• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

Итак, скульптор Якопо, сын мастера Пьеро ди Филиппо из Кверчи, местечка в Сиенской области, был первым, который после Андреа Пизано, Органьи и других, упоминавшихся выше, работая в области скульптуры с большим усердием и тщательностью, начал показывать, как можно приблизиться к природе, и был первым, который ободрил и других, внушив им надежду на возможность хотя бы в некоторой степени с ней сравняться.

Первые из его работ, достойных упоминания, были выполнены в Сиене, когда ему было девятнадцать лет, и по следующему случаю. Когда сиенцы вышли войском против флорентинцев под предводительством Джан Тедеско, племянника Сакконе из Пьетрамалы, и Джованни д'Аццо Убальдини, Джованни д'Аццо в походе заболел и, перевезенный в Сиену, там скончался. Сиенцы, огорченные его смертью, постановили воздвигнуть к его похоронам, которые были весьма почетными, деревянное сооружение в виде пирамиды и поставить на нее конную статую этого Джованни работы Якопо, вышиной превышающую натуральную и выполненную с большим вкусом и изобретательностью, ибо Якопо для выполнения этой работы придумал способ, до тех пор не применявшийся, сделав остов лошади и фигуры из кусков дерева и досок, сколоченных вместе и закутанных затем в сено и паклю; все это было крепко связано веревками и покрыто сверху глиной, смешанной с обрезками полотна, тестом и клеем. Этот способ был и остается поистине лучшим из всех, применяющихся в подобных случаях, ибо, хотя произведения, выполненные таким образом, с виду тяжелы, тем не менее позднее, когда они готовы и высохли, они становятся легкими, и, будучи побелены, они кажутся мраморными и весьма приятными на взгляд, какова и была названная работа Якопо. К этому следует прибавить, что статуи, сделанные этим способом и из упомянутой смеси, не трескаются, что с ними случилось бы, если бы они были сделаны из одной цельной глины. Именно этим способом теперь и делают модели скульптур к величайшему удобству для художников, ибо в них они всегда имеют перед глазами образец и верные размеры выполняемых ими скульптур, чем они немало обязаны Якопо, который, как говорят, был изобретателем этого.

Засим Якопо обработал в Сиене две липовые доски, вырезав на них лица, бороды и волосы с таким терпением, что глядеть на них было диво. А после этих досок, которые были поставлены в соборе, он выполнил из мрамора нескольких не очень больших пророков, находящихся на фасаде названного собора, при попечительстве которого он продолжал бы работать, если бы чума, голод и распри сиенских граждан, бунтовавших неоднократно, не привели к смуте в этом городе и не был бы изгнан Орландо Малевольти, под покровительством которого Якопо работал и получил на родине признание. Тогда и он покинул Сиену и при помощи некоторых друзей добрался до Лукки, где синьором был Паоло Гвиниджи, для супруги которого, незадолго до того скончавшейся, он выполнил там в церкви Сан Мартино надгробие. На цоколе его он высек из мрамора несколько несущих гирлянду путтов так тщательно, что тело их кажется живым, а на гробу, стоящем на названном цоколе, изваял с бесконечным усердием изображение погребенной в ней супруги этого самого Паоло Гвиниджи, а в ногах у нее в знак ее верности мужу он высек круглым рельефом из того же камня пса. После того как Паоло в 1429 году уехал или, вернее, был изгнан из Лукки и город стал свободным, гробница была убрана с того места и из-за ненависти, которую жители Лукки питали к памяти Гвиниджи, чуть была не уничтожена, однако уважение к красоте фигуры и таких украшений сдержало их, вследствие чего и гроб, и лежащая на нем фигура были вскоре тщательно установлены у входа в ризницу, где они находятся и ныне; капелла же Гвиниджи была передана городской коммуне.

Якопо услышал между тем, что купеческий цех Калимара во Флоренции собирается заказать одну из бронзовых дверей храма Сан Джованни, первая из которых, как уже говорилось, была выполнена Андреа-пизанцем, и отправился во Флоренцию, дабы показать себя: работа эта должна была быть поручена тому, кто, выполнив одну из бронзовых историй, представит наилучший образец, дающий представление о нем и о его способностях.

