• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

Начало военных действий между крупнейшими европейскими государствами, разумеется, не могло не сказаться на международных отношениях. Главной задачей стран Антанты и противостоящей ей коалиции центральных держав стало привлечение на свою сторону как можно большего числа союзников и укрепление собственных рядов…

Уже 5 сентября 1914 года представители России, Англии и Франции подписали соглашение, по которому союзники брали на себя обязательство в течение всей войны не заключать с противником сепаратный мир и не выходить из войны без взаимного согласия. Таким образом, Антанта превратилась в формальный военный союз.

Тем не менее в стане Антанты, особенно в первые годы войны, развернулась острая дипломатическая борьба. Шла она по поводу «призов», которые должна была получить каждая из стран Согласия после успешного окончания военных действий. Самый лакомый кусок для союзников представляла собой Османская империя, чьи владения в те годы простирались почти на весь арабский мир.

Впервые вопрос о судьбе этой страны был поставлен сразу же после начала войны английским министром иностранных дел Греем, который заявил, что в случае присоединения Турции к Германии она должна перестать существовать. Немного позже англичане, крайне заинтересованные в активизации русской армии на Восточном фронте, заявили, что после победы над Германией судьба Константинополя и проливов будет решена в соответствии с интересами России.

Судьба Константинополя и других владений Турции стала одной из главных тем в межсоюзнических отношениях, особенно после того, как 25 февраля 1915 года британские и английские военные корабли обстреляли османские форты у входа в Дарданелльский пролив и приступили к осуществлению Дарданелльской операции. Полагая, что эта операция закончится для союзников быстрым успехом, в ее проведении изъявили желание принять участие греки, что вызвало крайне негативную реакцию в Санкт-Петербурге — здесь опасались, что Афины потребуют в качестве награды Константинополь.[53] В случае успеха задуманной операции проливы в любом случае переходили под контроль Англии и Франции, что заставило Россию потребовать от своих союзников официальных заверений в передаче ей после войны проливов и Константинополя. В ход пошли даже прямые угрозы со стороны российского министра иностранных дел Сазонова. Наиболее негативно относившимся к передачи Константинополя России французам он без обиняков заявил, что уйдет в отставку, а министром в таком случае вполне может стать человек, который с симпатией относится к идее восстановления Союза трех императоров.[54]

Угрозы подействовали, и 12 марта 1915 года Лондон официальной нотой гарантировал передачу России города Константинополя с прилегающими территориями, которые включали в себя западное побережье Босфора и Мраморного моря, Галлипольский полуостров, Южную Фракию по линии Энос — Мидия и кроме того восточное побережье Босфора и Мраморного моря до Исмит-ского залива, все острова Мраморного моря, а также острова Имброс и Тенедос в Эгейском. Однако все это обусловливалось, во-первых, победой союзников по Антанте в войне, а во-вторых, компенсацией Англии и Франции за счет других территорий Азиатской Турции. Причем британцы в качестве основной платы потребовали присоединения к сфере английского влияния доселе нейтральной зоны Персии, что давало им возможность прибрать к рукам обширные нефтяные месторождения. 10 апреля к русско-английской сделке с большой неохотой присоединилась и Франция, которая также рассчитывала на арабские владения Османской империи — Сирию, Ливан и др.

Босфорские соглашения были, безусловно, большой победой российской дипломатии, но уже в те годы думающие люди в стране не могли не задаться простым вопросом: а как, собственно, правительство огромной многонациональной империи, не успевавшее решить одну серьезную внутриполитическую проблему, как тут же возникала другая, собирается распорядиться отдаленной и слаборазвитой турецкой провинцией и что в Петрограде собираются делать с одним из центров мусульманства — Стамбулом. Сможет ли Россия «переварить» такой щедрый подарок? Впрочем, после провала Дарданелльской операции и тяжелых поражений России в ходе кампании 1915 года эти все вопросы стали носить скорее умозрительный характер.

Куда меньше споров между союзниками вызывала проблема территориальных изменений в Европе, которые датжны будут произойти после окончания войны и разгрома коалиции центральных держав. Так или иначе, но союзники сходились во мнении, что после того, как будет сокрушена германская военная машина, Франция возвратит себе утерянные Эльзас и Лотарингию, Дания — Шлезвиг и Гольштейн, Бельгия также получит компенсацию за счет Германии, а Австро-Венгрия превратится в триединую монархию. При этом под эгидой России будет создана целокупная Польша, и не подлежало сомнению, что Сербия получит Боснию и Герцеговину, Не исключалась возможность и других территориальных изменений на Балканах. Кроме того, союзники были едины в том, что Германия непременно должна будет лишиться всех своих заморских колоний.

Однако планы Антанты по послевоенному переустройству мира, как впоследствии показали документы, обнаруженные в немецких архивах, были эталоном скромности по сравнению с аппетитами правителей второго рейха. В Берлине мечтали ни много ни мало о новом и коренном переделе всего мира: под немецкий контроль передаются все английские, французские и бельгийские колонии, Бельгия превращается в немецкий протекторат, Франция расплачивается частью побережья Ла-Манша, железорудным бассейном Бриэй, западными Вогезами, крепостями Бельфор и Верден. С России причитались Польша, прибалтийские губернии и «территории, расположенные к югу от них», Финляндия и даже Кавказ — некоторые из этих земель должны были, по мнению немецких стратегов, войти в состав великой Германии, а другие — стать «буферными» государствами, находящимися в полной зависимости от Берлина. Само собой, все страны — противницы рейха выплачивают немцам огромные репарации и контрибуцию, а Россия помимо всего прочего заключает с Германией торговый договор и становится фактически аграрным придатком. Более «скромными* были планы Австро-Венгрии — они ограничивались установлением полного господства империи Габсбургов на Балканах и подавлением любых устремлений славянских народов к независимости.

Все эти сведения приведены в книге известнейшего немецкого историка Ф. Фишера, основанной исключительно на документальных архивных источниках.[55] Конечно, в германских политических и финансовых кругах не существовало полного единства взглядов на «цели войны» — одни стремились к южным морям и колониям, другие вожделенно посматривали на восток Европейского континента. Но сути это не меняло.

Одной из главных целей дипломатии союзников по Антанте и Тройственному союзу сразу же после начала Первой мировой войны стало привлечение на свою сторону новых союзников. Это была сложная задача, требовавшая немалых усилий.

Не заставила себя долго уговаривать только Япония, быстрее всех сумевшая сориентироваться в новой ситуации. Уже 15 августа Токио направил Берлину ультиматум, в котором потребовал себе Цзяочжоу — фактически немецкую колонию на территории Китая. На ответ немцам было дано восемь дней, но они проигнорировали требования японцев, и 23 августа 1914 года Япония объявила Германии войну, после чего быстро захватила все владения немцев в Китае. Вступив в войну, Страна восходящего солнца преследовала цель не разгромить второй рейх, а только укрепить свои колониальные позиции в дальневосточном регионе, тем не менее этот шаг Токио означал, что Россия может не волноваться за свои дальневосточные владения, и тем самым сплачивал внутренние ряды Антанты.

Куда сложнее обстояли дела с вовлечением в войну Турции. Борьба между Антантой и центральными державами за влияние над этой страной не утихала ни на минуту. Собственно, Стамбулу не приходилось ожидать ничего хорошего ни от одной, ни от другой стороны. Если Россия, Англия и Франция страстно желали расчленить одряхлевшую Османскую империю и поделить ее между собой, то немцы стремились превратить ее в своего бесправного вассала. И все же в турецком правительстве преобладали германофилы, полагавшие, что Берлин поможет Турции решить ее территориальные проблемы, прежде всего за счет славянских соседей. 2 августа 1914 года между Германией и Турцией был подписан секретный договор, по которому в случае начала войны между Германией и Россией Турция обязалась выступить на стороне Берлина. В распоряжение германского генерального штаба, по сути, была передана турецкая армия, а в день подписания секретного договора в Османской империи была объявлена всеобщая мобилизация. Правда, публично турки поспешили заявить о нейтралитете, объяснив его полной неготовностью своей армии к ведению боевых действий.

Больше всех из стран Антанты на данном этапе не была заинтересована во вступлении в войну Турции Россия, которой тогда пришлось бы открывать новый фронт на Кавказе. Именно поэтому она предложила своим союзникам удовлетворить ряд требований стамбульского руководства — гарантировать Турции в случае сохранения ею нейтралитета и демобилизации армии территориальную неприкосновенность, возвратить остров Лемнос и отменить так называемый режим капитуляций. Характерно, что на это предложение российского министра иностранных дел Сазонова английская дипломатия в лице Грея ответила лишь согласием гарантировать территориальную неприкосновенность Турции только на период войны и отвергла все другие предложения.

Но пока на берегах Босфора шло активное тайное дипломатическое зондирование, на фронтах в Европе потерпел крах немецкий план блицкрига. В новой стратегической ситуации как никогда возросла заинтересованность Германии в привлечении Турции на свою сторону.

В этом сложном дипломатическом положении в Берлине было принято решение действовать молниеносно и форсировать развитие событий. Под сильнейшим давлением немцев командующим турецкими военно-морскими силами был назначен немецкий контр-адмирал Сушон. Именно он 29 октября 1914 года отдал приказ офицерам и матросам двух самых современных немецких крейсеров «Гебен» и «Бреслау» сменить фуражки и бескозырки на фески, спустить на судах немецкий флаг и вывесить турецкий, а затем атаковать города на Черноморском побережье России — Севастополь, Одессу, Феодосию и Новороссийск. Это была чистейшая провокация, которая достигла своей цели. В тот же день российский посол в Константинополе М. Н. Гирс затребовал свои паспорта, а 2 ноября Россия объявила войну Турции. 5 и 6 ноября ее примеру последовали Англия и Франция. Так немецкая военщина поставила османское правительство перед свершившимся фактом и втянула турецкий народ в губительную для него авантюру, завершившуюся крахом Османской империи.

К началу 1915 года самой крупной европейской страной, еще не втянутой в мировой конфликт, оставалась Италия. С самого начала войны правительство этой страны стало прикидывать, на чьей стороне окажется победа и за счет каких союзников можно будет получить наиболее ценный приз. Член Тройственного союза, Италия 3 августа 1914 года заявила, что война вызвана нападением Австро-Венгрии на Сербию, а Тройственный союз по своей сути исключительно оборонительный, поэтому Рим не считает себя с этого момента связанным какими-либо союзническими обязательствами и заявляет о своем нейтралитете. Возмущенный кайзер оставил на письме итальянского короля, извещавшего, что обстоятельства возникновения войны не подходят под формулировку casus foederis в тексте договора о Тройственном союзе, краткую пометку: «негодяй». Собственно, итальянцы не могли не понимать, что в силу своего географического положения и безраздельного господства на Средиземном море англо-француского флота, а также экономической зависимости от стран Антанты их страна имела мало шансов на успех в войне с Лондоном и Парижем.

Тем не менее итальянский министр иностранных дел маркиз ди Сан-Джулиано намекнул своим австрийским и немецким коллегам, что при определенных условиях Италия не против рассмотреть вопрос о том, каким способом она могла бы помочь недавним союзникам. На этом итальянское правительство тоже не остановилось и одновременно начало тайные переговоры с Антантой о той территориальной компенсации, которую смог бы получить Рим после вступления в войну на стороне союзников. Надо отметить, что последние на обещания не скупились, тем более что все притязания итальянцев распространялись на территории их врагов — Австро-Венгрии, Турции и на никому не интересной Албании,

Итальянцы не стали довольствоваться этим двойным шантажом, и под шумок в октябре 1914 года оккупировали остров Са-сено, расположенный у входа в Валонский залив, расположенный на Адриатическом побережье Албании. В декабре того же года они оккупировали и саму Валону. После битвы на Марне и краха немецкого плана блицкрига общественное мнение Италии стало все больше и больше склоняться в пользу Антанты. Однако требования, которые итальянцы предъявили Антанте (а они замахнулись на обширные земли в Средиземноморье и территории южных славян), показались чрезмерными России и Франции. Характерно, что, как и в случае с Турцией, Петроград выступал против численного увеличения коалиции. На то у России были свои причины — во-первых, пришлось бы расплачиваться с Италией за ее лояльность Антанте южнославянскими территориями, а во-вторых, Рим требовал со стороны России гарантий в том, что она не ослабит свой нажим на галицийском направлении. Лишь когда русское наступление в Карпатах было остановлено и под сильным давлением Англии российская дипломатия изменила свою позицию, союзники подписали 26 апреля 1915 года в Лондоне договор с Италией, по которому Рим обязался через месяц начать войну против центральных держав. После этого в Италии начались многочисленные демонстрации шовинистов за вступление в войну, возглавляемые социалистом Б. Муссолини и по этом-авангардистом Г. Д'Аннунцио, причем вся кампания была оплачена из французского кармана. Напуганный размахом «народного движения» итальянский парламент предоставил правительству чрезвычайные полномочия. Ярый сторонник вступления Италии в войну на стороне Антанты премьер А. Саландра не преминул воспользоваться благоприятным внутриполитическим положением, и 23 мая 1915 года Итальянское королевство объявило войну Австро-Венгерской империи.

Одновременно с борьбой за привлечение на свою сторону Италии между воюющими коалициями развернулась острая дипломатическая борьба за Балканы. К середине 1915 года, не считая отсталой и раздробленной Албании, в этом регионе осталось только две страны, не определившиеся со своими предпочтениями, — Болгария и Румыния. Причем особо важное значение для союзников приобретала позиция софийского руководства, в силу того, что по географическим и геополитическим причинам к 1915 году Болгария оказалась своеобразным ключом ко всему балканскому полуострову.[56] К тому же из всех Балканских стран Болгария обладала самой боеспособной армией. В случае вступления Болгарии в войну на стороне центральных держав Сербия оказывалась в безвыходном положении, и, наоборот, присоединение Софии к Антанте отрезало от Европы Турцию, обеспечивало Сербии тыл и давало надежду на то, что примеру Болгарии последуют Греция и Румыния. Кульминация борьбы противников за Болгарию пришлась на лето 1915 года.

Российское руководство прекрасно понимало значение Болгарии и с первых же дней войны попыталось привлечь ее на свою сторону. Российская дипломатия лелеяла надежду на восстановление славянского блока времен первой Балканской войны, но сделать это можно было только одним способом — уговорить соседей Болгарии Грецию и Сербию пойти ей на уступки и вернуть земли, захваченные в ходе второй Балканской войны. Министр иностранных дел Сазонов уделил этому особое внимание, но задача оказалась практически невыполнимой — Греция вообще отказалась говорить на эту тему, а давление на нее привело к обратному эффекту — усилению позиций в стране германофилов. Сербы в принципе согласились передать своим соседям часть Македонии, но лишь после получения компенсации за счет балканских владений Австро-Венгрии. Проболгарская позиция российского министра вызвала разногласия и в стане союзников — Англия, которая высоко ценила свои тесные связи с Грецией, полностью ее поддержала и активно противодействовала политике русского правительства.

Более гибкой, как уже говорилось, в отношении компенсаций Болгарии была политика Белграда. Не возражали сербы и против передачи Софии части европейской территории Турции, Но все эти обещания можно было выполнить только после окончания войны, а болгарское правительство Радославова требовало Македонию немедленно.

В этом смысле Берлину и Вене привлечь на свою сторону Болгарию было куда проще: во-первых, основные притязания Софии распространялись на их противника Сербию, потому болгарам была обещана не только вся Македония, но и часть исконно сербских земель. А в случае присоединения Румынии к Антанте болгарам была обещана еще и часть территории этой страны — причем не только Южная Добруджа, но и северная ее часть. Во-вторых, для болгарского царя Фердинанда из немецкой династии Кобургов не существовало проблемы выбора союзнической ориентации — он и душой и мыслями был на стороне центральных держав.

На окончательное решение болгарского царя оказало существенное влияние и положение дел на фронтах — русские войска в 1915 году терпели одно поражение за другим и были вынуждены оставить Галицию, Польшу, Литву, часть Белоруссии, а Дарда-нелльская десантная экспедиция Англии и Франции окончилась неудачей. Осложнилось положение и Сербии, особенно после того, как на подмогу австрийским войскам были переброшены германские части. Жажда захвата чужих территорий для династии Кобургов оказалась сильнее страха перед Антантой, и 3 сентября было подписано болгаро-турецкое соглашение о союзе, а еще через несколько дней — 6 сентября — союзный договор с Германией и Австро-Венгрией. Так Тройственный союз превратился в Четверной.

Чтобы минимизировать последствия от вступления в войну Болгарии, Англия и Франция решили перебросить с Галлиполий-ского полуострова свои войска под Салоники и открыть там новый фронт. Одновременно было оказано сильное воздействие на Грецию, с тем чтобы она в соответствии с греко-сербским союзным договором от 1913 года пришла на помощь своим братьям по вере. Греки сначала вроде бы согласились, но поняв, что союзники не смогут перебросить под Салоники достаточное количество войск, король Константин внезапно уволил проантантски настроенного премьера Венизелоса и подтвердил сохранение Грецией нейтралитета.

А между тем в ночь на 14 октября Болгария напала на Сербию. Одновременно с севера начали наступление объединенные германо-австро-венгерские войска. Это был «путь Сербии на Голгофу», закончившийся эвакуацией остатков сербской армии на греческий остров Корфу.[57]

Своеобразной компенсацией за вступление в войну Болгарии на стороне центральных держав стало присоединение 28 августа 1916 года к Антанте Румынии. Дипломатическая борьба между великими державами за Румынию развивалась приблизительно по тому же сценарию, что и в других балканских государствах: правительство в Бухаресте страстно торговалось из-за новых территорий, которые могло бы получить в том или ином случае, и очень боялось продешевить.[58]

Румыния еще с 1883 года состояла в союзе с Германией и Австро-Венгрией, но к началу Первой мировой войны этот договор так и не наполнился практическим содержанием и потерял всякое реальное значение — обстановка в мире изменилась коренным образом, а характерной чертой румынской внешней политики всегда была ориентация на более сильного. К тому же румынское население в Венгерской Трансильва-нии составляло большинство, а в Банате — весьма существенный процент. Борьба румынского населения Австро-Венгрии за равноправие встречала сочувствие в Румынском королевстве, а потому отношения между Бухарестом и Веной отнюдь не были безоблачными.

31 июля, за день до начала войны, немцы предложили румынам Бессарабию в качестве платы за участие в их коалиции. Приз, конечно, устраивал Бухарест, но лишь в случае, если Россия будет полностью разбита и вынуждена уступить некоторые земли Австро-Венгрии. В противном случае Бессарабию румынам никогда бы удержать не удалось. И хотя немцы как могли успокаивали румын: дескать, после войны Россия будет расчленена и великая Румыния будет граничить с вассальной самостийной Украиной, — в Бухаресте прекрасно понимали, что все предложения Берлина и Вены, пока не падут Париж и Лондон, вилами на воде писаны, и не польстились даже на Одессу.[59] По той же причине румыны не согласились на предложение России, которое она делала дважды, о передаче им Трансильвании. Таким образом, Коронный совет Румынии принял 3 августа 1914 года решение о «вооруженном выжидании».

Нейтралитет Румынии на первом этапе войны носил явно прогерманский характер: румынское правительство беспрепятственно пропускало через свою территорию военные грузы центральных держав в Болгарию и Турцию, а в Берлин и Вену слало телеграммы с поддержкой, давая понять, что в будущем они вполне могут рассчитывать на присоединение Бухареста к Четверному союзу. Просчитав все последствия вступления Румынии в войну на стороне Антанты, российский МИД и Генеральный штаб пришли к выводу, что лучше иметь Румынию нейтральной, чем союзной, — страна обладала протяженной и труднообороня-емой границей, 700 км из нее приходилось на Карпаты, 500 км протянулись по Дунаю, а затем 200 км — по открытой местности в Добрудже. Напрашивалась мысль о том, что враг в самом узком месте (150 км) мог разрезать страну надвое и тогда весь запад Румынии оказался бы в огромном котле.[60] Кроме того, русский генералитет весьма скептически относился к военным возможностям плохо вооруженной румынской армии, а подготовка офицерского состава вообще не выдерживала никакой критики. Нейтральная же Румыния фактически прикрывала российскую границу от Карпат до Черного моря и позволяла избежать непосредственного соприкосновения с болгарской армией.

Тем не менее торг союзников по Антанте с Румынией не прекращался — Англия и Франция были буквально заворожены цифрой в полмиллиона штыков, которые обещала поставить Румыния в случае удовлетворения ее претензий. Как уже отмечалось, сначала румыны потребовали в качестве платы за свой нейтралитет Бессарабию, но Россия категорически отказалась от подобной сделки, и союзники предложили Бухаресту лишь населенную румынами территорию Венгрии от Тисы и до Прута. События на фронтах вынудили самого последовательного противника присоединения Румынии к Антанте российского министра иностранных дел Сазонова изменить позицию. Поражения русской армии в Карпатах в 1915 году и сдача Варшавы свели на нет размышления о преимуществах нейтралитета Бухареста. России требовалась немедленная и конкретная помощь. 21 июля 1915 года Сазонов дал согласие на привлечение Румынии.

Долгие переговоры между Антантой и Румынией были застопорены в связи с поражением русских войск в кампании 1915 года, но шансы Антанты вновь поднялись после Вердена и Брусиловского прорыва. Эффект от победы русских войск в Карпатах в 1916 году в Бухаресте был огромен. После Брусиловского прорыва румынская верхушка окончательно поверила в неизбежность победы Антанты над странами Четверного союза, теперь румыны сами выступили инициаторами переговоров с Антантой.

17 августа 1916 года в Бухаресте в глубокой тайне были подписаны политическая и военные конвенции, документально оформившие присоединение Румынии к Антанте. В конечном итоге румынам были обещаны Трансильвания, большая часть Буковины и Банат. Румыния в свою очередь обещала союзникам не вести сепаратных переговоров, но при этом заявила, что объявит войну одной Австро-Венгрии, в призрачной надежде, что войны с Германией и Болгарией удастся избежать. Этим надеждам осуществиться было не дано. После того как 27 августа 1916 года румынский посланник в Вене вручил декларации об объявлении своей страной войны империи Габсбургов, последовали ответные декларации со стороны Германии, Болгарии и Турции.

Однако дипломатическая победа Антанты, связанная с вступлением Румынии в войну, как и предсказывали российские военные стратеги, оказалась пирровой. Румынская армия ничего не смогла противопоставить своим противникам, позорно бежав с поля боя. В результате, чтобы спасти страну от неминуемого разгрома, в Румынию были введены русские войска, после чего Восточный фронт растянулся более чем на тысячу километров. Силы русской армии, и без того испытывавшей нехватку вооружения, с тех пор стали чрезмерно распылены.

К 1917 году вне войны, таким образом, оставалось одно большое государство, крупнейшая к этому времени в экономическом отношении держава мира — Соединенные Штаты Америки. В начале прошлого столетия вопросы мировой политики, в том числе и разгадывание ребусов европейской дипломатии, не очень волновали Белый дом, предпочитавший руководствоваться принципами изоляционизма. Краеугольным камнем внешней политики США продолжала оставаться так называемая доктрина Монро, суть которой сводилась в двух словах к лозунгу «Америка для американцев». Это означало, что американское правительство полностью отказывается от участия в решении каких-либо проблем за пределами своего континента, но сохраняет за собой как на севере Америки, так и на юге вплоть до мыса Горн решающую роль, вмешательство же в дела американских стран со стороны европейских держав будет рассматриваться как недружественный акт. Эта политика отказа от какого-либо вмешательства в европейские дела встречала полную поддержку со стороны подавляющего большинства американского населения.

Однако после 1912 года и прихода к власти президента В. Вильсона европейские проблемы начали играть все более важную роль в американской внешней политике. Чем острее становилась ситуация в Европе, тем больше правящие круги США стали задумываться о том, как бы усилить роль Соединенных Штатов в мировой политике.

Когда же за океаном стало очевидным, что в Европе вспыхнул пожар невиданной войны, Вильсон поспешил выступить с декларацией о нейтралитете, в которой призвал Соединенные Штаты быть «нейтральными на словах и на деле… беспристрастными в мыслях, так же как и в поступках, избегать поведения, которое может быть истолковано как поддержка одной стороны в ее борьбе против другой».[61] Однако на самом деле политика американского президента не была столь однозначной.

На первых порах мировая война не задевала жизненных интересов Соединенных Штатов — в то время страна находилась, по сути, на периферии мировой политики и не имела серьезного влияния на Европу. С одной стороны, это, а также доминирующие в США пацифистские настроения исключали прямое вовлечение страны в мировой конфликт на первом его этапе. С другой стороны, к началу прошлого столетия США были связаны тесными экономическими, политическими и культурными узами с великими европейскими державами.

Драматические события в Европе требовали их серьезного осмысления в правящей верхушке США. После длительных раздумий и совещаний с политиками и военными Вильсон пришел к выводу, что в настоящий момент Белому дому не нужна решительная победа ни Германии, ни Антанты. В первом случае не только установилось бы господство Берлина во всей Европе, но американцы получили бы реального и очень сильного противника в странах Центральной и Южной Америки, регионе, особо чувствительном для США. Во втором случае, по мнению Вильсона, больше всех выиграла бы Франция, союз с которой никогда не входил в планы США, а также весьма вероятным оказалось бы установление господства самодержавной России над огромным евроазиатским пространством. Поэтому политика Вашингтона в начале мирового конфликта сводилась к тому, чтобы, открыто не поддерживая ни одну из воюющих сторон, в новых благоприятных для страны условиях как можно сильнее укрепить ее промышленный потенциал и извлечь максимум экономической выгоды, выйдя вместе с тем на ведущие роли в мировой политике.[62]

Именно стремлением сыграть на противоречиях между великими европейскими державами для укрепления геополитического положения своей страны объяснялось желание Вашингтона исполнить в мировом конфликте роль «честного маклера», и в первые годы войны президент Вильсон начал активно предлагать себя в качестве посредника между враждующими сторонами. Согласись они воспользоваться посредничеством «честного маклера» Вильсона, и Соединенные Штаты моментально оказались бы в центре мировой политики и значительно укрепили бы свой авторитет и влияние. Так что Америкой двигало отнюдь не идеалистическое желание помирить враждующие стороны во имя идеалов гуманизма, скорее речь может идти о целенаправленной и продуманной политике.

Война в Европе в один момент превратила США в крупнейшую нейтральную державу мира с огромным экономическим потенциалом. В новых условиях в Берлине, не надеясь на сближение с Вашингтоном, вначале пытались сделать все возможное, чтобы не допустить тесного союза Америки с Антантой и превращения США в арсенал и амбар своих противников. Германия сама была необычайно заинтересована в поставках из Соединенных Штатов важных в условиях войны стратегических товаров — прежде всего продовольствия и хлопка. Вот почему в первые годы войны немцы пошли на большие уступки американцам в области ограничения подводной войны и признания миротворческой роли президента Вильсона. Однако такой политики они придерживались недолго.

К концу 1916 года, когда рухнули не только планы блицкрига, но и все попытки немецкого командования решить исход войны при помощи массированного наступления на Западном или Восточном фронте, немецкие стратеги пришли к авантюристическому выводу о возможности за несколько недель при помощи подводной войны поставить на колени Англию и тем самым в короткие сроки завершить военные действия в свою пользу. При этом мнение США, их экономический, военный и людской потенциал в расчет не брались.

К этому времени отношения Вашингтона с союзниками сложились таким образом, что их поражение ставило под угрозу не только экономические интересы США, но и их национальную безопасность. Ни при каких обстоятельствах в 1917 году Белый дом не мог допустить победы Германской империи, это означало бы неприемлемое для США стратегическое изменение баланса сил на международной арене в пользу центральных держав. Облегчала положение американской администрации и неуклюжая самоуверенная политика рейха. Неограниченная подводная война, которая велась в нарушение ряда международных законов, предусматривающих защиту прав нейтральных государств, была прекрасным поводом для вступления Соединенных Штатов в войну на стороне Антанты. Свою роковую для немцев роль здесь сыграла также и печально известная «депеша Циммермана», подкрепившая аргументы сторонников немедленного вступления США в войну. (Депеша была отправлена 16 января 1917 года министром иностранных дел Германии немецкому посланнику в Мексике Экхардту, и в ней в случае войны Германии с США предлагалось заключить союз с Мексикой на условиях возвращения ей Техаса, Аризоны и Нью-Мексики. О депеше узнали англичане и передали ее содержание американской стороне. После опубликования «депеши Циммермана» в американской прессе 1 марта в стране началась антинемецкая кампания.)

К 1917 году настроение рядовых американцев вообще существенно изменилось. Попрание немцами нейтралитета Бельгии и Люксембурга, использование ими впервые в мировой практике химического оружия,[63] жестокое потопление пассажирских судов, натравливание на США Мексики и создание разветвленной шпионской сети рейха в Соединенных Штатах — все это привело к тому, что антинемецкими настроениями вслед за правящей верхушкой прониклись и миллионы простых людей. Это также весьма облегчило Белому дому принятие решения о вступлении в войну на стороне Антанты.

На руку сторонникам решительных действий в США сыграли и события февраля 1917 года в России. Многим американским политическим деятелям, воспитанным на принципах Билля о правах, ранее было несподручно объяснять своим оппонентам, почему это вдруг демократической Америке необходимо как можно быстрее прийти на помощь самодержавной России. Теперь же, по словам Вильсона, «великий, великодушный русский народ присоединился во всем своем первозданном величии к силам, борющимся за свободу в мире, за справедливость и мир».[64] Свержение самодержавия в далекой от США России оказало огромное воздействие на американское общественное мнение и существенно облегчило американскому президенту принятие решения о вступлении в войну. Новая Россия перестала нести ответственность за национальную и репрессивную внутреннюю политику русского императора и его полностью дискредитировавших себя в глазах американцев официальных политиков или неофициальных советников типа Распутина. Россия встала в один ряд с демократическими государствами Западной Европы, в отличие от полудикой Османской империи, кайзеровской Германии и монархических Австро-Венгрии и Болгарии, подавлявших любое проявление свободомыслия и национального самосознания.

Таким образом, объявление Соединенными Штатами в апреле 1917 года войны Германии отнюдь не было случайным событием и не зависело от неграмотных действий немецких дипломатов и генералов. Этот шаг был не чем иным, как закономерным итогом внутри- и внешнеполитического развития США и ознаменовал собой начало превращения далекой заокеанской державы в мирового лидера.

Не подлежит сомнению, что прямое подключение США к Антанте было одним из поворотных моментов в истории Первой мировой войны, во многом предрешившим ее исход. После апреля 1917 года стратегическое положение Берлина начало резко ухудшаться.

Вместе с тем положение на Европейском континенте было столь запутанным, что никто не мог бы с уверенностью предсказать победу какой-либо из противоборствующих сторон. Ситуация вроде бы благоприятствовала Германии: ее войска оккупировали всю Бельгию и значительную часть северных департаментов Франции, Польшу, Литву, часть Латвии и Белоруссии. Сербия и Румыния были разгромлены. Антанта же могла похвастаться только тем, что выстояла и сорвала планы блицкрига, втянув Второй рейх в затяжную войну на выживание. Но в конечном итоге именно этот фактор и сыграл для Берлина роковую роль.

Антанта по сравнению с центральными державами обладала куда большими людскими, продовольственными, экономическими и финансовыми ресурсами — напомним, что в те годы. над Британской империей не заходило солнце, ее территория занимала четвертую часть всей суши, а население подданных британской короны составляло огромную цифру в 419 млн человек. Плечом к плечу с жителями Великобритании воевали канадцы, австралийцы, индусы и многие другие народы. При полном доминировании на морях английского флота в Западную Европу шли бесконечные караваны судов с аргентинской пшеницей и бразильским мясом. Германия же, как неоднократно отмечалось выше, готовилась не к затяжной, а к молниеносной войне, поэтому не позаботилась о стратегических запасах сырья и продовольствия. А пополнить их было нечем — центральные державы находились почти в абсолютной блокаде, связь с внешним миром Берлин мог осуществлять только через нейтральные Голландию и Данию, но англичане разрешили этим странам импортировать товары исключительно для их собственных нужд.

Уже с 1915 года население Германии и Австро-Венгрии стало страдать от недоедания, а в 1916 году голод усилился. Благодаря врожденной самодисциплине немцев и высокой организаторской способности руководителей тыла, которые ввели карточную систему и взяли на строгий учет все средства, в 1916 году удалось избежать голодных бунтов, но все эти меры лишь отсрочивали катастрофу, а никак не уничтожали ее причину.

Учитывая создавшуюся ситуацию, в Берлине решили расколоть коалицию своих противников и вырвать из рядов Антанты ее наиболее слабое звено — Россию. Собственно, уже весной и летом 1915 года немцы начали дипломатическое зондирование по поводу возможного заключения сепаратного мира с Россией. Через датского и шведского королей в Петроград из Берлина были посланы сигналы о готовности немцев пойти на мировую при самых благоприятных для России условиях. Инициатива подобных переговоров исходила от канцлера Бетман-Гольвега. Однако российский император оказался верен слову, данному союзникам в сентябре 1914 года, и от ведения каких-либо переговоров с противником категорически отказался. Против переговоров с немцами решительно выступали и члены российского правительства, особенно министр иностранных дел С. Д. Сазонов.

