• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

Красота этой женщины была не той, что зовется несравненной и поражает с первого взгляда, зато обращение ее отличалось неотразимой прелестью, и потому ее облик, сочетавшийся с редкою убедительностью речей, с огромным обаянием, сквозившим в каждом слове, в каждом движении, накрепко врезался в душу.

(Плутарх[62])

В 332 году до н. э. Александр Великий, после того как разбил персов в Сирии, а затем захватил Тир и Газу, высадился со своим войском в Египте. Египтяне не оказали македонскому полководцу сопротивления, и он обосновался на побережье страны, где Нил впадает в Средиземное море. Осуществляя завоевания на Востоке, Александр стремился привнести в захваченные им земли эллинистическую культуру и в 331 году основал на египетском побережье Александрию, которая вскоре стала торговым и культурным центром Восточного Средиземноморья. Александрию наводнили товары из Восточной Африки, Индии и Аравии, а вместе с ними в город устремились переселенцы со всего Средиземноморья, включая большое количество переселенцев из Палестины, так что вскоре Александрия стала крупнейшим городом в мире по числу еврейского населения.

После смерти Александра Великого Птолемей, один из его полководцев, стал царем эллинистического Египта, основав династию Птолемеев. В Александрии, своей столице, Птолемей I возвел храмы, дворцы и другие величественные постройки. С Птолемея I по Птолемея XII эти цари греко-македонского происхождения, сменив фараонов, управляли из Александрии Египтом, издавая указы и собирая налоги, но не предпринимая попыток познать египетскую культуру. Птолемеи предпочитали общаться с жившими в стране греками и Александрию покидали лишь от случая к случаю, чтобы совершить увеселительную прогулку по Нилу — или обнажить меч за пределами государства. Местные жители не жаловали иноземных правителей и наделяли их обидными прозвищами, наподобие Толстяка или Ублюдка.

Во времена Цезаря Египет находился в сфере влияния Римского государства. Птолемей XI, умерший в 80 году, завещал свою страну Риму. После него египетским царем стал Птолемей XII Авлет, непопулярный правитель, державшийся у власти благодаря тесным коммерческим связям с Римом и подкупу римских должностных лиц. В 58 году александрийцы изгнали Птолемея XII, но Цезарь, бывший в том году консулом, восстановил на троне Авлета, который пообещал за эту услугу ему и Помпею огромную взятку. Чтобы получить свою долю, Помпей для верности отправил в Египет Авла Габиния, наместника Сирии. В составе войска Габиния начальником конницы служил молодой Марк Антоний, который, возможно, встречался в Александрии с дочерью Авлета, четырнадцатилетней Клеопатрой[63].

Однако Габинию не только не удалось получить всех обещанных денег, но у него не хватило и средств для выплаты жалованья солдатам, в результате чего многие легионеры остались в Египте и женились на местных женщинах. Вместе с нашедшими в Египте приют пиратами, беглыми рабами и местными лиходеями они объединились в отряды наемников, которые то грабили, то защищали Египет от неприятеля. Именно из бывших римских легионеров Помпей и собирался в Египте набрать новую армию.

В 51 году Птолемей XII Авлет умер, оставив соправителями страны восемнадцатилетнюю Клеопатру и ее двенадцатилетнего брата, ставшего Птолемеем XIII. По местному обычаю, Клеопатра и Птолемей стали не только соправителями страны, но и супругами. При Птолемеях царь и царица обычно сотрудничали, но Клеопатра и Птолемей, что называется, не сошлись характерами. Птолемеем руководили советники, евнух Потин и военачальник Ахилла, а у Клеопатры были свои твердые взгляды на управление государством, отличные от устремлений советников Птолемея.

Клеопатра была образованной женщиной. Она первой из Птолемеев стала говорить по-египетски, изучив досконально этот язык. Говорят, она также владела эфиопским, еврейским и несколькими другими иностранными языками, тогда как цари, правившие до нее, не знали даже египетского. В начале своего правления Клеопатра даже принимала участие в обряде принесения в жертву богам священного быка и сопровождала к храму это животное, сидя в лодке (этот факт засвидетельствован иероглифической надписью на каменном монументе, ныне находящемся в Копенгагене). Такое почитание местных обычаев, должно быть, в глазах египтян выгодно отличало Клеопатру от других Птолемеев, относившихся к местным обрядам и ритуалам, в лучшем случае, с безразличием.

Но Клеопатра действовала и с оглядкой на Рим. Когда Бибул был наместником Сирии, то, готовясь напасть на Парфию, он послал двух своих сыновей в Египет за осевшими в этой стране легионерами Авла Габиния, чтобы включить их в свое войско. Однако бывшие солдаты Габиния не захотели оставить Египет, и сыновей Бибула убили. Тогда Клеопатра нашла этих убийц и выслала их Бибулу для наказания, что привело в негодование египтян, посчитавших, что она раболепствует перед Римом. Интриги советников Птолемея заставили Клеопатру оставить Александрию и собрать свою армию. Теперь Птолемей XIII стал управлять Египтом один, пользуясь советами Потина и Ахиллы.

