• Главная
• В избранное
• Наш E-MAIL
• Добавить материал
• Нашёл ошибку
• Вниз

Исходным пунктом для моего исследования били работа опытной американской журналистки Флоры Льюис. В своей книге «Человек, который исчез», где блестяще прослеживается трагическая история Ноэля Филда, она писала:

«Определенное легкомыслие, подогреваемое интригующим характером предстоящей работы, толкнуло меня собирать материал.

Это продолжалось недолго. Поначалу я обратилась с доверительными просьбами в американские, шведские, французские, английские и западногерманские разведывательные центры. Я полагала, что имеющиеся у них материалы на Филда, если исходить из разумных предположений, не могут больше считаться совершенно секретными и практически необходимыми, поскольку те, кто был причастен к этому делу, давно раскрыты. Полученные ответы оказались поразительными. Некоторые были вежливыми, некоторые грубыми и отвергающими саму постановку вопроса. Во всех ответах отмечалось: все материалы по делу Ноэля Филда, какими бы они ни были старыми, все еще сохраняют актуальность. Будучи журналисткой, работавшей во многих странах, я знала достаточное количество людей, вовлеченных в деятельность разведывательных агентств или связанных с ними. Поэтому я сумела направить свои запросы по правильным и авторитетным каналам.

Я была поражена безоговорочным отказом и попробовала добиться чего-нибудь другими путями. Сдержанно, но твердо мне вновь ответили «нет».

Внешне могло показаться, что в отказе нет никакой логики. Естественно, что я поинтересовалась, почему простые сведения о датах и местах которые, по-видимому, имеются в наличии, все еще являются секретными; почему мне решительно отказано в контактах с коммунистическим перебежчиком (Святло), живущим в США; ведь он может знать только о том, что происходило на коммунистической стороне, к тому же ему разрешено публиковать и передавать по радио большие куски своих воспоминаний, в то время как дело Филда все еще остается нераскрытым. Тогда мне было в резких и предостерегающих тонах заявлено, что мне нет дела до всего этого, что имеются «причины» сохранения досье в тайне и что это будет плохо воспринято, если я буду упорствовать в своем стремлении прорвать официальную завесу молчания» (Ф. Льюис. Человек, который исчез. Лондон, Артур Баркер, 1965, с. 16-17).

Несмотря на то, что она провела огромную исследовательскую работу, г-жа Льюис так и не смогла вскрыть истинные причины ареста Филда и существования «завесы молчания». Точно так же она не узнала, почему это дело все еще окружает обстановка столь большой нервозности или почему, как она говорит, «большинство людей, встречавшихся со мной и рассказывавших мне о том, что они знают, или о других людях, которые могли что-нибудь знать, делали это при условии, что их имена не будут названы как источники сведений».

Тем не менее я детально изучил материал, собранный в книге г-жи Льюис.

Она так тщательно проделала свою работу, что я быстро понял бессмысленность траты времени на изучение тех же вопросов. Это позволило мне сосредоточить мою энергию и возможности на изучении самой операции «Раскол», оставив «сагу о Филдах» в значительной степени за Флорой Льюис.

Однако я встретил в тысячу раз больше трудностей, чем она, когда писала свою книгу. Потому что людям, первоначально желавшим помочь мне, быстро стало ясно, что я коснулся нечто такого, в разоблачении которого никто не был заинтересован. Как и г-жа Льюис, я обнаружил, что те, кто мог помочь, делали это лишь при условии, что я не открою своего источника. Те же, кто хотел быть названным, не знали ничего важного. И уж, конечно, когда речь заходила о недавних разведывательных операциях, никто не хотел ничего говорить без гарантий сохранения инкогнито, что бы ни произошло. Опыт журналистской работы по изучению подобных проблем помог мне прежде всего установить контакт с рядом лиц, занимающих высокие посты. Через общих знакомых им было сообщено, что мне можно (и всегда было можно в прошлом) доверять. Во-вторых, длительное время работая с материалами, достоверность которых часто вызывала сомнения, я особенно хорошо научился отличать правду от вымысла.

