• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

Когда пираты потребовали у Цезаря выкуп в двадцать талантов, он рассмеялся, заявив, что они не знают, кого захватили в плен, и сам предложил дать им пятьдесят талантов.

(Плутарх[1])

В начале второго века н. э. римский писатель Светоний написал знаменитый труд «Жизнь двенадцати Цезарей», в котором привел биографии римских правителей от Юлия Цезаря и Августа до Калигулы, Клавдия и Домициана. К сожалению, начало этого сочинения до нас не дошло (будучи утраченным, вероятно, в Средневековье), а текст, который сохранился до наших дней, начинается словами annum agens sextum decimum («На шестнадцатом году жизни…»). Стоит заметить, что мало известно и о детстве многих других именитых людей, оставивших значительный след в истории, к примеру таких, как Сократ, Жанна д'Арк и даже Авраам Линкольн. Обычно трудно предположить, что тот или иной ребенок прославится, и потому сведения от таком человеке становятся достоянием публики, когда человек этот становится взрослым.

Однако, к счастью, нам известно довольно многое о том историческом фоне, на котором Юлий Цезарь взрослел и воспитывался. То время было богато историческими событиями, и античные авторы, такие как Цицерон и Светоний, описали эти события в своих сочинениях, поэтому о реалиях, в которых взрослел Юлий Цезарь, известно больше, чем об исторической обстановке, сопутствовавшей детству и юности многих других известных людей, живших позже него.

Семья Юлиев вела свое происхождение от легендарного Юла (Аскания), сына троянского героя Энея и правнука богини Венеры, но, несмотря на свою родовитость, Юлии долгое время в римских властных структурах были на второстепенных ролях. У всех Юлиев к концу второго столетия ничего не было за душой, кроме своего безупречного имени, как, к примеру, у вельмож викторианской эпохи, давно продавших свое последнее фамильное серебро. Только после того как Юлия, тетка Юлия Цезаря, вышла замуж за Гая Мария, неродовитого, но богатого и амбициозного римского полководца, положение семьи пошло в гору. Отец Юлия Цезаря сочетался браком с Аврелией, дочерью Котты, бывшего консула из богатой семьи. Аврелия была умной и образованной женщиной, пекшейся о карьере и благосостоянии сына.

РОДОСЛОВНАЯ ЮЛИЯ ЦЕЗАРЯ

Цезаря, когда он добился успехов в жизни, почитали как бога, но рождение его (а случилось это в сотом году) было самым обыкновенным. То, что он появился на свет благодаря кесареву сечению, которое сделали его матери, всего-навсего миф, возникший из происхождения его имени. Кроме того, в римском фольклоре бытовало суждение, что ребенка, родившегося в результате хирургического вмешательства, ожидает великое будущее. В стародавние времена женщина, которой делали кесарево сечение, в большинстве случаев умирала, и потому, вероятно, могло считаться, что она жертвует собой ради жизни ребенка и наделяет его необыкновенными силами. Аврелия, мать Юлия Цезаря, после того как его родила, прожила еще почти пятьдесят лет, так что роды эти, по всей вероятности, прошли без существенных осложнений. В римской истории кесарево сечение производилось на умерших роженицах (иногда удавалось таким путем извлечь еще живого младенца) или в тех случаях, когда спасти роженицу не представлялось возможным.

В результате кесарева сечения появились на свет Сципион Африканский и некоторые другие известные римляне, включая предка Юлия Цезаря. Этот предок, согласно некоторым античным источникам, был causes (извлечен при рождении через разрез тела матери). По этой причине человек этот получил прозвище Цезарь, которое затем перешло ко всем представителям рода Юлиев. Согласно другим источникам, имя Цезарь возникло по той причине, что у одного из предков Юлия Цезаря были длинные гладкие волосы (caesaries).

Согласно римским обычаям, Юлий Цезарь получил имя отца. Как многие римляне, занятые политическими и военными предприятиями, отец Юлия Цезаря бывал дома нечасто, и Цезарь взрослел, встречаясь с отцом лишь от случая к случаю. В девяностые годы отец Цезаря занимал высокую должность в магистратуре, а затем служил в Азии. В 85 году, когда Цезарь достиг зрелого возраста и отцу надлежало бы заняться его воспитанием, он неожиданно умер в Пизе, находясь на военной службе. У Цезаря было две сестры, обе — Юлии. У одной из них была дочь по имени Атия, которая стала матерью будущего императора Августа.

И в городах, и в селениях сердцем римского общества являлась семья. Она состояла из отца, матери, сыновей, незамужних дочерей и всех других домочадцев, включая слуг. Старший мужчина как paterfamilias (глава семьи) был в доме полновластным хозяином. Он мог предать смерти свою жену и продать в рабство детей, но этому обычно препятствовала община, и проявления деспотизма такого рода случались редко. Согласно римским законам, женщины были неправоспособны вести самостоятельно какие-либо дела, им было положено находиться под постоянным контролем сначала отца, а затем — мужа. Правда, практика не всегда согласовывалась с теорией. По крайней мере, у себя дома женщины вели хозяйство по своему усмотрению, и лишь некоторые мужья по своему неразумию вмешивались в этот процесс. А вот получить развод женщине было несложно, при этом после развода ей возвращалось ее приданое. Детская смертность от различных болезней в Древнем Риме была высокой; кроме того, нередко от нежелательных новорожденных детей (особенно девочек) избавлялись, унеся такого младенца в горы и там оставив.

Несколько родственных римских семей составляли gens (род). Каждый член рода наследовал родовое имя. Так, в имени Гай Юлий Цезарь Гай — персональное имя, Юлий — родовое имя, а Цезарь — прозвище. Прозвище переходило от отца к сыну и не характеризовало конкретного человека, хотя при своем зарождении несло специфическую нагрузку. К примеру, Брут значит «Глупый», Насон — «Носатый», а Цицерон — «Горох».

С древних времен римское общество делилось на имущих и неимущих. Семьи знатного рода, такие как Юлии, Фабии и Корнелии, именовались патрициями, а простые люди звались плебеями или плебсом. Плебеи, правда, были людьми свободными, часто владели небольшим участком земли и занимались собственным делом, но без надежды подняться до патрицианских высот. Большинство патрициев и плебеев считали такое размежевание общества общепринятым и естественным.

