• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

Получив по телетайпу зашифрованное сообщение из штаб-квартиры Интеллидженс сервис, Ворота Королевы Анны, дом 21, чиновник отдела связи Форин Оффиса в Лондоне немедленно отправил его начальству.

Почти сразу же сообщение Салливена стало объектом ожесточенных споров. И в результате невероятной бюрократической волокиты то, что могло превратиться в триумф англичан, обернулось роковой ошибкой: Интеллидженс сервис отреклась от своей миссии в пользу ЦРУ, по существу, вытекающей из ее репутации как самой мощной разведывательной организации западного мира.

Большинство из нас имеет искаженное и довольно странное представление о том, что из себя представляет современный шпионаж. Это следствие широкого распространения в послевоенное время популярной «шпионской» литературы. В ней, естественно, все внимание сфокусировано на человеке действия. Но оперативник (как его именует разведывательная терминология) является не более чем рядовым в армии привилегированных офицеров. Проверка сведений – вот что ценится в разведке. А она полностью зависит от тех, кто оценивает получаемые сведения. Сообщение о том, что какой-то ответственный коммунист скоро потеряет сбой пост, не имеет никакой ценности, если тот, кто дает оценку информации, не сделает заключение, что этот человек отстаивает особую точку зрения, ввиду чего от него скоро избавятся. Донесение о новых военных сооружениях в районе Полярного круга ничего не означает, пока эксперты не воссоздадут ясную картину новой советской системы установок межконтинентальных баллистических ракет. Информация делает возможной выработку оценки, однако при плохой оценке девяносто процентов всей разведывательной информации бесполезно.

Таким образом, первыми, кто получил сообщение Салливена, были эксперты. Они должны были дать ответ на следующий вопрос: почему Святло хочет изменить, какие выгоды получат Англия или западные союзники, если он это сделает, отсутствует ли какой-либо риск, что Святло является участником сложной дезинформационной игры?

Причины, по которым человек решает перейти на другую сторону, позволяют обычно сделать вывод о его будущей полезности. Мало кто изменяет в расцвете своей карьеры. Большинство из тех, кто идет на такой шаг, уже отстранены от важных постов, а поэтому информация, которую они могут сообщить, имеет лишь историческую ценность. Большинство перебежчиков осознают закат своей карьеры намного позже, чем их коллеги, и Интеллидженс сервис в противоположность ЦРУ всегда относилась к ним с предельной осторожностью, избегая тех, кого она называла «поношенными вещами».

Судя по всему, Святло был далек от того, чтоб ему полностью доверяли русские и чтоб он пользовался доверием поляков. Он был неправдоподобно молодым для столь важного поста. И его ожидало блестящее будущее. В то же время Святло располагал материалами не только сенсационными, но и самыми свежими. Он имел доступ к сверхсекретным архивам, пользовался доверием высшего руководства, и в его интересах было оставаться среди своих. Данный факт сам по себе вызывал настороженность некоторых экспертов: уж слишком легко доставался такой агент, как Святло, он был слишком хорош для того, чтобы быть настоящим.

Поэтому не исключалась возможность, что Святло подставлен русскими. Возможно, МГБ разработало новый способ внедрения шпиона в западные страны под «крышей» перебежчика или, что более правдоподобно, решило использовать Святло для дезинформации западных разведок. Если дело обстояло таким образом, то ясно, данная операция должна была готовиться несколько лет. Иначе если Святло действительно тот, за кого он себя выдает, то при интенсивной передаче информации может не удержаться и выболтать факты, которые русские хотели бы скрыть. Поэтому подобная операция могла быть успешно осуществлена лишь в случае, если бы Святло почти сразу после окончания войны занял фиктивный пост в фиктивном департаменте и ежедневно в течение нескольких лет знакомился с фиктивной информацией. Но это казалось маловероятным, хотя русские и обладали мастерством в проведении подобных операций.

Следовательно, Святло был настоящим перебежчиком. Но почему? Причины, которые он изложил Салливену, были классическими: он стал коммунистом по искреннему убеждению, однако медленно и постепенно осуществление коммунистических идей, сопровождавшееся насилием над человеческой личностью, сначала поразило его, а в конце концов внушило ему отвращение. Разочарование уступило место отчаянию, и сейчас его единственноё желание – перейти на Запад и бороться за дело свободы. Он понимал, что его страна стала всего лишь сателлитом Советского Союза, а польские лидеры всего лишь марионетки в руках своих русских хозяев. Такое объяснение было правдоподобным, поскольку Святло был в высшей степени преуспевающим молодым человеком. Совершенно очевидно, он мог скорее потерять, чем выиграть, если лишится своего влиятельного поста, не имея в перспективе гарантированного будущего на Западе.

