• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

Наступил мир, но у французского правительства не было ясной стратегической линии. Политика определялась сложной придворной интригой. В 1749 году коалиция, враждебная маркизе Помпадур, в очередной раз попыталась избавиться от властной фаворитки. В результате этой борьбы пал ее противник, морской министр Морепа, а остальные ее враги во главе с военным министром д'Аржансоном и герцогом Ришелье временно затаились. Король, и раньше не доверявший советникам, стал все более прибегать к секретной дипломатии; «теневой кабинет», возглавляемый принцем крови Конти, превратился в негласное министерство иностранных дел. Самое печальное обстоятельство для внешней политики Франции заключалось в том, что официальные дипломаты не всегда знали о действиях тайных, а серьезная политика превращалась подчас в игру прихоти Людовика XV, которого развлекали ссоры придворных.

В то время как в Лондоне, Бристоле, Ливерпуле серьезно обсуждали будущее заморских владений Британии, в парижских салонах и при дворе колониальный вопрос стал предметом шуток для острословов. Философы же, как правило, высмеивали и осуждали колониальную политику. Вольтер не всегда был последователен: как акционер Компании обеих Индий он порой сочувствовал успехам Франции в Индии, но более известно мнение автора «Кандида» о снежных арпанах Канады как о бесполезной земле. Монтескье писал о том, что колонии высасывают соки из метрополии, Руссо гневно обличал все попытки цивилизовать на европейский манер другие народы мира.

В колонии направляли, как правило, представителей преступного мира, лиц без определенных занятий, продажных женщин, бродяг и т. д. В Париже и на дорогах страны регулярно производились облавы. Колониальные войска формировались также из тех, кто предпочитал солдатскую службу в тропиках тюрьме. Дюплекс в одном из писем назвал французских солдат в Индии «тупыми животными». Люди, отвергнутые своим обществом, озлобленные и одичавшие, относились с глубоким безразличием к интересам Компании и в любой момент могли взбунтоваться, но под командой талантливого командира эти же французы проявляли редкую в трудных условиях боеспособность. Талантливых офицеров в Индии почти не было (такие, как Паради и Бюсси, составляли исключение). Все эти обстоятельства весьма тревожили Дюплекса: он твердо решил, несмотря на враждебное настроение директоров Компании, продолжать борьбу за Карнатик. Английский командующий адмирал Боскоуен также держал войска в боевой готовности.

В это время завершался распад Могольского государства. Англичане и французы видели, что наместники императора в Бенгалии, Хайдарабаде, Ауде становились полновластными монархами в своих провинциях и вели ожесточенную борьбу между собой за власть. С севера наступал правитель Афганистана Ахмад-шах. Маратхские вожди захватывали громадные территории и образовывали собственные княжества. Юг Индии представлял собой одно из неспокойных мест. Здесь переплетались интересы низама Хайдарабада, маратхов, наваба Карнатика, местных раджей. Достаточно было какому-нибудь авантюристу начать военные действия, как все разнородные силы вмешались бы в борьбу. Такой человек вскоре нашелся, это был небезызвестный Чанда Сахиб.

С помощью Дюплекса Чанда Сахиб оказался в Пондишери; ждать удобного случая долго не пришлось. В июне 1748 года (еще не кончилась война) умер один из самых могущественных феодалов Индии — Низам-ул-мулк, властитель Декана. Между его сыновьями и внуками тотчас же началась борьба за наследство.

События, происшедшие после смерти Низам-ул-мулка, являются вариантом истории прихода к власти Аурангзеба, который на пути к трону убил своих троих братьев и заточил отца. Разница заключалась лишь в масштабах борьбы и в том, что среди потомков Низама не было ни одного столь коварного и изворотливого, как Аурангзеб. Главным претендентом считался внук деканского владыки Музаффар Джанг, поскольку в жилах его текла кровь Великих Моголов; за ним шли сыновья от знатной жены — Гази-уд-дин и Насир Джанг; трое сыновей от жен менее знатного происхождения не имели прав на власть. Но с силой всегда считались больше, чем со знатностью (Надир-шах был сыном кожевника, а правитель Бенгалии Муршид Кули-хан — сыном бедного брахмана).

Реальная власть в Хайдарабаде оказалась у Насир Джанга, ибо он командовал войсками. Захватив сокровища Низама, Насир Джанг почувствовал себя непобедимым. Вскоре из Дели пришел фирман, подтверждающий право Насир Джанга на наследство Низама, но спустя несколько дней подобный фирман получил и другой претендент на власть в Декане — Муааффар Джанг. Эта путаница легко объяснима. В Дели шла ожесточенная борьба за власть между вождем персидской партии великим вазиром Сардар Джангом и главным евнухом Джавид-ханом. Вазир стремился заручиться поддержкой маратхов, Джавид-хан искал помощи у феодалов среднеазиатского происхождения. Под его влиянием безвольный император Ахмад-шах подписал фирман, передававший власть Насир Джангу. Главный евнух просил нового властителя Декана явиться с войсками в Дели и изгнать Сардар Джанга. Последний же действительно боялся усиления Декана и, чтобы вызвать смуту в бывших владениях Низам-ул-мулка, через несколько дней добился фирмана для Музаффара.

Музаффар мечтал стать низамом, но войско его было малочисленно, а казна пуста. Чанда Сахиб тут же ввязался в распри между наследниками, приняв сторону Музаффара. Последний обещал предприимчивому авантюристу в случае удачи весь Карнатик [* Следует отметить, что Чанда Сахиб как зять убитого маратхами Доста Али, последнего наваба Карнатика, получившего наваб-ство от Великого Могола, имел определенные права на Карнатик]. Чанда Сахиб нашел войско: он знал, что несколько тысяч сипаев французской Компании стоят в Пондишери и Дюплекс тяготится ими, ибо им нужно платить. Чанда Сахиб предложил генерал-губернатору свой план: он, Чанда Сахиб, получает французских сипаев, возводит Музаффара на трон Декана и сам становится навабом Карнатика, а в собственность Компании после победы переходит один из городов близ Пондишери, Вилленур, и 40 деревень. Дюплекс сначала колебался, но, когда узнал, что Музаффар и Чанда одновременно стараются заручиться поддержкой англичан, поспешно согласился. В июле Совет Пондишери заключил с Чандой договор, по которому Вилленур и 40 деревень перешли к французам. Колония превратилась в крупного земельного собственника. Мечты о колониальной империи, казалось, начинали осуществляться.

Аркатский наваб Анвар-уд-дин знал об опасности, но действовал с присущей восточным правителям медлительностью и дал своим противникам объединиться. Две тысячи сипаев и 500 белых солдат и топасов Компании и войска Музаффара двинулись к Аркату. В то время войска не имели специальной колониальной формы. Несмотря на июльскую жару, французские солдаты и офицеры были не только в мундирах, но и в напудренных париках. Старший французский офицер Отейль, человек храбрый, но бездарный, с трудом удерживал дисциплину.

3 августа 1749 года у деревни Амбур французская армия встретилась с войсками Анвар-уд-дина. Аркатский наваб вел за собой почти 20 тысяч человек, в его распоряжении было 200 пушек и несколько сот слонов. Увидев противника, Отейль приказал немедленно его атаковать. Французские пехотинцы бросились в атаку, но попали в болото, грязь была по пояс. Тщетно Отейль пытался заставить солдат двигаться. Оставив в болоте свои парики, французы отступили. Отейль повел солдат во второй раз, опять безрезультатно, к тому же его ранила шальная пуля. Его заменил капитан Бюсси. Неизвестно, каким образом он сумел подвести солдат и сипаев вплотную к войскам Анвар-уд-дина. После первого залпа аркатские воины начали отступать. Наваб в ярости пустил своего слона на бегущих и стал их топтать, осыпая проклятьями. Его узнали, открыли стрельбу, и вскоре смертельно раненный наваб упал под ноги собственного слона. Это означало конец битвы. Французы потеряли всего 12 солдат и 200 сипаев. Войска наваба почти все сдались, за исключением его сына Мухаммада Али, которому с небольшой свитой удалось бежать.

Что же произошло? Почему 2 тысячи французов и сипаев разгромили 20 тысяч индийцев? Ответ прост: в сражении встретилась регулярная армия XVIII века с восточно-феодальным войском. Такие качества европейской армии, как относительная скорострельность (один солдат мог сделать два-три выстрела в минуту), залповый огонь, умение развертывать и выравнивать подразделения на неровной местности, принимать по мере необходимости то квадратное, то линейное построение и, наконец, бесспорное превосходство артиллерии, делали французов и сипаев почти неуязвимыми. Сипаи довольно быстро воспринимали основы военной тактики и строевой подготовки, а выносливость и храбрость индийских наемников удивляла французов. Армия аркатского наваба, подобно войску Великих Моголов, была лишена какого-либо воинского порядка, нестройные массы феодальной конной вольницы и толпы пехотинцев, вооруженные мушкетами, обычно обращались в бегство после нескольких залпов.

