• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

В те же времена и в той же области скульптуры почти теми же достоинствами в искусстве обладал и Никколо ди Пьеро, аретинский гражданин, которого природа наделила своими дарами, а именно талантом и живостью ума, настолько же щедро, насколько судьба скупо наделила его своими благами. И вот, будучи бедным малым и испытав у себя на родине какую-то обиду, нанесенную ему самыми близкими людьми, он отправился во Флоренцию, покинув Ареццо, где под руководством мастера Моччо, сиенского скульптора (который, как говорилось в другом месте, выполнял кое-какие работы в Ареццо), он весьма плодотворно занимался скульптурой, несмотря на то, что названный Моччо вовсе не был таким уж превосходным мастером. И вот, прибыв во Флоренцию, Никколо сначала в продолжение многих месяцев выполнял все, что ни попадалось ему под руку, как из-за того, что бедность и нужда его одолевали, так и из-за соперничества нескольких молодых людей, которые занимались скульптурой, доблестно друг с другом соревнуясь в своем великом рвении и трудах. В конце концов, когда после упорной работы Никколо стал очень хорошим скульптором, попечители Санта Мариа дель Фьоре заказали ему для кампанилы две статуи, которые и были поставлены на ней со стороны Канониката; вместо них позднее были поставлены статуи работы Донато, и, так как лучших круглых статуй не видывали, они и были признаны подходящими.

Уехав затем из Флоренции из-за чумы 1383 года, он вернулся на родину, где узнал, что после упомянутой чумы члены названного братства Санта Мариа делла Мизерикордиа получили большое имущество по многим завещаниям, составленным разными гражданами этого города, питавшими особое уважение к сему благочестивому учреждению и его членам, которые, не боясь никакой опасности, во время всех повальных болезней ходят за больными и погребают мертвых, а также что ввиду этого братство пожелало облицевать фасад этого учреждения серым камнем, ибо мрамора под рукой не было, Пьеро взялся за эту работу, начатую раньше в немецкой манере, и при помощи многочисленных каменотесов из Сеттиньяно в совершенстве довел ее до конца, изобразив собственноручно в полукруглой арке фасада Мадонну с сыном на руках и нескольких ангелов, поддерживающих полы ее мантии, под сенью которой как бы приютились обитатели этого города, за которых внизу ходатайствуют коленопреклоненные святые Лаврентии и Пергентин. Затем в двух боковых нишах он поместил две статуи в три локтя каждая, а именно папы св. Григория и епископа св. Доната, покровителя города, изваянных с должным изяществом и в разумной манере. И, судя по тому, что мы видим, он мог это сделать только после того, как в дни своей юности сделал над дверями Епископства три большие фигуры из терракоты, которые ныне в большой своей части попортились от морозов, и только после св. Луки, из Мачиньо, выполненного когда' он был совсем юнцом и поставленного на фасаде названного Епископства. Равным образом выполнил он в приходской церкви для капеллы св. Власия прекраснейшую терракотовую фигуру названного святого, а в церкви Сант Антонио статую св. Антония, также круглую и из терракоты, и другого сидящего святого над дверями больницы названного учреждения.

В то время как он выполнял эти работы и некоторые другие им подобные, в Борго Сан Сеполькро от землетрясения обрушились стены, и для их восстановления послали за Никколо, дабы он составил проект этой постройки, что он и сделал с должной рассудительностью так, что она получилась гораздо лучше и крепче, чем прежняя. Так, продолжая работать то в Ареццо, то в местностях близлежащих, Никколо жил у себя на родине очень спокойно и беззаботно, пока война, главный враг этих искусств, не заставила его оттуда уехать, так как после изгнания сыновей Пьеро Сакконе из Пьетрамалы и после того как замок был разрушен до основания, в городе Ареццо и в его округе все было поставлено вверх дном.

