• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

…ради знания

В начале 1914 г. геолог Каштанов вместе с зоологом, метеорологом и ботаником получают заманчивое предложение: принять участие в полярной экспедиции, цель которой — найти неведомую землю к северу от Берингова пролива. В мае судно отплывает из Владивостока, и уже в июне неведомая земля открыта. Санная партия высаживается на берег, чтобы пересечь остров. В пути начинаются странности: долгий-долгий спуск приводит исследователей в глубочайшую впадину, а в ней — неведомый мир, где почему-то тепло, солнце в зените и бродят "вымершие" мамонты. Не сразу путешественники приходят к выводу, что они оказались внутри земного шара. Выходит, что наша планета полая внутри, а в центре вместо ядра — раскаленное светило.

Пересекая Плутонию (так спутники назвали подземный мир), исследователи как бы движутся в прошлое. У самого пролома — мамонты и пещерные медведи, звери ледникового периода. Члены экспедиции имеют возможность охотиться на мастодонтов, шерстистых носорогов, игуанодонов; на них нападают саблезубые тигры, третичные крокодилы и чудовищные хищные ящеры — цератозавры. Гороподобные бронтозавры чуть не затоптали людей, а гигантские муравьи метрового роста ограбили их. Наконец, на обратном пути, выручив товарищей из плена первобытных амазонок, путешественники, торжествуя, плывут домой с бесценной научной коллекцией. И тут горестный финал. Пока экспедиция изучала Плутонию, началась первая мировая война. Вражеский крейсер захватывает корабль со всеми материалами. А далее фронт, революция, годы гражданской войны. До Плутонии ли? Участники экспедиции потеряли друг друга. Погибли…

Обычный финал для фантастики: чудо было, но материалы пропали, свидетелей нет. Это тоже литературный прием: достоверное оправдание.

Книгу о чудесной Плутонии, где до сих пор живут мамонты и бронтозавры, написал Владимир Афанасьевич Обручев, один из виднейших геологов Советского Союза.

Обручев прожил долгую жизнь — более девяноста лет. Он был путешественником. Начал с экспедиции в пустыню Каракумы. Окончив Горный институт в Санкт-Петербурге, переехал в Иркутск, объездил бассейн Лены, совершил большое, путешествие по Центральной Азии — более 13 тысяч километров пешком и верхом. И снова Забайкалье, золотоносный Витим…

Каждое путешествие Обручев описал, и не один раз. Такая у него была манера работы. Он любил возвращаться к старым материалам с новыми мыслями. Были научные проблемы, которыми он занимался десятки лет, до конца жизни.

Его интересовали работа ветра и вечная мерзлота, образование почв и месторождений, происхождение гор и движение глыб земной коры, их перемещение, вертикальное и горизонтальное. Всего Обручев написал около тысячи научных трудов.

Кроме того, он был преподавателем, заведовал кафедрой геологии в Томском, Симферопольском и Московском университетах, занимался популяризацией науки. Охотно и часто писал для молодежи. И когда ему исполнилось 90 лет, обратился к молодому поколению с завещанием. Оно называлось "Счастливого пути вам, путешественники в третье тысячелетие".

В. А. Обручев написал несколько романов, приключенческих и научно-фантастических.

"Плутония" создавалась им в 1915 г. Это был сложный период в жизни Обручева. Ученый с самостоятельным мышлением, критически относящийся к чиновникам от науки, пришелся не ко двору царскому правительству. Его отстранили от преподавания в Томске; пятидесятилетний геолог, полный сил и энергии, оказался не у дел, на пенсии. Эпизодические экспертизы, к которым его привлекали, оставляли много свободного времени.

И вот однажды в руках у него оказалась книга Жюля Верна "Путешествие к центру Земли". Написано занятно, но сколько же там несообразностей! Герои проникают под землю по жерлу потухшего вулкана. Любой студент-геолог знает, что жерла эти "заткнуты" каменными пробками. Под землей у Жюля Верна и громадные грибы, и небывалые люди-гиганты, пасущие мастодонтов — предков современных слонов, тут же ихтиозавры из юрского периода. Какая путаница! Жюль Верн, правда, не всегда виноват: наука так сильно продвинулась за полвека.

"Геологические ошибки в этом романе побудили меня… сочинить "Плутонию", — писал В. А. Обручев.

Но как повести читателя в этот мир давно исчезнувших существ? Где могли бы выжить доисторические чудовища?

Обручев вспоминает роман Конан Дойла "Затерянный мир". Там рассказывается о заброшенном плато в дебрях Бразилии, где уцелели ящеры. Опять неправдоподобно. На открытое плато должны бы залетать птицы, с плато улетали бы птеродактили. Шла бы борьба за выживание между старыми и новыми видами.

Космос тоже не подойдет. На планетах могут быть животные, приблизительно похожие на земных, но едва ли в точности такие, как в третичном или юрском периоде.

И тут ученому приходит в голову отжившая, отброшенная наукой еще в начале XIX в. гипотеза о пустотелой Земле. Сто лет назад вполне солидные ученые защищали ее. Был даже некий энтузиаст-капитан, который предлагал организовать экспедицию. Сейсмология начисто опровергла эту гипотезу, но почему не использовать ее для фантастического романа?

