• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

Конструирование трудностей "для мозгов"Автор: Александр Поддьяков

Опубликовано в журнале "Компьютерра" N27-28 от 22 июля 2008 годаБорьба с трудностями имеет давнюю историю — продолжительностью в эволюцию жизни на Земле. И по мере развития живых существ все больший удельный вес в этой борьбе начинают обретать трудности, преднамеренно создаваемые одними субъектами для других.

У человека изобретение трудностей для других (и людей, и животных) становится весьма сложной и дифференцированной деятельностью, преследующей различные — вплоть до противоположности — цели и использующей разные средства. Обсудим особенности создания таких трудностей для человека, которые специально предназначены для его мышления.

В целом, несколько огрубляя картину, можно выделить три типа отношения человека, создающего интеллектуальные проблемы и трудности, к другому человеку, для которого он их готовит:

как к подопечному, нуждающемуся в помощи;

как к равному партнеру;

как к сопернику, продвижение которого надо тем или иным способом остановить.

Рассмотрим некоторые из создаваемых на этом поле виды трудностей — помня, что в реальной жизни они встречаются не только в "чистом виде", но и в различных комбинациях и взаимопереходах.

Значительное и неуклонно возрастающее число всевозможных интеллектуальных игр, соревнований по ним, книг с их описанием и т. д. показывает, что изобретение и совершенствование "трудностей для ума" с игровыми целями — весьма важное направление развития цивилизации, создаваемой человеком[Признавая важность игры, я все-таки глубоко не согласен с теми философами и культурологами, которые считают, что игра — это главная деятельность, делающая человека человеком, а игровое отношение ко всему сущему — наипервейшая ценность человека будущего.]. Хотя высшие животные не только играют, но даже способны иногда придумывать игры (например, с новыми предметами), собственно интеллектуальные забавы среди этих игр не отмечены (буду рад, если биологи приведут опровергающий пример). Ведь для организации интеллектуальной игры, основанной на создании мыслительных сложностей для другого, недостаточно ее придумать.

Надо ввести ее правила и обсудить их с одним или несколькими партнерами[Обсуждение правил игры партнерами — это "другой тип логического дискурса, нежели их игра" (Бейтсон Г. Теория игры и фантазии // Виртуальная реальность в психологии и искусственном интеллекте. М.: Российская ассоциация искусственного интеллекта, 1998. С. 142).], а это требует развитой комбинации способностей "мышление, речь, общение". Иначе говоря, и придумывание самой такой игры, и последующее изобретение и совершенствование ее приемов и стратегий в ходе многократных розыгрышей (партий и т. д.) — это разработка интеллектуального диалога с другим субъектом: партнерского диалога и диалога-соревнования.

Вероятно, лучше всех об этой стороне дела высказался Владимир Набоков, у которого комбинация мыслительных и речевых, языковых способностей была блестящей. Он ведь занимался не только эпатажем добропорядочной публики "Лолитой" и другими произведениями, писавшимися им на русском и на английском, о чем знают все, но и составлением шахматных задач, о чем известно меньше. Ни некоторых своих приемов, ни общей идеологии этой деятельности он не скрывает.

"Меня лично пленяли в задачах обманы, доведенные до дьявольской тонкости, и оригинальность, граничащая с гротеском". "Следует понимать, что соревнование в шахматных задачах происходит не между белыми и черными, а между составителем и воображаемым разгадчиком (подобно тому, как в первоклассных произведениях писательского искусства настоящая борьба ведется не между героями романа, а между романистом и читателем), а потому значительная часть ценности задачи зависит от числа “иллюзорных решений”, — обманчиво сильных первых ходов, ложных следов, нарочитых линий развития, хитро и любовно приготовленных автором, чтобы сбить будущего разгадчика с пути" (Набоков В. Память, говори. nabokov. niv.ru/nabokov/proza/pamyat-govori/pamyatgovori14.htm). Там же дан остроумный пример розыгрыша для шахматного мудреца.

Итак, создатель трудностей в интеллектуальной игре готовит их хитро и любовно — любовно по отношению к игре, а может, и по отношению к будущим игрокам.

Добавим красок к теме взаимопереходов между трудностями. Бывает так, что у кого-то из участников игрового соревнования возникает сильнейшее желание трансформировать спортивно-игровые трудности в деструктивные, и футбол или бокс — не единственная область, где это происходит. Доктор педагогических наук, преподаватель химического факультета и интерната при МГУ В. В. Загорский, в течение тридцати лет организующий химические олимпиады, включая международные, рассказал мне, что их участники нередко активно противодействуют друг другу, используя нечестные способы борьбы. Так, один из участников олимпиады пытался остановить конкурента с помощью магии и гипноза (!). В. В. Загорский прокомментировал: "“Колдовство” на олимпиаде — это не комбинация научного и магического, “первобытного” мышления. Современная наука востре- бована именно как магия — чтобы с минимальными трудозатратами (поколдовал, помолился, синтезировал, сделал микросхему) добиться максимальных результатов — “сглазил” соперника, отравил или взорвал конкурента, завалил вирусом базу данных банка. Наука давно стала разновидностью манипуляции природой и обществом, но не мудростью".