Очередная попытка немцев склонить Россию к заключению сепаратного мира и выходу из войны относится к лету 1916 года, на что были свои причины. Во-первых, брусиловское наступление показало Берлину, что у русских есть еще порох в пороховницах и говорить о разгроме России преждевременно, а во-вторых, в начале 1916 года в России сменилось правительство и во главе его стал Б. В. Штюрмер — остзейский немец, бесцветный политик, придерживавшийся крайне правых взглядов, друг Распутина и сторонник мира с Германией. Прямым ставленником Распутина был и министр внутренних дел Протопопов.

В Берлине заметили, что в стране заметно уменьшилось влияние тех сил, которые выступали за тесный военно-политический союз с Антантой, зато укрепились сторонники сепаратного соглашения с Германией — Распутин с компанией. Прощупывание новых открывшихся возможностей берлинские стратеги начали летом 1916 года, причем сразу по двум каналам.

В июле 1916 года бывший премьер Витте, а затем представитель Штюрмера Колышко прибыли в Стокгольм для бесед с представителем германского министерства иностранных дел Бокельманом — выразителем интересов промышленного магната Стиннеса. Бокельман сообщил Колышко об условиях, на которых Германия согласна заключить мир с Россией. Эти условия были следующими: включение Курляндии и Эстляндии в немецкие балтийские провинции, присоединение Литвы к Восточной Пруссии, образование независимой и ориентированной на Германию Польши. При этом Россия должна навсегда отказаться от своего влияния на Балканах, хотя и не будет платить репарации.

Тогда же, в июле, и там же, в Стокгольме, произошла встреча немецкого финансиста Ф. Вартбурга с тогда еще товарищем председателя Государственной думы Протопоповым. На этой встрече также обсуждалась возможность заключения мира между Россией и Германией. Вернувшись в Петроград, Протопопов доложил о результатах своих бесед с Вартбургом некоторым членам Думы, а затем был вызван на доклад к Николаю II.

Еще одним признаком усиления в правительстве прогерманских сил стала отставка убежденного сторонника Антанты Сазонова. Его портфель по совместительству принял Штюрмер. Резко ухудшилось к этому времени и внутреннее положение в стране. Казалось, обстановка для заключения сепаратного мира стала особо благоприятной. Это прекрасно понимали в Берлине. «Россию охватывает усталость, и Германия должна постараться заключить с ней сепаратный мир», — писал в те дни кайзер Вильгельм.[65]

Ответственные политики в Берлине в те дни уже были готовы пойти на достойное окончание войны, правда, не знали, как это сделать. Канцлер Бетман-Гольвег и его сторонники собирались вернуться к статусу ante belle (то есть к довоенному положению вещей) с небольшими вариациями — Польшу, по их мнению, надо было вернуть России, Бельгию — освободить и даже пойти на некоторые уступки французам в Лотарингии. Другие германские политики были менее «великодушны», но это уже не играло никакой роли. В Германии к этому времени правил тандем Гинденбург — Людендорф, не признававший никаких компромиссов.

Именно под их давлением германское правительство 5 ноября 1916 года совместно с правительством Австро-Венгрии заявило о создании «независимой» Польши, включавшей исключительно земли, отвоеванные у российской короны. Это вызвало бурю гнева в России, в том числе и у Николая. Если до этого какой-либо компромисс с Германией и был возможен, то теперь исчезла даже гипотетическая вероятность заключения сепаратного мира с немцами. В России резко активизировались сторонники продолжения войны до победного конца любой ценой. 14 ноября лидер кадетов П. Н. Милюков в Думе обвинил Штюр-мера в измене. (В своей ставшей знаменитой речи профессор восклицал после каждой фразы: «Что это? Глупость или измена?») Под давлением национально ориентированных кругов Николай был вынужден снять Штюрмера, на посту председателя Совета министров его заменил Трепов, а министром иностранных дел стал Покровский.

Характерно, что мысли о возможности заключения с Германией сепаратного мира возникали не только в Петрограде, но и в столицах других держав Антанты. Так, лидер британской консервативной партии лорд Ленсдаун, до этого долгие годы занимавший пост министра иностранных дел, выступил перед кабинетом с проектом достижения скорейшего соглашения с противниками. Однако пораженческие настроения на Британских островах были немедленно отвергнуты — там знали, за что воюют. Более того, в стране возникло подозрение, что либеральное правительство Асквита ведет войну не с полным напряжением сил, и в декабре 1916 году он был отправлен в отставку. Место Асквита занял стойкий приверженец войны до победного конца Ллойд Джордж.

Между тем непростая ситуация была и в самой Германии. Вроде бы успех был на ее стороне — войска рейхсвера находились на территории противников, а в декабре 1916 года пал Бухарест. Однако блокада со стороны английского флота свое дело сделала, и в Германии наблюдалась острейшая нехватка самых необходимых для населения товаров, а нормы выдачи продовольствия с каждым месяцем урезались. В народе зрело недовольство, в армии вспыхивали бунты, которые, правда, беспощадно подавлялись. В этих непростых условиях германское правительство решило выступить перед всеми задействованными в конфликте странами с мирным предложением.

Этот шаг германской дипломатии преследовал две далеко идущие цели: в случае вполне вероятного отклонения союзниками по Антанте предложения Германии всем была бы продемонстрирована миролюбивая политика руководства рейха, страстно желающего закончить кровопролитную войну, кроме того, отказ союзников пойти на переговоры послужил бы веским оправданием неограниченной подводной войны, которую вот-вот готовились начать немецкие моряки. Друтой же стратегической задачей германского мирного предложения в декабре 1916 года было внести раскол в стан Антанты и заключить сепаратное соглашение хотя бы с одним из воюющих государств.

12 декабря 1916 года кайзер Вильгельм заявил в рейхстаге о готовности центральных держав начать переговоры с противником. Однако характерно, что, согласившись на переговоры, кайзер ни словом не обмолвился о том, на каких условиях его страна готова их вести. Кроме того, этот демарш был составлен в таких победоносных выражениях, что вряд ли Антанта после него пожелала бы сесть за стол переговоров. Кайзер, например, сказал: «Германия и ее союзники Австро-Венгрия, Болгария и Турция доказали в этой борьбе свою непреодолимую силу. Они одержали большие победы над союзниками, превосходящими их числом и военными материалами».[116]

Предложения Германии союзники расценили как попытку внести раскол в их ряды и отклонили все ее предложения. А что касается условий, на которых Берлин соглашался сесть за стол переговоров, то они были опубликованы 4 ноября 1919 года Парламентской следственной комиссией при Национальном собрании и вызвали шок у победителей. В декабре 1916 года немцы собирались потребовать присоединить к рейху Литву и Курляндию, образовать вассальную Польшу и аннексировать другие земли России, забрать у Бельгии Льеж и установить опеку над этим государством, отторгнуть от Франции районы Лонгви и Брие, присоединить значительную часть английских и французских колоний. Не меньшие аппетиты были и у германских союзников — Австро-Венгрии, Болгарии и Турции. Так что теперь совершенно очевидно, что «мирное» предложение Германии было по сути шумной пропагандистской акцией и лишь в последнюю очередь имело в виду переговоры по заключению справедливого мира.

Буквально через несколько дней после немецкого «мирного» предложения с миротворческим демаршем выступил американский президент Вильсон. Впрочем, он уже давно готовил свое обращение к воюющим сторонам и был крайне недоволен тем обстоятельством, что его опередили немцы.

Президент обратился к воюющим державам 18 декабря 1916. года. Мирная инициатива Вильсона, по сути, представляла собой ноту ко всем участникам войны с требованием определить и публично обозначить цели, которые они преследуют, с тем чтобы «стало возможным их непредвзято сравнить».[67]

Таким образом, перед Антантой лежали два предложения, которые требовали ответа, и он был дан незамедлительно. Немецкое предложение от 12 декабря союзники расценили как военную хитрость, вызванную временными успехами центральных держав на фронтах. К этому времени в прессу просочились и предварительные условия, на которых Берлин был готов сесть за стол переговоров. Что же касается предложения Вильсона, то на него союзники отправили ответ 10 января 1917 года. Характерно, что к этому времени немцы в грубой форме уже отвергли все претензии Вашингтона на роль посредника, заявив, что в любом случае мир будет достигнут только путем переговоров между воюющими сторонами.

Ответ союзников заключался в следующем: Антанта потребовала восстановления независимости Бельгии, Сербии и Черногории и возмещения нанесенного им ущерба, эвакуации немцев со всех занятых ими территорий на условиях соответствующих репараций, изгнания турок из Европы, освобождения чехов, румын, итальянцев и южных славян от чужеземного господства. Таким образом, в конце декабря — начале января 1917 года все противоборствующие стороны вновь провозгласили решимость бороться до победного конца. Результатом этих демаршей, кроме того, стало окончательное решение Соединенных Штатов вступить в войну на стороне Антанты — к этому времени не только отношения Вашингтона с союзниками стали очень тесными, но и немцы не проявили желания принять американское мирное посредничество.

Начало 1917 года ознаменовалось не только вступлением в альянс крупнейшей державы мира, но и Февральской революцией в России, крайне осложнившей ситуацию на Восточном фронте и поставившей под сомнение дальнейшую лояльность Петрограда как надежного союзника. В союзных столицах по-разному отнеслись к свержению самодержавия в России: американцы, как уже отмечалось, ликовали, французы хотели видеть в событиях февраля стремление русских вести войну более эффективно, а англичане надеялись на более рациональную систему государственного правления, способную мобилизовать ресурсы страны на общее для всех демократий дело победы.

Первые заявления нового министра иностранных дел Милюкова свидетельствовали о том, что Россия намерена выполнять все свои союзнические обязательства, а поэтому проблем с признанием нового правительства не возникло: 22 марта все союзные державы признали Временное правительство. События в России, казалось, были под контролем и их развитие не предвещало большой беды.

Между тем в стране царила разруха, под влиянием большевистской пропаганды продолжалось разложение русской армии, уже неспособной к каким-либо осмысленным действиям против врага. В этих условиях в военном и политическом руководстве Германии созрела мысль вновь попытаться заключить с ослабленной внутренними неурядицами Россией сепаратный мир. Помимо этого целью германской политики по отношению к России после февральских событий стало создание в стране обстановки всеобщего хаоса, для чего немецкие стратеги решили поддержать крайне радикальные революционные элементы. Именно с этой целью в апреле 1917 года в Берлине было принято решение переправить в Россию несколько групп большевиков, в одной из которых на-ходился их вождь В. И. Ленин.

Германские политики попытались использовать в своих целях и более умеренных социалистов. Стремясь склонить меньшевиков и эсеров, составлявших в то время большинство в Петроградском совете, к заключению сепаратного мира, по прямому указанию кайзеровского генерального штаба лидер немецких социалистов Шейдеман принялся за подготовку в Стокгольме международной социалистической конференции. Проведение Стокгольмской конференции было сорвано лишь в результате жесткой политики правительств Англии и Франции по отношению к своим собственным социалистам.

Характерно, что и в столице союзницы Германии Вене весной 1917 года началось интенсивное зондирование поисков мира — внутриполитическая ситуация в этой многонациональной монархии была ненамного лучше, чем в России, а после смерти в конце 1916 года старого Франца-Иосифа новый император Карл и его министр иностранных дел граф Чернин поняли окончательно, что единственный способ избежать в стране революции — это заключить мир. Летом 1917 года, действуя в интересах Габсбургов, устами папы мирное посредничество воююшим странам предложил Ватикан.[68]

Неизвестно, как развивались бы события на дипломатическом фронте Европы дальше, если бы Людендорф не пришел к выводу, что в новых условиях рейху выгоднее не вести переговоры с Россией, а добить ее. Это, по мнению германского высшего генералитета, дало бы возможность колонизировать Россию, за короткое время выкачать из нее все ресурсы, а чуть позднее успешно закончить войну на Западе. Мнение Людендорфа оказало решающее влияние на кайзера, и тот снял с поста канцлера сторонника компромисса Бетман-Гольвега, назначив ею преемником Михаэ-лиса — марионетку Людендорфа. Собственно, Вильгельм и раньше не отрицал необходимости военного разгрома России. Еще 20 апреля на совещании в Бад-Кройцнахе он заявил: «Если ожидаемая дезинтеграция России не даст искомых результатов, их следует достичь с помощью оружия».[64] Так закончилась еще одна попытка достичь спасительного мира.

Между тем внутренний кризис в России нарастал не по дням, а по часам. Его итогом стал захват в октябре 1917 года власти большевиками во главе с Лениным, которые в марте 1918 года заключили с немцами сепаратный мирный договор в Брест-Ли-товске. Таким образом Россия вышла из войны и Восточный фронт был ликвидирован.

Незадолго до подписания сепаратного мира в Бресте американский президент Вильсон выступил со своим планом прекращения кровопролития и послевоенного устройства мира — знаменитыми четырнадцатью пунктами. Это был своеобразный ответ на вызовы, брошенные Октябрьской революцией. В 1-м пункте американской программы мира содержалось осуждение тайной дипломатии, что было серьезным ударом не только по планам центральных держав, но и Антанты. Столь смелое заявление со стороны США не было удивительным: сами американцы не участвовали ни в одном договоре и Вильсон хотел в корне изменить характер международной дипломатии, чтобы повысить роль своей страны на мировой арене.

Во 2-м пункте заявлялось о свободе морей, что шло вразрез с гегемонией Британии на море, а 3-й требовал снятия всех ограничений в международной торговле. Это объяснялось просто: флот Америки рос, самой промышленно развитой стране мира нечего было бояться конкурентов, а открытие рынков других стран сулило американцам невиданные дивиденды.

4-й и 5-й пункты программы Вильсона также вполне объяснимы с точки зрения американских интересов: в них говорилось о всеобщем разоружении и урегулировании всех колониальных споров. Колоний у США почти не было, а имея в соседях Канаду и Мексику, Вашингтону было просто говорить о разоружении.

В 6-м пункте, особенно важном для России, Вильсон потребовал полной эвакуации с ее территории иностранных войск и пригласил ее стать членом будущей международной организации. В остальных пунктах содержались требования свободного развития для народов, населявших Австро-Венгрию. В заключительном 14-м пункте Вильсон призвал к созданию некой международной организации, призванной решать все спорные вопросы мирным путем.

Программа Вильсона стала важным событием в международной дипломатии и получила широкий резонанс во всем мире. 14 пунктов напечатали даже большевистские «Известия». Ее, безусловно, можно расценить как шаг американцев навстречу России, что особенно было заметно на фоне заявлений лидеров Англии и Франции. Многие положения программы Вильсона по новому мироустройству впоследствии легли в основу Версальского мирного договора.

Тем не менее под нажимом Ленина Советская Россия подписала сепаратный мирный договор с Германией и ее союзницами. Условия этого договора для страны были катастрофичны — Россия потеряла 2 млн кв. км своей территории, на которой проживала треть ее населения — 62 млн человек. Ликование в Берлине по этому поводу было безмерным. Казалось, используя безграничные материальные ресурсы России, немцы вот-вот одержат победу и на Западе. Но ликование длилось недолго — как часто бывает в истории, победителей погубила жадность. Для того чтобы контролировать обширные территории бывшей Российской империи от Финляндии до Закавказья, для охраны завоеванного, по самым скромным подсчетам, немцам требовалось не менее миллиона солдат. Это были те самые солдаты и офицеры, которые могли решить судьбу немецкого наступления на Западном фронте. Таким образом, Германия подавилась своей добычей.

Для Антанты в Брестском договоре был и еще один позитивный момент: видя, как поступают в Берлине с поверженным противником, народы Франции и Англии, не пожелав разделить судьбу русских, еще сильнее сплотили свои ряды в борьбе против общего противника. Сделали свои выводы и в Соединенных Штатах. После подписания Брестского мира президент Вильсон окончательно потерял надежду на победу демократической оппозиции в Германии и пришел к заключению, что второму рейху может противостоять только грубая сила.

Начиная с весны 1918 года США стали играть все большую роль в военных усилиях Антанты, оказывать все более заметное влияние на ход военных действий. Из-за океана во Францию и Англию всевозрастающим потоком шли амуниция, продовольствие, сырье, а главное, свежие, не уставшие от четырехлетней окопной жизни хорошо обмундированные солдаты и офицеры. И это в то время, когда в странах антиантантовской коалиции свирепствовал голод, а людские и материальные ресурсы находились на грани полного истощения.

Оправившись от немецких ударов весной 1918 года, 18 июля на участке фронта между реками Эн и Марна союзные войска перешли в наступление. 8 августа начался решительный штурм, и английские танки прорвали оборону рейхсвера. На следующий день в атаку пошли французы. Западный фронт начал рушиться.

13 августа в бельгийском курортном городке Спа собрались кайзер, канцлер, министр иностранных дел и генеральский тандем Гинденбург — Людендорф. Все находились в крайне подавленном состоянии. На следующий день к немцам присоединились их австрийские союзники во главе с императором Карлом. Ввиду создавшегося положения на фронте кайзер предложил начать через голландскую королеву переговоры с Антантой о заключении мира.

Между тем оборона центральных держав трещала по всем швам. Только в августе на Европейский континент высадились более 300 тыс. американских солдат. 14 сентября к странам Антанты с нотой о начале мирных переговоров без консультаций с Германией обратилась Австро-Венгрия. 15 сентября началось наступление союзников на салоникском фронте, после чего болгарские войска в панике разбежались. Уже 29 сентября в Салониках было подписано перемирие между воюющими сторонами, по которому Болгария обязывалась немедленно освободить все захваченные ею греческие и сербские территории и демобилизовать свою армию.

В этот же день в Спа состоялось совещание военно-политического руководства Германии, на котором Гинденбург и Людендорф потребовали немедленно заключить перемирие. В ночь на 5 октября новый глава немецкого правительства принц Макс Ба-денский направил телеграмму с соответствующей просьбой на имя американского президента. Берлин соглашался начать переговоры на основе 14 пунктов.

В свою очередь союзники отказались вести сепаратные переговоры с Австро-Венгрией, чем ускорили ее развал. Армия бросала фронт, Чехословакия заявила о своей независимости, а Венгрия отделилась от Австрии и превратилась в самостоятельную республику. Так прекратила свое существование империя Габсбургов, а после того как 30 октября запросила мира Турция, Германия оказалась одна и положение ее стало безнадежным.

Оно усугублялось и внутренними беспорядками в стране; 4 ноября восстали моряки в Киле, а на следующий день рабочие и матросы захватили власть в Любеке, Гамбурге и Бремене.

7 ноября 1918 года между германской делегацией под руководством Эрцбергера и союзным командованием в лице генерала Фоша в штабном вагоне на станции Ротонд в Компьенском лесу начались переговоры о перемирии. По условиям союзников, в течение 15 дней немцы обязывались очистить все оккупированные территории и передать победителям большую часть вооружения. Почти весь немецкий флот также передавался союзникам, а блокада Германии сохранялась. Германия должна была отказаться от Брестского и Бухарестского договоров и капитулировать в Восточной Африке. Перед берлинским руководством ставились и другие условия, а на ответ давалось 72 часа.

Находясь в безвыходном положении, 11 ноября немцы приняли условия перемирия. В 11 часов дня 11-го числа 11-го месяца 1918 года в Компьенском лесу грянул 101 залп артиллерийского салюта. Это были последние выстрелы Первой мировой войны.

Немецкий дирижабль

Изобретатель дирижабля граф Фердинанд Цеппелин

Британский летчик сбрасывает бомбу

Энвер-паша, турецкий военный министр и вице-генералиссимусосманской армии

Турецкие солдаты на марше

На немецким заводе вооружения

Генерал Фердинанд Фош, маршал Франции, главнокомандующий вооружёнными силами Антанты

Английские солдаты во время минной атаки. Maй1915 г.

Немецкие солдаты во время отдыха в окопах

Английский плакат "Страна нуждается в тебе"

Французский солдат в противогазе

Майор У. Черчилль и генерал Файоль среди офицеров

Русские солдаты в северо-восточных Карпатах

Генерал H. И. Иванов

Генерал М. В. Алексеев

Сербский король Пётр с генералами noceщает Госпиталь в Скопье

Австро-венгерские солдататы-альпинисты

Военные действия в Тироле

Немецкий корабль, тонущий к северу от Оркнейских островов. 1915 г.

Тонушее торговое судно «Чайка»

Плакат “Отомсти за ”Лузитанию” и вступай в ирландский полк”

Сбитый французский самолет за немецкой линией фронта

Солдаты африканского корпуса

Организатор обороны Вердена французский генерал Пэтэн

Немецкая санитарная команда за работой

Посещение Николаем II фронта

1. Соглашение России, Англии и Франции о незаключении сепаратного мира от 23 августа / 5 сентября 1914 г.

Лондон

Нижеподписавшиеся, должным образом уполномоченные на то соответствующими их правительствами, заявляют о следующем:

Российское, английское и французское правительства взаимно обязуются не заключать сепаратного мира в течение настоящей войны.

Три правительства соглашаются в том, что, когда настанет время для обсуждения условий мира, ни один из союзников не будет ставить мирных условий без предварительного соглашения с каждым из других союзников.

Во свидетельство чего нижеподписавшиеся подписали эту декларацию и приложили к ней свои печати. Подписано в Лондоне в трех экземплярах 5 сентября 1914 г.

Подписали: Бенкендорф, Э. Грей, Поль Камбон (МОЭИ. Серия III. Т. VI. Ч. 1. С. 214; Сборник договоров. С. 425.)

2. Декларация Франции, Великобритании, Италии, Японии и России о незаключении сепаратного мира в течение настоящей войны от 17/30ноября 1915 г.

Лондон

Ввиду того что итальянское правительство решило присоединиться к декларации, заключенной в Лондоне 5 сентября 1914 г. французским, британским и российским правительствами, к каковой декларации 6/19 октября 1915 г. присоединилось также японское правительство, нижеподписавшиеся, должным образом уполномоченные своими соответственными правительствами, делают следующую декларацию:

Французское, британское, итальянское, японское и российское правительства взаимно обязуются не заключать сепаратного мира в течение настоящей войны.

Пять правительств соглашаются, что, когда придется обсуждать условия мира, ни одна из союзных держав не выставит условий мира без предварительного соглашения с каждым из остальных союзников.

В удостоверение чего нижеподписавшиеся подписали настоящую декларацию и приложили к ней свои печати.

Учинено в Лондоне в пяти экземплярах 17/30 ноября 1915 г.

Подписали:

Бенкендорф,

Поль Камбон,

Э. Грей,

Империалы,

К. Иноуэ

(МОЭИ. Серия III. Т. IX. С. 391–392; Сборник договоров. С. 422.)

3. Японский ультиматум Германии от 15 августа 1914 г.

Японское правительство, принимая в серьезное соображение настоящее положение и в результате исчерпывающего обмена мнениями с британским правительством в целях укрепления и поддержания общего мира в Восточной Азии, что составляет одну из целей англо-японского союза, пришло к решению принять в силу этого необходимые меры совместно с Великобританией. Но прежде чем принять такие меры, японское правительство сочло соответственным обратиться к германскому правительству с дружеским предложением, которое было сообщено ему с вытекающими из него последствиями 15 августа 1914 года.

1. Все германские военные суда должны быть немедленно удалены из вод, находящихся в соседстве Японии и Китая; суда, которые не могут быть удалены, должны быть разоружены.

2. Германское правительство должно без всяких условий и без компенсаций передать японским властям всю арендованную территорию Киао-Чау до 16 сентября 1914 года в целях возвращения ее Китаю. Японское правительство объявило германскому правительству, что если ответ о безусловном принятии вышеуказанного предложения не будет получен до полудня в воскресенье 23 сего месяца, то японское правительство оценит подобный образ действий так, как оно признает это необходимым.

Существует искренняя надежда, что вышеуказанное предложение со столь широко данным временем для ответа будет принято германским правительством. Но если, к несчастью, германское правительство не примет предложения японского правительства, то последнее будет вынуждено принять необходимые меры, дабы выполнить свои задачи.

Причины, которые повели императорское правительство к решению занять данную позицию, имеют, как уже указано, свое основание не в чем ином, как в желании оградить совместные интересы Японии и Великобритании, изложенные в англо-японском союзе и имеющие в виду укрепление постоянного мира в Восточной Азии, причем японское правительство не имеет никоим образом намерения вступить на путь политики территориальной экспансии или какой-либо иной эгоистической задачи. Соответственно этому, императорское японское правительство имеет решение уважать с наибольшею тщательностью интересы третьих держав в восточной Азии и ни в малейшей степени не нарушать их.

(Международная политика. Ч. II. М., 1926. С. 18–19; МО 1870–1918. С. 283–284.)

4. Российский министр иностранных дел С. Д. Сазонов — послу в Лондоне графу А. К. Бенкендорфу, 5/18 ноября 1914 г.

Телеграмма № 3861

Сообщается в Бордо

Великобританский посол сообщил мне о намерении Англии присоединить Египет, так как при создавшемся положении только такое присоединение может обеспечить английские интересы. Я ответил, что не встречаю вообще препятствий к осуществлению означенного намерения, но что теперь ввиду последовавшего со стороны Англии согласия на разрешение вопроса о Проливах и о Константинополе я с особенным удовольствием заявляю о согласии императорского правительства на предположенное присоединение Англиею Египта. Благоволите высказаться в этом смысле Грею. Сазонов

На подлиннике собственноручная пометка Николая II: «Отлично». Царское Село, 6 ноября 1914 г.

(Константинополь и Проливы. М., 1925. С. 234–235.)

5. Меморандум «О целях войны прусского министра внутренних дел фон Лебеля от 29 октября 1914 г.

Некоторые соображения о целях, которых Германия может добиться при помощи победоносной войны, а также о целях, которых не стоит добиваться.

При заключении мира для нас играет роль только следующее: «Что нам нужно и что могло бы нам пригодиться в интересах нашего великого национального будущего?» На этот вопрос необходимо ответить двояким образом:

1) мы должны отказаться от того, что нам хотя н пригодилось бы, но чего мы не могли бы переварить;

2) мы должны взять все, что нам хотя непосредственно не нужно_т но должно быть отобрано у противника для того, чтобы он в будущем был слабее по сравнению с нами.

Нам могут пригодиться лучшие порты и более широкое побережье с более свободным выходом в мировой океан, более сильная континентальная позиция по отношению к английскому сопернику: мы нуждаемся в безусловной свободе морей, в колониях с удобными гаванями, которые можно защитить, в колониях, снабжающих нас сырьем и способных стать рынками для сбыта, в колониях способных жить своей собственной экономикой и отличающихся по сравнению с английской колониальной империей сплоченностью и свободой передвижения. Нам не нужны потерянные в мире позиции, которые нельзя удержать. Мы можем это все завоевать, идя по тону мировому политическому пути, на который вступил наш император и за который мы в первую очередь беремся. Нам нужна на западе граница, которая дала бы нам по возможности ключ к Франции. Нам могут пригодиться районы угля и руды, прилегающие непосредственно к нашей границе. С военной точки зрения желательно улучшить восточно-прусскую границу Наконец, нам нужна военная контрибуция, которая связала бы на долгое время Францию в экономическом отношении, лишила бы ее возможности развить в других частях света финансовую деятельность во вред нам.

Это значит, что удовлетворение наших потребностей должно пойти в первую очередь за счет Франции, что необходимо фундаментальное изменение бельгийских условии, для чего необходимо добиться по меньшей мере сильных частичных успехов и борьбе с Англией, и что от России мы можем взять мало или даже вовсе ничего не взять,

В политическом отношении Великобритания стала теперь тем врагом, который противопоставил свои жизненные интересы нашим и с которым мы раньше или позже должны покончить, так как Англия не хочет терпеть рядом с собой сильной, дееспособной Германии, играющей роль в мировой политике. Эта враждебность является картой в нашей будущей мировой исторической игре, и мы не можем и не должны никогда надеяться, что удастся прийти на основе половинчатого компромиса к соглашению, которое носило бы длительный характер… Франция является историческим врагом Германии, и мы должны были с этим веками считаться. Францию можно найти в любой враждебной нам комбинации. Если мы хотам это изменить и будущем, мы должны настолько ослабить Францию и отношении ее силы, территориальной мощи и в экономическом отношении, и ослабить на долгое время, чтобы она не имела ни сил, ни средств вновь составлять заговоры, заостренные против нас. Покой на Западе являтся вопросом нашей жизни, и уже по одному этому мы должны заключить мир главным образом за счет Франции. Этого тем легче побиться, что Франция имеет возможность предложить нам гораздо больше других государств. Что Франция является из всех наших противников самым храбрым, взявшимся за оружие по относительно благородным мотивам, является фактом, не лишенным исторического трагизма. Но нам нечего заботиться о соображениях и воззрениях противника, и мы должны думать лишь о наших германских интересах и потребностях. В этой войне не разрешаются моральные вопросы… Теперешняя война России с Германией основана на временных, а вовсе не на принципиальных противоречиях. Однако в первую очередь Россия хочет нас поразить как союзника Австро-Венгрии, поскольку она вообще сохранила контроль над своей политической волей в результате неопределенной логистики последнего десятилетия, руководившейся не столько интересами страны, сколько инстинктом. Говорят, что в результате этой войны мы должны будем разрешить польский вопрос. Это неверно Собственно, польский вопрос для нас существует лишь во внутренней политике. Исторически этот вопрос НЕЛЬЗЯ полностью разрешить, разве только против нас. Поскольку он мог быть разрешен в наших интересах, он был разрешен польскими разделами и Венским конгрессом. И как раз разрешение вопроса, найденное с 1818 г, всегда приносило пользу князю Бисмарку в самых трулных положениях, когда нужно было обеспечить Пруссии-Германии надежное и решающее положение наряду с Россией и Австрией и между ними.

Нам неудобна самостоятельная сильная Польша ввиду той притягательной силы, которую она может иметь на наши земли, заселенные поляками, без которых мы никогда не сможем обойтись. Но самое главное — это то, что сильная Польша будет относиться с симпатиями ко всем странам — к России, Австрии, Франции, Англии, но только не к нам…

Мы ни в коем случае не должны благодаря успехам нашего оружия сделать Австрию настолько сильной и установить такие границы с нею, что мы в будущем вынуждены будем добиваться ее дружбы даже в том случае, когда наши жизненные интересы указывали бы нам другие пути и мы должны были бы сохранить свободу действий…

Не так уже ошибаются люди, утверждающие, что война России с нами рождена не столько русско-французским союзом, сколько германско-австрийским. Дело в том, что Россия отнюдь не была для нас невыносимым соседом, напротив, она была максимально удобным соседом в самые трудные наши времена…

Горнопромышленные районы, прилегающие к Верхней Силе-зии, представляли бы для нас экономическую ценность, но они нам не необходимы, зато кажется необходимой лучшая защита восточно-прусской границы на Немане и Нареве. Так, тяжело пострадавшая теперь прусская провинция будет по праву требовать обеспечения, при котором она не боялась бы, что ее будущая работа по восстановлению всего разрушенного не станет вновь жертвой неприятельских нападений. Россия тем легче и безболезненней откажется от этих земель, не имеющих большого экономического значения, что в ее руках останутся ее польские земли…

Само собой разумеется, что вначале надо будет гораздо больше требовать от России для того, чтобы получить то, что мы желаем, и для того, чтобы она могла с большей легкостью примириться перед лицом всего мира с территориальной жертвой на границе.

Мир с Францией мы можем заключить, лишь одновременно заключив его и с Англией. Ибо колониальные завоевания, которые мы должны сделать за счет Франции и Бельгии, будут носить иллюзорный характер, пока мировые морские пуги не будут вновь свободны и мы не овладеем вновь своими старыми колониями. Закончив победоносно войну с Францией, мы не сможем оспаривать победу у Англии, поддерживаемой Россией…

Судьба Бельгии стоит в центре политических споров и представляет собой тяжелую проблему. Бельгийское побережье до Кале является, конечно, таким же заманчивым и даже желанным, как и прекрасный торговый порт Антверпен. Это означало бы однако полную аннексию Бельгии, с другой стороны, это была бы такая добыча, что Англия вела бы и должна была бы вести войну до конца ради того, чтобы вырвать ее из наших рук. Оккупация побережья Немецкого моря является пригодным средством для того, чтобы заставить Англию заключить выгодный для нас мир, если нам не удастся добиться решающих успехов на море. Если Англия будет долго отказываться от подобного мира, то оккупация неизбежно превратится постепенно в аннексию. Мы должны будем поэтому считаться с тем, что нам, может быть, придется отказаться от своих наиболее смелых бельгийских надежд ради заключения подходящего мира с Англией. Этот выигрыш не следует недооценивать в случае, если мы не пойдем дальше частичных успехов в борьбе с Англией. Само собой разумеется, что грядущий мир с Англией должен был бы предусмотреть передачу Бельгийского Конго в руки Германии.

