• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

Определенно известно, что стоит кому-либо из наших художников начать работать в какой-либо местности, как за ним тотчас же один за другим следуют еще многие, так что их нередко в одно и то же время появляется бесчисленное множество, ибо соперничество и соревнование между ними, а также ученическая зависимость одного из них от одного превосходного мастера, а другого – от другого побуждают художников к тому, что они изо всех сил стараются превзойти друг друга, и даже в тех случаях, когда многие зависят только от одного, они все же либо из-за смерти мастера, либо по какой-нибудь иной причине, но тотчас же перестают быть единомышленниками, и поэтому каждый из них пытается проявить собственное умение, чтобы показаться лучшим и быть сам себе хозяином.

И вот о многих преуспевающих примерно в одно и то же время и в одной и той же местности, о которых я не мог узнать и не могу рассказать никаких подробностей, я все-таки вкратце кое-что скажу, дабы, приближаясь к завершению второй части моего труда, не пренебречь некоторыми из тех, кто постарался украсить мир своими творениями. О них, признаться, я не мог не только получить полных жизнеописаний, но и добыть их портреты. Исключение составляет Скарпаччо, которым по этой причине я и возглавил остальных. И да будет благосклонно принято то, что я смог дать в этой области, ибо того, что мне хотелось, я дать не могу.

Итак, в Тревизанской Марке и в Ломбардии на протяжении многих лет работали Стефано из Вероны, Альдиджери из Дзевио, Якопо Даванцо, болонец, Себето из Вероны, Якобелло де Флоре, Гверриеро из Падуи, Джусто и Джироламо Кампаньола, а также Джулио, его сын, Винченцио из Бреши, Витторе, Себастьяно и Ладзаро Скарпачча, венецианцы, Винченцио Катена, Луиджи Виварини, Джованни Баттиста из Конильяно, Марко Базарини, Джаванетто Кордельяги, Бассити, Бартоломео Виварино, Джованни Монсуети, Витторе Беллино, Бартоломео Монтанья из Виченцы, Бенедетто Диана и Джованни Буонконсильи со многими другими, о которых теперь вспоминать не приходится.

И, начиная с первого, скажу, что Стефано из Вероны, о котором я кое-что сказал в жизнеописании Аньоло Гадди, был для своих времен живописцем более чем дельным; и, когда Донателло работал в Падуе, как уже рассказывалось в его жизнеописании, он во время одной из поездок в Верону был поражен работами Стефано и заявил, что работы, написанные им фреской, лучше всех, что до того были написаны в тех краях. Первые его работы находились в Сант-Антонио в Вероне, в трансепте церкви, на торцовой стене слева, под сводом, и были это Богоматерь с сыном на руках и святые Иаков и Антоний по сторонам. Работа эта и теперь почитается прекраснейшей в городе благодаря известной живости, являемой названными фигурами, и в особенности в лицах, выполненных с большим изяществом. В Сан Никколо, церкви и приходе этого города, он написал фреской прекраснейшего св. Николая, на Виа Сан Паоло, идущей к Порта дель Весково, он написал на фасаде одного из домов Деву Марию с несколькими очень красивыми ангелами и св. Кристофора, а на Виа дель Дуомо, на стене церкви Санта Консолата, он в углублении этой стены написал Богоматерь и несколько птиц, и в частности павлина – свой герб. В Санта Эуфемия, монастыре братьев-отшельников св. Августина, он написал над боковыми дверями св. Августина с двумя другими святыми; под мантией же этого св. Августина много братьев и монахов его ордена. Но прекраснее всех в этой работе поясные изображения двух пророков в естественную величину, ибо головы их прекраснее и живее всех когда-либо написанных Стефано; колорит же всей работы, поскольку написана она с тщательностью, отлично сохранился до наших дней, несмотря на то, что она сильно пострадала от дождя, ветра и мороза; и если бы работа эта была под навесом, то, так как Стефано не переписывал ее посуху, а тщательнейшим образом отделал ее по-сырому, она была бы и до сих пор такой же красивой и живой, какой она вышла из рук его, между тем она все же немного попорчена. Затем внутри церкви, в капелле св. Даров, а именно вокруг табернакля, он написал несколько летящих ангелов, из которых одни играют, другие поют, иные же кадят перед святыми дарами; а как завершение табернакля он написал наверху фигуру Иисуса Христа, внизу же табернакль поддерживают другие ангелы в белых одеяниях, длинных до пят и как бы переходящих в облака; такая манера была свойственна Стефано в фигурах ангелов, которых он изображал всегда весьма изящными и с очень красивым выражением лица. На той же самой работе с одной стороны – св. Августин, а с другой – св. Иероним, в фигурах естественных размеров; оба они поддерживают руками церковь Господню, как бы показывая, что и тот и другой учением своим защищают святую церковь от еретиков и поддерживают ее. В той же церкви он написал фреской на столбе главной капеллы Св. Евфимию с прекрасным и привлекательным выражением лица и подписал там золотыми буквами свое имя, ибо, может быть, считал, что, впрочем, и было в действительности, что эта живописная работа была одной из лучших, когда-либо им выполненных; и по обычаю своему он изобразил там красивейшего павлина, рядом же двух львят, не очень красивых, так как в те времена он не мог увидеть живых львят так, как он видел павлина. Там же он написал на доске по обычаю того времени много поясных фигур, а именно св. Николая Толентинского и других, а пределлу заполнил историями с мелкими фигурами из жития этого святого. В Сан Фермо, францисканской церкви того же города, он против бокового входа написал Снятие со креста в обрамлении двенадцати поясных пророков в естественную величину, у ног которых лежат Адам и Ева, а также своего обычного павлина, служившего ему как бы подписью его живописных произведений.

