• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

Вы еще не устали от военно-морской мощи недавнего прошлого? Кажется, нам надо снова прервать рассказ об арсеналах державы, обратившись к решению другого вопроса. Глубоко философского.

Почему, почему, черт побери, рухнул колосс огромной мощи?

Мне часто не дает покоя один и тот же образ. Снова и снова я вижу, как в океане сходятся два огромных боевых корабля — ощетинившиеся пушками линкоры. Над грозными башнями одного полощется русский флаг с андреевским косым крестом, а другой осенен звездно-полосатым, ненавистным полотнищем.

Гулко ревут исполинские турбины, командиры замерли у блестящих орудийных замков, и жужжат приборы в постах центральной наводки. И вдруг…

…И вдруг наша плавучая крепость сбрасывает ход, и обезумевший экипаж, хохоча, разбивает прицелы, спускает флаг. Пушки от врага разворачиваются навстречу друг другу, и командиры начинают остервенело палить друг в друга, вгоняя снаряды в надстройки, заваливая палубу кровавыми ошметками. Где-то в чреве линкора гремят взрывы, и боевой исполин разламывается на части…

Мы так до сих пор и не осознали до конца, что собственными же руками взорвали нашу великую Империю. Что сдались врагу без боя, обладая до крыш полными арсеналами и лучшим в мире оружием. История доселе не знала такого позора. Все империи, будь то Римская, Османская, Персидская или Австро-Венгерская, погибли в бою. А уж тем паче — Третий Рейх. Почему же рассыпалась наша держава, которая имела все шансы стать властелином планеты?

Нет, не ищите тут причин экономических, о которых любят поразглагольствовать картавые и курчавые очкарики. Мы рухнули потому, что забыли и унизили своих героев и воинов, людей Меча и Молота, расплодив жадных до материальных благ трусов да серых обывателей.

Нам говорили — надо отказаться от авианосцев, и тогда мы заживем богато и счастливо. Но мы отказались — и стали десятикратно беднее да несчастнее. И теперь нас, слабых, оттирают от выгодных нефтяных контрактов в Судане и в Ираке, ударяя ракетами по промыслам тогда, когда с нами готовы подписать соглашения. Пшли вон, нищие русские! Кому вы теперь нужны без флотов и пушек? А контракты достанутся западным компаниям…

Что-то не то было в идеологии царской России, которая погибла в кровавом хаосе 1917-1920 годов. Но и в ее наследнице, Красной Империи — СССР, тоже коренился вирус саморазрушения. В самой идеологии, господствовавшей у нас семьдесят лет.

Но что это за пагубные врожденные пороки?

Помните, как нам лет десять-пятнадцать назад вбивали в голову: «Миру-мир!», «Мы за мирное сосуществование», «Нет войне!»? И двадцать, и тридцать лет назад — тоже. А потом, после 1985-го, нас стали убеждать в том, что нас окружают добросердечные, ангелоподобные соседи, для коих святые «права человека» превыше всего?

Тот, кто это делал, своего добился. Миллионы русских стали смотреть на армию как на какое-то досадное излишество, как на ненужную роскошь, как на прожорливого и бесполезного нахлебника. Мы все прочно забыли одну простую, но жестокую истину: мир — это война. А вся история человечества — вечная борьба народов и государств за место под солнцем, за право быть. Забыли о том, что на этом свете участь слабого и кроткого — горькая участь рабов.

В 490 году до рождества Христова пришедшие из-за Альп кельты разбили легионы еще молодого и слабого Рима. Чтобы спасти свой священный город от взятия и разграбления, римляне предложили кельтам золото. Те согласились. Но, когда положенную сумму стали отвешивать на весах, кельтский вождь Бренн, отстегнув с пояса тяжелый меч, бросил его на чашу с гирями. А возмутившимся римлянам бросил в лицо: «Горе побежденным!».

Сей принцип действует вот уж пять тысяч лет обозримой человеческой истории. Пусть боевые колесницы сменяются танками, мечи — автоматами, а кони — истребителями, а клич «Горе побежденным!» звучит и будет звучать над миром.

Сию истину хорошо понимают власть имущие в Америке. В 1964 году, объявляя о начале войны во Вьетнаме, президент Линдон Джонсон отчеканил афористически: слабость не гарантирует мира, а отступление — безопасности.

Сие — аксиома. Тогда Америка в нее не поверила. Но именно слабость и отступление избирали все наши вожди, начиная с 1985 года, все эти Горбачев, Ельцин и иже с ними.

«Горе побежденным!» Эти слова, завуалированные цветистыми дипломатическими фразами, мы слышим теперь в наш адрес. Ибо нет ничего более жестокого для слабого, нежели международная политика. По сравнению с ней даже нравы уличных банд кажутся чуть ли не рыцарскими.

Увы, наши коммунистические, а потом и либерально-рыночные идеологи от Суслова до Яковлева и Гайдара проповедовали и проповедуют пацифизм кастратов и полумужчин. Они давили и давят на корню то, что делает державу сильной — культ военных героев.

Нам нужна была совсем иная идеология, и ее надо было распространять с экранов ТВ и с газетных полос. «Мы — особая, русско-православная цивилизация, окруженная кольцом ненавидящих глаз. Мы живем среди врагов, которые завидуют нашей силе, славе, колоссальным ресурсам, здоровью и неиспорченности нашего великого народа. Они сами погибают от разврата, продажности и наркотиков, и русские им — как бельмо в глазу. Они не остановятся ни перед чем, чтобы нас уничтожить, и мирные они лишь снаружи, пока мы мускулисты и можем сокрушить их огнем да мечом. И если ты русский — делай все, чтобы быть сильным».

Мы называли фашизмом любые утверждения о том, что война — это наивысшее испытание сил и мужества каждого народа. Но разве это не так? Разве не на войне выдвигаются герои, слетает вся шелуха с трусов, бездарей и предателей? Разве при долгом мире не плодятся подхалимы, канцелярские крысы и крючкотворы, угодники и прочая мелкотравчатая мразь?

Да, сие жестоко. Очень жестоко. Но война — это неизменная вещь. Она играет роль волка в природе, который очищает ее от больных и выродившихся особей. Война требует храбрых, энергичных, преданных державе людей, которые в мирное время тонут в массе подлой слизи. А значит, как это ни жестоко звучит, войны закаляют и укрепляют нацию.

Но мы все послевоенные годы провозглашали анафему войне. Отчасти причиной тому — отражение состояния души нашего народа, вынесшего на себе тяжесть самой кровавой битвы в истории. «Только не было б войны!» Мы не можем их винить. Мы понимаем их.