Плебей извлекал для себя определенную выгоду, если становился клиентом патриция. Система клиент — патрон в римском обществе была одной из наиважнейших. Если плебей становился клиентом патриция, он был обязан оказывать ему политическую поддержку, а иногда и служить в его войске. Патриции, привлекая к себе клиентов, поднимали свою репутацию и, в свою очередь, воздавали клиентам тем, что брали их под свое покровительство, оказывали им материальную помощь, а также поддерживали при решении насущных проблем общины. Отношения между патронами и клиентами, хотя и не имели легального основания, были взаимовыгодными и редко разлаживались. Римлянин мог оставить свою жену, продать свой голос покупщику, предложившему наивысшую цену, но отношения между клиентом и патроном считались священными.

Несмотря на тесные связи между клиентами и патронами, в раннереспубликанский период Римского государства между ними случались серьезные разногласия. Невыполнение патрициями своих обязательств и недовольство плебеев проводившимися политическими реформами вынуждали последних организовываться, чтобы бороться с нововведениями, а экономический спад в пятом веке привел к проявлению плебеями крайнего недовольства. Большинство патрициев выдержало случившийся кризис, а вот многие плебеи оказались в долгах, а некоторые даже попали в рабство своим кредиторам. С течением времени римлянам приходилось служить в войсках все дальше и дальше от домашнего очага. Когда Рим контролировал лишь небольшой район вокруг города, военная служба надолго не отвлекала людей от работы на ферме. Однако после завоевания Римом Центральной Италии плебеям, служившим в армии, приходилось находиться вдали от дома. Без рабочих рук небольшие фермы прекращали свое существование.

Чтобы добиться уступок от стоявших у власти патрициев, плебеи придумали хитроумный маневр. В 494 году они все вместе организованно покинули город и обосновались на близлежащем холме. Патриции оказались в затруднительном положении: работать и обслуживать их стало некому. Тогда сенат послал в лагерь плебеев Meнения Агриппу, уважаемого купца. Встретившись с плебеями, Агриппа рассказал им римскую притчу о желудке и конечностях человека. Однажды конечности человека устали кормить желудок и решили не давать ему пищу, пока он не смекнет, что зависит от остальных частей тела. Однако из-за того, что желудок оставался пустым, тело ослабело. Тогда конечности человека сообразили, что желудок также является существенной частью тела. Плебеи поняли притчу и пообещали вернуться в Рим, как только патриции предоставят существенные уступки в правах. В следующем столетии плебеи еще четырежды уходили из города, когда дело доходило до их притеснения, и каждый раз добивались обретения новых гражданских прав.

Со временем ситуация изменилась. Некоторые плебеи разбогатели, а некоторые патриции, наоборот, обеднели, и им оставалось гордиться лишь своим знатным именем. Разбогатевшие плебеи стали объединяться с теми патрициями, которые все еще имели приличный достаток и политическое влияние. Патриции вместе с верхушкой плебеев образовали новый социально привилегированный класс — нобилитет, который стал так же стремиться к власти, как и давешние патриции. Однако основная масса плебеев до власти не допускалась и продолжала роптать, в то время как обедневшие старые патрицианские семьи, такие как семья Юлиев, мечтали о лучших днях.

Юлий Цезарь родился и рос в Субуре, предместье Рима, находившемся неподалеку от Форума. Субура была бедным районом, главным образом населенным торговцами, проститутками и мигрантами, в число которых входило множество иудеев. Похоже, что, несмотря на обретенные связи с высокопоставленными людьми, у родителей Цезаря просто не было денег, чтобы поселиться на престижном Палатинском холме.

Юлий Цезарь, вероятно, рос в маленьком домике, втиснутом между таверной и мясной лавкой. Как и многие нынешние строения в Риме, дом, в котором жил Цезарь, выходил фасадом во двор, являя улице лишь входную деревянную дверь. На нижнем этаже подобных домов обычно располагались небольшие торговые помещения, отделенные от остальной части дома. Посетителей, приходивших в дом Цезаря, встречал слуга, который провожал их в жилые помещения дома через vestibulum (вестибюль), предназначавшийся для хранения верхней одежды и обуви. Слуга также мыл ноги каждому гостю, ибо римские улицы были грязными да еще и усеянными испражнениями животных. В центре дома находился открытый атрий, часто с небольшим прудом в центре. Вокруг атрия располагались спальни, кухня и кладовые. Для естественных отправлений пользовались горшками, которые слуги опорожняли в ближайшем отхожем месте. Верхние комнаты дома занимали хозяева. Ходить за покупками далеко было не надо. Все, начиная со свежеиспеченного хлеба и колбасы и заканчивая экзотической парфюмерией из Аравии, можно было купить рядом с домом. Юлий Цезарь, должно быть, жил окруженный всевозможными запахами и разноязычной речью. Кроме латыни в Субуре можно было услышать греческую, арамийскую, галльскую и коптскую речь и еще множество всяких наречий, на которых изъяснялась разношерстная публика.

Важной частью жизни Юлия Цезаря являлась религия, но тогдашнее поклонение божествам значительно отличалось от нынешнего отправления религиозных обрядов. Римляне почитали numina (духов), обитавших в полях и домах, но их божественная природа им была не ясна. Кроме того, по верованиям римлян, существовали домашние божества penates (пенаты) и lares (лары), охранявшие домашний очаг и семью. Божества эти были благожелательными, но могли причинить и вред, если их сердили или забывали о них. В каждом римском доме имелся ларарий, стоявший в нише особый шкаф, считавшийся местом почитания лар, пенатов и других богов, охранявших дом и семью. В ларарии для этих богов оставляли еду со стола семьи. Римские домашние божества успешно сосуществовали с персонифицированными богами: Вестой, богиней домашнего очага, Янусом, богом дверей, Юпитером, богом дождя, и Марсом, божеством плодородия. В отличие от нынешних верующих, римляне не придерживались определенных символов веры и вероучения — имело значение лишь личное отношение к божествам. Милость богов можно было снискать принесением им в жертву какого-либо животного и получить взамен должное воздаяние. Такое соприкосновение с божествами имело деловую основу, не окрашенную эмоциями. Обращаясь к богу, римлянин говорил: «Dout des» («Воздаю тебе, а ты воздай мне»). К другим верованиям, пришедшим в римские земли, местные жители относились с неодобрением.

Римская государственная религия произошла из отправлений домашних религиозных обрядов. Возведенные в Риме храмы, перенявшие архитектуру этрусков и греков, представляли собою по существу большие домашние места поклонения. Римский государственный культ позаимствовал домашних семенных духов и превратил их в богов, изменив или расширив их полномочия. Марс из бога плодородия превратился в бога войны, Янус стал божеством городских ворот, Юпитер превратился в верховного бога. На Форуме воздвигли храм Весты, ставшей богиней очага римской общины.

