• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

Когда мужи, обладающие превосходством в каком-либо почтенном занятии, совмещают доблесть в работе с любезностью нравов и благовоспитанностью, а в особенности с учтивостью, оказывая услуги быстро и охотно всякому, кому их работа понадобится, они безошибочно достигают с великой для себя похвалой и пользой всего, чего только в этом мире в известной мере и пожелать возможно. Так поступал и Лоренцо ди Биччи, флорентийский живописец, родившийся во Флоренции в 1400 году, когда Италия только еще начала страдать от войн, которые вскоре довели ее до плачевного состояния; молва о нем чуть ли не с детства была самая лучшая, ибо отец воспитал в нем благонравие, а от живописца Спинелло научился он искусству живописи и слыл постоянно не только превосходным живописцем, но и достойным мужем, учтивейшим и уважаемым. И когда Лоренцо, еще совсем молодым, выполнил для упражнения несколько фресок во Флоренции и за ее пределами, его хорошую манеру заметил Джованни ди Биччи деи Медичи и поручил ему в зале старого дома Медичи (перешедшего позднее, когда был построен большой дворец, к Лоренцо, единокровному брату Козимо Старшего) написать всех тех знаменитых мужей, коих и теперь там можно видеть в весьма хорошей сохранности. Закончив эту работу, Лоренцо ди Биччи пожелал, подобно тому, как и теперь еще поступают врачи, производящие опыты в своем искусстве на шкуре бедняков из деревни, поупражняться, изучая живопись, там, где вещи рассматриваются не столь внимательно, и потому некоторое время он брался за все работы, какие только попадались ему в руки: и вот за Фрианскими воротами, на Понте Скандиччи, он расписал табернакль, манеру которого можно видеть и ныне, а в Чербайе под портиком на стене написал весьма тщательно Мадонну с многочисленными святыми. Когда же затем род Мартини заключил с ним договор на одну из капелл в Сан Марко во Флоренции, он написал на стенах фреской много историй из жизни Мадонны, а на доске – ту же Деву среди многих святых и в той же самой церкви над капеллой Св. Иоанна Евангелиста семейства Ланди написал фреской архангела Рафаила и Товию. Позднее же, в 1418 году, для Риччардо, сына мессера Никколо Спинелли, он выполнил на наружной стене монастыря Санта Кроче, что на площади, в большой истории фреской св. Фому, осязающего раны Иисуса Христа, а рядом и кругом него всех остальных апостолов, благоговейно, стоя на коленях, наблюдающих эту сцену. Близ названной истории он выполнил равным образом фреской св. Христофора высотой в двенадцать с половиной локтей, что было вещью редкостной, ибо за исключением св. Христофора Буффальмакко не видано еще было такой большой фигуры и для большой вещи (хотя манера ее и не хороша) изображения более разумного и соразмерного во всех своих частях, не говоря уже о том, что эти живописные работы, и та, и другая, были выполнены с такой опытностью, что не потеряли нисколько живости красок и нигде не испорчены, хотя они многие годы и находятся на воздухе под действием дождей и бурь, ибо обращены на север. На расположенных же среди этих фигур дверях, именуемых Порта дель Мартелло, тот же Лоренцо по заказу названного Риччардо и настоятеля монастыря выполнил Распятие со многими фигурами, кругом по стенам – утверждение папой Гонорием устава св. Франциска, а рядом мученичество нескольких братьев этого ордена, отправившихся проповедовать веру к сарацинам. На арках и сводах он выполнил портреты нескольких французских королей, братьев и почитателей св. Франциска, а также многих ученых мужей того же ордена, отмеченных саном, а именно епископов, кардиналов и пап; среди них в двух тондо на сводах он написал портреты пап Николая IV и Александра V. И хотя одеяния всех этих фигур Лоренцо сделал серыми, тем не менее он разнообразил их благодаря хорошему опыту, приобретенному им в работе, таким образом, что все они не похожи друг на друга: одни скорее красноватые, другие голубоватые, одни темнее, другие светлее, в общем же все они различны и достойны внимания, и, более того, выполнял он эту работу, как говорит, с такой легкостью и быстротой, что, когда однажды его позвал настоятель, кормивший его обедом, а он только что сделал грунт для одной из фигур и принялся за нее, он ответил: «Ставьте миски, а я напишу вот эту фигуру и приду». Потому-то с большим правом и говорили, что Лоренцо обладал такой ловкостью руки, таким знанием красок и такой решительностью, что никто другой его в этом никогда не превосходил.

