• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

Это был уже другой Вашингтон. И над Алленом Даллесом сгустились тучи. Гарри С. Трумэн был избран президентом США еще на один срок. Тем самым были опровергнуты данные всевозможных опросов общественного мнения, а также поставлена под угрозу карьера Даллеса.

Доклад Даллеса об организации работы ЦРУ, представленный на рассмотрение президенту Трумэну, но рассчитанный на Дьюи, был аккуратно положен под сукно. Даллес не только не получил пост директора ЦРУ, как того ожидали все в Вашингтоне; он не получил никакого назначения вообще. Америка имела теперь сильного президента, питавшего отвращение к шпионажу вообще и к ЦРУ – в частности. Это обстоятельство затрудняло работу профессионалов, а подчас делало ее невозможной.

Будучи в течение года основным кандидатом на пост будущего директора ЦРУ, Даллес сумел поставить на ключевые посты в этой организации тех, кого называли впоследствии «люди Даллеса». Благодаря им он не был полностью отстранен от участия в делах ЦРУ и сохранил влияние. Оно в конце концов помогло ему получить через несколько лет директорское кресло.

А пока он сохранял «прикрытие» юриста с Уолл-стрита, оставаясь консультантом ЦРУ по вопросам организации тайных операций. Фактическое положение руководителя тайных операций ЦРУ поставило Даллеса на высшую ступень в американской разведывательной службе, но он был лишен базы, опираясь на которую можно было бы действовать. Эта неприятная ситуация скрашивалась лишь наличием «своих людей».

Йозеф Святло оставался, конечно, собственным детищем Даллеса. Даллес настаивал на том, что Святло является слишком ценной находкой, чтобы рисковать им в повседневных операциях. Даллес считал, что Святло следует, если понадобится, законсервировать хоть на 20 лет, до тех пор, пока не потребуется его участие в достаточно крупной операции. Но не все в ЦРУ соглашались с ним. Даллес же больше не обладал достаточным политическим весом, чтобы противостоять этим возражениям.

Постоянное недоверие, царившее тогда и существующее ныне в отношениях между ЦРУ и британской Интеллидженс сервис, также затрудняло работу. Наряду с другими факторами, приведшими в конце концов к тому, что Святло стал одним из самых крупных разведчиков нашего времени, данное обстоятельство (глубокое подозрение, с которым разведки союзников относились друг к другу) также сыграло свою роль.

Адмирал Хиллинкётер настаивал на том, что если США должны иметь, как это и предлагал Аллен Даллес, под влиянием которого находился и Совет национальной безопасности, тайную разведывательную службу, то последняя должна быть основана как можно быстрее. Беда состояла в том, что, конечно, ни стремление военно-морских сил, ни американская деловитость не могли быстро создать оперативную службу. Для этого обычно требуются годы. Поэтому адмирал Хиллинкётер сделал вывод о том, что дальнейшее соперничество между Англией и США в области разведки является дорогим, неэффективным, иногда опасным и всегда бессмысленным. Он предложил, чтобы обе страны объединили свои усилия. С целью реализации своего предложения Хиллинкётер вылетел в Лондон для переговоров с сэром Стюартом Мензисом. Он предложил, чтобы США приняли от Интеллидженс сервис ее агентурную сеть в Восточной Европе, в которой Англия, как об этом заявил министр иностранных дел Эрнест Бевин, ныне менее заинтересована. Взамен Англия получит свободу действий на Ближнем Востоке и сотрудничество с США на Дальнем Востоке.

Преимущества, которые получили бы американцы в этом случае, были очевидными. Они смогли бы использовать уже готовую английскую сеть и одновременно приобрести исключительный контроль над районом, который, по-видимому, станет полем битвы в новой войне с участием США. Англичане не нуждались в том, чтобы их долго убеждали. Они рассматривали Ближний Восток как свою вотчину и с растущим беспокойством наблюдали за тем, как американцы начинают закрепляться в районе Средиземноморья. В результате между главами двух разведок была заключена сделка. Однако она никогда не была осуществлена на практике.