Появились специальные религиозные должности, такие как авгуры и фламины. Авгуры (римские жрецы) улавливали поданные божеством знаки и их толковали. Фламины были жрецами определенного бога. Среди них выделялись flamen dialis (фламин Юпитера) flamen martialis (фламин Марса) и flamen quirinalis (фламин Квирина; впоследствии под именем Квирина почитался вошедший в число богов основатель Рима Ромул). Высшие религиозные должности занимали только представители знати. Правда, всем фламинам запрещалось заниматься политикой. Центральное место в римском государственном культе занимали pontifices (понтифики), которые давали свое заключение относительно всех сакральных деяний и предприятий, чтобы обеспечить согласие с божествами, и тем самым могли (в отличие от авгуров и фламинов) осуществлять свое влияние на политику. Коллегию понтификов возглавлял верховный понтифик, имевший титул «главный мостостроитель», позднее легализованный римским папой. Юлий Цезарь при своем возвышении занимал должность фламина Юпитера, а затем стал верховным понтификом.

Жрецами Весты были девственные весталки, отбиравшиеся из знатных семейств, которые в течение тридцати лет должны были исполнять жреческие обязанности: поддерживать в храме вечный огонь и выпекать специальные хлебцы для религиозных празднеств и церемоний. В храме Весты предметов поклонения было мало, отсутствовала даже статуя этой богини, но зато — что выглядит достаточно странным — имелось изображение возбужденного фаллоса. Весталки пользовались исключительными почестями и привилегиями, ибо блюли строгий обет целомудрия, но они не были изолированы от римского общества и даже принимали участие в вечеринках. Однако если они теряли обязательную для них девственность, их зарывали живыми в землю. По истечении службы в храме весталки могли выйти замуж, но пользовались этим правом немногие.

Отец Цезаря дома бывал нечасто, и потому образованием и воспитанием сына занималась Аврелия, на время откладывая хозяйственные дела, надзор за слугами и перебранки с соседями. Жизнь римской женщины не ограничивалась условностями, как жизнь гречанки. В Афинах во времена Платона жизнь, как молодой девушки, так и замужней женщины, протекала почти исключительно дома. Гречанки не имели практического доступа к образованию и общественной жизни. В Риме женщины занимали более уважаемое и свободное положение. На римских улицах неизменно сновали женщины, отправившиеся за покупками или в гости. Женщины посещали театры, спортивные состязания и даже суды. Бедные римлянки трудились вместе со своими мужьями на фермах и в лавках, но и зажиточные женщины не вели праздную жизнь. Они были хорошо образованы, их участие в общественной жизни было обычным явлением, с мужьями они вели себя раскрепощенно, свободно, смело высказывая собственные суждения. В Греции практиковались сампосии — пирушки, в которых участвовали только мужчины; в Риме женщины садились за стол вместе с мужчинами и принимали участие в разговоре.

Девушки обычно выходили замуж, когда им было около двадцати, за мужчин старше себя. Церемония бракосочетания была простой и веселой. Жених, придя в дом невесты, брал ее за правую руку и произносил обет верности. Затем приносилась в жертву свинья, после чего гости кричали: «Feliciter!» («Желаем счастья!») После этого следовало торжественное застолье. Брачный обряд считался полностью завершенным, когда муж переносил жену через порог их нового дома, чтобы предотвратить разлады в семейной жизни. Однако и в позднереспубликанские времена, похоже, не все мужчины отваживались на подобную ношу. В 131 году Метелл Македонский, выступая в сенате и обращаясь к неженатым мужчинам, произнес такие слова:

Если бы мы могли жить без жены, то, конечно, были бы избавлены от неприятностей и стеснений. Однако природой предрешено, что хотя с женщинами жить нелегко, обойтись без них невозможно. Поэтому в вопросах семьи и брака мы должны исходить из наших долгосрочных потребностей, а не жить в безмятежности сегодняшним днем.

Основной целью женитьбы являлось продолжение рода, и большинство римлян в конечном счете обременяли себя семейными узами. Однако можно предположить, что многие римляне были счастливы в браке. Об этом свидетельствуют установленные на кладбищах памятники умершим женам с надписями, исполненными подлинной скорби безутешных мужей. И все же разводы и повторные браки по финансовым и политическим соображениям были не редкостью. А вот родители Цезаря оставались друг с другом до кончины отца.

Когда Цезарю было несколько дней, он был официально принят в семью, что засвидетельствовал совершенный lustratio (религиозный обряд очищения). Согласно принятому в Риме закону, отец мог отказаться от любого младенца с физическим недостатком, но был обязан принять в семью всех родившихся мальчиков (если они здоровы) и, по меньшей мере, одну новорожденную девочку. Больные и внебрачные дети нередко обрекались на смерть. Однако это не значит, что римляне не любили детей. В те времена детская смертность была большой, и многие римские семьи стремились завести как можно больше детей также за счет приемышей, оставшихся без родителей. Семья Аврелии, растившей сына и двух дочерей, по римским меркам считалась маленькой.

Юлий Цезарь рос в окружении женщин, которые присматривали за ним. В Риме бытовали телесные наказания, но детям было чем утешить себя. Младенцы тешились погремушками, в том числе зверьками из дерева, набитыми камушками. Сестры Цезаря играли в тряпичные куклы, располагавшиеся в кукольных домиках, обставленных мебелью им под стать. В распоряжении Цезаря были чучела различных животных, мечи, обручи, качели, настольные игры.

Образование в Риме было сугубо частным и не имело четкой организационной структуры. Римские дети посещали частную школу или занимались дома с учителем. Во времена Юлия Цезаря система среднего образования представляла собою в целом копию эллинистической системы, но не являлась государственным институтом. В семь лет дети начинали заниматься с ludi magister (школьным учителем), который обучал их греческой и латинской грамматике, арифметике и письму. Учителями часто являлись образованные вольноотпущенники, державшие частную школу. Такая школа, вероятно, имелась и в Субуре, но Цезарь и его сестры занимались с домашним учителем. Дети, не имевшие такую возможность, вставали с восходом солнца и шли заниматься в школу. Бумаги в те времена еще не было, а папирус был дорог, поэтому дети писали на деревянных табличках, скрепленных в виде тетради. Эти таблички были покрыты слоем воска, что позволяло наносить на них буквы стилем, другой конец которого был сплющен и служил для стирания написанного. На уроке учитель поддерживал дисциплину розгами.