Цезарь прибыл в Александрию в начале октября 48 года всего с одним легионом и восемью сотнями конников. Когда ему принесли голову Помпея, он в ужасе отшатнулся, а когда ему дали принадлежавшее полководцу кольцо с печаткой с изображением льва, держащего меч, Цезарь заплакал. Он не хотел смерти Помпея, собирался его простить и даже, если получится, возобновить триумвират, правда, предоставив ему в этом союзе второстепенную роль. Цезарь попросил, чтобы ему выдали тело Помпея для погребения, но оказалось, что тело это бросили в море на мелководье, после чего слуга Помпея Филипп извлек его из воды и сжег на погребальном костре, сложенном из обломков рыбачьей лодки. Голову Помпея передали его вдове, и она похоронила ее в Италии в Альбанском имении.

Египтяне сочли, что убийством Помпея они добьются расположения Цезаря, но Потин и Ахилла достигли обратного. Цезарь был весьма недоволен тем, что египетские правители украли у него победу над прославленным полководцем. Узнав о гибели своего противника, Цезарь мог бы вернуться в Рим, но он нуждался в деньгах, чтобы продолжить борьбу со сторонниками Помпея. Тогда Цезарь потребовал у Птолемея XIII обещанные Авлетом десять миллионов денариев (эквивалент годового жалованья пятидесяти тысяч солдат). Советник Птолемея Потин тайком возмутился, но дал Цезарю слово прислать деньги в Италию. Тогда Цезарь решил остаться в Александрии до получения денег, пояснив, что отплытию в Рим мешают неблагоприятные ветры. У Цезаря была и другая причина остаться на время в Александрии: противостояние между Птолемеем и Клеопатрой привело к нестабильности в государстве, и этим неустойчивым положением могли воспользоваться советники Птолемея, лелеявшие планы освободиться от вмешательства Рима в дела страны. Александрийцы гордились своей независимостью и видели в появлении Цезаря угрозу их суверенности. Как только Цезарь высадился со своим войском в Александрии, жители города выразили громогласный протест, увидев, что перед Цезарем несут фасции, символизирующее власть Рима. В последующие дни во время уличных столкновений несколько солдат Цезаря были убиты. Однако, вопреки недовольству александрийцев, Цезарь обосновался под защитой стен королевского дворца в ожидании обещанных денег — и чтобы принести мир в охваченный распрями Египет.

В отличие от Рима с его узкими улицами и кривыми проулками, в Александрии были проложены имеющие твердое покрытие прямые, пересекающиеся между собой улицы. Город простирался на несколько миль с севера на юг от побережья Средиземного моря до соленого Мареотийского озера. Пресная вода поступала в Александрию из Нила по проложенному каналу, превышавшему в длину двадцать миль. Рядом с гаванью располагался «царский квартал», в котором находились дворец Птолемея, гробница Александра Великого и Мусейон со знаменитой Александрийской библиотекой папирусных свитков, приобретавшей все литературные сочинения, которые только существовали. Мусейон являлся научным центром, в котором трудились ученые и писатели. Днем там читались лекции для студентов и любознательных посетителей, а по вечерам устраивались застолья, во время которых велись ученые разговоры.

Большинство александрийцев (а их было около миллиона) жили к западу от «царского квартала» между гаванью и Серапеумом. Стоявший на холме Серапеум представлял собой храм, где поклонялись египетскому богу Осирису; следует иметь в виду, что этот культ уже подвергся сильному греческому влиянию. Паломники со всего света, искавшие исцеления или советов божества, толпами стекались в огромный храмовый комплекс, на содержание которого Птолемеи не жалели средств. У входа в гавань Александрии лежал остров Фарос, соединенной с городом дамбой. На Фаросе, в его восточной части, стоял знаменитый стодесятиметровый маяк — одно из семи чудес света. Маяк этот указывал путь кораблям в гавань Александрии, приходившим в этот торговый и культурный центр Востока со всего Средиземноморья.

Из своих покоев в королевском дворце Цезарь видел маяк и простиравшееся за ним море. Еще он видел улицы Александрии, полные раздраженных греков, готовых убить любого попавшегося навстречу римлянина. Евнух Потин прилагал все усилия, чтобы возбудить гнев александрийцев. Также он тайно злоумышлял против Цезаря, боясь, что римский правитель добьется согласия между Птолемеем и Клеопатрой, и тогда он лишится влияния на царя, а с ним потеряет и свою власть. Цезарь же, исходя из того, что именно в его первое консульство был заключен союз между Римом и Птолемеем Авлетом, полагал, что не кто иной, как он сам, должен уладить распри между наследниками Авлета. Поэтому в разговоре с Потином он предложил, чтобы Клеопатра и Птолемей распустили свои войска, и оба явились к нему для мирных переговоров. Потин нехотя согласился, а сам тайно договорился с Ахиллой, чтобы тот привел свое войско к Александрии.