Пространство обширное, хватит и на мамонтов, и на ящеров. Можно разместить их в разных местностях, чтобы не соприкасались. Правда, сомнительная идея о пустотелой Земле заставила писателя прибегнуть к явным условностям. На самом деле Каштанов и его спутники должны бы упасть к центру Земли, кора не могла их притягивать к себе. Есть даже противоречие: людей кора держит, а воздух притягивается к Плутону, в результате в низинах Плутонии давление ниже, чем на холмах. Но кто обращает внимание на такие тонкости? Я заметил их только при третьем чтении.

"Уже первые издания романа "Плутония", — пишет Обручев, — показали, что он удовлетворяет условию правдоподобности. Я получил от читателей немало писем, в которых одни совершенно серьезно спрашивали, почему не снаряжаются новые экспедиции в Плутонию… другие предлагали себя в качестве членов будущих экспедиций…"

Плутония правдоподобна, только правдоподобность — это фантастика-прием. Сам автор пишет об этом. Тем не менее критики многократно упрекали академика за то, что он изобразил несуществующую, противоречащую научным данным страну.

Для чего же эта выдумка в литературе?

Выдумка для ознакомления с правдой, геологической, палеонтологической. Все, что рассказал автор о вымерших животных, безупречно на уровне научных знаний 1915 г., почти верно и сейчас. Кое-что уточнено, несколько изменилась периодизация… Правдоподобие "ради правды, выдумка для наглядности. В Плутонии доисторические чудовища как бы соизмеряются с человеком. Их сила, рост, проворство соотносятся с силой, ростом и умом человека — современного охотника, вооруженного ружьем.

Итак, разобрались. Палеонтология у Обручева правдива, Плутония правдоподобна. Ну а как насчет литературных достоинств? Есть тут характеры, образы, конфликты между характерами?

Характеры? Не старался автор их выписывать.

Действующие лица: геолог, зоолог, ботаник, метеоролог, горный инженер. Все — знающие специалисты, все любознательные, стойкие, смелые, дружные. Отличаются профессиями, поэтому о геологии чаще говорит геолог, а о растениях — ботаник. Но в сценках роли распределены случайно. Игуанодона убивает зоолог, а ботаник отказывается есть мясо ящера. Кому-то из героев надо остаться с собаками на границе снегов — инженеру или метеорологу. Кидают жребий, и остается метеоролог, но мог бы остаться и инженер. Та же необязательность в диалогах. Вот, например, обсуждается вопрос: не пора ли возвращаться?

— Прощай навсегда, — говорит зоолог.

— Эх, будь у меня сапоги, не ушел бы я отсюда, — сожалеет геолог.

— Кроме сапог, не хватает и провизии, — замечает инженер.

— И почти нет воды, — добавляет ботаник.

Можно поменять местами эти реплики, ведь они не диктуются характерами героев. В романе — четыре участника похода, они пересекают неведомую страну, в пути собирают экспонаты, помогают друг другу, выручают друг друга, друг другу объясняют увиденное, вчетвером обсуждают планы. Можно ли было наделить их индивидуальными характерами? Можно бы, конечно. Вероятно, среди четверых были более опытные и новички, несгибаемые и слабеющие, отчаянные и робкие. Но стоило ли концентрировать внимание читателей на отношениях между участниками? Ведь тогда меньше страниц осталось бы для ящеров — главной "темы" романа.

Представим себе противоположное. Автор хочет описать отношения людей в экспедиции: борьбу добросовестных с беспринципными, твердых с нестойкими. Но стоит ли тогда отправлять экспедицию к динозаврам? Доисторические чудища отвлекали бы внимание читателей от людей.

Для Обручева познавательный материал на первом плане, индивидуальные черты характеров героев он не разрабатывает. В результате нет конфликта между характерами. И не конфликт движет сюжет. А что движет? Материал. У Жюля Верна последовательность событий диктует география, у Обручева — палеонтология. Экспедиция как бы путешествует во времени, из недавнего прошлого в отдаленное. Приключения "нанизаны" на ось времени. Мамонты жили тысячи лет назад, и охота на мамонтов неизбежна в самом начале пути. Саблезубые тигры жили до мамонтов, встреча с ними в следующей главе и т. д.

Произведения, похожие на "Плутонию" (мы назвали их познавательной фантастикой), пишутся в тех случаях, когда автор хочет познакомить читателей с каким-то миром, более или менее известным науке, но недоступным для человека сегодня, иногда недоступным в принципе. Миры эти: океанское дно, недра Земли, планеты, Солнце и звезды, клетки и атомы, навсегда ушедшее прошлое, историческое и геологическое. Вы спросите: "Зачем фантастика для истории? Можно же просто писать исторический роман!" Можно, конечно, но фантастика позволяет "послать" в прошлое современного человека, соотнести настоящее с прошлым, как соотнесены люди с ящерами у Обручева.

Подобная познавательная фантастика (связанная с путешествиями в миниатюрное) помогает писателю показать мир насекомых (Я. Ларри "Приключения Карика и Вали", В. Брагин "В стране дремучих трав"), мир клеток и микробов, мир молекул и атомов или же устройство приборов (В. Одоевский "Городок в табакерке").