В двенадцатилетнем возрасте, на средней ступени образования дети начинали изучать литературу, в особенности поэзию. Предпочтение отдавалось «Илиаде» и «Одиссее» Гомера, но также изучались и римские авторы, такие как Квинт Энний и Ливий Андроник. За средней ступенью (когда детям исполнялось пятнадцать-шестнадцать лет) следовало высшее образование, заключавшееся прежде всего в изучении риторики. Искусство красноречия при отсутствии в те времена иных средств массовой коммуникации имело большое значение, являясь наиболее действенным способом добиться авторитета и политического успеха. Учащиеся изучали речи известных ораторов, а затем составляли свои, посвященные реальным или вымышленным событиям. В искусстве риторики особенное значение придавалось произнесению речи, ее структуре, стилистической форме, использованию свидетельских показаний. Речь следовало произнести наизусть, не пользуясь записями.

Учащимся часто предлагалось произнести речь, посвященную историческому событию, — к примеру, речь Ганнибала, адресованную солдатам, собиравшимся перейти через Альпы. Составлялись речи и на житейские темы. Например, до учащихся доводилась такая история: некий римлянин силой лишил невинности двух девиц, и обе подали на него жалобу в суд. Одна девица хотела, чтобы суд обязал этого человека жениться на ней, а другая требовала предать его смерти. Учащимся предлагалось произнести речь перед судьями.

Цезарь изучал те же науки, но только дома. Его учителем был Марк Антоний Гнифон, получивший образование в Александрии Египетской. Он был известным авторитетом в латыни и греческом языке. Цезарь заучивал наизусть множество текстов, включая законы Двенадцати таблиц, ставшие основой римского права. В юности Цезарь и сам занимался писательством. Известно о его сочинениях — «Похвала Геркулесу», трагедия «Эдип», «Собрание изречений», — но издать их запретил Август по неизвестным причинам. До нас дошли стихотворные строки Цезаря, в которых он сравнивает римского комедиографа Теренция со знаменитым греческим писателем Менандром. Стихи эти несовершенны, возможно, они были написаны Цезарем в качестве школьного упражнения, но они говорят о том, что Цезарь проявлял интерес к поэзии и сохранил его на всю свою жизнь.

Также и ты, о полу-Менандр, стоишь по заслугам

Выше всех остальных, любитель чистейшего слога.

Если бы к нежным твоим стихам прибавилась сила,

Чтобы полны они были таким же комическим духом,

Как и у греков, и ты не терялся бы, с ними равняясь!

Этого ты и лишен, и об этом я плачу, Теренций[2].

Составной частью образования в Риме также являлось физическое воспитание юношей, но оно отличалось от греческой системы занятия спортом. Греческие юноши занимались спортом в гимнасиях, где упражнялись в обнаженном виде. Физическое воспитание римских юношей напоминало начальную военную подготовку. Их учили обращаться с оружием, верховой езде, плаванию (умение плавать спасло жизнь Юлию Цезарю во время его похода в Египет). Цезарь был прекрасным наездником: он умел, отведя руки назад и сложив их за спиной, поднять неоседланную лошадь в галоп.

Детство Цезаря проходило в смутное время. Автономные италийские племена, в течение многих лет представлявшие римлянам вспомогательные войска (но мало что взамен получавшие), начали выражать открытое недовольство, грозя уничтожить римскую власть. Некоторые римские политики, оценив неожиданную опасность, попытались пойти италийским племенам на уступки, чтобы предотвратить гражданскую войну. В 91 году (когда Цезарю было девять) Марк Ливий Друз, чей отец был главным противником каких-либо реформ, неожиданно предложил предоставить италийцам гражданские права. Однако сенат большинством голосов отклонил это непристойное предложение, а самого Друза вскоре убили.

Смерть Друза переполнила чашу терпения италийцев, стремившихся к достойному положению в обществе. Марсы подняли восстание в центральной части Апеннинского полуострова, самниты — в горах на юге. Разгоревшееся противостояние можно сравнить с Гражданской войной в Америке. Как все гражданские войны, борьба Рима с италийскими племенами носила жестокий, бесчеловечный характер. Однако италийцы на юге в составе 10 000 человек были хорошо обученными солдатами, которых возглавляли искусные полководцы. Сенат поначалу отнесся с пренебрежением к военному выступлению малокультурных и неотесанных самнитов и марсов, но италийцы неожиданно добились крупных успехов, захватив Помпеи и несколько других городов на побережье Неаполитанского залива. Сенат пренебрег услугами дяди Цезаря Мария, который десятилетием раньше спас Италию от набега германцев, и назначил командовать римскими силами на южном театре военных действий Суллу, бывшего легата Мария. Однако положение римлян все ухудшалось, и в 89 году сенат принял закон о предоставлении гражданства тем италийцам, которые сложат оружие. Но италийцы быстро сообразили, что новую избирательную систему, предусмотренную законом, сведут на нет недобросовестные политики, а потому закон вызвал скорее враждебность, чем одобрение.

В конце концов римский полководец Помпей Страбон (отец Помпея, будущего союзника, а затем и противника Цезаря) нанес поражение италийцам в Центральной Италии, а затем дошел со своими войсками до Адриатики, совершив переход, сравнимый с будущим маршем Шермана к морю[3]. Наконец Сулла в 88 году путем карательных мер сломил сопротивление италийцев. После установления мира италийцы разошлись по домам, а через несколько лет им были предоставлены права римских граждан. Итальянская (Союзническая) война стала одной из наиболее разорительных в римской истории.

После окончания Итальянской войны сенат назначил Суллу командующим войсками в войне против понтийского царя Митридата VI, угрожавшего римскому владычеству на Востоке. Воспользовавшись хаосом, вызванным Итальянской войной, Митридат вторгся в римскую провинцию Азия и устроил резню, истребив 80 000 италийцев и римлян. Местные жители, обремененные большими налогами, которые с них взимал Рим, не стали горевать по погибшим. Митридат быстро дошел до Греции, провозгласив себя освободителем и защитником эллинистического мира от жестокого Рима.

В это время, когда Рим нуждался в единстве, народный трибун Сульпиций Руф, пренебрегая этой необходимостью, использовал своих громил на Форуме и вынудил сенат заменить Суллу на Мария. Однако Сулла не захотел попасть под власть своего прежнего командира. Поспешив в лагерь к своим бывшим солдатам, стоявшим лагерем поблизости от Неаполя, он повел их на Рим и одержал победу над марианцами. Впервые в римской истории римский полководец захватил Рим. Потерпев поражение, Марий бежал в Африку как изгнанник, а Сулла, вернув себе свои полномочия, отправился на войну с Митридатом.