Мы боремся за свое мировое политическое будущее. Для его обеспечения необходимо в первую очередь обладать достаточной территориальной и союзно-политической гарантией на континенте против нападений на метрополию — гарантией, которая по своей ценности была бы равна той, которую Англия имеет на морях. Эта гарантия нашей безопасности должна основываться на длительном ослаблении Франции и усилении нашей западной границы. Эта гарантия требует ликвидации бельгийских условий, оказавшихся невыносимыми. Она должна предотвратить слишком далеко идущую славянизацию и колонизацию Австро-Венгрии. Она, наконец, не должна допустить, чтобы вновь поднялся сосед, мечтающий о реванше… Она, наконец, заставляет желать, чтобы Англия и Япония находились под постоянным давлением, исходящим от покоренной нами России, ибо так как Россия является мощной политической реальностью, от которой нельзя отмахнуться и мы не ощущаем потребности обогатиться за ее счет, то мы должны заботиться о том, чтобы использовать ее в наших всемирно-политических интересах..

(Заговор против мира. Факты и документы. М., 1934. С. 757–755; МО 1870–1918. С. 346–349.)

6. Соглашение России с Великобританией и Францией о проливах в марте-апреле 1915 г.

Памятная записка министра иностранных дел России С. Д. Сазонова французскому и великобританскому послам в Петрограде М. Палеологу и Дж. Бьюкенену

Петроград, 19 февраля/ 4 марта 1915 г.

Ход последних событий приводит е. в. императора Николая к мысли, что вопрос о Константинополе и проливах должен быть окончательно разрешен и сообразно вековым стремлениям России.

Всякое решение было бы недостаточно и непрочно в случае, если бы город Константинополь, западный берег Босфора, Мраморного моря и Дарданелл, а также Южная Фракия до линии Энос — Мидия не были впредь включены в состав Российской империи.

Равным образом и в силу стратегической необходимости часть азиатского побережья в пределах между Босфором, рекой Сака-рией и подлежащим определению пунктом на берегу Измирского залива, острова Мраморного моря, острова Имброс и Тенедос должны быть включены в состав империи.

Специальные интересы Франции и Великобритании в вышеупомянутом районе будут тщательно соблюдаться. Императорское правительство льстит себя надеждой, что вышеприведенные соображения будут приняты сочувственно обоими союзными правительствами. Упомянутые союзные правительства могут быть уверены, что встретят со стороны императорского правительства такое же сочувствие осуществлению планов, которые могут явиться у них по отношению к другим областям Оттоманской империи и иным местам.

(МОЭИ. Серия III. Т. VII. Ч. IС. 392–393.)

II

Памятная записка великобританского посольства в Петрограде министру иностранных дел России С. Д. Сазонову

Петроград, 21 февраля/ 6 марта 1915 г.

Посол его королевского величества получил инструкции заявить г. Сазонову, что только исходя из соображений пользы общего дела правительство е. в. предприняло операции в Дарданеллах. Великобритания не извлечет из них для себя никакой прямой выгоды: она сама не намерена там обосноваться. Правительство е. королевского величества рискует своими солдатами, своими матросами, своими судами, стремясь сделать Турцию бесполезной в качестве союзницы для Германии, сокрушить ее наступательную силу против России и Великобритании (великий князь верховный главнокомандующий подчеркнул сам важность этой задачи в интересах русских военных операций), а также и для того, чтобы побудить нейтральные балканские государства к сотрудничеству с союзными державами.

Поскольку это касается будущности проливов и Константинополя, сэр Эдуард Грей публично подтвердил сказанное г. Сазоновым в Государственной думе, и хотя в соответствии с конвенцией от 5 сентября всякое окончательное и формальное соглашение должно быть подвергнуто обсуждению с Францией и, вероятно, не может быть заключено ранее окончательных мирных условий, сэр Эдуард Грей не сделал никаких возражений против того, что было сказано по этому поводу г. Сазоновым сэру Дж. Бьюккенену.

Помощь, и особенно военная помощь, Греции на Галлипольс-ком полуострове может представиться важной и существенно необходимой для полного успеха операций, и при данных условиях было бы неразумно и невозможно затруднять их, отклонив эту помощь, если бы она была предложена.

Императорское правительство должно принять во внимание, что неудача Дарданелльской операции повлекла бы за собой очень тяжелые последствия.

Правительство его величества никогда не рассматривало вопроса об аннексии в пользу Греции какой-либо части проливов. Смирна представляет ту часть турецкой территории, которая рассматривалась как компенсация Греции. Правительство е. величества охотно допускает, что Греция не должна иметь точки опоры на проливах, что противоречило бы русским интересам. Правительство е. величества согласно с российским и французским правительствами по этому вопросу, хотя интересы правительства е. величества в настоящее время в Малой Азии ограничиваются вопросом о Смирно-Айдинской жел. дороге. В целях побудить Грецию присоединиться к союзникам правительство е. величества готово поступиться любыми из своих притязаний.

Посол е. величества должен повторно указать, что операции, предпринятые ныне в Дарданеллах, преследуют общую цель самым бескорыстным образом по отношению к притязаниям России в этом районе и с полным сознанием, что непосредственные их результаты будут выгодны не для нас, а для России.

Поэтому в настоящих условиях правительство е. в. не должно быть лишено помощи в той части операций, где последняя могла бы быть нам полезной. Само собой разумеется, что всякая помощь, которая могла бы быть дана, не должна зависеть от какого-либо условия или устанавливать какие-либо притязания, за исключением тех, на которые могли бы согласиться три союзных правительства. Из предшествующих сообщений вполне ясно, что правительство е. в. с первой же минуты жаждало деятельного участия русских судов и войск для доведения этих операций до успешного конца.

(МОЭИ. С. 416–417.)

Ill

Памятная записка французского посольства в Петрограде министру иностранных дел России С. Д. Сазонову

Петроград, 23 февраля / 8 марта 1915 г. № 29 По распоряжению своего правительства и ссылаясь на пожелания, формулированные императорским правительством в памятной записке от 4 марта 1915 г., французский посол имеет честь заявить его превосходительству г. Сазонову, что императорское правительство может вполне рассчитывать на доброжелательное отношение правительства республики в том, чтобы вопрос о Константинополе и проливах был разрешен сообразно с желаниями России. Этот вопрос, а также вопросы, которые интересуют Францию и Англию на Востоке и в других местах и которые императорское правительство со своей стороны соглашается разрешить сообразно с пожеланиями Англии и Франции, найдут свое окончательное разрешение в мирном договоре, который согласно декларации 4 сентября 1914 г. должен быть обсужден сообща и подписан одновременно всеми тремя союзными державами.

ч

(МОЭИ. С. 424–425.)

IV

Памятная записка великобританского посольства в Петрограде министру иностранных дел России С. Д. Сазонову

Петроград, 27 февраля / 12 марта 1915 г.

В случае если война будет доведена до успешного окончания и если будут осуществлены пожелания Великобритании и Франции как в Оттоманской империи, так и в других местах, как то указано в нижеупомянутом русском сообщении, правительство е. величества согласится на изложенное в памятной записке императорского правительства относительно Константинополя и проливов, текст коей был сообщен послу е. величества его высокопревосходительством г. Сазоновым 19 февраля (4 марта) сего года.

(МОЭИ. С. 452.)

Памятная записка великобританского посольства в Петрограде министру иностранных дел России С. Д. Сазонову

Петроград, 27 февраля/ 12 марта 1915 г.

Посол е. величества получил инструкцию сделать следующие замечания касательно памятной записки, которую великобританское посольство имело честь препроводить императорскому правительству 27 февраля (12 марта) 1915 года:

Требование, высказанное императорским правительством в памятной записке от 19 февраля (4 марта) 1915 года; значительно превосходит пожелания, предусматривавшиеся г. Сазоновым несколько недель тому назад. Прежде чем правительство е. величества успело выяснить, каковы будут при заключении окончательного мира его собственные пожелания в иных местах, Россия просит определенного обещания, что ее желания будут удовлетворены в отношении того, что, собственно, является наиболее ценным приобретением всей войны. Вследствие сего сэр Э. Грей надеется, что г. Сазонов отдает себе отчет в том, что правительство е. величества не имеет возможности дать большего доказательства дружбы, нежели то, которое дается содержанием вышеупомянутой памятной записки. Этот документ свидетельствует о полном перевороте традиционной политики правительства е. величества и находится в прямом противоречии с взглядами и чувствами, в свое время всецело господствовавшими в Англии и пока еще отнюдь не исчезнувшими. Сэр Э. Грей надеется поэтому, что императорское правительство признает, что недавние общие заверения, данные г. Сазонову, выполнены самым лояльным и полным образом. Ныне, представляя свою памятную записку, правительство е. величества верит и надеется, что прочная дружба между Россией и Великобританией будет обеспечена, как только будет достигнуто предположенное соглашение.

Из великобританской памятной записки следует, что пожелания правительства е. величества, какое бы они ни имели значение для английских интересов в других частях света, не будут содержать в себе ни одного условия, которое могло бы затронуть русское господство над территориями, описанными в русской памятной записке от 19 февраля (4 марта) 1915 года.

Ввиду того обстоятельства, что Константинополь всегда останется торговым складом для Юго-Восточной Европы и Малой Азии, правительство е. величества будет просить, чтобы Россия, когда она войдет в обладание им, установила бы свободный порт для транзита товаров, обмениваемых между нерусскими территориями. Правительство е. величества будет также просить о том, чтобы была установлена свобода обращения для торговых судов, проходящих через проливы, как было уже обещано г. Сазоновым.

В настоящее время стало совершенно ясным, что — независимо от того значения, которое могут иметь для общего дела со-юзников предпринятые правительством е. величества операции в Дарданеллах, операции эти, как бы успешны они ни были, не могут принести какую бы то ни было выгоду правительству е. величества при заключении мира. Россия одна, если война будет успешна, получит непосредственные плоды этих операций. Россия не должна была бы поэтому, по мнению правительства е. величества, ставить теперь препятствия на пути всякой державы, которая может на разумных условиях предложить союзникам свою помощь. Единственная держава, которая могла бы принять участие в операциях в проливах, — Греция, Адмирал Карден просил адмиралтейство прислать ему еще истребителей, но таковых свободных не имеется. Помощь греческой флотилии, если бы ею возможно было заручиться, была бы, следовательно, чрезвычайно ценной для правительства е. величества.

Одной из главных целей, которые имело в виду правительство е. величества, когда им были предприняты операции в Дарданеллах, было побудить нейтральные государства присоединиться к союзникам. Правительство е. величества надеется, что Россия употребит все усилия, чтобы рассеять опасения Болгарии и Румынии касательно того, будто обладание Россией проливами и Константинополем невыгодно для них. Правительство е. величества надеется также, что Россия сделает все, что в ее власти, чтобы придать сотрудничеству этих государств заманчивый для них характер.

Сэр Э. Грей отмечает, что будет, очевидно, необходимо принять во внимание весь вопрос о будущих интересах Франции и Англии в том, что теперь является Азиатской Турцией; формулируя пожелания правительства его величества касательно Оттоманской империи, он должен сговориться с французским правительством, так же как и с русским. Как только, однако, станет известно, что Россия получит Константинополь при окончании войны, сэр Э. Грей хотел бы заявить, что в течение всех переговоров правительство е. величества настаивало, чтобы мусульманские священные места и Аравия остались при всех обстоятельствах под независимым мусульманским владычеством.

Сэр Э. Грей не в состоянии пока сделать определенного предложения по какому-либо пункту английских пожеланий; но одним из этих пожеланий будет пересмотр касающейся Персии части англо-русского соглашения 1907 года в смысле признания нынешней нейтральной сферы как сферы английской.

До тех пор, пока союзники не будут в состоянии дать балканским государствам, и в особенности Болгарии и Румынии, удовлетворительное заверение относительно их общего положения в отношении территорий, соприкасающихся с их границами и к обладанию которыми они заведомо стремятся; и до того времени, когда будет достигнуто более определенное соглашение касательно французских и английских пожеланий для окончательных мир-

ных условий, сэр Э. Грей также считает, что весьма желательно, чтобы соглашение, к которому теперь пришли русское, французское и великобританское правительства, оставалось бы тайным.

(МОЭИ. Серия III. Т. VII. Ч. 1. С. 452–455.)

VI

Вербальная нота французского посольства в Петрограде министру иностранных дел России С. Д. Сазонову

Петроград, 28 марта / 10 апреля 1915 г.

№ 120

Правительство республики даст свое согласие на памятную записку, переданную его превосходительством российским послом в Париже г-ну Делькассе 6 марта с. г. и касающуюся Константинополя и проливов, при условии, что война будет доведена до победного конца, и в случае осуществления Францией и Англией их планов на Востоке, равно как и в других местах, как это сказано в русской памятной записке.

(МОЭИ. Серия III. Т. VII. Ч. II. С. 120.)

7. Король Георг V — императору Николаю II, август 1916 г.

Телеграмма

До меня дошли сведения из нескольких источников, в том числе нейтрального источника, несомненно, хорошо к нам расположенного, что за последнее время германские агенты в России прилагают большие усилия, чтобы посеять рознь между нашими с тобой странами, возбуждая недоверие и распространяя ложные слухи о намерениях моего правительства. В частности, я слышал, что повторяется слух, которому в некоторых местах верят, что Англия намерена противодействовать обладанию Россией Константинополем или оставлению его за нею. Подозрений такого рода не может быть у твоего правительства, которое знает, что соглашение от марта 1915 г. было выработано моим правительством при содействии лидеров оппозиции, которые были призваны специально для этой цели в совет и которые в настоящее время являются членами правительства.

Но мне горько думать, что где бы то ни было в России может существовать сомнение насчет искренности Великобритании и постоянства ее намерений. Я и мое правительство считаем, что обладание Константинополем и другими территориями, как это установлено в соглашении, заключенном нами с Россией и Францией в течение этой войны, является одним из важнейших и постоянных условий мира, когда война будет доведена до победного конца.

Я серьезно надеюсь, что, когда ты сочтешь это желательным, ты уполномочишь своих министров вступить в самые искренние объяснения с моим правительством по данному или по другим вопросам или сам непосредственно снесешься со мною.

Ты знаешь, мой дорогой Ники, как я тебе предан, и я могу уверить тебя, что мое правительство питает такое же горячее чувство дружбы к твоей стране, и мы решили твердо придерживаться тех обещаний, которые мы дали в качестве твоего союзника. Поэтому ты не должен допускать, чтобы твой народ был введен в заблуждение злостными махинациями наших врагов.

Джорджи

(Константинополь и Проливы. С. 414.)

8. Император Николай II — королю Георгу V, 26 августа 1916 г.

Телеграмма

Благодарю тебя за откровенное выражение твоего огорчения по поводу возможности существования в моей стране сомнения относительно искренности Великобритании,

Я писал тебе неоднократно, что я счастлив видеть, как чувства глубокой дружбы по отношению к Англии все более укрепляются в моем народе, армии и флоте, Конечно, имеются отдельные лица, которые не разделяют этого мнения, но я постараюсь справиться и с ними. Еще более серьезным объектом для борьбы я считаю влияние некоторых из наших банков, которые до войны были в германских руках и влияние которых дает себя незримо, но сильно чувствовать — особенно в медленности выполнения приказов об изготовлении военных припасов, снаряжения и т. д. Я часто обращал внимание моего правительства на это обстоятельство. Я надеюсь, что г. Барк преодолеет эту трудность.

Я уверен, что короткое официальное сообщение моего правительства, устанавливающее, что Англия и Франции считают обладание Россией Константинополем и проливами неизменным условием мира, успокоило бы все умы и рассеяло бы всякое недоверие.

Ники

(Константинополь и Проливы. С. 415.)

9. Соглашение 1916 года о разделе Азиатской Турции

Памятная записка великобританского и французского посольств в Петрограде министру иностранных дел России С Д. Сазонову

Петроград, 25 февраля / 9 марта 1916 г.

Французское и английское правительства, убедившись на основании дошедших до них сведений, что арабские народности как на Аравийском полуострове, так и в провинциях Оттоманской империи живейшим образом настроены против турецкого владычества и что в настоящее время было бы возможно образовать арабское государство или федерацию, одновременно враждебные турецкому правительству и благоприятно настроенные по отношению к державам Согласия, — вступили в переговоры и совместно рассмотрели этот вопрос. В результате этого обмена мнениями они пришли к соглашению относительно следующих принципов, которые оба правительства желают сообщить российскому правительству, прежде чем идти дальше.

Статья 1.

Франция и Великобритания готовы признать и взять под свое покровительство независимое арабское государство или федерацию арабских государств под сюзеренитетом арабского вождя в зонах (А) и (В), указанных в прилагаемой при сем карте. В зоне (А) Франция и в зоне (В) Великобритания будут иметь право приоритета в предприятиях и местных займах. В зоне (А) Франция и в зоне (В) Великобритания будут иметь исключительное право назначать иностранных советников и чиновников по просьбе арабского государства или федерации арабских государств.

Статья 2.

В синей зоне Франция и в красной зоне Великобритания будут вправе установить по соглашению с арабским государством или федерацией государств такое управление, прямое или косвенное, или такой контроль, которые они пожелают и которые они сочтут подходящими.

Статья 3.

В коричневой зоне будет учреждено международное управление, форма которого будет решена после совещания с Россией, а также по соглашению с другими союзниками и представителями меккского шерифа.

Статья 4.

Великобритании будет предоставлено: 1) порты Кайфа и Аккра; 2) гарантия определенного количества воды Тигра и Евфрата в зоне (А) для зоны (В). Правительство его величества обязуется со своей стороны не вступать ни в коем случае в переговоры в целях уступки Кипра третьей державе без предварительного согласия французского правительства.

Статья 5.

Александретта будет вольным портом, поскольку это касается торговли Британской империи, и здесь не будет установлено ни различия в отношении портовых сборов, ни особых привилегий, в которых было бы отказано английским флоту и товарам; будет установлена свобода транзита для английских товаров через Александретту и по железной дороге, пересекающей синюю зону, независимо от того, идут ли эти товары в красную зону, зону (В), зону (А) или идут оттуда; также не будет установлено никакого различия в режиме (прямого или косвенного) в ущерб английским товарам на какой бы то ни было железной дороге, равно как и в ущерб английским товарам и судам во всех портах, обслуживающих упомянутые зоны.

Кайфа будет вольным портом, поскольку это касается торговли Франции, ее колоний и ее протекторатов, и не будет ни различия в условиях пользования портом, ни привилегий в отношении портовых сборов, в которых может быть отказано французскому флоту и товарам. Будет установлена свобода транзита для французских товаров через Кайфу и по английской железной дороге, пересекающей коричневую зону, независимо от того, идут ли эти товары из синей зоны, зоны (А) или зоны (В) или же идут туда; также не будет никакого различия в режиме (прямого или косвенного) в ущерб французским товарам и судам в каком бы то ни было порте, обслуживающем упомянутые зоны.

Статья 6.

В зоне (А) Багдадская железная дорога не будет продолжена к югу далее Мосула и в зоне (В) — к северу далее Самарры до тех пор, пока не будет закончена железная дорога в долине Евфрата, соединяющая Багдад с Алеппо, и только при содействии обоих правительств.

Примечание к статье 6. Эта статья была вызвана желанием воспрепятствовать окончанию и организации германской Багдадской железной дороги.

Статья 7.

Великобритания будет иметь право постройки, управления и нераздельной собственности на железную дорогу, соединяющую Кайфу с зоной (В). Кроме того, она будет иметь постоянное право перевозки своих войск.

Статья 8.

В течение 20 лет турецкие таможенные тарифы останутся в силе на всем протяжении синей и красной зон, а также и в зонах (А) и (В) и никакое повышение в размере пошлин или замена пошлин «ad valorem» специфицированными пошлинами не могут быть сделаны без согласия на то обеих держав.

Не будет внутренних таможен между какими-либо из вышеупомянутых зон. Таможенные пошлины, собираемые с товаров, предназначенных внутрь страны, будут взиматься в портах их поступления и передаваться администрации зоны, для которой эти товары предназначены.

Статья 9.

Английское и французское правительства как покровители арабского государства придут к соглашению о неприобретении и недопущении к приобретению третьей державой территориальных владений на Аравийском полуострове или к сооружению морской базы на островах в восточной части Красного моря… Это не будет, однако, препятствием к такому исправлению аденской границы, которое будет сочтено необходимым в результате опыта недавнего нападения турок.

Статья 10.

Переговоры с арабами относительно границ государства или федерации арабских государств будут продолжаться тем же путем, как и до сих пор, от имени двух держав.

Статья 11.

Принято, что меры контроля над ввозом оружия на арабскую территорию будут вырабатываться обоими правительствами.

II

Памятная записка российского Министерства иностранных дел французскому и велобританскому послам в Петрограде М. Палеоло-гу и Дж. Бьюкенену

Петроград, 4/17 марта 1918 г. № 205

Ввиду того что англо-французский проект относительно установления различных зон в Малой Азии и Аравии подлежит рассмотрению специальной комиссии, обмен мнениями по этому поводу должен свестись в настоящее время к изложению общих принципов, а именно;

1. Российское правительство готово было бы заявить о полной своей незаинтересованности в области, расположенной к югу от линии, идущей через Амадию — Ибн Омар — Диарбекир — Самсат — Мараш — Адана, и примет без всяких затруднений всякое соглашение, которое может состояться на этот счет между Францией и Англией.

2. Оно настаивает на необходимости включения в русскую зону Битлисских проходов и области Урмийского озера и предлагает взамен уступить Франции территорию Малой Армении между Сивасом — Харпутом — Кесарией.

3. Что касается Палестины, то российское правительство согласится на всякий проект, обеспечивающий всем православным учреждениям, находящимся в Святой Земле, свободное отправление своего культа, равно как и сохранение их прежних прав и ^привилегий, и не выставит никаких принципиальных возражений против поселения еврейских колонистов в этой стране.

Само собой разумеется, что согласие России на предыдущие пункты остается обусловленным осуществлением его соглашения с Францией и Англией относительно Константинополя и проливов.

(МОЭИ. Серия III. Т. X. С. 413.) III

F

Памятная записка министра иностранных дел России С. Д. Сазонова французскому послу в Петрограде М. Палеологу

Петроград, 13/26 апреля 1916 г. № 280 В

Ссылаясь на памятные записки императорского Министерства иностранных дел от 4/17 и 8/21 марта с. г., имею честь довести до сведения Вашего превосходительства, что в результате бесед моих с г. Жорж Пико, специальным делегатом французского правительства, относительно признания соглашения, подлежащего заключению между Францией и Англией, об образовании государства или федерации арабских государств и о назначении территории Сирии, Киликии и Месопотамии императорское правительство готово утвердить соглашение, установленное на основах, которые ему были сообщены, при соблюдении следующих условий:

1. Россия аннексирует области Эрзерума, Трапезонда, Вана и Битлиса до подлежащего определения пункта на побережье Черного моря к западу от Трапезонда.

2. Область Курдистана, расположенная к югу от Вана и Битлиса, между Мушем, Сортом, течением Тигра, Джезире — ибн Омаром, линией горных вершин, господствующих над Амадией, и областью Мергевера, будет уступлена России, которая взамен признает собственностью Франции территории, заключенные между Ала-Дагом, Кесарией, Ак-Дагом, Ильдиз-Дагом, Зарой, Эгином и Харпутом. Кроме того, начиная от области Мергевера, граница арабского государства пойдет по линии горных вершин, отделяющих в настоящее время оттоманскую территорию от персидской. Эти пределы указаны в общих чертах с допущением изменений в деталях, могущих быть предложенными комиссией по разграничению, имеющей собраться впоследствии на местах.

Императорское правительство соглашается сверх того допустить сохранение во всех частях оттоманской территории, таким образом уступленных России, железнодорожных и других концессий, предоставленных французским гражданам оттоманским правительством. Если императорское правительство выразит желание, чтобы они были позднее изменены для согласования их с законами империи, это изменение состоится по соглашению с правительством республики.

Что касается учреждений, управлений, религиозных, школьных и больничных заведений и т. д., зависящих от этих двух наций, то они и впредь будут пользоваться привилегиями, которые им до сих пор были обеспечены договорами, соглашениями и контрактами, заключенными с оттоманским правительством. Во всяком случае остается в силе, что, принимая означенную оговорку, оба правительства не имели в виду требовать сохранения в будущем прав юрисдикции, религиозного протектората и капитуляций в областях, таким образом аннексируемых Россией и Францией, но лишь обеспечить дальнейшее существование учреждениям и заведениям, в настоящее время существующим, и открыть путь для переговоров между обеими державами после заключения мира. Наконец, оба правительства допускают в принципе, что каждое из государств, аннексирующих турецкие территории, должно принять участие в служебных органах оттоманского долга.

Сазонов

(Раздел Азиатской Турции. По секретным документам б. Министерства иностранных дел, М, 1924. С. 185–188. Далее: Раздел Азиатской Турции.)

IV

Нота французского посольства министру иностранных дел России С. Д. Сазонову

Петроград, 13/26 апреля 1916 г.

Имею честь уведомить о получении сообщения, препровожденного мне сегодня Вашим превосходительством, относительно признания императорским правительством на следующих условиях соглашения, подлежащего заключению между Францией и Англией, об образовании государства или федерации арабских государств и обеспечения за Францией территории Сирии, Киликии и Месопотамии на основах, указанных ему специальным уполномоченным французского правительства.

С своей стороны правительство республики поручило мне довести до Вашего сведения, что оно решило утвердить соглашение, о котором идет речь.

1. Россия аннексирует области Эрзерума, Трапезонда, Вана и Битлиса до подлежащего определению пункта на побережье Черного моря к западу от Трапезонда.

2, Область Курдистана, расположенная к югу от Вана и Битлиса, между Мушем, Сортом, течением Тигра, Джезире — ибн Омаром, линией горных вершин, господствующих над Амадией и областью Мергевера, будет уступлена России, которая взамен предоставит Франции территории, заключенные между Ала-Дагом, Кесарией, Ак-Дагом, Ильдиз-Дагом, Зарой, Эгином и Харпутом. Кроме того, начиная от области Мергевера, граница арабского государства пойдет по линии горных вершин, отделяющих в настоящее время оттоманскую территорию от персидской. Эти пределы указаны в общих чертах с допущением изменений в деталях, могущих быть предложенными комиссией по разграничению, имеющей собраться впоследствии на местах.

Правительство республики с удовлетворением принимает к сведению, что императорское правительство соглашается, кроме того, допустить сохранение во всех частях оттоманской территории, таким образом уступленных французским гражданам оттоманским правительством, железнодорожных и других концессий. Если императорское правительство выразит желание, чтобы они были позднее изменены для согласования их с законами империи, это изменение состоится по соглашению с правительством республики.

Что касается учреждений, управлений, религиозных, школьных и больничных заведений и т. д., зависящих от этих двух наций, то они и впредь будут пользоваться привилегиями, которые им до сих пор были обеспечены договорами, соглашениями и контрактами, заключенными с оттоманским правительством. Во всяком случае остается в силе, что, принимая означенную оговорку, оба правительства не имели в виду требовать сохранения в будущем прав юрисдикции, религиозного протектората и капитуляций в областях, таким образом аннексируемых Россией и Францией, но лишь обеспечить дальнейшее существование учреждениям и заведениям, в настоящее время существующим, и открыть путь после заключения мира для переговоров, в счастливом исходе которых не позволяет сомневаться дружба между обеими странами.

Наконец, оба правительства допускают в принципе, что каждое из государств, аннексирующих турецкие территории, должно принять участие в служебных органах оттоманского долга.

Примите и пр.

Палеолог (Раздел Азиатской Турции. С. 187–188.)

Российский посол в Лондоне Л. К. Бенкендорф — министру иностранных дел России С. Д. Сазонову

Телеграмма

Лондон, 17/30 мая 1916 г.

Грей обратился ко мне с нотой, сообщающей, что английское правительство получило через французского посла копий нот, которыми обменялись в Петрограде по вопросу о франко-английском соглашении об образовании арабского государства. Грей с чувством удовлетворения принимает к сведению, что императорское правительство одобрило это соглашение, и уведомил меня, что великобританское правительство, чтобы сделать это соглашение полным, готово признать условия, формулированные Россией и принятые французским правительством в результате обмена ногами 26-го прошлого месяца. Поскольку эти соглашения затрагивают англо-русские отношения, Грей предлагает императорскому правительству присоединиться к соглашению в 5 пунктах, которые я передаю телеграммой за № 2. Не поручите ли Вы мне ответить Грею нотой, в которой бы я дал испрашиваемое согласие от имени российского правительства? Прошу инструкций.

Бенкендорф

(Раздел Азиатской Турции. С. 199.)

VI

Российский посол в Лондоне А. К. Бенкендорф — министру иностранных дел России С. Д. Сазонову

F

Телеграмма № 289, Лондон, 17/30 мая 1916 г.

№ 2

«Поскольку эти соглашения непосредственно затрагивают отношения России и Великобритании, я имею честь предложить правительству Вашего превосходительства присоединиться к соглашению на следующих условиях:

1. Россия аннексирует область Эрзерума, Трапезонда, Вана, Битлиса, вплоть до пункта, подлежащего определению впоследствии, на побережье Черного моря, к западу от Трапезонда.

2. Область Курдистана, расположенная к югу от Вана и Битлиса, между Мушем, Сортом, течением Тигра, Джезире — ибн Омаром, линией горных вершин, господствующих над Амадией и областью Мерге-вера, будет уступлена России; начиная от области Мергевера граница арабского государства пойдет по линии горных вершин, отделяющих в настоящее время оттоманскую территорию от персидской. Эти пределы указаны в общих чертах и подлежат изменению в деталях, которые будут предложены комиссией по разграничению, имеющей собраться на местах.

3. Российское правительство признает сохранение во всех частях оттоманской территории, таким образом уступленных России, концессий, предоставленных британским подданным оттоманским правительством. Если российское правительство выразит желание, чтобы они были позднее изменены для согласования их с законами империи, это изменение будет иметь место только по соглашению с правительством Великобритании.

4. Во всех частях оттоманской территории, таким образом уступленных России, существующие британские права навигации и преимущественного права получения концессий (право заявки), а также права и привилегии британских религиозных, школьных и больничных учреждений должны быть сохранены. Правительство его величества со своей стороны признает, что аналогичные русские права и привилегии будут сохранены в тех областях, которые в силу настоящего соглашения будут или вполне британскими, или в которых британские интересы будут признаны преобладающими. 5. Оба правительства признают в принципе, что каждое из государств, аннексирующих часть Оттоманской империи, должно участвовать в служебных органах оттоманского долга».

Бенкендорф

На подлиннике собственноручная пометка Николая II (черта и две точки) и резолюция: «Согласен, кроме 1-й ст. Если нашей армии удастся дойти до Синопа, то там и должна будет пройти наша граница». Царская ставка, 22 мая 1916 г.

(Раздел Азиатской Турции. С. 200, 235.)

10. Секретное германо-турецкое соглашение о союзе, заключенное в Константинополе 2 августа 1914 г.

1. Обе договаривающиеся стороны сохранят строгий нейтралитет в существующем между Австро-Венгрией и Сербией конфликте.

2. В том случае если бы Россия вмешалась при посредстве действительных военных мер в конфликт и сделала бы таким образом необходимым для Германии выполнение своего долга и своих обязанностей союзницы по отношению к Австро-Венгрии, то этот долг и эти обязанности подлежали бы выполнению также и для Турции.

3. В случае войны германская военная миссия останется в распоряжении оттоманского правительства.

Оттоманское правительство обеспечит осуществление действительного влияния и действительной власти этой миссии в общих операциях турецкой армии.

4. Если оттоманские территории подвергнутся угрозе со стороны России, Германия защитит Турцию в случае нужды силой оружия.

5. Настоящее соглашение, заключенное с целью предохранения обоих государств от международных осложнений, могущих

проистечь из современного конфликта, вступит в силу со дня его подписания и будет действительным до 31 декабря 1918 года.

6. Если ни одна из обеих договаривающихся сторон не откажется от него за шесть месяцев до истечения этого срока, то настоящее соглашение будет по-прежнему подлежать исполнению в течение следующих пяти лет.

8. Настоящее соглашение останется секретным и может быть опубликовано лишь в случае согласия, установленного между обеими договаривающимися сторонами.

Вангенгейм Саид-Галим

(HohlfeldJ. Deutsche Geschichte in Dokumenten 1849–1926. Bd. II. Berlin, 1927. P. 520–521, MO1870-1918. С 277.)

11. Секретная телеграмма посла России в Константинополе М. Н. Тирса от 20 июля / 3 августа 1914 г.

№ 612

Ссылаюсь на мою телеграмму № 611

Из дальнейших моих объяснений с великим визирем я заключаю, что Порта, сохраняя до поры до времени нейтралитет, все же хочет быть готова ко всяким случайностям, твердо решив воспользоваться или возможным изменением Бухарестского трактата в пользу Болгарии, или всяким другим обстоятельством, могущим принести какую-либо прибыль Турции. Нет сомнения, что, опасаясь нас и подозревая нас вследствие наветов наших недоброжелателей в намерении захватить ныне же Босфор, она в душе желает успеха наших врагов. Это чувство сильно поддерживается офицерами немецкой комиссии, по-видимому, остающимися в Турции. Это элемент крайне нежелательный, так как он несомненно натравливает турок на нас, но Порта, полагаю, не решится удалить его до выяснения результатов нашей борьбы с Германией. По отзыву нашего военного агента, турецкая армия в настоящий момент в таком состоянии, что не представляет для нас-пока опасности. При этих условиях я полагал бы, что, принимая все меры предосторожности в наших пределах, нам не следовало бы при нынешних событиях входить с нею в какие-либо препирательства по поводу военных ее мероприятий, пока они не носят агрессивного против нас характера. Я полагал бы, однако, крайне желательным, чтобы Англия или Франция не допустили прихода сюда дредноута «Осман».