Хотя Мензис согласился передать Хиллинкётеру английскую сеть в Восточной Европе, это было осуществлено лишь в ограниченных масштабах. Точно так же, хотя Хиллинкётер согласился отдать англичанам Средиземноморье, государственный департамент, независимо от того, знал он или не знал о соглашении, не одобрил бы этого. Одновременно с лондонскими переговорами происходили переговоры между государственным департаментом, ближневосточным отделом ЦРУ и правительством об увеличении ассигнований на организацию наблюдения за всем этим районом, особенно за англичанами.

До сегодняшнего дня некоторые работники ЦРУ негодуют, что Интеллидженс сервис не выполнила своих обещаний в Восточной Европе. Они утверждают, что из-за бессмысленного нежелания англичан пойти на уступки напрасно погибло много людей. Но, конечно, для английского руководства было невозможно передать американцам (к которым они, в определенной степени оправданно, относились скептически как к профессионалам) кучу агентов, доверивших им свою жизнь и имевших право рассчитывать на сохранение в полной тайне своих имен секретной службой Его Величества.

Настоящие профессионалы в ЦРУ быстро поняли, что агенты, переданные англичанами, в лучшем случае мало на что способны, а в худшем – настолько расконспирированы, что установление связи с ними поставило бы под угрозу жизнь любого американца. В результате ЦРУ оказалось в сложном положении: оно имело политическое соглашение и санкцию политического руководства на развертывание подрывной деятельности за «железным занавесом», но оно не располагало никакими возможностями осуществить это, не рискуя поставить в крайне затруднительное положение правительство США.

Для верхушки ЦРУ Йозеф Святло и созданная вокруг него сеть представляли собой единственную солидную базу, на основе которой можно было сразу же организовать что-нибудь значительное. По правде говоря, после 1945 года американская разведка не сидела без дела и создала некоторые заделы на будущее. Однако мало где было хотя бы отдаленно напоминающее то, что уже создано в Польше. Через 12 месяцев, к началу 1950 года, картина должна была полностью измениться. Но в 1948 году сейфы были пустыми.

Поэтому внутри ЦРУ усиливались требования немедленно задействовать Святло в операциях, хотя Даллес настаивал на том, что этого пока не стоит делать со столь ценным агентом. Эти отчаянные попытки организовать для него подходящую операцию представляли собой еще одно звено в сложной цепи обстоятельств, обусловивших будущую роль и значение Святло.

И вот прибыло послание от Святло, в котором он запрашивал, не является ли Ноэль Филд американским агентом. Радость Даллеса усиливалась его воспоминаниями о связях с Филдом в Европе во время войны. Ведь эпизод с «КАЛПО» ранил самолюбие Даллеса, нанес ущерб его престижу. Аллен Даллес уже давно считал: единственно важная цель американской разведки – это внесение раскола между странами-сателлитами и Москвой. Югославия показала, что в определенных экономических и политических условиях и при наличии лидера – достаточно сильного или достаточно напуганного – колосс может быть свален. Звено Святло – Филд должно быть так закручено, полагал Даллес, чтобы с его помощью можно было бы разорвать на части Советскую империю. Решив активизировать Святло, Аллен Даллес составил план операции, которая должна была, как он позднее сказал одному из друзей, стать его самым большим триумфом. Он видел, что коммунистические партии в каждой из стран Восточной Европы безнадежно расколоты и что усиливающиеся требования со стороны Сталина привели к невыносимому напряжению внутри блока, несмотря на внешние выражения преданности. Нужен был лишь небольшой толчок в правильно выбранный момент, чтобы народы Восточной Европы восстали и сбросили железные цепи, которыми Сталин опутал их.

Даллес безжалостно отверг суждения некоторых западных дипломатов о том, что следует оказать всяческую дипломатическую и иную поддержку коммунистам-националистам, в отношении которых можно надеяться, что они в какой-то степени восстановят западное влияние за «железным занавесом». Вопреки этому он считал, что истинное лицо коммунизма может быть выявлено только в результате неограниченного развития сталинизма. Он шел еще дальше. Коммунисты-националисты в отдаленной перспективе были намного опаснее для дела западной демократии, чем последовательные сталинисты; если та форма коммунизма, за которую ратуют «либералы» восторжествует внутри блока, то коммунизм может стать приемлемым.