Во время битвы при Амбуре Музаффар и Чанда Сахиб не спешили бросать свои собственные войска на поле боя, но как только исход сражения стал ясен, индийские вельможи принялись делить слонов Анвар-уд-дина. В глазах индийцев число боевых слонов издавна было главным показателем военного преимущества. Командующий франко-сипаями Отейль получил джагир в 4 тысячи рупий (хотя, по существу, битву выиграл Бюсси), Битва при Амбуре дала Компании дополнительные территории. Музаффар Джанг утвердил власть Пондишери над городом Бахур, неподалеку от Пондишери. Дюплекс же рассчитывал на большее, он уже видел себя господином всего Карнатика. Для этого необходимо было сделать Чанда Сахиба номинальным владыкой провинции. Оставалось только уничтожить последнего наследника прежнего наваба Мухаммада Али, укрывшегося в крепости Тричинополи. Англичане некоторое время оставались пассивными зрителями событий и даже пытались наладить хорошие отношения с Чанда Сахибом, но, убедившись в его приверженности к французам, стали поддерживать Мухаммада Али.

Тем временем Музаффар Джанг и Чанда Сахиб торжественно праздновали победу, их армия насчитывала теперь много воинов и боевых слонов. Правда, войско было составлено в основном из всадников Анвар-уд-дина и большой боеспособностью не отличалось. Дюплекс устроил индийским владыкам пышную встречу в Пондишери. Пока длились праздники, англичане подтягивали к Тричинополи свои войска.

Возможно, немедленное продвижение французских отрядов к этой крепости и решило бы судьбу Карнатика, но войска Компании более месяца оставались в Пондишери. И теперь штурм Тричинополи означал Столкновение с англичанами. Британский флот по-прежнему стоял в Мадрасе, адмирал Боскоуен захватил Сен-Томе, и Мухаммад Али прислал адмиралу, фирман на право владения городом. Англичане дали понять, что они не признают Чанда Сахиба навабом Карнатика. Хотя Боскоуен вскоре отплыл из Индии, британские власти продолжали активную политику, округляя свои владения на Коромандельском побережье.

Дюплекс решил перейти к территориальным завоеваниям. Танджур казался наиболее богатой добычей. Экспедицию номинально возглавлял Чанда. Сахиб, но ядро его войск составлял франко-сипайский корпус под командованием Отейля. Завоеватели заранее распределили добычу. Чанда Сахиб надеялся получить 50 лакхов рупий, а Дюплекс — стать господином территории в 43 тысячи гектаров, где жило 25 тысяч человек. Сначала все шло хорошо для французов. Напуганный артиллерийской подготовкой, раджа согласился на выдвинутые условия, Чанда Сахиб даже сумел получить еще 20 лакхов. Но вскоре поползли слухи, что на помощь Танджуру идут маратхи (раджа Танджура был родственником маратхского правителя). Маратхи, однако, не появились. Дюплекс из Пондишери требовал от своих офицеров решительных действий. Танджур по его планам должен был быть взят штурмом, а дельта реки Кавери — стать французским владением.

Второй штурм Танджура оказался весьма неудачным. Сипаи уже два месяца не получали денег и отказались идти на приступ, их настроение передавалось и французским солдатам. В лагере свирепствовали эпидемии, началось дезертирство. В довершение ко всему стало известно, что с севера медленно движется большая армия Насир Джанга, субадара Декана, вместе с конницей маратхов. Армия субадара насчитывала 300 тысяч человек. Такого многочисленного противника Дюплекс еще не встречал. По восточному обычаю Насир Джанг вез с собой свой гарем и многочисленных слуг, остальные вельможи подражали ему. Вместе с огромным караваном ехали сотни торговцев и ремесленников. Равная полчищам Аурангзеба армия напугала не только Музаффар Джанга и Чанда Сахиба, но и Дюплекса. Пришлось спешно отвести войска от Танджура. Мухаммад Али и английские войска присоединились к Насир Джангу.

Не встречая никакого сопротивления, войска Насир Джанга вошли в Карнатик и остановились в 80 километрах от Пондишери. Во французском лагере росла тревога. Сипаи, озлобленные систематической невыплатой жалованья, ночью сотнями уходили; 13 молодых офицеров, недавно прибывших на службу Компании, покинули свои посты и подали Дюплексу прошение об отставке, объявив его военные действия незаконными. Их появление в Пондишери вызвало тревогу среди жителей. Дюплекс находился в смятении, но еще больше испугался Музаффар Джанг. Вскоре он оказался в плену у своего дяди Насира (поговаривали, что претендент на трон просто бежал от французов). Маратхи приблизились к французскому лагерю, ему грозило полное окружение. Пришлось отвести войска за городские стены.

В этих условиях Дюплекс предложил Насир Джангу компромиссный мир, но последний даже не принял французских послов, а его первый советник Шах Наваз-хан, видный историк, автор множества жизнеописаний знатных феодалов, служивших Великим Моголам в XVI, XVII и первой половине XVIII века, вел переговоры, не скрывая своего презрения к французам. Англичане, со злорадством наблюдавшие за событиями из Мадраса, прислали участливо-ироническое письмо. Дюплекс чувствовал себя как человек, попавший в им же самим расставленную западню. Начав бессмысленную, с точки зрения директоров Компании, войну, он ее проиграл. Но азарт игрока не оставлял губернатора, и Дюплекс решился на крайнее средство.

Был в Пондишери офицер, по имени Латуш, человек ограниченный, но храбрый до безрассудства. Ему-то Дюплекс и поручил возглавить нападение на лагерь Насир Джанга. Ночью Латуш и 300 отборных солдат проникли к месту стоянки деканского субадара. Огромный табор никем не охранялся, почти все спали. Никто не знает, сколько спящих убили головорезы Латуша, только наутро жуткая паника охватила все войска На сира, наемники и всадники бросились по домам, субадар метался по лагерю, но остановить беглецов не смог, Мгновенный распад многочисленной армии заставил англичан тут же уйти из-под стен Пондишери; скрылись и маратхи. На этот раз столица Французской Индии избежала осады.

Насир Джанг не считал себя побежденным. По его приказу во всех подвластных ему землях были закрыты французские фактории, что нанесло немалый убыток Компании. Дюплекс, в свою очередь, пытался избавиться от ненавистного субадара всеми средствами. Следует вспомнить, что его жена имела многочисленных тамильских лазутчиков, из которых она создала разветвленную шпионскую сеть. В ставке Насир Джанга губернатор имел своих людей. Ему сообщили, что влиятельный деканский вельможа Рамдас Пандит замышляет переворот в пользу Музаффара.

Хотя Насир Джанг был сыном Низама, которого Надир-шах называл самым коварным и умным человеком в мире, он вел себя нерешительно. Припадки гнева быстро проходили, наступало состояние расслабленности и блаженной беззаботности. Временами исчезала и подозрительность к Музаффару; даже имя Чанда Сахиба не вызывало у него раздражения, и он склонялся признать его навабом Арката. (Шах Наваз-хан в биографии своего повелителя писал, что наваб часто прислушивался к мнению дурных советников и проявлял слабость.) Такое поведение Насир Джанга вызвало брожение среди его приближенных, патаны [* Здесь — феодалы афганского происхождения, предки которых служили биджапурским государям в XVI веке] и заминдары волновались. Рамдас Пандит становился все влиятельнее. Испуганный субадар искал сближения с Мухаммадом Али и англичанами, которые вновь активизировались. В Мадрас прибыл энергичный губернатор Сандерс, сразу же выдвинувший на первые роли самых способных и воинственных офицеров Лоуренса и Клаива. Англичане стали врываться на подвластные французам территории. Мухаммад Али, этот, по словам К. Маркса, «субъект, получивший свою должность благодаря англичанам, остался их послушным слугою, откуда его прозвище „набоб Компании“», и вновь выступил против французов.

Дюплекс, за несколько месяцев подкопив денег, вновь нанял сипаев и направил на юг четырехтысячное войско. Англичане располагали трехтысячной армией, на три четверти составленной из сипаев. Однако английские слабо обученные сипаи уступали французским. Кроме того, британские власти по-прежнему не решались на открытые действия против войск Дюплекса (поскольку в Европе царил мир) и состояли как бы на службе у Мухаммада Али. В первом столкновении 30 июля 1750 года английские сипаи бежали, не приняв боя. Но Мухаммад Али не отказался от продолжения войны. Генеральное сражение произошло около местечка Тривади, неподалеку от Куддалура. Битва при Три-вади окончилась быстро. Артиллерия фактически решила дело в пользу французов. Воины Мухаммада Али — всадники и пехотинцы, смешавшись в беспорядочную толпу, отступили. Сам наваб еле спасся от плена.

Победа при Тривади вновь приблизила Дюплекса к заветной цели господству над Карнатиком. Он приказал большей части своих войск идти на Аркат. Впервые губернатор поручил самостоятельную операцию 30-летнему капитану Бюсси.

5 сентября Бюсси двинулся на север. По дороге между Пондишери и Аркатом находилась крепость Джинджи, одно из самых неприступных мест в Южной Индии. Она стояла на крутой горе, окруженная глубоким рвом, внутри был вырыт колодец. Взять Джинджи приступом при тогдашней осадной технике считалось невозможным. Бюсси решил попытаться овладеть крепостью. Но не успел он подготовить войска к штурму, как на горизонте показалась девятитысячная армия Мухаммада Али. Бюсси немедленно перестроил свои войска и повел солдат в атаку. На этот раз войска Мухаммада Али сражались упорнее, они выдержали артиллерийский обстрел, и только залповый огонь с расстояния пистолетного выстрела заставил их отступить к крепости Джинджи. Французы буквально на плечах у противника ворвались в предкрепостные укрепления. Главный холм еще оставался в руках у аркатской армии. Быстро стемнело, и Бюсси решил штурмовать ночью. Взрыв дымовых шашек и внезапная атака испугали гарнизон Джинджи и воинов Мухаммада Али. Самые страшные препятствия — крутой подъем и ров французские солдаты и сипаи преодолели без особого труда. Над Джинджи взвился флаг с бурбонскими лилиями.

