• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

Когда художники наши не стремятся в своих произведениях ни к чему другому, кроме как к подражанию манере своего учителя или другого превосходного мастера, которого они охотно берут себе за образец в работе либо над позами своих фигур, либо над выражением их лиц, либо над складками их одежды и над этим только и трудятся и, хотя они со временем таким способом и добиваются сходства со своим образцом, все же одним этим они в своем искусстве никогда не достигают совершенства, ибо яснее ясного, что редко уходит вперед тот, кто всегда плетется позади. Ведь подражание природе – основа манеры всякого художника, который создает себе эту манеру из своего долгого опыта. И потому подражание и есть то, на чем зиждется умение делать именно то, что ты делаешь в соответствии с самым прекрасным, что есть в природе, какую ты должен схватывать непосредственно, невзирая на манеру твоего учителя или других, кто также превратил в манеру все то, что они заимствовали из природы. И, хотя и кажется, что творения превосходных художников не что иное, как творения природы или, во всяком случае, нечто правдоподобное, – все же, сколько ни стараться, невозможно добиться такого сходства, чтобы их нельзя было отличить от природы, и, даже выбрав лучшие из них, мы увидим, что невозможно создать сочетание тел, которое было бы настолько совершенным, чтобы искусство могло превзойти природу, а если это так, то из этого следует, что только то, что заимствовано у природы, может обеспечить совершенство картины или статуи; всякий же, кто пристально изучает лишь манеры художников, а не природные тела и вещи, тот несомненно создает произведения хуже, чем природа, и хуже, чем произведения того, чью манеру он заимствует. Все же мы видели многих из наших художников, которые не хотели изучать ничего, кроме произведений своих учителей, оставляя природу в стороне, и с некоторыми случилось так, что и их они до конца не изучили и учителя своего не перегнали, но совершили великое насилие над своим талантом, ибо, если бы они изучали одновременно и манеру, и творения природы, они в своих произведениях добились бы большего, чем они это сделали. Это мы видим и по работам Мино, скульптора из Фьезоле, который, обладая талантом, послушным тому, что он хотел сделать, так был очарован манерой Дезидерио из Сеттиньяно, своего учителя, из-за обаятельной грации, которую тот придавал портретам женщин и детей и любой своей фигуре, казавшимся Мино лучше природы, что он стал добиваться и подражать этой красоте, пренебрегая уроками природы и считая их бесполезными, потому и в искусстве его было больше грации, чем основательности.