Тем временем Клеопатра решила добиться поддержки Цезаря, но, не имея возможности открыто появиться в Александрии, придумала план, ставший легендой. Плутарх пишет, что Клеопатра, взяв с собой лишь одного из своих друзей, Аполлодора, купца с Сицилии, села в маленькую лодку и с наступлением темноты пристала вблизи царского дворца. Так как иначе было трудно остаться незамеченной, она забралась в мешок для постели и вытянулась в нем во весь рост. Аполлодор обвязал мешок ремнем и внес его через двор к Цезарю. Говорят, что уже эта хитрость Клеопатры показалась Цезарю смелой и пленила его. Он сам поднялся из захолустной Субуры до высот власти благодаря своей смелости и изворотливости ума, и ему понравилась находчивость Клеопатры. Как и большинство римлян, Цезарь считал, что египетские правители по своей природе трусливы и удерживаются у власти благодаря лишь интригам и подкупу нужных людей. Клеопатра опровергла это суждение. Воочию убедившись, что она смела, находчива и умна, Цезарь решил, что Клеопатра сможет стать настоящей правительницей Египта и будет царствовать с учетом интересов Римского государства.

Не вызывает сомнения, что двадцатиоднолетняя Клеопатра прельстила Цезаря. Некоторые источники уверяют, что их любовная связь началась с первой же встречи, но, как представляется, все-таки нельзя точно сказать, когда они разделили ложе впервые. Цезарь в своих записках ни слова не говорит о физической близости с Клеопатрой, а рассказывает только об их чисто деловых отношениях. Однако античные авторы без тени сомнения говорят о любовной связи Цезаря с Клеопатрой. Конечно, можно задаться вопросом, зачем пятидесятидвухлетнему Цезарю, представителю римской аристократии, было нужно вступать в любовную связь с египетской царицей, если римляне обычно считали восточных женщин коварными искусительницами? Одни ответят, что Цезарь был отъявленный женолюб, который мог посчитать, что молодая египетская царица украсит вереницу его побед на бранном поле любви. Однако другие скажут, что если Цезарь просто хотел познать любовь экзотической женщины, ему не надо было соблазнять Клеопатру — в Александрии было множество египтянок, которые бы с легкостью уступили ему. Цезарь не был столь безрассуден, чтобы домогаться любви Клеопатры, если бы он не преследовал определенных политических целей. Цезарь стремился упрочить контроль Римского государства над богатой страной и извлечь из этого и личную выгоду. Клеопатра, сблизившись с Цезарем, могла бы ему в этом помочь.

А что давала Клеопатре любовная связь с Юлием Цезарем? На это ответить просто. Связь с Цезарем приносила Клеопатре власть в государстве. Армия Птолемея намного превосходила числом и мощью ее собственные войска; к тому же на стороне Птолемея было местное население. Без поддержки извне у Клеопатры не было шансов вернуть себе трон. Если бы дело дошло до военных действий, Клеопатра потерпела бы поражение, и, вероятно, ей бы пришлось искать пристанище за границей. Поддержка же Цезаря означала для Клеопатры и поддержку всего Римского государства. Мы не знаем истинных чувств Клеопатры к Цезарю. Возможно, ее влюбленность была притворной, но так или иначе она смогла увлечь Цезаря, и если бы у нее родился от него сын, Клеопатра могла бы даже рассчитывать, что в будущем он сможет объединить Рим с Египтом, как в свое время Александр Великий объединил Грецию с завоеванными им землями на Востоке.

В ту же ночь, когда Цезарь встретился с Клеопатрой, он попросил привести к нему ее брата, надеясь их примирить. Увидев рядом с Цезарем Клеопатру, Птолемей пришел в изумление. Он еще больше удивился, когда до него дошло, что Цезарь держит сторону Клеопатры. Птолемей пришел в бешенство, выбежал из дворца, на глазах у ранних прохожих сорвал с головы корону и разрыдался. Александрийцы знали, что Птолемей вздорный молодой человек и к тому же марионетка своих советников, но и они возмутились, узнав, что Птолемея унизил римский военачальник. У дворца собралась взбудораженная толпа, грозившая силой ворваться внутрь. Тогда Цезарь вышел к собравшимся и хладнокровно им объяснил, что он всего лишь пытается выполнить волю Птолемея XII Авлета — установить в Египте мир и спокойствие. Затем Цезарь собрал ассамблею, на которой призвал знатных александрийцев восстановить соправление Птолемея и Клеопатры. Чтобы подсластить пилюлю, Цезарь пообещал вернуть египтянам Кипр, завоеванный Катоном за несколько лет до этого.