Это была действительная победа. Многие другие сражения, выигранные французами, лишь на короткое время увеличивали престиж Компании, но практического значения почти не имели, так как разгромленный наваб мог за несколько недель собрать новое войско. Взятие Джинджи означало почти полное господство французов в Карнатике. Чтобы стать полными хозяевами края, им необходимо было овладеть Тричинополи. Штурм Джинджи заставил заговорить о Бюсси. Дюплекс, вначале скептически относившийся к идее штурма, не скупился на похвалы. В Париж шли победные реляции. С гордостью губернатор сообщил о том, что под стенами Джинджи Мухаммад Али потерял две тысячи человек, а Компания — всего десять сипаев.

Весть о падении Джинджи крайне испугала Насир Джанга. Страх вызвал припадки бессмысленной жестокости. Субадар систематически избивал своих приближенных, они терпели, но число недовольных росло.

Дюплекс через своих агентов вступил в соглашение с несколькими патанскими навабами. Заговорщики должны были убить Насир Джанга, но подозрительный низам не расставался с преданными телохранителями. Навабы рассчитывали, что смогут напасть на него лишь в суматохе сражения, и призывали Дюплекса к продолжению войны. Когда Насир Джанг вознамерился уйти из Карнатика в Декан, они уговорили его остаться.

Наступил сентябрь, сезон дождей. Дороги были размыты, французский лагерь затоплен. Среди солдат начались болезни, сипаи самовольно покидали лагерь и бродили по разоренным соседним деревням в поисках добычи. В декабре дожди кончились, а войска Дюплекса стояли на месте. Расхворался главнокомандующий Отейль; длительный приступ ревматизма надолго приковал к постели старого полковника, родственника генерал-губернатора. Дюплекс доверил армию Латушу.

15 декабря 1750 года четырехтысячное франко-сипайское войско встретилось со 100-тысячной армией субадара. В последние часы перед битвой Насир Джанг дал понять, что согласен на мир. Однако французы в соответствии с приказом из Пондишери не пошли на переговоры. У Дюплекса имелся козырь: он сумел вырвать у троих заговорщиков-навабов, клятвенное письмо с их подписями. Теперь губернатор был уверен, что Насир Джанг обречен.

Битва при реке Чейяре (приток Палара) сначала шла неблагоприятно для войска Компании, воины субадара сопротивлялись, и французы несли потери. Затем соединение под командой Бюсси, применяя правильный залповый огонь и медленно наступая на правом фланге, достигло стоянки субадара. Здесь бой вспыхнул с новой силой. В пространстве, загроможденном шатрами и повозками, французский строй распадался, и численное превосходство деканцев сразу становилось ощутимым. В это время огромный слон Насир Джанга, топча собственные войска, направился из лагеря, за ним последовали слоны свиты. Субадар, увидез так близко французских солдат, испугался и приказал отступать. Рядом с ним ехал Музаффар, которого Насир боялся больше, чем французов, и от которого решил наконец избавиться. Субадар приказал одному из па-танских навабов убить Музаффара, но наваб выстрелил в самого Насир Джанга. Это был один из заговорщиков. Раненый Насир упал со слона. Свита растерялась. Два других патанских наваба спешились и с обнаженными саблями бросились к раненому. Насир Джанга добили тут же, на земле. Воины молча наблюдали за расправой. Через мгновение из толпы вышел один из навабов, в его руках была окровавленная голова бывшего повелителя Декана. Он бросился на колени перед слоном, на котором восседал Музаффар, и протянул ему голову владыки Декана [3 Шах Наваз-хан рассказывал в биографии Насир Джанга об этом событии иначе. По его версии, один из заговорщиков застрелил субадара в начале бон, когда их слоны приблизились друг к другу]. Раздались крики: «Да здравствует субадар!», «Да здравствует низам!». Свита, слуги, телохранители дружно подхватили слова приветствия.

Эти слова услышал Латуш. Он понял, что Насир Джанг убит. Французы покинули поле боя. Вскоре новый низам, Музаффар Джанг, появился во французском лагере, офицеры торжественно встречали «дорогого» гостя.

Дюплекс воспринял весть об убийстве Насир Джанга как огромную победу. В Пондишери был объявлен праздник. Губернатор поспешил лично увидеть Музаффар Джанга, который должен был стать послушным вассалом Компании. Встреча Дюплекса и Музаффара состоялась во французском лагере. Новый низам, повелитель 20 миллионов человек, униженно благодарил французского чиновника. Впервые в истории Индий европейцы настолько активно вмешались в распри индийских правителей, и теперь, казалось, было найдено средство для создания французской колониальной империи на полуострове.

Дюплекс упивался собственным триумфом. Восточные церемонии следовали одна за другой. В роскошном паланкине, окруженные свитой из индийских вельмож и французских офицеров, губернатор и Музаффар Джанг прибыли в Пондишери. Именно здесь новый низам решил принять присягу своих навабов и джагирдаров.

Только в окружении французских офицеров он чувствовал себя в безопасности. Ведь патанские навабы, расправившиеся с Насир Джангом, требовали платы за убийство. Они пожелали разделить сокровища Низам-ул-мулка, с которыми не расставался Насир Джанг: 50 миллионов рупий в драгоценных камнях и 25 миллионов в деньгах. Музаффар предоставил Дюплексу уладить отношения с заговорщиками. Губернатор после долгих споров выделил каждому из трех убийц по 4 миллиона рупий из казны субадара. Сам Дюплекс мог взять из сокровищницы любую сумму, но не сделал этого. Честолюбивый политик давно уже победил в нем стяжателя. Ему нужен был субадар, располагавший казной, а не разоренный князек, и потому губернатор вернул удивленному Музаффару свою собственную долю — 8 миллионов рупий, себе же потребовал право распоряжаться Карнатиком. В это время в Индии ценились сокровища и деньги, а титулы ничего не стоили. И Музаффар готов был дать губернатору любой титул. Он даже предоставил Дюплексу право назначить Чанда Сахиба навабом Карнатика. Всякая просьба генерал-губернатора немедленно исполнялась. Он добился права хождения отчеканенной в Пондишери монеты в Карнатике и Голконде, все подати со многих районов Карнатика поступали прямо в казначейство Пондишери, Дюплекс стремился быть независимым от Парижа и содержать войско на свой счет. Музаффар Джанг продолжал осыпать спасителя и его офицеров, драгоценными камнями и подарками. Дюплекс с удовольствием разъезжал на слоне в костюме восточного вельможи. Никогда до того, отмечал в своих мемуарах офицер де Жантиль, в Пондишери не видели столько золота.

Однако деканские навабы были недовольны. После убийства Насир Джанга престиж низама пал крайне низко. Навабы мечтали о разделе государства, воины роптали. Музаффар боялся собственного войска, он знал, что в любой момент может быть убит, как его дядя Насир Джанг. Поэтому он осаждал просьбами Дюплекса помочь ему водвориться в Хайдарабаде. Дюплекс согласился и выделил сравнительно большой отряд, 300 французских солдат и 2 тысячи сипаев, для охраны Музаффар Джанга. Командиром отряда был назначен Бюсси. Отправив Бюсси в Декан, Дюплекс лишился талантливого офицера, но, по-видимому, растущая слава молодого военачальника беспокоила генерал-губернатора. В Карнатике правитель Пондишери желал чувствовать себя полновластным хозяином. Внезапная удача в борьбе с Насир Джангом вскружила голову Дюплексу. Он забыл, что англичане находятся в Мадрасе и Куддалуре, а Мухаммад Али укрепляет Тричинополи, В этих условиях распылять свои силы было несвоевременно.

Британские власти внимательно следили за событиями, постоянно восстанавливая. Мухаммада Али против французов. Дюплекс, хотя и стремился на первых порах примирить Чанда Сахиба и Мухаммада Али, не придавал большого значения личности последнего, не отвечал на его письма. Мадрасский же губернатор Сандерс, хладнокровный и рассудительный человек, предлагал ему конкретную помощь. Члены Мадрасского и Куддалурского советов отлично понимали, что достаточно Дюплексу взять Тричинополи, и позиция французов в Южной Индии усилится неизмеримо. В Лондон шли письма с требованием от английской Ост-Индской компании решительных мер против Франции. Весной 1751 года англичане направили в Тричинополи 600 сипаев.

Между тем мелкие феодалы Карнатика не признавали Чанда Сахиба и Мухаммада Али и проявляли все большую самостоятельность. Поэтому Чанда Сахиб во главе отряда наемников двинулся завоевывать собственную провинцию. Эта экспедиция сопровождалась грабежами местного населения; одновременно сипаи Чанда Сахиба с его позволения нападали на районы, принадлежавшие Мадрасскому губернаторству. Усмирив мелких раджей, Чанда Сахиб мечтал овладеть Тричинополи [* Тричинополи — крепость, имевшая большое военно-стратегическое значение. Можно сказать, что ее обладатель обеспечивал себе фактический контроль над всем Карнатиком] (этой крепостью он владел десять лет назад), главным опорным пунктом Мухаммада Али.