Но законы жизни наций и государств неумолимы, как и законы физики. Нам может не нравиться принцип всемирного тяготения или старения человеческого организма. Однако брошенные вещи от этого не перестанут падать вниз, и люди не станут бессмертными. Впрочем, иные фронтовики писали стихи:

«Мы умрем на подступах к Нью-Йорку…»

Проповедь пацифизма и «мирумирства» сделала свое черное дело. Мы забыли о том, что Империи нужны прежде всего воины. Мы поступали по марксистско-ленинским канонам — и развалили страну. В какие-то три года, потеряв все, ради чего рвали жилы в 1941-1945 годах. Мы превратили Великую Победу в Великое Напрасно.

Если Россия возродится, то да начертит она на своих устоях надпись, которая украшает памятник адмиралу Макарову: «Помни войну!» Тем более, что в конце XX века весь мир снова начинает вползать в полосу кровавых передряг.

Сейчас я включаю телевизор и вижу, как продолжается та же разрушительная работа. Мультики для деток, «Сказки Новой России». Детский голосок лепечет: «Однажды птицы решили доказать всем остальным, что они самые храбрые, самые сильные, самые честные…» Маршируют по экрану колонны существ с ястребиными головами, изрыгают огонь боевые вертолеты, и мелькают мечи. «… Самые умные, самые красивые…, — продолжается лепет. — Мама, они что, дураки?»

Так борются с «фашизмом» какие-нибудь очередные шендеровичи. А проще говоря, делают из русских детей бледных слизняков, которые будут беззаботно веселиться, пока где-то очередные изуверы станут жечь русских заживо или распиливать на циркулярных пилах. Как это уже было в Таджикистане и Молдавии, в Чечне и Азербайджане. Так уничтожают в корне основу основ здорового народа — его боевой дух. Из нас делают похотливых и трусливых тварей, изнеженных, мягкотелых.

И пока наших чад пичкают «Сказками Новой России», жены афганских талибов или чеченских боевиков учат своих детей: мы — самые умные, самые смелые и стойкие. Они привьют своим сыновьям любовь к винтовке и кинжалу, к гранате и пулемету. Они воспитают их на примере отцов, державших в страхе целые русские города. Сделают их беспощадными ко всем, кто не из их роду-племени. Тысячи раз расскажут о том, как они храбро повергли на колени этих вялых, спившихся, превратившихся в продажных баб русских. Как сам Ельцин принимал их вождей в Кремле.

Нет, читатель. Новая Россия должна быть страной воинов. Иначе ей не жить. Иначе быть ей добычей молодых, злых и сильных племен.

Мы медленно и верно становимся элоями — слабыми и поидиотски беззаботными существами из уэллсовской «Машины времени». Элоями, которых пожирали выходящие по ночам из подземелий потомки рабочих — морлоки. Только в роли обиталищ последних ныне выступают южные и юго-западные порубежья бывшей Империи. Завидна ли такая участь — развлекаться истово, любою ценой, и каждую минуту ждать, что тебе придется погибнуть от взрыва бомбы в метро или гореть заживо, мучительно и страшно?

Нет, господа, русские должны стать суровыми и сильными воинами, жестокими и беспощадными тогда, когда на их страну посягает любой враг. И всякий уничтожающий наш боевой дух — сам подлежит уничтожению.

Пацифизм, возведенный хотя бы даже на словах в ранг государственного принципа, сотворил вещь чудовищную. СССР на деле много воевал. Но при этом прятал и забывал своих героев. Он не создавал культа воинской славы и мощи Империи. А это, как мы уже знаем, не менее важно, нежели создание авианосцев или эскадр сверхзвуковых бомбардировщиков.

Одно из самых сильных средств создания такого имперского культа — это сохранение реликвий войн и проявлений героизма своего народа.

Посмотрите на Японию. Она сберегла броненосец «Микаса», на котором адмирал Того разбил русский флот в 1904-1905 годах. В храме Ясукуни, где хранятся таблички с именами всех погибших в последней войне, стоят и человеко-торпеда «Кайтен», и самолет смертника-камикадзе. Железные реликвии, памятники безумной отваги людей, «потрясателей неба» и детей «священного ветра».

Даже страны, давно распростившиеся с имперским величием, даже те, кто олицетворяет антиимперскость — и те хранят боевые реликвии. Американцы и англичане, например.

А мы? У нас как бы невзначай, но на самом деле — спланированно и целенаправленно (с дальним прицелом!) жестокой рукой уничтожались боевые имперские святыни.

При Хрущеве — безжалостно разрезан на металл первый русский броненосец «Петр Великий», прослуживший во флоте 80 лет. А еще — первый в мире мощный ледокол «Ермак», спроектированный самим адмиралом Макаровым, героем войн 1877-1878 и 1904 годов. То было ритуальное убийство памятников, олицетворявших неразрывную связь царской и Красной Империй.

При Хрущеве разделали на металл первые и единственные русские дредноуты, уцелевшие после 1917-го года. Все три! Пущены на слом уникальные, проплававшие сорок лет русские эсминцы типа «Новик». При Хрущеве и Брежневе отправлены на заклание все советские эсминцы, воевавшие в Отечественную, ходившие в страшные походы, сквозь смерть и бешеные атаки немецких «Юнкерсов».

Были превращены в плавучие мишени и расстреляны крылатыми ракетами гвардейские крейсеры «Красный Крым» и «Красный Кавказ» — реликвии ожесточенной борьбы за Черное море, огненных десантов в Крыму и обороны Севастополя.

Пошел на слом в 1974-м первый советский крейсер «Киров» — герой обороны Питера. Как и множество субмарин Великой Отечественной — «щук» и «катюш», «малюток», «декабристов» и «эсок».

Исчезли почти бесследно гордость и краса имперских ВВС 30-х годов — четырехмоторные гиганты ТБ-3. Те, что летали на полюс, били японцев на Халхин-Голе и выбрасывали первые воздушные десанты. А потом, устарев, гибли в неравных схватках с гитлеровскими «Мессершмиттами». Не сохранилась ни одна русская «летающая крепость» Пе-8, которая бомбила Берлин. Почти полностью исчезли легенды битв, над морями и полями — штурмовики Ил-2 и торпедоносцы Ил-4.

У Петра Сажина в «Севастопольских хрониках» есть пронизывающий душу эпизод. 1968-й год. Седые ветераны во главе с адмиралом Ворковым плачут, прощаясь с эсминцем «Сообразительный». Со своим гвардейским кораблем. Вспыхивает неумолимый автоген, вгрызаясь в борта славного пенителя морей.

