Прошло чуть более ста лет, и в Вавилон пришел победитель персов Александр Македонский. Он слышал о башне и хотел ее увидеть.
Александру башню показали, но зрелище это было неприглядным. Башня напоминала гору необожженного кирпича с прослойками битума и сушеного камыша. Геродот был своего рода эстетом, он относил к чудесам света лишь красивые здания, но Александр оценил размеры Вавилонской башни и понял, почему слава о ней распространилась так широко. Теперь-то мы знаем, что ее построил (вернее, достроил) великий вавилонский царь Навуходоносор и довел ее высоту до трехсот пятидесяти локтей, то есть более ста метров.
К достижениям этого царя относятся и висячие сады Вавилона (или сады Семирамиды), и ворота Иштар – гигантское сооружение, облицованное обожженными плитками, на голубом фоне которых изображены позолоченные фигуры зверей. Вавилон при Навуходоносоре фактически стал центром мира, самым большим и роскошным среди городов.
Александр Македонский, увидевший не сам Вавилон, а лишь жалкие остатки грандиозной столицы, вознамерился восстановить его и сделать столицей своей империи. Он полагал, что этот город лежит как раз в центре мира. Александр, кстати, приказал снести холм – остатки Вавилонской башни – и велел на его месте построить новую башню, лучше прежней.
Снести- то башню снесли, а новой уже никто не построил.
Сам Александр Македонский умер в Вавилоне в 323 году до нашей эры именно в висячих садах Семирамиды, от которых еще что-то оставалось. Кочевники-семиты, овцеводы и бедные крестьяне завидовали жителям города и были уверены в том, что бог когда-нибудь накажет их за богатство, спесь и умение воздвигать слишком высокие башни. Они видели, как центр Вавилона, стометровый монумент религии вавилонян, рассыпается и превращается в груду земли, и твердили – вот оно, наказание Неба!
Кочевники молчали о том, что таких башен на Ближнем Востоке было несколько, и Вавилонская – лишь самая знаменитая, но никак не самая древняя. Но, скорее всего, для них само имя Вавилон было отвратительным. В Библии мы находим немало выпадов против вавилонских царей, а выражения «вавилонская блудница» и «вавилонское столпотворение» понятны во многих странах. А ведь если задуматься, то в выражении «вавилонское столпотворение» нет и намека на то, что башня разрушилась. Столпотворение – значит строительство столпа. А столп – это что-то высокое. Помните у Пушкина?
Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастет народная тропа.
Вознесся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.
Александрийский столп – колонна в честь победы над Наполеоном – стоит на площади перед Зимним дворцом в Петербурге.
Но постепенно выражение «строительство высокого столпа в Вавилоне» стали понимать как страшный беспорядок!
Я побывал в Вавилоне много лет назад. Тогда еще туристы туда не ездили (впрочем, как я понимаю, и сегодня там туристов немного).
Дорога бежала по плоской сухой степи, по обочине брели верблюды, и пыль от редких машин погружала их в серые облака. Наверное, когда-то именно здесь, в этой степи, люди решили, что земля плоская.
За городом Хилла дорога ожила. Встречалось все больше машин, и к крыше каждой второй был привязан скромный гроб. Машины тянулись к священному для мусульман городу Кербеле. Многие правоверные полагают за честь быть похороненными неподалеку от мечети того города.
Возле дороги я увидел обыкновенный дорожный знак – латинскими буквами и арабской вязью было написано «Вавилон».
Машина свернула на узкую дорогу, и чем дальше она ехала, тем ближе к ней стекались бурые холмы и тем выше они становились. Эти холмы скрывали под собой руины величайшего города в мире – Вавилона.
И не было ничего, кроме холмов, – ни Вавилонской башни, ни садов Семирамиды.
Дорога уперлась в площадку возле скучного двухэтажного здания, над дверью которого висела небольшая вывеска – «Музей». Откуда-то появился старый араб, он открыл дверь, и я оказался в длинном полутемном зале, где были собраны обломки статуй, каменные плиты и множество других, покрытых пылью предметов. Сторож, подрабатывавший экскурсоводом, заученно бормотал о царе Хам-мурапи, великом Навуходоносоре и самой Вавилонской башне, которая «не сохранилась ввиду неблагоприятных исторических и природных условий».
Музею в Вавилоне не повезло. Раскопки здесь велись большей частью европейскими экспедициями и правдами или неправдами, но все находки вывозились из страны. Впрочем, до недавнего времени и страны такой – Ирак – не существовало. По арабским протекторатам носились разведчики разных стран, а в Лондоне и Берлине кроили наследство ослабевшей Турции.
Когда же Ирак взял охрану города и раскопки в свои руки, то эти руки не доходили до настоящих работ, да и специалистов не было. Двуречью в наши дни не повезло, потому что эта самая богатая древними городами и крепостями страна оказалась под властью государства, которое грозит войной соседям и предпочитает покупать танки, а не раскапывать древности…
Мы взобрались на холм, что поднимался за музеем.
С его вершины были видны следы работы многих поколений археологов. Холмы там пробиты глубокими траншеями и ямами, и от этого кажется, что у ног расстилается город, перевернутый вниз головой и застроенный перевернутыми, сотканными из воздуха домами и крепостными стенами разной высоты.
Из стен траншей торчали обломки зданий, арки исчезнувших дворцов. Черными провалами зияли пещеры подвалов.
Музейный дедушка показал темной жилистой рукой на холм, не отличающийся от прочих, и сказал:
– Вы видите перед собой сады Семирамиды. А теперь мы совершим прогулку по улице процессий.
Он сделал несколько шагов и поманил меня подойти поближе.
Я отпрянул от неожиданности, потому что у моих ног разверзлась пропасть.
Ну и зрелище, я вам скажу!
Когда- то улица шла между двух высоких, наверное в семиэтажный дом, стен. Эти массивные стены были облицованы голубой глазурью, и в них, как и в ворота Иштар, были вмурованы керамические плиты, изображающие сказочных зверей. Они сопровождали людей, которые направлялись к храму. То есть к той самой Вавилонской башне.
Затем за долгие века улицу засыпало песком и мусором разрушающегося города, и этот мусор сохранил стены.
Археологи сто лет назад раскопали улицу до самого дна, и сегодня можно снова пройти по ней… Только нет храма в конце пути.