Дюплекс, получая добрые вести из Декана, все более чувствовал свою непобедимость. По его приказу девятитысячная армия направилась из Пондишери я Джинджи на юг. Но относительная многочисленность войска не всегда говорит о его силе. Сипаи не были достаточно обучены, да и большинство солдат, прибывших из Франции, были плохими воинами. Мухаммад Али, не зная этого, в последний раз обратился к- генерал-губернатору с предложением мира. Дюплекс не соизволил ответить. Мадам Дюплекс направила письма матери и женам Мухаммада, предлагая им уговорить осажденных сдаться французам без боя. Самому Мухаммаду Али также ничего не грозит, говорилось в письме.

Почти одновременно англичане добыли тому же Мухаммаду Али за взятки в Дели фирман на аркатское навабство и обещали ему помощь. Мухаммад Али окончательно решил сделать ставку на англичан.

Армию Дюплекса вёл к Тричинополи полковник Отейль, рядом двигался со своими недисциплинированными наемниками Чанда Сахиб; его банды разложили регулярные войска. Отейль вел себя крайне неуверенно и так часто запрашивал инструкции из Пондишери, что Дюплекс, которой всегда любил мелочную опеку над офицерами, потерял терпение и написал ему следующее: «Я прошу Вас сообщать мне только о совершенных операциях…». Войска двигались медленно, сипаи останавливались и требовали платы. Стояла нестерпимая жара, многие солдаты не могли идти по открытой равнине.

Между тем англичане также перебрасывали подкрепления к Тричинополи, и их отряды шли быстрее. Около городка Валедур англичане и французы внезапно встретились. Первая атака французов оказалась успешной, англичане начали отступать. Но Чанда Сахиб отказался догонять англичан, и многие французские сипаи последовали его примеру. Английские войска-капитана Коупа ушли от верного поражения. Исход операции вызвал разочарование, а поведение Чанда Сахиба — возмущение французов. Несколько офицеров хотели броситься к навабу и расправиться с ним; только Отейль с трудом помешал этому.

Узнав о безрезультатном столкновении с англичанами, Дюплекс заявил приближенным Чанда Сахиба, живущим в Пондишери, что их хозяин трус и мошенник. Одновременно генерал-губернатор написал Отейлю: «Вы и ваши подчиненные должны знать, что мы сражаемся за интересы государства и Компании, а не за этих трусливых „мавров“». Однако Чанда Сахиб не обращал внимания на угрозы; по-видимому, наваб был зол на Дюплекса, который, дав ему титулы, обращался с ним как с марионеткой.

Проходили месяцы, а войска Дюплекса все еще не дошли до Тричинополи. Отейль фактически потерял власть над армией и умолял генерал-губернатора отозвать его в Пондишери. Многие офицеры, видя, что поход не приносит им добычи, угрожали разорвать контракты с Компанией. Встревоженный создавшимся положением, Дюплекс вновь стал искать мира. Но англичане были непреклонны. Небольшие отряды их солдат прибывали в Тричинополи по реке Каверн, не встречая никаких преград на своем пути.

Только в сентябре 1751 года французские войска подошли к Тричинополи. Более полугода понадобилось им, чтобы преодолеть расстояние в 180 километров. У стен города находились беспорядочные толпы солдат, а не регулярная армия. Наконец генерал-губернатор сместил своего незадачливого родственника Отейля. Вновь назначенным командиром оказался Жан-Жак Франсуа Ло, племянник знаменитого финансиста эпохи регентства, смелый молодой человек, лишенный, однако, опыта и таланта военачальника. Правда, на первых порах его решительность и активность помогли несколько поднять дисциплину во французских войсках.

Крепость Тричинополи по своей неприступности мало отличалась от Джинджи. Она была расположена в дельте реки Кавери, на ее правом берегу, южнее острова Шрирангам. Город окружали крутые скалы, которые служили великолепным основанием для фортов, глубокий ров опоясал город со всех сторон. Стены Тричинополи славились своей прочностью…

Французские войска, скопившиеся у Тричинополи, сосредоточились главным образом на острове Шрирангам. Чанда Сахиб со своими наемниками расположился к югу от Тричинополи, войска начали грабить этот богатейший и густонаселенный район.

Пока французские войска располагались у Тричинополи, север провинции Карнатик был почти не защищен. 11 сентября небольшой отряд англичан во главе с 26-летним капитаном Клайвом внезапно ворвался в столицу Карнатика Аркат и захватил город. Мгновенный рейд Клайва застал Дюплекса врасплох. Он приказал части войск двинуться на север. Войска, оставшиеся у Тричинополи, все еще готовились к осаде. Чанда Сахиб, опустошив рисовые поля в устье Кавери, задумал напасть на Танджур и сорвать с местного раджи выкуп. Совершенно не считаясь с требованиями осады, он увел свои войска под стены Танджура; к нему присоединились сипаи и солдаты Ло, многие из них потом дезертировали.

Английский губернатор Сандерс вступил в соглашение с правителем Майсура, недовольным усилением французов на юге. Государство Майсур в середине XVIII в. укрепилось, стало претендовать на господство в Южной Индии, и прежде всего на Тричинополи. Сандерс и Мухаммад Али склонили правителя Майсура к военному союзу, пообещав ему за помощь Тричинополи. Майсур объявил себя союзником Мухаммада Али. Таким образом, против французов образовалась коалиция из Тричинополи, Майсура и Танджура. К ней мог присоединиться маратхский сардар Морари Рао, один из самых воинственных маратхских феодалов. Столицей его княжества был город Гути, расположенный на границе Декана и Майсура. Морари Рао стремился округлить свои владения, используя постоянные конфликты между правителями Южной Индии, а также франко-английское соперничество. Союзником Морари Рао был ненадежным, но командовал боеспособной армией.

Таким образом, Ло из осаждающего превратился в осажденного. 1751 год, начавшийся таким триумфом для Дюплекса, оканчивался крайне неудачно для французов. Весь Карнатик был опустошен солдатами, сипаями Компании и ордами Чанда Сахиба. Налоги не поступали, казна Пондишери была пуста. Дюплекс тратил собственные деньги, ограничил прибыли Компании, что вызвало недовольство директоров. Война, которая не приносила доходов, а разоряла, вызывала у них недовольство. Обстоятельные докладные записки Дюплекса, в которых много говорилось о выгодных перспективах, но скрывались настоящие неудачи, внушали все меньше доверия правлению Компании.

В то время как армия Ло бесцельно стояла у Тричинополи, на севере Карнатика происходили неприятные для французов события. Клайв не только занял Аркат без единого выстрела, но и разгромил трехтысячный отряд Чанда Сахиба, подошедший к городу. Дюплекс почувствовал, что Аркат становится вторым Тричинополи, и потребовал от Чанда Сахиба решительных действий. 10 тысяч воинов Чанды и 150 французских солдат двинулись к Аркату. Аркатские укрепления находились в жалком состоянии. Стены развалились, рвы пересохли, брустверы оказались недостроены, продовольствия не хватало. В этих условиях Клайв сумел продержаться 50 дней, наемники Чанда Сахиба не желали идти на приступ. Командующий штурмом Реза Сахиб, сын Чанды, не мог поднять своих солдат. Приближался мусульманский праздник шахсей-вахсей. Именно на этот день Реза Сахиб назначил главный штурм Арката, явно рассчитывая на то, что ярость фанатичных приверженцев ислама передастся и другим осаждающим.

Войска опять пошли на приступ, впереди гнали слонов, к головам которых были привязаны куски железа. Эти гиганты в доспехах должны были сломать укрепления, за которые хлынет толпа наемников. Возможно, что «слоновая атака» явилась главной ошибкой Реза Сахиба. Солдаты и сипаи Клайва оставались хладнокровны, после первого же их залпа многие слоны были ранены. Разъяренные животные повернули вспять, топча шедших на приступ. Однако часть наступавших все же бросилась на стену. Клайв умело защищался, ружейный и артиллерийский огонь осажденных почти не прерывался. Сотни воинов Реза Сахиба остались во рву, остальные отступили.

Маратхский князь Морари Рао, долго выжидавший, после победы Клайва присоединился к англичанам. Из Мадраса также пришло подкрепление Клайву. Теперь английский капитан решил наступать сам, он двинулся вслед за армией Реза Сахиба и в открытом бою наголову разбил сына Чанды. Реза Сахиб попытался в последний раз сразиться с англичанами, его войска подошли к самому Мадрасу, среди них находилось 400 французов. Клайв вновь победил; на этот раз более 100 французов попало в плен. Став хозяином Северного Карнатика, английский капитан подошел к поселению, которое основал Дюплекс. Здесь находился монумент, установленный по приказу генерал-губернатора Французской Индии, — символ мощи французской короны. Клайв разрушил этот памятник. Такого унижения Дюплекс не испытывал никогда, но отомстить Клайву он не мог: французское войско безрезультатно осаждало Тричинополи.

