• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

Правой рукой я держал кружку с кофе, но левая лежала на ноге рядом с поясным револьвером.

— Ты? Ждал меня? Что ж, считай, дождался… Знай я, что ты ждешь, то уж постарался бы приехать побыстрее.

Он усмехнулся.

— Ходят слухи, последние месяцы тебе приходилось туговато. Ну, скажи на милость, как такой нормальный вроде парень ухитрился вызвать ярость стольких людей?

Я осторожно поставил кружку на стол.

— Они выбрали другую сторону еще до того, как меня родили.

В глазах Реда появились смешливые искорки. Но добрые, не враждебные.

— Семейная вендетта? — поинтересовался он.

— Нечто подобное. После того как убили папу, я последний, кто стоит между ними и всем, что им нужно, и, судя по тому, как они из кожи вон лезут, это, должно быть, хороший кусок. Хотя, как говорят, они умеют и ненавидеть тоже. До недавнего времени я и не догадывался об их существовании.

— У тебя есть друг, он все об этом знает.

— Друг? У меня? Я мало с кем знаком в этих краях.

— Так вот, твой друг разослал везде людей найти тебя и передать, чтобы ты держался и ждал его. Он скоро будет здесь. Если можешь, просто жди.

С улицы послышались шаги, затем дверь распахнулась, и на пороге появился… Феликс Янт собственной персоной.

Он остановился у входа и пристально посмотрел на меня. На поясе, как всегда, кобура, а в рукаве еще один револьвер, никаких сомнений.

— Да вы просто летаете по стране, — спокойно заметил я. — Пододвиньте лавку и садитесь.

Янт молча подошел к столу, сел напротив меня. Бросил он взгляд на Реда или нет, я не видел. Все его внимание полностью сконцентрировалось на мне, и больше ни на ком другом. Смотрел как удав на кролика… вот только кроликом я себя совсем не чувствовал.

Он повернулся к Реду.

— Нам надо поговорить с глазу на глаз, вы не возражаете?

Ред встал.

— Само собой, не возражаю. — Затем скосил глаза на меня. — Держись, — произнес он и отошел к стойке бара.

Янт изучающе оглядел меня.

— Ты вырос. Проделал немалый путь.

— Обстоятельства заставляли.

На его лице появилась столь знакомая леденящая улыбочка.

— Но до Каролины так и не добрался.

— А мне туда и не надо, — тоже ехидно усмехнулся я. — Там все сделано без меня.

Это его сбило с толку.

— Как без тебя? Что ты хотел сказать?

— Стал партнером Бена Блокера, крупного скотопромышленника, и его адвоката. Поэтому мне незачем ехать на Восток. Адвокат все сделал сам.

А вот это его потрясло. Он явно ничего не знал об Аттморе и, уж конечно, представить себе не мог, что у меня, деревенского простофили, хватит ума прибегнуть к услугам адвоката! Есть люди, которые решают подобные вопросы только один на один и не терпят вмешательства третьей стороны. К ним, скорее всего, относился Феликс Янт. Одинокий, холодный, отстраненный от всего человек, он, наверное, мало с кем встречался кроме членов своей семьи и тех, с кем имел конкретные дела.

— Я начал заниматься скотоводством, времени мало, а наш адвокат как раз с Юга, из тех самых краев, и хорошо знает, что к чему.

Вот уж на что он не рассчитывал, так на это. Сконцентрировали все внимание только на мне — устраним, мол, и вопрос окончательно и навсегда решен.

— Так вот, дело уже сделано, — продолжил я, хотя еще не знал, сделано ли оно. — Теперь, если со мной что-нибудь случится, поместье и все остальное переходит к моим наследникам, а вы, ребята, среди них не числитесь.

Уверен, мои последние слова принесли ему какое-то облегчение, но и беспокойства добавили тоже.

— Ты лжешь, — заявил он. — Так быстро ничего не делается.

— Делается, если найти нужных людей. Адвокат в родстве с судьей и еще кое с кем. Он просмотрел все бумаги и решил, что оформление не займет много времени.

Янт долго сидел молча и неподвижно. К столику с кофейником в руке подошел Слэтс.

— Одну для меня, одну для моего друга, — попросил я.

— А ты молодец, — наконец произнес Янт. — Понял, что от нас никуда не деться, и теперь пытаешься выкрутиться. Надеешься, это вранье тебе поможет.