Убивали того, который прошел шестьдесят три тысячи миль под огнем и бомбами. Доставлял в осажденный немцами Севастополь войска, вывозя оттуда раненых, детей и женщин. Высаживал четыре десанта. Уничтожил десять батарей, 30 танков и восемь батальонов пехоты врага. Сбил пять самолетов. Выдержал сотни торпедных и бомбовых атак.

Зачем? Ведь тогда СССР производил больше всех в мире стали. Так расчетливо убивали память. Уничтожали святыни Цивилизации героев…

Мы потеряли из-за этого намного больше, чем кажется на первый взгляд. Ведь Россия, например, сегодня — это не просто страна, существующая, скажем, 1 июня 1996 года. Каждая держава как бы обращена в прошлое, она простирается на века назад. И русский народ — это не только совокупность людей, которые живут в стране, скажем, на 1.06.96 г., но и все наши предки, наши мертвые. Те, кто отдавал свои жизни и силы, защищая, расширяя и укрепляя державу. И потому у народа, который забывает прошлое, нет будущего. А у того, кто режет на части свою историю — тем более.

Мы — страна, которая воевала со страшными врагами «со времен оных». И потому все эти реликвии, погубленные нами, были связующими, мистическими звеньями с миром предков. Касаясь старого оружия, мы впитываем память прошлых эпох, обретая единство с нашими пращурами, вбирая их честь и доблесть.

Сохрани мы старых свидетелей жестоких битв — и миллионы мальчишек побывали бы на них, в их сердца вошел бы таинственный заряд. Души предков, касавшихся этой же брони, этих же рычагов и штурвалов.

Знаю это на собственном опыте. Знаю, какой трепет охватывает тебя, когда рука твоя касается замка морского орудия с выгравированным на нем «Императорскiй Обуховскiй заводъ». Когда в глазах твоих словно вспыхивают картины: языки огня, командир на мостике среди свистящих осколков, фонтаны снарядных всплесков и трепещущий на ветру непобедимый андреевский флаг…

…Уничтожая живое прошлое и самих свидетелей славы нашей, кремлевская субпассионарная мразь взамен лицемерно громоздила безликие истуканы из бетона. Лицемерно же крича: «Никто не забыт. Ничто не забыто».

А сегодня то же самое делают Лужков да Церетели.

В повести Александра Проханова «Охотник за караванами» выведен образ капитана Разумовского — образ человека Меча. Одного из тех кто должен был стать элитой нарождавшейся имперской, ариославянской цивилизации. Новым дворянством Империи.

«Разумовский был родственником известного в войну полководца из вельможной военной семьи. Проходил по службе легко и быстро, и во всем что ни делал, был налет удачи и легкости. Он воевал охотно и ловко, жадно набирал из войны драгоценный опыт, пользовался уникальной возможностью овладеть боевым ремеслом. Любопытство и жадность, с каким он воевал, не давали места унынию, избавляли от раздражения и злобы.

Он изучал пушту и дари, вел дневник боевых операций, делал заметки о климате и природе, изучал этнографию и обычаи. В письма, которые он посылал домой, были вложены стебельки и чахлые цветочки пустыни, и в Москве жена составляла из них гербарий. Туда же, в конверты, ложились рисунки фломастером, беглые походные зарисовки, где стрелки в чалме били по колонне „КАМАЗов“, группа спецназа досматривала верблюжью кладь, чернобородые старцы сидели на ковре перед блюдом.

Он напоминал Оковалкову прежнего царского офицера, который сочетал войну с пытливым узнаванием земель и народов, оставлял после себя в военных академиях атласы стран, описи нравов, исследования по языку и ботанике. Там, где вставали их полки, завязывался сложный невоенный союз с местным людом. У стен гарнизона рядом с луковкой православного храма возносилась мечеть или пагода».

Разумовский погибает, охотясь вместе с разведгруппой за ракетой «Стингер». Но именно он, такие как он, могли стать аристократией нарождавшегося Третьего Рима. Тысячелетней Империи.

Его образ сродни Великим Русским, расширявшим страну, ставившим крепости, ведшим сложнейшие переговоры с ханами и эмирами, тянувшими нити железных дорог.

В прежней, царской России, был такой тип людей. Которые могли в течение одной короткой жизни своей успеть побывать и дипломатом, и покорителем крепостей, и разведчиком, и полярным исследователем. Их трудами и поднималось величественное здание Державы.

Октябрь 1917-го не извел начисто такой тип сверхлюдей. Они были и в преемнице Белой Империи — СССР. Увы, легион их остался в безвестности, и лишь коротенькие строчки в малотиражных книгах скупо говорят нам о тех, благодаря кому мы смогли родиться и вырасти.

Что мы знаем, например, о старшем лейтенанте Иване Турганове? О том, кто в 30-е сражался с басмачами, был тяжело ранен и награжден орденом Красного Знамени, стоившем тогда столько же, сколько потом — Звезда Героя? O том, кто в июле 1941 года, командуя бронепоездом 77-го полка НКВД у реки Збруч, что у Тернополя, дрался с немецкими танками и пикирующими бомбардировщиками? О том, кто сумел потом прорваться из окружения? Всего лишь несколько абзацев в книжке тиражом в десяток тысяч экземпляров. Об Алле Пугачевой, например, написано раз в тысячу больше, не говоря уж о сказанном с телеэкрана.

Система, созданная КПСС к 70-80-м годам, отодвигала воинов на задний план, в безвестность. Нет, их не уничтожали физически — ведь кто-то должен был сражаться с душманами и наводить ракеты в войнах на Ближнем Востоке, тянуть линии газопроводов и создавать атомные крейсеры.

Но на первый план выдвигалось племя комсомольских активистов — людей без отваги, но с гибким позвоночником, не блиставших талантами воинов или инженеров, зато умевших ублажить начальство банькой, девочками да водкой. Людей, умевших грести к себе. Они и ныне правят нами. Твари, которые легко, словно бросовый товар, продали плоды вековых усилий целых поколений русских.

Рядом с ними было иное племя — племя капитанов разумовских. Обветренных, покорявших враждебные пространства на узких, как ладьи варягов, боевых машинах пехоты. Коротко стриженых, волевых и энергичных. Ведавших искусство бойцовских единоборств. Начинавших осознавать себя как новое рыцарство. И были еще люди, создававшие лучшее в мире оружие, величайшую на планете научно-промышленную мощь.

