ЖИЗНЕОПИСАНИЕ ДОМЕНИКО ПУЛИГО ФЛОРЕНТИЙСКОГО ЖИВОПИСЦА

В искусстве живописи удивляет и даже поражает то, что многие только потому, что они постоянно занимаются и обращаются с красками, доводят свои вещи до совершенства то ли по внушению природы, то ли от привычки к хорошей манере, усвоенной ими без знания рисунка и без какого-либо основания. И зачастую вещи эти оказываются настолько удачными, что, хотя сами эти художники к редкостным и не принадлежат, все же они заставляют людей относиться к ним с величайшим уважением и всячески их хвалят. И много раз было уже видано, в частности у многих наших живописцев, что наибольшей живости и совершенства добиваются в своих произведениях те, кто от природы обладает прекрасной манерой и в то же время упорно работает, не щадя своих сил и не покладая рук. Ибо такую силу имеет этот дар природы, что, если даже такие художники и пренебрегают наукой искусства и ее забрасывают и ничем другим не занимаются, кроме как самой живописью и смешением красок, полагаясь лишь на благодать, даруемую им природой, все же в их произведениях с первого же взгляда обнаруживается все то, что в них есть превосходного и чудесного и что лишь частично проявляется в творениях тех мастеров, которых мы считаем самыми лучшими. А что это так, доказывают нам на опыте в наши дни работы флорентийского живописца Доменико Пулиго, которые ясно подтверждают сказанное выше тому, кто сведущ в искусстве.

Когда плодовитый живописец Ридольфо, сын Доменико Гирландайо, работал во Флоренции, как об этом будет рассказано дальше, он, следуя обычаю, заведенному отцом, всегда держал в своей мастерской много молодых людей, занятых живописью. Это и было причиной того, что, соревнуясь друг с другом, многие из них стали отличнейшими мастерами, каждый в своей области, причем одни из них писали с натуры портреты, другие работали фреской, иные темперой или же, наконец, бойко расписывали ткани. Ридольфо поручал им картины на дереве и на холсте и в течение недолгих лет с большой для себя пользой очень многих из них отослал в Англию, Германию и Испанию. Так и Баччо Готти и Тото дель Нунциата, его ученики, были отправлены один во Францию к королю Франциску, другой же к английскому королю, которые затребовали их потому, что раньше видели их работы. Два других его ученика остались и провели много лет у Ридольфо, и, несмотря на многочисленные запросы от купцов и других лиц из Испании и Венгрии, ни посулы, ни деньги не могли побудить их отказаться от приятностей родины, где работы у них было больше чем достаточно. Одним из них был флорентинец Антонио дель Черайоло, много лет проведший у Лоренцо ди Креди и научившийся у него в особенности писать портреты с натуры так хорошо, что с величайшей легкостью добивался в них необыкновенного сходства, хотя в другом большого искусства рисунка у него и не проявлялось. Я видел кое-какие головы, написанные им с натуры, и хотя в них нет-нет да и попадается кривой нос, одна губа тонкая, другая толстая и другие тому подобные неправильности, тем не менее с натурой они сходны, так как он хорошо схватывал ее выражение. А ведь, наоборот, у многих превосходных мастеров картины и портреты, вполне совершенные в художественном отношении, ни много ни мало не похожи на тех, с кого они написаны. И, по правде говоря, тот, кто пишет портреты, должен стараться, чтобы они были похожи на тех, с кого пишутся, пусть вопреки тому, что требуется для совершенной человеческой фигуры. Если же они и похожи, и красивы, тогда их можно назвать творениями исключительными, а самих художников превосходнейшими.

Итак, Антонио этот сверх многочисленных портретов написал во Флоренции и много образов; однако краткости ради упомяну лишь о двух: один из них в церкви Сан Якопо тра и Фосси на углу Альберти, на котором он изобразил Распятие со св. Марией Магдалиной и св. Франциском, на другом же, что в церкви Аннунциаты, св. Михаила, взвешивающего души.

Другой из двоих названных выше был Доменико Пулиго, превосходивший всех вышепоименованных в рисунке и обладавший самым прекрасным и изящным колоритом. И вот, сообразил он, что, когда пишет нежно, не черня свои вещи и не придавая им жесткости, а, постепенно удаляя предметы, обволакивает их какой-то дымкой, он придает этим своей живописи и рельефность, и особую прелесть, и что, хотя очертания его фигур терялись так, что, скрывая погрешности, они совсем не были видны на фонах, на которых эти фигуры вырисовывались, тем не менее картины его нравились своим колоритом и красивым выражением лиц, он потому-то всегда и придерживался одних и тех же приемов и одной и той же манеры, за что его при жизни и ценили. Однако, оставляя в стороне и не вспоминая больше о картинах и портретах, написанных во время пребывания его в мастерской Ридольфо, которые частично были отосланы за рубеж, частично же остались в городе, я скажу лишь о тех вещах, которые он написал, когда он был скорее другом и соперником Ридольфо, чем его учеником, а также о тех, которые были им выполнены, когда он был таким другом Андреа дель Сарто, что ничего не было для него дороже, как только видеть этого человека в своей мастерской, чтобы у него поучиться, показать ему свои работы и узнать его мнение, дабы избежать недостатков и ошибок, в которые частенько впадают те, кто никому из собратов по искусству не показывают то, что они делают: такие слишком уж полагаются на собственный вкус и согласятся скорее, чтобы их ругал весь свет, когда работы уже закончены, чем исправить их по указаниям благожелательных друзей.