Однако, захватив Рим, Сулла создал опасный прецедент. После его отъезда в войска консул Корнелий Цинна, один из лидеров популяров, отказался признать его верховенство. Изгнанный Суллой, он собрал войско из недовольных, включая Мария и его сторонников, и двинул его на Рим. Сенат обратился за помощью к Помпею Страбону, но Помпей проявил нерешительность и вскоре скончался. В 87 году Рим сдался войскам Цинны и Мария, надеясь на лучшее. Однако дядя Цезаря Марий жестоко расправился с оптиматами, своими политическими противниками. Сенаторов ловили как уголовных преступников, хладнокровно их убивали, а их головы водружали на Форуме на шесты. Подобной резни в Риме еще не было никогда.

При виде разбросанных по улицам и попираемых ногами обезглавленных трупов никто уже не испытывал жалости, но лишь страх и трепет… [Марианцы] убивали хозяев в их домах, бесчестили детей и насиловали жен[4].

Жестокость Мария привела в негодование даже Цинну, и он приказал подчиненным ему войскам обуздать марианцев. В начале 86 года семидесятилетний Марий скончался. После его кончины Цинна стал фактически единовластным римским правителем. Он пользовался поддержкой городского плебса и всаднического сословия. Цинна укрепил пошатнувшуюся финансовую систему и стабилизировал экономику. В Риме наступило мирное время, но каждый хорошо знал, что вскоре вернется Сулла, приведя с собой победоносную армию.

Придя к власти, Цинна и Марий занялись чисткой должностных лиц. Одной из жертв этой кампании стал Корнелий Мерула, фламин Юпитера. Освободившуюся должность мог занять лишь человек знатного рода, из патрицианской семьи. Должность эта, хотя и была почетной, но, наряду с привилегиями, ей сопутствовали условности и тягостные запреты, уходившие корнями в глубину римской истории. Фламин Юпитера занимал эту должность пожизненно и не мог уехать из Рима более чем на несколько дней. Он освобождался от клятв, ему разрешалось бывать в сенате, но ему запрещалось ездить на лошади. Кроме того, он был обязан носить остроконечный колпак и не иметь ни одного узла на одежде. Его женой могла быть только патрицианка, также обремененная определенными обязанностями, запретами и условностями. Брак этот расторгнуть было нельзя.

Однако одно дело отстранить от должности неугодного человека и вовсе другое — найти ему стоящую замену. Не каждый согласится отречься от мирской жизни да еще опутать себя обременительными запретами. И тут Цинна вспомнил о Цезаре, племяннике Мария. Цезарь происходил из знатного рода и был еще юн, чтобы воспротивиться предложению. Как Цезарь воспринял сделанное ему предложение, неизвестно, но, по всей вероятности, оно его не прельстило, ибо разрушало его мечты о политической и военной карьере.

Семья Цезаря к тому времени подыскала ему невесту из богатой семьи. Однако Коссуция — так звали эту девицу — не являлась патрицианкой и потому не могла стать женой фламина Юпитера. Тогда Цезарь расторг помолвку с Коссуцией и, уже назначенный на высокую должность, женился на Корнелии, дочери Цинны. Говорят, что он женился на ней по любви, но родство с Цинной связало его с популярами, что могло обернуться смертельной опасностью после возвращения Суллы в случае его победы на Цинной.

Перед тем как Цезарь женился и стал фламином, он официально вступил во взрослую жизнь, получив права гражданина, что сопроводилось облачением в toga virilis (тогу, которую носили юноши с 16 лет). В этом году умер его отец, и Цезарь стал главой дома.

Тем временем Сулла воевал на Востоке с Митридатом VI. В 87 году Сулла вторгся со своим войском в Грецию и год спустя взял Афины. Затем он направился в Македонию, после чего, переправившись через Босфор, вступил в Малую Азию. Митридат вскоре уразумел, что следует смириться с потерями, и заключил с Суллой мир, подписанный в местечке близ Трои. Митридат согласился больше не притязать на римские территории, передать свой флот Сулле и выплатить солидную контрибуцию. Впоследствии Рим признал права Митридата на Понтийское царство, которое стало его союзником. Сулла мог бы окончательно разгромить войска Митридата и захватить его земли, но при этом и его собственные войска понесли бы значительные потери. Сулле же нужны были люди, чтобы, вернувшись в Рим, свергнуть Цинну. Поэтому он и заключил мир с Митридатом, после чего повернул войско на запад.

Организовать сопротивление Сулле Цинне не довелось. При подготовке к выступлению против возвращавшегося из Азии Суллы Цинна был убит солдатами, отказавшимися за ним следовать. В 83 году Сулла беспрепятственно высадился в Брундизии. К Сулле тут же присоединились патриции, сумевшие при Марии уцелеть или просто лишившиеся государственных должностей. Среди них оказались Марк Лициний Красс, чьи старший брат и отец стали жертвами Мария, а также Помпей, сын Помпея Страбона, который привел с собой три легиона. Семнадцатилетний Цезарь в то время, конечно, даже думать не мог, что эти двое, Красс и Помпей, будут вместе с ним управлять Римом.

Сулла беспрепятственно прошел через всю Кампанию, затем разбил одно из двух войск, выступивших против него, а второе просто переманил посулами на свою сторону. Сыну Мария удалось собрать еще одно войско, но оно было окружено у Пренесте, городка вблизи Рима. Популяры поняли, что их дело проиграно, и бежали из Рима, но перед этим устроили в городе очередную резню. Сулла взял Рим во второй раз и вскоре разбил остатки сил марианцев в Италии и Испании, после чего по существу стал полновластным правителем Рима.

Резня, которую Сулла устроил в Риме, превзошла по своим масштабам даже расправу Мария со своими политическими противниками. Сулла придумал систему истребления неугодных. В Форуме вывесили списки людей, подлежащих уничтожению, при этом, согласно системе Суллы, всякому исполнителю гарантировалось большое вознаграждение за каждого убиенного, а земли и имущество этого злосчастного человека переходили в собственность государства. Таким образом Сулла не только расправился со своими врагами, но и пополнил государственную казну. Жертвами небывалого произвола стали тысячи человек, причем погибли не только политические противники Суллы, но и просто богатые люди, далекие от политики. Сулла также издал закон, согласно которому детям попавших в злополучные списки людей запрещалось заниматься общественной деятельностью. Кроме Рима Сулла захватил италийские земли своих врагов и раздал их своим соратникам и верным солдатам. Чтобы покончить со всеми установлениями популяров и преодолеть государственный кризис в духе идей оптиматов, Сулла провозгласил себя диктатором. Он вновь передал суды в руки сенаторов, ограничил полномочия народных трибунов и тем самым лишил главной опоры плебеев и популяров. Кроме того, он наделил Северную Италию статусом римской провинции, что позволило разместить там войска на постоянной основе.