Тот же Стефано написал в Мантуе в церкви Сан Доменико, у Порта дель Мартелло, прекраснейшую Богоматерь, голову которой во время перестройки этой церкви монахи осторожно перенесли в ее трансепт в капеллу св. Урсулы, принадлежащую семейству Рекуперати, где находятся и другие фрески его же работы. А в церкви Сан Франческо, как войдешь в главные двери по правую руку, расположен ряд капелл, сооруженных еще благородным семейством делла Рамма, в одной из которых на своде рукой Стефано написаны четыре сидящих евангелиста; а за плечами их в качестве фона он изобразил несколько шпалер из роз с плетением из тростника в виде ромбов и выше разные деревья и всякую зелень, полную птиц и в особенности павлинов, а также и несколько прекраснейших ангелов. В той же самой церкви он написал св. Марию Магдалину в естественную величину, на одной из колонн, по правую руку, как войдешь в церковь. А на улице, именуемой Ромпиланца, в том же городе он написал фреской на фронтоне одной двери Богоматерь с младенцем на руках, а перед ней несколько коленопреклоненных ангелов, на фоне же изобразил деревья, покрытые плодами. Таковы работы, которые, как удалось выяснить, выполнены Стефано; впрочем, можно предположить, так как жил он долго, что он выполнил и много других. Но мне не удалось отыскать ни других его работ, ни его фамилии, ни имени его отца, ни его портрета, ни иных подробностей. Некоторые утверждают, что до прибытия во Флоренцию он был учеником мастера Либерале, веронского живописца, но дело не в этом, достаточно сказать, что он научился всему, что у него было хорошего, во Флоренции, у Аньоло Гадди.

Из того же города Вероны был Альдиджери да Дзевио, весьма близкий к синьорам Скала, который помимо многих других работ расписал большую залу дворца, где ныне проживает подеста, изобразив там Иерусалимскую войну, как ее описывает Иосиф; в работе этой Альдиджери обнаружил большую смелость и хороший вкус, обрамив на стенах этой залы с каждой стороны по истории одним – единственным окружающим ее орнаментом. В верхней части этого обрамления он поместил как бы в виде завершения ряд медалей, на которых, как предполагают, он изобразил с натуры многих выдающихся людей тех времен, и в частности многих упомянутых синьоров Скала, но, так как неизвестно, правда ли это, иного говорить об этом не буду. Все же замечу, что Альдиджери обнаружил в этой работе талант, вкус и изобретательность, предусмотрев все существенное для изображения войны. Помимо этого, отлично сохранился и колорит. Среди же многочисленных портретов великих людей и писателей можно узнать мессера Франческо Петрарку.