Зимние месяцы проходили для французов в бездействии. Мухаммад Али становился все смелее, его отряды нападали на обозы французов. Дезертирство французских сипаев продолжалось. Казна в Пондишери была пуста. Единственным выходом из тяжелой ситуации явился бы захват Тричинополи, но время шло, а положение осажденных не ухудшалось. Дюплекс понимал, что подозрительность генерального контролера Машо, фактического председателя правления Компании, возрастает, что в условиях мира с Англией директора могут прислушаться к сообщениям противной стороны. По-видимому, Дюплекс боялся грозного окрика из Парижа, он написал большое письмо английскому губернатору, направив копию Машо. В этом пространном документе генерал-губернатор пытался придать своим действиям видимость законности (все его ставленники — законные наследники и вассалы Великого Могола). Дюплекс разъяснял, что Мухаммад Али и все остальные сторонники Англии — узурпаторы. Эта аргументация не могла убедить англичан. У них имелось много контрдоводов. Достаточно вспомнить беспринципного авантюриста Чанда Сахиба или убийство Насир Джанга. Генерал-губернатор, конечно, понимал, что с англичанами компромиссы невозможны.

Тем временем к Тричинополи подошел Клайв с полуторатысячным отрядом, и опять Ло не двинулся с места. Клайв спокойно вошел в Тричинополи. Ло, будучи человеком лично храбрым, хорошим исполнителем, оказался совершенно безынициативным командиром. Несколько раз он позволил английским войскам проникнуть в осажденный Тричинополи. Отряды Мухаммада Али каждую ночь тревожили французов. Ло понимал, что нужно уходить, но стыдился писать об этом Дюплексу, а тот по-прежнему настаивал на штурме. В конце концов Ло приказал войскам уходить на остров Шрирангам. Сипаи переправлялись на остров, бросая запасы пороха, пушки на старых позициях, которые тут же занимали англичане. Чанда Сахиб также увел своих солдат на остров. 20 тысяч человек заняли оборону на Шрирангаме.

Отступление Ло побудило англичан к решительным действиям. У Клайва созрел план блокировать французов на Шрирангаме. В ночь на 17 апреля 1751 года он с 1200 сипаями, 4000 всадниками и 400 европейцами форсировал Кавери и Колерун и вышел севернее Шри-рангама. Теперь Ло оказался зажатым с двух сторон. Вместо того чтобы попытаться нанести удар по войскам Клайва, французский командующий решил ждать подкрепления с севера. Действительно, Отейль с небольшим отрядом двигался из Пондишери. Как только он узнал о присутствии Клайва, он немедленно отступил. Клайв начал было преследовать его, но затем также отвел свои войска обратно.

Когда разведка донесла Ло, что Клайв устремился за Отейлем, командующий французскими войсками наконец решился на активную операцию. 80 солдат и 400 сипаев вошли в деревню, где стоял Клайв, их сопровождали 40 английских дезертиров. Дезертиры сообщили часовым, что пришло новое подкрепление, и те пропустили французов. Последние же не сумели проявить достаточно выдержки и открыли преждевременную стрельбу по домам, где находились англичане. Клайв с обнаженной шпагой выскочил из своего дома, в полной уверенности, что между его солдатами началась драка, но сразу понял, что в деревне неприятель, и бросился на первого попавшегося французского офицера. Французы смешались… в несколько секунд обстановка изменилась. Со всех сторон спешили вооруженные англичане и британские сипаи. Большинство французов спрятались в местном храме, остальные сдались сразу. Клайв приказал подвести к храму пушку, к утру французы капитулировали.

Последнее поражение окончательно парализовало силы французов и их сипаев. С юга войска Лоуренса медленно наступали на позиции Ло. Войска танджурского раджи, прибывшие на помощь Мухаммеду Али, также перешли в наступление.

Отряд Отейля бессмысленно маневрировал на севере. Напрасно Дюплекс умолял своих командиров действовать согласованно; никакой связи между двумя французскими группировками не было. Ло пытался внезапно атаковать Клайва, но английская разведка заметила движение французских солдат, и они попали под сильный огонь. Атака не удалась. Отейль вообще не принимал боя, при первом появлении английских отрядов он отступал на север. Тиски, в которые попали французские войска на острове Шрирангам, медленно сжимались.

Дюплекс понял, что кампания в Карнатике проиграла окончательно. Даже подкрепление, прибывшее из Франции, не могло ничего изменить. Тем не менее генерал-губернатор не впал в отчаяние. Он знал, как быстро меняется положение в Индии, и потому надеялся выиграть время, заключив компромиссный договор. Однако британские власти не думали идти на какие-либо уступки.

Клайв с небольшими силами напал на Отейля, который безнадежно пытался уклониться от боя и в конце концов, так и не приняв сражения, сдался со всеми офицерами. Ло остался один. Лоуренс начал круглосуточную бомбардировку острова Шрирангам. Солдаты и сипаи укрылись в древнем храме. Здесь же толпились наемники Чанда Сахиба. Как только обстрел прекращался, десятки сипаев бежали в английский лагерь.

К острову подошли отряды маратхов во главе с Морари Рао, танджурцы и майсурцы. Мухаммад Али ликовал, предвкушая месть Чанда Сахибу, но тот все еще надеялся на спасение. Он умолял танджурского военачальника Манакоджи отправить его в Карикал. Сипаи уходили из Шрирангама целыми соединениями во главе со своими командирами. Капитуляция становилась неизбежной… 11 июня, за день до капитуляции, Чанда Сахиб сдался в плен англичанам. Командующий объединенными войсками Лоуренс созвал военный совет. Маратхи и майсурцы настаивали на выкупе. Мухаммад Али и Манакоджи требовали смерти Чанда Сахиба. Лоуренс хранил молчание, но затем распорядился отдать Чанда Сахиба танджурцам; через несколько часов его убили. По традиции голова его была преподнесена главному сопернику казненного — Мухаммаду Али.

12 июня Ло объявил о своей капитуляции. Все боеприпасы и пушки передавались англичанам, солдаты оставались в плену, офицеры без оружия отправлялись в Пондишери. Казалось, что Ло будет предан военному суду, но этого не случилось. Дюплекс постарался представить события в Тричинополи как незначительный неудачный эпизод, и Ло остался на свободе.

Война продолжалась, англичане укрепились на всем побережье. Теперь французы чувствовали себя осажденными в своих колониях. Сипаи, когда военная слава французов померкла, перестали к ним наниматься. Разрозненные французские войска собрались в Джинджя и в местечке Чингалпат, расположенном на реке Поннияр. Вскоре Клайв с войсками вновь появился в Северном Карнатике.

Клайв рассчитал, что наиболее выгодно напасть на слабо укрепленный Чингалпат. Неудачи продолжали преследовать французов: неподготовленные офицеры, командующие необученными солдатами, сдавались в плен англичанам почти без боя. Дюплекс даже ставил в пример французским солдатам и офицерам более добросовестно сражавшихся сипаев.

Подойдя вплотную к Чингалпату, Клайв стал обстреливать город из пушек. Дюплекс посоветовал французским войскам попытаться ночью тайно уйти из города, но французские офицеры предпочли просто сдаться на милость победителя, и над Чингалпатом было поднято знамя наваба английской Ост-Индской компании Мухаммада Али. Теперь единственным крупным укреплением в руках французов оставалась крепость Джинджи.

Дюплекс не признавал себя побежденным. Именно в это время он замыслил создание роскошного экзотического губернаторского дворца. По его приказу колонны разрушенного индийского храма в Джинджи были отправлены в Пондишери, где их рассчитывали использовать при строительстве новой резиденции. Сотни отборных солдат в течение нескольких месяцев препровождали колонны в Пондишери. Но строительство дворца так и не началось, а колонны провалялись в Пондишери более ста лет, до тех пор пока несколько из них были использованы для постамента памятника Дюплексу.

Осень 1752 года не принесла ничего нового. Клайв не стал штурмовать Джинджи, а увел свои войска в Мадрас. Вскоре он на время уехал в Англию. Отсутствие Клайва не помогло французам: сипаи продолжали волноваться, так как им систематически задерживали жалованье. Попытки военных выступлений обычно кончались крахом. Сипаи, а вместе с ними и солдаты часто дезертировали, а те, кто оставался, не отличались большой боеспособностью.

При осаде городка Тирнамалле на реке Поннияр, который находился между Тричинополи и Аркатом, французы бежали после первого залпа осажденных. Дюплекс, получивший весть о новом поражении, с философским спокойствием отметил: «Враг всегда счастливее: стоит ему только с нами встретиться, как мы побеждены. Я не знаю, откуда дует этот ветер несчастья, который превращает все наши начинания в неприятности». Второй штурм оказался также неудачным. Сипаи отказались лезть на крепостные стены, заявляя, что не хотят умирать за «европейцев». Пришлось отвести их назад. Третий штурм вообще выглядит анекдотическим эпизодом. Отряд во главе с сержантом Патте (по-видимому, в распоряжении Дюплекса не нашлось достаточно способного офицера) после удачной артиллерийской атаки подошел к стенам Тирнамалле. Англичане решили сдаться и стали выходить из бреши в стене навстречу французам, но те, увидев солдат в английской форме… бросились наутек. Осажденные, которых было в несколько раз меньше, чем осаждавших, еще долго их преследовали.

Известия о таких эпизодах, может быть, ранили самолюбие Дюплекса, но упрямство его росло. Он продолжал хитрую дипломатическую игру, выдвинул на политическую сцену родственников Чанда Сахиба, искусно раздувал распри в лагере своих врагов. Мухаммад Али рассорился с правителем Майсура, танджурский раджа увел свое войско, а маратхский сардар Морари Рао выбирал, где лучше поживиться. Можно было снова готовиться к походу на Тричинополи.