Прибыв, таким образом, во Флоренцию, он сделал не только модель, но и вполне законченную, отделанную и отлично выполненную историю, которая понравилась настолько, что если бы соревнующимися с ним не были такие превосходнейшие мастера, как Донателло и Филиппо Брунеллеско, которые в своих образцах действительно превзошли его, то столь важная работа была бы передана ему. Однако поскольку вышло по-другому, он отправился в Болонью, где по милости Джованни Бентивольи ему было поручено попечителями Сан Петронио выполнить из мрамора главные двери этой церкви. Он продолжал эту работу в немецком ордере, чтобы не менять манеры, в которой она была начата раньше, заполняя те места, где отсутствовал ордер пилястров, несущих карниз и арку, историями, которые он выполнял с бесконечной любовью в течение более чем двенадцати лет, которые он посвятил этому произведению, собственноручно вырезая всю листву и обрамление названной двери с величайшей тщательностью и возможнейшим усердием. На пилястрах, несущих архитрав, карниз и арку, находится по пяти историй на каждом пилястре и пять на архитраве, а всего их пятнадцать. Он вырезал на всех них барельефные истории из Ветхого Завета, а именно от сотворения человека до Потопа и Ноева ковчега, принеся скульптуре величайшую пользу, ибо от древних до тех времен не было никого, кто работал бы в низком рельефе, так как этот способ был скорее потерян, чем искажен. В арке этого портала он поставил три круглые фигуры из мрамора в человеческий рост, а именно прекраснейшую Богоматерь с младенцем на руках, св. Петрония и еще одного святого, расположив их очень удачно и в красивых позах. Недаром болонцы, которые и не думали, что из мрамора можно сделать вещь не только лучшую, но хотя бы равную работе сиенцев Агостино и Аньоло, выполненной ими в старой манере для главного алтаря церкви Сан Франческо в их городе, поняли, что ошибались, увидев, что это произведение куда красивее.

После этого Якопо пригласили обратно в Лукку, куда он и отправился весьма охотно, и в церкви Сан Фриано для Федериго, сына магистра Трента дель Велья, изваял на мраморной доске Деву Марию с младенцем на руках, св. Себастьяна, св. Люцию, св. Иеронима и св. Сигизмунда в хорошей манере, с большим изяществом и хорошим рисунком, внизу же в пределле под каждым святым – несколько полурельефных историй из их житий. Вещь эта была очень красивой и привлекательной, ибо Якопо с большим искусством показал сокращение фигур, стоящих на земле, а более далекие сделал более плоскими. А кроме того, он сильно воодушевил и других, научив их придавать своим работам больше изящества и красоты, пользуясь новыми способами после того, как изваял на двух больших надгробных плитах барельефные портреты заказчика этой работы, Федериго и его супруги; на плитах этих помещены следующие слова: Нос opus fecit Jacobus magistri Petri de Senis 1422 (Работу эту выполнил Иаков, сын мастера Петра из Сиены, в 1422 г).

После этого Якопо отправился во Флоренцию, где попечители Санта Мариа дель Фьоре, получив хороший отзыв о нем, заказали ему из мрамора тимпан, что над дверями этого храма, выходящими к Аннунциате, в котором он изобразил в мандорле Мадонну, возносимую на небеса хором ангелов, играющих и поющих, с прекраснейшими движениями и в самых красивых позах и обнаруживающих в полете порыв и смелость, дотоле невиданные. Равным образом и Мадонна одета с таким изяществом и благородством, что лучше и представить себе трудно, ибо складки ложатся очень красиво и очень мягко, и видно, как сама ткань ее одеяния, следуя за очертаниями тела фигуры, облекает и в то же время обнажает каждый поворот отдельных ее членов. А у ног Мадонны изображен св. Фома, принимающий ее пояс. В общем же работа эта выполнялась Якопо четыре года с наибольшим совершенством, на какое он только был способен; ибо помимо естественного желания сделать хорошо, соперничество Донато, Филиппо и Лоренцо ди Бартоло, уже создавших несколько работ, весьма восхвалявшихся, еще больше побуждало его сделать то, что он делал, а сделано это было так, что и теперь современные художники работу эту рассматривают как ценнейшую вещь. С другой стороны от Мадонны, насупротив св. Фомы, Якопо изобразил медведя, влезающего на грушевое дерево. По поводу этой его затеи говорили тогда много, да и мы могли бы сказать кое-что, однако я лучше об этом умолчу, предоставляя каждому верить этой выдумке или думать о ней по своему усмотрению.