Якопо Аванци, болонский живописец, был во время работ в этом зале соперником Альдиджери, и под вышеназванными живописными работами он написал равным образом фреской два прекраснейших Триумфа с таким искусством и в такой хорошей манере, что, как утверждает Джироламо Кампаньуола, Мантенья хвалил их как живопись редкостную. Тот же Якопо совместно с Альдиджери и Себето из Вероны расписал в Падуе ораторий Св. Георгия, что при храме Сант Антонио, в соответствии с завещанием, оставленным маркизами Каррарскими. Верхнюю часть расписал Якопо Аванци, внизу Альдиджери написал несколько историй из жития св. Люции и Тайную вечерю, а Себето – истории из жизни св. Иоанна. После этого все три мастера возвратились в Верону, где написали вместе в доме графов Серенги свадебное торжество со многими портретами в одеждах тех времен; однако работа Якопо Аванци была признана лучшей из всех. Но, так как о нем упоминалось в жизнеописании Никколо из Ареццо, когда речь шла о работах, выполненных им в соревновании с живописцами Симоне, Кристофано и Галассо, другого я здесь не скажу.

В Венеции в те же времена ценился Якобелло де Флоре, хотя он и придерживался греческой манеры; он написал в этом городе много работ, и в частности алтарный образ для монахинь Тела Господня, поставленный в их церкви на алтаре св. Доминика.

Его соперником был Джирюмин Морцоне, написавший много вещей в Венеции и во многих городах Ломбардии, но, так как он придерживался старой манеры и писал все свои фигуры стоящими на цыпочках, скажем о нем разве то, что его рукой написана доска со многими святыми в церкви Санта Лена, на алтаре Успения.

Гораздо лучшим мастером, чем он, был Гуарьеро, Падуанский живописец, который помимо многих других вещей расписал главную капеллу братьев-отшельников св. Августина в Падуе и еще одну капеллу для них же в первом дворе, а также другую небольшую капеллу в доме Урбана Перфекта и там же залу римских императоров, где студенты танцуют во время карнавала. Он написал также в капелле подесты того же города фреску с несколькими историями из Ветхого Завета.

Джусто, равным образом Падуанский живописец, выполнил снаружи епископской церкви, в капелле св. Иоанна Крестителя, не только несколько историй из Ветхого и Нового завета, но также и Откровение Апокалипсиса св. Иоанна Евангелиста, а в верхней части он изобразил в раю много ангельских хоров и другие украшения с превосходными подробностями. В церкви Сант Антонио он расписал фреской капеллу св. Луки, в церкви же отшельников св. Августина написал в одной из капелл Свободные искусства, а возле них Добродетели и Пороки, а также тех, кто был прославлен добродетелями, и тех, что пороками были ввергнуты в бездну отчаяния и в глубины ада.

В его времена в Падуе работали также Стефано, феррарский живописец, который, как сказано в другом месте, украсил разнообразными живописными работами капеллу и раку с мощами св. Антонио, а также написал Деву Марию, именуемую дель Пиластро.

В те же времена ценился Винченцио, живописец из Бреши, а по словам Филарете и Джироламо Кампаньолы, он был Падуанским живописцем и учеником Скварчоне. Джулио же, сын Джироламо, писал красками, рисовал миниатюры и резал на меди много прекрасных вещей как в Падуе, так и в других местах.

В той же Падуе много вещей выполнил Никколо Морето, проживший восемьдесят лет и все время продолжавший заниматься своим искусством, и кроме этих много других, учившихся у Дентиле и Джованни Беллини.