Гирс

(Царская Россия в мировой войне, Т.1. Л., 1925. С. 6.)

12. Секретная телеграмма министра иностранных дел России С. Д. Сазонова послам в Париже и Лондоне от 3/16 августа 1914 г.

№ 1939

Ссылаюсь на телеграмму Гирса № 718

В пояснение этой телеграммы считаю долгом сообщить, что несколько дней тому назад Энвер делал следующие предложения: ]) турки отзывают войска с кавказской границы; 2) предоставляют нам армию во Фракии, могущую действовать против любого балканского государства, в том числе и Болгарии, если она пойдет против нас; 3) удаление всех немецких инструкторов из Турции.

За это Турция получает компенсацию: 1) во Фракии по водоразделу по линии меридиана Гюмильджина и 2) Эгейские острова.

Одновременно с этим заключается между Россией и Турцией оборонительный союз на 10 лет.

Сазонов

(Царская Россия в мировой войне. С. 25.)

13. Секретная телеграмма посла России в Константинополе М. Н. Гирса от 14/27 августа 1914 г.

№ 855

Копия в Париж и Лондон Получил вашу телеграмму № 2090.

Положение дел на французском театре военных действий сильно возбуждает турок, считающих, что общая победа вполне будто бы обеспечена за Германией. Ввиду этого временное сравнительно благоприятное впечатление, произведенное на Порту нашим предложением письменно гарантировать неприкосновенность территории Турции, сильно сглаживается, и она не проявляет особенного нетерпения связать себя с нами. Тем не менее считаю, что нам надлежит, не теряя времени, продолжать переговоры и усилия привлечь турок на нашу сторону. Между тем мой французский коллега не имеет еще указаний касательно письменных гарантий. Необходимо, чтобы они были самого положительного свойства и чтобы сверх их ясно определялось, что мы будем уважать неприкосновенность и защищать от других в случае сохранения строгого нейтралитета Турцией. Необходимо, чтобы три державы Согласия ныне же выработали редакцию письменных гарантий, чтобы могли немедленно выступить с ней как только найдем благоприятным момент. События идут так быстро, что, может быть, не окажется возможным воспользоваться редакцией, но все же до последней минуты следует настаивать перед Турцией и быть готовыми выступить уже с оформленным предложением.

Гирс (Царская Россия в мировой войне. С, 31.)

14. Секретная телеграмма министра иностранных дел России С. Д. Сазонова директору дипломатической канцелярии при штабе верховного главнокомандующего от 16/29 августа 1914 г.

№ 2248

Сообщается адмиралу Эбергардту и в Константинополь.

Продолжаю придерживаться мнения, что нам важно сохранить мирные отношения с Турцией, пока не определится решительный перевес русско-французских войск над австро-германскими.

Считаю поэтому нежелательным какое-либо вызывающее действие против турок, могущее усилить влияние тех турецких деятелей, которые стоят за войну.

Сам по себе выход «Гебена» в Черное море не означает разрыва, и меры против него теперь допустимы только в случае полной уверенности в успехе. С общей политической точки зрения, разделяемой Францией и Англией, весьма важно, чтобы война с Турцией, если бы она оказалась неизбежной, была вызвана самой Турцией. В настоящее время нами ведутся переговоры с балканскими государствами, имеющие целью путем компенсаций склонить Болгарию занять определенное положение против Турции. Успех этих переговоров и благоприятное выяснение обшей политической обстановки в значительной степени будет зависеть, по моему мнению, от успехов наших войск, особенно против Австрии, в ближайшие дни. Все эти соображения склоняют меня к выводу о нежелательности инициативы разрыва с Турцией с нашей стороны.

Послу в Константинополе поручено уведомлять адмирала Эбер-гардта о всяких обстоятельствах, могущих служить угрожающим признаком, поскольку телеграфные сношения будут обеспечены.

Сазонов (Царская Россия в мировой войне. С, 33.)

15. Секретная телеграмма австрийского посла в

Константинополе маркиза Паллавияини министру иностранных дел Австро-Венгрии графу Берхтольду от 2 сентября 1914 г.

№ 525

Военные действия Турции

Германский посол сказал мне, что здесь в германских военных кругах еще существуют разногласия по вопросу о том, достаточно ли уже защищены Дарданеллы против нападения со стороны англичан. Барон Вангенгейм высказал своему правительству, что он тогда только сочтет, что для флота наступил момент действовать, когда все знатоки единодушно признают Дарданеллы в полной безопасности. Я вполне разделяю его мнение. Выступление турецкого флота в Черное море было бы во всяком случае в высшей степени важно, потому что русская [пропуск] Черного моря произвела бы сильное впечатление на Румынию и могла бы ее заставить обнаружить, на чьей она стороне. Неизвестно, каков был бы результат действий против Одессы или [пропуск].

Но если бы удалось выступлением флота привлечь на нашу сторону Румынию, то и турецкая сухопутная армия могла бы решиться выступить активно в сотрудничестве с румынскими силами.

Палпавичини (Царская Россия в мировой войне. С. 35–36.)

16. Секретная телеграмма посла России в Париже А, П. Извольского от 17/30 сентября 1914 г.

№ 535

Сегодня утром Делькассе получил от Бомпара телеграмму со следующими подробностями: тотчас по передаче Порте условленных 50 000 000 герм. посол потребовал от нее немедленного выступления против Р. В состоявшемся совете турецких министров голоса разделились, и, чтобы выиграть время, было решено послать в Вену Халиль-бея. Тогда герм. посол по соглашению с преданными Германии министрами отдал приказание турецкому флоту под началом германских офицеров открыть против нас военные действия. Ввиду сего Гирс, Бомпар и Маллет, обсудив положение, пришли к заключению, что следовало бы заявить Порте, что, если она тотчас же не уволит всех немецких сухопутных и морских офицеров, она будет ответственна за их действия и тем самым очутится в войне со всеми тремя союзниками.

По мнению Бомпара, Т., конечно, уже не может освободиться от давления Германии, но подобный способ разрыва с нею будет выгоднее для союзников. Бомпар присовокупляет, что наш посол в момент отправления его телеграммы, т. е, вчера вечером, не имел никакого предписания из Петрограда и что Гирс просит Вас телеграфировать ему не только прямо, но и через посредство фр. правительства и посла. Делькассе телеграфировал сегодня утром о вышеизложенном Палеологу.

Извольский

(Царская Россия в мировой войне. С. 45.),

17. Секретная телеграмма министра иностранных дел России С. Д. Сазонова послу в Константинополе М. Н. Тирсу от 16/29 октября 1914 г.

№ 2523

Наместнику его императорского величества на Кавказе адмиралу Эбергардту и директору канцелярии при штабе верховного главнокомандующего

Сообщается в Бордо, Лондон, Рим, Бухарест, Софию, Афины, Цетинье и Ниш.

Турки открыли военные действия против незащищенного порта, Феодосии и канонерки, стоявшей в одесском порту.

Вследствие сего благоволите сделать распоряжение о выезде наших консулов, передав охрану наших интересов итальянскому послу.

Вместе с сим заявите Порте, что вследствие упомянутых враждебных действий Вам предписано покинуть Константинополь с подведомственными Вам чинами.

Я просил итальянского посла передать турецкому правительству, что с его представителями и подданными в России будет поступлено так же, как с нашими в Турции.

Сазонов (Царская Россия в мировой войне. С. 54.)

18. Из дневника британского посла в Париже лорда Ф. Берти

17 декабря. Я беседовал с Греем также о положении во Франции, об американском посредничестве, о будущей Бельгии, об Италии и т. д. Я указал на русские претензии относительно Константинополя и проливов. Грей сказал, что мы должны выполнить обещания, данные нами в 1908 г., а именно, Россия должна получить право свободного прохода своих военных судов из Черного моря в Средиземное и обратно в мирное время, в военное же время участники войны будут пользоваться равными правами. Я заметил, что в случае ухода турок из Константинополя создается положение, совершенно отличное от того, при котором давались все эти обещания; что в правах и привилегиях, предоставляемых России, нельзя отказать Румынии, имеющей границу по Черному морю, или Болгарии. Правильное решение заключалось бы в следующем: Константинополь превращается в вольный город, все форты на Дарданеллах и Босфоре разрушаются, к Дарданеллам и Босфору применяется под европейской гарантией режим Суэцкого канала. Грей сомневается в согласии России на такие условия. Вообще вопрос о распоряжении Константинополем и проливами явится камнем преткновения, когда настанет время для обсуждения подобных предметов.

22 февраля…Я надеюсь, что общественное мнение в Англии и за границей заставит державы отвергнуть в принципе русскую точку зрения о правах москвичей в отношении Константинополя и проливов между Черным и Средиземным морями. Боюсь, что Грей в этом вопросе не занимает такой твердой позиции, какой я желал бы; я имею в виду интернационализацию по принципам режима Суэцкого канала; это не удовлетворило бы Извольского и его хозяина. Наше новейшее и крупнейшее судно «Королева Елизавета» в Дарданеллах; у нас там очень крупные силы.

26 февраля…Здесь все больше возрастает подозрительность касательно намерений России в отношении Константинополя. Считают целесообразным, чтобы Англия и Франция (в этом вопросе Англия ставится вне Франции) заняли Константинополь раньше России, дабы московит не имел возможности совершенно самостоятельно решить вопрос о будущем этого города и проливов — Дарданелл и Босфора.

(Берти, лорд. За кулисами Антанты. Дневник британского посла в Париже (1914–1919). М.;Л., 1927. С 38–39. 49–50.)

19. Из дневника французского посла в Петрограде М. Палеолога

Мечта о Константинополе

Четверг, 29 октября 1914 г

Сегодня, в три часа утра, два турецких миноносца ворвались в одесский порт, потопили русскую канонерку и обстреляли французский пароход «Португалия», причинив ему некоторые повреждения. После этого они удалились полным ходом, преследуемые русским миноносцем.

Сазонов принял известие с полным хладнокровием. Тотчас приняв распоряжения от императора, он сказал мне:

— Его величество решил не отвлекать ни одного человека с германского фронта. Прежде всего нам нужно победить Германию. Поражение Германии неизбежно повлечет за собою гибель Турции. Итак, мы ограничимся возможно меньшей завесой против нападений турецких армий и флота.

Впечатление в обществе очень велико.

Пятница, 30 октября.

Русскому послу в Константинополе Михаилу Гирсу поведено требовать паспорта.

По просьбе Сазонова три союзных правительства пытаются тем не менее вернуть Турцию к нейтралитету, настаивая на немедленном удалении всех германских офицеров, состоящих на службе в оттоманских армии и флоте. Попытка, впрочем, не имеет никаких шансов на успех, так как турецкие крейсера бомбардировали только что Новороссийск и Феодосию. Эти нападения без объявления войны, без предупреждения, этот ряд вызовов и оскорблений возбуждают до высочайшей степени гнев всего русского народа.

Воскресенье, 1 ноября.

Так как Турция не пожелала отделиться от германских государств, послы России, Франции и Англии покинули Константинополь.

К западу от Вислы русские войска продолжают победоносно наступать по всему фронту.

Вторник, 10 ноября.

Нападение турок нашло отклик в самых глубинах русского сознания.

Естественно, что взрыв изумления и негодования нигде не был сильнее, чем в Москве, священной метрополии православного национализма. В опьяняющей атмосфере Кремля вдруг пробудились вновь все романтические утопии славянофильства. Как во времена Аксаковых, Киреевского, Каткова, идея провиденциальной мировой миссии России возбуждает в эти дни умы москвичей.

(Палеолог М. Царская Россия во время мировой войны. М., 1991. С. 123–124.)

20. Секретная телеграмма министра иностранных дел России С Д. Сазонова российскому пооганнику в Софии Л. Савинскому от 21 июля / 3 августа 1914 г.

№ 1655

Копия в Ниш

Прошу Вас заявить правительству и, если найдете соответственным, королю следующее:

«В ответственную минуту, переживаемую ныне, поведение Болгарии, быть может, навсегда предопределит отношение к ней России. Руководителям болгарской политики предоставляется возможность рассеять все недоразумения, восстановить с новой силой узы Болгарии с Россией и выйти из предстоящего испытания, приблизившись к осуществлению народных идеалов. Для этого требуется добросовестное, честное согласование болгарской политики с начинаниями России. Болгария может получить от этого действительные выгоды в случае территориальных приобретений Сербии. Если же вместо того она начнет возбуждать смуту в Македонии и питать какие-либо злые умыслы против Сербии, то ввиду вступления России в войну такое поведение Болгарии будет рассматриваться нами как открытый враждебный акт против России и навсегда разроет пропасть между обоими народами. Руководители Болгарии возлагают на себя личную ответственность за последующую политику, и мы хотим верить, что, памятуя лучшие заветы своей истории, Болгария им не изменит и решительно заявит о своем намерении теперь же вступить с нами в переговоры о согласованности наших взаимных видов».

Сазонов (Царская Россия в мировой войне. С. 61.)

21. Письмо российского посланника в Софии А. Савинского министру иностранных дед России С Д. Сазонову от 2/15 августа 1914 г.

Милостивый государь Сергей Дмитриевич.

События идут таким невероятно быстрым темпом, что даже телеграфная переписка иногда не успевает за ними следовать. Поэтому воздерживаюсь от депеш и писем, тем более что у Вас нет лишнего времени на их чтение, но все-таки считаю долгом доложить Вам о своей аудиенции у короля и сообщить некоторые имеющие значение и интерес подробности насчет здешнего политического положения за последние дни.

Получив Вашу секретную телеграмму от 21 июля за № 1655, тотчас же испросил аудиенцию у короля и, прочтя его величеству текст инструкции, развил в полуторачасовом разговоре ее главные положения, стараясь на основании некоторых фактов и подробностей доказать королю всю гибельность для Болгарии ее нынешней политики.

Я начал с знаменитого письма 23 июня мин. года, написанного королю теперешними его министрами, в котором давался совет, порвав с Россией, обратиться к Австрии. «Люди, подписавшие это письмо, — сказал я, — были призваны вашим величеством к власти и по сию пору ее сохраняют в своих руках. Ваше величество можете судить сами о том впечатлении, которое это должно производить в России. После объяснений, которые давались неоднократно мне как Радославовым, так и Генна-диевым насчет этого письма, после их заверений, что в письме этом не заключается политической программы и что оно теперь утратило всякое значение, императорское правительство в своей бесконечной благожелательности согласилось стать на эту точку зрения осознанно, когда увидело тяжелые во всех отношениях условия, которые ставились болгарскому правительству берлинскими банками во время недавних переговоров о займе; правительство решило великодушно прийти Болгарии на помощь и совместно с Францией предложило весь легкий и выгодный заем. Что же встретили мы, к нашему огромному удивлению? Упорное нежелание правительства даже рассмотреть французские предложения и ничем не оправдываемое решение взять немецкие деньги. Эти обстоятельства в связи с тем неслыханным нарушением всякой законности, к которому прибегло правительство при обсуждении займа в народном собрании, с очевидностью доказали нам, что речь шла не о простом займе, а о займе политическом, что правительство было связано известными обязательствами и не смело их нарушить. Было ли это то обязательство, которое, как уверяют, было подписано министром иностранных дел вашего величества Геннадиевым в октябре минувшего года в Вене, сейчас, после того, что он уверял нашего посла в Париже о решении согласовать свою политику с видами России, или какое-либо другое соглашение с Австрией — письменное или устное — я не знаю, да это и безразлично; но наличность такового доказывается не объяснимым иначе поведением болгарского правительства». При этих словах король поднял плечи и с горькой усмешкой сказал: «Геннадиев подписывает соглашение с Веной!»

Затем я продолжал: «Пока Россия не была в войне, подобная политика, хотя и была преступна, но она была преступна лишь против Болгарии, а теперь она становится недопустимой для нас, и такое поведение Болгарии мы будем рассматривать как открытый враждебный акт, способный навсегда создать пропасть между двумя странами. Оставляя в стороне соображения чувства и благодарности, я совершенно отказываюсь понять, как по соображениям собственного интереса Болгария может ожидать чего-нибудь от Австрии, от той Австрии, которая за свое вероломное и эгоистичное отношение к союзникам и «друзьям» так ужасно брошена в критический момент и Италией, и Румынией, изверившимися в ней и не получившими из этого сближения никакого удовлетворения своих интересов. Это отпадение вызывает негодование в Берлине и Вене, но оно вполне заслужено, а нам оно облегчает победу над смутителями европейского мира и врагами славянства. Если эта победа будет нам дарована, то одной из забот России будет установление действительного и прочного равновесия на Балканском полуострове, а не того эфемерного, к которому всегда стремилась в своем коварстве Австрия, дорожившая иметь возможность ловить рыбу в мутной воде, и тогда, если Болгария будет пред Россией безупречна, она наверное в обиде не останется.

Принятый вчера вашим величеством посланник ваш в Белграде должен был доложить вашему величеству, что и сама Сербия сознает справедливость того, чтобы ваше благожелательное отношение к ней во время войны было должным образом вознаграждено». Король подтвердил доклад Чапрашикова.

«Но бог войны капризен; неизвестно, несмотря на все находящиеся у нас шансы, на чью сторону склонится военное счастье, можете вы сказать. Прекрасно. Рассмотрим даже ту кажущуюся невозможной случайность, что Австрия выйдет из войны победительницей: ее первым шагом будет уничтожение с лица земли Сербии, которой мы больше не найдем ни на одной географической карте, а вторым — обращение ненужной больше ей Болгарии в ничто, вассальный организм, который не мешал бы осуществлению заветного стремления Австрии к Салоникам, к Эгейскому морю». «О да! Салоники!» — прошептал король, закатив глаза и подняв плечи.

Я закончил свой разговор, настаивая, что все хорошее в бу-душем может прийти для Болгарии только от России, как это было в прошлом, а для этого мы не требуем ничего другого, как честного соблюдения нейтралитета до конца войны и воздержания от возбуждения смуты в Македонии и злых замыслов против Сербии,

На мое замечание, что мне доподлинно известно — с именами, цифрами и другими подробностями, — что образование чет в Болгарии поощряется и что есть четы, которые уже перешли сербскую границу, король сказал: «Это для меня положительно сюрприз, я уверен, что никакого четнического движения нет». Говоря это, король сказал заведомую неправду, так как мне положительно известно, что дворец снабжал деньгами шефов банд, которые вербовались лицами, имеющими личные и непосредственные сношения с дворцом.

Король просил меня оставить ему как памятную записку заго-товленый мной заранее французский перевод Вашей инструкции и обещал мне, переговорив с Радославовым, дать ответ…

Прошу Ваше высокопревосходительство принять уверение в глубоком моем уважении и неизменной преданности.

А. Савинскии (Царская Россия в мировой войне. С. 66–68.)

22. Секретная телеграмма российского посланника в Софии Л. Савинского министру иностранных дел России С. Д. Сазонову от 26 октября / 8 ноября 1914 г.

Совершенно доверительно

Из предыдущих моих телеграмм Ваше высокопревосходительство знаете, что между компенсациями, которые могут быть предложены Болгарии, Македония занимает в умах и чувствах болгар совершенно исключительное место. С Фракией у болгар связаны слишком тяжелые воспоминания, и, кроме того, они считают, что на эту территорию у них нет конкурентов; к Добрудже они относятся сравнительно холоднее, а Македония стала теперь для всех прямо неотступною мечтой. С другой стороны, по поступающим сведениям видно, что в настоящее время ни Греция, ни Румыния на территориальные уступки не идут. Несмотря на то что война начата нами для защиты Сербии и что мы ей готовим в будущем особо крупные приобретения, конечно, было бы несправедливо отнести исключительно на ее счет болгарские компенсации, особенно в тот момент, когда она так героически борется с сильнейшим врагом, если бы к этому не принуждали ее же собственные интересы. С каждым днем неравная борьба становится тяжелее и тяжелее, убыли в войсках весьма чувствительны, военные припасы и люди истощены и нуждаются в самом необходимом, наступают холода, и от Шабаца до Вальева и Ниша недалеко. Между тем австрийцы, проигрывая кампанию против нас, захотят удовлетворить свое самолюбие, раздавив окончательно Сербию. На это есть прямые указания в телеграмме Штрандтмана № 851 ив том внимании, которое австрийцы стали уделять в последнее время сербскому театру; психологически это только понятно. При этих условиях не благоразумнее ли сербскому правительству самому взять инициативу уступки Болгарии Македонии взамен за выступление болгар на австрийском театре?

Болгары настолько дорожат Македонией, что я уверен, что если с согласия и по почину Сербии мы бы предложили открыто комбинацию, то ни одно правительство не устояло бы пред натиском общественного мнения. Ввиду остроты сербо-болгарских отношений можно было бы позаботиться, чтобы две армии действовали в различных местностях и не были связаны общим командованием. Если бы все-таки было признано более целесообразным, чтобы занятие Македонии произошло после окончания войны, то теперь можно было бы сделать болгарскому правительству торжественное, гарантированное тремя державами Согласия заявление, предоставив правительству сообщить Народному собранию, что если Болгария посодействует успешному окончанию нами войны, то в вознаграждение за это три державы гарантируют Македонию в пределах договора 1912 года. Быть может, при этой комбинации удастся двинуть Болгарию и против Турции. Помимо предохранения таким путем Сербии от полного разгрома и обеспечения содействия Болгарии, это развяжет руки Румынии и Греции. Искушенный опытом, Пашич не может не оценить положения во всем его значении: именно его патриотизм и любовь к Сербии заставят его найти те слова убеждения к сербскому общественному мнению, которые оправдают пред последним его решение.

Савинский (Царская Россия в мировой войне. С. 84–85.)

23. Секретная телеграмма министра иностранных дел России С. Д. Сазонова российским послам в Бордо и Лондоне от 7/20 ноября 1914 г.

№ 3894

Сообщается в Софию и Бухарест

Сообщаю вам текст выработанного мною совместно с французским и великобританским послами заявления болгарскому правительству:

«Правительства трех союзных держав с чувством удовлетворен ния приняли к сведению заявления, сделанные председателем совета министров Болгарии посланнику его величества короля Великобритании в Софии.

Если согласно этим заявлениям Болгария принимает обязательство соблюдать по отношению к Румынии, Греции строгий нейтралитет, державы Согласия гарантируют ей, что при окончательном урегулировании всех вопросов после войны примут во внимание линию ее поведения и предоставят ей значительные территориальные компенсации.

Компенсации эти будут увеличены в том случае, если Болгария решится выступить против Турции или Австро-Венгрии».

Сазонов (Царская Россия в мировой войне. С. 92.)

24. Секретная телеграмма австрийского посланника в Софии графа Тарновского министру иностранных дел Австро-Венгрии графу Берхтольду от 2 декабря 1914 г.

София

Во время разговора со мною министр-председатель сначала настаивал на том, что его не удовлетворяет одно обещание сербских областей, которые займет своими войсками Болгария, и просил письменного подтверждения этого обещания, безусловного или обусловленного нейтралитетом.

Мне удалось его уговорить касательно последнего, но он не надеется, что, если бы он и решился обратиться с этой просьбой к германскому представителю, с которым он по этому поводу еще не говорил, его желание было бы исполнено.

Утратив эту надежду, министр-председатель сказал, что иметь обещание сербских областей, которые будут заняты Болгарией, все же лучше, чем совсем не иметь такового, и что он желал бы его получить.

Я старался его убедить в том, что в письменных заверениях нужды нет, однако он сказал, что придает значение подобному заверению. Он обещал не только держать означенный документ в тайне и никому его не показывать, но и не ссылаться на него в случае, если бы ему пришлось давать объяснения в парламенте, и ни при каких обстоятельствах не говорить, что он получил от нас формальное заверение. Последнее могло бы в случае надобности послужить исключительно как основа разъяснений, которые в таком случае носили бы общий характер.

Хотя я не думаю, чтобы поведение Болгарии в дальнейшем зависело от того, получит ли она от нас означенное обещание, все же я рекомендовал бы его дать под условием абсолютной тайны. Я считаю, что мы можем положиться на обещание министра-председателя, и потребую при этом от него, чтобы он в случае выступления в парламенте с разъяснениями представил на мое усмотрение их текст.

(Царская Россия в мировой войне. С. 95.)

25. Секретная телеграмма австрийского посланника в Софии графа Тарновского министру иностранных дел Австро-Венгрии графу Берхтольду от 13 декабря 1914 г.

София

Министр-председатель спрашивал меня, получен ли мною ответ на мое обращение по поводу письменных заверений в компенсациях.

Я сказал ему, что еще не получил определенного ответа, но что я думаю, что в Вене не склонны давать Болгарии определенных обещаний за ее бездейственность и что, напротив того, там готовы дать заверение относительно той части сербской территории, которая была бы занята болгарскими войсками.

Министр-председатель сказал, что такой ответ вполне соответствовал бы как нашему, так и германскому взгляду на положение вещей, так как и мы, и они, как это вчера было высказано министру-председателю германским посланником, желаем немедленных действий со стороны Болгарии. Правительство же последней могло бы лишь пожалеть о таковом ответе, ввиду того, что представители Антанты обратились к Болгарии с письменным предложением, согласно коего за сохранение нейтралитета Болгарии гарантируется получение большей части Македонии и Фракии до Энос — Мидия. Записка по сему вопросу якобы находится у короля, и сегодня министр не мог мне ее показать.

Я сказал, что от нас Болгария могла бы получить значительно больше: от Болгарии лишь требуется, чтоб она это взяла.

Обещания держав Согласия, которые, как в том убежден не Только я, но и министр-председатель, не выйдут из войны победителями, лишены какой-либо цены. Никто в Болгарии не будет ждать, чтобы Сербия заняла Боснию, что является предварительным условием выполнения своих обещаний державами Согласия.

Министр-председатель сказал, что моя оценка положения была бы правильной, если бы Болгария была в состоянии тотчас занять Македонию, однако же ввиду того, что последнее невозможно и [пропуск] предложение держав Согласия приходится считать более выгодным. Это обстоятельство, по его словам, могло бы оказать соответственное влияние на правительство.

По ликвидации в течение нескольких дней текущих дел в палате он предложит на рассмотрение короля принципиальный вопрос о русской политике, и его величество решит, может ли положение быть признано удовлетворительным.

Я сказал ему, что положение серьезно, что как правительству, так и королю очень хорошо известно, что только при посредстве Империи они могут получить Македонию, что единственно составило бы действительно ценное приобретение для Болгарии; что министр-председатель должен отдать себе отчет в действительном положении вещей. Мы и Германия желаем, чтобы Болгария приступила к действиям, и не хотим никакого промедления. Министр-председатель всегда отговаривается тем, что Болгария еще не готова к войне, он, однако, не говорит, что как только будет готова, то сейчас же выступит.

Мой собеседник ответил на это, что Болгария хорошо знает, что занятие Македонии невозможно без военного выступления, поэтому она и готовится к нему серьезно.

Я спросил, не вызывается ли то обстоятельство, что Болгария еще не вполне готова, недостатком снаряжения, мой собеседник ответил, что, по его мнению, это именно так и есть, но добавил, что военный министр надеется быть в полной боевой готовности к 15-му. «Тогда Болгария тотчас же приступит к военным действиям?» — сказал я и услышал в ответ, что этот вопрос будет разрешен правительством, сам же министр-председатель не может единолично определить срок. Я сказал, что это далеко не определенный ответ, собеседник же мой заметил, что он желает нашей победы и что если бы он был убежден, что она зависит от болгарского выступления, то он тотчас же предпринял бы его; он убежден, однако, что положение от этого лишь ухудшится, так как Греция и Румыния тоже не останутся нейтральными. Между тем, если бы Болгария еще некоторое время сохранила спокойствие, а мы разбили бы Сербию, то ни Греция, ни Румыния тогда уже не стали бы на сторону Сербии, и здесь-то болгарское выступление могло бы оказать нам действительную помощь.

Министр-председатель выразил надежду, что он все же получит от нас и от Германии просимое им письменное обещание. Он обратился с тем же и к германскому посланнику.

(Царская Россия в мировой войне. С. 97–98.)

26. Секретная телеграмма болгарского посланника в Петрограде Маджарова царю Фердинанду от 12/25 марта 1915 г.

Петроград

№ 256

Французский посол Палеолог, которого я видел вчера вечером, просил меня сообщить лично вашему величеству следующие его слова:

«Ныне Болгарии представляется самый удобный момент для восстановления своего народного единства. Для форсирования Дарданелл потребуется самое большое 2 месяца, но, может быть, это произойдет и ранее.

Если Болгария объявит, что выступит с Тройственным согласием и назначит для этого определенный срок, то я гарантирую ей границы по линии Мидия — Энос, исполнение договора 1912 г., Петербургского протокола, Каваллу и все финансовые облегчения. Тройственное согласие готово также обеспечить Болгарию от возможного выступления Румынии и Греции,

Для десанта в Турцию у нас достаточно войска: со стороны России — 100 000, Англии — 60 000 и Франции — 50 000. Численность войск может быть увеличена, если Болгария не пожелает вмешаться в войну.

Я говорю вам об этом лишь как друг вашего царя и Болгарии, о которых храню самые лучшие воспоминания.

Ваше вмешательство необходимо ныне же, ибо впоследствии оно будет излишним.

История предопределила вам блестящую роль, и от вас самих зависит выполнить ее или нет.

Хотя вопрос о будущем Константинополя еще не решен, но союз трех держав останется незыблемым и после войны. Это будет могущественный фактор, и всякий, кто будет ему противиться, [пропуск] от безденежья.

После падения Венизелоса король Константин пригласил нашего посланника и заявил ему, что ни он, ни его страна не выступят с противниками Тройственного согласия и что Греция будет держаться той же политики по отношению к Тройственному Согласию, как и при Венизелосе.

Вот почему Болгария должна поспешить занять место, которое подобает ей как самой жизнеспособной из балканских держав»,

В заключение Палеолог сказал: «Подобное сообщение, быть может, сделает вам и Бькженен». В своем рапорте я донес вашему величеству, что и Сазонов сделал мне. такое же заявление.

(Царская Россия в мировой войне. С. 109—11(1)

27. Текст торжественного заявления четырех посланников в Сербии сербскому министру иностранных дел от 23 июля / 5 августа 1915 г.

Война вступила в решительную фазу, когда настоятельным долгом каждого из союзников является приложить все старания и принести все жертвы, необходимые для того, чтобы война могла быть доведена до победы.

Сербия, без сомнения, согласится признать, что, ведя эту войну, союзники принесли огромные жертвы, направленные между прочим к тому, чтобы охранить существование Сербии как независимого государства. Она должна понять, что и ей с ее стороны необходимо принести некоторые жертвы, дабы облегчить выполнение той огромной задачи, которая стоит как перед нею, так и перед союзниками, сражающимися совместно за общее дело и для достижения общей цели.

Содействие Болгарии, как это должно быть понятно для Сербии, является в этой великой борьбе фактором огромного значения, и есть серьезные основания опасаться, что Болгария, в том случае если ей не будут гарантированы значительные компенсации, может не только воздержаться от участия, но и предпринять такие выступления, которые могут составить серьезную опасность для общего положения и, в частности, подвергнуть серьезному риску положение самой Сербии.

Высоко ценя доблестное поведение и полную лояльность Сербии, союзники вынуждены просить Сербию согласиться уступить по окончании войны бесспорную зону в Македонии Болгарии, в случае если эта последняя окажет немедленное и действительное содействие своей вооруженной силой. Союзники готовы согласиться на то, чтобы по заключении мира Сербия получила на Адриатическом море, в Боснии и Герцеговине и проч. местах крупные компенсации, которые уже были ей предназначены; они согласны также выполнить и полностью удовлетворить ее наиболее важные политические и экономические стремления. Сербия, однако, должна в свою очередь понять, что поскольку болгарское содействие будет обеспечено на тех условиях, с которыми союзники намерены ознакомить Болгарию, и если Болгария получит в свое владение бесспорную зону, а также компенсации во Фракии и прочих местах по окончании войны, то выполнить свое намерение в смысле предоставления Сербии значительных и обширных приобретений, а также удовлетворить ее национальные стремления союзники смогут не иначе как при условии, что Сербия не будет чинить никаких препятствий в вопросе об указанных выше компенсациях.

Во всяком случае граница между Грецией и Сербией будет сохранена.

(Царская Россия в мировой войне. С. 127–128.)

28. Сообщение правительства России в связи с разрывом дипломатических отношений с Болгарией от 7/20 октября 1915 г.

Петроград

В тот роковой час, когда злосчастная Болгария поднимает свой меч против возродившей ее России и становится под немецкие и турецкие знамена, русский народ отдает, на суд истории имя того, кто является истинным виновником этой беспримерной измены.

Когда австрийская интрига возвела на болгарский престол немецкого принца, русское правительство не могло не почувствовать тревоги за будущность освобожденной русскою кровью Болгарии и отказало Фердинанду в признании.

Первые годы царствования князя не могли окончательно рассеять коренного недоверия России к австрийскому ставленнику, тем не менее некоторые факты, как, например, вступление в лоно православной церкви княжича Бориса, а равно и нежелание ввергать еще не окрепшее государство в опасную смуту, побудили русское правительство через несколько лет согласиться на признание Фердинанда.

