В хаосе, воцарившемся в Германии в первые годы после Первой мировой войны, появились новые политические лидеры. Среди них был и Адольф Гитлер» S3 — Schutzstai'f eln — «Охранные отряды» первоначально предназначались для его охраны во время политических митингов. Так возникла одна из самых зловещих организаций в истории человечества»
К концу Второй мировой войны СС являлись воистину огромной организацией, влияние которой сказывалось во всех сферах жизни германского общества, и обладали полевой армией самых обученных солдат, которых когда-либо знал мир. Несмотря на сказанное, в первые годы своего существования это элитное формирование нацизма подчинялось обычным уличным хамам СА (штурмовых отрядов- ударных групп НСДАП). Для того, чтобы вполне понять, как возникли внушавшие ужас «охранные отряды-СС» необходимо обратиться к тому времени, когда произошел их конфликт с СА.
К 1914 году социал-демократическая партия Германии была одной из самых многочисленных политических партий в Европе. По влиянию на массы избирателей она являлась первой политической партией в стране. Хотя в Германии имелся парламент, страна эта была далека от парламентской демократии. Германский Рейхстаг не обладал ни властью, ни влиянием для того, чтобы выступать против кайзера и военной верхушки. Правил Рейхстаг практически так, как желали они.
Когда в августе 1914 года замаячила угроза политического конфликта, социал-демократы выразили протест по поводу приготовлений к войне и использовали все свое влияние на рабочий класс, чтобы вовлечь его в стачечные действия, направленные против военных приготовлений кайзера. По настоянию своих генералов кайзер объявил в стране военное положение и таким образом сделал парламент неправомочным. Угроза забастовки после этого быстро сошла на нет. Одновременно военные круги развернули активную пропагандистскую кампанию, стремясь подогреть патриотические чувства в народных массах. Среди населения выросли шовинистические настроения, и в стране воцарилась атмосфера поддержки кайзера и его вооруженных сил.
Когда в 1914 году разразилась война, социал-демократы позволили своему чувству патриотического долга возобладать над негативным отношением к войне. Таким образом, самая многочисленная политическая сила Германии поддержала войну, хотя и неохотно.
Такая ситуация сохранялась до тех пор, пока германской армии сопутствовал успех в войне, а нехватка самого необходимого в тылу была не слишком заметна. Затем, однако, обстановка на фронтах стала ухудшаться; военные действия приняли характер долговременной позиционной войны. Из-за блокады, осуществлявшейся странами Антанты, нехватка продовольствия в Германии приобрела хронический характер.
Население постепенно приходило и к пониманию того, в каких жутких условиях немецкие солдаты сражались на фронте, а также узнавало о бесчисленных людских потерях, нередко сопровождавших бои за не имевшие стратегического значения участки фронта.
В то же самое время в тылу до немыслимых масштабов разросся черный рынок, который власти, похоже, не могли и не желали контролировать. Растущее недовольство проявлялось по мере того, как улицы заполнялись толпами людей, протестовавших против несправедливости и коррупции, процветавших в те дни повсеместно.
Спекулянты стремительно богатели, в то время как на фронте продолжали гибнуть солдаты. Профсоюзы активно изучали перспективы стачечных действий, нацеленных на дестабилизацию обстановки как в тылу, так и на фронте, но опасались, что рабочие, вовлеченные в подобные акции протеста, окажутся в числе тех, кого военные власти отправят в действующую армию, где те наверняка погибнут (радикальные группы левого крыла, социал-демократы вроде «спартаковцев», возглавлявшиеся Карлом Либкнехтом и Розой Люксембург, проявляли явную неспособность выдвинуть более или менее значимую программу действий в этом вопросе).
Но как бы то ни было, ситуации вскоре суждено было измениться. В России в феврале 1917 года в результате революции произошло отречение от престола царя Николая II, а Октябрьская революция привела к власти большевиков, которые в марте 1918 года заключили с Германией мирный договор. Россия, бывшая ранее архиконсервативной страной, превратилась в революционное государство.
Данная ситуация породила в Германии две диаметрально противоположные тенденции.
С одной стороны — рабочие массы охватили левацкие настроения. Русский народ сверг авторитетный режим для того, чтобы на его месте воздвигнуть новое государство и навсегда покончить с войной. Многим казалось, что у немецких рабочих есть все для того, чтобы повторить действия россиян. В итоге в германском обществе значительно усилились позиции леворадикальных группировок.
Но, с другой стороны, возвращение большого количества солдат с Восточного фронта возродило надежды на успешное наступление на Западе и таким образом ослабило давление на кайзера и его генералов.
Восстание матросов надводного флота в 1917 году было подавлено, но радикальная оппозиция в кайзеровском флоте не была разгромлена, а, скорее, загнана в подполье.
Кроме того, когда кайзеру все же не удалось осуществить некоторые незначительные социальные и политические реформы, он пообещал не препятствовать созданию правительства с социал-демократическим большинством в обмен на поддержку в деле продолжения войны. Тем самым кайзер сумел предотвратить радикальные действия революционно настроенных рабочих.
Наступление марта-июля 1918 года скоро выдохлось, и в августе войска стран Антанты перешли в контрнаступление. 14 августа Людендорф признался кайзеру, что имперская армия исчерпала все свои возможности. Войска были сильно измотаны, резервы исчерпаны, и, что хуже всего, генеральный штаб был вынужден сообщить кайзеру о том, что армия больше не в состоянии гарантировать, что ожидавшееся контрнаступление войск Антанты удастся отразить за пределами Германии.
Ситуация приобрела критический характер.
В октябре 1918 года адмирал Франц фон Хиппер решил вывести флот в море и раскрыл перед моряками свои замыслы. Он, несомненно, знал, что это может обернуться поражением Германии в войне, но посчитал, что даже если подобное и произойдет, то по крайней мере честь германского флота будет спасена. Экипажи кораблей, однако, не имели никакого желания жертвовать своими жизнями в явно бессмысленном жесте — защите чести кайзеровского флота. Находясь под сильным влиянием той роли, которую сыграли моряки в русской революции, они отказались выйти в море.
Пожары революции распространялись быстро и перекинулись не только на главные морские порты, но также и на крупные германские города. Повсеместно стремительно возникали Советы солдатских, матросских и рабочих депутатов, молниеносно выхватывавшие бразды правления у гражданских и военных властей.
В сложившейся ситуации социал-демократы увидели шанс усилить свое влияние на массы. Избрав своим оружием шантаж, они пригрозили отказать правительству в поддержке и выйти из него, одновременно согласившись на мирные условия, обсуждавшиеся на переговорах со странами Антанты. Гинденбург и Тренер не желали принимать эти условия, но 8 ноября 1918 года на призыв к всеобщей стачке откликнулись десятки тысяч рабочих, вышедших на улицы по всей Германии. Генералам ничего не оставалось, как ответить согласием, и 10 ноября кайзер все же отрекся от престола. Фридрих Эберт, лидер социал-демократов, был провозглашен канцлером. Вскоре было объявлено перемирие со странами Антанты.
Обещанным революционным реформам не суждено было осуществиться. Правительство призвало народ к спокойствию и просило бастующих вернуться на свои рабочие места. Рабочие, воодушевленные своей ролью в свержении кайзера и прекращении войны, охотно на это откликнулись, и вскоре последовал период относительного спокойствия.
В Советах, однако, быстро поняли, что многие из свершившихся изменений носят лишь косметический характер, а реформы по сути своей незначительны. Всем было ясно, что кайзера больше нет и у власти теперь находится правительство более демократического типа, однако многие главные реформы, вроде обещанной национализации тяжелой промышленности, были отложены до лучших времен.
Германия стремительно поляризовалась: группы левых и правых радикалов достигли пика популярности, умеренные центристы теряли почву под ногами. Влияние могущественных кругов промышленников и военных представлялось незначительным, тогда как пролетариат был, скорее всего, обречен на то, чтобы последовать за левыми.