Однако Витторе Скарпачча был поистине первым из них, выполнившим значительные вещи; первые его работы были в скуоле св. Урсулы, где он написал на полотне большую часть находящихся там историй о жизни и смерти этой святой. Трудности этих живописных работ он сумел преодолеть так хорошо и с такими тщательностью и искусством, что завоевал имя весьма гибкого и опытного мастера, что и было, как говорят, причиной того, что миланская колония заказала ему в своей капелле св. Амвросия, что у братьев-миноритов, многофигурный алтарный образ темперой. В церкви Сант Антонио, на алтаре Христа Воскресшего, где он написал Явление Христа Магдалине и обеим Мариям, он прекрасно изобразил перспективу уходящего вдаль пейзажа. В другой капелле он изобразил Распятие мучеников, где показал около трехсот фигур крупных и мелких и сверх того множество лошадей и деревьев, раскрытые небеса, много нагих и одетых фигур в разных положениях, ракурсы и много других вещей, и видно, каких исключительных усилий ему понадобилось, чтобы довести это до конца. В церкви Сан Джоббе, что в Канарейо, на алтаре Мадонны он написал, как она подносит маленького Христа Симеону, причем он изобразил Мадонну стоящей, Симеона же в ризе между двумя священнослужителями в кардинальских одеяниях; за Девой стоят две женщины, одна из которых с двумя голубками, внизу же три путта играют на лютне, витой трубе и лире, или же виоле, и колорит всей работы очень красив и приятен. Витторе был поистине мастером весьма прилежным и опытным, и многие его картины, находящиеся в Венеции, и портреты с натуры, а также другие работы среди вещей, созданных в те времена, ценятся очень высоко.

Он обучал искусству двух своих братьев, сильно ему подражавших; одним был Ладзаро и другим Себастьяно; их работы – в церкви монахинь Тела Господня, на алтаре Мадонны, образ, где она изображена сидящей между св. Екатериной и св. Марфой с другими святыми женами, а два ангела играют на музыкальных инструментах, фоном же всей работы служит весьма красивая перспектива зданий, рисунки коей, выполненные им собственноручно, есть в нашей книге.

Был в его времена также дельный живописец Винченцио Катена, который больше занимался писанием портретов с натуры, чем каким-либо другим видом живописи, и некоторые портреты его работы, которые можно увидеть, поистине чудесны, и, между прочим, весьма живо был написан портрет одного немца из семьи Фуггерон, лица почитаемого и значительного, стоявшего тогда в Венеции в Фондако деи Тедески.

Много работ в Венеции выполнил приблизительно в те же времена Джованни Баттиста из Конельяно, ученик Джованни Беллини. В названной церкви монахинь Тела Господня есть образ его работы на алтаре св. Петра-мученика; там более чем толково изображены названный святой, св. Николай и св. Бенедикт с пейзажем в перспективе, ангел, настраивающий цитру, и много мелких фигур, и если бы он не умер молодым, он, можно думать, догнал бы своего учителя.

Имя хорошего мастера в том же искусстве и в то время заслужил Марко Базарини, написавший в Венеции, где родился от отца и матери греков, в Сан Франческо делла Винья, на доске Снятие Христа со креста, а в церкви Сан Джоббе на другой доске – Христа в саду, внизу же трех спящих апостолов и св. Франциска и св. Доминика с двумя другими святыми. Но наибольшее одобрение получил в этой работе пейзаж с многочисленными фигурками, выполненными с должным изяществом. В той же церкви тот же Марко написал св. Бернардина на скале с другими святыми.

Джанетто Кордельяги написал в том же городе бесчисленное множество станковых картин и ничем другим почти что и не занимался; и поистине в этом роде живописи он приобрел манеру весьма тонкую и мягкую, значительно лучшую, чем у вышеназванных. В церкви Сан Панталеоне в капелле, что рядом с главной, он написал св. Петра, спорящего с двумя другими святыми, одетыми в прекраснейшие одежды и выполненными в прекрасной манере.

На хорошем счету был приблизительно в те же времена Марко Бассити, и его работы большая доска в Венеции в церкви братьев Чертозы, на которой он написал Христа между Петром и Андреем на Тивериадском озере и сыновей Заведеевых, изобразив там залив, гору и часть города со многими людьми, изображенными в виде небольших фигур. Можно было бы рассказать о многих других его работах, но достаточно было упомянуть об этой – самой лучшей.

