• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

В Пекине очень мрачная погода,
У нас в Тамбове на заводе перекур
Мы пишем вам с тамбовского завода,
Любители опасных авантюр…

Не было бы доклада товарища Суслова на февральском Пленуме 1964 года, не было бы и знаменитого письма тамбовских рабочих, озвученного в свое время Владимиром Высоцким. Потому как простому рабочему в общем-то было по фигу, что там происходит в Китае Главное, чтобы в магазинах продавались пельмени и водка да вовремя выдавалась зарплата.

Китайцы же тогда и вправду нам показали большую фигу Даже наша атомная бомба на них не подействовала – они назвали ее «бумажным тигром», которым мы сознательно запугиваем народы мира. А так как «мировая война все равно неизбежна» (Мао Дзэдун), то и вообще – плевать нам, то есть им, китайцам, на всё, и на Советский Союз в особенности

А ведь мы и заводы-то для них строили – Чанчуньский автомобильный, Харбинский электротехнический, Лоянский тракторный и т. д. И специалистов в наших вузах готовили. И песни про вечную дружбу пели – помните?

Русский с китайцем братья навек
Крепнет единство народов и рас
С песней шагает простой человек,
Сталин и Мао слушают нас!.

И вдруг – на тебе! Были друзья – в одночасье стали враги. Нехорошо это, дорогие товарищи Но всё равно – мы уверены, грязный замысел китайских руководителей обречен на полный и позорный провал (бурные, продолжительные аплодисменты).

В нашей жизни случается столько всего смешного, что порою даже не успеваешь за этим смешным следить. Вот буквально совсем недавно подходит ко мне моя дочь Ульяна и радует меня таким сообщением «Знаешь, где я буду работать?» – спрашивает она «Где же?» – интересуюсь я. И она спокойно мне отвечает: «Я буду работать в церкви». «И кем же ты там будешь работать?» – удивленно задаю я вопрос. «Богом», – отвечает она Вот так, простенько, но с изюмом, как выражаются герои Аксенова.

А вот еще одна примечательная история, произошедшая в 1990 году в поезде Москва – Ленинград.

Меня тогда Семинар Стругацкого направил в Дубулты на ежегодный Всероссийский семинар молодых фантастов, поэтому историю эту я слышал практически из уст очевидцев, хотя свидетелем, к сожалению, не был.

Мы, питерцы, встречались с группой москвичей и сибиряков, а также с руководителями семинара на Московском вокзале, откуда, уже все вместе, должны были автобусами добираться до Риги. Из руководства в московском поезде ехали Нина Матвеевна Беркова (она была председателем семинара), Виталий Иванович Бугров, ныне, увы, покойные, и здравствующий Геннадий Прашкевич Ехали они все трое в купе, в котором, как известно, четыре места, и так получилось, что четвертым пассажиром у них оказался негр Многие же молодые писатели, ехавшие на том же поезде, в лицо не знали никого из руководителей, знали только номер вагона, и поэтому в процессе поездки приходили в соответствующее купе, чтобы доложить председательствующей Берковой, что такой-то на семинар прибыл

Теперь представьте следующую картину: в купе сидят четверо человек – женщина и трое мужчин, причем один из этих троих негр Раздается робкий стук в дверь, и внутрь заглядывает очередной начинающий молодой писатель Василий Лобов. Он рассматривает каждого из присутствующих и так же робко, как и стучался, спрашивает: «Простите, а Беркова Нина Матвеевна кто здесь будет?»

В книгах тоже, конечно, хватает юмора, но проза жизни, которой мы ежедневно дышим, часто бывает смешнее любой из книг.

О чем эта книга? О чем все его книги? О жизни, о мире, о справедливости, о добре, о зле, о войне – о том, что зло не естественно, его нет в природе, зло создаем мы сами, а потому и избыть его надобно нам самим Это главное Для него это самое главное И эта книга, и все его книги – о самом главном.

Зло – война, ибо «война отбрасывает людей в бесчувственность, в одномерность жизни… а возвращаться “к себе”, преодолевать “свою войну” каждому мыслящему человеку приходится в одиночку…»

Зло – забвение, отсутствие памяти, затаптывание, отрицание своего и чужого детства

Зло – уничтожение жизни во всех ее проявлениях: в рыбах, птицах, деревьях, озерах, земле… («Жалко всё, тебя, себя, людей, это озеро…» – говорит герой повести «Так хочется жить».)