Произведения такого рода пишутся для популяризации науки. Все, что рассказывается о ящерах, амебах, звездах исторических событиях, недрах Земли и недрах атомов, должно быть безупречно с точки зрения науки. Фантастическое же путешествие в недра, прошлое и на звезды всегда условно, оно создает красочный, занимательный фон. И это юному любителю увлекательного чтения по душе.

Повторяем: в книге Обручева и ей подобных фантастика введена ради популяризации науки. В других же произведениях задача у фантастики другая. Она может быть введена и…

В некотором царстве, в иностранном государстве произошло убийство (классическое начало детектива!). Глава банды гангстеров был убит током высокого напряжения, когда он взялся рукой за замок. В убийстве подозревается его соперник, но у того надежное алиби.

Два часа спустя в том же городе — другое убийство: задушен талантливый ученый. Подозревается его научный руководитель — профессор Грейчер; возможно, он хотел завладеть открытием убитого. Но у профессора тоже надежное алиби.

Не очень охотно профессор рассказывает о сути изобретения убитого. Тот создал аппарат, позволяющий обмениваться телами. Мгновенная вспышка — я в его теле, он в моем. Соблазнительная игрушка! Стоило захватить… Но алиби!

Однако полицейский комиссар догадывается: двое убийц сговорились друг с другом; каждый убил не своего врага и каждый обеспечил себе алиби со свидетелями.

Комиссар арестовывает обоих и совершает оплошность. У профессора при себе аппарат обмена тел. По дороге в камеру он направляет машинку на полицейского. Вспышка. Обмен тел. И полицейского запирают, а преступник в чужом облике уходит в город.

Далее, заметая следы, он совершает ряд превращений: из тела полисмена перемещается в тело студента, оттуда — в тело пожилой продавщицы, в импозантного парикмахера, в стареющего киноактера, затем в бродягу…

Калейдоскоп комических событий. Пять человек потеряли привычный облик, переселились в чужие тела, себя видят как бы в зеркале, разговаривают чужими голосами. Бродяга стал известным актером, старый актер — молодым парикмахером и т. д. Кто доволен, а кто и горюет. В отчаянии парикмахер, превратившийся в старую женщину. Как он явится к жене в таком виде?

Повесть "Оборотень" входит в книгу П. Багряка "Пять президентов".

П. Багряк — наш современник, так что описывать эпоху создания книги мы не будем. Биографические же сведения дать сложно потому, что под коротким этим псевдонимом скрывается коллектив из пяти авторов.

Итак, перед нами типичный детектив со всеми составными частями: раскрытие тайны, погоня, борьба, поимка преступника… Детектив, но фантастический, поскольку преступник фантастический: оборотень, меняющий внешность.

Оригинальный научно-фантастический, сугубо научный детектив предложил С. Снегов в своем сборнике "Посол без верительных грамот". События происходят в XXIV в.; конечно, в те времена уже нет преступлений, характерных для наших дней. Но бывают непонятные смерти, бывают таинственные события. Разгадывать их приходится братьям Рою и Генриху, физикам, как и автор сам, своего рода Шерлокам Холмсам от науки. Таинственное же вносят в жизнь новейшие изобретения, не всегда удачные (троих героев погубили оборотные стороны бессмертия), а также инопланетяне с их непривычными обычаями или даже с нехорошими намерениями.

Мы уже говорили, что области Страны Фантазий (см. на карте) теснее связаны с прилежащими нефантастическими странами, чем друг с другом. Познавательная фантастика гораздо ближе к научно-популярной литературе, чем к сатирической или психологической фантастике. И приключенческая фантастика близка к Стране Приключений, тоже обширной и многоликой.

Ведь приключенческая литература не исчерпывается детективом. Ищут не только преступников. Разыскивают пропавших людей, пропавшие документы, клады, научные записки, рукописи великих предков. И эти поиски могут быть связаны с захватывающими приключениями. Есть еще приключения исторические, земные, морские, воздушные, робинзонады (у одного только Жюля Верна четыре романа о робинзонах), приключения в борьбе со стихийными бедствиями — ураганами, извержениями, наводнениями, пожарами. И наконец, приключения технические — в борьбе с вышедшими из повиновения машинами.

Приключенческая фантастика может быть очень разнообразна, так же как и чисто приключенческая литература. Разнообразие можно продемонстрировать на романе Е. Войскунского и И. Лукодьянова "Экипаж "Меконга".

Авторов два, в фантастике это бывает часто. Один из них в прошлом моряк, другой — инженер. Вероятно, от моряка пришли морские приключения, от инженера — научная фантастика.

"Меконг" — это яхта. Как полагается яхте, она плавает по морю, попадает в непогоду, терпит крушение, обрекая своих пассажиров на пребывание на необитаемом острове — недолгое. Фантастические события связаны с проблемой проницаемости. Герои хотят найти способ проходить сквозь твердые тела, для начала сквозь жидкие, прежде всего нефть подавать со дна сквозь воды Каспийского моря.