В течение нескольких последующих дней Цезарь пытался восстановить в Александрии спокойствие и уладить конфликт между Птолемеем и Клеопатрой. Но когда он уже было подумал, что добился некоторого успеха, к Александрии подошло двадцатитысячное войско Ахиллы, а египетский флот грозил нападением на стоявшие в гавани римские корабли. Тогда Цезарь послал своих представителей, включая побочного сына Митридата VI, в Сирию и Малую Азию за так необходимым ему подкреплением. Затем Цезарь взял под стражу Птолемея XIII и приказал казнить Потина. Но положение Цезаря не улучшилось: Ахилла ввел свое войско в Александрию и занял весь город, за исключением тех кварталов, что находились в руках у Цезаря.

После того как Ахилла ввел свое войско в Александрию, Цезарь, располагая всего одним легионом и восемью сотнями конников, смог удержать только дворцовый комплекс, территорию, примыкавшую к этим постройкам с юга, а также часть гавани, где стоял его флот. Первый удар Ахиллы Цезарь отбил, но вскоре он понял, что ему придется вести войну, своим характером не похожую на все предыдущие, в которых ему довелось участвовать. И в самом деле, непохожая на другие, война стала реальностью. В городе просто не было места для обычного боевого построения легиона, да и от конницы особого толку не было. Римскому войску пришлось вести уличные бои, сражаясь за каждый дом и за каждую пядь земли.

Чтобы обезопасить занимаемый им «царский квартал», Цезарь распорядился возвести в нужных местах подвижные навесы и башни, обнести рвом всю его территорию и разрушить дома, прилегавшие к этому рву с вражеской стороны. По распоряжению Цезаря, римляне не штурмовали эти дома через хорошо охранявшиеся ворота, а пробивали стены домов тараном через пробоину в соседнем уже захваченном доме. Пробив стену дома, римляне устремлялись в пролом, уничтожали врагов и приступали к захвату и разрушению очередного строения тем же манером. К удовлетворению Цезаря, при этом не возникало пожара: дома в Александрии были сложены из огнеупорного кирпича и имели крышу из черепицы.

Ни один поступок Цезаря нисколько не устрашил александрийцев. Гонцы спешили во все города Египта, призывая восстать заодно против ненавистных римлян. Тысячи людей по всему городу собирали оружие и боеприпасы. Буквально за ночь по всей Александрии открылись десятки мастерских, где ковали копья, мечи и другое оружие. Богатые люди даже вооружали доверенных рабов и поручали последним нести дозор в стратегических точках города, а солдат, прежде стоявших на карауле, посылали на передовую. На улицах города появились баррикады высотой до сорока футов, а у низких домов александрийцы выстроили высокие башни, чтобы с них обстреливать римлян. Кроме того, они соорудили подвижные башни, которые можно было передвигать с помощью лошадей в нужное место. Таким образом, александрийцы не только защищали свои укрепления, но и нападали на неприятеля.

При этом горожане не только готовились к обороне, но и при всяком удобном случае дерзко нападали на римлян. Будучи искусными мастерами, что, пусть неохотно, признавали сами римляне, они без труда воспроизводили все виды вооружений, применявшиеся врагами, и все их воинские приемы. И даже когда сражение разгорелось, они продолжали обсуждать эти приемы и тактику. Споров было много, но все соглашались, по крайней мере, в одном — врага необходимо разбить:

Римляне давно замышляют покорить нашу страну. Несколько лет назад в Египте стоял со своим войском Габиний, а теперь вслед за Помпеем в Египет явился Цезарь, но смерть Помпея не помешала ему остаться в нашей стране. Если мы не изгоним Цезаря, Египет станет римской провинцией[64].

Александрийцы хорошо понимали, что они обязаны разбить войско Цезаря до подхода к римлянам подкреплений.

Пытаясь сломить сопротивление римлян в городе, Ахилла также распорядился атаковать римский флот, стоявший в гавани близ дворца, а затем и захватить саму гавань, чтобы отрезать Цезаря от ожидавшихся подкреплений. Римляне отбили атаку, повредив немало вражеских кораблей. Но затем Цезарь понял, что ему не удержать малыми силами все свои корабли и приказал большую часть их сжечь. Огонь с кораблей перекинулся на дома, склады, а затем на стоявшую на возвышенности библиотеку, равной которой не было во всем мире. Ученые до сих пор ведут спор, сгорел ли при том пожаре весь ее фонд, но даже если сгорела только часть ее папирусных свитков, то и эта потеря невосполнима.

Затем Цезарь на оставшихся кораблях высадил свое войско на Фаросе, острове, лежащем у входа в гавань. Захватив Фарос, Цезарь поставил там гарнизон, обеспечив тем самым безопасный подход ожидавшихся подкреплений. Хотя Цезарь не пишет об этом в своих трудах, но, оказавшись на Фаросе, он, должно быть, поднимался на верхнюю площадку знаменитого маяка, чтобы полюбоваться открывавшейся перспективой.