Его же руки и табернакль, написанный фреской на углу монастыря монахинь из Фолиньо, а также Мадонна с несколькими святыми, что над дверью церкви того же монастыря, и среди них св. Франциск, обручающийся с Бедностью. Он написал также в церкви камальдульцев во Флоренции для братства мучеников несколько историй мученичества некоторых святых, а в церкви расписал две капеллы, что по обе стороны главной капеллы. И так как эти живописные работы весьма понравились всему городу без исключения, ему было после того, как он их закончил, поручено семейством Сальвестрини ныне почти вымершим, ибо, насколько мне известно, остался от нее лишь один брат монастыря Анджели во Флоренции по имени фра Немезио, монах добрый и благонравный расписать одну из стен церкви Кармине, где он изобразил мучеников, приговоренных к смерти, раздетых донага и шествующих босиком на распятие, ступая по волчцам, рассыпанным прислужниками тиранов; выше же мы видим их на крестах в разнообразных и необыкновенных положениях. В работе этой, самой большой из всех созданных до тех пор, мы видим, как в соответствии с познаниями того времени, с большим опытом и хорошим рисунком изображены полностью все выражения, по-разному вызываемые природой в людях, умирающих насильственной смертью. И потому и не дивлюсь я тому, что многим достойным мужам удалось воспользоваться многим, что мы видим на этой картине. После этого он в той же церкви написал много других фигур и, в частности, в двух капеллах трансепта. И в то же время он сделал табернакль на Канто алла Кукулиа, и тот, что на Виа де Мартелли перед домами, а над дверью Порта дель Мартелло в Санто Спирито он написал фреской св. Августина, передающего своим братьям устав ордена. В Санта Тринита в капелле Нери Компаньи он написал фреской житие св. Иоанна Гуальберта. В главной же капелле церкви Санта Лучиа на Виа де Барди он выполнил фреской несколько историй из жития этой святой для Никколо да Уццано, который изображен им там с натуры вместе с некоторыми другими гражданами. Никколо этот по советам и модели Лоренцо выстроил близ названной церкви свой дворец и положил также великолепное начало для Сапиенцы, или университета, между монастырями Серви и Сан Марко, то есть там, где теперь львы. Предприятие это, поистине заслуживавшее похвалы величайшей и достойное скорее великодушиного князя, чем частного гражданина, завершено не было, ибо огромнейшая сумма денег, оставленная Никколо во Флорентийском банке на строительство и открытие этого университета, была истрачена флорентинцами на разные войны и другие городские нужды. И хотя никогда не сможет судьба затмить память и величие души Никколо да Уццано, все же обществу был причинен величайший ущерб тем, что это предприятие не было завершено. А посему, если кто пожелает оказать миру услугу подобного рода и оставить по себе достойную память, пусть делает это сам, пока живет на свете, и не полагается на добросовестность потомков и наследников, ибо, как мы видим, редко выполняется целиком дело, завещанное преемникам.

Возвратимся, однако, к Лоренцо; кроме сказанного выше он с толком написал фреской в табернакле на Понте Рубаконте Мадонну и несколько святых. Немного спустя, в бытность сера Микеле ди Фруозино начальником больницы Санта Мариа Нуова во Флоренции (основанной Фолько Портинари, флорентийским гражданином), им было постановлено, поскольку средства больницы увеличились, увеличить и ее церковь, посвященную св. Эгидию, которая находилась тогда за Флоренцией и в самом деле была небольшой. И вот, посоветовавшись с Лоренцо ди Биччи, ближайшим своим другом, начал он сентября 5-го дня 1418 года новую церковь, которая и была завершена в течение одного года в том виде, что имеет и ныне, и затем торжественно освящена папой Мартином V по просьбе названного сера Микеле, восьмого начальника больницы из членов семейства Портинари. Освящение это Лоренцо изобразил затем по желанию сера Микеле на фасаде названной церкви, написав с натуры папу и нескольких кардиналов; работа эта, будучи вещью необычной и прекрасной, заслужила в то время большие похвалы.