В августе 1752 года французские войска под командованием племянника Дюплекса Кержена попытались совершить налет на Куддалур, но потерпели неудачу. В ответ майор Лоуренс с шеститысячной армией двинулся к Пондишери. 27 августа он стоял в десяти километрах от резиденции Французской Индии. Конница Мухаммада Али, сопровождавшая англичан, опустошала пригороды. Все же на штурм Пондишери Лоуренс не решился. Французы действовали вяло, почти не тревожа англичан. После небольших стычек близ городских стен Лоуренс решил отступить от города. Французы расценили это отступление как свою победу и бросились преследовать неприятеля. Лоуренс выбирал удобное место для сражения. Французы проявляли полную беззаботность, двигаясь за англичанами. Лоуренс был осведомлен о каждом шаге племянника Дюплекса. Седьмого сентября в три часа утра англичане напали на французов, расположившихся на привале. Внезапный удар совершенно обескуражил Кержена, его солдат и сипаев. Кто, бросив оружие, бежал, кто сдался в плен. В руках Лоуренса оказалось только 14 офицеров. Он отпустил их в Поядишери, взяв с них клятву никогда более не выступать против английской Ост-Индской компании. Теперь путь на Пондишери был открыт. Лоуренс, однако, вновь воздержался от захвата столицы Французской Индии, ибо между Англией и Францией еще сохранялся мир.

Угрозы англичан захватить Пондишери вновь не испугали Дюплекса, его упрямство и энергия оставались прежними. В январе 1753 года он с помощью Бюсси получил из Хайдарабада грамоту на навабство Карнатика. Хотя все знали, что этот фирман был фикцией и после Аурангзеба считаются не с грамотами, а только с реальной силой, генерал-губернатор не жалел средств на пышные церемонии по поводу своего нового титула. Показной блеск должен был несколько приподнять пошатнувшийся авторитет французской короны в Индии. Новоявленный наваб начал активную переписку с соседними крупными феодалами, пытаясь создать антианглийскую коалицию. Он не скупился на обещания: майсурскому радже посулил Тричинополи, Морари Рао — большие деньги, а также несколько городов в своем навабстве. Морари Рао посетил Пондишери и был принят там с почестями, достойными субадара. Таким образом, Дюплекс в феврале 1753 года сумел переманить на свою сторону союзников своих врагов. Однако союзники Дюплекса не отличались большим постоянством и не стремились к активным действиям, губернатору оставалось надеяться лишь на собственные силы. Французский губернатор рассчитывал лишить Мухаммада Али каких-либо опорных пунктов в Карнатике и окончательно изгнать наваба английской Ост-Индской компании из провинции. Главным пунктом борьбы стал город Тривади, расположенный неподалеку от Куддалура. Сюда двинулись войска из Пондишери. Как всегда, Дюплекс не имел достаточно способных офицеров. Старый служака Бренье, назначенный командиром, умолял об отставке; его сменил другой, но и он отказался от решительных действий, боясь полного поражения. Майсурцы и маратхи ограничивались дружественным нейтралитетом. По договору, заключенному между правителем Майсура Нанджараджем и Дюплек-сом, предусматривалась немедленная уплата Майсуром большой суммы денег за право владения Тричинополи. По-видимому, Нанджарадж не торопился платить.

Время шло, сипаи и солдаты требовали денег, а положение не менялось. Только 1 апреля 1753 года произошло первое большое наступление на Тривади. Французы потерпели очередное поражение, город остался в руках англичан. Маратхи, на которых Дюплекс в какой-то степени рассчитывал, не двинулись с места. Но Нанджарадж привел свои войска и осадил Тричинополи. Это обстоятельство заставило англичан отвести главные силы из Тривади в Тричинополи, а там осталось несколько десятков совершенно небоеспособных солдат. Французы наконец второй раз пошли на приступ. Никакого сопротивления они не встретили, английские солдаты пьянствовали в своем лагере, не обращая внимания на французов, входивших в город. Такова была первая за несколько лет победа французов в Карнатике, но большого значения она не имела.

Между тем союзник французов Морари Рао напал на нейтральный Танджур, сразу же отбросив его в лагерь противника и таким образом сорвав все планы Дюплекса, рассчитанные на изоляцию англичан. Другой союзник, Нанджарадж, хотя и разбил свой лагерь под Тричинополи, не проявлял никаких поползновений к активным действиям и медлил с уплатой выкупа за Тричинополи. Тщетно Дюплекс упрашивал и пугал союзников. Убедившись в их полном нежелании воевать, он решил сам договориться с англичанами. Мадам Дюплекс взяла на себя миссию установить контакт с противником. Она написала родственницам Мухаммада Али, но ответа не получила. Писала губернатору Сандерсу, но последний также не удостоил ее ответом, он заявил своим чиновникам, что мадам. Дюплекс берется не за свои дела.

Из Франции пришли новые корабли с рекрутами, и Дюплскс вновь попытался развязать военные действия. Он поручил вновь прибывшему офицеру Астрюку командование осадой Тричинополи. При первом же штурме французские солдаты показали свою небоеспособность. Встретив организованное сопротивление англичан, они бросились врассыпную, заразив страхом и сипаев. Напрасно офицеры стремились остановить обезумевших от ужаса, людей, их никто не слушал. Майсурские воины остались пассивными зрителями, они с любопытством следили за позорным бегством французских солдат.

Дюплекс приказал Астрюку объявить Нанджараджу, что французы уйдут, если Майсур не заплатит 50 лакхов за Тричинополи. Нанджарадж как будто не обратил внимания на требования французов. Тогда Астрюк двинулся из лагеря. Его нагнал посланец правителя Майсура и предложил несколько драгоценностей — мизерную долю требуемой суммы. Астрюк продолжал путь. Узнав о том, что Астрюк покинул лагерь, Дюплекс обрушился на него с яростными упреками. Астрюк был заменен стариком Бренье. Бесконечные мелкие неудачи заставляли Дюплекса нервничать, генерал-губернатор стал раздражителен и суетлив, часто принимал поспешные решения, то разъединял, то вновь объединял войска.

Лоуренс в это время вновь договорился с раджей Танджура о союзе, а Морари Рао продолжал заигрывать со всеми сторонами. Стало известно, что население Тричинополи голодает. Лоуренс хотел лично доставить продовольствие в крепость. Французы перекрыли все пути, но англичане прорвались в город, по пути обратив в бегство французов. Майсурская кавалерия, как всегда, хранила спокойствие.

Бренье опять попросил об отставке. Дюплекс был настолько растерян, что предложил поделить командование войсками между двумя офицерами. В армии установилась полная безответственность, младшие офицеры под видом болезни отправлялись в Пондишери, солдаты и сипаи дезертировали.

Лоуренс решил произвести вылазку в ночь с 20 на 21 августа 1753 года, и англичане почти не встретили сопротивления. Французы в беспорядке бросились на остров Шрирангам, оставив неприятелю более 10 пушек и свыше 100 пленных.

Дюплекс назначил нового командира. Это был Маявиль. Более властный человек, чем остальные офицеры, он сумел на некоторое время установить дисциплину в лагере. Но многого Манвиль не достиг. Пошли дожди, солдаты бездельничали, деньги в армейской кассе отсутствовали, союзники майсурцы и маратхи, не имея осадных средств, также бездействовали. Манвиль понимал, что, если не принять решительных мер, французское войско окончательно разложится. Поэтому началась подготовка к штурму. Лазутчикам удалось обнаружить под первой крепостной стеной подземный ход, заваленный кирпичами, но плохо охраняемый; через него можно было проникнуть ко второй стене, которая не представляла большого препятствия.

В ночь с 26 на 27 октября Манвиль дал приказ о штурме. Сначала все шло хорошо, солдаты и сипаи пробрались в город и миновали вторую стену; на рассвете 600 французов уже находились в городе. Но у них не хватило выдержки. Капитан Киркпатрик, начальник местного гарнизона, сохраняя спокойствие, собрал большинство английских солдат в центре города, где находился основной артиллерийский парк. Пушки стояли так, что образовывали как бы замкнутый круг. Киркпатрик приказал своим бомбардирам стрелять по всем направлениям, не щадя ни чужих, ни своих. Это определило исход боя. Французы в панике бросились назад и оказались между двумя стенами. Многие погибли, 350 солдат сдались в плен. Это был крах второй осады Тричинополи. Теперь сипаи окончательно отказались сражаться и уходили из французских лагерей сотнями.

Упорство Дюплекса казалось сломленным. Он решился пойти на переговоры с Сандерсом. Местом переговоров стало местечко Садрас, находящееся между Мадрасом и Пондишери. Французские делегаты пытались представить своего господина Дюплекса как нава-ба Карнатика, ссылаясь на грамоты из Дели и Хайдарабада. Англичане требовали признания прав Мухаммада Али на Карнатик. По-видимому, при этом британская сторона получила из Мадраса инструкцию тормозить переговоры. Дюплекс из Пондишери слал своим представителям приказы вести переговоры в ультимативном тоне. Французская делегация выдвинула план, по которому все крепости Карнатика переходили в руки Франции, Мухаммад Али покидал свои земли и получал за это компенсацию в Декане. Французы, как правители Карнатика, гарантировали англичанам безопасность. Англичане же требовали признания Мухаммада Али аркат-ским навабом и, главное, предоставления равных прав обеим компаниям. Начались прения. Внезапно представители Сандерса заявили, что фирман из Дели, представленный французами, недействителен: на документе была печать не нынешнего, а покойного императора. Для делийской канцелярии Великого Могола такое оформление документов было обычным. Подобные фирманы ходили по всей Индии, но английские делегаты изобразили крайнее возмущение и покинули Садрас. Напрасно Дюплекс стремился повлиять на мадрасского губернатора — тот прислал ему резкое письмо. Дюплекс ответил ему тем же. Обе стороны вспомнили темные дела друг друга (убийство Насир Джанга, казнь Чанда Сахиба). Вскоре эти бесполезные препирательства надоели Дюплексу, и он приказал вновь начать войну.