Какие настроения рождались в среде этих мужей Меча и Молота? Разумовский клянет тупость кремлевских бонз и думает о будущем:

«Плохо готовились воевать! Страну не знаем, языка не знаем, нравов не знаем. Царские офицеры — они знали Восток, знали ислам. А мы вслепую воюем. А зачем вообще здесь воевать? Я готовился действовать на европейском театре. Вот этими руками могу штаб дивизии уничтожить, узел космической связи, разведывательно-ударный комплекс! На кой ляд мне бежать за верблюдами вдоль пакистанской границы? По кишлакам крестьянское тряпье ворошить! Разве это дело для армии?

…Разумовский, внучатый племянник маршала, выросший в вельможной семье, знал и видел такое, что для Оковалкова оставалось тайной. Глухо недоговаривая, темнея от ненависти лицом, он говорил о продажных мерзавцах, захвативших власть, о гнойниках, которые нужно вскрыть. Рассуждал о союзе молодых офицеров, которые, достигнув высоких званий, получив округа и армии, очистят страну от мерзавцев…»

Субпассионарная чиновно-партийная мразь понимала, что ей грозит. Она опередила разумовских. Если до 1985 года она просто задвигала их в тень, но худо-бедно бросала им какие-то материальные блага, то после герои оказались и вовсе нищими. Поинтересуйтесь-ка, каково жалованье у наших героев — командиров разведрот в Чечне!

Субпассинарные партийные верхи наглухо закрыли доступ военным к гражданским должностям. Был уничтожен царский институт генерал-губернаторов, соединявших в своих руках военную и гражданскую власть в самых опасных районах, в самых горячих точках Империи. Таких, как Кавказ, Средняя Азия или Дальний Восток.

Серые чиновные крысы, они боялись героев, боялись их славы, боялись тех, кто может взять реальную власть. На словах противостоя Западу, они последовательно проводили его принцип — разделения гражданских и военных властей. Так, чтобы за безответственность правящих крыс и трусов платили герои. Которых потом, использовав, выбрасывали прочь. Так было в Афганистане, так есть и в Чечне.

Впрочем, «тихое» уничтожение героев-пассионариев началось уже до 1985 года. Умер в 1980 году отец экранопланов-«каспийских» Ростислав Алексеев, устав от пятнадцатилетней борьбы с чиновной косностью. Майор Константин Попов, дивизион ракет коего в августе 1970 года сбил над Суэцем четырех израильских стервятников, конечно, получил звезду Героя. Да вот только написал жене: ничего купить домой не смогу — надо «обмыть» награду. Их героизм и титаническую энергию использовали, сжигая людей, словно дешевые дрова. Тогда, когда и мизинца их не стоившие номенклатурные крысы имели благ в сотни раз больше.

Да, советская система к 1985 году, идеология и практика марксизма-ленинизма не обеспечивали отбор и выдвижение к власти пассионариев. Более того — губили их, заставляя массу низших боготворить антигероев — торгашей и «умеющих жить» субпассионариев, выродков. Оттого у власти в 1985-м оказались разрушители и предатели.

Нам надо было отказаться от марсксистско-ленинской идеологии. И даже на словах прекратить проповедь равенства людей. Записав на каменных скрижалях совершено иное:

«Люди не равны между собой. Нельзя поставить на одну доску пьянь у пивного ларька, бухгалтера, манекенщицу — и человека, который сжигает себя, создавая чудеса техники, сверхоружие Империи. Рубщик мяса в магазине и таксист — не ровня тому, кто ведет бронеколонны сквозь кишащие врагом ущелья иди добровольно бросается в огонь боев за Грозный.

Люди делятся на ранги. И вверх должны идти лишь те, кто жизнью своей служит укреплению Империи. Ибо разделить людей по количеству денег у них — это привести к власти тварей без чести и совести».

Править Империей могут лишь хранители высокой духовности, Великой цели — священники, монахи-аскеты по складу своему. Опираясь на аристократию из воинов. И каждый, кто хочет подняться по ступеням иерархии вверх, должен заслужить на то право. Учением, подвигами на поле боя, научным подвижничеством, изобретениями.

Мы должны записать на своих скрижалях:

«Пусть на Западе голос наркомана и проститутки приравнивается к голосу героя войны или выдающегося конструктора. Бог отнял у них разум.

В нашей Империи человек, поднимаясь по ступеням иерархии, будет получать больше голосов».

Надо покончить с обожествлением «мнения народа». Ибо его нет — миллионы людей не способны мыслить логически, живя тем, что вкладывается им в голову из телевизора или бульварной газеты.

Народ — часто неразумное дитя. Ведь мы же не даем детям порнографические журналы и взрослые книги, не ставим детей на посты директоров или президентов.

Почему же мы спрашиваем мнение масс на референдумах, когда решаются тысячелетние проблемы, судьбы держав, сложнейшие вопросы геополитики и стратегии?

Наука до сих пор не знает, почему и как образовались нынешние государства. Почему Савойя вошла в состав Франции, а не Италии, например. Или почему Русская держава не развалилась еще в шестнадцатом веке — ведь экономически мы не должны были быть тогда единым целым. Государства — организмы куда более сложные, нежели человеческий. И если мы не делаем неразумных детей врачами, если мы не лечим болезни, спрашивая мнение большинства встреченных на улице, а доверяем все одному знающему врачу, то почему судьбу державы должна решать масса? Масса, в которой теряются голоса героев и знающих?

Ведь толпа — это неразумное дитя. Целые народы сначала голосовали за свой выход из СССР, не думая о том, что они лишатся нефти и угля, хлеба и мира. Эти же народы потом, как в Армении, будут плакать по разрушенной Империи.

Нерасчлененная, не выстроенная в иерархию масса со всеобщим избирательным правом и «равноправием» — это гибель всего вечного, державного, священного. Это — засилье балаганов и мошенников. Но именно к такой толпе, вместе со своим врагом — демократией, апеллировал и коммунизм.

Как создать иерархию — вопрос вполне разрешимый. Сократив число расплодившихся вузов и разогнав «университеты» с уровнем техникумов, можно ввести принцип: человек со средним образованием — один голос, с высшим техническим — два, с университетским — три. Ученая степень? Получи еще голоса. Изобретение имеешь — еще. Отслужил в армии — еще голос получи. На войне был — еще плюс. Добровольно? Еще три голоса. Орден заслужил? К каждой награде по статуту полагается увеличение числа голосов для награжденного.

Система, конечно, не идеальна. Но она автоматически обеспечит преобладание тех, кто хранит, строит и укрепляет мощь Державы. Кастовое устройство? Пусть так. Но перегородки между кастами проницаемы. Работящ, энергичен, отважен или талантлив — выдвигайся наверх.

В такой системе подзаборная пьянь, людские отбросы и субпассионарные «особи с телевизором» (пусть даже с большими деньгами) займут подобающее место, и голос одного Высшего, человека Меча и Молота, перевесит сотню их голосов.