Но успешная революция может произойти только тогда, когда повседневное существование масс станет настолько невыносимым, что их нищета, как духовная, так и экономическая, возобладает над страхом за последствия их действий.

Этот тезис может быть расширен: позвольте такому националисту, как Гомулка, прийти к власти в Польше и резко сократить влияние русских на страну, и коммунизм неожиданно станет респектабельной силой, способной преодолеть все препятствия в Европе. Несомненно, единственное, что удерживает французских и итальянских рабочих от того, чтобы обеспечить своим голосованием приход к власти в своих странах коммунистов, это осознание большинством из них того факта, что голосовать за коммунистов означает голосовать за русских. Так или иначе, они чувствуют себя в большей безопасности, находясь под благосклонным патронажем США, чем перед лицом опороченного колониализма Советского Союза.

По Даллесу выходило, что главное не в том, что «коммунизм Москвы» является угрозой во всем мире, а в том, что коммунизм всех видов органически плох и должен быть уничтожен. С ослепляющей ясностью он видел, как это должно быть сделано. И он приказал направить послание своему человеку в Варшаве.

Йозеф Святло был крайне удивлен, когда ожидаемый ответ был доставлен лично его старшим американским начальником. Еще более удивительной была поставленная перед ним задача. Ему было сказано, что он не должен работать на американцев, не должен снабжать их разведывательными данными, информировать о политической и военной обстановке в Восточной Европе. Вместо этого он должен делать ту работу, за которую ему платят его польские и русские хозяева.

Он должен повсюду находить «шпионов», разоблачать высших партийных лидеров как американских агентов, и сами американцы будут снабжать его необходимыми доказательствами. Он раскроет крупный троцкистский заговор, финансируемый США, охватывающий все страны в Русской империи сателлитов. Он докажет, что титоизм свил гнездо не только в Польше, но и в Венгрии, Болгарии, Чехословакии, Румынии и Восточной Германии. Он доложит самому Берии, что в центре этого заговора связующим звеном между предателями и Вашингтоном является человек по имени Ноэль Филд, о котором Берии следует сказать, что он является самым важным американским разведчиком в Восточной и Западной Европе. Он покажет, как Филд провел наиболее успешную американскую шпионскую операцию в период Второй мировой войны, используя унитариев в качестве прикрытия. Он доложит, как Филд использовал свое положение для привлечения к себе коммунистов и их последующей вербовки в качестве агентов. Он раскроет, что уже после окончания Гарвардского университета Филд стал работать на американскую разведку, выдавая себя за сочувствующего или члена коммунистической партии. Он выявит, что после войны Филд внедрил своих агентов на высокие партийные и правительственные посты в восточноевропейских странах. Причем все это было сделано настолько быстро, что важные должности были захвачены до того, как лояльные Москве деятели смогли показать свои силы. Он доложит и покажет, как даже в настоящее время проводятся мероприятия с целью усилить прикрытие Филда. Например, проводимое сенатом расследование является мистификацией, цель которой – помочь Филду обосноваться в Восточной Европе. В целом он должен доказать, что Ноэль Филд развернул деятельность, направленную на разрушение всего советского блока, и что, более того, он опасно близок к достижению цели.

Святло станет молотком, а Ноэль Филд гвоздем.

И Святло выполнил поручение, его доклад был направлен русскому руководству – как в Польше, так и в Москве.

ЦРУ было хорошо известно, что любому донесению о деятельности американской разведки в МГБ придают исключительное значение. Хотя в то время число американских активно действующих агентов было весьма незначительным. Что же касается МГБ, то оно поистине пребывало в смятении от того, что не могло разоблачить большого количества важных агентов. Ведь ни Сталин, ни Берия не были склонны поверить в то, что ничтожное число выловленных американских агентов объясняется просто тем, что их было вообще мало. МГБ, находившееся под воздействием сталинской паранойи и постоянной пропагандистской кампании своей прессы, раздувавшей опасность американского шпионажа, также не верило в это. Более того, оно постепенно все тверже убеждалось, что имеет дело с разведывательной организацией, обладающей сверхчеловеческой ловкостью и хитростью.