Тем временем Арсиноя, младшая дочь Птолемея XII Авлета и сестра Клеопатры, отправилась в стан Ахиллы вместе со своим наставником евнухом Ганимедом. Цезарь намеревался сделать Арсиною и ее брата Птолемея XIV, младшего из детей Птолемея XII, подвластными ему правителями Кипра, но Арсиноя надеялась овладеть вакантным престолом в Александрии. Она, как и ее сестра Клеопатра, была умной, напористой и расторопной особой и намного превосходила решительностью и хваткой своих неуверенных в себе братьев. Ахилла вскоре осознал, что Арсиноя хочет присвоить себе верховную власть. Между ними начались распри, и Арсиноя, заручившись поддержкой войска, приказала убить своего соперника. После смерти Ахиллы войском от имени Арсинои стал командовать Ганимед.

Возглавив войско, Ганимед пришел к мысли, что можно значительно ухудшить положение неприятеля, если отрезать его от пресной воды. Питьевая вода подавалась в Александрию из Нила по подземным каналам с отводами в каждый дом. Войско Цезаря стояло в северной части города, куда вода подавалась в последнюю очередь. Не имея возможности перекрыть все каналы, ведущие в эту часть города, Ганимед приказал закачивать в них воду из моря. Солдаты Цезаря поначалу никак не могли понять, почему вода стала солоноватой, но когда вода стала совсем негодной к употреблению, они уразумели, в чем дело.

Солдаты могли долгое время недоедать, но обойтись без воды были не в состоянии и потому впали в панику и потребовали от Цезаря уйти из Египта. Цезарь воспринял это требование не с гневом, как было несколько лет назад, но с пониманием: он объяснил, что отход невозможен — и не нужен. Ведь они не смогут оставить свои позиции незаметно, и, едва лагерь начнет сворачиваться, александрийцы преодолеют возведенные баррикады и не дадут погрузиться на корабли. Тут не Галлия с ее холмами и лесами, где можно укрыть армию, но равнина, отлично просматриваемая с городских стен. В любом случае Ганимед им не угроза. Александрийцы черпают воду из Нила, поскольку в городе слишком много жителей, чтобы напоить всех из колодцев; но нас-то, сказал он солдатам, куда меньше, а потому нам хватит и колодцев. Римляне приободрились и принялись копать. К утру они получили воду.

Солдаты Цезаря воспрянули духом, а вскоре еще более ободрились, когда узнали, что к побережью Египта подошли корабли Домиция Кальвина с продовольствием и оружием на борту. Однако Домиций пришел в Египет на парусниках (арендованных у купцов) и из-за сильного восточного ветра до Александрии дойти не смог и бросил якорь в нескольких милях западнее, в ожидании попутного ветра. Узнав об этом, Цезарь решил с помощью своих гребных кораблей привести флот Домиция в город. Он сел на корабль и велел всему флоту следовать за собой, но войско оставил в Александрии, чтобы держать оборону.

Добравшись до стоявшего на якоре флота Домиция, Цезарь взял эти корабли на буксир и при слабом противном ветре пошел обратно в Александрию. Во время встречи с Домицием Цезарь послал гребцов за водой, и несколько человек, отдалившихся от берега моря, были захвачены неприятелем. От них александрийцы узнали, что у Цезаря нет на борту солдат, и, решив воспользоваться благоприятной возможностью, вывели весь свой флот навстречу неприятельским кораблям. Один из кораблей Цезаря, укомплектованный родосскими моряками, отбился от строя; александрийцы решили начать с него и атаковали родосцев силами нескольких кораблей. Цезарь поначалу решил, что раз родосские моряки сами виновны в том, что отбились от строя, то пусть они сами и отбиваются, но увидев, что родосцы храбро дерутся, поспешил им на помощь. Бой закончился полной победой римлян: противник потерял два корабля и большое число людей.

Александрийцы были удручены поражением, тем более что потерянные в сражении с Цезарем корабли были не первыми, утраченными в боях. За несколько последних недель римляне уничтожили большую часть их флотилии. Александрийцы считали себя искусными моряками и со страхом спрашивали себя: если мы не смогли одолеть римлян на море, то разве сумеем победить их на суше?

Ганимед понимал, что подобные настроения гораздо опаснее реально существовавшей римской угрозы, и потому во всеуслышание уверил александрийцев, что они построят новые корабли, да еще лучше тех, что имели, и тогда навеки изгонят коварных римлян из независимого Египта. И александрийцы принялись за строительство кораблей. Им не хватало леса, и тогда на изготовление весел пошли стропила общественных зданий, крыши которых пришлось снести. Кроме того, александрийцы стали чинить старые корабли, давно стоявшие на причале, а с Нила привели в город сторожевые суда. Александрийцы работали с огоньком и за несколько дней, вопреки ожиданиям, построили двадцать семь кораблей. Конечно, это не были корабли океанского плавания, но в прибрежных водах они представляли собой грозную силу.