Пострадал и Цезарь: его сместили с должности фламина Юпитера. Впрочем, он, вероятно, не сокрушался по этому поводу, но понимал в то же время, что его жизни угрожает нешуточная опасность: ведь он — племянник Мария и зять Цинны. Однако Сулла поначалу отнесся к нему более или менее снисходительно. Он только повелел Цезарю развестись с Корнелией, дочерью Цинны. Подобное повеление Сулла отдал и своим сторонникам (включая Помпея), жены которых состояли в родстве с его политическими противниками. Все подчинились, за исключением Цезаря, который заявил о своем отказе повиноваться, глядя Сулле в глаза. Трудно сказать, что двигало Цезарем: упрямство, смелость или любовь; суть не в этом, а в том, что он не подчинился диктатору. Цезаря тут же включили в список обреченных на смерть.

Цезарь был храбр, но не глуп. Он спешно покинул Рим и отправился в горы на юг Италии. Там он скрывался и, несмотря на мучившую его лихорадку, менял почти каждую ночь убежище, чтобы не попасть в руки приспешников Суллы. Однажды ночью Цезаря все-таки выследили, и он был вынужден откупиться деньгами, отдав последнее. К счастью, у него в Риме были влиятельные друзья и защитники, и он добился помилования с помощью девственных весталок, своего кузена Аврелия Котты и сторонника Суллы Мамерка Лепида. Они постоянно просили Суллу помиловать Цезаря и разрешить ему возвратиться в Рим. Возможно, прельщенный тем, что Цезарь не побоялся его ослушаться, Сулла в конце концов сдался, но произнес пророческие слова:

Ваша победа, получайте его! Но знайте: тот, о чьем спасении вы так стараетесь, когда-нибудь станет погибелью для дела оптиматов, которое мы с вами отстаивали: в одном Цезаре таится много Мариев![5]

Цезарь возвратился к Корнелии, но вскоре все же решил уехать из Рима, где безраздельно властвовал Сулла, и поступить на военную службу. Приняв это решение, он направился к Марку Терму, претору римской провинции Азия, который в то время осаждал Митилену, город на Лесбосе, последний оплот мятежников, поднявших восстание против Рима по подстрекательству Митридата. Терм направил Цезаря в Вифинию, царство на северо-западе Малой Азии, чтобы привести флот, необходимый для штурма города. Вифиния была союзником Рима, и ее царь Никомед был обязан предоставлять Риму посильную военную помощь. Цезарь справился с поручением без видимых затруднений (хотя Никомед обычно неохотно взаимодействовал с Римом), что послужило распространению слухов о том, что Цезарь стал на время возлюбленным Никомеда. Цезарь эти слухи неустанно опровергал, но они преследовали его всю жизнь.

На гомосексуализм в те времена смотрели иначе, чем в наше время. Ни греки, ни римляне не заостряли вопроса о том, кто с кем разделяет ложе. Гомосексуализм не осуждался, позором считалось оказаться в положении того, кого «пользуют». Римляне даже покупали рабов для любовных утех; главным считалось не трезвонить об этом. Однако для свободного человека становиться объектом гомосексуального посягательства считалось недопустимым. Впоследствии политические противники Цезаря реанимировали слухи о его постыдной связи с царем Никомедом. Наконец во время галльского триумфа солдаты Цезаря, шагая за колесницей, среди других насмешливых песенок распевали и такую, получившую широкую известность:

Галлов Цезарь покоряет, Никомед же Цезаря:

Нынче Цезарь торжествует, покоривший Галлию, —

Никомед не торжествует, покоривший Цезаря[6].

Недоброжелатели Цезаря называли его «вифинейской царицей», а Никомеда нарекли прозвищем «paedicator», подразумевая, что Цезарь находился в буквальном смысле под ним. Цезарь клятвенно отвергал постыдное обвинение, но это вызывало лишь новые насмешки и зубоскальство. Чем занимался Цезарь за закрытыми дверьми с Никомедом, установить невозможно, но маловероятно, что он (каковы бы ни были его сексуальные склонности) рисковал своей репутацией ради удовлетворения похоти да еще в месте, где каждый неосторожный поступок предадут гласности.

Возможно, чтобы пресечь постыдное обвинение, Цезарь при штурме Митилены проявил подлинную отвагу. Корабли, которые он привел Терму, были крайне необходимы при штурме города, стоявшего на берегу небольшого острова. Несмотря на отчаянное сопротивление защитников Митилены, римляне взяли город, причем Цезарь сражался в первых рядах. Его личная храбрость и пренебрежение смертельной опасностью станут его отличительными особенностями, где бы в дальнейшем он ни сражался — и в Галлии, и в Британии, и в Египте. Даже когда он стал правителем Рима и мог бы себя поберечь без ущерба для своей репутации, Цезарь на поле брани находился в первых рядах и вел за собой солдат. При взятии Митилены Цезарь получил за свое геройство дубовый венок. Когда он появился в этом венке на празднестве в Риме, все присутствовавшие, включая сенаторов, встали со своих мест в знак признания его несомненных заслуг. Эта слава помогла Цезарю в его политической и военной карьере.

После взятия Митилены Цезарь некоторое время служил в Киликии, римской провинции в Малой Азии, под началом проконсула Сервилия Исаврика. Киликия, чье средиземноморское побережье было изрезано многочисленными скрытыми от неосведомленных глаз бухточками, служила пристанищем для пиратов, которые то и дело атаковали не ожидавшие нападения корабли и пленяли людей с целью выкупа. Сервилий Исаврик вел с ними борьбу, и Цезарь стал участвовать в проводившихся им боевых операциях по уничтожению дерзких пиратов.

В 78 году в Киликии узнали о смерти Суллы, который незадолго до своего ухода из жизни неожиданно сложил с себя властные полномочия и удалился в свое поместье в Кампанию, где стал вести разгульную жизнь. Противники Суллы говорили, что он, как и пресловутый царь Ирод, был съеден живой червями.