В такой деликатной обстановке в конце 1918 года на исторической сцене предстояло появиться новому главному действующему лицу: возвращавшейся с полей войны немецкой армии.
Согласно условиям перемирия, немецкой армии предстояло сокращение до 100 тысяч человек. Многочисленные отряды неуправляемых и зачастую до зубов вооруженных солдат устремились в Германию. Вместе с ними пришло и растущее ощущение того, что армии, сражавшейся на фронте, нанесли предательский удар в спину — нанесли продажные действия слабого и нерешительного правительства. В скором будущем это правительство некоторые станут называть «правительством ноябрьских преступников».
Экономика была разрушена войной, и для демобилизовавшихся солдат практически не оставалось свободных рабочих мест. По всей Германии возникали всевозможные заговоры, инспирированные старшими офицерами, имевшие своей целью свержение правительства, однако все они терпели фиаско, потому что неизменно разоблачались солдатами, которые симпатизировали левым.
Прекрасно разбираясь в политически нестабильной обстановке в. стране, старшие офицеры германской армии, именовавшейся теперь рейхсвером, активно вели подстрекательскую антиправительственную деятельность и тайно снабжали оружием, группы бывших солдат, придерживавшихся правых убеждений. Именно их они считали достаточно надежными в политическом отношении — именно на них могла бы опереться армия, если бы того потребовали обстоятельства. Эти солдаты, именовавшиеся фрейкоровцами, обычно группировались вокруг своих бывших офицеров, которых они знали еще с фронта и которым доверяли. Эти отряды, как правило, получали свое название по имени командовавшего ими офицера. Чувство товарищества и четкое понимание цели способствовали тому, что отряды фрейкора становились для их бойцов главным смыслом существования, поскольку они не могли найти работу и хоть как-то устроиться в мирной жизни. Многие будущие чины СС в эти бурные времена состояли в рядах фрейкора.
Отряды фрейкора возникали в Германии повсеместно. В основном хорошо дисциплинированные, фрейкоровцы были преданны, во-первых, и главным образом, командирам своих подразделений. Многие отряды фрейкора достигали в численном отношении размера бригад, были прекрасно вооружены — в дополнение к стрелковому оружию во многих случаях они снабжались тяжелыми пулеметами, минометами, артиллерийскими орудиями, броневиками, а иногда даже танками.
Считается, что в те дни в Германии появилось свыше двухсот фрейкоровских отрядов. Вооруженные формирования фрейкора получили название «Черный рейхсвер». По боевой подготовке, а также по уровню организованности и вооружений они скоро уже могли соперничать с самим рейхсвером. Рядовые фрейкоровцы относились к командирам своих подразделений с непоколебимой верностью, в то время как верность последних рейхсверу или правительству можно было поставить под сомнение. Некоторыми из командиров двигали исключительно меркантильные соображения, и их лояльность покупалась предоставляемым им оружием и той помощью, которую предлагал им рейхсвер.
Большинство фрейкоровцев по-прежнему носили армейскую форму, в которой они демобилизовались и на которой красовались соответствующие фрейкоровские эмблемы. Многие носили значки со свастикой и изображения мертвой головы — «череп и кости». Заметим, это было еще за несколько лет до того, как свастику приняли в качестве своего главного символа нацисты, а «мертвую голову» — эсэсовцы. Последняя была особенно важным символом в немецкой военной геральдике, являясь традиционной эмблемой элитных гусарских частей в императорской армии, а также штурмовых частей огнеметчиков в годы Первой мировой войны. Те, у кого формы не было, обычно носили куртки, имевшие более или менее военизированный вид. Для многих немцев эти фрейкоровские отряды представлялись по меньшей мере хоть каким-то подобием порядка в том хаосе, что царил в Германии первых послевоенных лет.
Военные моряки находились главным образом под влиянием левых, возможно, вследствие того, что базировались они в немецких портах, а посему больше подвергались влиянию событий, происходивших в тылу.
И, напротив, отряды моряков-фрейкоровцев относились, к числу наиболее жестоких сторонников правых радикалов.
Из числа симпатизировавших левым матросов возникла так называемая Народная морская дивизия (любопытно отметить, что коммунистический режим Восточной Германии, возникший после Второй мировой войны, использовал сходное название для своего военно-морского флота — Фольксмарине, или Народный ВМФ).
Когда в какой-то момент матросам не выплатили положенное им жалование, дивизия подняла мятеж, матросы окружили канцелярию в Берлине и арестовали членов социал-демократической партии. Армейские офицеры потребовали у правительства разрешения на использование рейхсвера для подавления восстания моряков. Впавший в панику канцлер Фридрих Эберт ответил согласием. Наступление армии на мятежников, тем не менее, было сорвано появлением на сцене могучей силы в виде отрядов вооруженных рабочих, готовых поддержать восставших матросов.
Кипя от злобы, армия была вынуждена отступить, вознамерившись, однако, воздать мятежникам по заслугам в будущем.
Согласие Эберта на применение силы против восставших разъярило многих социалистов-парламентариев, и некоторые из них в знак протеста подали в отставку. После этого воцарился политический хаос и возник опасный уровень нестабильности, в котором хозяином на пиру жизни оказался фрейкор. Тем временем левые радикалы, и в их числе «спартаковцы», объединились для создания Коммунистической партии Германии.
После того, как началась стремительная консолидация левых сил, а партии центра оказались под сильным влиянием правых, политическая обстановка еще более осложнилась.
Участники Антанты, конечно же, прекрасно понимали, что Германия в лице своего рейхсвера нарушает условия Версальского договора, оказывая почти неприкрытую поддержку отрядам фрейкора. В то же время
Антанта была сильно обеспокоена подъемом большевизма в России и сочла агрессивную позицию правых в Германии по отношению к растущему влиянию коммунистов меньшим из двух зол, а посему не торопилась вмешиваться в ход событий.
В январе 1919 года довольно-таки неуместный шаг правительства, приведший к смещению со своего поста берлинского полицай-президента Эмиля Эйхгорна, был встречен массовым протестом левых, захвативших здание газеты социал-демократов «Форвертс». Сначала правительство Эберта решило воздержаться от вмешательства и высказало готовность к переговорам и мирному разрешению возникших противоречий. Тем не менее многочисленные отряды фрейкора были сосредоточены на окраинах Берлина, и когда мятежники отказались покинуть захваченное ими здание, фрейкоровцы выступили против них. Кровавые уличные стычки разразились почти немедленно. Фрейкоровцы обходились со своими противниками с необузданной жестокостью. Сражение продолжалось несколько дней. Фрейкоровцы использовали любую возможность для того, чтобы уничтожать своих заклятых врагов- левых. Многие радикалы были намеренно застрелены «при попытке к бегству», остальные «исчезли» либо сумели скрыться. Вожди коммунистов Карл Либкнехт и Роза Люксембург оказались среди тех, кто был убит во время этих бурных дней.
Правительство пришло в смятение от такого поворота событий и было повергнуто в шок зверствами фрейкоровцев. Последние в свое время прошли суровую школу войны. Они были накоротке со смертью и не ведали пощады, которой не ждали и от противника.
Санкционировав использование фрейкора, правительство тем самым открыло ящик Пандоры. Получив свободу действий, фрейкор сам стал для себя законом и уже почти не поддавался контролю.
Подобным образом пострадал не один только Берлин — добровольческие отряды свирепствовали по всей Германии. Например, в Бремене несколько дней продолжались жестокие уличные беспорядки — здесь отряд фрейкора «Герстенберг» взялся устранять только что образованную «Рабочую республику», чтобы та не успела распространить на местных жителей свое влияние, и обрушил жестокие репрессии на всех левых, которые только попадали в его руки. Вся Германия пребывала в смятении.
