целовались и плакали». Ну, еще бы - ведь у английского короля Генриха VIII (а кто хорошо учится, тот знает, что Тюдоры - одна из английских королевских династий) рождались дочери, а нужен был наследник престола, принц Уэльский (этот титул всегда носит наследник английского престола).

Заметим, что в историческом смысле народ, радуясь, оказался прав. В отличие от своего отца, жестокого правителя, отправившего на эшафот даже двух (из шести!) своих жен, в Эдуарде VI, волею судеб взошедшем на английский престол в десятилетнем возрасте, не было, как пишет самый авторитетный в конце XIX - начале ХХ века Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона (он переиздан - всем читателям рекомендую в него заглядывать!), «высокомерия и властолюбия Тюдоров».

Конечно, Марк Твен пишет не учебник истории, а повесть. Он рассказывает, как Том Кенти (который много читал и много ухитрился узнать и понять к десяти годам своей нищей жизни) совершенно случайно оказался во дворце. Он стоял у дворцовой ограды и с восхищением смотрел на своего ровесника-принца, а солдат оттащил его прочь со словами «Знай свое место, бродяга!»

«Толпа загоготала, но маленький принц подскочил к воротам с пылающим лицом и крикнул, гневно сверкая глазами:

- Как смеешь ты обижать этого бедного отрока! Как смеешь ты грубо обращаться даже с самым последним из подданных моего отца-короля? Отвори ворота, и пусть он войдет!

Посмотрели бы вы, как преклонилась пред ним изменчивая, ветреная толпа, как обнажились все головы! Послушали бы вы, как радостно толпа закричала: «Да здравствует принц Уэльский!»

А дальше произошло то, что вполне могло быть и, возможно, правда, случилось в те далекие времена.

Принц с восторгом слушал про свободную, не скованную строгим дворцовым регламентом жизнь своего ровесника.

«Летом, сэр, мы купаемся и плаваем в каналах, в реке, брызгаем друг друга водой, хватаем друг друга за шею и заставляем нырять, и кричим, и прыгаем, и…

- Я отдал бы все королевство своего отца, чтобы хоть однажды позабавиться так! Пожалуйста, рассказывай еще!»

А потом принцу захотелось надеть на время одежду Тома, а Том-то как раз давно мечтал одеться хоть на минутку как принц - ему даже снилось это! Мальчики переодеваются, встают перед зеркалом - и совершенно ошеломлены тем, что оказались похожи как две капли воды!

С этого все и начинается. Принц в лохмотьях выбегает, чтоб обругать часового, ударившего Тома, - и тут же оказывается выброшен за ограду своего же дворца: кто поверит, что этот босоногий оборвыш - принц Уэльский?

А Тома, естественно, во дворце все принимают за принца - мальчики не предусмотрели опасности их потрясающего сходства.

Начинаются мытарства и страшные приключения принца в его собственном королевстве, где никто, конечно, не верит, что он принц. А Тому приходится править! Сначала - как наследному принцу, наравне с отцом, а дальше - еще пуще.

Он видит в окно дворца «толпу мужчин, женщин и детей беднейшего сословия, которые со свистом и гиканьем бежали по дороге». По его желанию узнают и сообщают, что эта толпа следует за мужчиной, женщиной и девочкой, которых ведут на казнь. «Смерть, лютая смерть ожидает троих несчастных! В сердце Тома словно что-то оборвалось. Жалость овладела им и вытеснила все прочие чувства; он не подумал о нарушениях закона, об ущербе и муках, которые эти преступники причинили своим жертвам, он не мог думать ни о чем, кроме виселицы… От волнения он даже забыл на минуту, что он не настоящий король, а поддельный, и прежде чем он успел подумать, у него вырвалось из уст приказание:

- Привести их сюда!»

Что он делал дальше, поразив своих придворных, узнаете сами. В общем, скорее находите книжку и читайте! А то вырастете быстрей, чем успеете ею насладиться.

Оглавление