Тоже очень хитро (по крайней мере, он к этому стремится) готовит трудности для другого человека разработчик задач, цель которых — оценить либо общий уровень интеллекта и творческого мышления человека, либо их уровень в конкретной предметной области (например, химии, математике, программировании и т. д.).

Это могут быть задачи, разработанные человеком с уникально высоким интеллектом для тех людей-интеллектуалов, которые достойны занять место рядом с ним. Задачи знаменитого теоретического минимума Л. Д. Ландау (своеобразного экзамена по физике и математике, сдававшегося самому Ландау) за все время успешно решили немногим более сорока человек (www.treko.ru/show_dict_107).

Задания различных олимпиад, вопросы конкурсов "для умников" и т. п. разрабатываются экспертами в своих областях для оценки мышления не только гениев, но и людей "всего лишь" с очень высокими способностями. Наконец, для оценки интеллекта любого человека из человеческой популяции, от дебила до гения, используются стандартные тесты интеллекта (IQ).

При этом в любом случае диагностика уровня чужого интеллекта — очень сложная задача. В терминах В. А. Лефевра, это исследование системы, сравнимой с исследователем по совершенству. Есть серьезные основания полагать, что, например, эффективный тест творческого мышления как стандартный алгоритм психологического обследования по заданному набору параметров невозможен в принципе (в отличие, подчеркну, от тестов памяти, внимания и других более простых познавательных процессов). Невозможен из-за возникающих на более высоком уровне (уровне творческого мышления) принципиальных парадоксов и противоречий, связанных с его диагностикой[Поддьяков А. Тест творчества — "синяя птица" психологии // Знание — сила. 2003. N 5. С. 101-104. www.znanie-sila.ru/online/issue_2169.html.Поддьяков А. Н. Психодиагностика интеллекта: выявление и подавление способностей, выявление и подавление способных //Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2004. N 4. С.75-80. creativity.ipras.ru/texts/Poddyakov_1-04pp75-80.pdf.].

Тем не менее разработка массовых тестов оценки интеллекта и творческого мышления осуществлялась и будет осуществляться. Слишком велика в системе стандартного производства и образования потребность в массовой и стандартной оценке такой части человеческого капитала, как интеллект и творчество, в стандартной оценке способности создавать то непредсказуемое и несуществовавшее, которое станет новым массовым стандартом.

Закономерно, что "обратная разработка" очень многих тестов интеллекта (реконструкция по тестовым задачам образа "идеального интеллектуала", стоящего перед умственным взором разработчиков этих тестов в качестве мечты, никогда не достижимого образца испытуемого[Идея такой реконструкции модели "идеального интеллектуала" принадлежит В.Н. Дружинину ("Психология общих способностей". СПб.: Питер, 2002).]) показывает не очень радостную картину.

Независимо от того, какими красивыми словами описывают интеллектуальные способности авторы, идеальный интеллектуал в их тестах в большинстве случаев понимается как человек, способный очень быстро перерешать большое количество весьма специфических задач: придуманных и корректно сформулированных другим человеком и имеющих чаще всего один-единственный правильный, четко формулируемый ответ, изначально известный разработчику задачи Тут к разработчикам возникают вопросы. Конечно, и задачи, и интеллектуалы бывают такими, но только ли такими? Кое-кто ведь стремится найти непредусмотренное постановщиком решение (которое, соответственно, неизвестно как оценивать), а есть еще и такие интеллектуалы, которые сами способны задачи изобретать… Придумать же тестирующие задачи, которые диагностируют способность другого человека изобретать новые задачи (и шире, создавать нечто новое вообще), — это очень большая, по-настоящему большая трудность, Задача Из Задач[Более подробно о тонкостях разработки IQ-тестов читайте в "КТ" #737. — Прим. ред].

Выше речь шла о трудностях, создаваемых психодиагностом для интеллекта человека-испытуемого. Но есть и трудности противоположного рода — преднамеренно создаваемые испытуемым для психодиагноста. Например, далеко не всегда человек, проходящий психологическое исследование, стремится раскрыть свой психологический профиль, свои интеллектуальные и творческие возможности и тем самым облегчить работу психолога (точно так же, как далеко не все стремятся раскрыть свой профиль и данные неизвестно кому в Интернете).