Одной из многих политических группировок, возникших в это бурное время, был «Политический кружок рабочих», который сформировался осенью 1918 года в Мюнхене под началом Карла Харрера и Антона Дрекслера. Его члены регулярно встречались в местной пивной для обсуждения политических вопросов. Несмотря на свое название, кружок был крайне правым и по своей сути антисемитским.
Дрекслер страстно желал создать настоящую политическую партию, а не обычную дискуссионную группу, и поэтому в январе 1919 года была образована Германская рабочая партия (ГРП) — политическое крыло «Рабочего кружка».
В то время, пока Германская рабочая партия всячески пыталась найти поддержку в Баварии, вакханалия, захлестнувшая Германию, продолжалась. Серия забастовок шахтеров угольных шахт Рура — промышленного сердца страны — отчасти возымела действие. Одним из требований бастующих был роспуск ненавистных отрядов фрейкора. Правительство ответило на это введением военного положения.
А тем временем в Берлине власти кружили головы рабочим лидерам, напоминая о той роли, которую социалистическое правительство сыграло в подавлении беспорядков. Когда фабричные советы провели свои очередные выборы, практически всех до единого представителей социал-демократов «прокатили». Правительство ответило на это заявлением, что оно не допустит включения статуса фабричных советов в конституцию. Левые отреагировали предсказуемо — рабочими овладел гнев, и всеобщая стачка теперь уже казалась неминуемой.
Встревоженное правительство пошло на попятную. И согласилось на условия бастующих в том случае, если будет отозвано решение о стачке. Социалисты — члены Рейхстага обратились к рабочим с призывом отказаться от забастовки.
Но потерявшие доверие ко всем политикам рабочие оставили без внимания эти призывы правительства и взяли дела в свои руки. Когда рабочие заполнили улицы, разразились уличные беспорядки и грабежи. Воспользовавшись этим, министр обороны Густав Носке переформировал различные подразделения фрейкора, включая и бригаду «Эрхардт», так называемую «Гвардейскую стрелково-кавалерийскую дивизию», и приготовился к действиям против бастующих. Бригада «Эрхардт», переименованная во 2-ю бригаду морской пехоты, была сформирована для подавления мятежа восставших матросов в портах северной Германии и возглавлялась теперь бывшим морским офицером — корветтен-капитаном Германом Эрхардтом — одним из самых фанатичных представителей правого крыла и самым жестоким из всех командиров фрейкора. Ему суждено было стать одним из наиболее ярых немецких националистов, и его известность вплоть до прихода Адольфа Гитлера в 1933 году к власти затмевала известность самого фюрера.
Было введено военное положение, и хотя лидеры рабочих отказались от забастовки, было уже слишком поздно. Отряды фрейкора снова были брошены на Берлин. Уличные сражения переросли в повсеместную бойню, было убито свыше 1200 рабочих. Несколько человек из их числа были казнены якобы в отместку за убийство шестидесяти офицеров берлинской полиции, совершенное мятежниками. На самом деле все, за исключением двух из этих шестидесяти человек, оказались целыми и невредимыми. Один был убит в уличной перестрелке, другой просто куда-то исчез.
В середине 1919 года ГРП начала в Баварии работу по привлечению в свои ряды новых членов и стала устраивать публичные митинги для пропаганды своих экстремистских взглядов.
В это время рейхсвер, официально сокращенный до ста тысяч человек, активно занимался поиском подобных маленьких политических группировок исключительно правых убеждений, намереваясь использовать их в своих целях, в частности для увеличения численности «черного рейхсвера».
С этой целью тайные агенты рейхсвера посещали митинги, которые устраивались подобными группировками, и сообщали своему руководству об их политической благонадежности. Одним из таких секретных агентов был бывший ефрейтор Баварского пехотного полка «Лист» Адольф Гитлер, который совсем недавно выписался из госпиталя, где он находился на излечении после отравления, полученного в результате газовой атаки в последние дни войны. У него была репутация вполне надежного человека, удостоенного за воинскую доблесть, которую он проявил в качестве связного при штабе полка, Железного креста первой и второй степени. Первым обратил на него внимание гауптман рейхсвера Карл Майр. Он слышал выступления Гитлера на митингах и, признав его несомненный талант, незамедлительно завербовал его. Гитлер, со своей стороны, был доволен тем, что стал получать деньги за то, что он любил более всего: посещать политические митинги и выступать на них.
Гитлер исправно посещал митинги ГРП, и хотя новая партия не особенно впечатлила его, крайне правая и антисемитская ее позиция импонировала ему в высшей степени. Он вступил в партию в сентябре 1919 года и благодаря своим неоспоримым ораторским способностям был кооптирован в исполнительский комитет в качестве главного пропагандиста. Амбиции Адольфа Гитлера не знали границ. Вскоре он добился переименования партии в национал-социалистическую немецкую рабочую партию (НСДАП) и сумел увеличить ее численность. Хитрое добавление в название партии слов «национал» и «социалистическая» имело целью привлечение новых ее членов как из числа левых, так и правых.
Экстремистские действия фрейкора вызвали озабоченность даже у сторонника твердой линии министра обороны Густава Носке. В январе 1920 года демонстрация протеста рабочих перед зданием Рейхстага в Берлине подверглась обстрелу со стороны отрядов фрейкора, которыми командовал генерал Люттвиц. Результатом столкновения стали 147 убитых и раненых рабочих. Носке в панике потребовал роспуска пресловутой бригады «Эрхардт». Люттвиц ответил отказом, потребовав отставки правительства, вместо того чтобы выполнить требование стран Антанты выдать им военных преступников. Когда политики отказались сделать это, Люттвиц и его войска двинулись на Берлин, оккупировав этот город, который немцы по-прежнему считали столицей рейха, несмотря на то, что правительство управляло страной из Веймара*. Правительство бежало, и Люттвиц выдвинул на пост главы государства чисто декоративную фигуру — журналиста Вольфганга Каппа. Реакция рабочих не замедлила последовать, и вскоре разразилась всеобщая стачка.
Во всей Германии царил хаос, ряды НСДАП росли медленно, но верно на благодатной баварской почве. Бавария долго была оплотом правых политических партий. Местные экстремисты стремились к тому, чтобы Бавария провозгласила себя независимым суверенным государством и отделилась от остальной Германии.
К этому времени гауптман Майр удалился на покой и его место занял другой офицер рейхсвера. гауптман Эрнст Рем. Этот солдафон и гомосексуалист отвечал в рейхсвере за тайное вооружение правых политических группировок и отрядов фрейкора. Он проявлял особый интерес к укреплению НСДАП и фактически сам присоединился к этому движению. Он разглядел в Гитлере способность воодушевлять массы своим почти гипнотическим ораторским искусством. Рем, тем не менее, никоим образом не собирался становиться помощником Гитлера, а, скорее, желал использовать НСДАП для осуществления своих собственных амбиций в том, что касалось политической или военной карьеры.
В Берлине капповский путч был быстро подавлен. В стратегически важном районе Германии — ее промышленном сердце Руре — были особенно сильны левые политические партии, и здесь впервые состоялось вооруженное выступление рабочих, которые разгромили один из местных отрядов фрейкора.
Считается, что свыше ста тысяч рабочих выступили с оружием в руках против правых радикалов, и целый Вестфальский участок Рура был в конечном итоге очищен рабочими от фрейкоровцев. Сам Капп поспешно эмигрировал в Швецию. 20 марта законное германское правительство вернулось в Берлин и призвало народ к окончанию забастовки и возврату к закону и порядку. Лидеры всеобщей стачки согласились, но потребовали отставки (которой в конечном итоге добились) министра обороны Носке.