В моем распоряжении имелось четыре вида источников:

1. Бывшие работники ЦРУ. Они передавали меня из рук в руки, как жезл в эстафете. Пока я в конце концов не натолкнулся на несколько человек, которые не только готовы были помочь, но и считали: поскольку все это дело относится к далекому прошлому, общественность должна наконец понять хоть немного, что означает «холодная война», оказавшая такое влияние на нашу жизнь. Их социальное сознание, впрочем, понятное, не выросло в желание увидеть свои имена напечатанными. Несколько месяцев спустя я встретил одного из них при следующих обстоятельствах. Я позвонил ему в Швейцарию и попросил разрешения использовать его имя. Он давно уже ушел из ЦРУ, был хорошо устроен и наверняка мог ничего не бояться. Он не только умолял меня не делать этого, но сел буквально на ближайший самолет в Лондон, чтобы высказать мне лично свои возражения.

2. Бывшие сотрудники восточноевропейских органов безопасности и военнослужащие, перебежавшие на Запад. С ними трудно было установить контакт, а тем более – получить от них информацию. Потому что большинство из них жило в страхе, опасаясь, что однажды у их двери появится работник КГБ, который отомстит им. Было бы непростительно назвать их имена – не обязательно потому, что русские станут охотиться за ними, но из-за того, что они станут бояться такой возможности.

3. Действующие сотрудники правительственного аппарата в странах Запада. От них я получил много полезной справочной информации. Конечно, они рисковали потерять работу, если бы их имена были раскрыты.

4. Действующие сотрудники правительственных аппаратов в странах восточноевропейского блока. Должен сказать, что я был очень удивлен их желанием сохранить анонимность и тем, что они проявили меньшую готовность к сотрудничеству со мной, чем я первоначально рассчитывал. Я понял, что служащие в восточноевропейских странах боятся преследований за контакты с западными журналистами и авторами. Они опасаются, что правительство может не согласиться с их заявлениями и обвинить их во враждебных высказываниях, помещенных в книге. Возможно, без согласования с ними Йозеф Святло, с которым я связался через посредника, первоначально благожелательно отнесся к этой работе и согласился с основными принципами, на основе которых она строилась. Именно он внес исправления в первоначально полученную мною информацию о том, что это была скорее английская, чем американская операция. Однако последующие попытки наладить с ним контакт – официально, через отдел по связи с общественностью Государственного департамента или неофициально – закончились неудачно. Впрочем, его едва можно было в этом винить: служба безопасности воздвигла вокруг него стену.

Хотя Герман Филд ничего не знал об истинных причинах, приведших к тому, что он столько лет просидел в тюрьме, то, что он рассказал, производит большое впечатление. Через четыре месяца после его возвращения на Запад, 20 марта 1956 года, когда его память была еще свежей, а эмоции в результате освобождения были повышенными, его проинтервьюировал г-н А. Блазинский – для внутренних нужд радио «Свободная Европа» (и, по-видимому, других заинтересованных учреждений).

Отчет Блазинского также является пока конфиденциальным документом внутри радиостанции «Свободная Европа». В конце отчета Блазинский писал:

«…B его вопросах и ответах можно обнаружить настоящую наивность и недоумение. Как могло все это случиться? Как могли использовать его против кого бы то ни было и особенно против людей, которых он даже не знал? Когда я упомянул о его официальной роли в процессе Сланского и в чистке коммунистов Восточной Германии, он явно был удивлен и ошеломлен. Он ничего об этом не знал».

Этот материал важен для меня тем, что он свидетельствует о чувствах невинной жертвы операции «Раскол», какими они были тогда, а не сейчас, после того как прошло уже несколько лет.

В этом смысле Святло также оставил ценную информацию. Тексты радиопередач, которые я привожу в книге, получены из архивов радиостанции «Свободная Европа». И хотя Святло несколько искажает факты, когда говорит об этом деле, и не говорит всю правду, его выступления представляют собой исключительной важности характеристику самого этого человека и политической системы, воспитавшей его. В своих исследованиях я в значительной степени опирался на эту передачу, а кроме того, использовал и другие записи при помощи бывшего коллеги Святло.