Цезарь понял, что морского боя не избежать, и, чтобы опередить неприятеля, вывел свой флот в составе тридцати четырех кораблей к западной части гавани. У Цезаря было девять родосских кораблей, восемь — понтийских, двенадцать — византийских и пять — киликийских. На правом фланге он поместил родосские корабли, на левом — понтийские. Остальные корабли образовали вторую линию. Александрийцы также без колебаний вывели и выстроили свой флот. Во фронте у них были двадцать два корабля, а остальные, ожидая своего часа, встали во второй линии. Между двумя флотами были отмели с узким проходом, и было ясно, что первый, кто войдет в этот проход, окажется в затруднительном положении как при развертывании, так и при возможном отходе.

Родосскими кораблями командовал Эвфранор, опытный и храбрый моряк. Как только он заметил, что Цезарь колеблется, он крикнул ему: «Цезарь, ты боишься, что если ты войдешь в эти отмели с первыми кораблями, то вынужден будешь принять сражение, прежде чем успеешь развернуть остальной флот. Предоставь это дело нам, мы выдержим сражение, и ты в нас не ошибешься, лишь бы только остальные немедленно последовали за нами»[65]. Цезарь дал сигнал к бою. Родосские корабли смело вошли в проход и, миновав эту узость, не только развернулись с большим успехом и ловкостью, но и протаранили один из вражеских кораблей. За родосцами последовали остальные римские корабли, и бой разгорелся.

За боем, взобравшись на крыши домов, наблюдали и александрийцы, и римляне. Первые понимали, что если их моряки возьмут верх, то они захватят всю гавань, и станет осуществимым атаковать противника с моря. Римляне также отчетливо понимали, что если Цезарь проиграет сражение, то они окажутся отрезанными от внешнего мира. Опасения эти не оправдались. Римляне одолели александрийцев, потопив три вражеских корабля и захватив два. Остальные суда противника спаслись бегством, укрывшись в западной части гавани и оставив ее восточную часть в руках римлян.

Цезарь хотя и одержал победу над вражеским флотом, он тем не менее понимал, что не одолеет александрийцев, пока не овладеет всей гаванью. Пока в руках римлян была лишь восточная часть этой гавани, да еще малая территория вокруг маяка на Фаросе. Поэтому Цезарь решил полностью захватить этот остров, а заодно и плотину, соединявшую Фарос с городом. Согласно этому плану, он посадил на небольшие суда и лодки несколько тысяч своих солдат и приказал им высадиться на острове. Поначалу переправа изрядно напоминала катастрофическую высадку в Британии. Александрийцы пытались отбить атаку. С подошедших судов и с крыш прибрежных домов они стали осыпать неприятеля копьями, стрелами и метательными снарядами. Но едва римляне все же высадились на острове, александрийцы в панике отступили. Одни побежали к городу по плотине, другие бросились в море, чтобы достичь города вплавь. В этом бою александрийцы понесли большие потери, а шесть тысяч попали в плен, чтобы в будущем стать рабами. Цезарь разрешил солдатам разграбить Фарос, после чего повелел снести все дома. Этим он хотел продемонстрировать неприятелю, что и Александрию ждет та же участь, если александрийцы не признают власть Рима.

Но александрийцы сражались не только за свою жизнь, но и за независимость своего государства и не собирались сдаваться. Они сумели удержать южную часть плотины и там укрепиться.

На следующий день римляне предприняли новое наступление, чтобы овладеть всей плотиной. Однако узость плотины не позволила римлянам развернуть широкое наступление, и оно захлебнулось. Тогда они начали обстреливать неприятеля с кораблей, но и противник подтянул к плотине свои корабли, отвечавшие не менее смертоносным огнем. На исходе четвертого часа боя александрийским судам удалось зайти в тыл неприятелю и высадить на плотине свои войска. Оказавшись неожиданно в окружении, римляне ударились в панику и пустились бежать к своим кораблям. Часть солдат сумела до них добраться, но те от перегрузки пошли ко дну. Другая часть попыталась сопротивляться, но была перебита александрийцами.

Цезарь, насколько мог, пытался удержать солдат на плотине, но только не преуспел. Затем, увидев, что и его корабль от перегрузки идет ко дну, Цезарь бросился в воду и поплыл к берегу. В детстве он знатно плавал, но в пятьдесят два года, да еще в воинском снаряжении, плыть было предельно трудно. Тем не менее, чтобы не потерять свои записи, он держал их высоко над водой, а греб только одной рукой. Еще говорят, что Цезарь спасал и свой пурпурный военный плащ, сжимая его в зубах, когда плыл. По другому источнику, плащ этот, наоборот, достался александрийцам, которые выставили его на всеобщее обозрение. Однако главное в том, что наступление Цезаря закончилось неудачей. В бою за плотину Цезарь потерял четыре сотни солдат и еще большее количество моряков. Правда, Фарос римляне не утратили, но моральная победа осталась за неприятелем.