Проблемы Германии никоим образом не ограничивались исключительно внутриполитической борьбой. После окончания Первой мировой войны на карте мира появилось польское государство, и как только поляки избавились от гнета царской России, они сразу же оккупировали Силезскую область Пруссии с целью отторжения ее земель и их захвата из рук ослабевших немцев. Малочисленная германская армия была не в состоянии противостоять им, и вскоре подразделения фрейкора устремились на восток, намереваясь изгнать захватчиков с немецкой земли. Ожесточенные схватки рейхсвера и фрейкора с агрессорами привели к тому, что поляков все-таки выдворили из восточных провинций Германии.
В 1919 году части российской Красной Армии вторглись в балтийское государство Латвию. Армии у латышей практически не было, но при содействии немцев, обеспокоенных активностью большевиков у восточных границ Германии, было создано военизированное формирование ландвер. Командование в ландвере осуществлялось немцами, и в его составе было много немецких офицеров. Усиленный за счет фрейкора, ландвер вскоре изгнал из своей страны большевиков. Однако фактически от этого латыши не слишком выиграли, получив вместо советских захватчиков орду фрейкоровцев-грабителей. Страны Антанты были, с одной стороны, удовлетворены изгнанием советских агрессоров из Латвии, но с другой — обеспокоены агрессией
со стороны немцев. В Латвию незамедлительно прибыла контрольная комиссия держав Антанты, приступившая к «латышизации» ландвера. Немецких офицеров уволили. Был укреплен латышский офицерский корпус. От Антанты также поступила и военно-техническая помощь. Свою лепту внес и британский военный флот.
Разгневанные немцы, выброшенные из рядов ландвера, вместе со своими друзьями-фрейкоровцами объединились с русскими антикоммунистами-белогвардейцами и попытались захватить Ригу. Их попытка встретила яростный отпор. Нападавшие понесли тяжелые потери. Уцелевшие в боях почти все были уничтожены разгневанными латышами. Только прибытие фрейкоровского подкрепления позволило оставшимся в живых благополучно эвакуироваться.
В мае 1920 года после неудавшегося капповского путча бригада «Эрхардт» была окончательно расформирована. Сам же Эрхардт вместе со своими многочисленными и самыми преданными ему соратниками по-прежнему играл активную роль в деятельности многих теневых группировок правого толка и подозревался в убийстве министра иностранных дел Вальтера Ратенау и министра финансов Матиаса Эрцбергера.
А тем временем в Мюнхене НСДАП час от часу укрепляла свои позиции. В декабре 1920 года, получив тайную финансовую помощь от рейхсвера, она завладела независимой газетой «Фелькишер беобахтер» («Народный наблюдатель»). Являясь главным официальным пропагандистом партии, Гитлер теперь обладал собственным печатным органом, при помощи которого он мог выражать свой особый взгляд на политическую линию НСДАП. Теперь он был исполнен решимости возглавить партию и начать работу по дестабилизации существующего руководства. Первым его шагом стала дискредитация Антона Дрекслера как лидера партии.
НСДАП стремительно расширялась в количественном отношении и к 1921 году уже имела около десятка подразделений за пределами Мюнхена — колыбели нацизма. В феврале того же года на первом партийном съезде было объявлено, что численность НСДАП достигла 3-х тысяч человек и ее ряды продолжают расти. Но тем не менее попытки партии привлечь на свою сторону представителей рабочего класса оставались безрезультатными, и ее основную массу в то время составляли представители среднего и нижнего слоя среднего класса.
Антон Дрекслер стал понимать значение махинаций Гитлера, направленных против него, и поэтому, пытаясь вынудить партию перебазироваться из Мюнхена и его округи, где было сильно влияние Гитлера, повел переговоры об объединении с Германской Социалистической партией со штаб-квартирой в Берлине. Гитлер ответил на это незамедлительно, выйдя из рядов партии и призвав членов НСДАП принять участие в голосовании. Он отказывался вернуться на свой пост, пока ему не передадут полный контроль над партией. Дрекслер страстно желал избавиться от Гитлера, но не мог позволить себе потерять поддержку личных сторонников Гитлера, поскольку некоторые из них были очень влиятельными людьми. Его попытка уничтожить Гитлера весьма сыграла на руку тому же Гитлеру. Дрекслер понял, что потерпел поражение, и принял условия Гитлера.
22 января 1922 года Адольф Гитлер был назначен председателем НСДАП. Он сразу же расставил своих наиболее доверенных соратников на все наиболее важные партийные посты, но весьма прозорливо оставил Дрекслера исполнительным председателем партии для того, чтобы не оттолкнуть сторонников бывшего вождя за пределами Мюнхена.
Уличные митинги в эти бурные дни часто перерастали в затяжные бои с политическими противниками.
Многие из этих сражений носили чрезвычайно жестокий характер. Для защиты своих ораторов НСДАП сформировала так называемый «гимнастический и спортивный дивизион», из рядов которого отбирали наиболее крепких физически мужчин в качестве телохранителей ораторов. Под руководством Эрнста Рема отдел значительно расширился и превратился в организацию под новым названием- «Sturmabteilungen» (SA), то есть штурмовые отряды. Кстати, это новое обозначение пришлось по вкусу бывшим солдатам, поскольку ассоциировалось в их сознании с элитными ударными частями, штурмовыми бригадами времен Первой мировой войны. Рем попытался было переманить в СА Эрхардта, однако тот как бывший морской офицер, относившийся к Гитлеру с великим презрением, отказался. Правда, к Рему Эрхардт питал уважение и поэтому порекомендовал ему своего товарища Йоханна Ульриха Клинча, чтобы тот помог в организации новых боевых частей.
Многие из новобранцев попали в СА из бойцов «Добровольческого корпуса», где было принято демонстрировать преданность исключительно командиру подразделения, и Гитлеру вскоре стало ясно, что хотя формально он и возглавляет партию, а значит и СА, ему напрасно тешить себя надеждами на безоговорочное подчинение и личную преданность со стороны рядовых штурмовиков.
В мае 1923 года было создано специальное подразделение, в обязанность которому вменялась личная охрана Гитлера. В это подразделение отбирались самые надежные и проверенные лица из бойцов СА, готовые служить фюреру верой и правдой. Это новое подразделение стало известно как Stabwache («Охрана Ставки»). Увы, его судьба оказалась недолговечной — стоило Эрхардту порвать с Гитлером и увести верных ему людей из СА, как подразделение охраны было распущено. Эрхардт, по части фанатизма превосходивший самого Гитлера, призывал двинуться войной на Францию, оккупировавшую Рейнскую область. Гитлер же отказался поддержать его инициативу, и Эрхардт в пику ему отозвал всех своих верных сторонников из СА (в те дни личное влияние Эрхардта ощущалось гораздо сильнее, чем влияние Гитлера).
Гитлер же, с тем, чтобы как-то ослабить в рядах СА влияние такого сподвижника Эрхардта, как Рем, поставил во главе военизированного крыла партии своего преданного друга Германа Геринга. Было совершенно очевидно, что Рем видел в СА нечто вроде своей личной армии, однако после того как командование этими частями возглавил Геринг, вряд ли он мог и далее рассчитывать на безграничный контроль. Придя в СА, Геринг тотчас принялся за организацию этих частей на военный лад и, несмотря на врожденную леность, проявил на этом посту весь свой организаторский талант. Как бывший солдат, увешанный орденами и медалями, герой сражений и последний командир знаменитой эскадрильи «Рихтхофен», удостоившийся за проявленную доблесть такой исключительной награды, как «Pour Le Merite», Геринг вполне мог рассчитывать на уважение со стороны тех бойцов СА, которые успели понюхать пороху. Кроме того, его присутствие на важном посту могло придать новым частям солидность в глазах широкой публики.
Но что самое главное, Геринг безоговорочно, что называется душой и телом, был предан Гитлеру. Геринг создал такую структуру командования, при которой безраздельный контроль переходил в руки так называемого «Oberste SA», то есть верховного руководства. Однако, несмотря на все его усилия, отношения между СА и партией продолжали ухудшаться, и в рядах самого СА многие были настроены весьма критично не только по отношению к партийной верхушке, но и к самому Гитлеру. В стане критиков
оказался и Рем, ставший вторым после Геринга лицом в иерархии СА.