Астафьев – писатель не только милостью божьей, но и человеческим великим трудом. Писатель-труженик, он добился в своем творчестве чуда – единения слова и совести «Мною двигало и движет сознание, что работа моя хоть малой животворной каплей пополняет море человеческого бытия, и слабая-слабая надежда на то, что пусть немножко, пусть совсем маленько поможет людям убавить мук и страданий или хотя бы избежать тех, которые пережили мы на войне…»

Слог Астафьева – мощный, державинский, достигающий библейского пафоса и спускающийся в глубины земли. Прислушайтесь, и вы услышите голос Иова, скорбный плач Моисея, отчаявшегося в бесконечных скитаниях, усомнившегося в божьем заступничестве.

«Память моя, память, что ты делаешь со мной?!» – начинается «Ода русскому огороду».

И далее, о дорогах памяти:

Все прямее, все уже твои дороги, все морочней обрез земли, и каждая дальняя вершина чудится часовенкой, сулящей успокоение…

То же и в «Обертоне»:

Господи!… Если ты есть, как же допускаешь такое? Неужто люди натворили так много худого и страшного, что ты нас уже не прощаешь, или не поспеваешь за нами, говноедами и зверями, углядеть?

Мир Астафьева – это вся земля; странно и убого выглядит тот ярлык, что навешен был на него любителями литературных кавычек, – «писатель-деревенщик» Проза его – очищающая, излечивающая, всеобщая. Ничего назидательного, никакого наставительного нытья

Назидания – они страшнее брани, больнее беспощадных пинков сапожищами на базарных и вокзальных площадях, где «учат» воришек-беспризорников «уму-разуму» туполобые… пьяные мужики.

Если мне удастся внушить хотя бы немногим людям, что жизнь… столь коротка, что бессмысленно, неразумно обрывать ее прежде времени, тратить силы на разрушение, жестокости и убийства… то значит, существование и работа моя и писателей моего поколения были не напрасны

Это – главная задача писателя. А задача читателя – понять, что это и есть самое главное, на чем строится и чем держится такая короткая и такая бесценная наша жизнь.

…классик русской литературы Лев Николаевич Толстой подкрашивал свою бороду «серебрянкой», а великий англичанин Чарльз Диккенс золотил себе к Рождеству усы;

…с натуры можно не только писать картины, но и вышивать. Об искусстве вышивания с натуры рассказала в своих дневниках возлюбленная Маяковского Лиля Юрьевна Брик, а пересказал Василий Катанян в книге воспоминаний «Прикосновение к идолам»;

…псевдонимом «Платонов» подписывал свои сочинения не только Андрей Климентов, автор «Котлована» и «Чевенгура»; таким же литературным именем в 1918-20 годах пользовался Евгений Замятин, автор запрещенного коммунистическими властями фантастического романа «Мы»;

…Ленин в детстве почти не играл с игрушками – не любил, – и однажды, получив от няни в подарок игрушечную тройку лошадок, спрятался один в комнате и, пока не оторвал всем лошадкам ноги, не успокоился. А король Испании Филипп II, когда был маленький, развлекался тем, что поджаривал на костре живых обезьян, а если обезьян не было, давил пальцами на стекле мух;

…выражение «к штыку приравнять перо» отнюдь не всегда метафора. Пишущий инструмент действительно мог превращаться в холодное оружие. «Цезарь, обороняясь от своих убийц, проткнул руку Кассия своим стилом» – читаем у античного автора И, между прочим, бандитские стилет и перо – ближайшие родственники орудий писательского ремесла;

…у Сергея Параджанова в домашней библиотеке было всего две книги – довоенное издание «Мойдодыра» и апдайковский «Кентавр» на английском, подписанный и подаренный знаменитому режиссеру не менее знаменитым автором;

…в застойные времена поэту Андрею Вознесенскому долго не разрешали лететь на Северный полюс, боялись, что он там останется навсегда;

…приказом Народного комиссара просвещения РСФСР от 24 декабря 1942 года введено обязательное употребление буквы ё в школьной практике;

…Владимир Маяковский первый придумал пить пиво, взявшись за ручку кружки левой рукой, – чтобы свести до минимума контакт с тем участком кружки, к которому чаще всего прикасаются посторонние губы. А еще поэт революции, будучи страстным коллекционером этикеток от винных бутылок, первый придумал способ смачивать их водой, чтобы они лучше отклеивались;