— Нет, — возразил я, чуть подумав. — Я не пытаюсь выкрутиться и не желаю этого делать.

К собственному удивлению я вдруг понял, что действительно говорю правду. Раньше мне приходилось тратить слишком много времени и сил, чтобы убежать, спрятаться от них, поэтому некогда было толком все обмозговать. Сейчас же вся возня, начатая ими, вызывала у меня только злость, и чем больше я думал об этом, тем злее становился.

— Вы и ваши родственники сами напрашивались. Выслеживали меня, травили… Теперь все, хватит. Неужели вы ничего не поняли? Уже потеряли одного…

— Двух, — перебил меня Янт. — За одно это ты заслуживаешь смерти.

— Кроме того, я пощипал еще нескольких ваших.

Янт остановил на мне долгий взгляд, и на мгновение в его глазах промелькнуло что-то еще, очень грустное.

— Жаль, что все произошло именно так, — тихо произнес он. — Может быть, если бы…

— Ты убил моего отца, — перебил я его.

Он пожал плечами.

— Твой отец стоял на нашем пути… как сейчас стоишь ты. Я не один. От этого зависит судьба и будущее нас всех. Мы были настолько уверены, что теперь, когда твой отец мертв… убит… И тут появляешься ты.

Я ни на секунду не расслаблялся. Янт очень коварный противник и, возможно, просто пытается усыпить мою бдительность. От меня не ускользал ни малейший звук, хотя я обратил внимание, что Ред выбрал у стойки бара такую позицию, чтобы видеть оба входа. Но того, что мы оба ожидали, так и не произошло, поскольку входная дверь внезапно распахнулась, и в бар вошли двое… со значками на груди. Первый — маленький и седой, но его вид совершенно не располагал к шуткам.

Они подошли прямо к нашему столу. Первый оглядел меня, затем повернулся к Янту.

— Как я понимаю, у вас и кое-кого из ваших друзей там на улице возникли проблемы.

— Никаких, — начал было Янт. — Я…

— Вы должны покинуть город, — не слушая его, продолжил седовласый. — Немедленно, и если я говорю немедленно, это и означает немедленно. Я не потерплю здесь стрельбы. Мне плевать, какие у вас там проблемы. Решайте их где угодно, только не в Тринидаде.

— Сэр, — обратился к нему Янт. — Боюсь, у нас вряд ли есть необходимость выслушивать подобные требования. Там снаружи…

— Знаю, — оборвал его шериф. — Несколько ваших головорезов, за которыми наблюдают шесть добрых граждан этого города, вооруженных винтовками и револьверами. Так что убирайтесь… да поживее.

Янту ничего не оставалось, как встать и уйти, а я молча сидел, ожидая. Проводив Феликса до двери, шериф вернулся.

— Значит так, и тебе даю час. Подожди, пока они не уберутся, но затем твоя очередь.

Неожиданно в разговор вмешался Ред:

— Он должен встретить здесь человека, шериф. Это очень важно.

— Что ж, ему не повезло, — ответил шериф. — Забирай свое барахло, лошадей и давай отсюда, слышишь? Лично я против тебя ничего не имею, не знаю даже, кто ты такой, но мне стрельба в городе ни к чему. Понятно?

— Конечно, — ответил я. — На вашем месте я поступил бы точно так же. Через час меня здесь не будет.

Когда я поднимался со скамьи, он заметил мой револьвер за поясом и мрачно усмехнулся.

— Приготовился, да? Что ж, я тебя не виню. Они отпетые мерзавцы… Тут есть один путь мимо Пикетваер. Ред тебе покажет. На твоем месте я бы шел не по тропе, а по дну высохшей реки к Испанским пикам. — Его холодные серые глаза потеплели. — В молодости я сам пару раз был в бегах. Знаю, каково это.

Ред провел меня между амбарами и загонами по узкой грязной улочке к берегу высохшей реки. Мы молча сели там.

Затем Ред сказал:

— Теперь ты сам по себе. Я должен дождаться твоего друга.

— Если он собирается не спеша плестись за мной, пусть лучше устроит себе выходной, потому что у меня в этих краях, насколько мне известно, друзей нет, и кроме того, я отправляюсь за Янтами, или Лолонессами, или как там они себя называют. Я буду очень, очень зол, когда он догонит меня… если догонит.

— Догонит.