Пожалуй, ирония судьбы заключается в том, что СА, созданные для защиты партийной верхушки от нападок со стороны их политических противников, явились причиной того, что вскоре понадобилось создавать личную охрану, дабы защитить первых лиц партии и, в частности, самого Гитлера от происков деятелей СА. В конечном итоге, это вновь привело к созданию личной охраны, на сей раз во главе с двумя командующими, пользовавшимися безграничным доверием Гитлера, — это были Юлиус Шрек и Йозеф Берхтольд. Само же подразделение охраны вошло в историю как Stosstrupp Adolf Hitler (Ударное соединение «Адольф Гитлер»). В его рядах оказались многие из тех, кто впоследствии превратился в столпов Третьего рейха, как, например, Йозеф «Зепп» Дитрих, Рудольф Гесс и Ульрих Граф.
В начале 20-х, когда успех большевиков в России вселил в немалое число немцев страх, что повторение чего-то подобного возможно и в Германии, многие лидеры правых группировок лелеяли мечту покончить с коммунистами, обвинив их в якобы готовящемся мятеже, дабы под этим предлогом осуществить военный переворот. Гитлер также спал и видел, что возглавляемая им НСДАП сыграет в этих событиях решающую роль. Увы, к 1923 году, хотя коммунисты все еще пользовались поддержкой части населения Германии, угроза коммунистического переворота уже давно изжила себя и правые упустили благоприятный момент.
Раздробленность подразделений «Добровольческого корпуса» привела к тому, что многие из бойцов подались в СА. Те из них, что прошли суровую боевую школу, свысока поглядывали на своих новых товарищей по оружию, многие из которых, как оказалось, поражены левацкими настроениями. В 1923 году Гитлер лично назначил главу «Добровольческого корпуса» и поэтому рассчитывал на поддержку фрейкоровцев в случае, если националистически настроенные баварцы вздумают отколоться от Германии. Стоит ли говорить, что Эрхардт, который все еще не мог простить Гитлеру его отказ поддержать призыв к военным действиям против Франции в связи с оккупацией Рейнской области, наотрез отказался поддержать Гитлера. Правда, несмотря ни на что, Гитлер по-прежнему пользовался широкой поддержкой среди правых в Баварии.
Зная о намерении главы баварского правительства Густава фон Кара произнести 8 ноября 1923 года речь в мюнхенском «Бюргербройкеллере», а также подозревая, что фон Кар задумал провозгласить независимость Баварии, Гитлер отдал распоряжение подразделениям СА и фрейкора, как только фон Кар и сопровождавшие его лица войдут в пивную, тотчас оцепить здание. После чего сам, потрясая пистолетом, вместе с личной охраной ворвался в зал, где объявил о начале национальной революции. Гитлеру удалось застать фон Кара врасплох и с помощью угроз, посулов и уговоров добиться сговорчивости баварской верхушки. В последовавшей суматохе фон Кару, однако, вместе с главой баварской полиции и командующим Баварским военным округом, удалось незамеченными выбраться из зала и мобилизовать против Гитлера войска и полицейские силы. На следующий день Гитлер, заручившись поддержкой прославленного генерала Людендорфа, узнал, что Рем и одно из подразделений фрейкора заняли здание штаба военного округа, что располагалось в центре Мюнхена. Он тотчас принял решение бросить на подмогу около 3 тысяч своих сторонников, включая Людендорфа, Германа Геринга и Генриха Гиммлера.
Спустя какое-то время, во второй половине дня 9 ноября, колонна подошла к мосту через Изар, но здесь путь ей преградила вооруженная полиция. Геринг начал было угрожать, что расправится с заложниками, которые якобы находились в его руках, если только полиция не позволит колонне беспрепятственно двигаться дальше. Уловка сработала, и гитлеровские штурмовики продолжили шествие. Дойдя до площади Одеонплатц, штурмовики, однако, вновь столкнулись с полицией. Тогда охранник Гитлера, Ульрих Граф, выступив вперед, крикнул, что полицейские не имеют права открывать огонь, поскольку в колонне шагают сам Гитлер и Людендорф. В этот момент прогремел выстрел и один полицейский упал замертво, в ответ на этот выстрел загремели залпы полицейских ружей, скосившие Макса Эрвина фон Шейбнер-Рихтера — пули изрешетили ему легкие. Кстати, фон Шейбнер-Рихтер стоял рука об руку с Гитлером. Падая, он потянул последнего за собой, причем с такой силой, что у того произошел плечевой вывих. Ульрих Граф, как и полагается верному телохранителю, бросился к Гитлеру, дабы защитить его от пуль собственным телом, за что и был вознагражден свинцовым дождем. Геринга ранило в ногу, Йозеф Берхтольд также получил ранение. Всего колонна штурмовиков потеряла 14 человек убитыми, а чуть позднее число убитых возросло еще на два человека, погибших во время штурма штаба военного округа.
Задуманный Гитлером путч с треском провалился: сотня полицейских обратила в бегство три тысячи вооруженных людей. Однако у партии появилась первая священная реликвия — забрызганный кровью флаг, который с тех пор в нацистском фольклоре именовался не иначе как «Знамя крови». С той поры этот флаг использовался для освящения знамен вновь сформированных подразделений СС и СА- кратким прикосновением к партийной реликвии. А еще партия обзавелась своими первыми мучениками.
Гитлера арестовали на следующий же день, и впоследствии он был приговорен к пяти годам по обвинению в государственной измене. Правда, за решеткой он провел всего несколько месяцев и уже в декабре 1924 года вышел на свободу. Пока он отбывал срок в Ландсбергской тюрьме, Эрнст Рем, как мог, пытался не допустить кончины движения — дело в том, что Геринг бежал за границу и СА оказались обезглавленными. Кроме того, провалившийся путч привел к тому, что НСДАП и СА угодили под запрет. Гитлер назначил Рема на пост главы СА, и тот, дабы обойти запрет на деятельность любимого детища, переименовал его во «фронтбанн».
К этой полувоенной организации примкнул также кое-кто из бывших членов фрейкора, принеся с собой дух беспощадной ненависти к врагу. Число участников резко возросло, и к моменту выхода Гитлера на свободу уже перевалило за 30 тысяч. Для сравнения- численность СА накануне путча не превышала 2 тысяч человек. Столь резко возросший авторитет Рема не на шутку встревожил Гитлера, и вскоре, как и следовало ожидать, между ними возникли серьезные трения. В результате Рем лишился своего поста и в конце апреля 1925 года ушел из СА.
Гитлер, по достоинству оценивший преданность своей личной гвардии во время путча, теперь задался целью создать нечто вроде подразделения личной охраны. Создание этого элитарного соединения он поручил верному и надежному товарищу и водителю Юлиусу Шреку. Первоначально ядро этого будущего подразделения преторианцев образовали всего восемь человек, все до единого бывшие участники штурмовой группы «Адольф Гитлер». Вернувшийся к этому времени из-за границы Геринг стал крестным отцом этого нового формирования, предложив для него название «Schutz Staffel» («Эскадрилья прикрытия»), сокращенно СС. Происходит оно от названия эскадрильи, сопровождавшей вылеты боевых самолетов знаменитого соединения «Рихтхофен». Шрек издал директивы, призванные придать дополнительную весомость элитному статусу новоявленного подразделения. СС предстояло стать охранными отрядами, состоявшими из не более чем 10 человек на каждый военный округ. Исключение было сделано для столицы, Берлина, где число бойцов в каждом подразделении увеличивалось вдвое. Эти люди должны были проходить специальный отбор, и лишь те из них, в возрасте от 25 до 35 лет, за кем не наблюдалось вредных привычек или судимостей, обладавшие отменным здоровьем и завидными физическими данными, могли рассчитывать на зачисление. Что, однако, еще более важно, каждый из вступивших в ряды СС приносил присягу на верность не просто нацистской партии, но самому Адольфу Гитлеру.