Объяснение Салливена, основанное на тщательно собранной в Варшаве информации, было несколько более сложным. По его словам, Святло решил перейти на сторону Запада главным образом под влиянием момента, в связи с тем, что он проиграл битву с одной из самых выдающихся фигур режима Яковом Берманом.

Сотрудник «Юнайтед пресс» в Варшаве до войны и член Центрального Комитета Польской коммунистической партии,. Берман отвечал за вовлечение в ряды партии новых членов из числа интеллигенции. После войны он стал ответственным за вопросы безопасности и партийной идеологии. Будучи в тесной дружбе с Берутом, он занял положение второго после президента человека в стране. Оставалось тайной, каким образом Берману удалось остаться невредимым во время войны, тем более что, по свидетельству ряда арестованных коммунистов, полиции было известно о нем. У Святло, который сразу невзлюбил Бермана, имелось только одно объяснение: Берман находился на службе у политической полиции, которая, возможно, внедрила его в партию в качестве агента-провокатора.

Никаких доказательств того, что Берман сотрудничал с довоенной полицией, не было, но Святло был убежден в этом. Он собрал досье, содержавшее в лучшем случае такие доказательства, как слухи и сплетни, и пошел к президенту, требуя полного партийного расследования. Святло был честолюбивым человеком. В случае отстранения Бермана его путь в верха оказался бы намного проще. Но он руководствовался не только этими мотивами. Святло серьезно относился к своей работе. Он хорошо знал, что в результате запутанной истории Польши в последние годы не каждый был тем, за кого себя выдавал. Стоило потрясти калейдоскопом, и подлец превращался в героя, фашист становился коммунистом, а полицейский шпик – министром правительства Именно его управлению предстояло разобраться во всей этой неразберихе.

Вместо того чтобы отдать распоряжение расследовать справедливость обвинений, высказанных Святло, президент Берут приказал арестовать одного из главных информаторов последнего и порекомендовал Святло держать язык за зубами. В то же время Берут не возражал против продолжения расследования всей деятельности Бермана, нынешней и прошлой, но при этом дал понять, что не намерен принимать никаких мер против своего главного помощника. Возмутившись тем, как отнеслись к его докладу, Святло решил изменить. Это было решение обозленного человека с неудовлетворенным честолюбием, уверенного в том, что система, за которую он боролся всю свою жизнь, непоправимо разъедается коррупцией.

В донесении капитана Салливена говорилось, что, решив перейти на сторону противника, Святло может так же быстро изменить свое побуждение. Необходимо действовать быстро, так как, если Святло пожалеет о своих действиях, жизнь Салливена окажется висящей на волоске. Как он подчеркивал, ничто не было зафиксировано на бумаге, и любая попытка вынудить Святло выполнить свое намерение под давлением шантажа легко может быть отвергнута как провокация Интеллидженс сервис. Но в этом случае он, Салливен, должен быть отозван.

Последний довод Салливена оказался достаточно весомым для того, чтобы те, кто производил оценку, отвергли все, что было им сказано ранее. Ведь нельзя надеяться на оценку человека, у которого явно сдают нервы. Требовалось найти иное объяснение действиям Святло. Поскольку в беседе с Салливеном он вскользь отметил высокий уровень жизни на Западе, Интеллидженс сервис решила (за отсутствием лучших мотивов), что поляком движут «материальные» интересы. Это было сделано просто потому, что перебежчики из восточноевропейских стран на Запад по «материальным» соображениям были наиболее распространенным явлением, и Интеллидженс сервис считала их людьми второго сорта. Таким образом, самый важный перебежчик, пришедший к англичанам в послевоенный период, был ими оценен фактически «за грош».

Перебежчику второго сорта обычно гарантировалось разрешение приехать и поселиться в Англии, но ему не оказывалось никакой помощи ни в организации переезда, ни в устройстве после прибытия.

В конце сороковых годов сотни мелких чиновников, обычно беспартийных, в странах Восточной Европы оказались в тяжелом положении из-за старых связей с англичанами. В английские посольства в соответствующих странах стали поступать просьбы о предоставлении политического убежища, которые затем направлялись к министру внутренних дел на подпись.