О проницаемости герои узнают, получив в руки чудесный нож, проходящий безболезненно сквозь живое тело. Нож этот был привезен из Индии в XVIII в., что позволяет ввести в роман исторические приключения, связанные с походом в Хиву при Петре I. Затем нож побывал в руках иезуитов. Материалы они положили в три ящичка, и требуется разыскать все три. К приключениям морским и историческим добавляются еще и кладоискательские.

В общем все это очень занимательно. Пересказывать не стоит, лучше прочтите сами.

Разница между приключенческой литературой и приключенческой фантастикой не слишком четкая, но разница все-таки есть. Фантастический противник увеличивает трудности и делает героя сильнее. Охота на тигра — опасное приключение, но насколько же труднее и страшнее охота на доисторического ящера ("Охотники за динозаврами" А. Шалимова)! Трудно поймать вооруженного убийцу, меняющего обличье на ходу, как в повести П. Багряка!

Фантастическое же оружие облегчает жизнь герою.

Получается меньше героичности, меньше опасности, победы достаются легче. Когда Тариэль — витязь в тигровой шкуре голыми руками душит барса, это поражает и вызывает восхищение. Дайте Тариэлю в руки пулемет — геройство исчезнет. Подумаешь, подвиг — зверя прострочил очередью!

Не всякие приключения хорошо сочетаются с фантастикой. Почти не было у нас военной фантастики. Почему? Потому что войну мы считаем трагедией, описываем всерьез, тут выдумки неуместны. Придавать врагу небывалое оружие? Зачем же преувеличивать его силы? Описывать небывалое оружие у нашей армии? Зачем же преуменьшать военные трудности? О войне надо рассказывать точно. Трудные были у нас победы, кровью достались.

В западной же фантастике, в отличие от советской, постоянно смакуется тема будущих нашествий из космоса, сражений в космосе, колонизации планет, избиения космических дикарей.

Помимо военной там выпускается чисто развлекательная фантастика: "космической оперой" называют такого рода литературу, ни глубины, ни правдоподобия от нее не требуется.

В заключение традиционный литературоведческий вопрос о характерах.

Мы уже отмечали, что в познавательной фантастике не характеры и не конфликты между ними определяют развитие сюжета. Там люди — глаза автора, главная задача персонажей — рассматривать необыкновенное.

Приключенческая же фантастика — это литература о борьбе, здесь обязательны столкновения положительных героев со злодеями. В повести "Оборотень" злодей-профессор, ставший оборотнем, борется с комиссаром, стоящим на страже законности, с положительными персонажами — ученым, его женой, сыном.

В приключенческой литературе главное — борьба, победа над врагом. Отсюда и герои произведений — победитель и враг. Враг должен быть откровенно отрицателен, иначе нет основания бороться с ним не на жизнь, а на смерть. Победителю же полагается быть безусловно положительным, иначе он не заслуживает сочувствия и подражания.

Свои характерные образы есть и в других областях фантастики. Приключенческая литература — это литература открытой борьбы; за борьбой можно следить, как за игрой в шахматы: болеть за светлые фигуры, огорчаться успехами темных. Трудно следить за борьбой, если фигура противоречива: отчасти светлая, отчасти темная.

Но здесь мы перешли в область психологической фантастики, главная цель которой — познание человека, изучение его психики.

Уже в предыдущей приключенческой области Страны Фантазий столкнулись мы с тем, что не всякая тема хорошо сочетается с фантастикой. Некоторым темам помогает, другим мешает. Фантастика склонна гиперболизировать, преувеличивать, подчеркивать, рассуждать о человеке вообще, о человечестве в целом, имеет тенденцию обобщать и, обобщая, упрощать. Но все это не помогает изображению тончайших особенностей психики человека.

Возьмем, например, вечную тему любви. Он и Она! Зарождается первое нежное, робкое, чистое чувство. Все имеет значение: взгляд из-под ресниц, намек на улыбку, не слова, а тон голоса. И поможет ли глубокому пониманию любви такое место действия, как Юпитер, звездолет, недра атома или Плутония, населенная динозаврами? Боюсь, что динозавры заставят героя только деловито спасать героиню, и получится роман не о любви, а о геройстве во имя любви.

Ленинградская писательница О. Ларионова во всех своих произведениях сочетает с фантастикой тему любви. Даже вручая мне свою книгу, она попрекнула меня, что я в своей карте Страны Фантазий не предусмотрел хотя бы маленького островка любви. Безусловно, на этом островке оказался бы ее роман "Леопард с вершины Килиманджаро".

Вот его содержание. Некий аппарат, посланный к звездам, заблудился во времени и пространстве, нечаянно попал в будущее, обследовал нашу же Землю и привез людям сведения об их судьбе — даты смерти. Отныне каждый человек знает, сколько он еще проживет. "Дано знание, — сказано в тексте. — Требуется доказать, нужно ли это знание". Задача книги четко сформулирована автором. Герою сначала кажется, что такое знание даже полезно, сумеешь идти на риск, точно зная" что в этом году не погибнешь. Но вот рядом с ним две женщины, которые знают, что год их смерти наступил. Одна из них 11 лет ждала героя, дождалась его возвращения из космоса, теперь посвящает ему все оставшиеся ей месяцы и дни; другая — совсем молоденькая девушка Илль, полная жизни, порывистая, любящая впервые. Как же поведут себя эти люди, знающие, что дни их жизни отмерены? Впадут ли в отчаяние или уныние или же будут бороться до последнего дыхания, как леопард, вползший на вершину снежной горы Килиманджаро? В обыденной жизни и то надежда теплится до последней минуты. Фантастика же позволяет психологически поставить мысленный эксперимент в чистом виде, отметая житейские поправки, сомнения, неожиданные повороты. Знание дано, как же люди себя поведут?