Кончина Суллы позволила Цезарю, не опасаясь последствий, вернуться в Рим, где началась очередная борьба за власть, в которой принял участие и консул Марк Лепид, в свое время помогавший Цезарю вернуться из изгнания в Рим. Лепид оставил партию оптиматов и присоединился к движению популяров — не из убеждений, а с целью захватить власть. Лепид предложил Цезарю присоединиться к нему, посулив немалые выгоды. Однако Цезарь, хотя и был в душе популяром, отклонил предложение — его разочаровал как сам вождь, так и задуманное им предприятие. Чутье не подвело Цезаря: заговор Лепида окончился неудачей.

В следующем году Цезарь привлек к суду по обвинению в вымогательстве Гнея Корнелия Долабеллу, бывшего правителя Македонии. Начиная со второго века до нашей эры, со времени, в которое Рим значительно расширил свою территорию, возникла потребность в деловых и честных правителях окраинных территорий. Однако найти таких людей было непросто. Обычно править той или иной присоединенной к Риму провинцией посылали на год лицо, до этого занимавшее высокую должность в римской магистратуре. Однако человек этот использовал, как правило, свое новое положение для быстрого и не требующего особых усилий обогащения, благо, что в управляемой им провинции над ним никто не стоял. Конечно, у глав провинций были обязанности: защищаться от внешних врагов, подавлять смуту, если таковая возникнет, бороться с преступностью, но у них оставалось достаточно времени для того, чтобы заниматься более полезным и приятным трудом — «стричь провинциальных овец». Для этого было немало возможностей — например, при разбирательстве какого-либо дела в суде вынести решение в пользу той стороны, которая предложила большую мзду.

Не только наместники наживались за счет местных жителей, но и предприимчивые богатые римляне, собиравшие налоги в провинциях. В Риме сбором провинциальных налогов государство не занималось, возложив эту акцию на publicani — публиканов, откупщиков, которые вносили в государственную казну определенную сумму как плату за сбор налогов, а затем собирали налоги в провинции. Естественно, что откупщики, часто объединявшиеся в откупные общества, старались собрать как можно больше налогов, чтобы не только выполнить свои обязательства, но и получить прибыль. В провинциях к публиканам относились с такой же ненавистью, как к библейскому мытарю святому Матфею.

Жители территорий, захваченных Римом, получили от присоединения к этому государству и определенные выгоды. Согласно Pax Romana (мирному договору), Рим гарантировал новым провинциям политическую стабильность, принимал меры для развития экономики и торговли, строил дороги, но все эти блага затушевывались произволом властей. Местные жители подавали жалобы в Рим, но те удовлетворялись в редчайших случаях, ибо рассматривались людьми, которые успели погреть в провинции руки или намеревались этим вскоре заняться. К тому же, за исключением опять-таки редких случаев, провинциалы не имели статуса гражданина Римского государства и потому не могли даже мечтать о полноценном партнерстве с римлянами.

Как и многие наместники римских провинций, Долабелла использовал свою власть в собственных интересах. Македонцы решили с ним поквитаться и наняли Цезаря, чтобы он привлек к суду Долабеллу по обвинению в вымогательстве. В те времена в Риме не было профессиональных юристов, и в суде в качестве обвинителя или защитника мог выступить любой заинтересованный в деле образованный человек. Выступление в суде являлось хорошим шансом заявить о себе на политическом поприще, при этом главным считалось произнести эффектную речь и получить одобрение публики, а процесс можно было и проиграть — это большого значения не имело. Сторону Долабеллы в суде держали два известных защитника, включая Котту, кузена Цезаря. Речь Цезаря имела шумный успех и даже получила одобрение выдающегося оратора Марка Туллия Цицерона, находившегося в тот день среди публики.

Подобно дяде Цезаря Марию, Цицерон был homo novus — «новым человеком», выходцем из сословия всадников, сумевшим подняться до правящих слоев римского общества. Но в отличие от Мария, снискавшего известность как полководец и политический деятель, Цицерон обрел имя в риторике, праве и философии. Первое признание Цицерону принесли речи в процессе против Гая Верреса, римского наместника в Сицилии, заслужившего скандальную славу своими злоупотреблениями. Несмотря на влиятельных и богатых друзей и искусного защитника, оратора и юриста Гортензия, Веррес был признан виновным, приговорен к ссылке и возмещению нанесенного им ущерба. Веррес удалился в Южную Галлию (оставшись весьма состоятельным человеком), а Цицерон опубликовал свои судебные речи, что способствовало распространению его славы как непревзойденного мастера римского красноречия.

Несмотря на эффектную речь, Цезарь проиграл судебный процесс. Судьи не решились признать виновным богатого и имеющего влияние Долабеллу, человека своего круга. Однако речь Цезаря запомнилась своей выразительностью, и на следующий год его попросили выступить в суде против пользовавшегося дурной славой Гая Антония, который беззастенчиво обирал греков во время войны с Митридатом. Правонарушения Антония даже по римским меркам превосходили все мыслимое, и, казалось, Цезаря ждет триумф, но по настоянию защитника дело было прекращено. Хотя Цезарь опять проиграл процесс, он прослыл искусным оратором и подающим большие надежды политическим деятелем.

Вскоре в семье Цезаря произошло радостное событие: Корнелия родила первенца — дочь, получившую имя Юлия. Цезарь был хорошим отцом, но и амбициозным, целенаправленным человеком, отчетливо понимавшим, что может выбраться из трущоб и добиться высокого положения, лишь сделав себе имя в политике или на поле брани. Для этого следовало продолжить образование, и Цезарь отправился на Родос, остров в Эгейском море, к Аполлонию Молону, известному греческому учителю красноречия, у которого учился риторике Цицерон. В то время Родос был крупным центром образования, особенно популярным среди знатных представителей римской молодежи. На Родосе можно было прослушать лекции известных греческих философов и ученых, таких как Аполлоний и Посидоний. Учился ли Цезарь у Посидония или хотя бы встречался с ним, неизвестно, но, вероятно, он познакомился с трудами этого философа, историка и писателя, среди которых выделялась «История» (сохранившаяся, к сожалению, лишь фрагментарно). В этом труде Посидоний описал свои впечатления от путешествия по землям, населявшимся в то время кельтскими племенами, познакомив читателей с местными правителями, политиками, воинами, богами, жрецами и тем самым сообщив сведения, которые, надо думать, через двадцать лет пригодились Цезарю, когда он вторгся со своим войском в Галлию.