В апреле 1926 года Йозеф Берхтольд, к этому времени уже залечивший раны, сменил Юлиуса Шрека на посту командующего СС. Гитлер значительно поднял статус новых частей, передав СС на хранение священное «Знамя крови», что вызвало резкое возмущение в рядах СА. Чести стать знаменосцем удостоился некто Якоб Гриммингер из мюнхенского подразделения СС, высокий, худощавый, с усиками, как у самого Гитлера.
После этого Гитлер переключил свое внимание на СА, Убрав Эрнста Рема с поста командующего, он назначил на его место гауптмана Франца Пфеффера фон Саломона, позволив последнему командовать вверенными ему частями по собственному усмотрению. Гитлер даже пошел и на следующий широкий жест: он поставил СС под командование Верховного руководства СА. Правда, сей шаг, по всей видимости, был призван ублажить подразделения СА на севере Германии, подальше от мюнхенской ставки Гитлера. Однако, несомненно, в этом проявилась и его склонность стравливать между собой враждующие группировки внутри партии.
Недовольство СА привилегиями, предоставленными СС, вскоре, однако, уравновесилось недовольством в рядах СС- последним казалось, будто их начальство из числа СА посматривает на них свысока. К 1927 году Берхтольд подал в отставку, возмущенный бесконтрольным ростом численности СА, в то время как численность СС была ограничена лишь 10 % от численности СА в каждом районе, причем создание подразделений СС было возможно лишь в том случае, если формирования СА достигли предельной своей численности. Подобное положение вещей позволяло руководству СА сдерживать рост численности СС и держать его под постоянным контролем. Боевой дух СС сильно пошатнулся — не удивительно, ведь чины СА выискивали для СС самые мелкие и унизительные поручения.
После отставки Берхтольда контроль за СС перешел к его заместителю, Эрхардту Хайдену. Заместителем же Хайдена являлся член подразделения «Reichskriegsflagge», прошагавший маршем во время мюнхенского путча, Генрих Гиммлер.
Хайден не более, чем его предшественник, был готов смириться с верховенством СА, и поэтому боевой дух СС продолжал неуклонно падать. Когда же и Хайден подал прошение об отставке, пост автоматически перешел к его заместителю, и в СА с привычной самоуспокоенностью решили, что и в дальнейшем у них не будет никаких проблем и новоявленный начальник будет послушно плясать под их дудку- уж такой он тихий и непредставительный. Увы, время покажет, сколь глубоко они заблуждались.
Гиммлер родился в Мюнхене, в октябре 1900 года, в буржуазной католической семье, пользовавшейся в городе глубоким уважением. Его отец, Гебхардт Гиммлер, давал частные уроки, и в числе его учеников был, например, даже сам принц Генрих Баварский. Роялист до мозга костей, Гебхардт Гиммлер добивался и добился-таки для себя высочайшего позволения назвать собственного сына в честь принца Генриха. После этого последний даже выразил желание выступить в роли крестного для отпрыска семейства Гиммлеров. У Генриха было также два брата, Гебхардт-младший и Эрнст, а его детство прошло в нормальной теплой обстановке дружной, любящей семьи. В школе Генрих хотя и не блистал, однако дела его шли вполне успешно, это был примерный и послушный ребенок, всегда готовый помочь пожилым людям или выполнить какое-нибудь мелкое поручение соседей. Воспитывался юный Генрих в духе строгой дисциплины и законопослушания и с детства мечтал о карьере военного. Армейская жизнь, как никакая другая, подвержена детальному распорядку, однако одновременно обещает славу отличившимся на поле битвы. Желание мальчика ступить на военную стезю получило поддержку во время охватившего страну всеобщего подъема патриотизма в связи с событиями августа 1914 года. Одновременно в нем укрепилось и осознание неизбежности жертв — с фронта возвращались сотни раненых, а в лагере для военнопленных неподалеку появились первые захваченные на Восточном фронте русские солдаты.
Генрих вознамерился во что бы то ни стало внести свою лепту в дело победы и умолял отца пустить в ход все имевшиеся у того связи, дабы он смог вступить в действующую армию, несмотря на свой все еще непризывной возраст. В конечном итоге отцу удалось убедить армейское начальство, и юный Гиммлер в конце 1917 года вступил в II Баварский пехотный полк.
К 1918 году он уже был на пути к получению офицерского звания, однако, к великому его сожалению и досаде, война закончилась ранее, чем он успел получить чин и понюхать пороха. Очевидно, однако, что отсутствие фронтового опыта ничуть не охладило его боевого духа, наоборот, Однако судьба распорядилась иначе, и Гиммлер так и не сумел продемонстрировать свое рвение на поле боя. Тем не менее сей факт стал для него причиной глубокого душевного дискомфорта, который он тщательно пытался скрывать от окружающих.
По мнению Гиммлера, отсутствие боевого опыта явилось своеобразной брешью в его карьере. С другой стороны, на него оказал неизгладимое впечатление еще один аспект армейской жизни — а именно, время, проведенное им в качестве ординарца-делопроизводителя. Здесь и без того методичный по натуре Гиммлер буквально помешался на аккуратности — от его зоркого ока не могла ускользнуть любая мелочь, сколь бы ничтожной она не была. Поскольку его военная карьера оборвалась до срока, Гиммлер вернулся к своим академическим штудиям и закончил в Мюнхенском университете курс сельскохозяйственных наук. Здесь проявил себя сыгравший в дальнейшем немаловажную роль в его карьере интерес к генетическим опытам. Будучи студентом, Гиммлер вступил в различные университетские общества и даже пытался, правда тщетно, демонстрировать успехи на спортивном поприще. Довольно-таки посредственные физические данные Гиммлера вряд ли могли способствовать его успехам на ниве спорта, и товарищи по университету добродушно посмеивались над его усердием, Правда, в одном ему
удалось-таки преуспеть — его лицо украсил небольшой шрам, полученный во время дуэли с однокашником.
Неспособный сам добиться каких бы то ни было спортивных успехов, Гиммлер попадает под очарование немецких мифологических фигур. Голова его оказалась забита нордическим героическим эпосом в перемешку с воззрениями о немецкой исключительности и чистоте духа.
На одном из собраний студенческого фехтовального клуба Гиммлеру подвернулся случай познакомиться с Эрнстом Ремом — тот часто посещал подобного рода собрания, где подыскивал себе рекрутов среди консервативно настроенной молодежи. Гиммлер принял предложение Рема вступить в «Рейхскригс-флагге». Гиммлеру импонировали националистические, антисемитские настроения этой группировки, хотя в этот период антисемитские взгляды еще не успели пустить в его душе глубокие корни. При дальнейшей поддержке со стороны Рема Гиммлер в 1923 году вступил в НСДАП — к этому времени он уже успел получить университетский диплом и подыскал себе работу в торговой фирме «Штукштофф» в городке Шлейс-гейм.
Как член группы «Рейхскригсфлагге» Гиммлер принимал участие в Мюнхенском путче в ноябре 1923 года и даже нес во главе колонны знамя своей организации. Ему, правда, посчастливилось избежать как ранения, так и ареста, и он сильно гордился своим участием в попытке государственного переворота. В свободное от работы время Гиммлер с удовольствием выполнял партийные поручения. Его преданность делу партии вскоре оказалась замечена, и он был принят на полную ставку на должность секретаря при Грегоре Штрассере, который в ту пору заведовал отделом пропаганды в Южной Баварии. Надо сказать, что его занудность и педантичность компенсировались незаурядным организаторским талантом, преданностью работе и желанием угодить вышестоящему начальству. В знак признательности за свои труды он вскоре получил назначение на пост заместителя отдела пропаганды по Южной Баварии, а вскоре был повышен до заместители главы самого нового отдела НСДАП — СС. В ту пору это была совсем крошечная организация, и Генрих Гиммлер вступил в нее за личным номером 168. Когда Хайден в 1929 году подал в отставку из рядов СС, Гиммлер получил назначение на должность рейхсфюрера СС, и с тех пор судьбы Генриха Гиммлера и его детища СС неразрывно переплелись.