Небольшое число агентов способствовало распространению этого психоза, передавая по радио бессмысленные, якобы кодированные послания, создававшие впечатление существования огромной организации, щупальца которой опутали все стороны жизни стран Восточной Европы. Такие люди, как «полковник Белл» (на самом деле американский журналист Ладислав Фарого), каждую ночь передавали по каналам радио «Свободная Европа» инструкции, будто бы предназначавшиеся для огромной армии агентов, которая существовала лишь в их воображении. Каждый раз, когда в прессе сообщалось о крушении поезда или о пожаре, «полковник Белл» передавал в эфир поздравления «своим людям» с успешным выполнением задания по организации саботажа. Это может показаться смешным, но ЦРУ никогда не пользовалось, такой высокой репутацией у своего противника, как в середине 40-х годов, когда оно вообще едва лишь начало существовать!

Берия посчитал доклад Святло настолько важным, что пошел с ним прямо к самому Сталину. Генералиссимус был вне себя. Как можно было это допустить?! Ведь совершенно очевидно, Филд имеет влиятельные связи во всех странах блока; он может, по-видимому, совершенно свободно передвигаться между Восточной и Западной Европой! А как он вошел в доверие к столь многим коммунистам восточноевропейских и западных стран! Тревожные сигналы насчет Филда поступали уже много лет тому назад. На них следовало обратить внимание. В 30-е годы он не подчинился партийным инструкциям и уехал в Женеву вместо того, чтобы остаться на своем посту в Вашингтоне. Уже этот факт достаточно ясно свидетельствует, кому он действительно предан. Хорошо известно, что он был связан с Алленом Даллесом, а также о том, что несет личную ответственность за возвращение после войны в страны Восточной Европы многих коммунистов, безнадежно испорченных своими контактами с западным миром и, в определенной степени, за получение ими важных постов.

Берия, как в этом были уверены американцы, настоял на перепроверке всех сведений о Филде в особом порядке. В результате русские задействовали своего агента, внедренного в аппарат ЦРУ. Его имя все еще не может быть названо по соображениям государственной безопасности. Он служил офицером одного из отделов штаба ЦРУ в Вашингтоне. Русские считали его своим агентом, однако еще в середине 30-х годов, будучи младшим чиновником государственного департамента, он немедленно информировал свое руководство о сближении с советским агентом. С тех пор он постоянно тщательно инструктировался американской стороной. Он никогда преднамеренно не поставлял России ложную информацию. Его всеми мерами оберегали от действий подобного рода. Словом, это был агент-двойник.

Агент-двойник может быть использован в крайне ограниченных случаях. Потому что достаточно один раз передать ложную информацию, чтобы никогда больше не обрести вновь полного доверия. Досье агента «икс» было превосходным. Его донесения хотя никогда и не были чрезвычайно важными, но тем не менее всегда были точными. Теперь настал момент, когда американцам можно было пренебречь безупречностью досье.

Прошло несколько дней, и агент «икс» доложил в ЦРУ, что у него запросили информацию о Ноэле Филде. Его донесение подверглось строгой редакции и было сформулировано в осторожных выражениях. Он сообщал, что не смог получить доступа к делу Ноэля Филда, хотя может с уверенностью сказать, что такое дело существует. В ЦРУ же говорят, что Филд связан с Алленом Даллесом, но, кажется, никто ничего о нем точно не знает. Все документы, в какой-либо степени касающиеся Филда и его деятельности, изъяты из дел ЦРУ. Самое интересное, однако, состоит в том, что он, по-видимому, был под следствием за свою деятельность в государственном департаменте до войны и был известен как коммунистический активист. Агент «икс» извинился за то, что не может быть более точным. Однако его донесение произвело впечатление разорвавшейся бомбы. Оно стало потому особенно убедительным, что не было именно точным. У Советов почти не осталось сомнений в том, что Филд – американский агент.