Допустим, автор хочет показать, что люди всегда остаются людьми, при любых обстоятельствах — на Земле, в космосе — везде. Такая установка характерна для одного из самых популярных фантастов последних десятилетий — Кира Булычева.

Булычев вошел в литературу с серией коротеньких остроумных рассказов "Девочка, с которой ничего не случится". Девчушка эта — дошкольница, зовут ее Алиса. Думаю, что здесь имеет место литературная перекличка со знаменитой Алисой из страны Чудес Льюиса Кэрролла. Страна Чудес булычевской Алисы — это будущее, XXI век. Там происходят невероятнейшие события: марсиане присылают на Землю послов, в зоопарке растет живой динозавр Бронтя, людей передают радиоволнами, из космоса являются пришельцы, притом крошечные, вдвоем усаживаются на ягоду земляники. И в этих событиях принимает участие маленькая девочка, девочка как девочка, наивная и непослушная, словоохотливая и открытая, смелая и добрая. А смела она потому, что все к ней добры, и открытая потому, что все к ней добры, и ничего плохого с ней не случится потому, что все к ней добры.

Булычев написал также повесть "Девочка с Земли" и сборник рассказов "Люди как люди", в котором повествует об обыкновенных людях в необыкновенных обстоятельствах. Один из рассказов в сборнике — "Трудный ребенок".

На орбите нашли космическую шлюпку с инопланетными малышами. Видимо, в какой-то критический момент взрослые звездоплаватели выбросили их с гибнущего корабля, а сами не сумели спастись. Малышей раздали по семьям в надежде, что так они лучше свыкнутся с земными условиями. И вот в обычном семействе живет крылатый пришелец Кер, злющий, каверзный, угрюмый и упрямый, этакий малолетний преступник, взятый на воспитание. Всех больше возится с ним многотерпеливая бабушка, в прошлом педагог, обхаживает, разговаривает, читает вслух… Но результата нет. Живет в доме волчонок и смотрит в лес.

Но когда Кера передают в интернат, он все-таки убегает к бабушке. Хотя по-прежнему держится независимо и мрачно, но, очевидно, ценит семью, где с ним возятся.

Потом бабушка умирает. А вот Катеринка, родная внучка ее, как бы названая сестра Кера, воздушная спортсменка, терпит аварию, Кер кидается к ней на помощь. Сам калечится, но девочку спасает.

Не зря вкладывали душу в трудного ребенка.

Этот рассказ в основе своей психологический — рассказ о трудном ребенке, о многотерпении доброй бабушки, бывшей учительницы. А что внесла в произведение фантастика? Фантастические трудности. Не просто упрямого мальчика — пришельца удалось облагородить.

Еще один рассказ Булычева. На далекой планете Илиге идут всекосмические соревнования. И ужасно горюет зеленоволосая девушка, которая в азарте нарушила правила, теперь боится, что из-за нее не допустят на соревнования однопланетников. Дело в том, что она засиделась на старте, и, догоняя, не утерпела и "фликнула". Что означает "фликнула"? На ее планете существа с особой наследственностью: в минуту опасности они могут превратиться в птицу. В первобытных дебрях это было полезно, полезно и на мостовой, чтобы от машины ускользнуть, но у спорта жесткие правила. В беге соревновались, а не во "фликанье".

По мысли автора люди везде остаются людьми: добрые — добрыми, сильные — сильными, азартные — азартными.

— Но ведь об этом можно было бы рассказать и без фантастики, — возражают нередко читатели.

Можно было бы. Но тогда исчез бы дорогой Булычеву мотив постоянства человеческой натуры, превосходства человека над любыми, самыми фантастическими обстоятельствами. На Илиге, в космосе, везде человеческое побеждает технику, время и пространство.

Еще один пример психологической фантастики, совсем недавний — один из последних рассказов Д. Биленкина "Проба личности", где изображено невозможное в нашей жизни: встреча школьников с человеком из прошлого, исторической личностью, причем не из лучших.

В рассказе техника будущего решила задачу создания "фантомов" — как бы копий людей, но говорящих и рассуждающих, как подлинные существа. И вот в кабинете фантомотехники школьники по своему почину сотворили копию Фаддея Булгарина, литератора времен Пушкина, состоявшего на службе в III жандармском отделении. Александр Сергеевич не раз высмеивал его в своих стихах ("Видок Фиглярин, сидя дома, решил…" и т. д.). Представляете себе, с каким отвращением школьники будущего, юные граждане, привыкшие с детства к принципиальности и самоуважению, смотрят, как юлит перед ними псевдо-Булгарин. Сначала отпирается, отрицает свою вину, потом оправдывается, бухается на колени, противно кается, оплевывая сам себя. Очень уместна здесь могучая фантастика, показывая реальное через невозможное. Любопытно, однако, что нашлись критики; которые вступились за Булгарина, начали оправдывать его: да, сочинял доносы, но ведь это служба была такая, а с другой стороны — и с хорошими писателями дружил, сам издавал, писал, фантастику между прочим, даже популярен был в свое время.