Последние дни Рудольфа Сланского прекрасно, хотя и немного эмоционально, описаны мадам Сланской в ее книге, первоначально изданной в Чехословакии в 1968 году. Мне удалось близко познакомиться с другом этой семьи, который смог указать мне те места в ее книге, где преданность жены своему мужу повлияла на то, что некоторые события она описала не так, как они происходили в действительности. Тем не менее свои собственные переживания она описывает с исключительной объективностью.

Материал о Салливене из первой главы получен от сотрудника ЦРУ, в прошлом бывшего в курсе операции «Раскол» с самого ее начала и лично знавшего Салливена. Я широко использовал существующую литературу о советском шпионаже, отличную книгу Отто Хейльбруга «Советская секретная служба»; Бориса Левицкого «Применение террора: советская секретная служба, 1917-1970 гг.»; Рональда Хингли «Русская тайная полиция». Я также широко использовал литературу о западном шпионаже: Кристофер Феликс «Тайный агент и его хозяйства»; Давид Уайз и Томас Б. Росс «Шпионская организация». Я провел большую и оригинальную исследовательскую работу среди бывших оперативных сотрудников ЦРУ, Интеллидженс сервис и русской секретной службы как в части современной шпионской терминологии, так и практики. Подобно всем профессиям, шпионаж имеет свой собственный международный жаргон. Как сказал бывший сотрудник Интеллидженс сервис: «Я чувствую, что у меня гораздо больше общего с моим советским противником, чем с моим соседом на лондонской улице». Такую точку зрения разделяют большинство профессионалов.

В главе второй описание начального этапа деятельности Святло составлено на основании его показаний, сделанных в октябре 1954 года в специальном комитете Палаты представителей по расследованию коммунистической агрессии и насильственного включения прибалтийских государств в состав СССР. Вся информация, содержащаяся в третьей главе, является новой и получена от источников внутри Интеллидженс сервис.

В 4-й главе материал о роли Аллена Даллеса в организации капитуляции итальянских войск заимствован из его книги «Сила разведки» и подтверждается военными историками. Цитаты из переписки Сталина и Рузвельта взяты из официальных американских документов того периода. Данные о беседе между Даллесом и принцем Гогенлоэ вызвали споры. Они взяты из восточногерманских архивов и впервые приведены в памфлете Р. Эдвардса и К. Дунна «О мастере шпионажа». Сам факт, действительно имевший место, был в свое время использован советскими пропагандистами в «дезинформационной» кампании против Даллеса. Подлинная запись беседы находится среди захваченных германских документов (Вашингтон, Национальный архив, документы германского Министерства иностранных дел, серия Т-120). Поскольку карьера Даллеса в послевоенные годы покрыта в какой-то степени тайной, некоторые эксперты, изучающие этот вопрос, сомневаются в том, что он был действующим агентом разведки. Мнение самого Даллеса о том, что он должен был стать директором ЦРУ сразу после вступления Дьюи на пост президента, изложено здесь, как я полагаю, впервые; но об этом было известно в кругах работников разведки.

В 5-й главе содержится материал о жизни Ноэля Филда, история которой прекрасно изложена в книге Флоры Льюис «Человек, который исчез». Процесс над Алджером Хиссом дал интересную информацию относительно Хедды Массинг. Нечего говорить о том, что у журналистов нет доступа к документам, содержащим детали операции «Раскол», а потому все данные, относящиеся к ней, получены в результате личных бесед с людьми, вовлеченными в нее в тот момент. Подобным же образом, путем интервью, проведенных мною в течение нескольких лет с бьющими сотрудниками ЦРУ и Интеллидженс сервис, собрана информация, содержащаяся в 6-й главе; имена этих сотрудников не могут быть раскрыты. В 7-й главе материалы, касающиеся исчезновения семьи Филда, взяты из вышеупомянутой книги Флоры Льюис, сообщений прессы того периода (главным образом из лондонской «Дейли телеграф» и из «Нью-Йорк тайме»), из бесед с гражданами восточноевропейских стран и из доклада чешской комиссии Пиллера. Информация об Эрике Глазер-Уоллах взята главным образом из ее показаний, данных 21 марта 1958 года комиссии Палаты представителей по расследованию антиамериканской деятельности. Я имел доступ к полной стенограмме ее показаний, несколько отличающейся от отредактированной версии, которая была опубликована.