На этот раз, получив очередной список лиц с просьбой о предоставлении гарантии политического убежища, министр внутренних дел заупрямился: в списке слишком много людей, и среди них мало кто мог принести пользу Англии. Тогда список был направлен министру иностранных дел Эрнесту Бевину – номинальному правительственному куратору Интеллидженс сервис. Совершенно неожиданно для Интеллидженс сервис Бевин тоже отказался подписать список, более того, он подверг ожесточенной критике методы английской разведки в Восточной Европе, назвав их совершенно непригодными и бесполезными. Как он заявил, страны-сателлиты потеряны для Запада; вести политическую разведку в таких столицах, как Варшава, Будапешт и Бухарест, – это значит напрасно терять время; Интеллидженс сервис должна сосредоточить свои усилия в странах, где Англия еще пользуется влиянием и существует лишь угроза захвата власти коммунистами.

Критика Бевина была несправедливой. Англия все еще располагала единственным по-настоящему эффективным разведывательным аппаратом в западном мире. Организация Гелена в Западной Германии еще не развернула оперативную деятельность. Франция имела слишком много внутренних проблем, чтобы всерьез заниматься шпионажем. В Вашингтоне же все еще велись дебаты относительно того, необходима ли подпольная разведывательная деятельность в мирное время. В действительности же эти споры маскировали совсем иное. Вооруженные силы, государственный департамент и различные частные учреждения финансировали и проводили кровавые операции не только в странах Восточной Европы, но и в Советском Союзе. Вся эта секретная и не очень профессионально подготовленная армия разведчиков неизбежно оказывалась слабее при столкновении с таким широко финансируемым, снаряженным и подготовленным противником, как МВД-МГБ, вышедшим из войны сильным и более эффективным, чем прежде.

Бевин стремился исправить сложившееся положение. Выводя Интеллидженс сервис из Восточной Европы, он непоправимо ослабил всю организацию. У англичан не было достаточного опыта, чтобы действовать быстро и эффективно всюду, а они начали расставлять свои сети в слишком большом районе, располагая ограниченными средствами. Между тем в образовавшийся в Восточной Европе вакуум бросились профессиональные антикоммунисты из американской и западногерманской разведок. Убийства и нанесение увечий стали куда более обычными по мере того, как Интеллидженс сервис со своими традиционными изощренными методами уступала место новым конкурентам. Возможно, Бевин считал, что методы Интеллидженс сервис являются слишком деликатными в период, когда требуются более решительные действия. Быть может, он искал возможность глубже и активнее втянуть американцев в европейские дела, вынудить их ввести в действие свой собственный разведывательный аппарат.

А пока что Интеллидженс сервис с ужасом поняла, что Йозефа Святло низвели до уровня мелкой рыбешки. Наряду с другими ему было отказано в предоставлении политического убежища, и при этих настроениях Бевина нечего было и думать о пересмотре этого вопроса. А ведь фактически Святло был бесценной находкой – мечтой разведчика. И он был почти навсегда потерян из-за немыслимой некомпетентности. Только те, кто работал в правительственных учреждениях, могут понять, как такие вещи становятся возможными.

Сейчас же первейшей заботой Интеллидженс сервис был капитан Майкл Салливен. Если бы Салливен должен был сообщить Святло, что для него ничего не может быть сделано, то не исключено, что с целью самозащиты Святло не только убил бы Салливена, но и ударил бы по любому из его агентов в Польше. Если Интеллидженс сервис ценила Салливена, она не могла пойти на риск поспешного его отзыва из страны. По-видимому, Святло наблюдал за ним в ожидании ответа от Интеллидженс сервис, на что он дал срок в семь дней. Любое внезапное перемещение Салливена могло кончиться для него плачевно. Поэтому нечего торопиться с ответом, а следует в ходе негласных контактов с американцами выяснить, не займутся ли они тем делом, которое начал Салливен. Салливена следует проинструктировать, чтобы он сказал Святло, что им будут заниматься американцы.

Несмотря на презрение, с которым Интеллидженс сервис относилась в то время к американской разведке, она надеялась, что американские разведчики в своих подбитых гвоздями ботинках убедят Святло, что они намерены с ним работать, что англичане сделали свое дело и что ему обеспечено хорошее отношение в будущем.

На следующей встрече Салливен сообщил об этом Алису. Тот согласился с таким решением и вновь исчез. (Салливен возвратился в Лондон и впоследствии работал на Ближнем Востоке; умер от сердечного приступа в Бейруте в 1967 году.)

Между тем Интеллидженс сервис направила письмо в английское посольство в Вашингтоне, прося организовать неофициальную встречу с американцами по вопросу о Святло. Для главного представителя Интеллидженс сервис в Вашингтоне слово «неофициальную» означало лишь одно: связавшись по телефону с Нью-Йорком, он немедленно после этого отправился поездом на только что назначенную встречу с одним из высших руководителей знаменитой старой юридической конторы на Уолл-стрит – «Салливен и Кромвелл».