Это система — стабильность Империи, она — защита против политиканов-демагогов. Ибо людей Меча и Молота куда труднее провести на мякине цветистых посулов и телевизионной лжи. Люди, прошедшие огонь войн за Империю и знающие ее силу, будут судить вождей не по словам, а по делам. Их не обманет еврейский диск-жокей Минаев, надевший на курчавенькую шевелюру каску монтажника и спевший «за Ельцина».

Потребует такая система экзаменов на образовательный уровень — введем их, как в древнем Китае. Необходимо ликвидировать набор в институты и университеты мимо экзаменов, по «нацброням» и по «линии национальных кадров» — отменим. Заодно уничтожим массу расплодившихся в СССР среднеазиатско-кавказских «специалистов» с липовым высшим образованием. Нужно, чтобы чиновники и администраторы знали историю Империи? Введем и это. Надо создавать особые центры для воспитания элиты? Надо. И неважно как их назовут — кадетскими корпусами или высшими училищами.

При СССР у нас были миллионы сирот и детей родителей, потерявших человеческий облик. Военный писатель Карем Раш тогда предложил забирать их в особые кадетские корпуса, делая из них стражей Империи, ее опору. Вся либеральная пресса обрушилась тогда на Раша. Но не это ли разумный путь? Или получать миллионы преступников, бродяг и «новых варваров» — это в духе демократии?

В современном «цивилизованном мире» наблюдается феномен, который для нас — симптом его глубокого нездоровья.

Кто герой современного мира? Кто не сходит с телеэкранов и страниц газет? Кто служит примером юным, податливым еще душам?

Люди-потребители. Кинозвезды, эстрадные мотыльки, модельеры-«голубые», манекенщицы. Люди-маски, люди, которые только изображают из себя нечто. Порой — извращенцы. Те же, кто создает и охраняет государства — в тени.

Инженеры-подвижники и храбрые воины, герои, пассионарии.

В СССР шел тот же самый разрушительный процесс. Даже еще сильнее, чем в США. Люди больше видели Аллу Пугачеву, обтянутые шелком ягодицы эстрадника Леонтьева, певцов и актеров, нежели героев Египта, Алжира, Кореи и Вьетнама, нежели ребят-афганцев. Творцы ракет и реакторов были оттеснены в сознании миллионов людей во мрак, и вместо них сияли мишурные фигуры эстрадников и шоуменов.

Той нечисти, что потом будет устраивать пиры и жировать на фоне страшных бедствий и крови 1991-1996 годов. Которая картинно потрясает своими миллионами и пороками на фоне гибели нации.

Корень сего зла видим мы в том, что КПСС взяла курс на «повышение благосостояния трудящихся». Сделав его не средством, а целью. Возведя на пьедестал жвачное бытие быдла. Именно поэтому субпассионарное «стадо с телевизором» возомнило себя едва ли не божеством. А предел своих мечтаний («х'арнитур», «тачка», «видик») — центром мира. Этому стаду мишурные «потребительские герои» и всякие поп-звезды интереснее настоящих людей, а балаган представляется вершиной культуры. Эти-то и променяли величие Империи на тряпки, на импортную дребедень.

Ныне все неизмеримо хуже. «Героями» оскотинившейся толпы окончательно стали педики-танцоры, певички и лицедеи. Страна погружается во вселенский траур по убиенному шоумену Листьеву, но не замечает гибели целых колонн в Чечне. Империи — имперских героев и имперское воспитание! Вот чего не дали ни теория, ни практика советских коммунистов. Вот что нам надо делать в будущем, если русские хотят сохраниться как великий народ. Западу же предоставим полное право разрушать себя. Шоумены и «голубые» певцы, коими он тоже бредит, не создают мощи.

Нужно поставить железный занавес для рвущейся к нам оттуда «цивилизации спектакля». Ибо на Западе расцвела ничтожная культура, в которой все пытаются не БЫТЬ кем-то, а лишь казаться таким. Именно поэтому там кормится целое стадо имиджмейкеров-образотворителей, визажистов, рекламщиков. У русской цивилизации — свой путь. Петру Великому не нужно было из кожи вон лезть, изображая из себя героя и великого вождя народа — он просто был им. Ему не надо было устраивать пышные шоу или прибегать к услугам имиджмейкеров. Он просто строил флот и приращивал державу.

Между тем. Запад породил целую плеяду «как-бы-героев», под обильной позолотой которых — пустота или ничтожество. Дутых фигур, созданных одной лишь рекламой. Черчилль и де Голль — яркие тому примеры. Можно ли назвать великим Черчилля, при котором Британия становится из перворазрядной державы заурядной страной, сдавая позиции Америке, меняя геополитически важные базы в Атлантике на полсотни ржавых американских эсминцев? (Ах да, Черчилль же так много сделал для организации государства Израиль и в 1946-м призвал к крестовому походу против нас!) А разве не ирония называть великим человеком де Голля, которого привели к власти восставшие в Алжире решительные солдаты и офицеры? Ведь он же предал их, сдав Алжир, превратив полтора миллиона французов в беженцев.

У нас роль такого «как-бы-героя» сыграл Лебедь. Генерал, гремевший патриотической риторикой, призывавший к решительности, твердости и воскрешению воинских традиций, вдруг подписывает капитуляцию страны перед гнездом воров и убийц. Оставляет им в заложники русские и казачьи поселения. Вызывает цепную реакцию развала России. Якшается с дагестанскими братьями Хачимаевыми, один из которых прибрал к рукам весь рыболовецкий флот республики (икорка Каспия!), а другой заделался религиозным лидером, другом Шамиля Басаева. Сборщиком средств для этого палача. Тем не менее, в глазах толпы из Лебедя рекламщики сделали образ «сильного вождя».

Выжигать, вырывать с корнем этих проклятых «как-бы-людей»!

Да, эта нечисть сейчас, словно плесень, зацвела на обломках державы. Чем больше крови, страданий, чем глубже развал основ мощи страны — тем пышнее и вызывающи наряды у этой «элиты» в спектаклях и потреблении, тем больше фестивалей и презентаций, тем больше у них вилл, «Мерседесов» и «княжеских» титулов. Жалкая, мишурная, «розово-голубая» «элита»…

Принцип иерархии, неравенства голосов не только выдвинет вперед духовную воинскую, интеллектуальную и технократическую элиту. Он еще призван поднять стержень Империи — русскую нацию, под коей мы разумеем православный, ариославянский массив: великороссов, белорусов и малороссов-украинцев. (Те, кто их делит, работает на руку врагам Империи).