Детали об обстоятельствах ареста Ноэля Филда в 8-й главе были опубликованы в чешских официальных документах, доступных для историков в 1968 году. Я целиком положился на исследования профессора Карела Каплана, а также на доклад комиссии Пиллера по процессу Сланского, как он был издан Иржи Пеликаном. Сообщение о пленуме ЦК Польской компартии в 1956 году может быть свободно получено в Польше. Оно отражает трактовку происходивших событий Яковом Берманом. Информация об аресте Райка получена от членов его семьи, а также основывается на сведениях, которые можно было добыть в Венгрии в период революции и которые были вывезены венгерскими беженцами, но не в документальной форме.

Детали, касающиеся процесса над Райком в 9-й главе, заимствованы из воспоминаний венгров, в значительной степени из английского перевода стенограммы процесса, опубликованной в Будапеште в 1949 году под заглавием «Ласло Райк и его сообщники перед народным судом». Эта стенограмма распространялась по всему миру в целях просоветской пропаганды.

Данные о Костове в 10-й главе взяты из болгарских газет того периода и из документов, опубликованных ЦК Болгарской компартии. Информация о процессе Костова также заимствована из сообщений болгарской прессы того времени и из английской «Дейли уоркер», корреспондент которой Анна Келли с самого начала присутствовала на процессе. Рассказ о деле Гомулки составлен на основе сообщений польской прессы, записей выступлений Йозефа Святло по радио «Свободная Европа» в передачах на Польшу из Мюнхена в марте 1954 года, а также на основе неопубликованной и не имеющей даты рукописи Святло «Внутренняя история Безпеки и партии», хранящейся в архивах радио «Свободная Европа».

Общая оценка корейской войны, ее причин и результатов выработана исследовательско-аналитическим управлением Государственного департамента. 11-я глава написана на основе бесед с одним из научных работников этого управления. Документы Ачесона – Трумэна по корейской войне все еще заперты в архивах, и пока к ним не будет доступа, никакое серьезное изучение этой войны не будет возможным. Как это ни странно, мы сегодня больше знаем о Вьетнаме, чем о войне, много лет тому назад предшествовавшей вьетнамским событиям. Описание чехословацких процессов в 12 – 14-й главах хорошо документировано. Такие люди, как Артур Лондон и Эуген Лёбль, написали книги о своих арестах и процессах. Оба сообщили много важного о Рудольфе Сланском. Г-жа Сланская в своей книге «О моем муже» особо выделила события, приведшие к аресту, и сам арест. Это все источники личного характера. Источниками официального характера следует считать работы профессора Каплана и доклад комиссии Пиллера. Эти материалы заполняют пустоту удивительными сообщениями о дебатах, происходивших за закрытыми дверьми между членами партийного руководства и правительства, а также о личном вмешательстве Сталина. Сам процесс получил широкое освещение в прессе того времени, но лучше всего он описан в книге Эугена Лёбля «Приговоренный и судимый». Мрачный эпизод с останками казненных описан проф. Капланом.

Приведенные в эпилоге высказывания Святло взяты из его показаний перед специальной комиссией Палаты представителей, а также из материалов пресс-конференции, которую он дал 28 сентября 1954 года в Нью-Йорке; отчет об этой пресс-конференции был помещен в «Нью-Йорк тайме» и «Дейли телеграф». Запись сообщения будапештского радио об освобождении Филдов имеется на радиостанции «Свободная Европа», а освобождение Эрики Уоллах описано в ее показаниях перед комиссией по антиамериканской деятельности. Описание прибытия Хрущева в Варшаву 19 октября составлено на основе сообщений, помещенных в лондонской «Тайме» и в «Нью-Йорк тайме», и материалов книги Флоры Льюис «Польский вулкан». Некоторые детали взяты из бесед с польскими дипломатами того времени в Варшаве.