Однако поражение не только не привело римлян в смятение, но даже их обозлило, и они с еще большей отвагой сражались против александрийцев, пытавшихся прорвать оборону противника и овладеть «царским кварталом». Римляне не могли вынести саму мысль о том, что египтяне в чем-то их превосходят. Легионеры вели с горожанам яростные схватки, и так продолжалось целый день. Горожане изумлялись тому, что римское войско черпает силу в поражении, тогда как любое другое давным-давно пало бы духом.

Не в силах одолеть римлян, александрийцы послали к Цезарю своих представителей. Сославшись на то, что им надоели правление взбалмошной Арсинои и жестокая тирания ее приспешника Ганимеда, они попросили Цезаря отпустить находившегося у него под охраной Птолемея XIII, добавив, что если законный царь изъявит свою монаршую волю перейти под покровительство Цезаря, то все население согласится с таким решением.

Поразмыслив над просьбой александрийцев, Цезарь решил пойти им навстречу, хотя мало верил в их искренность. В то же время он допускал, что если александрийцев возглавит законный царь, то они могут и в самом деле пойти на значительные уступки, а если александрийцы его обманывают и просто хотят сменить Арсиною на Птолемея, то будет благовиднее и почетнее вести войну с законным царем, а не с самозваной царицей и ее евнухом. Кроме того, как посчитал Цезарь, появление Птолемея XIII в лагере неприятеля вызовет распри и разногласия между сторонниками царя и приспешниками Арсинои и Ганимеда, что несомненно ослабит силы противника, если александрийцы не откажутся от войны, и тогда, когда римляне одолеют александрийцев, станет справедливым и правомерным сместить Птолемея XIII и привести к управлению Клеопатру и Птолемея XIV, которые станут следовать воле Рима.

Когда Птолемей узнал, что его собираются отправить к сородичам, он неожиданно разразился слезами и стал упрашивать Цезаря оставить его у себя. Но как Цезарь и думал, как только молодой царь оказался в стане александрийцев, он энергично повел войну против римлян. Солдаты Цезаря стали качать головами и дивиться тому, что над чрезмерной добротой Цезаря насмеялся лукавый мальчик. Им было невдомек, что, отпуская Птолемея к александрийцам, Цезарь преследовал определенные цели, сулившие немалые выгоды. Хотя Птолемей и продолжил военные действия, в стане александрийцев, как и полагал Цезарь, начались распри, в результате которых Арсиною и Ганимеда заставили силой уступить власть Птолемею, которым стали руководить несведущие в военном деле советники.

В течение нескольких последующих недель александрийцы потерпели ряд неудач. Узнав, что к Цезарю движутся транспортные суда с продовольствием на борту, александрийцы послали свой флот к дельте Нила. Как только об этом дали знать Цезарю, он немедля послал туда же свой флот, которым командовал Тиберий Нерон. Римляне одержали победу, потопив несколько неприятельских кораблей и рассеяв другие. Правда, в этом бою они и сами потеряли корабль, которым командовал Эвфранор. Увлекшись преследованием одного из вражеских кораблей, Эвфранор потерял связь со своими и, когда его окружили, погиб в неравном бою.

В начале марта к Пелусию, городу у восточного устья Нила, подошел Митридат из Пергама во главе целой армии, набранной в Палестине, Сирии и Аравии. Это было то самое подкрепление, которого давно дожидался Цезарь. В состав армии Митридата входили три тысячи иудеев, влившиеся в войска по распоряжению правителя и первосвященника Иудеи Иоанна Гиркана II и его влиятельного советника Антипатра. Гиркан и Антипатр решили поддержать Цезаря, рассчитывая на то, что он станет союзником Иудеи, в отличие от Помпея, который во время своей восточной кампании отторг от Иудеи часть территории да еще надругался над святынями Иерусалимского храма.

Вскоре Митридат после ожесточенного сражения с египтянами взял Пелусий и поспешил в Александрию на соединение с Цезарем. Но чтобы не форсировать дельту Нила с ее большим числом протоков и рукавов, Митридат пошел из Пелусия на юго-запад, форсировал Нил выше устья реки вблизи нынешнего Каира и затем направился на соединение с Цезарем.

Узнав о появлении армии Митридата, основные силы войска александрийцев оставили город и, погрузившись на корабли, отправились вверх по Нилу, чтобы помешать дальнейшему продвижению неожиданно появившихся новых вражеских войск. Не бездействовал и Цезарь. Как только основные силы александрийцев ушли из города, он пустился в погоню. Посадив свое войско на корабли, он пошел на восток к дельте Нила, но ночью, чтобы избежать морского сражения с неприятелем и ввести его в заблуждение, Цезарь развернул свои корабли, направился в противоположную сторону и, миновав Александрию, высадился в миле от города. Затем ускоренным маршем он обогнул Мареотийское озеро и соединился с армией Митридата до появления войска александрийцев.