…Давид Бурлюк, художник и поэт-футурист, прославился не только своими левыми взглядами на искусство Уже проживая в Америке, он изобрел искусственную челюсть с подсветкой – для удобства принятия пищи в темноте;

…влияние гоголевской «Шинели» на новую русскую литературу сильно преувеличено. Некоторые писатели вышли из горьковской «Матери»;

…под редкой птицей, которая долетит до середины Днепра, великий Гоголь подразумевал обыкновенного попугая. Попугай в тех местах действительно птица редкая;

…писатель Михаил Шолохов свободно переплывал Дон даже в самом широком месте Правда, в тихую погоду и на моторной лодке;

…историческая веревка, с помощью которой свел счеты с жизнью Сергей Есенин, хранилась одно время у А Горнфельда, переводчика «Тиля Уленшпигеля». Где находится раритет сейчас, наукой не установлено;

…в Египте не едят крокодилов Там они считаются священными животными;

…знаменитый философ Людвиг Витгенштейн был агентом Кремля, причем в награду за успехи в шпионской службе Кремль ему предложил кафедру марксизма-ленинизма в Казани;

…в 1963 году в одном из флоридских баров была обнаружена часть архива Хемингуэя, включавшая в себя, кроме прочего, один ранее неизвестный роман Забывчивый писатель оставил свое хозяйство в сумке на вешалке в раздевалке, и архив провисел там благополучно до начала 60-х годов;

…в журнале «Мурзилка» (№ 8 за 1938 год) вместе с портретом Ежова и стихами Джамбула, клеймящими врагов народа, напечатано знаменитое стихотворение Даниила Хармса «Из дома вышел человек». Причем на рисунке к стихотворению изображены люди с голубыми ромбами на одежде (знаки НКВД), глядящие вслед человеку, исчезающему за деревьями леса;

…цены двух первых изданий поэмы в прозе «Москва – Петушки», вышедших в издательстве «Интербук» в 1990 году, устанавливал самолично автор Экземпляр поэмы в первом издании стоил 3 рубля 62 коп, во втором – 4 рубля 12 коп;

…в качестве Вергилия по кругам ада поэту Евгению Евтушенко предложил свои услуги писатель Виктор Пелевин «Если вы попадете в ад, – пообещал писатель поэту в приватном разговоре по телефону, – то – уверяю вас – исключительно по ошибке, и даю слово: я вас оттуда вытащу»;

…известная детская писательница Зоя Воскресенская, автор рассказов про маленького Володю Ульянова, на самом дела была советской разведчицей, полковником госбезопасности, и настоящая фамилия ее была Рыбкина, а вовсе не Воскресенская Так-то!

…несколько лет назад исполнилось 300 лет со дня рождения Андрея Битова, Беллы Ахмадулиной, Резо Габриадзе, Юза Алешковского и Михаила Жванецкого вместе взятых;

…тираж французского издания воспоминаний Л. И Брежнева, которые во Франции абсолютно не пользовались спросом, был скуплен деятелями ВААПа на деньги, вырученные от продажи французского перевода романа Анатолия Рыбакова «Тяжелый песок», разошедшегося мгновенно Официально же было заявлено, что Леонид Ильич Брежнев – самый читаемый во Франции русский автор;

…Дмитрий Якубовский, некогда осужденный за кражу раритетов из национальной библиотеки Петербурга, а отсидев, вышедший на свободу, за время отсидки в тагильской колонии успел написать две книги: одну – о местном самоуправлении и другую – о конституционных правах заключенных;

…в Москве, в доме по Армянскому переулку, где когда-то жил Федор Иванович Тютчев, а ныне помещается Российский детский фонд, в 30-е годы была устроена богадельня имени Некрасова Та самая, которая под видом 2-го дома Старсобеса описана И. Ильфом и Е. Петровым в их знаменитом романе;

…исторический пиджак генерального секретаря (с 1936 по 1941 год) Союза писателей СССР В. П. Ставского, хранящийся как культурная реликвия в историческом музее города Краснодара, на самом деле принадлежал писателю Юрию Либединскому, что удалось выяснить усилиями Краснодарского отделения Общества книголюбов (КООК);