Именно русские занимаются тем, что строят и укрепляют государство. Именно мы держим в руках оружие и варим сталь, выступаем инженерами и учеными. Благодаря православным ходят поезда и работает промышленность, осваиваются недра и рождается оборонный щит, летают самолеты и ходят корабли.

Мы — нация солдат, инженеров и рабочих. Мы несли это бремя и до 1917 года, и после. Но в СССР русские деградировали.

Если до 1917-го русский инженер ходил с высоко поднятой головой, если врач и учитель были уважаемы, а перед офицером почтительно обнажали голову, то в Советском Союзе произошло пагубное для имперскости изменение ролей.

Русские, продолжая оставаться костяком и душой Державы, уже при Хрущеве и Брежневе превратились в низкооплачиваемых, презираемых работников. Сферу распределения захватили чужаки. Зачастую невежественные и трусливые, но обладающие блошиным инстинктом к «кучкованию», они стали этакой «буржуазией», делавшей деньги в торговле и сфере услуг. Пришло «разделение труда»: русским — риск жизнью и здоровьем, война, тяготы и железо. Сынам Кавказа и Востока — торговля, сынам Сиона — выгодные врачебные профессии, сфера средств массовой коммуникации, внешторг, финансы. (Были исключения, но они лишь подтверждали правило).

Усевшись на рогах православного вола, тянущего имперскую лямку, сии «мухи» потихоньку стали сознавать себя правящим классом, а русских — презирать. Перестройка, демократия и реформы нанесли удар именно по «русским сферам» жизни, оставив процветать и властвовать торговлю, финансы и газетный треп.

Еще Сталин сохранял некое подобие здоровой иерархии. Торговец, даже со всеми наворованными деньгами, ощущал себя ничтожеством. Ибо знал: в стране слава, почет и власть принадлежат воинам, пилотам, полярникам. Слово «инженер» произносили с гордостью. Профессор, в отличие от завмага, мог иметь автомобиль, домработницу и загородный дом. Доходы людей зависели от квалификации и образования.

Слом иерархии, превращение общества в серую массу, обесценивание доблести, таланта и образования начал предтеча Горбачева-Ельцина — Хрущев. Он превратил высшее образование в ничто, расплодил массу университетов и вузов, уравнял доходы инженеров с заработками рабочих, распустил торговое ворье. Брежнев не сделал ничего, чтобы восстановить иерархию.

В 1985-м все можно было изменить. Установить настоящую иерархию. Ввести звание «имперского инженера». Возродить систему, при которой к наградам Империи полагались бы земли, дома или денежная рента. Выделить квалифицированных рабочих из массы неквалифицированных. Ликвидировав идиотский позднесоветский принцип «больше учишься — меньше зарабатываешь».

Да, надо было создавать Имперское ядерное общество, Корпорацию державных оружейников, Корпус инженеров путей сообщения, Союзы ветеранов войн в Африке и Азии, Воздушный и Космический корпус… Люди, носящие их форму и знаки отличия, и призваны были стать элитой Империи.

И герой, сбивавший «Фантомы» над Синаем, должен был возвращаться домой во славе, осыпанный благами, обладателем дома и земли — как господин, как герой имперских войн. Так, чтобы все знали это. Так, чтобы героя приглашали на радио, телевидение и в школы. Его имя должно было вписываться золотом на досках в военном музее, его бюст — устанавливаться на родине.

А наши герои едва наскребали деньги, чтобы купить несчастный «Москвич», вынужденные выбирать: либо — застолье по случаю награждения, либо — подарки жене и детям!

Я листаю альбом «Обмундирование вермахта», вглядываясь в образы чужой воинской цивилизации. Там умели отличать героев. Вот знаки за взятие Парижа, Крымский щит, нагрудные знаки за подбитые танки, за рукопашные схватки.

Что мешало нам сделать то же самое? И тогда бы на улицах наших городов появились бы люди с медалями вроде «Синайского щита», «За бои в небе Кореи», «За траление Суэца», со знаками отличия за Герат и Кабул, за Ханой и Хайфон, за бои в ангольском буше и в алжирской пустыне.

При царе-батюшке героев награждали множеством медалей. Даже за поход из Кронштадта до Цусимы. Мы к 1985 году все это забыли. Мы уничтожили даже то, что было при Сталине — нашивки за ранения в бою…

Да, пришлось бы ломать сопротивление. Но в СССР был целый отряд людей, желавших установить справедливость, укрепить Империю и «вскрыть гнойники» — офицеры и солдаты, прошедшие Афганистан, пылавшие благородной яростью…

…Мы потеряли этих людей. Их ломали, оскорбляли, предавали забвению, толкали в объятия преступности. Ныне подходит новое поколение с теми же настроениями — «чеченское». С той же судьбой?

Как бы то ни было, идеология и практика коммунизма в СССР сделала людей Меча и Молота, строителей и хранителей Империи «людьми второго сорта». Это и привело нас к деградации, к взрывам недовольства, к падению.

Выковывая могучие Мечи Державы, мы забыли о том, что нужно ковать и людей, которые смогут их держать.

И, наверное, преступно молчать о еще одном пороке, погубившем СССР. Это — ненависть к сильным людям, к вождям, способным и повести за собой, и взять на себя тяжкий груз ответственности.

Марксизм-ленинизм, каким его проповедовали в СССР, вся практика КПСС учили нас так называемому «коллективному руководству». Иными словами, власть и ответственность учили распределять среди некой группы, неважно как называющейся — политбюро, первичной парторганизацией или еще чем-нибудь.

Это, в конце концов, и привело к власти людей нерешительных, без отваги, без огня в душе, без волевого напряжения. Мы дали миру породу генералов, послушно выполнявших приказы, направленные на разрушение державы. Мы получили партию, безропотно починявшуюся воле изменников. Мы открыли дорогу к пульту управления Империей матерым субпассионариям.

Еще полтора века назад умный британец Томас Карлейль сказал: все эти всеобщие избирательные права и парламенты служат лишь одному — найти «Человека, который может», Коннунга. Но служат этому плохо. Но если Коннунг найдется, ему надо дать всю полноту власти и подчиняться беспрекословно.

«Принцип Коннунга» использовался нами когда-то. Великий имперский деятель Сталин хотя бы отчасти делал это. Он вообще поступал вопреки официальным марксистско-ленинским догмам. Сосредоточив огромную власть в своих руках, он не боялся давать ее и в руки отобранных им людей. Генеральные конструкторы становились «Коннунгами» в своих КБ, директора заводов — в своих средоточиях пламени и стали, командующие армиями — над своими массами штыков и танков.