Цезарю не довелось добраться до Родоса. В начале 75 года его корабль у юго-западных берегов Малой Азии, невдалеке от Милета, захватили пираты. Помимо рабов, которых везли для продажи на невольничий рынок, на корабле оказалось несколько пассажиров из числа римской знати. В Средиземном море пираты еще со времен Гомера представляли серьезную угрозу для мореплавания, но никто не предпринимал решительных и действенных мер, чтобы покончить с морским разбоем. Правда, города очищали близлежащее побережье от пиратских гнездовий, но пираты без труда находили новые скрытые от посторонних глаз бухточки, устраивали там очередные опорные пункты и продолжали беспрепятственно заниматься своим прибыльным ремеслом.

Пираты привыкли, что плененные ими люди дрожат от страха за свою жизнь, молят о милосердии. Цезарь вел себя по-другому — не терял достоинства. Когда пираты потребовали у него выкуп в двадцать талантов, Цезарь рассмеялся, заявив, что они не знают, кого захватили в плен, и сам предложил им пятьдесят талантов. Послав своих людей за деньгами в Милет, он остался среди врагов с одним только другом и двумя слугами. Сорок дней пробыл он у пиратов, разделял с ними их трапезу и без малейшего страха забавлялся и шутил с ними. Он даже позволял себе ночью, если пираты шумели и мешали ему уснуть, посылать к ним слугу, чтобы тот их урезонил. Цезарь писал стихи, декламировал их пиратам и тех, кто не выражал своего восхищения, называл неучами и варварами и нередко обещал их распять, как только освободится, что воспринималось как шутка.

Однако как только Цезарь, заплатив выкуп, обрел свободу, он снарядил в Милете несколько кораблей и отправился поквитаться с пиратами. Операция удалась. Он захватил в плен большую часть пиратов и всю награбленную ими добычу. Заковав их в кандалы, он вместе с ними поплыл в Пергам к Марку Юнку, наместнику римской провинции Азия. Тот в это время пребывал в Вифинии, и Цезарь, заключив пиратов в тюрьму, отправился в этот город, чтобы получить у наместника официальное разрешение на расправу с пиратами. Но Юнк заявил, что займется рассмотрением дела пленников, когда у него будет время. Сообразив, что Юнк собирается поживиться за его счет, продав пиратов на невольничьем рынке, Цезарь поспешил вернуться в Пергам, чтобы опередить людей Юнка и помешать им овладеть пленниками. Вернувшись в Пергам, Цезарь приказал распять всех пиратов, что им часто предсказывал, когда они считали его слова шуткой.

Распятие считалось ужасным и позорнейшим наказанием, обрекавшим осужденного на долгую и мучительную смерть. Этот вид казни римляне переняли, видимо, у пунийцев, но применяли гораздо чаще, хотя полагали, что даже упоминание о распятии недостойно римского гражданина и свободного человека. Распинали в первую очередь рабов и неримлян. Осужденного на распятие сначала истязали бичами, а потом заставляли нести к месту казни тяжелое деревянное крестное древо, носившее название patibulum. На месте казни руки и ноги преступника привязывали к кресту. После этого человека поднимали веревками к вершине вкопанного в землю столба.

Страдания несчастного обычно продолжались несколько дней. Светоний без иронии написал, что Цезарь к захваченным им пиратам проявил милосердие, когда приказал сначала их заколоть и только потом распять.

Цезарь вновь отправился на Родос, но, казалось, судьба против того, чтобы он приобщился мудрости: Митридат опять выступил против Рима, и Цезарь, оставив занятия, спешно отплыл в Малую Азию, чтобы предложить свои услуги местным властям. Невразумительные ответные действия наместника провинции Азия против новой агрессии Митридата побудили не терпевшего нерешимости Цезаря собрать вспомогательный отряд и возглавить сопротивление. Он снова проявил пренебрежение нормами, когда принял решение, что необходимо действовать быстро. Без одобрения сената и правительства провинции Азия Цезарь развернул боевые действия против союзников Митридата и изгнал их из провинции. Позже, в том же году, Цезарь вошел в ближайшее окружение претора Марка Антония (отца будущего легата Цезаря, носившего то же имя, что и отец) и участвовал вместе с ним в борьбе с пиратами в прибрежных водах Малой Азии.

Вскоре двадцатисемилетний Цезарь узнал, что его избрали в Риме понтификом. Коллегия понтификов занимала центральное место в римском государственном культе, осуществляла надзор за другими жреческими коллегиями и даже распространяла свое влияние на политику. Должность понтифика не мешала заниматься политической деятельностью и не препятствовала военной карьере. Должность эта досталась Цезарю после смерти кузена матери Гая Аврелия Котты. Мать Цезаря, воспользовавшись сложившейся ситуацией, походатайствовала за сына, но можно смело сказать, что Цезарь получил престижную должность не только благодаря стараниям матери и закулисным переговорам, но и благодаря своим достижениям и неизменно растущей роли в политической жизни Рима.

Узнав, что его избрали понтификом, он направился в Рим. Добравшись из Малой Азии в Грецию, Цезарь с двумя друзьями и десятью невольниками-гребцами пошел дальше на лодке — к противоположному берегу Адриатики. В Адриатическом море все еще бесчинствовали пираты и, чтобы снова не попасть в плен, Цезарь распорядился плыть только ночью. Когда лодка приблизилась к италийскому берегу, он неожиданно увидал впереди корабельные мачты и повелел экипажу приготовиться к бою.

Награжденный за свои ратные подвиги дубовым венком, Цезарь был полон решимости постоять за себя. Он снял плащ, обнажил кинжал и изготовился убить первого, кто попытается залезть в лодку. Но когда лодка подошла ближе к берегу, Цезарь понял, что он принял за мачты деревья на берегу. Вздохнув полной грудью, Цезарь ступил на берег, чтобы начать долгий переход в Рим.

Примечания:

1

Плутарх. «Цезарь», 2. Здесь и далее перевод Г. А. Стратановского и К. П. Лампсакова.

2

Перевод М. Л. Гаспарова.

3

Марш Шермана к морю — поход армии севера под командованием генерала Шермана от Чаттануги через штат Джорджия до побережья Атлантического океана. Марш продемонстрировал миру все ужасы войны; одним из афоризмов Шермана был: «Война — это ад». — Примеч. перев.

4

Плутарх. «Марий», 44, 6. Перевод С. А. Ошерова.

5

Светоний. «Цезарь», 1, 3. Здесь и далее перевод М. Л. Гаспарова.

6

Светоний. «Цезарь», 49, 4.