Западные исследователи пишут: тестируемый (например, заключенный в тюрьме) может сознательно скрывать от исследователя (тюремного психолога) свои знания и уровень своего интеллекта. (Аналогичные факты наблюдаются в некоторых этнокультурных исследованиях — изучаемые субъекты, как бы шутки ради, там и сям сознательно вводят исследователя в заблуждение.) Такое нелояльное по отношению к исследователям поведение имеет глубокое основание. Чтобы объяснить его, А. Г. Шмелев, профессор факультета психологии МГУ, заведующий лабораторий Human Technologies, вводит метафору теста как оружия (!) и подчеркивает: если тест — это оружие проникновения в человеческую психику, то тестируемый имеет право на самозащиту — на то, чтобы сопротивляться этому проникновению, в том числе даже право на ложь[Шмелев А. Г. Тест как оружие // Психология. Журнал Высшей школы экономики. 2004. N 2. С. 40-53. www.ht.ru/press/articles/print/art33.htm.].

Это сопротивление все больше ставится на профессиональную основу и технологизируется. Теневые, и не только теневые, психологические службы и отдельные психологи (нарушая, конечно же, профессиональную этику) разрабатывают рекомендации по оптимальным стратегиям прохождения тестирования.

Это профессиональные рекомендации по обходу трудностей (а в некоторых случаях и ловушек) психодиагностических методик и даче таких ответов, которые создадут желаемый психологический портрет человека, проходящего тестирование. Но в этой ситуации психодиагносты — разработчики тестов — обязаны изобретать новые приемы, нейтрализующие "продвинутые" стратегии прохождения тестирования — хотя бы для того, чтобы обезопасить других людей от потенциально опасных субъектов.

Поэтому в настоящее время начинает развертываться все более интенсивная гонка тестовых и противотестовых "вооружений". Это относительно новый виток в вечной битве создаваемых человеком устройств:

устройств, помогающих осуществлять некую деятельность;

противостоящих им "антиустройств", мешающих данной деятельности, предотвращающих ее эффекты, "лечащих", восстанавливающих исходное состояние и т. д.

Это битва щита и меча, пера и топора, а также кучи чего еще — замков и отмычек, радаров и антирадаров, шифраторов и дешифраторов, определителей и антиопределителей телефонных номеров и адресов в Интернете и т. д. и т. п.

Гонка тестовых и противотестовых "вооружений" способна внести сюда весомый вклад: сформировать еще одну, весьма значимую область развертывания интеллектуальных творческих способностей человека в новой культурной ситуации — ситуации вхождения в "общество знаний", где интеллектуальные способности считаются единственным надежным источником превосходства над конкурентами.

Многие профессионалы искренне благодарны тем преподавателям и авторам учебников, талант и компетентность которых в области изобретения обучающих трудностей, нарастающих по сложности задач помогли им подняться на новый уровень владения изучаемой областью, стимулировали развитие их мышления.

Сканави, Маковецкий, Гарднер — я оставляю открытым этот список педагогов по призванию, авторов задачников и учебников; желающий может продолжить его сам в соответствии со своими профессиональными и личными предпочтениями.

Наиболее нагружены "проблемными" учебными трудностями, предназначенными для развития мышления, два метода обучения проблемное обучение и поисковое (исследовательское) учение. Последнее осуществляется как деятельность ученика с новым сложным объектом или системой без непосредственного участия преподавателя ("учение без инструкций" instructionless learning, learning-by-doing).

Преподаватель представлен в обучении неявно — через содержание отобранных или специально разработанных им "проблемных" объектов и сложных ситуаций.

При этом он не дает каких-либо рекомендаций и непосредственно в ход деятельности учащегося человека не вмешивается. Ребенку дают в руки обучающую головоломку, стимулирующую исследовательское поведение и мышление, и предлагают самостоятельно поиграть с ней. Взрослый учащийся погружается в сложную, не известную ему среду (типа "Цивилизации" и подобных игр, но разработанную в учебных целях) и самостоятельно ее изучает: узнает закономерности данной области, отыскивает и осваивает наиболее эффективные стратегии управления, узнает о возможных ошибках ной степени тяжести и т. д.

Огромный вклад в разработку многофакторных сценариев реальности, их компьютерную реализацию и в изучение деятельности людей, их осваивающих, внес немецкий психолог Дитрих Дёрнер (Dietrich Dorner), когнитивный психолог, специалист по психологии решения комплексных задач (complex problem solving), разрабатывающий проблематику искусственного интеллекта. На русский язык переведена его очень интересная книга "Логика неудачи: стратегическое мышление в сложных ситуациях" (М.: Смысл, 1997)[Интернет-страницы с прямыми ссылками на полный текст книги мне обнаружить не удалось. Даю по главам с сайта издательства:www.publishing.smysl.ru/book/Derner/11-48.pdf, www.publishing.smysl.ru/book/Derner/49-60.pdf, www.publishing.smysl.ru/book/Derner/61-86.pdf, www.publishing.smysl.ru/book/Derner/87-123.pdf, www.publishing.smysl.ru/book/Derner/124-181.pdf, www.publishing.smysl.ru/book/Derner/182-211.pdf, www.publishing.smysl.ru/book/Derner/212-237.pdf.].