Однако и после этого Фердинанд Кобургский остался болгарским князем только по имени. Вся его внутренняя политика подготовляла пути к установлению в стране германского влияния… Великодушие России не позволило ей вымещать на Болгарии поведение ее князя. Мало того, когда между Турцией и Болгарией возникли серьезные недоразумения на почве денежных расчетов, грозившие войною, русское правительство вмешалось и предупредило осложнения путем финансовой жертвы; часть турецкого долга России была переведена на Болгарию… Реально обеспечив таким образом независимость Болгарии, Россия, побуждаемая теми же чувствами великодушия по отношению к болгарскому народу, сделала дальнейший шаг и признала Фердинанда болгарским царем.

Победоносная война, объединившая балканские народы в борьбе с вековым врагом — Турцией, покрыла болгарское оружие славой и обеспечила Болгарии почетное место в славянской семье.

Но, следуя все тем же австро-германским наущениям, вопреки совету русского царя и без ведома болгарского правительства кобургский принц двинул 16 июня 1913 года болгарские войска на сербов. Этим преступным актом Фердинанд создал пропасть между двумя братскими союзными народами…

Разгром обманутой им Болгарии и кара, наложенная на несчастную страну Бухарестским миром, лишившим ее почти всех плодов ее победы, нанесли тяжелый удар самолюбию Фердинанда. Он замыслил не только возвращение утраченной по его вине Македонии, но и расширение своих владений за счет всех прочих балканских государств. Следствием этого явилось окончательное подчинение свободной страны германскому влиянию…

Целый год союзники старались вырвать злосчастный болгарский народ из цепких рук поработившего его немца; Болгарии предоставлялась возможность вернуть утраченные земли и покрыть себя новой славой в общей борьбе против германского варвара: с болью в сердце доблестная Сербия приносила на алтарь единения тяжелые жертвы. Но король Фердинанд остался глух ко всяким увещеваниям. В чудовищном для Болгарии союзе с турками и немцами он отверг все предложения, клонившиеся к благу доверившей ему свои судьбы страны, и пошел войною на Сербию и ее союзников. В течение почти тридцати лет кобургский принц стоял между Россией и Болгарией. В течение этого времени Россия не переставала надеяться на просветление близкого ей народа. И ныне, когда Болгария приносится в жертву германскому коварству, Россия все еще не утратила надежды, что рука верных своим историческим заветам болгар не подымется на сыновей русских воинов, легших костьми за Болгарию.

(Международная политика. С. 36–37; МО 1870–1918. С. 318–319.)

29. Из дневника британского поема в Париже лорда Ф. Берти

Октябрь 1915 года

4 октября. Фердинанд связал свою судьбу с бошами, чего можно было ожидать. Я не понимаю, как можно было предполагать, что он не продался, принимая во внимание, что его правительство получило заем в Германии и получало оттуда военное снаряжение, а также отправляло туркам разного рода грузы из Германии; несмотря на все это, русские удивлены и говорят о неблагодарности болгар. Возможно, что если бы в начале войны Россия не медлила высказать свои намерения недвусмысленным образом и если бы она пригрозила избалованному ребенку или подготовила бы посылку войск в Варну или Бургас, дела приняли бы иной оборот.

(Берти, лорд. За кулисами Антанты… С 74.)

30. Секретная телеграмма российского посланника в Бухаресте

Поклевского от 3/6 августа 1914 г.

№ 217

Весьма доверительно

Положение Румынии существенно разнится от положения Сербии и Греции. Если последним двум государствам угрожает серьезная опасность от возможного на них нападения Болгарии и Турции, то, наоборот, перед Румынией заискивают все балканские государства, а Россия и Австрия дают ей дружеские заверения. Ввиду вышеизложенного я уверен, что Румыния не пойдет ни на какие территориальные уступки в пользу Болгарии, тем более что занятое ею нейтральное положение не позволяет ей вступать в обсуждение вопроса о соответствующих компенсациях за счет Австрии. Я считал бы даже опасным возбуждение здесь нами вопроса о подобных уступках, так как это могло бы побудить румынское правительство обеспечить свою территориальную неприкосновенность посредством какой-либо враждебной нам комбинации.

Поклевский

(Царская Россия в мировой войне. С. 154–155.)

31. Секретная телеграмма российского посланника в Бухаресте Поклевского от 9/22 сентября 1914 г.

№ 383

Члены правительства не говорят о данных Австрией обещаниях за вооруженное содействие Румынии, но мне известно из вполне достоверного источника, что за последнее время австрийское правительство обещало особенный статут для Трансиль-вании и незначительное исправление границы в Буковине. Кроме того, в случае победы Австрии и Германии Румыния должна получить всю Бессарабию с Одессой. Для того же чтобы Румыния не боялась в будущем нашего соседства, германское правительство уверяло некоторых здешних военных деятелей в том, что Румыния после войны будет отделена от России вассальным Австрии великим княжеством Украиной. Когда принц Карл покидал Германию в начале войны, то император Вильгельм повторил ему упомянутые в последнем абзаце обещания и прибавил, что через двадцать лет к Румынии будет присоединена и Трансильвания. До сих пор не замечено, чтобы вышеизложенные предложения произвели здесь особенное впечатление, и пожелания здешнего общественного мнения высказываются в пользу

завладения румынскими областями Австро-Венгрии.

Поклевский

(Царская Россия в мировой войне. С. 164.)

32. Нота российского министра иностранных дел С. Д. Сазонова на имя румынского посланника в Петрограде Диаманди от 18 сентября / 1 октября 1914 г.

Царское Село — Петроград

В результате переговоров, которые мы вели, имею честь сде лать Вам следующее сообщение:

Россия обязуется противиться всякому покушению против территориального status quo Румынии на протяжении ее теперешних границ. Она одновременно обязуется признать за Румынией право присоединить к себе те местности австро-венгерской монархии, которые населены румынами. В отношении Буковины принцип большинства населения должен составить основу территориального разграничения между Россией и Румынией.

Это разграничение будет совершено после специальных исследований на месте, для чего между министерствами будет образована комиссия, которой будет дана инструкция, составленная в том примирительном духе, которым одушевлены оба правительства.

Румыния займет упомянутые выше территории, когда она сочтет это нужным.

Россия позаботится о том, чтобы упомянутые выше обязательства были подтверждены лондонским и парижским кабинетами.

Само собой разумеется, что настоящая декларация должна содержаться в тайне до момента аннексии Румынией тех территорий, о которых идет речь,

(МО. 1870–1918. С. 319.)

33. Секретная телеграмма министра иностранных дел России С. Д. Сазонова российскому посланнику в Бухаресте от 20 апреля / 3 мая 1915 г.

№ 2040

Сегодня я впервые виделся с Диаманди, который наметил следующие земельные приращения, которые Румыния желала бы получить за выступление вместе с нами против Австро-Венгрии: Буковину до Прута, Трансильванию, Банат до Тисы и часть Венгрии по линии от Сегедина до слияния Самоша с Тисой и далее по Карпатам до Буковины. Я ответил, что подобные притязания неприемлемы, так как мы не можем согласиться ни на отдачу под власть Румынии русского населения Буковины и Угоршины, ни на допущение румын к самому Белграду, для которого они могут стать не меньшей угрозой, нежели до сих пор были австрийцы. На этом пока кончился наш первый разговор, носивший, впрочем, вполне дружелюбный оттенок.

Сазонов (Царская Россия в мировой войне. С. 183.)

34. Секретная телеграмма министра иностранных дел России С. Д. Сазонова российскому посланнику в Бухаресте от 22 апреля / 6 мая 1915 г.

№ 2083

Ваша телеграмма № 261 получена.

О принятии нами линии Прута речи быть не может. Разграничение Буковины должно быть произведено, как было условлено 18 сентября, на основании этнографического начала с допущением лишь поправок путем взаимного обмена небольшими участками для лучшего очертания границы. Русское население Угоршины также не может быть отдано Румынии. В Банате нельзя согласиться на удовлетворение тех притязаний румын, которые явно нарушают законные интересы сербов. Поэтому, если Братиано будет настаивать на означенных неприемлемых требованиях, нам не удастся прийти к соглашению, тем более что Франция и Англия вполне разделяют наши взгляды, а с военной точки зрения верховный главнокомандующий уже не придает теперь румынскому выступлению прежнего значения. Вышеизложенное передается Вам не для передачи Братиано, а для Вашего личного руководства в беседах с ним.

Сазонов (Царская Россия в мировой войне, С. 184.)

35. Секретная телеграмма начальника штаба верховного

главнокомандующего Н. Н. Янушкевича от 7/20 июня 1915 г.

№ 286

Ссылаюсь на телеграммы Поклевского за №№ 339 и 340.

Принимая во внимание настоящую военную обстановку, не могущую измениться к лучшему в близком будущем, считаю очень важным не отклонять предложений Братиано. Действительное военное выступление Румынии было бы, конечно, наиболее ценным сейчас же, но так как это недостижимо, то можно с военной точки зрения примириться и с ее выступлением через пять недель, ибо самый благоприятный момент для ее кооперации уже прошел. Теперь же самое важное — не упускать момента для закрепления Румынии в нашем лагере, так как переход ее в лагерь противника в случае возможного нашего отступления из Галиции несомненен. Для достижения этого, по моему убеждению, мы можем принять все политические условия, поставленные Братиано, причем предложенный в телеграмме № 339 способ ведения переговоров представляется вполне целесообразным, а именно, согласившись немедленно на политические условия Румынии, обязать ее взамен выступить через не позже пяти недель со дня названного предложения и сейчас же начать переговоры о военной конвенции. В общем, образ действий окажется тождественным с тем, какой был принят в переговорах с Италией. К сему прибавлю следующие соображения частного военного характера:

1. Желательно тотчас по заключении политического соглашения, чтобы Румыния безусловно закрыла свою границу для транзита военных грузов в Турцию. Это возможно, сохраняя до поры до времени в тайне состоявшееся соглашение.

2. Относительно Баната: надо выговорить для Сербии необходимую для защиты Белграда зону.

С военной точки зрения важнее, чтобы пространство, выговариваемое для Сербии, было меньше (но не менее 20 верст шириною) но с правом укрепления, чем наоборот.

3. Относительно военного снабжения надо ясно установить, что мы можем обещать Румынии продовольствие, лошадей, скот и т. п., но не снаряды, пушки, ружья и т. п., в которых сами нуждаемся. Это могли бы обещать и союзники.

Янушкевич

(Царская Россия в мировой войне. С. 194–195.)

36. Секретная телеграмма министра иностранных дел России Б. В. Штюрмера послам в Париже, Лондоне и Риме от 26 июля / 8 августа 1916 г.

№ 3407

№ 2

Сообщено в Бухарест. Весьма срочно

Русский посланник в Бухаресте уполномочен передать румынскому правительству следующий проект соглашения, имеющего быть заключенным между Россией, Великобританией, Францией и Италией, с одной стороны, и Румынией — с другой.

1. Великобритания, Франция, Италия и Россия гарантируют неприкосновенность территории румынского королевства на всем протяжении ее теперешних границ.

2. Румыния принимает на себя обязательство при условиях, предусмотренных военным соглашением, объявить войну Австро-Венгрии и напасть на нее; Румыния равно обязуется прервать со всеми врагами союзников как дипломатические, так и экономические сношения, а также прекратить и торговый обмен с ними.

3. Великобритания. Франция, Италия и Россия признают за Румынией право присоединения территорий Австро-Венгерской империи в границах, указанных параграфом 4.

4. Границы территорий, перечисленных в предыдущем параграфе, определяются следующим образом;

Пограничная линия начнется с Прута, с нынешней границы между Россией и Румынией, около Новоселицы, и поднимется по этой реке до границы Галиции и Буковины, до слияния Прута и Черемоша. Затем она пойдет по границе Галиции и Буковины и по границе Галиции и Венгрии до Стога 1655. Отсюда она пойдет по линии водораздела между Тисой и Визо до места соединения Тисы с Визо. Линия границы на протяжении от Стога до слияния Тисы и Визо будет окончательно установлена позднее смешанной русско-румынской комиссией, которая примет во внимание экономические интересы местного населения. Начиная с этого пункта, она спустится по течению Тисы до слияния Тисы и Самеш и пойдет далее в четырех километрах к северу от указанного слияния с присоединением к Румынии деревни Ва-зарос-Намени в юго-западном направлении до места, находящегося в шести километрах вправо от города Дебречина. Отсюда она пойдет в том же направлении, минуя на расстоянии 3 километров к западу слияние Грикс, а затем пойдет к югу и, обогнув деревню Бекешам-сон на 3 километра к западу, соединится с Тисой на высоте деревни Альджио (N N Сегедин [так в документе. — В. /Я.]). Отсюда граница спустится по Тисе до ее впадения в Дунай и затем пойдет по течению Дуная до границы Румынии.

Румыния обязуется не возводить укреплений против Белграда в зоне, подлежащей последующему определению, и не иметь в этой зоне иных сил, кроме необходимых для несения полицейской службы.

Румынское королевское правительство обязуется возместить расходы тем сербам из области Банат, которые в течение двух лет со времени заключения мира захотели бы покинуть свои участки, с тем чтобы эмигрировать.

5. Великобритания, Франция, Италия и Россия, с одной стороны, и Румыния — с другой, обязуются не заключать сепаратного мира как с Австро-Венгрией, так и со всякой иной враждебной державой, которой Румыния объявила бы войну, до тех пор, пока указанные параграфом 4 и занятые союзниками или Румынией территории не будут присоединены к последней; что касается прочих территорий, упоминаемых тем же параграфом, названные державы гарантируют Румынии их присоединение к ней, поскольку это окажется возможным в связи с общим положением после войны.

6. Румыния будет пользоваться правами наравне с союзниками.

7. Договаривающиеся державы обязуются хранить настоящее соглашение в тайне впредь до заключения общего мира.

Штюрмер (Царская Россия в мировой войне. С. 224–225.)

37. Русско-румынская военная конвенция 1916 г.

Нижеподписавшиеся: 1) русский военный агент в Румынии полковник А. Татаринов, 2) французский военный агент в Бухаресте А. Депре, 3) С. Б. Томсон, великобританский военный агент в Бухаресте, и 4) итальянский военный агент в Бухаресте подполковник Фериго, особо уполномоченные верховными командованиями их армий, с одной стороны, и его превосходительство председатель совета министров, военный министр румынского королевства г. Иван Ж. О. Братиано, с другой стороны, договорились о нижеследующем:

Статья 1.

В дополнение к договору о союзе, заключенному 4 (17) августа 1916 г. между Россией, Францией, Великобританией, Италией и Румынией, Румыния обязуется, мобилизовав все свои сухопутные и морские силы, напасть на Австро-Венгрию не позже 15 (28) августа 1916 г. (через 8 дней после салоникского наступления). Наступательные действия румынской армии начнутся в самый день объявления войны.

Статья 2.

С момента подписания настоящей конвенции и в течение мобилизации и сосредоточения румынской армии русская армия обязуется действовать самым энергичным образом на всем австрийском фронте с целью обеспечить вышеупомянутые румынские операции. Эти действия будут специально наступательными и сильными в Буковине, где русские войска должны будут, по крайней мере, удерживать свои позиции, а также сохранять свою теперешнюю численность.

Начиная с 12 (25) августа 1916 г. российский флот должен будет обеспечивать безопасность Констанцского порта, препятствовать всякой высадке неприятельских войск на румынских берегах и всякому проникновению в Дунай выше устья этой реки.

Со своей стороны Румыния признает за российским черноморским флотом право пользования Констанцским военным портом, а также право принимать необходимые меры против подводного неприятельского флота. Российские военные суда, которые будут пользоваться Дунаем как для защиты берегов, так и для оказания содействия, румынским армии и флоту, будут находиться под начальством верховного командования румынских армий и действовать на этой реке совместно с эскадрой румынских мониторов. Подробности этих совместных действий будут установлены согласно статьям настоящей конвенции.

Статья 3.

Россия обязуется послать во время мобилизации румынской армии в Добруджу две пехотные дивизии и одну кавалерийскую для совместных действий с румынской армией против болгарской армии.

Союзники обязуются начать решительное наступление сало-никских армий, по крайней мере, за восемь дней до начала Румынией военных действий, дабы облегчить мобилизацию и сосредоточение всех румынских военных сил. Это наступление начнется 7 (20) августа 1916 г. Если бы в течение военных операций союзные державы по соглашению подлежащих генеральных штабов признали нужным увеличить контингенты своих войск, действующих совместно с румынской армией, то это увеличение сил ни в чем не изменит постановлений заключенных конвенций.

Статья 4.

Россия, Франция, Великобритания и Италия обязуются снабжать Румынию военными припасами и материалами, которые будут перевозиться румынскими и союзными судами и проходить транзитом через Россию.

Эти доставки и перевозки должны будут производиться с расчетом обеспечить возможно непрерывное поступление в Румынию по меньшей мере 300 тонн в день по среднему расчету за месяц перевозок.

В случае если бы у союзников появились новые пути, которые облегчат провоз военных припасов, Румыния будет иметь право ими пользоваться.

Статья 5.

Союзники равным образом обязуются доставлять Румынии в пределах возможного лошадей, медикаменты, продовольствие и предметы снаряжения, о коих бы она просила, в том количестве и тех категорий, которые будут установлены с общего согласия.

Статья 6.

Союзники предоставляют в распоряжение Румынии технический персонал, необходимый для изготовления в стране военных припасов и материалов.

Статья 7.

По заключении настоящей конвенции генеральные штабы русско-румынских армий, а равно и генеральный штаб салоникс-ких армий, условятся относительно образа их совместных действий. Согласование военных операций русско-румынских армий или всякое изменение, разъяснение и дополнение для поддержания постоянной связи будет устанавливаться подлежащей главной квартирой, как о том будет указано ниже.

Статья 8.

Совместные действия союзных армий не предполагают подчинения одной договаривающейся стороны другой; они имеют в виду только свободное принятие распоряжений или изменений, вытекающих из общего положения, из потребностей, вызываемых преследуемой целью, и из братства по оружию.

Статья 9.

В принципе королевские румынские и императорские российские войска будут сохранять свое собственное командование, свою отдельную оперативную зону и полную независимость в ведении операций. Демаркационная линия между двумя армиями пройдет от Дорны-Ватры, по Быстрице и долинам рек Шайо и Самеш к Дебречину. Румынские действия будут иметь главной целью, поскольку это позволит военная обстановка к югу от Дуная, движение через Трансильванию на Будапешт.

Русские войска, предусматриваемые статьей 3 и предназначенные для совместных действий с румынской армией, будут находиться под начальством верховной команды румынской армии.

В случае если бы контингент русских войск, действующих к югу от Дуная, был значительно увеличен, притом настолько, что он оказался бы по численности равным или большим, чем румынские войска, с которыми он будет совместно действовать, то такой контингент может образовать по выходе из румынской территории независимую армию, которая будет подчинена русскому верховному командованию. В таком случае эта армия, действующая вне румынской территории, должна будет иметь отдельную оперативную зону и будет управляться согласно распоряжениям верховного русского командования, вполне сообразуясь с планами обеих главных квартир, на основаниях, установленных выше.

Если бы ввиду преследуемой цели имели место военные операции совместными русско-румынскими силами, командование этими силами будет определено соответствующей оперативной зоной. Все приказы и распоряжения относительно ведения этих операций будут составлены на русском и румынском языках.

Статья 10.

В принципе на национальную территорию, так же как и на территорию, занятую армией одной из договаривающихся сторон, армии другой договаривающейся стороны могут вступать только в том случае, если того потребуют общий интерес и общая цель, и по предварительном и письменном согласии в каждом отдельном случае.

Статья 11.

Каждый раз, когда в течение операций союзные армии были бы вынуждены пользоваться одной или несколькими железными дорогами на территории союзного государства для перевозки войск, припасов и военного снабжения, такое пользование, будет устанавливаться в каждом отдельном случае делегатами союзных главных квартир.

Управление, организация подвоза и снабжения местными средствами во всех случаях будут лежать на обязанности территориальных властей.

Статья 12.

Пленные, военная добыча и трофеи, взятые одной из армий, будут принадлежать этой армии.

Военная добыча, взятая в совместных боях и на том же самом поле битвы, будет распределена пропорционально численности войск, принимавших участие в этих боях. Однако для облегчения снабжения румынской армии императорское российское командование уступит ей военный материал и припасы из этой смешанной военной добычи, в которых она будет настоятельно нуждаться.

Статья 13.

Для согласования действий румынской, русской и союзных армий и для более верного достижения военных целей в главных квартирах русской и союзных армий во время открытия Румынией военных действий должен находиться представитель румынской армии, которому в случае необходимости будет придано в помощь известное количество офицеров. Равным образом представители русской и союзных армий и их помощники должны находиться в главной квартире румынской армии. Главные квартиры совместно действующих армий должны взаимно и своевременно обмениваться сведениями о военной обстановке, распределении сил и ходе операций.

Статья 14.

Если бы в течение операций возникли обстоятельства, требующие принятия новых мер и возбуждающие вопросы, непредвиденные в настоящей конвенции, то все такие вопросы будут обсуждаться в каждой главной квартире с делегатом союзной армии и будут окончательно решаться только по соглашению главнокомандующих.

Статья 15.

Дабы иметь возможность принять подготовительные меры для начала операций, договаривающиеся стороны должны сговориться относительно плана военных действий до открытия румынской армией военных действий.

Статья 16.

Вопрос о перемириях будет решаться с общего согласия верховными командованиями совместно действующих армий.

Статья 17.

Настоящая конвенция остается в силе со времени подписания до заключения общего мира.

Учинено в пяти экземплярах в Бухаресте, 4 (17) августа 1916 г. (подписано:)

Русский военный агент полковник Татаршюв

Французский военный агент М. Депре

Великобританский военный агент Томсон

Итальянский военный агент Д. Г. Фериго

Председатель совета министров, военный министр Румынии Иван Братиапо

(Царская Россия в мировой войне. С. 226–230.)

38. Секретная телеграмма министра иностранных дел России С. Д. Сазонова российским послам в Париже, Лондоне и Риме

от 4/17 октября 1915 г.

(Для Вашего личного сведения)

Сообщается в Афины

№ 5100

Из доверительного источника узнаю, что существует предложение предложить Греции, в случае если она решится немедленно прийти на помощь Сербии, Болгарскую Фракию до Дедеагача. Относясь вообще отрицательно к постоянному увеличению вознаграждений, предлагаемых за греческое выступление, я тем не менее готов на этот раз горячо поддержать указанное предположение, если только оно способно побудить Грецию к безотлагательному выполнению своего обязательства в отношении Сербии.

Подп. Сазонов

(Европейские державы и Греция в эпоху мировой войны. По секретным

материалам б. Министерства иностранных дел с приложением копий

дипломатических документов. М., 1922. С. 20. Далее: Европейские державы и

Греция в эпоху мировой войны.)

39. Секретная телеграмма посла России в Париже

А. П. Извольского от 5/18сентября 1916 г.

№ 663

Копии в Лондон, Рим и Афины

Доверительно

Бриан сказал мне, что новый греческий кабинет производит здесь самое невыгодное впечатление. Он составлен из теотоскистов и анти-венизелистов, т. е. из явных противников союзников. К тому же он несомненно имеет политический характер, а следовательно, не отвечает требованиям принятой Грецией ноты 8 июня. Наконец, он, очевидно, имеет целью произвести выборы, исход коих предрешается заранее не в пользу союзников. При таких условиях Бриан считает необходимым поставить вопрос, могут ли союзники допустить подобную комбинацию и не следует ли им выступить с совместными представлениями перед королем. Он телеграфирует в этом смысле в Петроград и Лондон. На мой вопрос, какая им намечается дальнейшая программа действий, он ответил мне, что, по его личному убеждению, следовало бы произвести высадку войск, дабы поставить короля Константина в надлежащие рамки — по его выражению: «encadrer le roi». Ясно, что на этом пути он встречает противодействие со стороны Англии и если не противодействие, то, по-видимому, мало сочувствия со стороны России. Настоящий вопрос будет рассматриваться завтра в здешнем совете министров.

Подп. Извольский

На подлинном собственною Николая II рукою написано: «Я называю это полным вмешательством во внутренние дела Греции. Очень скользкий путь». Царская ставка, 9 сентября 1916 г.

(Европейские державы и Греция в эпоху мировой войны. С. 110–111.)

40. Секретная телеграмма посланника России в Афинах Демидова от 13/26 июня 1917 г.

№ 375

Копия в Рим

Венизелос говорил со мной 11 июня, как будто он уже правит страной. Он ожидает к завтрашнему дню отставки Заимиса и предполагает в четверг стать со главе собственного кабинета. «Если новый король не окажется строго конституционным, с ним поступят как у вас в России». Принятие им управления фактически означает выход Греции из нейтралитета и восстановление союза с Сербией. В этом отношении Венизелос дал мне самые положительные заверения в присутствии сербского посланника. Он рассчитывает призвать 2 класса 1916 и 1917 годов, которые с находящимися под ружьем призывом 1915 г. должны дать 70 000, не считая частей на фронте. Обучение их возьмет 3 месяца. Офицеры, не желающие участвовать в войне, могут подать в отставку. Палата 1915 г., считаемая им незаконно распущенной бывшим королем, будет немедленно созвана. Не берусь судить, в какой мере удастся ему осуществить начинания при несомненном глухом противодействии частей офицерского состава. Со своими противниками Венизелос поступит беспощадно. Гунарису он намерен разрешить вернуться, чтобы дать ему возможность судебным порядком оправдаться за нарушение конституции. В общем, я нашел Венизелоса обнадеженным и бодрым. Я высказал ему полную уверенность в предстоящем русском наступлении.

(Европейские державы и Греция в эпоху мировой войны. С. 218.)

41. Секретная телеграммма министра иностранных дел России

С. Д. Сазонова российскому послу в Париже

от 22 июля / 4 августа 1914 г.

№ 1657

Лично. Строго доверительно

Нам было сегодня весьма доверительно сообщено, что итальянский м-р иностр. д., уведомляя германского посла о намерении Италии остаться нейтральной, прибавил, что Италия готова рассмотреть способы оказания помощи своим союзникам, если предварительно будут точно установлены условия, отвечающие итальянским интересам. Под этими условиями, по-видимому, подразумевается удовлетворение вожделений Италии в отношении Трентино и Валоны. По этому поводу нам было заявлено, что ввиду малой надежды получить желаемое от Германии и Австрии Италия могла бы вступить в обмен мнений с нами на означенной почве. Основываясь на Вашей телеграмме № 284, мы ответили, что не только мы, но и Франция, наверное, согласится предоставить возможность Италии приобрести Валону. Что касается Трентино, то, не имея с своей стороны возражений против присоединения его к Италии, мы еще не высказались, так как хотели бы предварительно осведомиться через Вас о взглядах на этот счет Франции.

Полагаю, что в случае согласия на это французского правительства мы могли бы приступить к весьма доверительным переговорам с Италией с целью выяснить, какую помощь она могла бы доставить нам в борьбе с Австрией и Гер\1анией ценою вышеизложенных обещаний.

Сазонов (Царская Россия в мировой войне. С. 235.)

42. Секретная телеграммма министра иностранных дел России

С. Д. Сазонова российским послам в Париже, Лондоне, Риме

от 28 июля /10 августа 1914 г.

№ 1803

Французский и английский послы телеграфируют сегодня своим правительствам, предлагая им сделать через своих представителей в Риме следующее заявление: «Французское (английское) правительство было осведомлено о частных беседах, которые в течение последних дней имел в Петербурге г. Сазонов с послом его величества короля по поводу возможного присоединения Италии к Тройственному Согласию.

Французское (английское) правительство согласно на нижеприводимые формулированные г. Сазоновым предложения:

1. Итальянские армия и флот немедленно выступят против армии и флота Австро-Венгрии.

2. После войны Триент, порты Триест и Валона будут присоединены к Италии,

Французское (английское) правительство надеется, что королевское правительство согласится на эти предложения.

Ввиду этого, а также ввиду спешности французское (английское) правительство было бы весьма признательно королевскому правительству, если бы оно препроводило маркизу Карлотти необходимые полномочия для выработки совместно с г-ном Сазоновым условий соглашения, которое должно быть заключено между Италией и правительствами Тройственного Согласия.

Прибавка для Рима. Благоволите переговорить в этом смысле с м-ром иностранных дел и побудить его дать испрашиваемые указания Карлотти.

Сазонов (Царская Россия в мировой войне. С. 241.)

43. Министр иностранных дел Италии Дж. Соннино — королевскому послу в Берлине Воллати, 9 декабря 1914 г.

(Телеграмма.) Рим

Прошу Ваше Превосходительство известить г. фон Ягова о моей телеграмме Кор. Послу в Вене (№ 1). Вы будете любезны выразить министру иностранных дел настроение итальянского общественного мнения и заметную в Италии связь между вопросами внешней и внутренней политики. Заметное же в известной части общественного мнения направление в пользу нейтралитета не означает отказа от интересов Италии на Балканах и в Адратике и от национальных чаяний, но только убеждение в том, что эти интересы и эти чаяния более осуществимы при сохранении нейтралитета. Но если бы на деле оказалось противоположное, то поворот общественного мнения был бы настолько серьезным и значительным, что обязал бы Королевское Правительство предвидеть и по возможности предупредить его последствия,

Соннино

(Зеленая книга. Итальянская дипломатическая переписка, относящаяся к войне 1914 г. (9 дек. 1914 года — 4 мая 1915 года). Пг., 1916. С. 5. Далее: Зеленая книга,)

44. Министр иностранных дел Италии Дж. Соннино — королевскому послу в Вене Аварне, 4 марта 1915 г.

(Телеграмма.) Рим

Я тоже считаю, что нам ничего нельзя ожидать от продолжения переговоров с бароном Бурианом по поводу территориальных компенсаций на почве седьмого параграфа. Но мне все-таки кажется небесполезным ясно резюмировать следующие установленные пункты, которые вытекают из последовательно сделанных нами в предыдущих беседах заявлений:

1) что никакие военные действия Австро-Венгрии на Балканах не могут быть начаты ранее того, как будет доведено до конца предшествующее им соглашение о компенсациях в строгой соответственности с текстом параграфа VII;

2) что всякое нарушение вышеизложенного нами будет рассматриваться как открытое нарушение трактата, при наличности чего Италия для обеспечения собственных прав и интересов возвращает себе полную свободу действий;

3) что никакое предложение или обсуждение компенсаций не может привести к соглашению, если при этом не имеется в виду уступка принадлежащих ныне Австро-Венгрии земель;

4) что, считаясь с постановлениями параграфа седьмого, мы требуем компенсаций за один только факт начала военных действии Австро-

Венгрией на Балканах, независимо от результатов, достигнутых этими действиями, не исключая, конечно, того, что могут быть выговорены и другие компенсации в условной форме и в пропорции с теми выгодами, которые в действительности удастся извлечь Австро-Венгрии;

5) что эта определенная часть компенсаций, предназначающаяся

служить уравновешением самого открытия военных действий вне зависимости от их результатов должна будет, несмотря на свой секретный характер, быть выполненной в форме действительной передачи уступленных территории и немедленной оккупации их Италией;

6) что по различным представленным барону Буриану Вашим Превосходительством причинам мы не допускаем никаких рас суждений о компенсациях с нашей стороны за оккупацию нами Додеканеза и Валоны,

Соннино

(Зеленая книга. С. 64–65.)

45. Секретная телеграмма министра иностранных дел России С. Д. Сазонова российскому послу в Лондоне от 12/25 марта 1916 г.

№ 1352

Грей, вероятно, ознакомил Вас с ходом своих переговоров с

итальянским послом и с теми соображениями, которые он высказал в телеграмме Бьюкенену в пользу новых уступок с нашей стороны Италии. На мой взгляд, при всей желательности побудить последнюю к скорейшему выступлению против Австрии наша уступчивость должна иметь известный предел. Мы уже согласились на весьма крупные приобретения Италии, едва ли соразмерные с ее боевым значением. Окончательное же принесение в жертву итальянским притязаниям интересов Сербии и Черногории не может быть оправдано. При ведении нами переговоров с римским кабинетом не следует забывать, что для Италии не менее важно, чем для нас, достигнуть соглашения, ибо только этим путем она может рассчитывать получить при сравнительно небольшом напряжении военной силы крупные приобретения как за счёт Австрии, так и в Турции. В Риме должны сознавать, что при неудачном исходе лондонских переговоров Италии придется отказаться не только от Триеста, Далмации и Адалии, но, вероятно, даже и от Трентино, так как, если Германия и Австрия узнают, что соглашение с союзниками не состоялось, они едва ли сочтут нужным пойти на земельные уступки в пользу Италии для удержания ее от вмешательства в войну. Допустить же возможность перехода Италии на сторону австро-германцев при известном настроении итальянского народа и ввиду явной в таком случае несбыточности мечтаний о господстве на Адриатике представляется немыслимым.

Сообщается в Париж.

Сазонов

На подлиннике царская пометка: «Хорошо». Царское Село.

14 марта 1915 г.

(Царская Россия в мировой войне. С. 265.)

46. Памятная записка российского министра иностранных дел С. Д. Сазонова великобританскому и французскому послам от 18/31 марта 1915 г.