…в 1998 году были выпущены сразу две «Азбуки»: во-первых, это «Азбука секса» Вл. Жириновского и Вл. Юровицкого и, во-вторых, «Новый русский букварь» Е. Метелицы и В. Фоминой, предназначенный специально для новых русских;

…драматург Александр Гладков, автор пьесы «Давным-давно», по которой Эльдар Рязанов поставил «Гусарскую балладу», в своей жизни был осужден дважды. Первый раз – в 1940 году, за кражу раритетов из читального зала Библиотеки им Ленина, и второй раз в начале 50-го сроком на 10 лет – за чтение и распространение русского издания «Майн кампф» Гитлера;

…жертвой стихотворения Маршака про человека рассеянного стал в 1947 году министр кинематографии И. Большаков. Во время просмотра в Кремле фильма «Поезд идет на Восток» Сталин, увидев сцену с приближающимся к перрону поездом, спросил его: «Это что за остановка?». – «Новосибирск», – ответил министр «Вот тут я и сойду», – сказал Сталин и ушел из зала;

…Борису Мессереру на юбилей подарили поднос, на котором черной икрой по красной были выложены слова: «Жизнь удалась»;

…«Слово о полку Игореве» написал никто иной как сам князь Игорь в 1198 году, когда вступил на Черниговский престол. Это убедительно доказал В. П Буйначев, нашедший могилу автора и полуистлевший оригинал текста и описавший всё это в своей книге «Новое прочтение “Слова о полку Игореве”» (М.: Книжный сад, 1998);

…в Петербурге, в частном собрании хранится уникальный экземпляр тульского печатного пряника с текстом книги Брежнева «Целина», глазурованным ручным способом на лицевой стороне выпечки;

…когда поэт Виктор Соснора, будучи на побывке в Америке, обедал вместе с Сергеем Довлатовым в русском ресторане у Вилли Токарева, последний сказал Довлатову: «А дружок-то твой – глухой, слепой, но самый большой шашлык в меню запросто нашёл!…»

…писательницу Татьяну Толстую в Америке принимают за вдову Льва Толстого, и она на это нисколько не обижается;

…Сергей Довлатов ничьих дней рождения не помнил, кроме Колиного и Катиного (сыновнего и дочернего); да и их он помнил лишь потому, что Коля родился в один день с Гитлером, а Катя – с Пушкиным

Макар Свирепый был человек свирепый. Улыбался он очень редко, а если уж улыбался, то было это как вспышка магния и не обходилось без жертв.

Он единственный из русских писателей, кто писал свои знаменитые вещи, никогда не покидая седла Он даже в транспорте – пароходах, трамваях – передвигался исключительно на коне, и на некоторых чувствительных пассажиров это действовало как слабительное.

Однажды Макара Свирепого послали в командировку в Африку. Он должен был среди местного населения провести подписку на журнал «Еж». Так вот, когда Макару Свирепому, въехавшему верхом на корабль, посоветовали покинуть седло, он на это лишь презрительно усмехнулся и так и плыл до берегов Африки в лошадином стойле

На самом деле пароход в тот раз до Африки не доехал В него ударила молния толщиной с бревно, попала прямиком в капитана, и корабль перевернулся, не выдержав. Поэтому Макару Свирепому пришлось до Африки добираться вплавь. И когда два пограничника-негра увидели его вылезающим из воды, то приняли с перепугу за пресловутого полковника Лоуренса, который неделю назад сжег четырнадцать африканских селений

Потом, когда выяснилось, что Макар не Лоуренс, а Свирепый, над ошибкой, конечно, долго смеялись, но в первый момент Макару было не до веселья. Выбежавшая на крики толпа привязала его пальмовыми ветками к носорогу и с криком: «Пошел назад в Англию!» – погнала по направлению к Британскому королевству

Понятно, что все кончилось хорошо. Макар Свирепый показал африканцам свой ежовый мандат и быстренько убедил всю Африку, что «Еж» – слово, обозначающее все самое лучшее в мире.

С тех пор все хорошее африканцы называют ежом И даже сладкие финики они стали называть ежевикой

Когда свирепый Макар Свирепый появлялся в редакции «Ежа» с очередным своим сочинением, это всегда вызывало переполох и долгие споры и возражения.