К ранним вещам Доменико принадлежит прекраснейшая картина с Богоматерью, сделанная им для мессера Аньоло делла Стуфа, который хранит ее в своем аббатстве Каполона в округе Ареццо и очень ею дорожит, так как выполнена она с большой тщательностью и отличается прекраснейшим колоритом. Другую картину с Богоматерью, не менее прекрасную, чем эта, он написал для мессера Аньоло Николини, ныне архиепископа пизанского и кардинала, хранящего ее в своих владениях, что на Канто деи Пацци, во Флоренции, а равным образом еще одну такой же величины и такого же качества, ныне принадлежащую Филиппо дель Антелла во Флоренции. А еще на одной, размерами около трех локтей, Доменико написал Богоматерь во весь рост с младенцем у ее колен, со св. Иоанном-мальчиком и еще одной головой. Картина эта, почитавшаяся одной из лучших его работ за невиданную нежность ее колорита, находится теперь у казначея светлейшего князя Флоренции, мессера Филиппо Спини, великолепного дворянина, большого любителя живописи.

Среди многочисленных портретов, написанных Доменико с натуры (все они прекрасны и очень схожи), прекраснее всех написанный им с монсиньора мессера Пьеро Карнесекки, который тогда был красивейшим юношей. Для него же он написал и несколько других картин, и все они прекрасны и выполнены с большой тщательностью.

Он изобразил также на холсте Барбару-флорентинку, в то время знаменитую и очень красивую куртизанку, которую любили многие не меньше, чем за красоту, за ее хорошее воспитание и в особенности за то, что она была прекраснейшей музыкантшей и пела божественно.

Но лучшей работой, когда-либо выполненной Доменико, была большая картина, где в натуральную величину изображена Богоматерь с несколькими ангелами и путтами и пишущий св. Бернард. Картина эта принадлежит ныне Джовангуальберто дель Джокондо и мессеру Никколо, его брату, канонику церкви Сан Лоренцо во Флоренции. Он же написал и много других картин, находящихся в домах граждан, и в особенности надо выделить ту, где Клеопатра дает змее ужалить себя в грудь, и ту, где римлянка Лукреция закалывается кинжалом. Его же руки портреты с натуры и весьма прекрасные картины у ворот Пинти, в доме Джулио Скали, человека, обладающего великолепнейшим суждением не только в области наших искусств, но и во всех других лучших и похвальных областях человеческой деятельности.

Работал Доменико и для Франческо дель Джокондо: для его капеллы в большой абсиде церкви сервитов во Флоренции он написал образ св. Франциска, приемлющего стигматы; картина эта, очень мягкая по колориту и по своей нежности, выполнена с большой тщательностью. А в церкви Честелло по сторонам табернакля Св. Даров он написал фреской двух ангелов, а на образе одной из капелл той же церкви написал Мадонну с младенцем на руках, св. Иоанна Крестителя и св. Бернарда, а также других святых. А так как местные монахи сочли, что в этих работах он проявил себя отменно, они заказали ему в монастырском дворе их аббатства в Сеттимо за Флоренцией видения графа Уго, того, что построил семь аббатств. А немногое время спустя Пулиго написал на углу Виа Моцца да Санта Катерина в табернакле стоящую Богоматерь с младенцем на руках, обручающимся со св. Екатериной, и св. Петра-мученика.

В местечке Ангиари он для одного сообщества написал Снятие со креста, которое можно причислить к лучшим его работам. А так как он больше писал картины с изображением Богоматери, портреты и другие головы, чем крупные вещи, он и тратил на это почти все свое время. А если бы он больше времени отдавал трудам в искусстве, чем светским удовольствиям, он несомненно и большего достиг бы в живописи, и главным образом потому, что Андреа дель Сарто был его ближайшим другом и помогал ему во многом своими рисунками и советами, и потому многие его работы, как мы это видим, отличаются столько же хорошим рисунком, сколько прекрасной и хорошей манерой в колорите. Однако обычно Доменико особенно утруждать себя не любил и работал скорее ради самой работы и ради заработка, чем ради славы, и это стало причиной того, почему он дальше и не пошел; общаясь же с людьми веселыми и праздными, с музыкантами и женщинами и занимаясь всякими любовными делами, он умер пятидесяти двух лет в 1527 году, заразившись чумой в доме одной из своих возлюбленных.

Пользовался он красками в такой хорошей и целостной манере, что заслуживает за это похвалы больше, чем за что-либо другое. Среди его учеников был флорентинец Доменико Бечери, который, выполняя свои работы в наилучшей манере, писал тщательно.

Оглавление