После этого Якопо захотелось повидать родину, и он возвратился в Сиену. Когда он туда прибыл, ему представился случай в соответствии с его желанием оставить в родном городе достойную о себе память. Ибо сиенская Синьория, вынесшая решение создать богатейшее мраморное убранство фонтана, устроенного на площади в 1343 году сиенцами Аньоло и Агостино, поручила эту работу Якопо за вознаграждение в две тысячи двести скуди золотом. Итак, сделав модель и выписав мрамор, он приступил к работе и завершил ее к большому удовлетворению своих сограждан, которые с тех пор стали звать его всегда не Якопо делла Кверча, а Якопо делла Фонте (fonte – источник, фонтан). В середине же этого фонтана он изваял преславную Деву Марию, особливую заступницу их города, в несколько больших размерах, чем другие фигуры, в манере изящной и своеобразной. Кругом же нее он изобразил затем семь богословских добродетелей, нежным и приятным лицам которых он придал большую выразительность и применил определенные приемы, указывающие на то, что он начал уже нащупывать правильный путь, преодолевать трудности искусства и придавать изящество мрамору, отбрасывая все то старье, которым до того пользовались скульпторы, выполнявшие фигуры скованными и лишенными всякого изящества, тогда как Якопо делал их мягкими и телесными и отделывал мрамор терпеливо и тонко. Кроме того, он изобразил несколько историй из Ветхого Завета, а именно сотворение первых людей и вкушение запретного плода, где женская фигура отличается прекрасным выражением лица и изящной позой и обращается она к Адаму, предлагая ему яблоко столь почтительно, что, кажется, отказаться невозможно, не говоря уж об остальных частях этого произведения, полных прекраснейших наблюдений, прекраснейшими детьми и другими украшениями в виде львов и волков, служивших эмблемами в гербе этого города. И все это было выполнено Якопо с любовью, опытностью и вкусом в течение двенадцати лет.

Его же рукой сделаны три прекраснейшие полурельефные бронзовые истории из жития св. Иоанна Крестителя, размещенные вокруг купели Сан Джованни под собором, и несколько тоже бронзовых, но круглых фигур высотой в один локоть, которые поставлены между названными историями и которые поистине прекрасны и достойны восхваления. И вот за эти работы, как отличный мастер, и за добродетельную жизнь, как человек добрых нравов, Якопо удостоился от сиенской Синьории возведения в рыцарское достоинство, а немного спустя был назначен попечителем собора. Эту должность выполнял он так, что ни раньше, ни после никто не управлял попечительством лучше, ибо, хотя он принял на себя эти обязанности всего за три года до смерти, все же провел в соборе много мероприятий полезных и достойных. И, хотя Якопо был только скульптором, он, тем не менее, и рисовал толково, о чем свидетельствуют несколько листов с его рисунками, находящихся в нашей книге и напоминающих по манере скорее миниатюриста, чем скульптора. Портрет его, помещенный выше, получен мною от мастера Доменико Беккафуми, сиенского живописца, который много мне рассказал о таланте, доброте и обходительности Якопо. Сломленный трудами и постоянной работой, скончался он, в конце концов, в возрасте шестидесяти четырех лет на своей родине в Сиене, был оплакан друзьями и родственниками и, более того, всем городом и с почестями похоронен. И поистине счастливой была его судьба, поскольку такой талант получил признание у себя на родине, ибо редко бывает, чтобы талантливые люди у себя на родине были любимы и почитаемы всеми.

Учеником Якопо был Маттео, луккский скульптор, выполнивший в своем родном городе в 1444 году для Доменико Галигано из Лукки в церкви Сан Мартино восьмигранный мраморный храмик, где находится изображение св. Креста, некогда, как говорят, чудодейственным образом изваянное Никодимом, одним из семидесяти двух учеников Спасителя; храм этот поистине прекрасен и весьма соразмерен. Он же выполнил из мрамора круглую скульптурную фигуру св. Себастьяна, размером в три локтя, весьма прекрасную, так как она отличается хорошим рисунком, прекрасной позой и чистой работой. Его же рукой выполнена и плитка, на которой в трех нишах расположены три фигуры поистине прекрасные и которая находится в той церкви, где, как говорят, покоятся мощи св. Регула, а равным образом и та мраморная плита с тремя фигурами, что находится в Сан Микеле, а также и статуя, что стоит на углу той же церкви с внешней стороны, а именно Богоматерь, свидетельствующая о том, что Маттео стремился сравняться с учителем своим Якопо.

Учеником Якопо был также Никколо Болонец, божественно завершивший, между прочим, незаконченную мраморную раку с мощами св. Доминика, сплошь покрытую историями и фигурами, находящуюся в Болонье, – ту, что некогда начал Никколо Пизано. И это принесло ему помимо пользы имя столь почетное, что после этого его всегда звали Никколо дель Арка(Арка (arca) – рака). Эту работу он закончил уже в 1460 году, позднее же выполнил на фасаде дворца, где теперь проживает болонский легат, бронзовую Богоматерь высотой в четыре локтя, помещенную туда в 1478 году. Вообще же он был мастером выдающимся и достойным учеником Якопо делла Кверча, сиенца.