ТЕМА НОМЕРА: Послесловие: две ипостаси серости

Автор: Леонид Левкович-Маслюк

Один мой знакомый недавно сказал - как только в науку придут большие деньги, президентом РАН станет вор в законе. Броско - но диковато, а главное, фантастично. Буквально такой сценарий немыслим. Но если эта фраза лишь указывает вектор, направление - то небольшие сдвиги по этому вектору очень даже мыслимы. Вопрос в том, насколько небольшие - и в какой мере они уже сделаны. Именно об этом, в сущности, и рассуждают наши сегодняшние эксперты, отталкиваясь от наблюдений Владимира Пастухова в ходе его полевых исследований «изнанки жизни».

В 1991-м или 1992 году я лично видел результат абсолютно «белой» продажи интеллектуальной собственности - прав на «Тетрис». Автор игры Алексей Пажитнов в период ее создания был сотрудником Вычислительного центра АН СССР, поэтому деньги фирмы Nintendo за права на использование «Тетриса» получил этот академический институт (по разным данным, от 4 до 6 млн. долларов). Из них 2 миллиона было решено раздать сотрудникам ВЦ. Как вспоминают люди, работавшие тогда там, деньги распределялись из расчета 50 условных долларов за год стажа (но некоторые, между прочим, призывали вообще не брать деньги, считая, что это нечестно по отношению к Пажитнову). На причитающуюся сумму каждый мог заказать себе через институт бытовую технику или компьютер. Например, супружеская пара с десятилетним стажем работы у каждого могла позволить себе AT-286, что было по-настоящему круто. Довольно быстро компьютеры были закуплены за границей и розданы заказавшим. А вот все деньги на бытовую технику фирма-посредник украла подчистую. После этого ВЦ решил выделить ещё столько же денег, чтобы не обижать тех, кто пожелал стиральных машин и холодильников, и только со второго раза все сработало.

Вот эти-то ящики с холодильниками в коридорах ВЦ я прекрасно запомнил с тех времен - вместе с ощущением некоей абсурдности происходящего. Думаю, что такое же впечатление могли испытать и более энергичные люди, что стало для них дополнительным стимулом к построению теневых интерфейсов для интеллектуальной собственности (ИС).

Эксперты, беседы с которыми вы только что прочитали, по-разному оценивают типичность для сегодняшней России «экстремально-теневых» схем продажи ИС. Оба они включают это явление в более общие ситуации - но делают это по-разному, и с совсем разными выводами. Единственная доступная нам объективная информация - успехи инновационных компаний на мировом рынке. Если у таких компаний центр разработки находится в России, об этом быстро становится известно медиа, а значит и всем нам. Однако таких сообщений сравнительно немного. Поэтому можно предположить, что у механизмов, о которых говорит Пастухов, во всяком случае нет внутреннего источника развития. Очень трудно все-таки долго паразитировать на полумертвом исследовательском центре. Непонятно, откуда возьмутся новые технологии для продажи. Это ведь не недвижимость, которую можно сдавать бесконечно.

Важнее другое - за вопросами о «пропорциях серого» стоят другие, куда более острые. Что такое наука в нашей стране? Каким здесь должно быть высшее образование? Кому и зачем у нас нужны все эти сложные, хрупкие, громоздкие вещи? Когда ответ на эти вопросы - не словесный, а вещественный, жизненный, будет дан, - тогда возникнут те формы существования науки, образования, технологического бизнеса, которые соответствуют этому ответу. Может быть, наступит гордое процветание свободных наук. А может быть, все эти малопонятные вещи просто исчезнут, растворятся в пространстве, сменившись чем-то попроще. Ясно только, что сейчас заканчивается длинный и тоскливый переходный процесс, а к чему он был переходный - мы пока не знаем.

Один из крупнейших математиков СССР, Константин Бабенко, учил своих студентов - запомните, единственное, что порождается серостью - серость. Он имел в виду не ту серость, о которой мы говорили сегодня, а вторичность, бездарность в самой науке. Но готовя сегодняшние материалы, я вспомнил об этой фразе Константина Ивановича и с удивлением заметил, что она вполне приложима и к серости в другом, экономическом смысле. Более того - разве нет связи между этими двумя видами серости? Всем известно, что язык умнее нас. Раз он назвал две вещи одинаковыми именами - может быть, это не случайно? Склонность к интеллектуальной и деловой серости слишком часто сочетаются в одном физическом лице.

Проблема в том, что серость в околонаучном бизнесе появляется и исчезает согласно экономическим обстоятельствам, и в этом смысле она не так уж страшна. Но вот серость другая, более глубокая, заняв плацдарм, уже никуда не исчезает (она ведь далеко не синоним обычной глупости). С ней-то и столкнется новый русский инноватор в лучезарном «завтра», и кто победит в столкновении - очень большой вопрос.

Оглавление