Бартоломео Виварино из Мурано также отлично проявил себя в выполненных им работах, о чем можно судить, не говоря о многих других, по доске, написанной им для алтаря св. Людовика в церкви Санти Джованни э Паоло; он написал на ней названного Людовика сидящим в ризе, св. Георгия, св. Себастьяна и св. Доминика, а с другой стороны – св. Николая, св. Иеронима и св. Роха, над ними же поясные фигуры других святых.

Также и Джованни Мансуети отличнейшим образом выполнял свои живописные работы, очень любил изображать природу, фигуры и далекие пейзажи и написал в Венеции очень много картин, сильно подражая Джентиле Беллини. Так, в скуоле Сан Марко на торцовой стене приемной он написал св. Марка, проповедующего на площади, изобразив мужчин и женщин турок, греков и других лиц разных национальностей в необычайных одеждах. Там же, изображая на другой истории св. Марка, исцеляющего больного, он написал перспективу с двумя лестницами и многими лоджиями. На другой картине возле этой он изобразил св. Марка, обращающего в веру Христову бесчисленное множество людей, и открытый храм с распятием на алтаре, и всюду разных людей с очень выразительными лицами и одеждами.

После него там же продолжал работу Витторе Беллини, изобразивший на одной истории, где св. Марка хватают и связывают, очень толковую перспективу зданий со множеством фигур, в которых он подражал своим предшественникам.

Дельным живописцем после него был Бартоломео Монтанья, вичентинец, постоянно проживавший в Венеции и выполнивший там много живописных работ, а в Падуе он расписал доску в церкви Санта Мариа д'Артоне.

Равным образом и Бенедетто Диана был не менее прославленным живописцем, чем вышеназванные, о чем между прочими вещами свидетельствуют работы, выполненные им в Венеции в церкви Сан Франческо делла Винья, где для алтаря св. Иоанна он написал этого святого стоящим между двумя святыми, каждый из которых держит в руке книгу. Почитался хорошим мастером и Джованни Буонконсильи, написавший в церкви Санти Джованни э Паоло для алтаря св. Фомы Аквинского этого святого в окружении многих, коим он читает священное писание, и изобразил там перспективу зданий, которую нельзя не одобрить.

Прожил также почти всю свою жизнь в Венеции Симон Бьянко, флорентийский скульптор, и Туллио-ломбардец, весьма опытный резчик. В Ломбардии равным образом отличились Бартоломео Клементо из Реджо и Агостино Бусто, скульпторы, а в резьбе – Якопо Даванцо, миланец, и Гаспаре и Джилорамо Мишерони.

В Бреше был опытным и выдающимся мастером фресок Винченцио Веркио, заслуживший на родине величайшую известность за прекрасные свои работы.

То же самое было с Джироламо Романино, опытнейшим мастером и рисовальщиком, о чем свидетельствуют его работы, выполненные в Бреше и на много миль в округе.

Не уступал им, а даже превзошел их Алессандро Моретто, весьма нежный в красках и большой друг тщательности, о чем свидетельствуют его работы.

Возвратимся, однако, в Верону, город, где процветали и процветают ныне более чем когда-либо превосходные художники. В прежнее время там отличились Франческо Бонсиньори и Франческо Карото, позднее же – мастер Дзено Веронский, расписавший с большой тщательностью в Римини доску со св. Марином, а также две других. Но лучше всех других написал с натуры несколько чудесных фигур Моро-веронец, или же, как его другие называли, Франческо Турбидо; ныне в Венеции, в доме монсеньора Мартини, его работы портрет одного дворянина из Ка Бадоваро в образе пастуха, который кажется совсем живым и может выдержать сравнение с любыми подобными изображениями, выполненными в тех краях. Равным образом и Баттиста д'Анджело, его зять, так прекрасен в колорите и опытен в рисунке, что скорее превосходит Моро, чем ему уступает. Но, так как говорить в настоящее время о живых в мои намерения не входит, с меня достаточно, как я говорил в начале этого жизнеописания, если я сказал здесь только о некоторых, про жизнь и про особые обстоятельства которых мне не удалось разузнать настолько подробно, чтобы их доблести и заслуги получили от меня хотя бы то малое, что я, желавший большего, могу им воздать.