— Я прямо сейчас отправляюсь к проходу Анишапа, оттуда на западный склон Испанских пиков. Если ему так уж хочется пострелять, передай… кто бы он ни был, пусть поторопится. Мне сейчас понадобится вся помощь мира. С меня хватит убегать и прятаться, прятаться и убегать. С сегодняшнего дня я на тропе войны и без скальпов с нее не сойду.

Ред развернул свою лошадь, приветственно взмахнул рукой и ускакал. Я еще немного посидел, оглядывая пустынную местность, затем тоже вскочил в седло и поехал на запад, стараясь придерживаться естественных укрытий.

Стоит ли объяснять, что предстоит открытая разборка. Этого хотели они, этого хотел и я. С удивлением я вдруг понял — страха нет и в помине. Мне все это осточертело, и я был полностью готов.

Шериф подсказал мне совсем неплохой путь, поэтому, придерживаясь высохшего русла реки Пургатор, я доехал почти до каньона Райли и, выбравшись из русла, направился через рощу на холме к каньону Бурро.

Там, не обнаружив ничего кроме старых следов, мы на хорошей скорости поскакали вверх по склону.

Горный воздух с запахом сосен и дыма от костров множества старателей, ищущих счастья повсюду вдоль каньона, приятно холодил лицо. На склонах и прямо передо мной зеленели осинники.

Хотя тщательный осмотр каждой из троп из отводного каньона не показал ничего подозрительного, я знал — мои враги недалеко и не пожалеют сил, чтобы меня обнаружить.

Прежде чем мы обогнули Испанские пики, над ними стали сгущаться тяжелые тучи.

— Дождь, парень, — сказал я жеребцу. — Скоро пойдет дождь. Надо искать укрытие.

Впереди чуть повыше осиновой рощи показалось что-то похожее на узкую площадку. Я решил, что нашел то, что хотел, и начал взбираться по крутому склону.

Однако место оказалось не совсем такое, на что я рассчитывал, но здесь я мог спрятать лошадей от постороннего взора. Освободив от поклажи, я привязал их к деревьям и начал сооружать себе укрытие. Судя по нависшим тучам, времени у меня оставалось совсем немного.

По опушке рощицы росли молодые деревца высотой от трех до четырех метров. Я срубил несколько из них, затем пригнул верхушки четырех, что повыше, и связал их вместе, добавив к узлу еще парочку, стоявших совсем рядом. Работал очень быстро, отрывался только, чтобы бросить взгляд на сгущавшиеся тучи. Завершив сооружение куполообразной основы, накрыл ее слоями веток с листьями со срубленных деревьев. Затем, набрав еще веток, сделал себе подобие постели, а рядом разложил костер с рефлектором из крупных кусков коры от упавших засохших деревьев и сразу поставил кофейник. К тому времени, когда вода закипала, уже застучали первые капли дождя. Сбегав на лужайку, я привел лошадей поближе к своему шалашу. Хорошей травы хватало и здесь. Подбросив веток в огонь, затащил все свои причиндалы под навес. Так, пожалуй, к ночевке все готово.

Я поджарил остатки бекона, съел несколько бисквитов и выпил по меньшей мере три кружки крепкого черного кофе. Как ни странно, все показалось очень вкусным. Дождь уже перешел в настоящий ливень, и то тут, то там через «крышу» пробивались крупные капли. Впрочем не настолько, чтобы вызвать беспокойство. Я не поленился выбрать себе сухое местечко, куда вода не стекала и где не собиралась в лужи. Снаружи время от времени доносилось пофыркивание лошадей.

Лежа на спине и пристроив голову между двумя протечками, я тупо смотрел в черноту ночи и невольно думал о том, как, собственно, мало надо человеку, чтобы быть довольным. Укрытие, костерок, еда и время, чтобы спокойно отдохнуть. Немного, но мне столько раз приходилось обходиться куда меньшим! А что, если это последняя ночь в моей жизни? Я знал, что совсем скоро, может, даже завтра, мне предстоит бой, который невозможно предотвратить и от которого нельзя убежать. И тут я вспомнил о «друге». О ком же так упорно твердил Ред? Наверное, это все-таки какое-то недоразумение. Папа мертв, а у меня нет достаточно близких друзей, на чью помощь можно рассчитывать и, уж конечно, таких, кто мог бы рассылать людей отслеживать мои маршруты.