Но Сталин не сумел или не успел поменять официальную идеологию. И после его смерти власть мало-помалу переходит в руки особей, которые хотели иметь побольше удобств и поменьше ответственности. Они не хотели проходить сквозь испытания, зато хотели сладко есть и пить. В конце концов, эти субпассионарии передавили или изгнали из власти последних патриотов-пассионариев и выдвинули из своей среды собственных «героев развала» — Ельцина и Кравчука, Назарбаева и Дудаева, российских «реформаторов» и еще легион подобных персон. Они забыли, что быть элитой значит нести огромную ответственность, а не бежать от нее.

Что поражает при сравнении «элиты» позднего СССР, да и нынешней тоже, с элитой Русской империи хотя бы начала XIX века? Отсутствие людей, способный на Поступок. Полтора-два века назад история просто пестрит именами аристократов и генералов, поступающих так, как велят им честь и интересы Империи. Не дожидаясь приказов или разрешений. То Ушаков «самовольно», чувствуя приближение войны с турками, ремонтирует Черноморский флот. То генерал Черняев сам движется в Туркестан. То губернатор граф Перовский, дабы пресечь торговлю русскими рабами, сам готовит поход отряда из Оренбурга на Хиву…

Наша история конца 80-х — начала 90-х годов просто заставляет скрежетать зубами. Мы оказались нерешительнее ливийцев. Там, в 1969 году, когда правительство пошло на поклон к Западу, группа молодых офицеров-патриотов во главе с молодым Каддафи подняла восстание. Офицеры-самураи подняли мятеж даже в августе 1945-го, когда верхи в Японии заговорили о капитуляции перед Америкой!

Это проклятая баранья покорность! Именно она погубила величайшую в мире Империю. И до сих пор мы идем под пули в Чечне, льем кровь, прекрасно зная, что нас снова предадут и сдадут кремлевские бонзы, в очередной раз подарив победу дудаевым-басаевым.

Да, новой России нужен «принцип коннунга», вождя. Без него мы проигрываем в сравнении даже с теми, кого победили — Третьему Рейху. Злейшему врагу нашему. Даже в поражении своем он был достойным противником.

Гитлеровцы не бросились, подобно нашим вождям, грабить и тащить сокровища. Они до конца подчинялись приказам, заранее и организованно перебросили средства партии в третьи страны, создали массу подпольных организаций с твердой дисциплиной, организовав спасение и устройство своих соратников. Гитлер не улетел из Берлина, хотя мог сделать это и уйти из оккупировано Норвегии на подлодке — куда-нибудь в Латинскую Америку. Нет, он предпочел остаться в Берлине до конца и погибнуть — чтобы только стать героем для своих последователей. За свои принципы, за свои действия он расплатился жизнью.

А у нас? Сколько нам не говорят о золоте партии, никакой организации тут не было. Группировки внутри КПСС просто кинулись набивать карманы, бросив на произвол судьбы красу и гордость нации — ее конструкторов, специалистов, ученых, талантливых генералов. Да и золото КПСС по сравнению с тем, что было выкачано из страны в 1991-1996 годы — полушка рядом с сотенным.

Надо честно признать: в позднем СССР произошел отбор наоборот в правящей верхушке, и верховодить стали крысоподобные, субпассионарные двуногие особи. Именно сейчас они и у власти, пусть и без партбилетов. У власти — «профессионалы», выкормыши КПСС и комсомола, в руках которых сгнил флот и развалилась авиация, стреляются от нищеты академики с мировым именем, а бюджет зияет пустотой. «Умелые политики», при которых от страны отделяются огромные куски. «Крутые мужики», плюющие на закон, когда надо расстрелять из пушек парламент, но сущие зайцы, когда речь идет о том, чтобы поставить к стенке хотя бы одного гада, нажившегося на разворовывании казенных денег.

У нас есть воротилы большого бизнеса, которые непревзойденно торгуют страной. И если британский делец Сесиль Родс тратил личные деньги на пушки, пулеметы и речные канонерки, чтобы покорить для Англии Южную Африку и приращивал свои капиталы вместе с приращением Британской империи, то что делает банкир Борис Абрамович Березовский? Он окончательно сдает Чечню сепаратистам, обещая им деньги России, выводя последние русские части, которые хоть как-то мешали полному превращению Чечни в наземно-воздушную базу перевалки оружия, контрабанды и наркотиков. В очаг страшной заразы, грозящей пожрать весь юг страны — остова Советского Союза.

Британские, немецкие, американские капиталисты в свое время не жалели денег на газеты и «масс-медиа» для проповеди усиления своих стран, захвата ими рынков и ресурсов, для возвеличивания солдат, делающих это. В России же русский капитал допустил полное информационно-пропагандистское господство чеченских криминал-сепаратистов. Будучи тесно с ними повязанными, наши дельцы предпочитают спонсировать балаганы якубовичей, а не тех, кто ратует за спасение целостности и богатства державы.

Забвение «принципа Коннунга» отняло у верхов Империи волю, твердость и отвагу. Увы, этих качеств не хватает даже нынешней оппозиции, и выборы лета 1996-го — тому доказательством. Еще в апреле 1996-го, когда коммунисты в Думе добились решения о денонсации Беловежского расчления Империи, совершенного Ельциным, Кравчуком и Шушкевичем, телевидение, газеты и демкрысы-субпассионарки всех мастей подняли вал истерии и угроз. Тогда, за два месяца до выборов, газета «Завтра» писала:

«Подтвердилась гипотеза о том, что люди, получившие в 91-м и 93-м годах психологическую травму, не будут чувствовать себя уверенными в стрессовой конфликтной ситуации. Растерянные и оправдательные лица некоторых из оппозиционеров, неумение образно и саркастически ответить на легко прогнозируемую реакцию оппонентов — все это говорит о недостатке волевого потенциала у ряда лидеров. Рекомендовано, наряду с другими действиями, постоянно усиливать психологический нажим на руководство КПРФ (вплоть до непрерывного запугивания физической расправой) с тем, чтобы измотать его психологический потенциал, что неминуемо будет вести к росту числа просчетов во время предвыборной кампании…»

Воля, твердость и мужество, отлитые в «принципе Коннунга», вождя — вот что нужно Империи. Не менее, чем крылатые ракеты и авианосцы!

Нам, наверное, даже трудно представить мир, где правят герои. Мир, пронизанный их духом и подвигами, где все сызмальства читают их книги, воспитываясь на примерах людей высшего типа. Можно только предполагать, какую философию способен создать ум человека, сходившегося один на один с ревущим врагом на четырех скоростях звука в разреженной выси. Или что выйдет из-под кисти художника, который в молодости стоял на мостике крейсера, в реве тихоокеанского тайфуна. Или каким будет суровый монах, когда-то сражавшийся в раскаленных пустынях Синая или на горных афганских дорогах.