Чем новее, сложнее и динамичнее область, с которой придется иметь дело учащемуся, тем больший удельный вес в успехе обучения займут и талант преподавателя, и талант ученика. Талант же непредсказуем — это одна из его сущностных характеристик, поэтому результаты обучения в таких областях всегда непредсказуемы.

Одним из важных типов преднамеренно создаваемых деструктивных трудностей является противодействие обучению конкурента. Ф. Т. Алескеров, заведующий кафедрой высшей математики ГУ-ВШЭ, рассказывает, что в одном из западноевропейских университетов, где он преподавал и где очень высока конкуренция, студенты перед экзаменом воровали друг у друга конспекты — но не для того, чтобы ими воспользоваться, а просто чтобы не дать готовиться другому.

Более хитроумный вариант противодействия конкуренту — "троянское обучение": скрытое манипулятивное обучение другого субъекта тому, что для него невыгодно, вредно, опасно (www.computerra.ru/354133).

В книге Дж. Перкинса "Исповедь экономического убийцы" (М.: Предтекст, 2007; rot.ems.ru/john_perkins-confessions.html)описана деятельность так называемых экономических убийц (economic hit men), цель которых — под видом рекомендаций и помощи тем или иным экономическим субъектам (государствам, корпорациям, фирмам) добиться их подчиненного положения. Перкинс признается, что был экономическим убийцей, переоценивает прежние ценности и раскрывает некоторые секреты своей деятельности. Доктор экономических наук Л. Л. Фитуни в предисловии к книге выражает определенный скепсис в отношении ее исповедального характера. Он задается вопросом, "действительно ли автор не побоялся раскрыть тайну едва ли не главного оружия корпоратократии" (с. 8) или же продолжает действовать в интересах этой (или иной) "кратии". В контексте нашей статьи важно то, что в любом случае описание Дж. Перкинсом данной специфической экономической борьбы создает некоторые (хотя, наверное, не критические) проблемы — либо для стороны, принимающей помощь, либо для другой стороны, ее (якобы) оказывающей, либо для обеих вместе.

Обобщим ситуацию: некий человек признается, что раньше он лгал, мошенничал и т. д. Относится ли констатация "Я — лжец (манипулятор, провокатор)" действительно только к прошлым ситуациям ("Я был таким"), или же ее надо распространить и на текущую ситуацию — и тогда впасть в подозрение, что и нынешнее признание сделано с целями, отличающимися от декларируемых, и, соответственно, тщательнее присмотреться к содержанию в поисках новой манипуляции, а то и дезинформации?

Как же отличить одно от другого, правду от лжи, правду о лжи от лжи о правде и т. д.? Однозначных рекомендаций нет и быть не может, и получаемый ответ зачастую лишь вероятностный. А от ответа могут зависеть судьбы мира. Приведу пример.

На 1-м Международном симпозиуме "Рефлексивное управление" (Москва, 2000) Владимир Петрович Зинченко, классик отечественной психологии, долгое время работавший в областях, связанных с военной психологией (эргономика, авиационная психология и т. д.), рассказал об истории, происшедшей в 1960-х годах.

СССР и США активно развивали ракетноядерные вооружения и, среди прочего, разрабатывали системы защиты ракет от несанкционированного запуска (нехорошо, если ракета вдруг решит улететь сама, без команды руководства, в силу технических недоработок, естественных или же инициированных кем-то причин).

В какой-то момент американцы опубликовали описание своей системы защиты. И советская сторона созвала своих экспертов, в том числе В. П. Зинченко и В. А. Лефевра. Эксперты должны были решить: является ли публикация дезинформацией, призванной направить усилия советской стороны по неверному пути, или же, наоборот, американская сторона не меньше советской заинтересована в том, чтобы у противника была эффективная защита от несанкционированного запуска (никто не хочет пасть жертвой случайности или интриг третьей стороны), и публикует принципиально верное описание, приглашая в этой узкой, специальной полосе технических проблем к взаимодействию.

Так "троянец" или не "троянец"? — вот в чем вопрос, напрямую связанный с "быть или не быть?" К какому окончательному выводу пришло высокое руководство и пришло ли, В. П. Зинченко не сказал.

Взаключение повторю то, о чем писал выше. Одним из ключевым факторов развития цивилизации является соотношение двух типов противоположных и взаимосвязанных направлений социальных воздействий: а) стимулирования развития интеллекта и творчества; б) противодействия им. И изобретение и конструирование трудностей — важный инструмент в делах обоих типов.