Я долго лежал с открытыми глазами, вспоминая Лауру, пытаясь представить себе, как ей живется. Доносившиеся до меня звуки, издаваемые лошадьми, успокаивали. Если к нашему лагерю приблизится чужой, они обязательно начнут громко фыркать, всхрапывать, бить копытами или выражать беспокойство каким-либо иным образом.

Часа через два, подбросив несколько толстых веток в костер, чтобы к утру он не потух совсем, я поплотнее завернулся в одеяло и уснул.

Спалось удобно и хорошо, но холод и сырость заставили меня проснуться. Перевернувшись на спину, я обследовал «крышу» — несмотря на мои старания, в некоторых местах дождь все-таки пробивался внутрь. Пришлось надеть шляпу, вытряхнуть сапоги и натянуть их на ноги. Затем, встав да колени, я также надел патронташ, засунул за пояс запасной револьвер.

Костер уже полностью остыл, но мне так захотелось горячего кофе, что я не поленился разжечь его снова. Кофе был вчерашний, но достаточно крепкий, чтобы заставить прыгать быка.

Поскольку ливень смыл все следы, меня вряд ли так быстро найдут, разве что наткнутся случайно или учуят запах дыма. Но я так хотел горячего крепкого кофе, что не раздумывая пошел на риск. Вытряхнув из шалаша все ветки и листья, я аккуратно свернул одеяло. Дождь все еще шел, но уже ласковый, нежный. Теперь надо чуть подогреть седельную подстилку, смахнуть со спины жеребца капли воды и надеть на него седло.

Если мой неизвестный друг желает меня найти, ему тоже придется хорошенько постараться. Вообще-то он знает, что я направляюсь к каньону Бурро, значит, где искать известно. Но тропа туда использовалась не часто и вела, если мне не изменяет память, на запад к Уайт-Крик. Так далеко забираться мне еще не приходилось.

Ладно, теперь в седло — и по узкой длинной полосе целины, стараясь держать осиновую рощу между собой и тропой внизу. Больше я не убегаю, мне надо их найти.

Останавливаясь и прислушиваясь периодически — в горах звуки разносятся быстро и далеко… если, конечно, их не отсекают горные пики или мощные выступы скал, — я так ничего и не услышал.

Роща становилась все гуще и гуще. Полоса постепенно переходила в плато между Западным Испанским пиком и Белым пиком и вела к северу, огибая оползневые скальные образования.

Поднявшись на невысокий хребет, я подошел к краю кустов и взглядом проследил весь путь, который только что проделал. И хорошо сделал, ибо они были уже здесь, может, милях в четырех или пяти отсюда. Нет, пожалуй все-таки в четырех.

Над моей головой высился Западный Испанский пик. Я сидел в седле и глядел, как они приближаются — всего-лишь точки далеко на тропе, но ясно, что это люди верхом на лошадях. За моей спиной нависал еще один пик — Хайятола — двойная гора, часто называемая Груди Планеты. О ней ходило множество легенд, включая ту, по которой она являлась домом высших богов. Давным-давно папа рассказывал мне о золоте, которое, как гласит предание, ацтеки украли у богов и увезли в Мексику. Легенды, легенды… Если здесь когда и располагались золотые прииски, их давно погребли под собой гигантские оползни. Говорили также, что на Восточном Испанском пике у солнцепоклонников стоял культовый храм.

Ветер прошелся по осиннику — будто по морю прокатилась волна. Дождь прекратился. То тут, то там сквозь тучи пробивались лучи солнца… Я двинулся на север, рассчитывая срезать дорогу к подножию горы Эко. Но тут передо мной вдруг возникла возвышенность. Небольшая, вся поросшая кустарником и усыпанная покрытыми мхом валунами. Когда-то белые или индейцы разбивали здесь лагерь — почерневшие от копоти камни указывали, где разводились костры. За ней по склону — травяной ковер, редкие сосны и ели, через которые просматривалась неприметная тропа, ведущая к Эко-Крик. Въехав на эту возвышенность, я обернулся назад — лучшего места для огневой позиции не сыскать.

Я спешился, отвел лошадей на травяной склон, оставил там пастись. С винчестером в руках вернулся наверх, выбрал удобное местечко среди валунов и кустов и засел.

Хватит убегать и дрожать! Пора решить вопрос раз и навсегда. Их много, я — один, но это явное преимущество сократится еще до заката, нет сомнений.