Принимая во внимание повторные настояния английского и французского правительств, переданные ему через послов означенных правительств, г. Сазонов выражает согласие на внесение в виде последней уступки в его памятную записку от 17 (30) сего марта следующих изменений:

Часть Далмации от мыса Планка до черногорской границы, в том числе полуостров Сабиончелло, неотделимый от побережья, так же как и все острова и островки вдоль этой части Далмации, кроме четырех островов, определенно указанных ниже, будут предоставлены Сербии,

Острова Дисса, Бузи, Кацца и Дагоста отойдут к Италии.

Все острова, полуостров Сабиончелло и часть побережья между Зарой и устьем Наренты будут объявлены нейтральными, так же как и бухта Катарро. Таким образом, нельзя будет утверждать, что Италии недостаточно гарантирована безопасность от агрессивных попыток со стороны сербского флота, который, впрочем, не имеет, по-видимому, шансов быть созданным в скором времени.

Демаркационная линия, имеющая отойти от мыса Планка и служить границей между Италией и Сербией в Далмации, будет установлена позднее смешанной комиссией, которая должна будет выработать ее на месте. В случае надобности в состав этой комиссии могли бы войти делегаты Англии, Франции и России в целях облегчения работы уполномоченным Италии и Сербии.

Решаясь на эти последние уступки, г. Сазонов считает своим долгом прибавить, что делает это исключительно с целью прийти в соответствии с желаниями Англии и Франции к немедленному соглашению с Италией для того, чтобы она согласно своих заявлений открыла военные действия против Австрии в конце апреля по новому стилю. Если бы Италия, убедившись в согласии держав исполнить почти все ее желания, стала стремиться под разными предлогами оттянуть свое выступление, все сделанные теперь Россией уступки утратили бы всякую для нас обязательность.

(Царская Россия в мировой войне. С. 270–271.)

47. Письмо президента Французской Республики Р. Пуанкаре Николаю II

Посольство Французской Республики. С.-Петербург

Дорогой и высокий друг.

Да будет мне дозволено вашим величеством высказать ему, сколь опасным мне представляется замедление в присоединении союзников к итальянскому меморандуму.

Генерал Жоффр, так же как и его императорское высочество великий князь Николай Николаевич, желает, чтобы выступление Италии произошло возможно скорее, но единственный способ ускорить дело — это немедленно подписать соглашение. До тех пор пока оно не будет подписано, можно опасаться, как бы переговоры не были неожиданно прерваны в силу каких-нибудь непредвиденных обстоятельств. Приняв же на себя обязательство подписанием соглашения, Италия, напротив, была бы уже вынуждена приступить к действиям, как только она получила бы материальную возможность это сделать, и мы постараемся подвинуть ее на это решение. Отсрочка, которую она просит, могла бы быть сокращена, поскольку она действительно будет нашим союзником, но тогда мы будем иметь уверенность и основания полагать, что она просит ее не для того, чтобы уклониться от действий, что ей действительно необходимо сделать некоторые предварительные приготовления и что, отказывая ей в предоставлении небольшой отсрочки, мы рисковали бы тем, что она осталась бы в нейтралитете. Пусть лучше она присоединится позднее, чем не присоединится никогда.

Ваше величество со свойственным ему столь высоким и просвещенным пониманием интересов союзных стран не поколеблется перед тем, чтобы предотвратить разрыв, могущий повлечь за собой серьезные последствия. В конце концов несомненно, что Италия не может открыто объявить о своем присоединении к декларации 5 сентября до того дня, когда она приступит к действиям. Чем долее будут медлить с подписанием соглашения, тем на более долгий срок будет она поставлена в необходимость не объявлять о своем присоединении.

Я прошу меня извинить за то, что, вынужденный к тому неотложностью дела, я передаю это обращение по телеграфу, а не непосредственно вашему величеству, и прошу вас верить моей неизменной и преданной дружбе.

Пуанкаре

(Царская Россия в мировой войне. С. 282–283.)

48. Исправленный и дополненный текст соглашения держав Согласия с Италией от 13/26 апреля 1915 г.

По распоряжению своего правительства итальянский посол в Лондоне маркиз Империали имеет честь сообщить статс-секретарю по иностранным делам высокоуважаемому сэру Э. Грею и их превосходительствам, французскому послу г. П. Камбону и российскому послу г. графу Бенкендорфу следующую памятную записку:

Статья 1. Французский, великобританский, российский и итальянский главные штабы незамедлительно заключают военную конвенцию; конвенцией этой устанавливается минимум военных сил, которые Россия должна будет направить против Австрии для того, чтобы воспрепятствовать этой державе сконцентрировать все свои силы против Италии в том случае, если бы Россия решила направить свои усилия главным образом на борьбу с Германией. Военной конвенцией регулируется вопрос о перемириях, зависящих, по существу, от главного командования армиями.

Статья 2. Италия с своей стороны обязуется использовать свои силы и средства в совместной с Францией, Великобританией и Россией борьбе со всеми их врагами.

Статья 3. Французский и английский флоты будут оказывать Италии деятельную и постоянную помощь впредь до уничтожения австрийского флота или до заключения мира. Между Францией,

Великобританией и Италией будет немедленно заключена морская конвенция.

Статья 4. По мирному договору Италия подучит Трентино, цизальпинский Тироль с его географической и естественной границей, границей Бреннера, а также Триест, графства Горицу и Гра-диску, всю Истрию до Кварнеро, включая Волоску и истрийские острова Керзо, Люссин. так же как и малые острова Плавник, Униз, Канидолэ, Палаццуоло, Сан-Пиетро ди Немби, Азинелло, Груику и соседние островки.

Примечание № 1. Необходимая для обеспечения выполнения статьи 4 граница будет проведена следующим образом: от вершины Умбрайля до пункта к северу от Стельвио она пойдет вдоль хребта Рейнских Альп до источников Адидже и Эйзака, проходя затем по горам Решен, по Бреннеру и по вершинам Этца и Циллера. Затем граница направится к югу, пересечет гору Тоблах и достигнет нынешней границы Карнийских Альп. Она пойдет вдоль этой границы до горы Тарвиз, а далее — по линии водораздела Юлийских Альп через перевал Предиль, гору Мангард, Трикорно и по водоразделу ущелий Подбердо, Подланескам и Идрии. Отсюда граница направится на юго-восток к Шнебергу. оставив вне итальянской территории весь бассейн Савы и ее притоков, текущих от Шнебер-га; граница спустится к берегу так, чтобы включить в итальянскую территорию Кастую, Матулью и Волоску.

Статья 5. Италия получит также Далмацию в ее настоящих административных границах, включая на севере Лиссарику и Три-банию на юге — до линии, идущей от мыса Планка на побережье к востоку, по вершинам возвышенностей, образующих водораздел, таким образом, чтобы все долины и реки, спускающиеся к Себе-нико, как Чиколо, Керка, Бутисника и их притоки, вошли в состав итальянской территории. Она получит также все расположенные к северу и к западу от Далмации острова, начиная от Прему-ды, Сельве, Ульбо, Скерды, Маон, Паго и Пунтадуры на севере до Меледы на юге, в том числе Сан-Андреа, Бузи, Лиссун. Терколлу, Курцолу, Каццу и Лагосту, так же как и расположенные крутом скалы и островки, и Пелагозу, за исключением лишь островов Большой и Малой Зироны, Буа, Сольта и Брацца. Будут нейтрализованы:

О Весь берег моря от мыса Планка на севере до южной конечности полуострова Сабиончелло на юге таким образом, чтобы сюда вошел весь этот полуостров.

2) Часть береговой полосы, начинающейся на севере в 10 километрах к югу от Рагуза-Веккия и спускающейся на юг к реке Воюссе, включая залив и гавани Катарро, Антивари, Дульциньо, Сен-Жан ди Медуа, Дураццо, без нарушения прав Черногории, вытекающих из деклараций, которыми обменялись державы в апреле и мае 1909 года. Права эти, касающиеся только нынешней территории Черногории, не могут быть распространены на те. тер-ритории или порты, которые могут быть предоставлены Черногории. Таким образом, ни одна часть ныне принадлежащего Черногории побережья не может быть нейтрализована. Останутся в силе ограничения для порта Антивари, на которые Черногория сама согласилась в 1909 году.

3) И наконец, острова, которые не будут предоставлены Италии.

Примечание № 2. Нижеперечисленные территории Адриатики будут четырьмя союзными державами предоставлены Кроа-ции, Сербии и Черногории: в северной части Адриатического моря весь берег от бухты Волоски на границе Истрии до северной границы Далмации, включая берег, принадлежащий в настоящее время Венгрии, и весь кроатский берег с портом Фиуме и малыми гаванями Нуови, Карлопаго, а также и острова Веглио, Первиккио, Грегорио, Голи и Арбе. В южной части Адриатического моря, в области, в которой заинтересованы Сербия и Черногория, — весь берег от мыса Планка до реки Дрина с важными портами Спалато, Рагуза, Катарро, Антивари, Дульциньо и Сен-Жан ди-Медуа и острова Большой и Малой Зироны, Буа, Сольта, Брацца, Жаклиан и Каламота. Порт Дураццо останется во владении независимого мусульманского государства Албании.

Статья 6. Италия получит в полное владение Валону, острова Сасено и территорию, достаточно обширную для того, чтобы обеспечить защиту этих пунктов, между Воюссой на севере и на востоке и приблизительно до северной границы округа Кимара на юге.

Статья 7. Если Италия получит Трентино и Истрию согласно статье 4, Далмацию и острова Адриатического моря в границах, указанных статьей 5, и Валонскую бухту, и если центральная часть Албании будет оставлена для образования небольшого автономного нейтрального государства, она не будет противиться тому, чтобы северные и южные части Албании, если таково будет желание Франции, Великобритании и России, были разделены между Черногорией, Сербией и Грецией. Побережье от южной границы итальянского владения Валоны — смотри статью 6 — до мыса Сти-лоса будет объявлено нейтральным. Италия будет нести представительство государства албанского в его внешних сношениях. Италия, с другой стороны, соглашается во всяком случае оставить на восток от Албании достаточную территорию для того, чтобы обеспечить общую между Грецией и Сербией границу к западу от Охридского озера.

Статья 8. Италия получит в полное владение острова Додека-неза, которые она занимает в настоящее время.

Статья 9. Франция, Великобритания и Россия признают в принципе, что Италия заинтересована в поддержании равновесия на Средиземном море и что в случае полного раздела Азиатской Турции она должна будет получить соответствующую часть в местностях, прилегающих к Средиземному морю, смежных с провинцией Адалией, где Италия уже приобрела права и имеет интересы, которые послужили предметом итало-британской конвенции. При определении в свое время границ зоны, которая может быть предоставлена Италии, должны быть учтены существенные интересы Франции и Великобритании. Интересы Италии будут равным образом приняты во внимание в том случае, если будет сохранена неприкосновенность территории Азиатской Турции и если бы были внесены какие-либо изменения в зонах, в которых заинтересованы державы. F-Сли бы Франция, Великобритания и Россия заняли во время войны части территории Азиатской Турции, соседняя с провинцией Адалией местность в указанных ниже границах будет предоставлена Италии, которая получит право ее занять.

Статья 10. Италия получит в Ливии права и привилегии, которые в настоящее время принадлежат султану в силу Лозаннского договора.

Статья 11. При возмещении военных убытков Италия получит долю, соответствующую ее усилиям и жертвам.

Статья 12. Италия заявляет о своем присоединении к сделанной Францией, Англией и Россией декларации в целях оставления Аравии и мусульманских священных мест под властью независимой мусульманской державы.

Статья 13. В случае если бы Франция и Англия расширили свои колониальные владения в Африке за счет Германии, обе державы признают в принципе, что Италия может требовать равноценных компенсаций, а именно, урегулирования в ее пользу вопросов о границах итальянских колоний в Эритрее, Сомали и Ливии, смежных с французскими и английскими.

Статья 14. Англия обязуется облегчить немедленное заключение на справедливых условиях на лондонском рынке займа на сумму не менее 50 000 000 фунт, стерлингов.

Статья 15. Франция, Англия и Россия поддержат Италию в ее сопротивлении всякому предложению, клонящемуся к допущению представителя престола к участию во всех переговорах о мире и об урегулировании вопросов, выдвигаемых настоящей войной.

Статья 16. Настоящее соглашение должно оставаться тайным. Только присоединение Италии к декларации 5 сентября 1914 г. будет обнародовано тотчас после объявления войны Италией или Италии. Ознакомившись с вышеизложенной памятной запиской, представители Франции, Великобритании и России, должным образом на то уполномоченные, заключили с представителями Италии, также надлежащим образом уполномоченными, следующее соглашение: Франция, Великобритания и Россия изъявляют полное согласие с представленной итальянским правительством памятной запиской. Ссылаясь на статьи 1, 2 и 3 записки, предусматривающие военное и морское сотрудничество четырех держав, Италия заявляет, что она вступит в войну возможно скорее и во всяком случае не позднее как через месяц по подписании настоящего соглашения. В удостоверение чего нижеподписавшиеся подписали настоящее соглашение и приложили к нему свои печати. Составлено в Лондоне в четырех экземплярах. 26 апреля 1915 г.

(Царская Россия в мировой войне. С. 289–292.)

49. Декларация о выходе Италии из Тройственного союза от 4 мая 1915 г.

Вена

Нота итальянского посла в Вене Аварна на имя австро-венгерского министра иностранных дел Берхтольда

Союз между Италией и Австро-Венгрией представлялся при своем возникновении в качестве элемента и гарантии мира и прежде всего имел главной своей целью общую защиту.

Перед лицом позднейших событий и нового положения вещей, которое создалось в итоге их, правительства обеих держав должны были поставить себе другую не менее существенную цель, и в процессе последовательных возобновлений договора они стремились сохранить существование их союза, утвердив принцип предварительных соглашений относительно Балкан в целях примирения противоречащих интересов и тенденций обеих держав.

Совершенно очевидно, что этих соглашений, лояльно соблюдаемых, было бы достаточно, чтобы получить базу для общего и плодотворного действия.

Напротив, Австро-Венгрия, в течение лета 1914 года, без какого-либо соглашения с Италией, без малейшего предупреждения ее и совершенно не обращая внимания на советы умеренности, с которыми обращалось к ней королевское правительство, предъявило Сербии 23 июля ультиматум, ставший Причиной и отправным пунктом настоящего европейского пожара.

Австро-Венгрия, пренебрегая обязанностями, вытекающими из договора, глубоко потрясла балканский status quo и создала положение, из которого ей одной предназначалось получить выгоду в ущерб интересам самой большой важности, которые ее союзник столько раз защищал и провозглашал.

Столь разительное нарушение буквы и духа договора не только оправдало отказ Италии встать на сторону союзников в войне, вызванной без ее ведома, но одновременно лишила союза и его главного содержания, и его смысла.

Даже предусмотренное договором обязательство благожелательного нейтралитета оказалось скомпрометированным этим нарушением, В самом деле, и разум и чувство согласно отрицают, чтобы можно было соблюдать благожелательный нейтралитет, когда один из союзников берется за оружие для проведения программы, диаметрально противоположной тем жизненным интересам другого союзника, обеспечение которых составляет основной смысл самого союза.

Несмотря на это, Италия в течение нескольких месяцев силилась создать условия, благоприятные для восстановления между обеими державами тех дружественных отношений, что составляют главный фундамент всякого сотрудничества в области общей политики. В этой цели и в этой надежде королевское правительство заявило о своей готовности пойти на соглашение, основанное на удовлетворении в справедливых пределах законных национальных вожделений Италии и способное в то же время ослабить различие взаимного положения обеих держав в Адриатике.

Переговоры эти не привели, однако, ни к какому обязательному результату. Все усилия королевского правительства наталкивались на противодействие императорского и королевского правительства, которое по прошествии нескольких месяцев решилось всего-навсего признать особые интересы Италии в Валоне и обещать неудовлетворяющую уступку территорий в Трентино, уступку, никаким образом не создающую нормального выхода из положения ни с этнической точки зрения, ни с точки зрения политической или военной. Уступка эта, сверх того, должна была быть выполнена лишь в неопределенный срок, т. е. лишь по окончании войны.

При таком положении вещей итальянское правительство должно отказаться от надежды достичь соглашения и вынуждено взять обратно все свои предложения о соглашении.

Равным образом бесполезно поддерживать за союзом формальную видимость, которая служила бы лишь для сокрытия действительности, заключающейся в постоянном недоверии и в ежедневных противоречиях. Поэтому Италия, уверенная в своей правоте, заявляет и провозглашает, что она возвращает себе с этого момента полную свободу действий и объявляет аннулированным и лишенным отныне действия свой союзный договор с Австро-Венгрией.

(Международная политика. С. 30–32; МО 1870–1918. С. 306–307.)

50. Военная конвенция между высшим командованием русской и итальянской армий от 3/16 мая 1915 г.

Согласно ст. 1 итальянского меморандума, подписанного в Лондоне 13 (26) апреля 1915 года, а также ст. 2 военной конвенции, подписанной 19 апреля (2 мая) 1915 года в Париже французским военным министром и делегатами итальянского, английского, русского и французского главных штабов, представители высшего командования русской и итальянской армий: генерал от инфантерии Янушкевич от России и подполковник Раполло от Италии, собравшись 8 (21) мая в главной квартире русской армии, в присутствии и с одобрения представителей высшего командования французской и английской армиями: дивизионного генерала Лагиша со стороны Франции и генерал-майора сэра Джона Хенбюри Уильямса со стороны Англии, приняли следующие решения. Решения эти сообщены высшему командованию сербской и черногорской армий: подполковнику Лонткевичу со стороны Сербии и генерал-майору Мартиновичу со стороны Черногории.

Статья 1. Ввиду того, что Италия присоединилась к соглашению между Россией, Францией и Англией, высшее командование армиями этих четырех держав сим обязуются действовать совместно, напрягая все усилия к достижению конечной цели, каковой является победа над общим врагом. Союзники должны делать все возможное в целях оказания друг другу помощи, комбинируя, насколько возможно, свои операции как при определении в каждом отдельном случае их цели, так и при выборе наиболее благоприятного для их выполнения момента.

Статья 2. Итальянская армия обязуется выступить не позднее 26 мая 1915 года нового стиля; наступление должно быть ей облегчено операциями остальных трех союзных армий, которые с своей стороны обязуются принять энергичные военные меры для того, чтобы помешать врагу сконцентрировать на итальянской границе подавляющие силы.

Статья 3. В случае если бы австро-венгерско-германские армии предприняли раньше Италии военные действия против нее, три остальные союзные армии обязуются энергичными операциями с их стороны, насколько возможно, парализовать наступление врага на итальянскую армию с целью дать последней возможность закончить свою концентрацию.

Статья 4. При настоящих условиях главной целью итальянской армии и сосредоточенных в Галиции русских сил явится поражение находящегося на общем австро-венгерском театре военных действий врага, а именно, в местности между Карпатами и составляющими итальянскую границу Альпами.

Для достижения этой цели русская и итальянская армии взаимно обязуются сосредоточить на этом фронте возможный максимум своих сил, оставив на всех остальных фронтах только силы, безусловно, необходимые для того, чтобы не подвергнуть опасности стратегическое положение каждой из армий и как в начале, так и во время хода операций сообща вырабатывать согласованные с положением обеих армий директивы.

Сербская и черногорская армии должны оказывать свое содействие для достижения вышеупомянутой цели, а именно, признается желательным, чтобы сербская армия предприняла наступление предпочтительно в северо-западном направлении для того, чтобы возможно ранее связать свои действия с действиями правого крыла итальянской армии, которая направляется на Дейбах.

Статья 5. В случае коренного изменения в настоящей группировке австро-венгерско-германских сил операционный план будет выработан с общего согласия высшим командованием русской и итальянской армий, причем должно быть учтено новое положение, могущее создаться для каждого из союзников, но прежде всего должна преследоваться главная цель.

Статья 6. В целях поддержания самой тесной связи между высшим командованием союзных армий, необходимой в интересах полного согласования совместных операций, к главным штабам каждого из высших командований будут прикомандированы специально для этого назначенные офицеры.

Подписали: генерал Янушкевич, генерал де Лагиш, подполковник Е. Раполло, Дж. Хенбюри Уильяме, генерал-майор, генерал Митар Мартинович, подполковник Лонткевич.

Главная квартира русской армии. 3(16) мая 1915 г.

(Царская Россия в мировой войне. С. 294–295.)

51. Письмо Э. Хауза президенту США Я Вильсону от 22 августа 1914 г.

Прайд-Кроссинг, Массачусетс

Дорогой начальник!

Надежда на скорое свидание побуждала меня надеяться, что я смогу лично выразить Вам свое мнение о том, как блестяще Вы справляетесь с трудностями, возникающими перед Вами изо дня в день.

Ваше обращение о нейтралитете — одно из прекраснейших Ваших деяний; оно встречено всеобщим одобрением. Ежедневно республиканские газеты в своих передовых говорят о Вас так, как если бы Вы принадлежали к их партии, а не были предметом поклонения нашей партии.

…Война, конечно, продолжает быть элементом, порождающим беспорядок и неопределенность. Досадно, что Япония вмешалась в общую драку, ибо это возлагает на нас дополнительную заботу о том, чтобы не оказаться также вовлеченными.

Самое печальное во всем этом положении для меня то, что ничего хорошего от него нельзя ожидать. Если победят союзники, то это главным образом будет означать господство России на Европейском континенте. Если же победит Германия, это означало бы пришествие на целые поколения несказанной тирании милитаризма.

В основном немцы выполняют роль, не свойственную их природным инстинктам и наклонностям, и это только показывает, какими извращенными могут стать люди под действием привычки и окружающей среды.

Успех Германии в конечном счете означал бы большие заботы для нас. Нам пришлось бы сойти с того пути, который Вы осветили для будущих поколений, с постоянным миром как конечная цель и новым международным кодексом морали как путеводной звездой, и вместо этого создавать военную машину грандиозных размеров.

Верный и преданный Вам Э. М. Хауз (Архив полковника Хауза. Т. 1. М., 1937. С. 83–84.)

52. Письмо Э, Хауза германскому статс-секретарю по

иностранным делам Л. Циммерману от 5 сентября 1914 г.

Вашингтон

Дорогой герр Циммерман!

Благодарю Вас за Ваше письмо от 1 августа. Я показывал его президенту, и он снова выразил глубокое сожаление о том, что попытки добиться лучших отношений между великими державами кончились такой крупной неудачей.

Со все большей скорбью наблюдает он теперешнюю войну; его предложение посредничества не было пустым звуком, он считал бы великой честью положить начало движению за мир.

Теперь, когда его величество так блестяще показал мощь своей армии, не будет ли соответствовать стремлению всей его жизни к сохранению мира его согласие на то, чтобы были сделаны первые шаги в этом направлении?

Если бы я мог в какой-нибудь степени быть полезен как посредник, то это было бы для меня источником большого счастья, и я готов немедленно начать действовать исходя из любого предложения, какое Ваше превосходительство конфиденциально передаст мне.

Примите уверения в глубочайшем уважении к Вам, мой дорогой Циммерман.

Искренне Ваш Эдуард М. Хауз (Архив полковника Хауза. С. 111.)

53. Письмо Э. Хауза президенту США В. Вильсону от 18 сентября 1914 г.

Нью-Йорк

Дорогой начальник!

Сегодня ко мне пришел Бернсторф. Я предложил ему встретиться с сэром Сесилем Спринг-Райсом на обеде. Он дал согласие.

Я пишу сэру Сесилю, спрашивая его, сможет ли он приехать в Нью-Йорк в ближайшие дни, но не упоминаю о моей беседе с Бернсторфом. Если бы удалось свести этих двух, мы могли бы, по крайней мере, положить начало.

В настоящий момент Англия главенствует над своими союзниками. Впоследствии этого может и не быть. Пожалуй, в настоящее время Англия согласилась бы на договор о всеобщем разоружении и о компенсации Бельгии. Германия, я считаю, будет рада такому предложению. Продолжать ли мне или придумать для сэра Сесиля какой-нибудь благовидный предлог для этого приглашения?

Поскольку теперь я поддерживаю связь с Бернсторфом, я надеюсь уговорить его на время держать язык за зубами. Он обещает, что ни одно человеческое существо не узнает об этих переговорах.

Мир ожидает, что Вы сыграете главную роль в этой трагедии, и так оно и будет, ибо господь дал Вам силу видеть вещи в верном свете.

Верный и преданный Вам Э. М. Хауз

(Архив полковника Хауза. С. 113.)

54. Письмо сэра Э. Грея Э. Хаузу от 6 июня 1915 г.

Фаллодон, Нортомберлюд

Дорогой полковник Хауз!

Я очень рад был услышать от моего личного секретаря до министерству иностранных дел Друммонда, что выработан шифр, при помощи которого мы сможем непосредственно сообщаться друг с другом. Это очень удобный способ.

Если, как Вы полагаете, США вступят в войну с Германией, влияние США на общие перспективы мира будет доминирующим и, возможно, решающим, так как США единственная страна, которая не может быть ни побеждена, ни истощена. (Под общими перспективами мира я подразумеваю те, которые относятся к сохранению мира в будущем в отличие от местных обстоятельств, как, например, судьба Эльзас-Лотарингии — обстоятельство чисто европейского значения.) Но я предвижу, что желание американского народа избежать войны с Германией может привести к тому, что вопрос о «Лузитании» будет похоронен, в результате чего Германия вовсе не будет считаться с американским влиянием, а другие воюющие страны будут ожидать от него очень немного, и в будущем общая тенденция будет направлена к тому, чтобы вовсе не принимать в расчет этого влияния.

Искренне Ваш Э. Грей

(Архив полковника Хауза. Т. 2. С. 44.)

55. Из дневника британского посла в Париже лорда Ф. Берти

26 февраля. Сражение под Верденом все еще продолжается без решительного результата в ту или иную сторону; в одной из своих радиотелеграмм немцы утверждают, что внезапной атакой они заняли вчера вооруженный форт Дуомон, один из концов главной линии постоянных укреплений к северо-востоку от Вердена. Здесь это известие опровергается,

Когда Гауз был здесь, он сказал, что не пройдет шести месяцев, и Соединенные Штаты будут на стороне Антанты. В Лондоне он зондировал Грея относительно мирного посредничества Америки на следующих условиях: Франция эвакуируется, Бельгия также, Франция получает Эльзас-Лотарингию в обмен на некоторые колонии. Грей передал эти условия Камбону, который презрительно рассмеялся над ними. Грей мне об этом ничего не говорил.

Немцы косвенно предлагали, а правительство Соединенных Штатов прямо зондировало относительно следующих условий мира: Бельгия и Франция подлежат эвакуации; Франция получает Эльзас-Лотарингию и отдает некоторые колонии, но не платит никаких возмещений, Англия должна платить. Немцы намекнули, что Соединенные Штаты получат от Дании Гренландию взамен Филиппин, которые Дания затем уступит Германии в обмен на северный Шлезвиг.

Соединенные Штаты не удовольствуются Гренландией. Я думаю, что они согласятся взять датские Вест-Индские острова в обмен на Филиппины и смотреть сквозь пальцы на то, что будет с ними делать Дания. Немцам Филиппины нужны для действий против Японии в будущем. Японцы никогда не помирились бы с переходом этих островов в руки немцев.

(Берти, лорд. За кулисами Антанты. С. 92–93.)

56. Письмо Э. Хауза президенту США В. Вильсону

от 3 апреля 1916 г.

Нью-Йорк

Дорогой начальник!

…Если немцы не откажутся от своей теперешней политики, разрыв, кажется, будет неизбежным. Не считаете ли Вы, что прежде, чем он произойдет, следовало бы телеграфно сообщить Грею о положении вещей и спросить его, что будет более разумным: вмешаться сейчас или же ждать разрыва?

Наше превращение в воюющую сторону будет иметь свои преимущества, так как оно укрепит Вашу позицию внутри страны и среди союзников. Оно устранит необходимость привлечения на конференцию какой-нибудь нейтральной страны, ибо единственной целью их вовлечения могло бы быть включение нас самих.

Вместо того чтобы уменьшиться, Ваше влияние на мирной конференции возрастет до огромных размеров, ибо на конференции мы окажемся единственной страной, не желающей ничего иного, кроме конечного блага человечества.

Мы все еще сможем быть той силой, которая остановит войну, когда наступит благоприятный момент, путем, изложенным мною Вам в Вашингтоне.

Преданный Вам Э. М. Хауз (Архив полковника Хауза. С. 175.)

57. Объявление неограниченной подводной войны Германией

Нота германского статс-секретаря по иностранным делам А. Циммермана послу Соединенных Штатов Америки в Берлине Дж. Джерар-ду от 31 января 1917 г.

Вашему прев-ству было угодно сделать мне 22 числа этого месяца сообщение о послании, которое г. президент Соединенных Штатов Америки направил в тот же день американскому сенату. Императорское правительство ознакомилось с содержанием послания с тем серьезным вниманием, которое должно быть оказано полным чувства ответственности мыслям г. президента. Я могу с величайшим удовлетворением констатировать, что руководящие линии этого важного заявления совпадают в широкой мере с принципами и желаниями, которые исповедует также и Германия. Сюда относятся в первую очередь право на самоопределение и равноправие всех наций; признание этого принципа Германия искренно приветствовала бы, если бы такие народы, как Ирландия и Индия, не пользующиеся благодеянием государственной независимости, отныне получили свою свободу. Союзы, которые народы заключают в соперничестве за власть, отвергает также и германский народ. Напротив, его мирное сотрудничество обеспечено всем усилиям, которые направлены на недопущение будущих войн. Свобода морей в качестве предварительного условия для свободного существования мирного общения народов всегда принадлежала, так же как и открытые двери для торгового общения всех наций, к руководящим принципам германской политики. Тем больше императорское правительство сожалеет, что враждебное миру поведение ее противников делает невозможным для всего света то, чтобы уже теперь было приступлено к осуществлению этих возвышенных целей. Германия и ее союзники были готовы тотчас же вступить в мирные переговоры и выставили в качестве основы гарантию существования, чести и свободы развития своих народов. Их планы не были направлены, как они то определенно подчеркнули в ноте от 12 декабря 1916 года, на разгром или уничтожение противника, и по их убеждению эти планы согласовывались с правами других наций. Что касается в особенности Бельгии, которая составляет предмет теплых симпатий в Соединенных Штатах, то рейхсканцлер несколько недель тому назад заявил, что инкорпорация Бельгии никогда не входила в намерения Германии. Германия хотела только в мирном договоре, который должен быть заключен с Бельгией, принять меры предосторожности к тому, чтобы эта страна, с которой императорское правительство желает жить в добрососедских отношениях, не могла быть использована противниками для направления враждебных ударов. Такая мера предосторожности представлялась тем более настоятельно необходимой, что неприятельские властители в многократно повторявшихся речах и в особенности в постановлениях Парижской экономической конференции высказывали неприкрытым образом намерение не признавать Германию за равноправную даже и после восстановления мира, но, напротив, систематически бороться с нею и впредь. Пред лицом завоевательных стремлений противников, которые хотят диктовать мир, рухнула мирная попытка четырех союзников. Под вывеской принципа национальностей [противники] обнаружили, что их военная цель — расчленить и обесчестить Германию, Австро-Венгрию, Турцию и Болгарию. Желанию примирения они противопоставляют свою волю к уничтожению. Они хотят борьбы до последнего предела. Таким образом, создалось положение, вынуждающее также и Германию к новым решениям. В течение двух с половиной лет Англия злоупотребляет силою своего флота в преступной попытке привести Германию к подчинению путем голода. В грубом неуважении к международному праву группа руководимых Англией держав не только пресекает законную торговлю своих противников, но путем беззастенчивого давления принуждает также нейтральные государства отказываться от всякого неугодного им торгового общения или ограничивать торговлю по их произвольным предписаниям. Американский народ знает те усилия, которые были сделаны, чтобы побудить Англию и ее товарищей по союзу вновь вступить на почву международного права и уважения к закону свободы морей. Английское правительство неуклонно стоит на своей [идее] войны до голодного истощения, которое хотя и не поражает силы сопротивления противника, но тем не менее заставляет женщин и детей, больных и старцев переносить ради отечества болезненные и разрушающие народную мощь лишения.

Таким образом, британская жажда владычества с холодным сердцем нагромождает страдания мира, не обращая внимания на заповеди человечности, не обращая внимания на протесты терпящих тяжелые ущербы нейтральных стран, не обращая даже внимания на глухое стремление к миру среди народов их собственных товарищей по союзу. Всякий день, в который продолжается ужасная борьба, приносит новые опустошения, новую нужду и новые смерти. Всякий день, на который война будет сокращена, сохраняет на той и на другой стороне жизнь тысячам храбрых бойцов и является благодеянием для пораженного страданием человечества. Императорское правительство не могло бы держать ответ перед собственной совестью, перед германским народом и перед историей, если бы оно оставило не испробованным какое бы то ни было средство для ускорения конца войны. Вместе с г. президентом Соединенных Штатов оно надеялось достигнуть этой цели путем переговоров. Когда же на попытку к соглашению его противники ответили обещанием усиленной борьбы, императорское правительство должно, если оно желает служить человечеству в высшем смысле и не погрешить против своих собственных соотечественников, продолжать отныне снова навязанную ему борьбу за существование с полным применением всего своего оружия. Оно должно поэтому отбросить ограничения, которые оно до сих пор накладывало на себя при применении своих средств борьбы на море. В уверенности, что американский народ и его правительство не останутся глухи к основаниям этого решения и к его необходимости, императорское правительство надеется, что Соединенные Штаты оценят новое положение с высокого поста беспристрастности и со своей стороны будут помогать прекращению дальнейших бедствий и жертв человеческими жизнями, которых можно избежать.