Однако военные действия развивались вяло. Генерал-губернатору удалось собрать некоторую сумму с подвластных земель. Разоренный бесконечной войной Кар-натик мог дать мало, Нанджарадж по-прежнему не платил обещанных денег, Морари Рао искал лишь случая, чтобы самому пограбить. В этих условиях у Дюплекса возник новый план, как укрепиться на юге Индии. План столь же нелепый, сколь и преступный.

Устье реки Кавери — один из самых плодородных районов Индии, центр рисоводства. Огромные усилия затрачивало местное население на строительство ирригационных сооружений. Система ирригационных сооружений была довольно сложна, но легко разрушима. Дюплекс решил уничтожить плотины по всему устью Кавери, затопить рисовые поля. Эта мера, как полагал генерал-губернатор, напугает танджурского раджу ч лишит Тричинополи продовольствия.

В ночь с 3 на 4 июня 1754 года Манвиль выполнил варварский приказ Дюплекса: французские солдаты разрушили ирригационные сооружения. Сотни тысяч людей оказались обреченными на голод. Но цели своей Дюплекс не достиг. Французские войска продолжали стоять под стенами Тричинополи, не пытаясь идти на штурм. Солдаты и сипаи промышляли грабежом, союзники Дюплекса также грабили беззащитных людей. Командиры сипаев французской Компании, не получая денег, распускали свои полки. Правитель Майсура Нанджарадж, давший клятву заплатить губернатору за Тричинополи, ограничивался обещаниями. Дюплекс оказался в тупике. Разрушение оросительной системы не только не запугало танджурцев, но вызвало невиданную до сих пор ненависть жителей страны к французам. Началась партизанская война. Пришлось дробить и без того тающие силы. Правда, к 1754 году англичане также чувствовали себя усталыми, проявляли склонность к компромиссу, но на серьезные уступки не шли. После грабительского нападения на Танджур маратхский сардар Морари Рао начал переговоры с Мухаммадом Али, упорно оборонявшим Тричинополи. Майсурцы стали уходить на север; даже наиболее способный их военачальник, Хайдар Али, уехал на родину.

Такую картину застал по приезде в Индию один из директоров Компании. Первое время после начала войны директора Компании доверяли Дюплексу, но с 1752 года их настроение изменилось. Несмотря на постоянные реляции о завоеваниях и победах над англичанами в Южной Индии, оттуда не прекращались просьбы о присылке солдат и оружия. В 1751 году в Индию было послано 310 солдат, в 1752-м — 600, в 1753-м- 1500 солдат. Подобные расходы не нравились директорам, особенно самым влиятельным членам правления Компании — генеральному контролеру Машо и королевским комиссарам Силуэту и Сен-При.

В то время генеральный контролер вел отчаянную борьбу с дворянством, духовенством, с парижским и провинциальными парламентами за введение всеобщего пятипроцентного налога в стране, которая получила в истории название налоговой войны. Возбуждение во Франции (и, конечно, в Париже) достигло крайних пределов. Возмущенные речи в дворянских собраниях, негодующие проповеди епископов, памфлеты против ненавистного королевского министра, карикатуры на Машо и мадам Помпадур будоражили и салоны, и улицы Франции. В этой обстановке Машо ничего и слышать не хотел об Индии или Канаде: колонии Франции должны давать деньги, а не потреблять их. Расходы в Индии за последние годы правления Дюплекса превысили доходы на несколько миллионов ливров, а цены на акции Компании, поднявшиеся в 1751 году до 1885 ливров, вновь стали падать.

Корабли, прибывавшие из Индии, приносили вести, противоречившие депешам Дюплекса, но зато рассказы капитанов и купцов напоминали версии английских газет. Особенно беспокоила правление Компании бессмысленная осада Тричинополи. Когда же директора узнали о том, что Дюплекс объявил себя навабом Карнатика их недовольство перешло в открытое возмущение «Пусть прекратит играть в набоба», — повторяли он кем-то брошенную фразу. В письмах, направляемых губернатору от имени Компании, постоянно говорилось что правление с нетерпением ждет мира на Коромандельском побережье.

Дюплекс, несмотря на бесконечные неудачи в Карнатике, по-прежнему был тверд и энергичен, он понимал, что только территориальные захваты могут укрепить позиции Франции в Индии. Успехи Бюсси в Декане еще более утвердили его в этом мнении. Осенью 1753 года генерал-губернатор послал в Париж обширный доклад-мемуар, в котором доказывал своим коллегам по Компании необходимость земельных приращений. Иначе, писал он, Компании грозит неминуемое банкротство. Хотя губернатор многое преувеличивал в своем мемуаре, например предсказывал неминуемое разорение английской Ост-Индской компании, он несомненно, с точки зрения последовательного колонизатора, был прав — цель деятельности Компании должна была заключаться в создании колониальной империи.

Генерал-губернатор послал во Францию своих верных людей — Латуша, а затем Отейля, но их никто не хотел слушать: Латуш был храбрым солдатом, но совершенно неопытным дипломатом; Отейля же все счита ли весьма недалеким человеком. Но, вероятно, и самый способный дипломат не сумел бы убедить директоров Компании в правильности действий Дюплекса.

Как только слухи о капитуляции Ло подтвердились в Париже, донесениям Дюплекса перестали доверять, В январе 1753 года умер Лабурдонне. Смерть его вызвала вновь толки о его процессе, о штурме Мадраса.

Друзья покойного адмирала распространяли оправдательные документы, согласно которым виновником всех злоключений Франции был нынешний правитель Пондишери. В салонах и кофейнях говорили, что Дюплекс ведет войны ради собственного обогащения, что на деньги Компании он построил себе дворцы, которым нет равных на востоке, и т. д. Королевские комиссары Компании Сен-При и Силуэт возглавили лагерь противников Дюплекса. «Ничто столь не противно торговле, как война… Мы удовольствуемся первым, не будем думать вовсе расширении земель, удовольствуемся тем, что будем крупными коммерсантами», — писал Сен-При. «Не надо побед, не надо завоеваний — нам необходимо побольше Уваров и завоевание дивиденда», — утверждал Силуэт. Машо, который ранее симпатизировал Дюплексу, под влиянием докладов королевских комиссаров все более росла неприязнь к «набобу», как теперь называли в Париже генерал-губернатора Пондишери. Вскоре с мнением последнего вообще перестали считаться.

В начале февраля 1753 года представитель французской Компании выехал в Лондон и договорился о конференции двух компаний. Главным вдохновителем политики переговоров был Машо. Вот что он писал французскому послу в Лондоне графу Морепуа: «Нельзя не пожелать конца смутам в Индии. Вся Компания держится того же мнения». Англичане пошли на переговоры, по-видимому, ради того, чтобы выиграть время. Конференция затянулась и продолжалась три года, вплоть до начала Семилетней войны. Одним из первых требований англичан был немедленный отзыв Дюплекса. Машо согласился с этим мнением: «Мы никогда не думали иметь в Индии земли больше, чем англичане. Проекты Дюплекса — химеры и видения», — заявлял генеральный контролер.

Чрезвычайным уполномоченным французской Компании обеих Индий назначили Годе, покойный отец и младший брат которого являлись ее директорами. Шарль Робер Годе считался одним из компетентных людей в Компании. Для придания большей солидности уполномоченному была подчинена эскадра из девяти кораблей, на них находилось две тысячи солдат. Англичане, узнав об эскадре, были напуганы. Они решили, что французы посылают Дюплексу помощь. Правление британской Ост-Индской компании лихорадочно стало собирать силы для отправки в Индию. Возникало представление, будто французы опередили англичан.

Однако войска направлялись совсем для другой цели. Перед отъездом из метрополии в Пондишери Годе получил от Машо и морского министра Руйе составленную ими секретную инструкцию. Генеральный контролер приказал уполномоченному вскрыть пакет только в море (такая процедура диктовалась все более развивавшимся культом секретности при дворе Людовика XV). Когда Годе уже в пути вскрыл пакет, он нашел там предписание немедленно сменить Дюплекса, а в случае сопротивления арестовать его. Все ближайшие сотрудники губернатора, в том числе и Бюсси, должны были по инструкции также быть отправлены во Францию. Предусматривался даже арест жены и дочерей Дюплекса, поскольку, по мнению Компании, они обладали огромным богатством и могли натравить на уполномоченного «мавров». После того как Дюплекс будет обезврежен, Годе должен немедленно заключить мир с англичанами. К инструкции были приложены предварительные условия этого мира (заметим, кстати, что составители инструкции проявили большое невежество в географии Индии). На документе была подпись короля.