Теплое ласковое солнце разгоняло рваные тучи, но ушедший в сторону дождь все еще затруднял обзор. Я стал жевать крекер, и тут же рядышком появилась любопытная сойка, надеясь, что ей тоже что-нибудь перепадет. Отломив кусочек, я бросил ей. Она с готовностью склевала его и подскакала поближе, либо слишком мне доверяя, либо уверенная в своей способности в любой момент взвиться вверх и улететь.

Мои преследователи были уже близко — ехали без малейших признаков беспокойства, уверенные, что я все еще от них убегаю. Ну уж нет! Винчестер приятно холодил руки, выбранная позиция — блестяща, у меня даже есть готовый отход. Эта возвышенность — не замкнутое пространство: в случае нужды всегда можно уйти в любом направлении, причем под естественным прикрытием.

Плечо по-прежнему ныло, поэтому приходилось все делать осторожно, стараясь особенно его не тревожить. Молодость, природное здоровье и чистый горный воздух быстро лечат любые раны. Так, посмотрим туда, где тропа делала поворот, где-то в ярдах ста пятидесяти отсюда. Справа от него — густые кусты дикой гвоздики с ярко-красными, словно кровь, цветами.

Сдвинув шляпу на затылок, я пристроил винчестер на стволе поваленного дерева, которое облюбовал как упор для более точной стрельбы, и съел еще один крекер, естественно поделившись со своей новой приятельницей — доверчивой сойкой.

Интересно, как человек чувствует себя в последние часы своей жизни? Как я?.. Воздух чист и свеж, с привкусом снега, остававшегося у горных вершин всего ярдах в ста выше меня.

Рядом с тропой неожиданно взлетела потревоженная птица, и почти сразу появился первый всадник. Они сами открыто охотились на меня, четко дали понять, что готовы без малейших колебаний убить меня, так чего церемониться?

Я тщательно прицелился и выстрелил.

Прицел стоял ниже, чем положено, так как они поднимались вверх по склону, но пуля вошла точно куда надо, рядом с чем-то поблескивавшим на груди — медальоном или золотым самородком на цепочке от часов.

Он, должно быть, конвульсивно дернулся, когда пуля поразила его, и неожиданно вонзил шпоры в бока лошади, та, громко заржав от боли, резко метнулась вперед. Всадник же вдруг обмяк в седле, а потом как куль рухнул на землю. Прямо в заросли ярко-кровавой дикой гвоздики.

Винтовочный выстрел отозвался оглушительным эхом высоко в горах, затем наступила тишина. Только моя сойка нетерпеливо шебуршилась в листве соседнего дерева, да где-то далеко-далеко в небе парил одинокий орел.

Я перевел взгляд с тропы, где вот-вот появятся остальные, на заросли дикой гвоздики. Человек, подстреленный с такого расстояния, редко получает смертельную рану, но целиться в голову, когда тело являет собой куда более верную мишень, было бы безрассудством. В кустах никакого движения: либо он все еще в шоке, либо затаился, пытаясь ввести меня в заблуждение. В любом случае надо тоже затаиться и ждать.

В течение долгого времени вокруг ничего не происходило, и меня это тревожило. Может, они обсуждали свой следующий шаг или один из них уже обходит меня с тыла? Если так, ему придется пробежать или проползти через несколько открытых или почти открытых участков, на которые я обратил особое внимание еще раньше.

Прогнав дождевую тучку, солнце полностью утвердилось на небе и стало заметно пригревать. Тропа внизу казалась совершенно безлюдной, но меня не обманешь — они притаились где-то рядом и наверняка подбирались все ближе и ближе, ожидая моего выстрела в любой момент. Значит, пора менять позицию — чуть пониже, туда за поваленные деревья. Там надежней защита.

Итак, их на одного меньше. Неужели есть такое, что стоит жизни стольких молодых крепких парней? Они ведь могли остановиться, одуматься. Это мне деваться некуда. Не я, они охотились за мной, они хотели меня убить! И тем самым не оставили мне никакого выбора, я вынужден защищать свою собственную жизнь. Если бы у них хватило ума оставить свою безумную затею, все, полагаю, кончилось бы. Мы бы разошлись и вряд ли когда-нибудь встретились. Но теперь я уже никуда не побегу — хватит ждать, хватит прятаться, хватит жить, постоянно думая, что смерть где-то рядом!