На следующий день 27 марта 47 года римляне атаковали подошедшее войско александрийцев. Сражение длилось до вечера и закончилось полной победой римлян. Птолемей бежал с поля боя и утонул в реке, когда его лодка перевернулась. Воодушевленнэй победой, одержанной после трех месяцев кровопролитных боев, Цезарь во главе конницы поспешил вернуться в Александрию. Население города встретило его у ворот и стало молить даровать им прощение. Цезарь мог бы обратить александрийцев в рабов, но Александрия находилась в сфере экономических интересов Римского государства, и опустошение города в планы Цезаря не входило. Он даровал прощение горожанам и направился во дворец, где его ждала Клеопатра.

Овладев Египтом, Цезарь возвел на царский престол Клеопатру, а в качестве ее нового соправителя — двенадцатилетнего Птолемея XIV. Им же он передал власть над Кипром, что, должно быть, сделал в пику Катону, потратившему несколько лет на то, чтобы подчинить этот остров Риму. Хотя Птолемей XIV формально и делил власть с Клеопатрой, реальной власти он не имел, что и предусматривал Цезарь. Арсиною доставили в Рим закованной в кандалы, чтобы в дальнейшем, во время триумфа Цезаря, провести ее в качестве пленницы вместе с Верцингеторигом по улицам Рима. Чтобы в Александрии после его отъезда не возникли волнения, Цезарь оставил в городе три легиона.

Но почему же Цезарь не присоединил, как планировал, Египет к Римскому государству? Он мог бы легко подавить сопротивление египтян на юге страны, овладеть всеми ее ресурсами, объявить Египет новой римской провинцией и назначить ее наместника. Вероятно, Цезарь осознавал, что наместник процветающей и богатой страны — кто бы он ни был, даже прямой и честный Катон — может стать ему конкурентом в борьбе за власть в Риме. Наместник такой провинции, как Египет, мог бы поднять восстание против Рима или ввести эмбарго на поставки Риму зерна. Поэтому Цезарь поступил весьма рассудительно, определив правительницей Египта обязанную ему своим положением Клеопатру (не говоря о ее сердечной привязанности к нему). Цезарь также правильно поступил, оставив в Египте три своих легиона, без которых Клеопатра вряд ли бы продержалась у власти. Наконец, Цезарь, чтобы быть в полной мере уверенным в оставленных им в Египте войсках, назначил их командиром Руфина, сына своего вольноотпущенника (сделав тем самым беспрецедентное назначение).

Одержав победу над войском Птолемея XIII, Цезарь мог бы поехать в Рим, чтобы заняться государственными делами и подготовить военные выступления против остатков войск помпеянцев, стоявших в Африке и Испании, однако говорят, что после этой победы Цезарь сначала, взяв с собой Клеопатру, отправился в месячную увеселительную поездку по Нилу. Правда, некоторые античные авторы, равно как и нынешние исследователи древнеримской истории, или опускают это событие в жизни Цезаря, или вовсе отрицают его, но есть все основания полагать, что это путешествие состоялось, а его главной целью являлось не праздное времяпрепровождение, а знакомство с долиной Нила, являвшейся житницей не только Египта, но и отчасти Рима. Если Цезарь и собирался сделать Египет римской провинцией, ему надо было прибрать к рукам не только побережье страны, но и долину Нила. Стоит отметить, что в переходе по Нилу участвовало четыреста кораблей с солдатами на борту. Цезарь хотел продемонстрировать местным жителям могущество Рима и предотвратить возможное выступление против римлян.

Весной 47 года Клеопатра родила сына, назвав его Птолемеем XV, но александрийцы в насмешку дали ему имя Цезарион («Маленький Цезарь»). Однако некоторые античные авторы отрицают причастность Цезаря к рождению Птолемея, иные, повествуя о жизни Цезаря, и вовсе обходят этот вопрос стороной. И все же разумно признать, что Цезарь был отцом Птолемея (Цезариона), что допускали его друзья. В любом случае Цезарь никогда не увидел бы в сыне египетской царицы угрозу для Рима; в его глазах мальчик, потомок случайной интрижки, мог разве что оказаться полезным для обеспечения верности Клеопатры. А вот как отнеслась к появлению Цезариона Кальпурния, можно только гадать.

Примечания:

6

Светоний. «Цезарь», 49, 4.

62

Плутарх. «Антоний», 27. Перевод С. П. Маркиша.

63

В 58 году Клеопатре было одиннадцать лет. Габиний восстановил на египетском престоле Птолемея Авлета в 55 году, и тогда Клеопатре было действительно четырнадцать лет. — Примеч. перев.

64

«Александрийская война», 3. — Здесь и далее перевод М. М. Покровского.

65

«Александрийская война», 15.