Еще одно веское доказательство должно было быть поставлено через МГБ. Генерал-лейтенант Федор Белкин, низкорослый, с бычьим затылком, начальник управления МГБ по Юго-Восточной Европе, возглавлявший советскую тайную полицию в Венгрии, Австрии, Германии, Чехословакии, Польше, Румынии, Болгарии и Албании, был избран ЦРУ как человек, который должен нанести окончательный удар. Прибыв с визитом в Вену, он встретился с англичанином по фамилии Хатавей, являвшимся одним из его постоянных информаторов. Последний сообщил, что сотрудники Интеллидженс сервис и ЦРУ повздорили между собой из-за деятельности человека по фамилии Филд, который, как заявил Хатавей, переманивает оперативных работников Интеллидженс сервис в ЦРУ, предлагая им больше денег, чем могут позволить себе англичане. Таким образом он, например, разрушает сеть Интеллидженс сервис в Чехословакии.

Упоминание Чехословакии в беседе с Белкиным было тонким приемом, поскольку Чехословакия, самая развитая в экономическом и политическом отношении коммунистическая страна с богатыми традициями парламентарной демократии западного типа, уже некоторое время являлась объектом активной деятельности английской и американской разведок. Интеллидженс сервис, независимо от Вашингтона, начала свою собственную пропагандистскую кампанию с контрразведывательными дезинформаторскими целями. И эта кампания уже давала свои результаты. Дело в том, что в 40-е годы английская контрразведка проявляла растущее беспокойство в связи с наличием в парламенте большого числа левых депутатов, рвавшихся к власти после победы лейбористов на выборах 1945 года. Во многих случаях служба контрразведки считала этих депутатов недостаточно лояльными. Они переполняли залы на приемах в посольствах стран «железного занавеса», им легко можно было угодить, угостив обильным обедом, а еще больше – полностью оплатив их расходы на поездки в составе делегации в страны за «железным занавесом». Контрразведка считала этих людей представляющими потенциальную угрозу для безопасности страны. Но оно было политически безоружным для того, чтобы предпринять что-нибудь против них. Будучи не способной сделать что-нибудь у себя дома, служба безопасности предприняла шаги для дискредитации этих людей за границей. При этом преследовались две цели: 1) вызвать недоверие к их информации, если таковая будет передана; 2) вызвать враждебность в отношении к ним со стороны тех, у кого они гостили. Последствия этой операции ощущаются до сих пор. Например, объяснимо, почему многие коммунисты, особенно те, кто прошел через события 40-х и 50-х годов, лучше чувствуют себя в присутствии консерваторов, чем социалистов.

Операция была настолько успешной, что в августе 1948 года два руководящих офицера органов безопасности Чехословакии написали президенту Готвальду, премьер-министру Запотоцкому и секретарю партии Сланскому письмо. Эти офицеры, один из которых возглавлял внутреннюю политическую разведку, а второй – управление кадров и безопасности тайной полиции, заявляли, что Чехословакия «кишит» иностранными агентами. «Мы считаем, что многие англичане, выдающие себя за левых и даже за коммунистов, являются обученными агентами разведки. Похоже, что в славянских странах разведка вообще широко использует мнимых коммунистов или левых интеллектуалов». Подобное описание могло бы точно подойти к Ноэлю Филду. В письме содержалось следующее предупреждение: «Мы подчеркиваем, что столь маленький штат офицеров разведки не может обеспечить безопасность республики. Мы опасаемся, что в любой момент могут быть совершены покушения на руководящих деятелей, и подозреваем возможность самого серьезного предательства, в результате которого самые секретные документы известны противнику или могут стать ему известными в ближайшее время».

Чехи, конечно, уже имели довольно «пухлое» досье на Ноэля Филда. В октябре 1948 года Филд обратился с просьбой о выдаче ему вида на жительство в Чехословакии, рассчитывая получить место лектора в Пражском университете. При этом он сослался на нескольких чешских коммунистов, которых он знал и которым помог. Все они оказались достаточно осторожными, чтобы не выразить определенную долю сомнения в его личности. Было решено, хотя об этом никогда не сообщалось Филду, не выдавать ему разрешение на пребывание в стране. Никаких других мер не планировалось.

Теперь же дело обстояло совсем иначе. Генерал Белкин со своей «информацией» о Филде полетел в Москву для консультации с Берией, а также для получения заключительных указаний от Сталина, который лично был вовлечен в это дело. Ведь Филд был не только шпионом, но, безусловно, главой ужасного англо-американо-югославского заговора, направленного на разрушение коммунистического блока. Сталин провозгласил, что нет ничего более важного, чем уничтожение Филда и контролируемого им змеиного гнезда. Белкин получил полную свободу для достижения этой цели.