Стоп! Что это? Какое-то движение? Да, из-за валунов выскочил человек и стремительно промчался к другому укрытию. Слишком быстро для прицельного выстрела. Подождем!

Рано или поздно ему придется сменить место, и тогда его следующие тридцать-сорок шагов станут для него роковыми…

Я внимательно осмотрелся вокруг. Все безмятежно спокойно. Мои лошади мирно щиплют траву. Но почему мне не вскочить на своего мустанга и немедленно не убраться отсюда? Как можно быстрее. Но разве это их остановит? Небось сидят за кустами и планируют, как подобраться ко мне поближе или окружить.

Я обеспокоенно оглядел склоны. Нет, ничего подозрительного.

Может, стоит спуститься в лощину, поближе к лошадям? На всякий случай. Но тогда я обнаружу себя, а это довольно рискованно. Лучше попробовать тихо подозвать их сюда. Серый сразу поднял голову, услышав мой голос, сделал пару шагов и остановился… Снова принялся, как ни в чем не бывало, щипать траву. Я позвал еще раз. Теперь он неторопливо побрел в мою сторону. Черная как привязанная следовала за ним.

— Ну давай, давай же, парень, — нетерпеливо прошептал я ему, когда лошади подошли ближе. — Сколько можно ждать?!

Серый был явно в игривом настроении, и мне пришлось потратить еще несколько минут на увещевания, прежде чем он соизволил сделать последние два шага и оказался почти совсем рядом со мной.

На тропе по-прежнему никого. Тихо и на восточном склоне. Западный склон довольно круто падал к каньону Чапаррал-Крик. Там проходила тропа, милях в двух к западу резко спускавшаяся к реке Кучарас. Другая тропа, по которой я поднялся сюда, вела в каньон Эко. К востоку слева от меня среди деревьев валялось множество скатившихся сверху скальных обломков и валунов. Кромка хвойного леса находилась, по-моему, где-то на высоте двенадцати-пятнадцати тысяч футов. Судя по растительности, я находился тысяч на десять футов ниже.

Вокруг — полная тишина. Ни звука, ни движения.

Тревога, которую вызывала эта тишина, заставила меня снова, пригибаясь как можно ниже к земле, сменить позицию. Они ведь не просто сидели, поджидая меня. Нет, это настоящие охотники, а я — их заслуженная добыча! Обойти • меня слева, где много осыпей, трудно. Им придется перебегать через открытое пространство, причем с громким шумом — из-под ног будут сыпаться камни; справа они могут добраться до меня только через рощу.

Хорошая позиция, ничего не скажешь, но мне она почему-то перестала нравиться — терпеть не могу ощущать себя загнанным в угол. С Западного Испанского пика к нам долетел порыв свежего ветра, высоко в небе лениво кружил одинокий ястреб-канюк… Высматривает того всадника, которого я подстрелил? Итак, их осталось трое.

Интересно, среди них ли Янт? Вдруг до меня дошло: они ведь никуда не торопятся! Я тут, все, что им надо, — это зайти сзади и ждать. Ждать, пока я не схвачу пулю так или иначе.

Им уже известно, что стрелять я умею, что меня голыми руками не возьмешь, но и терять людей они больше не хотят.

Я снова и снова внимательно осматривался, пытаясь представить себе, каким путем они станут подбираться ко мне, но не видел ничего путного. Выбранная мной позиция не давала им действовать.

Да пошли они к черту! Мне до смерти хочется кофе, и я его сварю! Во что бы то ни стало! Так, сейчас разожжем под низкими ветвями деревьев маленький костерок. Ветви поглотят дым, но они его наверняка учуят и удивятся…

Стараясь не больше чем на секунду-другую отрывать взгляд от окружающей местности, в любой момент готовый уловить малейшее движение или звук, я принялся за дело.

Не знаю почему, но мне впервые вдруг пришла мысль, что, возможно, меня ждет неминуемая смерть. В суете каждодневных забот редко находится время, чтобы спокойно порассуждать. Сейчас нашлось. Эти люди убивали и раньше — очередь за мной. Сколько их там? Может, трое, а может, уже и целая дюжина. Я поставил кофейник на огонь. Невольно сам себе улыбнулся: они непременно учуят запах кофе и снова удивятся… Вот и хорошо!