…Я позволю себе одновременно ожидать, что американское правительство будет предостерегать американские корабли от посещения… запретных зон, а своих граждан оно будет предостерегать от того, чтобы они доверяли кораблям, сообщающимся с портами запретной зоны, пассажиров или товары…

(Международная политика. С. 66–68; МО 1870–1918. С. 370–372.)

58. Речь президента США В. Вильсона перед конгрессом 2 апреля 1917 г.

Нынешняя подводная война Германии против торговли является войной против всего человечества. Это война против всех стран. Американские суда потоплены, американские жизни загублены методами, известие о которых вызвало в нас глубокое возмущение. Суда и люди нейтральных и дружественных стран были потоплены и поглощены пучиной подобным же образом. Не делалось никаких различий. Вызов брошен всему человечеству. Каждая страна должна решить за себя, как она его примет.

Выбор, который мы делаем для себя, должен быть сделан с осторожностью и сдержанностью, присущими нашему характеру и нашим мотивам как нации. Мы должны отбросить чувство возбуждения. Наша цель — не месть или победоносное утверждение физической мощи нации, но лишь восстановление права, человеческого права, единственным поборником которого мы являемся.

Есть только один выбор, которого мы не можем, не в состоянии сделать. Мы не изберем пути подчинения, мы не пожертвуем нашими правами и не потерпим пренебрежения или нарушения самых священных прав нашей страны и народа. Зло, против которого мы вооружаемся, не является обычным злом, оно подрывает самые корни человеческого существования.

С глубоким сознанием огромной важности, и даже трагичности предпринимаемого мною шага и серьезной ответственности, которую он за собой влечет, непоколебимо следуя тому, что я считаю своим конституционным долгом, я советую конгрессу: объявить нынешнюю политику имперского правительства Германии не чем иным, как войной против правительства и народов Соединенных Штатов; официально объявить военное положение, к чему его принудили, и немедленно предпринять шаги не только к тому, чтобы привести страну в состояние наилучшей оборонной способности, но также употребить все усилия и мобилизовать все ресурсы к ограничению германского правительства и окончанию войны.

Теперь, когда мы занимаемся этими в высшей степени важными делами, необходимо уяснить себе и всему миру, каковы наши мотивы и цели.

Наша цель сейчас, как и всегда, — восстановить принцип мира и справедливости в международной жизни против эгоистической и автократической силы и установить среди действительно свободных и самоуправляющихся народов мира такое согласие целей и действий, которое и впредь обеспечит соблюдение этих принципов.

У нас нет недоразумений с немецким народом. У нас нет иного чувства к нему, кроме симпатии и дружбы. Не по его почину его правительство вступило в войну. Это произошло без ведома и одобрения германского народа.

Эта война была предпринята так же, как предпринимались войны в недобрые старые времена, когда народы не привлекались их правителями к обсуждению, и войны провоцировались и велись в интересах династий или небольших групп честолюбивых людей, которые привыкли пользоваться своими согражданами как орудием для достижения своих целей.

Одним из обстоятельств, убедивших нас в том, что прусская автократия не была и никогда не может быть нашим другом, послужило то, что с самого начала этой войны она наводняла наше ничего не подозревающее общество и даже правительственные учреждения шпионами и создавала повсюду преступные интриги для подрыва нашего национального единства и согласия, мира внутри страны и вовне, нашей промышленности и торговли.

В самом деле, теперь совершенно доказано, что их шпионы были здесь даже до начала войны; и что это, к сожалению, не плод воображения, а факт, доказанный нашим судом: интриги, которые не один раз непосредственно угрожали расстройством промышленности страны, велись по подстрекательству, при поддержке и даже под личным руководством официальных агентов имперского правительства, аккредитованных при правительстве Соединенных Штатов.

Но они сыграли свою роль в том, чтобы, наконец, убедить нас, что их правительство не питает настоящей дружбы к нам и намеревается в подходящий момент нарушить наш мир и безопасность. Оно намеревается восстановить против нас врагов у самых наших границ, красноречивым доказательством чего служит перехваченная нота германскому министру в Мексике.

Мы принимаем этот враждебный вызов, потому что мы знаем, что в лице такого правительства, действующего подобными методами, мы никогда не можем иметь друга и что при наличии в его распоряжении организационных сил, постоянно находящихся в готовности осуществить неизвестные нам цели, не может быть полной безопасности для демократических стран мира.

Мы сейчас готовы вступить в борьбу с этим исконным врагом свободы и, если это будет необходимо, употребим все силы нашей страны, чтобы сдержать и уничтожить его притязания и его мощь. Мы рады тому, что видим теперь факты без покрова лжи, мы рады бороться за окончательный мир во всем мире и за освобождение народов, включая и германский народ, за права больших и малых стран, за право людей везде и всюду избирать свой путь в жизни.

Миру должна быть обеспечена демократия. Мир должен быть установлен на прочной основе политической свободы.

Мы не преследуем эгоистических целей. Мы не хотим ни побед, ни власти, нам не нужны военные контрибуции и никакие материальные компенсации за жертвы, которые мы добровольно принесем. Мы только боремся за права человечества. Мы будем удовлетворены тогда, когда эти права будут обеспечены так, как могут обеспечить их только доверие и свобода наций.

(Me. Master Т. В. The United States in the world war 1914–1918. N.-Y.; L, 1933. P. 352–354; MO1870-1918. С 379–381.)

59. Резолюция конгресса Соединенных Штатов Америки от 6 апреля 1917 г. об объявлении войны Германии

Ввиду того, что имп. германское правительство совершило повторные акты вооруженного выступления против правительства и народа Соединенных Штатов, американским сенатом и палатой представителей, собравшимися в составе американского конгресса, решено объявить состояние войны между Соединенными Штатами Америки и имп. германским правительством, которое было навязано Соединенным Штатам.

При этом официально объявляется, что президент уполномочивается использовать все морские и сухопутные вооруженные силы Штатов и ресурсы правительства в целях ведения войны против имп. германского правительства и доведения конфликта до успешного конца. Все необходимые для этого ресурсы страны будут предоставлены в его распоряжение конгрессом Штатов.

(Международная политика. С. 73; МО 1870–1918. С. 381.)

60. Мирное предложение германского правительства от 12 декабря 1916 г.

Самая ужасная война, которую история когда-либо видела, свирепствует скоро в течение двух с половиною лет в большей части света. Эта катастрофа, которую не могли сдержать узы совместной тысячелетней цивилизации, грозит человечеству в его наиболее ценных достижениях. Она угрожает превратить в обломки духовный и материальный прогресс, который составлял гордость Европы в начале двадцатого столетия.

Германия и ее союзники Австро-Венгрия, Болгария и Турция показали в этой борьбе свою непреодолимую силу. Они одержали значительные успехи над своими врагами, превосходящими их численностью и военным материалом. Ряды их войск непоколебимо стоят перед непрекращающимися нападениями неприятельских войск. Недавнее наступление на Балканах было быстро и победоносно отброшено. Последние обстоятельства показывают, что и дальнейшее продолжение войны не может побороть силы их сопротивляемости, а что общее положение скорее дает основание ожидать дальнейших успехов.

Для защиты своего существования и свободы своего национального развития четыре союзные державы были принуждены взяться за оружие. Славные дела их войск ничего в этом не изменили. Они держались всегда того убеждения, что их собственные права и обоснованные притязания не стоят ни в каком противоречии с правами других наций. Они не имеют целью разгромить и уничтожить своих противников.

Руководимые сознанием своей военной и хозяйственной силы и готовые продолжить в случае надобности до крайних пределов навязанную им борьбу, но воодушевленные одновременно желанием предупредить дальнейшее кровопролитие и положить конец ужасам войны, четыре союзные державы предлагают немедленно приступить к мирным переговорам. Предложения, которые они представят на этих переговорах и которые будут направлены к тому, чтобы обеспечить существование, честь и свободу развития их народов, составляют, по их убеждению, подходящую основу для восстановления длительного мира.

Если, несмотря на это предложение мира и примирения, борьба должна была бы продолжаться, то четыре союзные державы полны решимости довести ее до победного конца. Они, однако, торжественно слагают с себя всякую ответственность в этом перед человечеством и историей.

(Международная политика. С 57–58; МО 1870–1918. С. 361–362.)

61. Мирное предложение президента США В. Вильсона от 18 декабря 1916 г., переданное через послов Соединенных Штатов Америки

…Президент полагает, что наступило время получить от всех воюющих ныне держав соображения как об условиях, на которых война могла бы быть закончена, так и о формах, которые по их мнению могли бы быть признаны в качестве действительной гарантии против ее возобновления или недопущения подобных конфликтов в будущем, дабы было возможно откровенно сравнить все эти соображения…

Он берет на себя смелость обратить внимание на то обстоятельство, что те цели, которые имеют в виду на обеих сторонах в этой войне государственные люди воюющих, на деле одни и те же, насколько это видно из тех общих обращений, которые они делают своим народам и всему миру. Каждая сторона желает, чтобы на будущее время права и привилегии слабых народов и малых государств были ограждены против нападений или против отрицания их права на существование в такой же мере, как и права и привилегии великих и могущественных стран, ныне воюющих. Каждый желает обеспечить себя на будущее время наравне с другими нациями и народами против возвращения войн, подобных этой, и против нападения или эгоистического вмешательства всякого рода. Каждый, желая предупредить возможность неопределенного равновесия власти, осложненного возрастающими подозрениями, смотрел бы неодобрительно на дальнейшее образование враждующих между собою союзов. Но каждый готов войти в обсуждение вопроса об образовании некой Лиги Наций для обеспечения мира и справедливости на всем свете. Но прежде чем можно будет перейти к этому последнему шагу, каждый считает необходимым разрешить прежде всего вопрос об исходе настоящей войны на условиях, могущих верным образом обеспечить независимость, территориальную целость и политическую и торговую свободу замешанных в конфликте наций.

В тех мерах, которые должны быть приняты для того, чтобы обеспечить будущий всеобщий мир… Соединенные Штаты заинтересованы столь же жизненно и непосредственно, как и воюющие ныне правительства. Кроме того, их интерес к мероприятиям, могущим освободить малые и более слабые народы от опасности причинения зла и насилия, столь же решителен и горяч, как интерес любого другого народа или правительства… Но война должна быть прежде всего закончена. Условия, на которых она должна быть закончена, они не берут на себя смелости предлагать, но президент считает себя вправе и считает своей обязанностью отметить проявляемый ими (Штатами) искреннейший интерес к окончанию войны, ибо существует опасность, что иначе будет слишком поздно достигнуть великих задач, возникающих после ее окончания, что положение нейтральных наций, уже ныне чрезвычайно тяжелое, сделается совсем невыносимым и что, и это самое главное, цивилизации будет нанесен удар, который нельзя будет смягчить или исправить.

Президент поэтому считает себя в полном праве поднять вопрос о немедленном сравнении тех точек зрения, которые должны предшествовать окончательному соглашению о всеобщем мире, которого все желают и в каковом соглашении нейтральные нации наравне с нациями воюющими готовы играть вполне ответственную роль. Если борьба должна продолжаться для того, чтобы идти к неопределенным целям путем медленного истощения до тех пор, пока та или другая группа воюющих не выбьется из сил, если должны идти на заклание миллион за миллионом человеческих жизней до тех пор, пока та или другая сторона не будет больше располагать людьми, то можно опасаться достижения такого состояния мрачной злобы, которое никогда не удастся стереть, а также появления глубокого отчаяния, от которого не будет спасения, и все надежды на мир и добровольное соглашение свободных народов сделаются пустыми и безнадежными.

Жизнь повсеместно испытала глубокое потрясение. Все части великой семьи человечества ощутили тяготы и ужас не имевшего прецедента столкновения. Ни один народ в цивилизованном мире поистине не может быть уверенным, что ему удастся остаться вне растлевающего влияния или оградиться от разлагающих последствий этого столкновения, и, несмотря на это, конкретные цели, из-за которых оно происходит, никогда не были точно установлены.

Руководители воюющих стран в общих выражениях, как сказано, излагали эти цели. Но, высказанные в общих выражениях, они кажутся одинаковыми на обеих сторонах. Никогда еще авторитетные голоса не излагали точно тех задач, которые в случае их достижения удовлетворили бы их самих и их народы в такой мере, чтобы война могла бы быть окончена. Каждый свободен предполагать, какие конечные результаты, какой реальный обмен гараниями, какие политические или территориальные изменения или исправления, даже какая степень военного успеха могли бы привести войну к концу.

Может быть, мир ближе, чем мы думаем. Может быть, условия, на которых воюющие обеих сторон считали бы нужным, настаивать, не столь несогласуемы, как того боятся. Может быть, обмен мнениями расчистил бы, по крайней мере, пути для переговоров и сделал бы надежду на постоянное согласие между нациями возможной в ближайшем будущем, а соглашение между нациями непосредственно осуществимым.

Президент не предлагает мира, он даже не предлагает посредничества, он только предлагает, чтобы было приступлено к зондировке, дабы мы все — нейтральные и воюющие — могли узнать, насколько близка пристань мира для всего человечества, которое стремится к нему с настойчивым и все увеличивающимся вожделением…

(Международная политика. С. 58–60; МО 1870–1918. С. 362–364.)

62. «Четырнадцать пунктов» В. Вильсона об условиях мира. Из, послания президента США конгрессу 8 января 1918 г.

Нашей программой является программа всеобщего мира. Эта программа, единственная возможная программа, следующая:

1. Открытые мирные договоры, открыто обсужденные, после которых не будет никаких тайных международных соглашений какого-либо рода, а дипломатия всегда будет действовать откровенно и на виду у всех.

2. Абсолютная свобода судоходства на морях вне территориальных вод как в мирное, так и военное время, кроме случаев, когданекоторые моря будут частью или полностью закрыты в международном порядке для исполнения международных договоров.

3. Устранение, насколько это возможно, всех экономических барьеров и установление равенства условий для торговли всех наций, стоящих за мир и объединяющих свои усилия к поддержанию такового.

4. Справедливые гарантии того, что национальные вооружения будут сокращены до предельного минимума, совместимого с государственной безопасностью.

5. Свободное, чистосердечное и абсолютно беспристрастное разрешение всех колониальных споров, основанное на строгом соблюдении принципа, что при разрешении всех вопросов, касающихся суверенитета, интересы населения должны иметь одинаковый вес по сравнению со справедливыми требованиями того правительства, права которого должны быть определены.

6. Освобождение всех русских территорий и такое разрешение всех затрагивающих Россию вопросов, которое гарантирует ей самое полное и свободное содействие со стороны других наций в деле получения полной и беспрепятственной возможности принять независимое решение относительно ее собственного политического развития и ее национальной политики и обеспечение ей радушного приема в сообществе свободных наций при том образе правления, который она сама для себя изберет. И более чем прием, также и всяческую поддержку во всем, в чем она нуждается и чего она сама себе желает. Отношение к России со стороны наций, ее сестер, в грядущие месяцы будет пробным камнем их добрых чувств, понимания ими ее нужд и умения отделить их от своих собственных интересов, а также показателем их мудрости и бескорыстия их симпатий.

7. Бельгия — весь мир согласится — должна быть эвакуирована и восстановлена без попытки ограничить суверенитет, которым она пользуется наравне со всеми другими свободными нациями.

Никакое другое действие не может более чем это послужить к восстановлению между народами доверия к тем законам, которые они сами установили и определяли в качестве руководства для своих взаимных сношений. Без этого целительного акта все построение и все действие международного права будет навсегда поражено.

8. Вся французская территория должна быть освобождена и оккупированные части возвращены, а зло, нанесенное Франции Пруссией в 1871 году в отношении Эльзас-Лотарингии, которое нарушало всеобщий мир почти что 50 лет, должно быть исправлено, чтобы мирные отношения могли снова быть установлены в интересах всех.

9. Исправление границ Италии должно быть произведено на основе ясно различимых национальных границ.

10. Народы Австро-Венгрии, место которых в Лиге Наций мы хотим видеть огражденным и обеспеченным, должны получить широчайшую возможность автономного развития.

11. Румыния, Сербия и Черногория должны быть эвакуированы. Занятые территории должны быть возвращены. Сербии должен быть предоставлен свободный и надежный доступ к морю.

Взаимоотношения различных балканских государств должны быть определены дружественным путем в соответствии с исторически установленными принципами принадлежности и национальности. Должны быть установлены международные гарантии политической и экономической независимости и территориальной целости различных балканских государств.

12. Турецкие части Оттоманской империи в современном ее составе должны получить обеспеченный и прочный суверенитет, но другие национальности, ныне находящиеся под властью турок, должны получить недвусмысленную гарантию существования и абсолютно нерушимые условия автономного развития. Дарданеллы должны быть постоянно открыты для свободного прохода судов и торговли всех наций под международными гарантиями.

13. Должно быть создано независимое Польское государство, которое должно включать в себя все территории с неоспоримо польским населением, которому должен быть обеспечен свободный и надежный доступ к морю, а политическая и экономическая независимость которого, равно как и территориальная целость, должна быть гарантирована международным договором.

14. Должно быть образовано общее объединение наций на основе особых статутов в целях создания взаимной гарантии политической независимости и территориальной целости как больших, так и малых государств.

(Международная политика. С 108–110; МО 1870–1918. С. 381–383.)

63. Перемирие между союзниками и Турцией, заключенное на британском корабле «Агамемнон» в порту Мудрое на острове Лемнос 30 октября 1918 г.

(Уполномоченные: союзников — Кальторп, Турции — Рауф, Хикмет и Саадула.)

Статья 1. Открытие Дарданелл и Босфора и свободный доступ к Черному морю. Военная оккупация союзниками портов Дарданелл и Босфора.

Статья 2. Указание союзникам мест расположения мин в турецких водах и оказание содействия в их тралении.

Статья 3. Сообщение всех сведений о минах, находящихся в Черном море.

Статья 4. Все союзные военнопленные, все военнопленные и интернированные армяне должны быть собраны в Константинополе для того, чтобы без всяких условий быть переданными союзникам.

Статья 5. Немедленная демобилизация турецкой армии, кроме войск, необходимых для охраны границ и для поддержания внутреннего порядка…

Статья 6. Сдача всех военных судов, находящихся ныне в турецких водах или в водах, занятых турками…

Статья 7. Союзники будут иметь право оккупировать все стратегические пункты в случае, если обстоятельства сделались бы угрожающими для безопасности союзников. Статья 8. Свободное пользование союзными судами всеми портами и причалами, ныне занимаемыми турками, и запрещение врагу пользоваться этими портами…

Статья 9. Пользование всеми починочными средствами, находящимися в портах Турции и в ее арсеналах.

Статья 10. Военная оккупация союзниками системы туннелей Тавра.

Статья 11. Немедленный отход турецких войск на северо-запад Персии за довоенную границу был уже предписан и будет продолжен.

Турецкие войска уже получили приказ эвакуировать часть Закавказья, причем оставшиеся войска будут удалены, если союзники потребуют того по изучении положения на местах.

Статья 12. Радиотелеграфные станции и кабели будут поставлены под контроль союзников, кроме депеш турецкого правительства.

Статья 13. Запрещение разрушать какой-либо морской, военный или торговый материал.

Статья 14. Союзникам будут даны льготы для покупки угля, масел, мазута и морского материала, который можно будет получить из турецких источников после обеспечения потребности страны. Ни один из этих предметов не может быть вывезен.

Статья 15. Будут назначены союзные офицеры для наблюдения за всеми железными дорогами, включая те части закавказских дорог, которые находятся ныне под контролем Турции и которые должны быть предоставлены в свободное и полное распоряжение союзных властей с учетом потребности населения. Из этого постановления следует, что союзники имеют право занимать Батум. Турция не сделает никаких возражений против оккупации Баку союзниками.

Статья 16. Сдача всех гарнизонов в Геджасе, Ассире и Йемене, Сирии и Месопотамии союзному командованию… Уход [турецких войск] из Каликии.

Статья 17. Сдача всех турецких офицеров в Триполитании и в Киренаике ближайшему итальянскому гарнизону…

Статья 18. Сдача ближайшему союзному гарнизону всех портов, занятых в Триполитании и Киренаике, включая Мизурату.

Статья 19. [Эвакуация с турецкой территории всех военных и гражданских немецких и австрийских подданных].

Статья 21. К турецкому министерству продовольствия будет причислен союзный представитель для ограждения интересов союзников.

Статья 22. Турецкие пленные будут оставлены в распоряжении союзных держав. Освобождение турецких гражданских пленных и пленных, перешедших возраст военной службы, будет изучено.

Статья 23. Обязательство для Турции прекратить все сношения с центральными державами.

Статья 24. В случае беспорядков в одном из армянских вилайетов союзники сохраняют за собой право занять часть его.

Статья 25. Неприятельские действия между союзниками и Турцией прекратятся в четверг 31 октября 1918 года в полдень по местному времени.

(Международная политика. С. 188–189; МО 1870–1918. С. 383–385.)

64. Перемирие между союзниками и Австро-Венгрией, заключенное на вилле Джюсти близ Серравалле (Падуя) 3 ноября 1918 г.

(Уполномоченные союзников: 7 человек во главе с Бадольо, Австро-Венгрии — 7 человек во главе с Вебенау.)

1. Военные положения.

Статья 1. Немедленное прекращение неприятельских действий на земле, на море и в воздухе.

Статья 2. Полная демобилизация австро-венгерской армии и немедленный отход всех единиц, производящих операции на фронте от северного моря до Швейцарии. [Оставление за Австро-Венгрией лишь 20 дивизий. Сдача Соединенным Штатам половины австрийской артиллерии.]

Статья 3. Эвакуация всей территории, в которую Австро-Венгрия вторглась с начала войны… Все эвакуированные территории будут оккупированы войсками союзников и Соединенных Штатов Америки.

Сохранение на месте всего военного материала и железных дорог противника, находящихся на подлежащих эвакуации территориях.

Сдача союзникам и Соединенным Штатам всего этого материала, включая запасы угля и иные…

Статья 4. Возможность для армий объединившихся держав свободно передвигаться по всем дорогам, железным дорогам и речным путям австро-венгерских территорий с правом пользоваться всеми нужными австро-венгерскими транспортными средствами.

Оккупация армиями объединенных держав всех стратегические пунктов в Австро-Венгрии, поскольку они в любой момент будут признаны подлежащими оккупации со стороны этих держав, чтобы сделать возможными всякие военные операции и для поддержания порядка. Статья 5, Полная эвакуация в течение 15 дней всех германских войск не только на итальянском и балканском фронтах, но и со всех австро-венгерских территорий.

Интернирование всех германских войск, которые не покинули бы до этого срока австро-венгерскую территорию…

Статья 7. Немедленная репатриация, без взаимности, всех союзных подданных военнопленных, интернированных и эвакуированного гражданского населения.

2. Морские положения.

Статья 1. Немедленное прекращение всех неприятельских действий на море и точное указание местонахождения и передвижений всех австро-венгерских судов. Нейтральным будет сообщено о предоставленной военному и торговому судоходству союзных и объединившихся держав свободе плавать во всех территориальных водах без того, чтобы был поднят вопрос о нейтралитете.

Статья 2. Сдача союзникам и Соединенным Штатам Америки 15 австро-венгерских подводных лодок… и всех германских подводных лодок, находящихся в австро-венгерских территориальных водах или могущих в них проникнуть. Полное разоружение… всех других австро-венгерских подводных лодок, которые должны будут оставаться под наблюдением союзников и Соединенных Штатов Америки.

Статья 3. Сдача им же в полном вооружении 34 австро-венгерских военных судов. Все другие австро-венгерские надводные военные суда должны быть сконцентрированы в австро-венгерских морских базах, разоружены там и поставлены под наблюдение союзников и Соединенных Штатов Америки.

Статья 4. Свобода судоходства для всех военных и торговых судов союзных и объединенных держав в Адриатике, включая территориальные воды на Дунае и на его притоках в австро-венгерской территории. Право союзных и объединившихся держав тралить мины. Чтобы обеспечить свободу судоходства по Дунаю, союзники и Соединенные Штаты Америки будут иметь право занимать или разоружать все оборонительные или крепостные сооружения.

Статья 5. Оставление в силе блокады со стороны союзных и объединившихся держав на действующих условиях, причем застигнутые в море австро-венгерские суда по-прежнему будут подлежать захвату, кроме случаев, разрешенных комиссией, назначенной союзниками и Соединенными Штатами Америки.

Статья 6. Сосредоточение в австро-венгерских базах… всех воздушных и морских сил и запрещение покидать эти базы.

Статья 7. [Эвакуация всего итальянского побережья].

Статья 8. Оккупация союзниками и Соединенными Штатами Америки сухопутных и морских укреплений и островов, составляющих оборону Полы, равно как ее верфей и арсеналов.

Статья 9. Возвращение всех торговых судов союзных и объединившихся держав, задержанных в Австро-Венгрии.

Статья 10. Запрещение какого бы то ни было разрушения- судов и материалов до эвакуации, сдачи или возвращения.

Статья П. Возвращение без взаимности всех военнопленных [служивших] в военных и торговых флотах союзных и объединившихся держав, находящихся во власти австро-венгерцев.

(Международная политика. С. 190–191; МО 1870–1918. С. 385–386.)

65. Договор о перемирии между союзными державами и

Болгарией, заключенный в Салониках 29 сентября 1918 г.

(Уполномоченные: союзников — Франше д'Эспере, Болгарии — Ляпчев и Луков)

Статья 1. Немедленная эвакуация… еще занимаемых в Греции и Сербии территорий. С этих территорий не будут вывозиться ни скот, ни хлеб, ни какое-либо продовольствие. При отходе не будет причиняться никакого вреда. Болгарская администрация будет продолжать действовать в частях Болгарии, ныне занятых союзниками.

Статья 2. [Немедленная демобилизация всей болгарской армии, кроме трех пехотных дивизий и четырех кавалерийских полков для охраны восточных границ, Добруджи и железных дорог].

Статья 3. Сдача в местах по определению [союзного] верховного командования оружия, снаряжения и военных перевозочных средств, принадлежащих демобилизованным единицам, причем сданное будет затем помещено в склады распоряжением болгарских властей и под контроль комиссий. Лошади равным образом будут сданы союзникам.

Статья 4. Сдача Греции снабжения греческого 4-го армейского корпуса, взятого у греческой армии в момент оккупации восточной Македонии, поскольку оно не было выслано в Германию.

Статья 5. Части болгарских войск, находящиеся ныне к западу от меридиана Ускюба и принадлежащие к П-й германской армии, сложат оружие и до нового приказания будут рассматриваться как военнопленные. Офицеры сохранят свое оружие.

Статья 6. Использование до заключения мира союзными армиями болгарских пленных на востоке без взаимности для союзных военнопленных. Последние будут незамедлительно переданы союзным властям, а высланные гражданские лица будут иметь полную свободу вернуться в места своего жительства.

Статья 7. Германия и Австро-Венгрия получат четырехнедельный срок для ухода из Болгарии их войск и военных органов. В тот же срок должны будут покинуть территорию царства дипломатические и консульские представители центральных держав, равно как и их подданные.

Приказания о прекращении военных действий будут даны с момента подписания настоящей конвенции.

(Международная политика. С. 177–178; МО 1870–1918. С. 386–387.)

66. Германская нота Соединенным Штатам Америки

Германская нота Соединенным Штатам Америки с предложением начать мирные переговоры, направленная рейхсканцлером Максом Баденским 3 октября 1918 г. через германскую миссию в Швейцарии.

Германское правительство просит президента Соединенных Штатов Америки взять в свои руки установление мира, известить об этой просьбе все воюющие государства и пригласить их послать уполномоченных в целях начала переговоров. Оно принимает программу, выставленную президентом Соединенных Штатов Америки в послании к конгрессу от 8 января 1918 года и в его позднейших заявлениях, в частности в речи от 27 сентября, за основу мирных переговоров.

Чтобы избежать дальнейшего кровопролития, германское правительство просит о немедленном заключении всеобщего перемирия на суше, на воде и в воздухе.

Макс, принц Боденский, Рейхсканцлер

(HohlfeidJ. Deutsche Rechtsgeschichte in Dokumenten 1849–1926. Bd. II. Berlin, 1927. № 227. P. 635–636; MO1870-1918. С 387.)

67. Перемирие между союзниками и Германией, заключенное в Компьенском лесу близ Ретонд 11 ноября 1918 г.

(Уполномоченные: союзников — Фош и Уэмис, Германии Эрцбергер, Оберндорф, Винтерфельд и Ванзелов.)

А. На Западном фронте

Статья 1. Прекращение военных действий на суше и в воздухе в течение 6 часов после подписания перемирия.

Статья 2. Немедленная эвакуация занятых стран: Бельгии, Франции, Люксембурга, равно как Эльзас-Лотарингии — так, чтобы она была осуществлена в течение 15 дней…

Статья 4. Уступка германской армией следующего военного материала: 5 тысяч пушек, 25 тысяч пулеметов, 3 тысячи минометов и 1700 аэропланов, включая сюда все Д. 7 и все аэропланы для ночной бомбардировки.

Статья 5. Эвакуация германскими армиями местностей на левом берегу Рейна.

Местности на левом берегу Рейна будут управляемы местными властями, но под контролем оккупационных войск союзников и Соединенных Штатов.

Войска союзников и Соединенных Штатов произведут оккупацию этих местностей гарнизонами, занимающими главные переправы на Рейне (Майнц, Кобленц и Кельн) с предмостными укреплениями этих пунктов в районе 30 километров на правом берегу.

Будет создана на правом берегу Рейна, от границы Голландии до границы Швейцарии, нейтральная зона, между рекой и линией, проведенной параллельно предмостным укреплениям и реке и в 10 километрах от них…

Статья 6. Во всех эвакуированных неприятелем территориях будет воспрещена всякая эвакуация жителей. Не будет нанесено никакого ущерба или вреда лицам или имуществу жителей… Не будет произведено никакого рода разрушений…

Статья 7. [Запрещение порчи средств сообщения и связи и водных путей. Уступка союзникам 5 тысяч паровозов, 150 тысяч вагонов и 5 тысяч грузовиков. Оставление на месте всего персонала и материала эльзас-лотарингских железных дорог и имеющихся на них запасов угля и всего оборудования.]

Статья 9. Содержание оккупационных войск в Рейнских землях (не включая Эльзас-Лотарингии) будет на обязанности германского правительства.

Статья 10. Немедленная репатриация без взаимности… всех военнопленных, принадлежащих к армиям союзников и Соединенных Штатов, включая находящихся под следствием и обвиненных…

В. Положения о восточных границах Германии

Статья 12. Все германские войска, ныне находящиеся на территориях, которые составляли до войны часть Австро-Венгрии, Румынии и Турции, должны немедленно вернуться в пределы Германии. Все германские войска, которые ныне находятся на территориях, составлявших до войны Россию, должны равным образом вернуться в пределы Германии… как только союзники признают, что для этого настал момент, приняв во внимание внутреннее положение этих территорий.

Статья 13. Немедленное приведение в исполнение эвакуации германских войск и отозвание всех инструкторов, военнопленных и гражданских и военных агентов Германии, находящихся на территориях России (в границах 1 августа 1914 года).

Статья 14. Немедленное прекращение германскими войсками в Румынии и в России (в границах 1 августа 1914 года) всех реквизиций, захватов или понудительных мер в целях получения средств снабжения, предназначенных для Германии…

Статья 16. Союзники будут иметь свободный доступ на территории, эвакуированные немцами на восточных границах, либо через Данциг, либо через Вислу, чтобы иметь возможность продовольствовать население и в целях поддержания порядка.

С. В Восточной Африке

Статья 17. Эвакуация в срок, определяемый союзниками, всех военных германских сил, оперирующих в Восточной Африке…

D. Общие положения

18. Репатриация без взаимности… всех гражданских интернированных, включая заложников.

Финансовые положения.

Статья 19. Не нарушая ни в чем права союзников и Соединенных Штатов, отказаться в будущем от каких-либо требований и претензий. Возмещение убытков.

На время срока перемирия неприятелем не будет израсходовано ничего из государственных ценностей, могущих служить союзникам залогом обратного получения военных возмещений. Немедленное возвращение кассовой наличности Бельгийского национального банка.

[Общее возмещение всех документов и ценностей, затрагивающих государственные и частные интересы в оккупированных странах.]

Возвращение русского или румынского золота, взятого немцами или им переданного.

Это золото будет взято на хранение союзниками до заключения мира. […]

Е. Морские положения

Статья 22. Сдача союзникам и Соединенным Штатам всех подводных лодок (включая подводные крейсеры и минные транспорты), ныне существующих, с их вооружением и снаряжением в портах, указанных союзниками и Соединенными Штатами.

Подводные лодки, которые не могут выйти в море, будут разоружены… и должны остаться под наблюдением союзников и Соединенных Штатов.