По-видимому, Машо считал Дюплекса совершенно самостоятельным правителем и вполне допускал возможность войны между Годе и генерал-губернатором Пондишери. Последний же, узнав об эскадре из девяти кораблей, очень обрадовался: он ждал подкреплений для дальнейшей осады Тричинополи.

1 августа 1754 года Годе прибыл в Пондишери. Дюплекс приготовил ему лучшие комнаты своего дворца, но представители Годе заявили, что королевский уполномоченный желает остановиться на частной квартире. Это обстоятельство крайне насторожило губернатора. Тем не менее он позаботился о самой пышной встрече Годе. Но торжественной церемонии не получилось. Годе не стал слушать приветствий губернатора, а вручил ему приказ короля об отставке и предписание Компании об отчете за последние пять лет деятельности. Передавая эти документы в руки губернатору, Годе заметно волновался: по-видимому, он боялся стать жертвой гнева правителя Пондишери. Страх его сказался напрасным. Хотя Дюплекс был потрясен прочитанным, он мгновенно овладел собой и пригласил королевского комиссара на заседание совета, где официально передал свою власть Годе, оставшись при нем в качестве простого советника.

Такая быстрая капитуляция Дюплекса не случайна. Дела — военные и финансовые — были запутаны. Неудачи, особенно в Карнатике, в последние годы постоянно преследовали генерал-губернатора. Незаметно подкрадывалась усталость. Последняя надежда — решительная помощь Франции обернулась суровым приговором. И человек, для энергии и упрямства которого в Индии не имелось никаких преград, покорно подчинился первому приказу из метрополии.

Годе, почувствовав податливость Дюплекса, принял позу прокурора, потребовал отчета и документы. Сразу же выяснилось, что генерал-губернатор часто смешивал дела государственные с личными, хотя в большинстве случаев не в свою пользу.

В Пондишери у бывшего генерал-губернатора нашлось много недоброжелателей. Годе их охотно выслушивал, и вскоре Дюплекс оказался на положении обвиняемого. Он долго не мог привыкнуть к унизительным процедурам расследования и вступал в резкие пререкания с королевским комиссаром, а властолюбивая мадам Дюплекс приходила в ярость при одном только виде Годе. Скандалы следовали один за другим. Но, когда Годе стал решать судьбу Французской Индии, бывший ее правитель сменил тон: он умолял королевского комиссара не губить результатов многолетней деятельности, не уступать англичанам.

Годе был непреклонен — его главной целью стал мир с британской Ост-Индской компанией. Он возвратил в Мадрас всех пленных англичан, снял осаду с Тричинополи и вступил в переговоры с Сандерсом. Тот сразу же понял, что комиссар французской Компании плохо разбирается в обстановке, и решил использовать его стремление к миру в своих интересах. Сандерсу удалось довольно легко вырвать у Годе ряд уступок. Возможно, последний отказался бы от Декана и Масулипатама. Но из Парижа пришли новые инструкции от Машо. Генеральный контролер чувствовал, как слабеет его влияние при дворе под напором постоянных протестов знати, церковников, парламентских чиновников против жесткой налоговой политики. Поэтому он пытался использовать каждый благоприятный случай. Один из самых влиятельных и независимых людей во Франции — принц Конти, доверенное лицо короля, ознакомившись с мемуаром Дюплекса, отозвался с похвалой о его планах. Машо тут же отправил письмо Годе с предписанием не отдавать англичанам Декана и других территорий. Однако британская Компания уже получила подкрепление. Она располагала шеститысячной армией и сильным флотом. Теперь Годе столкнулся с более серьезными трудностями, но и тогда он не стал следовать советам Дюплекса.

Бывший генерал-губернатор готовился в путь. Его дела оказались запутаны до крайности. Проверка вскрыла полный произвол, царивший в местной податной системе. Сбор налогов с земель Компании, отданный на откуп индийскому купцу Папиа-пиллаи, привел к полному разорению местных жителей. Годе сам сменил Папиа-пиллаи, затем его место занял Ананда, автор знаменитого дневника. Но, насколько изменилось положение индийцев, подвластных Пондишери, сказать трудно, ибо система сбора налогов осталась прежней, Компания же интересовалась в основном прибылью, а не действиями сборщика налогов.

Окончательный расчет Дюплекса с Компанией так и не состоялся. Годе предъявил счет на 10 миллионов ливров. Бывший генерал-губернатор, со своей стороны, настаивал на том, что Компания сама должна ему 7 миллионов. Решено было передать оба иска в парижский суд.

15 октября Дюплекс со своей семьей, челядью и домашним оркестром, который он содержал еще со времен шандернагорского губернаторства, отплыл на корабле «Дож Орлеан» к берегам Франции, покинутой им более 30 лет назад. В последний раз был поднят штандарт генерал-губернатора, и пушки Пондишери дали прощальный салют в его честь.

Дюплекс прибыл во Францию почти через восемь месяцев, в июне 1755 года. Жители главного порта Компании Лориана, куда пришел корабль, устроили бывшему генерал-губернатору торжественную встречу. Его приезд ненадолго привлек внимание парижан (говорили о несметных сокровищах французского «набоба»); вскоре о бывшем генерал-губернаторе Пондишери забыли. Дюплекс действительно вывез из Индии множество драгоценностей, его имущество оценивалось в 2,5 миллиона ливров, но его финансовые дела были запутаны. Как уже говорилось, он требовал у Компании возмещения 7 миллионов, а его долги, по мнению недоброжелателей, составляли 10 миллионов ливров. Поскольку обе стороны не располагали достаточными доказательствами, судебное дело в Париже затянулось.

«Французский набоб» поселился в роскошном особняке, но почти никого не принимал. Мадам Дюплекс оказалась более энергичной, она написала несколько писем новому генеральному контролеру финансов маркизу де Шелю, правда безрезультатно. Бывший генерал-губернатор Пондишери попытался искать счастья на финансовом поприще, однако сразу же оказался жертвой темных дельцов. В 1756 году он потерял полтора миллиона ливров. Умер Дюплекс в 1763 году всеми забытый.

Большинство французских и английских историков Индии высоко оценивают деятельность Дюплекса. Только биографы Лабурдонне с неприязнью отзываются о генерал-губернаторе Пондишери.

Действительно, Дюплекс первый выдвинул идею создания колониальной империи, создал регулярную армию сипаев, использовал для захвата новых земель феодальные междоусобицы, объявил Компанию и себя лично собственником земельной ренты. Его более удачливые английские последователи, Клайв, Хейстингс и другие, продолжили колониальную политику в более широких масштабах.

Характерно, что английский историк Индии Маллесон сравнивает Дюплекса с Наполеоном. Подобная оценка объяснима: она еще больше возвеличивает «подвиги» англичан, поскольку у них были такие могущественные противники, как Дюплекс.

Французские историки более осторожны — все же Дюплекс потерпел поражение. Культрю — первый исследователь, который пытался показать не только сильные, но и слабые стороны Дюплекса. Использовав большой архивный материал, он воссоздает противоречивый и сложный характер генерал-губернатора Пондишери и перелагает на него часть вины за поражение Франции в Индии.

Мартино не скрывает своей симпатии к далекому предшественнику, которого он считает национальным героем. Факты, тщательно собранные Мартино, часто опровергают его собственные взгляды, характеризуя не только сильные, но и слабые стороны Дюплекса. Н. И. Радциг называет Дюплекса крупнейшим организатором империи.

Современный историк Р. Глашан пытается воссоздать психологический портрет Дюплекса и называет его «взорвавшимся негоциантом». По Глашану, это был человек, обладавший сильным характером и огромной энергией, безмерно преданный поставленной перед собой цели, но сама цель осознавалась им недостаточно четко. Узость кругозора и купеческая психология мешали Дюплексу. У него не было потребности изучить страну и ее культуру. Прожив в Индии свыше 30 лет, он почти не путешествовал, а будучи генерал-губернатором, никогда не покидал Пондишери. Типичное для буржуа XVIII века мировоззрение мешало ему понять другую культуру; он автоматически переносил привычные взгляды, представления на чужую среду. Поэтому многие его решения диктовались не знанием конкретной обстановки, а произвольными представлениями.

Конечно, Дюплекс оставался сыном своего века, и его деятельность отражала в значительной степени экономическую и политическую ограниченность французской буржуазии того времени. Но все же Дюплекс возвышался над своими коллегами. Обстоятельства пробудили в буржуа XVIII столетия классического колонизатора. Этого не могли оценить директора Компании обеих Индий, но спустя сто лет отлично поняли французские правящие круги — они поставили в Пондишери памятник Дюплексу как самому выдающемуся из генерал-губернаторов Французской Индии.

К. Маркс рассматривал Дюплекса как предшественника империалистических колонизаторов, но, комментируя в «Хронологических выписках по истории Индии» события, связанные с отставкой французского губернатора, противопоставлял буржуазную деловитость Дюплекса рутинерству придворных дипломатов: «Враги Дюплекса во Франции интриговали против пего, ссылаясь на произведенные им „огромные расходы“». К этому Марко добавил: «Зависть этих французских пуделей (Pudel) губит дельных людей!». Классическим примером такого «пуделя» является королевский «комиссар Компании Силуэт, один из главных врагов Дюплекса. Назначенный в 1759 году по прихоти маркизы Помпадур генеральным контролером, он проявил себя столь неспособным и нерешительным, что его стали называть „смутный Силуэт“, а вскоре его фамилия превратилась в нарицательное имя.