В Вашингтоне после создания достаточно прочного прикрытия операции Аллен Даллес ожидал взрыва. Для того чтобы избежать угрозы неожиданного разоблачения, он сам стал способствовать просачиванию сведений по этой операции для внешнего мира. Но то, что он изображал, было кривым отражением происходившего в действительности. Его агенты распространяли слухи (даже брат – Джон Фостер Даллес говорил об этом публично) о том, что ЦРУ начало операцию «икс», цель которой – проникновение американских агентов в высшие слои восточноевропейских коммунистических партий и правительств. Это был исключительно умный заключительный штрих. Любой двойник внутри ЦРУ или Интеллидженс сервис, случайно столкнувшись с проводимой операцией, сочтет, что это и есть операция «икс».

Возможно, одним из наиболее известных агентов-двойников нашего времени является Ким Филби. В 1941 году он поступил на службу в Интеллидженс сервис, но еще за 5 лет до того был завербован русскими. В 1949 году он занимал пост первого секретаря английского посольства в Вашингтоне, но в действительности выполнял роль связующего звена между ЦРУ и Интеллидженс сервис. В 1951 году ему удалось организовать бегство двух русских агентов Ги Берджесса и Дональда Маклина, которых должны были арестовать. Им удалось спастись в России. В 1963 году Филби последовал за ними в Москву, где он живет в настоящее время.[К.Филби скончался в 1989 году (Прим. ред.)] Русские, зная об операции «икс», с большей готовностью поверят, что некоторые из их наиболее доверенных слуг являются американскими шпионами. Таким образом, реальная операция создавала фиктивных шпионов. Фиктивная же операция «икс» порождала реальных шпионов – советских агентов, следящих за своими коллегами. Круг замкнулся.

Операция была окружена почти поэтическим ореолом. Даллес страдал из-за того, что непроизвольно расчистил восточноевропейским коммунистам путь к власти в их странах после войны. Теперь он создавал ситуацию, в которой те же самые люди должны были остаться без работы и, возможно, оказаться в тюрьме за свою связь с ним. В свое время Ноэль Филд одурачил его; теперь Филд будет уничтожен за это. Всякий нелояльный поступок Филда по отношению к США обернется таким образом, что станет выглядеть как нелояльность по отношению к Советскому Союзу.

Что касается русских, то их так накормят всякими заговорами, что они подавятся, пожирая друг друга. На народы же Восточной Европы вновь опустится темная ночь. Правда станет выглядеть политической неблагонадежностью, ложь станет инструментом государственной политики. Пытки и смерть станут нормой повседневной жизни. Тюрьмы заполнятся людьми, принесшими свои жизни в жертву тому делу, которое теперь их уничтожает. Суды станут игрушкой в руках мелочных тиранов. Даллес знал, что никто не сможет ускользнуть из рук такого мастера, как Иосиф Сталин.

Сейчас ясно, какая жестокая судьба готовилась для народов Восточной Европы. Но Даллес не сомневался в том, что их спасение может быть достигнуто только в результате пребывания в аду и возвращения обратно. Они должны познать, что из себя представляет сталинизм, именно это заставит их бороться. Даллес не сомневался в том, что в конечном счете народы восстанут, чтобы дать отпор тому недостойному вызову, который он сам сейчас подготавливал. Разве русские не начали по-настоящему воевать лишь тогда, когда они испытали на себе истинную природу немецкого дикарства? Разве когда-нибудь революция вспыхивала в условиях либеральной диктатуры? Следовательно, должен быть сделан следующий вывод: человек борется за изменение существующего порядка только тогда, когда поступать иначе невозможно. Осуществление плана Даллеса приведет к расширению пропасти между сателлитами и Москвой. Гигантский колосс начнет разваливаться по мере того, как от него станет откалываться одна часть за другой. Он будет раздавлен под тяжестью сталинизма.

Этому плану не хватало только одного: кодированного названия. Даллес раздумывал над ним некоторое время, а затем нацарапал своим хорошо известным почерком на обложке дела с документами название: операция «Раскол».