Удивительный, грозный мир, подобный режущему легкие, пронизанному разрядами молний, воздуху горных вершин. — Мир Змеи и Орла. Верещагин и Киплинг, Николай Гумилев и Конрад, Бондарев и Дейнека — все они лишь небольшие окна в эту неведомую вселенную. Такие люди никогда не создадут оправдание трусости и дряблости, слабости и безволия, мягкости и кастратской терпимости, чем занимаются извращенные «художники» современного общества.

Нам трудно представить такой мир, ибо мое поколение выросло в позднесоветскую эпоху, где нравы не так уж и отличались от нынешних, рыночных. То же жвачное счастье. Та же погоня за вещами, те же трусость и торгашеский расчет, ставшие залогом жизненного успеха. С тех пор «Жигули» и Сочи в стремлениях моих сограждан лишь сменились «Мерседесом» да Канарами, не изменив глубинных, рабски-обывательских корней. И даже «романтические 60-е» не дали нам хмельного вина воинской, аристократической доблести, пьянящего чувства грандиозной мощи.

Мир героев — это поле высшего человеческого напряжения, где организмы низших обывателей сгорают, точно примитивные схемы в электромагнитной буре ядерного взрыва. Там в душах пробуждается порыв к высшему, самоотверженному, и низость становится еще более низкой. Здесь даже несмелый пойдет на подвиг лишь из одного страха прослыть трусом. Вступает в силу закон «пассионарного намагничивания», когда один герой, бросаясь вперед и играя со смертью, заражает своим примером тысячи сердец. Так, как сделал молодой Наполеон, бросившись со знаменем по узкому Аркольскому мосту, под губительные залпы австрийской картечи. Древние верили, что храбрых боятся даже пули, и сотни тысяч раз человечество видело тому подтверждения. Современной науке еще предстоит найти объяснение такой мистической заговоренности.

Я знаю, что таких сверхлюдей достаточно и сегодня. Читал, как «Черные ангелы» из Питера, улыбаясь, шли с гранатами в руках по мосту в Абхазии — прямо на грузинские пулеметы. И взяли мост. Я слышал, как простые девятнадцатилетние парни, которые в обычной жизни стали бы урками или торговцами в ларьках, в Чечне бросались в стену пламени. И прорываясь сквозь него, в одиночку уничтожали целые группы укрывшихся боевиков.

Я сам видел, как срезанный пулей человек упал на перекрестно простреливаемой улице Королева у телецентра тогда, в октябре 1993-го. Надо было вынести раненого, но страх сковывал нас, ибо лютовали ельцинские стрелки-каратели. И вдруг один парнишка, внешне такой же, как тысячи других на улицах Москвы, сбросил кожаную куртку. «В кармане адрес, если что…», — бросил он соседу и кинулся к раненому под пули. Какой-то мистический ток пронизал нас, и мы бросились следом.

Такие люди есть. Они способны стать храбрыми и честными вождями, которые поведут русских к звездным высотам. Нужно лишь государство, которым правят герои, а не денежные мешки. Государство, создающее поле пассионарного напряжения. Народ, живущий в нем, сотворит чудеса и храбрости, и техники. Став тысячекратно сильнее разнеженных и мягких «демократий» стареющего Запада.

Нам хочется, чтобы русский мир стал именно таким. А Вам, читатель?

Ведь теперь вы живете в эпоху антигероев. Кого знает наша публика? Разве того парня, который вынес друга с поля боя? Нет, массы поклоняются вертящему дурацкий барабан Якубовичу, славному сыну еврейского народа, ежепятнично вопящему с экрана свои прибауточки. А выдернутые им посланцы земель русских, стоя у крутящегося барабана, подносят ему дары своих краев: кто — сома, кто — меду. Так, будто он — великий князь, святой или ордынский хан. Он славен не тем, что изобрел невиданную машину, сражался с болезнями или приращивал славу Империи. Он — всего лишь шут и фигляр, человечек низшего разряда. А его делают аристократом! А все это осеняет титры: «проект Влада Листьева», очередного «сына юриста», который не стоит и мизинца того мальчишки, который вел БТР в огненном аду Грозного.

С завидным постоянством телевидение вливает нам в мозги целую шеренгу деятелей подиума. Портных, мастерящих некую «высокую моду», корчащих из себя пуп мироздания. Рядом с ними клубится мерзкий мир старых «мальчиков» и экзальтированных особ, несущих на пожухших лицах следы всех пороков. Их фамилии подчас звучат как польско-шляхетские, но мы-то знаем: их предки вышли из грязных и крикливых местечек черты оседлости.

Но народ знает их больше, чем Сергия Радонежского и фельдмаршала Шереметьева, чем всех русских воинов и творцов, вместе взятых. И это — намеренное преступление, тонкое убийство ариославянской души, подмена тысячелетних ценностей позолоченной грязью. Нас делают привычными к тому, что в час кровавый и горестный, в который гибнет русская часть, заведенная в огневую ловушку с пустыми обоймами, на экране улыбающиеся бабы будут все так же расхваливать тампоны. И кривляться эстрадные шуты в женоподобных одеждах, брызжа весельем и роскошью над русской кровью.

Мы никогда не смиримся с этим лживым, лицедейским, уродливым миром. Мы готовы стереть его с лица русской земли беспощадно и навсегда. Ибо не желаем жить во вселенной уродов и неполноценных. Мы устали от мерзости и слабости. Мы жаждем власти героев. И возвращения к древним ценностям, традициям, к величайшей нашей культуре.

Не говорите нам, что если не этот извращенный мир — так обязательно «стукачи», лагеря и очереди. Мир, как и Бог, триедин, и русский витязь в древних преданиях останавливался перед перепутьем из трех дорог, а не на развилке. У нас есть третий путь. К Третьему Риму. Наш разум давно вырвался из ложной дилеммы «либо казарма и обкомы-обкомычи — либо шоумены, мафиози и банкиры». Ведь и брежневский социализм, и западный рынок есть не что иное, как две стороны одной медали. Они оба — царство низкой материи, толпы, субпассионариев, недочеловеков и серости, ненавидящих все истинно духовное, истинно героическое, имперское. Наш путь — не влево и не вправо, а прочь, к Царству Духа и тысячелетней славы!

В Советском Союзе были только зачатки Третьего Пути. Не сумев развить да поддержать их, русские познали и познают доныне горечь национальной катастрофы.