Итак, покинув эти места, он отправился во Флоренцию, где работал и раньше, и выполнил там для попечителей Санта Мариа дель Фьоре мраморную статую в четыре локтя, которая затем была помещена у главных дверей этого храма по левую руку. Этой статуей сидящего евангелиста Никколо показал, что он действительно скульптор выдающийся, и получил за нее большое одобрение, ибо, не в пример тому, что можно было увидеть впоследствии, до той поры лучшей круглой статуи еще не видали.

Засим, будучи вызван в Рим, он по распоряжению папы Бонифация IX укрепил Замок Св. Ангела и придал ему лучшую форму, так как был лучшим архитектором своего времени. А по возвращении во Флоренцию он поставил по поручению мастеров Монетного Двора две мраморные фигурки на углу Орсанмикеле, обращенном к шерстяному цеху, на столбе над нишей, в которой ныне стоит сделанный позднее св. Матфей. Фигурки эти были так хороши и так вязались с верхом этого табернакля, что их и тогда и после неизменно хвалили, и казалось, что в них Никколо превзошел самого себя, ибо никогда ничего лучшего не делал. В общем, они таковы, что могут сравниться с любым другим произведением в этом же роде, и этим он приобрел такое доверие, что заслужил включения в число тех, которые были признаны достойными выполнять бронзовые двери Сан Джованни. Правда, представив образец, он остался позади, и заказ был передан другим, о чем будет рассказано в своем месте.

После этих работ Никколо отправился в Милан, и был там поставлен во главе попечительства собора этого города, где выполнил несколько мраморных работ, которые тоже очень понравились. В конце концов, снова вызванный аретинцами на родину для выполнения табернакля для Святых Даров, он на обратном пути был вынужден задержаться в Болонье и сделать в монастыре братьев-миноритов гробницу папы Александра V, закончившего в этом городе течение лет своих. И хотя он долго отказывался от этой работы, он все же не мог не снизойти к просьбам мессера Леонардо Бруни, аретинца, который был любимым секретарем этого папы. Итак, Никколо все же выполнил названную гробницу, сделав на ней портрет папы. Правда, из-за отсутствия мрамора и других камней гробница и орнаменты были выполнены из штукатурки и терракоты, равно как и статуя папы на саркофаге, поставленном за хором названной церкви. Закончив эту работу, Никколо тяжело заболел и вскоре умер шестидесяти семи лет от роду и был погребен в той же церкви в 1417 году. Его портрет был написан феррарцем Галассо, его ближайшим другом, который писал в это время в Болонье, соревнуясь с Якопо и Симоне, болонскими живописцами, и неким Кристофано, не то феррарцем, не то, как говорят другие, моденцем. Все они написали много фресок в церкви под названием Каза ди Меццо, что за воротами Сан Маммоло. Кристофано изобразил с одной стороны все от сотворения Богом Адама и до смерти Моисея, а Симоне и Якопо написали тридцать историй от Рождества Христова до Вечери Его с учениками, Галассо же изобразил Страсти Христовы, что мы и видим по именным подписям каждого из них. Выполнена же эта роспись была в 1404 году, после чего остальную часть церкви весьма старательно расписали другие мастера историями про Давида. Да и в самом деле эти живописные работы пользуются у болонцев по заслугам большим почетом, как потому, что они хотя и старые, но толковые, так и потому, что и живопись, сохранившись свежей и яркой, заслуживает всякой похвалы. Некоторые утверждают, что названный Галассо в самом преклонном возрасте писал также и маслом, но я ни в Ферраре, ни в других местах иных его работ, кроме фресок, не обнаружил. Учеником Галассо был Косме, расписавший в церкви Сан Доменико в Ферраре капеллу, а также створки, которыми закрывается орган собора, и много других вещей, которые лучше живописных работ его учителя Галассо. Никколо был хорошим рисовальщиком, в чем можно убедиться по нашей книге, в которой имеются действительно отлично им нарисованные Евангелист и три лошадиных головы.