Итак, на холме Фьезоле, некогда древнейшего города близ Флоренции, родился скульптор Мино ди Джованни. Отданный в обучение каменотесному искусству под начало Дезидерио из Сеттиньяно, юноши уже отличавшегося в скульптуре, обладая склонностью к этому делу, Мино, продолжая отесывать камни, научился настолько схоже воспроизводить из глины произведения, высеченные Дезидерио из мрамора, что тот, видя его успехи в этом искусстве, взял его под свое руководство и предложил ему отделывать свои мраморные работы, в которых Мино с величайшей осторожностью старался придерживаться обрубованной болванки. Не прошло много времени, как он стал в этом деле весьма опытным, чему бесконечно радовался Дезидерио, но еще больше радовался Мино, испытывая на себе ласковое внимание Дезидерио и видя, как тот учит его постоянно остерегаться ошибок, возможных в этом искусстве. Мино уже был близок к тому, чтобы достигнуть в этом деле совершенства, когда, к его несчастью, Дезидерио отошел к лучшей жизни, и потеря эта принесла Мино величайший ущерб. В отчаянии уехал он из Флоренции и отправился в Рим, где, помогая мастерам, выполнявшим тогда работы из мрамора и гробницы кардиналов в соборе св. Петра, ныне погибшие при новом строительстве, он был признан мастером весьма опытным и удовлетворительным, и кардинал Гульельмо Дестовилла, которому понравилась его манера, заказал ему в церкви Санта Марна Маджоре, там, где ныне хранятся останки св. Иеронима, мраморный алтарь с барельефными историями из его жития, которые он выполнил в совершенстве; там же он изобразил и названного кардинала. После этого, когда папа Павел И, венецианец, строил свой дворец Сан Марко, он поручил Мино выполнить в нем несколько гербов. После смерти этого папы Мино была заказана его гробница, которую он спустя два года закончил и установил в соборе св. Петра и которая почиталась в то время самой богатой украшениями и фигурами из всех папских гробниц. Браманте разрушил ее, снося собор св. Петра, и несколько лет она оставалась погребенной в щебне, а в 1547 году несколько венецианцев установили ее в старом соборе Св. Петра, в стене близ капеллы папы Иннокентия. Некоторые думают, что гробница эта создана рукой Мино дель Реаме, все же, хотя жили они почти в одно время, она несомненно работы Мино из Фьезоле. Правда, как известно, названный Мино дель Реаме сделал там на цоколе несколько фигурок, которые легко опознать, если только его действительно звали Мино, а не Дино, как утверждают некоторые. Возвратимся, однако, к нашему Мино. Завоевав себе в Риме известность названной гробницей, а также саркофагом, который он сделал в церкви Минервы и на котором он положил мраморную портретную статую Франческо Торнабуони, признанную весьма прекрасной, как и другими работами, он по прошествии недолгого времени, заработав хорошую сумму денег, возвратился во Фьезоле, где и женился. Вскоре, находясь на службе у монахинь делле Мурате, он выполнил полурельефный мраморный табернакль для хранения Св. Даров, который был доведен им до совершенства со всей тщательностью, на какую он был способен. Однако он еще не успел установить его, как монахини Сант Амброджо (которым было желательно получить сооружение, сходное по замыслу, но украшенное более богато, для хранения святейшей реликвии чуда Святых Даров), узнав о пригодности Мино, заказали ему эту работу, которую он отделал с такой тщательностью, что довольные им монахини заплатили за эту работу все, что он только потребовал. И вот вскоре после этого он по настоянию мессера Диотисальви Нерони взялся выполнить небольшую плиту с полурельефными фигурами Богоматери с младенцем на руках между св. Лаврентием и св. Леонардом, предназначавшуюся для священников или капитула церкви Сан Лоренцо; однако она осталась в ризнице Флорентийского аббатства. А для тамошних монахов он выполнил мраморное тондо с рельефной Богоматерью со своим младенцем на руках, которое поместили над главными дверями, ведущими в Церковь, и, так как она весьма всем понравилась, ему была заказана гробница для великолепного мессера Бернардо, кавалера де'Джуньи, который, будучи особой почтенной и весьма почитаемой, заслужил себе этот памятник от своих братьев. На этой гробнице Мино выполнил помимо саркофага и лежащего на нем покойника, изображенного с натуры, фигуру Правосудия, в которой он сильно подражает манере Дезидерио, если бы только одежда немного не раскрошилась от резьбы. Работа эта послужила поводом к тому, что аббат и монахи Флорентийского аббатства, где была поставлена названная гробница, заказали ему гробницу графа Уго, сына маркиза Уберто Магдебургского, оставившего этому аббатству большие средства и привилегии, а потому, желая почтить его, как только могли, они и поручили Мино сделать из каррарского мрамора гробницу, которая оказалась лучшим произведением, когда-либо созданным Мино, ибо мы видим там несколько путтов, несущих гроб этого графа и стоящих с мальчишеской грацией в очень смелых позах, кроме фигуры покойного графа, изображение коего он поместил на саркофаг; в середине стены над гробом находится фигура Любви с несколькими путтами, выполненная весьма тщательно и отлично согласованная со всем остальным. Подобное же мы видим и в Богоматери в полутондо с младенцем на руках, которую Мино выполнил так близко к манере Дезидерио, как только мог; и если бы он помог своим работам живой натурой и учился, он несомненно очень многого достиг бы в своем искусстве. Стоила эта гробница со всеми его расходами тысячу шестьсот лир, и закончил он ее в 1481 году, получив за нее много чести, и потому-то во Фьезоланском епископстве в одной из капелл, рядом с главной, как поднимаешься, по правую руку, ему была заказана еще одна гробница – для Лионардо Салутати, епископа названной местности, где он изобразил его в облачении и настолько похожим на живого, насколько это вообще возможно. Для этого же епископа он выполнил из мрамора голову Христа в натуральную величину и отлично отделанную, которая среди других вещей, оставшихся от него по наследству, попала в Воспитательный дом, ныне же ее хранит у себя достопочтенный дон Винченцо Боргини, настоятель этого приюта, в числе самых дорогих для него произведений этих искусств, которыми он наслаждается больше, чем я сумел бы об этом сказать.

Для приходской церкви в Прато Мино выполнил целиком из мрамора кафедру с историями из жития Богоматери, отделанными с большой тщательностью и пригнанными одна к другой так хорошо, словно вся эта работа сделана из одного куска. Кафедра эта находится на углу хора, почти что в середине церкви, над разной резьбой, выполненной по проекту того же Мино, который, кроме того, сделал портреты Пьеро ди Лоренцо деи Медичи и его жены с натуры и очень схожие. Оба эти бюста стояли долгие годы в люнетах над двумя дверями в комнате Пьеро в доме Медичи, после же они были перенесены со многими портретами знаменитых людей из названного дома в гардеробную синьора герцога Козимо. Он сделал также мраморную Богоматерь, ту, что ныне в приемной цеха кузнецов, а в Перуджу он отослал мраморную плиту мессеру Бальоне Риби, которая была поставлена в церкви Сан Пьеро в капелле Св. Даров и на которой изображен табернакль со святыми Иоанном и Иеронимом по сторонам – двумя отменными полурельефными фигурами. В соборе Вольтерры – его же работы табернакль Св. Даров с двумя ангелами по сторонам, столь хорошо и тщательно выполненными, что вещь эта по заслугам славится среди всех художников. Наконец, желая однажды сдвинуть какие-то камни и не имея необходимых вспомогательных средств, Мино надорвался так, что подхватил горячку и умер; погребен он был с почестями друзьями и родными своими во Фьезоланском каноникате в 1486 году. Портрет Мино есть в нашей книге рисунков, но я не знаю, чьей он работы, так как он был передан мне с несколькими весьма красивыми рисунками, сделанными свинцовым карандашом тем же Мино.