В качестве новоиспеченного рейхсфюрера СС Гиммлер с головой погрузился в работу, со свойственным ему рвением и увлеченностью. Это, так сказать, с одной стороны, с другой — семейная жизнь начинала давать трещину.
В 1927 году Гиммлер женился и вместе с женой Мартой завел птицеферму. Однако его частые отлучки по делам СС и НСДАП привели к отчужденности между ним и супругой, а также к тому, что затея с птицефермой с треском провалилась. Однако Гиммлер, будучи душой и телом преданным делу партии, вознамерился, во что бы то ни стало продемонстрировать и личную преданность начальству, назначившему его на должность рейхсфюрера. То, что сей факт печальным образом отразился на его семейной жизни, было для Гиммлера не столь существенно — лишь бы только и дальше во всем угождать партийным боссам.
Гиммлеру удалось убедить Гитлера в необходимости и дальше проводить политику расовой чистоты и элитарного статуса вверенных ему СС, хотя, возможно, в ту пору подобные взгляды мало интересовали Гитлера, однако он был готов позволить новоиспеченному рейхсфюреру и дальше проводить свою линию, покуда СС демонстрировала безоговорочную преданность лично ему.
Гиммлер с раннего детства был зачарован историей нордических народов, в особенности импонировала ему такая фигура, как Генрих I, более известный как Генрих Птицелов. Генрих I весьма успешно отстаивал немецкие земли от притязаний на них славян и в 919 году был избран королем всех немцев. Нередко высказываются предположения о том, будто Гиммлер видел в себе духовную реинкарнацию Генриха 1.
Гиммлер также с детства находился под впечатлением истории рыцарей Тевтонского ордена. Основанный в конце XII века, этот орден, возглавляемый Великим магистром Германном фон Зальзой, задался целью колонизировать славянские земли. Кстати, впоследствии именем Зальзы Гиммлер назвал одно из своих элитных танковых подразделений Ваффен-СС.
На протяжении почти двухсот лет тевтонские рыцари насаждали немецкую культуру и влияние по всей восточной Европе. Однако в июле 1410 года объединенная армия поляков, русских и литовцев нанесла им сокрушительное поражение в битве при Танненберге (Грюнвальде).
Тем не менее легенды об их доблести и бесстрашии продолжали жить в веках. Для многих немцев подвиги рыцарей Тевтонского ордена являлись частью их духовного наследства, точно так же, как для англичан легенды о короле Артуре и рыцарях Круглого стола.
Интерес к средневековой истории и тевтонским рыцарям привел к тому, что у Гиммлера сложились довольно-таки приукрашенные взгляды на развитие германских народов. Немалая часть фашистской немецкой символики была позаимствована в средневековом прошлом. Например, очертания Железного креста — черного с серебряной окантовкой — весьма напоминают крест Тевтонского ордена.
Цвета ордена, черный и белый, стали цветами Пруссии, а впоследствии и самих СС. Гиммлер мечтал возродить в лице вверенного ему СС бывший Тевтонский орден с тем, чтобы с его помощью затем распространять по всей Европе германскую культуру. Вот почему в части СС надлежало принимать лишь чистокровных немцев, дабы возродить древние языческие германские обычаи и ритуалы. В эсэсовской геральдике получил широкое распространение древний рунический шрифт, например, знаменитое двойное ZZ на воротничках мундиров.
И хотя Гитлер сам был восторженным почитателем творчества Рихарда Вагнера и поклонником романтических героев его произведений и даже, по собственному признанию, не раз черпал в них вдохновение в трудные минуты, однако, в отличие от Гиммлера, это увлечение никогда не носило чрезмерного характера, и, по крайней мере в самом начале, фюрер относился к романтическим мечтаниям рейхсфюрера СС, задумавшего возродить славу древних германских героев, со снисходительной улыбкой. Покуда Гиммлер обеспечивал ему верных телохранителей, надежно защищавших его от макиавеллевских происков СА и прочих недругов, Гитлер был готов и дальше сквозь пальцы смотреть на все попытки Гиммлера воплотить в жизнь свои бредовые расовые теории.
Несмотря на свою невзрачную внешность, Гиммлер оказался непревзойденным организатором и тихой сапой принялся за создание элитного формирования, которым, по его мнению, и должен был стать СС. Началось постепенное закручивание гаек, ненадежные личности были уволены, и с этого момента, а именно с января 1929 года, каждый кандидат в СС был обязан представить родословное древо, уходящее вглубь на три поколения. Вместе с нацистским идеологом Альфредом Розенбергом и полупомешанным расовым теоретиком Рихардом Вальтером Дарре, Гиммлер додумался до того, что ввел правила заключения брака, наделив себя властью накладывать вето на брак эсэсовца с потенциальной избранницей, если та была не в состоянии представить доказательства арийской чистоты своего рода.
Разумеется, сии предписания не распространялись на самого Гиммлера и тех членов СС, что участвовали в боевых действиях на фронтах Первой мировой войны. Элитарные воззрения Гиммлера были еще совсем новы и основывались на таких вещах, как расовая чистота, добропорядочность, трезвость, физическое здоровье и, что самое главное, личная преданность потенциального кандидата. Ранее же, дабы войти в число избранных, требовались прежде всего богатство, образование и семейные связи. Теперь же, благодаря изменившимся требованиям, представители различных слоев населения Германии, независимо от своего социального происхождения, оказывались достойны войти в ряды новой немецкой элиты. От желающих не было отбоя, и в первую очередь желание пополнить ряды СС выразили бывшие фрейкоровцы. Многие из них до этого подались было в СА, однако вскоре разочаровались в этой организации из-за царившего там беспорядка и отсутствия настоящей воинской дисциплины. Для ветеранов фрейкора СС представлялись куда более привлекательной перспективой.
НСДАП пользовалась поддержкой представителей среднего класса и образованной части населения, которые, разочаровавшись в крикливой, невоспитанной массе, которую представляли из себя отряды СА, поспешили примкнуть к СС. В количественном отношении формирования СС росли медленно, но неуклонно, но, несмотря на все увеличивающееся число кандидатов, Гиммлер по-прежнему был склонен проводить тщательнейший отбор и принимать в ряды СС только лучших из лучших. К концу 1929 года ряды СС насчитывали 1000 человек, спустя год численность увеличилась втрое. Не удивительно, что в рядах СА начало зреть недовольство по поводу набиравших силу и влияние СС. Вызывал также раздражение их элитный характер. И, разумеется, в СА прилагали все усилия, дабы поставить Гиммлера и вверенные ему формирования СС на подобающее им место, имея в виду, что это лишь одно из подразделений СА.
Но к концу 1930 года усилия Гиммлера начали «приносить дивиденды» — Гитлер наконец-то вывел СС из подчинения СА. И хотя технически деятельность СС все еще находилась под контролем верховного руководства СА, Гитлер объявил, что отныне ни один из командиров СА не имеет права отдавать приказы частям СС. Тогда же бойцы СС получили свою форму — черную фуражку с изображением мертвой головы, черные брюки-бриджи, черный галстук и черную нарукавную повязку, украшенную свастикой.
Структура СС также была коренным образом пересмотрена — решено было отказаться от старой системы, когда на каждый округ полагалось подразделение из 10 человек. Ее заменила практически схожая с СА военная организация, что, кстати, явилось еще одним напоминанием для СА, что СС теперь имеют равный с ними статус.