Вот, например, принес он как-то товарищам по редакции рассказ «Блошиный учитель». Про то, как Макар Свирепый побывал в театре и познакомился там с одним человеком Человек был огромного роста и ел апельсин Вдруг к этому огромному человеку подходит какой-то маленький старичок и шепотом говорит:

– Алексей Лукич, одолжите мне парочку блох Я вам во вторник отдам

А огромный старичку отвечает:

– Парочку? Это можно.

Они выходят ненадолго из зала, потом огромный человек возвращается и усаживается как ни в чем не бывало в кресло

Зрители, конечно, заволновались, а тощая дама справа даже пересела на другой ряд.

Один Макар Свирепый не испугался. Разговорившись со странной личностью, он выяснил, что блохи у человека не где-нибудь, а в специальной коробочке, потому что он – блошиный учитель и учит этих мелких созданий всяческим акробатическим номерам. Блохи у него ходят по ниточке, качаются на блошиных качелях, играют театральные пьесы Крохотное с виду создание способно поднимать тяжести, в 80 раз превышающие ее собственный вес.

Когда Макар Свирепый рассказал все это в редакции, среди сотрудников разгорелся спор, можно ли заставить блоху выделывать такие хитрые штуки

– Можно, – сказал Иван Топорышкин.

– Нельзя, – сказал Сергей Бочков.

– Можно, можно, можно, – сказала тетя Анюта

– Гав, гав, гав, – сказала собака Пулемет

Спорили 2 часа 23 минуты и 10 секунд, но так ничего и не решили

В общем, осталось неясным, правду рассказал Макар Свирепый или все это его глупые выдумки.

Николай Макарович Олейников, он же Макар Свирепый, создавший «Еж» («Ежемесячный журнал»), «Чиж» («Чрезвычайно интересный журнал»), организовавший в конце 20-х годов первые радиопередачи для детей и участвовавший вместе с Евгением Шварцем в создании первых советских детских многосерийных фильмов («Разбудите Леночку», «Леночка и виноград», «На отдыхе»), сам был из донских казаков. Первая газета, в которой он работал литературным редактором, так и называлась – «Красный казак» Газета была стенная, ее печатали на плотной бумаге и расклеивали на тумбах и на заборах. Вряд ли, я думаю, где-нибудь сохранился хотя б один ее экземпляр

В 1925 году Олейников приезжает в Ленинград, вернее, его привозят сюда Шварц со Слонимским, ездившие на заработки в Кузбасс, где Олейников работал в местном журнале «Забой». Справка, с которой он прибыл на невские берега, сообщала:

Сим удостоверяется, что гр Олейников Николай Макарович действительно красивый. Дана для поступления в Академию Художеств.

Ни в какую Академию писатель, конечно, поступать и не думал, а устроился работать в журнал «Новый Робинзон», выпускавшийся С Маршаком и Б Житковым Потом он работает с теми же Маршаком и Житковым в Детском отделе Госиздата, располагавшемся на Невском проспекте в доме бывшей компании «Зингер» (ныне «Дом книги»). С 1928-го года Олейников вместе с Шварцем редактируют «Еж» и «Чиж»

Стала хрестоматийной история о том, как молодые авторы Г Белых и Л Пантелеев принесли в Детский отдел Госиздата свою повесть «Республика ШКИД».

Первое, что они увидели в коридоре редакции, – это двух бегущих мимо них на четвереньках людей

«Что вам угодно, юноши?» – спросил один из четвероногих.

«Маршака… Олейникова… Шварца…» – неуверенно ответил им Пантелеев

Тогда один из стоящих на четвереньках подает писателю руку со словами: «Очень приятно… Олейников!».

Вторым был автор тогда еще не написанных «Дракона», «Тени» и «Обыкновенного чуда».

«График на фиг» – таким плакатом встречал посетителей редакторский кабинет «Ежа». А когда ленинградская кондитерская фабрика имени Самойловой решила выпустить новый сорт конфет и назвать их «Еж» – в честь журнала, – то Олейников по просьбе работников фабрики написал для конфетной обертки следующие стихи:

Наконец-то мы дошли до стихов.

Сам Олейников поэтом себя никогда не считал. Стихи он начал сочинять уже будучи в Ленинграде, по подначке того же Шварца

Хотя всегда был активным пропагандистом поэзии. У него была даже собственная коллекция стихотворных произведений, наиболее ему созвучных по духу

Когда мне было лет семнадцать,
Любил я девочку одну,
Когда мне стало лет под двадцать,
Я прислонил к себе другу…

– вот оттуда характерный образчик.