Но в этом рассказе мы уже выходим на границу следующей области фантастики, сатирической.

Верно, фантастика с ее склонностью к преувеличениям не всегда уместна, если автору хочется изображать психологические тонкости, передать свои наблюдения над сегодняшними людьми, сегодняшней обстановкой. Но те же преувеличения очень хороши для ядовитой сатиры, для возмущенного обличения.

Фантастическая сатира так обширна, что ее можно разделить на две разновидности, выделить сатиру политическую, бичующую открытого врага — внешнего, и сатиру, так сказать, домашнюю, направленную на лентяев, формалистов, трусов, ловкачей, болтунов, очковтирателей, на жадных строителей собственного гнездышка, т. е. на мещан. В словаре Ожегова читаем: "Мещанин. Человек с мелкими интересами и узким кругозором".

Человек этот — "с мелкими интересами и узким кругозором" — оказался серьезной проблемой в 20-х годах. И на мещанство обрушились сатирики 20-х годов, в их числе был Владимир Владимирович Маяковский. В свои произведения он ввел фантастику, даже научную. Мы имеем в виду пьесы "Клоп" и "Баня".

В "Бане" играет важную роль типичная для научной фантастики машина времени. Прибывшая на ней Фосфорическая женщина из 2030 г. приглашает в будущее героев пьесы. Но "будущее примет" не всех, лишь тех, "у кого найдется хотя бы одна черта, роднящая с коллективом коммуны, — радость работать, жажда жертвовать, неутомимость изобретать, выгода отдавать, гордость человечностью… Летящее время сметет и срежет балласт, Отягченный хламом, балласт опустошенных неверием".

И машина времени (читайте: "время") сбрасывает на пути в будущее балласт той эпохи: заносчивого бюрократа Победоносикова, главначпупса — главного начальника по управлению согласованием, заодно его непробиваемого секретаря Оптимистенко; подхалима Моментальникова, готового моментально написать все, что закажут; художника-подхалима Бельведонского, умеющего смотреть только снизу вверх; переводчицу Мезальянсову, ищущую влиятельного или богатого покровителя, а также иностранца Понта Кича, согласного даже ехать в коммунизм, если это принесет ему доход.

"Поразительным паразитам эпохи" посвящена и предыдущая комедия Маяковского "Клоп", поставленная на год раньше — в 1929 г. "Баня" бичует бюрократов и подхалимов — мещан на службе, "Клоп" разоблачает мещан в быту. Герой комедии Пьер Скрипкин (Присыпкин), "бывший рабочий, бывший партиец, ныне жених", рассуждает так: "За што я боролся? Я за хорошую жизнь боролся. Вон она у меня под руками: и жена, и дом, и настоящее обхождение… Кто воевал, имеет право у тихой речки отдохнуть. Во! Может, я весь свой класс своим благоустройством возвышаю. Во!"

Благоустройства ради Присыпкин женится на дочери владельца парикмахерской, одевается за счет тестя, устраивает пир горой. А на том пиру возникает пожар. Сам жених спасается от огня в погребе и замерзает там. И вот полвека спустя, в 1979 (!) г., Присыпкина удается разморозить вместе с клопом, тоже замерзшим в погребе.

Клопа — уникальное реликтовое животное — бережно ловят и помещают в зоопарк. Туда же попадает в конце концов и мещанин Присыпкин, тоже редкостное и небезопасное для нашей эпохи животное. Как объясняет посетителям директор зоопарка, "их двое — разных размеров, но одинаковых по существу: это знаменитые "клопус нормалис" и… "обывателиус вульгарно"…".

И тут, как сказано в ремарке, "служители обнажают клетку; на пьедестале клопий ларец, за ним возвышение с двуспальной кроватью. На кровати Присыпкин с гитарой… Бутылки стоят и валяются на полу… Надписи: 1. "Осторожно — плюется!" 2. "Без доклада не входить!" 3. "Берегите уши — оно выражается!"

А затем выпущенный из клетки Скрипкин кидает в зал: "Граждане! Братцы! Свои! Родные! Откуда? Сколько вас?! Когда же вас всех разморозили? Чего я один в клетке?.."

Гневная сатира Маяковского бичует и мещан-бюрократов, окопавшихся в учреждениях, и мещан-обывателей, затаившихся в своих домишках, как клопы в щелях. Фантастическая встреча с будущим подчеркивает их звериные черты. Вот они каковы — мещане, только в клетках таких показывать.