После чего он удостоился стать первым расписывавшим главную церковь своего города, а именно Санта Мариа дель Фьоре, где под окнами каждой капеллы он написал того святого, которому она посвящена, а на столбах и по церкви двенадцать апостолов с крестами освящения, ибо храм тот в том же году торжественнейшее был освящен папой Евгением IV, венецианцем. В той же церкви попечители поручили ему на основании общественного распоряжения написать на стене фреской, будто мраморную гробницу в память кардинала Корсини, изображенного там на саркофаге с натуры, а над ней другую, подобную же, в память маэстро Луиджи Марсили, знаменитейшего богослова, побывавшего послом у герцога Анжуйского вместе с мессером Луиджи Гвиччардини и мессером Гуччо ди Чино, почтеннейшими кавалерами.

Затем Лоренцо был приглашен в Ареццо доном Лаурентино, аббатом бернардинского монастыря в Монте Оливето; там он написал фреской по поручению мессера Марсуппини в главной капелле истории из жития св. Бернарда. Когда же он собрался затем написать во дворе монастыря житие св. Бенедикта (я говорю затем, ибо он уже начал расписывать для старшего Франческо де Баччи главную капеллу церкви Сан Франческо, где выполнил только свод и половину арки), он заболел грудной болезнью и, будучи по своему желанию привезен во Флоренцию, распорядился, чтобы Марко да Монтепульчано, его ученик, по рисунку, им сделанному и оставленному дону Лаурентино, выполнил в названном монастырском дворе истории из жития св. Бенедикта, что Марк и сделал, как только мог лучше, и завершил в 1448 году апреля 24-го дня всю работу в светотени, о чем, как мы видим, написано им собственноручно стихами и словами, не менее неуклюжими, чем сама живопись.

Возвратившись на родину, Лоренцо выздоровел и на той же стене монастыря Санта Кроче, где изобразил св. Христофора, написал Успение Богоматери на небесах в окружении хора ангелов, внизу же св. Фому, принимающего пояс; а так как Лоренцо был еще хворым, то при выполнении этой работы он взял себе в помощники Донателло, тогда еще молодого; при его помощи и была она закончена в 1430 году так, что, по моему мнению, стала и по рисунку, и по колориту лучшей работой из всех, выполненных Лоренцо. Недолгое время спустя скончался он, старый и дряхлый, в возрасте около шестидесяти лет, оставив двух сыновей, занимавшихся живописью. Один из них, которого звали Биччи, помогал ему во многих работах, другой же, по имени Нери, изобразил своего отца и себя самого в капелле Ленци в Оньисанти в двух тондо, окруженных буквами, составляющими имя того и другого. В той же капелле Ленци, выполняя несколько историй из жизни Богоматери, он постарался изобразить многочисленные одежды тех времен, как мужские, так и женские, а в капелле расписал темперой доску. Он написал несколько образов в аббатстве сан Феличе камальдульского ордена на Пьяцца ди Фиренце и еще одну для главного алтаря церкви Сан Микеле того же ордена в Ареццо, а за Ареццо, у Санта Мариа делле Грацие, в церкви Сан Бернардино, – Мадонну, покрывающую плащом аретинский народ, со св. Бернардином с одной стороны, коленопреклоненным и с деревянным крестом в руке, какой он нес обычно, проходя с проповедью по Ареццо; с другой же стороны и кругом – св. Николая и Михаила Архангела. На пределле написаны деяния названного св. Бернардина и совершенные им главным образом в той местности чудеса. Тот же Нери в Сан Ромоло во Флоренции расписал доску главного алтаря, а в Санта Тринита, в капелле Спини, – житие св. Иоанна Гуальберта фреской, а также темперой образ, что над алтарем. Судя по работам этим, Нери, если бы он жил дольше и не умер в возрасте тридцати шести лет, выполнил бы работ гораздо больше и были бы они лучше, чем работы отца его Лоренцо, который был последним из мастеров старой манеры Джотто; и потому пусть и жизнеописание его будет последним в этой первой части, которую мы с помощью Господа благословенного довели до конца.