Сами понимаете, что пародия, литературная мистификация и игра, которыми буквально пропитана стихотворная стихия Олейникова – для автора ни что иное как жизнь. Или, может быть, защита от жизни, от тех ее уродливых проявлений, сводящих человека с ума.

Прочитайте олейниковских «Жука-антисемита», «Блоху мадам Петрову», знаменитого «Таракана», пародирующего лебядкинский стиль, «Муху», «Перемену фамилии». Да хотя бы эти вот строчки из стихотворного «Послания»:

Я страстию опутан, как катушка,
Я быстро вяну сам не свой,
При появлении твоем дрожу, как стружка…
Но ты отрицательно качаешь головой.

Слышится голос Козьмы Пруткова, видятся глубокомысленные морщины на его высоколобом челе.

Известно – чтобы обезопасить себя от пошлости и уродства мира, надо вознести их на пьедестал трагедии. Представить хамоватую тетку Федрой или, скажем, Юдифью. Мелкого уличного подонка – Гарибальди или хотя бы Зорро. Даже обыкновенного докучного таракана сделать венцом творения Смех развенчивает и уничтожает не хуже, чем пуля или электрический стул. К несчастью, он не спасает автора

Олейников погиб, как и многие. Арестован в 1937 году, обвинен в контрреволюционной деятельности и расстрелян Смех кончился, власть унылых людей надвинулась на человека вплотную Впереди были годы мрака. Погибли его друзья – от болезни Борис Житков, от ареста – Хармс и Введенский.

Та пучина тараканьих страстей, от которой он убегал в стихах, настигла его в жизни и отомстила

Заканчиваю свой очерк словами, сказанными о Николае Олейникове его другом, Евгением Шварцем:

Это был человек демонический Он был умен, силен, а главное – страстен Со страстью любил он дело, друзей, женщин и – по роковой сущности страсти – так же сильно трезвел и ненавидел, как только что любил… И в страсти и в трезвости своей был он заразителен. И ничего не прощал. Если бы, скажем, слушал он музыку, то в требовательности своей не простил бы музыканту, что он перелистывает ноты и в этот момент не играет… Был он необыкновенно одарен Гениален, если говорить смело.

Где же те острова,
Где растет трын-трава,
Братцы?
Где читают Pucelle
И летят под постель
Святцы?

Эту песенку, сложенную на рылеевские слова, пели под клико и гитару Пушкин и его приятели-декабристы. Пушкину повезло, Пушкина царь простил. Для Рылеева и его товарищей песенка закончилась виселицей.

Знаковое слово Pucelle, упомянутое в песенном тексте, означает не что иное, как название одной из самых скандальных, самых заповедных поэм в истории европейской литературы – поэмы «Орлеанская девственница» («La Pucelle d'Orleans»).

Когда Вольтер ее написал и тайно читал друзьям, слух о новом сочинении «смелого и пронырливого поэта» (определение Пушкина. – А. Е.) быстренько докатился до тогдашнего министра-хранителя печати. Последний пригрозил поэту Бастилией Начальник парижской полиции, настроенный по отношению к Вольтеру более милостиво, попробовал образумить сочинителя: «Христианскую религию вам все равно не удастся уничтожить, сколько бы вы ни писали»

«Посмотрим», – ответил Вольтер на это

На самом деле никакую религию Вольтер не собирался ниспровергать Мало того, он был сам сторонник религии «просвещенных», верил и всячески поощрял идею «высшего разума», правящего вселенной Всё же остальное – Христа, Будду, Аллаха – он оставлял для непросвещенной черни в качестве той самой узды, которая держит стадо в повиновении.

«Если бы Бога не было, его надо было бы выдумать» – этот часто повторяемый вольтеровский афоризм именно то и значит, что человек без божества это зверь, и бог для него лучшая клетка.

Мысль разумная и часто применяемая на практике в истории человеческих отношений.

Что же касается какой-то особой безнравственности, якобы присущей поэме, то ее в Вольтеровом сочинении не больше, чем во французских народных сказках в обработке Шарля Перро. И если уж говорить о безнравственности, достаточно вспомнить, что примерно в то же самое время писал свои сочинения небезызвестный маркиз де Сад, по сравнению с которым Вольтер – робкая овечка, не более