Гитлер, в типичной для него манере стравливать противоборствующие стороны, запретил СС переманивать к себе бывших членов СА, одновременно распорядившись, чтобы в СА не чинили преград, если кто-либо из штурмовиков пожелает переметнуться в СС. На протяжении всего этого времени подозрительность Гитлера к СА продолжала возрастать, и не без причины. СА слишком разрослась, угрожая выйти из-под контроля, и, главное, утратила былую преданность делу партии и ее фюреру. Нацизм переживал смутное время. Розенберг призывал к крестовому походу против большевиков, другие же, как, например, Грегор Штрассер, наоборот, требовали заключить с Советской Россией союз, а Йозеф Геринг, впоследствии один из самых верных сторонников фюрера, на тот момент вообще призывал исключить Гитлера из рядов партии.
В НСДАП царил такой разброд, что командующий силами СА в Нюрнберге был назначен в первую очередь для того, чтобы мирить между собой поссорившихся старших офицеров СА. Гитлер же, однако, был достаточно прозорлив и использовал эти дрязги для того, чтобы не допустить усиления ни одной из сторон, дабы его собственная власть и влияние по-прежнему оставались непоколебимы, а сам тем временем потихоньку создавал собственную преторианскую гвардию — СС. Геббельс, вполне справедливо полагавший, что вся эта мышиная возня ничуть не заденет Гитлера как ведущую фигуру внутри НСДАП, счел разумным сменить альянс и с тех пор превратился в одного из самых преданных сторонников фюрера. В качестве партийного гаулейтера он получил назначение в Берлин, где ему было поручено приступить к искоренению антигитлеровски настроенных элементов в рядах СА и НСДАП.
Многочисленный берлинский контингент СА по-прежнему оставался достаточно мощной силой, способной противостоять Гитлеру, несмотря на все усилия последнего, а также шефа берлинского СС Курта Делюге.
Конфронтация была неизбежна и в августе 1930 года проявилась с полной силой.
Спад в германской экономике привел к резкому росту безработицы. Не удивительно, что многие из тех, кто оказались выставлены за ворота заводов и фабрик, в конечном итоге пополнили ряды СА, в том числе немалое количество лиц с криминальным прошлым. В результате силы СА все более напоминали скопище всяческого сброда, хотя все же и оставались реальной силой. Отлично понимая, что будущее НСДАП зависит от успешно проведенной избирательной кампании в сентябре 1920 года, зам. командующего СА Вальтер Штеннес преднамеренно решил пойти на конфронтацию с Гитлером. Уж если НСДАП не может обойтись без поддержки со стороны СА, заявил Штеннес Гитлеру, то ей придется принять кое-какие встречные требования, например, отказаться от вмешательства во внутренние дела СА со стороны партийных гаулейтеров. Далее руководство СА выставило требование, что станет единственной силой, обеспечивающей безопасность партийных съездов, за что, кстати, ему полагается вознаграждение. Ну и в завершение, командиры подразделений СА потребовали права выставлять свои кандидатуры на грядущих выборах в Рейхстаг. Гитлер же отказался даже встречаться со Штеннесом, не говоря уж о том, чтобы обсуждать какие-либо требования, а когда был наконец опубликован список потенциальных кандидатов на парламентские кресла, Штеннеса там не было и в помине, что не ускользнуло от всеобщего внимания. Берлинское отделение СА взбунтовалось. 30 июля банда бесчинствующих молодчиков ворвалась в здание берлинской штаб-квартиры НСДАП, круша все, что подвернется под руку. Эсэсовцы, охранявшие здание, были жестоко избиты. Для восстановления порядка потребовалось вмешательство со стороны полиции, которая арестовала 25 боевиков СА.
Теперь Гитлер переполошился не на шутку. Он был вынужден пойти на уступки Штеннесу, причем выполнил почти все требования последнего. Хотя на деле уступчивость фюрера была обманчивой. СС продемонстрировали свою верность и преданность, в то время как поведение СА попахивало изменой. Гитлер отлично понимал, что СА постепенно превращается в силу, настроенную отнюдь не по союзнически к национал-социализму, а Штеннес был способен в любой момент дать своим головорезам любой приказ. Вознамерившись вновь накинуть узду на СА, Гитлер, во-первых, уволил шефа этой организации, Пфеффера фон Саломона, и вновь призвал Эрнста Рема. Кроме того, он настоял, чтобы штурмовики все до единого принесли ему присягу на верность. Правда, Штеннеса это мало напугало, и слухи о возможности нового мятежа СА продолжали распространяться с прежним постоянством.
1 апреля 1931 года Гитлер получил донесение от Делюге, шефа берлинского СС, в котором его информаторы в столице докладывали о том, будто командиры берлинских отрядов СА вступили в тайный сговор, где было решено и дальше игнорировать любые распоряжения, исходящие от Гитлера. Боевики СА вторично заняли здание берлинской штаб-квартиры НСДАП, захватив на этот раз также и редакцию нацистской газеты «Ангрифф». Эсэсовцы попытались дать отпор распоясавшимся штурмовикам СА, однако численный перевес был на стороне последних, что, кстати, было не удивительно. Мятеж распространился со стремительной скоростью, и вскоре подразделения СА по всей Германии поддерживали Штеннеса, выступая против Гитлера.
Тем не менее, мятеж СА был обречен на провал. Взбунтовавшись, подразделения СА автоматически теряли членство в НСДАП, а значит, и доступ к финансовым ресурсам. Многие рядовые члены НСДАП остались верны Гитлеру, так же как и бойцы СС. И все же отряды СА в глазах широкой публики предстали неуправляемым сбродом. Большинство же из тех, кто поддерживал Штеннеса, в действительности были более заинтересованы в беспорядках как таковых, нежели действовали из личной ему преданности. Как только средства мятежников стали таять и постепенно начал испаряться их боевой дух, Гитлер оказался тут как тут и принялся «собирать осколки». Он незамедлительно призвал Геринга, чтобы тот занялся чисткой того, что осталось от СА, от последних сторонников Штеннеса.
И вновь СС продемонстрировали безоговорочную верность фюреру, и в знак признательности Гитлер закрепил за ними статус главной и единственной силы, обеспечивавшей безопасность партии. СС занялись сбором информации о неблагонадежных членах НСДАП еще в 1925 году, а теперь взялись выполнять задачи с десятикратным рвением. Численно ряды СС также увеличились, и с 1931 по 1932 год членство возросло с двух до тридцати тысяч человек. Среди тех, кого судьба занесла в ряды СС, оказался один из самых зловещих деятелей, когда-либо носивших эсэсовскую форму, — бывший морской офицер Рейнхардт Гейдрих. Во время собеседования перед вступлением в СС, которое проводил Гиммлер, Гейдриха попросили обрисовать план устройства госбезопасности. Идеи Гейдриха произвели на Гиммлера такое впечатление, что он, не раздумывая, зачислил новичка в ряды СС, поручив ему формирование сил безопасности и службы разведки — так родились СД («Sicherheitsdienst» — SD). Вскоре вся Германия оказалась опутанной эсэсовской шпионской сетью — не было такой стороны жизни, куда бы не протянулись щупальца гиммлеровской тайной полиции.
Дела СС резко пошли в гору, а угроза со стороны СА была практически ликвидирована. Вскоре Гитлер, а с ним и СС, выберут удобный момент, чтобы свести
счеты с мятежными штурмовиками, окончательно уничтожив их как реальную силу.
За семь коротких лет СС из горстки крепких и надежных парней из ударного отряда имени Адольфа Гитлера превратились в элитную организацию службы безопасности численностью в несколько тысяч человек. Но это было только начало. Для многих СС являлись своеобразным символом респектабельности и порядка, чего так остро недоставало СА. Мало кто тогда подозревал, что со временем СС превратятся в одну из самых зловещих организаций, какие когда-либо знала история.