Слушая мещанина в комедии "Клоп", сегодняшний человек то и дело хватается за словарь забытых слов. "Что такое буза? Как понимать выражения: "бузу тереть, бузить, буза, бузотерить"? В 20-х годах эти просторечные слова употреблялись частенько. Означали "шуметь без толку", "скандалить", "горлопанить демагогически". Устарел лексикон мещанина Присыпкина, сейчас так не говорят. Слова ушли, мещане не вывелись, к сожалению, те самые — "с мелкими интересами и узким кругозором". Они иначе говорят, иначе одеваются, нередко у них диплом в кармане, но их интересы так и остались мелкими. "Свое" заслоняет вселенную.

О современных мещанах написали повесть "Хищные вещи века" братья Стругацкие: Аркадий — филолог, переводчик с японского и Борис — астроном.

Братья Стругацкие начали выступать в жанре фантастики, описывая космические путешествия (фантастика технической мечты). Сначала они отправили своих героев на Венеру — в страну Багровых туч ("Страна Багровых туч"), потом — в путешествие по всей Солнечной системе, от Земли до колец Сатурна ("Стажеры"). В научно-фантастическую литературу они "привели" очень человечных героев.

После того как один из главных героев, увлеченный необыкновенной находкой, неоправданно рискуя, погиб в кольцах Сатурна, бортинженер Иван Жилин вместо обещания: "Я не оставлю дело погибших, продолжу его, завершу…" неожиданно заявляет: "Главное — на Земле. Главное всегда остается на Земле, и я останусь на Земле… Решено. Главное — на Земле…"

И в повести "Хищные вещи века" Жилин действительно оказывается на Земле, в фантастической Стране Дураков. Страна Дураков — это общество потребления. Об этом говорит также и название повести — "Хищные вещи века". Любовь к вещам, увлечение ими оглупило жителей Страны Дураков. В силу каких-то причин, не названных авторами (то ли богатые месторождения там, то ли климат хороший), жителям страны живется легко и бездумно. У них нетрудная работа, много свободного времени. А чем же они его занимают? Книг жители не читают, а придумывают, забавы, вредные и губительные даже для своего здоровья.

Как их перевоспитывать? Вот в чем проблема.

В эпилоге, в последних строках книги, Жилин размышляет: "Какая предстоит работа! Какая работа!.. Я не знал пока, с чего нужно начинать в этой Стране Дураков…"

Как же возьмется за дело Иван Жилин, как будет наставлять на ум жителей Страны Дураков? Но легко ли ответить? Ведь задача литературы — ставить вопросы. Заслуга писателя заключается уже в том, что он обратил внимание читателей на необходимость борьбы с мещанством.

В чем первопричина морального упадка Страны Дураков? Первоначально Жилин ищет некий клан, слой общества, наживающийся на глупости. Но не находит. В той стране корень зла не в чьей-то злой воле или жадности, а в самих людях, в их человеческой глупости и лени. Всем обеспечены, в голове пусто, вот и развлекаются почуднее, нервы щекочут. Однако в иных подлинных странах имеются такие кланы, которые следует разоблачать.

И здесь мы переходим в смежную область фантастики — от сатиры на слабодушных к сатире политической.

Яркий пример политической сатиры — классическое произведение чешского писателя Карела Чапека "Война с саламандрами".

Первые главы романа — экзотические приключения. Бывалый капитан обнаруживает на уединенном острове гигантских реликтовых саламандр с развитым мозгом, способных понимать и усваивать человеческую речь. Затем с саламандрами сталкивается яхта богатых бездельников. Семнадцатилетней девице, мечтающей о Голливуде, уже чудится фильм. Она купается, саламандры влюбляются в нее, увозят в свой подводный город и делают королевой. А потом она бежит от них с молодым рыбаком.

"Это до того глупо, что, ей-богу, это можно снять, — говорит ее спутник. — Я буду просто удивлен, если старый Джесс не сделает из этого грандиозный фильм".

Газеты грохочут: "Киноактриса подверглась нападению морских чудовищ", "Сражение людей с древними ящерами", "Вымершие пресмыкающиеся предпочитают блондинок". Саламандры входят в моду. Их изображают в ревю, о них поют песни, золотая молодежь подражает их сюсюкающему произношению.

Но бизнес прежде всего. Создается трест по использованию саламандр для добычи жемчуга. Доходы огромны, однако со временем из-за затоваривания цена на жемчуг падает. Оборотистые предприниматели решают использовать земноводных "братьев по разуму" на подводном строительстве. Саламандры строят подводные города, дамбы, плотины, целые острова и, конечно же, подводные крепости. Французы вооружают своих саламандр, немцы — своих, англичане — своих. Среди саламандр появляются инженеры, ученые, генералы… И наконец Верховный Саламандр предъявляет ультиматум человечеству, требуя жизненного пространства за счет суши: "Продавайте нам свои страны, люди" а мы будем вам платить золотом, которое извлекаем из морской воды".

Саламандры живут в воде, огня у них нет, они не могут выплавлять металл и производить взрывчатку. Как же они надеются воевать с людьми? Металл, оружие и взрывчатые вещества им и поставляют люди-дельцы. Поставляют потому, что это выгодно. Пусть завтра провалится вся земля, но сегодня золото поступает в банки на текущий счет!

"Война с саламандрами" вышла в свет в 1935 г.