Подводные лодки, которые готовы выйти в море, должны будут покинуть германские порты немедленно по получении по радиотелеграфу приказания отправиться в порт, назначенный для их сдачи…

Статья 23. Надводные германские военные суда, указанные союзниками и Соединенными Штатами, будут немедленно разоружены, затем интернированы в нейтральных портах или, при отсутствии таковых, в союзных портах, указанных союзниками и Соединенными Штатами. Они останутся в этих портах под наблюдением союзников и Соединенных Штатов, причем на борту останутся только отряды сторожей.

[Все другие германские надводные военные суда должны быть сконцентрированы в германских военных базах и помещены там под наблюдением союзников и Соединенных Штатов.]

Статья 25. Свободный вход и выход из Балтики для военных и торговых флотов союзных и объединившихся держав, обеспеченные путем оккупации в Германии всех портов, оборонительных сооружений, батарей и укреплений всякого рода на всех фарватерах, идущих от Каттегата к Балтике, и путем траления и разрушения всех мин или заграждений в германских территориальных водах и вне их…

Статья 26. Оставление в силе блокады со стороны союзных и объединившихся держав на действующих для нее условиях, причем настигнутые в море германские суда по-прежнему будут под- лежать захвату.

Союзники и Соединенные Штаты имеют в виду на время перемирия снабжение Германии продовольствием в количестве, которое будет признано необходимым.

Статья 27. [Концентрирование в германских базах, указанных союзниками и Соединенными Штатами, всех воздушных сил Германии и запрещение таковым передвижения. ] […]

Статья 29. Эвакуация Германией всех портов Черного моря и передача союзникам и Соединенным Штатам всех русских военных судов, захваченных немцами в Черном море…

Статья 32. [Нотификация Германией нейтральным державам о снятии всех воспрещений для торговли их судов с союзными и объединившимися державами.]

Статья 33. Никакой перевод германских торговых судов под какой-либо нейтральный флаг не будет иметь места после подписания перемирия.

Срок действия перемирия

Статья 34. Срок перемирия определяется в 36 дней с правом продления. Во время этого срока перемирие может быть, если положения его не будут выполняться, денонсировано одной из договаривающихся сторон, которая должна будет предупредить о том за 48 часов. [Создание в принципе под руководством союзного главнокомандования международной постоянной комиссии о перемирии.]

…3. Заявление представителей союзников о дополнении перемирия следующим постановлением:

«В случае если германские суда не будут сданы в указанные сроки, то правительства союзников и Соединенных Штатов будут иметь право занять Гельголанд для обеспечения сдачи».

(Международная политика. С. 194–198; МО 1870–1918. С. 389–392.)

68. Из военных мемуаров Д. Ллойд Джорджа

5 октября я приехал в Версаль на несколько совещаний с Клемансо и Орландо и нашими военными советниками о положении, которое создалось после прекращения военных действий в Болгарии. Мы признали, что этот успех должен быть использован в трех направлениях: прежде всего, мы должны отрезать Турцию от центральных держав и заставить ее выйти из войны; далее, мы должны войти в Румынию и помочь ей изгнать гарнизоны австрийских войск, дав ей таким образом возможность снова вступить в войну на стороне союзников; наконец, мы должны создать угрозу самой Австрии путем передвижения по направлению к Дунаю. Из всех этих моментов ближайшим во времени представлялось нам крушение Турции, и мы поэтому приступили к обсуждению условий, на которых можно будет заключить перемирие с Турцией. Указания маршала Фоша были сделаны им в форме нескольких замечаний, которые он набросал на листке из блокнота; этот листок сейчас, когда я пищу эти строки, находится перед мной. Вот его содержание:

«Мой совет:

1. Отрезать железнодорожные пути, ведущие из Германии в Константинополь. В Нише отрезать только одну часть пути. На Марице повыше Адрианополя отрезать все пути.

2. Овладеть стратегическими пунктами в Болгарии, обеспечивающими разоружение болгарской армии.

3. Перебросить один армейский корпус на Дунай, чтобы отрезать там речные сообщения неприятеля и в случае нужды оказать помощь Румынии.

4. Когда эти условия будут выполнены, рассмотреть, тщательно изучить и подготовить операцию против Турции.

4/10/18.

Подпись: Ф. Фош».

В это время Алленби продолжал свою победоносную кампанию в Сирии. Дамаск пал I октября, а 6 октября в Версале я узнал, что делегат Турции уже прибыл в Митилену на пути в Афины. У меня был с собой черновик договора о перемирии с Турцией, который получил уже одобрение британского военного кабинета, и я показал этот проект членам конференции. Он был передан на заключение военным экспертам и после их исправлений принял следующую форму:

«1. Немедленная демобилизация турецкой армии за исключением тех войск, которые необходимы для наблюдения за границами и для поддержания внутреннего порядка в стране (контин-генты этих войск будут определены союзниками).

2. Открытие Дарданелл и Босфора и свободный доступ для союзников в Черное море. Союзники оккупируют форты Дарданелл и Босфора.

3. Союзные суда получают свободный доступ во все порты и на все пристани, которые находятся в турецком владении; неприятель лишается этого права.

4. Все военные корабли, находящиеся в турецких водах или в водах, ныне занятых турками, сдаются союзникам. Эти корабли будут интернированы в портах по указанию союзников.

5. Управление беспроволочным телеграфом и телеграфными станциями переходит в руки союзных властей.

6. Турецкие власти должны указать союзникам расположение минных полей, местонахождение торпед и всех других заграждений военного характера в турецких водах; они должны также помочь союзникам взорвать или удалить эти заграждения в случае необходимости.

7. Турецкие власти должны дать союзникам всю доступную им информацию о расположении минных полей в Черном море.

9. Союзники используют Константинополь как свою морскую базу; им предоставляется право использовать все ремонтные приспособления в турецких портах и арсеналах для нужд своих судов. Союзники должны получить возможность приобретать уголь, нефть и морские материалы из турецких источников.

10. Союзные войска оккупируют все важные стратегические пункты.

11. Устанавливается контроль союзников над всеми железными дорогами, включая те участки закавказских железных дорог, которые сейчас находятся в руках Турции; эти дороги должны быть предоставлены в полное распоряжение союзных властей. Настоящий пункт включает также оккупацию союзниками Баку и Батума.

12. Союзники оккупируют туннельную сеть Тавра.

13. Турция немедленно отводит свои войска из северо-западной Персии и Закавказья к довоенным границам.

14. Все турецкие гарнизоны в Геджасе, Ассире, Йемене, Сирии, Киликии и Месопотамии сдаются ближайшему союзному военному начальнику или арабскому представителю по принадлежности.

15. Все турецкие офицеры в Триполитании. и Киренаике сдаются ближайшему итальянскому гарнизону.

16. Все оккупированные турками порты в Триполитании и Киренаике, включая Миссурату, должны быть переданы ближайшим итальянским гарнизонам.

17. Все германцы и австрийцы, моряки, военные и гражданские лица, сдаются ближайшему британскому или союзному командиру.

18. Турецкие власти должны соблюдать правила, которые будут изданы относительно использования и расположения турецкой армии и ее снаряжения, вооружения и амуниции, включая транспортные средства.

19. Союзники назначают своих представителей для контроля над военными запасами турецкой армии.

20. Все военнопленные союзных армий, а также интернированные и взятые в плен армяне должны быть доставлены в Константинополь и здесь безоговорочно переданы союзным властям.

21. Турция обязуется прервать всякие сношения с центральными державами».

Мы получили сообщение, что турецкий султан хотел бы обеспечить только два пункта в любом соглашении, которое будет ему предложено: 1) он сохраняет трон; 2) Турция остается независимой страной. Легко видеть, что вышеприведенное соглашение о перемирии не нарушает ни одного из этих двух пунктов.

Турецкие армии оказывали еще все ослабевавшее сопротивление нашим наступающим войскам в Сирии и Месопотамии; это могло продолжиться еще некоторое время. Было ясно, что наш успех в Болгарии позволит нам оказать дополнительное давление на Турцию с севера и приблизить момент ее капитуляции. Генерал Франше д'Эспере не только ответил специальным меморандумом на запрос Клемансо о ходе дальнейших операций против турок, но, не дожидаясь утверждения своего плана, начал уже, как мы узнали, проводить его в жизнь. Британская армия занимала до сих пор правый фланг союзной линии; это был никак не самый спокойный сектор фронта. Теперь генерал Франше д'Эспере собирался совсем расформировать британские силы в Салониках, находившиеся под командованием генерала Милна. Часть из них он решил использовать в Болгарии, а другая часть под командованием французского генерала должна была наступать вместе с французскими войсками на Константинополь. Французы очень хотели завладеть этим городом собственными силами. Они, кажется, в тайниках души побаивались, что если мы, англичане, наложим руку на Константинополь, то мы, возможно, начнем независимо от союзников строить свои собственные планы насчет дальнейшей судьбы этого города. Нечего и говорить, что эти опасения были совершенно лишены основания, и я заявил самый энергичный протест по поводу развязного обращения генерала Франше д'Эспере с нашими войсками и их генералом. Клемансо сейчас же уступил в этом вопросе и послал д'Эспере инструкцию вернуть британские части на прежние позиции на восточном секторе союзной линии. В следующей телеграмме он сообщил д'Эспере постановление конференции о дальнейшем ходе операций на балканском фронте. Эти решения гласили:

«Британское, французское и итальянское правительства считают, что операции союзников по использованию положения, создавшегося на Балканах, должны развиваться на следующих основах:

1. Части союзных армий Востока, наступающие на Константинополь, должны находиться под непосредственным начальством британского генерала, который в свою очередь подчиняет ся приказам союзного главнокомандующего.

2. Части союзных армий Востока, наступающие на Константинополь, должны состоять главным образом из британских войск, но должны включать также войска французские, итальянские, греческие и сербские.

3. В свою очередь британские войска должны принять участие в операциях на севере».

В тот день, когда были опубликованы обе эти ноты, германская и австрийская, я находился на пути в Париж. Я ехал в Париж, чтобы принять участие в конференциях о положении в Болгарии и Турции; эти конференции должны были происходить совместно с французским и итальянским правительствами. О положении в Болгарии и Турции я говорил уже выше. В первый день конференции мы еще не имели официального извещения о мирных нотах. Президент Вильсон еще не выпускал их из своих рук, несмотря на то что германская нота просила его «познакомить все воюющие государства с этим нашим обращен немо. Он решил составить и отправить свой собственный ответ, не посоветовавшись со своими компаньонами по общему делу.

Пока мы не имели официального извещения об этих нотах, мы не могли, естественно, и принять какие-либо официальные решения, но, как я сообщал имперскому военному кабинету после моего возвращения в Англию:

«Представители трех правительств все же встречались ежедневно и обсуждали положение. Они беседовали также с маршалом Фошем и начальником его штаба, с военными представителями в Версале и в качестве предварительного шага обратили их внимание на необходимость разработки условий перемирия».

Принципы, на базе которых могло бы быть заключено перемирие с Германией и Австрией, были изложены военными представителями в таком виде:

1. Полная эвакуация занятых неприятелем территорий Франции, Бельгии, Люксембурга и Италии.

2. Немцы должны отступить за Рейн в Германию,

3. Эльзас-Лотарингия должна быть эвакуирована германскими войсками без оккупации ее союзниками.

4. Те же условия должны быть применены к Трентино и Истрии.

5. Неприятель должен эвакуировать Сербию и Черногорию.

6. Эвакуация Кавказа.

7. Должны быть немедленно приняты меры к эвакуации всех территорий, которые до войны принадлежали России и Румынии.

8. Немедленное прекращение подводной войны. (Мы признали также, что союзная блокада не должна быть снята. Это решение может показаться суровым, но мы опасались, что Германия может использовать период перемирия для подготовки к возобновлению военных действий.)

На заседании 8 октября мы уже имели сообщение маршала Фоша о тех условиях, которые он считает необходимым обеспечить при заключении перемирия с Германией. Вот эти условия:

«Не может быть и речи о прекращении военных действий раньше, чем оперирующими во Франции и Бельгии армиями не будет достигнуто следующее:

I. Освобождение всех стран, которые были заняты вопреки всякому праву, а именно: Бельгии. Франции, Эльзас-Лотарингии, Люксембурга. Население должно вернуться на места своего жительства. Неприятель должен эвакуировать эти территории в те-чение двух недель, а население их должно быть немедленно возвращено на родину.

Это г- первое условие перемирия.

2. Обеспечение такой военной обстановки в момент перемирия, которая позволит нам продолжать войну вплоть до полного истребления неприятельских сил, если мирные переговоры почему-либо не приведут к должным результатам.

В соответствии с этим мы должны получить в свои руки два или три моста на Рейне, на высоте Раштадта, Страсбурга и Ней-Брайзаха (полуциркульный мост на правом берегу с радиусом в 30 километров; конец этого моста на правом берегу) в двухнедельный срок.

Это — второе условие перемирия.

3. Обеспечение репараций, которые должны быть взысканы в возмещение за разрушения, произведенные неприятелем в союзных странах. Счет на эти репарации будет предъявлен в ходе переговоров о заключении мирного договора.

Неприятельские войска должны эвакуировать левый берег Рейна в 30-дневный срок; союзные войска оккупируют эти области и будут управлять ими в согласии с местными властями вплоть до момента подписания мирного договора.

Это — третье условие перемирия.

Кроме того, необходимо поставить еще следующие дополнительные условия:

4. Все военные материалы и всякого рода запасы, которые не могут быть эвакуированы германскими войсками в течение установленного срока, должны быть оставлены на месте — уничтожать их воспрещается.

5. Воинские части, которые не эвакуируют вышеуказанные территории в течение установленного срока, будут разоружены, солдаты будут объявлены военнопленными.

6. Железнодорожные материалы — как уже проложенные пути, так и запасы всякого рода — должны быть оставлены на месте и не подвергаться никаким разрушениям. Все захваченные бельгийские и французские материалы должны быть возвращены (либо заменены таким же количеством равноценных).

7. Все военные постройки, лагери, бараки, парки, арсеналы и т. п., должны быть оставлены в сохранности; неприятель не имеет права ни переносить их в другое место, ни уничтожать.

8. То же самое относится к промышленным предприятиям и фабрикам всякого рода.

9: Военные действия будут прекращены через 24 часа после того, как настоящие условия перемирия будут подписаны договаривающимися сторонами.

Фош».

Когда эти условия были зачитаны, г. Бонар Лоу заметил, что это фактически равносильно безоговорочной капитуляции. Барон Соннино сказал, что и Фош, и военные представители требуют слишком многого, я склонялся к тому же мнению. Все же чувствовали, что на этой стадии еще не стоит обсуждать вопрос во всем его объеме, поскольку еще совершенно неясно, как намерен отвечать на германскую и австрийскую ноты президент Вильсон. Американская пресса считала несомненным, что президент отклонит это предложение, которое он рассматривает как маневр для того, чтобы завлечь союзников в переговоры о мире без победы. И в этом была доля правды. Людендорф и Гинденбург видели в немедленном заключении перемирия единственную надежду сохранить свою армию в целости, чтобы она могла еще оказать впоследствии сопротивление, если мирные условия окажутся для них неприемлемыми. Но ни американцы, ни мы сами не знали в ту пору, как близка была Германия к краху и какие безнадежные перспективы открывались перед ее верховным командованием.

Во вторник 8 октября Лансинг вручил швейцарскому поверенному в делах в Вашингтоне, который выступал посредником в сношениях между Соединенными Штатами и Германией, ответ президента Вильсона на германское обращение о перемирии:

«Государственный департамент.

8 октября 1918 г.

Сэр, имею честь подтвердить от имени президента получение Вашей ноты от 6 октября, включавшей обращение германского правительства к президенту. Президент поручил мне просить Вас передать германскому имперскому канцлеру следующее.

Прежде чем ответить на просьбу имперского германского правительства и для того, чтобы этот ответ был так искренен и прям, как это необходимо по самому характеру затронутых в германской ноте важнейших вопросов, президент Соединенных Штатов считает необходимым предварительно уточнить смысл ноты имперского канцлера. Хочет ли имперский канцлер сказать, что имперское германское правительство принимает те условия, которые были изложены президентом в его послании конгрессу Соединенных Штатов 8 января этого года и в последовавших за этим речах президента, и что поэтому конференция должна будет разрабатывать только детали практического применения этих условий? Президент чувствует себя обязанным сказать, что по вопросу о предлагаемом перемирии он не найдет в себе смелости предложить правительствам, с которыми правительство Соединенных Штатов объединилось в борьбе против центральных держав, прекратить военные действия до того, пока армии этих держав находятся на территории союзников. Добрая воля центральных держав может быть подтверждена только их согласием немедленно увести свои войска с территорий, которые они заняли.

Президент считает себя также вправе спросить, говорит ли имперский канцлер от имени тех официальных властей империи, которые до сих пор вели эту войну. Он считает ответ на все эти вопросы существенным со всех точек зрения.

Примите, сэр, мои уверения в моем постоянном высоком уважении.

Роберт Лансинг».

На последнем заседании нашей конференции в Версале, 9 октября, мы уже имели перед собой текст ответа президента Вильсона.

Г-н Клемансо заявил, что это — великолепный документ. Не посоветовавшись с союзниками, президент Вильсон потребовал эвакуации Франции, Бельгии, Италии и Люксембурга. Таким образом, мы во всяком случае не были связаны никакими обязательствами. Когда немцы получат ответ, они, вероятно, предложат нам обсудить условия перемирия. Мы должны будем тогда, естественно, обратиться к нашим военным советникам и спросить, какие условия они считают необходимыми. Было бы ошибкой говорить, пока нас не спрашивают; это сыграло бы только на руку немцам. Поэтому Клемансо считал, что нынешнее положение вполне удовлетворительно и ничего предпринимать не следует.

Я не мог согласиться с этим взглядом. Я указал, что речь от 5 октября, в которой принц Макс Баденский защищал и объяснял германскую мирную ноту перед рейхстагом, была речью премьер-министра побежденной страны. Если бы Клемансо или я произнесли такую речь, весь мир сказал бы, что мы признали себя побежденными. На месте принца Макса я принял бы все предложения президента Вильсона безоговорочно. Принц, несомненно, охотно примет эти 14 пунктов. Но есть вопросы, о которых я хотел бы знать больше, чем знаю. Таков, например, принцип «свободы морей», который совершенно неприемлем для английской нации. Принц Макс, несомненно, безоговорочно примет требование эвакуации занятых территорий как условие перемирия. Но ведь немцы уже сейчас эвакуируют эти территории, и только маршал Фош до сих пор мешал им быстро выполнить эту операцию тем, что наседал на них и жестоко их бил. Трудность возникла уже в связи с первым пунктом президентского письма, потому что толкование 14 пунктов очень неясно; есть неясность, например, в вопросе об Эльзас-Лотарингии. Второй пункт письма, в котором говорится о перемирии, еще более серьезен: если бы немцы приняли эту точку зрения, они могли бы сказать, что они тем самым приняли предложение президента Вильсона; если мы будем молчать, они смогут утверждать, что нет возражений ни с чьей стороны и что они имеют право рассматривать это как итог всех союзных условий перемирия.

Я указывал далее, что теперь уже американское правительство официально известило нас о своем ответе, и мы в свою очередь должны как-нибудь откликнуться. Более того, американский ответ появился в газетах, прежде чем он был доставлен нашим правительствам. Если мы после опубликования ответа в печати просто пройдем мимо этого и ничем не выразим нашего отношения к нему, то это будет значить, по моему мнению, что мы уже в большой мере связали себя в этом вопросе. Поэтому я предложил конференции набросок составленного мною ответа, который, по моему мнению, надо было послать Вильсону. Этот набросок подвергся обсуждению на конференции, и на этой основе был составлен и утвержден официальный ответ президенту.

Получив наше сообщение, президент Вильсон 5 ноября 1918 г. послал еще одну ноту Германии. В ней он ссылался на свою предыдущую ноту от 23-го и сообщал, что он уже выяснил точку зрения союзных правительств по вопросам, затронутым в переписке между ним и Германией. Он приводил текст нашего меморандума и заявлял, что он согласен с тем толкованием его взглядов, которые мы даем в заключительном параграфе меморандума. Он сообщал далее, что маршал Фош уполномочен правительствами Соединенных Штатов и союзников принять аккредитованных представителей германского правительства и сообщить им условия перемирия.

Мы тогда уже были вполне уверены, что сможем в конце концов принудить Германию к сдаче. На той стадии мы еще не рассчитывали, что она примет без сопротивления те очень суровые условия, которые были выработаны в Версале. Я спросил как-то Фоша в Версале, считает ли он, что немцы подпишут это соглашение. Он сказал, что не думает этого, но, во всяком случае, он сможет одолеть их к рождеству.

Как бы то ни было, драма шла к финалу. Правительство Германии металось в полной растерянности. Флот, который должен был выйти в конце октября в море, взбунтовался и отказался воевать. Кайзер сбежал в Спа, он искал убежища в своей армии. Принц Макс, канцлер, заболел инфлуэнцой и слег; чрезмерная доза снотворного погрузила его в забытье на 36 решающих часов с 1 по 3 ноября. Когда он проснулся, оказалось, что последние союзники Германии — Турция и Австро-Венгрия — уже вышли из войны, а беспорядки, разжигаемые большевистскими агитаторами, вспыхнули во всей Германии. Нога президента Вильсона от 5 ноября не оставляла сомнений в том, что условия перемирия будут для Германии очень суровыми. Но ничего не оставалось делать, как просить об этом перемирии. Генерал Тренер, который взял на себя руководство армией после отставки Людендорфа, нашел армию в безнадежно хаотическом состоянии, между тем как уход союзников оставлял Германию на ее южной границе совершенно беззащитной. 6 ноября германское правительство направило к Фошу делегацию членов рейхстага во главе с Эрцберге-ром. Утром в пятницу 8 ноября они прибыли в железнодорожном вагоне в Компьенский лес, где маршал Фош, представитель союзных армий, и адмирал Уэмисс, представитель союзного флота, уже их ждали.

«Чего вы хотите, господа?» — спросил Фош.

«Мы хотим получить ваши предложения о перемирии».

«О, у нас нет никаких предложений о перемирии, — сказал Фош. — Нам очень нравится продолжать войну».

Германские делегаты посмотрели друг на друга.

«Но нам нужны ваши условия, — убеждали они. — Мы не можем продолжать борьбу».

«Ах, так вы, значит, пришли просить о перемирии? Это другое дело».

Фош передал им условия перемирия, составленные верховным военным советом, и сказал делегатам, что они имеют в своем распоряжении 72 часа, до одиннадцати часов утра И ноября, чтобы их подписать. Делегаты ушли, чтобы познакомиться с этими условиями. Они были совершенно потрясены их суровостью. Условия фактически означали требование полной капитуляции Германии, и в такой форме, которая оставляла ее совершенно беззащитной, не давала возможности противиться мирным условиям, какими бы они ни оказались впоследствии. Делегаты не решились подписать эти условия и попросили разрешения послать кого-нибудь в Берлин, чтобы получить инструкции своего правительства. Это разрешение было им дано.

Вестник нашел свою страну в полной растерянности. Уже 31 октября Шейдеман указал принцу Максу, что немедленное добровольное отречение кайзера совершенно необходимо, чтобы спасти тыл от полного краха. Только затянувшийся сон принца Макса не позволил ему раньше сделать Вильгельму определенные предложения в этом смысле. В промежутке волнения и мятежи в стране чрезвычайно усилились. Теперь речь шла уже не о спасении монархии — теперь уже казалось сомнительным, сможет ли вновь созданное правительство спасти себя от большевистской революции. Начиная с 6 ноября принц Макс убеждал кайзера отречься. Утром 9-го он узнал, что революционные настроения охватили уже не только городские массы, но и самую армию с такой силой, что нельзя уже было рассчитывать, что солдаты защитят императора или поддержат порядок в стране. Верховное военное командование посоветовало кайзеру отречься, и принц Макс, узнав, что кайзер уже дал свое согласие, выпустил декларацию об этом прежде, чем получил официальное подтверждение этого факта. Вильгельм сбежал в Голландию, и германский делегат, который привез с собой новости об условиях перемирия, нашел за линией фронта, на котором германские солдаты все еще дрались упорно и мужественно, бурлящую страну и новое социалистическое правительство Германской республики. Это правительство в полной растерянности заседало в пышных дворцах, где еще до вчерашнего дня император и короли и князья древних династий правили как верховные наследственные самодержцы.

Пусть условия были очень суровы — возражать было некому. Руководители армии знали, что армия воевать больше не будет. Руководители армии не могли больше рассчитывать на то, что войска будут продолжать борьбу, которая, как это знал каждый солдат, была совершенно безнадежной. Говорят, что многие солдаты были развращены политической агитацией. Может быть, это и так, но с этой политической агитацией можно было бы не считаться, если бы вся армия не была охвачена и подавлена чувством разочарования и горечи, граничившими с отчаянием. И не было большого вождя, гражданского ли, военного ли, сильного и властного, который своим личным обаянием смог бы объединить страну вокруг себя. Из кайзера, Гинденбурга и Людендорфа, вместе взятых, не вышел бы один Фридрих Великий, который сумел бы мобилизовать все ресурсы страны и своим магнетическим влиянием заставить истощенную, подавленную нацию успешно бороться против превосходящих сил врага. Ни принц Макс, ни Шейдеман не обладали драматической и ораторской мощью какого-нибудь Гамбетты, чтобы суметь поднять побежденный народ на отчаянное сопротивление победителю. Гражданские власти не могли больше рассчитывать на повиновение гражданского населения. В Компьенский лес была послана телеграмма, которая уполномочила Эрцбергера и его коллег подписать перемирие. Они это сделали 11 ноября в 5 часов утра, а в 11 часов утра артиллерийская канонада прекратилась по всей линии фронта от голландских болот до горных уступов Швейцарии. После четырех с четвертью лет великая война была окончена.

Мы с большими надеждами следили за ходом переговоров, которые велись в Компьене в следующие два дня. Некоторые из пунктов предполагаемого перемирия вызвали сильные протесты и возражения германских делегатов, и, поощряя их уступчивость, мы внесли несколько поправок. Но даже и в таком виде это были очень далеко идущие условия. Они включали не только эвакуацию занятых неприятелем территорий Бельгии, Люксембурга и Франции, и Эльзас-Лотарингии, но и всей германской территории к западу от Рейна и десятикилометровой полосы на восточном берегу, предмостных укреплений радиусом в 30 километров к востоку от Майнца, Кобленца и Кельна; репатриацию всех заложников а возвращение военнопленных; сдачу больших количеств военных материалов и транспортных средств; уход со всех территорий в Восточной Европе за пределами германской границы 1914 г. и отказ от Брест-Литовского и Бухарестского договоров; возмещение всех наличных денег и всех ценностей, захваченных в Бельгии; возвращение всего золота, взятого в России и Румынии в качестве контрибуции или под каким-либо другим предлогом; передачу всех подводных лодок и большей части флота и разоружение всего остального флота. Если бы в результате мятежей во флоте германское правительство оказалось неспособным своевременно выполнить все военно-морские статьи перемирия, мы сохраняли за собою право в виде обеспечения оккупировать Гельголанд.

В депеше, которую Клемансо послал мне вечером 9 ноября, он дал очень характерный для него выразительный и безжалостный отчет о происходивших тогда переговорах. Клемансо только что виделся с Фошем, который рассказал ему, как идет дело. Немцы, говорил он, «не сделали никаких замечаний по вопросу о мостах на Рейне и флоте. Они очень упирали на тот факт, что Германия находится на грани большевизма и что, если мы не поможем им восстановить порядок, мы сами впоследствии испытаем на себе это бедствие. Они просили разрешить им не так скоро покинуть левый берег Рейна, потому что им нужно создать армию для борьбы с большевизмом и для восстановления порядка. Фош ответил, что им будет разрешено сформировать такую армию на правом берегу. Они, далее, указывали, что мы забираем у них слишком много пулеметов и им не из чего будет стрелять в своих соотечественников. Фош ответил, что они все же имеют в своем распоряжении винтовки. Они интересовались, как мы предполагаем вести себя на левом берегу Рейна. Фош ответил, что он еще этого не знает и что во всяком случае это не их дело. Они, наконец, просили дать им продовольствие и сообщили, что они уже почти голодают. Фош ответил, что в таком случае было бы вполне достаточно, если бы они передали нам в «общий котел» свой флот, и тогда они смогут получить продовольствие. После этого они попросили, чтобы им дали право свободного передвижения для германских судов. Они жаловались, что мы конфискуем слишком много паровозов, так как в настоящий момент их собственные паровозы рассеяны по разным странам. Фош ответил, что мы только получаем обратно то, что они у нас забрали. Они казались подавленными. Время от времени у Витерфельдта вырывались рыдания. В таких условиях подписание перемирия кажется мне вполне обеспеченным…»

10 ноября в 6 часов 30 минут вечера германская главная квартира послала своим делегатам у Фоша следующее сообщение: «Германское правительство передает германской главной квартире следующий документ. Государственному секретарю Эрцбергеру. Ваше превосходительство уполномочены подписать перемирие. Одновременно благоволите сделать следующее формальное заявление:

«Германское правительство обязуется выполнить все изложенные в соглашении условия. Одновременно нижеподписавшиеся считают себя обязанными указать, что выполнение некоторых пунктов этого соглашения заставит голодать те части Германии, которые не будут оккупированы. Обязательство оставить все запасы продовольствия, которые предназначались для войск, в районах, подлежащих эвакуации, ограничение средств сообщения и сохранение в то же время блокады (которая равносильна запрещению доставки продовольствия) делают наши попытки решить продовольственный вопрос и как-нибудь организовать питание населения совершенно бесцельными. Нижеподписавшиеся просят поэтому обсудить эти пункты и изменить их таким образом, чтобы можно было обеспечить нормальное питание населения».

Через 10 минут из Берлина в подтверждение прибыла новая телеграмма. Она гласила:

«Германское правительство — германским уполномоченным в союзных армиях. Германское правительство принимает условия перемирия, предложенные ему 8 ноября.

Подписано: имперский канцлер».

Клемансо переслал мне текст обоих сообщений с запиской такого содержания:

«Я лично думаю, что мы должны принять это заявление, сделав специальную оговорку по вопросу о снабжении продовольствием. От обсуждения этого вопроса мы, в конце концов, не можем отказаться. В самом деле, факт тот, что выполнение пункта перемирия о флоте сейчас действительно не может иметь места. Сообщите мне Ваше мнение по этому вопросу. Нет ли у Вас еще каких-нибудь соображений, которые вы желали бы предложить? Мы ничего не будем опубликовывать прежде, чем маршал Фош не сообщит нам о подписании перемирия. Клемансо». Еще одна ночь прошла в дискуссиях по различным пунктам и вопросам, связанным с условиями перемирия. 11 ноября в-пять часов утра германские делегаты подписали перемирие.

(Ллойд Джордж Д. Военные мемуары. Т. 6. М., 1938. С. 138–141, 145–149, 171–175.)

Примечания:

1

1 История дипломатии. Т. 2. М., 1963. С. 142.

5

5См.: Добров А. Дальневосточная политика США в период русско-японской войны. М, 1952. С- 146–161.

6

6См.: Тарле Е. В. Европа в эпоху империализма 1871–1919 гг. М.;Л., 1928. С. 139–140.

11

История дипломатии. Т. 2. С. 776–777.

53

См.: История дипломатии. Т. 3. М., 1965.

54

См.: Уткин А. И. Забытая трагедия: Россия в первой мировой войне. Смоленск. 2000. С. 127

55

См.: Fischer F. Griff nach der Weltmacht. Dusseldorf, 1962. P. 107–115, 149–167.

56

См.: Шкундин Г. Д. Болгарская дилемма в дипломатической стратегии Антанты (октябрь 1915 года) // Первая мировая война. Пролог XX века. М., 1998.

57

См.: Писарев Ю. А. Сербия на Голгофе и политика великих держав. 1916 г. М„1993. С. 14.

58

См.: Виноградов В. Н. К оценке дипломатии Ионела Брэтиану//Первая мировая война. Дискуссионные проблемы истории. М., 1994. С. 84— 102.

59

См.: Нотович Ф. И. Дипломатическая борьба в годы Первой мировой войны. Т. 1.М., 1947. С. 245.

60

Подробнее см.: Виноградов В. Н. Румыния в Первой мировой войне. М., 1969.

61

Papers relating to the Foreign Relations of the United States, 1914. Washington, 1915. P. 552.

62

См.: Уткин А. И. Дипломатия Вудро Вильсона. М., 1989. С. 44–45.

63

Впервые химическое оружение (хлор) было применено немцами 22 апреля 1915 г. в бою под городом Ипром в Бельгии (отсюда и широко известное название — иприт). Вслед за немцами отравляющие химические вещества стали использовать и другие государства. Химическое оружие было запрещено в 1925 г. Женевским протоколом. В ходе Второй мировой войны, опасаясь ответного удара, Германия химическое оружие не использовала.

64

Цит. по: Уткин А. И. Дипломатия Вудро Вильсона. С. 135.

65

Цит. no: Fischer F. Germany's Aims in the First World War. N.-Y., 1967. P. 244.

67

FRUS, 1916. P. 98.

68

См.: История дипломатии. Т. 2. С. 47.