Феликсу Янту наверняка очень понравился бы этот штрих. У него достаточно чувства юмора, особенно мрачного, чтобы оценить мою выходку. Пусть они все знают — я их не боюсь!

Есть ли у меня страх? Да, думаю, есть. Страх смерти.

— Кирни! — донесся до меня низкий женский голос. Вот уж чего не ожидал, так не ожидал. — Кирни, спустись сюда, мне надо с тобой поговорить… наедине. — Наедине? Ну насмешила! — Кирни, между нами ведь не было ничего плохого. И не должно быть. Почему бы тебе не спуститься сюда? Только мы с тобой, и никого больше.

Мне невольно вспомнилась рассказанная папой история о древнем греке Улиссе, который заткнул воском уши всех членов команды и приказал привязать себя к корабельной мачте, чтобы слышать пение сирен. Вот только мне воск ни к чему. Как и тот отравленный гвоздик в моем сапоге.

Поэтому я спокойно сидел и не думал даже отвечать. Янт — очень нетерпеливый человек. Остальные, надеюсь, тоже. Как там зовут этого самого опасного из них, о котором меня предупреждали? Врайдаг? Да, Джозеф Врайдаг. Интересно, он тоже с ними?

Проблема в том, что я один, а их много, причем все они коварны и изобретательны.

Может, они просто дожидаются темноты? Надеются, что я попробую ускользнуть под покровом ночи? Возвышенность, ставшая моей крепостью, была всего на несколько десятков футов выше остальной равнины, занимала не более трети акра… если не меньше. На ней небольшая рощица, в основном из хвойных деревьев, и несколько крупных, чуть ли не по пояс мне валунов, а также густой кустарник. Шанс, что они попадут в меня, наугад простреливая местность, — сто к одному, или даже меньше.

Все дело в моей усталости. Мне до смерти надоело прятаться и убегать, я полностью готов к окончательному решению вопроса. Во всяком случае, так мне казалось. Хотя, может, это и чистая глупость — стремиться к открытой разборке, когда все против тебя. Пока мне везет… правда, слишком везет… долго это не бывает.

Они вдруг начали обстреливать мое укрытие. Наугад. Рассчитывая выкурить меня оттуда. Пусть себе стреляют. Здесь мне грозит только случайный рикошет. Впрочем, пара пуль вонзилась в землю где-то совсем рядом.

Как мне сейчас не хватает папы! Раньше меня даже радовало, когда я оставался один. Но теперь, перед лицом окруживших меня смертельных врагов, мне так нужна была его помощь, его мудрое спокойное слово…

В битве на небе произошел резкий перелом: тяжелые грозовые тучи с Испанских пиков грозили пожрать солнце, к нам приближалась одна из тех гроз в горах, от которой у любого нормального человека в глазах темнеет. На такой высоте Испанские пики, похоже, притягивают к себе все молнии в радиусе мили как самый настоящий громоотвод. Сорока, только что беззаботно трещавшая поблизости, видимо, думала так же, потому что поспешила улететь и оставить меня одного. Я допил кофе, доел последние крекеры, смахнул крошки со штанов. Очередная пуля срезала ветку с ближайшей ели, и та упала мне на плечо.

Кстати, о моих родственничках, об этих Янтах и Лолонессах, или как их там еще. А им приходилось видеть грозу с молниями и громами на такой высоте? Если нет, их ждет большой сюрприз. Да еще какой!

Когда рядом с тобой начинают полыхать молнии, а скалистые стены каньона сотрясают оглушительные раскаты грома, многократно отраженные эхом в горах, волосы встают дыбом…

Сколько их там? Четверо? Или дюжина? И эта женщина… она тоже с ними.

А где этот Джозеф Врайдаг, по слухам, самый опасный из них?

Я вытряхнул жижу из кофейника, аккуратно его упаковал. Внезапно мое решение созрело: как только станет темно или начнет бушевать гроза, сразу же делаю отсюда ноги. Как трусливый заяц? Да, мне надоело кланяться пулям!

Гроза началась с резкого порыва ветра и первого раската грома. В пик горы ударила яркая молния, в воздухе запахло серой, с запада неумолимо приближалась густая стена дождя… Я со всех ног припустил к лошадям. Пошли они все к черту! Я…

Прямо передо мной стояли трое высоких худых Янтов. Стояли, в упор глядя на меня. С револьверами в руках. Я не раздумывая начал стрелять…