Что это за время? Сначала я даже не хотел давать историческую справку, потому что для меня 30-е годы — моя юность, я их хорошо помню. Но для современных школьников это уже историческое прошлое. Вам, читатели, нужны пояснения.

Итак, канун второй мировой войны. Фашисты в Германии уже пришли к власти, но еще не набрали силы. Пока еще осторожничают, примериваются, испытывают мир на слабинку: что им позволят державы? Что сойдет безнаказанно? Сходит все! Европейские державы позволяют вооружиться, позволяют ввести войска в демилитаризованную Рейнскую зону, позволяют присоединить Саар, вести фашистскую пропаганду в Австрии. Почему позволяют? Потому, что продавать оружие выгодно (как и саламандрам), и потому, что политики надеются, что оружие будет направлено против Советского Союза.

Но Чапек живет в Чехословакии — в стране, находящейся в самом опасном положении, в непосредственной близости от агрессора.

В трех пограничных районах живут немцы, поддерживающие фашистскую партию. Черная туча надвигается с трех сторон, и писатель взывает: "Люди, опомнитесь, люди, одумайтесь, гроза уже рядом!" Вот о чем написана "Война с саламандрами".

И легкомыслие обывателей, и легкомысленное пустословие массовой печати изображены в ней. Вот одна из первых саламандр, еще в зоологическом саду научившаяся читать, почерпнула все свои знания из газет. И что у нее в голове?

"— Что вы знаете из английской истории?

— "Генриха Восьмого". Наилучший фильм последних лет…

— Вы видели этот фильм?

— Не видела.

— Сколько частей света?

— Пять.

— Назовите их.

— Англия и остальные… Большевики и немцы…".

"Ни в коем случае не следует переоценивать ее интеллект, так как он ни в чем не превосходит интеллекта среднего человека наших дней", — заключают ученые-психологи.

Отрывок приведен из первой книги романа. Это еще начальный период истории саламандр, когда мир имеет дело с единичными земноводными читателями. Но вот их становится много — миллионы, десятки и сотни миллионов.

"В Соединенных Штатах участились случаи, когда саламандр хватали и подвергали линчеванию — чаще всего путём сожжения на костре… многие девушки показали под присягой, что саламандры приставали к ним, и тем самым для каждого нормального американца вопрос был решен… Тогда же возникло и "Движение против линчевания саламандр"… к нему примкнуло свыше ста тысяч человек, впрочем, почти исключительно негров. Американская печать подняла крик, заявляя, что это движение преследует разрушительные политические цели; дело дошло до нападения на негритянские кварталы, причем было сожжено много негров, молившихся в своих церквах за братьев саламандр…"

"Вслед за тем и германская печать начала усердно заниматься балтийской саламандрой. Главным образом подчеркивалось, что именно под влиянием немецкой среды эта саламандра превратилась в особый и притом высший расовый тип… Только на немецкой почве могут саламандры вернуться к своему чистому, наивысшему типу… Германии необходимы поэтому новые обширные берега, необходимы колонии, необходимы открытые моря, чтобы повсюду в немецких водах могли размножаться новые поколения расово чистых первичных немецких саламандр…"

А как реагируют международные организации?

"Что касается самой женевской комиссии по изучению саламандрового вопроса, то она проделала большую и ценную работу, выразившуюся главным образом в тщательном уклонении от всех жгучих политических и экономических вопросов. Она непрерывно заседала в течение многих лет и провела свыше тысячи трехсот заседаний, посвященных усердным дебатам о едином международном названии для саламандр…"

Блестящая пародия на деятельность Лиги Наций перед второй мировой войной!

Говорят неимоверно много. Церковь дискутирует "первостепенно важный" вопрос: есть ли душа у саламандр и можно ли их крестить? Видный философ пишет толстый том "Закат человечества". И напрасно взывает некий X.: "Безумцы, перестаньте, наконец, кормить саламандр! И перестаньте поставлять саламандрам оружие! Пусть будет создана Лига Наций против саламандр!"

Никто его не слушает. Саламандры получают взрывчатые вещества в изобилии. Они взрывают и затопляют прибрежные страны. И вот уже в Чехословакии — в стране, далекой от морских берегов, казалось бы, находящейся в безопасности, из реки высовывается безобидная черная голова. "Они уже здесь!"

Не послушал мир предостережений Карела Чапека. Европейские политики все надеялись, что фашизм будет работать на них. Через год после выхода "Войны с саламандрами" французские власти предали революционную Испанию: под предлогом нейтралитета закрыли границу, позволили фашистам задушить республику. Еще через два года очередь дошла и до буржуазной Чехословакии.

"Война с саламандрами" — яркий пример острой политической сатиры, крайне своевременной и злободневной. К великому сожалению, буржуазные правительства не желали прислушаться к разумным предостережениям писателя-фантаста.

"Фантастика ради…" — так названа эта пятая наша беседа. В ней даны примеры фантастики, написанной для популяризации научных знаний, фантастики, утверждающей героические приключения, фантастики, написанной ради сатиры, бытовой и политической.

Необычайное разнообразие! А мы ведь прошли только часть пути по Стране Фантазий (см. маршрут на карте), рассмотрели фантастику-прием. На очереди у нас фантастика-тема, не менее разнообразная.